Вкусно, наверное
Телеграм - Смешно до икоты!
Телеграм - Смешно до икоты!
Мы ебнулись, господа, инопланетяне к нам не прилетят
Телеграм - Смешно до икоты!
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
- Кажется, они о чем-то начинают догадываться...
Paint + mouse
цитата из Вики: "Парадокс можно сформулировать так. С одной стороны, выдвигаются многочисленные и хорошо обоснованные аргументы за то, что во Вселенной должно существовать значительное количество технологически развитых цивилизаций. С другой стороны, отсутствуют какие-либо наблюдения, которые бы это подтверждали. Ситуация является парадоксальной и приводит к выводу, что или наше понимание природы, или наши наблюдения неполны и ошибочны. Как сказал Энрико Ферми: «Ну и где они в таком случае?».
-3-
Билл откинулся на спинку пилотского ложемента и устало закрыл глаза. Он был вымотан до предела, у него болела каждая клеточка избитого, измученного тела. Не хотелось ничего, даже жить, только спать, спать, спать. Но спать было нельзя ни в коем случае.
Уже проваливаясь в сладко звенящую уютную вату, Билл нашарил инжектор диагностера. Диагностер возмущенно взвыл, протестуя против очередной порции стимулирующего, но все же сделал укол, и уже через несколько секунд Билл выпрямился и бодро встряхнулся. Встряхнулся и тут же взвыл от боли, хватаясь за бок. Ребро сломано, это ясно, а, может, и не одно. Да и вообще удивительно, как он выжил в предыдущей круговерти. Чудо, не иначе, и чудо это называется десантный бот.
Билл ласково погладил приборную панель своего верного кораблика, и от этого неосторожного движения боль в боку вспыхнула с новой силой. Н-да, в таком состоянии он не боец, с переломом что-то надо делать.
Билл выставил диагностер в режим ускоренной регенерации, но ничего не произошло – очевидно, перелом был со смещением, и умная аппаратура отказалась сращивать кости без сопоставления обломков. Билл выругался. Ладно, обойдемся обезболивающим.
Билл взглянул на показания диагностера и тут же отвел глаза – лучше не смотреть, чтобы не расстраиваться. Все равно ничего нельзя сделать. Потом придется расплачиваться за насилие над организмом, подумал Билл, вся эта химия бесследно не пройдет… И ладно, и пусть. Лишь бы оно было, это потом.
Обезболивающее подействовало быстро, и Билл почувствовал себя почти человеком. Стараясь двигаться как можно аккуратней (не хватало еще проткнуть легкое и захлебнуться собственной кровью!), он надел эластичный корсет. Сделал несколько осторожных вздохов, прислушиваясь к ощущениям: терпимо, с этим можно жить. Теперь, когда горячо любимый организм в
относительном порядке, можно осмотреться.
Удивительно, но алармы молчали все до единого, и очень скоро Билл понял, почему. Вокруг был вакуум. Не раскаленная плазма, не бушующие вихри жесткого излучения, не плотный метеоритный рой, а просто чистый спокойный вакуум открытого космоса. И Билл едва не расплакался от счастья.
Хлюпая носом, он включил внешний обзорник. Целую минуту он тупо смотрел, не понимая, что же он видит, а потом до него дошло, и он замер, боясь даже моргать, чтобы не спугнуть прекраснейшее видение в мире.
Впереди, прямо по курсу, находился выход. Он был совсем такой, как его описывали все филяне без исключения – ровный круг мягкого дневного света. Биллу даже показалось, что он различает легкие облака на голубом небе.
Навалилось дикое, нестерпимое желание сейчас же, на форсаже, рвануть в эту мирную небесную голубизну, и Билл, зажмурившись, изо всех сил вцепился в подлокотники, стараясь задавить этот самоубийственный порыв. Потому что именно там, у выхода, всех нетерпеливых и неосмотрительных поджидала смертельная ловушка. И никто никогда не мог заранее предугадать, что его ждет.
Иногда это была выворотка, от которой спирали ДНК раскручивались в противоположную сторону. Иногда – анизотропный омут, из которого невозможно было выбраться. А еще встречалось…
Не важно, оборвал себя Билл, все это абсолютно не важно. Потому что все это можно пройти, если не терять головы. И я пройду, ясно тебе?
Он включил диагностику корабля. Ну-с, минут десять у меня есть. Вполне достаточно, чтобы немного отдохнуть, попить водички… а еще неплохо было бы взглянуть, как там мой полиморфный друг поживает.
Землянин, не представляющий себе нормальной жизни без техники, Бил, тем не менее, не мог не признать, что филянин с честью выходил из всех испытаний, пользуясь лишь возможностями своего тела. В глубине души он даже восхищался Ломо Нумо, но вслух не признался бы в этом даже под пытками.
Филянин обнаружился чуть позади и слева от корабля Билла. И одного взгляда хватило, чтобы понять – с филянином творится что-то неладное. Его буквально корежило, растаскивало в разные стороны, и он судорожно пытался собраться в нечто более-менее плотное и оформленное.
- Эй, что с тобой, приятель? – озадаченно пробормотал Билл.
За долгое путешествие по сволочному лабиринту он повидал филянина во всяких видах. Тот блаженствовал в бушующем море плазмы, лениво скользил вдоль гигантских протуберанцев, купался в волнах такого жесткого излучения, какое даже защита бота выдерживала с трудом. И ничего ему, проклятому, не делалось! Из всех передряг филянин выходил живым, бодрым и без всяких видимых следов повреждений. Да еще, нахал этакий, приняв человеческий облик, издевательски махал ручкой землянину! Но сейчас филянину было не до шуток – в безопасном оазисе чистого вакуума он изо всех сил боролся за жизнь, и Билл никак не мог понять, что же несло угрозу такому великолепно приспособленному существу.
Может, он просто устал? Выдохся перед финишем, как выдыхается иногда неопытный марафонец, не рассчитавший сил? Известно, что филяне черпают энергию из окружающей среды, и само понятие усталости им неведомо. Но, может, именно здесь, в Лабиринте, эта их способность подвергается самому серьезному испытанию?
Билл из чистого любопытства просканировал филянина на всех частотах и безнадежно покачал головой – филянин был наполнен энергией, как говорится, «под завязку». На таком количестве энергии любой земной корабль смог бы не один раз слетать с Филы до Земли и обратно. И все же филянин умирал, это было совершенно очевидно – на глазах у Билла в трепещущем теле филянина образовалась брешь диаметром метра в три, и Ломо Нуло, судорожно пульсируя, отчаянно пытался зарастить ее. Вдруг пульсация прекратилась, филянин вздрогнул в последний раз, замер и стал медленно растекаться по космосу. Лишь легкое мерцание говорило о том, что Ломо еще жив, но это явно было ненадолго.
