Bahara

Наверное почти все знают поговорку: «Лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор». Паша считал это выражение совершенно идиотским. Он как полагается отслужил свои два года и демобилизовался именно ефрейтором. Неужели лучше солдатом?
После окончания службы в армии стал вопрос: учиться или работать. Отец посмотрел на шалопая Пашку, решил, что точно работать и пристроил его в военную академию. Там Паша пахал по полной программе. Работа, мягко говоря, была широкого профиля: то ли дворник, то ли электрик, то ли солдат. Офицерский состав частенько посмеивался над парнем. «Павлушка, скажи спасибо, что на кухне картошку не чистишь»
Пашка не обижался. Характер у него был легкий и незлобивый. Особым умом он не блистал, но человеком был добрым и отзывчивым, поэтому друзей-приятелей у него было много. Он совершенно адекватно оценивал свою внешность. Был небольшого роста, коренастый, с большой лобастой головой. Парень не искал в избранницах модельных данных. Зато на его лице часто сияла большая, открытая улыбка, которая Паше невероятно шла. Девушкам это нравилось. А Пашке нравились девушки, и он справедливо рассуждал, что всем им хочется любви, которой у него в избытке.
Через пару лет он познакомился с Леной. Лена была большой женщиной, в прямом смысле этого слова. Пышная, с копной черных вьющихся волос, очень деловая и хозяйственная. С ней было тепло, вкусно и уютно. Их роман развивался бешеными темпами. Уже через пару месяцев Пашка переехал в Ленину двушку в хрущевке, где та жила с мамой. Это Пашку совершенно не смущало. Да кто живет по другому-то? Будущая тещенька расстаралась и отправила влюбленных на пару недель в Анапу на отдых. Из поездки Лена приехала беременной. И отлично! «Вон сколько сейчас людей мучаются, забеременеть не могут или выносить, а тут жизнь все на блюдечке подает»: рассуждал Пашка. Быстренько подали заявление в ЗАГС, сыграли свадьбу. Погуляли на ней изрядно. Что-что, а выпить Паша любил, не ужирался в хлам, но навеселе бывал частенько. Ленку, как назло, мучил токсикоз, хотя не будь она беременна, пригубила бы беленькой с удовольствием. Невеста, а теперь уже и жена, измучившись вконец, с середины гуляний ушла, но Пашке разрешила остаться. Ну что она не человек что ли? Пусть милый повеселится, свадьба ж. К концу вечера в подсобке среди пакетов вина и спаек с минералкой бухой и жизнерадостный Пашка трахал лыка не вяжущую свидетельницу Ольку, по простому задрав ее пышную юбку. Олька была сыта, пьяна и довольна. Пашка тоже. Потрахались да разошлись...
Дальше новоиспеченный супруг вел себя прилично. Лена, будучи беременной, еще больше поправилась, а родив сына в прежнюю форму аппетитной пышки не вернулась, оставаясь откровенно толстой дамой. Но Пашка находил в этом некую пикантность. Он вообще обладал потрясающим качеством, которого многим людям не достает: умел сконцентрироваться на хороших вещах, практически не принимая в расчет неприятные. Да у Лены ярко выраженный целлюлит на бедрах, но зато тонкие лодыжки. Блестящие одутловатые щеки, а волосы и ресницы красивые. Большой рыхлый живот? Но какая пышная грудь!
А вот у Лениной подруги Марины был очень некрасивый бюст, напоминающий два спущенных шарика, но зато имелась прекрасная упругая задница. Не попа, а загляденье какое-то. Ну не было сил у Пашки не брать то, что само в руки идет. А Маринка не то что шла, бежала! Еще бы, Паша же хоть и не красавец, зато слова плохого не скажет. Все ему нравится, все красивое! Комплименты делать не умеет? Да это не страшно... Зато видно же, от чистого сердца. Ленка-подружка - жена его? Ой, да не стена же, подвинется. На кой ляд ей столько Пашки? Пусть поделится немножко.
Пашка был рад стараться. Лена, наверное, не замечала поначалу, но потом уже и слепой заметит. Разразился скандал. Ох, и наполучал же Пашка оплеух. Ленка всегда была скора на расправу, но отходчива. Прооравшись как следует, пара решила: брак сохранить, Маринку забыть, Пашке дать честное слово не изменять. Так точно, товарищ жена!
Вроде все наладилось, подрастал сынок... Хорош получился он у них, зараза. Лобастенький, как Пашка, с длинными, черными, закрученными ресницами, как у Ленки. Эх, зачем мальчишкам такие ресницы?
Тем временем Паше дали сертификат на покупку квартиры. Да, ефрейтор... Но знаете ли не хуже других! Купили трешку в новом доме, недалеко от академии. Переехали туда вместе с тещей, решив сдавать её квартиру. Разве деньги бывают лишними? Тишь, да гладь, да божья благодать. Да только Паша уже больше шести лет работает в академии, а все остается Павлушкой-ефрейтором. Принеси, подай, иди на … не мешай. Обидно же. Что он не мужик ей-богу?!
