Жду новый пост

Серия «Метаморфоза»

Пролог

Комнату освещала только настольная лампа, идти в другой конец помещения, чтобы включить большой свет Олегу было лень. Работа над проектом здания шла неважно. Сконцентрироваться на ней ему было так же сложно, как покорить Альпы. Мысль постоянно уводила куда-то далеко, окольными дорогами в неведомые края, лишь бы подальше от этих чертежей. Если каким-то образом и удавалось направить поток разума в нужное русло, то работа всё равно продвигалась вперёд медленно, ковыляла, ползла, как раненное животное в ночном кошмаре, от чего всё превращалось в настоящую пытку.

– Крайние сроки уже близко, а я увяз на одном и том же месте…

Олег сидел, уставившись тупым взглядом в монитор. На экране вырисовывались ненавистные планы и фасады будущего здания. Он уже не делал попыток сосредоточиться. Бесполезно. На часах было за полночь.

– Бесполезно, – повторил он вслух и потянулся за стаканом.

Он пил перед сном, чтобы уснуть, потому что по-другому уснуть не мог. Пил и думал, что скоро совсем сопьётся. Как говорил он себе, пить каждый день – это ещё не значит быть алкоголиком. Пить каждый день – это пока не запой. Алкоголизм начнётся, когда он будет пить постоянно, когда ненормальным для организма будет уже не состояние опьянения, а трезвость. «А пока такого нет, то значит я и не алкоголик» – убеждал он сам себя и опрокидывал ещё один стакан. Впрочем, алкоголик или нет – какая разница? Какое это имеет значение? Олег бросал взгляд на пустую кровать, на пустую квартиру, на город за окном. Теперь он не отмахивался от мыслей, что постоянно витали вокруг него, словно надоедливые мухи.

Сладкое головокружение приходило постепенно, затем разум становился невероятно тупым и безразличным, тёплая сонливость ласково обволакивала с ног до головы. Мысли уходили прочь. Укладываясь в постель прямо в одежде, Олег совершенно машинально, по привычке, нащупывал холодную сталь ружья у изголовья кровати и, окончательно успокаиваясь, проваливался на несколько часов в небытие.

Первую половину ночи он спал крепко, будто его и не существовало, но затем наступала вторая половина ночи. Олег часто просыпался, ворочался и погружался в мир больных снов. Ему снились кошмары. Горы, горы, леса. И необъяснимый страх, окутывающий эти перевалы, горные дороги и долины… Один и тот же повторяющийся сон, каждый раз поражающий своей дикой реалистичностью, вот уже сотни ночей подряд. Олег был измотан.

Когда ему осточертевало бороться с кошмарами, он какое-то время просто лежал, растирая опухшие глаза, а потом преодолевал немыслимое притяжение кровати (которое по похмельным утрам имело дурную особенность усиливаться), вставал и шагал на холодный балкон. Слушал, как гудит в разбитой голове тяжёлый колокол и смотрел на заснеженный город с девятиэтажной высоты. Покрытое редкими облаками небо уже начинало рдеть. С этого балкона отлично виднелись серые панельные многоэтажки, грязные и безрадостные спальные районы, повторяющиеся и повторяющиеся, в конце концов, упирающиеся в самый горизонт, над которым возвышались гигантские столбы белоснежного пара от труб теплоэлектроцентралей. По тротуарам плелись прохожие, на шоссе вдалеке, словно муравьи, бесшумно тянулись бесконечные потоки автомобилей. Олег подумал, что вся эта многотысячная громада внизу живёт своей жизнью и находится в блаженном неведении. К добру ли это – он сказать не мог.

1

Семь месяцев назад. 3 июня.

Дорога, извивающаяся, как змея, пробивалась через высокий горный лес и скрывалась за поворотом. Справа уходила вверх почти отвесная голая скала, а слева, за хлипким ограждением, ухал вниз крутой обрыв в несколько десятков метров. Отсюда открывались величественные виды на поросшие тайгой склоны гор у противоположного края долины. Совсем вдалеке, сквозь дымку, угадывались силуэты горных пиков, усыпанных белым, как пломбир, снегом. Прохладный ветерок приносил с собой из долины запахи лиственницы и кедра.

В шортах, кроссовках и, слегка пропотевшей под небольшим рюкзаком, майке Олег возвращался с прогулки. Денёк был апельсиново-солнечным с самого раннего утра, поэтому Олег не упустил возможности прогуляться по лесам.

Лучшие виды открывались с этой высокой дороги, поэтому он шёл не спеша, уже в тысячный раз наблюдая всё ту же картину, но всё с таким же интересом, словно это происходит впервые. Он с детства мечтал о жизни в таких местах. Горы притягивали, манили своей красотой, было в них нечто необычное, чего не было в скучных равнинах, с которых Олег родом. Поэтому он и переехал в это тихое место, прихватив с собой Алису, разделявшую с ним эту странную манию. Подальше от шума надоевшего города. И даже деревню для переселения подобрали с говорящим названием – Тихая.

Эта деревня располагалась в долине внизу, на берегу мизерной речушки. Как раз за поворотом дороги взору становились доступны новые виды на ощетинившуюся тайгой низину, в том числе и на саму деревню Тихую.

Отсюда были видны крыши и огороды. Избы, как и добротные, ухоженные, так и старые, покосившиеся, с прохудившимися крышами, загоны для овец, хозяйственные постройки. А на отшибе блестело металлической крышей на полуденном солнце совсем новое строение – дом Олега, который он сам и спроектировал. Конечно, дом не был шедевром архитектуры, но всё же выделялся на окружающем фоне, чего поначалу Олег и опасался – вдруг вызовет у местных зависть? Деревня насчитывала всего семь небольших улиц, коллектив деревни был очень притёртым и сплочённым, поэтому переехавшую в эти глухие места молодую пару поначалу восприняли с великим любопытством. Людям просто было непонятно стремление «городских» поселиться здесь, ведь обычно молодёжь норовит при любом удобном случае удрать из глухомани подальше, и вдруг сюда сознательно приезжают вполне интеллигентные люди, строят дом и, судя по всему, планируют оставаться надолго. Действительно – странно.

Дорога за поворотом спускалась вниз, задевала деревушку по касательной и уносилась в дáли, снова через горы и тайгу, по склонам и перевалам на запад, в сторону райцентра – крупного села в пятнадцати километрах отсюда.

Машины здесь проезжали редко: по эту сторону от райцентра было только две деревни, включая Тихую. Вторая была ещё дальше по дороге на восток, в ещё большей глухомани. Получалось так, что деревни были окружены со всех сторон горами, находились в большом блюдце, за пределы которого выводила только эта дорога – портал в другой мир. По-настоящему глухие места, аппендикс цивилизации. Потому дорога и была пуста – пользовались ей только местные.

Когда Олег уже подходил к своему дому, то увидел около ворот гнедого коня, а затем и пожилого почтальона Темира, разговаривающего о чем-то с Алисой. Почтальон не здешний, но он всё равно был знаком почти со всеми и не упускал возможности поболтать, если дела по работе не поджимали. Он развозил газеты и письма из райцентра на своём коне, что казалось Олегу какой-то дикой первобытностью, особенно в двадцать первом-то веке. В веке высоких технологий. Но Темиру так было привычней, не один десяток лет так работал, а машина – это слишком дорого, непозволительная роскошь. Вот и скачет седой почтальон верхом через километры, гружёный тяжёлыми сумками. Наверное, он тоже своеобразный романтик.

Темир что-то рассказывал, а Алиса с задумчивым видом слушала его, наматывая свои огненные волосы на кончик пальца. Олега заинтересовала причина визита:

– Здравствуйте.

Темир обернулся на приветствие и сразу улыбнулся:

– И вам здравствуйте!

– Не помню, чтобы нам полагалась посылка или письмо.

– А я не по почтовым делам сюда, – улыбка Темира вдруг погасла, и теперь он снова стал серьёзным. – Я по поводу пропавшей девочки пришёл поговорить.

Пропавшая девочка Лила Леонова на самом деле не была «пропавшей» в полном смысле этого слова. Она перестала ходить в местную школу с полмесяца назад, в середине мая, безо всяких объяснений и прочего. На самом же деле её держал взаперти чрезмерно строгий отец. Никому не было понятно чем Лила провинилась в этот раз и провинилась ли вообще. Как по вечерам Олегу рассказывала Алиса (являвшаяся в местной школе преподавателем русского языка, литературы и, по совместительству, классным руководителем девочки) – этот отец ещё тот кадр: никуда не отпускал Лилу гулять, контролировал каждый её шаг и вообще был человеком, судя по всему, ненормальным, помешанным на своей дочери, хоть в общении и казался человеком немалого ума. Об этой девочке Алиса жужжала на ухо Олегу почти каждый день, поэтому на заявление почтальона он непроизвольно поморщился и, было двинулся к дому со словами «Хорошо, я тогда не буду вам мешать», но тут его окликнул Темир:

– Нет-нет, я бы хотел рассказать и вам, Олег. История странная. До сих пор не могу из головы выкинуть… Я Алисе ещё только начал рассказывать, так что вы пришли в самый раз!

