alexey.berezin

Начальник шахты, старый седой гном, потыкал киркой в серую массу.

— Странная порода, — сказал он. — Проминается.

— Она еще и теплая, — подсказал рыжебородый гном.

— Ты прав, Фаргир, — сказал седой. — Первый раз такое вижу. У кого-нибудь есть соображения?

Один из молодых гномов, борода которого не достигла в длину и локтя, неуверенно поднял руку.

— Говори, эээ…

— Фигли, сэр.

— Говори, Фигли.

— Очень уж зад напоминает, — сказал молодой гном. — Простите.

— Ох уж, эта молодежь, — покачал головой начальник. — Всюду вам мерещатся… Хотя что-то, конечно, есть…

Он оглядел присутствующих.

— Еще мысли? Только приличные.

Приличных мыслей больше не было.

— М-да, — заключил начальник. — Это надо обдумать.

Он запустил свободную руку в бороду и принялся там сосредоточенно чесать. Остальные гномы из уважения к вышестоящему руководству умолкли, угрюмо уставившись на округлую пупырчатую поверхность, выпиравшую из дыры в стене.

Наконец начальник откашлялся в кулак и сказал:

— А черт его знает, что за дрянь! Предлагаю окопать кругом. Посмотрим, насколько оно здоровое. Сообщите, когда станет понятно.

Четверых гномов отослали за распорками — укреплять шахту. Седой начальник лично отправился к королю Горы, чтобы доложить ему по всей форме о находке. Остальные шахтеры поплевали на ладони и принялись лупить кирками по граниту.

Шесть часов спустя из-под камня показались очертания огромной фигуры, лежащей на боку спиной к гномам. Вызвали начальника.

— Теперь понятно, почему оно было такой формы и мягкое, — сказал начальник. — Хорошо, что не передом к нам лежал. Кто там говорил, что это… ну, оно самое… А, вон ты где, эээ… Фигли. Молодец, юноша. Хорошая догадка.

— Спасибо. А что это такое, начальник?

— Хм.

Седой гном снова запустил руку в бороду.

— По всему выходит, — сказал он после минутного раздумья, — что чудовище.

Рыжебородый Фаргир почесал нос.

— Так может, мы зря его… Это… Пытались разбудить?

— А вы пытались?

Фаргир смущенно опустил глаза вниз.

— У меня кирка соскользнула, — признался он. — Прямо ему по черепу. Случайно вышло.

— Так, — кивнул начальник шахты. — А он что?

Фаргир замялся. Вместо него ответил Фигли.

— А он заворочался и говорит: «Еще пять минуточек, мам».

— Так и сказал?

— Так и сказал, сэр.

Остальные гномы дружно загудели, подтверждая слова юного Фигли.

Седой начальник принял решение.

— Значит, так, — сказал он. — Строимся попарно и организованно покидаем шахту. Тихонечко заваливаем вход камнями. Вешаем табличку: «НЕ ШУМЕТЬ!»

— А этот?..

— Ш-ш-ш!.. Тише. Пусть спит.

Гномы вышли.

Через некоторое время зазвучали удары кирок, которые становились все глуше и глуше, пока совсем не затихли. В шахте воцарилась тьма и тишина.

Балрог повернулся на другой бок и зевнул.

— Пять минуток, — пообещал он в пустоту сонным голосом. — И встаю.

— Вот объясните мне, чем вы думали?

Иван потупился. Клаус вздохнул, потеребил пальцами усы.

— Нет, я примерно представляю, чем, — сказал Клаус. — Но всему же есть предел. Вот это, — Клаус ткнул пальцем в сторону Венеры, — вот это уже чересчур.

Венера хихикнула, Иван бросил на нее быстрый взгляд и зарделся.

— Хватит пялиться! — рявкнул на него Клаус, затем обернулся к Венере. — А ты накинь на себя что-нибудь!

Венера проигнорировала его слова. Она ласково улыбалась большому пальцу ноги, которым рисовала что-то на пыльном полу, и тихонько напевала под нос.

— Иван, давайте выйдем в коридор, — вздохнул Клаус. — Тут с вами говорить не получается.

Иван позволил увести себя в коридор, в курилку, под большой красный знак «No smoking». Там Клаус приобнял его за плечи и начал внушать.

— Я все понимаю, вы, Иван, сотрудник молодой, неопытный. Вам многое у нас еще в новинку…

— Да что вы, Клаус! — попытался протестовать Иван. — У меня восемь лет стажа…

— Нет, Иван, у вас месяц испытательного срока, — вежливо, но твердо возразил Клаус. — А еще у вас два неснятых наговора и голая девица в офисе. Я вам вот что скажу. Забудьте вы про свой стаж. Здесь никому дела нет, где и сколько вы проработали, вы теперь наш. Испытательный срок, это конечно… — Клаус неопределенно взмахнул рукой. — Мы вас все равно берем на постоянную работу, потому что работник вы ценный. Ценный вы работник, Иван, понимаете?

Иван понимал.

— Но неорганизованный. Неорганизованный. Вас, Иван, еще организовывать и организовывать. Вас, Иван, надо, как амебу, надо путем деления… Вы улавливаете?

Иван мычанием дал понять, что, несмотря на определенные трудности, в целом, да, он улавливает.

— Ну вот. Значит, вы понимаете, что как руководитель отдела, я буду просто вынужден…

— Но, Клаус, я же как лучше…

— Ни-ни-ни! — поспешно покачал головой Клаус. Густая белая борода смешно замоталась из стороны в сторону. — Даже не говорите мне ничего. Вы же знаете, где у нас дороги мостят добрыми намерениями. Вы же в командировку у нас ездили в прошлом месяце, стало быть, видели. Вы хотите как лучше, а я потом получаю наговор от начальства. Вы хотите как лучше, а я… Кто оленей летать учил? А-а, вот то-то. Хорошо еще, не коров.

Иван умоляюще смотрел на пожарный гидрант, торчащий из стены, словно ожидал от него помощи. Гидрант безмолвствовал.

— А я потом полдня на этой треклятой крыше с лопатой… — Клаус достал из кармана красной форменной куртки пачку сигарет. — Спички есть?

Иван протянул ему зажигалку. Клаус затянулся.

— Раньше трубку курил, а теперь вот... Времени на трубку нет. Трубка — ритуал, Иван. Трубка времени требует. Трубка — она как женщина. С ней надо… — Клаус свободной рукой показал в воздухе, как надо с трубкой. Иван понимающе покивал.

— Клаус, я не хотел вас подводить.

— Ее еще кто-нибудь видел, кроме меня?

— Вроде бы, нет…

— Вроде бы, или точно нет?

— Вроде бы, точно…

Клаус вздохнул. На меховую оторочку куртки упал пепел с сигареты, и Клаус брезгливо стряхнул его рукой.

— Постирать бы, да некогда все… Эх, Иван, знали бы вы, куда работать шли. Тут же ведь такое… Вам и не снилось, — Клаус помолчал. — Только бы шеф не узнал… Откуда вы ее взяли?

— Сделал, — пожал плечами Иван.

Клаус покачал головой.

— Куда катится мир, — пробормотал он.

