problembro1488

Мне много рассказывали о ней. Я ни разу не видел её до этого, но уже был влюблен заочно. Мне показывали какие-то старые фотографии, я не спал по ночам и мечтал о встрече, но каждый раз что-то не складывалось. И вот, настал час икс. Она была немного заспанной, с красными глазами, но мое сердце остановилось, я не мог перестать смотреть на неё.Я увидел в ней родную душу, я захотел отдать ей все, что имею только ради того, чтобы видеться с ней чаще. Она на несколько месяцев старше меня. Ей уже 18, это довольно солидный возраст, но я был готов сделать все, чтобы она жила вечно. Оказалось, что у неё была нелегкая судьба, её бывший погиб и с тех пор она много лет одна. Я залез к ней в душу, я увидел там огромный слой пыли, я пытался реанимировать её сердце, оно плевалось маслом, но я смог его запустить. Мой отец говорил, что она, похоже, та самая. Но жизнь - бессердечная сука. Я не могу быть с ней. Она снится мне уже много времени, я мечтаю о ней, но у неё слишком много проблем. Конечно, я мог бы плюнуть на всех, но... у меня нет столько денег чтобы ей помочь. И я ушел. Её сердце вновь плюется маслом и она неровно дышит, она вновь плачет по ночам, её нежно-синяя душа медленно покрывается пылью. Она просит помощи, она не хочет так больше жить...

Я просыпаюсь ночью в поту, я вижу эту картину, мне становится дико горько, хочется напиться, поорать пару старых хитов под гитару и повеситься. А что я ещё то могу?

Прости, 2109 цвета рапсодия... Надеюсь, когда-нибудь ты найдешь себе того, кто рискнет и возьмет тебя. Всего тебе наилучшего, ровных дорог и минимума коррозии! Я не знал, что можно влюбиться в автомобиль с первого взгляда.

Хороший парень, приятен в общении, очень веселый. Договорились вечером попить пива. Обрусел уголек то, обрусел...

Когда-то, когда жить было не просто тяжело, а просто-напросто невозможно, со мной произошла история...

Мне было что-то около 9 лет, отец целыми днями пропадал на заводе. Точнее, там, где когда-то был завод. Денег не платят, штат почти сокращен, завод распродается, но мужики по прежнему, наверное, уже просто по привычке, продолжают ходить на работу. Мать работать пыталась, но все "женские" профессии были заняты: город был небольшой, десяток магазинов, одна парикмахерская и отделение почты, а на "мужские" если и брали, то довольно быстро увольняли. Она просто не могла потянуть, да и отец был против. Я помню, что тот год выдался очень холодным, снежным и голодным. Выращивать что-то на балконе или в теплице невозможно, запасы с лета подходят к концу, питаемся одной водой из под крана(кипяченной, естестна) и старым засохшим самодельным хлебом. И вот, однажды, гуляя со своими друзьями из соседнего двора, мне поступила информация от одного из друзей, что на соседней улице застрял ГАЗик. Нам, мальчуганам, скучно, а посмотреть на то, как ГАЗон разрывает снег казалось довольно интересной идеей. Подходя к грузовику мужик окликнул нас и попросил помочь откопаться. Мы, бывшие октябрята, с радостью решили помочь. Кое-как откопались, в общем, а водитель, как бы в благодарность, дал нам 10 банок тушенки и несколько буханок хлеба. Пацаны начали жадно точить хлеб, а я же, в свою очередь, забрал свою долю и пошел домой. Дома меня ждал пьяный отец. Длительные распросы откуда взял еду, затем старый офицерский ремень ещё времен РККА, мой зад и спина, слезы, крики. Отец кричал, что я больше не должен воровать, что я поступил подло, меня он слушать отказывался. И вот, спустя много лет я напомнил эту историю ему. Не знаю, просто вспомнилось, без капли упрека. А он заплакал... Благодаря этой тушенке у нас был нормальный суп целую неделю, без неё, возможно, мы бы и не выжили. И отец все эти годы самобичевал себя за то, что ел ворованную еду и что его сын - вор. 

