Andrey.Avdey

За окном то завывал волком, то ухал филином пронзительный ветер, яростно гоняя перепуганные снежинки. Сквозь густую белую пелену едва проглядывали редкие ночники окон и очертания домов.
Все живое спряталось в хатах и сараях, пережидая метель. Поэтому никто не видел старика, бодро шагающего по заснеженной деревенской улице. Напевая под нос «расцветали, яблони и груши», странный прохожий изредка останавливался, заглядывал в окна и удовлетворенно хмыкал.

И лишь у крайнего дома старик задержался надолго, что – то пристально рассматривая сквозь покрытое ледяными узорами стекло. Затем, поправив автомат, улыбнулся в бороду и зашагал дальше, бормоча «ишь, не спится им, стишки про меня учат, а ты успокойся».

Метель тут же стихла, аккуратно расстелив вокруг снежный покров. Зимняя ночь облегченно вдохнула, а небосвод радостно замерцал миллионами звезд. До нового, 1945 года оставался один день…
***
… - а ты еще не выучил!
- Выучил, просто забыл немного. Артемка спит?
- Спит.
- А Семёныч?
- Признайся, что не помнишь, вот и ищешь причину.
- Да помню я.
- Тогда рассказывай.
- Слушай.

В серебре уже давно
Под окном березка.
Постучался к нам в окно
Старый дед Морозко.

Не узнаешь старика - Нарядился ловко:
Пистолет у ремешка,
За спиной винтовка!

У него игрушек нет В торбе за плечами-
Партизанит старый дед

Зимними ночами. Деду некогда, поверь…

- Эээээ.
- Ну.
- Деду некогда, поверь,
- Мастерить…
- Точно!

Мастерить игрушки. Не пройдет фашистский зверь
По лесной опушке.

Без пощады бьет врага,
Ничего, что старый,
А за ним идет пурга,
Так и ходят парой.

(Автор стихотворения - Е. Трутнева, опубликовано в журнале «Мурзилка», 1943 - авт).
***
- Деда, деда, проснись, - ребенок лет девяти нетерпеливо переступал босыми ногами у лавки, - ну деда.
- Что не спишь, - Семёныч открыл глаза, - брысь в кровать.
- Послушай, - мальчик кивнул в сторону печи, откуда доносилось ритмичное «мур-мур-мур», - что он там делает.
- Васька-то? Стишок рассказывает, - дед со скрипом поднялся и взял мальчика на руки.
- Кому?
- Домовому. Как только мы спать, они в беседы пускаются.
- У нас живет Домовой? Настоящий?

Посмотрев в широко открытые глаза Артема, дед улыбнулся. - В каждом доме свой, - уложив внука, старик погладил его по голове, - присматривает за хозяйством, помогает, если разозлишь – накажет. Засыпай.
Семеныч вернулся к лавке и со вздохом улегся.
- Деда, а какой он?
- Похож на невысокого бородатого старичка. Живет за печью, любит чистоту и порядок, а еще - чтобы дети ночью спали. Васька!
- Мур, - тут же донеслось от печи.
- Иди сюда, видишь, малой не спит. Еще наговоритесь.
Согласный «мяв», хихиканье «ай, щекотно, ну Васька» и копошение на кровати мгновенно стихли после добродушного окрика Семеныча:
- Обоим спать, быстро!
***
- Баю баюшки баю, не ложися на краю.
- Это ты мне поешь? - шепнуло за печкой.
- Артему, - хихикнул Васька.
Но старик и внук, засыпая, слышали только громкое урчание.
***
Ясный морозный день сиял ослепительно белым снегом, затейливыми узорами на окнах и пушистыми шапками на деревьях.
Семеныч, держа в руках небольшую елочку, медленно шел по дороге и, щурясь от солнца, улыбался, отвечая топающему рядом Артему.
- А как его зовут?
- По-разному: соседушка, хозяин, доможил, господарь, просто дед или дедушка.
- Он за печкой живет?
- Где понравится, - старик улыбнулся, - может и под полом.
- Эх, - мечтательно протянул Артем, - увидеть бы.
- Нельзя, - Семеныч остановился и перевел дух, - Хозяина можно только услышать или почувствовать.
- Как?
- Он, внучек, сам знак подаст. Если засмеется – радость придет в дом, заплачет – горе большое. А когда уснешь, может тебя погладить, - старик вытер пот со лба, - отдохнули, пойдем дальше.
- Давай, я понесу, тяжело тебе.

