Bahara

Небольшая ремарка:

Я считаю себя достаточно современным человеком с адекватной социальной ответственностью: не мусорю, людям не грублю, стараюсь помогать и т.д. В общем, по стандарту придерживаюсь двух известных позиций: «моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека» и «чтобы изменить мир вокруг себя, надо начинать именно с себя». Феминизмом и овуляцией головного мозга не страдаю. Но так как немного идеалистка, склонна окружающую действительность приукрашивать. Именно поэтому реальность иногда больно бьет по моему мировосприятию.

В 2015 году мы купили восьмилетнюю «калину», и в июне того же года я получила права. Честно ходила на все занятия, самостоятельно сдала теорию и автодром на высший балл. Я очень старалась, ведь мы через месяц уезжали на фестиваль «Нашествие», до которого было ехать больше 500 км. И в этой первой долгой дороге за рулем я хотела иметь возможность сменить мужа. Откатав «город» без проблем в тот же день получила права. Приехала домой, показала их мужу, тот улыбнулся и сказал, что теперь по своим вопросам я катаюсь сама. Было страшно. Габариты машины я чувствовала вот вообще так себе, но муж подбадривал и я потихоньку начала ездить. Делала это аккуратно: чаще придерживалась правой полосы, скоростной режим соблюдала, на дороге вела себя вежливо и не наглела. Я спокойно откатала месяц, мы съездили на «Нашествие», ближе к концу лета чувствовать за рулем я себя стала немного увереннее.

В один из дней, изрядно помотавшись по городу, я возвращалась домой. Время было около семи, час пик еще не схлынул. Не спеша качусь за маршруткой по правой полосе, вдруг «Пазик» резко тормозит, не доезжая до остановки. Я пытаюсь перестроиться, но не рассчитав дистанцию, мягко стукаюсь о бампер маршрутки. Забегая вперед скажу, у «Пазика» не оказалось никаких повреждений, у моей же машины треснула фара.

Сердце у меня ушло в пятки моментально. Я, естественно, сразу нажала на тормоз, но удар уже произошел. Обливаясь холодным потом, поставила машину на аварийку и замерла, ожидая выхода водителя маршрутки. Он оказался внушительных размеров мужчиной с очень сердитым лицом, мне стало еще страшнее. Тем временем из маршрутки начали выходить люди и, собираясь недалеко от машин, наблюдали за происходящим.

Водитель тем временем подошел к моему окну, глядя на мое белое лицо, улыбнулся и сказал: «Ладно тебе, не переживай. Сейчас порешаем все» Мне стало немного легче, и я открыла дверь и вышла из машины... И тут началось самое интересное.

Я объективно достаточно симпатичная. У меня высокий рост и, соответственно, длинные ноги. Лицо у меня тоже удачное. Тот день был жарким, и одета я была соответствующе — в короткие шорты и майку.

К чести водителя, хочу отметить, что он был максимально спокоен и дружелюбен. Мы быстро оценили ущерб и его отсутствие и, написав друг другу расписки о том, что претензий не имеем, разъехались. В общей сложности движение мы затрудняли не больше десяти минут.

За это время произошло несколько вещей. Все время, пока мы разбирались с ситуацией, люди на остановке активно обсуждали происходящее, заглядывали в окна машины и т.д. Когда я ставила знак аварийной остановки, ко мне подошел человек, наблюдающий за нами. Он, хохоча, начал спрашивать меня, сколько я сосала, чтобы мне купили эту машину и права. Шутки за триста подъехали, так сказать. Я посмотрела на нашу «калину», потом на говорившего, решив, что он просто не в себе, и проигнорировала реплики. Дальше ко мне направился пешеход, переходящий дорогу по «зебре» в нескольких метрах от меня. Он уже начал кричать, что я по классике «насосала», из-за меня все страдают и прочее. После того, как он на меня замахнулся, подошел водитель маршрутки, и «крикун» ретировался. И уже когда мы разъезжались, меня подрезала тонированная «девятка», и в окно мне прокричали искрометное «тупая п...а».

За последнее могу выразить благодарность, потому что это окончательно меня разозлило и дало сил на путь домой.

По итогу три мужика за десять минут посчитали своим долгом донести до меня, кто я есть на самом деле. И знаете что, я уверена, будь со мной рядом мужчина в тот момент, никто бы ничего мне не сказал, а уж тем более не кричал. Честно говоря, я была в шоке, что настолько все хреново на дороге. Когда была рядовым участником потока, такого явного негативного внимания к себе не замечала.

Езжу кстати до сих пор. Габариты уже чувствую, более в аварии не попадала (тьфу-тьфу-тьфу).