- Что ж ты так, дружище? – сочувственно пробормотал Билл.
Пискнул динамик, возвещая об окончании диагностики. Билл взглянул на экран с данными, и ему стало не до сочувствий.
Корабль был в полном порядке – защита великолепно справилась со всеми угрозами. Но вот энергия…
Основной аккумулятор был пуст, а датчик резервного угрожающе светился красным. Билл машинально отключил защиту, именно она жрала энергию, как свинья помои, но это, скорее, был жест отчаяния – без силовой защиты нечего было и думать о том, чтобы пройти последнее испытание. А оставшейся энергии хватит разве что на пару минут полноценного боевого режима.
Это был конец. Полное и безоговорочное поражение. Он может, конечно, протянуть еще несколько дней, резервов бота на это хватит, но вот из Лабиринта ему не выбраться.
Билл горько рассмеялся. Какая злая ирония судьбы – он умирает буквально в шаге от спасения, и с этим ничего нельзя поделать. Нет здесь источников энергии, способных наполнить его аккумуляторы… если не считать филянина…
Билл внимательно взглянул на Ломо. Тот был еще жив, и концентрация энергии в его странном теле была по-прежнему высока. Прекрасной, замечательной энергии, которой хватит, чтобы наполнить оба аккумулятора и выйти из Лабиринта победителем!
Перенастроить энергозаборники, подобраться поближе к филянину… вся процедура займет не больше десяти секунд, Ломо Нуло просто не успеет ничего сделать…
Билл ввел данные в бортовой компьютер, и тот живо проделал все расчеты. Можно было приступать к операции спасения, но Билл медлил. При мысли о том, что он станет убийцей живого существа, его затошнило. Конечно, Ломо тот еще гад, втянул его в эту бессмысленную заварушку, и вообще, сам виноват. И все же на душе у Билла было тяжело.
- Ты храбро сражался, - хрипло сказал он. – Мне, правда, очень жаль. Но у меня нет другого выбора, понимаешь? Я очень хочу жить… а тебе все равно уже ничем не поможешь. Если бы я мог, я бы вытащил тебя тоже. Но это невозможно.
Невозможно? А так ли это на самом деле? Да, филяне не летают в космос, и теперь понятно, почему. Но что если…
Идея была бредовая, в случае неудачи она грозила гибелью землянину. Но Билл Коллинз, закусив губу, решительно взялся за джойстики.
-4-
О, теперь-то Ломо Нуло точно знал, почему космос смертельно опасен для любого филянина! Но за это знание он расплачивался собственной жизнью – его тело, самой эволюцией приспособленное копировать любой материальный объект, сейчас копировало вакуум, превращаясь в ничто. Конечно, вакуум не был абсолютно пуст, его пронизывали волны слабых излучений, то тут, то там встречались отдельные материальные частицы, но этого было слишком мало, и Ломо стремительно терял свою сущность. Он боролся изо всех сил, но отчетливо понимал, что обречен, и жить ему осталось совсем немного.
Зато проклятому землянину хоть бы что! Его жалкая железка оказалась выше всяческих похвал – сейчас, на пороге смерти, Ломо мог честно признать этот факт. А волновая защита? Это вообще неописуемо! Как храбро этот крошечный кораблик преодолевал все преграды! Он упорно шел напролом, и Ломо не раз казалось, что вот-вот, и он станет свидетелем гибели землянина, но тот неизменно выходил победителем. Поначалу это злило Ломо, он такого просто не ожидал, потом пришло удивление, а вслед за ним – восхищение. Нет, что ни говори, а земная техника тоже кое-чего стоит, надо отдать им должное. Разумеется, землянин проиграет, в этом нет никаких сомнений, но как соперник он просто великолепен.
Так думал Ломо, с легкостью преодолевая Лабиринт… но сейчас он уже не был в этом уверен.
Проклятый вакуум высасывал из него жизнь, и хотя энергии у Ломо все еще было достаточно, ему не к чему было ее приложить, чтобы остановить стремительный распад своего тела.
Не к чему? А земной корабль? Он до сих пор болтается поблизости и почему-то не торопится уходить, словно соблазняя…
Ломо замер, обдумывая эту невероятную идею. Думалось с трудом – появляющиеся то тут, то там разрывы сильно замедляли мыслительный процесс. Но Ломо не сдавался.
Подобраться к кораблю, обволочь его собой, как тогда, при входе в Лабиринт… Став частью корабля, он получит шанс. Вложить всю свою энергию в одно-единственное усилие, рывком преодолеть смертельный вакуум. Конечно, аккумуляторы корабля взорвутся, не вынеся такого всплеска энергии, и землянин наверняка погибнет. Но что за беда? Его же восстановят, так что для него все кончится хорошо. А вот он, Ломо, на подобный исход может не рассчитывать.
Правда, возникал один вопрос – будет ли такая победа честной с этической точки зрения? Ведь, как-никак, он собирается воспользоваться земной техникой, причем именно тогда, когда возможности его собственного тела исчерпаны. И это будет позорное поражение расы филян.
Престиж расы меньше всего волновал Ломо сейчас - он очень хотел жить. Некстати вспомнилось, что земляне, кажется, не восстанавливают друг друга. Во всяком случае, того землянина, который так нелепо умер в самый первый день контакта, никто больше не видел.
Выходит, они умирают навсегда? Или именно этот землянин так же небрежно относился к слияниям как сам Ломо? А как обстоит дело со слияниями у землянина Билла? Вдруг его тоже не смогут восстановить?
Мысль о том, что он может стать причиной гибели мыслящего существа, была столь ужасной, что Ломо едва не отказался от своего намерения. Конечно, землянин заслуживает смерти, если бы не он, Ломо вошел бы в Лабиринт позже на пульсацию, а то и на две, то есть более подготовленным, но все же… Или я, или ты – с подобной кошмарной дилеммой ни один филянин еще не сталкивался.
Чувствовать себя хладнокровным убийцей было невыносимо, но желание выжить любой ценой оказалось сильнее.
- Для меня было честью соревноваться с тобой, - сказал Ломо. – После следующей пульсации я возьму твое имя.
Отринув мораль, Ломо сосредоточился на концентрации. Ему предстояло достигнуть корабля землян, проникнуть сквозь защиту, а это будет очень нелегко. Ломо до сих пор ощущал жгучие объятия силового поля, которое едва не растворило его при входе в Лабиринт. Но он справится, обязательно справится!
