На Курсе 2. Крым
Глава 9.
Перекресток.
Дальше Крыма нет земли… Эта фраза, почему-то первой пришла на ум Алексею Гурскому, когда он провел длинным взглядом вдоль обозримого побережья Гераклейского полуострова. Словно острый наконечник чудо-оружия, желто-полосатый мыс, уходил прямо в даль, где сливались в единое целое - морская стихия и небесная чистота.
Возникшее ассоциативное сравнение, с новыми (жовто-блакытными) символами, расползающимися по благодатной украинской земле, - сразу растаяло, как и любое недоразумение, перевернутое с ног на голову.
Синева любимого моря, чуть пенясь белой полоской, нежно обнимала каждый камушек и выступ мощного скалистого берега. Сине-бело-желтый переход, притягивал взгляд, своей естественностью, простотой и гармоничной завершенностью.
Великий немой, лучший художник, господин декоратор и тому подобные эпитеты, приходили сами в голову одесского студента. Шансов, вырваться по средствам постной речи, дарованной человеку – Создателем, и зазвучать - словесными вязями, у этих ощущений не было. О такой красоте, которую сейчас наблюдал Гурский, средствами звука, можно было выразить только через сложнейшую симфонию.
- Вот за этим, я и ехал, - в голос сказал Алексей, вдыхая теплые порывы морского бриза.
Маха посмотрела на своего друга. Легкий блеск ее глаз - блеск счастливого человека - сейчас ответил Алексею на мучающий все это время его подсознание, вопрос: «Что же все-таки ее заставляет, жить такой жизнью?»
«Вот – Это! И, не заставляет, а влечет чистой силой и природным магнетизмом, от каждой частички открывающегося жизненного пространства!»
Алексей взял ее за руку. Маха в ответ, крепче сжала его ладонь. И они медленно двинулись в сторону узкой каменистой тропинки, незаметной змейкой сбегающей вниз.
Назвать данный путь - спуском к морю, в обычном смысле, это было сложно. Одесские склоны, так полюбившиеся студенту геофака, за пару лет учебы в университете, в сравнении с тропками Фиолента, были просто детскими холмиками в песочнице.
Местами вырубленные в камне ступеньки, практически на отвесной стене, казалось - и вовсе, предназначались для занятий альпинизмом. О чем категорически заявлял привязанный рядом толстый канат.
Без него конечно можно было, медленно и аккуратно спустится на следующий более пологий уровень крутого склона, но с ним было надежней и безопасней.
Так применив все свои горные навыки и благодаря крепким ногам, пара оказалась на одной из террас, поросшей невысокими деревьями и густым кустарником.
- Идем чуть дальше, вон за тот выступ, - сказала Маха, указав на каменистый мыс, слева от них.
Потом, после глотка воды из фляги, продолжила:
- Там тише и спуск к морю легче. Есть гроты небольшие и тень от деревьев. Пляж этот еще - «церковным» называют. Находили там, на мысе и вдоль берега, старые монашеские кельи и еще какие-то христианские строения.
Алексей осмотрелся вокруг и ответил с видом знатока местных ландшафтов:
- И я так думаю. Сразу же видно, умные люди знали где поселиться.
Маха красиво улыбнулась, задержав на парне игривый взгляд, чуть дольше чем обычно.
«Кому что, - вставила память, - одни ищут квартиры с ремонтом, в центре города, а кому и … «гроты небольшие и тень от деревьев», уже – счастье».
Потом двинулись дальше, прошли мини-перевал с остатками фундамента какого-то сооружения, видимо старой церквушки и уже скоро оказались перед второй бухтой, не уступающей по красоте первой. Море действительно оказалось ближе. И довольно широкая терраса, с деревцами и зеленым ковром сочной травы сразу поманила к себе романтичным уютом.
- Это – здесь! – торжественно объявила Маха.
Алексей, с немой гримасой выражающей крайний восторг, типа - «однако, однако», соглашаясь, только покачал головой.
Последних из существ рода человеческого, пара встречала на скалистом берегу. По пути следования к «церковному» пляжу, попадались только различные артефакты, говорящие о посещении этих мест редкими туристами. Пару костровых ям, каменные кладки (импровизированные столы и стульчики), пластиковый пакет и обожженные консервные банки. Если все это, не принимать во внимание, то чистота была практически – дикой.