Тут-то и встретилась ему Ирочка. Да ничего сверхъестественного в ней не было. Напоминала жену до свадьбы, если честно, только повыше чуть, похудее и без копны буйно вьющихся волос. А в остальном... Пышная, ладная, хозяйственная. Характером потише, посговорчивее. Моложе просто видно... И она тоже прямо в руки Пашке шла. А Пашка, что дурак отказываться...Так год прошел, Ирочка начала нервничать. Кому же охота быть на вторых ролях?
Пашка думал, думал и, ничего не решив, стал тянуть кота за известные места. Авось ситуация сама как-нибудь разрулится. Она и разрулилась. Ирочка, попсиховав еще полгодика, прекратила отношения. Расстались тихо, мирно. А вот с Леной так расстаться не получилось. Та тоже оказалось не дура погулять на стороне. То ли узнала про Ирочку и решила отомстить, то ли просто от скуки. Да какая уже разница-то!
Паша оскорбился до глубины души. Ну где такое видано?! Одно дело мужик гуляет, другое баба! Не в какие ворота же! Долго ругались, два раза в суд ходили разводиться, но на полпути передумывали. Вроде мирились, а потом по новой коса на камень находила. На третий раз развелись все же. Ленка с сыном и матерью съехали обратно к себе в двушку. Паша остался в новой квартире один.
Раз в неделю он забирает сына к себе с ночевкой. А иногда к нему и бывшая жена по старой памяти приходит.
Недавно встретила Пашку в продуктовом.
- Как жизнь? - спрашиваю.
- Да, хорошо, ты ж меня знаешь, звание правда никак что-то не дадут,-отвечает.
- О как, - не знаю я, что отвечать в такие моменты.
- Ага, - вздыхает, - у меня девушка новая. Светой зовут.
- Ну ты, Паш, не меняешься, - смеюсь.
- Постоянство признак мастерства, - гогочет тот, - по другому не живем.

Валя любила Стаса. Это всем было известно. Стаса Валя забавляла. Это тоже все знали. Еще бы. Ему двадцатидвухлетнему «взрослому» мужчине не сказать, что сильно льстило внимание подростка, младше его на шесть лет, но веселило точно. Можно было еще перед друзьями козырнуть этим. Валька-то была симпатичной девчонкой из хорошей, обеспеченной семьи. Так что купить Стасу пачку сигарет или заправить машину для нее не было проблемой. Да и вообще Валя на многое была согласна ради любимого. Помню свой ужас, когда заметила у нее вырезанные по бокам прямо по мясу ногти больших пальцев ног.
- Стас, говорит, что ногти у меня слишком широкие, - смеялась Валя, прочитав мой немой вопрос в глазах.
- Да мало ли, что твой Стас говорит, - злилась я.
- Ты не понимаешь, я его люблю, - дула губы подруга.
И вот так на все претензии один ответ - «Я его люблю».
Валя была младшей из четырёх детей, всеми любима и балована. И было за что ее любить. Ласковая, совершенно бесхитростная. Она, бывало, вцепиться в мою руку на прогулке (те кто меня знают в курсе, как я такое не любила, но от Вали терпела) и щебечет что-то, смеется. Мне самой тогда было шестнадцать, но даже я понимала, насколько Валька проста. Что в душе, то и на языке. Это, честно сказать, и подкупало всех. Ведь в душе-то у нее было светло. Потому ее патологическое помешательство на Стасе, я решительно не понимала.
Август 2005. У нас осталась неделя до нового учебного года, а мы с Валькой так и не встретились за все лето. Звоню...
- Валь, давай встретимся завтра, тетрадки сходим купим.
- Дан, я отравилась, мне так плохо, - еле шепчет в трубку
- Ого, как ты умудрилась-то? Выздоравливай.
- Я за пару дней отойду и сходим, хорошо?
- Конечно, давай лечись там.
На следующий день в шесть утра раздался звонок на домашний телефон. Трубку взяла моя бабушка. Слышу сквозь дрёму – бабуля охнула и запричитала. Я проснулась окончательно, подхожу к ней.
- Ты чего, ба? Умер что ли кто?
- Даночка, Валя умерла...
- Какая Валя, твоя подруга? , - я не могу понять, что происходит.
- Нет, твоя... Валя... Брат её старший звонил...
У меня слезы из глаз брызнули, будто рубильник переключили. Горячие-горячие... Хватаю телефонную трубку, набираю Валин телефон...
Оказывается после нашего с Валей разговора Стас позвонил ей и позвал на шашлыки с друзьями. Валя, конечно, согласилась. Напилась каких-то таблеток, чтоб ей стало легче, почему-то сняла все кольца (любила она украшения, носила кучу серебра на пальцах), отказалась от предложенных бабушкой денег («Стас довезёт») и уехала. Вернуться пообещала к одиннадцать вечера. Не вернулась. И в час, и в два, и в три. В четыре утра родителям Вали позвонили...
Стас на шашлыках выпил, но за руль своей «шестерки» сел. На соседнем кресле расположился его друг, а Валя сидела на заднем сидении, посередине. В пути Стас не справился с управлением, вылетел с трассы и врезался в большой булыжник. Он по инерции вывернул машину в обратную от себя в сторону. Друг его потерял сознание, сломал руку и пару ребер. А Валю от удара вышвырнуло в лобовое стекло, которое она пробила собой и влетела в березу, виском наткнувшись на сломанный сучок. Умерла мгновенно от черепно-мозговой...
