Beskomm

Так, в Советском Союзе большое внимание уделялось детской литературе, лучшие писатели, ученые и художники трудились над школьными учебниками, художественными и историческими книгами и прочими изданиями. Социалистическое общество нуждалось в высококлассных, всесторонне развитых специалистах для развития промышленности, науки, культуры и воспитывать нового человека оно начинало с самого раннего детства со знакомства с книгой.

Сегодня, читая книгу советского детского издательства (Детгиз), трудно поверить, что такое произведение предназначалось школьникам или студентам, настолько высоко поднята научная и художественная планка. Проглатывая страницу за страницей, ловишь себя на мысли, что многое не знаешь в свои 35 из того, что должен был знать советский школьник или студент и вообще современный человек. Капитализм в России основательно потоптался на советском образовании, оставив от него жалкую тень, что естественно отразилось и на качестве детской литературы. Именно поэтому сегодня существует большое количество групп родителей, разыскивающих и самостоятельно издающих советские учебники и книги, чтобы по ним, а не по современным учились их дети.

Такой книгой, которая будет полезна для всех возрастов и достойна нового издания, является работа директора Института и Музея антропологии МГУ (1931-1957) Марка Соломоновича Плисецкого “Как произошел и развился человек”. В ней на простом и доступном языке раскрываются трудовая теория антропогенеза, история эволюционного учения, возникновение человеческих рас и т. д. Для их подтверждения используются известные на тот момент (1951 год) археологические находки, а также данные других наук. История развития человека перемежается в рассказе автора с днем сегодняшним и полна ярких примеров. Не забывает автор об “отцах и отчимах” теории эволюции видов Ламарке и Дарвине, знакомит читателей с достижениями русских естествоиспытателей Ломоносова, Паласса, Каверзнева по данной тематике, делится опытом ученых-приматологов и дрессировщиков обезьян.

Особое значение в данной работе имеет ее идеологическая направленность, непримиримая классовая позиция автора. Возможно, членство в рядах РКП(б) с 1919 года и партийная работа во время гражданской войны так закалили М. С. Плисецкого, но сегодня увидеть подобное даже в научной литературе редкость, а тем более в детской. В книге научно опровергаются различные расистские, теологические, мальтузианские и фашистские теории, связанные с антропогенезом. Раскрывается суть противостояния науки и религии, а также поддержки религии правящим классом.

Происхождение человека никак не связано с богом, а цвет кожи - с оправданием превосходства одной расы над другой, автор говорит об этом в полный голос, с научными фактами в руках. При сегодняшнем развитии науки, “гласности и демократии” подобные высказывания ученые мужи могут только промямлить ничтоже сумняшеся, не то что издать 90000 тиражом. Поэтому книга Плисецкого полезна вдвойне: она излагает трудовую теорию антропогенеза не как одну из возможных теорий наравне с божественной, а как единственно верную научную теорию; прививает читателю научное мировоззрение как панацею от мракобесия, мальтузианства, расизма и фашизма. Брошюра Плисецкого - это сто страниц воинствующего материализма, поэтому она должна быть настольной книгой каждого ребенка и заботящихся о своем чаде родителей.

Ссылка на книгу Плисецкого

К. Поляков

источник

В период предреволюционный, в период более или менее мирного развития, когда партии II Интернационала представляли в рабочем движении господствующую силу, а парламентские формы борьбы считались основными формами, – в этих условиях партия не имела и не могла иметь того серьезного и решающего значения, которое она приобрела потом в условиях открытых революционных схваток. Защищая II Интернационал от нападок, Каутский говорит, что партии II Интернационала являются инструментом мира, а не войны, что именно поэтому они оказались не в силах предпринять что-либо серьезное во время войны, в период революционных выступлений пролетариата. Это совершенно верно. Но что это значит? Это значит, что партии II Интернационала непригодны для революционной борьбы пролетариата, что они являются не боевыми партиями пролетариата, ведущими рабочих к власти, а избирательным аппаратом, приспособленным к парламентским выборам и парламентской борьбе. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что в период господства оппортунистов II Интернационала основной политической организацией пролетариата являлась не партия, а парламентская фракция. Известно, что на деле партия в этот период была придатком и обслуживающим элементом парламентской фракции. Едва ли нужно доказывать, что в таких условиях и с такой партией во главе не могло быть и речи о подготовке пролетариата к революции.

Дело, однако, изменилось в корне с наступлением нового периода. Новый период есть период открытых столкновений классов, период революционных выступлений пролетариата, период пролетарской революции, период прямой подготовки сил к свержению империализма, к захвату власти пролетариатом. Этот период ставит перед пролетариатом новые задачи о перестройке всей партийной работы на новый, революционный лад, о воспитании рабочих в духе революционной борьбы за власть, о подготовке и подтягивании резервов, о союзе с пролетариями соседних стран, об установлении прочных связей с освободительным движением колоний и зависимых стран и т. д. и т. п. Думать, что эти новые задачи могут быть разрешены силами старых социал-демократических партий, воспитанных в мирных условиях парламентаризма, – значит обречь себя на безнадежное отчаяние, на неминуемое поражение. Оставаться с такими задачами на плечах при старых партиях во главе – значит оказаться в состоянии полного разоружения. Едва ли нужно доказывать, что пролетариат не мог примириться с таким положением.

Отсюда необходимость новой партии, партии боевой, партии революционной, достаточно смелой для того, чтобы повести пролетариев на борьбу за власть, достаточно опытной для того, чтобы разобраться в сложных условиях революционной обстановки, и достаточно гибкой для того, чтобы обойти все и всякие подводные камни на пути к цели.

Без такой партии нечего и думать о свержении империализма, о завоевании диктатуры пролетариата.

Эта новая партия есть партия ленинизма.

И. В. Сталин, Об основах ленинизма, Собрания Сочинений, Том 6

Наряду с «пломбированным вагоном» и «немецким золотом» большевиков, Приказ №1 входит в пул событий 1917 года, который подвергается самой яростной атаке антисоветчиков и антикоммунистов. Кроме того, что антисоветчики считают Приказ №1 вреднейшим документом, разложившим царскую армию, они находят историю его появления очень подозрительной и «тёмной». Например, белоэмигрант, преподаватель Оксфорда Катков, рассматривая историю создания Приказа на основе книги Суханова* (* - Н. Суханов. «Записки о революции), подвергает сомнению авторство солдат и считает, что солдаты написали Приказ, но его заменили (или исправили) большевики, при помощи Бонч-Бруевича, на более революционный приказ (по Каткову - на более разлагающий)[1].

Другой антисоветчик - Солженицын - в своём «Красном колесе» сочиняет небылицу о том, как «коварный» Суханов (Гиммер) исподволь внушает «недалёкому» Соколову необходимость создания такого документа, который бы разложил армию и тем самым лишил бы царизм надёжной опоры[2]. Одураченный Соколов, сам того не подозревая, вместе с таким же «коварным» Стекловым (Нахамкесом) создали Приказ №1, пока присутствовавшие здесь же солдаты «горланили» о своих «правах»[3].

Не отстают от этих замшелых любителей монархии и современные «исследователи» 1917 года. Так, известный «патриот-историк» Николай Стариков расширяет круг «авторов» Приказа №1, добавляя к Стеклову и Соколову самого Керенского[4]. Но, как известно, белоэмигрантские «исторические теории» не обременены фактами и документами и доверять им категорически воспрещается. Правильнее будет обратиться к документам, добросовестным научным исследованиям и воспоминаниям очевидцев. При таком подходе история создания Приказа №1 перестанет быть «тёмной и таинственной», а станет ясной и понятной.

Дебаты на пленарном заседании Совета

Ранее мы уже писали, что 28 февраля Временный комитет членов государственной думы попытался взять под свой контроль Петроградский гарнизон[5]. Это вызвало солдатские волнения, и к вечеру 28 февраля в Совете рабочих депутатов собравшиеся солдаты с возмущением говорили о необходимости отпора думским посягательствам на власть в Петроградском гарнизоне. Активно обсуждалось не только вхождение солдат в Совет, но и создание новых, революционных основ несения службы солдатами. Требовался документ, который по-новому, в соответствии со сложившимися обстоятельствами, регулировал бы само устройство армии и которым бы руководствовались все без исключения воинские части.

1 марта Временный комитет членов Гос.думы продолжил свою деятельность по консолидации офицерства, выпустив объявление о сборе всех офицеров в Доме Армии и Флота «для исполнения поручений комиссии [имеется в виду Военная комиссия — прим. И.Я.] по организации солдат»[6]. Солдаты стали приходить в Исполком Совета и возмущаться действиями думы и офицеров. Меньшевистские деятели Исполкома, чтобы сбить революционный пыл солдат, попытались отсрочить на 2 часа заседание Совета, но эта попытка вызвала «бурные прения»[7]. В результате на два часа раньше запланированного открылось непросто очередное пленарное заседание Совета рабочих депутатов, а открылось совместное заседание Совета и выбранных представителей воинских частей, которое сразу же приняло острый характер[8].

Собрание открыл Соколов. Свою речь он начал с общего обзора свершившейся революции, в котором сразу обнаружил себя человеком далёким от революционного движения. Сама революция, по Соколову, началась 24 февраля — день, в который для него ничего «не выяснилось». Соколов не только не заметил 23 февраля - первый день революции, но и в остальных днях не увидел выдающейся борьбы рабочих с военно-полицейскими силами и одновременную борьбу пролетариата за солдатские и казачьи рядовые массы. Описывая события Февраля, он обнаруживает себя посторонним наблюдателем, созерцающим отдельные эпизоды революции из своего обывательского «окна»: 25 февраля для Соколова это только смерть пристава Крылова; из событий 26 февраля Соколов может сказать лишь о мятеже 4-ой роты павловцев, а 27 февраля в его речи отмечен лишь восстанием волынцев и «открытием Государственной думы». Очевидно, что Соколов был не способен дать политическую характеристику и оценку Февральской революции и продемонстрировал свою неспособность, которая была обусловлена его оторванностью от рабочих масс и революционных событий. Соколов, как и его товарищи из числа «левых» думцев (Керенский, Чхеидзе, Скобелев), были безнадёжно далеки от движения рабочих и солдатских масс, от самой революции и оказались втянуты в неё лишь после захвата Таврического дворца солдатами и рабочими.