Наметив место для будущей стоянки, Алексей и Александра, расстегивая на ходу «бассаина» и сбросив одним движение тунику – отправились к чистейшему, бирюзовому водоему.
Море приняло своих эволюционирующих детей, распростертыми объятиями равномерно накатывающихся волн.
Это море было другим. Такой прозрачности и белизны песка в Одессе, Алексей не встречал нигде. Через незамутненную голубоватую толщу воды, были видны малейшие камушки и морские организмы на самом дне. Каменистое покрытие берега, переходило в целые светло-бирюзовые песочные поляны, под водной толщей.
Маха, в этом раю земном, превратилась с горной «амазонки» в морскую «русалку»…
Черный хвост волос девушки, развивался за ее смуглой спиной при каждом нырянии той, в прозрачные глубины бухты, как уникальный плавник, волшебного существа из добрых сказок.
Получив «новое рождение», как выразился Алексей, парочка расположилась на большом валуне, предоставив свои тела ласковому крымскому солнцу.
Маха достала два персика, один из которых передала Алексею. Потом, прожевав сочную мякоть, она вопрошающе произнесла:
- Там у нас Турция? - при этом показав пальцем в море.
- Ага, - ответил на полном серьезе Гурский. – Только, вон за-а те-ем облачком, надо будет взять чуть правее… Там светофоров по меньше.
Маха толкнула его коленкой, в расслабленное бедро. Прикосновение, пришлось студенту по душе.
- Я понял - это намек? - сказал он тихо, прижимаясь к девушке.
«Что-то тебе здесь прямо жить и жить хочется, - констатировала память факт усиленного влечения своего носителя к Махе».
Стоит ли говорить о том, что: купальная «одежда» и дикий пляж Фиолента – это полярно взаимоисключающие понятия…
Девушка демонстративно чмокнула Гурского в лобик, и по-матерински заметила:
- Эх, молодость, и камни за перину сойдут.
Алексей демонстративно приподнялся на локтях и строго спросил:
- Женщина! А Вам, зачем в Турцию?
Маха с улыбкой поднялась, обняла колени руками и продолжила:
- Там – перекресток, начало – два, или окончательный выбор. Переход к истинному, духовному и вечному.
- Ислам?!
- Сам ты ислам – Алексей, - отшутилась Маха.
На третий день общения, Гурский для себя отметил, что его новая знакомая, ни как кроме как – Алексей, его ни разу не назвала. Если конечно, не считать того момента, когда Маха его обозвала «дураком», за желание поучаствовать в драке с залесскими «троллями». Ну, и еще в начале, он как-то «побыл» студентом с ее слов.
- В Стамбуле, начинается азиатская трасса для европейских «Magic Bus» или «тропа хиппи», еще ее называют, - спокойно дальше вела девушка. – Слышал, о такой?
Здесь был пробел, хоть и сероватый, но пробел. Алексей, конечно же мог поддержать разговор, и - о «хиппи», и – о Турции, и – о вселенском просветлении через посещения сакральных мест, но, о неком пути «детей цветов», на магических бусах, понятия не имел совсем.
- Нет. Так как сейчас от тебя – нет, не слышал.
- Еще со времен учебы в МГУ… - тут Маха пристально посмотрела сквозь прядь волос на своего друга. - Да, да, не пугайся, я тоже была студенткой.
- Я наверное не стану пророком, если назову факультет, - ответил ей Алексей.
- Точно, такой же как и у тебя – геофак, только московский. Я это поняла, сразу, когда мне баба Тоня сказала, кто ей по двору помогает.
- Не надейся, - важно сказал Гурский, - «сестрой», я все равно называть тебя не буду…
Маха прислонилась теплым плечом к груди Алексея.
- И не надо. Пуст наша «жажда», носит характер событий, а не ожиданий и обсуждений.
«Вот так, - умно начала память, - и становится понятно, где нет места: давлению, выпытыванию и спешке. И место это называется, или скорее сфера - общение с женщиной. Все станет на свои места, когда она сама посчитает нужным. Любая тайна и интерес к ней, перестанут быть неизведанными далями и мудреными лабиринтами, когда она выберет время и место для комфортного слияния ее ощущений и твоих запросов».