Дальше плохо помню...Мозг от шока видимо заблокировал воспоминания. Все какими-то отрывками... Как обзванивала одногруппников, собирая их на Валькины похороны. Как мама дала мне черную водолазку, чтобы выглядеть соответственно. Помню, как несла венок в прощальной процессии, как старшие братья просто выходили на дорогу, перекрывая собой движения машин, чтоб мы пронесли гроб. Как рядом с мамой Вали ехала скорая помощь, потому что та была в предобморочном состоянии, и как Валина бабушка кидалась на могилу, моля закопать ее вместо внучки. Помню, как Стас стоял у креста с букетом бордовых гладиолусов... И как братья держали Валиного отца, когда он хотел броситься на Стаса. А лучше всего помню Валю, лежащую в гробу в белом свадебном платье с надутыми, будто от обиды, губами.
Ты не умерла, Валечка, ты просто уехала далеко-далеко...Ведь, правда?

Посчастливилось в том году мне поучаствовать в замечательном проекте @DoktorLobanov "Война девочки Саши". Это сборник рассказов о детях войны и не только. Хвалюсь: я написала для этой книге 2 рассказа про моих бабушек. Один из них я как раз и выкладываю. Книга, кстати, уже вышла из печати.

Хочу выразить огромную благодарность Павлу за то, что делает такое большое и нужное дело. И отдельно за то, что надоумил меня начать писать. Вряд ли бы я без этого решилась. Спасибо!

Далее со слов Марфуши.

Марфуша 8 лет на начало войны, д. Левашовка, Воронежской области, Аннинского район

Мамака моя, Наталья Павловна, родила брата Сережку в сентябре 1941, вот отца сразу и не призвали. Тогда говорили, что отсрочка по брони у него. Но в марте 1942 года ушел все-таки.
Отец мой был очень верующий, даже в колхоз на отрез отказывался вступать. Да и вообще советскую власть не жаловал. Поэтому земли у нас не было. Маленький огородик перед домом, да и все. Работал папа Никанор на железной дороге, это нас и спасло, потому что на восемь душ оставшихся (мамочка и нас у нее семеро) выдавали шестнадцать килограмм хлеба или крупы. Лучше б все время крупу давали, ее сохранить проще. А хлеб, мы хоть и в сундук прятали, все равно быстро портился. Да и больше его надо. Две недели ешь — после лапу сосешь. По правде сказать, хлеб очень редко давали. Пару раз за все войну я его и видела.
Наша деревня была в тылу. Через Воронеж тогда проходила линия фронта. Правобережная часть города была у немцев, левая часть у нас. В Левашовке постоянно командировались солдаты. Распределяли их в зависимости от величины хаты. У нас практически всегда жило по семь человек. Их тоже кормить надо. Припасов с собой у солдат нет. Эта наша обязанность была, да и в мыслях не было им что-то по поводу еды предъявить. Наши ж солдаты, нас защищают.
Как-то справлялись. Мамочка получит паек с железной дороги, тетки с дядьми мал-мала передавали еще что-то, не бросали нас. Все что дадут строго прячем. Люди разные же жили. Еще мы собирали в логу траву: дикие чеснок и щавель, сергибус, иногда свинухи попадались. В лес не пускали никого. Какой лес? Вот он, фронт, рядом! Колхоз иногда на военных немного выделял еды: картошку, бурак (свеклу), капусту. Все это резали в большие чаны по двенадцать ведер. И тушили. Каждое утро сначала солдаты завтракали, а потом уж мы садились.
У нас даже корова была. Как же мы ее берегли! В день давала восемь литров молока почти. Нас мамака выстроит с утра, и каждому по стакану парного. Остальное военным. Никуда не денешься. Или на обмен прятала. Кроме ж еды еще много чего надо. Есть хотелось постоянно. Я ночью с подружкой постарше иногда ходила к скирдам колхозным, чтобы зерно молотить. Из него мамалыгу потом делали себе и солдатам. Вот один раз собрались, а надо сторожу что-то дать. Молотить нам долго, да и слышно ж за версту. Так у подружки моей отец еще до войны был на службе. Мы в его вещах порылись и нашли нижнее белье солдатское. Это белье мы сторожу и отнесли, чтоб нас к скирдам пропустил. Как же он радовался, говорит: «Мои ж вы хорошие, только не попадитесь, а то посадят и меня и вас». Тогда даже за горсть зерна 3 года давали. Либо в тюрьму сядешь, либо на работу отправят.
Как вспомню, как мы волокли зерно это домой... Я ж маленькая еще, а мешок тяжеленный, вот и прошу подружку помочь мне. Она мне мешок на спину взвалит, и плетешься с ним кое-как. Если под горку тогда проще, волоком тащить можно, а через речку по броду самое страшное. Там месяц от воды отражается, и мы как на ладони. Один раз слышим крики: «Держи их! Вон тащат!» Мы бежать из последних сил, а мешки не бросаем. Как без еды домой возвращаться? Убежали...Видно пугали нас просто.
