Серия «Преображённая Земля»

В глазах многих американских политиков и мыслителей корнем проблемы бедности был рост населения развивающихся стран вследствие снижения смертности. Одним из способов помощи Третьему миру была передача новых аграрных технологий. Зелёная революция с внедрением новых сортов культурных растений и химизацией помогла существенно нарастить урожаи. Правда, лучше всех воспользоваться её плодами смогли прежде всего развитые страны. В развивающихся же это привело и к негативным последствиям. Она не реформировала, а только усложнила сложившиеся иерархии. Пропасть между богатыми и бедными только расширилась. Применение неподходящих для местности методов привело к деградации земель. Новые культуры требовали и больше воды, забирая её порой там, где и до того был недостаток. Оказался затронут экологический баланс. Страдали и фермеры, недостаточно защищённые от сельхозхимии.

Однако новые технологии могли лишь отсрочить голод в условиях непрерывного роста населения. Учёные предупреждали, что единственным ответом может быть прекращение этого роста. Для Мао население, однако, было козырем. Советский дипломат Михаил Капица вспоминал, как он рассуждал в Москве в 1957 году:

Выступал он сидя, произносил длинные монологи. Его размышления о войне, о перспективе гибели половины человечества потрясли всех, кто его слушал. Он спокойно подсчитывал: пусть половина населения земного шара погибнет, но другая-то половина останется, зато империализм будет полностью уничтожен, а за полвека или за век население опять вырастет даже больше, чем наполовину. "Ветер с Востока довлеет над ветром с Запада!" - вещал он, имея в виду рост в мире роли Поднебесной".

Мао умер. К концу семидесятых годов китайцы занялись ограничением роста своего населения. Была принята политика одного ребёнка на семью.

Как я уже говорил, двадцатый век был веком нефти, которую расходовали много и со вкусом. О парниковом эффекте поначалу никто не задумывался. Более того, вплоть до семидесятых годов климатологи опасались не глобального потепления, а нового ледникового периода, о возможном наступлении которого предупреждала «Вашингтон Пост» в 1970 году.

Фрагмент статьи из «Вашингтон Пост» о новом Ледниковом периоде.

Учёные предполагали, что к глобальному похолоданию могут привести частички золы от сжигания ископаемого топлива на пути солнечных лучей.

Семидесятые стали годами нефтяных шоков, когда в результате эмбарго цены на чёрное золото несколько раз пробивали потолок. Запад лихорадочно стал экономить энергию. Никсон призвал снизить температуру в жилых и производственных помещениях на соответственно 6 и 10 градусов. Картер призывал к усиленным инвестициям в солнечную и прочую альтернативную энергетику. Как известно, выборы он проиграл. Выиграл Рейган, который призывал к «здравому смыслу и обычной порядочности обыкновенных мужчин и женщин, идущих по жизни своим путём». Эра чистой и возобновляемой энергии ещё не наступила, и мир по нарастающей сжигал ископаемое топливо в процессе роста торговли и глобализации.

Лето 1972 года стало временем слива в прессу информации об операции «Попай», в рамках которой американцы с помощью иодида серебра сеяли облака над путями снабжения Вьетконга. Сливал информацию тот самый Сеймур Херш, который уже в наши дни заявил о подрыве Северных потоков Штатами. Всего было сделано свыше 2500 самолётовылетов, последний из которых состоялся через два дня после выхода в свет публикации Херша. Попавшее в прессу было лишь верхушкой айсберга. Выяснилось, что американцы сеяли облака и на Филиппинах, и на Окинаве, и бог ещё знает где. Интерес к сотрудничеству с Пентагоном в военной климатологии высказал целый ряд стран, начиная с Индией и заканчивая Францией. Время разрядки предоставило свой исторический шанс. В 1977 году по инициативе СССР была подписала Конвенция о запрещении климатического оружия.

Сотрудничество учёных СССР и США привело к разработке модели влияния на климат возможного крупномасштабного ядерного конфликта между странами. Заговорили о ядерной зиме. Известный советский учёный и телеведущий Сергей Петрович Капица цитировал перед американским Сенатом строки из «Тьмы» Байрона, написанные на следующий год после извержения Тамборы:

Я видел сон… не все в нем было сном.
Погасло солнце светлое — и звезды
Скиталися без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.

Подобные опасения, помимо других факторов геополитики, привели к подписанию договоров по разоружению Рейганом и Горбачёвым. Также договорились охранять озоновый слой путём отказа от хлорфторуглеродов. Глядя сегодня на то время, многие признают, что оно оказалось золотым веком международного сотрудничества в области экологии.

В конце восьмидесятых во весь голос заговорили и о парниковом эффекте. В 1997 году был подписан Киотский протокол. Но Штаты подписывать поначалу отказались. Уже Буш-старший понял, что правильные слова о климате приносят голоса, а правильные дела – наоборот, уносят их.

Развал Советского Союза оказал тектоническое воздействие на мировую политику. Во-первых, огромные природные ресурсы, доселе бывшие под плотным контролем Москвы, стали доступны для мирового рынка. А во-вторых, печальные его последствия заставили элиту Китайской Народной Республики сменить ориентацию своей внутренней, внешней и экономической политики.

Глобализация набирала ход. Продолжал расти спрос на сырьё. Новые технологии сближали людей. Развал девяностых привёл к существенному падению промышленного и сельскохозяйственного производства в странах бывшего СССР, так что и выхлопы парниковых газов тоже существенно снизились. Да, для климата это было позитивом. Мировая же экономика росла взрывными темпами. За три прошлых десятилетия она выросла вчетверо! Была выстроена эффективная межконтинентальная логистика, снижены пошлины и нетарифные ограничения торговли. На окружающей среде этот рост отразился негативно. Каждый годы подвергаются эрозии 36 миллиардов кубометров почв. Истощаются водные ресурсы, продолжается дефорестация. После того, как пальмовое масло было признано биотопливом в Евросоюзе, вырубки лесов под пальмовые плантации лишь ускорились. Шаг вперёд, два шага назад. Леса вырубаются и для новых пастбищ. Амазонская низменность уже превратилась из поглотителя в источник углеродных выбросов. В ноябре 2021 года в Глазго 141 страна объявила о намерении остановить и обратить дефорестацию к 2030 году. Автор отмечает, что это весьма амбициозная цель, если учесть опыт прошлого.

Глобализация ускорила и проникновение чужеродных видов на новые территории. В их число относятся вредители леса и культурных растений, а также прочие паразиты.

Главный же вклад в трансформацию планеты вносит продолжающийся рост городов. Уже сегодня свыше половины населения Земли живёт в городах, которые в свою очередь занимают всего 3% площади суши. Еда не растёт в городе, её надо выращивать и транспортировать. Транспортировать нужно и другие товары. Всё это повышает выхлопы парниковых газов. Города являются не только центрами потребления, но и центрами производства мусора. А ведь на последний приходится до 20% антропогенных выхлопов. Стоит ли удивляться ухудшению качества воздуха в глобальных агломерациях? В некоторых районах Индии концентрация мелких твёрдых частиц более, чем в двадцать раз превышает пределы, установленные ВОЗ. А ведь грязный воздух втрое сильнее сокращает среднюю продолжительность жизни, чем алкоголь, вшестеро – чем ВИЧ и в 89 раз – чем войны и терроризм.

Сокращение средней продолжительности жизни в зависимости от различных факторов

В развитых странах воздух чище, главным образом из-за вывода вредных производств за рубеж. В то время, как выхлопы парниковых газов на душу населения там тоже выше. Таким образом богатые больше вредят окружающей среде, чем бедные. Особенно наглядно процесс иллюстрируется на примере кондиционирования воздуха, которое позволило человеку жить там, где раньше было невозможно. Уже сегодня 350 крупных городов мира расположены в местах со средним максимумом летней температуры выше 35 градусов. Саудовская Аравия тратит 70% своей энергии на кондиционирование. Если посмотреть на весь мир, то мы имеем уже 10% расходуемой на кондиционирование электроэнергии, и к концу десятилетия это число может вырасти в несколько раз. Человек проникает не только туда, где жарко, но и в другие опасные для жизни области. Почти 4 миллиона домов в США построены в потенциальных зонах наводнений.

Образ жизни, который мы ведём, наносит дополнительный ущерб природе. Вот несколько фактов. В Великобритании ежегодно выбрасывается 10 миллионов тонн продовольствия. Почти половина производимых в мире лекарств уходит в просрочку. Для изготовления одной лишь хлопковой рубашки расходуется 2,7 кубометра воды. В мире производится 60 пластиковых бутылок на душу населения в год. Суда крупнейшего круизного оператора Европы выбрасывает в своих круизах у берегов континента в 10 раз больше вредоносных оксидов азота, чем весь 260-миллионный европейский автопарк. Один истребитель F-35А сжирает 6 литров топлива на каждый километр и производит 28 тонн углекислого газа на полный бак. Неудивительно, что Пентагон – крупнейшая организация в мире по выхлопам парниковых газов.

Последнее десятилетие стало рекордным по температуре за всё время наблюдений. Юго-Запад США переживает мегазасуху, не виданную с 800 года. Быстро тают полярные льды. В результате таяния ледников и перераспределения воды уже зарегистрировано смещение земной оси. Падает уровень кислорода в Мировом океане. Лихорадит всю планету, и это отличает происходящие изменения от прежних температурных аномалий, имевших преимущественно местный характер. Всё это происходит на фоне рекордных выбросов парниковых газов: неудивительно при том, что 80% используемой в мире энергии генерируется сжиганием ископаемого топлива. В том, что происходящее изменение климата вызвано человеком, согласны 99% учёных. Вот только среди конгрессменов США этот процент заметно ниже. Есть, конечно, вероятность, что климат меняется по каким-то другим причинам. Но она не превышает и процента.

Есть исследователи, убеждённые в том, что мы прошли точку невозврата. Изменение климата – не проблема будущего или даже настоящего. Оно уже нанесло и продолжает наносить нам ущерб. Производство продовольствия становится из года в год всё труднее и дороже. Распространяются инфекционные заболевания. Учащаются тайфуны и ураганы, число которых по некоторым оценкам к 2050 году удвоится.

Климатический прогноз у нас неблагоприятен. Через три десятка лет четверть территории США будет изнывать от пятидесятиградусной жары каждое лето, а к концу столетия подобная жара станет средней температурой Милана. Во всяком случае так сказал главный метеоролог Италии. Таяние полярных льдов уменьшит солёность Северного Ледовитого океана, и когда эта вода пойдёт на юг, циркуляция Гольфстрима будет нарушена с последствиями для Европы в первую очередь. Каспийское море станет усыхать и потеряет девять метров уровня. Потепление заставляет таять горные ледники Тянь-Шаня, что даёт в настоящее время больше воды в реки Средней Азии, но этот процесс достигнет пика в текущем десятилетии. После этого воды станет меньше. Станет меньше льда в Гималаях и Гиндукуше, примерно на треть. А ведь эти льды обеспечивают влагой почти два миллиарда человек. Водный стресс ожидает север Африки и Ближний Восток. Сахара продолжит ползти на юг. Юго-Восточную Азию будут мучить наводнения. Неприятности ждут и Россию, где будет таять вечная мерзлота. Повышение температуры всего на полтора градуса деформирует весь Якутск.

Неблагоприятный прогноз и в бактериологическом отношении. Пострадает, естественно, и экономика. По некоторым прогнозам, если климат продолжить изменяться дальше, то средний доход в некоторых странах упадёт на 75% к 2100 году. Особенно несправедливым является то, что от природных бедствий, экстремальной погоды и роста температуры страдают в первую очередь беднейшие страны. Глобальное потепление усиливает неравенство на планете.

