Серия «Великое имперское похмелье»

Заканчиваем знакомиться с книгой Самира Пури "Великое имперское похмелье. Как империи сформировали мир".

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3

Ближний Восток

В этом сравнительно небольшом регионе проживают 435 миллионов человек, причём две трети из них - моложе тридцати лет. Почти вся эта молодёжь не имеет имперской памяти, но она решительно настроена принять участие в формировании будущего своих стран.

Эта колыбель человеческой цивилизации явилась свидетелем появления, расцвета и упадка нескольких великих империй. Первыми были египетские фараоны пять тысяч лет тому назад. В Междуречье тон задавали шумеры, ассирийцы, мидийцы и вавилоняне. Персы объединили под своей властью множество народов, обжёгшись лишь на греках. Александр Македонский взял Персеполь и объединил ещё большие пространства под своей властью, которая, однако, долго не продлилась. Прошли века. Империя Сасанидов восстановила статус Персии, а за превосходство в регионе с ней соперничала Восточная Римская империя.

В седьмом веке судьбе было суждено снова перемешать карты. Адепты пророка Мухаммеда вышли из пустыни и стремительно построили новую религиозную империю, строя локальные альянсы и обращая в свою религию других. И если Византий, потеряв Сирию и Палестину, всё же устоял, Сасанидской империи пришёл конец. Обращение народов на захваченных территориях наглядно продемонстрировало силу и связность ислама. Локальные идентичности, однако, никуда не делись, к ним добавился религиозный раскол на суннитов и шиитов. И потому единство, достигнутое было путём завоеваний и распространения арабского языка и культуры, быстро было потеряно. Четыре халифата, конфликтуя и сменяя друг друга, заявляли каждый свои династические претензии. Добиться успеха было трудно без поддержки туземного населения. И если Омейяды опирались на арабов, то вытеснившие их Аббасиды - на "обездоленных" неарабских мусульман, в особенности турок-сельджуков. Триумфальным аккордом сельджуков явилось отбитие Иерусалима от крестоносцев в 1187 году.

Тринадцатый век стал свидетелем "парового катка" монгольского нашествия. Монголы были язычниками, но, вопреки гипотетическим надеждам тогдашних христиан, не стали подавлять мусульманскую веру, а сами обратились и стали одной из опор ислама. Но единства мусульманского мира так и не было: слишком широки были религиозные и национальные разногласия.

Прошло ещё пару веков, и уже турки-османы создали новую империю, объединившую миллионы мусульман под своим началом. Величайшим их триумфом явилось взятие Константинополя и сокрушение Византийской империи. Под власть турков попали и арабы от Аравии до Магриба. А вот персов-шиитов завоевать не удалось. Багдад несколько раз переходил из рук в руки. В конце концов линия противостояния "устаканилась" в районе современной западной границы Ирана. В Европе турки прошли до самой Вены, где были окончательно отбиты в 1683 году. Могущество Османской империи достигло зенита. Столетием спустя российские армия и флот разбили Великую Порту. В состав России был включен Крым. Потом были Наполеон и англичане в Египте, а Первая мировая положила конец существованию империи. Как же удавалось османам держать в подчинении множество чуждых народов на протяжении столь долгого времени? Автор называет причиной систему автономий-миллетов, позволяющих локальным курдским, еврейским, албанским и прочим общинам жить самостоятельно и иметь своё представительство в органах управления всей империи (хоть и в рамках абсолютной лояльности султану).

То, как оказался заполненым вакуум, оставшийся после распада Османской империи, определило современное положение вещей на Ближнем Востоке. Колониальные хищники - Британия и Франция - стали разгрызать на куски бывшую территорию турецкого владычества. Сирия и Ливан достались Франции, а Месопотамия с Палестиной - Британии. Глядя на столь бысстыжий раздел, оттоманский офицер, вошедший в историю под именем Ататюрка, повёл в бой турецкую армию, чтобы избежать раздела Малой Азии. Так было положено начало современной Турции, порвавшей и с халифатом, и с арабским письмом. В Персии действовал казацкий офицер Реза Пехлеви, который хоть и не стал вестернизировать страну, но смог тоже усилить государство. Те же местности, которые не смогли решительно порвать с имперским прошлым, стали добычей капиталистических стервятников в виде подмандатных территорий. Лишь после Второй мировой арабам досталась подлинная независимость. А на палестинской территории в огне вооружённой борьбы c британской метрополией и арабскими соседями возник Израиль.

Ближневосточная нефть по-новому разожгла аппетиты новых сверхдержав в борьбе за влияние в регионе. Адаптация к новым реалиям протекала в этих "осиротевших" землях тяжело. Израильско-палестинский конфликт проходит в тени почившей Британской империи, в то время, как сам Израиль явился ответом на постоянные преследования евреев в Европе. Ушли времена мирного сосуществования религий, подобно тому, как это было в державах прошлого.

А османские имперские амбиции по-прежнему греют сердца в современном Стамбуле. Страна, служащая мостом между Европой и Азией, не пришлась ко двору в Европейском Союзе. После этого Эрдоган монополизировал власть, совершенно в традициях сильного центрального правления. Но надо сказать, что имперскому сознанию нелегко снова прорасти в умах турецких граждан. Они в большинстве своём неспособны даже прочесть надписи на могилах своих предков. Проблема курдов, потерявших автономию и даже право называться отдельным народом, высвечивает ещё одну болячку, не зажившую с имперских времён.

Религиозное противостояние шиитов с суннитами определяет конфликт между Саудовской Аравией и Ираном. И противостояние это - тоже отголоски прежних имперских баталий между османами и персами. При этом Ирану удаётся проецировать свою власть через Ирак, Сирию и Ливан в сторону Средиземного моря. Конечно, США, Израилю и Саудовской Аравии это не нравится. В отличие от саудов, дружащих с Западом, Иран, наевшись иностранного вмешательства, сделал антиамериканизм одной из основ своей государственной политики. Иранцы легки на подъём, вспоминая успешно отражённые завоевания древности в ответ на трамповские твиты. В то же время сами же США сработали на пользу Ирану, уничтожив их злейшего врага - Саддама Хусейна. Они поплатились жертвой собственного невежества.