Когда холода наступили стало тяжелее. В лес же нельзя ходить было. Вот и дров не было. Мамаке сразу было ясно, что печь топить нечем будет. Да и не только ей, все об этом знали. Вот что придумали: кизяки делали. Берешь таз, плотно-плотно набиваешь в него навоз и сушишь. Этим и топили печки.
Зимой 43-го у Воронежа тогда бои шли за освобождение. Я помню, как у нас дома жили лыжники. Опять семь человек. Маскхалаты у них белые-белые были, нам их даже примерить давали. Я один чуть не заиграла, все крутилась по дому в нем, невестой себя представляла. Лыжами тоже разрешали поиграть, сами нам их и завязывали. В том же логу, где летом травы собирали, катались. Весело было, хохотали, так, что в сугробы падали.
Темнеет зимой рано. Взрослые очень авиаудара боялись, бомбили тогда. Воронеж вообще страшно, да и у нас в Анне (5 км от Левашовке) маслозавод подорвали. У нас давно уже все окна были заклеены, чтоб ни щелочки света не видать. А все равно...Дети ж. Заиграемся и не замечаем, как солнышко садится. Мамаке за нами смотреть постоянно невозможно, вот и загоняли нас домой солдаты. «Вы зайдите, быстренько»: говорят.
Они все, помню, мамочке письма для родных оставляли, чтоб отсылала. Мы их отправляли завсегда. Один раз у нас, наверное, разведчики стояли. Много... Полным деревня была... Вот они на Бобров выдвинулись, это в сторону Верхотойды. В Красном Логу их всех и положили. С воздуха, конечно, прям цепочками солдаты лежали. Мамака тогда молчала долго, а после пошла и письма отправила, хоть мороз жуткий стоял.
С военными тоже по разному было. Помню, как один офицер к соседки все ходил, приставал. Красивая девка была. Так она его отправляла всегда, говорит: «Пошел! Это для них ты офицер, а для меня ты...». И матом на него, как гаркнет.
А у соседей в доме был медпункт. Хозяин дома был дед Тимофей. Так он стекла напился, чтоб в армию не попасть. Потолок стекло, значит, через марлю пропустил все, с водой смешал и пил. После того, он ослаб сильно. Инвалидом, можно сказать, стал. Дружкам своим тоже предлагал. Один было начал, но бросил."Я это пить не буду, - говорит, - лучше на войне помереть."
Так в этом медпункте медсестра была, очень ее один военный доставал. Днем еще ничего, она с больными возится, а как вечер, так никуда не деться ей. Вот дед Тимофей ей и сказал, на печке вместе с бабкой спать, чтоб не мучал ее тот мужик. Она и спала.
У нас в деревни недалеко от теперешнего кладбища пленных мадьяров (венгров) держали. Ненавидели их страшно. Они ж зверствовали жутко, когда Воронеж взяли. Нам рассказывали, что даже целое шествие было, а на штыках они детей маленьких поднимали. Уж не знаю правда-ли... Но то, что от Воронежа камня на камне не оставили, и людей поубивали кучу невинных — это видела сама. «Города-героя» Воронежу и не дали, потому что приказ был: пленных не брать. Но это потом было, а пока мадьяры у нас в Левашовке стояли, держали их в холодных сараях. Нам самим особо есть нечего было, а их и подавно кое-как кормили. Брать им ничего нельзя было, сразу по рукам били. Издевались, конечно. Слишком много боли фашисты причинили.
Хорошо помню, как их на работы вели. Туда, значит, они пешком идут, а обратно уже некоторых на телеге мертвых везут. От голода и холода умирали по большей части. Хоронили их голыми рядышком с нашенским кладбищем. Вот когда тепло было, они пока могилки копают, лягушек ловят. Прям сразу обдерут тушки и в котелок. Потом пленных увели всех. Бог его знает куда... Мы уже и не спрашивали, куда свои идут, а про врагов тем более не интересно.
Отец нам один раз за войну посылку прислал трофейную. Небольшую совсем, людям вон присылали тяжеленные. Помню, для меня там был то ли немецкий, то ли польский шелковый платок, зеленый с махрами. Красивущий... Письмо в посылке само собой. Мама нам читала сначала сама, а потом мы сами перечитывали каждый. Пишет: «Люди берут все, а я боюсь. Да в этот раз взял, а не надо было. Вдруг хозяева вернутся.» Мне так накрепко эти слова в голову засели, что платок этот я мало носила, разорвала по-тихоньку. Не мое это, а чужого и не надо. Папа хороший был человек...Матом не ругался. И в каждом письме наказывал мамаке: «Наташа, береги детей!» Она и сберегла всех семерых. Нам извещение пришло сначала, что он без вести пропал. Но тогда, часто так было, потом бывало люди находились. Как-то на сестру Дашку письмо пришло. Ну пришло и пришло...Мало ли...Ждем, когда Дашка придет и откроет. Она домой зашла, письмо взяла, прочитала, села и заплакала. "У нас,- говорит, - отца больше нет."
Это ей письмо пришло от однополчан отцовых. Он на полевой кухне работал и иногда развозил еду. Вот на мину и наехал... Поэтому и посчитали, что без вести пропал, искать и хоронить нечего же. В Чехословакии дело было, 20 апреля 1945. Горе страшное.
