Серия «Соседи»

- Ксюха, привет! – радостно воскликнула Света, когда дверь открылась.

Она протянула бутылку вина и поцеловала подругу в щеку. Вслед за ней в квартиру вошел ее муж с тортом в руках.

- Вечер добрый, - произнес он и протянул угощение хозяйке.

- Вадик? – растерялась на секунду Ксения, но тут же собралась: - Привет, рада тебя видеть.

Она вопросительно посмотрела на подругу, и Света, разуваясь, затараторила извиняющимся тоном:

- Мы думали, что только покажем квартиру, но все так удачно сложилось, что сразу заключили договор. Не в машине же ему сидеть?

- Вас вообще ни капельки не смущает, что я слышу, о чем вы говорите? – вмешался Вадим, ожидая у двери, когда его жена, наконец, разуется. – В принципе, я могу в комнате телевизор посмотреть, не вмешиваясь в запланированный девичник. Только выдайте кусок торта и чай.

- Вот еще! - возмутилась Ксюша. - Я даже Машке не разрешаю есть в комнате. Проходи на кухню и готовь свои уши к высокоинтеллектуальным бабским беседам.

- Кстати, где она? – спросил он. – Мы ей подарок привезли…

- Машка сейчас в лагере. Мы столько последний месяц мотались по больницам, что надо отдохнуть. И мне, и ей. Оставь пакет у зеркала, торжественно вручу, когда вернется.

- А что случилось? Зачем больницы? – поинтересовалась Света.

- Слава Богу, все нормально, - махнула рукой Ксюша, - но перенервничала я знатно. Давай, Вадик, не тормози, пошли на кухню.

Уже разувшийся Вадим нахмурился и посмотрел на жену. Он терпеть не мог, когда его имени придавали уменьшительно-ласкательную форму. Ему с трудом удалось отучить от этой привычки сестру жены, но Ксения эти замечания игнорировала.

- Вадик, - передразнил он, скорчив гримасу, когда хозяйка унесла торт.
Светлана вздохнула и развела руки в стороны, подчеркивая свое бессилие в этом вопросе.

Ксюша и Света дружили с детства, будучи соседками. К старшей школе, когда у Светланы, появилась младшая сестра, и ей пришлось посвятить все свое свободное время малышке, их отношения охладели. Потом Света вообще переехала, и они не виделись лет десять, но пару лет назад, когда у нее умерла мама, снова подружились. Ксения незадолго до этого пережила то же самое и понимала старую подругу, как никто другой. На фоне общей беды они и начали снова общаться.

Встречаться часто не получалось, Света жила на другом конце города, но раза два в год они обязательно собирались, когда она показывала квартиру матери очередным арендаторам. Обычно это был девичник, когда женщины могли обсудить что-то без посторонних ушей. Иногда в начале разговора присутствовала дочка Ксении, но мужчины никогда не принимали участия в их посиделках.

Ксюша, вообще, относилась к мужчинам негативно и не пыталась этого скрыть. Она воспитывала Машу одна и не была замужем. У нее были серьезные отношения с одногруппником по имени Иван, но после того, как она забеременела, он практически исчез из ее жизни. Света была уверена, что именно это событие подорвало веру подруги в мужчин. Ксюша была привлекательной женщиной, следящей за собой, и за словом в карман не лезла, но предпочитала концентрировать все свои усилия на карьере, пресекая любые попытки со стороны представителей сильного пола перевести их отношения в романтическое русло.

Разговор на кухне шел уже сорок минут, но подруги обсуждали какие-то несущественные мелочи. Вадим со скучающим видом поглощал нарезанные фрукты, расправившись уже с двумя кусками торта. Он молчал, подливал вино в бокалы дам и не засыпал только потому, что последние полчаса прокручивал в голове любимые мультфильмы.
Ксюша уже пару недель терроризировала Свету звонками, настаивая на этой встрече, но никак не переходила к сути. Как бы вялотекущая беседа не утомляла Вадима, но уходить он не собирался. Ему было стыдно признаться жене, да и самому себе, что очень интересно узнать, чем Ксения так желала поделиться с подругой.

Когда бутылка, наконец, опустела, а бокалы наполнились вином в последний раз, хозяйка сказала:

- Представляешь, а я ведь тут недавно встретила своего сталкера.

- Сталкера? – удивленно спросил Вадим, нарушив тишину впервые с момента появления на кухне.

- Ну, да, - перевела на него взгляд Ксюша, как будто только заметив его присутствие, - знаешь кто это такие?

- Вряд ли ты про тех, кто по заброшкам и Чернобылю лазают, так что, скорее всего, имеется в виду преследователь. У тебя есть свой сталкер?

- Был, когда-то, - рассмеялась она, сделав глоток вина. – Помнишь, Свет, я тебе рассказывала.

- Честно сказать, плохо. Напомни. И Вадиму будет интересно узнать.

- Да-да, расскажи, - поддержал ее муж, уже не пытаясь скрыть интерес к этой теме.

- Вот правду про вас мужиков говорят, - усмехнулась Ксюша, - сплетники, хуже баб. С другой стороны, интересно услышать мнение, так называемой, сильной половины человечества. Это случилось, когда Машке было года два-три. Мама как раз на пенсию вышла, а я на работу. Возвращалась как-то домой на автобусе, смотрю: на меня парень пялится. И вид у него такой нездоровый, еще свитер, как у маньяка, - Вадим нахмурился и хозяйка поспешила объяснить свою мысль. - Ну, «Брат» смотрел? Как у Бодрова там. Уже приготовилась отшить, но он так и не решился подойти. Вышла на своей остановке и, забыв о нем, поспешила к дочке. А через пару дней подхожу к подъезду, в руках сумки из магазина, и он стоит. Привет, говорит. Я даже убежать сначала хотела, но с полными пакетами на каблуках много не набегаешь, а бросать покупки… они денег стоят. Долго ли коротко ли, познакомились. Зовут Миша, говорит, что понравилась, типа зовет на свидание, в кино или в кафе. Я вся на стреме, понимаю, что идти с ним никуда не собираюсь, но и посылать стремно, мало ли, что у него на уме. Сейчас достанет нож и, - Ксюша цокнула языком, - в колодец. Объяснила, что не ищу сейчас отношений, про Машку рассказывать не стала, черт его знает, как отреагирует, сослалась на то, что мне надо идти и аккуратненько домой. Слава Богу, он за мной в подъезд не пошел – не знаю, чтобы делала. Но вот его «до встречи» мне не понравилось. Еще через день иду – стоит. В руках букет, все дела. Я опять старую песню, мол, мужика не ищу, занята карьерой, иди лесом. Цветы, кстати, не взяла. А он странный, блин: такой спокойный, жмется все время – задрот, одним словом. Из таких маньяки и вырастают. Пока с ним говорила, закурила, а он такой: «Курить вредно!» Я аж опешила, мягко выражаясь. Ну, и выдала ему все, что думаю о его мнении. Кто он мне, чтобы что-то предъявлять? Когда кричать на него начала, он опять весь сжался, голову опустил, даже жалко стало. Выкинула сигарету и в подъезд, дверь за собой закрыла, пока он в себя не пришел, и бегом на свой этаж. А через пару дней прихожу на работу, а мне говорят, что для меня коробку кто-то оставил. Я открыла, а там кальян. Хороший такой, видно, что дорогой. И записка: «Если куришь, используй это. Менее вредно». Вот тут у меня паника началась, я же ему не говорила, где конкретно работаю. Здание только, но там фирм куча. Как если бы я тебе сказала, что в МИДе работаю, поди найди меня в этой высотке, коли ничего не знаешь. Весь день на нервах, ничего делать не могла, а вечером смотрю: опять у подъезда стоит. Всучила я ему его подарок и отшила в грубой форме. Он пытался оправдаться, что хотел как лучше, но я была непреклонна: сказала, что в отношениях, тем более, с ним не заинтересована и попросила больше не приходить, - Ксюша выдохнула, сделала большой глоток вина и взяла абрикос, давая понять, что рассказ окончен.

- И? – не унимался Вадим.

- Что и? Больше он не появлялся. Кажется, сильно расстроился, что напугал меня своим навязчивом поведением. До сих пор не по себе, как вспомню, как он уходил с опущенной головой. Боялась, что сейчас с горя под автобус кинется.

- То есть он тебе не угрожал, за руки не хватал, только дарил цветы и подарки? – уточнил Вадим.

- Этого мало? Ты, вообще, слышишь, что я тебе говорю: он знал, где я живу, нашел меня на работе, мы от силы полчаса друг друга знали, а он уже курить мне пытался запретить. Страшно, шо пипец!

- А по моему мило, - улыбнулся Вадим и почувствовал на себе не только презрительный взгляд Ксении, но и супруги.

- И, правда, Вадим, ты, что не понимаешь, что это стремно? – спросила Света.

- Я не знаю, я же его не видел, - начал оправдываться супруг. – Может, он на Чикатилу похож, но, судя по рассказу, ничего такого он не сделал. Ну, нашел, ну, подарил. Ради понравившейся девушки и не такое мужики способны. Вы вот смотрите всякие романтические фильмы, умиляетесь поступкам героев, а как в жизни столкнетесь, так потенциальный маньяк, - он рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку, но получилось не очень. – Может, он интроверт-айтишник и не умеет с девушками общаться, но как по мне лучше уж такой, чем мажор на бмв в темных очках и фразами типа: «детка, прыгай ко мне, покатаю». Хотя, я не объективен и с точки зрения девушки такое поведение кажется страшным. Не бейте меня, пожалуйста, особенно каблуками по нежным местам, я согласен – страшно, особенно, свитер страшный, - закончил Вадим, но не удержался и добавил шепотом: - Страшно и мило одновременно.

- Ничего в этом милого нет, - завелась Света, - ты же слышал, с чего история началась, он опять объявился. Сколько лет прошло? Семь-восемь.

Вадим поднял руки, признавая, что сдается.

- Вообще-то, Вадик по ходу прав, - продолжила Ксюша. – Встретились мы случайно. Нам для учета нужно одну программу разработать, и приехали ребята из очередной компании, презентовать свой продукт. Фирма небольшая, поэтому, видно, у них и цена в полтора раза ниже, чем по рынку. Мы пробили – уже несколько лет работают, отзывы нормальные, решили назначить встречу. Приехали генеральный и технический директор. Так вот второй – это Миша. Я его, правда, не узнала. Одет прилично: джинсы, пиджак. Борода аккуратная, как сейчас модно. Все время бросал на меня косые взгляды, а когда шеф повел их генерального к юристам, чтобы обсудить какие-то вопросы, оставил меня с Мишей наедине. Я предложила кофе, он согласился, а потом спросил, помню ли я его? Я сказала, что нет, это же правда. И тогда он поинтересовался, не бросила ли я курить? Вот тут-то все на свои места и встало. Я аж присела. Вспомнили прошлое, вместе посмеялись, он извинился за свое поведение и рассказал, как дальше его жизнь складывалась. Когда я его отвергла, он расстроился, погрузился немного и принял решение, что надо в своей жизни что-то менять. Пошел на какие-то курсы, чтобы улучшить коммуникативные навыки, там познакомился с девушкой, такой же задроткой, видимо. В общем, нашли они общий язык, через пару лет поженились и теперь активно размножаются. Я все это время была напряжена, боялась, что он опять что-нибудь отмочит, приставать начнет, но ничего такого не было. Наоборот он меня даже поблагодарил, сказал, что если бы я его так жестко не отшила, он бы и не понял, что делает что-то не так.

- Шах и мат, скептики! – радостно воскликнул Вадим. – Романтики – 1, циники – 0.

- И все? – удивленно спросила Света. – То есть никаких больше ожиданий у подъезда, ночных звонков и так далее?

- И все, - кивнула Ксюша.

- Я, честно сказать, ожидала, что будет какое-то продолжение, - разочарованно произнесла Светлана и допила вино.

- Ничего больше не было, во всяком случае, пока, - пожала плечами хозяйка. – Просто хотелось выговориться кому-то. Неловко себя чувствую, за то, что тогда так себя с ним повела. Зря на человека наговорила.

- Ой, не переживай: он же сам тебе сказал, что благодарен. Повезло, что он нормальным оказался, но представь, что нет. Тут лучше перебздеть… Все что не случается – все к лучшему.

- А, значит, лучшее неизбежно! – закончил Вадим, раскладывая женщинам торт. – Я смотрю, это у вас – женщин распространенная фишка: сначала сказать, потом подумать, - он подмигнул нахмурившейся жене.

- Это он о чем? – спросила подругу Ксения. – Действительно, что-то я только о себе, да о себе, у вас-то как дела?

- У нас все нормально, только Лиза учудила полгода назад…

- Лиза учудила?! – Вадим чуть не поперхнулся чаем.
Света виновато склонила голову и, разламывая кусок торта, произнесла:

- Да, и я тоже хороша…

- Так, заинтриговали, - вмешалась Ксюша, - давай рассказывай с самого начала.

- В общем, слушай (Квартира №85)

Ксения не могла перестать смеяться, когда подруга закончила историю. Она честно пыталась взять себя в руки, но, поднимая глаза на Свету, снова впадала в истерику. Выпитая на двоих бутылка вина способствовала улучшению настроения, но не так сильно, как рассказ, подкрепленный колкими замечаниями Вадима.

- Прости-прости, - наконец, собралась она, чувствуя, что Светлана обиделась, - и что в итоге? Как это подействовало на ваши с сестрой отношения.

- Ты не поверишь, но они улучшились. Подросток, в любом случае, тот еще подарочек, тебе с Машой через пару-тройку лет еще предстоит это почувствовать, но мы вроде как нашли тонкую грань взаимопонимания и стараемся на ней балансировать.

- Ох и не говори, - согласилась Ксюша, - как вспомню, какой оторвой была, аж страшно становится, надеюсь этим Машка не в меня, - она как-то осеклась и задумалась. Заметив, что это не укрылось от внимания гостей, Ксения предпочла сменить тему: - Думаешь, с мальчишками легче будет? Как раз, только Лизка за голову возьмется, их очередь настанет, а их двое. Честно скажу, не представляю себе двоих, да еще и с такой маленькой разницей в возрасте.

- А это уже не мои проблемы, - усмехнулась Света, - у них есть отец, вот пусть он и занимается мужским воспитанием.

- Не извольте сумлеваться, он займется, - хмыкнул Вадим. – Я и так этим постоянно занимаюсь. По крайней мере, они не будут, как Лиза, смотреть на меня с презрительной улыбкой на лице. Боюсь представить, какие мысли роятся в ее голове в этот момент. «Я знаю о том, о чем ты, несчастный, даже не догадываешься» - и это самый безобидный вариант. И самое обидное, что я не могу посмотреть на нее так же, ведь тогда она поймет, что я знаю, что она знает… - он сделал паузу, - я не очень сложно изъясняюсь?

Хозяйка опять рассмеялась, а Света приблизилась к мужу и поцеловала.

- Знаю-знаю, что ты занимаешься, - сказала она. – Ты мне очень помогаешь. Не представляю, как бы вообще без тебя справлялась.

- Без моего участия у тебя вряд ли бы получилось забеременеть. Я хоть и сыграл в этом процессе маленькую, но заметную роль, - он улыбнулся и подмигнул жене.
Она снова поцеловала его, а потом еще раз. Ксюша не выдержала и громко кашлянула.

- Ну-ка прекратите! Вы такие милые, что даже отвратительно… и завидно. Тут у некоторых такое долгое воздержание, что можно в монашки сдаваться.

- Да-да, извини, - сказала Света, отрываясь от губ мужа. – А что насчет твоего? Он появлялся вообще? Хоть с Машей отношения поддерживает?

- Ты про Ваню? Не хочу про него говорить, там жуткая история.

- Что значит не хочу? Я тебе про Лизу рассказала. Тоже страшная история, как по мне. Давай колись, видела его?