Немного о детской жестокости.
Долго думала стоит выкладывать этот пост или нет. Его я точно не покажу своей маме. Она знает про случаи описанные здесь, но только расстроится лишний раз.
Иногда мне кажется, что у меня было несколько диаметрально противоположных детства. Об одном из них я попробую написать.
Я в своем отрочестве очень сильно отличалась от сверстников. Финансовое положение семьи было тогда аховым, поэтому одевались мы преимущественно в секонд-хенде, с моими физическими данными одежду найти было вообще сложно, поэтому внешний вид был далеко не модным. Высокий рост, худоба и очки популярности тоже не добавляли. В 13 лет меня угораздило перевестись в другую школу. Из лицейного класса, попала в обычный. Но дело даже не в этом. Дело было в том, что некоторое количество одноклассников стояло на учёте в известных местах. Вот эта шайка всячески надо мной измывалась. Не буду вдаваться в подробности ежедневной травли. Расскажу о двух ярких случаях, которые нанесли не только моральную травму, но и физическую.
Случай раз.
Бежим с подружкой вниз по лестнице после уроков. Ну понятное дело, бежим не одни, нас толпа целая. Тут чувствую: Ленка - одноклассница со смехом толкает меня вниз. С Ленкой, самой собой, мы вообще ни разу не дружили. Да и пока бежали вниз, она что-то оскорбительное мне говорила. В итоге: я лечу вниз с пролета не касаясь ногами порожек, падаю, кричу от боли. Все вокруг ржут. Моя подружка Юля, пытается меня поднять, попутно крича на остальных, чтоб они заткнулись. Лена, испугавшись последствий, начинает доказывать, что столкнула с лестницы меня именно Юля. Ногу я не сломала, но связки разорвала. Пару месяцев дома просидела с лангеткой на ноге, была зима, и я даже во двор нос показать не могла. Когда я вернулась в школу несколько одноклассников расстроено сказали, что жаль я не сломала ногу, потому что тогда бы отсутствовала дольше.
Случай два.
Физкультура... Я по зрению была освобождена, но иногда ходила с подругой за компания. Стоим с ней в зале, ждём чего-то. Сзади топчутся ребята из нашего класса. Развлечение у них весьма своеобразное — колоть мою ягодицу перочинным ножиком. В один прекрасный момент нож входит на пол лезвия. Я чувствую резкую боль, у меня начинает кружиться голова. Провожу рукой по джинсам и вижу кровь. Смотрю на обидчика, он ухмыляется и вытирает нож о край рубашки. Дальше: швы в больнице, заявление в милиции. Заявление в итоге забрали. Мама парня слёзно просила это сделать, мы пожалели.
Можно бесконечно долго описывать сколько раз меня пинали, унижали и т.д. Меня поддерживала только Юля (с ней мы дружим до сих пор). Часть одноклассников меня травила, другая просто игнорировала это. Родителям я об этом не рассказывала, хотя с мамой у меня всегда были очень доверительные отношения. Закончилось все когда, я наконец-то постояла за себя. А если точнее, пару раз ударила основного обидчика. (Вовка, если ты читаешь это — привет! Надеюсь, твоих детей в школе никто не обижает). Надо сказать, его это не сильно образумило. Через небольшой промежуток времени он сломал другой девочке пару пальцев...
К чему такое долгое повествование? Ребят, научите своих детей уметь постоять за себя. И словесно и на всякий случай физически. А лучше научите их, уважать себя и других. Вот что было бы действительно здорово.

Школьные времена. Я сижу в первом ряду в синих джинсах. Рядом со мной Юля.