Что касается учебы, то в войну я училась. До четвертого класса. У нас в Левашовке только начальная школа была. Жалко бросать было, мне нравилась школа, я на четверки училась. Обувка у нас с братом Филиппом была на двоих, размер-то один. И ничего, что он на три года старше меня. Вечно опаздывала из-за него в класс, поздно приходил. Меня учитель ругал, а я и сказала, что, мол, это Филипп поздно мне обувь отдает. Учитель: «Как поздно? Филипп в двенадцать заканчивает, ты к часу успевать должна». Так и вычислили, что брат курить под мосты бегает после школы, вот и приходит домой поздно. Влетело ему, конечно, по первое число. Ох, и ругался он на меня.
- Это ты доказала,- кричал.
- Да! Я! Я из-за твоего курева опаздываю, - говорю.
А средняя школа уже в Николаевке, а это 7 км от нас. Пока тепло было я ходила туда, а потом, как холодно стало, босой особо не побегаешь.
Смотрю на школьную фотокарточку...Вот они все, одноклассники мои: Ванек-пенек, Володя Мошкин ( его «Бурей» звали. Заигрались раз, чуть не удушил меня за платок. Потом целую неделю в углу простоял), Колька-кошелек, Гришка-дурачок, Володька-кипяток....Много нас было. Сейчас я одна осталась. А учил нас Рыбалкин Александр Тихонович. У них большая каменная изба была в деревне, в войну мерзли они в этой избе хлеще, чем мы. Болел Александр Тихонович долго, и аккурат на 9 мая умер. Сначала мы его хоронили... Светлый человек был...А потом Ивана. Тот все войну днем на чердаке прятался, чтоб не призвали, а как стемнеет выходил. Да вот войны все-таки не пережил.

1943 Левашовская начальная школа.
Марфуша стоит в среднем ряду вторая справа в черном пальто

Никак не научусь покупать еду маленькими количествами, вечно наберу, чтоб пакеты рвались и волоку домой из последних сил. Шла на днях с очередными покупками из одного известного гипермаркета. Невероятно, но с небольшим пакетом. Стандартная история для магазинов такого типа — это парковка перед входами. Тут она тоже была, причем на небольшой возвышенности. Иду я мимо рядов машин и наблюдаю занятную ситуацию.
Женщина средних лет резво катит тележку к своему автомобилю, открывает дверь, выкладывает в салон покупки, а потом просто отпускает уже ненужную ей телегу. Та, так как стоит на наклонной поверхности, естественно катится вниз. А надо сказать, больше всего меня раздражают две вещи: несправедливость и хамство. Реакция на такое у меня не совсем адекватная, как-нибудь расскажу почему. Смотрю я на эту несущуюся вниз телегу и прям чувствую, как меня начинает от злости трясти. Неслась она четко в мою сторону. Что вообще не удивительно, зная мое «везение». Уклониться я от нее не успела, телега въехала в меня и, разорвав новые колготки, оцарапала ногу.
Хватаю злосчастную тележку, качу ее к "мадам".
- Женщина, как так можно! Зачем вы бросаете тележку, она же может врезаться в людей или машины! В меня как раз въехала только что, - демонстрирую кровь на ноге.
- Я не думала, что она покатится, - оправдывается женщина.
- Здесь наклон отчетливый. Да и какая разница, это же свинство!
- Ой, у меня ноги больные, мне тяжело ее обратно отвезти.
- В смысле тяжело? У Вас больные, значит пускай и у других такие же будут, чужое имущество тоже пусть портится? - У меня уже только что глаза от злости не лопаются.
- Че тебе надо, вали куда шла, - с водительского сидения высовывается мужчина, - не фиг шастать, чтоб в тебя телеги не врезались.
Ну все!!! Прохожу вверх от их машины пару шагов и со словами - «у меня нога болит, в нее ваша тележка въехала», отпускаю телегу. Та закономерно катится вниз и врезается в автомобиль. Из машины выскакивает мужик, женщина начинает истошно орать. Честно говоря, дальше я просто ушла домой. На душе у меня заметно полегчало...

Некоторые промежутки времени в жизни людей будто черной краской окрашены. В который раз доставая из-за шкафа бутылку с водкой, Марина была ярким тому примером. Неделю назад у нее умерла мама. Совершенно неожиданно. Казалось, только что она буднично жарила котлеты на кухне, а через секунду просто рухнула на пол, потеряв сознание. Скорая, врачи, больница... А через пару часов отцовский звонок: «Марин, она умерла...». Диабетическая кома... Можно было бы предотвратить, если бы кто-нибудь знал, что у нее диабет. Мама и сама, видимо, об этом не догадывалась...
Как человеку хоронить родителей? Как?! Как вообще близких хоронить? Марина была четко уверена, что такому должны учить. В школах, институтах... Господи! Да где угодно! Ну не может человек это принять! По крайней мере Марина точно не могла. Отец сразу же запил, хотя не употреблял так жестко уже много лет. Весь мир рушился просто на глазах. За что не схватись, все сыпалось.