- У нас была романтическая история, потом смешная история, самое время для жуткой истории, - поддержал супругу Вадим. – Что там с Ваней, он хоть жив?

- Жив, - ответила Ксюша, - пока еще.

Тон был такой, что гости вмиг стали серьезными. Хозяйка встала, достала еще одну бутылку вина и протянула Вадиму, давая понять, что разговор требует допинга. Мужчина, не говоря ни слова, с помощью штопора извлек пробку и наполнил бокалы дам. После этого он весь обратился в слух, даже наклонившись вперед, чтобы ничего не пропустить. Жена последовала его примеру. Ксения сделала большой глоток вина.

- Тут надо рассказывать с самого начала, - сказала она, глядя в пустоту. – Как сейчас помню тот день. Мы еще учились в институте, но Ваня уже работал. Там, видимо, какие-то проблемы были, так как последнее время он ходил смурнее тучи. Я весь день как на иголках, утром сделала тест, не знала, как сообщить, не представляла, как он отреагирует. Все что угодно могла представить, но только не то, что произошло. Знаете, какими были его первые слова, после того, как я ему сказала? «Ты должна сделать аборт». Я была в шоке. Мы зверски поругались, и я уехала к маме. Через несколько дней, Ваня снова появился. Я думала, он приехал извиняться, но он продолжал гнуть свою линию, говорил, что я не понимаю, что любит… Я не стала слушать, выгнала его к едрене фене. Вечером посидели с мамой, покумекали, решили ребенка оставлять. Ну, как решили: она же у меня набожная была, а аборт – грех, а я просто назло Ване уже решила рожать, плюс последствия – кто его знает, какие осложнения могут быть. Вон, постоянно рассказывают, что после этой процедуры остаются бесплодными. Тогда я выкинула Ваню из головы и сосредоточилась на том, чтобы закончить институт. Он еще пытался со мной связаться, но я пресекала любые попытки. Через несколько месяцев, только передала через его сестру, что у него будет дочка. После этого он вроде отстал, наконец. После родов он приехал, извинился, цветы привез, сказал, что от ребенка не отказывается, будет помогать. Предлагал даже начать все сначала, но после всего, что было, я его послала куда подальше. Надо отдать ему должное, он свое слово держал. Ваня записан отцом у Машки в свидетельстве о рождении, регулярно переводил мне деньги, подарки передавал на ее день рожденья, но никогда не появлялся. Его сестра, да. Она крестная, кстати. У нее своих детей нет, и она с удовольствием с Машкой время проводит. Ее всегда можно попросить посидеть или забрать, если очень надо, а Ваня ни разу дочери даже не показался, мне кажется, он ее и на руках-то не держал никогда. Я сама его последний раз лет пять назад видела, а может и больше. Мне казалось, что он себя простить не может, за ту первую реакцию, но Маша о ней ничего не знает. Я никогда ее против Вани не настраивала, говорила, что просто не сошлись характерами, - Ксюша взяла бокал и одним глотком осушила, сделав Вадиму знак, чтобы повторил. – Во-о-от, а пару лет назад он совсем пропал. Деньги давать перестал, подарки тоже пропали. Сестра говорит, что не знает, где он и что он. Врет, конечно, но я не пристаю с расспросами. Мы с Машкой уже привыкли одни, нам никто не нужен и уж точно не нужен Ваня. А три месяца назад, когда у дочки намечался первый юбилей, меня какой-то петух в задницу клюнул, и я решила его найти, сделать подарок. Насела на его сестру, сказала, что мне плевать, если у него другая семья, которая о нас ничего не знает, мне нужно, чтобы он приехал хотя бы на час на день рождения. Она отнекивалась, пока я не пригрозила, что запрещу ей видеться с Машкой. Тогда она дала мне адрес, где сейчас Ваня живет. Сказала, по телефону он со мной разговаривать не будет, а, если нагряну неожиданно, деваться ему будет некуда. Через пару дней я ушла с работы пораньше и поехала к отцу своего ребенка в гости. Ваня ждал видно кого-то другого и без вопросов открыл, когда я позвонила. Мамочки мои, он был в инвалидной коляске! Наш ровесник, а выглядит, как старый дед. Увидел меня и аж дар речи потерял. Сначала попытался меня выставить, но хрен там плавал. Прошли мы на кухню, и там он все объяснил. Оказывается еще в институтские времена во время медкомиссии на работе, у него нашли какую-то фигню. Синдром Деккера, если я не ошибаюсь. Сначала ноги отнимаются, а потом потихоньку все мышцы в негодность приходят, пока дышать не перестанешь.

- Мышечная дистрофия Деккера, белок какой-то не вырабатывается или не воспринимается, - сказал Вадим. – Есть Дюшенн, он у детей – это совсем плохо, а Деккер начинается позже, в подростковом возрасте, но до старости в любом случае не дотянешь. Точнее она наступит очень рано. Не лечится.

- Откуда ты все это знаешь? – спросила Света.

- Много читаю, - хмыкнул Вадим, - но конкретно это узнал, когда ты была беременна, и я изучал всякие нехорошие болезни…

- А почему мне не сказал?

- Ты себя помнишь в то время, мать? Ты могла истерику устроить из-за того, что воду в душе комфортной температуры настроить не получается. Тем более это генетическое наследственное заболевание, а ни у тебя, ни у меня ничего такого в роду замечено не было.
Света хотела что-то возразить, но осознав услышанное, повернулась к Ксюше и спросила:

- Наследственное? А Маша?

- Девочки не болеют, но могут быть носителями, - ответила та, - как с дальтонизмом, только страшнее. Вот мы после дня рождения с Машкой по врачам и побежали. Анализы, клиники, специалисты. Денег отдали немерено, но вроде как все обошлось. Результат отрицательный. В отличие от сестры Вани, которая решила, что пятьдесят на пятьдесят слишком большой риск.

- Так, а Ваня, что? – не унималась Света. – Не ходит совсем?

- Ходит, на костылях, но по квартире предпочитает на коляске ездить. Рассказал, что пьет таблетки, упражнения делает, все это замедляет процесс, но не останавливает. Исход один, и ничто этого не изменит. Ваня не хочет видеть дочь, говорит, зачем ей отец-инвалид, а еще, - слезы покатились по щекам Ксюши, - еще он не может себя простить за то, что хотел ее убить, еще до рождения. До сих пор не понимаю, почему он мне все сразу не рассказал, но рада, что этого не случилось. Не представляю, как бы я поступила, если бы узнала тогда. Может, Машки бы и не было. А, если был бы мальчик, а, если бы он унаследовал от Вани эту дрянь? Представляете, если бы дочери не повезло, и мне предстояло бы рассказать ей о том, какой риск ждет моих внуков. Сестра Вани для себя выбор сделала, и я не хочу ставить такой же перед Машей. Я пару месяцев есть не могла, спать не могла, по ночам в подушку рыдала, а днем держалась, чтобы дочка ничего не заметила. Таскала ее по врачам и придумывала какие-то левые отмазки, лишь бы она не догадалась. Я даже в церковь ходила. Прикиньте, я! Всю жизнь высмеивающая маму за ее религиозность. Не представляю, чтобы делала, если бы нам не повезло.

Ксения закрыла лицо руками и окончательно разрыдалась, гости переглянулись, и Света начала успокаивать подругу, говоря, что все же закончилось хорошо, она не должна себя винить. Она тоже расплакалась. Не зная, что делать, она вновь посмотрела на мужа и попросила:

- Вадим, ну, скажи что-нибудь, состри, пошути, ты же мастер, разряди обстановку.

Мужчина сидел, открыв рот, переводя взгляд с одной плачущей женщины на другую. Он искал слова для поддержки, но не находил, примеривая ситуацию на себя и пытаясь представить свои действия в данных обстоятельствах. Вадим упустил момент, когда веселые посиделки превратились в печальный вечер, оставивший его наедине с двумя плачущими женщинами.

- Что тут скажешь? – отстраненно произнес он. – Лучше бы я в машине остался.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для ПикабуКак всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Этот рассказ непосредственно связан с предыдущим - Квартира №83

Прочитайте, чтобы не возникло недопонимания.

Расправившись с самогоном и закуской, Аркадий расслаблено откинулся на спинку стула. Несмотря на то, что выпивки больше не было, уходить не хотелось. Дома его ждала мягкая постель и мысли о том, как решить проблему Степаныча, а хотелось передохнуть от всего этого, хоть немного. Антон его не гнал, несмотря на усталость усугубленную алкоголем. Он подпер голову рукой и глупо улыбался, думая о чем-то своем. Вдруг Аркадий понял, что не знает ничего о человеке, сидящим напротив. Он выложил ему самое важное, что случилось с ним за последнее время, но даже не узнал, где гостеприимный хозяин работает.

- Ты сказал, что не любишь учителей, почему? - спросил Аркадий, чтобы с чего-то начать и не дать провалиться себе и соседу в бездну сновидений.

- Это длинная история, - махнул рукой Антон, давая понять, что не хочет обсуждать эту тему.

- Я никуда не тороплюсь, - зацепился за эти слова гость и, чтобы доказать серьезность своих слов, выпрямился на стуле. – Неправильно как-то получается: я тебе рассказал о своих проблемах, а ты не хочешь. Нечестно.

- Ты будешь смеяться, это детские комплексы, - снова попытался отмахнуться хозяин квартиры.

- Я всю жизнь работаю учителем и знаю, что детские комплексы – это не повод для смеха. Они формируют личность и часто не лучшую ее часть, - Аркадий сказал это очень серьезно, заставив Антона выйти из расслабленной позы. Он тоже выпрямился, как бы принимая навязанную оппонентом дуэль. Завуч мысленно проклял себя за то, что так давит на собеседника и попытался сменить тему, пока разговор не перерос в конфликт: - А, знаешь, извини, не хочешь - не рассказывай. Я, наверное, пойду, поздно уже.

Он попытался встать, но Антон протянул руку, удерживая его.

- Погодь, - сказал он. – Может, ты и прав. В конце концов, с кем мне еще об этом поговорить, если не с тобой. К психоаналитику я вряд ли когда-нибудь пойду, - хозяин однушки усмехнулся, но вышло это как-то печально. – Можно? – он протянул руку к пачке сигарет, лежавшей перед Аркадием. Дождавшись утвердительного кивка, он закурил и продолжил: - С чего бы начать? Ну, давай, вводная информация будет такая: закончил я девять классов, отучился в технаре, он, кажись, колледжем уже назывался, но сути это не поменяло. Женился, поработал в одном месте, потом в другом, дочка родилась, пошел я таксовать, - Антон крепко затянулся, облизнул губы, почувствовав на них вкус шоколада, и с удивлением посмотрел на сигарету. – Дочка подросла, денег не хватало. Развелся. Тяжелый был процесс, не хочу вспоминать. Поделили с женой трешку. Теперь у меня однушка и у них однушка в Чертаново. С учетом алиментов денег стало еще меньше, но мне много не надо – жить можно. Вот в такой замкнутой петле – машина-кровать-машина я в тридцать лет и оказался. Ни перспектив, ни надежды. Даже не накернить толком – за руль же…

Антон затушил сигарету и замолчал. Чтобы хоть как-то взбодрить приятеля и вывести из грустных воспоминаний, Аркадий уточнил:

- У тебя дочка есть? Здорово! Общаешься?

- Несколько лет почти не общался. Только подарки на день рождения и новый год привозил. И не сказать, что жена не давала. Просто стыдно за себя было. Сейчас дела лучше обстоят, вообще сейчас все лучше стало. А у тебя дети есть?

- Бог не дал, - пожал плечами Аркадий, - но мы это с женой это пережили, как переживали и другие кризисы в нашей жизни.

- Извини, - отвел взгляд Антон и, наклонившись к соседу, ободряюще постучал по плечу. – Может оно и к лучшему… То есть, нет! Я не то имел в виду, - он затараторил, давая понять, что не хотел обидеть гостя, а потом потряс головой, как бы вытряхивая слова, чтобы донести свою мысль. – Просто, может, чтобы стать хорошим педагогом, у учителя не должно быть своих детей. Черт! Опять какую-то херню сморозил. Как бы это объяснить? Короче, вот дают тебе телефон какой-то модный посмотреть или на дорогих «колесах» прокатиться, и ты такой: «Вау, здесь и это есть и то, так можно и эдак». Все аккуратно, нежно, чтобы ни в коем случае не разбить. Не то, что не разбить, не поцарапать. А потом смотришь, как владелец со своей вещью обращается, и диву даешься. Он уже к ней привык, наскучила. Может позволить себе и бросить и еще чего-то. Не ценит, короче. И с чужой такой же вещью, он неаккуратен, у самого такая, он знает, как надо. Ну, вот и с детьми так же, - Антон посмотрел на собеседника. – Ты не обижайся, если все это как-то не так звучит. Я просто бухой, сложно формулировать.

- Твоя мысль мне ясна, - успокоил соседа Аркадий, - может, потому что я тоже не совсем трезв. Не понятно только, как это все с учителями связано?

- А, точно! – хмыкнул Антон. – Была тут встреча выпуска. Пятнадцать лет. И ребята позвали всех, с кем учились. И меня пригласили, несмотря на то, что я после девятого ушел. Я сначала не собирался, а Славик – мой лучший друг, с которым до сих пор общаемся, настоял. Он после девятого в другую школу перевелся. Была у него первая любовь – Юлька, очень он хотел с ней повидаться, посмотреть, какой стала, но один идти стеснялся. Он не раз меня выручал, и я не смог противостоять его уговорам… Опять я с темы съехал, - покачал головой он и взял еще одну сигарету. – У нас в восьмом классе руководительница сменилась. Пришла новая, математичка. И не знаю уж почему, но с первого дня мои с ней отношения не заладились. Чморила она меня, короче.

- А ты?

- А я что? Огрызался, как мог. Родителям говорил, что цепляется ко мне, но они не особо слушали. Мать ходила пару раз, а когда возвращалась, то я еще и виноватым оказывался. Классуха все по уму делала. То наедине мне что-нибудь скажет, чтобы никто не слышал, то при всех подшутит так, что ко мне эта шутка надолго прицепится. Матери говорила, что я хороший мальчик, что она ищет ко мне подход, а я все в штыки воспринимаю, типа это я ее недолюбливаю. Оценки, кстати, не занижала. Да, это и не надо было, - Антон со злостью стряхнул пепел, - я как ее видел, меня уже трясти начинало, все ждал очередной шуточки в свой адрес при классе или очередного оскорбления наедине. До этого у меня ни с алгеброй, ни с геометрией проблем не было, мне вообще точные науки всегда больше нравились. Но когда ты все время на взводе, тебе уже не до учебы. Появилась новая легенда для мамы: мальчик у вас отстает и винит в этом меня, а нужно усерднее заниматься. Типа, пусть подходит после уроков, я ему все объясню. Ага! С глазу на глаз расскажу ему, что он ничтожество и ничего у него в жизни не получится. Естественно я не ходил, и, как ты понимаешь, в глазах родителей сам был виноват. Вот объясни мне, учитель, на хрена вы такое делаете?

Аркадий нахмурился. Его возмущало это «вы», потому что он себе никогда ничего подобного не позволял, но не стал возражать, так как не был наивен и знал, какие сложные бывают отношения между школьниками и педагогами. И хорошо представлял, в насколько выигрышной ситуации находились учителя, особенно во времена, когда смартфонов не было, а интернет, если и был, то только по карточкам. По его мнению, Антон, действительно мог что-то себе надумать, как-то близко к сердцу принять ситуацию не стоившей и выеденного яйца, но прошло столько лет, а ему все еще тяжело об этом говорить – это было доказательством того, что психологическую травму он себе заработал. Значит, основания были, но завуч решил уточнить:

- Я не совсем понял, что она тебе говорила? Как она вообще с тобой наедине оказывалась в школе, где полным-полно людей.

