Дохлая лошадь
"Сдается мне джентльмены, что это была комедия".
(Советский фильм "Человек с бульвара Капуцинов")
Вторую неделю сидим на блоке около Чертового моста. Это почти четыре тысячи метров высоты, пустынная дорога и ледник, падающий в огромную черную пропасть. На кой черт мы здесь стоим, и сами не знаем. Несколько раз в неделю проходят только местные караваны из лошадей, ослов и верблюдов. Проверяем поклажу и отпускаем.
Караванщики относятся к этому терпеливо и только смотрят, покачивая головами, как бойцы роются в седельных сумках и мешках. Иногда местные дают нам кишмиш и сушеные дыни с лепешками, а мы в ответ одариваем их чем-нибудь из нашей аптечки.
Абсолютно пустынное и тихое место с дорогой, ведущей в соседний Узбекистан. Раньше здесь проходил один из маршрутов Великого Шелкового пути, поэтому отпечаток древности лежит буквально на всем: на огромных, сточенных ледником, валунах, на развалинах какого-то древнего строения неподалеку от нашего блока, на следах, оставленных поколениями людей, когда-то шествующих по этой дороге. Даже самим воздухом, кажется, вдыхаем мысли-воспоминания о прошлом.
Полторы недели назад местный житель показал нам достопримечательность на леднике. Дед долго вел нас по верхней кромке к тому месту, где в глубокой трещине виднелось голубоватое окно в старом разломе льда.
Как оказалось, нам страшно повезло, потому что погода была хорошая. Мы очень долго всматривались в прозрачный лед, ни черта не видя в его толще. Дед стоял рядом и ободряюще тыкал сухими, узловатыми, цвета копчёного мяса пальцами в глубь льда и что-то говорил на своей тарабарщине. Вдруг, в какой-то момент, луч высоко стоящего над горами солнца упал под нужным углом…
Когда - то давно страшная лавина неожиданно застала и похоронила караван. Потом вода и время сделали лед прозрачным. Благодаря лучу, из толщи льда на нас глянули перекрученные ужасной смертью тела людей и животных.
Как в невесомости, в прозрачном льду висели перемешанные тела. Направленные к нам лица людей с открытыми глазами и застывшими в немом крике провалами ртов. Солнце заиграло яркими красками на позолоте одежд, оружие, конской сбруе. Потом его лучи задрожали, и выхваченное ими видение исчезло, оставив нас стоящими перед мутным окном, ведущим в темную толщу бывшей ледниковой трещины.
Через день вдруг пошел очень сильный снег. Странно было его видеть летом. Снег завалил дорогу, блокпост, совсем отрезав нас от внешнего мира. Если бы не рация, оживавшая каждый час на столе около сплющенной гильзы, служившей нам светильником, из-за наступившего безмолвия можно было решить, что в мире, кроме нас, никого нет.
Снег падал несколько дней, потом закончился так же неожиданно, как и начался. Вместе с быстро таявшим снегом у нас закончились продукты, и возникла первая проблема. Второй проблемой явилась пуля, ударившая в мешок с песком и камнями на бруствере пулеметной точки. Через полчаса следующая пуля прошила навылет руку бойца, взявшегося за плащ-палатку завешивающую вход в сортир.
- У нас проблема, - сообщил я Сереже Бесчастных в рацию. – Гад-снайперюга каждое утро в десять начинает обстрел поста. Судя по рикошету, где-то с отметки 4100-4200. На снегу его не видно потому, что заходит со стороны солнца. Разбил оптику нашему снайперу. Серый, и жрать у нас - йок!
- Татарин! Потерпите несколько дней! У нас тоже проблема с погодой! У вас там наверху солнечно, а мы под облаками. Как у вас с бензином для движка?
- Экономим. Только на питание рации и подзарядку батарей используем! Топливо для печки у нас еще есть. Снег пока высоко, но - тает. Засранца того отвадить бы нам.
- Ладно, Татарин! Держитесь! С поста лучше не выходите. Будут местные - на пост заводите и там шмонайте. Главное оружие не пропустить. Всё, СК! (термин "Связь кончаю").
И потянулся день, за ним другой, потом следующий. По началу перетирали между булыжниками прямоугольники прессованного пшенно-горохового концентрата и пекли из грубой муки лепешки. К исходу четвертого дня смотреть на него не могли уже все.
- Все, Татарин, больше не могу! - Толик подскочил над дымящейся тарелкой. - Я сейчас или дежурного растерзаю или снайпера этого голыми руками порву!
- Сядь, Толян, - усмехнулся я.
- Потерпи! Горох - полезная и здоровая пища, - заявил Витька.
- Ага, только он - единственное вещество, переходящее из твердого состояния в газообразное. Минуя жидкое, - засмеялся Виталик.
- Ну, командир, давай хоть поохотимся что ли? Мы в бинокль коз видели, - не унимался Толик.
- Про снайпера забыл?
- А мы заодно ему засаду устроим!
- Ты сначала найди, откуда он по нам пули кладет.
От тарелки оторвался самый молчаливый, татарин Фетхулиев:
- Метров двести ниже по дороге лошадь мертвая лежит. Давай мясо вырубим и сварим.
Все переглянулись и сглотнули слюну.
- Это не та, которую видели перед заступлением на пост? - спросил я вспоминая тот день.
...На подходе к блоку почувствовали тошнотворно-сладковатый запах мертвечины. Поднявшись чуть выше, увидели огромный труп, с раздувшимися на жаре боками. Когда проходили мимо, туча огромных зеленовато-синих мух с жужжаньем лениво оторвалась от туши, потревоженная нашим появлением. В тот же день, сидя в комнатке блока, я позволил себе пошутить в сторону собирающегося сержанта вэдэвэшника:
- Развел мух! Смотри, унесут сейчас в гнездо и съедят...
