Y2k18

Мой бывший шеф лет тридцать как заводит крысюков с мышаками. Я уж и не знаю, сколько у него их сменилось :). Все - девочки, и всех он называет Машками. Так забавно, бывало, от него слышать: "Вот Машка-четвёртая, помню, очень любила жареный чёрный хлебушек...".

Лет десять назад одна из Машек, не знаю, какая по счёту, поселилась в нашей мастерской (это было полуподвальное помещение в цоколе здания, с одним маленьким окошком). Просто-таки огромная серая крыса, которая ненавидела всех, кроме шефа, меня и ещё одного работника. Однажды к нам в мастерскую забрёл соседский дворовой кот, о чём мы, кстати, вообще ни сном, ни духом, потому что, как истинный ниндзя, кот шифровался от нас два дня, только по ночам пытаясь найти выход и шарясь по всей мастерской в поисках жрачки. Мы ещё удивлялись, откуда какашками несёт, и думали, что со двора.

Так вот, Машка его засекла, походу, в первый же день, потому что когда мы её выпустили погулять, она сразу рванула куда-то за листы материалов, складированных у стенки стоймя, и оттуда моментально стали доноситься жуткие кошачьи вопли. Степень нашего охуения было не описать :). И вот мы видим, как из-за листов выламывается здоровенный, килограмм так на 7-8, поджарый светло-рыжий кошак, с окровавленной мордой, а на морде, вцепившись в скулу, висит Машка, пищит и лапками его хуярит со всех своих крысиных сил. И хвост её по земле волочится.

Благо, на дворе стояло лето, дверь была открыта, и кошак через мгновение уже был за порогом, взлетая по лесенке во двор. Что интересно, как только кошак сбежал во двор, Машка его отпустила и спокойно, даже лениво поплюхала себе по лесенке обратно в мастерскую :D.

Забавная животинка была. Научилась сама открывать клетку, обожала картофельные чипсы с паприкой и не любила с сыром, тащилась от петрушки настолько, что стоило ей её почуять - начинала пищать и не затыкалась, пока не получала заветную веточку, а потом с удовольствием её хрумкала, сидя на клетке. Ещё очень любила шкварки - за них вообще могла душу продать, выдирала прям с рук, и всегда осторожно, чтобы не покусать или поцарапать, но агрессивно и настойчиво.

Есть у меня хороший знакомый по имени Коля. На момент сей истории было ему лет двенадцать. К своим годам будущий Николай Артемьевич был очень смышлёным парнишкой, проявляя весьма прозорливый ум, и кроме того, был он в такой же степени распиздяем. Дело было в начале 90-х. Суровые времена, суровые нравы, и стоматологи тогда тоже были не менее суровые.

Вот к одному из них Коля и был отконвоирован не менее суровым отцом после драки с главным школьным хулиганом, который вломил Коле от души, да так, что сломал ему два зуба. Стоматолог, осмотрев Колину пасть, кроме обломков зубов обнаружил ещё и дырку в одном зубе. И беспощадно постановил остатки зубов удалить, потому что шатались они как пьяный в доску сапожник на борту речного катера в 9-балльный шторм, а нерв из дырявого зуба вытащить, саму дырку прочистить и замуровать пломбой.

Но, сказал стоматолог, будут лечение делать в четыре этапа. Иначе Коля от боли загнётся - обезболивающих не было никаких, от слова совсем, а стоматолог, хоть и был суров и беспощаден, но всё-таки не маньяк, поэтому обезболивание кирпичом в голову отменялось. Впрочем, этому ещё и присутствие сурового отца способствовало.

В тот же день Колю зафиксировали в кресле и вырвали первый зуб. Коля орал, что ему больно, и плакал. Пожалуй, так не плакали даже профессиональные плакальщицы на похоронах, а если бы кто-нибудь догадался сфотографировать Колю и на его лице применить инструмент "пипетка" в фотошопе - получил бы чистейший красный цвет.

Через день суровый папа снова доставил Колю к стоматологу. Связанным. И нет, это не шутка, он его действительно связал, потому что Коля идти ни в какую не хотел. Ибо боль дикая. Но отец ему не поверил. Стоматолог долго не церемонился и вырвал второй зуб. Благо, Коля был уже частично зафиксирован. После этой садистской процедуры на Колю было одновременно и жалко, и страшно смотреть - связанный куском резинового жгута 12-летний краснолицый пацан с реками слёз из глаз, в которых плещется кровавая ярость и желание всех убить особо изощрённым способом, и в первую очередь стоматолога. Правда, так считал только Коля, врач и отец видели лишь зарёванного и скулящего от боли сопляка.

Дома Коля получил ремня за то, что не умеет быть мужиком. И вот, когда он сидел, запертый в своей комнате и наказанный, ему пришёл в голову гениальный план. И он немедленно приступил к его исполнению. Первым пунктом плана было дождаться следующего визита к беспощадному и суровому стоматологу.

Отец удивился, когда Коля безропотно и без малейшего сопротивления пошёл с ним в поликлинику. Не менее удивился и стоматолог, когда вытягивал нерв - Коля молчал, как помесь партизана с рыбой, только слёзы из глаз лились. Когда операция закончилась, Коля встал, и сказал отцу, что это было невероятно больно и спросил, хочет ли папа узнать, насколько. Папа, хоть и был суров, но тактично отказался.

Впрочем, Колю это не смутило, и он приступил ко второй части гениального плана, а именно - прямо в кабинете стоматолога со всей своей мальчишечьей дури пнул папу туда, где зародился. Ну, то есть по яйцам. Отец валялся на полу, стоматолог неприлично ржал, а Коля кричал "Вот так мне больно было, папа!".

Четвёртый визит к стоматологу не состоялся. Суровый отец усвоил урок и сказал, что пойдут на чистку и пломбировку, когда в городе доступные обезболивающие появятся, и заодно от души всыпал Коле ремня. Случилось это чуть меньше чем через год, и то, в первой открывшейся частной стоматологии. А до тех пор Коля жевал одной стороной.

После этого Колин папа к нему начал прислушиваться, когда Коля ему говорил, что, по его мнению, что-то не так.

Коле сейчас уже за сороковник, двое детей, мальчик и девочка, и за всё время, что я хожу к ним в гости (а бываю я у них частенько), Николай Артемьевич ни разу не проигнорировал своих детей. Видимо, тот давний гениальный план пошёл на пользу не только суровому папе, но и смышлёному распиздяю.