Промямлив о революционных днях, Соколов уделил место в своей речи значению буржуазии в свершившейся революции и объявил повестку собрания:

«1) Отношение солдат к офицерам; 2) Выдавать ли оружие им [т.е. офицерам - прим. И.Я.]?; 3) Кому подчинены [солдаты] — нам или Военной комиссии?»[9].

Объявив повестку дня, Соколов сразу же попытался направить обсуждение в нужное для таких соглашателей как он русло, заявив, что солдаты должны подчиняться «и нашим, и Военной комиссии совместно»[10], то есть и революционному Совету, и контрреволюционной Думе.

Несмотря на такую «подсказку», заседание в Совете приобрело совсем другую направленность. Сразу за вступительной речью Соколова, одним из рабочих было предложено выкинуть вопрос о выдаче оружия офицерам, как вопрос, не имевший альтернативных решений: оружие должно быть под контролем солдат[11]. Следом солдат Марченко обращает внимание Совета на то, что офицеры, покинувшие в революцию казармы, сейчас возвращаются с мнением о солдатах, как о стаде баранов и с мыслями о том, что много времени не пройдёт и офицеры скрутят солдат хуже прежнего. Марченко считал, что нужно немедленно всем воинским частям дать точное руководство, как быть с офицерами[12]. Выступление солдата Градусова было ещё более определенным:

«Для господ офицеров только холодное оружие. [Для них] тоже давление. Веками душили нас, как собак. Сами дороги пробили нижние чины»[13].

Затем с более продолжительной речью выступил эсер Кливанский. Он начал с того, что рабочие и солдаты совершили революцию и свергли самодержавие, но на место царя теперь метит буржуазия. Эта сила боится народа и поэтому Родзянко издал антидемократический приказ, поскольку «хочет, чтобы рабочие и крестьяне [были] как стадо, [а] они (т.е. буржуазия - прим. И.В.) чтоб властвовали»[14]. Когда царское правительство пало, оказавшись без вооруженной силы, - продолжал Кливанский, - то растерянность Государственной думы сменилась боязнью, что солдатская, крестьянская и рабочая масса выйдет из повиновения. Родзянко и Государственная дума пугает анархией и немцем, и это действует на некоторых солдат. Порядок нужен, но нужен свой порядок - без офицеров, которые не поддержали революцию:

«Офицеры ничего не сделали. Мы, [завоевали всё] то, что имеем. Мы [боролись, а власть захватывают] Родзянко, помещики, капиталисты. Не им с солдатами общие [цели иметь. Им нужно] захватить власть в свои руки под флагом Государственной думы. [Или] они [возьмут верх], или народ [возьмет] власть для народа. Под ложным флагом [возьмут] власть против народа, разоружат, выберут наиболее верные полки и задушат. Что делать?»[15].

Чтобы этого не случилось, Кливанский предлагает не выдавать оружие офицерам, выбрать солдатам своих представителей в Совет и подчиняться только Совету, офицеры командуют только в строю, а вне строя все равны.

Своё замечательное, революционное выступление Кливанский испортил эсеровской концовкой о необходимости продолжении империалистической бойни, прикрыв её фальшивым лозунгом о «защите отечества»[16].

После Кливанского Соколов предложил организовать объединённый Совет рабочих и солдатских депутатов[17]. Затем слово взял солдат лейб-гвардии Егерского полка, который рассказал, что под влиянием воззвания Временного исполнительного комитета Совета солдаты провели выборы в своём батальоне. Были выбраны командиры рот, командир батальона из числа не сопротивлявшихся революции офицеров, а также солдатские ротные комитеты. Под влиянием офицеров были выбраны делегаты в Военную комиссию, где эти делегаты встретили враждебное отношение к революционной самодеятельности солдат Егерского запасного батальона. Делегатов отозвали из Военной комиссии, и пришли в Совет. Солдат предложил, чтобы оружием распоряжались солдаты через свои выборные ротные комитеты, как у них в батальоне[18].

Следом выступил Фёдор Линде, солдат Финляндского полка* (* — будущий комиссар Временного правительства, убитый на фронте солдатами в августе 1917 года за агитацию наступления), который сразу заявил, что если собрание не примет решение об образовании единого рабоче-солдатского Совета, то он не будет подчиняться решениям этого собрания. Линде призвал не признавать претензий буржуазии на власть, а офицеры, которые не участвовали в революции и теперь готовят передачу власти Родзянко, надо изгнать из батальонов и рот: «Добились кровью нек[оторых] свобод, не дадим обойти [себя]»[19].

По-мнению Линде, солдаты должны сами выбрать командиров и теснее сплачиваться с рабочими в борьбе против буржуазии. Он отметил, что «чрезвычайно [важно побудить массы к] энергии и [удовлетворению их] интересов» и для этого солдаты должны создавать ротные комитеты[20].

Следующим выступил представитель Литовского полка, который сразу отметил, что солдаты Петроградского гарнизона, совершившие революцию, до сих пор не входят в Совет рабочих депутатов и не имеют организации. Солдат-«литовец» обратил внимание на то, что революционные солдаты вынуждены считаться с думской Военной комиссией, захваченной офицерами, поскольку нет своей революционной организации. Солдатам необходимо войти в Совет рабочих депутатов и наравне с рабочими образовать авторитетный революционный орган власти. С Военной комиссией, - продолжал солдат-“литовец”, - отношение не порывать, без офицеров армии не может быть. Но отношения между солдатами и офицерами должны измениться: обращение к солдатам должно быть вежливое; убрать из обихода «благородий» и заменить их «господин офицер»; в строю — железная дисциплина, вне строя солдат сам решает, что делать. Солдатам «по полкам и батальонам [сверху] вниз [наладить] орг[анизацию]» путём создания «выборной комиссии». По-мнению солдата-“литовца”, «комиссия» является руководящим органом в воинской части и опирается в своей деятельности только на Совет рабочих и солдатских депутатов[21].

Вслед за «литовцем» выступил солдат Коновалов (писарь автомобильной части). Отметив, что офицер царской армии является «непременно членом той партии, которая живёт за чужой счёт», создавая своё «счастье на несчастье других», Коновалов сказал, что сохранение дисциплины возможно «только если переработать устав»[22]. Выступивший после Коновалова, солдат Кудрявцев (автомобильная часть Красного Креста) призвал солдат организоваться самим, оружие не сдавать, отдачу чести отменить: «мы санкционируем, мы сила». Нужен мир, но добиваться мира надо не с империалистическими правительствами, а с народами воюющих стран. В воинских частях должны скорее создаваться выборные комитеты, которые должны быть тесно связаны с Советом. Чтобы подчинить офицеров, можно допустить присутствие в Совете по одному офицеру от воинской части[23].

Затем говорил солдат запасного батальона лейб-гвардии Преображенского полка. В своей речи он отметил, что в гвардейских войсках особого рода офицеры - из аристократов, которых нельзя оставлять в полку, поскольку солдаты помнят «как о наши морды разбивались их кулаки». К тому же никто из офицеров не поддержал революционного движения солдат, а напротив, когда солдаты сами организовались и взяли оружие в руки, офицеры бежали от своих солдат. В настоящее время, - продолжал солдат-преображенец, - в одной из рот батальона солдаты не приняли офицеров и теперь в ней всем распоряжается выборный комитет. Такую же систему управления надо принять для всего Преображенского полка[24].

Солдат из воздухоплавательного парка заметил, что не видел ни одного офицера, который после революции пришёл бы в «радушное настроение». Офицеры при царе «играли первую скрипку в стране», поэтому, когда солдаты их части выступили, они арестовали нежелательных офицеров. Затем выбрали комитеты и депутатов, которых послали в Государственную думу[25]. После этого снова выступил эсер Кливанский и зачитал проект приказа по Петроградскому гарнизону, в котором говорилось, что выборные от воинских частей входят в Совет рабочих депутатов и объявляют себя Советом рабочих и солдатских депутатов; выборные представители от воинских частей должны прибыть в помещение Государственной думы к 10 часам утра 2 марта; оружие никому не выдавать, оружием распоряжается специально организованные ротные команды; в строю солдаты, как и прежде, подчиняются офицерам.

После оглашения проекта прения не прекратились. Следом за Кливанским слово взял Мельничук, депутат от лейб-гвардии Семёновского полка:

«Мы с оружием в руках [боролись] за свободу. [Буржуазия] примкнула [к движению], чтобы обойти [нас]. Мы — хозяева [вместе] с рабочими. Не доп[устим], чтобы [нас] обошли. Не выдавать оружие»[26].

Выступивший следом от Преображенского полка Ворошилов* (* - будущий нарком обороны СССР), отметил, что в Военной комиссии орудуют реакционные офицеры, хотят использовать народное движение, чтобы «пускать пули». Военная комиссия не должна пользоваться поддержкой и доверием, поскольку это не демократическая организация[27].

Солдат Борисов в своём выступлении призывал прекратить прения и заняться организацией солдат, чтобы устранить угрозу расстрела и сразу адвокат Соколов вносит предложение о прекращении прений, и в протоколе появляется запись: «Прения прекращены». Но следом за этой записью идёт запись выступления моряка 2-го балтийского экипажа Соколова (однофамилец адвоката), который сообщил, что у них в экипаже выбраны комитеты, контролирующие офицеров[28].