Иван покраснел.

— Я так понимаю, центрифуга и ускоритель? — спросил Клаус. — И белковый концентрат?

Иван кивнул, не поднимая глаз от пола.

— Я немного совсем взял. Для эксперимента…

— Да мне, Иван, концентрата не жаль, его, слава богу, полный котел. Хоть ешьте его. Я понять не могу, зачем она вам.

— Скучно вчера было, — сказал Иван. — Вот, для эксперимента…

— Для эксперимента, — кивнул Клаус. — Живого человека сделали. Угу. Симпатично, кстати, получилось — отдаю должное. А теперь ее куда? Жениться будете, или обратно, в котел ее?..

Ивану было стыдно.

В курилку ввалились четверо русых, полненьких, красногубых вурдалаков, на ходу прикуривая сигареты из портсигара и распространяя резкий запах бензиновой зажигалкой «Зиппо». Они были уже слегка навеселе и один из них рассказывал похабный анекдот. Клаус затушил окурок и бросил его в банку из-под кофе.

— Ладно, пойдемте, посмотрим еще раз на вашу Венеру.

По дороге к офису он давал Ивану указания.

— Никому ни слова, смотрите мне! Чтоб ни одна живая душа… Здравствуйте, Леночка, как дела? …Ни одна живая душа! И мертвая тоже. Чтоб никто ни сном, ни духом. Увидят — говорите, что я секретаршу принял… Шагайте потише, Иван. С моим-то весом, да в мои годы… Или нет, вот что, секретаршу не надо. Говорите, что стажерка. На производственную практику.

Иван с готовностью кивал.

— А еще знаете что? Следите, чтоб инкубы не узнали. Пронюхают… — Клаус махнул рукой. — Сами знаете. Хана.

Клаус остановился перед дверьми офиса.

— Открывайте!

— Сим-сим, откройся! — гаркнул Иван на дверь. Дверь распахнулась. Клаус вошел первым.

Венера стояла у открытого окна и радовалась скупому зимнему солнцу. Сквозняк надувал тонкие тюлевые занавески парусами и ворошил светлые Венерины волосы. Несколько снежинок запутались в волосах. Венера негромко смеялась и повизгивала, протягивая руки в окно. Ее грудь и лицо раскраснелись на морозе. Снизу доносились громкие и одобрительные мужские голоса.

Клаус закрыл лицо руками.

— Уберите ее оттуда, — тихо попросил он Ивана. — Простудится, дура.

Иван поспешил оттащить Венеру от окна и захлопнул его. Внизу раздались крики протеста. Венера тоже было завозмущалась, недовольно скривила пунцовые губки, топнула босой пяткой по полу, но Иван утащил ее в угол и усадил в кресло. Клаус стянул с себя свою необъятную красную куртку и подал Ивану.

— Накройте. Пусть погреется, дуреха.

Иван укрыл Венеру, старательно подоткнув куртку ей за спину и особенно снизу. Вся Венера под курткой не помещалась, точеные мраморные ножки торчали наружу. Оторочка куртки заворожила Венеру, и она, выпростав из-под куртки пальцы обеих рук, перебирала мех, что-то чирикая себе под нос.

— А ей красное идет, — заметил Клаус. Иван молча согласился.

В дверь постучали.

— Открывайте, — сдавленно сказал Клаус. — Чего уж теперь.

Иван открыл.

— Здрасьте…

— Что тут у вас? — спросил шеф, переступая через порог. Иван часто заморгал. Клаус сглотнул слюну.

— Да вот, — смущенно выдавил он, стараясь не глядеть на начальство. — Эксперимент ставим. Девка, это… Морозоустойчивая. Актуально… Отошли покурить, а она окно умудрилась открыть, дуреха. Там мужики, вот она и полезла смотреть.

Шеф пристально разглядывал Венеру. Потом оглянулся на Клауса.

— Шапочку дай.

Клаус побледнел, снял красную форменную шапочку и протянул шефу. Тот подошел к Венере и надел шапочку ей на голову. Венера взвизгнула от удовольствия.

— Великовата, конечно, ну, ничего, подберете… А так хорошо, ей красный идет…

Клаус выдохнул.

— Стараемся!

— Ты, Клаус, вот чего, — шеф положил Клаусу руку на плечо. — Это все хорошо, конечно, но ты о главном не забывай. Через три часа выезд у тебя. Не забыл?

— Да как можно!..

— Ну и хорошо.

У двери шеф обернулся, сказал:

— А дивчина ничего. Снежная королева, прямо. Решил, значит, штат расширять своими силами?

Клаус вяло улыбнулся.

— Вы ей имя какое-нибудь придумайте красивое… Белоснежка, там, что ли…

— Венера! — вставил Иван.

— Венера? Да нет, какая же она Венера, — улыбнулся шеф. — Белоснежка. Или Снежная королева?

— Снежная дурочка, — пробурчал Клаус.

— А? Как? Снегурочка? — шеф наклонил голову набок и близоруко сощурился, глядя на девицу. — А что, знаете, мне нравится.

Клаус промолчал. Иван запустил пятерню в волосы и скреб там ею.

— А знаешь что, Клаус? — спросил шеф и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Бери-ка ее с собой на выезд. Помогать будет. Опять же, симпатичная, людям понравится. Престиж поднимем. А?

Клаус задумался.

— Найдите ей что-нибудь форменное, по размеру, и это…

Клаус кивнул.

— Ну, ни пуха! — и шеф вышел.

Клаус посмотрел на Ивана.

— Снегурочка, — сказал он. — Ну, вот что, Иван, дуй на склад, ищи форму ей.

* * *

К утру сани вернулись. Клаус выбрался из них и швырнул пустой мешок встречавшему его Ивану.

— Держи, студент!

Следом за Клаусом из саней выпорхнула Снегурочка с горящими глазками, двумя смешно торчащими из-под шапки косичками и красным личиком, чмокнула на ходу Ивана в щеку и побежала в здание. Клаус хлопнул Ивана по плечу.

— Порядок, Иван. Распрягай.

Вместе они распрягли оленей и отвели их, усталых и покрытых с ног до головы снежной пылью, в стойла, где их ожидали кормушки с сеном.

— Воды не давай, — предупредил Ивана Клаус. — Позже дадим, а то простынут.

Потом они закатили сани в сарай, расправили теплый полог из медвежьей шкуры, чтобы просыхал.

— Сядем, — махнул рукой Клаус и первым уселся в сани, на широкую скамью, достал из внутреннего кармана куртки металлическую фляжку и пару миниатюрных стопок. Они разлили по стопкам коньяк, чокнулись, Клаус закурил.

— Ну?.. — робко спросил Иван.

Клаус не торопился с ответом. Он сделал несколько глубоких затяжек, смакуя сигаретный дым, словно сладкий ликер, пустил несколько дымных колечек, и только потом ответил:

— Неплохо, Иван. Неплохо.

Он еще немного помолчал, выпустил еще колечко и добавил:

— Не то, чтобы сильно по работе помогла… Нет, не скажу. Хреновая помощница, если честно. Но морально… Пятьсот километров по тундре ехать, это вам не шутка — скука смертная. А тут эта дурешка — болтает себе, о погоде, об оленях, о том, о сем…

Он хлопнул Ивана по плечу.