- А-а-а, - протянул Антон, - не веришь. Коллегу по цеху защищаешь. Я сначала подумал, что ты нормальный. А тебе не охранника жалко или директора, только о своей жопе и думаешь. Все вы одним миром мазаны!

Он повышал голос, а это не сулило ничего хорошего. Аркадий сдерживался из последних сил, чтобы не поддаться искушению вступить в пьяную перебранку с соседом, но желание разобраться брало верх. Сейчас он чувствовал на себе ответственность за весь учительский цех.

- Так, Антон, давай поговорим спокойно. Я разве дал повод сомневаться в том, что верю тебе? Ты же взрослый мужик, оставь эмоции и помоги мне разобраться, что именно она делала и говорила. Я понимаю, что обида переполняет тебя, но ты уже не школьник и способен концентрироваться на фактах. Если я тебе не поверю, что ты теряешь? Ничего! Защищать я ее не собираюсь, даже, несмотря на то, что она моя коллега. У нас с завхозом тоже проблем до сегодняшнего дня не было. Он ведет физкультуру у младших классов, в вышибалы с ними играет, и всегда казался мне нормальным мужиком. А видишь, как оказалось… Я как никто понимаю, что годами можно общаться с человеком и не видеть его истинного лица. А главное, если я попытаюсь кого-то в школе убедить в том, что он тот еще проходимец, то все будут смотреть на меня, как на ненормального. Так что, пытаясь изменить его репутацию, я подмочу свою.

Завуч сам не заметил, как перешел на тон, которым разговаривал с подростками, решая мелкие проблемы на работе. Это сработало – Антон успокоился. В сущности, разошедшийся школьник, видевший в каждом взрослом врага, не сильно отличался от пьяного мужика с психологической травмой, заработанной в переходном возрасте. Главное, быть спокойным и разговаривать с человеком, как с личностью, не поддаваясь на провокации, чтобы не скатиться в бездну словесной перепалки и взаимных обвинений. Конфликт охранника и завхоза, о котором Антон уже знал, тоже сыграл роль, давая возможность привести пример. Ведь на примере объяснение детям всегда понятнее, чем теоретические выкладки.

- Ладно, - кивнул Антон, соглашаясь. – Просто ты дурацкие вопросы задаешь: как вы оставались наедине? Например, дежурил я. Помнишь, раньше после уроков пара человек оставалась убираться в классе? Сейчас вроде такой практики нет, во всяком случае, в нашей школе. Вообще забавный воспитательный метод: не хочешь всю жизнь полы мыть – учись хорошо. Уйдет мой напарник ведро набирать, вот мы с ней наедине и остаемся. Она сразу цепляться начинала: это я не так делаю, то неправильно. Когда я огрызался, то летели оскорбления, типа я хамло трамвайное. Как только приятель мой возвращался, она замолкала, как будто ничего не было. А после уборки, когда мы прощались, хвалила, говорила, как классно мы убрались, все бы так. И напарник мой доволен, ему не доказать, что она меня обложила, когда он выходил. И еще моменты находила, когда никто не слышит, чтобы сказать какую-нибудь гадость. Ты не поверишь, но за это я обижаться не буду, сам бы сомневался, если бы не пережил, но иногда, когда у нее настроение совсем плохое было, она меня находила и начинала прессовать. Бывало, с других уроков вытаскивала на пять минут, вроде как для классных дел, а на самом деле, чтобы ушат помоев на меня вылить.

Глаза Аркадия расширились от удивления. Если до этого он полагал, что сосед многое надумал, подкармливая сформировавшиеся комплексы, то последнее утверждение говорило не в пользу педагога. Ни один учитель в здравом уме не будет сам создавать ситуации, чтобы остаться наедине с подростком, с которым и так натянутые отношения. Зачем выдергивать с урока для помощи именно его? Чтобы наладить отношения? Возможно, но одного раза достаточно, чтобы понять, что это не вариант.

- Расскажешь, как она тебя оскорбляла?

- Да, не помню я! – отмахнулся Антон, но крепко сжатые зубы и тяжелое дыхание говорили об обратном. Прошло столько лет, а он все еще не мог повторить ее слова вслух, как не мог процитировать их матери, пытавшейся разобраться в проблемах сына. Аркадий молчал и смотрел на собеседника, ожидая продолжения. Почему-то сейчас Антон не сомневался, что сосед ему верит. Он снова закурил и начал вспоминать то, чем мог поделиться, не срываясь на крик: - Однажды, у нас был классный час, на котором произошло что-то смешное. Все захохотали, училка тоже. А потом она сказала: «Антон, ты когда смеешься, похож на хомячка», чем вызвала очередной взрыв смеха, а ко мне надолго прилипла кличка «хомяк». Я тогда пухлый был – переходный возраст, все дела. Избавляться от нее пришлось на протяжении нескольких следующих месяцев, активно работая кулаками, что, как ты понимаешь, не улучшило мое положение в глазах родителей и преподов. На другом классном часе мы обсуждали отношение к девочкам, что нельзя свой интерес проявлять к ним с помощью насилия. Там нам рассказали, что сейчас в нашем классе есть такая проблема. Один мальчик донимает девочку. Без имен, чтобы никого не дискредитировать, но просили присматривать друг за другом и обращать внимание учителей на подобные проявления. Я сидел, слушал вполуха, речь же не обо мне, а потом вспомнил, что видел сегодня маму одной из одноклассниц, выходящей от математички, ну и решил уточнить, не об этой ли девочке идет речь. Дурак, согласен. Что тут началось: в меня полетели упреки в том, что я все знал, видел и ничего не сделал, меня представили дурным примером и то, что так делать нельзя. Короче, сходняк по поводу «не обижайте девочек и другим не позволяйте», превратился в «не будь таким говном, как Антон», - хозяин квартиры сделал глубокую затяжку и посмотрел в окно, за которым начало светать. – А еще забавный случай был: вывезли нас как-то на экскурсию. Ну, знаешь ведь, как дети себя на экскурсиях ведут? После этого у нескольких из нас собрали дневники и написали замечания. На следующий день мы должны были показать подпись родителей, что они видели. Всем написали что-то обычное, типа «не слушал гида, бегал по автобусу», а знаешь, что эта сука написала мне? Попробуй угадай?

- Я даже боюсь представить, - очень серьезно ответил Аркадий. – Видимо, не то, что ты разговаривал с соседом.

Антон хмыкнул и произнес:

- Если бы! Цитирую слово в слово: «Ел всю экскурсию», точка.

- Что? – рассмеялся завуч. – Да, ладно?

Он перевел взгляд на соседа, смотрящего исподлобья и играющего желваками. Глаза были наполнены кровью, а ноздри с пыхтением раздувались. Грозный вид собеседника мгновенно стер улыбку с лица учителя, заставив вытереть выступившую на лбу испарину.

- Прохладно! - хриплым голосом ответил Антон. – А ведь у меня даже еды с собой не было. Кто-то из девчонок угостил яблоком – вот и все, что я за день съел.

- А мать что? Она расписывалась?

Аркадий пытался представить себе ситуацию, в которой к нему бы пришел кто-то из родителей с подобной записью, и не мог найти оправдание учителю, сделавшему это. В любом случае, это был бы сигнал, чтобы взять педагога на особый контроль.

- Мама к тому моменту уже была уверена, что я у нее с придурью и не вылетел только благодаря «святой» учительнице. Если мне такое написали, значит, заслужил. Я не строю из себя хорошего мальчика, был как все: и хулиганил, и ругался, и дрался, и не раз получал за дело, но такой херни я не заслужил, понимаешь?

Гость кивнул в ответ. Теперь он жалел о том, что настоял на этом разговоре, чувствуя, что вряд ли сможет помочь. Он думал, что опыт работы с детьми поможет ему решить застарелую проблему Антона, которая теперь казалась ему более значительной, чем вопрос с охранником-самогонщиком. Но обида, которой полтора десятка лет, уже повлиявшая на формирование личности – это не то же самое, что сиюминутное огорчение в подвижной психике школьника. Тем временем хозяин квартиры продолжил рассказ:

- Короче, с горем пополам я закончил девятый класс и ушел из школы. Родители пытались устроить меня в другую, хотели, чтобы я доучился и поступил в институт, но я уперся – пошел в технарь. Дальше много всякого было. Работа, семья, бизнесом пытался заниматься – прогорел. И каждый раз, когда все разваливалось, я вспоминал ее слова: «Ты ничего не добьешься! Ты ничтожество! Ничего у тебя в жизни путного не выйдет!» Я бы и рад об этом забыть, но как-то не получалось, а встреча выпускников давала мне шанс раскодироваться, так сказать. Как пришли, Славик сразу в Юльку вцепился и больше, можно сказать, я его не видел. Классуха-то с десятого класса была новая, этого я не учел. В общем, посидели, выпили, я даже расслабился, поболтал с кем-то. Потом Ромыч пришел – все внимание к нему. Король школы, все дела. Нормальный парень был: учился хорошо, но и в драку мог, если надо, тихонь не чморил, подколоть мог, но не больше, чем другие. Мы с ним не особо дружили – разные компании, но и не враждовали, так, приятельствовали. Время его не изменило: бабки, видно, есть, весь такой на позитиве, подтянутый, модный. Девки его обступили, он с ними поболтал и ко мне пошел здороваться. Только мы разговаривать начали, как в класс вошла она – учительница алгебры и геометрии. Она же была нашей руководительницей до старшей школы, вот забежала поздороваться. Все так рады были ее видеть, рассказывали наперебой, как у них жизнь сложилась, сколько детей, где работают. А у меня ком к горлу подступил, когда она с Ромычем заговорила. Ну, а я решил ретироваться. Взрослый мужик вроде, а зассал, как котенок. Так ждал этой встречи, сто раз думал, что ей в лицо выскажу, а как момент настал – слово не могу выдавить. Мне казалось, она меня и не заметила, а может, не вспомнила, но Ромка ничего о себе рассказывать не стал, все, мол, хорошо, и она на меня свое внимание переключила. Я уже к двери подошел, когда услышал: «Куда же ты, Антон? Расскажи любимой учительнице, чем живешь, что у тебя в жизни интересного? Или тебе нечем с друзьями поделиться?» Любимой учительнице, прикинь?! Тут-то я и взорвался: «Гордиться особо нечем, - говорю. – Все, как вы и предрекали: ничего из меня путного не вышло, все что было – просрал. Ни работы, ни личной жизни, ни перспектив – ничего вы мне уже не испортите – хуже некуда. Думаю, за пятнадцать лет среди ваших учеников таких много накопилось. Вам ведь не то, что с детьми, с людьми работать нельзя». Все затихли. Гомон в классе превратился в давящую тишину. Мне кажется, даже она на мгновение оторопела. Что делать дальше я не знал и, воспользовавшись моментом всеобщего замешательства, выскользнул из класса.

- Полегчало? – с интересом заглядывая в глаза собеседнику, спросил Аркадий.

- Честно? Не особо. Вроде высказал, что хотел, а жизнь-то моя лучше от этого не стала. Ни на что мои слова не повлияют. Ну, расстроится она сегодня, а завтра на очередном подростке отыграется, плавали – знаем. Кому я лучше сделал? Никому. Стою я на крыльце школы, думаю об этом, надеюсь, что Славик выйдет, но он там с Юлькой залип конкретно. Первая любовь – она такая. Вижу: идет кто-то. Ромыч выходит и закуривает, предлагает сигарету. Я редко курю, но сейчас организм требовал – нервы успокоить. Стоим, курим, молчим. Меня так и распирает спросить, что дальше было, когда я ушел – возымели мои слова какой-то эффект или растворились в суете. Но я держусь, не спрашиваю – боюсь отрицательный ответ услышать. И тут Ромыч говорит: «С работой беда? Могу помочь». Я отмахнулся, мол, все нормально. Пока машина бегает – не пропаду. А он: «Дурак ты! Дурак не только потому, что все это дерьмо в душе столько лет носишь, а потому, что от помощи отказываешься. Гордость не позволяет попросить, так хоть протянутую руку не отталкивай». Он, правда, не «дурак» сказал, а другое слово, но из уважения к твоей специализации, пусть будет «дурак», - объяснил Антон с улыбкой.

- Спасибо и на этом, - поддержал его смехом Аркадий.

Он понял, что самая тяжелая часть истории позади и расслаблено закурил, ожидая счастливого конца. Антон взял со стола последний кусок яблока, откусил и продолжил:

- Ромыч дал мне визитку, сказал приехать в понедельник по указанному там адресу, если надумаю воспользоваться предложением. Он бросил бычок и пошел в сторону выхода с территории школы. Я спросил, зачем это ему, и он ответил: «А я тоже дурак. И тоже эту суку ненавижу. Я черту готов помочь, чтобы насолить ей, а уж тебе – сам Бог велел». Помыкался я в выходные, помыкался, да и поехал в понедельник к Ромычу. У него своя фирма, которая наружной рекламой занимается. Я думал, он меня на производство пристроит, но Ромка меня к менеджерам посадил. Каждый день с утра давал мне задания отдельно ото всех, а вечером проверял, спрашивал о проблемах, советовал, как поступить. Вот уже месяца три у него работаю и стал не хуже остальных. А тут пару недель назад встретился он с кем-то в администрации, захотел к городу присосаться. У нас же мэр такой, - Антон покрутил ладонью рядом с головой, - ему откаты не нужны, всегда ищет, где дешевле, но качественно, и как только подрядчики филонить начинают, сразу идут лесом. Короче, дали Ромычу задание… кхм специфическое задание. Ни бюджета – ни фига. Сказали: сделаешь – будем с тобой работать, пока цены гнуть не начнешь. Сроки жмут, но, ты представь, на Москву выйти – это же всем заказчикам заказчик. Короче, решил Ромыч все за свой счет сделать, тем более производство есть, опыт есть, только с людьми надо договориться. Вот тут-то прокол и вышел. Большинство, как узнали, что дополнительной оплаты не будет, хотя он обещал, что в будущем рассчитается, когда заказы попрут, так в отказ и пошли. Несколько человек согласилось. Ну, и я среди них. Он меня под свое крыло взял, я ему должен, как бы. Так что полдня я в офисе, а потом до ночи на производстве, отосплюсь и по новой. Вот сегодня последний день был, вроде успели. Этой ночью должны расклеить все. Ты, наверно, думаешь: к чему я это все рассказываю?

- Признаться и, правда, немного потерял нить. Рад, что у тебя жизнь наладилась, но учительница-то тут причем?

- Да, ни при чем, почти. Просто после того, как все сделали, Ромыч позвал к себе в кабинет кофе попить. Разговорились мы чего-то, тему эту с училкой вспомнили, и он признался, что тогда еще, в девятом классе, знал, как она меня изводит. Случайно услышал один раз, что она мне говорила, потом наблюдал, анализировал, рассказы мои слышал, в которые никто верить не хотел. Знал и ничего не сделал. Он на все пятерки шел, только с геометрией проблемы были. Конфликт с ней мог все его труды перечеркнуть. Думал, перетерпит, а в десятом, если это продолжится, поддержит меня. А я в десятый не пошел. Представляешь, семнадцать лет прошло, а он это помнил и корил себя за то, что никогда ничего не боялся, а в тот раз пасанул. Это как мимо пройти, когда кто-то на помощь зовет. Многие бы прошли, но Ромыч не такой. Он и на встречу не собирался, приехал, только когда узнал, что я там. Извиниться хотел, а видишь, как все обернулось. Я от его рассказа натурально офигел, так что твое предложение выпить сегодня как нельзя кстати. Он не обязан был мне помогать, тем более не должен передо мной оправдываться и просить прощения… - Антон смахнул выступившую слезу. - Я его после этого еще сильнее зауважал. Получается, эта тварь на нас обоих повлияла, но теперь мне легче. Я получил удовлетворение, которого не было, когда я ей все в лицо высказал. Видимо, чтобы родился Человек, должна в его жизни мразь появиться и ее жертва соответственно. Ты не пятнадцатилетний пацан, чтобы не прийти к соглашению с совестью, но то, как ты сейчас поступишь останется с тобой до конца жизни вне зависимости от того, будет это тебя тяготить или нет. У тебя есть два дня, пока второй охранник не приедет – думай, - Аркадий хотел, что-то сказать, но Антон отмахнулся. – Все, я устал. На улице уже светло, давай по домам.

