swammerdam

Обещал написать о кризисе.

Обещал потому, что термин расхожий, а содержание, как оказалось, определено невнятно. Посмотрел бегло, что имеется в сети по этому поводу — есть авторы, которые, судя по всему, понимают, в чем суть кризиса, но по какой-то причине не сформулировали свое представление в простых и понятных словах. Есть классики, к которым положено относиться с почтением, но не всегда они писали легко и четко.

Самонадеянно попробую сам, вдруг получится лучше.

По-китайски "кризис" пишется двумя иероглифами: "проблема" "возможность".

Это неправда, но красиво.

В быту кризисом именуется любое довольно стойкое состояние раздрая, душевного разлада, когда все катится кувырком, выглядит бессмысленным и недружелюбным, когда портятся отношения с людьми и даже с вещами, когда непонятно, "куды бечь", и вообще все плохо. Но в быту и депрессией зачастую именуется дурное настроение, а не диагноз.

Я склонен считать, что любые состояния такого рода обусловлены работой адаптационного механизма. Первично некомфортное изменение внешней или внутренней ситуации, достаточно сильное, чтобы привычные стереотипы оказались неадекватными новой ситуации, неактуальными, чтобы возникла необходимость выработки новых, адекватных стереотипов восприятия и поведения.

Важно, чтобы изменение было некомфортным и достаточно сильным, при этом и запускается адаптационный процесс. Он обычно неприятен, иногда до болезннности. Напомню, что природу интересует (условно говоря), чтобы человек выживал и размножался, и совсем не интересует, насколько ему хорошо от того, что именно обусловливает эти результаты.

Встретил где-то рассуждение: мужские яички требуют относительно невысокой температуры, чтобы сперматозоиды сохраняли подвижность. Природа решает этот вопрос просто: выносит их наружу. Правда, при этом возникает опасность их повредить. Однако и этот вопрос решается просто: яички наделяются высокой чувствительностью, и человек начинает их панически беречь. Задача решена. Человеку неудобно, ну да кто ж его спросит...

Итак. Мир каким-то образом изменился настолько, что старые способы удовлетворения потребностей не работают. Собственно, в этом и есть дискомфорт. И теперь надо как-то иначе. А как иначе — непонятно. Можно посмотреть на других, но так не нравится. Одновременно, с другой стороны, идет процесс переживания потери, а с третьей стороны — наработка новых способов удовлетворения потребностей, что тоже неприятно, потому что учиться обычный человек не очень любит. А хоть бы и любил, никто ж ему не сообщает, что он учится, и не организует учебный процесс в щадящем режиме.

Найденные мной классификации кризисов определяют только характер изменений ситуации: травматический кризис, возрастной, экзистенциальный, а вот сам процесс, похоже, достаточно стереотипен.

Несколько особняком стоит экзистенциальный кризис, поскольку обусловлен не ухудшением ситуации, а наоборот, существенным превышением адаптационного потенциала над используемыми возможностями, и панические метания определяются интенцией "что мне еще сделать?", но в остальном он достаточно похож на все остальное. Может быть, когда-нибудь опишу его отдельно.

Разберем процесс кризиса на примере травматического — это когда человек внезапно лишается чего-то, что удовлетворяло его потребности, или помогало удовлетворять, и он теперь сидит (или бегает) с хронически неудовлетворенной потребностью, а то и не с одной, и тщетно щелкает неработающим выключателем. Основные ситуации — смерть близких, развод, потеря работы, стойкая потеря трудоспособности в результате болезни или травмы, изменение условий существования в результате войны, переезда в недружалюбную обстановку (прежде всего вынужденного), и тому подобное.

Важно, что изменения происходят резко. Если человек лишается чего-то, чем он постоянно пользовался, постепенно, то кризиса не происходит, потому что он (человек) успевает не торопясь приспособиться. Не то, чтобы этот процесс был комфортен, но порции адаптационных усилий посильны и доступны.

Возьмем, к примеру, такую важную вещь, как электричество. Жить без него можно, но некомфортно. И вот, сначала мы ограничиваем человека в потребляемой мощности, например. Он начинает пользоваться газовой плитой или примусом, чтобы не включать электрический чайник или микроволновку. Затем мы ограничиваем время пользования. Он начинает заряжать свои гаджеты в доступное время или в другом месте. Мы продолжаем снижать доступную мощность и увеличивать периоды отключения. В хозяйстве заводятся фонарики, аккумуляторы, механические часы, нагревательные приборы на газе и солярке, а то и на дровах, и к тому моменту, как мы отключим ему электричество полностью, накопится все необходимое, чтобы существовать в этой ситуации более-менее комфортно.

А если мы сделаем то же самое внезапно, то человек окажется неприспособленным к новой реальности, он будет сталкиваться с множеством фрустраций практически ежеминутно. Поставить чай — нет. Залезть в интернет — нет. Включить свет — нет. Послушать музыку — нет. Понятно, что такое количество непривычных ограничений вызовет у него недовольство не только количественно, но, возможно, и качественно другого уровня. Качественно другого тем, что степень неприспособленности образа жизни к ситуации вызывает рефлекторную актуализацию адаптационного процесса. Человек становится неспособен думать ни о чем другом, кроме как о том, как же ему плохо и что ему теперь с этим делать.

И вот тут у нас должен стоять большой и заметный шест с флажком. Думать человек научился относительно недавно. И правильный и понятный вопрос "что делать?", будучи не только логически, но и эмоционально напряженным, запускает не разумное поведение — сформулировать задачу, ознакомиться с мнениями экспертов, обратиться к источникам информации, а инстинктивную животную реакцию: бегать, метаться, суетиться, тыкаться во все дыры в надежде натолкнуться на решение. Либо наоборот, затаиться в темном углу в надежде, что все само пройдет.

Еще раз: это не разумное поведение, а инстинктивное. Примерно того же класса автоматизма, при котором у испуганного человека "отнимаются ноги" вместо того, чтобы действовать. Срабатывает древний автоматизм "затаиться" (есть еще "убегать" и "драться").

Возникла в мозгу смешная картинка: начальник набрасывается на подчиненного с разносом, а тот падает на пол и притворяется трупом.

Такое поведение и эмоциональное состояние, ему адекватное, умеренно целесообразно и довольно неприятно, но ведь и рассчитано оно на неразумное животное. Не сформировался еще у человека алгоритм обработки кризиса, учитывающий наличие разума.

И это половина проблемы кризиса. Вторая половина — в том, что дурное состояние видится для обывателя наиболее важной частью его реальности, а вовсе не всего лишь стимулом для деятельности. Именно поэтому обывателем наличие кризиса диагностируется по дисфории. И именно поэтому свою цель он видит единственно в избавлении от этого состояния любым подходящим образом. Нет, правильно, что любым, так и задумано. Но задача адаптации как правило не осознается!

Надо куда-нибудь вставить цитату из статьи "Темная сторона силы — Отчаяние", например сюда.

Простейший душевный кризис – возрастной. Человек, – например мужчина, – вдруг обнаруживает, что у него лысина, брюшко, что он не может пробежать километр или крутить солнышко. Что у него не получается виртуозно разбираться в новомодных гаджетах, ему противна современная музыка. Что длинноногие барышни не только не принимают его всерьез, но и сами не привлекают его своими идиотскими нарядами, макияжами, пирсингами и татутшками, и, в особенности, бессмысленным сленгом. Что выучиться на кого-то он уже не может, да и нет у него ни денег, ни времени на такие авантюры. Что его давно уже не называют на работе «перспективным»: какие уж там перспективы? пора и о пенсии подумать. Что достиг он своего потолка везде – и в личной жизни: у него располневшая целлюлитная жена с отвисшими грудями и двое наглых детей. И в работе: едва тянет то, в чем стремился быть первым. И в спорте: да какой уж там спорт... И жизнь, в общем, прошла. Все он собирался, собирался что-то сделать, и не собрался. И по Центральной Африке ему уж не поездить, если не считать египетских курортов, и книгу не написать – не обучен, и на гитаре он только припев от «Smoke on the water» умеет.

В общем, все. И становится ему погано-погано, и не сделать уже ничего, потому что было время, когда можно было сделать, а он только пил, гулял и играл в танчики. Оно и неплохо, в общем, было, но ведь можно же было бы... И катится по его седой щетине скупая мужская слеза, и тянется рука к бутылке, хоть и знает он, что уж не двадцать лет, и желудок, и давление, и не с кем... И выть хочется от безысходности.

А между тем, именно процесс адаптации, неважно, восприятия или поведения (или того и другого) является и причиной, и целью его душевных терзаний! И выпросить у врача таблетку — не средство от кризиса, а, как максимум, способ привести себя в относительный порядок, чтобы в нем поработать над приспособлением к реальности не животным способом метания и тыкания, а человеческим, разумным.

Вообще-то кризис может обработаться и сам собой, поскольку инстинктивная адаптивность человека остается довольно высокой иногда и до старости. Люди, бывает, проживают свои кризисы самостоятельно. Но именно "бывает", если повезет.

Если адаптационный потенциал человек недостаточно высок, то кризис может привести к вторичным потерям: неоптимальным (мягко выражаясь) решениям или к стойкой депрессии.

Если же человек сам по себе аномально разумен, или если у него хватило сообразительности обратиться к психотерапевту, то стратегия обработки кризиса сводится к двум направлениям: облегчению сиюминутной ситуации и наработке новых навыков, адекватных новой реальности. Интересно, что новые, осознанно выработанные навыки могут быть куда эффективнее и адекватнее старых, даже в областях, не относящихся к причинам кризиса. Что, впрочем, естественно.

И я категорически не понимаю специалистов, которые клиента в кризисе начинают терзать вопросами о его детстве и искать в этом детстве вытесненные травмы. То есть понять могу, но не как специалистов. Инструмент должен соответствовать задаче, а не привычкам.

Я обычно не одобряю применение "таблеток" для коррекции настроения, так как именно дисфория и неудовлетворенность являются движущей силой для работы над ситуацией, и фармацевтическое умиротворение ослабляет направленность человека на действие, на адаптацию, но согласен, что бывают случаи, когда дискомфорт настолько велик, что, напротив, блокирует способность что-то делать, и тогда без химии не обойтись.

Между прочим, назначение препаратов находится в компетенции специалистов с медицинским образованием, в первую очередь психиатров, но не психологов и не психоаналитиков, не только потому, что "не положено", но и потому, что разные состояния требуют разных рецептов, настолько разных, что неправильно подобранный антидепрессант может не только не помочь, но и усугубить положение, вплоть до суицида.

