0urob0ros

0urob0ros

Iam the source and the end
Пикабушник
поставил 889 плюсов и 6121 минус
отредактировал 9 постов
проголосовал за 14 редактирований
в топе авторов на 194 месте
Награды:
5 лет на Пикабу
32К рейтинг 228 подписчиков 11 подписок 57 постов 27 в горячем

Взгляд изнутри

Громов позвонил поздно ночью, в четвертом часу. Один этот факт говорил как минимум о том, что произошел обвал биржи, конец света или нашествие марсиан, ну или по крайней мере что-то не менее страшное.

Громов никогда никому не звонил позже десяти вечера. да и то долго извинялся, несмотря на то, что ложился всегда поздно, помню, что не раз видел у него свет глубокой ночью, а то и вовсе до утра.

Голос у него тоже был форсмажорный, таким его помню только когда сосед из второй квартиры на улице упал, сердечник, до скорой не дожил, умер практически у нас на руках.

Громов тогда точно так же говорил, резкими, отрывистыми фразами, с хрипом, тяжело и как-то бесповоротно, будто камни падают.

- Ты зайди ко мне.
Прямо сейчас.
Есть разговор на пару слов.
Можешь?

-Да, Макс, могу, конечно же. Что случилось то, скажи, ради бога?
-Зайди.
Жду.
Дверь открыта.

...Гудки.

Живет Громов на третьем, в девятой квартире, а я на четвертом. Спускаюсь, символически шаркаю тапочкой по старенькому резиновому коврику, открываю пошарпанную деревянную дверь, в прихожей темно.

-Гром? ты где?

-На кухню проходи.

Небрит, глаза красные, волосы всклокочены так, будто за ним черти гнались всю ночь и в итоге таки загнали. Очки на столе лежат, рядом неизменная кружка кофе на пол-литра и не менее неизменный планшет.

-Макс, какого черта? немедленно рассказывай мне, с какого это перепугу тебе понадобилось меня разбудить, или ты не друг мне.

Гром медленно поднимает на меня взгляд и я поражаюсь. Зрачки у него расширены настолько, что радужной оболочки почти не видно, и взгляд от этого у него странный и пугающий, как у пришельца из иного мира.

- Саня. - медленно произносит он, и у меня холодок пробегает по коже от стальных обертонов в его голосе.
- Ты в курсе же, в общих чертах, над чем я работал последний год.

- Не сказать. чтобы прямо в курсе, - лепечу я, - так, слышал кое что. Ты вроде бы занимался биохимией мозга, насколько мне известно...

- Гром мрачнеет и кивает головой. Жестом показывает на холодильник, там стоит в гордом одиночестве непочатая бутыль самогона.

- Давай, Саня. За меня, мне нельзя.
Поэтому пить за двоих будешь.
А я пока расскажу.

Начал он издалека. Рассказывал про эволюцию, становление и усложнение нервной системы, и вот тут, признаться, после третьей рюмки я немного задремал с открытыми глазами. Поскольку с какого-то момента его резкий отрывистый голос ввергал меня в гипнотическое сонное оцепенение, и я с запозданием понял, что пропустил немало из его рассказа. К этому времени он уже добрался до организации нервной системы и делал явно какие-то несомненные выводы, и, по-видимому, ждал моего одобрения или наоборот, возражений.

Мне очень неудобно было показывать ему, что я половину прослушал, и я только глубокомысленно кивал.

-В общем, Саня, картина такая.
Собака, как существо с двухмерной нервной организацией. Не может постичь полностью понятие высоты. Это категория высшего порядка для нее.
Человек, в свою очередь, как трехмерное существо, не воспринимает в полной мере категорию времени. А поскольку развитие зоны мозга, ответственной за восприятие размерностей, блокировано нейромедиатором, выше своей трехмерной головы не прыгнет ни пес, ни sapiens. И вот над чем я не спал ночами.

Он протянул руку к полочке, на которой обыкновенно стояли баночки со специями, и взял оттуда незамеченный мной маленький шприц, кубика на два, наполовину заполненный прозрачной жидкостью.

-Это вакцина от слепоты.
Я вколол ее себе меньше часа назад, уже начинает действовать.
Я слышу уже это.
На самой грани восприятия, но эффект усиливается.
И я начинаю видеть тени.
N-медиатор разблокировал зону мозга, которая 10 тысяч лет была глуха и слепа.
Сейчас ты присутствуешь при рождении нового человека.
Который видит скрытое, способен проникнуть за грань привычного мира.

- Я обратил внимание, что с моим другом явно начало что-то происходить, на его лице появился румянец, лоб слегка взмок, дыхание участилось. Он заговорил быстрее и громче.

-Я вижу. Вижу! Картинка обрела резкость, звука пока еще нет.
Это неописуемо, Сашка.
Мы даже и представить себе не могли, что мир выглядит именно так. Он огромен, невообразимо огромен, и прекрасен.
Я не в силах описать эти, эти... это не предметы. Не вещи, и однако они материальны. В человеческом языке просто нет таких понятий.
А вон там что?

- Он уставился мимо меня прямо на пустую стену.

Я непонимающе посмотрел на стену, стенка как стенка, заклеенная обоями, шов слегка разошелся в метре от пола и проступила узенькая полосочка шпаклевки.

- Бог ты мой, нет, что они делают? - панический ужас в голосе Громова заставил меня буквально подскочить на стуле. Повернувшись, я увидел, что он белый как мел, смотрит, не отрываясь, в какую то точку чуть левее моего левого плеча.

- Нет, этого не может быть, нет, пожалуйста, пусть они прекратят, прекратят это делать, нет, нет, нет! Они не могут, нет, я прошу, остановите это, остановите...

Все это время я смотрел на него, оцепенев от неожиданности и страха, и тут вдруг я увидел, как человек седеет прямо у меня на глазах.

-О бог мой, этого не может быть, они не могут ведь делать с нами такое, это неправда, нет, нет. Нет, нет, не подходи ко мне, убирайся, убирайся прочь! Не смей вытворять со мной такое, ты, порождение...

Последнюю фразу он прохрипел с таким ужасом и безысходным отчаянием в голосе, что у меня чуть ли не останавливалось сердце, но пошевелиться я так и не мог.
Все что я мог, это смотреть на него. И видеть, как ужас растет в его глазах, которые вдруг потухли, сам цепенея от страха.

Плохо помню, что было потом. Скорая, следователи, потом еще одна скорая, уже для меня.

Несколько дней я не мог спать.