И тут, словно облегчая ему задачу, силовое поле корабля исчезло. Это встревожило Ломо: землянин прочитал его мысли? Он готовит ловушку?
Быстрое сканирование показало – у земного корабля просто кончилась энергия. А, значит, он в любом случае обречен, ведь без своей хваленой защиты он не сможет пройти последнее испытание. Ломо успокоился – неизбежная смерть землянина больше не отягощала его совесть. Он даже сумел оценить тонкую иронию судьбы: каждый из них остро нуждался в том, чем обладал соперник. Землянину нужна была энергия, а Ломо – защита от смертельного вакуума. Даже жалко, что нельзя объединить усилия для спасения своих жизней.
Нельзя? Но почему?
Возникшая идея ошеломила Ломо Нуло. Конечно, это опасно, и в первую очередь для него самого, но это шанс! Может быть, единственный.
Завершив концентрацию, Ломо протянул себя к земному кораблю.
-5-
Капитан Медведев нервно мерил шагами островок, хрустя галькой. Рустратор Трэш растекся тонкой опалесцирующей пленкой по камням, оставив лишь одно вертикально стоящее щупальце с глазом на конце. Капитан иногда наступал на рустратора, рассеянно извинялся и шел дальше, но филянин не обращал никакого внимания на такое вопиющее нарушение этикета.
Шел четвертый час этого идиотского соревнования. Связь с его участниками прервалась уже давно, и ни техника землян, ни живой «визор» филян ничего не показывали. Ему-то хорошо, угрюмо думал капитан, имея в виду рустратора. Слился с природой, отключил эмоции и жди себе спокойно любого исхода. А я тут переживай в одиночестве.
Впрочем, если верить «переводчику», до спокойствия филянину было далеко. Во всяком случае, именно так самодельный прибор интерпретировал пеструю рябь, время от времени пробегающую по телу рустратора.
Внезапно «визор» деликатно кашлянул, и в ту же секунду рустратор Трэш рывком собрался в один большой рыхлый ком. У капитана Медведева словно ковер из-под ног выдернули, и землянин с размаху шлепнулся на задницу.
- Что? – вне себя от волнения вскричал он. – Что там?
- Связь! – совсем по-человечески заорал рустратор, швыряя в небо куски себя. – Есть связь, глубокоуважаемый капитан!
Куски рустратора падали на землю и, недовольно попискивая, спешили слиться в единое целое. Капитан, топча их, бросился было к филянину, но тут ожила и земная техника – кораблик Билла отважно пробивался к выходу из лабиринта. Правда, судя по всему, Ломо Нумо не отставал или даже опережал Билла, но, откровенно говоря, капитану это было по барабану. Проигрыш? Плевать, тридцать три раза плевать! Лишь бы парень остался жив!
Капитан Медведев глубоко раскаивался в том, что согласился на подобную авантюру. И отставку с пожизненным заключением на каком-нибудь захудалом планетоиде считал для себя незаслуженной милостью.
Связь сбоила, густой рябью шли помехи. Сжав зубы, капитан Медведев коснулся дрожащими пальцами сенсоров тонкой настройки. Помехи исчезли, но легче капитану не стало: то, что он видел сейчас на экране, не было земным ботом.
Если бы у капитана была фуражка, он бы ее снял.
Прости, парень, мысленно обратился он к Биллу Коллинзу. Это я, старый дурак, послал тебя на верную гибель, и нет мне прощения за это.
Он так глубоко погрузился в свою скорбь, что не сразу сообразил, что находится как бы внутри рустратора, а сам рустратор, неистово клубясь вокруг капитана, орет на всех звуковых диапазонах:
- Это не он! Это не он!
- Не он, - похоронным тоном согласился капитан, с некоторым трудом выдираясь из упругой плоти рустратора. – К моему сожалению, будь проклят этот ваш Лабиринт.
Рустратор Трэш водопадом обрушился к ногам капитана, замерцал пронзительной слезливой голубизной.
- Вы – великий человек! Вы скорбите о гибели нашего соотечественника! О, позвольте мне после следующей пульсации взять ваше имя? Хоть я и не достоин этой чести… Потому что сам я желал гибели вашему Биллу, - в припадке откровенности признался рустратор.
Не сразу, но до капитана дошло.
- Эй, подождите! – воскликнул он. – Что это вы хотите сказать? Что Билл жив? Но я же ясно вижу – это ваш Ломо.
Он ткнул пальцем в экран. В ответ рустратор выбросил мускулистый протуберанец, схватил свой «визор» и энергично потряс им.
- Ничего подобного! Совсем другие волновые характеристики! Это не Ломо, это Билл, вне всякого сомнения. Глубокоуважаемый капитан Медведев, позвольте поздравить вас с…
- Это не Билл!
Оба представителя великих рас замолчали и посмотрели друг на друга. В их головах (или что там было у филян вместо головы?) зародилась одна, одинаково неприятная для обоих мысль: если двое соревнователей погибли, то кто сейчас рвется к выходу из Лабиринта?
Капитан Медведев достал из-за пазухи контрабандный скорчер; рустратор Трэш принял форму вогнутого зеркала, в фокусе которого вспыхнула ослепительная искра. Они были готовы вступить в бой с неведомым чудовищем, одинаково чуждым обеим цивилизациям.
В центре выхода из Лабиринта вспух и стал медленно увеличиваться в размерах багровый бугорок, неприятно напоминающий прыщ. Медленно, очень медленно… но капитану Медведеву казалось, что там, внутри Лабиринта, с огромной скоростью мчится некто, а грань, разделяющая два мира, наливается созревшим гнойником, истончается…
А потом гнойник лопнул.
Капинан и рустратор ударили одновременно и не промахнулись. Но ни высоковольтный разряд скорчера, ни аннигиляционная волна зеркала не причинила никакого вреда чудовищному существу, вывалившемуся из Лабиринта. С ужасным воем чудовище грохнулось на каменистый островок, и вдруг распалось надвое.
… Закопченный, в крови и лохмотьях защитного костюма, Билл раздавленным червяком возился на камнях. Опомнившись, капитан бросился к нему, рухнул на колени.
- Помогите! – прохрипел Билл.
- Сейчас, парень, сейчас! Потерпи!
- Не мне! – Билл оттолкнул капитана. – Ему! Он мне жизнь спас!
Капитан посмотрел, куда указывал его первый навигатор: неподалеку над серой клубящейся бесформенной массой хлопотал рустратор Трэш. Машинально капитан взглянул на «переводчика»: клубящаяся масса, которая явно была Ломо Нуло, просила о помощи. А потом выбросила щупальце в направлении Билла Коллинза.