Собственно, что я брюзжу... Если вас постиг кризис, напишите мне, и я смогу провести вас по нему плавно и мягко. Ну или быстро и жестко. Как решим.

Типичные тактики адаптации могут включать в себя:

Постепенное приспособление, то есть детальную и последовательную проработку всех наиболее важных фрустраций, каждой по отдельности. Деактуализацию каждого стереотипа, срыв каждого шаблона, и такую же постепенную наработку нового способа восприятия и действия. Это хорошо работает при затяжном кризисе, например, при потере конечности или зрения, когда неминуемо надо учиться делать все необходимое с новыми ограничениями.

Смена обстановки. Рекомендация психолога сменить обстановку — вовсе не "совет от балды" (я надеюсь), а метод, позволяющий отстраниться от фрустраций, сопровождающих обычную ситуацию, и пожить какое-то время в альтернативной реальности, в которой адекватное поведение не связано с привычными автоматизмами, чтобы адаптация к оставленной вдалеке жизни произошла в первую очередь умозрительно, а стресс от неожиданной катастрофы сгладился. Тогда человек по возвращении в какой-то мере уже имеет представление о том, как он будет жить, и находится уже в более-менее комфортном состоянии, чтобы действовать разумно и последовательно.

Впрочем, люди иногда не возвращаются на старое место, а так и остаются в Непале пасти яков или переезжают в третье место, внезапно осознав свое "истинное предназначение". Но это уже отдельная тема, я ее коснусь чуть позже.

Снижение уровня притязаний. Например, в случае развода. Видите ли, когда человек приспосабливался к тому, что у него было, и что он потерял, это было в каком-то прошлом, в котором он это что-то приобретал. Привыкание к партнеру происходило из ситуации, в которой партнера у него еще не было, и создавалась реальность, где партнер есть. Теперь же ему надо перескочить в некую параллельную реальность, в которой партнера опять (все еще) нет. Это как на железной дороге: чтобы перескочить на соседние пути, надо вернуться к стрелке и заново намотать километры до той же точки. Вместо привычной роли семейного человека с устроенным бытом человек оказывается холостым (незамужней), без привычной опоры, в состоянии необходимости делать какие-то (непривычные) дела самому и искать себе пару.

То есть психологически часть биографии как бы "отменяется", выбрасывается ставший бесполезным, пусть и комфортно привычный багаж, и человек начинает развивать свою личную историю с той точки, в которой он находился годы тому назад. Здесь важно понимать, что не совсем с той точки: наработан опыт, умения, жизненная мудрость, хотя потеряны какие-то другие ресурсы. То есть ситуация несколько более выгодная, чем тогда. В чем-то, конечно, менее, но в чем-то и более.

Здесь есть хорошая возможность:

Изменение жизненного выбора. Человек зачастую идет накатанным путем, привычным, но, бывает, неоптимально выбранным. Резко изменить его обычно страшно, так как не хочется терять накопленные связи, опыт, репутацию. А при снижении уровня притязаний происходящие потери все равно принимаются, и создается удобная психологическая ситуация для пересмотра выбора в прошлом. В такие моменты человек имеет возможность признаться себе, что он вовсе не хотел быть экономистом, а хотел быть садовником, и раз уж все пошло прахом, так почему бы не плюнуть и на заняться любимым делом? Часто сочетается со сменой обстановки, и я уже об этом упоминал, когда говорил, что люди, меняя обстановку, иногда делают это с концами.

Поиск альтернатив. В статье "Бояре, а мы к вам пришли!" я мимоходом дал рекомендацию по терапии несчастной любви:

...случается, что люди не сходятся в своих требованиях и интересах. Вроде бы, ничего страшного, поблагодарили друг друга и разошлись, но как быть, когда один человек другого полностью устраивает, а второй к первому в лучшем случае равнодушен. Это называется несчастной любовью, но как бы ни называлось, никому от этого не легче.

Болезнь старая, известная, средств от нее много, от алкоголя и отворота до гипноза и НЛП. Хороших же средств, да еще таких, чтобы не пришлось потратить больших денег на специалистов, в качестве которых не можешь быть уверен, достаточно мало.

Однако одну рекомендацию могу дать.

Как уже было сказано, мы влюбляемся не в идеалы, а только в предмет наилучшего выбора из достаточно небольшого общества. Чем меньше общество, тем меньшие достоинства требуются от предмета нашего обожания. И хотя ощущение влюбленности таково, что поверить в его рациональность достаточно трудно, тем не менее расширение (и существенное) круга знакомых, случается, чудесным образом помогает. Именно чудесным образом, ибо, если вы собираетесь тосковать, писать стихи и письма, сидеть дома или бродить под окнами ни в чем не повинного человека, то это, разумеется, ни к чему не приведет. Если же вы постоянно будете окружены множеством интересных, ярких, разнообразных людей, не тратя времени на контроль развития ваших ощущений, то, спустя месяц, случайно встретившись с отвергнувшей вас личностью, вы обнаружите, что ничего особенного-то в нем (ней) и нету. Конечно, это не панацея, но попробовать-то можно.

Дело в том, что уникальность потерянного зачастую бывает иллюзорной. Собственно, иллюзия уникальности является одним из условий возникновения любви. Это относится не только к несчастной любви или к разводу, но и к другим потерям. Довольно часто люди тяжело переживают гибель домашнего питомца, после чего отказываются заводить нового, так как "такого уже не будет". Все правильно, такого не будет, так ведь никто такого и не предлагает. Получи новое. Если ты посмотрел фильм, и он кончился, это же не повод не смотреть другой. Об этом я писал в статье "Искусство терять".

Примирение с ограничениями. Об этом тоже я писал в той же статье. К сожалению, далеко не все потери могут быть возмещены. Некоторые непоправимы и необратимы. Тем не менее, нормальный процесс переживания позволяет принять потери и продолжать жить. Думаю, эта тактика хорошо знакома всем психологам.

Есть и другие тактики, но тема эта уже вышла за описательные рамки, а вопрос терапии кризиса настолько обширен, что о нем можно писать книгу, а я к этому не готов. Поэтому закруглю.

Результатом эффективной обработки кризиса должна являться адаптированная личность с адекватным восприятием реальности и адекватным поведением. Не должно оставаться непроработанных обид (зачем они нужны?), и более того, опыт кризиса должен создать новый навык внутренней работы с изменяющейся реальностью. Пусть даже и внезапно изменяющейся. В этом смысле кризис должен не травмировать личность, а развивать ее, и болезненность его не должна заставлять воспринимать этот опыт как исключительно негативный. Кризис дает возможность не только пройти его и нормализоваться, но и вынести что-то полезное, как во внутреннем мире, так и во внешнем. Не всегда это удается, но стремиться к этому, раз уж выпал случай, надо.

Встречаются иногда забавные шпаргалки "Ложные друзья переводчика". Это такие слова, которые на иностранном языке звучат очень похоже на наши, а означают совсем другое. Скажем, всем нам приходилось слышать «протеины» и «карбогидраты». Эти слова, калькированные с английского, означают «белки» и «углеводы» соответственно. Не знаю уж, почему это старательно скрывается от переводчиков фильмов.

И есть слова, которые в психологии означают не совсем то, что в бытовой жизни, и даже в быту могут значить совсем разные вещи, иногда несовместимые. Вообще надо сказать, что язык (по крайней мере, европейские языки; с другими я знаком слишком поверхностно) приспособлен не для описания сложных и тонких эмоций, а для рабочих взаимоотношений. «Пойди туда, найди там такую вот штуку, подними ее и принеси сюда» формулируется гораздо легче и понятнее, чем описания внутреннего мира, позволяющие хотя бы приблизительно понять, что имеется в виду.

Вы спросите, что я считаю

Наивысшим счастьем на Земле?

Менять вот так же состоянье духа,

Как пенни выменял бы я на шиллинг,

И юной девушки услышать пенье

Вне моего пути, но вслед за тем,

Как у меня дорогу разузнала.

(Кристофер Лог, цитируется по АиБС «ПнвС»)

Я уже писал, сколько недоразумений рождается из-за того, что семь разных чувств, обозначавшихся в Древней Греции семью разными словами, в русском именуются одним и тем же: «любовь».

Здесь я хочу разобрать еще одно такое коварное слово, смысл которого меняется произвольно в зависимости от того, что имеет в виду говорящий, что тоже приводит к неприятным коллизиям.

Слово это «самооценка». Чтобы его понять, начать придется с другого слова, тоже хитрого, и имеющего к самооценке непосредственное отношение: «самокритика».

Для этого давайте разберемся, что такое критика.

Критика – тоже греческое слово. Вообще, наверное, хорошо они там жили, если удосужились изобрести столько правильных терминов, относящихся к эмоциям и идеям. Критика – это поиск и выражение слабых, негативных сторон рассматриваемого объекта. Скажем, когда обсуждают проект с целью избежать лишних рисков, специально стараются предусмотреть все подводные камни, предположить самое худшее и понять, как оно будет работать в такой ситуации. Нахождение слабых мест позволяет привести все в более надежный вид, на крайний случай – залатать дыры или подстелить соломки.

Недостаток критического мышления приводит к непредусмотрительности, ведущей, в свою очередь, к неудачам, иногда серьезным. Необходимый компонент критического отношения – внимательность.

Не могу не вспомнить. Идем с приятелем в метро, подходим к эскалатору. Он: «Ты чего остановился?» Я: «А вот видишь перед нами бабка с тележкой? Пока она будет на выходе с эскалатора соскребаться, мы на нее налетим». И, между прочим, действительно, если бы мы не оставили порядочный люфт, так бы оно и вышло.

Противоположная крайность – критическое мышление, доходящее до патологии, параноидное, когда человек в первую очередь оценивает риски, и, самое главное, переоценивает их. Впрочем, есть профессии, в которых некоторая, как они сами говорят, «здоровая параноидность» желательна. Профессии, в которых лучше десять раз перебдеть, чем один раз недобдеть.

Есть и еще один смысл слова «критика»: инвектива, обвинение. Когда офисный планктон в курилке костерит шефа, это тоже формально и фактически относится к критике. Толк, конечно, от всего этого нулевой, не считая выпускания пара, в чем и основная разница. А не основная, но важная для нас разница в том, что эта критика обычно эмоциональна. Начальник и козел, и дебил, и ...., и ....... в ..... . ....., и вообще .... ....... на ........ .... ..... ............!