- В 85-ом, я поступила в университет. Так, бывшие связи папы помогли… - продолжала Маха, - география и картография, если коротко. На третьем курсе, я все это закончила.
Алексей, молча слушал свою подругу. Юморной фон ушел сам собой.
- В Москве все быстрее. И если сравнить этот процесс с фруктами или там, какими-то другими продуктами, то и «прогнивает» все это дело там, так же - мигом. И воняет, к тому же – сильнее.
Море немного успокоилось, и стало совсем тихим. Казалось бездонный резервуар энергии, просто затих и тоже слушал Маху.
- Здесь в Крыму, в Симферополе - я встретила Ника. Он смог раздуть тот огонь, который уже начал теплиться в моей душе еще с Москвы.
Маха отклонилась от Алексея и переспросила:
- Не – «гружу»?
- Порядок, - серьезно улыбнулся одесский геофаковец. – Я - стойкий.
Черноволосая русалка, продолжила:
- Перестроечные влияние московского студенческого бомонда, неудачно (для учебы в смысле), слились с новым браком моей матери. После смерти папы мы остались одни, и нуждались… Мама сделала свой выбор. Плохой, как на меня.
Маха сменила позицию и легла на бок, камень есть камень, он хоть и теплый, но твердый.
- Он тупо – «барыга». И все, - подводила итог в рассказе о своей семейной жизни бывшая москвичка. – Мать его приняла таким. А я там, с поступлением на учебу, для них и кончилась.
Алексей грустно посмотрел в ее сторону. «Мать – одна, - подумал он. - Чтобы не происходило в жизни, исходить нужно только из этого».
- Она не одна осталась, - как бы прочитав его мысли, сказала Маха, - у меня еще брат есть, младший.
Девушка огляделась по сторонам, с целью найти сигареты и спички. Алексей все ей подал.
- В сфере московской интеллигенции, все чаще и чаще в тон перестроечному времени твердили о свободе передвижений, о духовных началах и восточных тайных знаниях. Только ленивый, тогда не читывал: «Отдельную реальность» Кастанеды, «Индийские дневники» Гинзберга и Випассаны Гоенки. Заряд на уход, образно говоря в – «люди мира», я получила еще в стенах МГУ и старого общежития, на Ломоносовском.
Алексей, ни одним словом не перебивал Маху. Иногда выдерживая долгие секунды ее пауз.
- Потом - Крым. Прохладное, база и практика.
Тут она прямо посмотрела на своего парня и добавила:
- Веришь в совпадения такого рода? Как у нас с тобой.
- В совпадения не очень. А вот в то, что подобное притягивает подобное, так это по- моему имеет место быть, - ответил ей Алексей.
Маха улыбнулась, но уже не так мягко, как несколько минут назад.
- С Ником, мы увиделись в Симферополе возле автовокзала. Он там передавал свои декоративные поделки, одному торговцу. Ты видел, что он может. Бурдюки, фляги, трубки, пиалы… это все его работы. И после этой встречи, я перестала окончательно интересоваться учебой и московской «попсой». После выездной практики, большую часть из которой я провела на Мангупе, третий курс уже превратился в чистое «отбывалово». К зиме, я переехала сюда.
Алексей вспомнил ее жилище на плато. «Как все-таки ты еще мало знаешь о мотивации людей, способных на такие перемены в жизни… - подумал он серьезно. – Москва, либеральные веяния, потоки иностранцев и прямой путь к благополучию. Ведь у нее есть все: внешность (тут память вздохнула, напомнив ему об ожоге девушки), ну хорошо – была, место учебы в МГУ, мечта любого провинциала, бывшие связи отца и нынешние отчима – предпринимателя… Только разложи все и используй. Ты же женщина, и весь этот иллюзорно – картинный мир твой, пока – «грудь высока!» Но – нет. Она выбрала свой путь, совершенно отличный от пути миллионов людей живущих с ней в одно время, и кто знает, как кому станет его выбор в эпоху перемен, через несколько десятков лет. Тогда, когда человек, уже осознавая всю деланность и тщетность, так называемых земных забот, поворачивается к себе - и задается вопросом: «А свою ли я жизнь живу? И, тот ли я тогда сделал выбор, поставив выше своей индивидуальности – низкопробный диафильм текущей реальности …»
Маха продолжила. Ее взгляд, не имея во что упереться, просто уходил далеко за морской горизонт.