Если от Воронежа ехать на восток примерно сотню километров, то вы доберетесь в небольшой райцентр, именуемый Анной. А если уже от самой Анны немного отдалиться километров на пять, не больше, то вы окажетесь в небольшом селе под названием Левашовка. Некогда она была большой и многоголосой, сейчас же часть домов выкупили приезжие, да стоит несколько изб, где доживают свой век местные сторожилы.
Но в шестидесятые годы прошлого столетья жизнь там кипела. Было большое колхозное хозяйство, а в селе работала средняя школа, там учили до восьмого класса. Одной из учениц Левашовской восьмилетки была Валя. Мама Марфуша растила ее одна, потому что с мужем развелась еще когда Валя совсем маленькой была. Тот для семейной жизни не очень то подходил, не нагулялся видно еще. Но Валя нисколько не чувствовала недостатка тепла и внимания. Ее любили все: мама, папа, дедушки, бабушка, все родственники. А в деревеньках, куда не плюнь, все своя кровь.
Валя росла хорошей девочкой: улыбчивой, смышленой, доброй и отзывчивой. Училась на отлично, особенно ей удавалась математика. Школьная учительница Тамара Валентиновна быстро заметила, что у девочки способности к точным наукам и дала ей пару заданий уровнем выше, чем обычная программа. Валя справилась. Талант зарывать было нельзя и преподавательница отправила Валины документы для поступления в физико-математическую школу МГУ для заочного обучения. И ее приняли. По почте приходили контрольные, которые Валя с успехом решала. Тамара Валентиновна постоянно приносила девочке журнал «Квант», давала решать интересные задачи. Валя всей душой полюбила математику. Так продолжалось до окончания средней школы. Старшей в Левашовке не было, надо было ходить в Анну. Родственники, подумав, решили Валю отправить учиться в техникум, все таки Марфуше тяжело было одной тянуть ребенка и хозяйство, но дочка была отчаянно против. Проявила характер, ни в какую не соглашаясь уходить из школы. Учительница тоже уговаривала маму оставить дочь учиться, чтобы она потом могла поступить в институт. Марфуша согласилась на уговоры, и Валя переехала к бабушке по отцовской линии в Анну. А на выходных ходила пешком домой.
Директор старшей школы, оценив Валин табель, в котором были одни пятерки, сказал: «Ну чтоб и дальше так училась!» И Валя усердно трудилась. Очень скоро преподаватели поняли, что девочка прекрасно знает программу. Тогда учительница математики Лилия Николаевна стала давать Вале материал из высшей математики. Валя провалилась с головой в мир логорифмов и пределов, твердо решив, что будет поступать в политехнический институт. Как-то ей встретилась Фролова Верочка, они с ней учились в параллельных классах, ездили часто вместе на олимпиады. Та и предложила ей пойти на месячные курсы при ВГУ на новом факультете прикладной математики и механики. Немного поразмыслив, Валя согласилась. Пришло время поступления, конкурс был огромный — 21 человек на место, но Валя с подругой успешно сдали экзамены, и их зачислили.
Все это время Валю поддерживал ее близкий друг Саша. Они с ним были из одной деревни, он только старше на год. Тоже прекрасно учился, был очень разумным, рукастым. С детства управлялся с любой техникой, особенно любил мотоциклы. У них были настоящие романтические отношения, очень он оберегал Валю. На все вступительные экзамены ездил с ней в Воронеж, во всем был готов помочь ей. Они были красивой парой: оба высокие, стройные, совершенно не испорченные и чистые. Кто-то за них искренне радовалась, а кто-то завидовал черной завистью. Саша мечтал поступить в военную академию, но не прошел по здоровью, поэтому учился в политехе. После окончания института получил распределение в Елец, но перевелся в Анну на молокозавод главным технологом, чтобы быть поближе к любимой.
Валя к тому времени заканчивала университет, готовилась к защите диплома. В конце мая она ехала домой, повидаться с родными и близкими перед сессией. В рейсовом автобусе она встретила односельчанку, и та рассказала ей, что ее Саша разбился на мотоцикле насмерть. 23 мая 1980 года... Эту дату Валя запомнит на всю жизнь. Земля ушла из-под ног, будто ее выбил кто. Она ловила ртом воздух, пытаясь наполнить легкие, силясь что-то сказать. Но из груди только пытался вырваться крик. Восемь лет Саша был рядом, практически всю сознательную жизнь. У них все было распланировано... Они даже знали, как назовут детей... Все рассыпалось, развеялось, едва коснувшись... Дальше все происходило как в тумане.
Она как-то сдала экзамены и защитила диплом, получив распределение инженером-программистом на завод вычислительных машин в Орел, отправилась туда. В душе зияла рана, она ни на что не обращала внимания. Орел встретил ее пустыми полками в магазинах и какой-то невероятной нищетой. Но Валя могла довольствоваться очень малым, да и не хотелось ничего. Очень скоро на работе красивую печальную девушку заметил молодой механик. Его звали так же как погибшую любовь Вали - Александром. Даже отчество было такое же — Иванович. Александр стал всячески оказывать знаки внимания симпатичной девушке и та честно рассказала ему, что не сможет ответить взаимностью, потому что не так давно похоронила любимого. Валя сильно сомневалась, что вообще когда-то сможет испытывать подобные чувства. Но Александр был настойчив, сказав: «Ничего страшного, зато я тебя буду любить, со мною ты ни в чем не будешь нуждаться, я тебя все дам», продолжил ухаживания. А еще он красиво пел и играл на гитаре. Через какое-то время Валя сдалась и вышла за него замуж, рассудив, что все равно никого не полюбит больше, но хочет семью и детей. Из хорошего, но разнополого общежития от завода, они переехали в грязную квартирку, полную мышей и тараканов, потому что муж хотел жить вместе. «Это же временно в конце концов» - говорил он.
Прошло почти два года и Валя забеременела. Тогда начались первые проблемы в отношениях, Александр начал распускать руки и поколачивать жену. Валя давала сдачи. О разводе речи не шло, тогда не принято было.
Когда пришло время рожать, Валя была дома. Почувствовав схватки, она вышла из дома, чтобы позвонить мужу. Тот был на работе, красил какие-то заборы. Недалеко от их дома был нефтеперерабатывающий завод. И Валя отправилась к нему, но там ей воспользоваться телефоном не разрешили. Валя кое-как дошла до телефонной будки, которая была в километре от завода. Дозвонилась до мужа, тот вызвал скорую и поехал к Вале. Встретились они как раз около дома, Валя уже толком не могла идти от боли. Ее отвезли в роддом, где она родила сына Женю.
Александр пришел проведать Валю только через три дня. Он рассказал жене, что на радостях отметил событие с коллегами, а после сел «зайцем» на проходящий поезд. Тот оказался скорым и остановки возле их дома не делал, поэтому Александр в плацкарте залез на третью полку для вещей и так доехал до Харькова. В Харькове он купил сосисок и отправился назад в Орел.
Дальше жизнь шла своим чередом. В материальном плане им и вправду стало легче. Александр был далеко не дурак и вскоре стал занимать руководящие посты. Они переехали в собственную квартиру. В остальном все было плохо. Муж все больше выпивал, постоянно пропадал где-то. А приходя домой, сначала начинал гонять кота, а потом принимался за жену с сыном. Дело дошло до того, что Марфуша на зиму приезжала из Анны, чтобы дочке было легче. Марфу Никаноровну Александр побаивался и в ее присутствии так не бесчинствовал.
Когда Женьке исполнилось шесть, Валя не выдержала и собралась подавать на развод. Но в этот момент сын начал плакать и уговаривать Валю передумать, потому что «папку жалко». Валя уступила. Кошмар продолжался. Летом, когда Марфуша уезжала обратно в деревню с Женькой, Александр писал теще письма с угрозами и предложениями забрать и Валю, а то он ее матери в гробу вышлет. Они стали жить в раздельных комнатах. Когда Женя подрос, начал защищать мать и драться с отцом. Однажды, разбив папаше нос, сын сказал Вале - «Разводись». Та аккуратно ночью собрала вещи, а днем в обеденный перерыв, забрав кота, они переехали в маленькую комнату заводского общежития. Места там хватало либо для стола, либо для раскладушки. Поэтому, когда Женька поступил в институт, чертежи приходилось делать на полу.
Разводились они через суд, со страшным скандалом. Женя на тот момент был семнадцатилетним, поэтому на вопрос судьи с кем он останется ответил: «С мамой. Отец — мужчина, он справится». Но отец обиделся и не разговаривал с сыном несколько лет.
Как тяжело Вале было растить сына одной, без денег, с постоянными разборками, устраиваемыми бывшим мужем, история достойная отдельного рассказа. Она говорит, что это уже не важно.
Валя больше не вышла замуж, посвятив себя сыну. У нее, конечно, были мужчины, и она, конечно, легко могла построить личную жизнь. Но нет! С нее было довольно, сын во сто крат важнее. Александр продолжал разрушать свою жизнь алкоголем, практически не появляясь в жизни Жени.
Валя — это Валентина Владимировна. Моя свекровь, мать моего мужа. Спасибо ей за него. Она очень сильная и в то же время добрая женщина. С большим сердцем и порядочностью, которую сейчас редко встретишь. На ее пути было еще много горестей и бед, но из всех она вышла незапятнанной и с чистой совестью. Искренне желаю всем девушкам такую свекровь, которая по счастливой случайности досталась мне. Будьте всегда счастливы, Валентина Владимировна! Кто, если не вы?