Функции, как мы поняли, у этих занятий совершенно разные. В первом случае мы ведем целенаправленную полезную работу по обеспечению планирования, а во втором случае выражаем агрессию. Ее можно выражать в форме эмоциональной критики и в лицо, можно и маскировать под конструктивную. В первом случае мы делаем что-то «для того, чтобы», проактивно, а во втором – «потому что», реактивно.

Поскольку мы – не древние греки и редко утруждаем себя точностью слова и мысли, то и происходит зачастую поразительная вещь: два вида критики смешиваются между собой.

Всем нам, наверное, случалось наблюдать, как спокойное, аргументированное обсуждение достоинств и недостатков неважно чего (спортивных команд, марок автомобилей, моделей фотоаппаратов, музыкальных течений, литературы, да хоть чего) постепенно, а иногда и стремительно, превращается в яростный спор, доходящий в некоторых случаях до драки. Это случается, когда люди обсуждают важные для себя предметы, высокая оценка которых входит в их ценности. Довольно сложно, особенно нетренированному уму, обсуждать личные ценности безэмоционально, не вставая непроизвольно на их защиту. Очень просто при нужде (или без нее) поссориться с произвольным человеком, грубо наехав на его ценности. Еще проще, если сделать это не только грубо, но и обоснованно.

То есть не совсем так. Не так уж и просто. Для этого необходимо выяснить, какие у собеседника ценности, насколько он не сформировал все возможные защиты вокруг этих ценностей, и сквозь щелку в защитах нанести по ценностям удар. Есть даже специалисты по таким ударам, о них тоже все слышали – сетевые тролли. Хобби у них такое: взять чьи-то ценности, подвергнуть их атаке, вызвать рефлекторную защиту, и тем заставить мирно пасущееся у себя на лужайке сообщество превратиться в кучку злобных животных. Ну или, в индивидуальном исполнении, вызвать истерическую реакцию отдельного человека. Довести, одним словом.

Конечно, не все люди легко доводятся. Есть и очень устойчивые, и вывести такого из себя – достижение. Можно гордо рисовать на футболке звездочку или делать зарубку на клавиатуре. Ну, или на телефоне, если это голосовой тролль – пранкер.

Тут надо сказать, что легко троллятся люди со слабыми, необоснованными ценностями, или с дурно скомпонованными, слепленными друг с другом кое-как, отчего непрочность конструкции требует повышенной необходимости в защите, что приводит большому числу разнообразных защит, и, соответственно, щелей между ними, или просто их плохой проработанности по причине избыточного набора. А вот если человек имеет стройную систему мировоззрения, умеет работать со своими эмоциями, способен к грамотному мышлению, то такой человек непоколебим. Между прочим, тролли сами обязаны быть устойчивыми к себе подобным, потому что какой же это тролль, если вместо хихиканья над наведенным шухером он сам ввязывается во всеобщую истерику?

Впрочем, о троллях я лучше напишу отдельно, и почему они так делают, и что они от этого получают, и как они такими становятся... Это интересно, но потом. (А вот написал: "Тролль за твоей спиной")

Между прочим, психологи начинают свою работу примерно с того же самого, что и тролли: анализируют и выясняют слабые места клиента. Только обрабатывают они эти слабые места совсем не так.

Так вот. Теперь для вас не будет удивлением понять, почему так сложно бывает человеку разобраться в собственных недостатках, а, следовательно, благоразумно оценить риски и построить жизнеспособные планы. Прямо внутри его головы встречаются две силы: разумная, — та, которая требует выяснить, что может грозить и в каком случае, и эмоциональная, — та, которая запрещает это выяснять, чтобы не стало обидно за свои недостатки.

Может быть и полярная сторона: чрезмерно старательный, но такой же эмоциональный поиск собственных недостатков. Комплекс неполноценности. Я всегда говорил, что основа комплекса неполноценности – не дефект, а склонность к комплексообразованию, и что если такая склонность есть, то повод всегда найдется.

Это означает, что последовательная, конструктивная, адекватная самокритика – это проявление высочайшей дисциплины ума, то есть скорее исключение, нежели правило.

Здесь можно начать понемногу переходить к самооценке.

Слово «оценка» тоже имеет два значения. Первый – рассмотрение и формулировка параметров объекта, в том числе негативных и позитивных, а второй – выражение эмоционального отношения к предмету.

В первом смысле самооценка, как и самокритика, будет процессом и результатом разбора, анализа, принятия взвешенного решения относительно собственных свойств, качеств, параметров. Во втором – эмоциональное к ним отношение. Единственным критерием качества самооценки в первом случае будет адекватность. Во втором же самооценка будет характеризоваться «высотой», то есть главный критерий эмоциональной самооценки – насколько человек собой гордится, или, напротив, насколько он себя презирает. В обоих вариантах эмоциональной самооценки она продолжает иметь свойство или быть адекватной (выражаясь бытовым языком – заслуженной), или нет.

Поскольку завышенная или заниженная самооценка с очевидностью не является продуктом разумного анализа, то есть его, анализа, механизм оказывается ущербен разными образами, то и вариантов ущербности относительно больше, чем вариантов нормы. Скажем, довольно част случай, когда человек недооценивает себя из-за ложной гордости. Механизм при этом может выглядеть примерно так: «Могу ли я сказать, что я хороший мальчик? Нет, я как хороший мальчик должен быть скромным, а скромный мальчик не может сказать про себя, что он хороший мальчик, поэтому я, как хороший мальчик, не могу назвать себя хорошим мальчиком». Искажения собственного образа при этом могут быть очень замысловатыми.

Понимаете, низкий балл по позитивным параметрам подразумевает эмоционально негативное отношение, а по негативным – позитивное. И наоборот, наличие хороших качеств заставляет человека гордиться собой, а плохих – быть собой недовольным. При этом попытка понижения эмоциональной самооценки вызывают внутреннее, а иногда и внешнее противодействие. Есть и законодательные нормы, защищающие самооценку, или, выражаясь юридическим языком, честь, достоинство и репутацию, и некоторые высказывания, призванные снизить чью-то самооценку, могут быть квалифицированы как преступление и наказаны законом. Оскорбление называется.

Таким образом, при формировании самооценки некая эмоциональная структура вступает в конфликт с обычным расчетом и здравым смыслом и заставляет человека переоценивать или недооценивать свои возможности, из чего следуют, напомню, ошибки планирования и неудачи, вплоть до несчастий. Это настолько нелепо, что было бы глупо не разобраться, почему так происходит, чтобы понять, что же с этим делать.

Об основе я уже писал в нескольких других статьях, но повторюсь. Один из компонентов социального инстинкта – соревновательный. Потому что проще всего стае выделить самого сильного лидера для руководства, сделать это при помощи соревнования, стремление к которому должно быть заложено в каждой особи. Те популяции, которые выбирали лидера по другому механизму, не выдержали конкуренции, поэтому иерархические компоненты стадного инстинкта оказались заложены глубоко в психику каждого стадного животного (каждого вида, но не каждой особи; отклонения от нормы есть всегда).

Для того, чтобы не тратить время на выяснение фактического положения дел при помощи сложно составленных травмоопасных гандикапов, эволюция дала возможность проводить ритуальные схватки с помощью голоса, взгляда, специальных движений, и даже органов. Скажем, рога у оленей выполняют практически только одну функцию: они используются в брачных поединках, а красивые фигурные выросты на них предназначены для того, чтобы зацепляться друг за друга во время схватки, дабы олени рогами друг друга не повредили. Отбиваться от хищников олени предпочитают копытами, как лошади. Аналогичную роль играет прекрасный павлиний хвост: видимый размер призван напугать конкурента и заставить его отказаться от драки. Да много таких примеров. У животных, которые в силу особенностей образа жизни не могут себе позволить анатомические излишества (у большинства хищников, скажем), появились излишества психические. Соревнуются громкостью и агрессивностью издаваемых звуков, позами, выражениями морды, танцами... Ведь и люди, прежде чем сцепиться, смеряют друг друга взглядом, хмурят брови, переругиваются до воплей, то есть применяют весь имеющийся у них набор демонстрации своего превосходства. И, поразительно, эмоциональный эффект от этих спектаклей зачастую сравним с таковым от мордобоя!

И здесь начинает играть свою роль самооценка. Именно эмоциональная, а не рациональная уверенность в себе определяет решение, с кем вступить в конфликт, а с кем – не стоит. И, все мы знаем, случается, что наглости, и самой готовности конфликтовать зачастую хватает для того, чтобы одержать победу.

Высокая, точнее, завышенная самооценка позволяет большего добиться в соревновании индивидуумов, просто задавив противника напором. Заниженная самооценка дает большую безопасность, так как реже приходится вступать в реальные конфликты, да и то с заведомо более слабым противником.

Это две разные стратегии, разными путями ведущие к выживанию генов, определяющих поведение, и обе они достаточно эффективны, раз обе сохранились в популяции. Естественно, стратегии ситуативны и зависят от некоторых факторов, — от окружения, например. Или от возраста. Ребенок слаб, но это настолько очевидно, что инстинкт запрещает вступать в поединок с младенцем, поэтому дети бывают относительно нахальны и бесстрашны. В подростковом возрасте с одной стороны, пора начинать пробовать зубки, а с другой – хрупкость и неопытность явно дают преимущество более матерым особям. Поэтому молодежь случается и чрезмерно нахальная, и чрезмерно тихая. С возрастом самооценка закономерно должна повышаться, до определенного предела, когда особь начинает дряхлеть. Здесь два пути: пойти в мудрецы или свалиться вниз по иерархии.

В замечательной книге замечательного Евгения Лукина "Работа по специальности" в числе прочего изумительно описано взаимодействие этих двух стратегий.

Неадекватная (неадекватно заниженная или завышенная настолько, что мешает жить) эмоциональная самооценка может быть исправлена стараниями психолога, или в результате жизненных обстоятельств.

Снова обращу внимание на разницу между рациональной и эмоциональной самооценкой. Первая позволяет планировать свои действия в несоциальных ситуациях. Например, вбить гвоздь или приготовить борщ. А вот как только доходит до взаимодействия с людьми – все идет наперекосяк. Ну, не обязательно, но может. Красивая, грамотная женщина, специалист и молодец, тушуется в присутствии начальника. Аккуратный, добрый и честный юноша теряется с девушками. Беда. Умом-то они могут понимать, что они молодцы в большинстве своих параметров, но как только доходит до дела – ноги отнимаются, дыхание перехватывает, всемогущий инстинкт категорически заявляет: «Никаких соревнований! Никаких конфликтов! Права и лучшие куски – тем, кто согласен за них драться!» И голосом Премудрого Пискаря добавляет: «Как бы чего не вышло!»