Разумеется, такие серьёзные изменения не обойдутся без последствий для геополитики. У изменения климата будут не только проигравшие. Есть 22 страны, которые выиграют. И знаете что? Половина из них расположена в бывшем Советском Союзе.

Влияние на подушевой ВВП потепления климата на 1°C

Позитивные последствия видны уже сегодня: экспорт пшеницы из России удвоился за пять лет, прошедших с 2015 года. Вполне возможно, что геополитические козыри подобного рода сыграли свою роль при решении России вторгнуться на Украину.

Так, февралём 2022 года заканчивается книга, которая провела нас через перипетии всей длительной мировой истории. Но есть ещё послесловие. В нём нашлось место жаркому лету того же года, которое могло убедить самых упёртых скептиков изменения климата. Казалось бы. Но мы знаем, что материальный интерес вполне может придать силы в любом совершенно безнадёжном деле. Многие из тех, кто говорят, что озабоченность климатом не стоит принимать близко к сердцу, получают свою лепту из бюджетов энергетических компаний. Есть скептики (хотя я бы назвал их, скорее, оптимистами), которые указывают на спекулятивность катастрофических пророчеств. Они добавляют при этом, что экономический рост и технологии смогут помочь справиться с проблемами. На это автор отвечает, что было достаточно культур, которые не смогли адаптироваться и сошли с исторической сцены.

Короче, надо действовать. Чтобы смягчить последствия изменения климата, человечеству нужно изменить свой образ жизни. Прежде всего – прекратить разбазазаривать ресурсы и экономить в первую очередь воду. Продвигать чистую энергетику. То есть такую, которая не влияет отрицательно на климат. Уменьшать негативные последствия существующих практик. Например, можно заставить 2% самолётов изменить высоту своих полётов и существенно уменьшить парниковое действие их выхлопных газов. Или, например, уменьшить скорость морских судов на 10%. Ещё заменить 20% мяса имитатом (я слышал, что имитат этот требует для изготовления тоже много энергии). Запретить особо вредную химию. Запустить поедающие микропластик бактерии в водоёмы.

Однако и здесь не обойдётся без проблем. Отказ от одного ресурса неизбежно вызовет повышенный расход другого. Строительство огромного количества ветряков потребует огромного количества стали, которую невозможно произвести, не сжигая огромное количество угля. Электроавтомобили не портят атмосферу, но их производство – ещё как. А ещё они ездят на тех же самых резиновых шинах, которые в настоящее время выбрасывают в 1800 раз больше микрочастиц, чем выхлопная труба современного автомобиля.

Существенный риск представляют грядущие глобальные конфликты. Навредить нам может не только ядерная зима, но и разрушение озонового слоя. Определённую опасность скрывает в себе наше светило, способное своей активностью разрушить серьёзную часть мировой энергетики. А ещё лунные наводнения, а ещё астероиды. Ну и, конечно, вулканы. Мы уже знаем, что вулканизм тесно связан с таянием льдов и подъёмом уровня моря.

Если человек невольно ухудшает климат, он же может попытаться его сознательно улучшить. В данный момент этим занимается свыше полусотни стран мира. Прежде всего это традиционный засев облаков, и совсем необязательно иодидом серебра. Китай проводит многообещающие эксперименты с низкочастотными акустическими волнами. Есть и более экзотические и креативные предложения, включающие в себя гигантские космические зеркала, выстреливание сажи или постановку экранов в стратосфере, сжигание серы для формирования отражающих солнечную радиацию облаков или насыщение океанов железом для поощрения роста фитопланктона. Однако мы не можем предвидеть, приведут все эти вмешательства к лучшему. Слишком сложная штука – климат планеты Земля.

На последних страницах автор ещё раз высказал свои сомнения насчёт того, что мы можем справиться с историческим вызовом, хотя парой абзацев ниже вспоминает о том, что история Homo sapiens выделяется из всего животного мира освоением новых ресурсов, устойчивостью и адаптацией. Сейчас мы живём на грани своих возможностей, и реальность в том, что природе по большому счёту всё равно, кто выживет. Природа же в конце концов и обеспечит углеродный баланс, и сделает это она путём катастрофической депопуляции, через голод, болезни и конфликты. Меньше народу – больше кислороду. Конечно, можно было бы обеспечить переход мирными средствами, но историк вряд ли станет сильно надеяться на это.

---------------------------------

Семьсот страниц, люди! И это без примечаний, который тысячи три, наверное. Я представляю себе, какой это титанический труд. Но и задача тоже неподъёмная – рассказать об истории человечества и среды его обитания. И всё-таки Питер взялся за это, и осилил в очень короткий срок – всего за пяток лет. Мне кажется, именно недостаток времени у автора погубил эту книгу для массового читателя. Массовый читатель не любит толстых томов и предложений в четыре строки. И особенно он не любит сухого изложения, которым грешит автор, особенно в первой половине книги. Короче, замысел великолепный, а вот исполнение местами халтурное. Тот Питер Франкопан, который написал «Шёлковый путь», появляется ближе к концу книги. Становится интереснее читать, хочется глотать страницы. Вот только мысль автора блуждает. Антиколониализму посвящено полторы главы, а какое он имеет отношение к экологии? Довольно опосредованное. Короче, пощадил редактор Питера, ой пощадил. Но не пощадил читателей.

Что же с основной мыслью автора – надо что-то делать, иначе ой? Оно-то надо, но представим себе: подписывается договор, согласно которому необходимо будет отказаться от угля и нефти не когда-то в далёком будущем, а через пять лет. Это значит: машину – на свалку, все в электроавтобусы. Это значит: мясо по праздникам. Это значит мёрзнуть зимой и изнывать от жары летом. Вот зелёные у власти в Германии. Пару месяцев назад они постановили запретить газовое отопление домов. И рейтинг у них уверенно пополз вниз. Ещё пару-тройку подобных мер, и о победе на следующих выборах останется лишь мечтать. Голодный желудок бюргера не заглушишь пропагандой из газет. Поэтому я согласен с автором: политики не договорятся. Они и о мире договориться не могут и уверенно ведут мир к ядерной войне. Ну а потом, как у Франкопана – меньше народу и больше кислороду. Вот только доживут не все…

Страстное желание обогатиться на эксплуатации природных ресурсов сметало все преграды пред собой. При этом даже было не важно, находятся эти ресурсы в колонии или в независимой стране. Когда широкие слои населения США познакомились и полюбили банан, американские компании не постеснялись скупить сотни тысяч гектар земли в Центральной Америке и на Карибах, установив там банановые республики. В этих формально независимых странах американцы чувствовали себя полными хозяевами положения, вводя войска и меняя правительства по мере надобности. Типичным примером была Гватемала. Попытка национализации части необрабатываемых земель, принадлежащих UFC, и строительства государственной железной дороги привела к инсценированному ЦРУ государственному перевороту 1954 года. Президент ушёл, его место занял военный диктатор, лояльный сами знаете кому. Последовали сорок лет гражданской войны.

Начало XX века было необычайно тёплым. Это было вызвано несколькими факторами: низким уровнем вулканизма, солнечной активностью и парниковыми газами. Возрастающие объёмы последних были связаны с промышленным развитием, где тон стали задавать Соединённые Штаты. Инновации, эффективность и инвестиции превратили эту страну во флагмана мировой экономики. Производительность труда к 1900 году уже была вдвое выше, чем в Британии. Промышленность росла и в старушке-Европе. Но прогресс этот бледнел по сравнению с процессами, проходившими в Советском Союзе. Большевики сделали ставку на развитие средств производства и централизованное планирование. Задолго до революции Ленин указывал, что ключом к успеху должна стать механизация и электрификация хозяйства. Придя к власти, он высказал крылатую фразу:

Коммунизм – это Советская власть плюс электрификация всей страны!

Это было лишь частью программы широкой трансформации общества. Шла борьба с неграмотностью. Гигантские стройки начались по всей стране. Многие из них причинили серьёзный вред природе. Но это не заботило новых хозяев страны. Академик Трофим Лысенко высказывал на этот счёт знаменитую фразу, приписываемую Мичурину:

Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё – наша задача.

Социализм строили не только освобождённые от эксплуатации рабочие и крестьяне, но и миллионы заключённых, разбросанных по широким просторам страны. Одним из знаковых проектов, построенных главным образом зэками, был Беломорканал. Проведённая коллективизация не принесла ожидаемого прироста урожаев на 20%, но стала одной из причин голода начала тридцатых годов, от которого погибло до 8 миллионов человек.

Строительство Беломорканала

Несмотря на убеждённость в прогрессе ,достигаемом путём завоевания природы, экологические ограничения дали о себе знать с самого начала. Опасения о недостатке воды привели к мерам по сохранению лесов. Вырубка лесов в двадцатикилометровой полосе крупных европейских рек стала уголовным преступлением. Вера в науку и технику, помноженная на поддержку решений партии, означала, что против загрязнения окружающей среды, засоления и деградации почв и других негативных последствий индустриализации делалось далеко не всё необходимое.

Проблемы в экологии были, конечно, не ограничены территорией одной шестой части суши. Первая мировая война стала поворотной вехой в истории Великобритании. Если до войны 60% еды импортировалось, то после неё свободная торговля продовольствием сменилась девизом «British first!». Импортозамещение в чистом виде. Правда, в те времена слово British прилагалось ко всем британским владениям. Англичане стали снова говорить неграм в Африке, как пахать и что высаживать. Последствия были таковы, что сами же британские агрономы пришли к выводу, что в той же Западной Африке традиционные методы сельского хозяйства были намного эффективнее европейских.

Интенсивным земледелием занялись и фермеры развитых стран. Внедрение удобрений и новых агротехник помогло существенно повысить урожаи, что привело к ценовой коррекции. Соответственно упала и цена земли. А после коллапса на Уолл-Стрит в 1929 году цены вообще ушли в погреб. Фермерам нечем стало расплачиваться по кредитам. Они вышли на улицу и подвигли кандидата в президенты Рузвельта задуматься о роли государственного планирования.

Несчастья американских фермеров не кончались. Целое десятилетие Средний Запад терзали засухи и пылевые бури. Те события нашли отражение в стейнбековских Гроздьях гнева. К сороковым годам многие районы Великих Равнин потеряли более трёх четвертей верхнего покрова почвы. Если бы не было столь интенсивной эксплуатации тех земель, ущерб был бы не так велик.

Пылевая буря в Техасе, 1935 год.

Конец тридцатых стал временем, когда учёные стали задумываться о других способах, помимо традиционного истребления ресурсов, которыми человек портит окружающую среду. Инженер Гай Каллендер написал статью, в которой предположил, что 150 миллиардов тонн углекислого газа, которые попали в атмосферу после сжигания ископаемого топлива, разогревают планету, пусть и ненамного. Он был рад тому, что перспектива нового Ледникового периода отодвинулась таким образом в будущее.

Помимо озабоченности изменением климата, многие умы занимала идея консервации ландшафтов. Подобные мысли высказывались даже Гитлером в его «Майн кампфе». Впрочем, дальше деклараций дело у наци не продвинулось. Расширение лесов оказалось минимальным и даже контрпродуктивным. Зато планировалось онемечить ландшафты захваченных стран. Гиммлер собирался осуществить это руками польских рабочих, содержать которых следовало отдельно по соображениям расовой чистоты. Несмотря на все эти ахи и вздохи о немецкой природе, по факту сельхозпроизводство во время войны было весьма неэффективно. Немцы оказались недостаточно компетентны и не смогли выжать из угодий всё то, что они могли дать. Плохое планирование сказалось и на результате операции «Барбаросса». Генерал Мороз легко разбил плохо одетое тевтонское воинство, а недостаток снабжения заставил германские войска буквально встать, дойдя до Сталинграда.