-6-
Серебряная россыпь звезд медленно проступала на черном бархате неба, успокаивающе шелестел прибой, облизывая каменистый островок, где находился Лабиринт.
Помимо Лабиринта, на острове находились капитан Медведев и рустратор Трэш. Им было, о чем поговорить, но оба молчали, не зная, как подступиться к самому главному.
Капитан достал из кармана флягу, скрутил колпачок и отхлебнул. Он никогда не был любителем крепких напитков, но сейчас коньяк пришелся как нельзя более кстати.
Рустратор перевел внешний контур в режим проникновения, нащупал базальтовый слой и краешком погрузился в него. Он никогда не был любителем жестких вибраций, но сейчас это было ему необходимо.
Молчание затягивалось. Первым не выдержал рустратор.
- Я бесконечно благодарен землянину, он спас жизнь моему соотечественнику.
- Но ведь и ваш соотечественник спас жизнь моему, - сказал капитан. И задумчиво прибавил: - Хотел бы я знать, как им это удалось?
***
Билл ничего толком так и не рассказал. Твердил только, что десантный бот сперва лишился всей энергии, а потом вдруг рядом возник филянин, и все стало хорошо.
- Мы выбрались из Лабиринта, - сказал Билл. – Мчались на такой скорости, которую десантный бот в принципе не может развить, и разрази меня гром, если я понимаю, как ему это удалось. Мы уже приземлялись, когда что-то вдруг уничтожило бот. Какая-то чудовищная энергетическая вспышка. Если бы не она, бот остался бы цел.
***
Жесткая вибрация, достигнув двадцать седьмого контура рустратора Трэша, распалась на мягкие, приятно щекочущие волны. Они сбивали настройки прежних пульсаций и порождали новые.
- Вакуум, - слегка дребезжа, сказал рустратор. – Наше вечное проклятие. Наш якорь, привязывающий нас к планете. И самое жестокое испытание Лабиринта. Хотите честно, капитан?
Капитан кивнул. Легкий веселый хмель ударил в голову, делая все простым и понятным.
- Никто! – Рустратор торжественно воздел палец, который был в четыре раза больше положенного. – Никто из нас еще ни разу не проходил этот чертов Лабиринт! Я вам соврал, капитан. Мы все погибаем там. И только наши слиятели возрождают нас после нашей смерти. И не всегда корректно, - с раздражением добавил он. – Но не об этом речь… Мы проходим множество пульсаций, мы сливаемся, оставляя наши отпечатки в друзьях… и лишь после этого отваживаемся войти в Лабиринт.
- А зачем? – с интересом спросил капитан Медведев.
- Чтобы погибнуть. И возродиться вновь. Такова традиция, - объяснил рустратор. – Наша великая мечта – преодолеть вакуум. Выйти на новую ступень развития.
Вибрации весело клубились в нем, делая мысли пронзительно ясными, а речь отрывистой. Но это ведь не мешает общению двух великих цивилизаций, правда?
- Великое бесформие, - продолжал рустратор, распадаясь на сотню разноцветных сфер. – Наше благословение, наша основа. Благодаря бесформию, мы можем постигнуть самую сокровенную суть любого материального объекта, воспроизвести его в мельчайших деталях. Увы! Созданные нами копии не способны к самостоятельному существованию, они распадаются, если мы не концентрируем на них все свое внимание. А это, как вы понимаете, страшно утомительно. К тому же, такая сосредоточенность на одном-единственном объекте лишает нас возможности воспринимать весь остальной мир.
От мелькания разноцветных сфер рябило в глазах. Капитан зажмурился, потряс головой.
- Прошу прощения, рустратор. Но не могли бы вы… -э-э-э… слиться, что ли?
- Слиться? – возликовал рустратор. – С вами? С превеликим удовольствием! Это такая честь для меня!
- Нет-нет, - поспешно поправился капитан. – Я имел в виду – стать прежним, единым целым. Понимаете, наше зрение, оно так устроено, что нам трудно уследить за таким количеством объектов.
- Да, конечно, - с грустью сказал рустратор, принимая человеческую форму. – Ваше зрение несовершенно. Как и ваши тела. Ваши возможности не идут ни в какое сравнение с нашими. Вы даже умираете не так, как мы, а окончательно. И все же именно вы, земляне, научились создавать настоящие материальные объекты, а не их ментальные копии.
- Создавать и использовать, - подтвердил капитан. – И при этом мы продолжаем радоваться жизни. Ходим с детьми в зоопарк, загораем на пляже, пьем пиво с друзьями… спим, в конце концов!
- Великая, великая раса, - с благоговением прошептал рустратор Трэш, и семь его глаз влажно замерцали, с обожанием глядя на землянина. – О, если бы нам хотя бы малую толику ваших способностей! Увы! Это невозможно. Это недоступно нашей природе. Конечно, эволюцию не остановить, и когда-нибудь наши далекие потомки совершат целенаправленное качественное изменение. Покорят вакуум, выйдут на новую ступень развития. Знаете, капитан, есть одна забавная философская концепция…
- Кстати, насчет вакуума, - капитан самым невежливым образом перебил рустратора Трэша. По опыту знал – стоит филянину начать философствовать, и его уже не остановить. – Я не имею права говорить от лица всей Земли, но предположим… чисто теоретически предположим, что Земля разрешит филянам пользоваться нашими космическими кораблями в качестве пассажиров? Как вы к этому отнесетесь?
- Что такое «пассажиры»? – заинтересовался рустратор Трэш. – Новая социальная общность?
- Ну, как вам сказать… В целом – да. Каждый филянин сможет путешествовать в космосе, увидит другие планеты… преодолеет вакуум, одним словом. Что скажете, рустратор?
Рустратор ничего не сказал. Он вдруг вспух огненным столбом от земли до неба, и в тот же самый миг сотни, тысячи подобных столбов ударили в небо, разгоняя ночь. Капитан даже испугаться толком не успел, как огненный столб рухнул вниз и облил высокую фигуру капитана ослепительным сиянием.
- Что я скажу? – голос рустратора дрожал от волнения, а сам он излучал чистый восторг, благоговение и еще что-то, чему «переводчик» не смог дать определение. – Что скажет моя раса? Великий день, капитан! Величайший! Ничего подобного не было в истории моего народа… если не считать возникновения первого филянина в момент Большого Взрыва! О, капитан! Ваше имя навсегда останется в нашей памяти! Мы будем драться за честь принять его после вашей смерти!
Упоминание о его собственной смерти немного покоробило капитана, но он не подал виду.
- Но это еще не точно, - предупредил он. – У нас тоже есть своя философская концепция, называется бюрократией. Так что улаживание этого вопроса займет немало времени. Может быть, даже не один год.