Проваливался в какую-то мутную дремоту и просыпался от собственного вскрика,
-Что они делают? что они делают с нами?

Теперь уже вроде полегче.

Ведь могло быть такое, что Гром ошибся, правда? Он не видел там ничего, и вообще, ошибался он.

Нет никаких блокированных зон, и микстура эта проклятая, которой он траванулся, просто сильный наркотик, который вызвал галлюцинации. И сердце не выдержало.
Следователь так говорил, а уж он-то толк знает, работа такая.

Ведь мог же Гром ошибиться. Правда?

Показать полностью

Йа улитко

Йа улитко

Как научить кошку летать

Как научить кошку летать Кот, Картинки, Занимательно

Из книги : "Открытие увеселительных хитростей, возбуждающих в нас удивление, производимых картами, или другими вещами, или Наставление, как тем хитростям смешным научиться". Москва 1787г.

Не думай

Не думай о возрасте. Годы... пылью легли на виски,
груз прошедших веков тяжко спину согнул.

Не думай о прошлом. Время сгорело,
рассыпалось пеплом, и пепел в Лету минул.

Не думай о кризисах, и о проблемах не думай,
всё проходит, и это, конечно, пройдёт.

Не думай о смерти. Просто не думай,
Не думай о ней, в тот момент, когда за тобою придёт.

Не думай об истине, ведь она тебе не по зубам.
Лучше просто живи, и не пачкай святыни руками,

Не шуми понапрасну, и не бейся башкой о хрустальные сферы.
верь во что-то, дыши, и неси свою веру,

Через вечность, что так мимолётна.
Особенно, если через нее проносится с бешеной скоростью жизнь.

Усик

Мой второй кот был подобрышем, как и первый. Ухо рваное, нос рассечен в дворовой драке почти пополам, левая лапа хромая, наверное, кто-то наступил. И, похоже, сломан хвост.
Нелепое и косолапое существо.

Ему было примерно около года, когда я его с трудом изловил в песочнице, куда он зашёл по каким-то своим делам (скорее всего бомбу метать собрался), но я его отвлек припасённой сосиской и неожиданным захватом поперёк всего кота.

Он отчаянно кусался и царапался, но минут через несколько рычание вдруг утихло. Я посмотрел на него и увидел, что он, в свою очередь, вовсю разглядывает меня. Я погладил его покрытую шрамами мордочку исцарапанной рукой. Он не укусил.

Тощий как швабра, но коренастый и весь какой-то сжатый в маленькую мощную хвостатую пружинку, он был грозой двора. Я знал всех блохастиков, которые жили либо у нас, либо поблизости, и всем им Усик наваливал по соплям от души.Был один смешной кот, черно-белый, который когда-то неудачно прыгнул или упал, и с тех пор ходил, забавно подпрыгивая задними лапами. Ус регулярно его метелил так, что черная шерсть аж клоками летела, и чёрный каждый раз позорно улепётывал, но всё-таки не сдавался. По размеру он был почти вдвое больше Уса, но того это не волновало ни капельки. Зашёл во двор, значит, получишь. И чёрный огребал с завидной регулярностью.

Уся был уличный кот, домой приходил только жрать или, далеко не каждую ночь, спать.
Масть имел классическую, полосатую, с буквой М на моське. Таких котов называют табби.
Часто я смотрел в окно и наблюдал, как этот комок чистой дурной энергии носится в буйной зелени, гоняя то ли мышек, то ли листики. Из кустов торчали то полтора уха, то нервно дергающийся хвост. Чистое, незамутнённое счастье бытия как оно есть. Я отчаянно ему завидовал, потому, что уже тогда на мою сумрачную душу падала тень грядущего. И я не ждал от жизни подарков.

Моё бытие уже не было бытием as is, я пропускал все ощущения и мысли сквозь призмы размышлений, и итоги этих раздумий были, обыкновенно, мрачны. То ли дело хвостатое дурило: поносился, будто его черти гнали, устал, пришёл пожрать, брякнулся в кресло и сопи в две дырки. Захотелось ласки, пободался, обтёр все ноги, помяучил, и вот уже тебя няшат до изумления.

За год Усь хорошо отъелся, и уже не был так похож на велосипед. Крепко сколоченный, с короткими, сильными лапами, широкой мордочкой, и недлинным хвостом он напоминал этакого котовьего дварфа. Ночью я частенько просыпался от того, что эти несколько кило кошачьей шерсти прыгали ко мне на кровать. Хрюкающая щекочущая усами моська тыкалась в рандомные места, я его сгребал в охапку и мы спали в обнимку.

Уся любил оливки. Я иногда его баловал. Мой фетиш это бутер с сыром и оливками, и если я открывал банку, то всегда оставлял несколько штук пушистому придурку. Он их не жрал, а только облизывал и гонял по квартире. Наверное, запах нравился, а вкус нет. Банки с оливками он запомнил, и если я открывал крышку и Усь был дома, он с дробным топотом прибегал оттуда, где бы он ни был, чтобы сесть рядом на диванчик и ждать свою порцию.

Частенько на Усика нападало дурнение, и он отчаянно требовал, чтобы я делал ему злую руку. Моська у него в такие моменты становилась дурашливая, уши он закладывал назад, а усы вытарчивал вперед, я угорал каждый раз, до того это было смешно. Он делал верблюдика: горбил спину, прыгал на пружинных лапах и усиленно пушил коротенькую шерсть на хвосту. Страшно, пипец. Царапался и кусался он не всерьёз, но, поскольку котэ был мощнэ, руки у меня всегда были располосованы вдоль и поперёк.

Когда Усь пропадал на два-три дня, я не особо волновался. Что такое улица, он хорошо знал, и умел выживать. Но в тот день я будто чувствовал что-то нехорошее.

К вечеру, когда уже ночь вовсю предупреждала о своём наступлении сумерками, я не выдержал и отправился на поиски. Обойдя все подвалы наших коробок, я не нашел ничего и никого, кроме разве что блох, а чуть позже в соседнем дворе встретил  знакомых девчонок. Они, узнав о моих поисках, сообщили, что за нашим двором на обочине дороги лежит с утра уже сбитый машиной полосатый кот.

Похолодев, я кинулся к дороге. Да, Уська лежал там. Он уже практически остыл, и в его окоченевшем, изломанном, сейчас казавшимся таким маленьким тельце не было ни капли жизни. Из него ушло что-то очень важное, та самая дурная пружинистая энергия, которая так меня радовала.

И из меня тоже ушло что-то очень важное тогда.