Свою трудовую деятельность я начала 08.08.2008. Красивая дата. Тогда как раз мода была на них, очень популярно для свадеб. Да и уж «знак бесконечности» как нельзя лучше подходил для счастливого союза двух любящих сердец. Мне же всегда казалось, что обилие восьмерок предвещает мне беспросветную пахоту. Но кого я этим хочу удивить?
Я, как выпускник Орловской банковской школы (было ещё совсем недавно такое учебное заведение), поступила в институт на заочку. Вопросов о дальнейшем будущем не стояло. Надо было искать работу. Нашла я ее достаточно быстро. Сбербанк «гостеприимно» распахнул свои двери для меня. О начале моего трудового пути в этой организации можно написать отдельный пост, но хочу рассказать не об этом.
В Сбере я проработала в большом коллективе около четырёх лет. За этот срок у меня сменилось несколько начальниц. Вот об этом подробнее.
Первой была женщина, которую я откровенно раздражала. Мне только исполнилось девятнадцать. Я была юна, весела и наивна. Конечно же делала ошибки, но старалась. Очень. Задерживалась на работе, как и все, корпела над документами. Но со стороны начальства это совершенно не оценивалось. Иногда дело доходило до абсурда. 31 декабря мы очень надеялись вовремя уйти с работы, новый год как никак. Работу мы закончили, как и планировали, и я подошла к начальнице, чтобы спросить, можем ли мы идти домой. Она ответила : «Конечно, только перебей ленточки в архиве». Архив этот, к слову, в перебивании ленточек совершенно не нуждался. Домой я приехала под бой курантов.
Когда пришло время первой сессии, и я принесла начальнице вызов в институт, она, покрутив листок в руках, усмехнулась. «Иди, работай. У нас так не принято.» Хорошо, я приняла условия игры. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут же. Да и права качать я совершенно не умела. Очень скоро мой рабочий день стал выглядеть так: к 7:30 я прибегала на работу, что-то судорожно делала, в 09:00 неслась в институт, благо он было в недалеко от банка, для сдачи зачета или экзамена, к 11:00, по мнению начальницы, я должна была успеть вернуться на рабочее место. «Что угодно делай, но в 11 будь как штык». Ну и естественно после работы я должна была задержаться на все время отсутствия. Пока оно шло, на мой телефон переадресовывали звонки клиентов. В какой-то момент начальница предложила мне все-таки выбрать между институтом и банком. Я тогда впервые возмутилась, напомнив, что руководство знало, что я учусь на заочке, когда меня брали в банк. Дело уже доходило до того, что я бежала на экзамены, не зная, что в этот день сдаю. Ведь на работе приходилось задерживаться до поздней ночи. Приходить домой в десять вечера каждый день стало совершенной нормой. Готовиться к экзаменам я физически не успевала, поэтому сдавала сессии кое-как. Лишь бы на следующий курс перейти. Институт я закончила, конечно. Защита и написание диплома пришлись на то время, когда я уже уволилась из Сбера. И к удивлению некоторых преподавателей, которые так же, как и моя начальница, предлагали мне выбрать между учебой и работой, защитила диплом и сдала госэкзамены на отлично.
В общем, за несколько лет под таким руководством мне стало абсолютно понятно, что я никто и зовут меня никак, что пахать мне, пока не сдохну, что никто не то чтобы «спасибо» не скажет, а еще и при любом удобном случае кусок премии оттяпает.
Но ничто не бывает вечно и, слава богу, несправедливость тоже. Начальница у нас уволилась. На ее должность пришла совершенно адекватная женщина - Кольдичева Светлана Владимировна. Пахала она, как проклятая, на нее навесили кучу обязанностей, но она всегда поддерживала и защищала нас. Когда мне сделали операцию по коррекции близорукости, я месяц просидела на больничном. А как вышла на работу, начальница отправила меня на три месяца на инвентаризацию, чтобы я смогла полностью восстановиться после операции. Я была в шоке, эта была легкая, статусная работа, на которую ездило только высокое руководство. Когда я сидела на инструктаже, все косились. Что здесь делает рядовой сотрудник? Не знаю, как Светлана Владимировна умудрилась пропихнуть меня туда. Я даже не помышляла о работе там, но она это молча сделала. Просто позаботилась обо мне. Позже ее перевели в другое отделение, а где-то через год я написала заявление на увольнение. Она услышала об этом и нашла меня, чтобы попрощаться. А подаренный ей на память браслет я до сих пор храню.
У меня было много других начальников и начальниц, но никто не мог сравниться с ней. А всего и надо было проявить немного внимания к проблемам коллег. Она была всегда на нашей стороне, а мы свою очередь всегда готовы были сделать для неё то, что нужно, даже жертвуя своими выходными.
Мы не виделись уже много лет. Я очень надеюсь, что у нее все хорошо. Она этого действительно заслуживает.