- Какая ерунда, - отмахнулся счастливый рустратор Трэш. – Год, десять лет, сто… Какое это имеет значение, если исполнится наша мечта? Если мы получим Вселенную?
- Но вы тоже должны будете кое-что для нас сделать, - продолжал капитан. – В качестве, так сказать, ответной любезности.
- Все, что угодно! – торжественно поклялся рустратор Трэш. – Ради достижения Великой Мечты… О, только бы Земля согласилась!
Земля согласится, очень довольный, подумал капитан Медведев. Кто же в своем уме отказывается от дармового источника энергии?
-1-
Конечно, во всем был виноват Ломо Нуло. Именно он первым вслух высказал мысль, что существа, обладающие стабильной формой, не могут считаться вполне разумными, даже если они прилетели из Космоса.
- Уж слишком они уязвимы, - утверждал он. – Вся их жизнь – борьба с враждебной окружающей средой, на полноценное развитие разума не остается ни времени, ни сил. То ли дело мы, филяне! Наши тела совершенны именно потому, что нестабильны. Мы не сопротивляемся, мы приспосабливаемся к миру, и ничто не может причинить нам вред. Мы одинаково комфортно чувствуем себя в жерле извергающегося вулкана, в глубинах океана или в безводной пустыне. Мы не тратим силы на выживание, и течение нашей мысли не прерывается ни на секунду. А все эти железки, эта, с позволения, сказать, вторая природа…
И Ломо Нуло излучил легкую насмешку и превосходство.
Ломо Нуло был Седьмым из Последовательности, то есть молод и горяч, но это, разумеется, никак его не оправдывает. К тому же, даже если он в чем-то и прав, зачем же обижать гостей?
- Приспособленцы, - презрительно фыркнул один из землян. – Мы, конечно, всего лишь слабые белковые существа, но это мы покорили космос, а не вы. И это мы прилетели к вам в нашей «железке»! Вам космос не доступен.
- Нам это и не нужно, - с достоинством сказал Ломо.
На самом деле он немного кривил душой: покорение космоса было давней мечтой филян, и многие поколения с тоской вглядывались в звездное небо, не в силах оторваться от родной планеты.
Молодые люди – а землянин тоже был молодым и горячим – заспорили. В пылу спора они наговорили друг другу много лишнего, доказывая друг другу превосходство своей расы.
Если бы это спор происходил без свидетелей, возможно, все сложилось бы по-другому. Но свидетели были, причем как с той, так и с другой стороны. Именно поэтому конфликт не удалось замять, несмотря на все старания капитана Медведева и рустатора Трыша. А они очень старались, уж поверьте.
Дискуссия приняла самый широкий характер. Филяне демонстрировали уникальные возможности своих тел, а земляне – чудеса своей техники. И все оставались при своем мнении.
То тут, то там вспыхивали ссоры, грозящие перерасти в настоящие конфликты, и это грозило крупными неприятностями любой из конфликтующих сторон. И для землян, и для филян это был первый контакт двух разумных рас, и вот он грозил сорваться по вине молодых, невосдержанных на язык идиотов.
Точно неизвестно, кто и когда первым упомянул о Лабиринте, но слово было произнесено. И именно оно послужило толчком для всех дальнейших событий.
- Лабиринт? – хмурясь, переспросил капитан Медведев. – Это еще что такое?
- Такая штука, - объяснили ему. – Мы предполагаем, что некая древняя могущественная цивилизация создала Лабиринт с неизвестными нам целями. Создала и оставила его на нашей планете.
- Но что он делает? – допытывался капитан Медведев. – В чем его суть?
- Он создает испытания. Очень опасные, очень серьезные, которые требуют максимальной отдачи сил. Не каждый молодой человек способен пройти Лабиринт, но каждый стремится это сделать… Хотя я, если честно, давно бы положил конец подобной забаве, - добавил в припадке честности рустратор Трыш. – Уж слишком она бессмысленна.
Зато все остальные филяне пришли в восторг: идея устроить в Лабиринте соревнование между филянином и землянином пришлась по душе всем. Ну, почти всем – некоторые мудрые филяне решительно возражали, да и земляне были не в восторге.
- То есть вы хотите засунуть нашего парня в эту вашу штуку, о которой вы знаете все, а мы ничего? – гневно спросил капитан Медведев. – И вы называете это честными состязаниями?
- Мы дадим вам всю информацию о Лабиринте, которой располагаем сами, - успокоили его. – К тому же, чтобы уравновесить шансы, с нашей стороны в Лабиринт войдет новичок. Хотя бы тот же Ломо Нуло – в силу своей молодости он еще ни разу не подвергался подобным испытаниям. Ломо будет пользоваться возможностями своего тела, а ваш парень – возможности вашей техники.
Ломо излучал гордость и уверенность в себе, но внимательные наблюдатели уловили в его вибрациях нотку растерянности.
- Капитан, соглашайтесь, - горячо зашептал второй навигатор Билл Коллинз – тот самый, который затеял ссору с инопланетянином. – Клянусь честью, я разделаю его под орех!
Если бы решение зависело только от капитана, он бы запретил это безумие. Но Билла поддержала вся команда. К тому же, на кону стоял престиж Земли, и капитан крайне неохотно согласился. Правда, в дополнение к информации, потребовал время на подготовку. Филяне были совсем не против, им тоже хотелось подготовить своего кандидата наилучшим образом.
Между прочим, они не сомневались в своей победе.
***
Прошло несколько дней, заполненные напряженной работой – земляне изучали материалы по Лабиринту.
- Что ж, - сказал наконец капитан Медведев. – На первый взгляд все не так уж страшно. Похоже на обычную виртуальную игрушку. Там тоже надо проходить разные уровни, преодолевать препятствия и прочее. Мы все этим увлекались в молодости.
Капитан был недалек от истины. Только, в отличие от виртуальной реальности, в Лабиринте все происходило по-настоящему: и огненные шквалы, и приливы смертельно опасных излучений, и камнепады, и релятивистские омуты… и камнепад, пожалуй, был самым легким испытанием.
Потому что встречалось в Лабиринте такое, о чем земляне раньше понятия не имели и даже представить себе не могли, что такое в принципе возможно. Например, выворотка – так назвал эту штуку Билл Коллинз. Он, конечно, храбрился, делал вид, что ему все нипочем, но вообще-то ему было здорово не по себе. Потому что все эти штуки представляли собой реальную смертельную опасность для человека.
Для филянина, впрочем, тоже.