Много лет, ощущая леденящую прореху в душе, я ждал, что когда-нибудь найдётся нечто такое, что сможет её заполнить.

Но лишь ветер времени тоскливо завывал в ней, а я прислушивался к его голосу, и ждал, ждал.

И жду до сих пор.

Показать полностью

Гудит, как улей, родной завод

— Михалыч , какого хера, простите меня за мой французский?


Технолог, Сергей Харитоныч, за глаза прозванный Хренычем, быстро приближается, семеня коротенькими ножками, от дальнего конца цеха, и на передней морде лица у него написана нешуточная решимость.
Я смекнул, что сейчас меня будут бить, может быть, даже ногами. Грозно навис над трепещущим мной, потрясая гневными брыльями и даже крыльями носа.


— Михалыч , как вы, блять, ухитрились, вот скажи мне, как человек человеку?


Я попытался превратиться в овощ. И, может быть, даже сделать вид, что я вовсе тут не при чём. Не прокатило, сует мне чертежи.
Я судорожно всматриваюсь. Ну хули, железка и железка. И хер бы с ней.


— Вот здесь, смотри. — Тычет пальцем с пожелтевшим ногтем длиной примерно с лапоть.


— Тут отверстие под резьбу м8, а вы что, блять, сделали? Дыру, етить твою налево, размером с сарай расковыряли. Скажи мне, милый друг, зачем, и, самое главное, нахуя? А кто виноват, и что делать, я уж сам потом разберусь.


Пошли смотреть. Отверстие есть. Десятка. И таких 20 штук на всей раме. Слов нет - одни буквы. И те выстраиваются по три.


— Ну, и что, чё орать-то сразу, Сереж? Берем бонку, точим под десятку и втыкаем. Хуйня делов, как два пальца обоссать.


Хреныч хочет что-то сказать, наверняка очень ласковое и нежное, но не находит нужных слов и только машет рукой, и, нервно сплюнув в ящик с обрезками профиля, удаляется в сторону своего кабинета. Я отыскиваю слесаря. Тот обнаруживается в столовке с газетой и беломориной в зубах. Прозвище у него Водолаз, потому что носит очки с таким количеством диоптрий, что непонятно вообще, что он видит и как.


— Витя. Вы какого хуя вчера насверлили тут, ебаный в рот. Ты чертеж смотрел вообще, или, как всегда, от пизды три лаптя взял на север?


— Как не смотрели, смотрели, а как ещё-то. Я сам смотрел, и Игорь смотрел. — поблескивает очками тот.


— А дыр какого хера вы на десять насверлили? На чертеже под м8, надо было семеркой сверлить. Или ты не умеешь читать, может? Разучился за выходные? Или тебе стёкла мешают видеть, так выкинь их нахрен, монокль тебе подарим на Новый год, будешь первый парень на деревне.


-Где, на м8, нахуй? Там десять было. — Витя вскидывается, как в жопу ужаленный.


Показываю бумажку, которую Хреныч принес. Витька берет ее грязными от смазки руками, смотрит, и тут же орет, как потерпевший:


— Да пусть он ее в жопу плашмя себе засунет и сам потом туда залезет! У нас другой чертеж, блять, ебись он кобылой. Пойдем, сам ща увидишь. Во, смотри, бля, видишь? Картина маслом, нахуй. Репин рисовал, хуй сотрёшь теперь.


И вправду, на сварном верстаке лежит не менее захватанная бумажка с тем же чертежом, в котором отверстия не под резьбы, а просто диаметром 10. Ну охуеть теперь, дорогая редакция, пишет нам девочка Оля, семь лет живу и столько же удивляюсь. Вот-те нате, хуй вам на лопате.


— А ты говоришь, купаться. — Ворчит Витька и отправляется обратно в столовку допивать свой чифирь. Беломорина летит всё в тот же ящик с огрызками профилей.


Хватаю вчерашний чертеж и несусь в офис. Сережа пыхтит за Кадом, рисуя новую бумажку, так, что аж стул скрипит и пар от лысины валит.


— Ну что, маэстро, дело было не в бобине? – приветствую его я. – Помнишь, раньше в журналах такие картинки были, типа, найдите десять отличий?


Протягиваю ему обе бумажки. Хреныч подслеповато щурится, потом его осеняет:


— Еб твою мать! Это я мудак. – Кается, почесывая попеременно то лысину, то задницу. Любо-дорого посмотреть.


Возится, нашаривая мышкой в недрах Када чертеж.


— Извините, виноват! Из деревни - туповат. Я вчера старый почему-то распечатал. Сейчас…


На чертеже отверстия на 10. Размером с сарай.

Я молчу. Как известно, молчание — золото, именно поэтому я чувствую себя очень богатым человеком. Даже могу позволить себе на обед доширак.

Наливаю себе кофе из машинки и сажусь на стул. Люблю смотреть, как другие работают. Нагло пизжу из ящика стола Хреныча конфетку, у него всегда там есть.
В колхозе медленно, неэффективно наступало утро.

ЗЫ. небольшая добавка для тех, кому псто зашло: #comment_217301127

Показать полностью

Визит посланника смерти

Обычно народу в этом довольно небольшом кафе, по случаю межсезонья, было немного, но сегодня вдруг образовался неожиданный наплыв отдыхающих, навёрстывающих последние тёплые деньки лета, и я уж было совсем решил, что и мой столик тоже занят,  как  увидел, что табличка с просьбой не занимать на нём всё-таки есть. Расположившись, заказал, по обыкновению, творожники и блины с мёдом, меню мне уже даже не приносили, значит, выучили репертуар. И наслаждался чашкой отличного чёрного кофе, когда заметил человека, жестом спрашивающего, нельзя ли присоединиться к моей компании.

Теоретически, столик, за которым я обыкновенно проводил утро последние пару недель, рассчитан  был на двоих, и занимать его в одиночку было бы не очень красиво по отношению к владельцам заведения. Я, вообще-то, компанию не очень уважаю, и обычно предпочитаю завтракать без помех. Да и в остальной жизни больше предпочитаю одиночество. По некоторым причинам.
Но здесь кормят так вкусно и недорого, что сам этот факт перевешивает перспективу терпеть других людей. Оглянувшись по сторонам, оценил обстановку. Народу, действительно, битком, и, кроме моего, свободных мест нет. Деться незнакомцу было некуда, как, впрочем, и мне. Кивком показал, что не возражаю против вторжения.