- Ник был одержим, самой возможностью проехать классической «тропой хиппи».
Стамбул – Пакистан – Афганистан, и так - до «родного» Катманду… Я помню, его самой большой радостью в первый год нашего знакомства, стала новость, о выводе Советских войск из Афганистана. Он верил, что после войны вновь вернутся счастливые годы в эту страну и откроются дороги. Он рассказывал мне, что лично общался в Вильнюсе с одним «югом», журналистом из Белграда, который еще в начале 70-х проехался по этой дороге, вместе с «хиппанами» из Уэльса…
Алексея все больше и больше увлекал рассказ Махи. Правда, иногда возникали вопросы, какие он хотел бы задать своей подруге. Как например: ее упоминание о желании родить ребенка на Мангупе … Ну и соответственно, как они дальше собирались реализовывать свои далеко идущие планы. Но он, уже приняв ее определенный стиль общения, не трогал острые углы и просто слушал интересную информацию из первых уст.
- Но потом, потом. Все стало по-другому, - медленно проговорила она, и, откинув назад уже сухую прядь волос, перевела спокойный взгляд на Алексея. – И с Ником и со мной …
По меняющемуся тону Махи, к концу ее повествования, Алексей понял, что на данный момент лимит на откровения у его подруги – вышел. Он встал и подал руку девушке со словами:
- Идем. Как ты уже слышала: «Море моет все болезни».
И самое чистое море, нежно обволакивая молодые тела прозрачными волнами, приняло пару, со всеми их радостями и невзгодами.
Тонкий белый дымок, подымающийся под небольшим наклоном к берегу, недалеко от места, которое наметили себе для стоянки мангупские пилигримы, дал понять, что они здесь не одни. Алексей и Маха поднялись к своей полянке.
- Там, за дымком, - сказала Маха, указывая в сторону предполагаемой соседней компании, - есть родник, с питьевой водой.
- Разведать? – уточнил Алексей.
- Давай. Хочешь, одень мой пояс с бурдюками, я его с собой взяла. Он пустой.
«Не вздумай! – хлопнула со смехом по плечу память Гурского. – Точно, с каким ни будь «студентом» вернешься…»
«Скорее студенткой… - парировал находчивый геофаковец».
Маха снизу посмотрела на зависшего и странно само-улыбающегося Алексея. Оставила рюкзак на траве и встала на ровные ноги.
- Что?!
Парень подошел к ней вплотную и театрально произнес:
- Я уйду и вернусь, как велите мне вы.
Я не знаю других королев!
Маха прищурилась, вспоминая, откуда данная тирада. Потом выставила прямой палец в направлении своего собеседника и по слогам сказала:
- Дар-та-ньян!
- Точно, моя - «Констанция», - был ответ с поклоном от Гурского.
Маха повернув голову в бок, в стиле королевы от Алисы Фрейндлих, небрежно подала правую ручку для поцелуя. Алексей, с наклоном - отзеркалил ее жест.
Со стороны пара, двух молодых людей, обмотанных в набедренные повязки из полотенец и целующих друг другу руки, напоминала – ожившие египетские фрески во плоти, так давно не дающие покоя археологам.
Соседи, а точнее две дамочки-соседки на полянке с дымком, смеясь и пританцовывая, порхали у растянутых противосолнечных тентов вокруг одной большой палатки.
Подошедший к их стану студент, предварительно конечно одев «цивильные» шорты, намеренно звякнул Махиным поясом, обозначая свое присутствие.
- Здравствуйте женщины! – произнес он, входя на территорию новых знакомых.
«Мог бы шорты и не одевать … - намекающим тоном, вставила память».
И была тому причина. Купальные костюмы дамочек, состояли только из «нижне-этажных» сооружений. На приветствие юноши, обе дамы обернулись практически одновременно.
- Привет! Молодой мужчина, - акцентировано, ответила одна из веселых женщин.
«У-у-у, - протянула офигевшая от увиденного память, - нет на вас, нашего Кулана…»
Две «фиолентовские пятницы», из категории 40 + , ничуть не смутившись, направили все свое внимание на гостя. Гурский, стараясь смотреть только на их головы, продолжил:
- К роднику, как пройти не подскажите? А то жарковато здесь, как-то уже …
- А вон, там - камыш видите. За ним источник, под скалой, - ответила светловолосая нимфа, указав направление вытянутой рукой.
