История в металле
115 постов
- Да я всего один бокальчик вина выпила!
Показать полностью
1
AlexKap2015
Награды:
733К рейтинг
3332 подписчика
23 подписки
2095 постов
1321 в горячем
Серии постов
Вторая гибель Помпеи
Через 1864 года после гибели Помпей во время извержения Везувия в 79 году, 24 августа 1943 года авиация союзников начала бомбардировки древнего города.
За время WWII на древний город было сброшено ок. 150 бомб. Больше всего Помпеи пострадали от бомбардировок союзников осенью 1943 года.
Точки - это разрушения вследствие разрывов бомб.
Возникает закономерный вопрос, а зачем американцам нужно было бомбить Помпеи? Ответ, конечно, есть: по не слишком верным данным, там скрывались войска Вермахта или, что вероятнее, склад боеприпасов.
Особенно пострадал район между Пригородными термами и Форумом. Например, нынешний ресторан в раскопках построен именно в тех местах потому, что реставрировать было нечего - слишком велики разрушения. И большая часть бетонных реконструкция Помпей приходится как раз на послевоенные годы: в отличие от извержения бомбы ломали не только верхние этажи, но и дробили стены и колонны. И, кстати, необратимо уничтожали росписи.
во время первого налёта, который начался в 22.30, бомбы попали в Антиквариум - музей у Морских ворот, где хранилось более 1300 предметов, найденных за 200 лет раскопок Помпей.
1300 античных вещей были уничтожены, потому что командование получило неточные сведения из штаба о размещении в древних Помпеях склада боеприпасов немецких войск.
Поскольку корректировки этих данных не последовало, бомбардировки Помпей продолжались до 20-х чисел сентября
Антиквариум после бомбежки
Отреставрированный Антиквариум, современный вид
Улица Помпей после бомбардировки
В Помпеях уже обнаружено и обезврежено 96 бомб, сообщает итальянская газета Il Fatto Quotidiano. Остальные бомбы находятся в районе, который еще не был раскопан. Отмечается, что многие из них были обезврежены или уже взорвались. Но по крайней мере 10 из этих взрывчатых веществ все еще там. (Эта цифра, согласно Ars Technica, основана на предположении, что от восьми до 10 процентов бомб, сброшенных во время войны, не смогли взорваться.)
Археологический музей Помпеи утверждает, что нет никакого риска взрыва, и что посетителям не нужно беспокоиться. Участки, которые открыты для общественности (17 8061 кв.м.), уже были тщательно обысканы, а остальные 89 030 кв.м. будут исследованы с максимальной осторожностью.
Показать полностью
6
Доктор Николай Тюльпанов вскрывает труп рецидивиста Андрюхи "Малыша"
Рембрандту было всего 25 лет, когда он написал картину "Урок анатомии доктора Тульпа", которая стала первым его шедевром, снискавшим популярность, картина, сделавшая ему имя.
И если личность анатома, производящего аутопсию понятна, хотя бы из названия картины (однако и с ним не так все однозначно), то казалось бы труп был "обречен" остаться безымянным.
Однако это не так. История донесла до нас краткие сведения о покойнике на картине Рембрандта.
Покойник — Адриаан Адриаанс по прозвищу Арис "Малыш". 31 января 1632 года "Малыш" был казнен через повешение за грабеж. Так же в "послужном списке" бандита был тяжело раненный тюремщик. Тело казненного преступника было передано медикам Амстердама для публичной аутопсии.
Открытые анатомические уроки проводились не только в Нидерландах, но и по всей Европе. Демонстрации строения человеческого тела проходили раз в году, в зимние месяцы, в целях лучшего сохранения тела. Аутопсии носили торжественный характер и могли длиться несколько дней. На мероприятия приглашались коллеги по медицинскому цеху, студенты, уважаемые граждане и просто горожане.
При подготовке к уроку анатомии гильдия хирургов, по обыкновению тех времен, заказала Рембрандту групповой портрет, который служил прославлению изображённых на нем.
Так "прицепом" к медикам до потомков была донесена и память о воре по кличке Малыш.
Современные искусствоведы не были бы современными искусствоведами, если бы не исследовали картину. Рентгеновское исследование картины показало, что кисть руки была дорисована позднее: вместо неё на первоначальной картине была культя, так как ворам перед казнью отрубали правую руку.
Ну и в конце о главном герое картины - докторе Тульпе.
Настоящая фамилия Николаса Тульпа - Петерсзоон. Псевдоним Тульп (тюльпан) он принял на на волне охватившей голландцев страсти к разведению тюльпанов. Короче говоря, Коля Петров превратился в Николая Тюльпанова.
Показать полностью
2
Военная медицина в Отечественную войну 1812 года. Часть 2
В первой части повествования основное внимание было уделено организации военной медицины в русской армии начала XIX века. Сейчас же основной акцент сделаем на особенностях ранений, оказании оперативной медицинской помощи и санитарной работе медиков.
Одними из самых распространенных ранений на поле боя были пулевые. Свинцовые пули французских кремниевых мушкетов, как и большинство боеприпасов того времени, оставляли в теле прямые раневые каналы. Круглая пуля не фрагментировалась и не вращалась в теле, как современные, оставляющие после себя настоящий фарш. В случае сквозного пробития выходное отверстие сильно не отличалось в диаметре от входного, что несколько снижало тяжесть ранения. Однако важным отягчающим фактором огнестрельного ранения была загрязненность раневого канала. Земля, песок, обрывки одежды и прочие агенты вызвали в большинстве случаев аэробную и анаэробную инфекции, или, как её в те времена называли, "антонов огонь".
Чтобы полнее понять, что ждет человека в случае развития такого осложнения, стоит обратиться к современной медицинской практике. Сейчас даже при адекватном лечении ранений антибиотиками анаэробные инфекции, вызванные различными клостридиями, при переходе в газовую гангрену вызывают летальный исход в 35-50% случаев. В медицинских документах в этой связи приводится пример А. С. Пушкина, который скончался от стремительно развивающейся анаэробной инфекции в 1837 году после ранения пулей из пистолета. От "антонова огня", вызванного осколочным ранением, скончался князь Петр Иванович Багратион, когда отказался от ампутации ноги. Эпоха до открытия антибиотиков была чрезвычайно сурова и к солдатам, и к генералам.
Французы были вооружены индивидуальным стрелковым оружием нескольких типов. Это были кремневые мушкеты у пехотинцев, кавалеристы же были вооружены укороченными классическими мушкетонами и тромблонами с раструбами овальной формы. На вооружении были также и пистолеты, но они не отличались ни точностью, ни убойной силой. Наиболее опасными были мушкеты с их длинными стволами, отправляющими 25-граммовые свинцовые пули на 300-400 метров. Однако война 1812 года была типичным военным конфликтом с господством артиллерии на полях сражений. Наиболее эффективным, дальнобойным и убойным средством против пехоты противника были артиллерийские чугунные ядра, достигающие массы 6 кг, разрывные и зажигательные гранаты или брандскугели. Опасность таких боеприпасов была максимальна при фланговых ударов по наступающей цепью пехоте – одно ядро могло вывести из строя сразу несколько бойцов. Чаще всего ядра при попадании вызывали смертельные ранения. Однако если человек выживал в первые часы, то рваные, загрязненные с раздробленными костями сочетанные ранения чаще всего заканчивались тяжёлой инфекцией и смертью в лазарете. Брандскугели ввели в медицину новое понятие — комбинированная травма, сочетающая ожог и ранение. Не менее серьезным боеприпасом была картечь, которую применяли по близкорасположенной пехоте. Французы в пушку набивали не только свинцовые пули и картечь, но и грязные гвозди, камни, куски железа и так далее. Это, естественно, вызвало тяжелые инфекционные заражения ран в случае, если человек вообще выживал.