P.S. Дорогие мои 396 подписчиков) Если считать школьными классами, то меня читают как минимум 4 параллели. Это оооочень круто! Вы стабильно со мной. К моему удивлению и радости никто не отписался, вас становится только больше) Поэтому вопрос: Что вам нравится? Небольшие истории из моей жизни или рассказы о моих знакомых? Может быть есть темы, которые вам особенно интересны?) Будет здорово, если вы напишите) а я постараюсь вас не разочаровать)

Падать я люблю до такой степени, что муж в «скользкое» время года обычно просто за шкирку меня доводит из точки А в точку Б. Но сейчас не о врожденной неуклюжести.
В юности мне, как многим, ставили мифический диагноз ВСД. В моём случае выражался он гипотонией, высоким ростом, явной худобой и обмороками. Падала я в них достаточно часто, особенно в транспорте. Расскажу о нескольких самых ярких случаях.
Первый случай произошел, когда мне было около двенадцать лет. Ехала в переполненном трамвае на процедуры в поликлинику, в руке сжимала сдачу за проезд. Упала в обморок совершенно неожиданно, будто свет выключили. Меня подняли, освободили место, чтобы я села. Кто-то дал попить воды, кто-то какие-то таблетки (которые я проглотила, благо ничего плохого не случилось), даже мелочь рассыпавшуюся из моего кулака собрали и отдали мне. Одна женщина опаздывала на работу, но все таки расспросила меня: куда я еду, и где работают мои родители. Поликлинику я благополучно проехала, но в паре остановок от нее работал мой отец, и эта женщина отвела меня к нему на работу.
Второй случай произошел, когда мне было шестнадцать лет. Как сейчас помню: июнь, защита курсовой по истории. Это, наверное, был первый и последний раз, когда я так к чему-то готовилась. Курсовая была написана от руки, не потому что у меня в то время ещё не было компьютера, а потому, что я посчитала архиважным начинать каждый подпункт с витиеватой буквы, тщательно срисованной из книжки соответствующей тематики, так как тема моя была «Киевская Русь от Рюрика до Владимира Мономаха». Всякие плакаты и пособия были оформлены не хуже самой курсовой. Как итог, спала я крайне мало, пока ваяла проект. В день защиты стояла ужасная жара. Я же нарядилась как на собеседование в «Газпром». Черный костюм, блузка, плотные колготки. То еще было зрелище.
Так вот, возвращалась я домой в одном трамвае с подружкой. Та выходила на пару остановок раньше меня. Всю дорогу меня мутило. За одногруппницей двери ещё не успели закрыться, как мне окончательно стало плохо, я поняла, что до дома точно не доеду. Поплелась на ватных ногах за ней, пытаясь ее окрикнуть, а звуки в горле застревают, в глазах темно, во рту какой-то металлический привкус. Осела я прямо посреди асфальтированной площади на самом солнцепеке. Очнулась, а меня оттащили на какую-то картонку в теньке. Рядом много людей, кто-то давление мне меряет, кто-то влажной салфеткой лицо обтирает, кто-то пытается водой напоить. Помню даму преклонных лет, сующую мне под нос соленый огурец. С какой целью ума не приложу. Может думала, что я в голодном обмороке. Мне вызвали скорую, очень бережно в нее отнесли. В воспоминаниях все урывками, я периодически снова теряла сознание, такое ощущение было, будто обратно в омут засасывает. Скорая привезла меня почему-то домой, родителей в квартире не было, ключи я не в состоянии была достать. Меня отдали соседям, у которых я провалялась до прихода мамы.
Третий случай произошел, через три года. Снова в транспорте. Ехала с утра на занятия в маршрутке, начала кружится голова. Ближе к концу поездки стало совсем плохо, но я точно знала, что в моем колледже есть врач, который сможет мне помочь, поэтому стоически держалась. А когда уже пора было выходить, провалилась в обморок. Очнулась от того, что через лежащую меня, перешагивали. Следующие двадцать минут своей жизни я не помню вообще. Как вставала, как дошла до колледжа, спустилась на цокольный этаж к врачу...Вот понятия не имею... Могу сказать, что точно по дороге где-то еще валялась, потому что куртка была грязная. В итоге мне померили давление, округлили глаза, почистили мне одежду и отправили домой. Как до дома ехала, тоже помню весьма смутно. Ужасный был день.
Я очень благодарна людям, которые мне помогали и помогают в моменты, когда я в этом нуждаюсь. Сама всегда стараюсь подойти к человеку, которому, как мне кажется, в данный момент необходима помощь. Ведь лучше быть посланной в грубой форме, чем пройти мимо того, кому твоя помощь жизненно необходима.
Такие вот дела...