Антизападничество и антиамериканизм служат главным мотивом объединения и для мусульманских радикалов Аль-Каиды и ИГИЛа. Главной идеей террористов стало принести смерть в дома нео-колонизаторов, чтобы отвратить их вмешиваться в дела на Востоке. Ещё одним (безуспешным) начинанием стало стремление покончить со старыми границами, прочерченными Британией и Францией в двадцатом веке. ИГИЛ воскрешает в памяти своих сторонников далёкое исламское прошлое. Своей агрессивностью оно разозлило множество сильных мира сего. Десятки стран отправили свои войска на борьбу с ним. Территория "Халифата" была утрачена, чего не скажешь об идее. Идея продолжает жить в умах.

Кто же виноват в этом непрестанном бардаке? Легко обвинить в этом американцев, русских или европейцев. Можно также кивнуть и в сторону почившей Османской империи. Но нельзя списывать со счёта и историческую память жителей Багдада, Каира, Дамаска и Тегерана. Они помнят о прошлом величии. Как помнят о нём и настоящие и будущие джихадисты.

Африка

Каждая африканская страна может рассказать свою уникальную постколониальную историю. Сами их очертания на карте носят отпечаток правления европейцев. Сама непосредственная колонизация длилась порядка восьмидесяти лет, однако история завоевания чёрного континента гораздо длиннее. Она включает и работорговлю, в которой отметились и арабы, и грабежи, и захваты территорий. И сегодня многие объясняют текущее незавидное положение тяжёлым прошлым. Одни говорят, что колонизаторы двигали прогресс и подпитывали национализм. Другие - что именно европейцы принесли в Африку коррупцию и прочие "вредные привычки". На самом деле истина лежит где-то посередине. Иначе как объяснить, что спустя уже 60 лет после независимости африканские страны находятся в хвосте человечества? Но и закрывать глаза на печальное наследие колониализма тоже нельзя.

Вопреки распространённому мнению колонизаторов и их потомков, континент имеет богатую историю цивилизаций. Древний Египет развился не на пустом месте, а в тесном контакте с чёрными нубийскими соседями. И в других местах можно увидеть возникновение, рост и упадок всевозможных царств: Гана, Мали, Зимбабве, Бенин. Лишь столетия спустя они пали жервами хищников из Европы и Аравии, которые были более продвинуты технически, но не политически.

В погоне за прибылями португальцы и прочие дельцы придумали выгодную цепь сделок, приведшую к порабощению африканцев на плантациях Нового Света. Для работорговли не нужно было углубляться в континент, достаточно просто скупать живой товар на берегу, и потому до конца девятнадцатого века внутренние земли Африки сохраняли независимость. К тому времени рабство было уже запрещено, да ещё "подросли " новые хищники. Мне кажется, автор упускает ещё один важный фактор: прогресс медицины. Он позволил сравнительно безопасно ступить ноге колонизатора на кишащую паразитами землю Африки. Наряду с прибылями, колонизаторами двигало и христианское миссионерство, пишет Самир. Вот здесь я тоже усомнюсь: в конце девятнадцатого века бог, по словам Ницше, уже умер в Европе. Прошли буржуазные революции. Власть была светской. Миссионерство, хоть и имело место, служило в основном для успокоения совести колонизаторов. Этому же служила приятная мысль о цивилизаторской роли европейцев. Сегодня африканцы открыто насмехаются над этими претензиями, вспоминая, как цивилизаторы их сгоняли с земель в Кении или травили газом с самолётов в Эфиопии.

Бороться против угнетателей оказалось, однако, в определённом смысле легче, чем построить новую жизнь. Искусственно, "по живому" прочерченные границы создают питательную почву для конфликтов. Но почему новые лидеры не начертили новые границы, чтобы жить в согласии? Красочной иллюстрацией этому служит судьба Организации Африканского Единства, созданной вроде бы для укрепления единства и солидарности и превратившейся со временем в "клуб диктаторов". Рисовать новые границы - это для кого-то значит поступиться частью своей власти. Далеко не каждый готов покинуть свой (доставшийся на время) трон. Пример Мугабе - тому подтверждение. Кто виноват? Африканцы? Нет, сами колонизаторы, которым местные царьки служили надёжной опорой. Даже там, где укоренилась демократия, она не умерила коррупцию и хищнические интересы местных элит, как это случилось в Кении. Тем не менее, время колоний уже довольно далеко в прошлом. И если африканцы не избавились за столь долгое время от порочных практик, это говорит о том, что валить всё на колонизаторов - неверно.

Время шло, и новая беда ожидала независимые африканские страны: долговая "яма" МВФ и Всемирного Банка, куда свалились многие после того, как занятые средства, будучи частично разворованы и неэффективно вложены, не принесли отдачу. И в наше время можно услышать голоса на Западе, что Африка неспособна нормально обращаться с "подаренной" ей независимостью.

В настоящее время одними из главных тем, с которыми имеет дело Африка, являются гражданские войны, мигранты и китайское влияние. Касательно первых, часть упрёков автор адресует бывшим колонизаторам, "пренебрегавшим" правлением в некоторых частях своих колоний, например в Южном Судане. С другой стороны, трудно предположить, что в отсутствие колониального прошлого местные народы не стали бы всё равно воевать за те или иные ресурсы. Мигрантов можно разделить на две категории: экономических и беженцев. Те, кто отправляется за лучшей жизнью в Европу, могут рассматривать себя как своего рода "ответку" за высадку белых в Африке или претензию на свою долю в богатствах, накопленных в том числе и за счёт грабежа колоний. Вовлечение Китая, строящего дороги и порты в обмен на ресурсы, в африканские дела знаменует новую эру иностранной зависимости. Самир озабочен, что авторитарный Китай может подать нехороший пример для политического развития африканских стран.