— В общем, молодец.

Иван покраснел. Клаус сосредоточился на сигарете и на несколько минут воцарилось молчание. Потом Клаус сказал:

— Я вот еще чего подумал, пока ехал. Я эти пятьсот километров за восемь часов проезжаю. Так? Быстрее ехать — выигрыш в скорости невелик, а олени умотаются. А вот если бы по воздуху лететь…

Иван улыбнулся.

— Значит, чтоб летали?..

— Чтоб летали, — усмехнулся Клаус. — Теперь — официально. Задание тебе такое. Чтоб летали.

— Будут летать! — подскочил Иван.

— Не спеши, — махнул рукой Клаус. — До следующего года успеешь. Сейчас тебе вот о чем надо подумать. Слушай концепцию.

Он глубоко затянулся, огладил бороду и принялся излагать Ивану концепцию. Иван слушал, раскрыв рот.

— Справишься? — спросил его Клаус.

Иван поглядел в пустую стопку, немного помолчал. Клаус понял его молчание по-своему, плеснул коньяку сначала Ивану, потом себе.

— Надеюсь, — неуверенно сказал Иван.

— Справишься, — отмахнулся Клаус. — Над имиджем только поработаем. Тебе бы бородку отрастить, чтобы посолиднее выглядеть. А девчонку, знаешь, бери с собой. Я-то привычный, а вот тебе помощь пригодится. Идет?

Иван криво улыбнулся.

— Значит, так и договоримся, — весело сказал Клаус. — Рождество мое, Новый год — твой. Давай, по маленькой!

— С праздником, — кивнул Иван.

— С праздником, — отозвался Клаус.

Они чокнулись и выпили. Потом они еще долго сидели в санях, прикрыв ноги медвежьим пологом, пока не допили всю фляжку, и Клаус, с каждой стопкой все больше краснея, рассказывал Ивану о том, как встречали Новый год в прежние времена.

А в офисе у открытого окна второго этажа танцевала Снегурочка. Снежинки залетали в окно, кружились вместе с ней в танце, падали на ее плечи и шапочку с белой меховой оторочкой, а она улыбалась и напевала что-то себе под нос. Она была счастлива.

— …А Ваня просил попить, а у меня с собой воды не было. Где я ему возьму среди дороги?.. И тогда он… он… А всюду эти лужи… И он…

Тут Алена не выдержала и разрыдалась. Пожилой следователь понимающе похлопал ее по плечу.

«Экая рёва», — подумал он с неодобрением. — «Что ж они вечно ревут-то?.. Они тебе вместо объяснений слезы, а ты как хочешь, так и пиши рапорт».

Вслух следователь произнес другое.

— Ну, ну, — сказал он. — Давайте-ка сделаем вот что. Давайте успокоимся и все расскажем по порядку.

Алена кивнула, размазывая слезы по веснушчатому лицу.

— Не будете возражать, если я присяду? — спросил следователь. — Ноги уже не те. А после такой пробежки, так и вовсе…

Не дожидаясь разрешения, он присел на бревно, лежащее у обочины дороги. Из кармана кителя появилась трубка и кисет. Раскурив трубку, следователь раскрыл блокнот.

— Итак, — сказал он. — Давайте еще раз пройдемся по всему, что произошло.

Алена снова кивнула. В глазах ее стояли слезы.

— Только не плачьте, — строго сказал следователь. — Все обойдется. Слышите?

Алена вытерла тыльной стороной ладони влажные глаза и попыталась улыбнуться.

— Вот, — удовлетворенно кивнул следователь. — Теперь к делу.

Он щелкнул кнопкой авторучки и приготовился писать.

— Значит, вы с братом шли из деревни… Во сколько это было?

— В полдень, — Алена шмыгнула носом. — П-примерно.

— В полдень, — повторил следователь. — Двенадцать ноль-ноль, записал. А дождик прошел чуть раньше, верно?

Алена кивнула, поджав губы. Глаза у нее снова заслезились.

— Вот, возьмите платок.

— С-спасибо.

— И на дороге были лужи, так?

— Маленькие лужицы, — всхлипнула Алена. — В следах. От копыт.

— Коровьих?

— Нет. То есть, да, — поправилась Алена. — Но коровьи — это там, за поворотом. Там колхозное пастбище у дороги… А вот эти, мелкие — это уже козьи.

Она шумно высморкалась в платок. Следователь записывал.

— И ваш брат?..

— Ваня, — сказала Алена. — Иван Митрофанович.

— Митрофанович, — записал следователь. — Это хорошо. Стало быть, он напился из такого следа. Я правильно понял?

Алена кивнула.

— Ваня! — крикнула она. — Иванушка! Поди сюда!

Из кустов рядом послышалось блеяние. На дорогу, подпрыгивая и цокая копытцами, выскочил козленок.

— Ишь ты! — вырвалось у следователя. — Так ведь это козел!

Алена бросила на него укоризненный взгляд.

— Почему сразу «козел»? — спросила она. — Козленок! Иванушка.

Следователь почесал авторучкой в затылке.

— Ваш брат — козленок?

Алена снова кивнула.

— Меньшой братик, — подтвердила она.

«Вот тебе и на», — подумалось следователю. — «Это я и не знаю, как в рапорте про такое писать».

— Это что же… Это он в козленка превратился, что ли? Попил из копытца и превратился?

— Что?.. — Алена растерялась, но потом энергично тряхнула головой. — Нет! Вы что, нет, конечно. Он и раньше такой был… Вы что, сказок начитались? Где вы вообще слышали, чтобы люди превращались в козлят?

Она снова высморкалась и протянула платок следователю.

— Оставьте себе, — махнул тот рукой.

— Спасибо, — сказала Алена и продолжила. — У нас в деревне все мужики такие. Мы уж и привыкли.

— Ме-е-е! — подал голос Иван Митрофанович.

— Так, — сказал следователь. — Так. Ага.

Он принялся яростно сосать трубку, но обнаружил, что она погасла. Похлопав себя по карманам, следователь нашел зажигалку и снова начал раскуривать табак.

— Так, — повторил он. — Вернемся к нашим… Братьям. Меньшим.

Он бросил взгляд на козленка. Тот перестал скакать вокруг сестры и теперь увлеченно жевал подол ее сарафана.

— И что же было дальше? — спросил следователь.

— Ну и вот, — сказала Алена. — Я ему говорю: «Не пей из лужи!» А он не слушается. Я и пригрозила, мол, милицию позову, если не уймешься!

— Так, угу, — кивнул следователь. — Продолжайте.

— Ну и вот, — повторила Алена. — И позвала.

Следователь взялся за трубку и сделал крепкую затяжку.

— То есть, это в тот момент вы и начали кричать?

Алена всхлипнула.

— Я ж не знала, что вы тут рядом! — она закрыла лицо руками. — Стыдоба! Что же мне теперь будет-то за ложный вызов?..

— Ме-е-е-е! — вставил в разговор свои пять копеек Иван Митрофанович и ловко боднул маленькими рожками ногу сестры.