Выступившие следом за моряком руководители Совета Чхеидзе, Стеклов и Соколов подвели итоги обсуждения, предложив ввести в Исполком Совета 10 депутатов от воинских частей, которым и поручается окончательная редакция документа о новых взаимоотношениях в армии. Стеклов перечислил 7 выборных от солдат: Баденко, Садовский (Стеклов ошибочно называет Садовского - Задорским), Падерин, Борисов, Шапиро, Кудрявцев, Линде[29].

Но выступления всё продолжаются. Слово берёт Баденко. Он считает, что оружие офицерам не выдавать, а передать его в батальонные комитеты, солдаты должны организоваться в единый с рабочими Совет рабочих и солдатских депутатов. Мнение буржуазной Военной комиссии учитывать постольку, поскольку оно не расходится с мнением Совета. Баденко предложил послать в Военную комиссию солдат - представителей Совета. Исполнительный комитет, — продолжал Баденко, — принимает Приказ и рассылает его в воинские части[30].

Имя следующего оратора в протоколе отсутствует, но его речь говорит о том, что это был без сомнения солдат. Неизвестный потребовал от Военной комиссии признания новых принципов отношения солдат и офицеров. Вне строя солдаты такие же граждане, как и офицеры, необходимо вежливое обращение с солдатами и отмена «благородий»[31]. Представитель 1-го запасного пехотного полка в своём выступлении рассказал, что офицеры из полка надели красные банты и на словах все были за революцию, а на деле же оставались монархистами. Монархистами отдан приказ отбирать оружие у рабочих, расстреливать сопротивляющихся, подчинить солдат офицерам. Солдат-пехотинец настаивал на том, чтобы оружие не выдавать, а офицеров подчинить своей воле. Он требовал пригласить Родзянко в Совет и спросить у него: был ли такой приказ о подчинении солдат офицерам или нет? Никакого доверия Государственной думе, — продолжал солдат, — контрреволюция готовится, вырабатываются меры по борьбе с народом[32].

Последним в протоколе значится выступление представителя лейб-гвардии Волынского полка, который сказал, что как только у них в батальоне узнали о приказе Родзянко, то сразу же выразили своё несогласие, которое солдат-«волынец» выразил в краткой форме: «Долой Родзянко!»[33].

Протокол завершается решением собрания ввести от солдат в Исполком Совета (временно на три дня, до избрания постоянных) 10 представителей: Садовского (от саперного батальона), Падерина (от Преображенского полка), Баденко (от 1-го саперного), Линде (от Финляндского полка), Соколова (моряка 2-го Балтийского экипажа), Кудрявцева (от автомобильной части Красного Креста), Борисова, Климчинского, Баркова, Вакуленко[34].

Приведённые выше краткие выдержки из выступлений солдат на Совете свидетельствуют о том, что солдаты были возбуждены попытками Родзянко восстановить царские порядки в революционном Петроградском гарнизоне. Солдаты не желали возвращаться к старым порядкам и ясно осознавали, что буржуазия руками офицеров всеми силами стремится подчинить их себе и тем самым, вернуть царские порядки в революционную армию. Кроме того, солдаты имели вполне определённые представления о своей самоорганизации: создание верховного органа власти - единого Совета рабочих и солдатских депутатов и создание местных органов власти - ротных и батальонных комитетов. Было у солдатской массы и собственное представление о принципах существования армии в новых, революционных условиях: полный контроль солдатскими комитетами оружия и личного состава, уничтожение унизительных сословных форм обращения, полноправное участие солдат в политике, путём наделения солдат гражданскими правами вне строя.

По итогам пленарного заседания Совета были введены в Исполком 10 депутатов от солдат - эти десять человек и составят редакционную комиссию, которая оформит требования, высказанные солдатами на заседании Совета, в известный нам документ - Приказ №1.

Ужи на сковородке

Подробный отчёт о пленарном заседании Совета 1 марта, на котором было принято решение создать Приказ №1, впервые был полностью опубликован советскими историками в 1991 году в пятитомнике «Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году»[35]. Но ещё ранее - в семидесятых годах - советским историком Ю.С. Токаревым, который внёс исключительный вклад в дело расшифровки протоколов заседаний Совета, были опубликованы работы о деятельности Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, в том числе и об истории создания Приказа №1[36]. В этих работах бывший фронтовик Ю.С. Токарев использовал выдержки из протокола, который сам же расшифровал.

Публикациям Токарева, предшествовали работы другого советского историка - В.И. Миллера. В 1966 году, увидела свет его статья об истории создания Приказа №1[37]. В этой статье В.И. Миллер также использовал выдержки из протокола, касающиеся непосредственно выступлений солдат.

Но самое интересное, что существует газетный краткий отчёт о заседании 1 марта, опубликованный ещё 2 марта 1917 года газетой «Известия». В этом отчёте в сжатой форме были изложены основные требования солдат, высказанные в ходе прений, а также указан персональный состав делегированных в Исполком солдат, которые составили редакционную комиссию по доработке Приказа №1. Для чего мы провели этот мини-экскурс в советскую историографию Приказа №1? Для того чтобы стала виднее заведомая и умышленная фальсификация монархистами истории 1917 года и истории создания Приказа №1. Для того чтобы наглядно продемонстрировать тот факт, что для каждого объективного исследователя Приказа №1 документальная основа его создания существует уже с марта 1917 года. Эти документальные источники создания Приказа №1 доступны для любого человека, интересующегося историей и свободного от идеологических пристрастий, но для таких заведомых фальсификаторов истории, как катковы, солженицыны и их современные эпигоны вроде стариковых - это terra incognita, то есть неизведанная земля, неопознанная область. Эти господа делают вид, что документов той эпохи не существует, и стараются заменить исторические факты своими похабными псевдоисторическими измышлениями.

Как ужи на сковороде, раскалённой историческими фактами, монархисты-«историки» вертятся и выдумывают различные «версии» происхождения Приказа №1. Так, Катков (как и Солженицын) утверждает, что никакого приказа Родзянко о подчинении солдат офицерам не было и в помине, а следовательно не было никакого массового возмущения солдат петроградского гарнизона. Таким нехитрым способом два фальсификатора от истории изымают солдат из создания Приказа №1 и «формируют» небольшую, оторванную от народа группу злоумышленников, преследующих цель развалить (заметьте - с помощью клочка бумаги!) прекрасную царскую армию. Но сталкиваясь с отсутствием подтверждающих фактов, они вынуждены напустить тумана о «тёмной» истории происхождения Приказа №1. Вместо фактов и документов главными историческими аргументами для этих «историков» являются софизмы, демагогия и просто подлоги.

Между тем, имеются воспоминания полковника Энгельгардта, который и составил, на пару с Бубликовым, приказ о подчинении солдат офицерам за подписью Родзянко[38]. Этот приказ, по свидетельству того же Энгельгардта, не был напечатан из-за категорического возражения типографских рабочих, однако известия о таком приказе получили распространение в революционном Петрограде. Катков с Солженицыным «не замечают» не только свидетельство Энгельгардта, но и свидетельства выступавших на Совете солдат, которые неоднократно упоминали о приказе Родзянко[39]. К тому же не только воспоминания Энгельгардта являются подтверждением работы буржуазии по подчинению солдат Временному комитету членов Гос.думы - главным доказательством является та агитационная деятельность, которую на глазах революционных солдат развернули лидеры Гос.думы 28 февраля. Милюков, Родзянко, Караулов и другие авторитетные думцы не только постоянно выступали в Таврическом дворце с призывами подчиниться офицерам, но и выезжали с подобными речами в казармы. Более того, краткие содержания их речей были незамедлительно напечатаны в «Известиях петроградского комитета журналистов» и таким образом, получили массовое распространение в Петрограде. Утром 1 марта, как мы уже отмечали, буржуазия продолжила свою бурную деятельность по обузданию революции: по столице был расклеено объявление о сборе всех офицеров в доме Армии и Флота. Объявление было подписано Родзянко.

Таким образом, в историографии Февраля достаточно документальных подтверждений попытки Временного комитета Гос.думы подмять под себя революционный питерский гарнизон. Но эти документальные подтверждения контрреволюционной деятельности Гос.думы, столь возмутившие революционных солдат, «историки»-монархисты «вычеркнули» из истории, как факты, ломающие их антиисторические теории.

Создание Приказа №1

Но вернёмся к обстоятельствам создания Приказа №1. Выбранные в Исполком 10 солдат вместе с адвокатом Соколовым перешли в помещение, где заседал сам Исполком. Солдаты зачитали Исполкому основные положения приказа, после чего солдатская комиссия из 10 человек и адвокат Соколов принялись составлять окончательную редакцию Приказа №1[40]. Все расположились у стола, за которым уселся Соколов, а солдаты, сгрудившись около него, диктовали ему параграфы Приказа[41]. Время от времени среди этой компании возникали споры и обсуждения[42]. Одним из таких поводов к обсуждению явился вопрос о названии документа. По воспоминаниям солдата А. Падерина Соколов предложил Приказ назвать «обращением» или «объявлением», но солдаты, знавшие особенности воинской службы, справедливо отвергли это предложения, считая, что только форма приказа способна быстро провести его смысл внутрь армии. Документ назвали приказом и пометили первым номером, подразумевая, что Совет будет издавать ещё приказы[43].

Закончив редактирование, солдаты представили Приказ №1 Исполнительному комитету Совета, где он не вызвал никаких возражений и поправок. Затем солдаты вернулись на пленарное заседание Совета и зачитали приказ перед депутатами Совета: рабочие и солдаты слушали приказ в «торжественной тишине» и по окончании чтения раздался «гигантский вздох облегчения»[44]. После прочтения Приказа №1 и его одобрения солдат Кудрявцев взял текст и отнёс в какую-то типографию, где ночью, в виде листовки, был напечатан Приказ №1 и утром распространен по частям гарнизона[45]. 2 марта Приказ №1 также был напечатан в «Известиях» Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и получил широкую огласку.

