AlexKap2015

Иногда, впрочем, в этом хоре случаются очаровательные плюхи. Например Сванидзе Николай Карлович, вот уже двадцать лет навязывающий себя нашему обществу как знатока истории, сообщает: «И Генриху VIII, который тоже был кровавой скотиной, никто за это памятников в Англии не ставит». Два клика мышкой и вот уже перед вами статуя прототипа «Синей Бороды» на здании лондонского госпиталя Бартс, установленная еще в XVIII веке, а вот аж две статуи разного стиля и качества в Кембридже. Когда я сообщил своему знакомому из Оксфорда открытие Сванидзе, тот только рассмеялся: «У нас его портрет висит в столовой!»

Кровавый душегуб, чьим главным преступлением была отнюдь не штучная выбраковка жен, а массовый разгром монастырей, при разрыве с католицизмом и массовое же жестокое избиение протестовавших против протестантства участников «Благодатного паломничества», оказывается, тем не менее, вполне легитимным и весьма популярным персонажем английской и вообще европейской истории. Нашумевший сериал «Тюдоры» посвящен не отцу и не дочерям Генриха VIII, а именно ему самому. Сериал, кстати сказать, прокатолический, в целом к королю довольно критичный, но главный герой в исполнении Джонатана Рис Майерса все равно сохраняет в нем изрядное обаяние.

Если смотреть на эпоху Ивана Грозного с высоты птичьего полета (а именно на такой взгляд ориентируются памятники), то что мы увидим?

Россия Ивана Грозного стала той Россией, для которой со всей определенностью начал действовать эффект «отдачи от масштаба», который обязательно рекомендовал принимать во внимание изучая Россию выдающийся американский исследователь Уильям Мак-Нил.

Именно при царе Иване Россия стала глобальным геополитическим и геоисторическим игроком, действия которого оказывают долгосрочное влияние на весь ход мировой истории. На южном фланге Россия оказалась невольным участником великой антитурецкой войны. Именно поражения, нанесенные Османской империи и её крымско-татарскому вассалу на Мальте (1565), под Астраханью (1569), при Лепанто (1571) и у Молодей (1572) остановили раскручивание маховика османской экспансии в Европе и Азии. Султаны стали переходить к обороне.

Столь же драматичным было и вхождение России в глобализацию на северном европейском направлении. Развернув интенсивный торг с англичанами и голландцами в районе Печенги, а затем Холмогор и Архангельска, Россия Ивана Грозного подключилась к самому ядру формировавшейся европейской капиталистической мир-системы. Для обеих северных протестантских капиталистических стран именно «московская торговля» была теми парусами, которые вынесли их на командные позиции в мир-экономике.

Глобальный вызов в XVI веке был столь же неоднозначен, каким и остается в XXI. Англичане старались выбивать себе торговые привилегии и влиять на политику Москвы, пытались даже поставить царя под контроль через доктора и астролога Бомелия, пользовавшего Ивана опийными настойками и натравливавшего на собственных бояр и воевод. Не случайно смерть Ивана была встречена радостным восклицанием главы русской дипломатии дьяка Щелкалова: «помер ваш английский царь!».

Но в целом, нельзя не признать, что царь Иван встретил этот глобалистский вызов достойно. Он заставил англичан рассматривать Россию как равного партнера, превратил масштабную торговлю с Лондоном в неиссякаемый источник серебра для царской казны, позволявший вести масштабную политику. Борьбу за Ливонию невозможно понять, если не ставить её в этот двойной контекст – русской ирреденты, формируемой представлением о границах «вотчины Рюриковичей», и поиска удобных торговых маршрутов, в рамках которого царь сразу же развернул бойкую торговлю в Нарве и снарядил на Балтике целый корсарский флот в стиле Хокинса и Дрейка.

Именно Ивану Грозному первому пришлось столкнуться с феноменом «санитарного кордона» которым восточноевропейские соседи России пытались отгородить Россию от стран европейского ядра. Именно эти санитарные задачи преследовала развязанная против царя истеричная клеветническая кампания. Нельзя сказать, что Иван IV справился с задачей прорыва этого кордона – к сожалению тут он потерпел поражение, в том числе и из-за своей несдержанности как дипломата, но он вел трудную борьбу более двух десятилетий и заставил противника изрядно понервничать. Изнурительная Ливонская война была проиграна, но заложила предпосылки того, что в течение следующих полутора столетий все поставленные Иваном задачи были выполнены и перевыполнены.