Сороковые годы стали временем голода в Бенгалии, от которого погибли от двух до трёх миллионов человек. Джавахарлал Неру оказался прав, говоря о бессмысленности этих смертей: их вполне можно было избежать. Можно было снять ограничения на импорт продовольствия, например.

Вторая мировая поставила очередной рекорд по смертям, она же привела к разработке настолько разрушительного оружия, что из страха перед его применением планета прожила относительно мирно несколько десятилетий. В саму войну было взорвано две атомные бомбы в атмосфере, за пару десятков лет после неё – свыше четырехсот. В 1963 году Британия, США и СССР договорились о том, чтобы на воздухе больше не взрывать. Однако Франция и Китай продолжали этим заниматься вплоть до 1980 года, доведя счёт в конечном итоге до 504.

Французское испытание на атолле Муруроа 1971 года.

По-видимому, высокая интенсивность атмосферных испытаний повлияла на то, что климат Северного полушария, начиная с сороковых годов, стал немного прохладнее. Другим фактором могло быть смещение арктической ячейки Хэдли ближе к экватору.

Научный прогресс привёл к мысли о влиянии на погоду. Особенно этим заинтересовались военные. Исследования, проведённые во время Второй мировой войны, привели к разработке технологии по засеву облаков с помощью частиц иодида серебра и сухого льда. Ошеломляющие успехи побуждали думать о том, что контроль над погодой – дело близкого будущего. Советник Эйзенхауэра уже потирал руки, предвидя, как западные ветра понесут непогоду из Европы в Советский Союз:

Затопить врага дождём или ударить по его запасам продовольствия, не пуская дождь к его полям.

Будущий президент Линдон Джонсон не стал мелочиться и предлагал портить погоду прямо из космоса. Подобным мечтам не суждено было сбыться (пока). Эксперименты показали неспособность человека влиять на погоду в достаточных масштабах. Да, можно заставить пролиться дождик, но вызвать тайфун или засуху – не получится.

Советы ставили на долговременное улучшение климата путём создания огромных лесополос и стабилизации песков. Сухим ветрам из Средней Азии был бы поставлен заслон, в то время как юг России получил бы необходимую влагу. Это предусматривал Сталинский план преобразования природы. Были достигнуты неплохие успехи, но после смерти вождя план был, увы, свёрнут. Но один за другим громоздились новые проекты вроде перекрытия плотиной Берингова пролива или создания новых каналов, озёр и проходов через горы с помощью ядерных взрывов. Предлагалось также растопить полярные льды, преобразовать климат Северной Америки и оросить Сахару.

Отец американской термоядерной бомбы Эдвард Теллер не отставал в оптимизме и предлагал производить с помощью взрывов алмазы. Но публика мало того, что не разделяла этот оптимизм, она ещё и относилась к подобным начинаниям с враждебностью. Выдающиеся учёные, такие как Джон фон Нейман, предупреждали о том, что преднамеренная манипуляция климатом может иметь последствия, превосходящие по тяжести атомную войну. По мере роста числа атомных испытаний становилось ясно, что и мирный атом небезопасен. После загрязнения, вызванного испытанием Седан в Неваде, когда в результате эксперимента по преобразованию земного рельефа оказались заражены 13 миллионов американцев, стало ясно, что дальше так продолжаться не может. Карибский кризис добавил страху. Советский Союз поимел тоже проблем в связи с Кыштымской аварией в 1957 году, когда на предприятии атомной отрасли взорвались 70 тонн радиоактивных отходов и через Западную Сибирь протянулся Восточно-Уральский радиоактивный след (он, кстати, остаётся там и сегодня). В 1963 году был подписан Московский договор. Мир вздохнул с облегчением.

Кратер Седан

Холодная война наложила свой отпечаток на международные отношения. Стремление уменьшить влияние Советов в кризисных регионах планеты подвигло американцев на оказание продовольственной помощи беднейшим странам в рамках программы Food for Peace. Сельское хозяйство самих США добилось внушительного прогресса: урожай зерновых вырос с 1910 по 1975 годы вдвое, и это при уменьшении площади угодий почти на треть. Опыт Индии показал, что американское дешёвое зерно мешает развиться местному производителю и делает страну зависимой от продовольственного импорта.

Не отставала в своём рвении и Москва, которая помогала кредитами и проектами странам Третьего мира от Камбоджи до Эфиопии, от Судана до Непала. В Египте советские специалисты помогли возвести внушительную нильскую плотину, чем вызвали неудовольствие американского Госдепа. У себя дома Хрущёв мобилизовал страну на освоение целинных земель и широкомасштабное внедрение кукурузы. Увидев, как кукуруза спасла Украину в 1949 году, он решил приложить свой опыт ко всей стране. С 1953 по 1955 годы посевы кукурузы в Советском Союзе выросли в пять раз, чтобы ещё удвоиться за последующие семь лет.

Генсек хвастался будущими успехами и преимуществами над США. На самом же деле с точки зрения климата СССР был явно обделён. 80% земель находилось в «наименее продуктивной термальной зоне» - вчетверо больше, чем у США. В наиболее благоприятной зоне для земледелия находилось около трети угодий Штатов и лишь 4% у Советского Союза.

Помимо разницы в калорийности рациона также бросалось в глаза более высокое качество западного ширпотреба. Сравнительно невысокое качество жизни в доминируемой Советами Восточной Европе способствовало бунтам в ГДР, Польше и Венгрии в пятидесятых годах. Коммунистам пришлось реагировать и разворачивать экономику лицом к человеку. Сам Хрущёв возвестил на XXII съезде КПСС, что владение большим количеством вещей не противоречит принципам коммунистического строительства.

Экологические последствия освоения целинных земель Казахстана оказались неутешительны. После отведения воды из Сырдарьи и Амударьи в оросительные каналы Аральское море стало высыхать. Ветер разнёс 45 миллионов тонн солёной ядовитой пыли на сотни километров вокруг. Хрущёвский честолюбивый план по преобразованию природы потерпел фиаско, венцом которого стало начало закупок американского зерна в 1963 году.

Хоть у Советов не всё шло по плану, дела у них были не так плохи, как у Мао в Китае, который тоже вознамерился покорить природу. Была запущена программа колоссального строительства плотин, ГЭС и каналов. Страна решила сделать Большой скачок. В рамках этого скачка была кампания по борьбе с четырьмя вредителями – крысами, мухами, комарами и воробьями. Школьники разоряли гнёзда и били в гонги по вечерам, когда птицы возвращались на ночлег. Летом 1959 года удалось уничтожить почти два миллиарда воробьёв.

Четыре вредителя.

Урожай вырос, это правда. Но всего лишь на год. В последующие годы он резко упал по причине размножения гусениц и саранчи. Наступил ужасный голод, в котором погибло от 35 до 50 миллионов человек. При этом голоде пострадали не только люди, но и флора с фауной: голодающие ели всё, до чего могли только дотянуться: древесную кору, домашних животных, грызунов...

------------------------------------

Очень даже неплохо. Можно было критиковать автора за халтурное изложение, походящее на гигантский реферат, но двадцатый век с его крайностями отобразился на страницах книги вполне адекватно, на мой взгляд. Много нового интересного материала, но мало традиционного для западных авторов антикоммунизма. Респект.

Манчестерская бойня

Требования реформ были вызваны многими факторами. После Наполеоновских войн в Британии отменили налог на доход, а ввозимое зерно обложили пошлинами. Отечественный производитель в лице крупных землевладельцев получил поддержку, а вот простой люд – дорогой хлеб. А тут ещё извержение Тамборы 1815 года с годом без лета как следствием. Непрестанные дожди, наводнения, неурожаи. Кто знает, быть может, то мрачное лето и подвигнуло группу известных английских писателей с Байроном во главе собраться в Женеве, чтобы нафантазировать там про Франкенштейна, вампиров и прочую нечисть и положить начало целому жанру. Неурожаи случились и на Индостане, где они усугубились эпидемией холеры. Возбудитель размножился вместе со своим основным носителем – водным зоопланктоном, которому помог в этом климат. Виной тому было то самое извержение Тамборы, изменившее ход муссонов. Изменилась температура и солёность воды, а необычные по силе и времени наводнения привнесли дополнительные питательные вещества.

Кальдера Тамборы.

Не от хорошей жизни начались очередные волны миграции в Новый Свет, главным образом, в США. Те, кто впервые ступил на континент, поражались отсутствию нищих, низким налогам и даже обращению президента, начинавшемуся с простого, но значимого слова «соотечественники». К последним, правда, вряд ли относились индейцы, негры, цыгане и прочая подобная публика. США, Канада, Австралия, Новая Зеландия – способ действия был всюду одинаков: согнать аборигенов с лучших земель в никуда, чтобы на новом месте заняться укрощением природы. Наполнялись людьми не только прерии Среднего Запада, но и российские степи. За XVIII век население их увеличилось в восемь раз. К середине XIX века ещё утроилось, а к 1914 году снова утроилось. Из 380 тысяч стало 25 миллионов. В то же время Китай не мог похвастаться подобным. Подданные императора не спешили переселяться в монгольские степи.

Чемпионом развития стала, конечно, Британия. На начальном этапе ей повезло с залежами угля. Связка из капитала, новых идей и технологий катапультировала развитие городов и страны в целом. Как уже говорилось выше, колониальные товары обеспечили своими калориями рост потребления. К последним с чистой совестью стало можно относить лес, которого на просторах Европы стало всё больше не хватать. Озабоченность дефорестацией стали высказывать ведущие учёные. Уже в 1802 году в России выходит Устав о лесах. И всё же процесс шёл дальше, подогреваемый растущим спросом. В течение семидесяти лет, начиная с 1850 года, 152 миллиона гектаров тропических лесов были превращены в луга. Оправдывалось это словами о том, что местное население колоний не умеет как следует обращаться с землёй. И потому развитие новых масштабов эксплуатации природы должно послужить для их же блага. В некоторых случаях вся неокультуренная земля автоматически делалась собственностью государства. Британцы видели себя защитниками природы, с которой аборигены за тысячи лет обитания так и не научились как следует обходиться. Защита подразумевала в том числе и очистку заповедных мест вроде Йеллоустоуна от местного населения.

Защищать нужно было не только леса, но и их обитателей. Погоня за мехами поставила на грань исчезновения многие пушные животные Северной Америки. Южная Африка снова и снова прореживалась на предмет слонов: надо же было из чего-то делать клавиши для фортепьяно и бильярдные шары. И на то, и на другое имелся устойчивый спрос в метрополиях. Другим животным вряд ли помогла романтизация африканских сафари.

Открывшиеся просторы были быстро заполнены потоком новых людей. Чемпионом размножения были англичане. Количество англоговорящих за 140 лет, начиная с 1790 года, выросло в 16 раз и достигло двухсот миллионов человек. Инфраструктура перекачки ресурсов и товаров в одну сторону, а людей – в другую, работала безотказно. Население колоний чувствовало свою второсортность под британским правлением. Это чувство было одной из причин войны за независимость США. Новая страна, однако, оказалась не менее агрессивной и милитаристской, чем её бывшая метрополия. За покупкой Луизианы в 1803 году последовали оккупация Флориды в 1810 и захват почти половины Мексики в в сороковых годах.