Брандскугель
Подавляющее большинство ранений (до 93%) русских воинов было вызвано артиллерийским и мушкетным огнем, а оставшиеся 7% были от холодного оружия, в том числе 1,5% штыковые раны. Основной проблемой ранений от французских палашей, сабель, пик и тесаков была обильная кровопотеря, от которой бойцы нередко погибали на поле боя. При этом стоит помнить, что исторически форма одежды была приспособлена для защиты от холодного оружия. Кожаный кивер защищал от ранений головы, стоячий воротник защищал шею, а плотное сукно создавало определенную преграду саблям и пикам.
Французский пехотный мушкет 1777 года
Умирали русские солдаты на поле боя преимущественно от потери крови, травматического шока, ушибов головного мозга и раневого пневмоторакса, то есть скопления воздуха в плевральной полости, ведущего к тяжелому нарушению дыхания и сердечной деятельности. Самыми тяжелыми были потери в первый период войны, включавший в себя и Бородинское сражение – тогда теряли до 27% всех солдат и офицеров, треть из которых была убита. Когда французов погнали на запад, потери снизились более чем в два раза до 12%, но доля убитых возросла до двух третей.
Болезни армии и французская антисанитария
Лечение раненых в период отступления русских войск было осложнено несвоевременной эвакуацией с оставляемого поля боя. Кроме того, что часть солдат оставалась на милость французам, некоторым удавалось получить медицинскую помощь от местного населения. Врачей, конечно, не было на территориях, оккупированных французами (все были в русской армии), а вот знахари, фельдшеры и даже священники могли помочь в меру своих сил. Как только после битвы под Малоярославцем русская армия перешла в наступление, врачам стало и легче и сложнее одновременно. С одной стороны, раненых успевали вовремя доставить в лазареты, а с другой – коммуникации стали растягиваться, появилась необходимость постоянно подтягивать за армией военно-временные госпиталя. Также французы оставляли за собой удручающее наследство в виде «прилипчивых болезней», то есть инфекционных. Французы, как уже говорилось ранее, халатно относились к санитарным условиям в рядах собственной армии, и в условиях лихорадочного отступления ситуация усугубилась. Пришлось применять специфические методы лечения.
Французская гравюра, иллюстрирующая порядок обращения с ранеными и пленными
Так, «переметная лихорадка» лечилась хиной или её заменителями, сифилис традиционно убивали ртутью, при инфекционных заболеваниях глаз применяли чистую «химию» — ляпис (нитрат серебра, «адский камень»), сернокислый цинк и каломель (хлорид ртути). В районах вспышек опасных заболеваний практиковали окуривание хлористыми соединениями — это был прообраз современной дезинфекции. Инфекционных больных, особенно чумных, регулярно обтирали «уксусом четырех разбойников», крайне примечательным лекарственным средством того времени. Название этой дезинфекционной жидкости наружного применения восходит к средневековым вспышкам чумы. В одном из французских городов, предположительно в Марселе, четверых разбойников приговорили к смертной казни и заставили убирать трупы умерших от чумы. Задумка была в том, что бандиты и от тел смердящих избавятся, и сами чумой заразятся. Однако четверка в ходе скорбного дела нашла некое средство, которое защитило их от чумных вибрионов. И раскрыли они секрет этот только в обмен на помилование. По другой версии, «уксус четырех разбойников» были ими придуман самостоятельно и позволил безнаказанно мародерствовать в домах умерших от эпидемии. Главным ингредиентом «зелья» был винный или яблочный уксус, настоянный на чесноке и различных травах – полыни, руте, шалфее и так далее.
Несмотря на все ухищрения, общим трендом войн того времени было преобладание в армии санитарных потерь над боевыми. И русская армия, к сожалению, не была исключением: из числа общих потерь около 60% относятся к различным заболеваниям, не имеющим отношения к боевым ранениям. Стоит сказать, что свинью в этом деле подложили русским французские оппоненты. Огромной напастью французской армии стал тиф, который разносился вшами. Вообще, французы зашли в России уже достаточно завшивленными, и в дальнейшем эта ситуация только усугублялась. Сам Наполеон чудом не заразился тифом, а вот многим его военачальникам не повезло. Современники из русской армии писали:
"Тиф, порожденный в Отечественную нашу войну в 1812 года, по огромности и разнородности армий и по стечению и высокой степени всех бедствий войны, едва ли не превосходит все военные тифы, бывшие до сего времени. Он начался в октябре месяце: от Москвы до самого Парижа по всем дорогам бежавших французов появлялся тиф, особенно убийственный по этапам и госпиталям, и отсюда распространялся в сторону от дорог между обывателями".
Большое количество военнопленных во второй фазе войны принесли в русскую армию эпидемию тифа. Врач французов Генрих Роос писал:
"Занесли эту болезнь мы, пленные, т.к. у нас я наблюдал отдельные случаи заболевания ещё в Польше, и развитие этой болезни во время отступления от Москвы. Здесь я имел возможность более внимательно проследить течение этой болезни, сопровождавшейся, в большинстве случаев, смертью".
Именно в этот период русская армия потеряла не менее 80 тысяч человек в тифозной эпидемии, которая перекинулась от французов. А оккупанты, к слову, лишились сразу 300 тысяч солдат и офицеров. С определенной долей уверенности можно сказать, что платяная вошь все-таки работала на русскую армию. Французы же, отступая из России, разнесли тиф по всей Европе, вызвав серьезную эпидемию, унесшую около 3 млн жизней.
Важным для медицинской службы на освобожденной от французов территории стал вопрос уничтожения источников инфекции – трупов людей и животных. Одним из первых об этом заговорил руководитель кафедры физики Санкт-Петербургской императорской медико-хирургической академии (МХА) профессор Василий Владимирович Петров. Его поддержал Яков Виллие. В губерниях было организовано массовое сожжение умерших лошадей и трупов французов. В одной лишь Москве было сожжено 11 958 трупов людей и 12 576 павших лошадей. В Можайском уезде было уничтожено 56 811 трупов людей и 31 664 – лошадей. В Минской губернии сожжено 48 903 человеческих трупов и 3062 – лошадиных, в Смоленской – соответственно 71 735 и 50 430, в Виленской – 72 203 и 9407, в Калужской – 1027 и 4384. Очистка территории России от источников инфекций была завершена только к 13 марта 1813 года, когда армия уже перешла границу Российской империи и вступила на землю Пруссии и Польши. Предпринятые меры обеспечили значительное снижение инфекционной заболеваемости в армии и среди населения. Уже в январе 1813 г. Медицинский совет констатировал, что
«число больных во многих губерниях значительно уменьшилось и что даже самые болезни не имеют уже более заразительного свойства».
Примечательно, что военное руководство России не ожидало столь эффективной работы медицинской службы армии. Так, Михаил Богданович Барклай-де-Толли писал в этой связи:
«…раненые и больные имели наилучшее призрение и пользуемы были со всею должною рачительностью и искусством так, что недостатки в войсках людей после сражений пополнялись значительным числом выздоравливающих всегда прежде, чем ожидать можно было».
Показать полностью
7
Военная медицина в Отечественную войну 1812 года. Часть 1.
Военная медицина Якова Виллие
Инициатором реформирования военной медицины был военный министр Михаил Богданович Барклай-де-Толли, который 27 января 1812 года после согласования с императором Александром I издал важный документ «Учреждение для управления Большой действующей армией». В нем обозначалась организация семи департаментов, одним из которых впервые стал медицинский. К структуре департамента относились два отделения, одно из которых занималось врачебными делами, организацией приема на работу медиков и их увольнение, а также обучением и распределением фельдшеров. Второе отделением медицинского департамента занималось исключительно аптекарскими делами и снабжением войска медтехникой.