Незнакомец присел за мой столик, жестом подозвал официанта, заказал всего лишь чашку кофе, хотя завтраки тут были отменные. Управляясь с означенным  завтраком, я невольно обратил внимание, что на левой руке незнакомца имеется массивное кольцо-печатка довольно-таки необычного вида, с интересным вензелем, похожем одновременно  и на витиеватую арабскую вязь, и  на японский иероглиф, и одновременно непохожий ни на что, вписанный в какую-то странно искажённую асимметричную фигуру. Впечатление вещь производила однозначное, явно старинная и точно очень дорогая. Блеск золота ни с чем не спутать. Такой перстенёк стоит явно в несколько раз больше средней зарплаты в этом регионе, даже если продать просто по цене металла. Непрост мой вынужденный компаньон, очень непрост.
Увидев, что я заинтересовался украшением, незнакомец улыбнулся, совершенно, впрочем, без следа веселья во взгляде, и произнес удивительным басом, никак не вязавшимся с его, в целом, довольно субтильной комплекцией. —

— Интересная вещица, не правда ли? Этот перстень передаётся в моей семье из поколения в поколение, вещь  очень старинная и  носить её имеет право только старший сын рода. Некоторым образом это знак профессии, которой мы принадлежим.

Я обратил внимание, что он особо выделил интонацией последнюю часть фразы. Не профессия является частью его, а как бы, наоборот, он является частью своей профессии. Есть люди, которые на работу ходят ради денег, дабы заработать себе на хлеб насущный, и таких подавляющее большинство, но также есть и те, кто работают ради некоей цели, при этом деньги для них не являются чем-то значимым, а  скорее, средством для достижения всё той же цели. Как показывает мой опыт, такие гораздо опаснее всех прочих. Явно мой компаньон был именно из последних.
Незнакомец пригубил кофе и замолчал.

— И какая же, если не секрет, это профессия, — спросил я. Мне действительно было интересно. 

Незнакомец улыбнулся и ответил:

— Я, в своём роде, посыльный, моя задача доставить сообщение, передать его адресату и убедиться что адресат сообщение принял и понял. Перстень — отличительный знак нашей профессии, существующей уже очень, очень давно. Говорят, древнейшие профессии в мире это журналисты и проститутки, но мы думаем иначе. Не будет преувеличением сказать, что мы существуем столько же лет, сколько и всё человечество. Нужда в посланниках, передающих важные вести, невзирая на обстоятельства, войну, голод, погоду, отсутствие дорог, или что-то не менее серьёзное, была всегда. А наша семья всегда доставляла сообщения точно по адресу и в срок, это вопрос чести.

—  А что означает символы на вашем кольце, —  спросил я, только лишь, чтобы что-то сказать. От пафоса этих слов мне стало почти физически тошно. Из какого романа фентези ты вылез, дядя? Меча только не хватает для полноты образа. Но не поддержать разговор мне показалось всё же невежливым.  Незнакомец серьезно ответил:

—  Этот знак означает, что что носящий его  имеет право говорить от имени всех пославших его. Используется он нечасто, и только в особых случаях.

Я не стал уточнять, что это обозначает. Но начал подозревать, что человек с перстнем за мой столик присел совершенно не случайно.

Тем временем незнакомец, наконец-то, почти покончил со своей чашкой кофе,которую он всё это время всевозможным образом крутил в руках, и затем без перехода сменил тему:

—  Вас интересуют знаки, так может быть, возможно, вам будет любопытно взглянуть на это,.  —  и протянул мне маленькую белую карточку, вроде визитки. Я  с интересом посмотрел, на вид это была совершенно ничем не примечательная картонка, без какого-либо оформления, даже без тиснения, с одной стороны на ней была выполненная чёрным вязь, очень похожая на ту, которая была на перстне незнакомца, но гораздо более сложная, и вязь эта  имела любопытную особенность. В последние годы, из-за  повально возрастающего  непрофессионализма веб-дизайнеров и прочих креаторов, всё больше в сети появляется отвратительно оформленных публикаций, читать которые  неприятно и тяжело, настолько они уродливо свёрстаны; но от одного вида  этой надписи на неизвестном языке, чем-то напоминающей логотипы малоизвестных блек-метал групп, становилось не по себе.

Когда я пытался охватить её полностью взглядом, у меня начиналась какая-то рябь в глазах, как бывает, когда в глаз попадает соринка и зрение расфокусируется, к тому же  никак не получалось полностью захватить вниманием этот странный знак, всё время казалось, что какие-то его части двигаются плывут, дёргаются, пляшут странным и противоестественным образом. Производило это, если честно, не очень приятное впечатление. Знаете, есть такие иллюзии, когда смотришь на картинку, и там вроде бы неподвижные круги начинают как будто бы  двигаться и ты начинаешь думать, а не поехала ли у тебя крыша, или зрение подводит;  с этим знаком хоть и  было нечто похожее, но гораздо хуже. У меня возникло ощущение, будто мне в глаза насыпали песку, и,  глядя одну его половину, мне казалось что другая половина куда-то плывет, а когда я смотрел на вторую половину, то чудилось, что первая, кривляясь,  расплывается и какими-то судорожными рывками меняется в очертаниях. В общем и целом знак производил неприятное, очень неприятное впечатление, на него не хотелось смотреть. Но,с другой стороны, стоило только на него посмотреть, как взгляд отвести было решительно невозможно,  он как-будто примагничивался  и следовал всем извивам прихотливого рисунка.  С некоторым трудом я оторвался и вернул карточку незнакомцу.

— Что это, о боже, что это за пакость, — спросил я, промаргиваясь и находясь в некотором ошеломлении.

— Это, — ответил он, —  и есть то послание которое я должен был передать.

— Вы точно уверены, что это послание действительно для меня? Мне кажется, произошла ошибка. Я даже не понимаю, что это такое здесь изображено, или написано,. — спросил я с удивлением. Вестей я вроде бы ни от кого в последнее время не ждал. Да и не должен никто из друзей, которых и так по пальцам одной руки пересчитывать, коллег и знакомых, знать, что я недавно поселился в этом маленьком приморском городке. Но предчувствия уже появились очень и очень нехорошие.

—  И кто же передал мне это послание. И, чёрт возьми, что же оно, извините, означает? Я даже не понимаю языка, на котором этот вензель выполнен.

—  Мне придётся зайти издалека, —  ответил он и допил последний глоток кофе из своей чашки, отставил её в сторону,  и при этом не став звать официанта, чтобы ему принесли еще. Крещендо. Скоро финал.