Эпоха Ивана Грозного – это период становления России в формате «national state» — современного суверенного государства с властной вертикалью, внятной административной системой, постоянной армией, регулярными финансами, системой сословно-представительных учреждений.

Первый этап этого становления связан со своеобразной революцией отечественных «джентри» и «буржуазии», ход которой был запущен в 1549 году, после пожара Москвы и последующего восстания москвичей. В результате этого восстания старая боярская олигархия была свергнута, а власть перешла в руки революционного правительства лидерами которого были представитель дворян Алексей Адашев и выходец из городского среднего класса священник Сильвестр. Их эффективную связь с молодым царем осуществлял митрополит Макарий.

Деятельность этого правительства и вошла в историю как блестящий период «Избранной рады» — поток быстрых впечатляющих реформ, выковавший современную Россию. Революция снизу перетекла в революцию сверху. В этом была ее первончальная сила, пока намерения преобразователей совпадали с намерениями царя, но и последующая слабость – когда программа царя изменилась у правительства реформаторов не оказалось низовой поддержки, да вряд ли они и мыслили всерьез о ней.

Программа самого царя состояла в утверждении самовластия, централизованной военной монархии по османскому образцу, заданному в сочинениях Ивана Пересветова. Многие исследователи справедливо полагают, что это — публицистический псевдоним царя. Стремясь создать монархическую систему, послушную лишь единоличной воле, Иван закономерно вступал в противоречие и с боярским сословием с его круговой порукой, и с Церковью, с её административной и нравственной автономией, и с горожанами, не вполне лишенными чувства привилегий и собственных прав.

Отсюда и попытка создания государства-в-государстве – опричнины с разделением страны на две зоны и созданием лично преданного властителю черного корпуса. Современные фантазии о новой опричинине, о пытках и казнях как методе изведения «крамолы» со стороны всевозможной «пятой колонны» – свидетельство изрядной политической неадекватности. И тут наших либералов можно понять, когда они усматривая в установке памятников Ивану Грозному свидетельство укрепления неоопричных настроений, ничего хорошего не ждут. Я сам лично неоднократно ругался с патриотическими коллегами, начинавшими фантазировать о неоопричнине с «пыточными камерами». Но, простите, истерично ненавидящие царя либералы, рассуждающие о «России от учреждения опричнины до оккупации Крыма» – ничем не лучше, кроме того, что хуже – ибо русофобы.

Исторический опыт опричнины показал, что это был очень неудачный политический инструмент – царь залил страну кровью не только не истребив измену, но и заложив предпосылки десятилетней гражданской войны Смутного Времени. Ослабление автономных социальных структур и слоев сделало державу скорее слабее, что сказалось в последовавших событиях смуты.

Ни одному из монархов-тиранов той страшной эпохи не был брошен публичный словесный вызов, как это случилось с посланиями князя Курбского. И уж тем более ни один монарх не счел бы нужным на такой вызов ответить, как это сделал Иван. Та дошедшая до точки кипения атмосфера публицистических споров, начавшихся в России с конца XV века, попросту исключала отказ от ответа.

Россия Ивана Грозного – это страна исключительно высокой культуры, скрестившей православную русскую традицию со стремительно усвоенными культурными принципами ренессанса. В литературе, архитектуре, живописи это период активного, высокоидеологизированного масштабного творчества в котором мизерное количество делателей компенсировалось необычайной их плодовитостью и масштабностью работ – Храм Покрова на Рву и церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи в Коломенском, икона «Церковь воинствующая», «Домострой», «Великие Четьи Минеи», «Лицевой свод», «Казанская история», «Степенная книга», публицистика включая произведения самого царя. Невозможно переоценить вклад учителя царя митрополита Макария в то, что множество региональных культур удельной Руси было собрано в единое организованное целое общерусской культуры. Именно при Иване Грозном и не без его решающего участия русская культура оформилась как система.

