«Любовь и голуби»
Несмотря на то что «Оскара» получил фильм «Москва слезам не верит» при создании надгробья режиссера Владимира Меньшова использовали отсылки к другому его фильму - «Любовь и голуби».Памятник был открыт 30 сентября.
Несмотря на то что «Оскара» получил фильм «Москва слезам не верит» при создании надгробья режиссера Владимира Меньшова использовали отсылки к другому его фильму - «Любовь и голуби».Памятник был открыт 30 сентября.
Как минимум, двумя фактами Меньшов себе в карму крепко поднасрал.
1) Когда он должен был вручить награду за фильм (кажется, тогда приз выпал на фильм "Сволочи" — но это не точно). Он узнал, уже на сцене, при вскрытии конверта, что призёром стал именно этот фильм, "поиграл желваками", и сказал, что он за это говно ничего вручать не будет — и ушёл со сцены. Кмк, если ты (он, я, любой) согласился выполнить РАБОТУ — так выполняй её, а не выпендривайся. Или не берись, если один из вариантов развития сценария тебе не подходит.
2) По пункту 1) ещё можно порассуждать про "принципиальность позиции" и прочее "не ожидал он"... Не таков пункт 2. Снял он комедию "Ширли-Мырли". Кому-то этот фильм нравится (мне, например); кому-то нет. Так вот Меньшов потом, во всеуслышание заявил: ему, дескать, не понравилось, как Чурикова сыграла в нём.
Да ёб твою мать! Ты кто: режиссёр или ослиный хвост??? Играет актриса "не так" — что ты, уёбок напыщенный, сделал, чтобы она играла "так"??? Как надо чтобы играла? Нихуя не сделал? Так это не она плохая актриса, а ты не смог 'процесс кинопроизводства' организовать так, чтобы на выходе получился нравящийся ТЕБЕ фильм. Проебался ещё на стадии кастинга? Ну так и кто же проебался-то: ты или она???
Но даже и не в этом дело. Всё: фильм снят, показан зрителям. НАХУЯ
ТЕПЕРЬ поливать говном актрису??? У меня ответа нет. (Да, наверное, и быть не может.)
Фотографии великого мастера, Владимира Валентиновича Меньшова, и его семьи.
С маленькой Юлией и женой, Верой Алентовой:
На киносъёмках с дочерью:
С «повзрослевшей» семьёй:
В одном из последних интервью Владимир Меньшов сказал: «Моему поколению надо уходить в 80 лет». Он ушёл в 81.
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
По местам съемок "Любовь и голуби. Фотографировали около 3-х недель назад.
Бывший танцпол.
Голубятня.
Дом Кузякиных, старый насколько мне известно сгорел.
Премьера всенародно любимого фильма "Москва слезам не верит" состоялась в 1979 году. У режиссёра просто не было шанса хоть чуть понизить планку и снять среднее кино. Ведь злые языки только и ждали повода сказать, что "Оскар" за "Москву" был случайностью.
А недоброжелателей было и предостаточно. Большинство зрителей фильм полюбили, а вот те, кто работали непосредственно в индустрии кино, отнеслись к нему негативно: "У большинства советских актеров и режиссеров была неоднозначная реакция на "Оскар". Очень мало коллег действительно радовались за меня. Большинство ждали, когда я допущу ошибку. А вот зрители буквально валом шли на фильм" - говорил Владимир Меньшов.
Меньшов придумал сюжет нового фильма после того, как увидел спектакль под названием "Любовь и голуби", который шёл в "Современнике" по одноимённой пьесе актёра Омского театра драма Владимира Гуркина. "То, что я оказался в "Современнике" на премьере комедийного спектакля - это чистая случайность, и одновременно закономерность, - вспоминал Меньшов. - Постановка была абсолютно не в духе "Современника", но именно она позволила мне прозреть и прийти к выводу, что я методологически неправильно выбираю материал".
"В постановке поднимается тема, которая заставляет плакать и смеяться. После ее окончания не хочется сразу выходить из зала - возникает желание посидеть и поразмыслить над увиденным. Спектакль меня тронул и я решил, что буду снимать именно "Любовь и голуби".
Уже через несколько дней Владимир Валентинович приехал в Омск к Гуркину, которого приезд именитого режиссёра ошеломил, ведь он считал Меньшова большой московской звездой, у которой уже есть наивысшая американская кинонаграда. Гуркин быстро согласился переформатировать театральную пьесу в сценарий фильма. Вот только у него не было опыта в написании сценариев и помогая ему Меньшов понял, что от "театрального налёта" избавиться будет трудно.
У пьесы была особая подача и переносить её на экран было трудно. Режиссёр даже хотел начать съёмки в стиле Василия Шукшина, но потом решил превратить эти "недостатки" театральной подачи в достоинства.
Вот так дом Кузякиных стал в таком очень провинциальном стиле, с досками, чтобы ходить по грязи, который, кстати, немного напомнил театральные подмостки.