В непатологическом проявлении противоположные тенденции могут называться «скромность» и «яркость», либо, чуть сильнее, «застенчивость» и «наглость». Смотри "Темная сторона силы – Наглость и Застенчивость".

Бывают и аналогичные ограничения в поведении, не относящемся к окружающим. Надо вбить гвоздь? Есть риск: может не получиться. Что за беда? Ну, так ведь работа будет оценена (внутренним критиком) низко, как выполненная плохо, из чего с непременностью будет следовать, что я плохой, а такой ущерб самооценке нам не нужен. Не будем вбивать гвоздь.

Как работать с противоположным свойством — с хвастливостью, я писал в статье "Темная сторона силы — Хвастливость".

Стандартными, симптоматическими средствами такие (и обратные) нарушения восприятия и поведения терапируются плохо, потому что это не просто горсть разрозненных симптомов, а компоненты стратегии. Природе, понимаете, безразлично, как себя ощущает отдельный индивидуум, распоряжаясь сданными ею картами актуальных инстинктов; живет – и все в порядке. Помер – ну и славно, внес свою лепту в естественный отбор. Она, природа, оперирует популяциями и видами, эффективностью размножения и выживания стаи, а не особями и не личным счастьем или несчастьем каждой особи.

Так что, если кому-то хочется жить счастливо, то ему придется принять, что человек вовсе не создан для счастья, как птица для полета, что набор свойств его личности выдан ему случайным порядком, чтобы они закрепились или не закрепились в потомстве как удачные или неудачные. И, если ему хочется все же преодолеть безжалостную волю эволюционного процесса (нет там никакой воли, но уж больно оборот хорош), ему придется самостоятельно и осознанно учиться играть на том поле и в ту игру, для которых годится выданный ему реквизит, а отсутствующий выгрызать зубами из имеющегося. Об этом – в статье "Алгоритм счастья".

И тут придется вспомнить про самооценку рациональную. Она-то, если исключить нарушения, работает независимо от эмоций. Именно она определяет, насколько мы и вправду в состоянии вбить гвоздь, а не насколько это отразится на нашей репутации. Она-то точно знает, сколько сантиметров у нас талия, а не оперирует понятиями "жирная корова" или "суповой набор". И для того, чтобы строить планы и претворять их в жизнь, необходимо и достаточно в поведении руководствоваться не чувствами (хотя бы в критических ситуациях), а разумом. Говорил уже про дисциплину ума. То есть, уметь вести себя не на поводу чувств, эмоций, инстинктов, а из соображений пользы и выгоды. Да, страшно. Против инстинктов всегда страшно. Поначалу. Смотри "Темная сторона силы – Страх". Но тут уж выбор – либо вы честно и скромно несете крест эволюционного эксперимента, либо занимаетесь своим благополучием.

Следует отделить внутри трезвое понимание своих способностей и ограничений от беззаветной, безусловной любви к себе как к самому близкому существу. Об этом я писал в статье "Краткая инструкция как принять и полюбить себя".

Самому эту работу над собой выполнять трудно. Просто потому, что эмоции запускаются раньше, на более низком уровне, чем воля и мышление. Приходится использовать трюки, рычаги и костыли, которые помогают сформировать нужные восприятие и поведение. И делать это удобнее и эффективнее с участием специалиста, психолога.

Ну, и для коллег: Исходя из написанного, тактика терапии должна основываться не на попытках вытянуть недостающую или пригасить излишнюю самоуверенность, а в развитии рационального, волевого, проактивного планирования и поведения.

Взято с моего сайта

Цель статьи – отнюдь не полное и разностороннее исследование, а лишь краткая инструкция на случай, если такое с вами случилось, а у вас недостает опыта, умения или знаний, чтобы последовательно и эффективно противодействовать экзорцизму.

Вообще говоря, если у вас имеется и то, и другое, и третье, то экзорцизм ничем вам не грозит, и более того, вряд ли будет начат в отношении вас. Обычно эта беда случается с неосторожной и самонадеянной молодежью, не уделяющей должного внимания образованию, тренировкам и технике безопасности.

Тем не менее, несмотря на мое осуждение неосторожного поведения, приводящего к неприятным последствиям, я учитываю, что подобное поведение как имело место в прошлом, так и имеет и поныне, и бороться с ним можно долго и безрезультатно, так как неосторожность и самонадеянность были и остаются свойствами молодого возраста, и считаю своим долгом написать памятку, которая, хоть и не сможет предотвратить неприятные последствия неумного поведения, но позволит не паниковать и с большей вероятностью избежать беды, если уж вам случилось оказаться в ситуации экзорцизма, производимого в отношении вас.

Прежде всего, следует понимать, что правильно произведенное одержание, с предварительной подготовкой, тщательным выбором носителя и технично исполненное, не вызывает никаких подозрений ни у одержимого, ни у его окружения. Подозрение в одержимости возникает лишь когда имели место ошибки, приведшие к неадекватному поведению или мироощущению одержимого.

В первую очередь это пренебрежение изучением среды обитания одержимого. Если уж вы решились на активное одержание, независимо от того, какие цели вы преследуете – деловые, познавательные, развлекательные, или какие-либо еще, то следует позаботиться о том, чтобы мироощущение и поведение носителя соответствовало его картине мира и ожиданиям окружающих в достаточной мере, чтобы не вызывать подозрений. Поэтому, прежде, чем производить активное одержание, имеет смысл несколько раз осуществить пассивное одержание и понаблюдать, изучить привычную носителю обстановку, а при активном одержании на первое время сказаться больным, чтобы неточности и помарки не так бросались в глаза, и чтобы дать вам возможность привыкнуть к одержимому и его миру.

Во вторую очередь, это выбор случайного, несовместимого с вами по каким-либо критическим параметрам носителя. Мне такое поведение кажется совершенно безответственным, особенно учитывая, что в любой спиритической лаборатории вам за скромную плату сделают анализ на совместимость.

В третью очередь это технические ошибки, приведшие к дефектам контроля.

И я даже не буду рассматривать как отдельную категорию отвратительные случаи, когда подростки из хулиганских побуждений изображают некачественное одержание специально, чтобы поглумиться над экзорцистами.

В любом случае, если вы обнаружили, что одержание произведено недостаточно успешно, не следует пытаться исправить упущения «на лету», а следует немедленно покинуть одержимого, проанализировать упущения и при необходимости повторить с учетом выводов из анализа. Ну, или же не повторять, если исправить недочеты не представляется возможным. Даже если отказ от одержания приводит к каким-либо потерям с вашей стороны, упрямство может вам обойтись куда дороже. Однако, если вы по каким-то причинам дотянули ситуацию до экзорцизма, то вам будет полезно ознакомиться с моими рекомендациями.

Качественно выполненный экзорцизм, вопреки расхожему мнению, вовсе не такая безобидная вещь, как кажется некоторым. Другое дело, что встречается он достаточно редко, однако пренебрегать этой опасностью не стоит. Дело в том, что такой экзорцизм – это не изгнание вас из одержимого, что совершенно бессмысленно (никто не мешает вам вернуться обратно в более удобное время), но, напротив, блокирование выхода одновременно с блокированием доступа к носителю. Вы рискуете оказаться инкапсулированным в глубинах личности-носителя, лишенным доступа и к афферентным и к эфферентным системам, в темноте и неподвижности, и освободит вас лишь следующая реинкарнация носителя.

Разумеется, религиозные деятели, исполняющие забавные мистические ритуалы, вам в этом смысле не опасны. Опасный для вас экзорцизм состоит из трех компонентов:

1. Лекарственные вещества, усиливающие активность личности-носителя, и не влияющие на одержателя.

2. Воздействие на тело-носитель, приводящее к ослаблению концентрации одержателя (шум, боль, дезориентация).

3. Инструктирование личности-носителя об усилиях, способных подавить личность одержателя.

В сумме эта процедура может помешать одержателю покинуть одержимого, что в сочетании с подавлением одержателя одержимым приведет к печальному результату, о котором я говорил выше. Тем не менее, процедура экзорцизма никогда не начинается внезапно, поэтому, если вы распознали ее, у вас обычно остается некоторое время, чтобы успеть ускользнуть. Не теряйте этого времени, бегите.

Во время Войны Меча и Жезла в борьбе за контроль личности и тела Наудиана Сурового были предприняты 184 попытки одержания его добровольцами, однако из-за высокого мастерства экзорцистов, постоянно дежуривших при нем, уникальных свойств личности Наудиана, исключавших надежную совместимость с практически любым одержателем, и его огромными упорством и выносливостью, все эти попытки потерпели неудачу. Почти все добровольцы оказались инкапсулированы, лишь пятерым удалось вовремя покинуть личность Наудиана. В память о героях на площади Сумми в Эртоне установлен монумент.

Гораздо чаще встречаются более легкие случаи, когда в результате некачественного одержания одержимый оказывается в ситуации ограниченной свободы, окруженной священниками или психиатрами. Если первые всего лишь назойливы, то вторые могут лишить одержимого свободы (без которой одержание обычно лишается всякой ценности) и привести его в состояние, непригодное для использования одержателем.

В любом случае понимайте, что экзорцизм не прекращается, пока есть симптомы некачественного одержания. Не паникуйте: если над одержимым не производят «правильного» экзорцизма, упомянутого выше, вам ничто не угрожает. Если вы поддаетесь эмоциям, пусть даже по серьезным поводам – упущенная выгода, нарушенные планы, репутационные потери, то вы теряете необходимую для контроля одержимого концентрацию. Ни у кого не может не быть неудач вообще, вполне нормально, что время от времени вы можете встретиться с ситуацией, с которой не можете справиться. Следует, учитывая эту возможность, использовать предоставленное время, чтобы устранить ошибки одержания, если это возможно.

Одна из крупнейших сделок Брюэн Холтс была сорвана именно потому, что представитель фирмы, выполнивший одержание в порядке командировки, оказался неспособен контролировать носитель, но, поскольку хотел сохранить репутацию надежного сотрудника, вместо того, чтобы прервать командировку, продолжал усилия, в результате чего носитель был помещен в изоляцию и не смог быть использован на переговорах ни этим представителем, ни другими.

Паника чревата еще и возможностью подавления вас личностью носителя, одержимым. Такие случаи встречаются достаточно редко, но оказаться под контролем одержимого – весьма неприятная ситуация, хотя и легко устраняется специалистами. Концентрация всегда остается залогом вашей безопасности.