- Она, Татарин! Она самая!
Я передернул плечами, вспомнив огромный, поблекший лошадиный глаз, со здоровенной трупной мухой на нем.
- Да, сержант, давай мяса нарубим, - алчно блестя глазами, поднялся Толик.
- Чёрти что… А ну, отравимся? Там яду трупного уже немеряно, - растерянно произнес я.
-Да ладно, Татарин! Выварим и дело с концом….
- Ну и черт с вами! В конце концов, как говорил наш инструктор, научу жрать то, отчего козел сблеванет. Заодно и проверим, от чего именно у козла рвота бывает!
Рано утром, только-только засерело небо, два бойца отправились к туше. Мы в блоке, приникнув к оружию и биноклю, напряженно всматривались в белеющий напротив склон, готовые прикрыть друзей и, надеясь в душе, что снайпер не занял свою позицию.
Но гад уже засел и первым же выстрелом снял Фетхулиева. Толик упал в снег рядом и затих. Снайпер начал методично посылать пулю за пулей по пустому месту, надеясь, видимо, зацепить ребят сквозь глубокий снег.
- Огонь, огонь! Быстро, мля! - орал я на ребят, несмотря на то, что они, лихорадочно меняя магазины, долбили в противоположный склон. Чуть не плача, Виталик кричал:
- Ну, где он, сука?! Выстрелов не видно совсем!
Перестрелка прекратилась. Молчал снайпер, молчали мы и ребята в ста метрах от нас.
- Эй! - закричали мы с поста, - Живой есть кто?
Ответом нам был выстрел со склона. И снова не в нас, а туда, в снег, где лежали ребята. Все посмотрели на меня. Я - зло на них.
- Горох вам надоел, - прошипел сквозь стиснутые зубы и, ругая в душе себя, - Сейчас нажремся до отвала.
- Ладно, Татарин! - Сашка Федотов положил руку мне на плечо, - Делать то что? Вытаскивать ребят надо.
- Что, что, - с раздражением пробурчал я, обдумывая положение, - Траншею в снегу копать будем.
Четыре часа мы продолбились в снегу. Сменяя друг друга, мокрые от пота и тледяных брызг, рубили слежавшийся снег лопатками и оттаскивали его на плащ-палатках ползком за пост. Наконец услышали вполголоса шутливое:
- Стой, кто идет!
Ввалились в утоптанную снежную дыру и обняли совершенно здоровых, но замерзших мужиков.
- Ну, что тут у вас?
Фетхулиев виновато посмотрел на меня:
- Вот.
Я увидел его бедро, аккуратно замотанное окровавленными обрывками Толикова тельника. Приготовив бинты, быстро размотали и увидели аккуратное отверстие выше колена.
- Твою мать! - только и смог сказать я.
- Но по сравнению с тем, что мы считали его убитым, это - мелочи, - добавил Федотов.
Осторожно положили раненого на живот.
С другой стороны бедра было такое же отверстие, чуть- чуть сочившееся кровью.
- Ладно, бинтуем и быстро домой.
В помещении блока промыли и перевязали сквозную рану, сделали укол антибиотика и, на всякий случай, закатали противостолбнячный. Уложили, укрыли одеялом и сели к столу.
- Так, мужики, - ехидно спросил я. - Конины вы уже не хотите? - И посмотрел на Толика.
Тот улыбнулся:
- Ну, теперь все просто! Копаем траншею до лошади и берем мясо!
- Да, Толян, - усмехнулся я, - Энтузиазм - двигатель прогресса. Ну, что, погнали копать!
К вечеру траншея была готова. Из нижней части конской туши нарубили куски темнокрасного мороженого мяса. Еще через полчаса мясо лежало в котелке, под которым с ревом рвалось бешеное пламя бензиновых горелок. Вокруг, роняя слюни, пританцовывали двое дежурных. Из-под крышки показался парок, и через какое-то время все смущённо нюхали воздух.
Через полчаса вонь стала просто нестерпимой. Она окутала все помещение, и мне показалась, что стали слезиться глаза. Остальные, прикашливая и придерживая рукой прыгающие кадыки, стали пробираться поближе к амбразурам и двери.
- Вашу мать! Куда? - заорал я. - Берите котелки, плащ-палатку, примусы и за здание.
Все кинулись вон.
- Воду меняйте постоянно, уроды! - со стоном крикнул бойцам вдогонку. - В могилу меня сведете, ироды!
Примусы шумели за стеной, в помещении царили устойчивый запах вареной мертвечины и наш взрывоподобный хохот.
Мясо пришлось варить всю ночь. Под утро, сказав, что я хочу умереть, если мясо жрать нельзя, снял пробу.
Пустой живот отозвался довольным урчанием. Чуть позже бодрствующая смена, зажав носы пальцами и макая куски разваренного мяса в соль, усиленно двигала челюстями.
Снова потянулись день за днем. Спим, дежурим у пулемета на выносе, до боли в глазах всматриваясь в пустое белое пространство, окружающее пост. За последующие две недели мы пробили под тушей изрядную сквозную дыру, и мне пришла в голову мысль:
- Значит так, мужики! Завтра утречком разбиваемся на пары и по два часа с биноклем в лошадь сидеть. Солнце от нас. В туше бинокль не забликует. Пощупаем противоположный склон. Вдруг гад засветку даст?
-Татарин! Нам его снять нечем. Он же оптику разбил! Из автоматов его не достанем. Из пулемета тоже.
