Ответ на пост «Ответ на пост "Знаменитый родственник"»
Александр Твардовский (8 июня 1910г. - 18 декабря 1971г.
Сын за отца не отвечает —
Пять слов по счету, ровно пять.
Но что они в себе вмещают,
Вам, молодым, не вдруг обнять.
Их обронил в кремлевском зале
Тот, кто для всех нас был одним
Судеб вершителем земным,
Кого народы величали
На торжествах отцом родным.
Вам —
Из другого поколенья —
Едва ль постичь до глубины
Тех слов коротких откровенье
Для виноватых без вины.
Вас не смутить в любой анкете
Зловещей некогда графой:
Кем был до вас еще на свете
Отец ваш, мертвый иль живой.
В чаду полуночных собраний
Вас не мытарил тот вопрос:
Ведь вы отца не выбирали, —
Ответ по-нынешнему прост.
Но в те года и пятилетки,
Кому с графой не повезло, —
Для несмываемой отметки
Подставь безропотно чело.
Чтоб со стыдом и мукой жгучей
Носить ее — закон таков.
Быть под рукой всегда — на случай
Нехватки классовых врагов.
Готовым к пытке быть публичной
И к горшей горечи подчас,
Когда дружок твой закадычный
При этом не поднимет глаз...
О, годы юности немилой,
Ее жестоких передряг.
То был отец, то вдруг он — враг.
А мать?
Но сказано: два мира,
И ничего о матерях...
И здесь, куда — за половодьем
Тех лет — спешил ты босиком,
Ты именуешься отродьем,
Не сыном даже, а сынком...
А как с той кличкой жить парнишке,
Как отбывать безвестный срок, —
Не понаслышке,
Не из книжки
Толкует автор этих строк...
Ты здесь, сынок, но ты нездешний,
Какой тебе еще резон,
Когда родитель твой в кромешный,
В тот самый список занесен.
Еще бы ты с такой закваской
Мечтал ступить в запретный круг.
И руку жмет тебе с опаской
Друг закадычный твой...
И вдруг:
Сын за отца не отвечает.
С тебя тот знак отныне снят.
Счастлив стократ:
Не ждал, не чаял,
И вдруг — ни в чем не виноват.
Конец твоим лихим невзгодам,
Держись бодрей, не прячь лица.
Благодари отца народов,
Что он простил тебе отца
Родного — с легкостью нежданной
Проклятье снял. Как будто он
Ему неведомый и странный
Узрел и отменил закон.
(Да, он умел без оговорок,
Внезапно — как уж припечет —
Любой своих просчетов ворох
Перенести на чей-то счет;
На чье-то вражье искаженье
Того, что возвещал завет,
На чье-то головокруженъе
От им предсказанных побед.)
Сын — за отца? Не отвечает!
Аминь!
И как бы невдомек:
А вдруг тот сын (а не сынок!),
Права такие получая,
И за отца ответить мог?
Ответить — пусть не из науки,
Пусть не с того зайдя конца,
А только, может, вспомнив руки,
Какие были у отца.
В узлах из жил и сухожилий,
В мослах поскрюченных перстов -
Те, что — со вздохом — как чужие,
Садясь к столу, он клал на стол.
И точно граблями, бывало,
Цепляя
ложки черенок,
Такой увертливый и малый,
Он ухватить не сразу мог.
Те руки, что своею волей —
Ни разогнуть, ни сжать в кулак:
Отдельных не было мозолей —
Сплошная.
Подлинно — кулак!
И не иначе, с тем расчетом
Горбел годами над землей,
Кропил своим бесплатным потом,
Смыкал над ней зарю с зарей.
И от себя еще добавлю,
Что, может, в час беды самой
Его мужицкое тщеславье,
О, как взыграло — боже мой!
И в тех краях, где виснул иней
С барачных стен и потолка,
Он, может, полон был гордыни,
Что вдруг сошел за кулака.
Ошибка вышла? Не скажите, —
Себе внушал он самому, —
Уж если этак, значит — житель,
Хозяин, значит, — потому...
А может быть, в тоске великой
Он покидал свой дом и двор
И отвергал слепой и дикий,
Для круглой цифры, приговор.
И в скопе конского вагона,
Что вез куда-то за Урал,
Держался гордо, отчужденно
От тех, чью долю разделял.
Навалом с ними в той теплушке —
В одном увязанный возу,
Тянуться детям к их краюшке
Не дозволял, тая слезу...