Закинув елочку на плечо, Артем спросил: - И как он погладит?
- Холодной ручкой – плохое впереди, а если теплой и мохнатой – все хорошо будет.
- И война закончится?
- И война закончится, - кивнул Семеныч, - и родители твои вернутся.
- Не вернутся, - неожиданно серьезно ответил внук.
- Что ты говоришь? – старик остановился.

- Деда, похоронки за иконой спрятаны. Я не спал и видел, как ты плакал за столом. И как соседке рассказывал, что боишься умереть и меня оставить, тоже слышал. Не переживай, не пропадем.
Семеныч крепко обнял внука:
- Ты прав, Артемка, не пропадем.
***
В доме было тепло и спокойно. Тихо потрескивали поленья, Васька умывался, устроившись на лавке и изредка посматривая, как Артем сосредоточенно развешивал на елке гильзы и незамысловатые игрушки.

Семеныч подкрутил фитиль керосинки и торжественно водрузил на стол небольшой чугунок: - Закончил?
- Да, смотри, - внук с гордостью показал на украшенную елку.
- Молодец, - улыбнулся старик, - а теперь прошу к столу.
Усадив Артема, Семеныч торжественно объявил:
- Сегодня у нас картошка и даже сладкий брусничный чай. Настоящий пир, правда?
- Ага.
- Мур, - согласился кот.
- Ты что не ешь? – Семеныч посмотрел на внука, задумчиво держащего в руках небольшой кусочек сахара.
- Я сейчас, - ребенок спрыгнул с табуретки и скрылся за печью.
Старик повернулся к прекратившему умывание Ваське:
- Что он задумал?
- Мяв, - удивленно ответил кот.
***
- Дедушка Хозяин, - шепнул Артем, аккуратно положив сахар, - это тебе, с Новым Годом.
***
- Вот только плакать не надо. Нельзя.
- Знаю, - шмыгнув носом, ответил кто-то, - совсем растрогал старика.
- Он хороший.
- И добрый.
- Погладишь?
- Где мои варежки?
Но старик и внук, засыпая, слышали только громкое урчание, доносившееся из-за печи.
***
За окном то завывал волком, то ухал филином пронзительный ветер, яростно гоняя перепуганные снежинки. Сквозь густую белую пелену едва проглядывали редкие ночники окон и очертания домов.

Все живое спряталось в хатах и сараях, пережидая метель. Поэтому никто не видел старика, бодро шагающего по заснеженной деревенской улице. Напевая под нос «расцветали, яблони и груши», странный прохожий изредка останавливался, заглядывал в окна и удовлетворенно хмыкал.
И лишь у крайнего дома старик задержался надолго, что – то пристально рассматривая сквозь покрытое ледяными узорами стекло. ***
- Всё будет хорошо, - невысокий старичок гладил спящего Артема, - а это тебе от меня. Подарок.
Рука что-то быстро сунула под подушку:
- С Новым Годом.
***
- Все будет хорошо, - согласно кивнул головой дед.
Затем, поправив автомат, он улыбнулся в бороду и зашагал дальше.
***
- А утром я нашел под подушкой карамельку «Друзья», - мужчина протянул замершим близнецам фантик от конфеты, - с тех он пор всегда со мной.
- Вот это да, – дети восхищенно рассматривали выцветшую от времени обертку, - а дальше?
- Я вырос, уехал в город. Потом нашу деревню переселили. Сейчас на её месте огромный завод.
- И Домовой остался там?
- Нет, он живет с нами, - мужчина подмигнул сыновьям, - Васька, подтверди.
- Мур, - тут же согласно донеслось из-под дивана.
- Пап, - близнецы переглянулись, - ты уверен?
- Конечно.
- Почему?
Артем улыбнулся:
- Потому что каждый год, первого января, я нахожу под подушкой маленькую карамельную конфету.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Байка о царевне-лягушке.
Всем эта сказка известна, да только начало её неведомо. Василису-то по первости Кощей сосватал. А что - мужчина видный, обеспеченный, она и согласилась. Только не учла девица, что муженек её годами умудренный и возрастом измученный. В общем, сучок у него хоть и был, но без задоринки.