— Тьфу, — негромко сплюнул следователь. — Да какой там ложный вызов.

Он закрыл блокнот, снова щелкнул ручкой и убрал письменные принадлежности во внутренний карман кителя. Крякнув, поднялся с бревна.

«Одно хорошо», — подумалось ему. — «Нет происшествия — и рапорт писать не придется».

— Так вы из-за этого и плачете, что ли? — спросил он. — Напугались, что почем зря милицию позвали?

Алена утвердительно замычала в ладони. Между пальцами проступила влага. Алена рыдала.

— Глупости какие, — строго сказал следователь. — А ну, прекратите, девушка. Прекратите сей же час. Где там платок-то у вас?..

Алена оторвала руку от лица и продемонстрировала ему насквозь мокрый платок. Следователь покачал головой.

— Мимо я проходил, понятно вам? Просто мимо шел. Слышу: кричат «милиция, милиция!» Вот и побежал в вашу сторону. Откуда мне было знать, что это вы брата милиционерами пугаете? Я думал, случилось что-то, вот и начал снимать показания по всей форме.

Он дождался, когда потоки слез чуть утихнут, а потом добавил:

— Вы прекращайте брата пугать. Наша милиция, — тут он хлопнул себя по нагрудному карману кителя, — нас бережет! И стращать милицией — это, знаете ли, нехорошо. Что ж мы, злодеи какие?

— П-простите, — всхлипнула Алена.

— То-то же, — следователь выбил трубку на землю. — Так стало быть, все у вас в порядке?.. Ну, я пойду тогда. Вам в какую сторону, к совхозу? А то может, проводить?..

— Нет, — покачала головой Алена. — Мы дойдем. Спасибо.

— Ну, тогда хорошего дня, граждане. Честь имею.

Он сделал шаг — оказалось, когда он присел на бревно, один из его ботинков попал в лужицу и довольно глубоко увяз во влажной земле. С чавканьем выдернув ботинок, следователь зашагал прочь.

Не успел он пройти и полсотни метров, как позади снова раздался девичий крик.

— Нет!.. Ванька, я что тебе говорила, не смей пить из… Да что ж ты упрямый, как козел!.. А ну, выплюнь!

Следователь обернулся.

Козленок приник к следу, оставленному его ботинком. Алена безуспешно пыталась оттащить его от мутной лужицы за заднюю ногу.

Прямо у нее в руках козлиная нога вдруг вытянулась и с нее разом осыпалась шерсть. Кудрявый мальчишка, на вид лет семи, поднял от лужи перепачканное грязью лицо и сердито посмотрел на старшую сестру.

— А я пить хочу! — заныл он. — Пить! Пить!

Следователь вздохнул.

«Рапорт все же придется написать», — подумал он.

— Что-то дрянь какая, — сказал Упырь, отставляя стакан. — Тебе не кажется?

Оборотень взял стакан и принюхался. Потом отпил маленький глоток.

— Жидковата.

— И привкус, привкус?

— М-м?

— Совсем никакая, — вздохнул Упырь. — Вылей в раковину.

Ивашка дернулся и протестующее замычал.

— Ну чего тебе? — обернулся к нему Упырь. — Обратно тебе ее залить, что ли?

Оборотень выбрался из мягкого кресла, вылил кровь в раковину в углу, открыл кран и ополоснул стакан. Потом подошел к Ивашке, развязал платок у него на затылке и вынул кляп изо рта.

— Ну, ты чего? — мягко, почти шепотом спросил он.

— Сволочи! — отреагировал Ивашка, брызгая слюной. — Мало того, что всю кровь вытянули…

Он снова дернулся, пытаясь высвободить связанные за спиной руки, но у него ничего не вышло — только едва не свалился с табуретки.

— Ну, уж и всю… Да и разве ж это кровь? — удивился Оборотень. — Пакость, а не кровь.

— Во-во, — поддержал его Упырь, вставая. — Пить невозможно. Вот помню, раньше была кровь у вашего брата — любо-дорого.

— Ну и валили бы отсюда, — огрызнулся Ивашка. — Валили бы к чертям из страны.

— А ты нас не гони, — неожиданно оскалился Оборотень. — Ты чего, самый главный тут, что ли? Развелось вас…

Упырь положил ему руку на плечо.

— Не нервничай, братан. Ну, разволновался хавчик. Не ругаться же с ним.

— Кровопийцы, сволочи! — не унимался Ивашка. — Зажрались! Вот погодите, придет времечко…

— Вот как придет, — рассудительно ответил ему Упырь, наклоняясь к самому Ивашкиному лицу, — так и свалим. Из страны. Насовсем. Доволен?

Ивашка смотрел на него прищурившись, злобно сопя носом.

— Видимо, доволен, — заключил Упырь. — Ты ему вставь кляп обратно, братан. А то он чего-то развыступался.

Оборотень поднял кляп с пола и снова затолкал Ивашке в рот, невзирая на протесты и брань. Обвязал голову Ивашки платком, постаравшись затянуть узел на затылке как можно туже. Потом тяжелой лапой съездил по уху.

— Чтоб не вякал, — пояснил он.

Упырь уселся обратно в мягкое кресло и достал из шкатулки сигару. Оборотень вынул зажигалку и поднес огонек. Упырь закурил.

— Козлы, — буркнул Оборотень. — Время ему придет. Недовольны еще…

— Да ты не кипятись, — ответил Упырь, затягиваясь. — Ничего не придет. Кровь не та, братан. Жидковата. Это раньше они могли, с факелами, с вилами… А теперь…

Он махнул сигарой в сторону Ивашки, и пепел, сорвавшись с ее кончика, упал на дорогой персидский ковер.

— Только и могут, что возмущаться, — закончил Упырь мысль.

— А если… Это?.. — немного нервно спросил Оборотень. — Их же все-таки больше.

— Больше… Меньше… — Упырь усмехнулся. — Пока кровь не закипит, Оборотень, нам бояться нечего.

Он опять повернулся к Ивашке.

— Ну, чего? — спросил он. — Хотели жить как в сказке?

Ивашка дернул плечами и посмотрел на Упыря исподлобья.

— То-то же, — сказал Упырь. — А как вы хотели, чтоб сказка, да без нас?

И оба — и Упырь, и Оборотень — расхохотались.

Рано утром к ваятелю Джерку пришел царский визирь.

— Здравствуй, Джерк, — сказал визирь. — Я вижу, сфинктер удался на славу.

— Это сфинкс, — буркнул Джерк, шлифуя нос статуи крупным напильником.

— Да неважно, — отмахнулся визирь. — Я к тебе по другому вопросу.

Джерк вздохнул и повернулся лицом к визирю.

— Слушаю тебя, визирь Неберуф.

Тот облизнул губы и продолжил:

— Его величество фараон-батюшка Тьфутинахт Семнадцатый желает построить статую. Ты ведь можешь построить статую?

— Изваять, — проворчал Джерк. — Могу.

— Не придирайся к словам, Джерк, — строго сказал Неберуф. — Просто скажи: «Да, господин визирь».

— Угу, — кивнул Джерк.