– Что-то прям серьёзное?.. – спросил Олег, понимая, что просто так ему не отвертеться. Придётся выслушать ради вежливости. А ведь ещё надо делать проект, работы полно, а он и так кучу времени потратил на прогулку!

– Мне кажется, что произошло что-то серьёзное. Только я не знаю, как выразить это словами, чтобы вы не подумали, что я сбрендил. Вернее сказать, я действительно не в себе. Но я не сумасшедший, – почтальон тараторил, будто пулемёт. Кажется, он действительно был чем-то напуган.

– А вы давайте по порядочку, – ухмыльнулся Олег. – А звать ли санитаров мы с Алисой решим по ходу дела.

– В любом случае, – сказала Алиса. – Мне нужно будет съездить к Лиле и поговорить с её отцом. Обязательно.

– Так что же случилось? – повторил вопрос Олег.

– Дело было полторы недели назад, – начал рассказ Темир. – Конечно, извиняюсь, что пришёл к вам не сразу, я к вам не мог заглянуть, да и не знал я тогда, что Лила пропала. Я об этих слухах совсем недавно узнал и тогда испугался, сразу к вам... Двадцать четвёртого мая, наверное… Да, двадцать четвёртого – точно. Мне тогда надо было отвезти журналы Антону Леонову – отцу девушки. Журналы, вроде, об искусстве, он же художник. Тащиться пришлось километров восемь по лесной дороге, сами ведь знаете, в какой глухомани его одинокий горный дом стоит – настоящий мизантроп. Ну что поделаешь? У людей творческих обычно бывает много «бзиков». Не сказать, что мне особо нравилось таскаться в такую даль, но видок от его дома на горы открывался здóровский, наверное, это и окупало путь.

Олег тихо вздохнул и подумал, что из почтальона рассказчик никудышный: заходит издалека, вместо того, чтобы сразу несколькими метко подобранными словами внятно выразить суть. Только лишь время отнимает... Однако не стал торопить его. Темир тем временем продолжал:

– Значит, стою я около его дома, на возвышенности, смотрю вниз, любуюсь этим самым видом, ну а тут он и выходит из дома ко мне навстречу. Спрашивает, чего я тут стою. Я ему говорю, в хорошем месте, мол, дом ваш построен, в живописном. И протягиваю ему журналы об искусстве. Он их берёт, благодарит меня за доставку, ну мы так с ним и разговорились. То есть, скорее я разговорился. Все об его картинах спрашивал, как дело продвигается и всё такое, он отвечал, что в последнее время неважно. Я ещё обратил внимание что, был он какой-то встревоженный, будто ждал чего-то. Или же хотел, чтобы разговор поскорее закончился что ли... Так вот. Тогда мой взгляд случайно скользнул по его коттеджу, и мне показалось, что из окна на меня что-то смотрит. Со второго этажа. А вот когда пригляделся – внутри все похолодело! Это точно был не человек. Было в нём что-то неправильное, такое, чего быть не должно. Какой-то непередаваемый вывих облика. Я такого никогда в своей жизни не видел!

Олег прыснул. Санитары всё-таки не помешают.

– Я спросил у Антона, это ваша дочь? – Темир, не обратив на Олега внимания, продолжил рассказ. – А он развернулся, на окно посмотрел, увидел там Её, ахнул и разозлился! Как он на меня заорал! Сказал, убираться живо отсюда, и сразу быстро направился в дом… – Темир судорожно сглотнул. – Понимаете, я хочу сказать, что… На меня из окна смотрел не человек. Вернее, если ЭТО и было человеком, то не до конца. Оно имело человеческие черты, но неправильные, непропорциональные, неестественные. Пугающие.

– Если не человек, то кто? – снисходительно улыбнулся Олег.

– Чудовище!

– Ну конечно! – Олег хлопнул в ладоши. Старик определённо тронулся. – Ну, так что делать предлагаете нам? Облить его бедную дочку святой водой? Я всего лишь проектировщик, а не экзорцист.

– Олег… – Алиса смерила его взглядом, но тот уже разогнался:

– Представляю, как Алиса с крестами и осиновыми кольями врывается в его дом и вдруг оказывается, что в наши края соизволил приехать сам граф Дракула с целой армией упырей! Но смелую Алису это не остановит! И вот она достаёт револьвер с серебряными пулями…

– Олег!...– Алиса упёрла руки в бока и сердитым взглядом дала понять, что сейчас на месте графа Дракулы окажется он сам.

– Я понимаю. Поверить мне сложно. Но я видел там что-то странное. И это всё так совпало-перекрестилось с исчезновением девочки, прямо как мозаика.

– Это точно была Лила? – спросила Алиса. Кажется, она восприняла чокнутого старика всерьёз.

– Была ли это его дочь – я не знаю. Но ведь Антон всегда жил только лишь с дочерью, жены у него нет. Никого больше нет, кроме дочери. Поэтому вдруг это она, вдруг это Лила? Он ведь не на шутку взбесился, когда увидел её в окне…

– А что потом было? Когда отец ушёл? – спросила Алиса.

– Я уехал. А что мне было делать? Он же сказал мне убираться, территория его. Я тогда ещё не знал слухов о пропаже девочки, но как только узнал – подумал, что здесь дело нечисто.

Олег вздохнул. Внутренний скептик подталкивал его придумать, как бы смешно пошутить – в голову только ничего не шло. Не похоже, что старик шутит. Он действительно напуган. Значит, он в свои слова верит. Да и не промышляют в его возрасте подобными шутками. Наверняка просто крыша поехала.

– Ну, быть может, вам просто показалось, – начал Олег. – Цветок у окна стоял, например, а рядом встала Лила, вот и привиделось.

– Не было никакого цветка у окна, – сказал Темир. – Я чётко видел её, окна там большие на втором этаже, можете сходить проверить.

– Извините, конечно, но у меня времени нет проверять. Поймите – я бы с удовольствием сразился с чудовищами! Только мне проект надо сдать на следующей неделе, а я и так не плотным графиком работал.

– Я сегодня же к ним наведаюсь, – вызвалась Алиса.

– Ты сейчас серьёзно? – удивился Олег.

– А чего? Может быть Лила заболела чем-нибудь, да и вообще на самом деле мне следовало уже давно к ним сходить – от телефонных разговоров толку было мало.

– А где гарантия, что от твоего персонального визита будет толк?

– Ну, лучше сначала попробовать поговорить по-мирному. Девочка же много учёбы в мае пропустила из-за отца. А если разговор с Антоном не удастся, тогда придётся в органы опеки идти.

Олег, было, открыл рот, чтобы возразить – уж больно он любил поспорить, но остановился, рассудив, что всё-таки действительно следовало бы наведаться к этому излишне строгому отцу. Пусть даже если рассказ старикана, мягко говоря, своеобразен.

– Да, и я тоже думаю, что нужно мирно поговорить, – сказал Темир. Повисло небольшое молчание.

– Ладно, я уже слишком долго задержался здесь, пойду дальше в обход. Вы, Алиса, держите меня в курсе дела, если что выяснится. Мне до жути интересно. Договорились?

– Хорошо, как только узнаю что-нибудь… – согласилась Алиса.

Пожилой почтальон попрощался, направился к коню, подхватил того за узду и повёл по дороге, дальше разносить газеты и письма. Алиса зашагала к дому, Олег последовал за ней.

– Только сегодня я тебя не буду подвозить, у меня проект.

– На велосипеде доеду. Не так уж и далеко.

– Да брось. Тебе делать нечего? Понятно же, что старикан чокнулся.

– Он просто приукрасил. Я думаю, что дочка просто заболела.

– А вдруг он на тебя нападёт? Отец этот.

– Антон нападёт? Смеёшься? Он неадекватен только как родитель. На собраниях в школе он вёл себя как воспитанный интеллигентный человек. Художник же, в конце концов.

– Интеллигентный человек держит бедную девочку взаперти? – Олег хохотнул.

– Я серьёзно, ты бы его видел. Такой как он не будет кидаться на людей. А особое отношение к дочери – это всё обычная гиперопека. Такое часто случается. Она ведь его единственная дочь.

Алиса открыла дверь в тёмный предбанник и вывела оттуда велосипед.

– Но если так волнуешься, то поехали со мной! – скорчила ехидную улыбочку она.

– Лучше проектом займусь, – лениво отмахнулся Олег. – А ты и одна справишься. Ты же у меня боевая бабища! Как Рэмбо – кадыки всем повыдёргиваешь.

– Сам ты «бабища»! – Алиса попыталась пнуть Олега, но тот легко уклонился. Демонстративно фыркнув, она направилась за ограду.

– Так быстро и оперативно выдвигаешься? Прям как спецназ!

– Ну а чего тянуть? Вечер скоро.