Развитие транспорта открыло для современной жизни провинциальные города, которые расцвели, включившись в сети товарного и культурного обмена. Подскочила грамотность. Изобретение консервации мяса улучшило рацион рабочего класса Европы и (местами) Азии. Чемпионом глобализации была опять-таки Британия, потреблявшая 60% мяса и 40% пшеницы, что торговались на глобальных рынках. Непрестанно росла производительность агрохозяйств. Плодами этого роста воспользовались в первую очередь инвесторы и те, кто мог развернуть массовое производство: фермеры США, скотоводы Австралии и Южной Америки и акционеры железнодорожных компаний. Индийскому же крестьянину было нечего ловить. Между 1875 годом и Первой мировой в колонии, снабжавшей зерном процветающую метрополию, умерло от голода 16 миллионов человек.

Гражданская война в США привела к острому недостатку хлопка. Европу же трясло, начиная с 1848 года. Рост радикальных настроений был тесно связан с социально-экономическими проблемами. Являясь свидетелями тех событий, Маркс и Энгельс описывали происходящее как классовую борьбу. На самом же деле незадолго до тех событий в Ирландии, Фландрии и Силезии случились голодные бунты. В результате правительства сократили свои промышленные заказы, что вызвало уже настоящую революцию.

В таких условиях в несколько раз выросла цена на индийский хлопок. К этому же времени относится и взлёт культивации хлопка в российской Средней Азии, а также в Египте. Когда США вернулись на мировой рынок, это резко уронило цены, и в первых рядах проигравших были египтяне с индусами. Снова голод, снова смерти.

Промышленная революция собирала свою дань. Вырубались леса, чтобы дать место монокультуре, истреблялась дичь, чтобы удовлетворить амбиции элит, доставались из недр полезные ископаемые. История повторялась снова и снова: хлопок, каучук, олово, китовый жир, гуано, селитра... Гудьир придумал вулканизацию резины, Данлоп сделал из получившегося продукта шины. Нобель изобрёл динамит. Новые виды сырья были столь популярны, что в погоне за ними США, например, приняли Закон о гуано, который давал право любом американцу завладевать любыми «бесхозными» залежами на тихоокеанских островах. Шёл прогресс в медицине. Открытие хинина позволило европейцу проникнуть в смертоносные джунгли. С помощью цитрусовых была побеждена цинга. Лимонное дерево трансформировало сицилийские ландшафты и способствовало становлению тамошней мафии.

Степень зависимости человека от монокультур, а также уязвимость его перед лицом глобализации наглядно открылись после того, как в сороковых годах в Европу из Америки прибыла фитофтора, уничтожившая урожай картофеля в Ирландии, где от голода и болезней умерло до миллиона человек. В целом страна потеряла почти 40% своего населения. Огромные толпы ирландцев садились на суда, идущие в США. Сегодня почти 40 миллионов американцев считают своими предками тех переселенцев.

Это был лишь один штрих в глобальном процессе миграций, охватившем тогда планету. В поисках заработка родину покинуло 30 миллионов индусов и 50 миллионов китайцев. Кули находили трудоустройство на колониальных плантациях, в шахтах, портах и на стройках. Условия мало отличались от рабских, а труд был адский. В этом смысле отмена рабства в Европе и Северной Америке мало помогла. Каждый десяток килограммов экспортируемого каучука стоил человеческой жизни. Но за этот труд платили, так что сегодня миллионы жителей Африки, Северной и Южной Америк являются потомками тех гастарбайтеров.

Строительство первой трансконтинентальной дороги китайскими рабочими в США

В самой Индии колонизаторы стали заниматься крупномасштабной ирригацией, признав существующую систему неэффективной. За три десятка лет было построено свыше 65 тысяч километров каналов. Субконтинент связала воедино крупнейшая в Азии железнодорожная сеть. Конечно, британцы не столько заботились о местном населении, сколько укрепляли имперское правление. По тем железным дорогам катались колониальные корпуса. Но глупо отрицать благотворный эффект строительства: население одной только дельты Иравади, получив новую житницу, выросло с полутора до четырёх миллионов человек, а Пенджаб стал «двигателем аграрного роста Индии». Однако новые практики приносили новые проблемы. В каналах размножался малярийный комар, а качество почв быстро ухудшалось. К сороковым годам двадцатого века урожайность во многих местах того же Пенджаба упала на 75%.

Как уже говорилось выше, филантропией в колониях и не пахло. Колонизаторы устраивали всё под себя. Американский президент Теодор Рузвельт называл Восточную Африку «страной белого человека, которая должна заполниться белыми поселенцами», а народам Бенина было сказано, что «белый человек – единственный господин в этой стране». Нью-Йорк Геральд назвала успех в Первой опиумной войне «не победой британского империализма, а триумфом англо-саксов». Эдвард Эверетт не стеснялся в выражениях:

Англо-саксонская раса, из которой мы, американцы, выводим своё происхождение, является никем доселе непревзойдённой.

Вся эта оргия не могла не вызвать обратной реакции. Махатма Ганди призывал Индию в 1909 году забыть всё то, что было выучено за прошлые полвека. Современность, по его словам, приносит лишь несчастья и угнетение.

Железные дороги, телеграф, больницы, адвокаты, доктора и прочие должны уйти. Техника – главный символ современной цивилизации. Она представляет собой большой грех.

Ганди начитался в своё время Толстого, который тоже призывал быть ближе к природе, бросил пить и есть мясо и перестал иметь дело с деньгами. Он отчитывался Льву Николаевичу о своих успехах и благодарил за наставничество. Свою обитель он назвал «фермой Толстого».

Такие настроения не являлись чем-то из ряда вон выходящим в эпоху, когда извлечение ресурсов в колониях происходило в беспрецедентных масштабах. Особенно ясно это было продемонстрировано туземцам Северной Америки, которых вытеснили со своих земель когда силой, когда обманом. Перемены затронули сами общества. Кто-то хватал фортуну за хвост, а кто-то уже не сводил концы с концами, о чём наглядно повествовал Антон Павлович Чехов в своём «Вишнёвом саде».

Развитие транспорта и рост городов дали дорогу инфекциям, поражавшим людей и скот. По словам одного из историков, появился «общий рынок бацилл». Каждые три года в Мекку приходила холера. Не щадила она и сторонников других религий. Особенно вспышкам болезни были подвержены места паломничеств индуистов. Радовало, однако, то, что Роберт Кох обнаружил холерный вибрион, в то время как идея гражданской ответственности завоёвывала умы. В 1889 году мир охватила пандемия русского гриппа, лихо скакавшего между странами по новым быстрым путям сообщения. Есть исследования, доказывающие, что это был таки не грипп, а коронавирус. Год 1918 стал годом испанки, унёсшей многие миллионы жизней и поставившей рекорд абсолютной смертности. Предполагают, что холодная дождливая осень послужила тогда идеальной средой для распространения вируса. Недоедание в условиях военных лишений подготовило внушительную смертельную жатву.

Первая мировая война заставила напрячься не только европейцев, но и создала давление на колонии. Это послужило катализатором для революционных движений на местах. Сам же белый человек не собирался уступать захваченное. Вудро Вильсон обосновывал первоначальное невмешательство США в войну желанием сохранить доминирование белой цивилизации в мире. Остаться в стороне у Штатов не получилось. Как не получилось и у белой цивилизации сохранить колонии.

Питер Брейгель Старший. Охотники на снегу.

Надо, однако, отметить, что этот климатический феномен вызывает споры среди исследователей. Оспаривают синхронность изменений на севере и юге, не говоря уже о самом факте похолодания, которое для той же Европы не столь ярко выражено. Брейгель Старший написал в том же году и вот это:

Питер Брейгель Старший. Жатва.

Болезни и интенсивная конкуренция за ресурсы стали чертой этого периода. Между 1500 и 1700 годами европейцы провели 95% своего времени в состоянии войны. Этому «помог» прогресс в вооружениях и военном деле. Отразилось это и на ландшафте. Распространение артиллерии побудило, например, перестать заниматься городским стенами и начать строить массивные земляные валы, способные выдержать огонь. Изменилась и политика. Массовая волна централизации прокатилась по континенту. Большая армия требует больших расходов. Как следствие, за период с 1500 по 1780 годы объём налоговых поступлений ведущих европейских держав вырос в 20 раз. Множились ряды бюрократии в госппарате. Росли города. Париж получил многозначительное прозвище «vagina populorum». Крупномасштабная урбанизация стала предпосылкой для ускорения производства и спроса, катализатором вовлечения в дела остального мира и (в своё время) двигателем промышленной революции.

Климатические шоки принесли холод и голод в дома Европы. Драматические последствия не заставили себя долго ждать. Стало неспокойно на территории исторических Нидерландов. Недовольство испанским владычеством было усилено религиозной враждой между католиками и протестантами. Троекратное удорожание пшеницы послужило искрой в пороховом погребе. Насилие захлестнуло страну. Началось восстание, которое испанцы стали давить железной рукой. Жестокая осада Антверпена консолидировала умы в северных провинциях, которые подписали Утрехтскую унию. Она положила начало современным Нидерландам.

Конец XVI века ознаменовался серией крупных извержений в низких широтах: Меланезия, Ява, Колумбия, Перу… Последнее стало крупнейшим из наблюдаемых в Южной Америке.

Уайнапутина извергся в 1600 году и стал причиной гибели 1500 человек.

Как результат – самое суровое краткосрочное похолодание последних шестиста лет. В Скандинавии в 1587 году не случилось лета. В местной мифологии подобное событие называется Фимбулвинтер. После него-то и умирают боги. В Италии случился ужасный голод. После него фермеры решили пожертвовать разнообразием культур в пользу калорий: получила повсеместное распространение кукуруза. Продовольственная безопасность потребовала усиления торговли. Континент срастался в единое целое. После стабилизации отношений с Испанией голландский торговый капитализм с его стопроцентными прибылями катапультировал страну в будущее.

Стала наступать на юг Сахара. Она оттеснила растительность на 300 километров. Тимбукту пал в 1591 году под ударами марокканцев. Пал – и больше не смог подняться. В Китае наводнения и холода привели к сильнейшему в столетие голоду. Иезуитский миссионер отмечал повсеместное замерзание рек на севере страны. Юго-Восточная Азия недосчиталась осадков. На Филиппинах население упало на 25%. Засуха случилась и в Османской империи, где с её последствиями поначалу успешно боролись. Но она всё не кончалась. Цены всё росли, государство подняло налоги. Люди сбегали из деревень в города. Появились разбойники. Началось сильнейшее восстание племён Джалали. Хоть его подавили, империя уже не была такой, как раньше. Власть султана оказалась ограничена, силу набрали янычары.

В России тоже был несладко. Череда неурожаев предварила Смутное время. Летом отчаявшиеся люди ели траву, зимой – сено. Во ртах погибших от голода можно было увидеть солому и навоз. По некоторым оценкам, убыль населения составила до одной трети. Конечно, где тонко – там рвётся. Если погибло много людей – значит они уже до того жили на грани голода, где-нибудь в трущобах расширившегося города. Например, в России сошлись в одном времени инфляция, рост налогов, потери в войне и нерешительная политика царей. Всё это было усугублено выросшим вдвое за прошлое столетие населением.

Джон Кеннеди как-то сказал замечательную фразу:

Слово «кризис», написанное по-китайски, состоит из двух иероглифов: один означает «опасность», другой — «благоприятная возможность».