Аркадий вышел от соседа на негнущихся ногах, чуть не забыв портфель. В следующем году у него должен был быть юбилей – 20 лет профессиональной деятельности. Он так давно работает учителем, что совсем забыл, что значит быть учеником, но даже размеренная устаканившаяся жизнь умеет преподавать уроки. Вот и в эту ночь сосед, не имеющий высшего образования, которому, как казалось Аркадию, самому нужна помощь, сумел рассказать свою историю так, чтобы заставить завуча усомниться в правильности принятого решения. Взрослым тоже на примере всегда понятнее.

Антон в юности пережил страшное психологическое насилие, но смог восстановиться, после стольких лет. Ему все еще тяжело было вспоминать об этом, но его жизнь налаживается. Роман вытащил его из петли в прямом и переносном смысле, заставив поверить, что не все люди такие, как их классная руководительница и безразличные одноклассники. Кроме того, он снял крест с себя, крест, который другие и не заметили бы.

Оставшись наедине со своими мыслями, Аркадий не сомневался, что все эти часы обманывал себя, делая вид, что размышляет. Все уже было решено, и требовалось только время, чтобы убедить себя в правильности выбранного пути. Когда-то нынешний начальник Антона прошел этим путем ради такого пустяка, как хорошая оценка по геометрии, но так и не смог смириться с этим. С чего Аркадий взял, что у него получится?

Он каждый день рассказывал школьникам о достоинствах героев книг, разбирал их недостатки, учил, что нужно быть справедливым и честным, хотя бы с самим собой. Учитель русского языка и литературы пытался заложить в них то, что взрослая жизнь, будет каждый день подвергать испытаниям, чтобы искоренить в каждом из них Человека. Вот и ему на пятом десятке выпал шанс доказать, что его слова не пустой звук, что вся его преподавательская деятельность, которая занимала большую часть его жизни, не фикция. Аркадий посмотрел на часы. У него осталось полтора дня, чтобы принять взрослое взвешенное решение или поступить по совести.

***

Звонок в дверь разбудил Аркадия в одиннадцать утра. Он взглянул на время, пытаясь вспомнить, когда позволял себе встать так поздно, накинул халат и пошел открывать. На пороге его квартиры стоял улыбающийся Антон.

- А, знаешь, - начал он без приветствия, как будто продолжая ночную беседу, - самогон и, правда, отличный – никаких последствий. Ты как?

- Вроде нормально, - после паузы ответил Аркадий, прислушавшись к своим ощущениям.

- А-а-а! Я тебя разбудил, прости. Собрался позавтракать, а в холодильнике шаром покати. Мы с тобой вчера все подчистую умяли. Вот, собрался в магазин, тебе взять чего? Может пивка? – сосед подмигнул, не переставая улыбаться.

- Мне? – растеряно переспросил завуч. – Нет, не надо, спасибо.

- Ну, ладно, - кивнул Антон и собрался уходить, но остановился и ударил себя по лбу. – Я же тебе главного не рассказал! У Славика все получилось. Так что не зря мы на встречу выпускников сходили, - он рассмеялся.

- Что пол… - начал Аркадий, находясь все еще в полусонном состоянии, но осекся и тоже захохотал, вспоминая, кто такой Славик и зачем он пошел на встречу.

- Правда, когда Юлькин муж узнает – будет не до смеха, - отсмеявшись, добавил сосед и снова заржал. – Если будете все из подвала выкидывать, ты позвони – приеду, помогу, - он подмигнул, - зачем добру пропадать?

- Обязательно, если будем, - кивнул Аркадий, - но вряд ли.

Антон внимательно посмотрел на соседа и с несвойственной ему серьезностью добавил:

- Вот и правильно. Бывай, извини, что разбудил.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Аркадий стоял перед дверью, задумчиво перебирая ключи в руке. Сложно сказать, сколько он уже пребывает в этом медитативном состоянии, погруженный в мысли о случившемся. Может, минуту, а, может, и пять его разум блуждал в закоулках памяти, будоража воображение, в попытке найти решение возникшей проблемы. Решение, которое устроит всех.

Сложно прожить четыре с лишним десятка лет честным человеком, и вот так в одночасье стать негодяем, ломающим чью-то жизнь. Самым неприятным в сложившейся ситуации было то, что нельзя просто отступить. Его бездействие приведет к тому, что сор будет вынесен из избы, и пострадают совсем непричастные люди. А еще не хотелось идти на поводу у мерзавца, который затеял все эти разборки, выбрав при этом столь неудачный момент.

Разглядывая металлический узор на двери в свою квартиру, где его никто не ждал – жена осталась на даче, Аркадий услышал, как открывается дверь в общий тамбур.

- Привет, сосед! – устало улыбнувшись, сказал мужчина из соседней квартиры.

На вид он был лет на десять младше Аркадия. Несмотря на поздний воскресный вечер, сосед явно возвращался с работы, измотанный, но довольный. Мужчина поселился в однушке пару лет назад, они особо не общались, только здоровались в те редкие моменты, когда встречались. Аркадий даже не знал его имени, но прибывать в одиночестве, прокручивая варианты в голове, сейчас не хотелось, а сил возвращаться на дачу не осталось.

- Здравствуйте, - сказал он и без особой надежды добавил, - сосед, может, по пять капель?

Мужчина открыл дверь и собирался войти в квартиру, но замер, услышав это предложение. Он задумчиво закатил глаза и ответил:

- Учитывая, что у меня завтра первый выходной после двухнедельной эстафеты – почему бы и нет! Только у меня нету.

- У меня есть, - обрадовался Аркадий и, открыв портфель, продемонстрировал собеседнику бутылку без этикетки с прозрачной жидкостью.

- За-хо-ди! – расплывшись в улыбке, сосед сделал приглашающий жест. Когда Аркадий подошел, он протянул руку и произнес: - Антон.

Представившись, Аркадий пожал руку и вошел в однушку. Антон включил свет, запер дверь и пригласил гостя на кухню, а сам направился в комнату, чтобы переодеться. Кухня оказалась небольшой: два-три человека могли разместиться на ней с комфортом, а вот вчетвером было бы уже не очень уютно. Мебель вокруг знавала лучшие времена, обои пожелтели, а бардак на столе и гора посуды в раковине свидетельствовали о том, что человек много работает и ему в последнее время не до уборки. В конце концов, Антон не ждал сегодня гостей, и Аркадий сам напросился, поэтому не стоило теперь жаловаться. Он устроился на стуле в углу, обхватив двумя руками портфель, как будто в нем было что-то очень ценное.

- Чувствуй себя как дома, - сказал Антон, появившись через минуту. На нем были шорты, майка-тельняшка и шлепанцы с логотипом известного спортивного бренда. Он быстро прибрался на столе, соорудив еще гору посуды рядом с мойкой. – В общем, вот так и живем! – попытался он разрядить обстановку, видя напряженное состояние Аркадия. – До ремонта руки никак не доходят. Все, что есть осталось от прежних хозяев.

Аркадий, наконец, выпустил портфель из рук и поставил на пол. Улыбнувшись, он отреагировал на слова соседа:

- У нас с тобой общая стена, так что чем дольше ты не делаешь ремонт – тем лучше.

Антон рассмеялся, поставил на стол два лафитника и перешел к подготовке закуски. Открыв холодильник, он с интересом изучал содержимое. Сначала в кастрюлю отправилась целая упаковка сосисок. Антон с грустью подумал о том, что еще года три назад в пачке было десять штук, потом, как-то незаметно их количество уменьшилось до девяти, а теперь всего восемь. Если так пойдет и дальше, то к пенсии он будет покупать сосиски поштучно, как в юности.

Найдя в холодильнике кусок сыра, Антон критически осмотрел его со всех сторон, срезал обветренную корку и, разделив на несколько пластин, выложил на тарелку. Вслед за сыром на стол отправились банка консервированного горошка, из которой была слита вся жидкость, несколько, предварительно обнюханных хозяином квартиры кусков бородинского хлеба и яблоко, порезанное на дольки.

Пока Антон кипятил чайник, чтобы залить сосиски, Аркадий не сидел без дела, а наполнил рюмки, разложил приборы и поставил каждому по маленькой тарелке. Бутылка, объемом 0,7 литра больше не покоилась в недрах портфеля, а заняла место в самом центре стола.

- Ну, за знакомство, Аркаш, - поднял лафитник Антон, продолжая наблюдать за сосисками на плите.

- Найдется, чем запить? – неуверенно спросил гость. – Можно просто воды из крана.

Ему было стыдно признаться, что он не пил ничего крепче вина уже лет десять и решил подстраховаться. Тем более объем был приличный – рано или поздно ему понадобится жидкость, чтобы пропихнуть в себя крепкий напиток.

- Из под крана пить… лучше уж вообще не запивать, - хмыкнул Антон. – Сейчас что-нибудь сообразим.

Он снова открыл холодильник, достал почти пустую банку варенья, открутил крышку, как водится, понюхал и наполнил ее кипятком, оставшимся в чайнике. Закрыв крышкой, он долго взбалтывал банку, позволяя горячей воде вобрать в себя вкус засохших на стенках и дне ягод. Потом, достал стакан и перелил содержимое в него, добавив несколько кубиков льда из морозилки.

Аркадий кивнул в знак благодарности и повторил тост Антона:

- За знакомство!

Они чокнулись и выпили. Аркадий скривился, предвкушая противный вкус, раздражающий рецепторы, но пятьдесят грамм прошли очень легко, оставляя приятное послевкусие, не требующее немедленной закуски или запивки.

- Не понял, - удивленно отреагировал на мягкость напитка Антон. – Это вообще что? На водку не похоже.

Он взял в руки бутылку, чтобы изучить этикетку, но ее не было.

- Это самогон, - ответил Аркадий. – Сам первый раз пробую.

- Да, ладно, заливать! – возразил Антон, выкладывая разварившиеся сосиски в тарелку. – Знаю я, что такое самогон. У меня бабка гнала в деревне. Бидон, котелок чугунный с дырочкой и вонища на всю округу.

- Технологии не стоят на месте. Причем, как мне сказали, здесь крепость где-то сорок два – сорок три градуса.

- Идет, как ребенок в школу, - рассмеялся Антон, садясь за стол. Он пододвинул к соседу лафитник. – Надо убедиться, давай еще по одной.

Аркадий разлил, взял рюмку в руки и в этот раз принюхался. Чувствовался аромат спирта и едва уловимая сладость. Антон последовал его примеру и на секунду опустил язык в жидкость, потом почавкал, стараясь разобрать вкус.

- Градус есть, - согласился он. – Сколько не скажу, но не двадцать – точно. Давай, за здоровье, - он протянул руку с рюмкой, - чтоб не ослепнуть.

Аркадий хмыкнул, чокнулся и выпил. Вторая зашла так же легко. Он не стал запивать, но закусил долькой яблока. Антон положил на кусок хлеба сыр, сосиску и в один укус отправил в рот половину этого бутерброда. Расправившись с ним до конца, он снова пододвинул лафитник к Аркадию и, откинувшись на спинку стула, расслабленно спросил:

- Ну, рассказывай, что у тебя случилось? С бабой поссорился?

- А с чего ты взял, что у меня что-то случилось? – уточнил Аркадий, наполняя рюмки.

- Потому что ты не выглядишь, как чел, для которого раздавить пузырь с соседом в ночь на понедельник – обычное дело, - ухмыльнулся хозяин квартиры.

- Нет, с женой, слава Богу, все в порядке, - кивнул Аркадий чувствуя, как алкоголь растекаясь по телу начинает дарить ему чувство уюта и спокойствия. – На работе проблемы.

- Да? – уточнил Антон, отправляя в рот несколько горошин, подхваченных вилкой. – А кем ты работаешь?

- Я учитель русского языка и литературы. Точнее, завуч.

Антон нахмурился:

- Я, вообще-то, учителей не очень… - он подхватил рюмку. – Но ты вроде мужик нормальный. Колись, что за проблемы у завуча в конце июля? У вас же вообще отпуск сейчас, нет?

- Вызвали, - пожал плечами Аркадий. – Я же замдиректора, а она неделю назад перенесла серьезную операцию. Ей сейчас волноваться не нужно, тем более о работе.

- Так чего же случилось-то? – не унимался Антон. – Неужто химик мет варил, пока все на каникулах?

Аркадий недобро посмотрел на соседа, и ухмылка сползла с лица хозяина однушки. Завуч поднял свою рюмку и сказал:

- Не думаю, что Марина Ильинична в своем почтенным возрасте вообще знает, что такое метамфитамин, хотя специалист она хороший и, если будет теоретическая база, то, наверное, сможет. Но проблема не в ней. Давай выпьем, поедим, и я расскажу.

Спустя несколько минут, когда рюмки очередной раз опустели, количество сосисок уменьшилось до четырех, от горошка осталась треть, а сыр закончился, Аркадий, спросив разрешения у хозяина квартиры, достал из портфеля сигареты. Курил он редко, в основном, только когда употреблял алкоголь в приятной компании, поэтому с сигаретой в окрестностях школы его было не увидеть. Когда шоколадный аромат дыма от длинных черных сигарет наполнил кухню, завуч, наконец, заговорил:

- Есть у нас в школе охранники. Всего их двое: молодой – Саша и второй, предпенсионного возраста – Валерий Степанович. Они сами распределяют ночные и выходные смены между собой, мы в эти дела не лезем, лишь бы днем в учебное время оба находились на работе. Мне известно, что Степаныч часто отпускает Сашку по ночам и на все выходные. Оно и понятно – парень молодой, дел много и погулять хочется. А сам Степаныч, практически живет в школе. Он всю жизнь проработал на производстве, даже квартиру от завода получил, но лет в пятьдесят попал под сокращение. Я понимаю, когда завод банкротится и такое происходит, но их предприятие, наоборот, чувствует себя хорошо. Провели модернизацию и опытные специалисты, не знакомые с компьютерами, оказались не нужны. Выживать как-то надо и Степаныч решил сдавать квартиру. Казалось бы, кому она нужна в промзоне? А оказывается, тем, кто приезжает в командировку на их завод или на соседние предприятия такое расположение очень подходит. Вот он и сдает. Иногда на месяц, а иногда посуточно. Единственная проблема – самому жить негде. Ни дачи, ни родственников у него нет. Вот и пошел в охранники, к тому же дополнительный заработок. А тут звонит мне завхоз и просит приехать в школу, говорит, есть, что мне показать. Договорились на сегодняшний вечер, - Аркадий посмотрел на часы и уточнил, - вчерашний почти. Встретились не у главного входа, а у столовой. Шпион, мать его! Он своими ключами открыл, мы вошли и видим – Степаныч, который о нашем визите не знал, что-то делает на кухне. Подошли поближе, посмотрели – оказалось старик варит самогон. Аппарат у него модный: куб литров на пятьдесят, толстые трубы – все из нержавейки, термометры электронные в нескольких местах, шланги какие-то воду подводят, отводят, - Аркадий затушил сигарету и посмотрел на Антона, - а ты говоришь бидон и горшок с дырочкой. Там одних только пробирок и мерных стаканчиков столько, что Марина Ильинична от зависти померла бы, - он трижды сплюнул через левое плечо, - не дай Бог. И все стеклянное, видно – дорогое.