– Даже не взяла с собой ничего? Не продумываешь наперёд! Возьми это. – Олег стянул со своих плеч рюкзак и вручил его Алисе. – Там вода и недоеденный бутерброд.

– О, великое Вам спасибо! Недоеденный бутерброд – это так любезно и заботливо с Вашей стороны! – рыжая закатила глаза, но рюкзак послушно приняла

–Аккуратнее там. Газовый баллончик тоже в рюкзаке, вытащи и держи наготове. Эта штука выедает глаза даже медведям.

– Параноик! – прикрикнула Алиса и вышла за ворота. – Буду к часам семи. Ужин на тебе!

– Ничего не обещаю!

***

Кухню залили густые запахи нарезанного лука и шкворчащего в раскалённой сковороде мяса. В кастрюле рядом булькали макароны, и от пара в комнате стало жарко, как в бане, что даже ревущая над плитой вытяжка не справлялась. Олег приготовил стейки, хоть и не был до конца уверен, что стейки готовят именно таким образом. Это были просто толстые куски мяса со сковороды. Называл он их стейками, потому что это аппетитно звучит. С макаронами и кетчупом заходили просто божественно – вот и все кулинарные изыски – а больше ничего и не надо.

Телевизор на холодильнике показывал последствия авиакатастрофы в какой-то далёкой стране. Человек из новостей яростно надсаживался, в попытках убедить зрителей, что во всём виноваты инопланетяне, именно они, по рассказам десятков очевидцев, и сбили самолёт, правда, по классике жанра, никто из этих очевидцев не удосужился записать всё на камеру. Эти кретины из телевидения даже смонтировать «доказательства» поленились. А ведь есть на свете много людей, которые свято верят в зелёных человечков и прочую чушь! Им даже не нужны доказательства, они поверят во что угодно, лишь бы в эту ложь хотелось верить. Вот в чем проблема, думал Олег, они верят в то, во что хотят поверить! Все эти люди, в кого пальцем только не тычь, все они – необразованные и ни одной толковой книги за всю свою жизнь не прочитавшие. Все глупости от ограниченности. Взять хотя бы того же Темира и его сегодняшние старческие бредни. Кто он? Профессор квантовой механики? Нет, он просто старый почтальон, которому от скучной жизни захотелось придумать что-то эдакое. Интересно только – выдумал он рассказ или же это у него расстройство психики?

Олег вспомнил, как однажды в детстве он ночью лежал в кровати и уже почти заснул, как внезапно совсем рядом кто-то глухо зарычал и скрипнул по ковру, будто бы когтями. Подскочив на кровати, он глядел в пустоту, откуда донёсся звук. Но там никого не было. А звук был таким отчётливым, таким реальным! Всю ночь он дрожал от страха и не мог уснуть, боролся с большим желанием встать с кровати и побежать к родителям в комнату – он уже взрослый мальчик! Или же ему просто было страшно вставать с кровати, ведь до родительской комнаты на другой стороне тёмной квартиры нужно было ещё дойти. Поэтому он просто спрятался под одеяло. Одеяло защитит от любых чудовищ. Сейчас же Олег смеётся сам над собой и объясняет это обычными галлюцинациями, возникающими у человека в сонном состоянии. Мозг ещё не спит, но уже и не бодрствует, вот и выдаёт разные ощущения на органы чувств, работающих в ночной темноте и тишине вхолостую.

Олег так же помнил, как в школьные годы, где-то уже в старших классах, проснулся посреди ночи, лёжа на спине и увидел стоящую у кровати мать, она смотрела вглубь комнаты. Олег тогда сонно спросил «Ма, чего уже, в школу пора вставать что ли?», на что мать повернула голову с пустым взглядом в его сторону и растворилась в воздухе. Родители в тот момент спали. Мурашки пробежали по коже, но к тому времени Олег уже прочитал достаточно книжек и знал, что это было нечто похожее на сонный паралич – ничего сверхъестественного. Да что там – в последние годы Олега стали довольно часто мучать эти сонные параличи, посреди ночи. Это когда пошевелиться не можешь из-за того, что мозг проснулся, а тело ещё нет, при этом сны как бы проецируются сонным сознанием на реальность. Тут главное вовремя сообразить, что к чему и не открывать глаза, иначе можно увидеть такие глюки, что потом до утра не уснёшь! Поэтому Олег просто лежал и слушал рёв реактивных двигателей в ушах, иногда переходящий в леденящий душу вопль – слуховые галлюцинации. По этому шуму и можно было определить наступление сонного паралича, чтобы ненароком глаза не открыть. В такие моменты Олег спокойно лежал, не предпринимая попыток пошевелиться, и ждал, когда тело либо пробудится вслед за мозгом, либо погрузится обратно в царство снов.

Всё можно объяснить научными терминами, считал Олег, а если ты что-то объяснить не в силах, так это только из-за незнания.

Разобравшись с ужином, Олег первым делом сел за компьютер, но не проект делать, нет, а просто зайти на пару сайтов – дурная старая привычка, отнимающая кучу времени. Надо делать проект, думал Олег, и открывал смешные видео. Надо срочно идти делать проект, ещё раз думал Олег и натыкался на внезапно интересную статью по какой-нибудь неевклидовой геометрии, в которой всё равно ни черта не смыслил. «На следующей неделе уже нужно сдавать проект», – крутилась мысль в голове Олега, крутилось колёсико мышки, открывалась электронная книга. Олег переписывался. Ещё пять минут. Вот сейчас точно – ещё пять минут и всё. Как, уже час прошёл?! И так каждый божий день. Как это называется по-умному? Прокрастинация?

В конце концов, Олег всё-таки пересилил себя и приступил к чертежам и расчётам. Самое сложное – это начать, а потом главное не останавливаться, как бы не заманивали приятные мысли выйти во двор и полюбоваться горными пейзажами, пройтись по деревне или погладить шнурки – это всё коварная ловушка. В наушниках играл тяжёлый метал – яростные крики и пулемётная трель барабанов не давали уснуть от скуки. Через часик Олег окончательно втянулся в процесс, дело теперь шло очень легко, клавиатура щёлкала, на мониторе вырисовывались чертежи, расчётные таблицы заполнялись.

Совершенно неожиданно для себя Олег обнаружил, что уже наступила темнота. За окном стоял густой мрак. Над горами совсем призрачно и тускло сияло небо, значит, солнце зашло уже давно. Настенные часы показывали пол одиннадцатого. Олег стянул наушники и прислушался к тишине. Дом был пуст, хотя бы потому, что свет в остальных комнатах так и не был зажжён.

– Значит, Алиса не вернулась… – прошептал Олег, и всё у него внутри сжалось в холодный комок. Чтобы убедиться в этом окончательно, он решил осмотреть комнаты. Едва он поднялся с кресла – в глазах на несколько секунд потемнело от долгого сидения. Попутно включая свет во всех комнатах, Олег пытался обнаружить следы Алисы, в великой надежде, что она просто слишком устала с дороги и сразу отправилась спать. В гостиной было пусто, на кухне сковорода с макаронами и мясом застыла в том же неизменном положении, совершенно нетронутая. В прихожей ботинок жены не оказалось. Заглянув в спальню, Олег увидел только пустую кровать. Теперь никаких сомнений. Алиса не вернулась, хотя должна была сделать это уже давно.

Мысли беспорядочно заметались: «Как знал! Надо было ехать с ней, дел-то на час максимум! Чёртов проект мог подождать!»

Он заторопился обратно к рабочему месту, взял со стола мобильный телефон и набрал Алису. Через пару секунд из динамика донеслось «вне зоны действия сети».

– Ну конечно! Дом поехавшего папаши находится в глуши, там сотовая связь не берёт…

Тогда он зашагал обратно в спальню и принялся отыскивать Алисин список номеров домашних телефонов школьников, у которых она была классным руководителем. Где же она хранит этот список? На полках в шкафу его не было. Перевернув всё в выдвижном ящике тумбочки, Олег нашёл на самом дне, под кипами учебных бумаг, толстый ежедневник, на последних страницах которого аккуратным почерком были выведены имена, телефоны, адреса и разные заметки. Взглядом остановившись на строке «Лила Леонова», Олег через стационарный телефон (как же давно он им не пользовался?) набрал номер сумасшедшей семейки. Гудки. Гудки. Гудки. Они растягивались, как слюна с пасти бешеного бульдога. Олег надеялся, что кто-нибудь возьмёт трубку и скажет «ваша жена в безопасности, просто колесо на велосипеде спустилось или цепь порвалась, так что приезжайте и забирайте, она вас заждалась». Но никто не отвечал. Звонок игнорировали.

Тогда Олег со злостью грохнул трубкой и снова посмотрел в окно. Ночь набирала силы. Он походил по комнате взад вперёд, пытаясь разобраться с жужжащим в голове роем мыслей.

Что делать? Звонить в полицию? Но ведь они приедут слишком поздно, если вообще приедут, причина ведь неясная, ну не вернулась и не вернулась – позже придёт. Не убили же никого. Наверное.