Руководил всей медицинской службой русской армии с 1806 года «главный инспектор медицинской части по Военному сухопутному департаменту под начальством министра военных сухопутных сил», а также по совместительству директор медицинского департамента Яков Васильевич Виллие. Это был шотландец по происхождению (родное имя — Джеймс Уайли), работавший лейб-хирургом трех императоров: Павла I, Александра I и Николая I. Яков Виллие фактически создал военно-медицинскую службу в том виде, в котором она оказалось перед нашествием Наполеона. Крупным достижением Виллие была организация в Петербурге в 1796 году Инструментального завода, занятого на производство медицинского оборудования и медикаментов. При выдающемся враче и организаторе появилась новая для тех времен эвакуационная модель лечения, получившая в России название дренажной (до 1812 года врачи по всему миру работали с ранеными чуть ли не на поле боя). Ключевые идеи концепции эвакуации раненых с поля боя до сих пор применяются в медицинских службах армий мира.
Яков Васильевич Виллие
При участии Якова Виллие было разработано «Положение о развозных и подвижных госпиталях армии» и «Положение для временных военных госпиталей при большой действующей армии», на долгие годы ставшие руководством к действию для военных медиков России. Правда, Виллие не смог изменить некоторые вопросы во втором положении, касающиеся разделения медицинских работников на лекарей и хирургов по западному образцу, чего до этого в России не было. Кроме этого, врач, по мнению многих историков, был против чрезмерного усложнения структуры подвижных и развозных госпиталей, но все эти протесты не были услышаны. В армии при Виллие впервые появились повозка с лекарем и основным набором средств первичной медицинской помощи. Это стало следствием стремления Виллие создать систему эвакуации раненых с поля боя как основного ресурса эффективного лечения. Примечательно, что идею мобильного лазарета Виллие «подсмотрел» у французского коллеги Жана Доминика Ларрея, которого многие считают «отцом скорой помощи». Французские летучие лазареты-«амбулансы» отлично себя зарекомендовали на полях сражений в Европе еще за несколько лет до войны 1812 года. К каждому такому лазарету армии французов были приписаны доктор с двумя помощниками и медицинской сестрой.
Амбуланс Ларрея
Яков Виллие принимал самое активное участие в сражениях Отечественной войны: он оперировал, следил за здоровьем высших чинов армии, а также осуществлял руководство военно-медицинской службы. Деятельность врача была высоко оценена главнокомандующим Михаилом Илларионовичем Кутузовым. В представлении на имя императора полководец писал:
«Главный военно-медицинский инспектор по армии действительный статский советник Виллие во всё продолжение кампании с неутомимой деятельностью занимался общим управлением своей части. В особенности же оказывая при всяком случае ревностную попечительность в призрении и перевязке раненых на самом поле сражения при Бородине, Тарутине, Малом Ярославце, Красном и прежде этого под Витебском и Смоленском. Во всех сих делах господин Виллие, находясь лично, являл пример всем врачам и, можно сказать, что как искусными операциями, под руководством его учинёнными, не менее того попечением его вообще о всех больных спасено большое число офицеров и нижних чинов. Всё сие обязывает меня подвергнуть господина Виллие на всемилостивейшее воззрение и испрашивать ему благоволительного рескрипта».
Дренажная эвакуационная система
Особенностью военной медицины Российской империи до начала XIX века была мощная система профилактики заболеваний, начало которой было положено еще при Суворове. Сам полководец с опаской и недоверием относился к госпиталям, называя их «богадельнями». В армии был культ личной гигиены, опрятности, чистоты, а также закаливания, тренировок и экономии сил в походных условиях. Однако в условиях новой «артиллерийской» войны преимущественно профилактикой обходиться было нельзя. Война с Турцией 1806-1812 годов показала некоторую слабость русской военной медицины: на всю Дунайскую армию в то время был предусмотрен всего один подвижной госпиталь, рассчитанный на 1 тысячу раненых и два стационарных по 600 коек в каждом. Пришлось прибегать к экстренным мерам и привлекать удаленные от театра военных действий одесский и киевские госпитали. Необходимость в реформах была очевидна и, к чести военного руководства, она было проведена в удачное время перед вторжением французов. В итоге в русской армии к началу войны с Наполеоном появилась сложная многоступенчатая система эвакуации и лечения раненых.
Первым на пути раненого был полковой или дивизионный перевязочный пункты или «места перевязки», располагаемые недалеко от фронта и обязательно обозначаемые «флагом или другими какими-нибудь знаками, чтобы раненые, не блуждая, могли оное сыскать». На каждом таком пункте работало до 20 нестроевых солдат с носилками, а за доставкой несчастных на перевязку отвечала военная полиция и ополченцы. На нужды «места перевязки» работала медицинская инфраструктура полка – запряженная двумя или четырьмя лошадями аптечная фура с многочисленными ящиками для инструментов, бинтами и корпией (ветошь из льняной ткани). На пункте занимались десмургией, останавливали кровотечения и готовили к переброске в развозной госпиталь, где уже раны обрабатывались и проводились операции. Однако в ходе Бородинской битвы функционал «мест перевязки» значительно расширился.
В воспоминаниях очевидцев приводятся такие строки:
«В лощинах, закрытых от ядер и пуль, назначаются места для перевязки, где все готово для совершения ампутации, для вырезывания пуль, для соединения переломленных членов, для вправления вывихов и для простых перевязок».
Ранения были столь серьезны, что хирургам приходилось проводить операции на самых ранних стадия эвакуации. Кроме этого, в армию перед сражением в Бородине было призвано множество гражданских врачей, незнакомых со спецификой дренажной системы. Поэтому они уже на полковых перевязочных пунктах старались оказать максимально возможную помощью раненым. С одной стороны, этим подвигом они спасли немало жизней солдат, а с другой, могли создать очереди из требующих лечение раненых.
На втором рубеже медицинской эвакуации, развозном госпитале, солдат и офицеров кормили: 900 граммов ржаного хлеба, 230 граммов круп и мяса, около 30 граммов соли и рейнский уксус для питья. Также на раненого заводилась эвакуационная книжка, в которой прописывался характер ранения и место дальнейшего лечения. Расположение развозных госпиталей определялось перед сражением лично главнокомандующим. Обычно их количество ограничивалось тремя: 1-й центральный и два фланговых. Во время боя в таких госпиталях находился полевой генерал-штаб-доктор, занимающийся координацией работы учреждения. Каждый госпиталь был способен принять не менее 15 тысяч раненых и был оснащен соответствующим образом: более 320 килограммов корпии, 15 тысяч компрессов, 32 тысячи метров бинтов и 11 килограммов соединительного пластыря. В общей сложности между тремя развозными госпиталями в русской армии распределяли порядка тысячи телег с лошадьми для эвакуации раненых.
Что же было с теми, кого оставляли на милость врага? Чаще всего раненых не ждала смерть: в те времена еще существовал кодекс воинской чести в его первоначальном понимании. Французы сносно обходились с ранеными, размещали их в госпиталях наряду с солдатами собственной армии, и раненые противника даже не имели статуса военнопленных. Справедливости ради стоит отметить, что и русские воины с уважением и участием относились к оставленным на поле брани французам. Можно сказать, что таким несчастным завоевателям даже больше везло – французская военно-медицинская служба отставала по эффективности от русской.
К примеру, на первых этапах эвакуации французские хирурги практиковали «поголовно» ампутацию конечностей при любых огнестрельных ранениях. Важно знать, что во французской армии было деление медицинских работников на врачей и хирургов, а это серьезно ограничивало возможности по лечению. Фактически французский хирург того времени – это не врач, а простой фельдшер. Русские же лекари были еще и хирургами, а также обладали обширными знаниями в анатомии и физиологии. Ампутациями не злоупотребляли и прибегали к ним в случае, характеризуемом следующим образом: «…обширнейшие раны икры и ляжки, в коих мягкие части совершенно разрушены и расстроены, кости сокрушены, сухие жилы и нервы поражены».