Я посмотрел через амбразуру на пулеметный вынос:
- А если из него? - и показал пальцем на установленный на станке крупнокалиберный ДШК, хищно выставивший ствол с набалдашником в сторону гор.
- Клааасснооо, - растягивая гласные, произнес Мишка, - Но попасть - не попадем. Так, попугаем и только.
- Все, - хлопнул я по столу, - Хотя бы увидим эту суку! Потом думать будем, что с ним делать.
За ночь пулемет перетащили под тушу. На блоке на дощечки натянули несколько армейских рукавиц и приготовили из спальников и тех же дощечек вполне приличное чучело. Утром первая пара заняла место, а оставшиеся на блоке занялись провоцированием снайпера.
Целый день из-за оград, здания, брустверов появлялись краешки касок, варежки, приподнималось по пояс чучело в бронежилете. Снайпер стрелял. Скупо, расчетливо и более-менее точно. Наконец, из траншеи выполз запыхавшийся Толик.
- Все, сержант, абзац, - прохрипел он, привалившись к каменной стенке ограждения блока. - Туша сверху оттаяла. Вонища! Сукровица тухлая прямо за шиворот течет…
Я пихнул его в бок:
-Ты кончай мне про свои ощущения от картины мироздания расписывать. Дело говори.
Он улыбнулся:
- Есть, Татарин! В пещере он сидит! Чуть выше нас. Расстояние по дальномеру метров восемьсот.
Я схватил его за грудки, притянул к себе и расцеловал в обе вонючие щеки. Потом по-пластунски скользнул в траншею. Залез под тушу, закрутил носом:
- Как вы тут живете!
Мишка передал мне бинокль:
- Видишь раздвоенную вершинку?
- Вижу, - почему-то прошептал я.
На ноги мне влез Толик, просунув голову и плечи под тушу:
- Вот, прямо вниз иди и дырку увидишь. В ней он и сидит.
- Толяныч, ползи обратно и попроси на блоке пошевелиться!
Толик шустро сдал назад, мигом перевернулся и исчез. Через какое-то время мы услышали выстрел.
- Драгунка, - уверенно проговорил Мишка, - Выстрел хлесткий. Ну, что, командир, увидел?
В черном зеве пещеры, почти сливаясь с ярким, белым снегом неприметно мелькнула вспышка. Донесся звук выстрела.
- Угу - сквозь зубы, враз взмокнув, отозвался я. Поднял бинокль выше и увидел нависающий под вершиной длинный снежный карниз. В памяти вдруг всплыло зрелище похороненного лавиной каравана.
- Мишка! Давай быстро за пулемет!
- Куда стрелять-то? - поведя стволом в направлении цели, спросил Мишка, - Я отсюда пещеру как точку вижу.
- Молчи, - так же сквозь зубы протянул я. - Видишь, выше пещеры снеговой карниз нависает?
- Ну!
-Давай длинной очередью по всей длине карниза.
Загрохотало в закрытом пространстве так сильно, что мы сразу оглохли. Ушам стало больно. Кислый пороховой запах забил нос и глотку, защипал глаза. Стали чихать и кашлять, вытирать кулаками слезы.
- Вот, мля! - догадался я по движению Мишкиных губ.
В тот же миг до нас донесся грохот лавины. Я припал к окулярам бинокля. По противоположному склону клубилась снежная пыль, вспыхивая на солнце. Через снеговой туман весело перекинулась разноцветная радуга.
- Радуга - это к счастью! - глубокомысленно проорал мне в оглохшие уши Мишка.
- Нуууу, - проорал я в ответ, - А покойник?
Тоже к счастью, - рассмеялся он.
- Это не факт, что покойник имел место, прокричал я - надо проверять.
Когда пыль осела, мы стали лихорадочно обшаривать склон, пользуясь биноклем поочередно. Но устье пещеры исчезло под многотонной массой снега, и, как мы ни старались, так больше ничего и не увидели на чистом, как только что выпавшем, снегу.
- Да достали мы его, - лениво цедил Толик через час, лежа рядом со мной на узких нарах и ковыряясь щепкой в зубах, - Проклятая конина! Мало того, что протухшая, так она еще и жуется плохо.
На столе ожила рация голосом лейтенанта Бесчастных:
- Ласточка, ласточка, здесь Гнездо, прием!
- Гнездо, я - Ласточка! - заорал я в микрофон, зажав тангенсу.
-Татарин! Кончай орать. Слышимость прекрасная. Как дела? - спокойно спросил Сергей.
- Нормально! Но у нас один сотый. Легкий!
- Что со снайпером?
- Под лавину попал. Знаешь, Серый, в горах надо быть осторожнее!
- Ладушки! Значит так, завтра с утра прилетит вертушка с вашими сменщиками, тоже мотострелки. По-быстрому передашь им пост и назад. Нас выводят. Все. СК!
На следующее утро был разбужен криком дневального:
- Летит! Мы с Толиком вышли и уселись у входа, наблюдая, как снизу, медленно и как бы неохотно к нам приближается вертолет, надсадно молотя винтами разреженный воздух. Завис метрах в ста от нас, и из него в глубокий снег стали выпрыгивать бойцы, передавая друг другу рюкзаки и ящики. Один из новоприбывших молодой высокий лейтенант с автоматом за спиной, пригибаясь от несущихся с винта струй, подбежал к нам.
- Старший лейтенант Иваницкий, - воинственно поправляя ремень автомата, представился он, - Кто тут старший?
Я оглядел его с ног до головы. Новенький комплект песчаного цвета эксперименталки, щегольские ботинки с высокими берцами, весь хрустящий и чистый.