Полный состав солдатской комиссии, которая выработала окончательную редакцию Приказа №1, был следующим:

- Садовский - большевик (официально вступил с июня 1917 г, 6-ой запасный сапёрный батальон);

- Падерин - большевик (запасный батальон лейб-гвардии Преображенского полка);

- Баденко - меньшевик-интернационалист (подпрапорщик 1-го запасного пехотного полка);

- Линде - меньшевик-интернационалист (запасный батальон лейб-гвардии Финляндского полка);

- Кудрявцев - эсер (автомобильный отдел Красного Креста);

- Борисов - меньшевик (запасный батальон лейб-гвардии Литовского полка);

- Барков - беспартийный (1-ый стрелковый полк);

- Вакуленко - беспартийный (запасный батальон лейб-гвардии Егерского полка);

- Климчинский - беспартийный (запасный батальон лейб-гвардии Измайловского полка);

- Соколов - беспартийный (2-ой Балтийский экипаж)[46].

Мы видим, что история создания и авторы Приказа №1 очевидны и не являются чем-то «тёмным» и неясным, более того, существует прочная документальная база, раскрывающая сам процесс рождения приказа. Обстоятельства возникновения приказа свидетельствуют о возникновении классового конфликта между монополистической буржуазией, в лице деятелей Государственной думы, и демократическим союзом рабочих и солдат. Политической партии буржуазии придало уверенности содействие меньшевиков-руководителей Совета, которые всеми силами стремились укрепить буржуазию и передать в её руки всю полноту власти.

Действительно, обладавший неслыханной вооруженной силой, которая начисто разгромила самодержавие в столице и её окраинах, Совет рабочих депутатов, благодаря своему соглашательскому руководству, сначала сдал буржуазии продовольственную комиссию, затем сдал военную комиссию и в течение 28 февраля уже вступил в закулисные переговоры с Временным комитетом Гос.думы о передаче в её руки всей полноты власти. В этих условиях думцы, почувствовав силы и благоприятную конъюнктуру, активизировались и решили развить успех, предприняв попытку вернуть офицеров не просто в казармы, а вернуть их на таких же условиях, как и при царизме, то есть полновластными хозяевами. И здесь буржуазию ждал отпор со стороны революционной солдатской массы, которая сразу поняла, что этот путь может привести только к удушению революции, к возврату прежней тирании офицера над солдатом, помещика над крестьянином, заводчика над рабочим.

Совершали революцию солдаты в одиночку, без офицеров, более того, вопреки офицерам, сломив сопротивление офицеров. И теперь возвращение офицеров в казармы, которые в подавляющей своей массе являлись монархистами и были настроены крайне контрреволюционно, сулило только одно: возвращение дореволюционных армейских отношений, полную ликвидацию революции и неминуемый террор против солдат. Но солдаты не ограничились простым возмущением в казармах, они предприняли политические шаги, превратившие их в силу и укрепившие их положение. Прежде всего, солдаты, глядя на рабочих, стали избирать депутатов в Совет. Ещё вечером 28 февраля первые выборные от солдат пришли в Совет и попросили помощи, на что Совет предложил провести повсеместные выборы представителей солдат и утром 1 марта первые депутаты прибыли на пленарное заседание Совета.

Из речей солдат на заседании видно, что идея единого с рабочими Совета уже прочно овладела солдатскими массами. Слияние с рабочими, а также собственное представительство во властном органе сделало солдат политической силой. Другой, не менее важный, шаг - это шаг по образованию воинских (ротных, батальонных, полковых и т.д.) комитетов. Кроме того, что комитеты были образованы на демократической (путём выборов из самих солдат) основе, они явились властными органами, распоряжавшимися и регулирующими всю жизнь в казарме. Многие солдаты, придя на своё первое заседание Совета, уже рассказывали о существовании армейских комитетов в их частях, то есть ещё до принятия Приказа №1 в солдатских массах шла реализация его положений.

В истории создания Приказа №1 в очередной раз проявила свою контрреволюционность руководящая верхушка меньшевиков и эсеров. Социал-предатели открыто проявили себя не только пособниками буржуазии, стремящимися всеми силами обуздать рабочих и крестьян, сделать их безропотными и послушными жертвами интересов буржуазии, но и главным образом показали, что массы трудящихся с их интересами были бесконечно далеки и чужды социал-предателям. Главная опора верхушки меньшевиков была даже не в рабочей аристократии и темных, невежественных слоях вчерашних крестьян, пришедших на фабрику, а в самой буржуазии, в её структурах, в её финансовой, пропагандистской, организационной мощи. Именно в буржуазии социал-предатели черпали свои силы, именно её интересами они жили и за них боролись. 1 марта Чхеидзе, Скобелев, Керенский попытались сбить революционный накал солдат и подчинить своей воле революционную инициативу Петроградского гарнизона, но вынуждены были отступить перед напором солдатских масс. Приказ №1 родился и получил широкое признание в армии вопреки желанию руководителей меньшевиков и эсеров и сразу же вызвал колоссальное сопротивление со стороны буржуазно-монархических сил.

Сказать, что буржуазия и монархисты были возмущены Приказом №1 - это значит, ничего не сказать. Буржуазия и монархисты рвали и метали...

Окончание и примечания здесь

Ив. Якутов

Но так ли просто все было на самом деле? Об этом размышляют китайский и российский исследователи в своих “теориях перерождения”. Работы у авторов оказались достаточно объемными и, чтобы не исказить смысл работ, в данной статье нашлось место только для двух теорий вместо привычных трех. По той же причине выводы оставляем на совести авторов теорий и читателей. Нумерация теорий и источников учитывает предыдущие части.

№13 Теория Ли Шэньминя

Ли Шэньмин – заместитель директора Китайской академии общественных наук, главный редактор сборника “Над этим размышляет история - заметки к 20-летию с момента развала СССР”.

= = =

Мы считаем, что, говоря о социалистическом строе Советского Союза, необходимо рассматривать его два составляющих: основной политико-экономический режим и конкретные механизмы управления. Без анализа нельзя эти два понятия полностью признавать или полностью отрицать, огульно называя моделью советского социализма или сталинской моделью. Безусловно, между основным политико-экономическим режимом и конкретными механизмами управления существует неразрывная связь, включающая взаимодействие между ними. Однако между этими составляющими есть грань, позволяющая отнести их к различным категориям концепции. Основной политико-экономический режим определяет направление, качество и сущность, решает вопрос: «во имя кого, опираясь на кого». Это категория государственного строя. А механизмы управления отвечают за конкретные способы осуществления этого направления, отвечая на вопрос: «каким образом? как? », и относятся к сфере политики государства. Эти две категории нельзя огульно смешивать.

В.И.Ленин, используя основные принципы марксизма в сочетании с практикой российской революции, успешно осуществил Октябрьскую революцию, заложил базу политико-экономического социалистического строя, соответствующую российской реальности. Коренная цель неуклонного и упорного совершенствования этого строя состояла в том, чтобы народ стал хозяином страны, чтобы со временем постепенно добиться полного разрыва между традиционными отношениями собственности и традиционными понятиями и осуществить конечную цель достижения свободы всех людей и всестороннего развития личности. В то же время конкретные формы проявления этого политико-экономического строя, а также способы его осуществления должны своевременно подвергаться корректированию, реформированию и совершенствованию в соответствии с непрерывными переменами ситуации в стране. В ленинский и сталинский периоды советский социалистический строй, его проявления и непрерывно изменяющиеся конкретные механизмы управления в основном отвечали советской реальности. В этом и заключалась главная причина огромных успехов строительства социализма в Советском Союзе. Но необходимо указать, что Советский Союз был первым в мире социалистическим государством, у которого не было опыта строительства социализма. Прибавив к этому некоторые ошибочные взгляды и поступки Сталина, мы можем сказать, что все это в сумме породило некоторые проблемы, касающиеся конкретной политики и конкретных механизмов.

Так, после окончания Второй мировой войны и завершения послевоенного восстановления не были своевременно проведены реформы системы управления, заложенной еще в 30-е годы XX века и отличавшейся высокой централизацией власти; не получила в достаточной мере развития социалистическая демократия, отсутствовало совершенное законодательство, существовал культ личности. В некотором смысле, распад Советского Союза и гибель КПСС связаны с этими факторами. Но они, ни в коем случае, не являются коренной причиной и не предопределили неизбежность развала СССР и КПСС. Мы не имеем оснований полностью отрицать базовый социалистический строй, основанный Лениным. И, тем более, не должны относить некоторые недостатки и проблемы конкретных механизмов управления к вопросам базового строя, тем самым отрицая базис социалистического политико-экономического строя в Советской стране, и не можем делать вывод, что причина распада страны и гибели компартии кроется в политико-экономическом строе социализма. Те, кто утверждает, что причиной всему является «советская модель социализма», «сталинская модель», на самом деле, главную вину перекладывают на базовый строй социализма. Эта концепция по сути не отличается от концепций, сводящих причины развала СССР к таким факторам, как «утопизм» и «преждевременные роды» социализма. [17]

В высокоцентрализованном механизме управления, созданном в сталинский период, хоть и имели место порочные явления, но в основном этот механизм соответствовал требованиям международной обстановки и ситуации в стране в 30-40-е годы XX века, когда существовала блокада и опасность интервенции империалистических держав и настоятельно требовалось развитие передовых производственных сил. Это также показало правильность руководства компартии, благодаря чему Советский Союз добился успехов в индустриализации страны и в послевоенном строительстве, одержал победу в Великой Отечественной войне и еще больше укрепил и развил базовый социалистический строй. [17]