Также очень театральный приём, когда на роль пожилых берут ещё относительно молодых артистов. Шура и дядя Митя были просто гениальной кинопарой, цитаты которых тут же улетели в народ: "Кикимора, я не понимаю", "Извините, что помешал вам деньги прятать".
Или театральные приёмы, вроде падения прямо из дома сразу в воду, без монтажа. Известна история, что актёр Михайлов чуть не погиб, когда снимали этот эпизод, потому что водолазы, стаскивающие с него костюм под водой замешкались с одеждой, а воздух в лёгких актёра уже заканчивался.
Все эти детали помогли Меньшову перенести абсолютно театральный сценарий в кино и картина получилась ничем не хуже оскароносному фильму "Москва слезам не верит".
Любовь Полищук
Лариса Луппиан и Михаил Боярский с дочкой Лизой и сыном Сергеем
Ирина Муравьева в эпизоде "Москва слезам не верит", который не вошел в фильм
Людмила Гурченко с дочкой Машей
Алиса Фрейндлих с дочкой Варварой
Вера Алентова, Владимир Меньшов и их дочь Юлия
"Первая советская нефть пошла за границу в конце 1960-х или начале 1970-х. И мы вдруг выяснили, что фантастически богаты. Но жили же мы без этих нефти и газа, и стали при этом мощнейшей мировой державой"
Владимир Меньшов
На панихиде в Доме кино Александр Панкратов-Чёрный сказал о Меньшове: «Он так любил народ! И страдал за него! Страдал!» И могло показаться – дежурная фраза, пафос по случаю. Но...
Панкратов-Чёрный вспомнил, как однажды Меньшов целый день таскал его по Астрахани, городу своего детства, с гордостью и страстью показывал родные места, рассказывал о кремле, старинных закоулках, в бар зашли, где к пиву особенную рыбку подают. А спустя пару лет (дело было на шукшинском фестивале в Сростках) уже Панкратов-Чёрный предложил показать Меньшову свою малую родину.
– Далеко?
– Да нет, не очень, километров пятьсот...
– А что, поехали!
Сели в машину и рванули в деревню Конёво Алтайского края. Дальше – прямая речь:
«И вот, пока мой сводный брат Коля и его супруга Зоя накрывали на стол, я повёл Володю показать родную деревню, а это одна, собственно, улочка, домов тридцать-сорок. Крыши, крытые дёрном, земляными пластами, трава на крышах растёт... Идём, значит, я веду экскурсию:
– Вот видишь развалившийся сруб? Это клуб, в нём даже маленькая библиотечка была.
– А чего ж не восстановят?
– Так ведь кино не показывают, да и ходить уже некому, остались одни старики, молодёжь разбежалась, работы нет, жить здесь не на что... А вот видишь – яма и несколько брёвен от фундамента? Это моя школа, я тут до пятого класса учился.
– Что-то больно маленькая какая-то.
– Ну а что, в избе – комната для двух учительниц, комната для первого и второго класса, комната для третьего и четвёртого. А здесь был магазин, из райцентра раз в месяц сахар и конфетки привозили. Ну, вот больше показывать нечего, вся моя деревня.
Вернулись к брату в его пятистеночек, стол накрыт – грузди наши алтайские, огурчики, помидорчики, самогонка, хлебный квас – всё домашнее. Брат весёлый, радуется, что меня увидел да ещё и познакомился с таким великим артистом и режиссёром – Владимиром Меньшовым. Выпиваем, закусываем, хозяева улыбаются.
А Володя такой серьёзный-серьёзный сидит, мрачный, смотрит Коле за спину, а там на стене коврик – олень воду пьёт и лебеди плавают, – а к коврику при колоты ордена и медали. Володя спрашивает:
– Отцовские медали, Коля?
– Да нет, почему... Мои. Вот орден за посевную в таком-то году, а это медаль за уборочную в таком-то. Ценили нас, ценили – работали-то мы с утра до ночи.
И вдруг Володя заплакал.
Мы опешили – что такое?
А он плачет и говорит, всхлипывая: «Ордена, медали. и ты так живёшь?..»
– А что? – Коля засуетился. – Хорошо живу, огород, всё своё, видишь, какой стол. Ну а денег не платят, так их и тратить не на что. Перебьёмся!
А Володя плакал и плакал, вы не представляете. Как Шукшин в «Калине красной» на холмике – «да ведь это же мать моя». Вот так и Володя рыдал, рыдал, обнял Кольку по-братски, говорит: «Да как же так! Сволочи! На мерседесах ездят, а всё равно Россией недовольны!..»
Это было так пронзительно. Мы его еле успокоили. А потом, когда ехали обратно, он вдруг говорит – строго так, горько: «Сашка! Снимать кино надо – о любви! Потому что русскому народу любовь не-об-хо-ди-ма! Иначе озлобится!»
.Не идёт из головы эта история о плачущем Меньшове. Плачущем, как Шукшин. Правда, Шукшин плакал в кино, а это в жизни.
©Олег Пухнавцев