KairatNurtas

Дню объединения Германии посвящается… На фоне звучит Вася Обломов - "Во внутренней эмиграции"

Страна моя была, да и сейчас еще остается, весьма многонациональной.

В моём доме живёт сосед, который, что называется «с шилом в заднице». Этот сосед принёс в наш многоквартирный дом что-то наподобие порядка и хозяйской руки. Починил свой подъезд, выкупил у соседей по лестничной клетке, построил детскую площадку, разбил клумбы с цветами. Словом, мой двор и дом стал напоминать что-то весьма приличное и симпатичное. Хотя, с другой стороны, тротуары вдоль дорог были перекопаны и засажены кустами, деревья вокруг его окон вырублены напрочь и прочее. Но, это все мелочи. (Откуда деньги на всё это – вроде где-то хорошо работает или торгует. Не интересовался).

Работа, видимо, у соседа сезонная. Летом его почти не видно, зато зимой сосед впадает в запой и активную жажду творить что-то вокруг дома.

Так вот, причем тут Германия и многонациональность… Как-то раз я спросил соседа – «А нафига ты вот это всё делаешь?». И сосед, грустно затянувшись сигаретой и дыхнув перегаром, поведал о том, что в детстве жил в ауле. А по соседству жил рядом с ним мужик-немец. У моего соседа в детстве возле дома была сплошная грязь и кривые заборы, а у соседа-немца был чистенький дворик и цвели розы. Моему соседу это так впало в душу, что он решил построить свою маленькую Германию. Он переехал в город, отучился на инженера, нашёл хорошую работу и стал зарабатывать на свою мечту. А дальше вы уже читали. Да, мой сосед строит маленькую Германию. Но по-нашему, так как он её представляет.

После этой истории я долго думал о том, что такое мечта и идеал. Кто-то строит свою маленькую внутреннюю Германию во дворе, а кто-то только скачет и хочет в Европу. И пусть он строит с размахом, где-то сил и размаха больше, чем практичности и ума, но всё же.

Скоро зима. Сосед снова впадёт в запой, начнёт тосковать о Германии. Во дворе будет стоять рождественская ель, двери украсятся гирляндами, а Сосед будет представлять себе настоящим бургомистром.

Такая вот она, внутренняя Германия…

Попробую свои силы в исторических заметках о местах и событиях в городе Алматы (Алма-Ате).

С северо-западной стороны перекрестка улицы Гоголя и проспекта Достык, напротив центральной аллеи Парка 28-ти панфиловцев, стоит непримечательный двухэтажный дом. Здание серое, непримечательное, а ведь оно, пожалуй, единственное, кто помнит события далекого 1928 года. Сейчас в здании находятся районная санэпидстанция и участковый пункт полиции. Пытаюсь найти какую-нибудь иронию в этом, но не могу.

Чем же интересен этот дом?

Современный вид гостиницы "Джетысу"

Санэпидстанция и полиция делили этот дом не всегда. Сколько лет этому зданию я не знаю, информации не нашел, но явно не менее 100 лет. Думаю, что на Пикабу могут быть большие специалисты, которые скажут точную дату. Раньше, по крайней мере 90 лет назад, в этом доме размещалась алма-атинская гостиница «Джетысу». Именно сюда, ночью 25 января 1928 года из Москвы в алма-атинскую ссылку прибыл Лев Давыдович Троцкий.

Лев Давыдович Троцкий

Гостиница "Джетысу". Фотография времен Троцкого

Жена Троцкого так описала это место: «Приехали. Куда? Оказалось, на улицу Гоголя, в гостиницу «Джетысу», меблированные номера действительно времени Гоголя. Нам отвели две комнатки. Соседние номера были заняты конвоем и местными агентами ГПУ».

Бытовые условия Троцких не устраивали. Уже через 3 дня после прибытия в Алма-Ату, 31 января 1928 года Троцкий пишет председателю ГПУ Вячеславу Менжинскому и председателю ЦИК Михаилу Калинину: «Мы поселены ГПУ [в] гостинице условиях близких тюремным. Питаемся ресторанной пищей, гибельной для здоровья. Не имеем возможности извлечь белье книги из багажа [в связи с] отсутствием помещения. Оплата гостиницы [и] ресторана нам совершенно не по средствам. Необходима достаточная квартира кухней».

Еще немного из писем Троцкого: “Живем в гостинице «Джетысу», что значит Семиречье, — в ужасающем хаосе, который хотя и не является результатом землетрясения, но очень напоминает последнее. Квартира нам уже отведена, и дня через 2-3 мы в ней водворимся. Впрочем, ненадолго, т.к. в мае собираемся во что бы то ни стало перебраться выше в горы, так называемые сады: в городе, как говорят, жестокая жара, а главное — совершенно невыносимая пыль” (из письма единомышленнику)

Весьма любопытно получается, что Троцкого выслали в ссылку за его же счёт. Еще и за гостиницу бывшему всесильному лидеру революции нужно было платить самому. Интересно, что бы было, если Лев Давыдович платить отказался? Выселили ли бы?