Профессиональных врачей в русской армии было больше. Так, штатное расписание медицинских работников включало в себя: кавалерийский полк – 1 старший и 1 младший лекарь; конный полк – 1 старший лекарь; пехотный полк — 1 старший и 2 младших лекаря; артиллерийский полк — 1 старший и 3 младших лекаря и артиллерийская конная батарея — 1 старший и сразу 4 младших лекаря. Новинкой и, безусловно, эффективным изобретением того времени — «амбулансами» Ларрея, у французов были обеспечены только гвардейские части. К тому же французы в худшую сторону отличались от русской армии своим пренебрежением к элементарным санитарным нормам.
Карманный набор врача начала XIX века и хирургический инструментарий
В это связи главный хирург армии Наполеона Ларрей писал:
«Ни один вражеский генерал не мог выбить из строя столько французов, сколько Дарю, начальник интендантского управления французской армии, которому была подчинена санитарная служба».
К Бородинскому сражению «Великая армия» Бонапарта подошла с потерями в 90 тысяч человек, при этом только 10 тысяч были убиты или ранены. Остальных скосили тиф и дизентерия. В русской же армии командование правила личной гигиены прививали солдатам в том числе виде приказов. Так, князь Петр Иванович Багратион 3 апреля 1812 года издал приказ № 39, котором уделил внимание быту солдат:
«Для предварения умножения болезней предписать ротным командирам, дабы они наблюдали: 1. Чтобы нижние чины не ложились спать в одежде, а особливо не разувшись. 2. Солому, на подстилку употребляемую, чаще переменять и смотреть за тем, чтоб после больных не подстилали б под здоровых. 3. Надзирать, чтоб люди чаще переменяли рубашки, и, где возможно, устроить за селениями бани для избежания пожаров. 4. Как скоро погода будет теплее, избегая тесноты, размещать людей по сараям. 5. Для питья в артелях иметь квас. 6. Наблюдать, чтоб хлеб был хорошо выпечен. Впрочем, я уверен, что все начальники приложат неусыпное старание к сохранению здоровья солдата».
Следующим этапом эвакуации раненых русской армии были подвижные госпитали 1-й, 2-й и 3-й линии. Как все остальные лазареты, подвижные госпитали должны были следовать за армиями как во время наступления, так и при отходе. В первой и второй линиях больных кормили, проводили повторные перевязки, регистрировали, оперировали и лечили в течение 40 дней. Тех же, которые «долговременных болезнями одержимых, коих излечение в 40 дней не предвидится», а также, «которые и по излечении не в состоянии будут продолжать службу», отправляли в тыловые подвижные госпитали 3-й линии и стационарные главные временные госпитали. Это были конечные для многих раненых лазареты, из которых дорога либо обратно на фронт, либо домой по причине негодности к службе.
В следующей части будет рассказано о особенностях ранений, оказании оперативной медицинской помощи и санитарной работе медиков.
Показать полностью
12
Анна Грин. Женщина "обманувшая" смерть.
14 Декабря 1650 г. В этот день в доброй старой Англии, в городе Оксфорде, состоялась казнь Анны Грин, обвинённой в убийстве своего ребенка.
Эта двадцатидвухлетняя деревенская девушка работала горничной в доме сэра Томаса Рида и была совращена его внуком, Джефри Ридом. После того, как Анна забеременела, Джефри Рид отверг её. Наивная Анна Грин скрывала свою беременность, и поэтому при рождении недоношенного мертвого мальчика она спрятала его тело.
Однако мертворождённый ребенок был найден, и его страшный вид дал повод обвинить Анну в убийстве. Она была взята под стражу, и суд приговорил её к вполне обычному по тем временам наказанию - публичной казни через повешение. Казнь была проведена на специально предназначенном для подобных экзекуций месте - площади Cattle Yard в Оксфорде, в субботу 14 декабря 1650 г.После пения священником псалмов официальный распорядитель казни поведал присутствующим о сути преступления и осудил семейство Ридов, которое не проявило должную заботу о девушке.
Затем была исполнена процедуры казни. Анна Грин поднялась к виселице, на её шею накинули петлю и выбили лестницу из под ног. Некоторые из присутствующих на казни зрителей повисли на ногах Анны всем своим весом, пытаясь ускорить смерть приговоренной, чтобы лишить её излишних мучений и боли.Однако палач, опасаясь, что веревка порвётся, заставил своих добровольных ассистентов оставить тело в покое. Анна Грин оставалась висящей в петле ещё примерно полчаса.
Её тело положили в гроб и отнесли в дом доктора Уильяма Петти (William Petty, 1623-1687), преподавателя анатомии в Оксфордском университете, так как в соответствии с Указом короля Чарльза I (1636 г.) все трупы казнённых в пределах 21 мили от Оксфорда должны были передаваться медицинскому факультету.Надо отметить, что до 1549 года анатомические исследования на медицинском факультете Оксфордского университета были запрещены. Этот запрет был вынужден отменить король Эдуард VI, возмущённый тем, что врачи, лечившие его мочевой пузырь, не знали, как он устроен.
По Указу короля Эдуарда VI каждый студент-медик был обязан принимать участие по крайней мере в четырех вскрытиях, причем два из них должны были быть выполнены самостоятельно. Это нововведение вызвало настоящую «охоту за трупами», и решение проблемы наступило лишь только спустя сто лет, благодаря вышеупомянутому Указу короля Чарльза I от 1636 г.Когда доктора Уильям Петти (William Petty, 1623-1687), Томас Уиллис (Thomas Willis, 1622-1675), Ральф Батурст (Ralph Bathurst, 1620-1692) и другие собрались для вскрытия и открыли гроб, они заметили, что грудная клетка «трупа» совершает дыхательные движения, и услышали какие-то клокочущие хрипы. Немедленно оставив все мысли относительно предстоящего вскрытия, учёные мужи начали принимать все возможные меры по возвращению женщины к жизни.
Они извлекли Анну Грин из гроба, разжали зубы и влили в рот горячительное спиртное питьё. Это вызвало кашлевой рефлекс у «трупа», который побудил собравшихся докторов продолжать возвращение Анны Грин к жизни ещё более энергично.
Они стали протирать и массировать её руки и ноги. Через четверть часа доктора снова влили ей в рот горячительного питья и стали щекотать глотку птичьим пером, после чего Анна на мгновение открыла глаза.Тогда ей сделали кровопускание, и выпустили 5 унций крови.
Продолжая растирать руки и ноги, доктора наложили на конечности Анны жгуты с целью увеличения количества крови, притекающей к мозгу. После этого они снова дали ей горячительное питьё, и поставили горячую клизму с целью увеличения температуры тела. Затем Анну Грин положили в постель рядом с другой женщиной, выполняющей роль «грелки», чтобы сохранить тепло тела оживающей жертвы казни.
Через двенадцать часов Анна Грин была способна сказать несколько слов, а на следующий день могла отвечать на вопросы. Через 2 дня у неё полностью восстановилась память на все, что было до момента казни. Через 4 дня она уже могла есть и твёрдую пищу, а через месяц поправилась полностью.
В протоколе возвращения к жизни Анны Грин доктора Уильям Петти и Томас Уиллис подробно и детально описывали свои наблюдения относительно пульса больной, частоты и типа дыхания, состояния сознания и памяти.
Спустя две недели после казни, она стала смутно припоминать события этого дня и какого-то человека в сером плаще, вероятно, палача. Было отмечено, что её лицо много дней оставалось красным и отёчным, а на шее долго сохранялась странгуляционная борозда с отпечатком узла.
После полного выздоровления Анна Грин была помилована специальным решением суда и начальника тюрьмы Оксфорда, который здраво рассудил, что раз Господь Бог даровал Анне Грин жизнь, то суд не имеет права отменять решения Всевышнего. Она вернулась в свою деревню, прожила еще 15 лет и родила трёх детей.
https://zen.yandex.ru/media/burminsky/anna-grin-jenscina-obm...
https://zen.yandex.ru/media/burminsky/anna-grin-jenscina-obm...
https://en.wikipedia.org/wiki/Anne_Greene#/media/File:'A_Sch...