Несколько лет назад я сидел в соседнем дворе и смотрел, как медленно падает снег на землю. Идти домой не хотелось, там, по мимо жены и сына, меня ждала разруха, голод и боль, а тут, в тихом и уютном скверике, все кажется не таким уж и серым…

Через несколько часов начал бурчать живот, как бы сигнализируя, что пора бы поесть или хотя бы лечь спать. Я встал, нервно отряхнул старый ватник и медленной, шатающейся из стороны в сторону походкой , побрел в сторону родного двора. По пути мне встретился дядя Ваня, поздоровался со мной своей похмельной трясущейся рукой и попросил «чирик до завтра». Я знаю, что он – человек-слово, вот только был бы у меня этот чирик…

Войдя в серую и грязную парадную, она встретил меня темнотой и неприятным, но уже ставшим родным запахом мочи и дешевого табака. Нервно протиснувшись мимо компании молодых парней, я сделал пару шагов, как услышал за спиной такое родное и теплое «Э, дядя, постой, куда спешишь?». Судя по соотношению количества пустых бутылок и участников литробола – драться будет не сложно. Хотя за что мне драться? Денег у меня нет, даже сигарет нет… Да ничего у меня нет! Старый ватник, доставшийся по наследству от отца, брюки, которые лет 15 были выкуплены у прапорщика за пару бутылок водки и старые стоптанные армейские сапоги. Времени на ответ было немного, я ляпнул первое, что пришло в голову: «Вам что-то нужно, ребят?». Пацаны дружно загоготали, один из них похлопал меня по плечу и ударил в живот. Служба в армии даром не прошла, а работа на заводе лишь укрепила мое физическое развитие, пресс был моментально напряжен, и боль от удара лишь слегка отдалась где-то глубоко в желудке. «Нихуя се ты даешь» отдалось эхом в засранной парадной. Не то, чтобы мне захотелось их избивать, пацифистская натура давала о себе знать, но иначе бы я живым оттуда я не ушел. Быстро проверив их карманы, была обнаружена пачка красной «Примы» и семь рублей мелочью. Не сказать, что это очень много, но сына порадовать хватит. Я прошелся по коридору до своей квартиры, аккуратно вставил ключ и провернул его дважды. Дверь, как бы по дружески, тихо и медленно открылась, и мне удалось проникнуть внутрь без звука. Жена наверняка не спит, а вот Мишке, сыну моему, завтра в школу. Я тихо захожу к нему в комнату и кладу на стол 7 рублей. Мне они уже ни к чему, а он сможет купить себе чай с булочкой в школе. Пускай у парня хоть какие-то теплые воспоминания о детстве будут.

Я прошел в соседнюю комнату и плюхнулся спать. Будильник мерзко зазвенел в 6 утра, я, ещё по привычке из армии, нервно вскочил и начал быстро искать одежду по комнате. Мой глаз за что-то зацепился… Её не было. Её половина кровати была холодной, я подумал, что она ночевала на кухне поскольку я пришел с работы грязный и завалился спать. Однако, там, на кухне, на столе, меня ожидала записка. Буквы словно проникали мне в глаза, проходили по сосудам и вырезали острым ножом изнутри сердца «Я устала. Прости»….

Я просто молча сел на табурет и смотрел в проклятый клочок бумаги. Не знаю, сколько прошло времени, но Миша уже проснулся и тихим шагом прокрался на кухню. Я заметил его краем глаза, смял записку, на ватных ногах встал, включил радио и стал готовить ему завтрак. Из радио доносилось «Я знаю, что вена – моя эрогенная зона», на сковородке подгорала яичница из полутухлых яиц, а я смотрел в окно на то, как снег медленно тает на земле и дрожащими руками докуривал «трофейную» «Приму».