Лена забеременела очень не вовремя. Последний курс института, они только-только поженились с Андреем, денег катастрофически не хватало, в стране не пойми что. Она совершенно не представляла, как сможет родить и растить ребенка. После разговора с мужем, решили: аборт, еще успеют нарожать детей. Сейчас вот совсем некстати. Решить-то решили, но сразу такое не сделаешь же. Советский союз по швам трещит, медицина оставляет желать лучшего. А тут выясняется, что ее близкая подруга Юля тоже в положении. Разговорились. Юля ее давай отговаривать. «Грех же на душу! Да и вообще, у вас семья, бабушки и с одной и с другой стороны есть. Не пропадете. Андрей не хочет? Да это он пока необходимости не видит, а потом кто его знает. Подумай, Лен, хорошенько...»
Посмотрела Лена на подругу, поговорила еще раз с мужем и решила беременность все таки оставить. В середине осени она родила девочку, так же, как тремя месяцами ранее Юля. Долго всматриваясь в лицо дочери, Лена не совсем могла понять, что чувствует. Любит, конечно, это же часть ее. Но что точно поняла она тогда, что ребенок никогда и ни за что не станет помехой ее амбициям. А амбиции у Лены были большие, да и у Андрея не меньше. Дочку назвали Алиной. Откормив ее грудью положенные три месяца, Лена вышла на работу. Муж на тот момент удачно устроился в одну из крупных организаций города и нашел ей хорошее место. Алине оборудовали у каждой бабушки по детской комнате, накупили ворох вещей и отдали на попечение родительницам. Лена же с Андреем погрузились в работу, занялись карьерой, а дочь периодически забирали на выходные.
Шло время, девочка росла. А в семье Юли росла ее дочка Аня. Жили они не богато, но достойно. Юля, пробыв в декрете полных три года, вышла на свою должность учительницы в школе, муж работал врачом на двух работах. Как-то справлялись.
Каждый день рождения Ани они обязательно отмечали. Настоящий праздник устраивали. Девочка звала своих подружек, Алину в том числе, конечно. Юля накрывала стол: разные салаты, так любимые Аней куриные отбивные, нарезки, газировка. Венчал это все домашний торт «астра», красиво украшенный клубникой сверху. Девочки целый день проводили дома за столом и играми.
Каждый новый год Алина загадывала два желания: чтоб она постоянно жила у родителей и чтобы у неё тоже был день рождения, как у Ани. Но чуда не случалось. Родители много работали, карьеры шли в гору, будние вечера они предпочитали проводить вдвоем. А дни рождения... Ну к чему это?
Как-то Алина позвала подружку-одноклассницу к себе домой в субботу после уроков. Лене это очень не понравилось. Зачем это чужой девочке заходить в их дом? У нее что своего нет? Играйте на улице, нечего по квартирам шастать, еще пропадет чего.
Однажды летом Алину с Аней отправили на смену в загородный детский лагерь. Очень хороший. Лена с Андреем поспособствовали. Тогда таких лагерей по России было раз, два и обчелся. Куча развлечений, дискотеки, прекрасные условия проживания, во всех окнах корпусов стояли пластиковые окна под дерево, а в столовой давали дефицитные салями, корнишоны и фрукты. Вобщем детский рай. Аня была в полном и безоговорочном восторге. Три недели пролетели для нее веселым и цветным вихрем. Алина же все это время пыталась уговорить родителей забрать ее домой, потому что на летних каникулах можно было дольше оставаться с родителями. Но те были непреклонны, деньги ведь заплачены.
Алина росла с постоянным чувством недостатка любви. Мама с папой любили ее, конечно, но совсем не так как Анины родители любили свою дочь. Они никогда не читали ей книги, не играли с ней. У них никогда не было на неё времени. Родители порой казались чем-то недосягаемо прекрасным.
Когда Алине исполнилось семнадцать, отец получил повышение и они с мамой переехали в соседний город. Алина наконец оказалась на постоянном проживании в родительской просторной квартире. Одна. Со скуки завела себе собаку. Стало чуть веселее. Кое-как закончила институт. Родители быстренько пристроили ее на хорошее, но трудоёмкое место. Но не выдержав и пары недель, Алина ушла с работы. Но в действительности гнуть спину смысла не было, поэтому ей нашлась должность администратора в небольшой частной клинике. Так жизнь текла своим чередом. А Алине все так же не хватало света и любви. Да и отношения с парнями как-то не складывались. Нет, каждые ее отношения держались около года. Но потом почему-то все рушилось. Алина была весьма хорошенькой девушкой, большой чистюлей. Всегда отлично выглядела, неплохо готовила... И в каждого своего молодого человека она вцеплялась мертвой хваткой и прямо-таки душила своими чувствами... Те не выдерживали и покидали ее. Алина ужасно страдала, не понимая, почему ее опять бросают.
Но в 26 свершилось!. Она нашла мужчину, который стал всем для нее. Сначала заняла в его жизни роль любовницы, потом жены. Родила ребенка... Тоже девочку. Дочку она прокормила грудью три положенных месяца и передала на попечение няням. Она еще будучи беременной прекрасно понимала, что ребенок никогда не станет между ней и мужем. Она слишком много делала для этого брака. Тренажерные залы, косметолог. Одно создание образа «сильной, но мягкой» занял у нее не один год. Она должна была сопровождать мужа везде, воплощать собой все, что он хочет....
Алина активно занимается своим профилем в соц. сетях, показывая миру как быть успешной женой бизнесмена. Она правда прекрасная жена. И я уверена, что она любит свою дочку. Также как и Алину любили ее родители.