Показать полностью
5
Инженеры человеческих душ
Спецсообщение Управления контрразведки НКГБ СССР
«Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов»
[24.07.1943]
За последнее время <...> *) со стороны отдельных писателей и журналистов отмечаются различные отрицательные проявления и политические тенденции, связанные с их оценкой международного, внутреннего и военного положения СССР.
Враждебные элементы высказывают пораженческие настроения и пытаются воздействовать на свое окружение в антисоветском духе.
Так, например:
Уткин И.П., поэт, бывший троцкист (здесь и далее выделено ТС): «Будь это в 1927 году, я был бы очень рад такому положению, какое создалось на фронте сейчас (Уткин имеет в виду невозможность достижения победы силами одной Красной армии). Но и теперь создавшееся положение весьма поможет тому, чтобы все стало на свои места...
Нашему государству я предпочитаю Швейцарию. Там хотя бы нет смертной казни, там людям не отрубают голову. Там не вывозят арестантов по сорок эшелонов в отдаленные места, на верную гибель...
У нас такой же страшный режим, как и в Германии... Все и вся задавлено... Мы должны победить немецкий фашизм, а потом победить самих себя...
...В каком положении находится Россия! Страшно подумать. Ни искусства, ни культуры.
(С началом Отечественной войны Уткин ушёл на фронт, воевал под Брянском. В сентябре 1941 года, в бою под Ельней, был ранен осколком мины — ему оторвало четыре пальца правой руки. Был отправлен на лечение в Ташкент, где, несмотря на ранение, не прекращал литературной работы. Летом 1942 года Уткин вновь оказался на Брянском фронте — в качестве спецкора Совинформбюро, от газет «Правда» и «Известия»[7]. Участвовал в боях, совершая большие переходы с солдатами. Писал песни-марши. Многие стихи были положены на музыку, пелись на фронте: «Провожала сына мать», «Дед», «Бабы», «Я видел девочку убитую», «Над родиной грозные тучи», «Я видел сам» и другие. прим.ТС)
Никандров Н.П., писатель, бывший эсер: «Мы прошлым летом ждали конца войны и освобождения от 25-летнего рабства, в этом году, этим летом и произойдет освобождение, оно только произойдет несколько иначе, нежели мы думали. Большевизм будет распущен, как Коминтерн, под давлением союзных государств...
Сейчас прежде всего нужно ждать реформ в сельском хозяйстве – там должна быть введена частная инициатива и взамен колхозов созданы кредитные товарищества. Потом должны быть реформы в области торговли. В области же морали в первую очередь должны быть уничтожены или как-то приведены к ограничению евреи. Еврейский вопрос – это военный вопрос каждого русского...»
(В документе опечатка вероятно. Никандров Н.Н., писатель, действительно В 1906 году участвовал в планировании, а возможно, и в осуществлении убийства эсерами командующего Черноморским Флотом Григория Павловича Чухнина. С середины 1930-х годов перестал печататься и жил незаметно в Крыму, зарабатывая торговлей на рынке, только на время войны переезжал в Москву, прим.ТС).
Колбановский А.Э., журналист, сотрудник редакции «Последних известий» радиокомитета: «...Война будет продолжаться очень долго и не принесет нам победы. Мы значительно слабее немцев. Второго фронта нет и не будет, союзники ежеминутно готовы нас предать, заключив соглашение с Гитлером за наш счет. Нас ждут огромные лишения, люди будут ни за что погибать на фронтах, а мы здесь, в тылу, голодать, пухнуть от голода и холода, гибнуть от фашистских бомб...
Заявление Совинформбюро ко второй годовщине войны о невозможности разбить врага без второго фронта это официальное признание нашей слабости, полной неизбежности нашего поражения. Поэтому незачем работать, напрягать свои силы, голодать, терпеть лишения...
Наша пропаганда тупа и бездарна. Я не могу без злобы читать то, что пишется в газетах, сводки Информбюро, то, что мы передаем по радио. Это все стандартная, глупая, противная ложь. Я проклинаю свою профессию журналиста, мы пишем не то, что есть, а то, что нам диктуют свыше, о чем нас заставляют писать... Я устал от этой вечной лжи, от этого давления сверху, от этих бездарных, тупых идиотов – цензоров и политредакторов, которые убивают живую мысль, заставляют глупо и тупо лгать по стандарту.
Все это для того, чтобы убедить народ, что у нас все хорошо, народ крепок и един и мы продержимся и победим. А на деле – мы слабы и на победу нет надежды...» (на дворе июль 1943, уже была Сталинградская битва и к 23.07.1943 закончилась Курская оборонительная операция, РККА наступает, а в августе будут взяты Орел и Белгород, прим ТС)
Среди некоторой части писателей зафиксировано усиление так называемых «демократических» тенденций, выражение надежд на коренные изменения советского строя в результате войны, а в отдельных случаях и прямая ставка на реставрацию капитализма в СССР.
К таким относятся:
Новиков-Прибой А.С., писатель, бывший эсер: «Крестьянину нужно дать послабление в экономике, в развороте его инициативы по части личного хозяйства. Все равно это произойдет в результате войны... Не может одна Россия бесконечно долго стоять в стороне от капиталистических стран, и она перейдет рано или поздно на этот путь, правительство это само поймет...»
Чуковский К.И., писатель: «Скоро нужно ждать еще каких-нибудь решений в угоду нашим хозяевам (союзникам), наша судьба в их руках. Я рад, что начинается новая разумная эпоха. Они нас научат культуре...» (вот тебе и Чук с Геком, прим.ТС)
Максимов Г.И., журналист, член ВКП(б): «Русский мужик в оккупированных районах сейчас в раздумье. Он и не хочет, чтобы немцы остались в России, и не хочет возвращения советской власти с колхозами и непосильными для него госпоставками. Наше правительство должно было бы ликвидировать колхозы еще в начале войны, и если бы мужик поверил, что это всерьез и надолго, он пошел бы драться с немцами по-настоящему. Теперь же он воюет неохотно, по принуждению, а он в нашей армии главная сила, на нем все держится». (вот и найден первоисточник "Победы вопреки", прим.ТС)
Морозов С.Т., журналист, внук фабриканта Саввы Морозова: «Мы все люди пришибленные и задавленные. Никому из нас и в голову не может прийти мысль, что он может законно принимать участие в общественной, политической жизни страны. Между тем ясно, что после войны жизнь в стране должна резко измениться, под влиянием союзников правительство вынуждено будет решительно изменить внутренний курс. Весьма вероятно, что в стране возникнут оппозиционные партии... Мне бы хотелось, чтобы уже сейчас во время войны правительство выступило с обещанием организовать в стране после войны жизнь на других началах. Такое заявление помогло бы нам, оно дало бы каждому сознание, что он борется за улучшение своего положения, за свои собственные интересы».
Объединяясь на почве общности антисоветских настроений, некоторые враждебные советскому строю элементы среди литераторов делают попытки создать под видом литературных кружков политические группировки, противопоставляя их советской общественности, рассчитывая на завоевание определенных позиций в государстве и выражая надежды на ликвидацию или изменение советского строя.
Такие попытки иллюстрируются следующими примерами:
Кузько П.А., писатель, ранее примыкал к эсерам: «...У меня есть несколько идей, заставляющих меня отыскивать сейчас и подбирать талантливых литераторов, понимающих, что вся сегодняшняя советская литература – чепуха, пакость и гроша ломаного не стоит... Партийные чиновники уничтожили литературу, нужно создавать новую, настоящую литературу, свободно мыслящую и талантливую. Для этого нужны люди... Я жажду людей. А дальше – надо организовать какое-то общество и действовать не через литературных чиновников, а через лиц более высокопоставленных, которые всегда хотят показать свой либерализм. У меня есть сейчас время заняться, так сказать, неким сражением в области литературной идеологии и художественности...