Что ж удивляться-то, если без ласки мужской красавица от злости позеленела. Крикнула Василисушка в сердцах: "Не тебе, козлу, орхидеи нюхать", и убёгла на болото, в жабу превратившись. А что дальше было, вы знаете.

Мораль проста. Если подвеска изношена, даже самый крутой тюнинг не поможет.
Посему не забывайте – деньги деньгами, а здоровье беречь надо. Кто знает, как на старости лет жизнь повернется.
И да, девушки, если уж выбрали в мужья богатого да в летах почтенных - сидите и не квакайте.

Байка о Буратино.

Помните о Поле чудес в стране дураков? В этой сказке укрыт смысл тайный, жизненный. Коли разжился пятью золотыми, сиди и помалкивай, ибо найдутся лиса Алиса с котом Базилио, деньги твои алчущие.

Наплетут с три версты без поворотов, а в итоге они с золотом останутся, а ты - с мечтами о светлом будущем.
Мораль проста. Не ведитесь на зазывания красивые о форекс-трейдинге. Обещают много, но без знаний в области методологии анализа рынка и ключевых индикаторов не заработать, только деньги коту под хвост.
Посему не забывайте – о достатке молчок, а заначку держите в твердой валюте.
И да, лучше в недвижимость вкладывать, или в образование, дабы изучить индексы рыночные.

Байка о девицах красных да айфонах новомодных.
Тут скажу просто – на чужой роток не накинешь платок.

Байка о старике и золотой рыбке.
Как старик в море невод забрасывал, повторять не буду. А что бабка запрашивала - не грех вспомнить. Сначала корыто, потом избу, а далее старушку прорвало - столбовая дворянка, вольная царица, а там уж и до владычицы морской добралася.

Только не выгорело. Психанула рыбка, и осталась старуха с разбитым корытом.

Мораль проста. Каждая пипетка мечтает стать клизмой, но не каждая клизма готова освободить свое место. Посему не забывайте – если начальство к вам благосклонно, борзеть не стоит.
И да, избавь нас Бог работать в женском коллективе.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Байка о распутье.

Давно это было. Жил в государстве нашем богатырь могучий, герой былинный, Калистратом звали. Как-то собрался он в поход дальний, со злою силою, что на рубежах государственных хулиганила, воевать.

Уж как он путь-дорогу коротал, про то не ведомо. А только к вечеру восьмого дня выехал на распутье. Глядь - посреди камень огромный, мхом покрытый, стоит, на нем стрелки начертаны и написано что-то.

Слез Калистрат с коня, огляделся. Не первый раз на рубежи дальние путь держал, и не было здесь ничего. А тут на тебе, знак дорожный установили. Сам-то богатырь грамоте обучен не был, потому крепко задумался. Тут, откуда ни возьмись, мужичонка выскочил, шустрый такой. Глазки бегают, носом шмыгает, треух облезлый руками мнет.

- Дай, - говорит, - копеечку, расскажу, в какую сторону ехать надобно.

- Я и без тебя дорогу знаю, - усмехнулся Калистрат, - только камня этого не было здесь. На кой его притащили?

- Для того и притащили, - затараторил мужичонка, - чтобы люду честному путь указывать, да на вопросы отвечать. Так дашь копеечку-то?

Кивнул головой богатырь и дал мужичонке… в глаз. А сам дальше поехал.

Мораль проста. Кто-то трудом честным да службой ратной на пропитание зарабатывает, а кто-то на их пути камни ставит, стрелки рисует и советы раздает, дабы копеечку урвать. Нонче таких консультантами называют, а еще посредниками и депутатами.

Посему не забывайте – кто на перепутье вещает, и сам дороги не ведает.