Она позвонила подругам, бывшему парню, с которым они недавно по-хорошему расстались. Подруги кинулись к Марине: приводили ее в чувство, поили валерьянкой, подставляя пепельницы под окурки, которые Марина просто бросала на пол, не осознавая происходящего, убирали квартиру. Только сковороду, в которой мама жарила котлеты, им строго настрого было запрещено трогать. Бывший парень невероятно помог, бросился заниматься погребением: организовывал место на кладбище, гроб, венки, поминки (на них Марина и умыкнула пару бутылок водки).
Похороны... Марина стояла статуей возле могилы матери, силясь пережить горе. Но казалось, что горе переживало ее. Отцу водка помогала, значит и Марине должна была. Вечерами она стала пить. Немного, но регулярно. Конечно, со временем дозы начали увеличиваться, но Марина вовремя опомнилась. Перестала выпивать сама и пыталась заставить бросить отца. Не получалось. Как при маме уже не было. Тогда отец, бывало, позволял себе лишнего, но совсем немного. В такие редкие вечера мама кормила его горячим супом и отправляла спать. Тот беспрекословно подчинялся, и на утро все опять было хорошо...
Через пару лет Марина смирилась с новой жизнью. Можно подумать у нее были другие варианты. Отец уехал из их трехкомнатной квартиры в спальном районе на окраине города ближе к центру. Там в старой «кирпичке» жила его новая супруга. Вместе с ней они выпивали, периодически впадая в запои, дрались, устраивали дебоши. Ну в общем, стандартная семейная пара маргиналов. Их таскали в полицию, ругали соседи...Все без толку. Как в плохом сериале, новая супруга родителя периодически звонила Марине, требуя каких-то денег, за то, что та живет в трешке одна. Пьяный бред... Марина скрипела зубами и терпела, радовало хотя бы то, что они жили не с ней. Денег не давала, конечно, но когда отец приходил ночевать к ней, всегда стелила ему свежее постельное в их прежней с мамой спальне. Когда отец не пил, он помогал дочке с ремонтом. Так, Марина переделала почти всю квартиру. Только родительскую спальню никак не могла заставить себя обновить. Иногда заводила разговоры с родителем по поводу его брака, но без толку.
В очередной раз звонок отца выбил у нее почву из-под ног.
- Марин, я кажется убил ее...
- Как?!
- Я не знаю... - плач в трубке, всхлипы.
- Папа, как?! -Марина собрала все свои силы в кулак
- Она на меня с ножом кинулась, распорола брюхо мне..., - отец заикаясь пытался объяснить, - я ее оттолкнул, но она все равно кидалась...
- Ииии, - выдохнула Марина.
- Я за шею ее схватил, придавил, чтоб успокоилась... Марин, она не дышит, кажется...
- Вызывай скорую и ментов, я скоро приеду, - еле выговорила Марина.
Положила трубку и медленно села на табурет на кухне. Взяла сигарету...Закурила.. Свершилось... Отец все-таки убил ее. Она не была уверена, что не получится наоборот, но случилось так.
Дальше следствие. СИЗО, передачки и редкие поднадзорные встречи. Суды... Один, второй… Все это продолжалось почти год. Наконец приговор был оглашен. Двенадцать лет исправительной колонии. Значит, когда отец выйдет, ему будет семьдесят два. Если выйдет, конечно.
Марина радовалась хотя бы тому, что колония находится не далеко, и ей проще будет возить ему передачки. Да и отец по крайней мере не пил, и даже начал снова читать. Казалось, до него наконец стало доходить, что он натворил...
Марина смирилась. Как и со смертью матери, куда уж деваться. Она понимала, что никогда не бросит отца, и теперь ей - «дочери убийцы», как быстро окрестили ее некоторые совсем недавно приветливые соседи, придется двенадцать лет поддерживать морально и материально отца в заключении.
Хотя другие соседи наоборот поздравляли ее. Мол, большая удача! Ей тридцать всего, а уже имеется трехкомнатная квартира. Ведь папаша вряд ли вернется из тюряги. Возраст! А мама ее давно умерла. «Царствие ей небесное...Так что поздравляем тебя, Мариш. Жениха б тебе еще завести, а то чего ты в девках сидишь. Да и ребеночка пора...»
Марина смотрит на них. И ей нестерпимо хочется выть...

В 1990 Вове было 6 лет. У Вовы имелась большая полная семья: отец, мать и две старшие сестры. Мама Тоня назвала долгожданного сына в честь мужа. Тот не особо-то баловал жену лаской и участием, и женщина пыталась воплотить в сыне все чаянья и надежды. Наконец-то у нее появился мужчина, который будет искренне ее любить. А уж она сделает всё для него. Во многом Тоня сильно перебарщивала. Если в дом покупалась редкая по тем временам импортная газировка, то отдельная бутылка всегда доставалась сыночку. На дни рождения пеклись торты. Конечно, отдельный торт готовился и для Вовы, даже если день рождения был не у него. Было ли это на пользу мальчику? Его сестрам Алле и Кате точно нет.