Они точно не приедут. Значит нужно ехать самому, подумал Олег. Конечно, Алиса вполне могла просто задержаться, на её велосипеде действительно могла лишь порваться цепь. Или поломаться колесо. В это хотелось верить. Но тогда почему она не добралась до зоны действия сотовой сети? Или почему не добралась до дома семейки и не позвонила оттуда, чтобы я её забрал? Даже пешком за это время можно было пройти восемь километров! А это значит только одно ¬– что-то действительно случилось. И если учесть ненормальное поведение отца Лилы, то вполне возможно с ним придётся иметь дело. Взгляд Олега остановился на металлическом сейфе в углу комнаты. Да, похоже, без этого не обойтись. Олег открыл сейф и вытянул из его глубин ружьё. Двустволка двенадцатого калибра, которую он приобрёл давно, в те времена, когда всерьёз хотел заниматься охотой. Но вот охотничья горячка прошла, и он бросил эту затею, а ружьё осталось. Олег быстро проверил состояние двустволки. Вроде бы в порядке.

– Давно я из неё не стрелял… – сказал он вполголоса и сразу почувствовал себя безумцем, а эту ситуацию – нелепой. Нет оснований полгать, что случилось нечто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохое. Однако ехать в такую глушь ночью и с голыми руками, навстречу потенциальной опасности, было бы уж совсем глупо. Пусть даже если эта опасность откровенно надумана – разум всё равно предполагал самое худшее. С точки зрения принятия правильных решений – это гораздо лучше, чем оказаться оптимистом, а потом нарваться. Так что оружие лишним не будет.

Олег зарядил ружьё крупной картечью и, прихватив с собой ещё несколько патронов, направился к гаражу.

«Что я буду делать, если действительно случилось самое страшное?» – думал Олег, спускаясь по ступенькам крыльца. – «Пристрелю папашку на глазах у дочери? Может действительно стоило сначала позвонить в полицию?»

Ворота гаража с длинным скрипом отворились, затем щёлкнула дверь автомобиля, загудел двигатель и наружу выкатился чёрный седан, ударив обжигающим светом фар по стенам соседних домов. Олег выехал на дорогу.

Автомобиль мчался вверх по лесной дороге, перепрыгивая с ухаба на ухаб. Вслед тянулись клубы сухой пыли, тут же растворяющиеся в ночи позади. Мелькали мрачные стволы лиственниц, стоящих густыми стенами по краям дороги. Местные ночи особенно темны – из-за гор. Бывает такая тьма, что в нескольких метрах от себя ничего не разобрать. Особенно непроглядная чернота разливалась по низинам, вроде той, где стояла деревня Тихая. Впрочем, и на этой карабкающейся кверху дороге царил мрак. Алиса ушла без фонарика, так что возвращаться ей наверняка было бы трудно. И страшно. Олег всматривался вперёд, в надежде встретить в свете фар идущую навстречу Алису. Однако до горного дома Антона Леонова оставалось уже совсем немного, и с каждым пройденным километром всё слабее становилась эта надежда.

Метаморфоза. Глава 1

Олег на всякий случай бросил короткий взгляд на сидение справа. Ружьё на месте. Это успокаивало, но от нехороших мыслей не избавляло. Олег подумал, что если вдруг Леонов сделал что-то с Алисой, то он наверняка уже ждал его приезда. И если у Леонова тоже есть ружьё – дело скверно. Он запросто мог засесть на втором этаже, погасить свет, укрывшись в ночи, и выждать, когда машина подъедет ближе, а потом выстрелить, ориентируясь по горящим фарам. И никаких шансов. Эта мысль взволновала Олега, но он прогнал её, рассуждая, что это глупость, это же никакой не вестерн и не боевик, это просто разыгралась фантазия, причем очень зря.

Когда-то Олег хотел заниматься охотой на крупных зверей, вроде лося, вепря или медведя. Хотел адреналина. Однако сейчас, хапнув адреналина буквально с пустого места, он всей душой желал, чтобы его фантазии остались лишь фантазиями. Одно дело охота, когда толпа вооруженных людей загоняет беззащитного и обречённого зверя на линию огня, где всё просчитано заранее, и ты уверен, что вернёшься домой живым, а другое дело, когда ты едешь стреляться с другим таким же вооруженным человеком. Кто здесь жертва, а кто охотник? С другой стороны этот Антон лишь художник, зачем ему ружьё? Кто вообще сказал, что у него есть ружьё? Откуда эта мысль?

Олег тряхнул головой. Мысли прямо-таки устроили бунт.

Олег одной рукой достал телефон и глянул на экран. Связи здесь и вправду не было.

Лес по бокам стал редеть и скоро совсем закончился. За ним началась открытая пустая местность. Дорога поднималась всё выше и выше. Луч от фар дотянулся дальней своей частью до неясного силуэта двухэтажного коттеджа, расположившегося на самой высокой точке возвышенности. Очертания дома становились всё чётче, и уже можно было разглядеть стены, облицованные искусственным камнем, черепичную крышу причудливой формы, массивную печную трубу, что увенчивалась металлическим чёртиком, приделанным к колпаку. Всё это делало дом похожим на старинный замок. Недурно, подумал Олег. Наверное, этот художник очень известен, если может себе позволить такие хоромы, да и со вкусом у него точно нет проблем. Отсюда и вправду днём должны открываться прекрасные виды на окрестности внизу, сейчас же луна ещё не взошла и потому стояла кромешная темень. Широкие пустые окна на втором этаже, про которые упоминал почтальон, блеснули, отразив свет от машины. За их стёклами темно. Внутри дома свет погашен. Плохой знак.

Подъезжая всё ближе, Олег заметил, как на секунду в луч от фар попалось что-то белое, совсем рядом, в нескольких метрах от бампера, но тут машина подпрыгнула на очередной ямине, луч направился в бок и это «что-то» снова скрылось в темноте. Олег затормозил.

– Не может быть… – напряженно шепнул он и принялся поворачивать автомобиль фарами в ту сторону, чтобы получше рассмотреть, что же это было. Кажется, всё вокруг стихло, слышался только рокот двигателя и шорох проворачивающихся колёс. Вот свет снова вытянул из ночи что-то бледное, лежащее прямо на дороге.

– Господи!... – дыхание Олега сбилось, паника хищным зверем вцепилась в глотку. На дороге кверху рюкзаком и лицом уткнувшись в землю, лежала Алиса. Её огненные волосы были беспорядочно раскиданы по земле. Из под джинсовых шорт белели бёдра, слегка замазанные грязью. Жёлтая майка перепачкана землёй, словно Алиса вела с кем то борьбу.

Ошалелый от ужаса, Олег тут же распахнул дверь и, спотыкаясь в темноте, кинулся к телу.

– Алиса!... – вскрикнул Олег сдавленным голосом.

Он нерешительно дотронулся до её неподвижных плеч, словно опасаясь по неосторожности сломать их. Хотелось встряхнуть её, чтобы она проснулась. Хотелось верить в то, что она спит! Но тормошить её – значило бы сразу убедиться в самом худшем. Перевернуть её – значило бы увидеть безжизненное лицо. Олег замер в этом положении, несознательно оттягивая этот момент истины – он не хотел убивать в себе надежду. На землю его вернуло еле заметное движение – Алиса, кажется, шевельнулась и издала слабый стон. Опомнившись, Олег потянулся ладонью к её шее. Ощущалось тепло жизни. Размеренно бился пульс. Жива!

– Алиса!... Что случилось, Алиса? – спросил Олег, почувствовав некоторое облегчение, но тут же вспомнил, где находится, взглянул на грозный силуэт коттеджа и понял, что забыл ружьё в машине. Сейчас они с Алисой на открытой местности в свете фар являлись отличной мишенью для стрелка. Совсем беззащитные. Эта мысль пронеслась за одну секунду, тревожным колоколом ударив в голову. Следом за ней примчалась другая мысль – что же этот чёртов ублюдок сотворил с Алисой?! Леденящий ужас и жгучая бессильная ненависть слились в один бурный поток, шум от которого перекрывал мысли и лишал способности трезво рассуждать. Но где-то на уровне костного мозга Олег решил, что необходимо действовать, поэтому второпях осмотрел её тело, в поисках повреждений, крови, чтобы выяснить, за какую часть можно было браться. С виду никаких ран. Тогда Олег перевернул Алису на спину. Та слабо застонала, так, словно силы совсем покинули её. Бледное, как мрамор, лицо, пустой, ничего не выражающий взгляд в никуда. Она хотела пошевелиться, но движения её были бессмысленны, совсем еле уловимы, а тело стало ватным и обмякшим. Её тихие стоны не выражали боли, это были стоны, как бы спросонья.