- И чего? – не выдержал Антон. – Как он на ваше появление отреагировал?

- Испугался, даже побелел. Понимает же, что школа – это не место, чтобы гнать самогон.

- Ой, да ладно! Ну, варит мужик в каникулы – прям проблема. Он же школьникам бухло не продает, - Антон поднял глаза, проверяя реакцию соседа. Аркадий покачал головой. – Сам говоришь – дед нормальный. Дачи – нет, семьи – нет, что ему делать-то? Какое-никакое, а хобби. Ну, подкернивает сам, не в учебное же время!

- Под… что? – не понял Аркадий.

- Керять, - повторил Антон, сопроводив объяснение характерным шестом – постукивание пальцем по шее, - выражение такое.

- А-а-а, - протянул учитель русского языка и литературы, - не слышал. Самое интересное, что Степаныч трезвый. Он сказал, что вообще не пьет, только признался, что иногда пробу с готового продукта снимает, но это грамм десять-двадцать, не больше. Я склонен ему верить, так как за несколько лет, что он у нас работает, ни разу даже подозрения не было. Сашка, бывало, ходил опухший, явно с похмелья, особенно после выходных, но Степаныч – никогда.

- Так и чего тогда? Тем более, ничего страшного! – воодушевился Антон. – Подумаешь гонит… - он осекся. – Погоди, а куда тогда он это все девает? Если не ошибаюсь, у нас по закону варить самогон можно, а продавать нельзя, - хозяин квартиры ухмыльнулся, - не фига авторитет госмонополии подрывать. Только по лицензии от Родины можно косорыловку толкать.

И тут Антон замолчал, переводя взгляд с собеседника на бутылку, а потом замер с немым вопросом в глазах, выставив палец в сторону сосуда. Аркадий кивнул и очередной раз наполнил рюмки.

- А он и не продает, давай выпьем и расскажу, что дальше было. В конце концов, по словам Степаныча, это, - Аркадий протянул лафитник соседу, - лучший его продукт на данный момент.

- Насколько он хорош мы с тобой только завтра узнаем, но заходит действительно легко, - опрокинув рюмку, заключил Антон.

- На чем я остановился? – задумался Аркадий, впервые за вечер пригубив запивку. – Стою я, смотрю на Степаныча. Он глаза опустил, молчит, кивает, как проказник, пойманный с поличным, а завхоз его материт, что есть мочи. Я и слова вставить не могу, одним ухом слушаю, и наблюдаю за струйкой, бегущей в приемную емкость. Страсти вокруг кипят, а самогон, знай себе, гонится, охранник ведь нагрев не выключил, когда мы пришли. Только завхоз замолчал, я решил, что настало время поговорить нормально. Думаю, выговор сделаю, самогонщик пообещает со своим хобби завязать, и забудем обо всем. Еще планировал обратно на дачу сегодня поехать – дурак наивный. А завхоз говорит Степанычу: «Давай, такой ты сякой, показывай все». Он вздохнул, процесс остановил и повел нас в подвал. Я за все время работы там только пару раз был. Подводит нас охранник к какой-то двери, замок открывает, а там, мать моя – женщина, оборудования на сотни тысяч рублей. И кубы разных размеров и палки эти длинные из нержавейки, сеточки какие-то, медные крышки, прозрачные элементы, узлы с кранами – все аккуратно расставлено на самодельных стеллажах. В общем, из слов Степаныча я сделал вывод, что это не первый раз и не только в каникулы он этим занимается, а круглый год. И все, что зарабатывает в свой маленький ликеро-водочный завод вкладывает. Пошли дальше, а в следующей комнате такие же полки, заставленные бутылками с готовым продуктом. Жидкости всех цветом радуги – настойки, наливки, даже бурбон есть. Три бочки стоит: с ромом, виски и кальвадосом. Плюс, пара бочек, одна с брагой, несколько емкостей поменьше и несколько стеклянных бутылок, объемом литров по десять-пятнадцать – это, как я понял еще не разбавленный продукт. Все аккуратно подписано: даты, сырье, чем очищено. То есть, понимаешь, у нас под школой целый склад алкогольной продукции. Если кто-нибудь узнает – нам мало не покажется.

- Так, я не понял, что он со всем этим делает?

- Ничего. Складирует просто. Как он сказал: «не выбрасывать же?»

- Ну, пока лето, пусть вывозит домой потихоньку. Тут решать надо или хобби, или работа.

- Все не так просто. Может, это странно прозвучит, но я, объективно, во всем этом ничего ужасающего не вижу, но завхоз разошелся – не остановишь. А, если эта информация за пределы школы выйдет, директору крышка. Повезет, если тихо отправят на пенсию, а могут и показательную порку устроить. У нее сердце больное, только очередную операцию сделали, она этого не переживет.

- Да и тебе достанется, - понимающе кивал Антон.

- Я справлюсь, если не всплывет, что знал и промолчал, но с завхозом за это ручаться нельзя. Директрису жалко. Она у нас хорошая. Я с другими учителями общаюсь, знаю, что в районе происходит, да и вообще в городе. А она никогда копейки лишней не взяла, старой закалки, советской. Она еще у меня преподавала, когда я школьником был. Не могу я ее так подставить, но и Степаныча жалко.

- Ну, он сам себе это устроил, чего жалеть?

- С одной стороны согласен, а с другой… - Аркадий снова закурил. – Мы поднялись наверх, завхоз требует немедленного увольнения охранника. Мы позвонили Сашке, а он не в Москве, обещал быть через два дня. Школу без присмотра не оставишь, так что во вторник будем что-то решать. На том и разошлись. А потом я вернулся, хотел со Степанычем наедине поговорить, думал, что объяснит что-нибудь. Он признал, что это его хобби, но сам не пьет и не продает никому. Говорит, что ищет идеальный рецепт самогона, никому зла не желает. Показал мне свои дневники – ежедневники, в которых все записывает. Там температурные режимы, методы подготовки и очистки. Я, признаюсь, мало что понял. Хранить то, что получилось, негде, так как квартиру он сдает. Бросать свое дело он не собирается, ведь надо же человеку ради чего-то жить. А еще рассказал, что завхоз все это время был в курсе. Логично, кто бы ему еще столько места выделил. Степаныч его угощал, вот он и помалкивал, но в последние месяцы тот к нему зачастил. Охраннику не жалко – пусть берет, но заметил, что завхоз постепенно спивается. Летом уже чуть ли ни через день приходит. Степаныч ему в какой-то момент отказал, завхоз пообещал, что пожалеет – вот и результат. Не делай добра – не получишь зла, - тяжело вздохнул Аркадий и разлил самогон по рюмкам. – В конце разговора он всучил мне эту бутылку – лучшее, чего пока ему удалось добиться. Сказал, что это прощальный подарок, - завуч грустно усмехнулся.

- Погоди, а как он определяет, что у него получилось, если не пьет? Десятью граммами тут не обойтись. Мне кажется, он что-то недоговаривает.

- Соседей угощает, друзей, бывших коллег, - рассмеялся Аркадий. – Раз в месяц собирает из того, что сделал подарочную корзину и раздает. А потом они ему звонят и рассказывают, что зашло, а что нет. Вот тебе и статистика. Я же говорю: он мне записи показывал.

Мужики молча выпили, съели еще по одной сосиске, и Антон, наконец, нарушил тишину:

- Не понимаю: он же виноват? Виноват. Чего ты за него переживаешь?

- Жалко. Неплохой в сущности человек. Никому зла не делает, закон не нарушает, только место выбрал неудачное. Вот избавлюсь я от него, и что он будет делать? А, главное, кто придет на его место? Знаешь, за что прошлых охранников выгнали? Они путан на работу вызвали, а физрук решил баскетбольную команду перед соревнованиями натаскать. И вот ранним субботним утром он приехал на работу, пошел охранников предупредить, чтобы двери для ребят открыли, а там… - Аркадий махнул рукой и не стал продолжать.

Антон крякнул. Ему не только сама история показалась забавной, но и то, как учитель литературы обошел слова «шлюха» и «проститутка».

- Ну, так избавься от завхоза, - рассудительно заявил он. – Тем более, если он бухает. Не думаю, что это проблема. Или ты наивно полагаешь, что удастся обойтись без увольнений? Уже взрослый мужик, должен понимать, что и рыбку съесть и… хм… никуда не сесть, не получится. От кого-то нужно избавиться, групповой терапией этот вопрос не решить. Вот и думай, кого тебе меньше жалко.

- С завхозом не вариант, - покачал головой завуч, - он это не проглотит. Поднимет такой шум, что не только директору по шапке достанется, но и мне. А Степаныча, в конечном итоге, это не спасет.

- Тогда не знаю. Увольняй охранника и забудь все, как страшный сон. Возвращайся на дачу, а к сентябрю уже легче станет. Подожди, - Антон покинул кухню и вернулся с книгой в руках. Положив ее перед соседом, спросил: - Ты же учитель литературы, читал?

На столе лежала книга Стругацких «Трудно быть богом».

- Это не школьная программа, - улыбнулся Аркадий, - но читал, конечно. Только не пойму к чему это ты?

- Я только начал. На работе был аврал, так что я страницы две-три прочту и отрубаюсь. Я вообще мало в жизни книжек прочел. Сейчас решил наверстать упущенное, босс посоветовал. Классика, типа Достоевского и Толстого это не мое, решил фантастику попробовать. Всего не охватить, поэтому беру три книжки одного писателя, а-ля самые знаменитые, читаю до конца, заходит – не заходит – не важно. А потом делаю вывод, нравится мне творчество этого писателя, или нет. Пока счет такой: Азимов 2:1, то есть, норм, Брэдбери – 1:2, значит – не мое. А у Стругацких «Пикник на обочине» - отличная, а «Обитаемый остров» - редкостная хрень. Получается один-один. Эта должна расставить все точки над и. Короче, я к чему: богом, конечно, быть непросто, наверно, но человеком в миллион раз сложнее. Вот тебе и выпал шанс доказать, как это непросто. Мне повезло одного такого встретить, но это не значит, что каждый справится. Я к тому, что если не получится – никто тебя не осудит, для абсолютного большинства быть Человеком, именно с большой буквы, – непосильная задача.

Аркадий с интересом посмотрел на собеседника и крепко задумался над его словами. Когда он предложил соседу выпить, то уже принял решение. Оставалось только прийти к соглашению с совестью, а последние слова Антона поколебали его уверенность в том, что оно единственно верное. Когда он рассказывал о своих проблемах, то ждал чего угодно – поддержки, укора, но никак не снисхождения.

- Дочитай книгу, - наконец, прервал он молчание и закурил, - она как раз об этом.

- Обязательно, - пьяно усмехнулся Антон и кивнул на почти опустевшую бутылку, - ну, что, по последней?

Продолжение в квартире №84

Вторая часть марлезонского балета... Жестокая.

Как бы не боялся разочаровать читателей, так тепло принявших первую часть, но, как говорится, из песни слов не выкинешь...

Квартиры № 87 и 88

Ярослав привычно сидел на узкой лавочке, стоящей в общем коридоре перед квартирой, с ноутбуком на коленях. Они со Стасом уже полгода снимали однушку, переделанную в студию. Начав подрабатывать на третьем курсе, ребята приняли решение, что смогут позволить себе отдельное жилье, съехав, наконец, из никогда не спящей общаги. Не то, чтобы им не нравилась атмосфера в предоставленном институте общежитии, но правила, ограничивающие свободу молодых людей, порядком надоели. Сейчас они могли возвращаться в любое время, пользоваться электрическим чайником и микроволновкой, за которые многие поимели проблем разной степени тяжести во время внеплановых проверок коменданта и, вообще, в отличие от комнаты в общежитии эту квартиру можно было назвать домом.

Единственное, что вызывало у Ярика острое желание поменять жилье – это планировка квартиры, в которой нельзя было уединиться. Это не было проблемой, когда друзья искали жилье, но стало доставлять значительные неудобства, когда кто-то из них приглашал в гости девушку. Так как Станислав пользовался завидной популярностью у женского пола, то Ярику приходилось часами просиживать под дверью квартиры. Были и плюсы: Ярославу постоянно доставались яства, оставшиеся от очередного свидания или приготовленные девушками блюда. Но они не компенсировали неудобств, связанных с невозможностью отдохнуть после работы или учебы. Таким успехом у девушек, как друг он не пользовался, поэтому проводил пару вечеров в неделю в общем коридоре.

Ярик услышал, как лифт открылся на этаже и через несколько секунд в предбаннике появился Всеволод. Студент бросил взгляд на часы, отмечая, что сосед что-то припозднился с работы.

- Ярик, привет! – сказал Сева, протягивая руку.

- Здорово, - ответил студент, пожимая руку соседа. – Чего-то ты сегодня поздно? Не успеваете проект сдать?

Несмотря на то, что Всеволод был старше ребят почти в два раза, у них сразу сложились приятельские отношения. В день их заезда, он, узнав, что студенты будут жить в соседней квартире, помог поднять нехитрый скарб молодых людей на этаж, тем самым завоевав их расположение. Ярославу показалось, что Севе – мужчине семейному и вполне обеспеченному не хватает простого неформального общения, так что студенты из соседней квартиры стали для него приятелями, к которым можно зайти вечерком с пивом, чтобы потрепаться ни о чем часок-другой перед сном. Периодически разговоры Севы скатывались к историям о жене и детях, но не было в них жалоб, а наоборот гордость за успехи малых. Он постоянно повторял, что Ярик и Стас переживают сейчас лучшее время своей жизни, имея возможность делать, что хотят, и энергии хватает на все. Потом у всех появятся семьи, что здорово, но времени и сил на встречи с друзьями останется катастрофически мало.

- Наоборот, – воодушевленно произнес Сева, - делили премии за выполненную работу.

- О! Распределять деньги – это всегда прикольно, - поддержал его Ярослав.

- Получать прикольно, - поправил его сосед, - а распределять – так себе работа. Периодически находятся недовольные, считающие себя недооцененными. Так что плохо распределишь – получишь потом головняков, по самое не балуйся. Но сегодня вроде все прошло хорошо.

- За то точно про себя не забудешь, - расплылся в улыбке студент.

- Это верно! – хохотнул Всеволод и добавил, поглядев на запертую дверь соседской квартиры: - У Стаса в гостях опять дама сердца?

- Очередная, - подмигнул в ответ Ярик.

- Не хочу лезть не в свое дело, но как-то ты в вашей сделке оказался проигравшей стороной. Надо выбить себе какие-то плюсы. Может, доли за аренду пересмотреть?

- Ну, так мне никто не мешает знакомых в гости водить. Все честно, просто не очень у меня получается. А у девушек Стаса есть одинокие подруги, так что иногда и мне перепадает, - соврал Ярослав, чтобы не показаться в глазах соседа самцом-неудачником.

Сева пристально посмотрел на него и, как показалось Ярику, все понял:

- Ты не переживай по этому поводу. Все это, - он кивнул на дверь, за которой Стас уединился с девушкой, - неважно и ничего, кроме риска заработать гонорею не несет. Где-то там, на улице, ходит твоя любовь, и найти этот бриллиант гораздо важнее, чем тонну угольков облобызать. Сейчас тебе кажется, что вопрос «сколько» очень важен, но, уверяю тебя, пройдет несколько лет и, он станет незначительным, - его голос стал намного тише. – Говоря между нами, я когда со своей познакомился, был девственником, и никого у меня кроме нее не было, но я счастлив, чего и тебе желаю. С другой стороны, как меня разобьет сейчас кризис среднего возраста, как куплю кабриолет, да пущусь во все тяжкие… - Сева подмигнул собеседнику и громко рассмеялся. – Ладно, ты извини, но я домой – поздно уже.

- Давай, - кивнул на прощание Ярослав, - и спасибо за лекцию о настоящей любви.