Так и в тогдашних грустных реалиях нашлись те, кто воспользовались своим шансом. В Англии приняли закон о помощи бедным, а в Латинской Америке индейцы толпами переходили в христианство.

Семнадцатый век принёс опустошения Тридцатилетней войны в Европу. Сороковые годы стали годами постоянных общественных волнений. На войну наложилась чума. Особенно тяжёлым был её удар на юге континента, который уже ощущал растущую конкуренцию с севера. Именно эти годы стали ключевыми, когда технологическое лидерство оказалось потеряно. Повлияло и сокращение испанской трансатлантической торговли. Новый Свет вставал на ноги и больше не требовал усиленного снабжения.

Климатические невзгоды не оставляли население планеты в покое. В тридцатых-сороковых годах участилась осцилляция Эль-Ниньо. Муссоны ослабли. Снова суровые зимы, снова неурожаи, снова засухи. Падение династии Мин многие связывают с непогодой и голодом. По факту, однако, у него более глубокие корни: сильно выросшее население, военные расходы, расточительство императорского двора и коррупция. Это усугубилось неудачными решениями и банальным невезением: разрывом торговых отношений с Японией и коллапсом серебряных рудников Потоси, которые до того исправно снабжали Поднебесную металлом.

Были страны, которые успешно справились с климатическими вызовами. К ним относятся Япония Токугава и Нидерланды. Рецептом их успеха автор считает компетентное управление. Внешние вызовы породили ответные меры. Повышение эффективности, вложения в агрономию и освоение новых заморских земель принесло решение застарелой проблемы обеспечения роста городов. Им уже не надо было уповать исключительно на своего крестьянина из глубинки.

Европейская экспансия протекала по-разному. Португальцы строили крепости и присылали войска. Испанцы строили госпитали и университеты. Но отношения с другими народами были далеки от взаимоуважения. Европейцы считали себя уникально привилегированными. Один немец написал, что Европа, хоть и мала, но лучше всех. Ему вторил английский историк про то, что лучше знать английский, чем санскрит или арабский. К природе они относились с подобным же высокомерием. В погоне за прибылью не щадили ни людей, ни ландшафты. Быстро выяснилось, что истощённая почва Карибов не родит так же, как раньше. Не стало лесов, так что дрова для сахарных печей приходилось завозить аж из Англии.

Что же касается континентальных Америк, там экологическая деградация оказалась на удивление весьма ограничена. Более того, результатом колонизации было даже распространение лесов и дичи во многих регионах. Здесь «помогла» депопуляция вследствие болезней и войн.

Освоение новых земель полным ходом шло на территории Азии. Мусульмане, пришедшие вместе с Моголами, расчищали джунгли на Индостане. Правители империи Цин быстро навели порядок в хаосе после падения их предшественников из Мин. Сработали административные реформы, хозяйство стало развиваться, и размеры культивированных земель выросли вдвое. Всё имело, однако, свою цену: уход за системой каналов вырос впятеро, проглатывая до 20% имперского бюджета в XIX веке.

Рост населения заставил задумываться о давлении на экологию европейцев. Одним способом решения проблемы было основание колоний для извлечения ресурсов. Другим – интенсивное земледелие. Уже в середине XVIII века Китай импортировал до 3 миллионов тонн удобрений ежегодно. Касательно самих продуктов, можно упомянуть великий обмен сельскохозяйственных культур между континентами. Новый Свет дал какао, кукурузу, табак, ананасы, бобы и перец чили, получив взамен цитрусовые, рис, бананы и массу других культур. Маниока и кукуруза произвели сельскохозяйственную революцию в Африке, накормив миллионы ртов. Армия рабов Нового Света получила устойчивое пополнение.

Но главным «революционером» был, конечно, картофель. Это скромное растение, выдающее втрое больше энергии с гектара, чем другие культуры, не только избавило миллионы от холода и болезней. Оно улучшило здоровье, подстегнуло рост городов и снизило конфликты. Картофель растёт там, где «не тянут» пшеница или рис, он легко хранится и с готовностью поедается скотом. В Европе к нему поначалу отнеслись с недоверием из-за невзрачного внешнего вида клубней, напоминавших кожу прокажённого. Прошло несколько десятков лет, прежде чем его распробовали как следует. И вот уже Пётр Великий отправляет в конце семнадцатого века мешок картошки в Россию с указанием распределить среди крестьян разных местностей. Кстати, в России тоже хватало скептиков, указывающих на то, что «земляные яблоки» - это тот самый запретный плод, который вкусили Адам и Ева. Отмечено, что введение картофеля драматически снизило число конфликтов не только в Европе, но и в других регионах, где он появился. Исследователи подсчитали, что на счету картофеля – рост населения на четверть в тот период.

Несомненно, решение продовольственной проблемы было одним из факторов, приведшим к Европейскому чуду. Но были и другие: распространение протестантства с его культом учёбы, рост всяческих институций, книгопечатание, снижение деловых рисков, конкуренция (особенно в военной области). Благотворное сочетание рабсилы, науки, денег и возможностей оказалось оптимальным в Британии с её высокими зарплатами и производительностью труда. Большую роль играла не просто грамотность, а механическая компетентность – наличие грамотных технических специалистов, способных непрерывно совершенствовать устройство и работу механизмов. В результате в конце XVIII века в Британии гектар пшеницы сжинали за неделю, а во Франции – за 16 дней. Китай же, вобрав в себя угрозы в виде соседей, потерял стимул к совершенствованию военных и других технологий, застрял в прошлом.

Непогода продолжала вмешиваться в дела людей. Очередной сезон жестоких штормов причинил огромные разрушения на Карибах в 1772 году. За этим последовал неурожай. Эти обстоятельства пролились золотым дождём на торговцев Филадельфии, которые и до того задавались вопросом, какую связь имеют европейские тёрки англичан с североамериканскими колониями. Этот вопрос усложнялся налоговыми требованиями короны. Одним словом, колонисты хотели более тесной интеграции с испанцами и французами. Не удивляет в этой связи поддержка последних в войне за Независимость. В конце концов их владения в Карибском море получили надёжное снабжение на случай очередных природных бедствий.

Не так повезло Индии. Климатические условия были явно не оптимальны, урожаи падали вместе с авторитетом центральной власти. Падала и конкурентоспособность местной продукции на мировом рынке. Если в 1750 году регион производил четверть промышленной продукции мира, то к началу двадцатого века - всего 2%. Конечно, колониализм с его практиками сыграл при этом свою зловещую роль. Случился голод в Бенгалии – нашлось достаточно желающих нагреть руки на спекуляции продовольствием. Ост-Индская Компания выплатила исторические 12,5% дивидендов. Последствием голода были падение цен на землю и банкротства, что вынудило Компанию в свою очередь просить помощи Парламента. Так решения, принимаемые людьми, усугубляли и без того безрадостную ситуацию.

В 1783 году заговорил вулкан Лаки в Исландии. Туман из пепла накрыл Европу. Последующие годы стали самыми холодными за столетие. Недостаток воды в Ниле усугубил проблемы в Египте, где стало неспокойно. Константинополь решил навести порядок в беспокойной провинции и отправил туда экспедиционный корпус. Всё шло неплохо, пока его не пришлось отозвать ввиду нападения Екатерины Великой с севера. Русские отжали Крым. Корпус из Египта пришлось отозвать. Крым вернуть не удалось, а Египет застрял в истории на полторы сотни лет.

Один из конусов вулкана Лаки

Самыми драматическими были события во Франции, где холодная погода 1787-8 годов вздула цены на еду в полтора раза. Людовик XVI пытался улучшить ситуацию. Он успокаивал народ, обещая рассмотреть все жалобы (которых насчиталось свыше 25 тысяч). Пытались нарастить закупки муки в Штатах, но и там запасы были ограничены. Что было потом – известно всем. Французская революция разожгла огонь в Европе, да и во всём мире. Одним из её отголосков стала независимость Гаити. Неудача попыток восстановления контроля над островом побудила французов избавиться и от Луизианы. Нужны были деньги для войн в Европе. Так внимание США оказалось обращено на юг и на запад. Дорога к завоеванию континента была открыта. По иронии судьбы, беспорядки в Европе послужили благотворно для экономики Британии, которая обогатилась многими тысячами бежавших с континента специалистами. Они сделали свой вклад в развитие промышленной революции.

Индия - место, в котором мало очарования. В её народе нет красоты, нет изящества в общении, нет поэтического таланта или понимания, нет этикета, благородства или мужественности. В искусстве нет гармонии или симметрии. Здесь нет хороших лошадей, мяса, винограда, дынь или других фруктов. На рынках нет льда, холодной воды, хорошей еды или хлеба. Здесь нет ни бань, ни медресе. Здесь нет свечей, факелов или подсвечников.

Климат конца четырнадцатого – начала пятнадцатого столетий был «подозрительно» тих. Ход истории в Европе, Азии и Африке, зализывавших раны после пандемии, был тоже относительно спокоен. В тихоокеанском регионе, однако, прошли серьёзные перемены. На Тонга состоялась централизация власти, что принесло серьёзные культурные изменения в регионе. Гавайский архипелаг оказался изолированным от остального мира и оставался таким до конца восемнадцатого века, когда к ним заявился Джеймс Кук.

Но, пожалуй, случай с Гавайями был исключением из общих трендов на интеграцию и консолидацию. Начало пятнадцатого века было временем строительства государства ацтеков в Центральной Америке. Они строили свой мир на контроле водных ресурсов, что выражалось в плотной сети каналов и расположении их столицы Теночтитлана на острове посреди озера. Вода была ядром идентичности народов этой растущей империи. Слишком часто в процессе развития случались катастрофические засухи и прочие события. Интенсивный подъём сельского хозяйства был очевидным и логическим ответом на прошлые бедствия.

В Южной Америке природные катастрофы вызывали стремление задобрить злых богов человеческими жертвоприношениями. Это было принято, например, в государстве Чиму в тринадцатом-пятнадцатом веках. В 1450 году после продолжительных дождей и наводнений индейцы пожертвовали 140 детьми и 200 ламами. Наибольшего успеха в имперском строительстве достигли инки. Они смогли его добиться путём создания выгодных альянсов (подкрепляемых обильными возлияниями чичи), угрозами и избирательным применением силы, превзойдя самих чиму к 1470 году. Им помогла и тёплая погода, позволившая вести аграрное хозяйство в условиях гор. Инки построили региональные сети обмена, через которые транслировались их идеи, культура и политическое господство. Самым значительной и долговечной чертой их правления стала внушительная программа дорожного строительства на основе трудовой повинности. 30 тысяч километров в условиях, когда не знали колеса – это не шутка. Эти дороги хорошо послужили местному населению и после прихода испанцев. Даже сегодня города в непосредственной близости к королевской дороге отличаются более высоким уровнем развития. Чем не Великий Шёлковый путь?

Путь к Мачу-Пичу

Автор называет XIV-XV века временем перехода. Некоторые культуры стёрлись с лица Земли из-за внутренних противоречий, та же Кахокия или цивилизация юга Бразилии. Кого-то завоевали пришельцы. В этой связи первым вспоминается достойный наследник тюрко-монголов Тимур, объединивший под своим началом широкие просторы Азии.

В результате процессов экспансии перспективы драматически расширились. Если взглянуть на портрет работы ван Эйка, можно увидеть масштаб торговых сетей и стремление к обладанию ценными предметами, которое в свою очередь является предпосылкой для роста.