В Советском Союзе после завершения задач послевоенного строительства не были своевременно осуществлены необходимые реформы. По нашему мнению, ответственность за недостаточное осознание их необходимости лежит на Сталине. При этом также следует учесть плохое состояние его здоровья на склоне лет. Хрущевская группировка, вставшая у власти, пыталась провести кое-какие реформы, среди которых, несомненно, были и полезные начинания. Но по мере изменения ситуации Хрущев не смог своевременно осуществить правильное руководство реформами. Более того, эти реформы постепенно переросли в отрицание базового политико-экономического строя социализма, и это стало первым шагом в направлении будущего распада СССР и гибели компартии. Этот шаг был ключевым. В горбачевский период руководство КПСС, прикрываясь лозунгом «перестройки», перешло к всесторонней ревизии и полному предательству марксизма, в сущности, вступив на необратимый путь капитализма и, в конце концов, похоронив социализм. Если не признавать ошибок руководства КПСС, начиная с хрущевского и, в особенности, горбачевского периода, и называть в качестве главной причины распада СССР и гибели КПСС политико-экономическую систему, созданную в сталинский период, то это не будет соответствовать действительному положению дел и, более того, с исторической точки зрения это совершенно несостоятельно. [17]

В январе-феврале 1992 г. в своей знаменитой беседе во время поездки по югу страны, он (Дэн Сяопин) подчеркнул:

«Нужно отдавать себе ясный отчет и обратить внимание на подготовку смены. В руководящий состав необходимо вводить людей с хорошими моральными и деловыми качествами, беря за критерий революционизацию, омоложение, интеллектуализацию и специализацию руководящего состава. Именно за счет этого надо обеспечить проведение основной линии партии в течение 100 лет, гарантировать длительный покой и порядок в стране, о чем мы и говорим». «Правильный политический курс гарантируется правильной организационной политикой. Дела Китая будут ли идти успешно, сможем ли мы неуклонно придерживаться социализма и политики реформ, сможет ли экономика страны быстро развиваться, будет ли стабильна обстановка в стране - во всем этом ключевым является человеческий фактор». «Когда удачно подобран состав Политбюро и особенно его Постоянного Комитета, то... можно устранить любые беспорядки». [17]

Рассмотрим еще раз с точки зрения основной теории марксизма диалектическую связь между личностью и механизмом того или иного режима. Марксизм всегда считал, что производительные силы определяют производственные отношения. Совокупность общественных производственных отношений составляет экономический базис общества, а экономический базис, в свою очередь, определяет надстройку. Люди, занятые в производстве, являются самым революционным, самым активным фактором производительных сил. Механизм режима является органической частью общественной надстройки. Человек создает и совершенствует этот механизм, он же или придерживается, или изменяет этот механизм. Поэтому, по сути говоря, именно человек определяет механизм режима. Именно это имел в виду в поздние годы Дэн Сяопин, говоря, что решающим является человеческий фактор. Конечно, определенные производственные отношения и надстройка могут производить обратное воздействие на производительные силы и экономический базис. Такая связь проявляется в отношениях между человеком и механизмом режима. Т.е. механизм режима в определенных условиях производит обратное воздействие на производительные силы, включая человека. При определенных условиях обратные воздействия могут играть решающую роль. [17]

Сформировавшийся режим, безусловно, влияет на действия человека, сдерживая и ограничивая их. Но ключевым остается руководящая роль теории в создании и реализации механизма, потому что без революционной теории не может быть революционных действий. Способность к абстрактному, рациональному теоретическому мышлению есть основное отличие человека от остальных живых существ на Земле и особое проявление субъективных способностей человека. Поэтому, как мы считаем, главная причина распада Советского Союза и гибели КПСС кроется не в механизме режима, а в отходе от марксизма и предательстве коренных интересов широких народных масс хрущевской, а затем и горбачевской руководящей кликой. Хрущев, Брежнев и, в особенности, Горбачев никогда не смогут смыть с себя вины за ту роль, которую они сыграли в распаде Советского Союза и гибели КПСС. [17]

Созданный в ленинский и сталинский период социалистический строй и управленческий механизм являются осуществлением на практике в Советском Союзе теории социализма, разработанной марксистской наукой. Практика показывает, что этот строй соответствовал реальности Советского Союза, и он достиг больших успехов. [17]

На свете не бывает совершенных людей, и Сталин - не исключение. Сталин совершил серьезные ошибки, особенно в поздний период своей деятельности. В число этих ошибок входят деспотичные методы работы, нанесшие ущерб принципу демократического централизма и социалистическому законодательству. В ходе борьбы против контрреволюционных элементов, с одной стороны, многие контрреволюционеры понесли заслуженную кару, но, с другой стороны, были невинно осуждены преданные коммунистическим идеалам люди и простые хорошие люди, что также нанесло большой ущерб. Сталин совершил серьезные ошибки, нанесшие вред Советской стране, однако надо видеть, что под его руководством Советский Союз осуществил индустриализацию страны и внес большой вклад в дело победы над фашизмом во Второй мировой войне. Все это говорит не только о преимуществе социалистического строя, но и о том, что Сталин является верным и непоколебимым коммунистом. На первом месте, несмотря ни на что, стоят его заслуги. [17]

Мы можем сделать такой вывод: крушение 1991 г. не есть поражение марксизма, это лишь поражение одного вида догматизма, берущего начало с постепенного отхода от марксизма во времена Хрущева и кончающегося изменой Горбачева марксизму. Это не есть поражение социализма или «сталинской модели» социализма, это есть поражение другой формы капитализма, берущего начало с постепенного отхода от марксизма во времена Хрущева и кончающегося изменой Горбачева марксизму. Как можно говорить о поражении социалистического демократизма? Это не есть поражение коммунистической партии как передового отряда пролетариата в его первоначальном смысле. Это фактически поражение буржуазной политической партии, полностью переродившейся в результате отхода от марксизма Хрущева и предательства Горбачева. [17]

Есть много причин, повлекших крушение КПСС и распад Советского Союза, но их можно разнести на три категории. Первая - внешние факторы, в т.ч. «мирное перерождение», военная угроза Запада во главе с США, борьба за мировую гегемонию. Вторая - просчеты и ошибки в ходе практической реализации социализма. Третья - отход от марксизма и народных масс, начиная с Хрущева и кончая предательством Горбачева. Из вышеназванных трех категорий причин главной является третья, она же является определяющей стороной противоречия. Поэтому, ухватив эту главную причину, мы сможем легко и последовательно выявить все остальные. [17]

Обобщая уроки Советского Союза, мы можем увидеть четкую схему: причина распада Советского Союза находится внутри самой компартии, а истоки этих ошибок лежат в области теории. Важной причиной ошибок является недостаточная теоретическая подготовка партийного руководства - низкий уровень этой подготовки приводит к расшатыванию веры в коммунистические идеалы. Ленин в своей деятельности проявил себя непоколебимым, великим марксистом. Проблемы появились в сталинский период, но это, несмотря ни на что, были ошибки, допущенные великим марксистом. В хрущевский период эти ошибки начали качественно изменяться. Период от Хрущева до Брежнева, а затем до Горбачева явился периодом постепенного завершения отхода от марксизма и его предательства, что привело, в конце концов, к крушению КПСС и распаду Советского Союза. [17]

Если мы говорим о том, что истоки перемен в Советском Союзе лежат в теоретической области, внутри партии, можно ли тогда говорить, что истоки всех исторических перемен нужно искать в изменении человеческого мышления? Нет. Марксизм говорит: нужно оставаться на базе реальной истории. Нельзя объяснять практику, исходя из понятия, а наоборот, исходя из материальной практики, объяснять понятие. Необходимо здесь заметить: советский социализм родился не из пустоты, он подготавливался и появился на основе старой России, которая, со своей стороны, передала Советской России в наследство определенные производительные силы, капитал и определенную социальную среду и тем самым определила дальнейшее развитие страны, имеющее свою специфику. В т.ч. такие непреодолимые вещи, как товарное производство, обмен валюты, необходимость высокой оплаты труда специалистов и т.д.

Далее следует отметить влияние мощных производственных методов и всей производственной системы Запада во главе с США. В военное время непоколебимая вера поддерживала людей в их ожесточенной борьбе. В мирное же время в процессе активного или пассивного общения с западным миром во главе с США, вследствие наблюдения за различиями в сфере собственности, в сфере распределения и образа жизни, в узкой среде так наз. социальной элиты рождается чувство зависти к тому, что на Западе в руках малой части людей сосредоточена большая часть общественного богатства. [17]

Третье, на что следует обратить внимание, это удар, наносимый огромным материальным богатством, т.е. деньгами, сосредоточенным в руках Запада во главе с США…

Формы и методы покупки таких людей многообразны. По воспоминаниям помощника Горбачева последний, придя к власти, «вскоре получил много наград, премиальных подарков, гонораров от западных стран. Скоро на его банковской книжке насчитывалось более миллиона американских долларов». В сентябре 2003 г. во время беседы автора с историком Р. Медведевым в Москве, последний сказал: «Несомненно, Горбачев и Ельцин получили немало денег от западных стран...»

Т.е. можно сказать, что Горбачевы и Ельцины присвоили, сделав своей собственностью, труд государства, нации и народа за счет продажи коренных интересов государства, нации и народа. Вышеобозначенные три пункта указывают на экономические корни зарождения буржуазной идеологии в советском социалистическом обществе, в особенности внутри правящей партии. Сделав такой анализ, мы ясно увидим, что история распада Советского Союза и крушения КПСС является также историей классовой борьбы, причем историей классовой борьбы в особой форме. [17]

№14 Теория Головина

В. В. Головин – автор журнала «Марксизм и современность».

