Понимаем Россию умом: Китеж-град как город Глупов, или "Глубокий народ" в русской литературе
Я, конечно, вполне отдаю себе отчёт в том, что заявленная параллель может показаться кому-то даже кощунственной. Тем не менее, возникла она не ради эпатажа, а путём долгих размышлений о вопросе.
Начнём с того, что в русской литературе Глупов появляется раньше Китежа: Щедрин пишет "Глупов и глуповцы" в 1861-62 гг, а град Китеж входит в литературный оборот лишь в 1874 году, после публикации романа "В лесах" Мельникова-Печерского.
Заметим, что Глупов - не конкретный город, а любое "большое населенное место, которого аборигены именуются глуповцами" (1). Щедрина вообще интересует не география (которая, как известно, наука для извозчиков), а человеческие типажи. Именно Щедрин формулирует извечную и проклятую российскую вертикаль власти, триаду "помпадуры" - "ташкентцы" - "глуповцы".
Глупов - место, до которого не доходят никакие реформы. Тот самый "маленький мир", где, как известно, "изобретен кричащий пузырь "Уйди-уйди", написана песенка "Кирпичики" и построены брюки фасона "Полпред" (3) - а более ничего.
И когда Евгений Замятин в 1912 году, устами своего персонажа, заявляет, мол, "Мы вроде как во град-Китеже на дне озера живём: ничегошеньки у нас не слыхать, над головой вода мутная да сонная" (4) - он, безусловно, уравнивает Китеж с Глуповым. Это то самое место, докуда не доходят никакие реформы, потому что Китеж-град и от татар укрылся, что ему ваши Иваны, Петры, Александры да Владимиры. Тут следовало бы заметить, что все реформы в России традиционно приходят с Запада, благополучно разбиваются о глуповскую твердыню - и всё постепенно сползает к сонной-посконной архаике, на чём очередной реформаторский пароксизм и заканчивается. За Петром приходит Анна, за Александром - другой Александр, за Владимиром - Иосиф.
Заметьте: это тот самый сурковский "глубокий народ", который "своей гигантской супермассой (...) создает непреодолимую силу культурной гравитации, которая соединяет нацию и притягивает (придавливает) к земле (к родной земле) элиту, время от времени пытающуюся космополитически воспарить" (5).
А всё потому, что Глупов - это Китеж. Символ русского почвенничества и изоляционизма, в парадигме которых любые перемены означают отказ от самости, отречение от статуса носителей абсолютной божественной истины. Раз Русь - Святая, следовательно, всё, что вне её - греховно. Потому и Пётр - Антихрист, и Питербурху быть пусту, а немцы говорят по-немецки только потому, что "воображают о себе много" (6).
Немаловажно, что "В лесах" и "На горах" Печерского, откуда к нам и пришла легенда о невидимом граде Китеже, очень силён старообрядческий мотив - при том, что сам Павел Иванович по роду службы занимался в Заволжье именно преследованием раскольников - в то же время, вдумчиво их изучая.
(Нельзя не отметить и то, что практически сразу после вступления на престол Александра III, в 1883 году, права старообрядцев были значительно расширены, а гонения на них фактически прекратились: александровской реакции нужна была опора на самые идеологически косные слои населения.)
Иными словами, любое реформаторство в России неизбежно носит антинародный характер, а любой популизм неизбежно принимает до уродливости архаичные формы. Отсюда и цикличность истории, где разнонаправленные пики людоедства кое-как уравновешиваются периодами застоя, воспринимаемыми впоследствии неким "золотым веком".
Всё вышесказанное без труда можно было бы перенести и на день сегодняшний, но, как писал поэт,
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко
Мы лучше умолчим. (6)
Sapienti sat (7).
-----
1. Салтыков-Щедрин М.Е. «Глупов и глуповцы».
2. Ильф И., Петров Е. "Золотой телёнок".
3. Замятин Е. "Уездное".
4. Сурков В. "Долгое государство Путина: О том, что здесь вообще происходит".
5. Войнович В. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина".
6. Толстой А. "История Государства Российского от Гостомысла до Тимашева".