Он снова развернулся к своему сфинксу, прищурил один глаз и критически оглядел лицо скульптуры, потом нежно приложился к носу напильником. Несколько крупинок камня упали на стол. Визирь обошел стол с другой стороны, чтобы видеть ваятеля.

— Джерк! — сказал он. — Это важная задача. Ты наш лучший ваятель, и фараон-батюшка поручает это именно тебе. Он рассчитывает на тебя, если кто и сможет справиться с этой задачей…

— А что я получу? — оборвал его Джерк, поднимая лицо от сфинкса.

Неберуф замялся.

— Денег у нас еще не изобрели, — признался он. — Так что выплатим по старинке, десяток медных браслетов и пять молоденьких рабынь.

Ваятель фыркнул.

— Вы мне еще не выплатили рабынь за январь, — сказал он. — А в том году вы обещали мне мраморную гробницу, и где же она?

— Ты поставлен в очередь на гробницу, — смущенно пробормотал визирь. — Как только подойдет твоя очередь…

— Да я помереть успею, пока она подойдет, — сердито сказал Джерк.

— Вот и славно! — кивнул Неберуф. — Помрешь, а тут тебе и очередь на гробницу!.. А что касается рабынь, я завтра узнаю у казначея. И еще, если хочешь, выбью для тебя пару браслетов авансом. Ну что, согласен?

Джерк вздохнул.

— Что нужно изваять-то? — спросил он.

Визирь пожевал губами, припоминая суть задачи.

— Нужна статуя, — сказал он. — Его величество во весь его божественный рост, грозящий иноземцам.

Джерк приподнял бровь.

— Грозящий?

— Да, вот так.

Визирь принял угрожающую позу, выпятил челюсть, правую ладонь сложил в фигу, а левую руку положил на сгиб локтя правой. Джерк понимающе кивнул.

— Да, вижу. Думаю, можно вырезать статую из кедра.

— Отлично, отлично, избавь меня от подробностей. Сколько времени тебе потребуется?

Джерк почесал в затылке.

— Хм-м… — протянул он.

— К концу недели успеешь?

Джерк выпучил глаза.

— Ах, да! — спохватился визирь. — Забыл сказать. Статуя должна быть сто локтей в высоту.

— Сколько?.. — ахнул ваятель.

— Сто, — сказал визирь. — Ты что, считать не умеешь?

— Сто локтей! — взвизгнул Джерк. — Сто локтей! А почему не двести?.. Ты же сказал — статую в рост фараона. Стало быть, три локтя. Ну, леший с ним, приукрасим — пусть будет четыре. Но сто?!..

— Это его божественный рост, — сдержанно ответил Неберуф. — Фараон-батюшка очень настаивал. Статуй в четыре локтя всюду навалом, а вот в сто…

— Невозможно, — сказал ваятель.

Визирь покачал головой.

— Джерк, ты не понимаешь. Это важная государственная задача, ее нужно выполнить.

— Невозможно вырезать из кедра такую большую статую.

— Ну, хорошо, — раздраженно сказал Неберуф. — Вырежи из… из… ну, я не знаю, из чего ты там еще вырезаешь?

Тут его взгляд упал на сфинкса, и он радостно воскликнул:

— Вот из этого, как его?.. Из камня!

— А где взять столько камня? — запальчиво воскликнул Джерк. — Ты хоть знаешь, сколько камня нужно?

— Избавь меня от технических деталей, — сказал визирь. — Я высокопоставленный чиновник, я не обязан уметь считать, я руковожу. Статуя нужна для престижа, это важная государственная…

— У нас нет столько камня.

— Так разберите что-нибудь каменное! Вон стоит пирамида Хеопса, она уже не нужна, можно ее сломать…

— Это памятник культуры, между прочим, — сказал Джерк. — Люди строили, старались, а мы будем ломать? И кстати, этот Хеопс тоже был фараоном. Нехорошо как-то.

— Да ладно тебе! — поморщился визирь. — Он вообще не из нашей династии. Аккуратненько разберешь, дадим тебе в помощь десять-пятнадцать тысяч смышленых ребят…

Джерк вздохнул.

— До конца недели — нереально.

Визирь заволновался.

— Нет, если нужно время… Я же понимаю. Но к середине апреля — крайний срок…

— Да ведь уже март!

— К середине апреля — крайний срок, — упрямо повторил Неберуф. — Джерк, это важная государственная задача. Мы три месяца разрабатывали для тебя техническое задание, сидели целыми сутками, выделяли бюджет, обдумывали, как лучше построить скульптуру, а ты теперь хочешь уничтожить труд десятков визирей и писцов? Ты в своем уме?

Ваятель обхватил уши руками и замычал.

— Хватит придуриваться, Джерк, — сурово сказал визирь. — Все, мне пора. Ты запомнил, как должна выглядеть скульптура?

Он опять принял угрожающий вид, левая рука ударила по сгибу правой.

— Запомнил?.. Сделай, чтобы чувствовалась угроза. Чтобы с первого взгляда было ясно, фараон-батюшка шутить не любит. Понятно?

Убедившись, что задачу Джерк уяснил, визирь вышел из мастерской. У порога сидел на камнях писец Пальпирус. Увидев визиря, писец вскочил на ноги.

— Все в порядке, господин визирь?

Неберуф сердито плюнул в песок, усаживаясь в свои носилки. Чернокожие рабы подхватили ручки носилок и зашагали по песку.

— То ему не так, это не этак! — громко ворчал из носилок визирь. — Эти ваятели распоясались совсем! Я, говорит, не стану вам ничего делать, придумали, понимаешь, какую-то чепуху! Каково, а? И это он мне, царскому визирю. Подавайте мне, говорит, рабынь, да побольше, а делать я ни черта не буду. А вот тебе!

Визирь скрутил фигу и высунул ее из-под балдахина носилок под самый нос писца, семенящего рядом.

— Вот! Вот! Хрена тебе лысого, а не рабынь! Запиши там себе: «Ваятелю Джерку не выплачивать вознаграждения, пока не будет готова скульптура». Записал? Пиши дальше: «Квартальную премию урезать на 100%. Очередь на гробницу сдвинуть на полгода». Пора уже некоторым понять, кто не строит пирамиду — тот не ест.

Писец торопливо записывал его слова в клочок папируса, едва успевая шагать за носилками.

— На… полгода… Записал, господин визирь.

— Хорошо. Что там у нас еще по плану на сегодня?

Писец заглянул в папирус, пробежал глазами по строчкам.

— Инспекция городских ресторанов, господин визирь.

— Нелегкий день, — проворчал Неберуф. — Надеюсь, ты не забыл заказать для меня столик?

— Конечно, не забыл! — c гордостью ответил Пальпирус. — Столики во всех ресторанах заказаны со вчерашнего дня, господин визирь!

— Это до самого вечера, — сказал визирь. — Остальные дела перенеси на завтра. Эй, там, поворачивайте к ресторанам!

Рабы послушно развернули носилки и зашагали по узким городским улочкам. Визирь откинулся спиной на подушки и почесал живот пятерней.

— Должен же хоть кто-то в этом государстве как следует выполнять свои обязанности, — сказал он. — Слышишь, писец? Так и запиши: «Иначе будет бардак».