Итак, если говорить о царствовании Иоанна Грозного, то это было оформление России, причем сразу в четырех аспектах: оформление России как пространства, оформление места России в глобальной системе, оформление России как национального государства современного типа, и оформление русской культуры как целостной системы. Совершенно очевидно, что исторический масштаб государя в правление которого совершились такие тектонические изменения заслуживает определенной фиксации монументальными средствами. В истории принято ставить памятники людям такого масштаба, даже если они были виновниками множества страданий и смертей – как Август, Людовик XIV, Петр Великий, Фридрих Великий, Наполеон.

Чтобы отрицать право царя Ивана на эту историческую справедливость его противники, чье поведение начинает изрядно напоминать повадки секты, пускаются во все тяжкие, настаивая на то, что все хорошие и позитивные деяния его царствования – результат деятельности советников, а все дурные – его и только его личная вина. Перед нами заведомый абсурд, до которого не договаривался даже Карамзин, поделивший царствование Иоанна на добрую и дурную половины (и старавшийся не акцентировать подвигов и достижений второй) – все-таки и то и другое он приписывал лично царю.

Каждый властный монарх выдвигает целую плеяду советников и деятелей, которые и составляют славу его царствования и их слава вплетается в его славу. Наличие таких энергичных «птенцов гнезда» говорит многое о талантах самого монарха. Именно поэтому на царских памятниках по всему миру зачастую рядом изображаются и деятели эпохи, как, к примеру, на памятнике Екатерине II в Санкт-Петербурге.

Иван Грозный тоже выдвинул целый ряд великих советников. Вначале это были его наставники – митрополит Макарий, Адашев, Сильвестр, а так же такие значительные фигуры как дьяк Иван Висковатый, боярин Михаил Воротынский, военный инженер Иван Выродков. Эти советники и соратники сошли с исторической сцены или были казнены царем. Но если бы он был той бездарностью, которой его ославляют клеветники, то им на смену никто бы не пришел. Однако, не говоря об опричниках, среди которых было немало одаренных людей, однако попавших под нож породившей их системы, на день своего ухода царь Иван оставил целую плеяду выдающихся личностей, которым смело мог оставить государство.

Князь Иван Мстиславский – выдающийся полководец и один из столпов государства. Князь Иван Шуйский – славный защитник Пскова. Воевода Дмитрий Хворостинин, настоящий военный гений, герой Молодей, выигравший войну-реванш 1590 года у Швеции, что позволило России вернуть все потери собственной территории по итогам Ливонской Войны. Братья дьяки Андрей и Василий Яковлевич Щелкаловы, руководившие внешней политикой и администрацией России и ограничившие английские торговые привилегии.

По смерти Иван Грозный оставил не менее сильную команду, нежели та, что помогала ему в молодости. Хотя характер этой команды, не буду спорить, изменился – на смену масштабным и самостоятельным политикам пришли надежные и хитроумные исполнители. Что свидетельствует – «абсолютистский» замысел царя в целом ему удался.

Вряд ли возможно вынести однозначную оценку личности Ивана Грозного и тому историческому пути, который проделала при нем Россия. Царь был личностью яркой, харизматичной, нервной, жестокой, он был амбициозным политиком с грандиозными замыслами, и слишком своевольным и злоязычным дипломатом для их воплощения, он истомил себя излишествами и управлял последние десятилетия через чудовищные боли, порой мутившие ясный рассудок, способный к сильным решениям он проявлял в них бессмысленную театрализованную жестокость. Способный каяться за свои зверства и замаливать грехи, он так и не осознал, похоже, системной проблемы развязанного им террора. Глубоко религиозному православному христианину ему категорически не хватало смирения перед Церковью.

Однако когда мы ставим памятник правителю – мы ставим памятник не столько индивидуальному характеру, сколько эпохе, которую он воплощает. А кто может сказать, что великая эпоха Ивана Грозного не достойна увековечения, а сам царь – недостоин её представлять?

16 октября 1941 года – критический день паники в Москве, вызванной началом эвакуации, принятой иными за бегство.

За семь с половиной десятилетий понятие «паника в Москве» обрело совершенно новое наполнение. Теперь им обозначают снятие депозитов, заморозку проектов, увольнение сотрудников и прочие неприятности, когда баррель нефти летит вниз, а курсы доллара и евро – вверх.

Сегодня, в 75-ю годовщину куда более серьёзной проверки на стойкость, стоит поговорить о том, что никакие страховки отдельно взятого гражданина спасти не смогут. Спасёт только осознание: лодка одна и все мы – в ней.