И да, учение – свет, а неучение – беседа с консультантом.

Байка об уважении.

Жил в деревушке одной молодец Варфоломей. Справный хлопец, рукастый, головастый, вырос родителям на радость и соседям на зависть.

Как-то раз собрались мужики деревенские в лес, дабы на зиму дров заготовить, да бревен на хаты новые напилить. Знамо дело, и Варфоломей с ними пошел.

А как справились, да телеги загрузили, молодец наш решил не с мужиками по дороге возвращаться, а через поле дорогу сократить. Идет себе, посвистывает весело, а тут бабулька, Божий одуванчик, копошится.

- Здрав буди, бабушка, - молвил Варфоломей.

- И тебе не хворать, молодец, - кивнула бабка.

- Что это вы здесь одна, в поле? – удивился молодец.

Вздохнула старушка и отвечает:

- А вот постой минутку, расскажу тебе историю дивную, старую да поучительную.

- Уж простите, - развел руками Варфоломей, - только некогда мне, - в деревню надобно, телеги разгружать. Пойду я.

Только недалеко ушел – настигла его лопата, обидевшейся бабкой пущенная. Насмерть не зашибла, но опосля встречи той молодец две недели согнуться не мог.

Мораль проста. Старость уважать надобно, коли уж начат разговор, слушай и не перебивай, дабы не обидеть пожилого человека.

Посему не забывайте – обиженная бабушка страшнее дефолта. Их даже пенсионный фонд боится.

И да, не приставайте с расспросами к незнакомым людям. Вам дело?

Байка о неверности супружеской.

Тут просто мужикам блудливым на заметку – со своим уставом в чужой монастырь не суйся.

Байка о страшной битве.

Жил в городишке небольшом силач невиданный, Епифаном звали. Мужик сам по себе добрый да покладистый, только горяч больно.

Как-то по осени зашел герой наш к теще да тестю будущим. Обещался помочь им дров наколоть. Мама вторая не жадной оказалась и работничку выставила самогона, чистого, аки слеза Христова. Видать, знала мудрая женщина, чем зятя уважить, да и рецепты древние помнила.

Знамо дело, один пить не будешь. Вот с тестем на пару и приговорили бутылочку. А дальше – сами знаете, разговоры за жизнь пошли душевные, клятвы в дружбе вечной да уважении.

И все бы ничего, да только за воротами шум какой-то послышался. Встал Епифан, высунул нос из калитки – мать честная! Никак конец света грядет, ибо войско сатанаилово движется. Вурдалаки да упыри страшные, драконы и змеи ядовитые, оборотни да ведьмы хохочущие.

- Свят, свят, свят, – перекрестился Епифанушка, подхватил дрын березовый, да с криком и посвистом выскочил с нечистью ратиться.

Ой ты гой еси, забава молодецкая! Закричали слуги владыки темного, заверещали, разбегаться начали. А Епифан знай, помахивает, громит силу нечистую, дабы город она покинула.

Примерно так он и отвечал на допросе по делу уголовному о нанесении тяжких повреждений телесных.

Мораль проста. Водка – зло.

Посему не забывайте – коли выпил, ложись спать, нечего шастать по улицам с залитыми зенками, мало ли что привидеться может.

И да, не приживаются у нас традиции иноземные. Вот и с Хэллоуином совсем некрасиво получилось.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Не торопись, солнышко, постой.

Самая жатва в разгаре.

В поле мы согнулись.

Все в поле.

И дети.

Слава Богу, немец ушел.

Без страха живем. Спокойно.

В землянках. У спаленных хат.

Не торопись, родимое, посвети.

Внучка рядом тоже старается.

Семи лет от роду всего.

Хворая она.

Немец, гад, ударил, сильно.

Как могла, так выходила ее.

Все равно пугается деточка.

Услышит звук громкий - сразу хворая.

И голодная.

Ничего, прокормлю. Летом проще.

Желуди есть, грибов собрала - насушила.

А осенью картошки накопаю. Проживем.

Сейчас не страшно жить.

Страшно было в лесу, зимой.

Не каждый выдержать мог.

Соседка умом тронулась.