— Издавна  люди заметили, что некоторые древние символы определённым и далеко не всегда понятным образом влияют на некоторые вещи. Сперва разнообразная символика использовалась только для украшения одежды и предметов быта. Затем наблюдательные люди обратили внимание, что одни знаки, изображенные на одежде охотника, приносили удачу в охоте, а другие, если начертить их на воротах дома, способствовали долгой жизни  хозяина.  Были и такие, которые, напротив, приносили вред. Такие символы назвали рунами. Некоторые из этих рун работают быстро, некоторые нет, одни действуют медленно и почти незаметно, а другие мгновенно, некоторые работают только в том случае, если их нанесет определенный человек в  определённое время, выполняя определенные ритуалы.

В течение человеческой истории символы записывались в тайные книги, сам факт существования которых тщательно охранялся, и человеческое сообщество, которое занималось исключительно тем, чтобы сохранить и сберечь эти Древние знания, набирало свою мощь. Называется эта организация Орден.  Однажды была найдена комбинация символов, немедленно убивающая того, кто её видел, и множество людей погибло, прежде чем мы смогли вообще понять, с чем имеем дело.

Именно так мы получили свои руки мощный инструмент, который позволял нам мгновенно избавиться от людей, не очень отвечающих нашим целям, а с течением лет приобрести мощное влияние, деньги, власть.

Постепенно исследования  письмен Смерти вместе с ростом наших возможностей получили своё развитие,  наши учёные смогли разобраться не только, как именно они работают,  но и как защититься от такого воздействия.  Любая информация, которая попадает в человеческий мозг, сродни программе, загруженной  в компьютер, и точно так же, как для компьютера известной архитектуры  можно сделать разрушительную программу,  приводящую его в негодность, так же и человеку можно дать такую информацию, которая приведет к его смерти.

Ведь мозг человека по существу, это точно такой же компьютер, только работающий на не на электрических импульсах, перемещающихся в толще кремниевых кристаллов, а на химической энергии, возникающей в живом организме. Импульсы следуют не по медным дорожкам, а по нервам,  а память организована не на микросхемах, а в нейронах коры мозга, а затем и в РНК. Знак Смерти в этом случае работает точно как вирусная программа, разрушающая естественные происходящие в мозгу процессы. С того момента, как вы получили письмо Смерти, ваш мозг начинает работать не на вас, а против вас. Медиаторы и гормоны, выделяемые мозгом, начинают свою работу по отключению всех жизненно важных процессов в организме.

Вы по сути получили команду умереть, и  времени у  вас очень не много, максимум  двадцать — двадцать пять часов, но на самом деле ещё меньше, потому что разум, как самая сложная и тонкая часть человеческого существа, угаснет в первую очередь. Я искренне надеюсь, что этого времени хватит, чтобы закончить ваши земные дела.

Я поднял взгляд на незнакомца.

—  Скажите тогда, зачем вы передали мне за послание? Чем я так насолил вашему Ордену, зачем понадобилось меня убивать?

Он грустно улыбнулся.

— Я, как уже сказал, посланник, моя задача передать весть.Обычно комментарии к заказу я не получаю, но ваш случай особый.  Советом Ордена мне поручено прекратить вашу жизнь от имени всего Ордена, а это означает только одно: вы опасны для всего человечества. Наши эксперты непрерывно анализируют последние научные разработки, и, обнаружив ваши статьи о водородной энергетике, сильно заинтересовались. Особенно, когда выяснили, что у вас имелся даже работающий прототип.  К сожалению, ваши разработки водородного двигателя могут обрушить мировую экономику и привести к полному краху множество людей.

— Несомненно, вы имеете в виду, в первую очередь, состоятельных людей, которые контролируют мировую экономику? – вскинулся я. —  Незнакомец не ответил, лишь развернул перстень символами к себе.

— И много ли, интересно заметить, —  насмешливо произнёс я, —  таких людей в этом вашем Ордене? Надо полагать, вы очень сильно заботитесь о человечестве не в последнюю очередь именно по этой причине?

Незнакомец посмотрел на меня серьезно и внимательно.

— Уверяю вас, деньги для нас, как это, может быть, вам показалось на первый взгляд, особой роли не играют,  —  произнёс он просто. — На самом деле мы в прямом смысле слова стоим на страже общественных интересов. Разрабатываемое вами устройство, простое в эксплуатации и производстве, обрушит сразу несколько секторов экономики, целые отрасли промышленности во всем мире будут вынуждены либо прекратить свое существование, либо полностью перепрофилироваться. Для мирового сообщества это стресс, и реакция  на этот стресс будет трудно предсказуемой. Одно лишь можно сказать с полной уверенностью: внедрение вашего двигателя вызовет целую череду кризисов, справиться с которыми будет непросто. Мы видим единственную возможность не допустить такого варианта развития событий, полностью прекратить разработки устройства. Мы уже побывали в вашем охотничьем домике, и нашли ваш тайник, господин Грехов.

— Выходит, чертежи всё-таки у вас. В таком случае, зачем вам возиться со мной?
— Но вы ведь не оставите попытки опубликовать ваши разработки. Наши спецы тщательно изучили вашу биографию и пришли к выводу, что просто так вы не остановитесь, а подкупить вас не получится.

— Это они верно сообразили. — подумал я зло. — Молодцы, хорошо работают.
Мой собеседник отставил, наконец, свою чашку, которую он безостановочно вертел в руках,в сторону  и добавил:

— Конечно, вы затратили очень большие усилия, чтобы публикация вышла в сеть. Особенно после того, как убедились, что ни в одном научном журнале ваши материалы не примут, верно? — Не дожидаясь ответа, он продолжил. — Труднее всего было локализовать и изолировать от сети те узлы Даркнета, через которые вы пытались обнародовать ваши труды. Наши техники превзошли сами себя, работали без сна и отдыха, но всё-таки справились, ни одна буковка не проникла во внешний интернет. Пару раз случались утечки, но мы их оперативно погасили. Вместе с носителями, как ни прискорбно. Вы проиграли, господин Грехов.
Это был удар. Признаться, я очень рассчитывал на цепочку анонимных серверов, через которые удалось бы передать данные в сеть. Выходит, был излишне оптимистичен.

— Орден существует очень давно. И у него длинные руки и цепкие пальцы. Как видите, нам не потребовалось много времени, чтобы вас разыскать.
Верно. Прошло чуть больше недели, а они уже размотали всю цепочку, начиная от фальшивого паспорта, купленного все в том же Даркнете, и до неразговорчивого пилота, за наличные доставившего меня сюда из Волгограда.