Всеволод открыл дверь своей квартиры и зашел внутрь. Последнее, что услышал Ярик, перед тем, как она захлопнулась, было громогласное:

- Милая, я дома!

Через полчаса девушка Стаса отправилась домой, и Ярослав покинул свой «пост», радуясь возможности, наконец, принять горизонтальное положение на любимом диване. После короткого ужина Стас предложил посмотреть фильм и Ярик, не раздумывая, согласился. Он никак не мог сконцентрироваться на сюжете, прокручивая в голове предстоящий разговор с другом. Так или иначе, но сложившуюся традицию с ожиданием за дверью нужно было менять. Ему не хотелось, чтобы все это вылилось в ссору, но устоявшийся порядок никак не устраивал. Ярослав чувствовал, как постепенно начинает скатываться в сторону пассивной агрессии по отношению к Стасу, а это было совсем не присуще его миролюбивой натуре. Лучше все высказать напрямую, чем периодически огрызаться без повода.

Когда фильм закончился, и до полуночи оставалось меньше часа, Ярик решился обсудить с другом сложившуюся ситуацию. Стоило ему только начать свою мягкую, но настойчивую речь, как в дверь позвонили.

- Кто это? – тихо спросил товарища Станислав, посмотрев на часы.

- Сейчас узнаем, - ответил Ярик, подходя к двери.

Не успел он посмотреть в глазок, как на дверь обрушилось несколько мощных ударов, и грозный голос скомандовал:

- Откройте, полиция!

Ярослав быстро посмотрел в глазок, убедился, что за дверью стоит человек в форме и растеряно посмотрел на Стаса. Тот подошел к другу, но не торопился открывать, крикнув в ответ:

- Мы полицию не вызывали! У нас все в порядке, мы уже спим. Понятыми быть отказываемся!

- Откройте! – все так же настойчиво крикнул полицейский. – У нас к вам несколько вопросов.

- Так спросите, - хмыкнул Стас, подмигивая другу. – Что знаем – расскажем. Мы не одеты.

Полицейский еще пару раз ударил кулаком в дверь и прокричал:

- Открывайте, тут с вашим соседом из восемьдесят восьмой беда, вы его знаете?

Ярик оттолкнул товарища и отпер дверь.

- С Севой? Что случилось? – спросил он, обращаясь к капитану полиции, вставшему так, чтобы дверь не закрыли перед его носом.

- Да, вы знаете Всеволода? В каких отношениях с ним находитесь? – начал сыпать вопросами офицер, игнорируя интерес Ярослава.

В тамбуре творилось что-то невообразимое. Люди в форме и штатском заполонили всю площадку. Некоторые постоянно сновали из квартиры Севы к лифтам и обратно, вынося какие-то вещи. Ярик хотел посмотреть, что происходит в восемьдесят восьмой квартире, но капитан ненавязчиво преградил ему путь, попутно закрывая обзор. Ярослав повернул голову и увидел в другом конце коридора мужика из восемьдесят шестой, беседующего с парой людей в штатском. Он что-то оживленно им рассказывал, а они кивали и переглядывались. Ярик вспомнил, что тоже видел его в форме, но не полицейской.

- Так, что можете рассказать о своем соседе? - напомнил капитан вопрос.

- Да, нормальный мужик, вроде, - ответил Ярик, - а что собственно случилось. Он жив?

- К сожалению, - едва слышно выдавил сквозь зубы полицейский.

- Так, капитан, скажи нормально, что случилось? – вмешался в разговор Станислав. – Чего там Сева учудил? Жене, что ли навалял? Как она, как дети?

- Какие дети? – уточнил полицейский.

- Ну, его дети, - хмыкнул Стас. – Из восемьдесят восьмой квартиры. Кто там у него мальчик и девочка, что ли…

- Нет, - перебил его Ярослав, - два мальчика у него. Ты совсем людей не слушаешь?

- Точно есть девочка, - включился в спор Стас, забыв о полицейском. – У него дома куклы, кто в них по-твоему играет? Мальчики?

- Вы их видели? – капитан с прищуром посмотрел на Стаса.

- Кого? Кукол?

- Нет, детей! - полицейский тяжело вздохнул. Выглядел он так, как будто вот-вот сорвется, заставляя студентов еще больше напрячься. – Можешь их описать?

- Не видел, но он про них постоянно говорит, - Станислав осекся. – Погоди, ты чего мне вменить собираешься? Я по детям не прикалываюсь. Завязывай, капитан, со своими намеками…

- Нет у него детей, - сухо ответил полицейский. – И жены нет. Он никогда женат не был.

- Как нет? – рассмеялся Ярик. – Вы чего тут мутите? Мы у него в гостях были и игрушки видели, вещи.

- Вы с ними познакомились, когда в гостях были? Может, здесь в тамбуре видели или в лифте ехали вместе?

- Нет, они на даче были с женой. Но он действительно про них постоянно говорит. На психа он не похож. Не мог же он их выдумать и игрушки по квартире раскидать? – Улыбка сползла с лица Ярослава, а ноги стали ватными. Он облокотился на косяк, чтобы удержать равновесие из-за легкого головокружения, вызванного догадкой – ведь за все время, что они живут в квартире, ни он, ни Стас детей и супругу Севы не то, что не видели, но даже не слышали, а ведь у них общая стена. Он сглотнул и продолжил: - Или мог? Чего происходит-то, можете объяснить?

- Ваш друг Всеволод тот самый маньяк, убивающий молодых девушек, о котором последняя время трубит пресса. Читали, наверно, в интернете? А вы живете рядом и не знаете?

Ярослав посмотрел на Стаса и заметил, как сильно тот побледнел. Видимо друга посетили те же мысли относительно баек Всеволода про счастливую семью.

- Так что давайте рассказывайте все, что знаете, заодно проверим, может, вы ему помогали. Живете в соседней квартире и не знаете, что за стенкой маньяк, странно это, - капитан изобразил задумчивый взгляд.

В этот момент Станислав, улучив момент, потянул дверь на себя с криком:

- Делал бы свою работу – не было бы маньяков! Пошел ты с обвинениями! Повесткой вызывай!

Полицейский пытался не дать закрыть дверь, но Ярик поддержал друга и выбил ногу капитана из проема. Они закрылись на все замки и для надежности привалились спинами к двери. С той стороны раздалось несколько ударов кулаком, а потом полицейского окликнули, и он, перестав сыпать проклятия в адрес ребят, куда-то отошел. Ярослав с уважением посмотрел на товарища, который не растерялся и повел себя так уверенно в экстремальной ситуации. Сейчас Станислав выглядел совсем по-другому. Обхватив ладонями рот, он качался взад-вперед, сидя на корточках, и тихо скулил:

- Блин, блин, блин… Что за фигня-то? Как такое может быть? – он щенячьими глазами глянул на друга, ища поддержки. – Что теперь будет?

Ярик постучал товарища по плечу, и, не найдя слов поддержки, пошел ставить чайник. В мыслях был полный беспорядок. Верить в сказанное капитаном не хотелось, но масштаб операции не оставлял сомнений в том, что это не шутка и не случайность. Вечно позитивный Сева, дававший, как казалось, грамотные советы более опытного товарища, оказался маньяком, на счету которого четыре убитые девушки. И не факт, что найдены все его жертвы.

В три часа ночи, когда на общей площадке все стихло, а ребята выпили по три кружки горячего чая и немного успокоились, но спать идти не спешили, раздался звонок в дверь.

- Вот и все, - печально произнес Стас. – Ярик, ты извини, что так с ментом поступил – просто растерялся. Откроешь дверь и сразу вставай к стене, руки клади за голову, а то хуже будет. Я в кино видел.

Ярослав хмыкнул и пошел глазку. Звонок повторился. Стас встал, глядя на товарища, и приготовился поворачиваться лицом к стене. Ярик посмотрел в глазок и увидел соседа из восемьдесят шестой квартиры с бутылкой конька в руке.

- Не спите, пацаны? – спросил он, отреагировав на появившийся в глазке свет. – Предлагаю снять стресс.

Ярослав приоткрыл дверь, опасаясь, что сейчас на нее с силой надавят те, кто прижавшись к стене, скрылся от дверного окуляра и студентов повяжут в жесткой форме. Но ничего не произошло, сосед миролюбиво добавил:

- Не боись, я один. Тоже уснуть не могу. У полиции сейчас помимо вас проблем хватает.

Стас подошел ближе, прикрывая друга, и Ярослав распахнул дверь.

- Вы ведь тоже из органов? – спросил он.

- Я в прокуратуре районной работаю и к этому расследованию не имею никакого отношения. Слишком громкое дело для моей скромной персоны. Считайте, такой же свидетель, как и вы.

- Вас тоже в соучастии обвинили? – вмешался в разговор Стас.

- Хм, тут конечно участковый палку перегнул, но вы на него не сердитесь. Представляете, на каких он нервах. На его территории маньяк и пусть он здесь никого не убил, но жил долгое время, а участковый ни сном ни духом.

- Так откуда же ему было знать?

- Должен же найтись виноватый. Его земля – его проблемы, не генералов же обвинять, - пожал плечами сосед. – Меня, кстати, Михаил зовут, можно Миша. Может, выпьем уже?

Студенты представились и пустили ночного гостя в квартиру. Стас смотрел на него с недоверием, а Ярик расслабился рядом со служителем закона. Сели, выпили по одной, потом сразу по второй, познакомились ближе. Ребята узнали, что у Миши недавно умерла жена, и они остались вдвоем с сыном, рассказали, где учатся и как подрабатывают, чтобы снимать квартиру, но после третьей рюмки разговор вернулся к основной теме их встречи:

- А жильцов восемьдесят пятой тоже допрашивали? – спросил Ярослав. – Кто там живет вообще? Вроде раньше пара была, но давно их не видел.

- Эту квартиру сдают, как и эту. Сейчас там никого нет. Владеют две сестры, я созвонился со старшей, с ней жена мой общается, - Михаил кашлянул, - общалась.

- Чего вообще рассказывают? – спросил захмелевший Станислав. – Миш, ты же с полицией накоротке. Точно Сева? Чего у него реально семьи нет?

Михаил тяжело вздохнул и начал рассказывать:

- Я почти ничего не знаю, но поведали малость. Вы, наверно, слышали, что мэром организована специальная группа по розыску этого маньяка. Там и полицейские, и ГБшники, и прокуратура. Это специально сделано, чтобы не было как обычно: левая рука не знает, что делает правая. Оказывается, в эту группу были включены и какие-то гражданские специалисты. Хрен знает кто, может психологи какие-нибудь.

- Как в кино, типа консультант полиции или внештатный сотрудник, - кивнул Ярик.

- Типа того, - подтвердил Михаил, разливая коньяк, - так вот один из этих умников как-то вычислил Всеволода. Точнее у них было несколько подозреваемых, и они их потихоньку пробивали, а этот все топил за нашего соседа, но его никто не слушал. Вот он и поехал к нему в гости. Один. Сегодня вечером. Не знаю, что он этим хотел доказать – у него же ни оружия, ни хрена. Ну, вот и оказался прав, получил удар ножом и успокоился…

- В смысле? – перебил Стас. – Сева этого внештатного сотрудника завалил?

- Нет, парень молодой, резвый оказался, отбился. Нож по касательной прошел, всего несколько швов, но шрам на память останется. Вроде как он тоже этому козлу морду подпортил. Дальше история мутная: появился опер из этой же группы. Типа, решил прикрыть парня, что-то у него там екнуло, но поздно – Сева уже рванул из квартиры. Эти двое за ним. Первый, которого ножом порезали, отстал, а опер бежал, сколько мог, но тоже отставать начал. Наш сосед-маньяк, оказывается тот еще спортсмен – перемахнул через высокий забор детского садика за пару секунд. Полицейский даже выстрелил, но не попал, а пока сам перелазил, тот уже скрылся. Правда, говорит, что видел, как Всеволода заталкивали в машину с другой стороны детского садика, когда он его насквозь пробежал и второй раз забор форсировал, но, ни номеров, ни марки автомобиля не разглядел. Вроде микроавтобус, но не Газель. Прикиньте, что завтра начнется: маньяка вычислили и не взяли.

- Точно, как в кино, - заключил Стас.

- А, может, и взяли только не те, кто должен был. Как думаешь, Миш, врет опер?

- Не знаю, - покачал головой в ответ гость. – Вот завтра и посмотрим, что мэр скажет. Если нервничать будет, значит, точно кому-то жопу располосуют как британский флаг, а, если спокоен, значит, все более-менее.

- А ведь Сева не раз у нас в гостях был, сидел, где ты сейчас, - опустошив рюмку, сказал Ярослав. – И мы пару раз у него футбол смотрели, когда жена с детьми якобы на даче была. И в квартире у него вещи детские, игрушки – создается полное впечатление, что семья живет, отвечаю.

- Я у него не был, и про его семейное положение даже не знал, но он всегда здоровался, улыбался. Сука! Никогда бы не подумал! – Миша тихонько ударил кулаком по столу, скорее от досады, чем от злости.

- Это уж точно, – поддержал Станислав, доставая из холодильника пиво, так как коньяк подошел к концу. - Маньяки, они же задроченные должны быть, нелюдимые, а Сева такой общительный, всегда на позитиве. Честно сказать, я даже сейчас сомневаюсь. Ну, нет у него семьи, может, были причины врать.

- А с ножом на чувака бросаться тоже причины были? – вспыхнул Ярик, открывая пиво. – Я просто не могу представить, что могло его так из себя вывести.

- Я так понял, что спецгруппа, когда его пробивала, узнала, что он на работе на хорошем счету и, вообще, душа компании, - добавил Михаил. – Ничего сейчас анализы сделают, и все встанет на свои места, так как ДНК маньяка у них есть.

- Это, я вот, что хотел сказать, - заплетающимся языком начал Ярослав, - он сегодня поздно с работы пришел. Часов в девять. Ты можешь, как-нибудь передать информацию ментам, чтобы пробили, был он на работе или нет? Может он новую жертву выбирал или еще что. Кто знает, чтобы случилось, если бы этот чувак сегодня не приехал? Зря, конечно, один приперся, но пока тянули бы, он еще одну девочку мог на тот свет отправить, а то и не одну, - Миша кивнул в ответ, а Ярик посмотрел на опечаленного друга и спросил: - Стас, ты чего приуныл? Совсем забрало, что ли?

- Я вспомнил, - подавляя в себе рвотные позывы, ответил Станислав, - что про жертв говорилось. Он же их по несколько дней мучил, насиловал, а потом расчленял, и все это могло происходить за стенкой, в соседней квартире, а мы с ним здоровались, болтали и шутили… - он не выдержал и, вскочив из-за стола, рванул к раковине.

Ярославу тут же стало плохо, и он побежал в туалет. Когда студенты освободили желудки от содержимого и вернулись к столу, то Миша сказал:

- Зря переживаете, у него дача была в глуши. Там все и происходило. Группа уже работает и засада выставлена, - он сделал последний глоток пива и засобирался домой. Коротко попрощавшись с ребятами, обсуждавшими вопрос о смене съемного жилья, следователь прокуратуры вышел в общий коридор. Открыв дверь, он направился к лифтам и закурил, с ненавистью глядя на пачку сигарету, к которой не притрагивался уже почти месяц. Он достал телефон и набрал последний номер:

- Але, это Терентьев, не спите? Понимаю, вам сегодня не до сна. Короче, я поговорил с ребятами из восемьдесят седьмой, они ни при делах, в не меньшем шоке, чем я. Пробейте, когда этот урод ушел с работы сегодня, так как пришел в девять и неизвестно где был. И еще одно: ты там предупреди своих, что когда пацанов будут допрашивать, чтобы не говорили им, про следы крови в ванной и вообще, что он этим дома промышлял. Если вопрос встанет, то пусть скажут, что на даче, они не знают, что у него никакой дачи не было. Договорились?

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.