(Смотри, какой ты сердобольный, —
Я слышу вдруг издалека, —
Опять с кулацкой колокольни,
Опять на мельницу врага. —
Доколе, господи, доколе
Мне слышать эхо древних лет:
Ни мельниц тех, ни колоколен
Давным-давно на свете нет.)
От их злорадства иль участья
Спиной горбатой заслонясь,
Среди врагов советской власти
Один, что славил эту власть;
Ее помощник голоштанный,
Ее опора и боец,
Что на земельке долгожданной
При ней и зажил наконец, —
Он, ею кинутый в погибель,
Не попрекнул ее со злом:
Ведь суть не в малом перегибе,
Когда — Великий перелом...
И верил: все на место встанет
И не замедлит пересчет,
Как только — только лично Сталин
В Кремле письмо его прочтет...
(Мужик не сметил, что отныне,
Проси чего иль не проси,
Не Ленин, даже не Калинин
Был адресат всея Руси.
Но тот, что в целях коммунизма
Являл иной уже размах
И на газетных полосах
Читал республик целых письма —
Не только в прозе, но в стихах.)
А может быть, и по-другому
Решал мужик судьбу свою:
Коль нет путей обратных к дому,
Не пропадем в любом краю.
Решал — попытка без убытка,
Спроворим свой себе указ.
И — будь добра, гора Магнитка,
Зачислить нас В рабочий класс...
Но как и где отец причалит,
Не об отце, о сыне речь:
Сын за отца не отвечает, —
Ему дорогу обеспечь.
Пять кратких слов...
Но год от года
На нет сходили те слова,
И званье сын врага народа
Уже при них вошло в права.
И за одной чертой закона
Уже равняла всех судьба:
Сын кулака иль сын наркома,
Сын командарма иль попа...
Клеймо с рожденья отмечало
Младенца вражеских кровей.
И все, казалось, не хватало
Стране клейменых сыновей.
Недаром в дни войны кровавой
Благословлял ее иной:
Не попрекнув его виной,
Что душу горькой жгла отравой,
Война предоставляла право
На смерть и даже долю славы
В рядах бойцов земли родной.
Предоставляла званье сына
Солдату воинская часть...
Одна была страшна судьбина:
В сраженье без вести пропасть.
И до конца в живых изведав
Тот крестный путь, полуживым —
Из плена в плен — под гром победы
С клеймом проследовать двойным.
Нет, ты вовеки не гадала
В судьбе своей, отчизна-мать,
Собрать под небом Магадана
Своих сынов такую рать.
Не знала,
Где всему начало,
Когда успела воспитать
Всех, что за проволокой держала,
За зоной той, родная мать...
Средь наших праздников и буден
Не всякий даже вспомнить мог,
С каким уставом к смертным людям
Взывал их посетивший бог.
Он говорил: иди за мною,
Оставь отца и мать свою,
Все мимолетное, земное
Оставь — и будешь ты в раю.
А мы, кичась неверьем в бога,
Во имя собственных святынь
Той жертвы требовали строго:
Отринь отца и мать отринь.
Забудь, откуда вышел родом,
И осознай, не прекословь:
В ущерб любви к отцу народов —
Любая прочая любовь.
Ясна задача, дело свято, —
С тем — к высшей цели — прямиком.
Предай в пути родного брата
И друга лучшего тайком.
И душу чувствами людскими
Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя.
Любой судьбине благодарен,
Тверди одно, как он велик,
Хотя б ты крымский был татарин,
Ингуш иль друг степей калмык.
Рукоплещи всем приговорам,
Каких постигнуть не дано.
Оклевещи народ, с которым
В изгнанье брошен заодно.
И в душном скопище исходов —
Нет, не библейских, наших дней —
Превозноси отца народов:
Он сверх всего.
Ему видней.
Он все начала возвещает
И все концы, само собой.
Сын за отца не отвечает —
Закон, что также означает:
Отец за сына — головой.
Но все законы погасила
Для самого благая ночь.
И не ответчик он за сына,
Ах, ни за сына, ни за дочь.
Там, у немой стены кремлевской,
По счастью, знать не знает он,
Какой лихой бедой отцовской
Покрыт его загробный сон...
Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались все в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать еще конца.
«По праву памяти» поэма. 1963—1969
Этот разговор нельзя пропустить!