Троцкий с женой, сыном и собакой в гостинице "Джетысу"

Лев Давыдович шлёт письма и жалобы всем, кому можно, требуя предоставить ему “достаточную квартиру с кухней”. Жалобы приводят его к цели - Троцкому ему предложили переехать в помещение агентства Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) на улице Красина (ныне Валиханова), 75. От гостиницы “Джетысу” он находится буквально в нескольких минутах ходьбы. До наших дней дом не сохранился, на его месте находится здание гостиницы “Отырар”.

Новую квартиру Троцкий оценил гораздо выше гостиницы “Джетысу”: «Сaмa по себе квaртирa хороша, имеется даже электричество (это случайность, в частных домах электричества здесь почти нет), но, как уже скaзaно, часть города, в которой мы живем, в климатическом отношении не очень хороша».

Жалобами Троцкий добился многого. Ему были удовлетворены и просьбы помельче: например, Льву Давидовичу разрешили охотиться и даже доставили в Алма-Ату его любимую охотничью собаку Майю. Пищу Троцкому готовила специальная кухарка, а за цветочками ухаживал инвалид-садовник. Летом опальному вождю предоставили дачу у подножия Тянь-Шаня.

Если сейчас читать то, что писал Лев Давыдович о городе, то возникает чувство сильного удивления. Однажды Троцкому удалось организовать самостийный митинг на Зеленом базаре. Пламенную и убежденную речь опального наркомвоенмора выслушали с восторгом, немного покачали на руках и, как водится, пожаловались на жизнь. Троцкий вспоминал: «В центре на базаре, в грязи на ступеньках магазинов грелись на солнце завшивленные киргизы и искали на теле у себя насекомых… Была и проказа, а летом животные болели чумой, бешеные собаки и ослы носились по городу. Недаром Алма-Ату той поры называли «ишачьим краем».

Хотя, насчет “завшивленных киргизов” можно несколько задуматься. У Товарища Троцкого есть весьма своеобразные отзывы об Алма-Ате, то угрозой были туранские тигры, которые бродят чуть-ли не по улицам, то Иссыкское озеро, которое почти в сотне километров от города. То ли приукрашивал ради впечатления у читателей, то ли правда так думал.

Сам Троцкий в глубинке провинциальной Алма-Аты был одним из главных публичных персонажей. Из воспоминаний Динмухамеда Кунаева: «Но вот однажды нам стало известно, что Троцкого освободили от всех его постов, выслали из Москвы, и теперь он живет в нашем городе. Понятно, что желание увидеть его было огромным».

Динмухамед с одноклассниками возвращался из похода в урочище Медеу. Навстречу им появилась ехавшая вверх телега, за которой шли женщины. «Впереди всех уверенно шел человек в пенсне, с клиновидной бородкой, небольшого роста. Мы без труда узнали по знакомым портретам и фотоснимкам в этом человеке Троцкого. Замерев, почтительно поздоровались. Он ответил на наше приветствие и, не останавливаясь, продолжил со своими спутницами путь в направлении урочища Медеу».

20 января 1929 года за антисоветскую деятельность вышло постановление о высылке Троцкого за пределы СССР. На рассвете 22 января 1929 года Троцкого вместе с семьей вывезли из Алма-Аты в город Фрунзе. Из Фрунзе Троцкого отправили спецпоездом в Одессу, а затем пароходом в Турцию. Так закончилась годичная ссылка в Алма-Ате. А через одиннадцать лет в Мексике Троцкий погиб от удара ледорубом по голове.

Адекватная и конструктивная критика по делу приветствуется.

Использовались материалы

Алоис Назаров “Троцкий в Алматинской ссылке”

Алексей Азаров “Троцкий в Казахстанской ссылке” (не знаю, один ли человек с псевдонимами)

фрагмент из книги «Троцкий Л.Д. Дневники и письма» под редакцией Ю.Г. Фельштинского

Материалы из открытых источников

Современные фотографии автора

Помните как в «Шинели» Гоголя преобразился Акакий Акакиевич, в тот момент, когда у него была новая шинель? Шинели вообще штуки интересные и загадочные...