Дочь задушила и пропала.

Нашли потом у хаты, на яблоне.

Руки стерты до крови. Болят.

Но мы справимся, только посвети еще.

Плохо, что лошадей нет.

На себе тянем плуги с боронами.

«Ой, закончилась война, и осталась я одна. Я корова, я и бык, я и баба, и мужик».

Мужики-то не вернулись. Полегли.

Одни мыс детишками. Совсем одни.

Внучка на улицу не ходит гулять.

Боится пропустить, когда папка вернется.

Потому дома играет и ждет.

Со мною вместе.

А листок я за иконкой схоронила.

Пускай ждет. И надеется.

Что не "смертью храбрых", а живой.

Однажды приходил он. Ночью.

Стоял во дворе и смотрел.

Переживает за нас.

Ты не волнуйся, сынок.

Вытянем, всем миром вытянем.

Норму выполним, хлеб соберем.

Поставим хаты новые.

И дочку твою вырастим.

А потом и я помереть смогу.

Тогда и руки отдохнут.

Устали они очень, и стерлись.

До крови.

А пока - посвети, родимое, еще немного.

Самая жатва в разгаре.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Свидетельство о публикации №217120801533

Ясный день, украшенный солнцем, казался беззаботно-счастливым и очарованным радостью. Лето всегда прекрасно. Особенно для ребенка, в очередной раз отправившегося искать приключения.

- Ваня! – женщина вышла во двор, и, прикрыв рукой глаза, пыталась кого-то увидеть, - Ваня, ты где?

- На речку убежал, - ворча, отложил корзинку дед, - и Михалыча не видно, значит, оба там.

- Пусть только появятся, всыплю и одному, и второму.

- Дочка, - усмехнулся старик, - себя вспомни. Вечно пропадала где-то, а мы с матерью себе места не находили.

- А теперь я не нахожу, - она вздохнула, - кстати, а Семён куда запропастился?

Вдалеке раздался гул моторов.

- Иди, я здесь присмотрю, - кряхтя, старик поднялся и посмотрел на дорогу, - немцы?

В деревню, поднимая клубы пыли, въехали несколько грузовиков. Выпрыгивая на ходу, гитлеровцы рассыпались по улице. Раздались гортанные команды, звон разбитого стекла, крики, плачь.

- Уходите, немцы, - во двор, запыхавшись, влетел Семен.

- Не успеем, - увидев, как резко взметнулось пламя над одной крышей, женщина в изнеможении присела на порог, - Семен, дружок, послушай меня, беги к реке, там Михалыч с Ваней. Уведите ребенка в лес. Пожалуйста, спасите его. Вы сможете.

Калитка слетела с петель под мощным ударом сапога.

- Беги!

Короткая очередь, предсмертный крик, яростные вопли на незнакомом языке, удар и кровавая пелена перед глазами: все смешалось в доли секунды.

Она не чувствовала запаха бензина, не слышала торопливой молитвы своего отца и пьяного смеха на улице. Она лишь тихо шептала:

- Пожалуйста, спасите моего сына.

А потом взметнулось пламя.

***

- Михалыч, не бойся, - Ваня стоял по колено в воде и смеялся, - не утонешь.

- Мне и здесь неплохо, - буркнул Михалыч, - пора домой, мама заругает.

- Смотри, кого я поймал, - ребенок вышел на берег и протянул руку, в которой обреченно трепыхался маленький карасик.

- Настоящий рыбак, - улыбнулся Михалыч, - пора возвращаться. Иначе за нами Семена отправят.

- А вот и он, легок на помине, - улыбнулся ребенок.

Глядя на запыхавшегося друга, Михалыч почувствовал неладное:

- Что случилось?

- Уходим, быстро! Ты первый, я сзади. Скорей!

***

Где-то за холмом клубился дым, и в безумном вальсе кружила смерть. А здесь было тихо. И безопасно.

Солнце нежно поглаживало ребенка лет пяти, тихо сопящего под стогом сена, и сидящих невдалеке друзей.

Которые, не обращая внимания на окружающую красоту, оживленно спорили.

- Сам виноват.