Бюджет города Герви-Олом однажды потерял огромную сумму в результате многочасового затора, вызванного одержателем, попавшим под контроль одержимого. Несмотря на своевременный вызов специалистов, они долгое время не могли добраться до виновника инцидента именно в результате этого затора.

Обычно, если контроль нарушен настолько, что борьба личности-носителя вызывает припадки, ошибки одержания устранимы только в том случае, если у вас есть возможность подавить личность носителя. Подавление, однако, достаточно часто приводит к повреждению личности носителя, что считается дурным тоном и весьма неудобно, так как лишает вас возможности пользоваться его знаниями и опытом и создает затруднения в адаптации. Тем не менее, если цель одержания достаточно важна, можете попытаться. Обычно считается, что, если вы не смогли полностью подчинить личность одержимого за 72 часа, то следует отказаться от дальнейших усилий.

В том случае, если у вас имеется конкретная цель, а экзорцист стремится вступить с вами в контакт, имеет смысл на этот контакт пойти. Когда ваша цель достижима силами окружающих, не противоречит местным законнности и традициям, бывает возможно достигнуть соглашения. Однако отнюдь не все экзорцисты бывают столь разумны и просвещенны, чтобы идти на переговоры.

Известный предприниматель Корд Пори рассказывал, что в молодости отправился в командировку на два месяца со сложным заданием. Однако одержание было некачественным, он попал в руки экзорцисту, который поинтересовался целями Корда. Корд изложил свои планы и пообещал покинуть одержимого, как только они будут выполнены. В результате программа командировки была выполнена за четыре дня практически без усилий со стороны Корда.

Сложнее бывает, если из-за некачественного одержания одержимый имеет нарушения поведения. Если при кратковременном одержании ими можно пренебречь, то при долговременном, например, в случае длительной командировки, ваши планы могут оказаться сорваны. В этом случае имеет смысл симулировать изгнание вас из одержимого всякий раз, когда от вас этого добиваются, стремясь в дальнейшем не допускать аналогичных оплошностей. Тем не менее, если подобное случается слишком часто, а ваши планы связаны с взаимодействием одержимого с окружающими и исключают отказ от одержания, вас может ожидать неуспех. Еще раз – всегда без паники, без суеты, действуйте спокойно и последовательно.

Вообще надо понимать, что незнание местных обычаев и законов может привести к весьма большому числу недоразумений, и, если у вас есть конкретная цель, а знакомство с обстановкой недостаточное, разумно ограничить всю остальную активность.

В любом случае экзорцисты обычно не имеют реальной власти и твердой репутации, поэтому, до тех пор, пока вы не привлекли внимания служб охраны порядка или наоборот, местной преступности, у вас хорошие шансы на достижение ваших целей.

Резюмируя, могу свести мои советы к трем:

Всегда будьте готовы отказаться от ваших планов в отношении одержания.

Следите за тем, чтобы не оказаться в ситуации «правильного» экзорцизма.

Всегда сохраняйте концентрацию.

Если не заморачиваться поиском точного определения, кто такой друг, то у обычного человека имеется примерно как раз сто актуальных контактов. Я сейчас не про работу. Актуальных – это не когда при виде имени в контакт-листе вы вспоминаете, где вы его встречали, а когда какое-то общение хотя бы иногда имеет место. У активного человека таких контактов может быть порядка трехсот. Больше – очень затруднительно, потому что каждый контакт требует времени, хотя бы на «Привет, как дела?». А «Привет, как дела?» требует какой-нибудь, хотя бы эмоциональной, надобности в контакте.

Эти сто человек – довольно случайная компания: школьные знакомые, сокурсники, бывшие соседи, коллеги, дальние родственники и тому подобное. Почему они с нами, хотя бы номинально? Да по случайности. Родственников мы не выбирали, одноклассники и соседи подобрались по территориальному принципу, сокурсники и коллеги – по общей специальности.

Заметьте, это все не по душевной близости, не по общности интересов, а по постороннему, неконтролируемому нами параметру. Нет, найдется в записной книжке и один-два «близких» друга, и с душевной близостью, и с близостью интересов, но это именно исключения, просто по прихоти судьбы оказавшиеся в толпе случайных людей.

И вполне естественно, что в круге людей, которых выбирали не мы, можно чувствовать себя одиноким, вздыхать, что «меня никто не понимает», тосковать по «настоящей дружбе», сетовать, как мало «настоящих» людей… И ничего, ничего не делать для того, чтобы изменить ситуацию. Потому что просто в голову не приходит, что это можно.

Однако, если вы заинтересованы в хорошем, интересном круге общения, или, наоборот, в спокойном, толерантном круге, а то и сумасшедшем и ярком, то очевидно же, что без ваших усилий сам он к вам не придет. Либо вы что-то для этого делаете, либо имеете не тот круг общения, который вам нужен, а какой-то другой.

Я хочу описать процесс осознанного формирования круга общения, результатом которого является приятное, удобное, интересное, полезное вам окружение. Этот процесс, вообще-то, вяло идет и сам собой, но интенсивность его, как правило, так низка, что обычному человеку ею можно пренебречь.

Процесс состоит из трех стадий, которые могут накладываться друг на друга, с предварительной стадией, которую придется выполнить заранее.

Стадия нулевая, подготовительная: формулирование требований

Без этого – никак. Нужно понять, а чего вы хотите. Какие люди вам интересны, из каких вы хотите составить ваше общество. Это не обязательно должен быть единый список запросов: понятно, что люди всякие нужны, и вам могут быть приятны или полезны (кстати, это предполагает разные наборы критериев) люди, сильно отличающиеся друг от друга. Но списочек, какие вам нужны и какие категорически не нужны – обязан быть. Если вам это трудно (а обычно трудно), потратьтесь на час помощи консультанта-психолога, чтобы он вас провел по «спецификации цели».

Вам следует понять, какая из этих людей должна быть компания, чем ее члены должны заниматься вместе, может быть и не все сразу, а группками.

С этим списочком вам надлежит временно перескочить к нижеописанной второй стадии: пройтись по вашей записной книжке и безжалостно вычеркнуть тех людей, с которые под эти критерии не подходят, даже если вас греют воспоминания, как вы вместе в третьем классе сбегали с уроков и даже если вам кто-то каждый день звонит, чтобы пожаловаться на бабушку или начальника. Это высвободит некоторый резерв времени.

Общение же с людьми, которые под ваши критерии подходят, следует, напротив, актуализировать (подробнее будет описано в третьей стадии).

Стадия первая: накопление

Для того, чтобы выбирать из людей тех, кто вам нужен, требуется наличие выбора. То есть, надо накапливать контакты. Не всякие, конечно, с минимальным отсевом, но и носом сильно вертеть не следует. Вам необходимы начальные узлы, с которых следует стартовать поиск: дело в том, что, даже если конкретный человек, с которым вас опять же свела судьба, не полностью соответствует вашим представлениям об идеальном товарище и соратнике, то, если есть хоть что-то общее, вполне вероятно, что нужный человек может найтись в его окружении.

Грубо говоря, вы смотрите, подходит ли некто хотя бы под некоторые требования, и если да, стремитесь познакомиться с его окружением, чтобы среди его знакомых найти тех, кто подходит вам лучше.

Разумеется, ресурсы удобнее искать в местах их скопления, поэтому полезно понять, где и по каким поводам могут собираться люди, которые вас интересуют, и найти время, силы и способ тоже там бывать.

Стадия вторая: фильтрация

Когда контактов накапливается больше, чем вы можете осилить, повторяете акт, который вы совершили в предварительной стадии: вычеркиваете тех, кто вам менее интересен, с кем вам не приходит в голову общаться, оставляя в активе человек тридцать-пятьдесят.

Важно: «приятные» и «полезные» знакомые – это разные списки. У вас может быть только «полезный» или только «приятный» список; это зависит от тех жизненных целей и задач, которые у вас на сегодня случились, но в общем случае это довольно слабо пересекающиеся множества.

С теми, кто в эти списки не попал, вы отношения незаметно (во избежание конфликтов), но безжалостно рвете.

Стадия третья: привлечение

Наличие имени, логина или телефона сами по себе не создают дружбы, а список контактов – не круг общения. Любой контакт нужно подогревать.

Даже «полезный» список надо постоянно поддерживать в актуальном состоянии. Основатель отечественной практической психологии, Аркадий Петрович Егидес говорил, что делового общения не бывает без аффилиативного. Иными словами, чтобы у вас была возможность обратиться к кому-то за одолжением, необходимо, чтобы он вас не только помнил, но и был к вам расположен. А для этого надо время от времени доставлять ему удовольствие демонстрацией того, что вы его помните и рады ему, безотносительного его способности вам одолжение оказать.

Будет еще лучше, если полезных людей вы сможете в разных сочетаниях (будьте благоразумны, не надо все валить в одну кучу) собирать вместе по разным существенным или несущественным поводам. Вас будут ценить, как человека со знакомствами. Но важна систематичность.

Тем более это относится к «приятному» списку, и «тем более» — это здесь не просто вводный оборот, а необходимость.

У каждого человека есть какая-то своя компания, в которой он занимается тем, что интересно этой компании. А не вам. Даже если эти два способа времяпрепровождения могут иногда совпадать. Если вы хотите заниматься тем, что интересно вам, то заниматься этим придется именно вам. Простите за каламбур и тавтологию. Для того, чтобы интересные вам люди собирались не в своих компаниях, а вместе, да еще и с вами, надо их собирать. Делать это придется вам, потому что, если это будет делать кто-то другой, то собирать он будет людей, интересных ему, для занятий, интересных опять ему же.

В обоих случаях не пытайтесь сразу забабахать огромную тусовку: это не особенно работает. Лучше начинать с того, чтобы организовать небольшие встречи людей, которые, по вашему мнению, отлично между собой сойдутся. А потом понемножку расширять и варьировать.

Наиболее правильным результатом будут систематические сборища интересных вам людей по понятным поводам. Это может быть клуб («Четверги у Ивановых»), кружок по интересам, походы, вылазки в музеи или на пикники, да мало ли…

На всякий случай: за такой вечер вы обязаны хотя бы дважды уделить внятное внимание каждому участнику в отдельности.

Естественно, с каждым (почти) знакомым надо время от времени общаться индивидуально. Хотя бы слегка.

Все эти три стадии организации круга общения надо постоянно выполнять, может быть не так интенсивно, как при старте, но постоянно. И у вас будет постоянно, но плавно обновляемое избранное общество из безусловно приятных и интересных вам людей. На старте эта деятельность может отнимать у вас достаточно много времени, но, по мере формирования окружения, все войдет в накатанную колею и не будет требовать больше усилий, чем вы тратите сегодня.