— Зачем же весь этот пафос, перстни, письмена, не проще было бы вам меня устранить менее оригинальным образом? Скажем, устроить дорожную аварию?

— Это очень старая традиция. Совет Ордена собирается только в тех случаях, когда обществу грозит серьёзная опасность, и методы устранения этой опасности не претерпели изменений за века. Кроме того, убить вас столь пошлым образом было бы не совсем красиво по отношению к вам, ведь вы, в сущности, виновны только в том, что хотите всем добра. Отправив к вам Посланника, Орден тем самым выказывает вам своё уважение. Поймите, мы не палачи и не убийцы, мы пытаемся делать то, что считаем единственно верным, служение людям есть наша первейшая задача и поддержание стабильности общества — наш долг. Жаль, что мы не смогли понять друг друга. Ведь одно дело делаем, просто смотрим на него с разных сторон.  Уверен, вы принесли бы немалую пользу в наших рядах. Один ваш двигатель — настоящий прорыв в науке, но, как ни печально, для него ещё не пришло время.

— А к тому моменту, когда вы решите, что оно, наконец пришло, вы опустошите ресурсы планеты и окончательно изувечите экологию? — мрачно спросил я. Ответа не ждал, да и не нужен он мне был. Сам посланник это и есть ответ.

— Ну что ж, — сказал я, — Спасибо и на этом. Времени у меня не так много, как я понимаю, и, пожалуй, мне и вправду следует заняться неотложными делами. Полагаю, вы не обидитесь, если я с вами попрощаюсь прямо сейчас, пока ещё не утратил возможность соображать.

Незнакомец кивнул, и поднявшись, быстро ушёл  не прощаясь.

Дел у меня действительно было много, и совершенно не тех, о которых мог подумать мой удивительный спутник.  Первое, что я сделал, так это вытащил из манжеты рубашки зашитую там капсулу, хранившуюся много месяцев в ожидании как раз именно этого момента. Она заняла свое место на дне кофейной чашки, где как раз оставалось около глотка  кофе. Смеси растительных вытяжек и ферментов на некоторое время притормозит действие разрушительной биохимии знака Письма Смерти,  и  этого времени, как я надеялся, мне как раз хватит.

Быстро поднявшись, я зашагал узким извилистым переулком в сторону гостиницы. Но, пройдя около трети пути, свернул к неприметной дверке, которую, судя по её виду, не открывали несколько лет, однако, на самом деле петли были отлично смазаны, а скрытый электромагнитный замок беззвучно открылся, отреагировав на чип, вживлённый в правую руку. Навстречу выскочил человек, похожий на меня как близнец, в точно такой же одежде, даже царапина на левом ботинке совпадает идеально. Единственная камера, к которой теоретически могли подключиться техники Ордена, была сбита из рогатки местными мальчишками несколько минут назад. Пригнувшись, я скользнул в узкий тёмный проход, выходящий в давно облюбованное место, где я оборудовал свою лабораторию, маленькую, но вполне отвечающую своим целям.

Небольшой магазинчик, несколько лет уже не работающий и купленный на подставных лиц несколько месяцев назад, по официальной версии, ремонтировался. Окна закрашены мелом, двери заперты и закрыты рольставнями. Время от времени сюда подъезжали небольшие грузовички, и молчаливые люди заносили внутрь оборудование и материалы. Вряд ли местные аборигены догадывались, что именно на самом деле происходит внутри.

Здесь в некотором хаотическом порядке располагались совершенно удивительные приборы, увидев которые иные из современных химиков взялись бы кто за голову, а кто и за сердце. Некоторое время потратил, чтобы включить часть из этих приборов в работу, благо что банки, колбы и склянки с нужными ингредиентами были уже заранее подготовлены и ждали своего часа.

Да, конечно, древние письмена уже начали свою разрушительную работу и в моём мозгу уже вовсю трудилась программа-вирус, заставляя сложную отлаженную миллионами лет эволюции биологическую машину работать на то, чтобы уничтожить себя. Но в том-то всё и дело, что человек — это живая биохимическая лаборатория, представляющая собой конгломерат из растворов  всевозможных химических веществ, и, оперируя этой химией, с ним можно сделать всё, что угодно. Например, запретить ему себя убивать. А кроме того,  артефакты Древних достались в свое время не только Ордену, и в наших запасах тоже есть кое-что такое, о чем мы никому не говорим и никому не показываем. Как раз одну из таких вещей я извлек из маленького сейфа, открывающегося отпечатком пальца.

Завернутая в чистую холстину маленькая табличка  из тёмно-зелёного камня, со сглаженными временем углами, испещренная с обеих сторон рядом глубоко высеченных символов, возрастом, возможно,  превышающая род людской. По крайней мере, эксперты Легиона так и не смогли ни определить возраст камня, ни установить язык, на котором выполнена надпись. Более того, никакие графемы с таблички не присутствовали ни в одной  из известных людям письменностей. Очень осторожно я положил свёрток с  табличкой на стол. Артефакт уровня «Ноль», сохранность которого агент обязан обеспечить любыми средствами, отдав при необходимости  как собственную жизнь, так и жизни других.

Я тщательно запер дверь,  проверил, не побеспокоит ли кто меня, отключил телефон, затем аппарат спецсвязи, закамуфлированный под обычный мобильник,  разделся догола, и только после этого осторожно развернул холст.

Начерченные на камне символы обладали крайне интересным действием. Любой человек, который их видел, в течение некоторого времени претерпевал процесс, который иначе как перезагрузкой не назвать. Он переживал своего рода  катарсис, приводящий к тому, что записанная в краткосрочную память информация сбрасывалась, а в долгосрочной, напротив, упорядочивалась и приходила в строгую систему.

Именно таким методом обучали агентов экстра-класса, за считанные недели вбивая в их память навыки и знания, на изучение которых обычным способом уходят обычно месяцы и годы. Так обучали и меня.

Я погрузился в созерцание  символа. Нужно было полностью охватить его сознанием, не упуская ни одной детали. И после этого у меня есть около 20 минут, пока сознание окончательно  меня не покинет, как раз к этому времени должно синтезироваться нужное вещество.

Я ещё раз проверил приборы, убрал артефакт обратно в сейф и приготовится ждать. Тренькнул звоночек сигнализации, в маленькой мензурке начала скапливаться жидкость. Бесцветная, прозрачная. Не отличить от воды, ни на вкус, ни на запах, а какие чудеса творит, был однажды свидетелем. Разорванного чуть ли не пополам человека медики буквально собрали заново в условиях жутчайшей антисанитарии, несколько инъекций препарата, и вот он уже в сознании, самостоятельно дышит. Встретил его через пару недель, так даже шрамов не осталось. Пережав пальцами подводящую трубку, я кинул первые капли на язык. Чем раньше начнет действовать антидот, тем лучше.