Портрет четы Арнольфини

Расширение сетей служило не столько межрегиональной торговле, сколько для снабжения центра иссякающими ресурсами и поиска сбыта для собственной продукции. Всё чаще экспедиции снаряжались не монархами, но купцами, посредниками и судовладельцами. Это были семена того, что некоторые историки называют «капиталистической мировой экономикой». За триста лет, начиная с 1500 года, глобальная торговля выросла в 33 раза! Вот что творит импульс приобретения, демонстрации и подчёркивания статуса. Спрос рождает предложение, но он же создаёт давление на экосистемы. Шестнадцатый век стал временем истощения лесов Германии, так что их пришлось защищать от вырубки. Древесины не хватало ни в Италии, ни в Англии. А что за флот без леса?

В первых рядах расширителей горизонта шагали португальцы, пускавшиеся в свои путешествия вдоль африканского берега. Их Генрих Мореплаватель был координатором интересов финансистов, купцов, капитанов и картографов, которые были движущей силой создания сахарных плантаций Мадейры и использования рабского труда сначала мусульман, а потом и негров. В 1475 году был пересечён экватор, к концу столетия удалось обогнуть Африку с юга. Экспедиции приносили короне, снимавшей с прибыльного груза живого товара, продовольствия и золота налог в 20%. Главным же стремлением было завладеть торговлей пряностями, украшениями и лекарственным сырьём, проходившей на тот момент через Красное море.

Нельзя не упомянуть в этой связи и Колумба, мечтавшего на полученные от торговли средства отвоевать Святую Землю у мусульман. Убедившись в плодородности новых земель, он с гордостью докладывал об этом своим покровителям Изабелле и Фердинанду. Достигнув берегов Канады, находящийся на службе у английской короны венецианец Джованни Кабото тоже нашёл многочисленные природные богатства, в том числе неисчислимые косяки трески.

Если первая волна, которых мы называем конкистадорами, заботилась прежде всего о грабеже как способе быстро отбить расходы, то впоследствии Америка стала источником обогащения за счёт трансформации и эксплуатации её ландшафтов. В Африке было труднее: европейцам было трудно зайти вглубь континента, где свирепствовали малярия и жёлтая лихорадка, к которым у местных был какой-никакой, но иммунитет. В Новом Свете они были, напротив, в плюсах: там местное население страдало и от болезней, принесённых из Европы, и от новых животных. Автор отмечает, что главное – что политические системы западной Африки были развиты достаточно высоко, чтобы успешно сопротивляться попыткам колонизации. Пришлось довольствоваться живым товаром. Таким образом, работорговля была признаком не слабости, но силы Африки. Главным движущим мотивом колонизации Америк была, конечно, жажда наживы.

Сообщение двух миров вызвало полномасштабную экологическую революцию. Появились глобальные империи с центрами в Европе. Спрос на сырьё и драгоценные металлы трансформировал ландшафты, превращая леса и равнины в поля и плантации. Сахар, хлопок, кофе, какао, каучук и другие колониальные товары следовали столбовой дорогой экспансии. Сначала отнималась земля. Затем на плантации завозилась рабсила. Транспортировку живого и прочего товара обеспечивала транспортная инфраструктура. Растущие аппетиты и покупательная способность рынков приводили в движение всю эту систему. И хотя колонизация включала в себя продвижение идей о религии, расе, интерпретации прошлого и даже научные изыскания, мотором экспансии всегда была… да, нажива. Мы уже знаем. По иронии судьбы, порабощение, грабёж и убийства «там» сопровождались улучшением правовой ситуации «здесь». Работорговец был против того, чтобы монарший произвол отжирал прибыль. Особенно преуспели в этом процессе страны севера Европы. Это привело к тому, что экономисты называют «малым отклонением», в результате чего эти страны продвинулись дальше в политическом плане.

Колонизаторы сразу начали с порабощения туземных жителей. До миллиона индейцев было обращено в рабство и привлечено к принудительному труду на плантациях, несмотря на то, что королева Изабелла, ужаснувшись этого, приказала всех немедленно освободить и обращаться с ними впредь достойно. Не сильно помогли ни напоминание Де лас Касаса о том, что Господь создал всех людей равными по природе, ни папские буллы, ни королевские законы. Теория – одно, практика – другое.

Конкистадоры навезли с собой массу скота для собственного пропитания, прежде всего свиней. Это имело драматические последствия для местных видов. Некоторые историки называют эту биологическую революцию «экологическим империализмом». Ещё одним ударом для жителей Америк были патогены: оспа, корь, сальмонелла. Они начали буквально выкашивать туземных жителей миллионами. Испанские территории Центральной Америки потеряли 80% населения только в одной лишь эпидемии 1540-х годов. Сменилось поколение – и следующая волна выкосила 45% из того, что осталось. К болезням добавились принудительный труд, рабство, переселения и недостаток питания. А тут ещё похолодание климата вследствие череды извержений 1586, 1592, 1595 и 1600 годов. Бедствия следовали одно за другим, так что даже сами испанцы стали задаваться вопросом, стоит ли, например, оставаться во Флориде. Стоит ли удивляться, что спустя сотню лет после прихода европейцев в регионе осталось лишь порядка 5% прежнего населения.

Потеря населения имела большие последствия для Америк, Европы и Африки. Она стала ключевым фактором ранней трансатлантической торговли, начиная с сахара и табака (которому придавали поначалу поистине магические свойства). Чтобы произвести колониальные товары, требовалась рабочая сила. Её брали главным образом в Африке. Излишне говорить, при каких обстоятельствах это происходило. Также завлекали в Новый Свет для работы по контракту европейцев. В Старом Свете нашлось достаточно рабочих рук, которые стали лишними в результате роста производительности труда на селе. Но всё же гораздо более желанными для плантаторов были африканские работники. Они часто были опытнее, сильнее и выносливее остальных. Они стоили вдвое дороже, чем связанные договором европейцы. Испанцы говорили , что один негр работает за четверых индейцев. Ведь при всей его физической силе он и работает не с восьми до шести, а с четырёх до одиннадцати.

В конце семнадцатого века на Карибы влезли англичане, и это подстегнуло трансатлантическую работорговлю. Частью объяснения были эпидемии жёлтой лихорадки, а также малярии, которые тоже завезли из Африки и для которых в Америке нашлась прекрасная среда обитания. За сотню лет Королевская Африканская компания (RAC) подняла число ежегодно ввозимых рабов с 2700 до 80000. В 1680 году рабы составляли половину европейской торговли с Африкой, столетием позже – 90%. Расходы на живой товар отбивались за полтора года. Суда становились всё больше, лучше, быстрее.

Устройство невольничьего судна

Лидерами на рынке были англичане, которые перевезли 2,5 миллиона рабов в восемнадцатом веке. 40% - солидная доля. Сформировался так называемый торговый треугольник: ткани и прочие промтовары отправлялись из Европы в Африку, где их обменивали на живой товар, который везли потом на запад через Атлантику. Из Америки в Европу суда шли гружёными сахаром, табаком и хлопком. Благодаря этой системе на ноги встал рынок страхования, который в свою очередь опирался на точную оценку риска. Несомненным показателем эффективности системы служила цена рабсилы, которая неуклонно падала, разжигая соответствующий спрос.

Треугольная торговля

Совесть колонизаторов не мучила. Они заблаговременно успокоили её рассуждениями о том, что места с суровым климатом порождают народы, достойные повелевать лентяями из тёплых стран. Африка представлялась местом опасным, варварским и жестоким. Некоторые даже погружались в фантазии, представляя себе благостные картины безмятежного труда невольников на тёплом юге. Сами же порабощённые африканцы не питали иллюзий на этот счёт:

В англичанине сидит дьявол. Он заставляет работать негра, он заставляет работать лошадь, осла, дерево, воду и ветер.

Для европейских контрактников их предприятие тоже не сулило особых перспектив. В начале восемнадцатого века RAC теряла каждого второго своего командированного в течение первого года. Лишь каждый десятый возвращался домой. Главной причиной столь высокой смертности были болезни. Белым не хватало врождённого иммунитета африканцев, многие из которых имеют, например, серповидноклеточную анемию, при которой появляется устойчивость к малярии. По этой причине плантаторы имели явное предпочтение к приобретению рабов именно из малярийных местностей Африки. Линия Мэйсона-Диксона не только отделяла американский Север от Юга, она же служила границей распространения плазмодия.

Линия Мэйсона-Диксона

Работорговля была столь выгодным занятием, что она была одним из ключевых пунктов борьбы за господство в Европе. Достаточно вспомнить Семилетнюю войну в ходе которой англичане собирались разменять захваченную у французов Гваделупу на Канаду. В конце концов французы отвоевали назад первую, но потеряли вторую.

Экономические последствия системы впечатляют. Потребление сахара на душу населения в Англии за какую-то сотню лет выросло в 20 раз. Выросло калорийное довольствие английского рабочего. Сладкие чай, кофе и какао пришлись всем по душе, что вызвало взрывной рост спроса и на эти товары. Появились чайные плантации в Индии и кофейные – в Индонезии, на Карибах и в Южной Америке. Чтобы платить за чай, англичане стали производить опиум в Бенгалии и сбывать его в Китае. Также пережило взлёт производства хлопка, импорт которого в Британию в последнее десятилетие восемнадцатого века вырос в 93 раза. Прошло ещё два десятилетия – и он вырос ещё в семь раз. Спрос на каучук привёл к «захвату» гевеей бассейна Амазонки и последующему распространению этой культуры в Юго-Восточную Азию.

Весь этот прогресс дорого обошёлся природе: эрозия почв на Карибах была не редкостью, как и дефорестация. Не стало лесов – усилились и ураганы. Климатическая уязвимость и по сей день остаётся чертой этого региона. Мода на бобровый мех поставила популяции бобров в Европе на грань исчезновения, в результате на поток был поставлен импорт из Северной Америки. В 1700-70 годах один только реэкспорт из Англии превысил 20 миллионов шкурок. Тяжко пришлось и африканским слонам, и атлантическим китам.

Подобное развитие послужило осуществлению Европейского чуда, при котором Запад догнал, обошёл и стал доминировать над остальным миром. За фасадом Просвещения и прогресса скрывались холодные реалии эксплуатации ресурсов, создания цепей снабжения и закрывания глаза на всяческие злоупотребления. Лишних вопросов старались не задавать. Не то, что сегодня. Выяснено, что до двадцатых годов прошлого века свыше 1700 членов американского Конгресса были рабовладельцами. Степень важности работорговли для благосостояния, однако, осознавалась всегда. Автор «Робинзона Крузо» рассуждал логически:

Не будет африканской торговли – не будет негров. Не будет сахара, имбиря, индиго и т.д. Не будет сахара – не будет островов. Не будет островов – не будет континента. Не будет континента – не будет торговли.

Не было бы ни империй, ни возвышения Запада. В то время, как Африка получила рынки рабов и оружия, разрыв связей и падение доверия между общинами, а также полигамию, Европа устами философа Джона Локка провозгласила труд основой частной собственности. Не возделываешь свою землю – освободи для белого господина. Новые технологии неизменно приводили всё к тому же: эксплуатации, неравенству и истощению ресурсов. Вопрос был лишь в том, кто окажется на «правильной» стороне прогресса.