Отступать было поздно, и земляне, засучив рукава, принялись за дело. Для прохождения Лабиринта был выбран разведывательный бот – небольшое, но чрезвычайно крепкое и маневренное суденышко. В дополнение к штатному оборудованию, его усилили дополнительной волновой броней и многофункциональной пушкой. В ложемент встроили реанимационный блок – доктор Пурохито без колебаний позволил разорить медотсек.
Навигатор Пеле создал симулятор Лабиринта, насколько позволяли возможности оборудования, и Билл часами просиживал за симулятором, оттачивая навыки владения десантным ботом и скорость реакции. Он разносил из пушки огромные астероиды, уклонялся от гигантских протуберанцев, вдруг возникающих на пути, и делал это просто блестяще. Это было очень эффектное зрелище, вся команда восхищалась парнем и прочила ему полную и окончательную победу. Только капитан Медведев хмурился – опытный космический волк полагал, что Лабиринт таит в себе немало неприятных сюрпризов.
Филяне тоже гордились своим соотечественником, и только у рустратора Трэша неприятно вибрировал оранжевый контур. Или, говоря человеческим языком, у старика кошки на душе скребли: последняя пульсация у Ломо прошла хоть и очень хорошо, но не безупречно. А это значит, что он еще не вполне готов для прохождения Лабиринта. Будь его воля, Трэш настоял бы на запрете испытания, но мнение рустратора, даже такого авторитетного, как Трэш, сейчас ничего не стоило – все филяне, сплотившись в едином патриотическом порыве, готовы были идти до конца, лишь бы отстоять престиж родины.
И капитан Медведев, и рустратор Трэш, как могли, оттягивали начало состязания, находя для этого все новые и новые причины, но это не могло продолжаться до бесконечности. И об этом прямо заявил первый навигатор Ван И.
- Капитан, мы все прекрасно понимаем, что полностью изучить Лабиринт у нас не получится, - сказал он. – Даже симулятор выдает какое-то фантастическое количество самых
фантастических вариантов развития событий. Что уж говорить о самом Лабиринте? Биллу придется столкнуться с неизвестностью, и тут уж ничего не поделаешь. Будем надеяться на его подготовку и на везение.
И капитан Медведев был вынужден признать сей очевидный факт. С тяжелым сердцем он объявил, что землянин для прохождения Лабиринта готов; то же самое со стороны филян сделал рустратор Трэш. День Великого Испытания был назначен, и все вздохнули с каким-то облегчением.
***
Накануне испытания Билл Коллинз спал плохо. Снилась какая-то чертовщина, какие-то монстры размером с черную дыру, грудастые красотки с щупальцами и другая пакость. Билл стонал и ворочался в тяжелой полудреме. Так что доктор Пурохито просто вынужден был погрузить парня в гипносон.
Состояние Ломо Нуло было ничуть не лучше. Поначалу он, как и предписывалось многовековым каноном, попытался раствориться в окружающей среде, тем самым погрузив себя в состояние чистоты и безмятежности, но из этого ничего не вышло. Отвлекали соотечественники. Точнее, их горячее желание победы – прошедшие Лабиринт вспоминали, как это было лично с ними, анализировали свои неудачи, искали оптимальные решения для конкретных ситуаций. Они, конечно, желали Ломо только добра, но Ломо весь измучился, проходя самые дикие трансформации, а это никуда не годилось. В конце концов он сгустился до состояния предельной плотности, экранировав себя от чужих мыслеформ, и таким образом обрел некое подобие покоя.
Капитану Медведеву тоже не спалось. Проворочавшись час без всякого толку на своей койке, он встал, оделся и вышел на свежий воздух. Попыхивая сигаретой, он прогуливался в рощице цветущих деревьев, когда вдруг одно деревце смущенно кашлянуло и взмахнуло ветками.
Капитан остановился и вынул изо рта сигарету.
- Добрый вечер, - вежливо сказал он.
Деревце задрожало, пошло волнами и превратилось в рустратора Трэша. Очевидно, ему тоже не спалось, хотя спят ли филяне в человеческом смысле этого слова, было до сих пор неясно.
- Добрый вечер, капитан, - сказал Трэш.
Дальше они пошли вместе. Какое-то время они молчали, а потом капитан Медведев не выдержал.
- Скажите, рустратор, а бывали случаи смерти в этом вашем Лабиринте?
Рустратор Трэш горестно наклонил голову и развел руками.
- Увы, - глухо сказал он.
Собственно говоря, в словах не было нужды – все, что хотел сказать Трэш, он мог бы передать телепатически. Но, переводя свои мысли в звуковые колебания, он делал это просто из вежливости. Как из вежливости же принял человеческий облик.
- И часто это случается?
- К сожалению, довольно часто, - поколебавшись, признался рустратор. – Около семи процентов моих соотечественников погибают в Лабиринте. Вот я, например. Мне очень не повезло с хлопушкой, ее спектр оказался слишком сложным для меня… ну и в результате – сингулярность.
Капитан выронил недокуренную сигарету.
- Вы? – пораженно воскликнул он. – Вы… умерли? Но вы же живы! Как это возможно?
- Очень просто, - пожал плечами рустратор. – Меня восстановили, только и всего… И, кстати, я сомневаюсь, что меня восстановили с надлежащей точностью, - добавил он с раздражением. – Я даже уверен, что кое-кто внес недопустимые с этической точки зрения изменения. Тот же Гайн, например. Раньше, помню, мы с ним вечно спорили по поводу мотивации первой непроизвольной пульсации. Теперь не спорим, теперь у нас единое мнение по этому важнейшему вопросу. Желание социализации у молодого организма настолько сильно, что он…
- И что? – бесцеремонно перебил капитан. – Землянина тоже можно будет вот так… восстановить? Ну, если он… вы понимаете…
- Почему нет? Это не так уж и сложно. Вы же храните все мыслеформы, связанные с вашим молодым коллегой? Вы и ваши друзья? Создадите необходимый резонанс, соедините мыслеформы в единое целое… Главное, не дать идеальному образу превалировать над реальным.
- Понятно, - упавшим голосом сказал капитан.
- Но это, разумеется, в том случае, если Билл Коллинз достаточно часто сливался с каждым из вас, - добавил Трэш. – Вы же понимаете, капитан, чем больше он оставил отпечатков своей матрицы, тем точнее будет воспроизведение.
Капитан ничего не понял, но переспрашивать не стал.
- Увы, Ломо Нуло пренебрегал слияниями, - вздохнул рустратор. – Едва ли мы сможем воспроизвести больше десяти процентов его матрицы, остальное придется достраивать самим. А это, согласитесь, может привести к тому, что в результате получится совсем другая личность. Да что там «может» - обязательно приведет! Поэтому я больше чем уверен, что партнеры Ломо по слиянию откажутся его воспроизводить. Это было бы слишком тяжело морально… Нет, капитан, если Ломо Нуло погибнет там, в Лабиринте, он погибнет навсегда.