Ногами шевелит, значит, позвоночник цел, подумал Олег. Голова тоже без травм. Он подхватил Алису подмышки и стал торопливо, волоком оттаскивать к машине, в укрытие, не спуская глаз с дома, в любую секунду ожидая выстрела. По пути он чуть ли не упал, наступив на велосипед, что лежал рядом, от неожиданности выругался и засеменил дальше. Вот он подошёл к краю освещённой фарами земли, вот он уже шагнул в темноту. Следом за ним вовлеклась во тьму и ослабнувшая Алиса, ничего не соображающая, абсолютно отстранённая от происходящего.

Выстрелов всё не было. Теперь их двоих нельзя было видеть – ночь слишком густая. Олег оттащил Алису за автомобиль, аккуратно уложил её на землю и прислушался. Тишина. От этой тишины на душе стало невыносимо тоскливо.

Алиса вдруг что-то залепетала, и он наклонился поближе, чтобы разобрать её слабый голос:

– Олег… Это т-ты?...

– Да, это я. – ответил он и заметил, как она всем телом дрожит и стучит зубами. Замёрзла. Здесь, на этой высоте, было довольно прохладно, и гулял небольшой, но очень свежий ветер. Тёплой одежды с собой Олег не прихватил, но усаживать Алису в машину опасался – вдруг Антон Леонов начнёт стрелять? Вдруг у него есть ружьё?

– Мне страшно… Олег… П-прошу, давай уйдём отсюда… Быстрее…– сказала она вялым голосом.

– Что он с тобой сделал? – спросил Олег, но ответа не последовало. До неё будто не дошли слова.

– Алиса! Что этот урод сделал с тобой?! – прикрикнул он, от чего тут же съёжился – собственный голос показался ему каким-то чуждым и громким, как взрыв.

– Мне очень страшно… Умоляю, давай уйдём отсюда…

– Где он? Куда он ушёл? Он тебя ударил? Скажи мне! – Олега начинала охватывать злоба. Он тормошил Алису, словно большую куклу, пытаясь вытрясти из неё ответ. Ему хотелось знать, что с ней сделал этот Антон. А потом он возьмёт ружьё, ворвётся в дом и запустит тому в брюхо картечью! Как хорошо, что он зарядил ружьё именно картечью! Этому уроду будет очень больно!

– Что-то страшное… – Алиса говорила с полузакрытыми глазами, казалось, будто разговор давался ей с превеликим трудом, она словно прорывалась сквозь туман, укутывающий её сознание. – Это было что-то страшное… Надо предупредить… Здесь рядом… бродит… Мне страшно…

Наверное, она в каком-то бреду, подумал Олег. Он никак не мог понять, о чем она говорила.

– Что он сделал с тобой? Ты ранена? Где болит?

– Я ехала на велосипеде … – медленно говорила Алиса. – укололо… в ногу… такое мерзкое… пожалуйста… – Алиса захныкала. – Пожалуйста, давай уйдем отсюда…

– Ты об Антоне?

– Оно рядом…

Растеряно мечущиеся мысли вдруг сложились в паззл и Олег понял, на что это всё похоже – на наркотический бред. Когда-то ему доводилось читать об этом. Именно так и должен был выглядеть человек под чем-нибудь тяжёлым, вроде героина. Укололи? Значит, все сходится!

– В ногу, значит… – проговорил Олег вполголоса. Он попытался рассмотреть её ногу в темноте, но ничего не вышло.

– Надо предупредить Антона…

– Подожди секунду, я сейчас вернусь. – Олег тихо опустил голову Алисы на землю и, пригнувшись на всякий случай, подошёл к раскрытой двери машины со стороны водителя. Внутри салона был зажжён свет. Олег рывком забрался внутрь, быстро, насколько смог, раскрыл бардачок, вытянул оттуда фонарик и, прихватив ружьё, выпрыгнул обратно в темноту. Никто по нему не стрелял. Однако если Антон всё это время наблюдал из окна дома, то он уже должен знать, что у гостей есть с собой ружьё. Но чего он ждёт?

Олег положил ружье на землю, присел рядом с Алисой и направил луч фонарика на её ноги. Он торопливо рассматривал кожу, постоянно удерживая в голове навязчивую мысль, будто он сейчас под прицелом. Спереди ничего не обнаружилось. Олег перевернул Алису на живот и сразу луч фонарика поймал на задней поверхности её левого бедра красное пятно. Маленькая шишка цвета вишни, размером с монетку.

– Ублюдок… – прошипел Олег. Ярость огненным смерчем смела весь страх.

– Давай уйдём… – плакала Алиса.

Олег схватил двустволку, выпрямился и зашагал к коттеджу. У Антона нет ружья! Иначе бы давно выстрелил! Этот урод просто наделал в штаны, когда увидел подъезжающий автомобиль и спрятался у себя в норе, как крыса!

Совсем темно. Приходилось фонарик держать в одной руке, а ружьё в другой. Олег попробовал прицелиться. Чертовски неудобно! Но примотать к стволу фонарь было нечем.

Неподалёку стояла беседка, украшенная деревянной резьбой. В окнах дома никого высветить не получилось, они были так же пусты. Создавалось ощущение покинутости. Оказавшись у входной двери, Олег на несколько секунд прильнул к ней ухом. Внутри тихо. Разгорячённость и злоба уже ослабили хватку и Олег пожалел, что шёл к дому в открытую. Надо было подобраться незаметнее. Вдруг этот Антон спит? Может он и машину не заметил? Хотя нет, шум двигателя в такой мёртвой тишине покажется раскатом грома…

Олег потянул за дверную ручку. Заперто.

Тогда он глянул на окно и почувствовал себя глупо от мысли вломиться внутрь, разбив стекло. Прямо как в боевиках. Да и вообще – глупая ситуация, подумал Олег. Ворваться внутрь и пристрелить его? На глазах у дочери? Стать убийцей? И вообще, хватит ли смелости и решительности выстрелить по живому человеку, пусть тот и накачал его жену наркотиками? А что он сделал с ней до этого? Изнасиловал? Олег сжал ружье, вновь захотелось, во что бы то ни стало наказать Антона. Но злобу и жажду мести, словно цепных псов, сдерживал разум. Ситуация требовала холодного рассудка. Действовать импульсивно – значило сесть в тюрьму. Олег замер в противоречивых эмоциях. Развернуться и уйти – это будто значило потерять гордость и честь. Однако открыть пальбу – поступок ещё более глупый. Нужно обратиться в полицию. Да, в полицию. Они вытащат Антона из-под земли и накажут. Конечно, это не совсем та месть, которой хотел бы Олег, но тоже сойдёт. И ведь даже рожу не набить…

Олег прошёлся вдоль стены, засвечивая внутрь окон фонариком. Все три нешироких окна вели в просторную гостиную. Виднелся диван и кресла. Рядом с большим плазменным телевизором на стене висели картины. Что на них было нарисовано разглядеть не получалось из-за темноты. На стеклянном журнальном столике лежала опрокинутая бутылка. Горлышко без пробки выступало за край стола. Присмотревшись, Олег увидел на полу красную лужу. Из-за окна было плохо видно, но Олегу показалось, что лужица была засохшей и уже не блестела. Сколько нужно времени, чтобы вино высохло? Там точно половина бутылки расплескалась – не меньше. В гостиной Антон и напал на Алису? Так бутылка и опрокинулась. Только вот Алиса вся перемазана землёй, значит, борьба произошла на улице, да и сама она сказала, что её сбросили с велосипеда и вкололи какую-то дрянь…

Олег на всякий случай пригляделся, чтобы выцепить ещё что-нибудь любопытное. Виднелась другая комната, до неё фонарь не доставал и поэтому из её мрака можно было с трудом различить только лестницу на второй этаж. Но в гостиной был порядок. Только бутылка и лужа. Тогда драка случилась не в этой комнате. Больше на ум ничего не приходило. Разве что художник был свиньёй. Налакался вина, выскочил в пьяном угаре из дома и напал на Алису. Только зачем нужно было накачивать её наркотиками? И как это он успел так быстро всё провернуть? Неужели держал шприц наготове?

Ничего не вязалось, всё было слишком сложно. Олег решил оставить эти размышления на совесть полиции, а сам направился к воротам гаража. Прислонившись к щели, Олег посветил через неё внутрь и разглядел внедорожник. Значит, Антон никуда не уехал и точно спрятался в доме.

Стучаться в дверь Олег передумал. Если Антон болен на голову, то запросто мог бы выпрыгнуть с ножом. Стрелять в него Олег тоже передумал – опасался угодить за решётку, а это ему точно не нужно, иначе получится, что он проиграет в этой передряге дважды. Мобильник здесь не ловил, значит, придётся спускаться вниз, везти Алису в больницу, что в райцентре, а потом сразу в полицию. На это могло уйти достаточно времени, чтобы Антон удрал отсюда. Поэтому Олег ещё раз заглянул в гараж и запомнил номер внедорожника.

***

Олег загрузил велосипед в багажник и положил Алису на заднее сидение. Она теперь молчала и просто смотрела перед собой. Достучаться до неё не получилось, и Олег, испугавшись ухудшения её состояния, на полной скорости пустился по лесной дороге обратно, не жалея машины на кочках.