— Тук-тук! — крикнул Бубу.

Постучаться в шкуру, натянутую поперек входа в пещеру, было невозможно, а войти совсем без стука — невежливо.

— Войдите, — разрешил голос шамана из-за шкуры.

Бубу отодвинул шкуру и просунулся внутрь.

— Шаман?..

В пещере было дымно и темно. Шкура не впускала внутрь солнечный свет и не выпускала наружу мистическую дымку и загадочную вонь, которые шаман напускал внутри для таинственности. Профессиональная этика требовала от него соответствующего оформления рабочего кабинета.

Сам шаман сидел у костра и варил что-то в глиняном горшке, помешивая зеленоватую бурду палкой.

— Зачем ты потревожил меня? — вопросил шаман недовольным тоном.

— Вот, зайца принес, — сказал Бубу.

— А, это хорошо. Положи вон там. Это все?

— Вообще-то нет… — замялся Бубу. — Я тут это…

Шаман взглянул на него неодобрительно.

— Так и думал, что у тебя имелись какие-то скрытые мотивы для визита.

— Чего?..

— Я говорю, я знал, что тебе чего-то надо.

— О-о-о! — разинул рот Бубу. — Значит, правду говорят, что ты всё знаешь, шаман?

Шаман вздохнул.

— Рассказывай, что ты хотел, Бубу. Не отнимай у меня времени.

— Дай амулет, — сказал Бубу. — Вождь сказал, ты можешь сделать амулет.

— Понимаю, — кивнул шаман. — Весна, гормоны. Кто она, Бубу?

Бубу раскрыл глаза еще шире. Еще немного, и они сравнялись бы окружностью с его ртом.

— Как ты…

— Я же шаман, Бубу. Это несложная цепь элементарных наблюдений и умозаключений. Да и вообще, когда вас интересовало что-то другое?.. Итак, как ее зовут?

— Му.

— Му, я так и знал. Отличный выбор, юноша. Очень миловидная девушка, хотя время от времени причесываться, мыться и проводить профилактику педикулеза ей не помешало бы.

— Чего?..

— Ничего, забудь. Судя по запаху, ты все равно не поймешь.

— Так ты дашь мне амулет?

Шаман почесал в затылке.

— Сперва хочу задать тебе пару вопросов. Расскажи-ка мне, что тебя так привлекло в Му? У тебя матримониальные намерения, или так, баловства ради?

— Чего?..

— Я говорю, почему и для чего тебе хочется Му?

— А-а! Ну, у нее вот такие, — показал руками Бубу. — И вот такая, — снова показал руками Бубу. — Бубу нравится. Бубу хочет взять Му и…

В нескольких коротких фразах Бубу обрисовал свои планы в отношении возлюбленной. Шаман согласно кивал.

— Хорошо, — сказал он, дослушав. — Значит, тебе нужен амулет?

— Ага.

— Чтобы она тоже захотела проделать все вышеперечисленное в той же последовательности и с таким же энтузиазмом?

— Чего?..

— Я говорю, чтобы Му тоже хотела Бубу?

— А-а! Ну, да. Значит, сделаешь?

— Сделаю, — кивнул шаман.

Бубу приободрился.

— Но на это потребуется примерно месяц, — добавил шаман.

Бубу погрустнел.

— Кроме того, — сказал шаман, — с твоей стороны тоже потребуется выполнение ряда условий… В смысле, ты тоже кое-что сделаешь для меня, понял?

Бубу покосился на зайца. Заяц и впрямь был не особенно крупный.

— Могу добыть горного козла, — неуверенно пообещал Бубу.

— Козла, м-м? — почесал жиденькую бородку шаман. — Да, козел тоже понадобится. Тащи. Но это еще не все.

— Не все?..

— Нет, не все. Весь этот месяц ты будешь выполнять магические обряды для меня.

— Обряды?.. — глаза Бубу опять округлились.

— Ничего сложного, не пугайся, — успокоил его шаман. — Общение с демонами я беру на себя. От тебя потребуется кое-что совсем простое.

Бубу настороженно смотрел на него.

— Итак… Я бы предпочел, чтобы ты записывал, но письменность я изобрести не успел, — сказал шаман. — Так что ты запоминай… Во-первых, каждый день ходи в поле и собирай полевые цветы.

— Зачем?.. — удивился Бубу. — Они невкусные.

— Молчи и слушай. Цветы будешь приносить и оставлять у пещеры Му. Ясно?

— Ага.

— По лицу вижу, что ничего не ясно. Просто делай, как я сказал. Встаешь рано утром, до рассвета. Идешь в поле. Рвешь там цветы. Приносишь к пещере Му. Кладешь цветы у входа. Понял?

— Ага.

— Молодец, — сказал шаман. — Слушай дальше. С Му будь вежлив и обходителен, постарайся быть джентльменом.

— Чего?

Шаман почесал в затылке.

— Му не бить, не кусать, не дергать за волосы, не щипать за задницу, не шлепать, не швырять в нее камнями, не говорить ей гадостей.

— А как же она поймет, что Бубу ее хочет?

Шаман вздохнул.

— Это уже моя забота. Амулет поможет, понял?

— А-а.

— Бэ. Слушай дальше. Приносишь с охоты добычу — сперва отдаешь Му лучший кусок.

— Зачем?

— Затем. Это волшебство, дурак. Делай, как сказано, иначе амулет не сработает.

Бубу поник. Перспектива отдавать лучшие куски в течение месяца не добавляла ему хорошего настроения.

— И еще, — задумчиво почесал бороденку шаман. — Что же еще… Было ведь еще что-то…

Бубу с опаской смотрел на него.

— А, вспомнил, — обрадованно воскликнул шаман. — Еще вот что. Каждый день, как увидишь ее, обязательно скажи ей комплимент.

— Чего?.. — лицо Бубу недвусмысленно показывало, что его опасения подтверждаются. Сейчас шаман потребует отдавать Му вообще всю добычу.

— Чего-чего!.. Хорошее что-нибудь скажи ей. Например: «Привет, Му, ты сегодня прекрасно выглядишь», и все в таком духе.

Бубу замотал головой.

— Я не хочу связываться с духами, — сказал он.

Шаман вздохнул.

— Духов я беру на себя, — сказал он. — Ты главное говори Му разные приятные штуки. Ну, что бы тебе такое навскидку придумать… Скажи ей: «Твои глаза сегодня сияют, как две звезды в ночном озере». Или: «Ты грациозна, как лань». Хотя нет, это ты не запомнишь… Скажи: «Ты нежная, как весенний цветок в поле». Или: «Ты стройная, как камышинка».

Бубу нахмурился.

— Запомнил? — спросил шаман.

Бубу недовольно пожевал губами.

— Трудно…

— Ладно, будешь приходить каждый день, и я сам буду придумывать новый комплимент для Му.

Бубу помялся.

— А без этого никак?

— Никак. Амулет не подействует.

— Ты же шаман, неужели нельзя?..

— Нельзя.

Бубу поник головой.

— Выше нос, юноша, — сказал шаман. — Вот потаскаешь месяцок цветы, поговоришь приятное… А потом Му сама будет тебя на руках носить. Всего месяц потерпеть.