Усилия эти могут казаться механистичными опять же только поначалу, пока не вошли в привычку, впоследствии же для вас будет вполне естественно чисто эмоционально восхититься: «Какой образованный и интеллигентный молодой человек! Надо будет его тоже пригласить на яблочный пирог!»

Но да: этим все равно надо заниматься, хотя бы и понемногу. Дело в том, что компания, предоставленная сама себе, со временем распадается. И если вы взяли на себя роль цемента, то существовать эта компания будет до тех пор, пока вы эту роль выполняете.

В зависимости от того, по каким причинам вы намерены заняться описанной деятельностью, могут быть очень разные и формы взаимодействия, и виды сообществ, и их активность, и период существования.

Я в своей жизни организовывал такие компании трижды, когда я в этом нуждался по индивидуальным, внутренним причинам. Каждый раз компания существовала три-четыре года, и каждый раз это было безумно хорошо. Это то, что было нужно мне. Вам, скорее всего, будет нужно что-то иное, и тут мы возвращаемся к нулевой стадии, о которой я уже написал.

Кто-то может сказать, что этот подход циничен, что дружба – это такое… такое… Что нельзя относиться к людям, как к материалу, и так далее.

Я отвечу, что вы – уникальная личность, и будет вполне альтруистично, если общением с вами насладятся именно те, кому это общение принесет максимальную радость, и это хорошо и правильно.

Я без сожаления отвергну расположение запойного алкоголика, потому что собутыльник из меня – никакой, и зачем расстраивать человека, который может найти счастье общения с кем-то другим? Мне скучно выслушивать рассказы о покупках или делиться ими, поэтому пусть этим занимаются те люди, которых это увлекает . Между собой.

И я не вижу в этом никакой беды, и беды не вижу в том, что организацией оптимизации удовольствия от общения можно заниматься осознанно и целенаправленно. Я уже не говорю о том, что вы собираете людей, привлекающих не только вас, но и друг друга. Более того: на моей совести несколько счастливых супружеских пар, встретившихся именно в моей тусовке.

В конце надо какую-то мораль.

Вот:

Хочешь, чтобы было хорошо – сделай хорошо!

Взято с моего сайта

В кабинет к психологу заходит девушка. Он на нее набрасывается, происходит бурный секс... Заканчивается. Оба отдуваются, поправляют одежду. Психолог:

— Так, с моими проблемами разобрались, теперь давайте займемся вашими.

Вообще-то речь не только о психологах. Вопросов даже несколько.

• Почему люди, которые отучились на психолога по любой причине (говорят, в основном для того, чтобы решить собственные проблемы) работают психологами, а не пользуются своими знаниями в других областях?

• Почему люди, которые не стали учиться на психолога, вдруг проходят скоропостижные курсы, объявляют себя психологами и начинают вести прием или группы?

• Почему люди, играющие в какие-нибудь групповые игры — в расстановки, ролевки, мафию, или еще что-нибудь такое, вдруг объявляют эти игры психологическими и начинают делать то же самое, только с торжественной физиономией?

• Почему люди, которые занимались какой-нибудь ненаучной ерундой, астрологией, экстрасенсорикой, профанным целительством, гаданием, вдруг относят это занятие к психологии и начинают крутиться в профессиональных сообществах, делая вид, будто они тут местные?

• Почему в сетевых психологических сообществах люди, пришедшие просто "посидеть тут с краешку" через какое-то время принимаются высказывать "профессиональное" мнение и чуть ли не консультировать?

Вообще-то есть и еще похожие вопросы, но направленность понятна.

Прежде всего отметим самую естественную причину. За работу, как правило, платят. Поэтому, если человек умеет консультировать или вести тренинги, то он будет этим заниматься, если ему это не очень противно и есть спрос.

Но ведь работа психологом — совсем не самая высокооплачиваемая. Да, я знаю, есть уникальные продажники, которые, будучи достаточно средними специалистами в профессиональной области, умудряются собирать толпы и очереди по топовым для рынка расценкам. Но, во-первых, это единичные случаи, во-вторых, хороший продажник может заработать на чем угодно, и на психологии в том числе, и в-третьих, много ли вы видели действительно богатых психологов? Не обеспеченных несколько выше среднего уровня, а по-настоящему богатых?

Поэтому разумно и естественно поискать вторичные выгоды.

Чтобы не быть занудой, я не стану писать, какими путями я пришел к списку этих вторичных выгод, которые имеют возможность стать целями для работника, просто распишу его, исходя из социальных потребностей. Список почти не сортирован. Под словом "психолог" везде подразумевается человек, который так себа позиционирует.

1. Принятие. Когда клиент приходит к психологу, клиент обычно сразу дает кредит доверия. Он заранее настроен к психологу позитивно, без всяких усилий со стороны последнего. Я знаю, что не всегда, но обычно. И поэтому психолог имеет вокруг себя постоянно кучку дружелюбных людей, относящихся к нему, как к хорошему человеку. Просто так. Да они еще и ротируются. Психолог ощущает себя нужным и востребованным. Поэтому психологом быть хорошо. Автослесарем или бухгалтером — не так.

Если ваш психолог преувеличенно дружелюбен, то, ВОЗМОЖНО, это тот случай.

2. Доминирование. Психолог в паре с клиентом, или ведущий целую группу — всегда главный. Опять-таки просто по факту. Ничего, кроме как быть психологом, для этого не надо. Вот кто бы к вам ни пришел, вы — главный. Кто-то может вспомнить про врачей или учителей, но и те и другие связаны кучей правил, соблюдение которых легко проконтролировать, зависят от массы обстоятельств — организации, аппаратуры... У врачей доминирование ограничивается периодами ОБЩЕНИЯ с пациентом, а его еще и лечить надо. Учитель же имеет дело с маленькими и глупенькими детьми, главнее которых быть несложно.

Если психолог постоянно гордо надувает щеки, то, может случиться, мы имеем дело именно с таким вариантом.

3. Уважение. Клиент как правило относится к психологу с уважением. Изначально. А вот психолог к клиенту может относиться как угодно, объясняя свое поведение терапевтической надобностью или стилем работы. Кое-кого греет.

Если стиль работы у психолога "простой", если он требует вежливости, сам это требование не соблюдая, то похоже, у нас именно оно.

4. Секс. Все знают, что психологу сексоваться с клиентами не положено. Но все знают, что иногда не удержишься. А кое-кто знает, что работа психологом — хороший способ иметь насыщенную личную жизнь, даже если специалист ты плохой. Очень удобно соблазнять барышню, если она сама пришла, если ты ей нужен, если она испытывает доверие, и если, особенно, у нее случился перенос.

Проявления такого подхода понятны и очевидны.

5. Близость. Теплые, доверительные, практически дружеские отношения очень легко создаются с заранее доверяющим и нуждающимся в тебе клиентом. А хоть бы и не очень, ситуация-то располагает, особенно когда формат общения предлагает поделиться сокровенным. Как ни смешно, клиенты иногда тоже приходят именно за этим. Такая терапия иронически именуется "обнять и плакать", и зачастую этим и ограничивается.

Что могу сказать... Я не стал бы называть это психологией, но если всех устраивает — пусть. Но обычно хороший психолог дистанцию держит.

6. Поддержка слабых. Есть такой инстинкт, и, если он актуализирован, человеку важно оказывать помощь нуждающимся. Такие люди занимаются благотворительностью, всегда готовы подставить плечо, а то и ищут, куда бы его подставить.

Это неплохой вариант, кроме случаев развивающих занятий, когда слабость не предусмотрена как параметр клиента. Впрочем, специализацию никто не отменял, так что пусть будет. Поставим плюсик.

7. Миссионерство. Бывают у людей свои (или не свои) теории о том, как устроен мир и как надо жить. Обычно никто этого слушать не хочет, а вот если люди специально пришли за тем, чтобы набраться мудрости и получить горсть советов, то тут — самое оно, можно грузить по полной.

Если психолог начинает пространно рассказывать о странных законах вселенной, удивительном действии какого-нибудь психологического приема, кривоватых тайных знаниях, то здесь — такой случай.

8. Чувство правоты. Человеку важно быть правым. Если ему это особенно важно, то работа психолога позволяет свою правоту ощутить в полной мере. Дядя лучше знает, у него диплом и куча сертификатов.

Если вы наблюдаете у психолога безапелляционность, скоропалительные выводы, настаивание на преимуществе своего образа жизни, пренебрежительное отношение к возражениям, то отнесем такого психолога в эту категорию.

9. Благодарность. Добрая валюта, и есть люди, которые ее очень ценят. Поскольку к психологу приходят в основном в затруднительной ситуации, то сработав более-менее нормально, горячую благодарность получить очень легко. Ситуация примерно как в медицине, разве что психологу манипулировать в этом направлении легче.

Но тоже отнесем к позитивным интенциям.

10. Любопытство. Есть такие люди — сплетники. Им очень интересно знать, что происходит у других. И роль психолога в этом случае необычайно выгодна. "Я врач, покажи сиськи", "Я психолог, рассказывай, что у тебя в детстве с дядей было".

Такой психолог вытрясет из вас все подробности вашей биографии, все детали ваших отношений в семье и на работе, и этим и ограничится, будучи уверен, что вам это тоже было интересно.

11. Творчество. Это тоже позитивный вариант. Психологу принесли задачу, ее надо решить, и это вызывает интерес и радостную готовность. Давайте вместе приведем эту ситуацию в порядок наиболее остроумным способом.

Ставим плюсик.

12. Таинственное. Профаны, дилетанты и троечники, будучи не в силах освоить психологическую науку, под видом психологии занимаются низкопробной мистикой, суевериями, духовной уринотерапией, потому что "у всех может быть свое мнение" и "помогает же!".

Даже писать об этом не буду: во-первых, уже писал, во-вторых, противно.

Теперь самое время, прочтя все это, вспомнить, что люди все же в большинстве своем работают в первую очередь потому, что они это умеют и им это по душе. Поэтому, несмотря на список вторичных выгод, это, тем не менее, исключения, отклонения от того, что должно быть и от того, что следует считать нормальным и правильным. Вторичные выгоды относятся к неодобряемым профессиональным интенциям и в норме ликвидируются процессом профессионального образования и личной терапией.

Зато теперь понятно, какие возможности профессии привлекают в психологию дилетантов и профанов, и почему каким-то посторонним занятиям часто пытаются присвоить статус психологических.