Несмотря на всеобъемлющую любовь матери, Вове все время чего-то не хватало. Он был совершенно не приспособлен к этому миру. Мама смотрела на него глазами, полными восхищения, для нее он был хорош во всем. Но для других почему-то так не было. Чувство пустоты множилось и росло в нем с каждым годом. И он пытался заполнить эту брешь эмоциями. Любыми... Главное чтоб их было много.
Где-то в пятнадцать лет он впервые всерьез влюбился. Девочка была необычайно хороша собой и полностью соответствовала его вкусу: высокая, худая, с огромными глазами. Вовин стандарт красоты был максимально схож с моделями на обложках журналов. Раз там это красиво, значит и для него в самый раз. Мама же всегда хотела для сына лучшего.
Всё было прекрасно в его избраннице. Кроме одного. Девочка была из социально опустившейся семьи, принимала наркотики, в общем стремительно неслась по «наклонной». Маму Тоню такой выбор не обрадовал. Она была решительно против. Вова психанул и ушел из дома... Правда не надолго. Через пару дней сестра Алла нашла его в загаженной квартире той девочки, прячущимся за разбитым трельяжем. Вова был доставлен домой. Мама смогла достучаться до сына. Его выбор был явно неудачен. Стоило подумать о социальном и моральном статусе избранницы. Впредь таких ошибок он решил не совершать.
Дальше жизнь шла своим чередом. Мама всегда знала, как для Вовы лучше, под ее контролем он закончил какой-то третьесортный колледж. Это было не сложно, достаточно было лишь относить туда «подарки» в наличной и безналичной форме. После получения среднего специального образования, его устроили в энергетическую компанию кабельщиком. С работой он справлялся не хуже других, но ни о каком дальнейшем развитии не задумывался, его больше заботил другой момент. К двадцати годам он решительно не мог понять, что происходит вокруг. То, что женская часть его семьи, живет ради него... Это было понятно. Мама не раз говорила об этом. Номинальное присутствие в жизни отца, компенсировалось сериалами про бандитов и ментов. Так что у Вовы было четкое представление, как должен выглядеть и вести себя мужчина. Но все это не соответствовало реальной жизни вокруг него. Было стойкое ощущения, что его где-то обманули.
Слава богу, тогда в Вовиной жизни появилась Лена. Она влюбилась в него, как кошка. Надо отметить, что Вова был хорош собой. Высокий, темноволосый, атлетическое тело, а еще он умел делать такое мужественное лицо! Устоять было совершенно невозможно. Лена смотрела влюбленными глазами на него, стремительно худея, чтобы еще больше нравиться любимому, а недостаток роста она компенсировала очень высокими каблуками. Эти отношения идеально вложились в модель вовиного мира. Его обожали, в этом не было сомнений.
В 2006 умерла мама Тоня, а Вова будто лишился кислорода... Этого не должно было случиться. Мама должна была жить для него вечно. Он совершенно не мог осознать всю глубину случившегося и сделал единственный верный, как ему казалось, шаг. Через три месяца после смерти матери он женился на Лене. Брак поначалу складывался неплохо. Жена его любила, и он это с удовольствием принимал. В быту Вова был совершенно беспроблемен. Убраться, приготовить, постирать: для него никогда не составляло труда. Но со временем отношения начали портиться. Кроме секса и быта, оказалось, что их ничего не связывает. Поговорить было совершенно не о чем, не было ни одной общей темы, а во многом они начали друг друга раздражать. Вова считал Лену недостаточно идеальной, а та просто не ощущала любви мужа. Нет, сама то Лена продолжала любить его. Но это уже была инерция. Через пару лет семейной жизни, вечера они стали проводить раздельно. Вова заводил связи на стороне, все также пытаясь заполнить пресловутую пустоту внутри. Лена, прекрасно осознавая это, тоже начала посматривать на других мужчин...
В 2009 Вова встретил новую девушку на вакантную должность в своей жизни. Людмилу. В ней было все максимально хорошо: и внешность, и социальный статус. Полный комплект. Единственное, Мила была младше него на 6 лет. Но это даже было плюсом, с юными проще.
Вова молниеносно подал на развод. Лена тихо уехала из квартиры, где жила с ним и его отцом в тот же день. Дальше надо было заполучить Милу. Предложение он сделал ей почти сразу, месяца не прошло с их знакомства. Он был готов, как и с Леной, пожениться как можно быстрее. Мила же, хоть и была молода и влюблена, понимала, что надо хоть немного узнать друг друга. Было совершенно очевидно, что Вова не сильно интеллектуально развит, но, рассудив, что умной в паре будет она, Мила это приняла. Вова неплохо ухаживал. Он был рядом каждый день, несмотря ни на что. Неопытность, проблемы с родителями и остальные обычные вещи тоже сыграли свою роль. Они поженились. Их союз продержался недолго - всего два года. Да и причины были практически те же, что и в первом вовином браке. Только подала на развод на этот раз Мила. Вова болезненно это воспринял. Решительно не понимая, как его могут бросить, он пытался восстановить отношения как мог. Пара букетов цветов и предложение завести ненужного ему ребенка - вот и все, что он мог предложить Миле...
Разрыв был крайне неприятный. Тихого расхода, как в первый раз не получилось. Когда стало понятно, что Милу не вернуть, Вова озлобился и начал мстить. В ход шло всё! От оскорблений и кражи золотых украшений жены до угроз и разговоров с ее друзьями и родителями. Конечно, они развелись...