- Пойдемте, товарищ старший лейтенант, я покажу вам ваше хозяйство. Отбросив прикрывающую вход плащ-палатку, он вошел, пригнувшись, в помещение и растерянно стал принюхиваться:
- Вы что тут, лошадь дохлую держали?
Мы с Толиком переглянулись и не смогли сдержать улыбку:
- Именно лошадь. И именно дохлую! Только не держали, а - ели! С продовольствием было плохо, вот и пришлось.
- Да где вы ее тут откопали?
Толик хитро прищурился:
- А она скоро совсем оттает, и вы почувствуете где. Только не выбрасывайте, вдруг пригодится!
...Вертолет нехотя вырвал из снега шасси и, стангажировав носом, ревя турбинами, пошел вниз, сделав разворот над постом.
В последний раз в иллюминаторе мелькнули выложенные из булыжника стены, пулеметная точка и глубокая снежная траншея, оканчивающаяся, как запятой, вздернутой из снега лошадиной ногой с огромным черным копытом.
Из кабины пилотов вышел летчик, неожиданно повел носом и, перекрикивая рев двигателей, проорал мне:
- Чем от вас воняет?
Я взглянул на Толика, сидевшего рядом, упершегося лбом в стекло иллюминатора. Скулы его были плотно сжаты, но губы подрагивали от еле сдерживаемого смеха. Потом склонился ко мне и не менее громко, чем летун, проорал прямо в ухо:
- Надо же, а мы и не замечали!
На вертолетной площадке нас ждал комроты. Бойцы построились, сложив у ног снаряжение и автоматы. Он быстрым шагом подошел к нам и открыл рот, чтобы что-то сказать, как, вдруг принюхавшись, неожиданно спросил:
- Вы что, дохлятину там жрали, что ли?
Ответом ему был взрыв гомерического хохота.
Я в изнеможении присел на рюкзак, уткнув лицо в коленки.
Сережка растерянно спросил:
- Где вы ее откопали?
У нас уже началась истерика.
Я прикрыл слезящиеся от смеха глаза ладонью и, в перерывах между приступами, выдавил из себя:
- Откопа… Откопали!
Серый посмотрел на хохочущих бойцов, улыбнулся и покачал головой:
- Ну, черти вы, черти!
Artemis
9 рота - реальная история
К 1988 г. весь мир знал, что советские войска в скором времени окончательно покинут Афганистан. Миллиарды долларов, вложенные администрацией США в финансирование различных формирований 'борцов за веру', до сих пор не дали никакого серьезного результата. Ни одна провинция не была под полным контролем 'духов', ни один, даже задрипанный городишко не был захвачен. А ведь как обидно американскому истэблишменту — так и не отомстили толком СССР за Вьетнам! В стане афганской оппозиции, на пакистанских базах, при участии американских и пакистанских советников, разработали план: взять приграничный город Хост, создать там альтернативное Кабулу правительство, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Духам удалось блокировать наземный путь в Хост, и снабжение гарнизона долго осуществлялось по воздуху. Осенью 1987 года командование 40-й армии начало осуществлять армейскую операцию по деблокированию Хоста под названием 'Магистраль'. Духовские группировки были разгромлены и отступили за Джадранский хребет, освободив трассу на Хост. Наши подразделения заняли господствующие высоты вдоль дороги, и в Хост пошли грузы.
9-я рота 345-го парашютно-десантного полка ВДВ (командир полка полковник В.А.Востротин, и.о. командира роты ст.л-т С.Б.Ткачев) занимала несколько высот, сформировав ротный опорный пункт. Боевая задача: не допустить прорыва противника к дороге Гардез — Хост.
7 января 1988г., примерно в 15-00 начался обстрел высоты 3234, Та самая высота 3234 []
на которой находились 39 десантников взвода ст.л-та В.Гагарина. Вернее, обстреливали все высоты, но сосредоточенный, массированный огонь велся именно по господствующей на данной местности высоте 3234. Во время обстрела погиб рядовой Андрей Федотов, радист арт корректировщика ст. лейтенанта Ивана Бабенко, и была разбита рация. Тогда Бабенко взял рацию одного из командиров взводов.
В 15-30 началась первая атака. В составе штурмующих мятежников было спецподразделение — так называемые 'черный аисты', одетые в черную униформу, черные чалмы и каски. В его состав, как правило, входили наиболее подготовленные моджахеды-афганцы, а также пакистанские спецназовцы и различные иностранные наемники (в качестве советников-командиров). По данным разведотдела 40-й армии, в бою участвовали также коммандос полка 'Чехатвал' армии Пакистана.
С нашей стороны непосредственно боем руководил командир 3-го взвода 9-й роты старший лейтенант Виктор Гагарин. После первой атаки противник потерял около 40 человек убитыми и ранеными. У нас был ранен мл.с-т Борисов. После массированного обстрела из минометов и переносных ПУ реактивных снарядов, в 17-35 противник атаковал высоту с другого направления, но попал под сосредоточенный огонь с высоты, где держал оборону взвод ст.лейтананта С.Рожкова. Через 40 минут боя духи отошли. В 19-10 началась третья атака, массированная, под прикрытием огня гранатометов и пулеметов. На этот раз погибли ст.сержант В.Александров из расчета пулемета 'Утес', Сергей Борисов и Андрей Кузнецов. Позиция 12,7мм пулемета НСВ ('Утес') прикрывала подступы к основным позициям десантников. Чтобы уничтожить крупнокалиберный пулемет, косивший духов практически в упор, атакующие массированно применили гранатометы РПГ. Вячеслав Александров понимал, что уцелеть пулеметному расчету не удастся, поэтому дал команду двум своим номерам расчета — А.Копырину и С.Объедкову — отойти к основным силам, а сам стрелял до последнего. И пулемет, и старший сержант были буквально изрешечены осколками гранат.