В ранние студенческие годы, году так в 2010-ом, приходилось мне летом по работе много ездить в археологических разведках по самым далеким уголкам Алматинской области. Это значило, что лазить нужно было и через траву, и через ветки, и в дождь, и в жару. И много. На такую работу берут самые старые вещи, которые не жалко. Я же был молодым студентом и таких вещей у меня еще не накопилось. Кто-то из знакомых отдал мне старую, но почти не ношенную советскую шинель – с петлицами, погонами, хлястиком. Для города одежда не самая подходящая, а вот бегать по всяким кушарам в дожди – идеально.

Работали мы тогда где-то за старым, пришедшим в упадок, военным городком Сары-Озеком. Ехали мы на 469-ом УАЗике по старой разбитой бетонке. Путь нашего экипажа из 3 человек был к метеостанции, километрах в 40 в пустыню от этого Сары-Озека. Я – высокий, молодой и рыжеволосый, командир – здоровенный, вихрастый брюнет (пикабушник, кстати, даже активнопишущий!), водитель - крепкий пятидесятилетний мужичок, бывший военный. Я ехал в этой шинели, ибо шёл дождь и холодно, остальные ехали в камуфляже самого разного покроя и вида.

Нас интересовала местность в паре километрах от метеостанции. Искали мы тогда уже найденные, но не зафиксированные объекты. Имевшиеся у нас координаты были примерно «Двести шагов от метеостанции, у кривой коровы свернуть, пятая дырка в заборе». Естественно, что найти весьма проблемно.

Возле метеостанции сидели оба её сторожа-работника и пили водку. Меня, как самого молодого, послали сбегать к метеостанции, и спросить у них, куда нам ехать. Выхожу из УАЗика, иду к мужикам. Вдруг вижу, как один резко встаёт и прижавшись спиной к стене пытается отдать мне честь.

Спросил я потом, что это было. Мне ответили следующее: сидим, пьем водку. Других людей не видели почти месяц. Тут появляется военный УАЗик, из него выходит высокий русский офицер в советской форме и погонах, а за ним два бойца в камуфляже. Вот я решили, что или независимость у Казахстана отменили, а советская армия вернулась, или допился до чертей. Протрезвел мигом.

Уезжая оттуда долго думал, что лучше сделать: купить фуражку для полноты образа или погоны срезать, чтоб народ не пугать. Победило второе.

ВУЗ образовался в те годы, когда государство щедро поделилось своей монополией на сферу образования со всеми желающими. Здание университет получил от какого-то закрывшегося в те же годы НИИ. Естественно, архитектура и планировка не особо подходили для учебного процесса, аудиторий-амфитеатров и прочего там не было и близко, а вентиляция не особо предполагала, что в бывших кабинетах советских ученых будут сидеть целыми днями десятки студентов. А были там 3 этажа и 1 цоколь, с самыми обычными кабинетами. История эта и произошла в одном из кабинетов в цокольном этаже...

У каждого поколения студентов всегда бывает так, что самый сложный предмет является еще и самым бесполезным. Какие бесы заставили составителей учебного плана включить в этот самый учебный план студентов экономфака сопромат – это науке неизвестно. У нас к этой радости добавилось еще и то, что вел его на редкость труднохарактерный и давно находившийся на пенсии преподаватель. Как я говорил, занятия проходили в цокольном этаже, в кабинете, в котором окна были под самым потолком, а вентиляция значилась лишь в теории. Была поздняя осень, близилась сессия. Отопление уже включили, а аромат, стоявший от нескольких десятков студентов сидевших в не проветриваемом помещении весь день, описывать не рискну, чтоб не ставить тэг «жесть». На просьбы студентов открыть форточку и хоть во время перерыва проветрить помещение, преподаватель отвечал вечным отказом и излюбленной формулировкой – «жар костей не ломит». Боялся человек сквозняков, ну что тут сделать.

Поздняя осень это не только время сессией, но еще и время эпидемий гриппа и прочих воздушно-капельных заболеваний. Естественно, наша аудитория стала «локальным очагом» какого-то из этих вирусов. Заболели почти все студенты, да и сам преподаватель с ними заодно. Да вот только одно грустное, но весьма весомое «но» - молодой организм студентов оказался куда устойчивей к заразе. Откашлялись, оттемпературились, да скоро все вернулись в строй. А вот у преподавателя организм оказался не таким стойким. Пошли осложнения, потом еще и еще... Конец был нерадостный, но предсказуемый. Сессию у нас принимал уже совершенно другой человек. Не знаю, виновно ли там только лишь отсутствие вентиляции, но оно сыграло в той истории довольно яркую роль.

Прошло уже время, но всегда, когда я слышу крики типа «Выключите, мне дует» и «Закройте окна, шумно», а уж особенно если там добавляются фразочки «Лучше тепло» и «Жар костей не ломит», я всегда вспоминаю эту историю. Не ломит жар костей, ой не ломит...