Что могу добавить... Относитесь к психологу как к специалисту. У него могут быть какие-то странности, особенности стиля, подхода, поведения, но вам должно быть важно, насколько эффективно он решает вашу проблему. Если он за ваши деньги решает СВОИ проблемы, то это не то, что вам нужно. Если он умудряется решить и свои и ваши одновременно — смотрите, насколько вам это комфортно. Для того, чтобы понять, что и как можно сделать, насколько комфортно вместе работать над вопросом, я предлагаю бесплатную, "притирочную" беседу. Вы можете поговорить со мной о том, что и как мы можем сделать вместе, если вы захотите делать это что-то именно со мной, и принять решение по этому поводу.

Разница в том, что если вы приехали на автосервис, и механик начинает в процессе ремонта рассказывать вам, как он крут, или как устроен мир, то это терпимо. А вот если он это делает ВМЕСТО ремонта, то тут уж на фиг, на фиг.

В помощь начинающему клиенту о косвенных признаках профессионализма я писал в статье "Как опознать психолога".

Сила воли — одно из центральных, часто употребляющихся понятий в психологии. У меня есть впечатление, что даже психологи не всегда хорошо понимают, что это такое. Можно проверить. Прервите чтение и попробуйте дать собственное определение, а потом сравним. Нет, это не литературный прием, реально прервитесь, статья от вас никуда не убежит.

Так будет интереснее, уверяю вас. Ну?

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вот. Кто прервался, понимая, что так интереснее — молодцы. А кто не прервался, тот продолжил привычное действие, чтение текста, несмотря на понимание, что иначе и вправду было бы интереснее. Нам этот пример понадобится позже.

Теперь моя очередь. Начну, как я люблю это делать, издалека.

Плод в утробе в течение долгого времени живет в одних и тех же условиях, при минимуме впечатлений, в обстановке, в которой ничего НИКОГДА не менялось. Строго говоря, это не совсем так, какой-то спектр ощущений у него имеется, причем вместе с развитием плода этот спектр меняется, и растущий мозг старательно осваивает эти новости. Но это все равно ничто по сравнению с моментом рождения, когда ВПЕРВЫЕ меняется ВСЕ. Это первый шокирующий опыт ИЗМЕНЕНИЙ. Не знаю, как объяснить его глобальность. Все мы знаем про первые опыты чего-нибудь — ужаса, оргазма, травмы, любви, знаем, как это объемно, громадно, сколько переживаний вызывает. А рождение — первый опыт ВСЕГО. До него не было практически ничего, и вот — вдруг. Весь предыдущий опыт младенца говорит о том, что ничего никогда не меняется, все есть только так, как есть, и никаких подозрений о том, что есть варианты, просто не может быть в принципе. Таким образом, опыт рождения — это САМОЕ яркое событие, которое только может быть, так как любые следующие, пусть даже очень сильные впечатления, новости, изменения, события всегда будут СЛЕДУЮЩИМИ. Это немыслимая, максимальная нагрузка на адаптационные способности маленького мозга. Рождение — это новость о том, что что-то вообще МОЖЕТ происходить. Это немыслимо огромно.

Между прочим, на фоне этой огромности споры о том, насколько кесарята должны отличаться от других детей из-за того, что якобы не испытывают травмы рождения, выглядят смешными, а различия в способе рождения для ребенка — мелкими, маловажными деталями.

Но возвращаясь. Одновременно с рождением ребенок воспринимает яркое свидетельство проявления одной из фундаментальных характеристик нашего мира — ВРЕМЕНИ. Это необыкновенно сложная концепция, которую не всем удается полноценно освоить до конца жизни. И естественно, что освоение этой концепции является важной частью адаптации к миру. И сложной частью. Младенцу бессмысленно говорить: "Сейчас, сейчас", он не понимает, что такое "сейчас", и чем отличается от "потом". Если кто-то занимался специально получением доступа к своим детским воспоминаниям, то согласится со мной, что ребенку очень сложно бывает ждать, и что понятие "потом" для него раздражающе бессмысленно.

Кстати, основная трудность доступа к воспоминаниям заключается не в каких-то хитрых вытеснениях, о которых вам с умным видом могут рассказывать умеренно образованные люди, а в том, что структура памяти изменяется несколько раз: впервые примерно в год, когда формируется речь, и впечатления оказывается возможно формализовать и систематизировать по иному принципу; примерно в семь, когда созревает кора головного мозга, что позволяет структурировать память еще более новым и эффективным механизмом; и в период полового созревания, когда мозг, получая свою долю гормонов, начинает работать штатным образом. Сохраняются при этом, главным образом, воспоминания предыдущих периодов, подвергшиеся актуализации, освежению. Вы достаточно неплохо помните старшую школу, хуже — среднюю, детский садик вспоминаете только отдельными картинками, а картинки из жизни до года если и удается "проявить", то совсем фрагментарно. Потому что состояние в этих воспоминаниях уж больно отличается от сегодняшнего.

Вместе с этими изменениями мышления изменяется и восприятие времени. Маленькому ребенку почти бессмысленно говорить, что конфеты таскать нельзя, накажут. Конфеты — вот они, манят, а "накажут" — это какой-то невнятный образ в будущем. Ребенок побольше на вопрос "ЗАЧЕМ ты это сделал" почти наверняка начнет ответ со слов "Потому что...", у него еще плохо с целеполаганием, то есть с представлением о последствиях поступка в будущем и возможности их прогнозировать и планировать. У некоторых людей, впрочем, эта инфантильность сохраняется на всю жизнь. А нормальная целеустремленность может появиться только начиная примерно лет с 11. Если не появилась до 16, то дальше ее придется специально развивать с неизвестным успехом.

Как вы понимаете, это все связано с ощущением времени, а точнее (вымарал здоровый кусок философствования о времени) с восприятием реальности будущего. Та-даммм! Ключевой момент нарративного дискурса — РЕАЛЬНОСТЬ БУДУЩЕГО.

Если будущее представляется ярко, то прогнозировать и и планировать легко. Если смутно и фрагментарно, то настоящее имеет выраженный приоритет. В примитивном варианте связь настоящего и будущего оформляется инстинктивно: лисица видит сыр, лисицу сыр пленил. В мозгу лисицы связь между визуальным образом сыра и пищевым поведением пряма и очевидна до слюноотделения. Для того, чтобы стремиться к сыру и вступать в неудобные дискуссии с вороной, ей не требуется сознательной мотивации, все происходит так же автоматически, как у маленького ребенка, хитроумно тырящего конфеты. Однако чем дальше мы отодвигаем сыр в пространстве или во времени, тем меньшее влияние он оказывает на поведение. Так устроен инстинкт, и это разумно.

Человек, помимо инстинктов, обременен разумом, и поэтому и его мотивация и поведение, ее преследующее, могут быть сложными до замысловатости. Вы понимаете, надо разбудиться, поехать из точки А в точку Б, повыполнять там какие-то ненужные субъекту действия, чтобы через пару недель ему выдали некие знаки признательности, которые он потащит в точку В, поделится этими знаками с незнакомым человеком, а тот взамен выдаст ему СЫР. Бред, согласитесь. Ну, с точки зрения инстинкта.

Инстинкт так и воспринимает эту нелепую цепочку как бред и упорно протестует против насильственного пробуждения и вылезания наружу, и уж тем более против сидения в офисе и перекладывания бумажек. Ну не умещается это ни в какую инстинктивную схему мотивации. Нет, если умещается, то все в порядке, человек просыпается в ужасе: "Ах! Я опаздываю! Меня же уволят! Где ж я такую работу найду! Что же я буду есть!" И ему не требуется никаких усилий, чтобы вскочить и начать панически собираться. А вот если эта причинно-следственная связь не проникла в эмоции, то все сложнее.

"Гром не грянет — мужик не перекрестится". Мужик будет пить, курить и жрать сало, потому что УМОМ-то он знает, что это вредно, а инстинкт понятия "вредно" не разумеет, он разумеет "больно" и "страшно". Поэтому у такого мужика забота о здоровье случается только когда гром грянет, в форме вызова скорой, и прямо из-за стола его, панически напуганного, пьяного, с сигаретой в зубах, увозит кардиологическая бригада. Потому что ситуация "больно и страшно" инстинктивно ясна, а ситуация "вредно", то есть "когда-нибудь может быть будет в какой-то степени больно и страшно" — умозрительна, эфемерна и неактуальна. Поэтому человек с развитым чувством реальности будущего находит в себе силу (силу воли!) отказаться от водки, сала и табака, а примитивный разум, для которого настоящее затмевает все, этого не может. Не хватает силы воли!

Теперь полезно отметить, что никаких стремлений, кроме инстинктивных, не бывает. Вообще. Стремление, желание, интенция — это все проявление действия инстинктов. Бывают только простые и сложные, конкурирующие между собой или нет.

И случай конкуренции простого "сейчас" и сложного "потом", настоящего и будущего, иногда даже конфликт, и находится в основании понятия "сила воли".

А сейчас — флаги и фанфары — определение.

Сила воли — это способность пожертвовать комфортом в настоящем ради представления о комфорте будущем.

То есть: выполнить некое действие, чтобы потом стало лучше, или воздержаться от какого-то действия, чтоб потом не стало хуже. Важно, что это "потом" находится в мыслях, смутных образах, а не предъявлены инстинкту in corpore, как в случае с лисой и сыром.

Кстати, до кучи:

Польза — это отсроченное удовольствие.

Итак: сила воли — вариант мотивации, при котором стимул удален и неявен, то есть находится в позиции (в пространстве и времени), недоступной или малодоступной для активирования инстинктивного поведения. Случай, когда приходится использовать СОЗНАТЕЛЬНЫЕ усилия для запуска поведения, ведущего к стимулу, к удовлетворению. Чем субъективно удаленнее стимул, тем труднее это поведение запустить, тем большая сила воли для этого потребна. Отдельно надо упомянуть вариант сознательного бездействия, прекращения автоматического поведения (устранение вредной привычки в том числе). Помните, с чего статья началась? 😉

Таким образом, люди с сильной волей — сиречь люди, во-первых, имеющие в себе яркий образ будущего, во-вторых, способные прогнозировать и планировать, и в-третьих, имеющие крепкую связь между планированием и поведением (об этом — в статье "Структура свершения"). Слабовольному же человеку удобнее подчиниться кому-то, чем тратить собственные силы на организацию себя.

Всего-то.

Скажем, надо встать и приготовить еду. Не хочется. Что мы выберем: преодолеть лень и вкусно поесть через часок-другой, или спокойно посидеть, но зато потом некоторое время терпеть голод? И, возможно, укорять себя: "Надо было все-таки встать и приготовить". Вопрос выбора. Есть люди, которые живут по первому варианту, есть люди, живущие по второму.