Это напоминало кошмарный сон, который всё никак не заканчивался. Олег выжимал из автомобиля всё, но продвигался вперёд поразительно медленно, дорога будто стала бесконечной. Алиса совсем утихла, и Олег то и дело сбавлял скорость, чтобы проверить дышит ли она. Он не знал, как оказывать первую помощь, если вдруг случится остановка сердца и стал жалеть, что не уделял должного внимания теории реанимации. Столько важных знаний порой ускользает за узкий круг обыденности только лишь потому, что мы рассудили, будто уж нам-то они не пригодятся никогда!

Как только машина очутилась на асфальтированной дороге – Олег прибавил хода, нарушая все правила. Двигатель работал на полную мощность. Машина продиралась через тьму. Однажды чуть ли не впечаталась во встречный автомобиль за крутым поворотом. Со свистом колёс удалось вовремя вильнуть в сторону, почти вслепую – из-за фар, свет которых встречный водила не успел переключить с дальнего на ближний. Раздался длинный протяжный гудок, и встречная машина исчезла в темноте, словно это был всего лишь призрак. Этот гудок ударил по самым древним и глубоким частям сознания – Олег ощутил холодное дыхание смерти. Они едва ли не угодили в аварию! Оправившись от испуга и овладев собой, он вновь утопил до отказа педаль газа. Иначе не мог – Алисе нужна медицинская помощь. Но машину стал вести гораздо аккуратнее и на опасных участках сбавлял скорость.

Вот мимо пронеслась деревня Тихая, без единого огонька, похороненная чернотой долины, словно бы опустевшая и безжизненная. Снова бесконечное полотно дороги. Поворот. Ещё поворот. В свет фар то и дело попадались дикие животные, тут же пускающиеся наутёк. Олег раздражался и тормозил, чтобы не намотать на колёса их кишки или не заляпать бампер. Тогда автомобиль превратился бы в кровавую мясорубку. Алиса не простит ему, если он собьёт хотя бы одну зверушку. На секунду Олегу показалось странным, что его сейчас волнуют такие вещи.

Наконец из ночи выплыли одноэтажные дома на окраине райцентра. Фонари ярко освещали пустынную улицу оранжевым. Автомобиль на полном ходу пронёсся через село вдоль домов и оказался у больницы. Две машины скорой помощи стояли на парковке напротив крыльца реанимации. На ступеньках стоял пожилой мужчина в синей куртке и курил. Видимо водитель на дежурстве. Сонным и безразличным взглядом он сопроводил подъехавший на стоянку автомобиль. Бешеный рёв мотора он расслышал ещё издалека. Из машины выбрался Олег, он сразу открыл заднюю дверь, наклонился к сиденью и, подхватив на руки беспамятную Алису, засеменил ко входу.

_________________________

Спасибо за донат!

Андрей Валерьевич 500 р

Люминесцентная лампа заливала коридор безрадостным бледным светом и время от времени била по глазам судорожным морганием. Откуда-то с дальней части здания доносились приглушённые звуки телевизора. Пахло больницей. Олег не находил себе места: то ходил по коридору взад-вперёд, то садился на скамью и нервно стучал ногой в пол. Алисой сейчас занимались врачи, а ему сказали не беспокоиться и ожидать в коридоре, несмотря на то, что он предлагал им свою помощь. Сидеть в стороне, когда Алиса в таком состоянии, ему казалось непостижимым, ему хотелось срочно что-либо предпринять, но его помощь была не нужна, поэтому он чувствовал себя бессильным. А это страшнее всего.

Местным врачам он не доверял – они знамениты своим непрофессионализмом, однако до следующего села к более квалифицированным специалистам везти Алису не решился, ибо потерял бы совсем много времени. Сейчас же его терзали сомнения: правильно ли он поступил? В памяти всплывали истории, как в стенах этой больницы погибали больные с относительно простыми проблемами, а все из-за выдающейся халатности персонала. Успокаивало только, что сегодня медработники были хотя бы трезвыми. Это уже несомненный плюс.

Олег сразу сказал им, что нашёл Алису обколотой наркотиками у дома Антона Леонова. Они осмотрели место укола и, в разговорах между собой, выразили мнение, что выглядит пятно укола странно, а затем Алису унесли с подозрением на передозировку опиатами. Олег не видел её уже, кажется, целую бесконечность.

Совершенно внезапно рядом всплыла пухлая и осунувшаяся фигура усатого участкового, Олег даже пошатнулся от неожиданности – настолько он был поглощён тревогой об Алисе, даже шагов не услышал. Видок у полицейского был такой, словно он только что выполз из могилы – помятый. Прилагая титанические усилия к борьбе со слипающимися глазами, он представился кем-то вроде Муравлёва Валерия Дмитриевича – распознать слова в его сонном урчании было той ещё задачкой.

Участковый принялся расспрашивать. Олег изложил историю от начала до конца, разумеется, опустив подробности о том, что хотел пристрелить Антона Леонова крупной картечью. Рассказал и про сказку почтальона и про затравленную отцом дочь. Полицейский то ли кивал головой в знак того, что слушает, то ли просто клевал носом, вихляя на границе меж двух реальностей: оказываясь то в царствии сладкого сна, то снова в мрачном коридоре больницы.

На моменте, когда Олег упомянул наркотики – Валерий Дмитриевич наконец оживился и сонливость как ветром унесло. Тут он, видимо, осознал всю скверность дела и уже нарисовал себе в мозгу проблемы, которые придётся разгребать, как навозную кучу лопатой в положении лёжа. Он сосредоточенно выслушал подробности, уточнил пару моментов, записал номер автомобиля Леонова, задумчиво пошевелил усами и с надеждой в глазах спросил:

– А может это был припадок какой-нибудь?

– Припадок чего? – удивился вопросу Олег.

– Чего-нибудь. Будто мало бывает всяких припадков… А что врачи сказали?

– Подозревают, что передозировка опиатами.

Полицейский нахмурился, замер на несколько секунд, потом снова оживился и направился к врачам – узнавать точно ли это наркотики или все-таки какой-нибудь припадок.

– Что вы сделаете Леонову? – спросил Олег вслед.

– А?... Наряд пошлём сначала, наверное… Да. А потом придётся звать из этих, из центров… етить его налево… – ответил участковый и скрылся из вида.

Олег снова остался в коридоре один. Теперь он думал об Антоне Леонове, мрачном доме в горах и о том, что со всем этим сделает полиция. Как-то не внушил особых надежд ему этот усатый тип. Не доставало полицейскому железной воли в осанке, взгляде и словах, от которой сразу бы становилось ясно – преступники будут наказаны, а мы, граждане, находимся в безопасности, под крепким, как сталь, крылом нашей доблестной полиции, которая всегда готова прийти на помощь… Кажется, что этому Валерию Дмитриевичу и самому нужна была помощь.

«Попроситься поехать вместе с нарядом полиции?.. Нет, тогда получится, что я оставлю Алису здесь совсем одну… Да и не возьмут полицейские меня с собой – лишняя ответственность.»

Олег сделал круг по коридору, потом встал к дверям реанимационной. Через несколько минут оттуда вышел полицейский, всё с таким же потерянным видом. Теперь его допрашивал уже Олег.

– Ну, как там она?

Валерий Дмитриевич словно бы испугался поджидавшего его у дверей Олега и немного разозлился.

– Встали тут… В бессознательном состоянии ваша жена… Врачи сказали, что скорее всего героин. Надеюсь, что откачают…

Полицейский двинулся к выходу из больницы, а Олег так и остался стоять на месте, пораженный его словами. «Надеюсь, откачают? Её непременно откачают! Другого варианта и быть не может!» – подумал Олег. Хоть он сам в глубине души и не полностью верил в это, хоть его и грызли сомнения и эти же упаднические мысли так же крутились у него в голове, однако когда эти мысли и сомнения озвучиваются извне – они, почему-то, колют куда больней. Становится не по себе и хочется заткнуть говорящему рот, потому что он покушается на единственное, что остаётся у человека в подобной ситуации – на надежду.

Как бы в попытке сбежать от наплывших вдруг эмоций, Олег вышел на крыльцо. Машины участкового на стоянке уже не было. Наверное, наряд уже мчится к дому Антона Леонова. Олег заметил, что забыл закрыть заднюю дверь автомобиля, когда выносил оттуда Алису, поэтому спустился, захлопнул её, глянул в салон на ружьё и вернулся обратно.

На улице воздух был свежим, и ветер доносил из небольшого сада у больницы запахи цветущей сирени. Дело подкрадывалось к утру, и небо уже потеряло черноту, однако ещё мерцали звёзды. С дальних краёв села доносился приглушенный расстоянием вой собак, слышалось, как тихим шёпотом колышется листва на высоких тополях с другой стороны улицы. Всё казалось несуразно спокойным. Как вообще природа смеет сейчас быть такой безмятежной?