- А кто-то не понимает шуток, - хмыкнул Михалыч, - и на будущее, Семён, запомни, – бить по ушам некрасиво. Во-первых, это очень больно, во-вторых, царапины на ухе остались.

- Благодари, что только по ушам, - друг отмахнулся от надоедливой мухи и продолжил, - вечно тебе неймется. То курей взбаламутил, то с Ваней на речку сбежал. Мать с ума сходит, а они мальков ловят.

- И бабочек.

- А мне вас ищи, - огрызнулся Семён, - как будто других дел нет.

- Ладно, ладно, извини.

Но тихое ворчание продолжалось:

- То пропадаешь где-то, не докричаться, то…

- Если бы я не пропадал…, - резко перебил Михалыч.

Не сговариваясь, они обернулись и несколько секунд молча смотрели на клубы дыма, поднимавшиеся из-за холма.

- Как думаешь, кто-нибудь выжил? - тихо спросил Семён.

- Нет, - Михалыч вздохнул, - вряд ли. А ты молодец. Очень больно?

- Ерунда, - Семён посмотрел на запекшуюся рану и улыбнулся, - зацепило немного, а притвориться убитым было несложно. Ты побудь с Ваней, я дорогу разведаю. Одна нога здесь – другая там.

- Смотри, не заблудись.

- Дать бы тебе в глаз, - хмыкнул Семён, - только некогда. Я быстро.

Друг растворился среди деревьев, а Михалыч, вздохнув, подошел к ребенку. Наверное, во сне он обнимал свою маму, ловил мальков на речке и, радостно смеясь, убегал от беззлобно ворчащего деда. А может, сидя на печи, с замиранием сердца перебирал мешочек со старыми пуговицами?

Той жизни больше нет, нет никого и ничего. Осталось только пепелище и разбитая колесами земля. Им повезло. Очень повезло. Только им, к сожалению.

Будто соглашаясь, лес грустно зашумел. Наступит вечер, и на каждый трепещущий листок упадут слезы, собранные ветром по хатам. Слезы тех, кто навсегда остался за холмом. А сейчас…

***

- Есть, - Семён незаметно вынырнул из-за стога, - километра четыре, сторожка охотничья, значит, там заночуем. Надо идти.

- Ваня, просыпайся, - Михалыч осторожно толкнул ребенка в бок, - Ваня.

- Отстань.

- Поднимайся.

- Еще минуточку.

- Пойдем, пойдем, - друзья с трудом растолкали сонного ребенка, - немного осталось.

***

Лесную тишину то тут, то там нарушал хруст сухих веток. Деловитый еж, сосредоточенно фыркая, собирал листья. Где-то попискивала синица, делясь новостями с корольком.

А по малоприметной тропинке смело шагал пятилетний Ваня. Ему не было страшно, ведь рядом шли самые лучшие друзья, ставшие его ангелами - хранителями. Семён и Михалыч.

Огромный пес с подсохшей раной на боку и рыжий кот с поцарапанным ухом.

Автор - Андрей Авдей

Источник - https://vk.com/four_ls

Раскаты грома и яркие вспышки на небе не прекращались всю ночь. Но дождя не было.

Точнее, был, но не тот, который весело барабанит по крышам и забегает тонкими струйками под воротники, заставляя взвизгивать. А другой.
Который называют «наступление». Под грохот орудий и вспышки разрывов он щедро поливал землю стальными каплями, заставляя хрипеть и корчиться от боли.

- Сестричка. - Иду.

В сарае на земляном полу, густо устланном соломой, лежали раненые.
Может, сто.
Или двести.
Парней и мужчин, сержантов и рядовых, лейтенантов и капитанов. Здесь все одинаковы – в крови и грязи. Здесь всем больно, очень больно.

- Аааа, сестренка!
- Сейчас, потерпи.
Каждый – свеча, чье пламя робко колышется на ветру. И пока оно горит – человек жив.
- Милая, помоги.
- Бегу.

И одна тоненькая фигурка в бывшем когда-то белым халате. Словно мотылек, летящий на пламя в самоубийственном вальсе, она порхала от одного раненого к другому.