------------

В заключении автор в очередной раз повторяет, что наследие имперских времён живо и продолжает влиять на умы правящих элит. Хорошо это или плохо, с этим надо жить и принимать к сведению. Те, кто склонны гордиться имперским прошлым своей страны, любят закрывать глаза на плохое или придумывать отговорки типа "время было такое". "Зато мы победили Гитлера" - такое можно услышать и от англичанина, и от русского. С другой стороны, те, кто натерпелись от метрополий, склонны возводить страдания своей страны в абсолют, забывая, что в своё время тот же Лондон был для местной элиты примером для подражания.

Нынешние времена неспокойны. Лондон пикируется с Москвой. Вашинктон - с Пекином. Самир пишет, что в наши дни сталкиваются не цивилизации, а имперские наследия. То есть историей двигают "остаточные изображения" былых империй. Чтобы преодолеть имперские наследия, нужно сделать первый шаг - осознать их.

------------

Подход автора взвешен и нейтрален, это плюс. Он не топит за своих, как большинство авторов, а это многого стоит. Но аналитикой это назвать трудно. Всякий может раскрыть учебник истории и посмотреть, где когда какая империя существовала, чтобы представить, что себе воображают элитарии в том или ином уголке Земли. Книга, однако, претендует на осознание мотивов действия национальных элит. Без основательного культурного погружения в ту или иную нацию это задача будет непосильной. Там, где автор имеет хороший опыт (США, Британия, Индия, Африка) его повествование внятно. Остальные главы пестрят банальностями и повторениями.

Далее, я не согласен, что историю двигают некие образы прежнего величия некоторых стран. Никакие это не образы! На самом деле империализм с его зонами влияния и границами - живее всех живых. Он никуда не делся, как никуда не делась погоня капиталиста за прибылью. Именно она служит мотором строительства современных империй. Сама концепция империи как интеграционного образования базировалась и базируется на извлечении прибылей из периферии.

Даже если страны решаются на какую-то более-менее равноправную интеграцию, в ней часто случается "перекос пользы" в сторону некоторых из них. Получается если не империя, то гегемония какой-то группы стран. Это по сути неизбежно в силу свойств капитализма. Проигравшим это не нравится. В наши дни мы становимся свидетелями развала интеграционных образований и демонтажа глобализации. Наступит депрессия, станет хуже - процесс пойдёт ещё быстрее, и хорошо будет, если "развод" окажется мирным. Конечно, эксплуатация одних стран другими - не есть хорошо. Будем надеяться, что когда-нибудь имперские дрязги уйдут в прошлое. Но, увы, время это ещё не пришло. Будем жить с тем, что есть.

Телеграм-канал, где я это добро начитываю для занятых и ленивых:

https://t.me/einfachst

Продолжаем знакомиться с книгой Самира Пури Великое имперское похмелье.

Ссылка на предыдущую часть.

Европейский Союз

Этот постимперский проект берёт своё начало в пятидесятых годах прошлого века. Европейской молодёжи может показаться, что роскошь свободы передвижения, мира и открытых рынков была всегда. Но это не так. История континента пропитана борьбой и кровью. Война была правилом, а не исключением. Конечно, Союз как таковой не принёс процветание и "перекрёстное опыление" населений, но способствовал этому процессу. Начало было положено в 1951 году с созданием Союза угля и стали, выросшем на общности экономических интересов. Но нельзя сказать, что страны взяли и согласились по доброй воле быть вместе и решать проблемы постоянными переговорами. Так не бывает. Самир справедливо упоминает американский "вклад в военные усилия" и "доллары налогоплательщиков", потраченные на восстановление после Второй мировой. И американские и европейские солдаты, смотревшие в лицо русским в холодную войну. Как видно, автор записал в число этих "русских" и поляков с чехами, а также другие страны - члены ОВД.

Прошли годы. ЕС охватил три с лишним десятка стран. Мир и согласие европейских стран вызывают восхищение на всей планете и в Нобелевском комитете. Но тишь и благодать эти не безупречны. Пятна на благостной истории множатся с каждым годом. В 2011 году разорвалась "греческая бомба", когда экономическая помощь стран Еврозоны была оказана ценой по сути принудительных мер экономии, которые вышвырнули миллионы греков за черту бедности. Греческий хаос поднял голову правым популистам в странах ЕС. Автор видит одной из причин популизма слишком далёкое и глубокое расширение Евросоюза. Общая валюта и свобода передвижения между богатыми и бедными странами - это несколько иное, чем просто торговля углём и сталью между Германией и Францией. Теперь, после Брекзита, будущее Европы неясно. Полный развал ЕС в будущем видится маловероятным, но кое-какие страны могут последовать примеру Великобритании. Да и амбиции по расширению и дальнейшей интеграции придётся попридержать.

Европейские функционеры предпочитают не называть ЕС империей, а, скорее, мирным добровольным проектом. Выводя свою историю результатом мирной эволюции, они не вправе забывать, что Евросоюз - проект не только послевоенный, но и постимперский. Европа имеет богатый опыт по части построения империй, как внутри, так и вовне континента. Начало положили греки и их военной и культурной экспансией. Потом был Pax Romana, покрывший большую часть континента и всё Средиземноморье. Прошли века, Римская империя раскололась на Восток и Запад, говорящие на разных языках (греческий и латинский). Запад не продержался долго и пал под ударами варваров. Византий же устоял, продолжая распространять своё греко-римское влияние и христианство, ставшее его религией. Религия стала одной из основ новой европейской идентичности. Шли века, и новые империи появлялись на карте Европы. Карл Великий был коронован в 800 году Римским папой Императором Священной Римской империи. С тех пор христианской гегемонии Константинополя был положен конец. Пусть империя Каролингов долго не продержалась, но мечта объединения Европы осталась на века.