Не то, чтобы это известие обрадовало капитана Медведева. Но все-таки было утешительно знать, что в мире существует справедливость.
-2-
В отличие от цветущей Филы, остров, где находился лабиринт, был суров и неприветлив. Ни былинки, ни цветочка не росло среди груды камней. Даже морские птицы облетали его стороной. А еще он был мал, что с самого начала создало серьезные проблемы.
Экипаж земного корабля объявил, что собирается присутствовать на состязаниях в полном составе. Десять человек, включая участника соревнований, это же немного, правда? А десять филян создадут необходимый паритет. И всем будет хорошо.
Казалось бы, логично, и возражений ни у кого не должно быть. Но тут вылез некий дипломатический казус. Дело в том, что экипаж корабля представлял собой всю земную расу на Филе. И вся раса собиралась прибыть на остров в качестве наблюдателей. Соответственно, вся раса филян могла претендовать на ту же роль. А это было невозможно чисто физически – такое количество народу просто не поместилось бы на крошечном островке.
Конечно, филяне могли уменьшиться в размерах так, чтобы не создавать тесноты и давки. Но в этом случае, как объяснил рустратор Трэш, качество восприятия информации у каждого индивидуума значительно снижалось. Другими словами, филяне не получили бы ожидаемого удовольствия от грандиозного зрелища, а это, согласитесь, никуда не годилось!
Кто-то предложил представить две дружеские расы пропорционально. Переписи населения на Филе никогда не проводилась, но подсчитать, сколько взрослых филян живет на планете, было несложно. Потом жребием отобрать десять счастливчиков, и дело в шляпе. Так, во всяком случае, казалось землянам. У филян же на этот счет имелось свое мнение.
Никакого жребия! Только голосование, только осознанный выбор самых достойных представителей великой расы филян! Только вот кого считать достойным? И тут разгорелся великий спор.
- Достоинство – это, прежде всего, разум! – заявил мегаторп Сугна. – Разум развивается поступательно, от пульсации к пульсации. Поэтому, чем больше пульсаций прошел филянин, тем он разумнее.
Сам Сугна пережил столько пульсаций, что потерял им счет. И звание мегаторпа, высшего познавателя, носил недаром – количество информации, которое он смог усвоить, было поистине уникальным. Его активно подержали другие мегаторпы – каждому хотелось лично присутствовать при небывалом событии.
- Количество пульсаций это, конечно, хорошо и очень важно. Но гораздо важнее качество этих пульсаций, – возражали им экстраторпы. – В древности мы развивались поступательно, и это было оправданно эволюционно. Но сейчас другие времена! Разум перешел на новый качественный уровень! И теперь мы можем одним скачком преодолеть сразу несколько стадий развития!
Небольшая горстка новаторов, они доказывали свой постулат не словом, а делом. Совершив групповое слияние, они осознанно управляли коллективной пульсацией. Но, несмотря на впечатляющие успехи, особой популярностью способ экстраторпов не пользовался – среди филян групповое слияние считалось непристойным.
Молодежь – а таких, кто пережил от десяти до сорока пульсаций, на Филе было большинство – горой стояла за жребий. Так у них был хоть какой-то шанс попасть в число избранных счастливчиков. Кроме того, их привлекала сама идея случайного выбора – ни о чем подобном на Филе раньше не слышали.
В обсуждении не принимали участия только те филяне, кто не прошел своей десятой пульсации. И не потому, что им это было безразлично, совсем нет! Просто вокруг было столько всего интересного, столько всего предстояло изучить, понять, что и земляне, и предстоящее сражение в Лабиринте, и даже первый контакт двух разумов были для них ничуть не более важными, чем все остальные чудеса огромного мира.
Капитан Медведев помалкивал. Начавшийся спор грозил затянуться очень и очень надолго, и это было ему на руку. Он от души надеялся, что в полемическом задоре филяне просто позабудут про Лабиринт, а земляне завершат процедуру первого контакта и в полном составе отправятся домой.
Судя по вялому колыханию, рустратор Трэш тоже не возражал против подобного развития событий.
Кто первым высказал эту идею, капитан Медведев так и не понял. И очень жалел об этом – с каким удовольствием он бы показал умнику, где раки зимуют! Но идея прозвучала, и ее с восторгом восприняли все: и земляне и изрядно выдохшиеся филяне. Потому что она была проста и удовлетворяла всем требованиям: каждую расу будет представлять тот, кто занимает высшую ступень в иерархии! То есть командиры.
Капитан Медведев и рустратор Трэш кисло переглянулись и согласились. Ну а куда им было деваться?
-3-
Лабиринт совсем не походил на те лабиринты, которые прежде видел капитан Медведев. Да и не должен был походить, если следовать логике. Но все равно, увиденное капитана изрядно озадачило.
Большой, метров десять в диаметре, сияющий круг, похожий на гигантскую монету, висел в центре неуютного островка. Он не имел толщины, во всяком случае, человеческому глазу она была незаметна – встав ровно по ребру «монеты», капитан переставал ее видеть. Аверс «монеты» служил входом в Лабиринт, реверс – выходом, а между ними находился невообразимо огромный Лабиринт. И все это плохо укладывалось в голове у капитана. Впрочем, он полагал, что в голове рустратора Трэша (или что у него там вместо головы?), это не укладывалось тоже.
Людей сразу предупредили, что до какого-то определенного момента связь с состязателем возможна. И даже позволили смонтировать переносной транслятор, чтобы земляне, оставшиеся на материке, могли видеть все своими глазами на большой голосфере. Капитану пришлось удовлетвориться голосферой личного уникома, но его это вполне устраивало. Растянув ее по максимуму, он повернулся к рустатору.
- Вам хорошо видно? – учтиво осведомился он.
- Да, благодарю, - ответил Трэш. Судя по багровым волнам, пробегавшим по его телу, он был чем-то смущен. – Знаете, капитан, у нас ведь тоже есть связь с Ломо Нуло.
- Телепатическая? – вздохнул капитан.
Ну а какая же еще? Получается, что филянин может следить не только за землянином, но и за своим сородичем. Это было несправедливо, но что поделать?
- Да, разумеется. И вот что я хочу вам предложить, капитан. У нас, конечно, нет вашей превосходной техники, но есть исключительные возможности тела.
- Знаю, - буркнул капитан.