- А, понял, спасибо. Мы тут с подругой, недалеко остановились, - проходя мимо, вел Алексей, - вот к морю, на природу выбрались…
Некий словесный сумбур в исполнении молодого студента, был обусловлен, конечно же внешним видом и раскрепощением его собеседниц.
Ладно, там девчонки его возраста, а тут прямо дамы и такие все интересные…
Еще и память начала свои приколы, вставляя как обычно готовые алгоритмы, типа: «а, что они ничего, сам же видел, - есть на что сесть, и чем дышать …»
Уже пройдя их стан, Алексей услышал:
- Мужчина, заблудитесь - зовите! Спасем… - со смехом говорила вторая дамочка, с интересной прической.
В ее темно-русые волосы, по всей длине были вплетены красивые разноцветные косички, похожие на пеструю бечевочку с Махиного пояса.
Набрав полные бурдюки, Алексей смело зашагал обратно. Не зная как красиво и правильно обойти чисто женское поселение, он пошел прямо на их позиции. Там было все без перемен, в смысле одеяний. Дамы у костра, занимались нарезкой овощей и зелени.
- Спасибо! – приподняв бурдюки с водой вверх, произнес Алексей.
- Пожалуйста, - ответила ему светловолосая, и с улыбкой добавила вопрос, - охладились?
- Весьма, весьма …- был ответ уходящего молодого мужчины.
Маха в тени скрученного деревца разложила импровизированный обед.
- Порядок, свои. Только чуть старше и немножечко плотнее… - отчитался Алексей подруге.
- И-и? А точнее, - переспросила она.
- Дамы, короче – две, и по ходу – нудистки, - рубанул с плеча Гурский.
Маха поднялась, посмотрела на Алексея (в ее взгляде читалось: «по ходу не врет студент…»), потом перевела свое внимание на кустики с белым дымком. Если бы в тот момент он закрыл глаза и доверится ощущениям, то ему могло вполне показаться что кто-то рядом начал из ножен вытягивать саблю или того круче, снимать чехол со ствола гаубицы…
«А вот еще одна грань, - быстро подумал Гурский, - нет, не ревность. Этому корявому чувству нет места в ее восприятии точно. Здесь чистая натура, природа. Естественное желание самки, оградить своего партнера от возможных соблазнов. А как это умеют делать женщины, так даже в «Искусстве войны», древние мастера не смогли описать».
Но, тревоги оказались совершенно напрасны. К двум «пятницам», вскоре присоединились их такие же два «робинзона», вернувшиеся с рыбалки. Взрослые семейный пары, хоть и определенно очень личного мировоззрения, даже пригласили ближе к вечеру ребят на потрясающую уху. Сваренная, из только что пойманного бычка, приправленная обязательным полтинником водки в конце и потушенная головешкой из костра, она стала – «райским блюдом», в райском месте.
К совместному ужину: шорты, майки и бюстгальтеры были на местах, к которым их и готовила рука портного. Саша и Надя (светловолосая) из Симферополя уже несколько дней были, здесь на Фиоленте, гостями - Юры и Оксаны (с косичками) из Севастополя.
Еще один совместный выход к вечернему морю, и силы, даже таких активных молодых людей как Маха и Алексей с наступлением темноты, начали покидать их здоровые ноги.
Разложенный спальник Махи, покрытый клетчатый пледом, стал идеальным ложе на небольшой полянке перед скалистым выступом. Поставив рюкзаки за спинами, ребята просто смотрели в морскую даль, молча листая прекрасные мгновения уходящего дня.
Наблюдая фантастический по своей красоте закат, Алексей уже задумывался о возвращении на базу в Прохладное. По договоренности Яночки с преподавателями, их ждали в понедельник вечером или во вторник утром.
«Завтра во второй половине, - обратно на Мангуп, а там рано утром, почти с ночи нужно выдвигаться обратно… Не стоит испытывать нервы руководства. Они и так нам многое спускают с рук, - самотеком шли мысли в его голове».
Он уже привык, со времени учебы в университете, так формировать свои будущие действия. Делать вечерние наброски к желаемой картине, следующего дня.