Сельское хозяйство обогатилось новинками наподобие хомута и тяжёлого плуга. Изменения в агротехнологиях обеспечили дальнейший рост городов, где появлялись новые обычаи, идеи, моды и вкусы. Европейское потепление могло повлиять на решение булгар поселиться на Волге. Это открыло новые торговые маршруты, связывающие Скандинавию, Византию, Ближний Восток и Среднюю Азию. Благоприятный климат открыл ворота для географической экспансии на севере. Там полярные льды дали дорогу судам, вода потеплела для рыб и земля зазеленела для крестьян. В восьмом веке скандинавские народы поселились на Фарерах, в Исландии и Гренландии. Одним из результатом этой экспансии было истребление исландского моржа. Человеку пришлось реагировать на недостаток ресурсов. Жители той же Исландии отказались от свиней в пользу овец. А в Гренландии перешли на морские источники белка.

Средневековый климатический оптимум

Начиная с девятого века, стала падать температура тихоокеанского тропического тёплого бассейна. Полоса дождей стала смещаться к экватору. Самоа, Тонга, Вануату и Фиджи стали испытывать недостаток дождей, и местные жители пустились в дорогу. Оказались заселены острова Кука, затем Восточная Полинезия. К колонизаторам можно отнести не только людей, но и домашний скот, и прочих нежеланных пассажиров вроде крыс. Приспосабливаться к колебаниям температур пришлось также другим жителям Южного полушария, включая охотников-собирателей Австралии. А вот на Карибах в десятом веке стало более влажно. Люди там стали больше путешествовать, что привело к интенсивному культурному обмену, распространению религий и даже изменениям в рационе. Примерно в это же время случился рост северо-американских поселений, самым ярким из которых была Кахокия.

Средневековый климатический оптимум характеризовался значительными региональными различиями и временными перерывами. В середине десятого века заявил о себе вулкан Чанбайшаня. Ещё через сотню лет катастрофически разлилась Хуанхэ. Значительное увеличение осадков было отмечено и на американском юго-западе, где дожди подвигли индейцев на усиленную культивацию кукурузы.

Благоприятные погодные условия способствовали росту населения Японии в конце двенадцатого века. Правда, этот процесс сопровождался сокращением средней продолжительности жизни. Одним из объяснений может служить рост числа конфликтов. Также нельзя забывать, что скученный образ жизни создаёт среду распространения патогенов. Надо всё же сказать, что у частых эпидемий, например, оспы, были и кое-какие положительные следствия. Те, кто выжил, вырабатывали определённую резистентность к болезни, которая со временем окупалась.

Стабильный климат рубежа тысячелетий в южной Азии способствовал росту крупных централизованных государств. Новая китайская империя Сун, Паган, Чола – все эти страны росли параллельно, подгоняя рост друг друга. Этому способствовала плотная сеть оживлённых торговых путей. Расширение контактов побуждало государства стремиться к торговым монополиям, стоящим на страже их могущества. Этим занималась династия Сун, например.

Быстро наросшие крупные города с населением до миллиона жителей налагали свои требования на стабильность и эффективность торговых путей. Серьёзный климатический шок ставил их население на грань выживания, о чём свидетельствовал голод в Баальбеке и Мосуле. Вторая половина двенадцатого века стала прохладной и засушливой на Балканах и Ближнем Востоке. Часто не хватало осадков в Средней Азии и в монгольских степях. Возможно, дальнейшее сокращение и без того скудных ресурсов принесло нестабильность у кочевых народов. С последствиями этого мир столкнулся довольно скоро. Но не сразу.

А пока наступило время развала. В Америке пришла в упадок Кахокия. Вероятно, непосредственной причиной послужили раздоры между народом и элитами, захватившими слишком много власти. А засухи лишь «помогли». Нестабильность климата (несколько засух, перемежавшихся наводнениями) подорвала социально-экономическую систему Ангкора. Когда та не вынесла такой нагрузки, великолепное царство, полагавшееся веками на дорогие в эксплуатации гидротехнические сооружения, пришло в упадок. Элита решила переехать ближе к морю. Также пало жертвой своего успеха древнее царство Паган. Нежелание и неспособность приспособиться к холодающему климату и взять на вооружение некоторые техники соседей-эскимосов вынудили викингов покинуть Гренландию. Могли бы хотя бы научиться строить байдарки. Хотя, быть может, они пали жертвой торговой конкуренции: с начала четырнадцатого века новгородские купцы стали ходить в Белое море, откуда в Европу пошли суда с дешёвыми мехами. Конец тринадцатого века принёс нестабильность на многие острова Тихого океана. Дефорестация, истощение ресурсов и частые штормы трансформировали островные общества. Но островах Кука перестали добывать жемчуг, в Новой Зеландии «закончился» привезённый туда первыми поселенцами сладкий картофель.

Храмовый комплекс Ангкор-Ват с остатками древней системы водопользования

В двенадцатом столетии трещины побежали по китайскому миру. В Манчжурии и окрестностях господствовали чжурчжэни, которые притесняли других степняков. Монголам, например, пришлось так плохо, что, они, по словам одного из исследователей «почти перестали существовать».

Ситуация изменилась в конце двенадцатого века с появлением в рядах последних способного и упорного вождя по имени Темучин. Консолидировать власть ему, быть может, помог период экстремальных засух того времени. В 1206 году на историческом курултае было провозглашена Монгольская империя, а самого вождя называли с тех пор Чингисханом. Успех его объясняют несколькими причинами: избирательным применением брутального насилия как средства запугивания, способностями высокомобильных отрядов, логистическим совершенством, а также быстрым освоением новинок и собственным изобретательством на поле боя. Однако главным топливом для успеха послужил исключительный период влажности в степях, которого не было тысячу лет. Стада раздулись до неимоверных размеров. В том числе очень много стало лошадей – главного транспорта военных походов. Не будь этого ценного ресурса – не было бы никакой великой империи.

Значительность этого исторического момента оказалась подчёркнута ухудшением условий в конце 1220-х годов по причине вулканических извержений в Исландии и Японии. Это был период холода, недостатка и лишений на широких пространствах, начиная с Японии и заканчивая Новгородом. Спелый плод дозрел окончательно, упав впоследствии в руки монголов. Административные и бюрократические структуры, которые они наложили на огромные евроазиатские пространства, поражали своим масштабом и эффективностью. Ещё одним ключевым рецептом успеха империи была интеграция местных элит, как бы ни поносили завоевателей многие современники. Кто-то даже дописался до того, что монголы поубивали столько народу, что это значительно снизило углеродный след цивилизации. На самом деле сокращение населения Евразии уже шло полным ходом. Как минимум, частично оно было вызвано экологическим давлением иссушения климата.

Гораздо более важным следствием завоевания были не примеры экстремальной жестокости, а тот самый Pax Mongolica, который связал культуры континента в единую торговую сеть. Эта сеть проводило не только товары, но и идеи, и обычаи, и вкусы. И болезни. Монголы считают сурков деликатесом. А сурки, между прочим, являются естественными переносчиками чумной палочки. Конечно, есть и другие объяснения взрывного распространения болезни в те годы. Установлено, что бактерия разделилась на четыре штамма в преддверии пандемии. Это событие называют своего рода Большим Взрывом.

Извержение вулкана Самалас добавило хворосту в огонь. Вообще, середина тринадцатого века была временем интенсивной вулканической активности. Но это было лишь частью истории. Дополняла эту историю солнечная активность. Исключительно высокий уровень излучения сороковых годов сменился тем, что назвали позднее «великим солнечным минимумом» Вольфа. Эти все события совпали по времени с ослаблением осцилляции Эль-Ниньо, азиатских муссонов, а также северо-атлантической осцилляции. Влага пришла в Северную и Южную Америки, а вот юг Азии получил многочисленные засухи. В Европе погода стала неустойчивой. Всё чаще стали случаться неурожаи, усилилась эрозия почвы. В восточной Азии стало прохладнее, что выразилось в падёже скота и неурожаях. Императорскому двору было над чем поломать голову.

Вот, что осталось после извержения Самаласа

Век четырнадцатый принёс в Европу изменение, получившее название аномалии Данте. В те годы жил и творил знаменитый поэт. Наступила ужасная жара, продолжавшаяся несколько лет подряд. Затем несколько лет шли дожди, смывавшие всё подряд. Это десятилетие исследователи называют худшим аграрным и продовольственным кризисом северной и центральной Европы за последних два тысячелетия. По некоторым оценкам свыше десяти процентов населения континента умерло от голода и болезней в те годы. Конечно, не обошлось без общественных беспорядков. Чем хуже была погода – тем больше доставалось евреям и прочим меньшинствам. В Египте громили уже наоборот, христиан, а также блудниц, пьяниц и тех, кто неприлично одевался. Папа Римский боролся с колдовством. И всё же средневековое городское население на удивление хорошо справлялось с вызовом времени. Жизнь в них довольно быстро восстанавливалась после периодов нужды и бедствий. По иронии судьбы, наиболее значительным экологическим событием в Европе начала четырнадцатого века были не неурожаи, а распространение коровьей чумы, валившей с ног стада по всему континенту. Непогода сказалась на иммунитете животных. Ну и, конечно, людей тоже.

Монгольская экспансия преобразовала евразийские ландшафты, которые превратились в богатые пастбища. Экстремальная засуха конца тридцатых годов создала давление на популяцию грызунов. Они стали более уязвимы для блох, переносящих патогены. И вот 1338-39 годах на христианских кладбищах вблизи Иссык-Куля появляется много новых могил с надписью «умер от чумы». Болезнь перепрыгнула на человека. В этом ей «помогли» крысы, делящие с ним стол, и хищные птицы питающиеся грызунами. Путей передачи болезни было несколько. Чума уходила и снова возвращалась. Это неудивительно, если принять во внимание факт её устойчивого присутствия в колониях крыс на протяжении сотни лет. В одном только Константинополе за половину тысячелетия, начиная с 1340 года, случилось 230 эпидемий.

Конечно, наиболее эффективным распространителем патогена был сам человек. Монголы создали связный мир, по торговым путям которого болезнь быстро переходила из одного региона в другой. Мы имели возможность совсем недавно на своей шкуре убедиться в действенности этого феномена. Тогда, в четырнадцатом веке, особенную роль в распространении сыграл высокий спрос на продукты Золотой Орды, территория которой хорошо подходила для черноморской торговли. Венеция и Генуя конкурировали за контроль морских путей, по которым зерно текло в Европу. Их антагонизм сыграл свою роль в сороковых годах. После убийства одного из ханских чиновников Джанибек не только бросил в тюрьму всех местных «латинян», но и запретил всяческую торговлю с ними. Да, и зерном тоже. Европейцы стали ещё больше недоедать, но зато у них не было чумы. В 1347 ордынцы заключили с Венецией и Генуей мир. Этот мир открыл торговлю. Но он же запустил на континент чёрную смерть.

Чума в Европе и Северной Африке

По современным оценкам тогда от пандемии погибло 40-60% населения Европы, Ближнего Востока, а также северной и западной Африки. Производство металла упало настолько, что атмосферный свинец упал ниже порога обнаружения! Тем не менее, не всюду было одинаково плохо. Милан, например, хорошо справлялся с эпидемией, благодаря своевременно принимаемым мерам. Также ограниченным был урон в Польше.

Эту неравномерность объясняют культурой, экологией, экономикой и климатом. От чумы гибли прежде всего бедняки, которые и питались плохо, и жили скученно, и с гигиеной не дружили. Паломники, переходящие из города в город по пути к святым местам, добавляли свою лепту в копилку смерти. Усугубляло ситуацию и то, что сороковые годы четырнадцатого века были временем интенсивных военных конфликтов. Англия воевала с Францией, Шотландия – с Англией, Флоренция – с Пизой, а Генуя – с Венецией. В Византии вообще шла гражданская война.