Олег был в бессильной злобе на себя за то, что отпустил Алису одну, кроме того в нём засел и липкий страх, от которого никак нельзя было отделаться. Ещё совсем недавно Алиса весело разговаривала с ним, подшучивала и проказничала, а сейчас она вдруг превратилась в пускающего слюни овоща и может умереть в любую минуту. И больше не будет их двоих.

Олег вспомнил, как они познакомились на горнолыжном курорте. В тот яркий день он совершенно случайно оказался рядом, можно сказать, сам хаос Вселенной свёл их вместе. Они столкнулись на спуске, на довольно большой скорости, по вине зазевавшейся Алисы. Олег пытался предотвратить столкновение, вырулить в сторону, но это ему сделать не удалось, и они кубарем пронеслись с десяток метров вниз по склону. Она чудом отделалась лишь парой синяков, а вот Олег повредил голень. Алиса, так сказать, вынесла раненного с поля боя – помогла доковылять до медпункта, хоть тот и отпирался, что доберётся сам. Ситуация довольно комичная и с неё всё началось. Олег стал вспоминать, что им удалось пережить, от начала и до конца, и от этих воспоминаний ему стало только тяжелее. В горле встал ком, но Олег не мог позволить себе расплакаться прямо здесь, как бы сильно не хотелось. Что будет, если Алиса умрёт? Он боялся даже вообразить.

Небо зажигалось, а тополя всё так же тихо шептались, словно не замечая ужасных вещей, происходящих в этом мире.

Потом дверь сзади открылась, из неё выглянул медработник и сказал несколько слов, от которых Олег ощутил себя самым счастливым человеком на свете:

– Ваша жена приходит в порядок.

***

Несколькими днями ранее. 27 мая.

Когда Виктор вышел в шесть утра из дома кормить свиней, солнце уже поднялось над горизонтом. Туман растворился, трава по краям тропинки взмокла от росы. Чтобы добраться до свинарника, нужно было выйти за полусгнивший забор в огород и прошагать по этой тропинке около полусотни метров. Таскать вёдра с водой на такое расстояние в зимнюю пору – занятие не из лёгких, но в тёплые времена года, когда можно протянуть к свинарнику длинный шланг, конечно, было легче. Сам свинарник представлял собой совсем небольшой арочный каркасный ангар, похожий на бочку, закопанную в землю лишь наполовину. Обшивка уже давно покрылась ржавчиной, и видок у свинарника был удручающий. Хотя какой ещё видок должен быть у свинарника?

Виктор смотрел на эту постройку, как на эшафот. Чёртовы свиньи! Чёртова деревня!

Он уже давно хотел скопить денег и уехать отсюда в другое место, найти другую работу и начать всё с чистого листа, но всё никак не мог собраться и постоянно находил отговорки, откладывая на потом. И вот стукнул уже четвёртый десяток, а он до сих пор каждый божий день ковыряется в свином дерьме!

Что же мешает всё бросить? Ни семьи, ни друзей. Да и какая может быть семья и друзья, когда ты целыми днями только и делаешь, что батрачишь на ферме вусмерть?

Виктор было направился к бочкам с комбикормом, но тут его взгляд зацепился за что-то необычное. Остановившись, Виктор смотрел на стену ангара. Окно слева от входной двери было разбито.

«Ворьё?» – проскочила мысль у него в голове, и сердце в страхе заколотилось. Такого ещё никогда не было.

Кому могли понадобиться мои свиньи? До ближайшей деревни несколько километров и если бы кто-то подъехал на машине, то я бы услышал! Не на руках же они тащили здоровую свинью…

Виктор огляделся по сторонам, пытаясь увидеть кого-нибудь, но около ангара стоял только он один. Тогда он преодолел оцепенение, подошёл к ветхому сараю неподалеку, взял остроконечную лопату и двинулся к ангару. А вдруг внутри кто-то есть? В коленях чувствовалась дрожь, а ладони вспотели. Виктор не любил разборки.

Замок, висящий на двери, был цел, совсем не тронутый. Как же они тогда вытаскивали свинью? Окно ведь довольно высоко: Виктор мог заглянуть в него, только лишь встав на цыпочки. Фермер, немного поколебавшись, отворил замок и открыл дверь.

В нос сразу же ударил запах свинарника. Виктор зашёл внутрь, пытаясь что-нибудь разглядеть в потёмках. Свиньи, как только увидели хозяина, сразу же довольно захрюкали, предвкушая утреннюю кормёжку. Солнце ещё было слабым и не могло осветить большое помещение ангара, поэтому Виктор нажал выключатель. Лампы, подвешенные к арочному потолку, зажглись и растворили полумрак.

Под сапогом хрустнул осколок разбитого стекла. Как бы скотины не поранились!

Посторонних здесь не было, значит, разбираться не придётся. Только лишь свиньи бродили по соломе, устилающей пол. Значит, не всех украли! Тогда Виктор окинул взглядом животных и принялся считать. Раз, два, три…

По мере счёта он шагал вглубь ангара и, приближаясь к заветной цифре, даже подумал, что если и украли, то совсем немного!

А что это за странный запах?...

И тут у фермера от ужаса перехватило дыхание. У левой стенки лежала разодранная самым жестоким образом груда мяса. Вокруг вся солома была покрыта кровью и над мёртвой тушей уже кружили мухи. Однако распознать в этой груде свинью было невозможно. Только лишь приблизившись к ней, можно было разглядеть голову и копыта и по ним уже сказать, что эта куча когда-то являлась свиньёй. Остальные же части тела были обезображены, разодраны. Обломанные кости, словно каркас разбитого корабля, торчали в разные стороны. Через пару секунд на глаза Виктору попались ещё три таких же туши, но уже в других частях ангара.

Он поморщился, склонился над останками и понял, что свинья обглодана, а не истерзана ножом. Это точно не воры. Фермер стоял в растерянности и даже не знал, что и думать. Совершившееся в свинарнике этой ночью было очень похоже на набег волков. Однако неужели сторожевой пёс в будке даже не пронюхал, что сюда явились волки? Лая его фермер не слышал. Быть может, слишком крепко спал.

Осмотрев все четыре туши, он принялся разглядывать уцелевших свиней, но те были целы, без единой царапины. Только один лишь поросёнок успел поранить ногу битым стеклом.

– Задрали только хряков…. Ладно хоть свиноматки оказались нетронуты. – Виктор распрямился, упёр руки в бока и стал думать.

– Волки разбили окно…. – прошептал фермер и тут же рассмеялся горьким смехом. Он не мог себе вообразить картину, как волки смогли бы разбить стекло. А то, что рисовалось при этом в голове – было больше похоже на комичные сцены из мультфильмов. Волки умные животные, но могли ли они додуматься до такого?

Немного зависнув над этим вопросом, Виктор стал искать следы. Однако в соломе их увидеть было нельзя.

Тогда он вышел из ангара наружу, со стороны разбитого окна. Под окном земля была сырой, и он тут же увидел вмятины от чьих-то лап. Или ног?

Разобрать было нельзя, одно было точно – это не волчьи лапы и, скорее всего, не человеческие ступни. Слишком большие для волков следы. А вот для человека… как раз? Однако форма отпечатка какая-то странная, не человеческая. Медведь? Вроде бы и не он. Снежный человек? Виктор как-то читал в журнале о снежном человеке, однако в его существование не верил. Даже если и представить, что он существует, то у него большие стопы, а здесь же следы не такие уж и огромные. Они… неправильные…

Виктор вдруг вспомнил свои армейские годы, когда служил в Карелии и чуть ли не поднял заставу по тревоге, увидев следы в снегу. Он тогда вовремя посмотрел на колючую проволоку и заметил клочки шерсти. Это была росомаха. Её отпечатки выглядят примерно как от человека в валенках. Однако точно ли это росомаха, смогла бы она съесть так много мяса? И Виктор не мог припомнить, сбиваются ли росомахи в стаи.

Тогда он попытался определить численность нападавших, но не получилось – пар стоп найти не удавалось, словно бы звери были одноногими… или же это был один зверь, но с разными лапами, что тоже было похоже на бред. Фермер вздохнул и сослался на то, что он совершенно никудышный следопыт, что, в принципе, было правдой. И тут он остановился над одним из самых странных следов. Этот след был точно ни человеческий, ни медвежий, ни чей-нибудь ещё. Отпечаток был похож на трёхконечную звезду и смутно походил на следы, которые оставляют птицы. Только в разы больше. Виктор приложил к следу свою ладонь, и она оказалась почти вдвое меньше. Но что было ещё более странным – у этого следа так же не было пары. Значит это костыль?

– Странно… – Виктор распрямился и принялся разглядывать округу как бы в попытке увидеть виновников торжества. Он не мог уложить в своей голове раздобытые улики. Разбить окно волки вряд ли бы додумались. Однако это не человек, а хищные животные. Ведь свиньи всё же обглоданы, а не зарезаны.