Маха докурив сигарету, начала засыпать у Алексея на плече. Просто сменив положения своих тел: с полусидящего - на параллельное, к покрытой мягкой травкой поверхности - склона, они погрузились в здоровый сон под крымскими звездами.
С автобусной остановки в Терновке, дальше к плато, решили идти пешком. Причиной выхода в самом селе, стал местный магазинчик. Там, помимо купленных в нем пакетов с кашей, пары банок сгущенки и каких-то борщевых заправок, Алексей угостил Маху бутылочкой ароматного крымского пива.
Девушка с таким удовольствием сделала несколько глотков в тени у дороги, что хорошо стало даже местной собачке-бродяжке. Та, смотря прямо Махе в глаза, с надеждой на угощение, аж подняла свои висячие ушки, до состояния дозорной собаки. Пара сосисок, стали наградой песику, за такую самоотдачу при созерцании счастья другого человека.
Спокойную атмосферу понедельничной Терновки, нарушил рев большого грузовика, за спинами пары. Ребята отошли на пыльную обочину. Два огромных военных «УРАЛ-а» проехали рядом, обдав синеватыми клубами выхлопных газов, молодых людей. За развивающимся брезентом над высоким задним бортом, они увидели солдат в полной амуниции, со стоящими перед ними автоматами.
Неприятный холодок, как бывает при вынужденном созерцании грубой силы, где-то в глубине души посетил восприятие Алексея. Что-то подобное видимо, почувствовала и Маха.
Контрастность, тихой идиллической картины окружающей природы, с военной техникой, нивелировалась самой возможностью ее как таковой. Военный Севастополь, ракетные части вокруг, высокие антенны ПВО, которые ребята заметили вдали на мысе Фиолент, все это, предполагало такие перемещения техники. И все же, направление нескольких десятков вооруженных людей в сторону - умиротворенного Мангупа, не вызывало легкомысленных ассоциаций.
Ближе к повороту на полевую грунтовку, ребята увидели две приближающиеся к ним фигуры. Среднего роста мужчину, с развивающейся рыжей копной волос, сопровождал худощавый юноша, лет пятнадцати.
Метров за двадцать стало заметно, что мужчина с черно-белой сумкой через плечо заметно прихрамывает. Подняв руку высоко над рыжей головой, он начал активно сигнализировать Алексею и Махе.
- Это Ганджа, - сказала Маха, так же поприветствовав взмахом руки встречных.
- Кто? – переспросил Алексей.
- Наш, с Мангупа. Он мой хороший друг.
Пары сблизились. Рыжий парень и Маха с улыбками обнялись.
- Ганджа, - сказал незнакомец, подавая Гурскому руку для приветствия, - можно просто Женя.
- Алексей, - ответил студент. - Рад знакомству.
Потом перевел взгляд на подростка. И так же, подал ему открытую ладонь для рукопожатия.
- Рустем, - сказал в ответ чернявый паренек, явно восточной внешности.
Новые знакомые Алексея, были очень чем-то встревожены. Это стало сразу понятно, после стандартных вежливых приветствий.
- Вы на гору собрались? – спросил Ганджа.
- Да, - ответила Маха.
- Я вот тоже собирался после Красного Мака туда. Да, вот спасибо Рустик завернул.
- А что такое, случилось? Чего нельзя? – быстро спросила девушка.
Ганджа попросил всех жестом в тень, сел на траву и после закуренной сигареты повел дальше:
- Облава. Солдат-срочник, день назад «дыманул» из части под Севастополем. С оружием. Это мне Рустик сказал, на подходе к татарским палаткам. А сейчас мы видели, как два грузовика с военными через поле ушли к подъему - «мышеловке», на южной стороне.
- Мы тоже, - задумчиво сказал Гурский.
Мальчик кивнул. Потом заговорил с легким акцентом:
- У меня дядя там служит. Офицеры в деревне утром были и сказали, что есть подозрение, что он на Мангупе спрятался. Говорит, не выходите сами никуда. Опасно. С ними и менты будут. Подходы с поселения, и у Дырявого мыса уже перекрыли.
- Рустик успел побывать на верху, и кого мог из наших предупредил. Спасибо тебе еще раз – дружище! – Ганджа похлопал, подростка по плечу.
После благодарного взгляда Махи, мальчик, чуть смутившись, опустил крупные карие глаза вниз.