Порхала осторожно, чтобы не погасить колышущиеся огоньки. Вытирала покрытые испариной лбы, меняла повязки, делала уколы.
Порхала быстро, чтобы не дать погаснуть.

- Сестра!
- Я здесь.
Каждый взмах крыльев давался все тяжелее и тяжелее. Наступление продвигалось, раненые прибывали бесконечным потоком.

В соседних домах точно также без сна и отдыха, изредка выбегая на воздух, корпели врачи и санитарки. Там собрали всех, но людей не хватало.
Поэтому в сараях оставили по мотыльку. Остальных – в операционные.
Сон и отдых казались чем-то несбыточным.
Безумно хотелось закрыть глаза и опустить крылья, хоть на секунду.
Но мотылек не имел права останавливаться.
Поэтому он порхал и порхал.
Третий день подряд.
От огонька к огоньку.

В операционных тяжелее, но им легче.
Потому что вся боль собиралась здесь, в этом сарае.
И доставалась одному единственному мотыльку. А каждый взмах крыльев давался все труднее и труднее.

- Помоги, дочка. - Бегу.

- Я бегу, бегу, бегу, я лечу, лечу, лечу. На огонь, на свечу.
Пламя ближе и ближе. Хочется повернуть назад, но, словно завороженный, мотылек летит. Вперед. В забытье и сон.
Сон.
О котором остается только мечтать.
А вместо него - звон в ушах и тишина.
***
- Ну-с, милочка, - старый профессор отложил анкету в сторону, - выбор театрального института похвален. Но прежде, чем приступим, позвольте один вопрос.
- Да, конечно, - девушка смущенно кивнула.
- Почему не носите награды, стесняетесь?
Она молча кивнула.
- Не стесняться, а гордиться нужно, - посмотрев на улыбнувшихся членов приемной комиссии, профессор продолжил, - сколько бойцов вам обязаны тем, что смогли обнять родных? Надеюсь, после зачисления увидеть вас при полном параде, обещаете?
- А разве меня уже…, - девушка не поверила услышанному.
- Формальности соблюдем прямо сейчас, - улыбнулся профессор, - думаю, коллеги согласятся, что мелкие ошибки нашей заслуженной героини мы исправим в процессе обучения, а крупные – тоже исправим.

Все рассмеялись. - Итак, - пенсне торжественно водрузилось на нос, - что будем показывать? - Сцену из «Отелло и Дездемона», - несмело ответила девушка, - только.
- За Отелло буду я, - кивнул профессор, - молилась ли ты на ночь, Дездемона?
- О да, сударь…
- Я спрашиваю, - голос приобрел металлические нотки,– молилась ли ты на ночь, Дездемона.
- О…
- Молчать! – неожиданно зло прошипел профессор.
- Что, - девушка растерянно посмотрела на членов приемной комиссии.
- Повторяю, - старик поперхнулся и с трудом повторил, - нет, я приказываю…
***
-… молчать всем, ясно!
Она открыла глаза и тут же вскочила.
Лейтенант с перевязанной грудью, закашлявшись, убрал кулак.

В сарае было непривычно тихо. Кто-то скрипел зубами, кто-то сжимал кулаки, но все молчали.
- Ты уснула, сестричка, - улыбнулся офицер, - отдохни, мы потерпим, правда, мужики?

Со всех сторон донесся согласный гул. Девушка растерянно оглянулась.
- Поспи дочка, - прошептал пожилой боец, - нас много, а ты одна. Вымоталась совсем.
- Нельзя мне, - она улыбнулась и…

Вспорхнул мотылек, снова полетел на пламя в самоубийственном вальсе, от одного раненого к другому.
Своими тонкими крылышками сберегая колышущиеся на ветру огоньки, не давая им погаснуть.
***
Пройдет еще день,и все закончится.
Мотылек, тяжело вздохнув, сможет присесть.
Посмотреть на себя в зеркало и заплакать, увидев седые волосы.
Мотылек, которому не было и двадцати.

Автор - Андрей Авдей

Источник-https://vk.com/four_ls

Свидетельство о публикации №217120401558