Уже было заметно некоторое сужение поля зрения. Быстро, однако, отрава действует. Было у меня некоторое опасение, чего греха таить, но химики, похоже, потрудились на славу. Я уставился на медленно ползущие по тонкой стеклянной трубке капли антидота. Медленно, очень медленно. Я чуть подправил регулятор, проверил напряжение питания, поднял на пару вольт. Стрелки манометров чуть дрогнули, на блоке индикации мигнул жёлтый индикатор, но система из режима не вышла, зато дистиллят начал капать побыстрее. Угостившись из трубки ещё разок, я перешёл к другому столу, на котором лежали три включенных мобильника. Нажав на одном кнопку вызова, я дождался ответа. Ну всё, задача, можно сказать, выполнена. Обоймы поддержки получили сигнал  выполнения, теперь заработает во всю мощь дремлющая до поры команда прикрытия. Сотни агентов быстро зачистят все хвосты, отследят нужные связи, аккуратно и незаметно сплетут тонкую, почти невидимую сеть.

Накатило ощущение жара, затем холода. Времени оставалось мало. Ещё раз тщательно проверив параметры установки, я убедился, что все в порядке, подсоединил выходную трубку к разъему стоявшей рядом капельницы и улегся в низкое кресло, невольно поёжившись от прикосновения холодных пластинок датчиков. Иглу капельницы в вену, фиксируем пластырем, затем затягиваем ремни. Если начнутся судороги, я могу повредить оборудование. Поле зрения сузилось ещё больше, как при отравлении фосфорорганикой.

За ухом кольнуло, в голове раздался шёпот координатора обоймы прикрытия. Вживлённый в кость микронаушник, состоящий из ситаллов и кремниевых биополимеров, не определялся ни одним прибором и не излучал в окружающее пространство, но вместе с тем обладал внушительным радиусом приёма. Наблюдатели Ордена снимаются с позиций, после того как проводили моего двойника до гостиницы, удовлетворённые развитием событий. С их точки зрения все прошло без сучка, без задоринки. Очередной не в меру прыткий яйцеголовый получил успокаивающую пилюлю и сейчас укладывается на отдых, мир спасён, можно грузиться в невзрачные авто и отправляться на базу.

Ну что ж, их операция действительно закончена, а наша только началась.
На протяжении многих лет наши аналитики замечали нечто странное и не укладывающееся в статистику. Множество талантливых и подающих надежды учёных, занимающихся разработками на переднем крае науки, внезапно либо погибали от, казалось бы, естественных причин, либо начинали очень странно себя вести, бросая работу и уничтожая свои труды, меняя место жительства и род занятий, образ жизни.

Пропадали без вести, абсолютно бесследно, и поисковые кампании, предпринятые нами, не приносили успеха, зато становилось понятно, что это был не просто побег испугавшегося чего-то одиночки, а спланированная профессионалами операция: множественные смены имени, документов, отлично подготовленные легенды для официалов, всё говорило о том, что против нас начала работу мощная отлично вооружённая и прекрасно подготовленная неизвестная сила. С тех пор приоритетной задачей всех спецов Легиона стало противодействие этой силе. Были образованы отделы внешней тайной разведки, укомплектованные лучшими специалистами, которых мы только смогли найти и переподготовить, меры безопасности при работе остальных спецов были усилены и многократно продублированы, и такая тактика принесла плоды.

Дважды наблюдатели Легиона замечали ликвидаторов, после визита которых и начинали происходить неестественные события.  После анализа собранных данных аналитики вынесли вердикт: существует мощная тайная организация, занимающаяся, во-первых, накоплением знаний, а во-вторых, тщательно контролирующая распространение этих знаний, и при необходимости, если с учёными не удалось договориться, устраняющая их. Масштабы этой деятельности впечатляли. Организация, получившая кодовое название Контролёры, действовала по всему миру, тщательно конспирируясь, но по наглости и уверенности, с которыми проводились быстрые, почти мгновенные великолепно слаженные операции, можно было точно судить, что покровители Контролёров занимают не самые последние должности и в средствах не ограничены.

Итак, теперь у Легиона появился враг, сильный и опасный, не в последнюю очередь потому, что цели его были не совсем ясны. Конечно, болтовня о будущем человечества никакого смысла не имела. Под этим соусом всегда творились самые страшные злодеяния в истории, и у нас не было оснований считать, что Контролёры в этом плане принципиально отличаются от прочих причиняющих добро насильственным методом.

Именно так я и попал в этот маленький городок. Сначала статьи с описанием принципов работы мощного, экологически чистого и невероятно дешёвого двигателя, работающего на обычной дистиллированной воде, попали в несколько научных журналов. Как и ожидалось, публикаций не было, зато вскоре меня навестил тихий, очень вежливый человек, предложивший высокооплачиваемую работу в другой стране, собственную лабораторию со штатом сотрудников, и до кучи много всего заманчивого и вкусного, даже научную степень, которая при обычном раскладе мне еще лет 10 бы точно не светила. Отказываться он очень настойчиво не рекомендовал, но я упорно стоял на своём.

Разослав публикации по анонимным серверам, я спешно собрался и, попетляв по кривым дорогам отечества, сменив дважды имя и несколько раз транспорт, прибыл сюда. Контролёры, или, как они себя называли, Орден, долго себя ждать не заставили, ну а дальше вы уже знаете.

Прибор на столе дважды пискнул и выдал переливчатую трель. Это означало, что синтез положенного количества антидота закончен успешно, и мне теперь ничего не угрожает. Все равно я нервничал, ведь до сих пор действие приносимых посланниками Ордена письмен не заканчивалось ничем иным, кроме легкой, но неизбежной смерти. Методика сброса и химия наших технарей разработана в дикой спешке, и совершенно неясно, сработает ли.

Но я надеюсь, очень надеюсь. Ведь у меня нет теперь другой цели, кроме как уничтожить Орден. Нет иного смысла жизни. После того, как они убили мою молодую жену, беременную нашим первенцем. Как раз на третий день после визита невзрачного вежливого человека, получившего мой отказ. Авария. Банальное ДТП, и даже никто толком не виноват. Но я давно не верю в случайные совпадения, особенно, когда они являются результатом чужой злой воли.