Далее были атака за атакой. На исходе дня к 3-му взводу подошло подкрепление: группа десантников второго взвода 9-й роты гвардии старшего лейтенанта Рожкова Сергея Владимировича, ночью появилась группа разведчиков ст.л-та Алексея Смирнова. Сразу после этого, примерно в 1-00 8 января, противник предпринял наиболее яростную атаку. Духам удалось приблизиться на расстояние броска гранаты и забросать часть позиций роты гранатами. Однако и эта атака была отбита. Всего противник предпринял 12 массированных атак, последние уже в середине ночи 8 января. В течение ночи прибыли ещё 2 группы резерва: десантники ст.л-та Сергея Ткачева и разведчики ст.л-та Александра Меренкова. Они доставили боеприпасы и воду обороняющимся, и приняли участие в отражении последних атак.
Из воспоминаний сержанта 2-го взвода 9-й роты С. Ю. Борисова:
'Все атаки душманов были хорошо организованы. К нам на подмогу пришли другие взвода роты, пополнили наш запас боеприпасов. Наступило затишье, вернее угомонилась стрельба. Зато поднялся сильный ветер, стало очень холодно. Я спустился вниз под скальник, где находились только что пришедшие товарищи. В это время началась самая страшная и самая жуткая атака. Было светло от разрывов 'граников' (гранат от РПГ-7). Душманы вели шквальный огонь с трех направлений. Они вычислили наши позиции, и вели сосредоточенный огонь из гранатометов по месту, где находился ряд. А. Мельников с пулеметом. Духи выпустили туда пять или шесть гранат. Он уже мертвый прибежал вниз. Упал замертво, не произнеся ни слова. Он с самого начала боя вел огонь из пулемета, как с нашего направления, так и с того, где получил смертельную рану.
Мл. сержанту Передельскому В. В. я приказал все гранаты нести наверх, к тому камню, где находились все наши товарищи. После чего сам взял гранату и устремился туда. Подбодрив ребят, чтобы держались, сам стал вести огонь.
Духи уже подошли на 20-25 метров. Мы вели по ним огонь почти в упор. Но мы даже не подозревали, что они подползут ещё ближе на расстояние 5-6 метров и оттуда станут закидывать нас гранатами. Мы просто не могли простреливать эту рытвину, возле которой было два толстых дерева. В этот момент гранат у нас уже не было. Я стоял рядом с А. Цветковым и граната, которая разорвалась под нами, была для него смертельной. Меня же ранило в руку и в ногу.
Было много раненых, они лежали, а мы ничем не могли им помочь. Нас осталось четверо: я, Владимир Щиголев, Виктор Передельский и Павел Трутнев, потом прибежал на подмогу Зураб Ментешашвили. У нас оставалось уже по два магазина на каждого, и ни одной гранаты. Даже некому было снаряжать магазины. В этот самый страшный момент к нам на подмогу пришел наш разведвзвод, а мы стали вытаскивать раненых. Рядовой Игорь Тихоненко прикрывал наш правый фланг все 10 часов, вел прицельный огонь из пулемета. Возможно, благодаря ему и Андрею Мельникову «духи» не смогли обойти нас с правой стороны. В четвертом только часу духи поняли, что эту горку им не взять. Забрав своих раненых и убитых, они стали отходить.На поле боя потом мы нашли гранатомет, выстрелы к нему в разных местах и три ручные гранаты без колец. Видимо, когда они рвали кольца, чеки остались в запале. Может быть, мятежникам и не хватило буквально этих трех гранат, чтобы подавить наше сопротивление.
Везде было много крови, видимо, у них были большие потери. Все деревья и камни были изрешечены, не видно живого места. В деревьях торчали хвостовики от 'граников'.
Я ещё не написал про «Утес», который «духи» пулями и осколками в прямом смысле превратили в кусок металлолома. Мы вели из него огонь до самой последней минуты. Сколько было противника, можно только догадываться. По нашим прикидкам, никак не менее двух-трех сотен.'
Алексей Смирнов, выпускник РВВДКУ, возглавлял группу разведчиков, пришедшую на помощь взводу Виктора Гагарина. В 20-х числах декабря Смирнов без боя занял со своими разведчиками высоту 3234, передав её парашютно-десантному взводу 9-й роты. Затем несколько дней выполнял следующие боевые задачи — занимал новые высоты и участвовал в зачистке близлежащего кишлака. 6 января, обстреляв высоту из минометов и безоткатных орудий, душманы попытались взять её пешей атакой. Когда в 9-й роте появился первый 'двухсотый', комбат приказал Смирнову подняться на высоту, чтобы вынести погибшего ефрейтора Андрея Федотова с поля боя. Но уже через минуту поменял решение, приказав Смирнову взять как можно больше боеприпасов и, дойдя до соседней высотки, ждать его дальнейших команд. К обороняющемуся взводу тем временем подошел командир 9-й роты с еще одним взводом, однако противостоять нарастающим атакам душманов становилось все сложнее. Выполняя со своими пятнадцатью разведчиками роль близлежащего резерва для уже почти окруженного взвода, Смирнов видел, как моджахеды все яростнее идут на штурм, как покрытая снегом горка чернеет от взрывов и пороховых газов. При этом комбат упрямо держит его в резерве, думая, что 'духи' могут попытаться обойти роту с его стороны. С нескольких сотен метров, которые разделяли Смирнова и сражающуюся 9-ю роту, он хорошо слышал крики моджахедов: 'Москва, сдавайся!'. И когда уже поздним вечером с места боя начали доноситься доклады бойцов ротному о кончающихся патронах, Смирнов радировал комбату, что больше тянуть нельзя. Получив добро на атаку, рванул на выручку роте. 15 разведчиков Смирнова и доставленные ими боеприпасы сделали свое дело: после нескольких часов ночного боя боевики отступили. Когда рассвело, на подступах к устоявшей высоте валялось много брошенного оружия, а снег изобиловал кровяными пятнами.