К образу будущего придется отнести и иллюзорные образы этических компонентов регуляции поведения: "Как же я людям буду в глаза смотреть?", "Что обо мне подумают?", "Правнуки будут меня стыдиться", что в пределах рассматриваемой гедонистической модели сводится к страху падения самооценки.

Отсюда понятны и точки приложения сил для развития силы воли, а именно:

- развитие ощущения реальности будущего;

- развитие ощущения причинно-следственных связей;

- повышение активности.

В принципе это все не то, чтобы легко выработать, но доступно при помощи некоторых упражнений.

И есть момент, о котором нельзя умолчать:

Чрезмерная сила воли — это вовсе не всегда хорошо. Если человек живет в будущем, ради будущего, постоянно жертвуя настоящим, он так никогда и не доживает до этого будущего, он так всегда и колупается в дискомфорте. Вот сажает он огород. Чтобы в будущем было вкусно и витаминно. Вот собрал он урожай, но не ест, а закатывает, чтобы в будущем было вкусно и витаминно. И хранит эти банки, опять же, чтобы в будущем. А тут уже и весна подоспела, опять сажать надо. Встречали?

И тут уже надо отучать человека от будущего и учить жить "здесь и сейчас", что не менее сложно, чем развитие воли. В идеале надо разумно и ассертивно соблюдать баланс в соответствии с поставленными целями. Я этого вопроса слегка коснулся в статье "Осознанность для счастья".

Термин модный, и, как все модное, привлекает к себе не только тех, кто хорошо понимает, что это такое, но и тех, кто не очень, и даже тех, кому легче самому придумать, что это, чем выяснять.

Путь этого термина, как часто бывает, проходит через США, где некоторое время назад бушевала мода на все таинственное, восточное и духовное, еще почище, чем у нас. Поэтому, кстати, многие последователи, например, риодораку, так и не знают, что называется оно рёдораку, а то, как они это произносят — дань английскому языку, в котором написать «рё» не получается. Джиу-джитсу так вообще должно произноситься "дзюдзюцу", а судьба тонких вибраций еще более забавна.

Осознанности в этом смысле повезло. Американцы не захотели ломать язык длинными незнакомыми словами, и, как и медитация, осознанность приобрела перевод, mindfulness, не отягощенный русскоязычным созвучием.

Сама концепция, как и многие другие в этой области, происходит из Индии. Причина импорта концепций и терминов в том, что европейские языки прискорбно бедны во всем, что касается чувств, переживаний, духа и разума. Как-то не до того было европейской философии. И, например, для запахов, по крайней мере в русском, слов вообще нет. Приходится пользоваться словами для вкуса или названиями предметов. Иным образом описать другому человеку запах так, чтобы он понял, нереально. Можете попробовать. С чувствами ситуация несколько лучше, но лишь несколько. И, в отличие от запахов, чувство нельзя предъявить другому человеку и договориться о том, как его называть. Можно, конечно, дать по морде, а потом объяснить, что вот это — больно и обидно. Но не для всего годится.

Интерес же к Индии появился из-за того, что, как ни странно, достижения европейского самосознания ХХ века в некоторых аспектах совпали с аналогичными достижениями Индии века так примерно VI-XII. Эти достижения основаны на понимании людей, что природа предназначила их для выживания и размножения, общество предназначило их для работы и участия в рынке, а религии хотят их предназначить для служения богу и церкви (формально — для спасения души). А если человек сам задумается о собственном предназначении, то эти ответы его не устроят.

Разумный европеец, покопавшись в этом вопросе, может дать себе на него примерно такой ответ: он не хочет быть ни борцом за выживание (себя ли, вида ли — неважно), ни отдать свою жизнь на благо рынка и экономики, ни спасать непонятно от чего свое непонятно что путем пожертвований. А хочет он жить счастливо.

И возникает тут проблема. Человек устроен так, чтобы чувства гнали его все-таки к выживанию, размножению, сохранению популяции и вида. Ни чувства, ни инстинкты, на которых эти чувства базируются, не создавались кем-то персонально. Просто если чувство (эмоция, рефлекс) оказывалось полезным, то у его обладателя было больше шансов на жизнеспособное потомство, и ген, его обусловливающий, оставался в популяции. А если нет — то нет. И никто не заботился о том, чтобы носителю этого чувства было от этого хорошо. Выжил, потомство дал — отлично. А если он при жизни мучился — так это несущественно.

Поэтому понятие о счастье — понятие достаточно новое, синтетическое и даже, я бы сказал, хакерское. Те, кто стремится к счастью, пытаются использовать побочное свойство регуляторов поведения — удовольствие — как основу, самоцель и результат. Аристипп и Эпикур были первыми "хакерами", кто запомнился истории как разработчики концепции сознательного стремления к счастью и удовольствию.

Аналогичную побочную цель преследует и буддизм и, частично, индуизм. Хорошее перевоплощение в индуистском смысле не вполне отличается от закона воздаяния в христианстве, но все же ведет к буддистскому стремлению к нирване. Не будем сейчас обсуждать, что это такое. Я об этом специально написал статью "Карма для психолога".

И стремление к счастью, и стремление к нирване, и гедонизм с эпикурейством общи в том, что отвергают автоматическое следование природному предназначению человека (не специально) и пытаются сделать побочную выгоду от жизни основной. На вопросе цели они, в общем, расходятся, но зато на пути от автоматизма их инструменты имеют много общего.

В отличие от Европы, индийские философы в достаточной степени уделяли внимание практикам и упражнениям, и поэтому опередили европейцев в проработке вопроса вообще. Там, где Шопенгауэр или Юм пишут «никакой человек не в состоянии ...», индусы дают инструкции, как это делается, и обозначают конкретным словом. А то и не одним.

В частности, осознанность — понятие, которое одинаково хорошо подходит обоим целям, и потому удобно легло в современную моду духовного развития (сейчас неважно, что именно и кем под последним понимается).

Если не фиксироваться на расхожих обывательских представлениях об осознанности, то она — внутренняя активность, направленная на захват контроля над психическими функциями, без которого от природных автоматизмов избавиться не получится.

Даже умозрительно понятно, что такая активность должна состоять из трех программ:

1. Получение информации о происходящем. Сати или майндфулнесс. Концентрация, сосредоточение на сиюминутных восприятии, переживании, чувстве, эмоции и их сочетаниях, присутствие "здесь и сейчас".

2. Постановка целей и соотнесение с ними своих действий, как внешних, так и внутренних. Сампаджанна или ассертивность.

3. Блокирование автоматизмов, замеченных в 1 и конфликтующих с 2. Аппамада или самоконтроль (ну, допустим).

Грубо говоря, идет некий осознанный человек в магазин. И тут от стены слышится пьяное: «Тыказел!» Инстинкт требует бросить все и вступить в схватку за положение на иерархической лестнице (то бишь статус, честь и достоинство), потому что обществу удобно иметь простроенную иерархию. Сати это осознает, сампаджанна определяет, что эта схватка не поможет человеку дойти до магазина, а аппамада решает, что эта интенция (набить гаду морду) должна быть подавлена и игнорирована.

К сожалению, это не вопрос инструкций, а результат выработки соответствующего навыка.

Чем более осознан человек, тем на более низком уровне происходит обработка инстинктивных импульсов, и тем на более ранней стадии гасятся автоматизмы. В идеале механизмы, вызывающие эти автоматические реагирования, тормозятся настолько, что полностью атрофируются за неиспользованием.

Это по индийской концепции. В таком осознанном состоянии человек способен последовательно и целенаправленно работать над собой, чтобы приблизить нирвану.

По гедонистической концепции все получается несколько сложнее.

Эмоции, как вы понимаете, построены на потребностях, а потребности — на инстинктах. Если мы блокируем потребности, а то и сами инстинкты, то лишаемся и спектра эмоций, на них основанных. То есть, если мы напрочь убиваем в себе инстинкт соревновательности за иерархию, то одновременно лишаемся не только обиды на того, кто нас унижает, но и удовольствия от тыканья его носом во что-нибудь грязное, то есть от ответного унижения мерзавца. И даже от чувства законной гордости за что-нибудь невинное и никого не обижающее.

Поэтому, если мы не планируем превратиться в апатичного архата, а хотим жить ярко и счастливо, то нам придется вместо огульной блокировки всего природного куда более сложным образом тщательно выбирать, какие проявления каких инстинктов мы хотим использовать, и тренироваться именно в этом направлении.

О том, что такое счастье, я напишу когда-нибудь более подробно (а вот уже и написал: "Алгоритм счастья"), а кратко так: счастье — это ротация удовлетворения актуальных потребностей. И для того, чтобы быть счастливым, нам придется выявить свои актуальные потребности, какие-то из них придавить, а какие-то развить. А потом разработать формы и схемы их удовлетворения и спланировать порядок, в котором они будут удовлетворяться. Это долгая, тонкая работа.

И, как вы понимаете, без осознанности ее никак не выполнить. Пока потребности будут работать стихийно, как их вам природа выделила, вы будете чувствовать и делать не то, что вам надо, и не то, что вам приятно, а то, на что вы запрограммированы.

Неосознанный человек — в большой степени робот, у которого на лбу кнопки, как в лифте. На одной написано: «расстроить», на другой «обрадовать», на третьей «возбудить», на четвертой «удивить», и так далее.

Пока вы формулируете свои реакции как «он меня бесит» или «мне от этого страшно», размещая причину и ответственность вовне, счастья вам не достичь. Реальность будет нажимать на ваши кнопки. На них будут нажимать те, кто умеет это делать, в соответствии не с вашими целями и пожеланиями, а с совершенно другими, а то и вовсе без них. И ваши планы и надежды в этом случае ничего не стоят.

Сложность еще и в том, что, как я сказал, на пути к счастью нельзя сворачивать на «индийскую тропинку»: попадете не туда. Нельзя отказываться от реакции вообще! Напротив, требуется иметь спектр альтернативных реакций. Это рождает другую сложность: механизм выбора альтернативных реакций также должен быть отработан до автоматизма, иначе он просто не успеет проконкурировать с естественным.

А тут мы уже подходим к практикам и методикам. Это отдельный и очень долгий разговор, настолько непростой, что я не уверен, что соберусь с духом вообще когда-то его начать в виде текста.

Но, как мне кажется, понятие осознанности мне прояснить удалось. С чем поздравляю и себя, и вас.