Сегодня, в день рождения поэта Александра Твардовского (1910-1971), автора неповторимого "Василия Тёркина", предлагаю вашему вниманию интереснейшую передачу, в которой о жизни и творчестве Александра Трифоновича, лауреата Ленинской и Государственных премий СССР, рассказывают настоящие мастера: писатель Константин Симонов и народный артист СССР Михаил Ульянов.
Главная редакция литературно-драматических программ 1976. Источник: канал на YouTube «Советские фильмы, спектакли и телепередачи. Гостелерадиофонд»
Две звезды сошлись: Валерий Золотухин читает Александра Твардовского
Сегодня на календаре - день рождения сразу двух ярких и талантливых людей, каждый из которых достиг больших творческих высот: 113 лет со дня рождения поэта Александра Твардовского (1910-1971) и 82 года со дня рождения артиста театра и кино Валерия Золотухина ( 1941-2013). Предлагаю вашему вниманию прекрасную запись, на которой Валерий Сергеевич читает главы из поэм Александра Трифоновича Твардовского "Василий Тёркин" и "За далью - даль".
Гл. ред. литературно-драматических программ 1974. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России»
"Не стареет твоя красота": признание в любви матери
Сегодня исполняется 104 года со дня рождения прекрасного актёра театра и кино Михаила Глузского (1918-2001).
Для поклонников творчества Михаила Андреевича - запись, на которой актёр читает стихотворение Александра Твардовского "Не стареет твоя красота", посвящённое матери поэта.
1981. Источник: канал на YouTube «Советские фильмы, спектакли и телепередачи. Гостелерадиофонд», https://www.youtube.com/channel/UC7FDlGcSUqeSZHh1LRMM1OQ?sub...
Я убит подо Ржевом (1946) А.Т. Твардовский / Отрывок
Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, —
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я — где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я — где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я — где крик петушиный
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет, —
Там, куда на поминки
Даже мать не придет...
Новый Теркин. Часть 2. Военкомат
Автор все ещё в розыске!
Часть II. Военкомат.
Воевать - не воевать,
Самому тебе решать,
Притаилися в сторонке
Дочь, сестра, жена и мать,
А с портрета смотрит дед
"Врёшь, внучок, не сдрейфишь, нет".
Что ты, дед? С тобой я, тут,
Мужики со мной пойдут.
Вот лежит в шкафу альбом,
Красота со свадьбы в нём,
Поглядим же мы и вспомним
За обеденным столом
Платье, ЗАГС, машины, ленты,
И у нас всегда, спокон
Поклониться монументу -
Помнить за кого живём.
Ну а если память жива,
Если с детства помогал
Всем живым и чтил погибших,
И цветы на мрамор клал,
Крым, Луганск и Волноваху,
Сняв последнюю рубаху,
Всю Россию защищать -
Как же нам ещё решать..
А кто решит в бега идти,
Нам с тобой не по пути,
Победим, а ты вернёшься,
К русским, к нам опять вольёшься
Нищий духом, сытый, целый,
И на солнце загорелый.
Примем, Бог тебе третей,
Но за Победу пить не смей.
Вот бесит тупо ждать повестку,
Не люблю играть в рулетку,
Принесут - не принесут,
Вон, соседи - тоже ждут..
Все дела по стопорам,
Да ёшкин кот, пойду я сам!
Смысл тут бамбук курить?
Надо побеждать идтить.
Говорят, снаряги нет..
Дедов что ли брать кисет?
Злость берёт, однако мысль:
Ты давай, Васёк, крутись.
Подошёл к портрету тихо:
Слушай, дед, ты с чем ходил?
- "Ты спокойненько продумай,
Сам себе же командир,
И послушай кой-кого"
(Вспомнил я, есть видео.)
Ладно, минимум дадут,
И наберу у деда, тут.
Где, кто утащил, упёр
- их поджарит прокурор.
Всё, что кто-то про..филонит,
Губернатор нам подгонит.
Военком, полкан пузатый,
На один уж глаз слепой,
Но в Афгане воевавший,
Офицер-то боевой,
Нас построил, "Смирно!" крякнул,
Исподлобья косо глянул,
Перекличку запустил,
И фамилию спросил.
Я на солнце был лицом,
Хоть не юным сорванцом,
Вспомнил деда хитрый щур,
Произнёс как балагур.
Тёркин я, Василий, Саныч,
А там делай что ты хошь.
Парни ржут, и понимают -
На губу же не пошлёшь.