Резюме.
В принципе, с нашей стороны все было достаточно грамотно. Связь работала четко, управление подразделениями было устойчивым. Арткорректировщик ст.лейтенант Иван Бабенко привлекал к подавлению атак на высоту 3234 батарею 122-мм гаубиц Д-30 и батарею 152-мм САУ «Акация», обеспечивал корректировку огня артиллерии от начала и до конца боя. В том же районе вели огонь по разным целям установки залпового огня «Град» и «Ураган» из группы армейской артиллерии, накрывая позиции духовских минометов, пути подхода и отхода атакующих. Снаряды рвались при последних атаках буквально в 50 метрах от позиций бойцов 9-й роты. Мощная, хорошо организованная артиллерийская поддержка сыграла важнейшую роль в том, что десантникам, несмотря на подавляющее превосходство атакующих в живой силе, удалось удержать позиции. 9-я рота мужественно и умело оборонялась 11-12 часов. Меры, принимаемые командованием для организации боя были своевременными и правильными: в качестве резерва на высоту прибыли 4 группы. Наши потери при таком ожесточенном и многократном штурме можно считать относительно небольшими: они составили 5 убитых непосредственно в ходе боя, ещё один умер от ран уже после боя. Старшему сержанту Александрову В.А. (пулемет 'Утес') и младшему сержанту Мельникову А.А. (пулемет ПК) присвоили звание Героя Советского Союза посмертно. Все остальные участники боя были награждены орденами. Потери противника можно оценить лишь приблизительно, так как всех погибших и раненых моджахедов эвакуировали в течение ночи на территорию Пакистана. Общее количество 'духов', одновременно участвовавших в атаках, по оценке участников боя, было от 2 до 3 сотен, т.е. на одного оборонявшегося советского солдата приходилось от 6 до 8 нападавших в среднем.
Высоту 3234 защищали: офицеры — Виктор Гагарин, Иван Бабенко, Виталий Матрук, Сергей Рожков, Сергей Ткачев, прапорщик Василий Козлов; сержанты и рядовые — Вячеслав Александров, Сергей Бобко, Сергей Борисов, Владимир Борисов, Владимир Веригин, Андрей Дёмин, Рустам Каримов, Аркадий Копырин, Владимир Криштопенко, Анатолий Кузнецов, Андрей Кузнецов, Сергей Коровин, Сергей Лащ, Андрей Мельников, Зураб Ментешашвили, Нурматджон Мурадов, Андрей Медведев, Николай Огнев, Сергей Объедков, Виктор Передельский, Сергей Пужаев, Юрий Саламаха, Юрий Сафронов, Николай Сухогузов, Игорь Тихоненко, Павел Трутнев, Владимир Щиголев, Андрей Федотов, Олег Федоронко, Николай Фадин, Андрей Цветков и Евгений Яцук; а также разведчики 345-го ПДП и десантники других взводов 9-й роты, подошедшие в качестве усиления.
Из них погибли на высоте 5 человек: Андрей Федотов, Вячеслав Александров, Андрей Мельников, Владимир Криштопенко и Анатолий Кузнецов. Еще один боец — Андрей Цветков — умер в госпитале через сутки после боя на высоте 3234.
Дополнительная информация:
1.«Афганский дневник», Лапшин Юрий Михайлович — замкомандира 345 ПДП в 1987-89 гг.
2.Интервью с Бабенко И.П. — арткорректировщиком 9 роты
3.Интервью с Ахметовым Ш.Н., начальником артиллерии 345 ПДП
Источник: http://artofwar.ru/w/woroshenx_a_p/text_0100.shtml
Пошлость в рядах военной разведки.
Отряд наш вроде как бы и придворный на Ханкале стоит на взлётке, в результате чего все комиссии к нам и все невыполнимые задачи нам. Приезжает наш самый главный спецназовский ПАПА, вызывает нашего батяню комбата к себе в отдел. Батяня наш мужик проженный и старый старый в спецназе "работающем"старее его не было, но хохмач страшный и на язык остер. ПАПА спецназовский его давно знает и любит. Итак комбат с главным разговаривает а мне присылают клерка в виде здорового доблестно-миловидного полковника , с папочкой под мышкой. вожу его по расположению, по палаткам, всяким обьектам тыла. что то его приводит в телячий восторг, на что то он фыркает, недостатки записывает в "специально обученный" блокнотик. вроде посмотрели все, и тут он останавливается и произносит фразу
- Слушайте майор, а что у вас везде фотографии голых женщин висят ??, это странно!!
А я думаю , что страннее было если бы мужики голые висели, но отвечаю стараясь ясно и четко формулировать фразы..
-Товарищ полковник , командировка восемь-девять месяцев . женщин в отряде нет, в отпуск не ездим поэтому дро..им!
-КАК!!!!!!???? глаза полковника вылазят из орбит..
- ну как? как? есть двенадцать способов,- и начинаю загибать пальцы,- кистевой, локтевой, плечевой, обратным хватом, прямым, по Македонски
-КАААААААААААААК ?! по Македонски ?!
- ну это как стрельба с обоих рук....
Полковник краснеет,- да вы !, да ВЫ!! майооооооооооооор, немедленно со мной в отдел !!!!