Как всё началось

Что нам известно о середине октября 1941 года? Примерно полмесяца как началась битва за Москву, и шла она совсем невесело. 13 октября Красная армия оставила Калугу, под Вязьмой и Брянском в плен попали более 680 тысяч солдат и офицеров. Всё это заставило ГКО задуматься об эвакуации Москвы – оборонных предприятий, правительства, Генштаба. Уже 15 октября было издано вот такое постановление:

«Ввиду неблагополучного положения в районе Можайской оборонительной линии Государственный Комитет Обороны постановил:

1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС — т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД — т. Берия организует их охрану.)

2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также Правительство во главе с заместителем председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке).

3. Немедля эвакуироваться органам Наркомата Обороны в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба — в Арзамас.

4. В случае появления войск противника у ворот Москвы поручить НКВД — т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)».

Сегодня, спустя столько времени, можно в спокойной обстановке внимательно оценить мелкие штрихи постановления. Как, например, то, что эвакуация посольств стоит первым пунктом. И не просто стоит, а организовывается с предоставлением транспорта. Кстати, транспорта по итогу на всех не хватило – англичане, например, уезжали в товарняках, где то этого возили уголь. И ничего, не пищали.

Также можно заметить, что планы эвакуации, судя по всему, были готовы сильно заранее и теперь без аврала приводились в действие. Однако в 1941 году это выглядело и воспринималось совсем иначе: «Всё пропало, начальство побежало».

16 октября примечательно ещё и тем, что в этот день Московский метрополитен не работал. Тогда ему было меньше 10 лет, однако до сих пор эта дата остаётся единственным днём простоя в его истории.

Кроме эвакуации 16-го числа началось бегство, то есть эвакуация, не санкционированная приказами и постановлениями. Вплоть до дезертирства – если речь о находящихся при исполнении. Закрылись или не открылись заводы, часть из них раздавала продукцию работникам (Госбанк 16-го уже эвакуировался, и не всем успели выдать зарплату). А над всем этим – шёпот и страх. В общем, паника вульгарис.

Впоследствии одной из её причин признали также ещё одно важное обстоятельство: людям никто не успел внятно объяснить суть постановления Ставки. В результате граждане приняли его за драп начальственный и принялись готовить свой собственный, личный.

Вот как это описано у Георгия Попова, второго секретаря Московского комитета партии: «Я поехал в Московский комитет партии. Однако и там было безлюдно. Навстречу мне шла в слезах буфетчица Оля, которая обычно приносила нам чай с бутербродами. Я спросил её, где люди. Она ответила, что все уехали. Я вошел в кабинет Щербакова и задал ему вопрос, почему нет работников на своих местах. Он ответил, что надо было спасать актив. Людей отправили в Горький. Я поразился такому ответу и спросил: «А кто же будет защищать Москву?" Последними из партийных функционеров покинули Москву работники райкомов. А на следующую ночь из Москвы побежали все».

«Спасать актив» и «нет на местах» – это, надо понимать, в течение 15 октября. «Побежали все» – уже 16-го.

В воспоминаниях участников событий, отсеяв явные экзальтации, можно прочесть примерно одно и то же. Все эти шепотки, потом закрытые ворота заводов, бегство, случаи грабежей, мародёрств – не массовых, но имевших место. У всех, понятное дело, с личной спецификой.

Как всё закончилось

А вот затем – снова одно и то же: «Самое удивительное – вся эта внезапная паника и неразбериха так же быстро кончилась, как и началась. Уже на следующий день большинство предприятий заработало, ещё через день открылись станции метро, пошли трамваи и даже, как с удовлетворением отметила мама, продукция “Красного Октября” стала отпускаться строго по накладным» (Владимир Сперантов, в 1941 году был ребёнком). Тут в источниках расхождения минимальные, максимум панике отводят ещё один день – 17 октября. Но это уже на излёте.

Причём 20 октября в городе и прилегающих районах ввели осадное положение, и суровая дисциплина стала и вовсе строгой: вплоть до расстрелов на месте за неподчинение приказу патруля (маленький Володя Сперантов как раз стал свидетелем такого случая). Однако это уже 20-го и позже, а паника по большому счёту схлынула уже с 18-го. Как так?