Чума оставила неизгладимый след. Люди стали охотнее расставаться с деньгами, опасаясь скорого конца. Болезни виделись божьим наказанием за грехи земные. Опустошения, вызванные патогеном, подбросили цену невольников, которые Золотая Орда сбывала на Запад. Доходило до того, что люды продавали в рабство даже членов собственных семей. Запустением на территории воспользовались соседи. Во второй половине XIV века Великое княжество Литовское продвинулось на юг настолько, что достигло Чёрного моря. Это, однако, было редкое исключение. Правилом были развал, деградация и сужение горизонтов. Средняя Азия «забыла» монгольскую толерантность и перешла в ислам. Были забыты сирийский, волжскобулгарский и стандартный тюркский языки. В Египте некому стало ухаживать за дамбами и каналами, и они постепенно приходили в негодность. И если в Европе началась череда социальных революций, то египетские элиты смогли защитить свои интересы, что привело в конечном счёте к экономической стагнации.

Опыт чумы позволил выжить людям с мутацией ERAP2, которая с одной стороны увеличивает вероятность ревматоидного артрита, но с другой повышает устойчивость к чумной палочке. Изменилась не только генетика, но и мода, и вкусы, и отношение к роскоши. Стали есть больше белка. Меньше народу – больше кислороду. А также повозок, лошадей и прочего скота. Подобная «чумная премия» сделала европейскую торговлю более прибыльной и послужила катализатором долговременного роста. Столетия, которые последовали после создания Монгольской империи, послужили прелюдией к долгому и медленному периоду консолидации, при которой страны и народы бывшей периферии смогли воспользоваться новыми возможностями. Они не только расширили свои границы, но и стали осваивать новые миры.

Не стоит смотреть на вулканы как причину эпических преобразований. Они лишь предоставили основу для обострения существующих проблем. Город с тысячами бедняков, живущими на грани голода – неизбежная жертва плохой погоды. Недостаток воды в северо-западной Индии привёл к упадку её торговых городов к началу седьмого столетия. Связи, объединявшие державу Гуптов, быстро растворились.

Были и народы, которые смогли воспользоваться моментом. К таким относятся англы и саксы в Британии, славяне на Балканах, лангобарды в Италии, берберы в Северной Африке, арабы на Ближнем Востоке, авары в понтийских степях и гунны в Южной Азии. Всюду было по-разному. Но общая картина демонстрирует уязвимость иерархических городских обществ. Несладко было в Китае. Теотиуакан пережил религиозную революцию со свержением идолов божеств, «заведующих» дождями, а также систематическим разрушением храмов и дворцовых комплексов. К седьмому веку он стал тенью себя самого. Население разбрелось по деревням, под крыло локальных элит со скромными амбициями, узкими связями и ограниченными ресурсами. Южная Америка пережила разрушительную череду Эль-Ниньо, перемежавшихся жестокими засухами. Потеплевшие воды у берегов Тихого океана приносили плохой улов. Ирригация не справлялась, почва деградировала, урожаи падали. Конкуренция за воду и еду обострилась настолько, что население стало строить крепости. В Африке Аксум пережил депопуляцию.

Холодная погода способствует болезням. Мало солнца – мало витамина D. Размножаются блохи и крысы – носители Yersinia pestis. Жертвами Юстиниановой чумы стали миллионы, десятки миллионов. Средиземноморье, которое, наряду с Красным морем, представляло собой идеальный инкубатор для патогена, потеряло каждого второго жителя. Византийская империя устояла, но не без последствий, в том числе в духовной сфере, которая всегда отзывается на кризисы. Именно в то время Деву Марию сделали духовной покровительницей Константинополя. Набрали силу апокалиптические пророчества. Средняя Азия пережила краткий взрыв христианства. Кочевники татуировали у себя на лбах кресты, чтобы защититься от чумы.

Север Европы пережил значимые трансформации. Переселялись народы, земледелие уступало животноводству, росли размеры хозяйств. Росла и новая элита, которой суждено было со временем стать знатью викингов.

Седьмое-девятое столетия автор назвал золотым веком империй. В начале седьмого века византийскому императору Ираклию удалось победить, наконец, персидского шаха. Правда, победа далась лишь с чужой помощью. Кто же помог гордым ромеям? Властитель Западно-тюркского каганата. Эти кочевники пожинали плоды очередного периода увлажнения степи, раздувшего размеры их стад. Правда, долго их единство не продержалось. Кто-то объясняет развал державы внутренними противоречиями. Другой же причиной явилось редкое похолодание, вызванное извержением одного из вулканов Северного полушария в 626 году. Сократились стада – убыла и сила кагана. Прошло совсем немного времени, и держава пала под ударами народившейся империи Тан. Новая династия расширилась и на восток, в Корею. Захваченные соседи включались в империю скорее в качестве новых членов, нежели подчинёнными.

Тем временем юг Азии тоже кипел переменами. Слабостью обессиленных войной и чумой Персии и Византии, воспользовалась группа арабов-единомышленников, которые договорились отбивать поклоны не в сторону Иерусалима, но в сторону Каабы с чёрным камнем в боку. Элиты достигли примирения, что положило основу для будущей общей идентичности многих народов. Кто знает, что случилось бы с мировой историей, не будь того извержения 626 года, приведшего к упадку тюрков. Быть может, их империя превзошла бы достижения Чингиз-хана.

Свято место пусто не бывает. Теперь уже Арабский халифат взял в руки судьбы Южной Азии и Северной Африки. Силу новой империи подпитывало распространение сельскохозяйственных технологий и культур на всей её территории. Кто-то даже говорит в этой связи об «исламской зелёной революции». Но более важным было то, что арабы обеспечили две вещи, которых так не хватало в предыдущие десятилетия: мир и рабочую силу. Пусть они лили кровь друг друга в междоусобной борьбе за власть. Но местное население они оставляли в покое – лишь бы оно платило условленные налоги. Таким образом то хорошее, что было на местах, оказалось сохранено и ещё долго приносило пользу. Достигнув естественных пределов, халифат не имел серьёзных угроз извне. Наиболее серьёзный противник – Византия – приходил потихоньку в застой, тогда как в арабских землях наступил настоящий бум с ростом городов.

Жизнь кипела по всей Азии. На севере хазары получали пользу от возросшего спроса на продукцию животноводства. На юге процветали торговые сети Индийского океана. Вдоль морских путей вырастали, как грибы, всё новые государства: Паган, Ангкор, Дайвьет, Чола. У них всех были похожие характеристики: бюрократическая централизация, культурная интеграция, теократическое правление и территориальная экспансия за счёт более мелких соседей.

Арабские завоевания раздвинули географические, экологические и культурные границы. Арабы с готовностью впитывали знания от народов, с которыми входили в соприкосновение. Завоевание Северной Африки открыло дорогу через Сахару к золоту Нигера и Сенегала и сильным потомкам Хама, у которых Господь по легенде изменил цвет кожи в наказание за его грех. Наказан? Значит заслужил быть рабом. Неплохое оправдание.

Всякий рост имеет свои границы. По достижении их могут начаться проблемы. Очень часто это – экологическое истощение, как это было в случае одного из узлов Великого Шёлкового Пути – Пенджикента. Цветущий город требовал всё больше еды и леса, и как результат стал быстро терять близлежащие леса, а почвы подверглись эрозии. Небольшое усыхание климата – и судьба его была решена. Да, тёрки с арабами не улучшили ситуацию, но оставление города его жителями случилось скорее по более прозаичной причине – жили не по средствам.

Знаком высокого благосостояния был взрывной рост грамотности в регионе , начиная с середины восьмого века. Хоть некоторые связывают это с на появлением на Ближнем Востоке бумаги из Китая. Материальный же достаток тесно связывался с божьим благословением. И то, и другое – с благоприятным климатом и изобилием еды. В конце концов, именно это сообщил Аллах Магомету в одной из пещер неподалёку от Мекки. Бог – не только создатель мира, он же и предоставляет ресурсы для жизни в нём. Впрочем, хвалят не только Господа, но и достойного правителя. Кои имелись тогда в наличии. Уже до начала арабских завоеваний Средняя Азия демонстрировала рост ирригации и сельского хозяйства. Этому помогал климат, ставший более прохладным и более влажным.

От воды и обращения с ней зависело всё. Можно многого достичь торговлей, но основное богатство происходит всё равно из земли. Начало девятого века принесло более сухую и жаркую погоду. Это отразилось в сокращении поселений в оазисах на 70% в последующие несколько десятилетий. К усыханию добавилось и прогрессирующее засоление почв. В Междуречье упали урожаи пшеницы, и выросли – ячменя, который более устойчив в этом смысле. Африканским рабам пришлось соскребать соль с земли руками, чтобы сохранять плодородие почвы. Усугубила ситуацию концентрация земли в руках элиты, начавшаяся в районе 800-го года. Элита знает, как избежать налогообложения. Доходы казны за столетие упали впятеро.

Следствием всех этих неприятностей стали голодные бунтов в Багдаде в 919-920-х годах. Со временем лучше не становилось. Оппозиция калифам, сидящая на периферии, получала свой шанс. Одним из ключевым источником проблем были реформы, нацеленные на получение стабильных доходов, при которых сбор налогов делегировался элите в обмен на услуги. Цели государства и элит не совпадали. Последние постоянно пытались обогатиться за счёт первого. Именно неспособность контролировать магнатов-грабителей была непосредственной причиной постоянных кризисов. Климат лишь обострял ситуацию.

Похожим образом обстояла ситуация в империи Тан, которую один из историков характеризовал как временем «ненависти к старым фамилиям и высоким должностям». Там тоже элита смогла подгрести под себя всё лакомое за счёт широких слоёв. Меритократией и не пахло. Всё для своих. Терпеть это долго не стали. Конец девятого века ознаменовался мятежами, императора убили, после чего наступила эпоха пяти династий и десяти царств.

На другом конце мира климатический стресс обострил ситуацию в цивилизации древних майя, живших на грани экологической катастрофы. В середине девятого века наступил протяжённый период засух. Среднее количество осадков упало как минимум вдвое. Засуху усилила вырубка лесов. Особенно пострадал от жары урожай кукурузы. На каждый день с температурой выше 30 градусов приходится убыль урожая на один процент. Когда не уродился столь культовый для народа овощ, неизбежно возникнут вопросы о компетенции и привилегиях правителя. Который в свою очередь не станет сидеть, сложа руки, а позаботится об укреплении своего положения. Выросший уровень насилия не только подействовал на торговлю с соседями, но и поднял статус военных и чиновников. В конце концов мир майя развалился, потеряв скелет из междуобщинных связей. Правители не смогли справиться с ситуацией и оправдать ожидания народа. Они утратили власть. Кончились и еда, и вода, а те, кто выжил – поразбежались по окрестностям. Остатки храмов поглотили джунгли. В наши дни насчитывают около девяти миллионов потомков былого славного племени, которое в лучшие свои дни было более многочисленным.

Сегодня, как и тогда майя, мы имеем хрупкое в социальном отношении общество, живущее на грани экологической устойчивости. Мы убедились на их примере, что гиперсвязность (такая, как при глобализации) – это не только фактор успеха. Она может скрывать уязвимости и шоки, которые усилятся в случае выпадения из сети одного из звеньев. Закрытые заводы, переполненные порты, недостаток сырья – всё это не только может поднять цены, но и привести к социально-экономическому давлению, революции и развалу государства. Не стоит об этом забывать.

Развалины Тикаля

И всё же развал государства – не конец света. Жизнь продолжается. Она не кончилась для древних майя. Не кончится и для нас тоже.