Мечту эту оказалось ужасно трудно реализовать. Были крестовые походы, падение Константинополя под ударами турок. Был титул Императора Священной Римской империи, "первого среди равных" монархов. Огромные владения удалось собрать Габсбургам последством династических браков и завоеваний. Карл Пятый относился к их числу, и, конечно, он являлся и Императором. Но времена уже менялись. Ренессанс раскрыл европейцам глаза на наследие греков и римлян. Это не только помогло преодолеть средневековую отсталость, но и придало уверенности, объясняя позднейшее доминирование Европы в мире (хоть не все историки с этим согласны). Мировая экспансия с её мотивом распространения христианства была вполне в духе Pax Romana. Помима прибыли и тщеславия, какую-то роль играл и определённый идеализм. Колониальные захваты протекали в атмосфере интенсивного соперничества между монархами, которые к тому времени уже принадлежали порой к разным ветвям христианства. Мировые богатства стекались в европейские государства, контуры которых мы можем распознать на карте и сегодня. Европейский колониализм оставил глубокие следы на планете. Языки, религии и мировозрения, культура. Взамен этого континент получал прибыли и мигрантов.

Первыми эпоху морских завоеваний начали португальцы.Они высадились и на африканских, и на индийских, и на южноамериканских берегах. Испания превзошла их достижения, взяв под свой контроль то, что в наше время называют Латинская Америка (минус Бразилия: она отошла португальцам в результате делёжки земного шара в Тордесильясе в 1494 году). Карлу Пятому, при котором могущество испанцев достигнуло максимума и которому принадлежало пол-Европы, пришлось иметь дело с церковным расколом и протестантскими державами-конкурентами. Конкуренты эти в лице Британии и США положили в конце концов конец могуществу испанцев. После того, как испанские Габсбурги вымерли, центром владения династии стала Австрия. Под властью Австро-Венгрии оказалась большая часть южной Европы. Её имперское великолепие базировалось на династических заслугах, а не на общей идентичности: её в мультиэтничных владениях не было. Прошли века, и мало что, помимо архитектуры, напоминает теперь о былом величии.

То ли дело Франция, не забывшая ни золотой век Короля-Солнца, ни завоевания в Индии и Северной Америке, ни Наполеона, ни африканских кампаний. За Африку французы держались до последего, но и её пришлось отпустить "на волю". В наши дни призывы президента Макрона вернуть награбленное бывшим колониям по сей день встречают смешанную реакцию. Подобную реакцию на прошлое испытывают и бельгийцы, позднее других вступившие в колониальную гонку, но успевшие войти в историю своими жестокостями в Конго. Вместе с бельгийцами, на раздел Африки опоздали и немцы. Мудрый Бисмарк старался избежать континентальных войн, но его последователи не были столь щепетильны. Они стали строить имперский флот, включив гонку вооружений с Британской империей. Кончилось это Первой мировой бойней. Недовоевавший ефрейтор поднял униженную Германию с колен и развязал ещё одну бойню, Вторую. Страна осталась перед грудой развалин и вынуждена была с болью преодолевать наследие нацизма. В конце концов Германия была объединена снова, достоинство нации - восстановлено.

Столь богатая на события история проливает свет на то, почему Европа никогда не объединилась как следует и на то, каким образом некоторые продвинутые части континента получили повод для излишней уверенности (и ревности). Сегодняшним грекам и итальянцам далеко до былого величия их предков, в то время, как их северяне смотрят свысока на "отсталый кумовской Юг". Автор видит маловероятным культурную "европейскость", которая включала бы, например, Россию или Турцию. "Водораздел" между Западной и Восточной Европой, который чувствуется ещё сегодня, пролегает на межконфессиональных границах. Архитекторы европейского величия преодолевали наследия прошлого, пытаясь достигнуть то, чего никогда долговременно не существовало: континентального единства.

История современного объединения Европы в изложении автора меня не очень впечатляет: в ней блещет вездесущий Жан Моне, но нет его американских друзей-заказчиков. В 1957 году возникло ЕЭС, европейское единство стало более ощутимым. Объединив рынки, бывшие метрополии смогли удержаться на ногах после деколонизации. Однако амбиции политиков были гораздо более велики. Последовали дальнейшие шаги. В Маастрихте в 1992 году Сообщество было преобразовано в Союз. В 1999 году появился на свет евро. Дальнейшая интеграция в форме образования федерации забуксовала в 2005 году, когда проект Конституции был "зарезан" на референдумах в Нидерландах и Франции. Развитие пошло по пути межгосударственных договоров, подписанных в Лиссабоне в 2007 году. В результате получилось громадное неповоротливое создание с множеством слоёв интеграции "на добровольных началах". Что выражается в том, что не все участвуют. Сам Моне не верил в успех подобных начинаний.

Современный Евросоюз не является империей, хоть и является интеграционным проектом. Его объединение без непосредственного подчинения территорий центром напоминает средневековый феодализм. У ЕС нет армии, но он охотно раздаёт штрафы. И при этом не канают аргументы к человечности. Проштрафился - плати. Европой правят технократы. На европейских банкнотах безликие, не существующие в реальности, арки и мосты. Но ЕС не населена роботами, она населена живыми людьми. Потому призывы популистов с опорой на историческую память находят отклик в их сердцах. Пост-имперская экспансия на восток была с одной стороны экспортом демократии для "экспортёров" таких общечеловеческих ценностей, как свобода слова. А с для "импортёром" - доступом на рынок, хотя и демократия для них тоже кое-что значит. Дальнейшие перспективы расширения в направлении Украины и Турции зашли в тупик. Россия противодействовала военными методами, а у ЕС, не имея вооружённых сил, не могут обеспечить безопасность своих членов. Далее, каждый новый член, принимаемый в ряды Евросоюза, имеет всё меньше шансов на что-то повлиять. Направление влияния как правило в одну сторону: от старых членов к новым. Расширение ЕС привело к эрозии культурной и исторической идентичности. После того, как "бог умер", кроме стремления к миру и демократии, у полумиллиарда европейцев осталось мало общего.