= = =

Марксизм считает общественное развитие естественноисторическим и открытым процессом, процессом самосоздания человечества. Совершенствование производительных сил, лежащее в основе исторического прогресса определяет наиболее общую тенденцию в истории – переход от систем с преобладанием естественной детерминации отношений людей к системам с преобладанием детерминации социальной. Если на ранних ступенях истории жизнь социума почти полностью была обусловлена внешними факторами, то постепенно результаты развития начинают все более соответствовать сознательно поставленным целям. Люди способны переделать мир с помощью критической социальной теории, идеологических усилий и соответствующей политической практики.

ХХ век весьма и весьма приблизил человечество к этому рубежу. Его великие войны, революции и контрреволюции были всё менее спонтанны, и всё более соответствовали поставленным целям, под которые осуществлялась концентрация усилий. Эти цели не возникают произвольно, но отражают возможности и требования воспроизводства или развития конкретных обществ, они проистекают из движения данных объективных условий и претворяются в стратегию действий различных социальных сил. Объективные условия каждого момента в развитии общества содержит в себе спектр конкурирующих возможностей и направлений движения. В связи с этим исторический прогресс не есть прямая линия, фатально заданная человечеству. Он с необходимостью включается в себя возможность ложных путей и попятных движений.

В динамическом механизме общественного прогресса политические партии есть одна из главных сил, обеспечивающих его направление, скорость и итоги. [18]

В первой половине ХХ века коммунисты России, бывшие поначалу малой группой из нескольких сот человек в 150-миллионном народе... возглавили социалистическую революцию, предвосхитили решение всех главных задач построения социализма в СССР, заложили основы мировой системы социализма, в большой степени воплотив тем самым великий гуманистический проект марксизма.

Однако на рубеже 90-х годов 19-миллионная КПСС, несмотря на способность сохранять хорошие темпы экономического роста и высокие социальные стандарты жизни народа, изменилась настолько, что утратила доверие трудящихся… [18]

Предательством и помощью Запада объяснимо многое на рубеже 90-х годов, однако предательство есть акт единовременный, и потому не объясняет появление общественных условий, побудивших массы участвовать или отстранёно смотреть на погром и разграбление социалистического государства. Его явно мало для объяснения процесса сосредоточения в верхах партийной иерархии преимущественно тех, кто имел за душой лишь жалкие неолиберальные рецепты. Указание на измену не делает ясным и то, почему именно эти люди смогли повести за собой партию. Этого не могло бы быть при сохранении коммунистического сознания её членов. [18]

О каких закономерностях нужно вести речь? Коммунистическая партия есть субъект социальной жизни, и появление, и развитие которого происходит согласно общим законам диалектики. Она существует в системе внутренних и внешних противоречий, в ней идёт накопление количественных изменений, приводящих к качественным скачкам, что, в свою очередь, вызывает отрицание прежних и переход к новым формам бытия. В силу действия этих законов партия не является субъектом всегда равным самому себе; не может и не должна иметь неизменные характеристики. Историческими обстоятельствами предопределена разница программ, лозунгов, очередных задач, внешнеполитических усилий и масса иных параметров деятельности. [18]

Перерождение коммунистической партии есть один из возможных вариантов её развития, обусловленный действием тех же законов диалектики. Этот вариант порождается необратимыми изменениями доктринальных основ и классового характера партии, целей и смыслов деятельности, делающими её неспособной выполнять свои объективные функции в обществе. Возможность перерождения партии, как скрытая потенция, существует постоянно, на протяжении всей истории коммунистического движения, иногда превращаясь в ведущую тенденцию. [18]

Как отличить естественное развитие коммунистической партии от её перерождения, если они вызваны действием одних и тех же причин? Очевидно, только по выполнению или невыполнению партией своих объективно обусловленных функций. Эти функции заданы не произвольно, но вытекают из потребностей рабочего класса... "Марксизм, – говорил Сталин, есть научно выражение коренных интересов рабочего класса". Только по отношению к этим интересам обретают смысл понятия "перерождение", "ревизия", "догматизм", "оппортунизм" и т.п. применительно к коммунистической партии. [18]

Отказ от революционной теории марксизма произошел во второй половине 50-х годов. В третьей программе КПСС от неё остались лишь неясные следы, а понимание её основных принципов оказалось заблокировано предрассудками и превратными представлениями о ней. При обосновании третьей программы КПСС в 1961 году она была помянута лишь в том смысле, что программа 1919 года "провозгласила: началась эра всемирной пролетарской, коммунистической революции", что "всё дальнейшее развитие исторических событий происходило так, как предвидели марксисты-ленинцы". Логично теорию, подтвержденную ходом истории, класть в основу дальнейшей деятельности. В советской истории случилось иное: теория публично не отвергалась и не осуждалась, но была тихо изъята из оборота и перестала даже упоминаться.[19]

Для разъяснения этой зависимости остановимся вкратце на проблеме "класс-партия". За понятиями "революция пролетарская" и "революция перманентная" в марксизме стоит идея необходимости двух последовательных побед пролетариата в коммунистической революции. [19]

Следовательно, первой победой классики назвали замену политической власти буржуазии диктатурой пролетариата. Социальный итог второй победы они видели в упразднении пролетариатом самого себя как класса и в становлении бесклассового общества, а экономический итог – в уничтожении "собственного способа присвоения", т.е. товарно-денежных отношений, делающих его эксплуатируемым классом. Идея второй победы указывает на глубинное, сущностное различение марксизмом между революцией политической и революцией социальной. Об этом коммунисты помнили до начала 60-х годов, что отражено в Декларации Московского совещания коммунистических и рабочих партий 1957 года, где было сказано, (пожалуй, в последний раз), что "для рабочего класса завоевание власти является лишь началом революции, а не ее завершением". Только вместе обе победы составляют коммунистическую революцию. Сегодня ясно, что первая победа случалась неоднократно, вторая пока никогда. [19]

Уже в "Манифесте коммунистической партии" отмечено, что "...организация пролетариев в класс, и тем самым – в политическую партию, ежеминутно вновь разрушается конкуренцией между самими рабочими". Конкуренция превращает в каждый данный момент времени большую или меньшую часть рабочего класса в силу, стабилизирующую капитализм. "Капитализм, не был бы угнетающим массы капитализмом, если бы это было не так", – резюмировал Ленин. Социальная сила рабочих, которая заключается в их численности, уничтожается их разобщенностью как в национальном, так и в мировом масштабе. Чем многочисленнее становится пролетариат по причине углубления разделения труда, тем большей становится сила конкуренции, дробящая его на противостоящие друг другу отряды. Следовательно, если пролетариат станет "абсолютной стороной общества" при сохранении "собственного способа присвоения", общество может вновь вступить в порочный круг эксплуатации человека человеком.

Пока не было побед антисоциалистических контрреволюций с участием отдельных отрядов рабочего класса, эти мысли классиков не замечались или воспринимались как оставшиеся в прошлом. [20]

Несомненно, что функции партии не остаются неизменными во времени. На первый план выдвигаются то одни, то другие из них. Однако на всех этапах борьбы коммунистов главной функцией и высшей целью их деятельности является превращение пролетариата из "класса в себе" в "класс для себя". [20]

Причём, настаивал Ленин при выработке первой программы РСДРП, нужно учитывать, что "…с точки зрения основных идей марксизма, интересы общественного развития выше интересов пролетариата, – интересы всего рабочего движения в его целом выше интересов отдельного слоя рабочих или отдельных моментов движения".

Отсюда коммунистической партией является лишь та, которая в политике защищает коренные интересы рабочего класса, но защищает и от него самого. Только не забывая об этом можно послойно снимать противоречия существования рабочего класса. Эта задача сохраняется как в период борьбы за политическую власть рабочего класса, так и после неё. [20]

Завоевание политической власти пролетариатом отнюдь не снимает противоречий в развитии класса, противоречий в союзе партии и класса, и в самой партии. Наоборот, даже обостряет некоторые из них, ибо начинаются "долгие муки родов" нового общества. [21]

Завоевание власти отнюдь не создает условий, когда партия может действовать по собственному произволу. Условия становления социализма не являются условиями его существования. [21]

Кроме того, однажды возникшее классовое сознание пролетариата не есть постоянно действующий фактор. Массы быстро теряют ориентацию в борьбе, готовы взвалить на новую власть ответственность за бедствия, источником которых является отнюдь не она, а сопротивление буржуазии и объективные обстоятельства бытия. Пролетариат завоевывает политическую власть, но значительная его часть с сознанием прошлой эпохи… [21]

Диалектика развития рабочего класса после завоевания власти такова, что движение ко второй победе не проще, чем к первой. Даже самый короткий опыт советской власти убедил в том, что борьба коммунистов за социализм должна быть направлена не только вовне рабочего класса, но и внутрь его самого… [21]

...В определенном смысле можно сказать, что борьба против буржуазных влияний внутри рабочего движения при капитализме сравнительно легка, ибо очевиден классовый враг. В условиях диктатуры пролетариата задача борьбы с пробуржуазными потенциями класса сохраняется, но происходит в условиях неочевидности. С завоеванием политической власти пролетариатом борьба между его непосредственным интересом и объективной тенденцией прогресса перемещается в само сознание пролетариата. Предметом борьбы коммунистов становятся инстинкты класса, рожденные отчужденным трудом. Проблема касается не индивидуумов, а масс, тех практик, в которые они вовлечены, и которые партия должна научиться понимать и осваивать, чтобы трансформировать их… [21]

Поэтому политика партии при Сталине заключалась в минимизации неизбежных отрицательных последствий товарно-денежных отношений и в резком сокращении сферы их действия путём вывода из неё всех средств производства и расширения общественных фондов потребления... [22]

В 1952 году Сталин подтвердил необходимость сохранения этой линии… Его преемники выводом пренебрегли. [22]

Первая опасность, по Сталину, заключалась также в том, что "капиталистические элементы ведут борьбу не только в области экономики. Они стараются перенести борьбу в область идеологии пролетариата, пытаясь заразить наименее устойчивые отряды партии неверием в дело социалистического строительства, <..> причём нельзя сказать, чтобы их старания оставались абсолютно бесплодными".