Верите ли вы, что сломанный лифт улучшает отношения между соседями по подъезду? По крайней мере, способствует возможности узнать, кто живет с вами на одном вертикальном проходе муравейника, именуемого многоквартирным домом?

Нынче мы знакомимся с соседями по стояку, когда у кого-то прорывает трубу или, когда кто-то начинает ремонт, не выпуская из рук «свой сраный перфоратор» ни на минуту, и, будем честны, это не самые приятные моменты для начала новой дружбы. Так было не всегда. Раньше все знали друг о друге все: сколько детей, кто из них, чем болеет, как учится, профессии всех, кто живет в подъезде. Было время, когда не страшно было оставить ребенка со старушкой с пятого этажа на несколько часов, соседи ходили друг к другу в гости, вместе радовались за молодоженов и вместе провожали в последний путь усопших.

Еще пару десятков лет назад все знали, кто в подъезде пьет, скандалит и по какому поводу, что празднует, и почему музыка играет на весь дом, но тогда, как и сейчас, самое важное оставалось скрыто. Кто на самом деле живет за стеной, что может происходить буквально в двух метрах от вас, какие тайны хранит вечно улыбающийся мужик сверху, и какие демоны его мучают. Отношения изменились, но, в сущности, все осталось по прежнему: люди видят только то, что им хотят показать. Сейчас это «хотят» становится все меньше, а секреты все больше, но тайны так и остаются тайнами. Вот о таких тайнах, на примере одной лестничной клетки в обычной московской многоэтажке и пойдет речь.

Зачем такое длинное вступление? Видимо я решил потренироваться в графомании:)

Перейдем к делу!

Квартира №85.

- Лиза, открой! Я никуда не уйду, - Светлана продолжала стучать, обращаясь к младшей сестре, закрывшей входную дверь на ночную задвижку. – Либо ты откроешь сейчас, либо я вызываю МЧС, и сама им будешь объяснять, что случилось.

- Сейчас, подожди минуту, - откликнулась, наконец, Лиза.

Когда дверь все-таки распахнулась, Света увидела свою пятнадцатилетнюю сестру, держащую за руку парня своего возраста. Лиза была немного растрепана, но уже успела привести себя в порядок. Молодой человек хотел что-то объяснить, но вошедшая девушка была неумолима:

- Надеюсь, вы уже попрощались, - начала она, входя в квартиру. – Ромео, тебе пора и застегни ширинку, а то надует. На улице холодно.

Парень растерялся, покраснел и схватился за молнию. Светлане удалось сбить весь его настрой на поиск консенсуса, да и что он мог возразить человеку, который был старше его вдвое? Быстро надев ботинки, он схватил куртку, хотел что-то сказать Лизе или даже поцеловать, но под строгим взглядом ее суровой сестры не решился и быстро покинул квартиру, крикнув на прощанье:

- Пока!

Светлана захлопнула за ним дверь и строго посмотрела на младшую сестру. Лиза крякнула что-то нечленораздельное и ушла в комнату. Светлана обреченно вздохнула и направилась вслед за обиженной Лизой. С ней так просто, как с мальчишкой не справиться. Успела выработать иммунитет к многозначительным взглядам старшей сестры разной степени тяжести за пару лет совместного проживания.

Войдя в комнату, Светлана сразу заприметила бутылку красного вина, пару бокалов и недорогой торт на столе. В вазе стоял простой букет цветов. Лиза сидела на диване, старательно отвернувшись от входа в комнату.

- Значит, хотела отдохнуть от всего, пока новые жильцы не въехали? – спросила Света, садясь рядом. Она взяла бутылку вина, налила себе несколько глотков в бокал и попробовала, демонстративно катая на языке несколько капель. – Это так ты отдыхаешь? Со вкусом, должна признать. Для этого ты у меня ключи выпросила? – Лиза молчала, изредка поглядывая на сестру. – Ты смотри: цветы, торт, вино… Сказать чего не хватает из набора профессионального ловеласа?

- Ничего такого не было! – возмутилась Лиза.

- Чего такого?

- Ничего такого, от чего получаются дети. Только давай не будем сейчас про пестики и тычинки. Меня бесит, что ты мне не доверяешь!

- Да, поздновато для пестиков и тычинок. Я смотрю, ты эту программу экстерном сдала и перешла к практике.

- Я же сказала: ничего такого не было.

- Хорошо, я тебе верю, - сказала Света, довольная тем, что Лизка, наконец, разговорилась. Она сделала еще глоток вина и продолжила: - А что было? Только не говори, что вы алгебру вместе делали.

- Ну, Свет… отстань. Сказала – ничего, значит, ничего.

- Нет-нет, я хочу знать все в подробностях. У меня муж и двое детей, может, ты и считаешь, что я старая и ничего не понимаю, но, чтобы ты не думала, я еще не ушла из большого спорта.

- Вот и потрахалась бы с Вадиком, пока меня не было. Такой шанс вам дала, устали, наверное, от моего присутствия? Чего ты через пол Москвы перлась, чтобы меня проверить?

- Да, потому что я за тебя отвечаю! Мамы нет уже два года, и все это время ты живешь с нами, под моей опекой. У меня двое маленьких сыновей и мне не нужен еще и племянник. Когда и чем нам с мужем заниматься, мы как-нибудь без сопливых разберемся. А ты, будь добра, закончи школу, прежде чем водить друзей в мамину квартиру. Ишь, какая шустрая, не успели сдать, так ты тут притон решила устроить…

- Это квартира и моя тоже! – вспыхнула Лиза. – И какой притон? Всего одного друга пригласила. Без ночевки. Пообжимались немного, но ничего больше. Как будто ты ничего такого в моем возрасте не делала?

Свете было стыдно признаться, что в пятнадцать она действительно ничего такого не делала. Она погладила сестру и смягчила тон:

- Ладно, извини, с притоном я действительно погорячилась. Но ты пойми: я несу за тебя ответственность. Я не хочу, чтобы ты сломала себе жизнь по глупости. Просто старые жильцы съехали, новые еще не нашлись, а ты просишь ключи, чтобы побыть одной… Тут не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что к чему.

- Какую ответственность ты несешь? Я уже сама могу принимать решения, и я не дура, чтобы залететь в пятнадцать! Я вообще могу жить здесь одна! А то нашла себе Золушку. Сделай то, сделай это. С мальчишками посиди, посуду помой, одежду постирай, пропылесось квартиру, а сама типа занята на работе.

Светлана поджала губы. Она надеялась, что спокойный тон благоприятно повлияет на разговор, но Лиза восприняла его, как слабость и завелась не на шутку. Да и чего она хотела от подростка?

- Уверена, что все девочки, забеременевшие в пятнадцать, не считали себя дурами, - с металлом в голосе произнесла она. – Надеюсь, Золушка, ты не очень перетрудилась, загружая посудомоечную и стиральную машины? И не так уж часто я прошу тебя посидеть с мальчишками. Если бы у меня был выбор, то я бы не работала, но деньги нужны, чтобы никто в нашей семье ни в чем не нуждался, включая тебя. Или тебя как-то обделяют? Может, на голодном пайке держат или подарков никогда не делают? Хочешь сказать, что заботиться о тебе – это моя обязанность, а ты раз в неделю, а то и две берешь в руки пылесос и превращаешься в Золушку? У тебя никаких обязанностей быть не должно? Только права на развлекуху? Что-то я не помню, чтобы ты такое маме говорила!

Глаза Лизы наполнились слезами и она, встав, крикнула прямо в лицо сестре:

- Но ты мне не мать!

Светлана поняла, что переборщила. Слишком много, слишком прямо и слишком грубо она высказала младшей сестре. Света допила вино и налила себе еще один бокал. Лиза собиралась уйти, но остановилась, когда услышала тихое:

- Вообще-то…

- Что? – замерла она в дверях. Лиза посмотрела на сестру, в глазах которой застыли слезы.

Светлана жестом предложила сесть ей рядом и налила немного вина во второй бокал. Когда Лиза присела и с сомнением сделала глоток, ее старшая сестра сказала:

- Мне было пятнадцать, и я тоже не считала себя дурой, - начала она, отводя взгляд, – но сделала большую глупость. Не пойми меня неправильно, сейчас я ни о чем не жалею, но только благодаря маме, которая приняла удар на себя.

- Чего-то я не понимаю, - растерянно произнесла Лиза, осушив свой бокал.

- Да, все ты понимаешь. Я рожала дома в ванной, а мама оформила ребенка, как свою дочь. Ей нужно было работать, ведь отца ни у одной из нас не было, а я училась и все свободное время сидела с тобой. Ты не помнишь, но гуляла с тобой я, пеленки меняла я, даже вставала по ночам к тебе тоже я. Школу пришлось поменять, чтобы никто не узнал. Я прошла через все это и не хочу, чтобы тебе пришлось пережить подобное.

- Я не верю, - прошептала Лиза, но не сдвинулась с места.

- А кто водил тебя в садик и забирал, помнишь? Как я пропускала пары в институте, когда ты болела, помнишь? – продолжала Света, и слезы катились по ее щекам.

- Да, но… У мамы всегда было много работы, - неуверенно возразила Лиза. – Она никогда не говорила не показывала, что…

- Что ты ее внучка, а не дочка? – хмыкнула Светлана. – Это было почти незаметно, но баловала она тебя больше, хотя, после того, что она сделала для меня, для нас обоих, ей можно простить все, - она шмыгнула носом и посмотрела на Лизу.

Лиза тоже расплакалась и обняла Свету. Она не хотела ей верить, но сомневаться в искренности услышанных слов не получалось.

- А Вадим знает? – спросила она, когда девушки выплакались и очередной раз наполнили бокалы.

- Ты что? Нет! И не смей ему говорить! – строго наказала Светлана.

- Я и не собиралась, - успокоила ее Лиза. – Только получается, что мальчики мне не племянники, а братья. Сводные или как это называется.

- Они твои племянники, я твоя сестра, а Вадим мой муж. Я не собиралась ничего рассказывать, и давай забудем об этом. Извини, что вот так на тебя все вывалила. Просто ты должна понимать, что я говорю не об историях из телевизора, а о том, что пережила сама.

Света засобиралась, но Лиза никак не хотела отпускать ее. Она помнила, что когда была еще совсем маленькой, проводила со Светой гораздо больше времени, чем с мамой. Помнила, как старшая сестра о чем-то спорила с мамой, но не могла себе и представить, что является объектом их ссор. Теперь она смотрела на старшую сестру совсем по-другому, проникшись уважением к ее трудолюбию и выдержке, которые позволили ей добиться большего, чем предполагалось с учетом обстоятельств.

- Короче, я домой, - сказала Света, одеваясь, - а ты оставайся на все выходные здесь. Перевари, подумай, отдохни от меня и моего контроля. Только пообещай никого не приглашать.

- Будь спокойна, - попыталась улыбнуться в ответ Лиза, - мне как-то не до гостей стало.

Света забрала со стола почти опустевшую бутылку вина, чмокнула Лизу в щеку и вышла из квартиры.

Напротив входа в подъезд стоял заведенный автомобиль, в котором Вадим терпеливо дожидался жену, негромко подпевая игравшей по радио песне. В свои тридцать два года он прекрасно знал, что вмешиваться в женские разборки – дело неблагодарное, тем более, если одной из участниц всего пятнадцать лет. На самом деле его отношения со свояченицей можно было назвать приятельскими во многом благодаря тому, что он никогда не лез к ней с нравоучениями. А его шутливая манера общения вне работы не раз сглаживала назревающие конфликты, после смерти мамы Светы и Лизы и переезда свояченицы к ним.

- Уфф, - громко выдохнула Светлана, сев в машину.

Посмотрев на бутылку вина в руках супруги, Вадим попытался свести глаза к переносице и сказал:

- То есть у тебя уже пятница началась, а мне еще через полгорода за рулем проехать надо? Мать, ты бы хоть бы из вежливости спрятала, что ли.

- Блин,- протянула Света, глядя прямо пере собой, - я такое сотворила… - она, как нарочно, сделала большой глоток из бутылки.

- Мы никогда этого не обсуждали, - ответил Вадим, делая музыку тише, - случая не было, но никого в ванне расчленять я не буду. – Света нахмурилась и недобро посмотрела на мужа. – С другой стороны, - улыбнулся он, - могу сгонять в магазин за чемоданом или спортивной сумкой. Ты рост сестры знаешь? Не напивайся, поможешь дотащить до багажника.

- Вадим, мне сейчас совсем не до смеха!

- Что, жесткий вышел разговор? Я, в принципе, так и предполагал, когда увидел парня вылетевшего из подъезда со скоростью света. – Он приобнял жену и продолжил: - Ладно, не переживай, помиритесь, все-таки родная кровь. В первый раз что ли?

- Ты не понимаешь, - сказала Светлана, которую трясло то ли от холода, то ли от нервов, - я сказала ей… Ну, помнишь, ты пошутил как-то: скажи ей, что родила ее в пятнадцать, типа это на пару лет у нее все желания отобьет. Вот я и воспользовалась твоим советом.

Вадим хрюкнул, сдерживая смех, и внимательно посмотрел на жену. Убедившись, что супруга его не разыгрывает, он с серьезным видом сказал:

- Знаешь, мать, по приезду домой нам нужно будет серьезно обсудить значение слова «шутка».

- Там такая ситуация сложилась, - успокаивала себя Света, делая еще один глоток, - само напрашивалось. Мы сильно поссорились, и в тот момент мне это показалось неплохой идеей. Я вообще не знаю, что теперь дальше делать. Не скажешь же сейчас, что просто неудачно пошутила.

- Да-а-а, - задумчиво протянул Вадим, - а Лизка как отреагировала? Что поверила и никаких сомнений?

- Засомневалась, конечно, но я была убедительна, - пожала плечами Светлана. – Потом, когда осознала, что натворила, то быстро собралась и убежала. Мне кажется, что это еще больше укрепило в ней веру в то, что я сказала правду. Как дальше-то быть?

- Ты можешь меня не слушать. Действительно, зачем тебе здравое логическое решение, когда ты такие вещи на импульсе выдаешь, но я все-таки скажу: здесь, что не делай, выйдет только хуже. Поэтому остается один вариант – не делать ничего, как будто этого разговора не было. Пусть все идет своим чередом, понаблюдаем, - он хмыкнул, - вдруг сработает. А испортить ваши отношения признанием ты всегда успеешь.

- Я, в общем, тоже так думаю, - согласилась Света, - даже уже закинула удочку, типа: давай забудем и так далее…

- Ну, все! – обрадовался Вадим. – Мяч на ее стороне. Она так же стрессует. Может, обойдется, и она не станет заводить разговор на эту тему, а, если начнет, постарайся слиться. Вроде как тяжело вспоминать, зря рассказала и все такое. А сейчас поехали домой, в кои-то веки свободные выходные: Лизка здесь, мальчишки у бабушки с дедушкой. Уже не помню, когда мы были предоставлены сами себе. Только давай договоримся, что ты не будешь всю субботу и воскресенье на мозг по поводу этой темы капать. И себя не мучай, надо было сначала думать, а потом говорить.

- Да, если бы не ты со своими шутками, – взвинтилась Света, – Я бы никогда до такого не додумалась.

- Знал бы, что ты мои приколы воспринимаешь, как руководство к действию, предложил бы Лизку в монастырь сдать, лет до двадцати, - рассмеялся Вадим, снимая возникшее напряжение. – Ну, все, поехали?

- Подожди, давай немного посидим, удостоверимся, что ее Ромео не вернется.

- Холосо, - вздохнул Вадим, откидывая спинку кресла. – Пока не забыл: не звони ей, как минимум, до воскресенья, пусть думает, что ты ее боишься, после сегодняшнего признания.