Везёт меня полковник под ясны очи главного спецназовского ПАПЫ, а я не боюсь, что мне будет ??? дальше чечни не пошлют а майором я уже итак чёрт знает сколько хожу.
приезжаем ломимся к Главному, Главный сидит с нашим батяней комбатом попивает кофеек улыбается.
Полковник подбегает к Спецназовскому ПАПЕ
- Товарищ полковник в 000 отряде спецназа ДРО*АТ !!!!
ПАПА довольно кивает головой - да да я знаю, я сам им разрешил, комбат вот новый способ рассказал такой интересный,
- Ну-ка ТОЛЯ расскажи полковнику а то он не знает...
Хорошо разбираетесь в звездах и юморе?
Тогда этот вызов для вас! Мы зашифровали звездных капитанов команд нового юмористического шоу, ваша задача — угадать, кто возглавил каждую из них.
Переходите по ссылке и проверьте свою юмористическую интуицию!
И. Мариукин. Три ночи, четыре дня.
Куда идти, кого искать? Колумб из меня хреновый, я с детства всё больше на Сусанина был похож: всегда умудрялся заблудиться, будь то чужой город, или жиденький лесок в полторы ёлки. Заметил, что сижу чуть ли не посреди поля, хоть сейчас бери меня в перекрестье, да жми на курок. До леса, обрамляющего склон ближайшей горы, метров двести - хоть не буду торчать у всех на виду. Сумерки опускаются... Ну что - поползли, Игорь...
Больно уколовшись лицом о какую-то местную сорнячную хрень, мне почему-то подумалось, что неужели я зря, как червяк, еложу сейчас пузом по этой "ичкерии", но теперь уж хрен - сам себе я дырка голова делать не буду, а доберусь я к своим, или нет - увидим. А уж если и придется в баобаб переселяться, то с собой неплохо бы пару-другую "воинов Аллаха" забрать, вместе потом рядом расти будем где-нибудь в Эфиопии... Зря что ль я насекомым прикидывался...
Так, заберёмся в кустарник, сделаем ревизию карманов, лифчика, чем мы на сейчас богаты... Господи, пить хочется как... Значит, имеем ПБС с двумя патронами, полпачки переломанных сигарет "Ява", календарик 1995, да девять тюбиков промедола... Негусто... И куда тебе теперь?
...За шесть часов до этого случилось следующее: наш командир колонны - жопоголовый (простите!) майор Петров - оставил нас, 11 человек дожидаться "второй колонны, которая должна быть здесь через полчаса, она доставит нас в район места операции". Оставили на окраине полубезымянного чеченского поселка, рядом с сельхозстроениями. Полчаса, так полчаса - перекантуемся.
Перекантовались...
Первым же выстрелом снайпера из леска разворотило шею прапорщику Кузьмичу, вторым - сорвало полчерепа самому неуклюжему и высокому из нас - Стёпке "Горилле". Сука, мастерски стреляет снайперюга! И понеслась долбежка со всех сторон, херачили длинными, минимум "калашей" в 20. Мы - все остальные - перебежками к какому-то длинному то ли коровнику, то ли конюшне...
Не добежали - наш радист Димон "Кактус" и Лёнька (фамилию я его так и не запомнил, из новеньких). Сначала упал Димон, видно, очередью попало в ноги выше колен, да и пах видать зацепило, кричал нечеловечески хрипло, чуть ли не заглушая стрельбу, что-то матерное-невнятное, а Ленька было назад к нему, тащить со всеми, и обоих в момент из "агидели" накрыло, бежал-прыгал я полубоком, отстреливаясь наугад, потому видно было...
Семеро нас теперь... Хотя шестеро уже - Витя "Борода", почти уже добежав до укрытия, засмеялся фальцетом недобро и жутенько и, поднявшись в полный рост и волоча за собой автомат по земле, пошел обратно, вопя какую-то песню. Из крупнокалиберного разрубило почти пополам, упал, неестественно вывернувшись, а ноги в конвульсии еще двигались, очерчивая круг...
Когда ЭТО началось, прошло уже полтора часа с тех пор, как нас оставили, а обещанной колонны так и не было. Мы её так и не увидели.
Глинобитные стены коровника - укрытие никудышнее, в пару выстрелов из "мух" чичи снесли чуть ли не все строение, рухнувшей частью стены раздавило голову нашему старлею Прокопенко. Лежал я рядом с ним, отстреливаясь, и его кровью меня как из фонтана обдало... Боже мой, неужели я тоже сейчас через минуту лежать буду так же?! Разрывом тяжело ранило наших "Твиксов" - двойняшек Саньку и Андрюшку... Так они, чуть ли не обнявшись, и корчились, истекая кровью, искромсанные, и оба молчали... Симпатичные такие - высокие, светловолосые, голубоглазые... Шутники и балагуры, не побоялись пошутить разок смешно, но пошло, даже над комполка, так и не получив наказания, оба отнекивались. Всё любили рассказывать, как знакомились с девушкой, а потом "подменяли" друг друга в делах амурных, вплоть до постели... ведь мать родная не отличила бы...
В группе, напавшей на нас, было человек 25-30, видно "заряженные" под самое не могу, ибо боеприпасов не жалели, головы поднять нельзя было... Ближайшие подошли метров на 40-50 и поливали почти в упор, а когда слева и справа замолчали автоматы Руслана и Лёвки "Бендера", я понял, что остался один, один с наполовину пустым рожком. Интересно, меня сразу или помучают всласть?
Посмотрел на свои руки: на правом рукаве, деловито копоша лапками, не обращая внимания ни на что, ползла божья коровка. Помню, еще успел подумать - интересно, а слышит ли она? Ковырнул её пальцем, и она упала мне в ладонь, сложив лапки и притворившись мертвой...