- Нельзя туда, сама знаешь, как они «винтилово» могут устраивать, а еще и с вояками, - встревожено вел дальше Женя - Ганджа глядя на Маху. – Тут все серьезно, еще и «палить» со стволов могут начать…
«Бедный солдатик, - подумал Алексей, - это же мы тебя видели у источника, вчера рано утром. Дай Бог, что бы все обошлось…»
А потом, через все его тело, словно острая судорога, прошло совсем иное чувство.
«Маха! - подумал он. - Маха – все! Для тебя она сейчас станет – Все! Сейчас ее больше рядом не будет… Как это произойдет? Через сколько? Какая разница – этот момент просто сейчас возьмет и настанет!»
Разряд, пронзивший все тело Гурского, словно фантастический луч, не ведающий преград, так же безжалостно прошел и через все естество его близкой подруги.
Он медленно повернул голову в ее сторону. Маха не смогла поднять взгляд из-под ровно свисающих черных волос. Стало очень тихо… Тихо для двоих, таких разных и таких одинаково чувствующих внутренние голоса друг друга людей.
Их энергетическое поле, их совместное измерение, их единение, словно добрый родитель, вставая перед отроком, дало понять им, что пришла пора - отпускать, пришла пора - прощаться и отпускать …
Ганджа, еще что-то говорил о «Митрополичьих садах» на время, делал жесты руками в сторону гор, снова закуривал и дальше говорил. Алексей и Маха его уже не слышали.
Они стали друг перед другом. Молча обнялись, и крепко сжали пальцы в замочки за спинами...
«Память, больше не в силах выдерживать разыгравшуюся драму, - рухнула в рыданиях на противоположной стороне дороги».
Гурский знал, что он все равно завтра покинет ее Сосновый мыс, знал, что следующей встречи с ней, возможно придется ждать долго, знал, что так жить как она, он сейчас не готов точно, и все же… оказался совершенно не готов к разлуке именно сейчас.
Здесь на пыльной обочине, в тени шумящего листвой дерева, с видом на господствующие высоты древней горы – Баба-даг.
- Твой перекресток, там – впереди, ты уже его даже видишь …- ровно сказал он ей на ушко.
Грустно улыбнулся, и добавил:
– А, за постоянный «зеленый», я с тучками договорюсь, когда бы ты не решилась на дорогу…
- Алексей! - Маха еще сильней вжалась в его грудь. - Спасибо, что стал частью меня на эти дни.
- Я стал частью твоего – пути! Саша…
Потом, они посмотрели друг другу в глаза, и практически вместе проговорили:
- Это были наши – Лучшие Дни!
Алексей, вместо необходимой в таких случаях фразы типа: «до встречи» или слова «пока», сказал:
- Если что, - Одесса, геофак. А дальше – все просто. Не прощаюсь…
- А я, здесь на Мангупе живу – увидимся … - был ее тихий ответ.
Ответ, который он услышал из слегка дрогнувших губ и увидел в красивых влажных глазах.
Когда они с Махой разжали объятия, Ганджа с Рустиком были уже на ногах, и что-то обсуждали по поводу дороги.
Девушка отошла в сторону и взялась за рюкзак.
- Женя! - обратился студент к Гандже.
Тот сделал несколько шагов в его сторону. Алексей достал из кармана шорт несколько смятых купюр и протянул их парню с рыжей копной волос на голове.
- Я доберусь. А вам нужнее будет.
- Спасибо Алексей, спасибо. Даст Бог – свидимся, Друг!
Потом Гурский, не видя, что именно достает из рюкзака, отдал Гандже и все приобретенные только что продукты.
Обозначив взмахом руки прощальный жест, в стиле - «victory hand», студент одесского геофака в сопровождении Рустика, двинулся в сторону поселения, в обход Мангупского плато.
Несколько десятков метров Гурский шел, видя перед собой только серые поры асфальта. Потом еще раз повернулся в сторону Терновки. Тех, с кем он говорил пару минут назад, уже не было видно за поворотом.
Смахнув, свободной от лямки рюкзака рукой влажную каплю со щеки, Алексей сильно выдохнул. Огляделся вокруг, и не громко произнес: «Спокойно Петрович – жизнь широкая штука. В ней нет расстояний, есть только – путь».
Конец 9 главы.