Светлана кивнула, увеличила громкость радио и уставилась на дверь подъезда. Мысли унесли ее в прошлое, когда она, пятнадцатилетняя девчонка, стала нянькой новорожденной сестры. Долгие годы она винила мать за то, что та родила неизвестно от кого второго ребенка и скинула его на старшую дочь. Надеяться им было не на кого, и матери нужно было как можно быстрее выйти на работу. Сейчас Света не представляла свою жизнь без Лизы, но тогда она жалела о том, что мама не сделал аборт. Вместо того, чтобы гулять с друзьями и заниматься глупостями, которыми положено заниматься в подростковом возрасте, она тратила все свободное время на малышку. Она бегала на молочную кухню, гуляла с коляской, ловя на себе осуждающие взгляды прохожих, водила сестренку в ясли, а потом и в детский сад.

Первое время им помогала пожилая соседка из 87 квартиры, дети которой разъехались и появлялись всего пару раз в году. Она с радостью нянчилась с малюткой, так как своих внуков практически не видела. Мама Светы приплачивала ей немного за доброту, что оказалось неплохой прибавкой к пенсии. Когда Лиза пошла в садик, старушка серьезно заболела и через год умерла. Теперь ее сын сдает квартиру матери, как и Светлана.

Несмотря на помощь бабы Ани, как звали ее девочки, большая часть работы оставалась на Свете. Все это, в конечном итоге, повлияло на их отношения с матерью. Только сейчас, Светлана поняла, что полученный опыт стал для нее хорошим уроком. Кто знает, куда завела бы ее разгульная подростковая жизнь. Далеко не все ее одноклассницы удачно прошли этот период взросления. Мама не просто свалила на нее заботу о малышке, но и дала надежный якорь, научила ответственности, к которой не все готовы даже в тридцать лет. С таким опытом она легко воспитывала двух мальчишек-погодок, имея мужа и сестру в качестве помощников. Лиза не в восторге от работы няньки, но деваться некуда, Света вынуждена работать и сдавать мамину квартиру, ведь скоро сестре поступать в институт, значит, появятся расходы на репетиторов. Круг замкнулся.

Она практически не врала Лизе. Да, она ее не рожала, тем более в ванной, но посвятила ей достаточно времени, чтобы сказать, что воспитала и могла претендовать, как минимум, на звание отца. Светлана прыснула, представив, как многозначительно произносит знаменитую фразу лорда Вейдера: «Лиза, я твой отец!»

Вадим посмотрел на жену и улыбнулся, поняв, что Света вышла из состояния, когда лучше ее не трогать. Супруга поцеловала его и сказала:

- Думаю, можно ехать!

Квартира №86

Заходя вечером домой, Михаил Терентьев внимательно прислушался. Он очень надеялся, что Андрей дома. Им предстоял непростой разговор, и Михаил с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться на парне, превратив их диалог в очередной скандал, результаты которого выльются в очередной прогул школы или что-нибудь похуже. Поняв, что Андрюша на кухне, он заставил себя забыть о манерах следователя районной прокуратуры, в которой проработал уже десяток лет и попытаться стать образцовым отцом.

Четырнадцатилетний подросток сидел за столом и потягивал горячий чай из кружки, уткнувшись в телефон. Как только Миша появился на пороге, Андрей нахмурился, позабыв о смешных картинках, которые только что смотрел в интернете. Он молча встал и собрался уйти в свою комнату, предоставив кухню в распоряжение Михаила. Прокурорский работник тяжело вздохнул, сжав кулаки. Кто бы мог подумать, что его, опытного офицера, может вывести из себя обычная кружка с недопитым чаем, небрежно оставленная на столе. Весь день он думал об этом разговоре: как начать, что сказать, какие привести аргументы? Смирившись с тем, что непредсказуемость парня опять отвернет разговор в одному ему понятную сторону, решил действовать по наитию. Главное не психовать, не кричать и не ставить никаких ультиматумов. Галина Павловна, коллега Терентьева, с которой Миша поделился своими проблемами, так как держать в себе сил уже не было, посоветовала быть с подростком максимально честным. Открыться ему так же, как открылся ей. Михаил сомневался, что мальчишка, только получивший в этом году паспорт, сможет его понять, как поняла женщина предпенсионного возраста. Он был согласен с Галиной Павловной в том, что Андрюше намного тяжелее в сложившейся ситуации, и, пока они не поговорят по душам, их отношения не наладятся. Она вырастила двух сыновей и дочь и опыта в подобных вопросах имела гораздо больше, несмотря на своеобразную уникальность выпавших на долю Терентьева обстоятельств.

- Послушай, Андрей, - начал Миша, отбросив мысли о кружке и загоняя гнев в самый дальний угол сознания, - я хочу попросить тебя об одной вещи…

Парень уже почти покинул кухню, обогнув крепкого следователя, но остановился:

- Попросишь не прогуливать школу? – с вызовом бросил он, как будто нарочно раздражая собеседника надменной ухмылкой.

- Нет, - ответил Михаил, сев на стул так, чтобы оказаться боком к подростку. – Я очень прошу тебя не выключать телефон, - парень хотел что-то сказать, но мужчина не дал ему такой возможности. – Не хочешь со мной разговаривать – не надо. Просто черкани три буквы, - после этих слов мальчишка расплылся в улыбке, - «жив» – этого будет достаточно.

Поведение Михаила никак не укладывалось в голове Андрея. Вопреки своему обычному состоянию всезнающего и вечно правого солдафона, он казался растерянным, печальным и бесконечно уставшим. Такое нетипичное поведение собеседника заставило Андрея проглотить заготовленную шутку про три буквы.

Воспользовавшись тем, что парень не убежал в свою комнату, спрятавшись там от всего, как черепаха в панцире, Миша продолжил:

- Сегодня в соседнем районе было обнаружено тело мальчика-подростка, - следователь откинулся, прижавшись спиной к стене, и закурил. Андрей скривился, ему не нравился запах табака, но больше его раздражало, что Михаил закурил несколько недель назад, бросив эту привычку еще во времена учебы в институте. Каждая сигарета в руках Терентьева, напоминала подростку о случившемся, став символом глобальных изменений в его жизни. Миша выпустил дым и продолжил: - По словесному описанию он был похож на тебя. Черт, да по словесному описанию все похожи. Разве что негры отличаются, - хрюкнул он и, сделав глубокую затяжку, посмотрел на парня. – А у тебя телефон не отвечает. Я бросил все дела и помчался в чужой район и звонил-звонил. Звонил все полчаса, что добирался до места. Представляешь, что я успел себе вообразить? Если бы я получил смску «жив», все было бы намного проще, Михаил затушил тлевшую в руках сигарету в импровизированной пепельнице из жестяной банки для специй. - Ну, так что договорились на счет телефона?

Андрей растерянно кивнул, но собрался и, нахмурившись, произнес:

- А теперь ты будешь рассказывать мне ужасы о том, что случилось с этим пацаном, чтобы я не прогуливал школу, а то и со мной произойдет то же самое?

- Не буду. Да, это не важно. То, что я хотел – попросил, и ты согласился. А школа… Думаешь, я не понимаю? Рано или поздно тебе придется туда пойти, но торопить я больше не буду, даже если будет грозить остаться на второй год.

Андрей недоверчиво зашел на кухню, словно пробираясь сквозь логово дикого зверя, сделал глоток остывшего чая, не отрывая взгляда от собеседника, и вдруг спросил:

- Ужинать будешь? Правда, только пельмени, как вчера и позавчера.

- Пельмени – отличный вариант, - кивнул Михаил, закуривая очередную сигарету.

Прокурорский работник тихо наблюдал, как парень суетится у плиты, и мысленно благодарил Галину Павловну, давшую такой простой, но действенный совет. Вот уже несколько недель все попытки заставить мальчика учиться или, по крайней мере, не прогуливать школу заканчивались скандалом. Миша всегда упирал на то, что одевает, кормит и содержит ребенка, а тот в свою очередь должен выполнять свою работу – учиться. Не раз Терентьев переходил на клишированные фразы, типа: «Пока ты живешь в моем доме…» или «Я обеспечиваю твои хотелки, так что будь добр…» Все это заканчивалось одинаково – Андрюша запирался в своей комнате и не выходил, пока его оппонент не уйдет на работу. Галина Павловна строго-настрого запретила коллеге использовать подобные выражения и даже намекать на это в разговоре с подростком. По мнению этой опытной женщины, дети не просились на свет, их появление – решение родителей, взявших на себя эту ответственность, и накладывать на них финансовые обязательства до совершеннолетия, значит расписаться в своем бессилии, как воспитателя. Тем более, они гораздо острее все чувствуют, а чем старше становятся, тем отчетливее понимают и не нуждаются в лишних напоминаниях, которые не вызывают ничего кроме бессильной злобы.

Заходя домой, Михаил не представлял, как разговаривать с молодым человеком на равных, при этом избегая материальных вопросов, которые как всегда сведут весь диалог к тому, кто и что друг другу должен. Ему пришлось не раз наступить себе на горло, но, в конце концов, он же здесь взрослый, и эффект превзошел все его ожидания. Предложение приготовить ужин оказалось большим, чем то, на что мог рассчитывать следователь, открывая входную дверь. Пока пельмени варились, Мише предстояло поговорить с Андреем еще об одной вещи, и это до дрожи в коленях пугало Терентьева, заставляя курить сигареты одну за другой.

- Мне ее тоже очень не хватает, - произнес Михаил, решив быть до конца откровенным, как советовала Галина Павловна. Сидевший напротив Андрей дернулся, отставляя пустую кружку. Он заметался, не зная, что делать и как отвечать. Терентьев продолжил, пока мальчик не убежал в свою комнату, спрятавшись в панцирь: - Не так как тебе, конечно. Она была твоей мамой… Я свою потерял в двадцать два и помню, как было плохо, но что ты испытываешь сейчас, я даже представить не могу. Слишком рано она оставила тебя, - Миша достал очередную сигарету и украдкой посмотрел на собеседника. Андрей молчал, опустив голову, а его глаза наполнились слезами. - А я потерял жену, но я же взрослый и должен держаться, вроде как мне нельзя раскисать, на мне такая ответственность, - подросток нахмурился и внимательно посмотрел на Михаила, - а очень хочется. Прошло слишком мало времени, чтобы не думать о ней каждую свободную минуту. Работа помогает отвлечься, но я не хочу забывать и не стану. А потом, ты только не пойми меня не правильно, я возвращаюсь домой и вижу тебя, воспоминания о том, что я потерял, водопадом обрушиваются на меня и выплескиваются гневом. Блин, говорю как поэт какой-то, - хмыкнул Миша, продолжая крутить в руках не прикуренную сигарету, - эта злость не на тебя, на себя самого, что ничего не смог сделать, ничего не изменил. На работе я часто вижу людей в отчаянии и иногда даже им завидую, - взгляд Андрея стал заинтересованным. – Они пережили страшную беду, но у них есть шанс на отмщение, на самосуд, в крайнем случае. А кому мстить мне? Болезни? Все это накатывает, и даже поговорить не с кем. Единственный человек, который поймет меня лучше всех, потому что знал ее так же хорошо – это ты, но отношения у нас не складываются, и каждый грустит поодиночке, и никак не получается вырваться из этого замкнутого круга.

- Я понимаю, - тихо сказал Андрей. – Тоже смотрю на тебя и вижу ее. Виню тебя, потому что ты взрослый, хоть и понимаю, что напрасно. Ты же не доктор. Болезнь винить тоже глупо, но не ее же мне обвинять в том, что она заболела и ушла так рано и так быстро?

- Знаешь, Андрюш, я вот, что скажу тебе, как взрослый: сколько бы смертей ты не пережил, легче не становится. Сначала я потерял маму, через пару лет отца, а теперь вот жену, и ни хрена к такому не привыкаешь. Я вообще не представляю, кем нужно быть, чтобы к такому привыкнуть. Каждый раз это удар и после каждой смерти учишься жить по-новому, становясь другим. И ты изменился за последнее время и я, только давай не будем срываться друг на друге, это неправильно, и она бы этого точно не хотела. В этом большом мире только мы друг у друга и остались. Уж какая-никакая, а семья и слишком нас мало, чтобы злобиться друг на друга. Я обещал твоей маме, что позабочусь о тебе, а, ты меня знаешь, свое слово я держу.

Андрей шмыгнул носом и улыбнулся собеседнику:

- А с меня она взяла обещание позаботиться о тебе.

- Мудрая женщина. Уж точно поумнее нас с тобой, - ответил на улыбку Михаил.

- Ты это… Ну, в общем, не думай, что я забил на учебу. Просто ты на работе можешь отвлечься, наверное, поэтому и сидишь там так подолгу и в выходные выходишь, а я в школе не могу. Все время о ней думаю, как только урок начинается. Ничего не слышу, не вижу, да и не хочу. Но я не забил! Я дома почитываю и домашку делаю. Не все, конечно, но основное – математику, русский. Здесь легче, можно отвлечься, когда воспоминания накрывают.

Миша был так рад, что смог вытянуть из собеседника больше одного предложения за раз, что не мог скрывать своих чувств:

- Обещаю, что буду меньше работать, если ты не возражаешь, а то чувствую, что скоро силы закончатся. Навязывать тебе свое скучное общество не собираюсь, но если возникнет желание провести вместе время, то я буду только рад. Может, съездим куда-нибудь на выходные или в кино сходим…

- Не перегибай, - Андрей поднял руку в успокаивающем жесте.

- Ладно, - рассмеялся Михаил, - что там с пельменями?

Андрей подошел к плите, заглянул в кастрюлю, помешал содержимое ложкой для наглядности и заявил:

- Как бы это помягче сказать? Им пипец, - в доказательство своих слов он продемонстрировал кашу на ложке, бывшую когда-то пельменями. Он вылетел с кухни, бросив на ходу: - Подожди.

Терентьев остался в задумчивости дожидаться возвращения горе-шеф-повара.

- Вот, угощайся, - Андрей, вернувшись из своей комнаты, положил на стол шоколадный батончик и включил чайник.

Миша посмотрел на шоколадку и сразу понял, как парню удается сидеть в своей комнате чуть ли не сутками, избегая общения с ним.

- Спасибо, но может, что-нибудь закажешь? Попируем сегодня?

- А что ты хочешь? – загорелся идеей Андрей. – Пицца, бургеры или паназиатская кухня?

- На твое усмотрение, только побольше. Пусть лучше на завтра останется, чем сегодня не наедимся. И чем быстрее привезу, тем лучше.

- Сейчас, что-нибудь выберу, - ответил подросток и рванул к компьютеру, но остановился и очень серьезно сказал: - Это, Миш, я все понимаю: ты меня усыновил, когда на маме женился, и другого отца у меня не было, но папой я тебя называть не буду. Не обижайся.

Терентьев на секунду растерялся, но взял себя в руки. Если парень произнес это вслух, значит для него это важно, а такую откровенность нужно ценить.

- Я вроде никогда и не настаивал, жили как-то до этого… Черт, и слова-то какие подобрали отчим и пасынок, как будто специально, чтобы сказки страшнее звучали. Я тебя в разговоре с кем-то всегда буду сыном называть, сам подумай, как это будет выглядеть, если я скажу: «А это мой пасынок». Бррр… А ты говори обо мне как хочешь, договорились? Папой, конечно, не хочешь – не называй, - Андрей кивнул и пошел в комнату заказывать еду, а Михаил тихо пробурчал себе под нос: - Но хотелось бы когда-нибудь заслужить это право. Может, пройдут годы и ты, придя домой, скажешь: «Привет, пап, как дела?», - Терентьев сломал пальцами так и не закуренную сигарету и выбросил в пепельницу.

- Чего ты там говоришь? – прокричал Андрей из своей комнаты, не разобрав последних слов отчима.

- Я говорю: закажи какой-нибудь морс или газировку, чай уже задолбал на работе! – прокричал в ответ Михаил, расслабившись впервые за несколько недель, прошедших после похорон жены.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.