Я не из тех людей, что сейчас уже верят в разгром немцев... Война может обернуться совсем не той стороной, которая сегодня мерещится нашим оптимистам... (Шолохов, Твардовский, Фадеев, Симонов - "чепуха, пакость и гроша ломаного не стоит", то ли дело Кузько!! О нем смог найти только то, что он дружил с Есениным, прим.ТС)
Шкловский В.Б., писатель, бывший эсер: «Мне бы хотелось сейчас собрать яркое, твердое писательское ядро, как в свое время было вокруг Маяковского, и действительно, по-настоящему осветить и показать войну...
В конце концов мне все надоело, я чувствую, что мне лично никто не верит, у меня нет охоты работать, я устал, и пусть себе все идет так, как идет. Все равно у нас никто не в силах ничего изменить, если нет указки свыше...
...Никакой надежды на благотворное влияние союзников у меня нет. Они будут объявлены империалистами с момента начала мирных переговоров. Нынешнее моральное убожество расцветет после войны».
Краснов П.Б., журналист: «...Наше положение далее становится нетерпимым. Обескровленная страна может не выдержать нового натиска гитлеровцев. У меня вся надежда на Англию и Америку, которые нанесут немцам решающий удар. Но очевидно, что и Англия, и Америка не хотят целиком поддерживать сталинское правительство. Они добиваются «мирной революции» в СССР. Одним из ее звеньев является ликвидация Коминтерна. В случае, если Сталин не пойдет на все требования Англии и Америки, они могут бросить Россию в руки Германии, и это будет катастрофой...
Мои симпатии всегда на стороне демократических держав... В случае победы советской власти мне, старому демократу, ученику В.Г.Короленко, остается только одно – самоубийство!
...Я готов терпеть войну еще хоть три года, пусть погибнут еще миллионы людей, лишь бы в результате был сломлен деспотический, каторжный порядок в нашей стране. Поверьте, что так, как я, рассуждают десятки моих товарищей, которые, как и я, надеются только на союзников, на их победу и над Германией, и над СССР...» (как я понял журналист Краснов не сражается в рядах Красной Армии, а мужественно терпит войну и готов терпеть еще несколько лет, наблюдая за гибелью миллионов. Интересно самоубился он или нет?, прим ТС)
Отдельные крупные писатели и поэты занимают неопределенную, выжидательную политическую позицию, не дали за время войны каких-либо значительных произведений, не определили своего отношения к войне с Германией.
В своем близком окружении эти писатели и поэты объясняют свою творческую пассивность во время войны строгостями цензуры, нежеланием «приспосабливаться». Большинство из них стоит на антисоветских позициях.
Так, например:
Федин К.А., писатель, до 1918 года был в плену в Германии, поклонник «немецкой культуры», неоднократно выезжал в Германию и был тесно связан с сотрудниками германского посольства в СССР: «...Все русское для меня давно погибло с приходом большевиков; теперь должна наступить новая эпоха, когда народ не будет больше голодать, не будет все с себя снимать, чтобы благоденствовала какая-то кучка людей (большевиков).
(Запомните этот пассаж, я о нем в примечании ниже еще расскажу, прим.ТС)
Я, конечно, никогда со своей линии не сойду, чего бы это мне ни стоило. Я никому не поклонюсь и подлаживаться не буду...
Я засел за роман, который, кстати сказать, никакого отношения не имеет к современности. Роман этот об одной актрисе. Потому что я хочу быть во всей этой суматошной жизни совершенно нейтральным... (Война уничтожившая миллионы его сограждан - суматоха, прим.ТС)
Ничего мы сделать без Америки не сможем. Продав себя и весь свой народ американцам со всеми нашими потрохами, мы только тогда сможем выйти из этого ужаса разрушения... »
(Федин, с сентября 1931 по ноябрь 1932 года Федин лечится в Давосе (Швейцария), а затем в Санкт-Блазиене (Германия), отправленный туда "погубителями всего русского" большевиками. Пишет роман «Санаторий „Арктур“» (1940), по впечатлениям от пребывания в санатории для туберкулёзных больных в Давосе, Выздоровление героя — советского подданного — на фоне находящегося под гнётом экономического кризиса Запада символизирует преимущества советского строя. После войны был академиком АН СССР, выдвигался на Нобелевскую премию по литературе от СССР, умер в 1977 году, всю свою жизнь "благоденствуя" в числе упомянутой им же "кучки людей", прим.ТС).
Пастернак Б.Л., поэт: «Я хочу писать, но мне не дают писать того, что я хочу, как я воспринимаю войну. Но я не хочу писать по регулятору уличного движения: так можно, а так нельзя. А у нас говорят – пиши так, а не эдак... Я делаю переводы, думаете, от того, что мне это так нравится? Нет, от того, что ничего другого нельзя делать...
У меня длинный язык, я не Маршак, тот умеет делать, как требуют, а я не умею устраиваться и не хочу. Я буду говорить публично, хотя знаю, что это может плохо кончиться. У меня есть имя и писать хочу, не боюсь войны, готов умереть, готов поехать на фронт, но дайте мне писать не по трафарету, а как я воспринимаю...»
Группе писателей, возвращавшихся из Чистополя в Москву, был предоставлен специальный пароход. Желая отблагодарить команду парохода, группа писателей решила оставить им книгу записей. Эта идея встретила горячий отклик... Когда с этим пришли к Пастернаку, он предложил такую запись: «Хочу купаться и еще жажду свободы печати». (1943 год. Писатели прогуливаются на пароходах, прим.ТС)
Глебов А.Г., писатель, исключен из ВКП(б): «...Безвыходно тяжелое положение советских писателей... Печататься негде, платят гроши, на каждом шагу писатель встречает цензурные рогатки... Если бы я знал, что в ближайшие 5–10 лет общая ситуация не изменится, я переквалифицировался бы из писателя хоть в бухгалтера. Своего сына, у которого есть интерес к литературе, я стараюсь всячески отвратить от нее... Давно уже пишу роман „для души“, в котором говорю свободно все, что хочу сказать...»
Кроме того, среди видных писателей отмечаются и другие политические настроения, которые отражают их оценку современного положения.
Приводим наиболее характерные высказывания.
Погодин Н.Ф., писатель: «...Страшные жизненные уроки, полученные страной и чуть не завершившиеся буквально случайной сдачей Москвы, которую немцы не взяли 15–16 октября 1941 года, просто не поверив в полное отсутствие у нас какой-либо организованности, должны говорить прежде всего об одном: так дальше не может быть, так больше нельзя жить, так мы не выживем...»
(Погодин - лауреат двух Сталинских премий, 1941 и 1951 между прочим, прим.ТС)
Голубов С.Н., писатель, автор романа «Генерал Багратион»: После вызова к тов. [Щербакову] Голубов заявил: «Где еще, кроме как у нас, писателю могут задать такой дикий вопрос: не голодает ли он? Наши требования к жизни настолько снизились, что писателя можно облагодетельствовать пудом картошки и парой штанов...»
Довженко А.П., украинский литератор и кинорежиссер: «...Больше всего меня беспокоят потери, ценой которых нам удается наступать. Сил у нас не так много, нам необходимо экономить их и для ведения войны с Германией, и для обороны своего престижа против «союзников» после окончания войны, и поэтому вряд ли есть смысл тратить эти силы в тяжелом наступлении, – не лучше ли продолжать только удерживать рубежи до более благоприятного времени – до зимы или наступления союзников на континенте Европы?.. (А его сограждане на оккупированных территориях - подождут, кому повезет - дождутся освобождения, прим.ТС)
...Возмущаюсь, почему создали польскую дивизию, а не формируют украинских национальных частей...»
Пришвин М.М., писатель: «...Народ... угнетен войной и порядками, ждет конца войны любой ценой. Задача каждого человека сейчас – сохранить всеми средствами свою личную жизнь... Одной из величайших загадок и тайн жизни надо считать следующее явление... Население войны не хочет, порядками недовольно, но как только такой человек попадает на фронт, то дерется отважно, не жалея себя... Я отказываюсь понять сейчас это явление...» (Вишенка на торт, прим.ТС)
* * *
Писатели, проявляющие резкие антисоветские настроения, нами активно разрабатываются.