ПРИТВОРИВШИСЬ МЕРТВОЙ...
Да, ребята, можете плюнуть мне в лицо, за то, что я не пошел сдаваться, выдернув чеку из гранаты, и в момент подхода не взорвал себя вместе с чичами... Но...
Я отодвинул от себя автомат, влез ногами под наклонившийся кусок рухнувшей стены, повернувшись самой окровавленной частью себя так, чтобы меня было видно, полузакрыл глаза и начал ждать... В любом случае - дострелят, так дострелят, по крайней мере - сразу, без мясниковских изысков обойдется...
Палить чичи перестали минуты через полторы, после того как им перестали отвечать. Как они подходили - я не видел, лопотали что-то на своем, собирали оружие, как оказалось - собрали всё подчистую, только старлеевский ПБС остался незамеченным.
Когда подходили к моему автомату, я услышал: "Сэргию, та покынь ты ту гыдоту, пишлы вжэ!"... М-м-м-м-м-мать, да тут есть "свои братишки-славяне". Ну ладно эти, дети гор, промежуточное звено между бабуином и человеком, но вы же... Да может, наши общие предки Мамая вместе били, а сейчас... А сейчас эта отрыжка "нэзалэжной" своих же славян давит!
Раздались две длинных очереди, по кому били я уже не видел, почувствовал, что пули второй очереди простучали по полу в полуметре от меня... Еле сдержался, чтобы не вскочить и не бежать неизвестно куда.
...Уходят, похоже. Еще одна очередь во дворе и смех... Наш бой, а вернее - расстрел нас - длился минут десять. Голоса было слышно еще час-два, потом всё стихло. Я лежал или ползал вокруг еще часа три, у кого нашел из наших - собрал жетоны, документы. Если и дойду, то хоть знать будут, что не дезертировали, не сдались... Если дойду...
Пока полз к лесу - совсем стемнело. В поселке стали видны огоньки, даже музыку какую-то ветер доносил. И всё-таки - куда идти? Местность незнакомая, здесь мы раньше не были, и от своих мы проехали на бэтэрах километров 20-25, и с какой стороны я ехал? А в окровавленном камуфляже выходить на дорогу и искать "попутки"... М-да... Ну что, придется идти обратно к поселку, может хоть косвенно удастся узнать, где я, да может и раздобуду чего полезного. Пить-то как охота...
И когда попалась лужа, матово заблестевшая при лунном свете, я уже не удержался. Ум... Смачно-то как, и почти ничем не воняет, вода как вода.
Напившись всласть, организм напомнил, что жрали мы с ним последний раз больше суток тому, и спали тогда же, часа три. Но пока ночь, нужно идти. Идти. Днем высплюсь. Идти...
Крадучись как кот, подбираюсь к крайнему дому поселка. Во дворе гогот, смачно пахнет жареной бараниной, несколько бородатых чичей с оружием, жестикулируя и перемежая речь русскими матами, что-то рассказывают друг другу. Эх, гранат бы сюда, да побольше... А пока - мне не сюда. Огородами по периметру поселка пробираюсь на противоположную сторону селения. Метрах в пятнадцати впереди мужчина что-то копает в земле... Сокровища что ль зарывает... Заметил таки, засопел, и сначала тихо, а потом громче начинает что-то на своем вопрошать, замечаю, что рядом лежит обрез, и он за ним наклоняется... Э-э-э-э, нет. Не задумываясь, автоматически вытаскиваю ПБС, практически неслышный хлопок - и мужик беззвучно опускается на землю... Со стороны выглядело как в дешевом голливудском боевике про супер агентов, разящим в мгновение ока всех врагов из любых видов оружия. Когда я подошел к нему ближе, оказалось, что попал ему аккурат в глаз, хотя и не целился... повезло просто. Обрез оказался незаряженным, и пользы от него, что от дубины... Интересно, на понт хотел взять?
Снимаю с него одежду: свитер, рубашку, брюки, а кроссовки у него на два размера меньше, малолапый какой-то... Ну, что, спасибо и на этом. Переодеваюсь прям там, зачем я это делал - не знаю, но всё же не камуфляж в крови... Нашел целлофановый пакет неподалеку, сложил свое немудреное барахло туда. Противный женский голос из близлежащего дома начинает звать "Шамил, Шамил?" Всё, мне пора. А твоему "Шамилу" не повезло сегодня... Извини, искатель сокровищ Флинта, мне пора.
Решил для себя - мне на север. Может просто потому, что куда-то идти все равно надо было. Там, на севере - свои. Свои. Такие разные, но такие родные. Свои.
И те, кто сейчас спит в обнимку с автоматом, на пустой желудок, подложив кулак под голову, не зная от том, что спит последний раз в жизни, и завтра станет "грузом 200", и тот, кто сейчас в далекой Москве, откосив от армии за папины деньги, зажимает, сидя за столиком кафе, глупенькую титястую девку, имея самой большой своей проблемой два хвоста за прошлый семестр...
Обхожу поселок, и иду на ту самую Полярную, которая, как известно даже идиоту, указывает на север. Иду по краю леска, часа три. На горизонте маячит гора, лесок упирается в неё. Так, куда теперь - ни дорог, ни хрена, похоже, окончательно заплутал я. Нашел какую-то горную тропинку, и по ней, стараясь не терять направления на север.
Небольшой перевал, и сейчас пойду вниз. И дорога вроде получше. Упс! Только сейчас заметил, что ногой почти касаюсь растяжки, стоящей в самом начале тропки. Не было бы луны - точно бы взлетел сейчас. Так, Игорь, ты разбогател на одну гранату, теперь а