Основанием для вывода о небесплодности попыток было понимание факта, что пролетариат не только завоевывает политическую власть с сознанием прошлой эпохи, но и долго воспроизводит его, поскольку невозможно мгновенно перекрыть его источник – отчуждение труда, и порождённые им вековые традиции. Понимание этого отразилось в концепции культурной революции… [22]

И этими выводами преемники Сталина пренебрегли. При обосновании третьей программы КПСС Хрущевым было заявлено, что культурная революция завершена. [22]

...Так всегда виделась марксистам роль классовой партии пролетариата как идеологического субъекта. Выполнение партией этой своей главной функции предопределяет ход и исход политической борьбы класса, как при капитализме, так и при социализме. Бесчисленно повторенное и повторяемое ныне утверждение о завершенности культурной революции сыграло крайне негативную роль в становлении мировоззрения коммунистов. Утверждение в качестве субъекта-носителя идеологии самого народа исключает необходимость подобной партии, а заодно и саму возможность появления научной идеологии. [22]

Вторую опасность для партии Сталин видел в "непонимании того элементарного требования интернационализма, в силу которого победа социализма в одной стране является не самоцелью, а средством для развития и поддержки революции в других странах". [22]

Решая сугубо национальную задачу объединения страны, большевики в Декларации об образовании СССР заявили, что этот союз является "новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику". Само образование СССР стало возможным в силу того, что национальные коммунистические партии государств, возникших на пространстве бывшей империи, были объединены Коминтерном и стремились к общей цели. [22]

Эти факты доказывают, что задачи национальные ставились и решались непременно в контексте задач интернациональных; вторые определяли первые. Даже курс на строительство социализма в нашей стране подтверждает это. Он отнюдь не был ревизией теории мировой революции в пользу национального социализма, в чём тогда Сталина обвинял Троцкий, и за что теперь Сталина хвалит лидер КПРФ Г. Зюганов. Да, с одной стороны, курс диктовался исключительными обстоятельствами, вынуждавшими СССР к созданию автаркической экономики, позволяющей преодолеть фрагментарность хозяйства, доставшегося от царской России и неспособного существовать в условиях экономической блокады. Но, с другой стороны...

Продолжение с примечаниями

Троцкий же, как теоретик ничего не мог противопоставить ленинскому анализу и оставался в рамках своей схемы под названием “перманентная революция”. Согласно этой схеме главным условием победы социализма оставался западный пролетариат, который должен своими революциями прийти на помощь Советской республике. Рассмотрев смысл троцкистской теории и её расхождение с ленинской, В.А. Сахаров замечательно подводит итог: в то время, когда Троцкий продолжал игнорировать произошедшие изменения в мировом классовом раскладе сил и продолжал настаивать на зависимости русского пролетариата от западного, Ленин увидел в русском рабочем классе и его союзе с русским крестьянством новую силу, которая возглавила мировое революционное движение.

===

ПЕРСПЕКТИВЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Новая борьба принимает форму соревнования с буржуазией на хозяйственном поприще. Диктатура пролетариата ведет ее, стремясь доказать крестьянству, что советская власть может организовать хозяйственную жизнь страны и удовлетворить интересы и потребности крестьянства не хуже, а лучше, чем буржуазия. Отсюда требование учиться у буржуазии капиталистическим методам хозяйствования, учиться хозяйствовать. Доказать умение хозяйствовать надо быстро, за год, ждать долго крестьянство не станет. Либо советская власть докажет крестьянину, что умеет помочь ему, «либо он нас пошлет к чертям. Это совершенно неминуемо». Поскольку результатами этого соревнования с буржуазией будут проверяться успехи советской власти, то оно — не просто состязание, а «отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом», «еще одна форма борьбы между буржуазией и пролетариатом». И это понятно, ведь хозяйственное соревнование — лишь способ одержать экономическую, а значит, и политическую победу над буржуазией и уничтожить ее как класс.

Победа в этой борьбе за крестьянство, парализовав на время его антисоциалистический потенциал, позволила бы задействовать на стороне социалистической революции демократический потенциал крестьянского движения и благодаря этому изолировать и победить силы внутренней контрреволюции. Ленин видит возможность выиграть этот бой за крестьянство и благодаря этому реализовать мирный вариант развития социалистической революции. Проводить такую политику — задача сложная, но не безнадежная, так как опыт гражданской войны научил и пролетариат, и крестьянство соизмерять и согласовывать свои интересы.

Ленин считал, что большевики могут выдержать этот экзамен, что успех борьбы зависит только он них самих. «Политической власти» и «экономической силы» в руках диктатуры пролетариата «совершенно достаточно для того, чтобы обеспечить переход к коммунизму». Более того, вопрос о победе революции Ленин не связывает с оценкой степени отсталости или развитости страны. Для Ленина этот вопрос давно решен положительно — минимум необходимых условий для этого в России есть. Все другие условия для победы имеются. О мировой революции как условии победы или успешного решения внутренних проблем российской социалистической революции — ни слова. Более того, Ленин считает, что с мировой буржуазией «еще много будет "последних и решительных боев"». И он не предрекает трагического исхода этих боев для российской социалистической революции. Наоборот, выражает уверенность в победе, следовательно, Ленин положительно решает вопрос о победе социализма в условиях капиталистического окружения.

Ленин допускал, что в ходе «последнего и решительного боя» может быть не только победа, но и поражение в результате открытой борьбы, и, кроме того, возможно перерождение революции. Главные опасности для революции Ленин видел не во внешних условиях ее существования, а во внутренних проблемах ее развития. Новая экономическая политика, сняв или притупив некоторые из этих опасностей, обострила другие. В советской исторической литературе существовала определенная эйфория по поводу НЭПа, выражавшаяся в акцентировании внимания на открываемых им возможностях и оставлении без должного внимания связанных с ним трудностей. Ленин поступал иначе, он указывал не только на новые возможности развития социалистической революции в России, но и на опасности для нее, которые несла с собой новая экономическая политика. Много внимания он уделил этой проблеме на XI съезде РКП(б).

Ленин говорит об угрозе перерождения революции. О ней (угрозе «термидора») часто говорил Троцкий, при этом радикально расходясь с Лениным в вопросе о возможных причинах его. В полном соответствии с теорией «перманентной революции» Троцкий усматривал причины [«термидора» - прим. редакции Бескома] в отсутствии мировой пролетарской революции и, кроме того, в личностных качествах вождя. Ленин развивал прямо противоположные взгляды на этот счет. Он не только не ставил угрозу возможного перерождения революции в зависимость от успехов или неудач мировой революции, но и, возможно, возражая Троцкому, говорил, что опасность перерождения исходит не от личных качеств революционеров, а от «гигантских масс». Эта опасность возникает в том случае, если эти массы считают, что проводимая политика не отвечает их интересам. Последнее обстоятельство в условиях НЭПа практически всецело зависело от умения большевиков хозяйствовать. Его явно не хватает по причине недостатка «культурности тому слою коммунистов, который управляет». Ленин обращал внимание на опыт истории, который свидетельствовал, что «термидор» неизбежен, если уровень культуры победителей ниже, чем у побежденных. Для российской социалистической революции это была реальная угроза: как бы ни низка была культура новой буржуазии, а культура пролетариата и крестьянства была гораздо ниже. Пока не выучились, коммунисты-администраторы лишь номинально будут являться руководителями, реальная же власть будет принадлежать тем, кто действительно умеет управлять, — тем «спецам», отнюдь не разделявших идеи социалистической революции, к помощи которых большевикам приходилось обращаться. Эта проблема решалась созданием собственных квалифицированных кадров. Задача, хотя и трудная, но решаемая. Если с этих позиций оценить предложения Троцкого о реорганизации системы управления народным хозяйством, то придется признать, что они как раз и несли в себе угрозу «термидора».

Ни на XI съезде, ни позднее оппоненты Ленина не смогли противопоставить разработанной им концепции ничего равноценно по значимости выводов и уровню их обоснования. Главный из них — Троцкий — продолжал повторять свои прежние оценки и прогнозы. Это показало последнее сопоставление Лениным и Троцким своих взглядов и оценок, произошедшее в конце 1922 г. Выступая на V съезде Российского коммунистического союза молодежи (11—19 октября 1922 г.), Троцкий определил свое видение перспективы развития революции и существования советских республик. Он заявил, что если капитализм в течение 10 лет устоит перед угрозой революции, то это будет означать, что мировой капитализм «достаточно силен, чтобы раз навсегда (курсив наш. — B.C.) подавить пролетарскую революцию во всем мире, конечно, подавить и Советскую Россию». Как видно, Троцкий вполне определенно противопоставляет свои оценки ленинским. У Ленина проведение НЭПа в течение 10—20 лет открывает возможность для перехода к социализму, а у Троцкого 10 лет НЭПа равносильны гибели советской власти и революции. Но и это не все. По Троцкому получается следующая перспектива мировой революции: либо она начнется и одержит решающие победы в ближайшие 10 лет, либо она снимается с повестки дня истории развития человечества. Или все и сразу, или ничего и никогда.