- Я не собираюсь сейчас доказывать, чей путь развития лучше, - торопливо проговорил Трэш, уловив нотки неудовольствия в голосе капитана. – За нас это скоро сделают наши молодые люди. Я о другом. Каждый из нас способен стать чем-то вроде этого вашего прибора, - выметнув гибкое щупальце, Трэш указал на голосферу. – Мы способны не только принимать и передавать, но и визуализировать ментальные волны. Этот способ мы используем для обучения молодежи, которая еще не умеет как следует общаться.
- Ага, - проговорил капитан Медведев, оживляясь.
- Но, принимая и визуализируя ментальные волны, филянин утрачивает свое «я». На время, конечно, но все равно. Как вы понимаете, лично я этим «прибором» стать не могу.
- Разумеется, - согласился капитан.
- Так вот, если вы не возражаете против присутствия на острове еще одного филянина…
Это было чертовски соблазнительно – увидеть происходящее в Лабиринте не только глазами землянина, но и глазами филянина. Но, в то же время, паритет на острове будет нарушен. Двое против одного – это риск, определенный риск. Хотя, с другой стороны, десять землян против миллионов филян… против мирных, готовых к контакту филян. Раньше его такое соотношение сил не беспокоило. Почему же должно беспокоить сейчас?
- Не возражаю, - решительно махнул рукой капитан Медведев.
Через короткое время на остров прибыл вызванный филянин. С собой он притащил стул-антиграв, коробку с корабельным рационом и флягу с водой. Спасибо, ребята, - растроганно подумал капитан, сообразили. А я вот не додумался. Кто скажет, сколько продлятся эти чертовы состязания? Час? Сутки? Больше? Этой амебе что, растечется по камешкам, ему и хорошо. А я всю себе задницу отсижу.
Филянин, назначенный на роль визора, растекся в квадрат, отвердел по периметру и превратился в большой плоский экран.
- Мы готовы, - сказал рустратор Трэш.
Капитан посмотрел на своего второго навигатора. Отметил его обманчиво расслабленную позу, спокойное умиротворенное лицо, полуприкрытые глаза. Молодец, мальчишка, не растрачивает себя на бесполезные переживания, не нервничает, не суетится… Пожалуй, у него есть шанс, решил капитан и тут же суеверно сплюнул через плечо – не хватало еще сглазить совершенно по-дурацки.
- Минутная готовность, - объявил он.
Подтверждающим кивком Билл опустил лицевой щиток шлема, положил руки в перчатках на джойстики, посмотрел на командира и улыбнулся. Улыбка у мальчишки была хорошая, как у первого космонавта Земли, и капитан Медведев невольно улыбнулся в ответ.
Висящий рядом филянил Ломо выглядел как серебристое веретено. По его поверхности медленно расходились разноцветные концентрические круги. Капитан посмотрел на экранчик «переводчика»: предельная сосредоточенность, тщательно подавляемое волнение и следовая волна страха. Что ж, так и должно быть. Когда ты сосредоточен на смертельно опасном состязании и не знаешь, вернешься ли живым. Билл сейчас наверняка чувствует примерно то же самое.
«Переводчик», состряпанный буквально на коленке, бортинженер Шнитке вручил ему вчера вечером.
- Не уверен, что он сработает на сто процентов, - озабоченно проговорил он. – Но основные эмоции вроде показывает правильно.
- Правильно, правильно, - кивнул серый от усталости и недосыпа доктор Пурохито. – Я его отлаживал, так что отвечаю. Но нюансы… увы, - развел он руками. – Слишком мало времени у меня было.
Что ж, капитан Медведев был благодарен и за это.
- Обратный отсчет! Пять, четыре, три, два, один. Старт!
Оба соперника мгновенно рванули с места. До входа в лабиринт было ровно сто метров, это было необходимо, чтобы один из соперников сумел вырваться вперед. Ведь в десятиметровый круг мог пройти только один – или бот землянина, или «веретено» филянина, для двоих там просто не было места.
И все-таки в Лабиринт они влетели одновременно! И это произошло на такой скорости, что мозг не успел осмыслить то, что увидел глаз. Запоздало ахнул капитан Медведев, в страшном волнении сжав кулаки. Пульсирующей багровой свечкой взметнулся рустратор Трэш. Черный провал Лабиринта уже захлопнулся, а они все еще продолжали видеть невероятное: «веретено» филянина вдруг приникло к десантному боту, облепило его со всех сторон, как тесто начинку, и вот таким «пирожком» оба соперника провалились в Лабиринт.
Капитан перевел дух и вытер вспотевшее лицо. Руки его дрожали. А парень-то хорош, угрюмо подумал он, имея в виду филянина. Так оседлать десантный бот, это надо суметь.
- Поздравляю, - криво улыбаясь, обратился он к Трэшу. – Ваш Ломо первоклассный пилот.
Рустратор Трэш неистово клубился, пульсируя ярко-изумрудным цветом. Крайняя степень изумления, показал «переводчик».
- Вы видели? – почти на ультразвуке пропищал он. – Он открыл Лабиринт сразу на второй уровень! Это невероятно! Такого еще никогда не бывало! Я даже не представлял, что такое возможно!
- Поздравляю, - повторил капитан почти с ненавистью. – Ломо теперь станет национальным героем.
Тэш всплеснул десятком разноцветных щупалец:
- При чем тут Ломо? Я говорю о вашем Билле… о вашей технике…
- Вы уверены, рустратор? – недоверчиво спросил капитан.
- Я не мог ошибиться, - отрезал Трэш. Он понемногу приходил в себя, изумрудная пульсация затихала. – Когда вы будете пересматривать запись, обратите внимание на спектр излучения Лабиринта – он был явно пробит, и сделал это, разумеется, ваш Билл. Мы, филяне, не способны нанести волновой удар, это не предусмотрено нашей природой.
Один-один, с удовлетворением подумал капитан Медведев.
- Ну-с, - довольно бодро произнес он, - теперь нам остается только ждать. Кстати, а сколько?
Рустратор неопределенно колыхнулся.
- Трудно сказать. Тем более сейчас, когда они уже на втором уровне. Но не меньше часа по вашему исчислению…
Час… ну, даже два или три – ерунда, мальчишка выдержит, подумал капитан. За симулятором он и по десять часов проводил.
От волнения он совсем упустил из виду, что время там и здесь течет по-разному.
Пискнула, оживая, голосфера и, одновременно, полыхнул ярко-белым «визор» филян.
- Есть связь! – вне себя от радости заорал капитан и заплясал на месте, потрясая воздетыми кулаками.
Связь была. Неустойчивая, с перебоями и искажениями, но была. Затаив дыхание, люди и филяне с волнением следили за соревнующимися, и не было сейчас ничего важнее этой битвы.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)