Что же будет с Европой, помнящей век двадцатый и старающейся забыть более ранние столетия? Федерацией Евросоюз вряд ли станет. Проект это экономический, а не оборонный. Потому он работает в благоприятном окружении. Случись обстоятельствам измениться, кто знает, что будет... Пытаясь учить урокам демократии весь мир, ЕС продолжает свою имперскую традицию морализаторства. Не факт, что остальной мир станет внимать поучениям. Гораздо вероятнее, что остальной мир станет влиять на Европу, а не наоборот. Население стареет, есть горячие точки и риски. Со временем современная Европа может почувствовать нарастающую изоляцию и очутиться ситуации, когда надо будет защищать свою цивилизацию.

Мой бог, насколько всё это банально и мелко! Я удручён. Автор пересказывает содержимое школьных учебников, не утруждаясь делать сколь-нибудь глубокие выводы. На мой взгляд, почти полное игнорирование экономики как основы имперской политики приводит к этому убожеству мысли. Взять хотя бы расширение ЕС на восток: ведь не ради демократии это было затеяно. А чтобы застолбить себе рынки сбыта, прогнав конкурентов из России и Азии и обеспечив параллельно доступ к дешёвой и квалифицированной рабочей силе. Колумбам с магелланами давали деньги на экспедиции не папы римские для распространения христианства, а конкретные дельцы и правители для генерации профита. А весь это "экспорт демократии", как и "бремя белого человека" служило и служит для успокоения совести.

Россия

Российская империя с бывшими территориями и сферами влияния

Автор получил впечатление о российской политике, побывав на первом украинском "оранжевом" майдане, а также в составе миссии ОБСЕ на Донбассе. А ещё он прокатился на поезде от Москвы до Владика с потрёпанным томом "Войны и мира" в багаже. Я не стану пересказывать то, что он написал про Киевскую Русь и позже - всё это мы знаем не хуже его. А то и лучше. Большевики пришли у него на смену царю, расстреляв его в 1917 году, Хрущёв "вернул" Крым Украине, а советские солдаты столкнулись с поражением в Афганистане.

Но, так или иначе, рассказ о российской истории у него в целом верный. Хоть Ленин и осуждал царскую колониальную политику, большевики не смогли переписать имперскую ДНК и продолжили восстанавливать старые царские границы и прирезать новые территории по мере сил. Имперские традиции остались, это факт. Единственное, что меня удивляет - что он называет СССР "формальной империей". Хоть бы объяснил, что имеет в виду, а то можно только диву даваться. Так вот, взамен распространения уваровской триады, СССР распространял по миру коммунистическую идеологию, помогая всем, кому только можно, встать на социалистический путь развития. Горбачёв пытался соблюсти баланс между традициями своих предшественников и потребностями текущего дня, но пришёл к выводу, что империя не могла быть реформирована. Перестройка и гласность обнажили хрупкость страны, которая развалилась за считанные годы.

Крупнейший осколок - Россия - вне сомнений имеет в себе что-то от империи. Да и трудно не сохранить старые порядки, имея такие просторы. Расположение в Европе и Азии уже столетиями вызывает споры славянофилов и западников о пути развития. В своей истории Россия характеризовалась успешным развитием под руководством сильных лидеров, не терпящих конкурентов. Ельцинская эрефия девяностых была слаба, страна была дезориентирована и не знала, куда идти. Но даже тогда безответная гордость пульсировала в уголках русской души и умах элит. Не было забыто ни имперское прошлое, ни Гагарин, в конце концов. Трагедии и триумфы переплетены в российской истории, и это закалило народный дух.

Имперские традиции современных правителей России берут своё начало во второй древнейшей профессии, а именно шпионском ремесле. Силовики, пришедшие к власти, "работают" в типичной манере: они убедительны, хорошо чувствуют человека и обладают политической проницательностью. Конспирация стало искусством государственного управления. Убийства стали элементом российской политической жизни. Литвиненко, Политковская, оба они писали про то, как Путин взрывал Россию в 1999 году, оба плохо кончили. Каспарова "выключили" без громкого шума, а вот Немцову не повезло. В книге упомянут ещё и Навальный. Как видно, пророчески.

Режим черпает поддержку в прославлении элементов советского прошлого. Стало мемом путинское выражение про "крупнейшую геополитическую катастрофу 20 века". Или вот это:

Для "путинской клики" распад Союза был серьёзным ударом по национальному престижу. (Не могу удержаться: плохо же ты, Самир, знаешь русских, если вкладываешь эту мысль лишь в головы "клики"!) Но история на этом не кончилась, всего лишь была открыта очередная страница временной слабости России. С Путиным во главе Россия стала снова пробивать себе дорогу наверх. Опытный мастер дзюдо знает, когда подождать, а когда использовать силу соперника против его самого. Приглашение в НАТО и/или ЕС Украины и Грузии были расценены как переход красной черты. В 2008 году была "унижена" грузинская армия. В 2014 году последовало военное вмешательство на Украине под предлогом "защиты русскоязычного населения". Год спустя российские вооружённые силы обратили ход гражданской войны в Сирии. Не стоит, однако, думать, что огонь и сталь - единственные аргументы Кремля в его стремлении утвердиться. Армия троллей обращает силу демократии - свободу слова -  против её самой.