— Воины говорят… — неуверенно начал Бубу.

— И что же говорят воины?.. — прохладно осведомился шаман.

— Ну… Они говорят, это… Можно проще…

— Хм.

— Они говорят, можно ее дубинкой, того… По голове. И утащить в пещеру.

— Хм-м…

— Значит, можно?

Шаман почесал бородку.

— Вообще-то, я бы все-таки рекомендовал амулет. Но если говорить о чисто технической стороне дела…

— А если ее дубинкой, то амулет будет не нужен?

Шаман пожал плечами.

— Небольшое лечение от сотрясения мозга — это да. А амулет не понадобится.

Бубу заметно повеселел.

— Так я это… Наверное, сначала так попробую.

Шаман опять пожал плечами.

— Попробуй, отчего ж не попробовать, — равнодушно согласился он. — Правда, заранее хочу предупредить — если дубинкой тюкнешь, амулет потом уже точно не поможет.

— Не поможет?..

— Абсолютно определенно, нет.

Бубу постоял минуту в задумчивости. Потом махнул рукой.

— А, ладно! Уж больно долго ждать. Дубинкой попробую.

И развернувшись, направился к выходу из пещеры.

— Зайца оставь! — рявкнул ему вслед шаман. Бубу отдернул руку от зайца.

— Так ведь это…

— Это за консультационные услуги.

— Чего?..

— За мудрый совет, — пояснил шаман.

— А-а… — протянул Бубу, прощаясь глазами с зайцем.

— Бэ, — отрезал шаман.

— Ну… Я пошел?

— Иди. Счастливой семейной жизни.

Бубу вышел. Шаман некоторое время посидел в молчании, помешивая зеленую дрянь в горшке, а потом шкура зашевелилась и внутрь заглянула голова.

— Шаман?

— Войдите, — важно кивнул шаман.

В пещеру протиснулась фигура. В руках она держала свернутую шкуру козы.

— А, Зазу! Зачем ты потревожила меня?..

— Вот, — Зазу развернула шкуру и показала несколько печеных рыбин.

— А, отлично. Положи вон там, рядом с зайцем, — кивнул шаман. — Это все?

— Ну, — замялась Зазу. — Вообще-то я… Как бы это сказать… У меня…

— Знаю, — кивнул шаман. — Муж бьет.

Зазу удивленно выпучила глаза — точнее, один глаз. Второй, заплывший, почти не открывался. Шаман пожал плечами.

— Духи все рассказали мне, ты же понимаешь.

Зазу кивнула.

— Ладно, — сказал шаман. — Я знаю, как тебе помочь.

Он встал и направился в угол пещеры, где в беспорядке были свалены в кучу шкуры, дубинки, рыбьи головы, коровьи черепа и прочая домашняя утварь. Порывшись в хламе, шаман добыл оттуда небольшой глиняный горшочек. Вернувшись к костру, шаман наполнил горшочек зеленой жижей из кипящего на огне горшка.

— Вот, — сказал он, протягивая горшок Зазу. — Добавишь немного мужу в суп. К утру будешь свободна.

Зазу расцвела.

— Принесу тебе еще съедобных кореньев, — сказала она. — И эту козью шкуру тоже можешь оставить себе.

Шаман кивнул. Зазу торопливо покинула пещеру. Шаман вернулся к помешиванию жидкости в горшке.

Еще несколько минут протекли в тишине, а потом шаман невесело усмехнулся.

— Дубинкой, дубинкой…

И еще немного помолчав, добавил:

— Говорю же — амулет лучше!..

Людоед зарычал, поднял дубину и бросился вперед. Сэр Роланд увернулся и дубина с треском опустилась на каменный пол пещеры, не задев рыцаря. Он плашмя ударил людоеда мечом по спине.

— Ай! — воскликнул людоед. — Ты что, больно же!

Он развернулся и снова кинулся к рыцарю. Сэр Роланд ушел от удара и пнул людоеда под колено. Ноги у того подогнулись, он упал лицом вперед и перекатился на спину. Выставив огромные волосатые руки перед собой, он вскричал:

— Нет, только не мечом!

Сэр Роланд улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. Меч он занес вверх, готовясь отрубить чудовищу голову.

— Умри, гнусный…

— Это у тебя звенит?.. — вдруг перебил его людоед.

Рыцарь остановился. Откуда-то издалека доносился мелодичный звон.

— О, — сказал сэр Роланд. — Да, похоже, у меня. Прервемся на минутку?

— Конечно! — с облегчением выдохнул людоед. — Сколько угодно.

Рыцарь выбрался из пещеры. К тощей рябинке, росшей у входа, был привязан вороной жеребец. Звон доносился из переметной сумки.

— Да где же оно! — рыцарь порылся в недрах сумки. — Какой беспорядок, ничего не найдешь…

Наконец он вытащил волшебное зеркало в серебряной оправе и выпалил скороговоркой тайные слова. Поверхность зеркала пошла рябью, а потом в мутном стекле проступили черты лица.

— Я уж думала, ты не подойдешь, — сказала девушка в зеркале. — Не отвлекаю?

— Я на работе, — сказал сэр Роланд. — Говори скорее.

— Ой, прости, — щеки девушки вспыхнули румянцем. — Просто тут такое дело… Извини, я правда не знала… Может, перезвонишь мне позже, если сейчас некогда?..

— Ничего, ничего. Говори. Что случилось?

— В общем… Меня украл злой волшебник, и я сейчас в его замке. Это на Черной речке… Ну, там еще такие горы, ты знаешь… И он грозится… Короче говоря, ты не мог бы приехать и помочь?

Рыцарь тяжело вздохнул.

— Опять?.. Изольда, третий раз за месяц! А ведь еще даже полнолуния не было… Я же только неделю назад спасал тебя от болотной ведьмы. А еще тот дракон…

— Я знаю, знаю, — потупилась Изольда. — Прости! Что я могу сделать, если они крадут меня?

— Ну прямо даже и не знаю, — раздраженно сказал рыцарь. — Может, стараться не попадаться каждому злодею в королевстве? Я тут тоже, знаешь ли, не баклуши бью.

Розовые губки Изольды задрожали. В уголках ясных голубых глаз задрожали хрустальные капельки слез.

— Роланд, мне правда нужна помощь, честно-пречестно! Всего разочек! Мне больше некого попросить…

Рыцарь смягчился.

— Ладно, ладно. Я понял тебя.

— Ты приедешь?

— Я же сказал, Изольда: ладно. Сейчас закончу свои дела…

Изольда просияла.

— Роланд, спасибо тебе, ты самый лучший…

— Часам к шести будет нормально? Нет, давай в полседьмого. Чтобы точно успеть.

— Нормально. Я отвлеку колдуна разговорами, и ты сможешь незаметно попасть в замок.

— Так, понял. Черная речка — это направо от леса с привидениями? Или я путаю?

Изольда наморщила лобик.

— Роланд, ну откуда мне знать? Колдун нес меня по воздуху, я так боялась, что зажмурилась. И потом, это ведь ты объездил все королевство вдоль и поперек…

— Ладно, ясно. Спрошу дорогу.