Маму в этом мире мало, что могло сломить. Характер был из стали. Она ведь в большой семье родилась, было в которой шестеро детей. Еще из детдома взяли Танюшку, ее воспитывали, как свою. Тогда даже говорили не детдомовская, а заведенская. Так вышло, что бабушка умерла от возвратного тифа, когда моя мама совсем крошкой была. Она с братом Николаем младшие были, ей пять лет, а Коле три года. Когда похороны были, одна соседка даже сказала: «И этих двоих сверху бы положить надо, не выживут одно.» После она остеомиелитом заболела, но чудом ее выходили. Когда маме пятнадцать лет было, ее себе в прислуги одна еврейка забрала в Москву. Мама достаточно долго там работала, та хозяйка ее многому научила: готовить, шить, вязать. Правда, один раз еврейка часы золотые потеряла и подумала, что это мама их украла. Вызвала милицию, маму забрали в участок. А утром хозяйка те часы нашла, маму из участка забрали. Только она напраслины не простила, в жизни ничего чужого не брала. Развернулась, и уехала поближе к дому в Орел. Там вечернюю школу закончила и курсы на парикмахера, там же хорошего человека встретила, замуж вышла и меня родила.
На второй день, после объявления войны призвали отца Ивана. Уходя, он так маме и сказал: «Клава, езжайте к моей матери в Поныри (деревенька в Курской области). В городе голод будет, помрете. А там вам пропасть не дадут. Там земля прокормит.» Надо ехать, значит поедем. 23 июня папа на фронт пошел, а мама со мной под Курск. А 25 июня Орел уже немцы бомбили.
Мама парикмахером работала, мужским мастером. Тогда же как... Бритвы только «опасные» были, поэтому стриглись и брились в парикмахерских. Начало войны, мужчин в деревне хватало еще, так что работу мама без проблем нашла. Расплачивались по большой части едой, к чему тогда деньги-то. Что на них купишь? Так что мама скоро собрала макарон (тогда еще красивых, беленьких, твердых. Это после они стали серыми и рыхлыми), муки, круп каких-то...
Похоронка пришла в ноябре, а погиб папа в сентябре. Пару месяцев только и повоевал. Но горевать было некогда, навалилась зима, в 1941 она была снежной и лютой. Свекровь, не долго думая, мамочке моей сказала : «Езжай-ка ты в Орел. Лишний рот мне тут не нужен. Сын погиб, а ты мне никто. Валю вон оставь. Внучка все-таки.»
Деваться некуда. Пришлось уезжать и меня пришлось оставить, ведь с грудным ребенком на руках, она бы до дома не дошла. В Орле неизвестно что: немцы то ли на подступах, то ли хозяйничают уже… Но до города она добралась и зиму пережила. Опять профессия прокормила. Все думала обо мне, но разве до Понырей теперь доберешься. Кругом немцы, в лесах партизаны. Хотя весточки все-таки приходили. Основной пункт сбора информации где? На рынке, конечно. Вот по весне, на этом самом рынке мама знакомую с малой родины мужа встретила. А та смотрит на нее недоуменно.
- Ты, - говорит, - что здесь делаешь? У тебя дочка помирает.
Маме тогда 29 лет было. Я не знаю, как она до свекрови добиралась. Молодая, красивая девушка идет через лес, возможно, где-то сокращая путь на грузовых поездах. Как ее не поймали, как за партизанку не приняли? Не рассказывала… Правдами, неправдами, но в Поныри мама пришла и еды с собой принесла. Ни бросься она тогда под Курск, точно бы я умерла. Мамочка моя зашла в дом свекрови, а я сижу на табуретке и крошки пальчиком со стола собираю. И в рот их. Она, в слезах, мне кусок хлеба дает, а я удержать его не могу. Сил нет совсем...
Мама говорит, что я вся будто «мхом» была покрыта, дистрофия страшная была. Кожа сморщилась, будто в нее не по размеру меня нарядили. Оказалось, меня только морозовой свеклой кормили. То, что мама, собрала из еды, пока в деревне работала, мне не досталось. Бабка, наверное, с дочерьми сама и ела. Как моя родная бабушка это могла допустить?! Я же последнее, что от сына осталось! Но она, видимо, решила, что раз мой папа погиб, то и мне жить не стоит.
Мамочка меня в Орел понесла. А как с больным ребенком идти? Немцы, конечно, ее почти сразу поймали... И снова маме повезло. Я хоть совсем худая была, но личико осталось хорошеньким. Светлые волосы, большие карие глаза, как у мамочки. В нашей семье у всех девочек ее глаза. Немцы нас пожалели, один, даже плакал, глядя на меня. Вспоминал своих детей и жену, боясь, что с его семьей то же самое в родной Германии. Я думаю, что они ее почти до Орла и довели. Как бы она иначе со мной добралась? А ведь могло сложиться все совсем по другому: изнасиловали бы и убили ее, а меня в овраг бы выкинули.
