1945 год, май. Сталин и его советник обсуждали один из важнейших вопросов двадцатого века.
- Возможно, возможно. - Иосиф Виссарионович надолго умолк, размеренно шагая по аллее. Тяжело вздохнув, заговорил вновь: - Когда вы, Николай Алексеевич, были в Берлине, когда там еще шли бои, мы в Ставке обсуждали проблему дальнейшего продвижения на запад. Докладывал товарищ Антонов, с учетом мнения командующих фронтами и флотами. "Вперед до Ла-Манша!" - как выразился один наш маршал. Некоторые товарищи поддержали его.
- И что же?
- Мы не хотим продолжения войны, но сейчас появилась единственная, может быть, за всю историю реальная возможность высвободить из оков империализма все народы Европы, помочь им встать на рельсы социалистического развития. Больше того, если до сорок первого года мы были единственным в мире социалистическим государством...
- С дружественной Монголией.
- Да, конечно, - усмехнулся Сталин. - Если мы были единственным государством, то теперь можем создать вместе с Китаем великую социалистическую Евразию. Сложилось самое благоприятное сочетание всех военных и политических факторов. Наши войска сейчас самые сильные, самые опытные в мире. Уверены в себе. Хорошо вооружены. Занимают выгодные стратегические позиции в центре Европы. У нас в резерве полтора миллиона обученного контингента двадцать седьмого года рождения и возвратных раненых. С нами две польские армии, сильная югославская армия, чехословаки, румыны, болгары, даже финны. И немцы. На нынешний день мы имеем до полумиллиона пленных, склонных воевать против англосаксов. Только вооружи и двинь вперед к берегам ненавистной им Великобритании. Немцы дисциплинированны, умелы, будут сражаться добросовестно, чтобы потом спокойно вернуться домой... Короче говоря, наши резервы велики, а у союзников их практически нет. Американцы, англичане, австралийцы и иже с ними за-вязли на Тихом океане, без нашей помощи им не справиться с Японией года полтора-два. Тем более, если мы дадим возможность японцам снять с наших границ миллионную Квантунскую армию. Англосаксам не позавидуешь.
- Рухнет лев, и лапы врозь... У меня никаких возражений по существу.
- Фактор политический, - продолжал Сталин. - В Соединенных Штатах и в Англии разброд, обе страны обезглавлены. Рузвельт скончался, Черчилля в июле ожидают выборы, не сулящие ему успеха: у лейбористов большие шансы сбросить его. Премьер на шатких ходулях. И, напротив, наш авторитет в мире, особенно в Европе, огромен. Кто-то уважает, кто-то боится нас, одолевших Гитлера. Отсюда повсеместный рост влияния коммунистических и рабочих партий, готовых и способных взять власть в свои руки в Греции, в Италии, во Франции. Надо лишь посодействовать им, и вся Европа будет с нами.
- И что же? - повторил я вопрос.
- А то, что с военной точки зрения у нас нет сомнений в быстром и безусловном успехе. Но насколько долговечным и выгодным будет успех политический, чем он со временем обернется для нас? Не промахнуться бы.
- На мой взгляд, лучше пожалеть о сделанном, чем о не сделанном. Нынешние возможности уникальны.
- Мы не хотим больших осложнений. Надо взвесить все по всем направлениям. Поговорите, Николай Алексеевич, с генерал-лейтенантом Игнатьевым, не раскрывая всех карт. Он долго жил во Франции, даже мать его, насколько помню, осталась там. Какова была бы реакция французов, других народов?
- До Эльбы, до Праги мы освободители. За Эльбой, за Прагой мы агрессоры и оккупанты. Восстано-вим против себя не только союзников, но и народы Европы, в том числе и французов. И у всех есть оружие...
продолжение в комментариях.