Мила вынесла из этого брака понимание, чего ей точно в семейной жизни не нужно. Вова же решил, что впредь стоит обращать внимание на менее интеллектуальных особ. С двумя умными явно у него не получилось. Окончательно убедив себя, что им воспользовались, Вова начал искать следующую. Дальше женщины в его жизни сменялись будто в калейдоскопе. Нужной не находилось.
В 2017 умер отец. Вова остался один в трехкомнатной квартире, которую надо было теперь делить с сестрами. Половина, правда была оформлена на него. Недолго думая, провернув несколько занимательных и совершенно не важных в этой истории ходов, Вова стал счастливым обладателем трёх четвертей родительского наследства, при этом разругавшись в пух и прах с сестрами.
Сейчас Вова живет один в недавно купленной квартире. Он всё так же не понимает, почему его никто не обожает так, как мать, несмотря ни на что. Периодически, он объявляется в жизни бывших, ради того, чтоб поругаться и опять убедить себя в том, что это они плохие. Связь с сёстрами не поддерживает. Правда, когда сильно выпьет, звонит Алле пожаловаться на несправедливую жизнь. Та его слушает и жалеет. Младший брат всё-таки...

Посты про сестёр Вовы:
Старшая: https://pikabu.ru/story/starshaya_6547828
Средняя: https://pikabu.ru/story/srednyaya_6548682

После той операции, Катя долго не могла прийти в себя. Страх буквально всюду следовал за ней. Она начала замечать его во всем: в стонах раненых, во взглядах врачей, в суетливости медсестер. Потом бомбежка, такая далёкая все это время, ворвалась в жизнь госпиталя. Рядом с частью был разбит небольшой фруктовый сад. Катя лежала в молодых яблоньках, пока шел обстрел, и впервые в жизни отчаянно молилась, зарекаясь, что если выживет, пожертвует церкви часть заработанных в Чечне денег.
Но все проходит, со временем чувство страха стало, конечно, постепенно отступать. А тут еще у Мишки срок службы в Чечне подходил к концу, и любимый звал ее с собой под Ростовскую область. В качестве жены! Осознание того, что действительно кому-то нужна, решило все для Кати. Да и любовь была, как в книжках. На войне же все чувства обостряются, когда смерть в душу смотрит. Она расторгла служебный контракт, и приняла предложение Миши.
Денег, что они вместе заработали хватило лишь на то, чтоб свадьбу сыграть и купить недорогую машину. В церковь Катя, как зарекалась, действительно, сходила и пожертвовала не мало.
А тем временем оказалось, что их медбригаду наградили орденом Мужества. Выдали всем поименно, кроме Кати. О том, что награда не нашла своего героя, написали письмо Путину, но обращение перенаправили в Министерство обороны. Долго оттуда ждали ответа... И он пришел. Написано было, что по адресу Катерины прописан какой-то мужик и что он получил Медаль за отвагу. Бред какой-то... С Катей после этого никто не связывался, а ей неловко было напоминать о себе. Ответ от министерства долго лежал у родителей Кати, а потом затерялся куда-то. Так Катерина его и не получила...
Лет 5 назад одна из крупных медиакомпаний решила снять фильм о той самой операции. Катю быстро нашли и позвали на съёмки. Она поехала. И не в какую-то заштатную киностудию, а на Мосфильм. Фильм получился основательный, не знаю правда вышел ли он на телеэкраны, но диск с ним хранится у Кати в семейном архиве. После съёмок, ей звонил комбат по поводу награды. «Жди, обязательно получишь!» - уверяло начальство. Ждала, но опять тишина. Я спрашивала у Кати, что она думает по этому поводу: «Ну их уже. А то мне стыдно, как будто выпрашиваю. Главное, чтобы все здоровы были» - ее слова.
Катя живёт сейчас спокойной жизнь с Мишей. Работает медсестрой в больнице, вдвоём с мужем растит двоих дочерей. Мишка любит поиграть в «вовку», поэтому младшую Еву в семье часто в шутку называют «дитём войны». И теперь это вся война, которая есть у них в жизни.

От автора:
Не ожидала я такого активного обсуждения обстоятельств проведения операции, в которой участвовала Катя в Чечне. Так как эту историю мне рассказали лет 9 назад и, честно говоря, в принципе в военном деле не сильна, я связалась с Катериной. Делюсь полученной информацией: ранение было в бедро гранатометным выстрелом. Все оказалось даже серьезнее, чем я думала, а может Катя в силу скромности не рассказывала. Их бригаду и выполненную операцию снимали журналисты команды Сладкова. В статье указывается как раз прозвище Кати - «Бантик». Держите пруфы: https://www.warchechnya.ru/opasnaya-rabota-voennyh-hirurgov-...
Когда я писала первую часть рассказа, честно искала информацию, но не нашла именно этот случай. Удивительно, что прикреплённая выше статья появилась в один день с моим вольным изложением) Ну и на всякий случай. Имена всех действующих лиц этой истории изменены. Катя, как я предполагала, огласки совершенно не хочет.