Орел был в оккупации почти два года...Два долгих страшных года. Мама все также работала парикмахером. Иногда разные начальники вызывали ее для стрижки непосредственно на рабочие места, тогда мамочка приносила в своем рабочем чемоданчике (я называла его «маляй», потому что он совсем маленький был) разную еду. Этим и жили.
Как-то мама отвела меня к знаменитому врачу, имени и отчества уже не вспомню, а фамилия его была Преображенский. Он у себя дома принимал, очередь огромная была к нему. Стояли долго, а за нами бабушка старенькая была. Пристально так на меня смотрела, а потом сказала: «Ох, ох, девочку надо поднимать. Масло, сметана, яйца. Масло, сметана, яйца». Так мамочка моя где-то нашла козу. Назвали ее Мартой, потому что в марте родилась. Вот же характер у этой козы был, вредная, просто ужас. Но с задачей своей справлялась, на молоке ее меня и подняли.
Подпольное движение было все эти годы в Орле очень сильным: взрывали продовольственные и топливные немецкие склады, укрывали советских солдат, убивали фашистов. Патриотов расстреливали на главных улицах города, часть отправляли в концлагеря. В июле 1943 года началось освобождение Орла. Мы тогда жили в доме на переулке Володарского, в совсем маленькой комнатушке, в жутких условиях. С другой стороны улицы был большой купеческий дом, с просторным подвалом. Там мы бомбежки и пережидали. Одно из самый ярких воспоминаний этих дней. В подвале много народа было, и как-то вышло, что основная часть людей в одном углу была, а мы с мамой и еще одним молодым парнем в другом. Сидели там втроем, громыхало наверху, звуки страшные, а мысли еще страшнее. К вечеру холодно стало, люди с другой стороны подвала начали нас к себе звать. Вместе же теплее. Мама меня поднимать стала и на парня, который рядом сидел, посмотрела.
- Пошли с нами. Вместе и теплее, и не так страшно, - говорит.
- Попозже, - отвечает, - посижу еще один немного.
Ну мама и не стала настаивать. Мало ли о чем человек думает и что переживает. А буквально через несколько минут раздался страшный грохот и треск, на нас каменная крошка посыпалась, земля, куски чего-то непонятного. Но не сильно, испугало больше. Как пыль немного рассеялась, смотрим, а парня в углу напротив нет, да и самого угла нет, обвалился угол. Вот так. Судьба значит.
Помню, как танки освободителей потом по Орлу ехали, прямо по центральной Московской улице. Кадры этого момента потом весь мир облетели, а наш город стал «городом первого салюта». День города мы отмечаем пятого августа, как раз в день его освобождения. Помню, как мамочка высоко меня держала, а танки шли и шли, а люди кричали, радовались. Всеобъемлющее счастье, его рукой потрогать можно было. И хоть я маленькая тогда совсем была, это чувство помню.
Мама всю войну переписывалась с братом Николаем, они очень близки были. Его призвали в одно время с отцом, только он всю войну прошел. Офицером был, звание — гвардии лейтенант. К одной из зим, прислал мне тулупчик заячий беленький. Я в нем не один год ходила. В начале осени 1945 он мама писал: «Еду к тебе, сестренка. Везу вам с Валечкой гостинцы. Ждите.» А в октябре нам пришла похоронка, в ней указано было, что Савоськин Николай Петрович 01.10.1945 был убит во время сна в поезде, похоронен на кладбище города Беутен (Бытом) в Польше. Как мама плакала! Никогда я такой ее не видела, никогда.
Помню, как я мечтала, что у меня будет папа. То что родной погиб, я знала. Но у подружки моей отец был, и жили они совсем по-другому, мне казалось. У нее же был настоящий папа! Разве нужно еще что-то для счастья?
Моя мечта исполнилась. Маму познакомили с замечательным человеком. Жилкиным Алексеем Павловичем. Все удивлялись. Такой мужчина! Фронтовик, руки золотые, добрый, красивый, а женился на упрямой вдове с ребенком, хотя свободных девушек с покладистым характером и без детей пруд пруди. Он на это всегда отвечал: «А она нежная». Моя мама! Ее характером хоть гвозди забивай, а для него она нежная была. Он меня очень любил, и я его не меньше. Царствие им небесное, вечный покой, мамочка и папочка мои.

Эту историю мне рассказала моя бабушка - Ампилогова Валентина Ивановна. На начало войны ей было восемь месяцев, а на фотографии выше около двадцати. Но этот снимок, совершенно неожиданный для нее, по настоящему передает какая она сильная и солнечная.
Эти несколько страниц текста я писала несколько дней, просто не находя в себе силы быстро пропустить ее детство через себя.
Таких судеб тысячи. И многие из них, как и эта, записаны в потрясающей книги "Война девочки Саши" автора @DoktorLobanov.
Истории, которые навсегда остаются в сердце...