По агентурным материалам, свидетельствующим о попытках организованной антисоветской работы, приняты меры активизации разработок и подготовки их к оперативной ликвидации.
Зам[еститель] нач[альника] 3-го отдела 2-го управления НКГБ СССР
майор гос[ударственной] безопасности Шубняков
ЦА ФСБ РФ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 159. Л. 168–179. Копия. Машинопись.
Примечания
*) Данным знаком обозначено изъятие с упоминанием источников информации (псевдоним осведомителя и т.п.), сделанное при рассекречивании документа.
Показать полностью
Усть-Усинское восстание 1942 г. Часть 2.
24 января 1942 года, вспыхнуло знаменитое усть-усинское восстание заключенных, вошедшее в историю под названием «Ретюнинский мятеж»
Из лагпункта “Поля-Курья” на подавление восстания в Усть-Усе была послана группа бойцов Военизированной охраны в количестве 15 человек с ручным пулеметом, которая прибыла в Усть-Усу около 22-х часов и вступила в бой с вооруженными повстанцами*.
В результате этого боя в Усть-Усе 24 января силами группы бойцов Военизированной охраны отдельного лагерного пункта “Поля-Курья” Печорлага НКВД, работников районного отделения НКВД и партийно-советского актива, было убито 9 повстанцев и 1 ранен, задержано 40 повстанцев и после того, как Усть-Уса была оставлена повстанцами, явилось добровольно в Районное отделение НКВД 21 человек. При этом в Усть-Усе были убиты повстанцами Заместитель начальника РО НКВД по милиции СЕЛЬКОВ, три работника милиции – КАНЕВЫ Кирилл и Семен и СЕМЯШКИН Александр, Управляющий Усинским отделением Госбанка – РОДИН, четыре работника Печорского Управления Речного Пароходства – БЕЛЯКОВ, КОПЫТОВ, ГРИЩЕНКО и ТОЛСТИКОВ, работник связи ЧЕРНЫХ, пятимесячный ребенок гр-ки ТУРЬЕВОЙ и три стрелка Военизированной охраны лагерей ИВАНОВ, СУЩЕВСКИЙ и ОТРОЩЕНКО, т.е. всего убито 14 человек и 11 человек ранено.
С прибытием в Усть-Усу бойцов Военизированной охраны лагерного пункта “Поля-Курья” с ручным пулеметом, сопротивление повстанцам было усилено, и последние вынуждены были отказаться от прежнего своего плана – захвата Районных учреждений и оставить Усть-Усу.
Значительно пополнившись оружием в Усть-Усе за счет изъятия боевых винтовок в районном отделении НКВД, охране Печорского Управления Речного Пароходства, отделении Связи и Госбанке, повстанцы в количестве 41 человека на 10 подводах в 24 часа 24 января двинулись по реке Печора в направлении населенных пунктов Акись, Усть-Лыжа.
Оставив Усть-Усу, повстанцы разбились на две группы – первая под руководством заключенного ЦВЕТКОВА, а вторая – ДУНАЕВА.
По пути в деревню Акись повстанцы зашли, сначала первая группа, а вслед за ней и вторая, на лагерную подкомандировку Кыз-Раз-Ды, где напали на стрелка охраны ИВКОВА, связали его и обезоружили, захватив две винтовки боевую и мелкокалиберную и одно охотничье ружье. После чего начальник лагерной подкомандировки заключенный МУРМИЛЛО (участник повстанческой организации, о котором подробнее будет сказано ниже) выдал повстанцам три лошади с упряжкой, погрузив на эти подводы два мешка муки, шесть мешков овса, 40 килограмм рыбы, небольшое количество сала и печеного хлеба. Тут же к повстанцам примкнул заключенный подкомандировки КОРЯКОВ, который принял активное участие в восстании и взял на себя роль проводника на деревню Акись, куда за несколько часов до восстания выехал командир взвода охраны Воркутлага НКВД КВАСНИКОВ с обозом груженным оружием, которое предназначалось к отправке на Воркуту.
Повстанцам заранее было известно, что обоз с оружием в сопровождении Квасникова должен был остановиться на ночлег в одной из близлежащих деревень, а узнав от МУРМИЛЛО и КОРЯКОВА, что КВАСНИКОВ с оружием уехал по направлению деревни Акись, повстанцы не задерживаясь долго на лагпункте Кыз-Раз-Ды организовали преследование обоза с оружием. Захват этого оружия входил в расчет повстанцев и совершен ими по общему плану, так как руководитель восстания РЕТЮНИН об отправке этого оружия, как начальник лагерного пункта, знал заранее.
Группой повстанцев, преследовавшей обоз с оружием, руководили активные участники контрреволюционного восстания – ДУНАЕВ, СОЛОМИН, ПРОСТАКОВ и КРЮКОВ. Обоз с оружием, остановившийся на ночлег в деревне Акись, был настигнут повстанцами, примерно, около 3-х часов ночи. Окружив обоз с оружием, повстанцы убили стрелка ГОЛУБЕВА, нанесли два ранения командиру взвода КВАСНИКОВУ* и захватили оружие.
Повстанцами было захвачено: 18 боевых винтовок и к ним 9711 патронов, 2 боевых револьвера системы “Наган” и к ним 604 боевых патрона, 5 гранат, 2300 мелкокалиберных патрон, 155 патрон к пистолету “ТТ”, 862 осветительных и сигнальных патронов, 51 кожаный подсумок, 6 противогазов и 8 компасов. Захватив это оружие и перегрузив на свои подводы, группа повстанцев, оперировавшая в деревне Акись, спустилась к реке Печора, где их ожидали основные силы повстанцев. Соединившись на реке Печоре с основными силами повстанцев, захваченное оружие одним из руководителей повстанцев ДУНАЕВЫМ было роздано невооруженным еще в то время повстанцам.
Всего, таким образом на 25 января 1942 г. группа повстанцев, окончательно сформировавшаяся в составе 41 человека уже имела в своем распоряжении:
1. Винтовок – 41 шт., патрон к ним – 11558 шт.
2. Револьверов “Наган” – 15 шт., патрон к ним 1270 шт.
3. Пистолетов “ТТ” – 2 шт., -"- -"- 187 шт.
4. Пистолетов “Маузер” и “Коровина” – 4 шт.
5. Ручных гранат – 5 шт.
6. Разных сигнальных, осветительных патрон – 878 шт.
7. М\К винтовок – 2 шт., к ним патрон – 2372 шт.
8. Охотничьих ружей – 1 штуку
Дойдя до деревни Усть-Лыжа, что в 40 километрах от Усть-Усы по реке Печоре, группа полностью вооруженных повстанцев в составе 41 человек, совершила нападение и ограбила склад сельпо, захватила при этом 10 мешков муки, 5 мешков крупы, 3 мешка сахара, один ящик махорки, 4 ящика спирту, мешок соли, ящик спичек, 41 штуку пустых мешков и небольшое количество печеного хлеба.
Повстанцы обезоружили участкового милиционера МАКАРОВА, отобрав у него револьвер системы “Наган” и в правлении колхоза взяли двухствольное охотничье ружье. В деревне Усть-Лыжа повстанцы находились с 10 часов утра и до 15 часов 25 января. За это время терроризировали и грабили местное население, забирая лыжи, топоры, пилы, ведра и другой хозяйственный инвентарь, а также отбирая у местного населения паспорта и другие документы. На почте в селе Усть-Лыжа повстанцы разрушили телефонную аппаратуру и порвали телефонные провода*.