Рип Ван Винкль, заснув в середине восьмидесятых и проснувшись сегодня, мог бы заслуживать прощения за мысль о продолжающейся холодной войне. Расширение НАТО, вопреки устным обещаниям Горбачёву, выход США из договора по ПРО, томагавки в Польше и Румынии - всё это используется российскими властями для обоснования ухудшения отношений с Западом. Автор пытается объяснить возобновление холодной войны "дилеммой безопасности": когда, глядя на вооружающегося соседа, вооружаешься и ты сам. По этой логике аннексия Крыма является своего рода ответом на расширение НАТО и ЕС на восток. Но если в прошлом холодная война протекала в условиях биполярного мира, то сейчас мир становится многополярным. И в этих условиях российские стратеги, как и при Иване Грозном, чувствуют себя, как рыба в воде. Приходится, конечно, обращать внимание на растущую мощь Китая. Чего доброго, задавит! А есть и другие риски. К примеру, многонациональное население. Но имперские традиции государственного управления не забыты. И пусть восстанавливать влияние - не перестраивать страну, старый опыт ещё поможет в этом.

Граждане России хотят "играть свою музыку". А я бы переформулировал: не хотят плясать под чужую дудку. Казалось бы, одно и тоже, но смысл более ясен. И, не будь Путина, нашёлся кто-нибудь ещё, кто бы захотел вернуть локомотив, сошедший с рельс, обратно на дорогу. Подтверждение этой мысли автор находит в "Войне и мире". В ней Толстой утверждает, что история творится не отдельными личностями, а волей народа. Потому надеяться, что с уходом Путина всё изменится - глупо. Лидер - это лишь сосуд, проводящий вековые ожидания мирового величия. Уйдёт Путин - на его место придёт кто-то ещё.

Неплохо, неплохо. Но всё-таки тоже мелковато. Да каждому известно, что россияне - народ со славным прошлым, которое трудно (и непозволительно) забыть. И что возврат к этому славному прошлому - народная мечта. Но увы, Россию автор знает всё-таки в основном из телеэкрана. Русскую душу он не понимает, и не старается понять. Вон, китайцы, те лучше излагают: раз, два.

А наш человек не может жить без мечты. А мечтать надо о чём-нибудь великом. Мечты о великой империи имеют место быть. Но это не то. Во всяком случае это совершенно несравнимо даже с идеей коммунизма. Поэтому нужна новая, третья мечта. Мне кажется, она - уже у порога и скоро постучится в дверь.

----

Телеграм-канал с аудиоверсиями:

https://t.me/einfachst

С наступающим, уважаемые!

Сегодня мы знакомимся с книгой Самира Пури "Великое имперское похмелье. Как империи сформировали мир." Молодой автор пока неизвестен нашей публике, и его книга, вышедшая в прошлом июле - дебют. Самир успел поработать во всемирно известном мозговом танке RAND и Форин-офисе, а в настоящее время преподаёт. Мне нравится спокойный уравновешенный тон его повествования. Хотелось бы, что повествование это оказалось ещё и непредвзятым. Но посмотрим.

Наша сознательная история пропитана империями, хотя в настоящее время ни одна из стран так уже не называется. Они были "сосудами для порядка, современности, культуры и завоевания". Они распространяли идеи, технологии, правовые системы и формы правления, в конечном случае приведя к установлению суверенных государств. Столкновения между цивилизациями снова и снова приводили к подчинению одних народов другими, что стало определённым шаблоном для действия. Империи много столетий служили инструментов для устройства международных дел. А время без них лишь только началось. И пусть прогресс выбросил империи из истории, наследие их осталось, как никуда не делись неравные структуры власти с их неравенством, расизмом и эксплуатацией. Границы, народы, торговые потоки. Религии, традиции, языки, даже места традиционных отпусков - всё это "оттуда". Имперское наследие живо в привычках элит Москвы и Лондона. Антиимперская риторика по-прежнему сильна в Восточной Европе, на Филиппинах и в Кении. Наш автор решил рассмотреть тени, которые бросило имперское прошлое на нас и нашу картину мира. Самир рассмотрел преломление этих теней на примере регионов планеты.

Военное влияние США на мир

Начал он со Штатов. Страна родилась в антиколониальной борьбе. Война за независимость была одновременно и первой гражданской войной: хватало лоялистов. Успехом победившие обязаны помощи французских и испанских колониальных держав, атаковавших Британию на суше и на море. Антиколониализм повстанцев не означал отказа от имперских традиций, особенно в то время. Джефферсон ещё в 1780 году произнёс знаковую фразу "империя свободы", которая осела в сознании американцев. Экспансия обосновывалась интересами гуманности. В бытность Джефферсона президентом у Франции была куплена удвоившая территорию страны Луизиана и отправлена первая экспедиция к Тихому океану. Была выработана идея явного предначертания. Эта идея подводила обоснование для аннексий западных территорий. Страна была всё еще уязвима для бывшей метрополии, и та этим воспользовалась, развязав англо-американскую войну в начале девятнадцатого века. Однако бывшая колония отстояла свою независимость и приняла на вооружение доктрину Монро. Американский континент провозглашался зоной, закрытой для вмешательства европейских держав. В процессе продвижения к тихоокеанским берегам понятие свободы распространялась только на тех, кто "способен к самоуправлению". Индейцы в их число не входили, и были согнаны по дороге слёз в концентрационные лагеря резервации, а их духовный символ стал гербом США. Движение на Запад породило идеологический отрыв от европейских корней. Новые идеалы, замешанные на индивидуализме, демократии и экспансии, двигали переселенцами. Потом была аннексия Техаса, война с Мексикой и новые территории. Американские рабовладельцы почувствовали жажду расширения своих частных бизнес-империй, но их надеждам не суждено было сбыться. После Гражданской войны с экономикой, основанном на рабском труде, было покончено. Однако шрамы от рабства не зажили до сих пор.