Три наряда ж ты не дашь,
Не пойдём копать блиндаж,
ВУС моя - стрелок-радист,
Тёркин Вася-"пианист".
Я серьёзно, командир,
Толку нету рвать мундир,
Ты "военник" погляди,
Сказка будет впереди.
Он открыл, оторопел,
Прослезился, обомлел,
И как в книжке в аккурат
Поперхнулся: "Виноват..."
А потом, "а я - Твардовский",
Я "а что ж не Жириновский?",
А шеврон-то поглядел,
И так точно обалдел.
Ну дела.. Споёмся, точно..
Кончится война досрочно..
Мой язык, мой путь греховный..
Военком, как наш Верховный,
Юморком, решил мочить:
Я тебя ещё спросить,
Если ты такой талант,
Где же, брат, твой брат Иван?
Я уж шепотом: "Кормилец,
тот ж не брат, - однофамилец.."
Он: "я помню, я читал :),
Я тебя, брат, проверял".
И обнял, пожали руки,
"Вспоминай в часы разлуки",
И внезапно, началось:
"По машии-и-инам!" донеслось..
И по ходу распосадки,
Он негромко, ближе к нам:
"Вы простите меня, парни,
Что одёжу вам не дал".
Ладно, батя, разберёмся,
Ты для следущих колдуй.
Ведь, согласно поговорке,
Мы-то - малый сабантуй.
Отозвал меня в сторонку,
Снял часы и мне надел,
"Дед-то бабке из Берлина
Чуть побольше приглядел? :))"
И сказал "С Победой ждём,
Угощу махоркой!"
Разрешите выполнять?
Есть! Василий Тёркин.
Новый Тёркин
На просторах интернета найдено, автор в розыске!
На стене висит портрет
Вот уж восемьдесят лет,
С карандашного рисунка
Улыбается мой дед.
Не беда, что в Третьяковке
Его нет средь тех картин,
Он во всём большом Союзе
Был портрет номер один.
Гимнастерка и пилотка,
Полный сидор за плечом,
Щуроватая улыбка,
Все невзгоды нипочём.
А в мешке кисет махорки
И любимая гармонь,
Дед, герой, Василий Тёркин,
Вы узнали? Это он.
Про Часы, про Переправу
Память бережно храним,
Помним как с ружья, с колена
Дед мой мессер завалил,
Разрисованный, бубновый,
Из земли лишь хвост торчал…
А мне на ночь вместо сказки
Дед Твардовского читал.
Вырос я, не стало деда,
Но на каждый день Победы
Брал я бережно портрет,
Снова шёл в строю мой дед.
Светлый наш, святой тот праздник
(Что там ёлка-новый год..)
Реки братьев, миллионы
И один душой народ.
Кто с гармошкой, кто с картошкой,
Десантура, погранцы,
Кто из фляжечки немножко ;)
-Вместе, дети и отцы.
"Ничаво, сегодня можно",
Дядя Лёня завещал,
Я весёлый, православный,
Там лезгинку танцевал.
Будем памятью в дозоре,
Помним про войну и горе,
Брест, Москву и Сталинград,
Холокост и Ленинград,
Ведь у каждого в том море,
Будь ты пахарь, столяр, воин,
Врач, шофёр иль программист,
Президент или артист -
Деда своего портрет.
Будет так чрез тыщу лет!
Жили мирно мы и дружно,
Дед, ты славно воевал
И своим трудом тяжёлым
Нам потом страну поднял.
Но сейчас ворвались тучи,
Вновь явился лютый зверь
-Как под Брестом в сорок первом,
Немец постучался в дверь.
Не твоя вина, но всё же
Вырос у фашиста внук,
Ну так встретим мы по-русски,
Будем оформлять каюк.
Млеко? Яйки? Что, Россию?
-Кукиш твёрдый хочешь съесть?
Как сказал бы дед той бабке,
Немец есть – и Тёркин есть.
Он явился вместе с НАТО?
Думал встретит дурачка?
-Объясним, что «тридцать пятый»
Малость круче «Ишачка».
И сейчас в родимом доме
Хрен часы он заберёт!
Он наёмник, а мы дома,
Вместе с нами весь народ.
Горе, кровь, война серьёзна,
Даже если ты герой,
Щас, браток, отваги мало,
Думать надо головой.
Наш Херсон и Мелитополь,
Харьков и Донбасс в огне –
Это значит, скажем просто:
Тёркин снова на войне.