Как бы принимая вызов Троцкого и включаясь в полемику с ним, Ленин в приветствии IV конгрессу Коминтерна рисовал совершенно иную перспективу: «Советская власть... более прочна, чем когда бы то ни было... Победа будет за нами». Свой доклад на конгрессе (13 ноября) он фактически посвятил обоснованию этой оценки. Он, в частности, говорил: «Я полагаю, что все мы со спокойной совестью можем утвердительно ответить на этот вопрос (о пользе правильного отступления. — B.C.), а именно в том смысле, что прошедшие полтора года положительно и абсолютно доказывают, что мы этот экзамен выдержали». Это был своего рода ответ на вопрос о способности большевиков показать крестьянству свое умение хозяйствовать. Ленин выражал уверенность, что стоящие проблемы (накопление финансовых средств, прежде всего) будут решены, уже начали решаться. «Самое главное, — считал Ленин, — <...> Крестьянство довольно своим положением. Это мы спокойно можем утверждать... Крестьянство является у нас решающим фактором... нам не приходится опасаться с его стороны какого-нибудь движения против нас. Мы говорим это с полным сознанием, без преувеличения» (курсив наш. — B.C.). Отметив успехи советской власти, достигнутые на базе НЭПа, и ошибки, допущенные международной буржуазией, Ленин констатирует, что «перспективы мировой революции... благоприятны» и они могут снова стать «превосходными». Анти- троцкистская по сути своей направленность этих оценок Ленина очевидна.

Ленинскому анализу возможностей развития революции в условиях НЭПа Троцкий на этом конгрессе Коминтерна смог противопоставить лишь общие рассуждения, которые свидетельствуют о том, что он сохранял верность своим прежним взглядам и неспособен был вести аргументированную дискуссию с Лениным по существу проблемы. Они стоят того, чтобы воспроизвести их: «После завоевания власти задача строительства социализма, прежде всего хозяйственного, встает, как центральная и вместе с тем труднейшая. Разрешение этой задачи зависит от причин разного порядка и разной глубины: во-первых, от уровня производительных сил и, в частности, от соотношения между индустрией и крестьянским хозяйством; во-вторых, от культурного и организационного уровня рабочего класса, завоевавшего государственную власть; в-третьих, от политической ситуации международной и внутренней: побеждена ли буржуазия окончательно или еще сопротивляется, — имеет ли место иностранная военная интервенция, — саботирует ли техническая интеллигенция и пр. и пр.

По относительной важности эти условия социалистического строительства должны быть расположены в таком порядке, в каком мы их привели. Самое основное условие — это уровень производительных сил; потом следует культурный уровень пролетариата; и, наконец — политическая и военно-политическая ситуация, в которую попадает пролетариат, овладев властью.

Но это последовательность логическая. А практически — рабочий класс, взявший власть, прежде всего, сталкивается с политическими затруднениями... во вторую очередь пролетарский авангард сталкивается с затруднениями, вытекающими из недостаточности культурного развития этих рабочих масс. И только в третью очередь его хозяйственное строительство упирается в пределы, поставленные наличным уровнем производительных сил». В НЭПе Троцкий видел всего лишь «систему мероприятий, которая обеспечивала бы постепенный подъем производительных сил страны даже и без содействия социалистической Европы», т.е. политику, в принципе позволяющую нарабатывать «материал» для будущей социалистической революции, но не более того. Показательно, что и в этом, программном по своему характеру выступлении у Троцкого не нашлось места для анализа проблемы участия крестьянства в социалистической революции. Очевидно, потому, что Троцкому нечего было сказать по этому поводу, так как для него эта проблема сводилась к борьбе с контрреволюционными устремлениями крестьянства.

Заботило его поражение революции в странах Европы, создавшее «для Советской Республики и ее хозяйственного развития наименее благоприятные условия» «в кольце экономических блокад». «Главные козыри, — говорил Троцкий, — явно на нашей стороне — за исключением одного, очень существенного: за спиной частного капитала, действующего в России, стоит мировой капитал. Мы все еще живем в капиталистическом окружении. Поэтому можно и должно поставить вопрос, не будет ли наш зарождающийся социализм, хозяйничающий еще капиталистическими средствами, загублен мировым капитализмом?» И отвечает: «Если допустить, в самом деле, что капитализм будет существовать в Европе еще столетие или полстолетия и что Советская Россия должна будет к нему приспосабливаться в своей хозяйственной политике, то тогда вопрос решается сам собой, ибо этим допущением мы заранее предполагаем крушение пролетарской революции в Европе и наступление новой эпохи капиталистического возрождения»* [* - Усматривать в этих условиях точный прогноз судьбы российской социалистической революции нет оснований. Во-первых, в ходе развития мирового революционного процесса социалистическая революция вышла далеко за пределы первых советских республик, во многих странах было построено социалистическое общество. Во-вторых, причины поражения социализма в СССР и других странах не могут быть сведены к тому, о чем говорил Троцкий - прим. В.А. Сахарова].

В оценке перспектив российской социалистической революции Троцкий смыкался с меньшевиками (социал-демократами): если социалистическая революция в Европе задержится (по Троцкому, это маловероятно, а для социал-демократов — нечто само собой разумеющееся), то НЭП приведет к крушению социалистической революции в России. Обе стороны согласны в том, что это произойдет через внутреннее перерождение («термидор»). Не спасает положения и то, что Троцкий устанавливал большие сроки — 50—100 лет. Месяц назад он определял этот срок в 10 лет. «Прогресс» очевиден, однако он свидетельствует не об эволюции взглядов Троцкого, а о маскировке им одиозных и непопулярных в большевистской партии выводов, а также о том, что эти прогнозы носят эмоциональный и догматический характер. Полная «безнадежность», стопроцентный «пессимизм», от которого Троцкий всегда пытался отговориться, но который постоянно проявлялся как бы независимо от его воли.

В этом выступлении на IV конгрессе Коминтерна Троцкий впервые после 1917 г. противопоставил ленинской концепции социалистической революции в России свою систему взглядов и оценок, правда, еще не проработанную в деталях, но вполне сформировавшуюся в своих основных положениях, подходах.

Н.А. Васецкий оценивает доклад Троцкого о НЭПе на IV конгрессе Коминтерна как «вершину в его политической карьере в послевоенный период. Выше, с точки зрения теоретического осмысления НЭПа, он больше не поднялся». Думается, Васецкий прав. Но к этой оценке надо добавить, что выступление Троцкого стало также кульминационной точкой в его расхождении с Лениным в принципиальных вопросах социалистической революции.

Известно, что Троцкий позднее (например, на XV конференции) возражал против противопоставления его взглядов, изложенных на конгрессе Коминтерна, ленинским. При этом он ссылался на ленинскую записку, направленную ему 25 ноября 1922 г.: «Прочел Ваши тезисы относительно НЭПа и нахожу их, в общем, очень хорошими, а отдельные формулировки чрезвычайно удачными, но небольшая часть пунктов мне показалась спорной». Однако в ленинском тексте нет ничего, что позволило бы расшифровать ее в духе Троцкого, поскольку Ленин не уточняет ни тех позиций, которые удовлетворили его, ни тех, которые показались ему спорными. Зато в этой записке есть указание на ценную сторону этих тезисов: «они будут удачны для ознакомления иностранной публики с нашей новой экономической политикой». Вот и все. Но если «удачную» и «полезную» часть тезисов Троцкого Ленин свел к пропаганде, то, следовательно, теоретические оценки и политические прогнозы Ленин не относит к ним и, очевидно, числит среди «спорных» пунктов. Таким образом, эту попытку Троцкого найти в Ленине свидетеля совпадения их взглядов в основных теоретических и политических вопросах нельзя признать удовлетворительной.

Троцкий выступал на конгрессе 13 ноября 1922 г. сразу же за Лениным, поэтому Ленин ответить ему здесь же на Конгрессе не мог, но он использовал для этого первое же публичное выступление — 20 ноября 1922 г. на заседании Моссовета, которое стало его последним выступлением. В.И. Ленин говорил, что «у нас не было сомнения в том, что мы должны... добиться успеха в одиночку... Мы должны рассчитать в обстановке капиталистической, как мы свое существование обеспечим; как мы получим выгоду от наших противников». Шанс на успех давала конкуренция между капиталистическими государствами, открывавшая возможность для манёвра между ними, поэтому задача состоит в том, чтобы перед лицом капиталистического мира стать «сильным, самостоятельным» государством. А дальше Ленин прямо формулирует свой, пожалуй, самый главный антитроцкистский тезис: «Социализм уже теперь не есть вопрос отдаленного будущего... Мы социализм протащили в повседневную жизнь и тут надо разобраться. Вот что составляет задачу нашего дня, вот что составляет задачу нашей эпохи. Позвольте мне закончить выражением уверенности, что как эта задача ни трудна, как она ни нова... все мы, не завтра, а в несколько лет, все мы вместе решим эту задачу во что бы то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистическая».

Так Ленин, выявляя новые возможности российской революции, в 1921—1922 гг. все больше уходил от старых оценок, демонстрируя творческое отношение к марксизму как к методу познания и руководству к действию. Уже тем, что он начал поиск путей решения вставших перед революцией новых задач и получил первые положительные результаты, Ленин сделал шаг вперед в области теории социалистической революции. Он двигался в сторону признания больших возможностей развития российской социалистической революции в неблагоприятных внешних условиях, большей автономности ее развития за счет выявления дополнительных внутренних возможностей и возможностей использования межимпериалистических противоречий. Ленин обосновал новое видение мировой социалистической революции и места российской революции в ней: впереди мировой революции, обогащая ее не только новым опытом, но и новыми теоретическими выводами.

Чем дальше уходил Ленин в своих воззрениях на пути развития социалистической революции в России и чем больше Троцкий уверовал в правильность своей теоретической схемы, тем больше он политически расходился с Лениным, тем больше проявлялась его политическая близость к русским меньшевиками и европейским социал-демократам и догматическое отношение к марксизму, неумение творчески подойти к нему.

К концу 1922 г. Ленин и Троцкий подошли с четко сформулированными, совершенно разными политическими концепциями, противостоя друг другу в важнейших вопросах теории, стратегии и тактики революции.

В.А. Сахаров «”Политическое завещание” Ленина: реальность истории и мифы политики