— Спасибо тебе, правда! Я так тебе благодар…

— Слушай, мне сейчас действительно некогда. У меня тут бой. Меня ждут.

Он поднял глаза от зеркала и увидел в черном проеме пещеры фигуру людоеда. Людоед делал руками знаки и мотал головой. Движения его губ складывались в слова: «Я подожду».

— Все, мне пора. В полседьмого жди.

Изображение померкло. Рыцарь вздохнул и затолкал зеркало обратно в переметную сумку.

— Это просто невозможно, — громко пожаловался он. — Представляешь, третий раз за месяц!.. Она думает, у меня других дел нет.

— Сочувствую, — пожалел рыцаря людоед.

— Теперь вот придется ехать на эту Черную речку, — сказал рыцарь. — Какой-то там колдун в замке.

Людоед оперся плечом о выступ скалы рядом с пещерой.

— Это Малегорон что ли?..

— Да черт его знает, — сказал рыцарь. — Я не спросил. Мне без разницы. Вы знакомы?

— А как же! — ответил людоед. — Хороший человек.

— Да ну?..

Людоед пожал плечами.

— Нет, ну это конечно — с какой стороны посмотреть. Так-то злодей, само собой. Колдун все же. Но, скажем, я на прошлой неделе в карты проигрался, а он, добрая душа, сотню золотых мне одолжил.

Рыцарь кивнул.

— Видишь, как хорошо. Убью его, и тебе деньги возвращать не придется.

— О! А ведь верно…

— Хотя постой, — добавил рыцарь. — У нас же бой. Ты и не смог бы отдать.

— Черт, ты прав.

Улыбка, которая начала было расползаться по лицу людоеда, угасла.

— Это, конечно, если ты не победишь, — сказал рыцарь.

— Хм… И то правда!..

— Но это вряд ли. Я, знаешь ли, поверг сотни злодеев.

— Ох.

— Но ты не огорчайся. Тебе так и так деньги не возвращать.

— Да как-то, знаешь, не радует.

— Ну, прости… Слушай, еще вопрос.

— Ага?

— Черная речка — это же направо от леса с привидениями?

Людоед наморщил лоб.

— Вообще да, — сказал он. — Но если тебе к замку Малегорона, то лучше срезать через Долину Мертвых. Как выйдешь оттуда, сворачивай влево на тропку, и прямиком через Каменный лес…

— Понял, спасибо.

— Да не за что. Часа два, и будешь на месте.

— Отлично, даже раньше, чем планировал.

— Подготовиться сможешь.

Рыцарь поморщился.

— Да чего там готовиться, — сказал он. — Я столько эту Изольду спасаю, что уже одной левой… Каждый раз одно и то же. Как нарочно, честное слово…

Людоед пристально посмотрел на него.

— А что, — спросил он. — Часто просит помочь?

Сэр Роланд вздохнул.

— Недели не проходит, чтобы не влипла в неприятности.

Людоед гулко хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался.

— Что смешного? — сердито спросил рыцарь.

— Да она же запала на тебя!

— Чего?..

— Запала, — объяснил людоед. — Втюрилась! Присохла! Втрескалась! Ты что, сам не понял?

— Что за глупости?!

— Эх ты, а еще рыцарь!.. Ну, ну, шучу я, опусти меч… Ты вот подумай сам: девчонка то и дело попадает в переплет. Так?

— Так.

— И первым делом зовет тебя. Верно?

— Ну…

— Да ведь все очевидно! — воскликнул людоед. — Она в тебя влюбилась. Вот и подстраивает теперь похищения и всякие неприятности, чтобы ты за ней бегал и спасал.

Сэр Роланд смотрел на него, недоверчиво хмурясь. Людоед опустился на землю и уселся, привалившись спиной к замшелой скале.

— Еще, небось, когда ты врываешься в ее комнату, чтобы спасти — в обморок брякается?.. Все, можешь не отвечать — по глазам вижу. Слушай, брат, дело ясное, как день. Она влюблена по уши. А ты и не замечаешь.

— Бред! Глупости! Че-пу-ха! — заявил рыцарь. — Если бы она полюбила меня — ах, если бы! — она так и сказала бы мне без обиняков. Ее сердце чисто, а душа невинна, словно полевой цветок…

— Ага, конечно, так и сказала бы, — усмехнулся людоед. — Держи карман шире. Уж поверь старому людоеду, женщина напрямую скажет разве что: вынеси мусор! Или там: не ешь меня, прошу! А если она влюблена — ни за что не признается. Так уж она устроена. Будет намекать и намекать, а ни слова, ни полслова прямо не скажет.

Рыцарь задумался.

— Слушай, я не хочу сказать, что я хорошо разбираюсь в женщинах, — признался людоед. — Разве что в гастрономическом смысле… Но тут, по-моему, и думать нечего. Ты же сам говоришь — будто специально все подстраивает…

— И еще постоянно таскает эту фату на голове, — рассеянно сказал сэр Роланд. — А тот тролль?..

— Тролль?

— Да, был один тролль, кажется в августе… Он все божился, что его заставили. Да только я пропустил мимо ушей…

— О-о…

Рыцарь уселся рядом с людоедом. Латы глухо звякнули о камень.

— И что делать?..

Людоед покосился на меч, который сэр Роланд рассеянно крутил в руках.

— Ну-у, — протянул он. — Для начала, съездить на Черную речку…

— Что значит — съездить? — вскинулся рыцарь. — Она же мной манипулирует! Она же… Ей же только этого и надо!

— Ага, — согласился людоед. — А тебе чего надо?

— Но это ведь уже не впервые!.. И я каждый раз поддавался на эту уловку!..

— Ага, — сказал людоед. — Ну, а кто же виноват, что ты раньше не додумался?

Рыцарь поджал губы.

— Да не расстраивайся, — утешил его людоед. — Разобрался же, наконец?.. Так чего ждать? Давай, по коням, и скачи во весь опор. Как победишь Малегорона — просто предложи ей руку и сердце… Делов-то.

— А знаешь, что? — сказал сэр Роланд. — Я так и поступлю.

— Вот, это разговор.

— И послушай… Ты извини, но наш бой придется перенести. Время идет, а я боюсь опоздать…

— Да что ты, ерунда какая! Не извиняйся!

— Ты не обидишься?

— Пф-ф!

Рыцарь протянул ему ладонь. Людоед неуверенно пожал ее.

— Спасибо.

— Ага. Не за что.

Уже вскочив в седло, рыцарь обернулся и крикнул:

— Я вернусь попозже, и мы закончим битву! Может, на следующей неделе!

Людоед махнул ему на прощание.

Когда топот копыт утих, он вытер пот со лба волосатой рукой.

— Вернется он, — пробормотал людоед. — Бой закончим, ага. Да к черту. Я сваливаю.

Он быстро собрал в пещере свои пожитки — все они уместились в одном большом котле. У самого выхода ему в голову пришла счастливая мысль. Широкая улыбка расползлась по лицу людоеда.

— А ведь сотню возвращать больше не придется!..

Закинув дубинку на плечо, насвистывая и пританцовывая, людоед зашагал прочь от пещеры.