Оправившись от войны, Штаты стали бурно развиваться на дрожжах осваиваемого Запада, реконструируемого Юга и прикупленной Аляски. Война с Испанией за колонии ознаменовала начало борьбы за морское доминирование. При этом были заимствованы британская военная практика с опорой не только на флот, но и на заморские базы. Но США не стали классической колониальной империей. Основой Pax Americana стало не управление, а влияние на территории. Классическим примером послужил отрыв Панамы от Колумбии и строительство Панамского канала. Зачем завоёвывать территорию, если пользу можно извлечь гораздо меньшими вложениями? Мировые войны послужили стартовыми площадками для превращения страны в глобальную сверхдержаву. Высказанное в 14 пунктах Вильсона желание покончить со старыми колониальными империями вызвало отклик в сердцах по всему миру. После Второй мировой  американская "империя по приглашению" протягивать щупальца туда, где не была доселе. В присоединяемой стране устанавливалась демократия как основа порядка, подкрепляемого течением долларовых потоков. США "заполняли пробелы, оставляемые уходящими европейскими колонизаторами". То, что эти колонизаторы уходили и оставляли свои колонии не по своей воле, а под давлением тех же США, не пишется, хотя это факт. Рузвельт только тогда согласился помогать Черчиллю в войне, когда тому пришлось отказаться от привилегий в торговле с колониями.

Потом был Вьетнам, показавший, что у экспансии существует предел, и что экспорт демократии - не всегда решение проблем. Тем не менее технологическое мировое лидерство позволило и успешно противостоять СССР в холодной войне, и добиться глобального доминирования после неё. Сейчас, не являясь формально империей, американцы имеют военные базы во всех углах Земли и сбывает свою культурную и техническую продукцию по всей планете. Американские граждане, движимые "патриотическим национализмом", обеспечивают политику сверхдержавы. Вмешательства в дела иностранных держав, подобно Войне в Персидском заливе или Второй мировой, были "правым делом", но то, что случалось уже в нынешнем веке, трудно обосновать идеалами свободы. То, что США вредят миру, не укрывается и от значительного числа самих американцев. Не все верят в доктрину "незаменимой нации" Мадлен Олбрайт. Америка специально стремится создавать ситуации для сохранения глобального военного присутствия. Военная база на Окинаве была создана в сороковых, но и сейчас она не теряет актуальности в свете противостояния с Китаем. Демократия - это прекрасно. Но ести ты веришь в демократию, то ты не можешь подчинять других своей воле против их желания. Однако американцы в большинстве своём верят в свою "невинность" и потому остро реагируют на оправданные упрёки, когда они вмешиваются в чужие дела. Фиксация на добрых намерениях, а не на результатах своей политики - слепое пятно штатовского правления.

Президентская форма правления накладывает свою печать на политику, которая порой страдает от шараханий в стороны после смены президента. Нынешний восход Китая заставляет американцев учиться жить в многополярном мире. А так жить они уже давно отвыкли. Торговые войны Трампа - тому выражение. Нам еще предстоит стать свидетелями дальнейших битв, холодных и, быть может, горячих. США предстоит доказывать миру, почему они не такие, как другие империи, и делать это, не скатываясь в изоляционизм.

Автору делает честь его независимая позиция. Как человек, знакомый с системой изнутри, он демонстрирует способность схватывать суть, абстрагируясь от идеологии. Только хочу добавить: "фирменный" стиль доминирования американцев коренится в их системе хозяйствования, ориентированной на прибыль. Американцы поняли, что для извлечения пользы из территории не нужен физический контроль. Американский президент - не царь. Ему не нужны новые подданные. Всегда важно застолбить за собой рынки сбыта и сырья. Почему США удалось сделать это в условиях свободной торговли двадцатого века? А потому, что они добились технологического лидерства. Оно - залог лидерства на рынках. Американцы в девятнадцатом веке научились делать дешевле всех, и потому им не страшна была конкуренция. А теперь, когда уже азиаты делают дешевле, им ничего не остаётся, как строить стены и начинать (пока только) торговые войны. Или снова добиваться лидерства в производстве. Второе - труднее.

Британская империя на пике могущества

Эта империя была величайшей в человеческой истории. И, как любая империя, она оставила своё наследие, как позитивное, так и негативное. Лондон по сей день остаётся мировым финансовым центром. Британские университеты собирают, как магнит, талантливую молодёжь со всего мира. Да и люди постарше любят приезжать в старую добрую Британию тратить свои деньги. В то же время отсталая ментальность создаёт самим британцам ощутимые проблемы.

В прежние времена территориальное расширение было вполне нормальным направлением развития для энергичных и предприимчивых наций. Англичане не были исключением. Секретами успеха Империи автор называет органичное развитие и изоляция морем от ближайших конкурентов. Первым и ближайшим объектом для экспансии послужила территория Франции. Но оттуда англичан выперли eщё в пятнадцатом веке. Следующая возможность открылась столетием позже, и они ей воспользовались. Дорогу протоптали морские разбойники навроде Уолтера Рэли и Фрэнсиса Дрейка.

Соперничество с Испанской империей и победы закалили и укрепили дух Англии. Процесс продвигало топливо коммерции, работавшее в машине войны. Союз 1707 года с Шотландией и Уэльсом  и ганноверская династия оформили Британию и национальную идентичность, состоящую из лоскутов отдельных идентичностей.Триумфальным и поворотным событием для империи  послужила Семилетняя война. Разбив Францию в Канаде, Индии, Африке и Вест-Индии, а испанцев в Гаване и Маниле, протестанская Британия стала править католиками в Квебеке и множеством индийских народов. Затем последовал удар судьбы с потерей тринадцати североамериканских колоний. Испания с Францией посодействовали бывшим колонистам, чтобы те разбили нос метрополии.

Но экспансия продолжилась. В 1788 году прибавилась Австралия, в 1840 году - Новая Зеландия. Фокус, однако, сместился с "освоения" территорий на управление другими, чужеродными по религии и культуре народами. Промышленная революция помогла этой экспансии. Британцы лучше других воспользовались её плодами. Например, они построили непревзойдённый флот, не позволивший прогнуться под Наполеона. И после Ватерлоо Британия отгрызла себе львиную долю добычи. При королеве Виктории могущество Империи достигло максимума.