Что ж, Орден веками гнул и ломал человеческие судьбы, с тем, чтобы история не сменила вдруг накатанную колею. У них огромный опыт и большая власть. А у меня теперь есть ненависть. И я думаю, этого хватит.

Всего лишь нужно проснуться живым. Я очень на это надеюсь.

Показать полностью

Мертвая тишина

Сегодня я расскажу тебе о том, что может быть скрыто в простых и казалось бы знакомых вещах.

Я теперь всегда вздрагиваю, когда смолкает музыка, и поспешно включаю радио, телевизор, что угодно - лишь бы не было тишины.
Началось это пару лет назад. Со мной в одной группе учился парнишка, тихий, немногословный, застенчивый и очень умный. Все то, что мне давалось месяцами зубрежки и корпения над чертовыми талмудами в библиотеке, он с легкостью щелкал как орешки. Ну и списывать давал, само собой, а еще мы часто бухали вместе. Вернее, это я бухал, а он так с одной бутылкой пива и сидел целый вечер. И часто еще и недопивал ее, чего я никогда, сказать по правде, понять не мог.

И вот однажды на лекции по физике он таинственно косится на меня и пишет что-то на бумажке, потом складывает ее и кидает мне.

А препод в это время заливаетcя соловьем про соотношения сигнал-шум, децибелы и все такое, я судорожно записываю и мне особо некогда.

Краем глаза смотрю на бумажку, а там три слова только "тишина - это ужас".
Вот же придурок, думаю я и решаю вместо пива угостить его хорошим транквилизатором. В общем после лекции волоку этого шкета в парк, где мы обычно прогуливали пары и начинаю полоскать ему мозг. Под пиво, как у нас заведено было.

Санька отшучивается, но по глазам..., да и вообще по всему вижу, что его распирает, ну и расспрашиваю.

В конце концов он не выдерживает и рассказывает мне, такое, чему я не сразу поверил. Он-то по-умному говорил, слова всякие научные употреблял, половину я и не знал вовсе, а о значении остальных смутно догадывался, и смысл вкратце такой был: то, что мы считаем сигналом, на самом деле не сигнал вовсе, а что-то более сложное. И то, что мы называем тишиной - тоже не такое, как кажется. Я над ним сперва стебаться стал, говорю, дурак ты Санек и не лечишься, он такой хвать меня за рукав и потащил куда-то. Как оказалось, к себе в общагу, я там у него раньше и не был никогда. Зашли, я головой кручу по сторонам, комнатка у него маленькая, везде порядок, не то что у меня, трусы всякие и носки чуть ли не на люстре болтаются, гы.

А на столе стоит этакая помесь кофемолки шестидесятых годов, айфона и велосипеда, собранного из гаек и консервных банок от сгущенки, и Саня мне эту хрень демонстрирует и говорит - это, блять, суперпозитор и он нам сейчас глаза откроет. То есть на самом деле он посложнее выразился, но я только так запомнить сумел. А чего говорю, делает твоя кофемолка эта? он и объясняет, что кофемолочный суперпозитор отсеивает ложные сигналы и показывает истинные, а достигается это каким-то странным способом, ну как будто он человеку еще одно чувство добавляет временно, вроде телепатии или там инфракрасного зрения.
В общем смысл такой что мы живем в трехмерном мире и неспособны видеть четвертое измерение, ну наподобие как червяк ползет по листу бумаги и не догадывается что над ним еще что-то есть.

И вот эта значит скороварка с клавиатурой от пылесоса нам может скрытое показать, ну тут я и заржал в голос.

Саня тут бледнеет, и ругается на своем языке, потом прыгает этак шустро к своей кастрюле пневматической и врубает ее.

Господи.

Все бы отдал, чтобы забыть навсегда, но я это слышал.
Все эти голоса, на которые распалась тишина, все эти вопли, мольбы и стенания.
И то, о чем они говорили, шептали, кричали, визжали.
Просили, требовали, о боги, это невыносимо.

Сашка свою штуку вырубил и затрясся весь, и говорит - слушай-ка, а оно усиливается. И смотрю, а он перепуган-то не на шутку, да что говорить, и у меня тоже от услышанного весь хмель вылетел напрочь. Выясняется, что при первых включениях мегазакаточной машинки звук был гораздо тише и не такой пронизывающий штоли, и вот значит Санька роется в своих записях, а там и вовсе ни слова по русски нету - одни блеать закорючки математические, в которых я не волоку ни ухом ни рылом.

Я пью пиво и пытаюсь себя убедить, что все мне послышалось или машинка эта педальная не так работает и все такое.

В общем отхожу помаленьку.

На следующий день Сашка в универ не пришел, я-то поначалу не обеспокоился никак, просто не до того мне было. Тогда как раз я кадрил одну цыпу, и вроде получалось, так что был я вроде как плотно занят и все в таком духе, а вот когда Санек и на следующие дни не появился, я малость занервничал.

Пошел я значит искать этого дурака. Ребят спрашиваю - никто его не видел, в общаге его нет, и дверь закрыта, проходит так дня три и я начинаю психовать уже всерьез. Опросили всех, и выяснилось, что в тот день последним Сашку видел только я, и еще тогда ночью пробки выбило в корпусе, и до утра света не было.
Я со всех ног бегу в общагу, выносим дверь к чертям, комната пуста. На столе остатки какой-то обугленной штуковины, в которой я узнаю давешний суперагрегат, в углу куча бумаг и все. Я под кровать заглядывал даже. Нету Сашки. Куда делся - хрен знает. И тут мой взгляд падает на один листок, скомканный и рваный, вижу там мое имя и читаю.

О боги.

С тех самых пор я не пью ни капли.

"Макс, я был не прав. Прибор не показывает нам скрытые уровни мироздания, он просто меняет дискретную размерность в определенной области континуума, и то, что для нас невидимо и неслышимо - становится доступным для наших несовершенных органов чувств на некоторое время, однако, вместе с тем, и мы, скрытые до времени, становимся видимы - для тех, иных. Ты понимаешь это, Макс?! Они теперь знают о нас. Я слышу их голоса и шаги, они идут, идут за мной, и мне страшно. Бойся тишины, никогда не..."

Дальше извилиcтый росчерк, и угол записки оторван.

С тех пор я и не выношу тишины, всегда у меня играет музыка, и больше всего я боюсь одного - что внезапно у меня разрядятся все батарейки и отключат свет.

И я услышу тишину.

И тишина услышит.

Меня.

И придет за мной.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!