Во-первых, банально: главные паникёры к тому времени уже за несколько сот километров были. А когда паникёров нет, то нет и паники.

Во-вторых, не все москвичи бросились бежать, многие сформировали рабочие дружины и стали помогать милиции. Через 2-3 дня в Москву ввели внутренние войска, но как раз 16-го эта самоорганизация очень пригодилась

И, конечно, сыграло свою роль частичное невыполнение п. 2 постановления «Об эвакуации Москвы». Сталин из Москвы так и не уехал. Остался в столице и возглавлявший Генштаб Борис Шапошников.

В результате паники не было даже в куда более тяжёлый период, в ноябре 1941 года, когда немцам до Москвы оставалось 25-30 км. «Нет никакого сомнения в том, что русские будут продолжать борьбу вне зависимости от судьбы Москвы», – если Сталину удалось создать вызвать такую уверенность у премьер-министра Польши Владислава Сикорского, то вряд ли москвичи были в этом менее уверены.

Есть расхожая фраза: «У победы много отцов». Отцами нашей победы в Великой Отечественной стали армия и тыл, массовый героизм и даже немного ленд-лиз.

И ещё одно обстоятельство. Оно перед глазами, оно настолько очевидно, что на него привычно не обращают внимания: даже немецкие орды под Москвой и угроза её падения не превратили граждан СССР в бегущее стадо.

Из этого следует два вывода.

Во-первых, государственная власть оставалась не менее крепкой, чем в мирное время. Проще говоря, наши предки победили ещё и потому, что сохранили государство, не превратились в дисперсию индивидов.

Во-вторых, «государство» в данном случае – понятие исключительно конкретное. Это не Сталин, не партия, не войска НКВД. Государство – это гражданин с трезвой головой на плечах и на своём месте. Сталин, кстати, выслушав доклады о беспорядках и их пресечении, заметил: «Я думал, будет хуже».

Помните, после войны он поднял тост за народ-победитель? Не исключено, что это заготовка ещё с 1941 года, с момента первой победы. Над страхом.

Полиция в Англии получает десятки сообщений о людях, переодетых в костюмы "жутких клоунов", которые намеренно пугают людей.

"Клоуны", по всей видимости, следуют моде, пришедшей из США, и в последнее время этот тренд стал беспокоить полицейских.

30-летний мужчина был арестован и получил предупреждение в Норвиче, после того как выпрыгнул в костюме "жуткого клоуна" из-за дерева и напугал женщину в парке. Женщина прогуливалась там вечером, как вдруг "клоун" выскочил, закричал и погнался за ней.

Управление полиции округа Thames Valley (Долина Темзы) получило в воскресенье 14 звонков о похожих происшествиях.

Люди, подвергшиеся нападению "клоунов", предостерегают своих друзей и знакомых в соцсетях.

Житель Лавборо рассказывает в "Фейсбуке": "Я шел через кладбище по тропинке мимо школы. Ко мне подошел некто, кого можно описать как клоуна с топором в руке. Мне никогда в жизни не было так страшно".

Глава одного из полицейских управлений Энди Бойд говорит: "Мы не хотим, чтобы нас обвиняли в том, что мы задерживаем людей, которые развлекаются в свое удовольствие. Но мы бы хотели предложить этим людям подумать, какие последствия имеют их действия для других людей и их самих".

"Их действия могут вызывать ужас и тревогу у других людей. Это может быть воспринято как угроза, что может привести к аресту и судимости", - сказал Бойд.

Иснпектор Саймон Старс из управления полиции графства Сассекс предостерег: "Мы будем реагировать, если кто-то почувствует в этом угрозу для себя. Виновные будут арестованы, и тогда это не покажется им таким смешным".

"Клоунское сумасшествие" началось в США в конце лета и затем перекинулось на Канаду и Австралию.

Пранкеры так разошлись, что в Техасе и Алабаме пришлось закрыть школы, а пресс-секретарь Белого Дома вынужден был даже отвечать на вопросы о позиции президента по поводу этого явления.

http://www.bbc.com/russian/features-37615236

Стамбул. Владимир Путин с президентами Азербайджана Ильхамом Алиевым и Турции Реджепом Эрдоганом

однажды в Америке

Госсекретарь Джон Керри и представитель США в ООН Саманта Пауэр  

неугомонный старикан