Французы отошли в тень, а на востоке главным соперником стала уже Российская империя. Началась Большая игра, в которой игроки делили азиатские пространства. В Европе Россию удалось после Крымской войны (на время) сдержать. В целом на континенте в конце девятнадцатого века всё было сравнительно тихо-мирно. Можно было сконцентрироваться на колониальных захватах. И хотя африканские похождения британцев не могли служить примером человечности, девятнадцатый век вошёл в историю и временем отмены рабства в их владениях.

Мотивами британского империализма автор называет распространение современной цивилизации, христианское миссионерство, военную логику превосходства и извлечение прибыли из центрального положения в торговой империи. То, что эта прибыль извлекалась посредством неравноправных договоров, не упоминается. Тогдашние колонизаторы осознавали несправедливости, лежащие в основе Империи. Но сдать всё и откатить назад они тоже "не имели права". Сами жители метрополии были переполнены энтузиазмом, порождённым величием Британии.

Двадцатый век сразу принёс дурные вести в виде жестокой Англо-бурской войны. 80 территорий с четвертью населения планеты - внушительно. И это многообразие управлялись разными методами, иначе и быть не могло. История с США кое-чему научила. Что-то было "просто" колониями, а что-то стало доминионами, получив определённое самоуправление. Первая мировая война, которую сами англичане называют Великой, зажгла огни национального пробуждения и заложила взрывчатку под фундамент Империи, которая после войны ещё более расширилась за счёт бывших германских и турецких владений. В этот раз территории росли быстрее, чем способность метрополии их контролировать.

Вторая мировая ускорила падение Империи. Британия сыграла "жизненно важную" роль в разгроме Японии и Германии. Победа над бесчеловечными и агрессивными режимами очень много значит в британской исторической памяти. Самоидентичность и смысл глобального предназначения Британии были под влиянием и того, что факел глобального лидерства был передан былым североамериканским колониям. Франция, будучи оккупирована Германией, потеряла черты сверхдержавы ещё раньше и, потерпев поражение в процессе деколонизации, стала строить новое будущее в рамках ЕЭС. Британия же сохраняла свои амбиции до поры до времени, однако гнилой фасад был продемонстрирован всему миру уже в 1956 году во время Суэцкого кризиса. Новые сверхдержавы показали старым своё место в современном мире. Британия осталась на обочине мировой политики, подчинясь США в ходе холодной войны и нехотя вступив в ЕЭС. Деколонизация была логичным результатом как снижения материальных возможностей, так и идеологического банкротства Империи. Никто уже не верил ни в превосходство определённого слоя британцев над другими, ни в особенный экономический динамизм и креативность колонизаторов. В метрополии стали было рассуждать , что колонии-дети выросли под руководством "родителя" и стали способны сами вести свои дела, повторяя достижения по инструкции. Но независимые нации захотели идти своим путём. Они получили свою независимость каждая по-своему, и не всегда добровольно. С передачей Гонконга Китаю в 1997 году Британская Империя приказала долго жить.

Отношение британцев к своему прошлому неоднозначно. Оно метается между прославлением распространения прогресса и либерального капитализма и обвинениями в жестокостями, перевешивающими пользу от осовременивания. Звучат призывы демонтировать статуи Сесила Родса в Оксфорде. Кембридж исследует свою историю на предмет получения пользы от работорговли. И, хотя общество далеко от консенсуса, имперское сознание потихоньку уходит из умов,тем более, что в школах тему стараются не педалировать.

Тем не менее старые замашки явно не ушли из голов правящих элит. Тони Блэр смог закрыть глаза на прошлое, подписав мир с североирландскими экстремистами, но с готовностью пошёл на поводу у Буша-младшего, отправив войска и в Афганистан, и в Ирак. И если в первой стране британцы были в довольно широкой компании, то во второй - практически наедине с американцами. Ещё бы: как оказалось, повод к войне был липовый. Страну разрушили в лучших имперских традициях. Прошло немного времени, и британцы получили ответку от ИГИЛа в виде терактов.

Завтра Великобритания откроет новую страницу в своей истории. Вступит в силу Брекзит. Истоки этого исторического решения лежат в имперском прошлом. Несмотря на то, что было много других причин, как то стремление избавиться от потерь при глобализации и желание избавиться от мигрантов, автор считает, что это была и защитная реакция на изменение характера Британии. Люди неуверены ни в своём настоящем, ни в будущем. Столько лет они жили в центре мировых событий, а тут приходится жить в "придатке Европы"... В этом желании уйти проявилось стремление обратить ход истории. На эмоциональном уровне кажется, что это возможно. В итоге страна оказалась и без империи, и без европейских союзников. И лишь непредсказуемые американские президенты "старшего партнёра" всё ещё составляют компанию.

Подъем Азии заставляет британцев искать друзей на другом краю Земли, но воскрешает при этом в памяти не самые приятные страницы истории. Понятно, что Индия в своё время натерпелась, однако и Китай получил свою долю бедствий от просвещённой империи в виде опиумных войн. Оставшаяся "плюшка" имперского наследства - финансовая сеть с 45 процентами мировых финансовых потоков - позволяет держаться потомкам колонизаторов на плаву (хотя уже сегодня многие евробанки собирают в Лондоне свои манатки, чтобы дёрнуть во Франкфурт или ещё куда). Автор считает, что для того, чтобы понять эволюцию своего общества и разграничить своё имперское прошлое, британцы должны задавать трудные вопросы самим себе. Непосредственная память об империи будет неизбежно потеряна по мере смены поколений. Те, кто помнят - уйдут, как уйдёт Елизавета Вторая, правящая с 1952 года. Но глобальная миссия - должна остаться. Британия с её пёстрым населением, этим позитивным имперским наследием, продолжит оставаться одним из центров влияния глобальной паутины идей и коммерции.

Что ж, неплохо. Рассказ в начальных главах оказался вполне искренним, хоть и не очень глубоким и с множеством повторений и банальностей. Но видно, что Самир хорошо знает страны, о которых он пишет, и потому пишет в целом верные вещи. Будет интересно узнать его мнение о других империях и о том, какой след они оставили в умах современников.