Ограбив склад сельпо в селе Усть-Лыжа, один из руководителей повстанцев МАКЕЕВ оставил продавщице магазина сельпо гр-ке СЕМЯШКИНОЙ Ф.Г. расписку на взятый товар от имени “Отряда особого назначения № 41” – так именовали повстанцы свою контрреволюционную повстанческую группу.
Пополнив свой продовольственный обоз за счет ограбления склада сельпо и местного населения, повстанцы в 15 часов 25 января на 13 подводах выехали из села Лыжа и свернули в лес по Оленьей тропе, идущей вверх по реке Лыжа, с намерением добраться до оленьих стад, захватить их и пересев на оленьи упряжки ускорить в лесу по снегу свое продвижение.
Первые отряды в количестве 55 и 70 человек, организованные из Военизированной охраны для ликвидации группы вооруженных повстанцев, прибыли в село Усть-Лыжу 26 января в 14 часов 30 минут, а в 20 часов 30 минут один из отрядов в количестве 55 бойцов был выброшен из с. Лыжа в погоню повстанцам. Этому отряду через местного охотника удалось установить, что группа повстанцев направилась дальше по реке Лыжа в район оленьих пастбищ. После этого сообщения из села Усть-Лыжа 27 января в 4 часа был выброшен для преследования повстанцев второй отряд в количестве 70 бойцов.
27 января в 18 часов повстанцы обстреляли разведку второго отряда военизированной охраны” ранив при этом одного бойца.
В ночь на 28 января повстанцы заняли оборону на правом и левом берегах реки Лыжа, что в 70 километрах западнее селения Усть-Лыжа, около стоянки Усть-Усинского Оленесовхоза.
Утром 28 января между повстанцами и отрядом военизированной охраны завязался бой. В результате этого столкновения отряд Военизированной охраны, оказавшись на менее выгодных позициях чем вооруженные повстанцы, понес большие потери – 16 человек убитых (в том числе начальник отделения Севжелдорлага лейтенанта Госбезопасности БАРБАРОВА) и 7 человек ранено. Кроме того около 50 бойцов военизированной охраны получили обморожения I и II степени. Со стороны повстанцев было убито 16 человек.
Понеся такие большие потери в людском составе командование отряда военизированной охраны приняло решение вывести из боя отряд для перегруппировки сил с целью дальнейшего преследования и полной ликвидации вооруженной повстанческой группы.
В то же время руководство вооруженной повстанческой группы, видя безвыходность своего положения приняло решение разбиться на отдельные мелкие группы и спасаться бегством в разных направлениях. В результате, остатки вооруженной повстанческой группы были разбиты на несколько мелких групп и разошлись в разные направления.
После перегруппировки сил отряд военизированной охраны в количестве 58 человек возобновил преследование вооруженных повстанцев и настиг одну из групп повстанцев, выделившуюся из основного ядра в 115 километрах от села Усть-Лыжа в ночь на 31 января. В результате группа повстанцев в составе 5-ти человек была ликвидирована. Убито четыре повстанца и один взят живым.
Вторая выделившаяся группа повстанцев в составе 5-ти человек была настигнута и ликвидирована на 145 километре по реке Лыжа 1-го февраля. Убито 4 повстанца и один захвачен живым.
Третья, основная группа руководящего состава повстанцев, во главе с РЕТЮНИНЫМ в количестве 11 человек была настигнута вечером 1-го февраля, по следам, в верховьях реки Малый Тереховей (приток реки Лыжа), в 175 километрах от селения Усть-Лыжа, окружена и после 23-часового боя, в 16 часов 2-го февраля также уничтожена. В бою было убито 3 повстанца. Руководящий состав повстанцев – РЕТЮНИН, ДУНАЕВ, АВАКЬЯН и другие в количестве 6-ти человек, во время атаки отряда военизированной охраны, видя безнадежное положение сами застрелились и 2 повстанца – ЯШКИН и ЛЮ-ФА взяты живыми.
Одновременно с этим оперативной группой отряда, вышедшей с Абрамваньского направления Ижемского района были встречены на реке Вельма два вооруженных повстанца ПРОСТАКОВ и ЧУПРОВ. При перестрелке ПРОСТАКОВ был убит, а ЧУПРОВ захвачен живым. При этом был ранен один боец оперативной группы.
Полагая, что вооруженная группа повстанцев полностью ликвидирована, командование отряда военизированной охраны приняло решение прекратить дальнейшее преследование и поиски повстанцев. Таким образом, была закончена операция по ликвидации вооруженной повстанческой к-р группы.
В процессе этой операции было убито повстанцев 42 человека и захвачено живыми – 6 человек.
Вместе с этим, в результате налета повстанцев на Районный центр Усть-Усу и операций по ликвидации вооруженной повстанческой группы, со стороны сил, принимавших участие в борьбе против повстанцев, потери выражаются – убитыми и умершими вследствие тяжелых ранений – 33 человека, ранеными 20 человек и 52 человека вышли из строя в результате обморожения I и II степени.
При сверке списка убитых повстанцев и наличия заключенных со списочным составом “Лесорейда” Воркутлага, не оказалось 8 человек заключенных и примерно такое же количество оружия, что дало основания предполагать, что повстанческая группа не полностью ликвидирована.
Как оказалось впоследствии, предположения эти оправдались, вооруженная повстанческая группа, при первой операции полностью не была ликвидирована.
Спустя месяц, т.е. 3 марта 1942 года поступили сведения, что в районе деревни Куш-Шор, что в 40 километрах от районного центра Усть-Усы скрывается вооруженная банда. Получив такое сообщение, на розыски этой банды была послана оперативная группа, которая обнаружила в 6 километрах от деревни Куш-Шор, в охотничьей избушке трех вооруженных человек.
При попытке оперативной группы приблизиться к избушке, бандиты оказали вооруженное сопротивление, после чего между опергруппой и бандой завязалась перестрелка, в результате которой все три бандита были убиты, а со стороны оперативной группы был тяжело ранен местный охотник ИСТОМИН, который через непродолжительное время скончался.
Трупы бандитов были доставлены на Усть-Усинский “Лесорейд” Воркутлага НКВД и опознаны, что убитыми являются АЗАНОВ, НЕКРАСОВ и РУГАЛЬС, все заключенные повстанцы, ушедшие с “Лесорейда” с восставшими 24 января.
4 марта поступили в Усть-Усинское РО НКВД сведения о наличии контрреволюционной вооруженной банды в верховьях реки Лыжа, на расстоянии около 100 километров от села Усть-Лыжа.
Для ликвидации этой банды была направлена оперативная группа из стрелков военизированной охраны Отдельного лагерного пункта Печлага “Поля-Курья” в составе 7 человек.
Прибыв на место 6 марта и обнаружив шалаш с неизвестными людьми, оперативная группа окружила этот шалаш, а находившимся там людям предложила выходить оттуда. Из шалаша без оружия и сопротивления вышло пять человек участников Усть-Усинского контрреволюционного вооруженного восстания:
1. КОНЮХОВ Александр Федорович
2. МУРЗАКАЕВ Ханиф Гарифзянович
3. БЛОКОВ Алексей Алексеевич
4. ЧАРИКОВ Алексей Михайлович
5. СИДОРОВ Виталий Алексеевич
В пути следования по приказанию командира оперативной группы ФЕДОТКИНА повстанцы – БЛОКОВ, ЧАРИКОВ и СИДОРОВ были расстреляны по мотивам, как объясняет ФЕДОТКИН, что их трудно было всех доставить в Усть-Усу. Остальные двое, МУРЗАКАЕВ и КОНЮХОВ, доставлены живыми.
Таким образом, эта операция являлась последней и завершающей по ликвидации Усть-Усинского вооруженного восстания, которая разумеется изменила в сторону увеличения и цифры убитых и захваченных живыми повстанцев.
При окончательном подсчете оказалось убитыми повстанцев 48 человек и 8 человек захвачены живыми…
Архив УФСБ РФ по РК. КП 2233. Т.13. Л.1-10.
Показать полностью
3