Виктор вернулся в свинарник и ещё раз осмотрел то, что осталось от хряков. Затем вышел наружу и пошёл по следам, которые уводили в поле. Густая зелёная трава высотой почти по колено скрывала отпечатки, и определить, что кто-то здесь передвигался, можно было только лишь по слегка примятым стеблям. Виктор шагал через поле, иногда сбиваясь со следа, но затем снова выходя на еле заметный коридорчик примятой травы. Фермер был абсолютно запутан происходящим и уже не пытался размышлять обо всех странностях. Вместо этого он занялся самобичеванием.

Ну почему это всегда происходит именно со мной? Все проблемы! И без того в жизни много проблем! Только и делаю, что считаю убытки! Я законченный неудачник…

В конце концов, он оказался на краю леса, пробыв в пути примерно минут десять. Оглянувшись, он понял, что таким образом вышел к противоположному краю поля. Виктор остановился перед лесом и задумался. Ветви лиственниц покачивались на слабом ветру, из гущи доносились запахи хвои. Утреннее солнце было ещё не в силах пробить лесной мрак, поэтому там было темно.

Это точно зверь! В эту сторону нет ни дорог, ни деревень. Да и с собой гость ничего не прихватил, что странно. Всё это странно!

Блудить по темному лесу в поисках хищного зверя, да ещё и без оружия – занятие опасное. Виктор подумал, что свиней ему уже не вернуть, а чтобы отстрелить зверя – нужно ружье. Больше ему не остаётся ничего, кроме как принять этот факт и пресечь последующие попытки хищника пробраться в свинарник, установив ловушки. А попытки обязательно будут! В этом Виктор был уверен. Хищник всегда возвращается на место, где можно легко заполучить добычу – свиньи ведь никуда из ангара не убегут.

– Поймаем мы тебя, дрянь. Поймаем! Я тебя перехитрю, вот увидишь. – Обратился Виктор к лесу негромким голосом. – Я тебе устрою экскурсию по капканам… И тогда узнаем кто ты. Волк или медведь!

С этими словами он направился обратно к дому.

***

Она пришла в сознание внезапно, словно неведомые силы вытолкнули её из забытья. Пелена наркотического бреда растворилась, сознание прояснилось, и уже к утру Алиса пришла в нормальное состояние. Самостоятельно, почти без медицинской помощи. Растерянные врачи, у которых под рукой, как назло, не оказалось антидота, облегченно вздохнули. Они уже смирились с мыслью, что утром в морге будет пополнение: только лишь сами боги могли вызволить эту девушку из лап такой тяжелой интоксикации!

И когда Алиса вдруг очнулась, то врачи сначала подумали, что это лишь кратковременное улучшение состояния, агония, однако девушка больше не теряла сознание, её речь стала связной, бред минул, а самочувствие принялось стремительно улучшаться. Тогда врачи одними только взглядами согласились между собой – без высших сил здесь не обошлось. Отойдя в сторонку, они перекинулись парой слов:

– У этой хрупкой девушки здоровья на трёх лошадей хватит!

– Я будто сплю.

– Кстати, и такое бывает. Отрубишься от недосыпа, а видишь сон, будто продолжаешь бодрствовать.

– Расслабьтесь. Уже хорошо то, что нам по рогам не надают. И патологоанатому меньше работы.

Будучи ещё слабой, Алиса не могла понять, как очутилась в больнице и заволновалась. Врачи провели небольшой и аккуратный опрос насчёт того, что же с ней случилось, сама ли она употребила наркотики или же ей вкололи их насильно. Услышав про наркотики, Алиса напугалась, однако совершенно ничего не помнила. Врачи, разумеется, ей не поверили и предположили, что она хочет сокрыть факт употребления наркотиков, поэтому они насели плотнее, уверяя, что лучше сказать правду и вылечить зависимость именно сейчас. Встретив со стороны Алисы полное отрицание, они предложили Олегу провести с ней беседу, ведь он близкий, а наркотики – это проблема серьёзная. Олег сразу откинул вариант с зависимостью. Он напомнил врачам, что наркотик ей вкололи насильно, однако на беседу согласился. Ему совершенно не терпелось увидеть свою Алису. Живую, в сознании, улыбающуюся. Оказавшись в палате, он едва подавил внезапное желание расплакаться. Нельзя, чтобы Алиса увидела его слёзы. Она лежала в кровати, и выражение лица у нее было потерянное, но увидев Олега – она сразу изобразила подобие улыбки.

– Как ты, Алиса?

– Не кричи так, бабушку разбудишь… – она кивнула в сторону другой стены. Там на кушетке под капельницей лежала пухлая старушка и храпела. На сгибах локтей обеих рук у неё не осталось живого места – всё было изрешечено следами от игл.

– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, – прошептал Олег и подошёл к Алисе поближе. Она подвинулась и жестом пригласила присесть на край кровати. Олег приземлился рядом.

– Ну, как ты?

– Судя по тому, что мне рассказали – уже гораздо лучше, – Алиса говорила вполголоса, и от этого создавалось впечатление, будто она была совершенно замучена. Олег легко коснулся её лица:

– Такая бледная… и синяки под глазами…

– Эй, это не самый лучший комплимент! ¬– Алиса шутливо ткнула Олега в бок.

– Но даже так – ты всё равно самая красивая на свете… Боже, ты не представляешь, как я перепугался! Так что же там случилось?

– Где это «там»?

– У дома Леоновых.

– Я не помню. Совсем.

– То есть, как это не помнишь?

– Совсем ничего не помню…

– И как на тебя напал Леонов?

– Антон Леонов? – удивилась Алиса.

– Да, я нашёл тебя около его дома. Ты лежала на земле, без сознания, будто под наркотиками… Я подумал, что у тебя передозировка и перепугался.

– Без сознания у дома Леонова?...

– Я тебя в машину затащил и в больницу сразу. Леонов тебя накачал чем-то. К нему уже выехали менты. Они разберутся с этим чертилой…. Ты точно ничего не помнишь?

Алиса задумалась, словно переваривая услышанное, но в ответ лишь покачала головой.

– Как ты можешь ничего не помнить? Если на тебя напали, то ты должна была это запомнить…. Ты мне не врёшь?

– А зачем мне врать? Меня тут в наркомании обвиняют! Доктора думают, что я под наркотой... выпытывали тут у меня, видимо хотят, чтобы я призналась. Но дело в том, что я совсем ничего не помню! – Алиса шмыгнула носом, вот-вот готовая расплакаться.

– Тихо-тихо… всё нормально. Не нервничай.

-- Как тут не нервничать…

-- Я тебе верю, Алис. Но попробуй вспомнить, что случилось… Что ты помнишь из последнего? Как выехала из дома -- помнишь?

-- Это я помню…

Алиса вдруг сделалась очень сосредоточенной и даже поджала губу. Она обратила задумчивый взгляд в одеяло из цветков, будто надеясь увидеть на нём, как на телевизоре, произошедшее вчерашним вечером на склоне у коттеджа Леоновых. Однако целая область памяти была будто выдрана напрочь.

– Я ехала на велосипеде к дому отца Лилы… И всё. Просто дорога. А потом сразу больница… Помню всё-таки дом издалека. Но как зашла туда… Леонова тоже не помню. И обратного пути -- тоже.

– И даже когда мы разговаривали? Там ты была в обморочном состоянии. Говорила, что тебе страшно, просила побыстрей уехать оттуда. Не помнишь?

– Нет…

-- Тебя кто-то напугал. Может, Леонов гулял рядом с домом? И напугал тебя очень сильно. Такие эмоции точно должны остаться где-то в голове.

-- Совсем ничего…

Олег нахмурился, пытаясь сообразить что-нибудь, но после напряженной и бессонной ночи в голову ничего не шло. Никаких хитро построенных наводящих вопросов, которые смогли бы зацепить ниточки глубинных воспоминаний.

Старушка всё так же равномерно храпела басом. Светлая занавеска на окне колыхалась под ветерком из форточки, приносившим из сада в пропитанную запахом растворов палату ароматы цветущей сирени.

– Может это как при алкогольном опьянении? – сказал Олег. – Когда напиваешься – тоже ничего не помнишь потом. Я, правда, ни разу так не напивался, но слышал рассказы. Бывает ли такое при передозе опиатами?

– Думаешь это точно передоз?

– А что же ещё?

– Не знаю… Но я тут посмотрела на место укола… Оно же не над веной.

– И что?

– Вот, посмотри. – Алиса освободила свою ногу из-под одеяла и, не без усилий, повернулась чуть в сторону, показав место укола. – Не над веной. Разве наркотики укалывают внутримышечно?

– Не разбираюсь… Но почему бы и нет? Наркотик всё равно окажется в организме, так что теоретически… Да и у Леонова наверняка не было времени выцеливать у тебя вены. Ты точно сопротивлялась… Не подставила же ты ему свои руки, мол, давай упоремся, Антоша! – неловко усмехнулся Олег.

– Ты посмотри на сам укол. Это же пятно. Это не от шприца.

Олег молча смотрел на это красное пятно, размером с монету.

– А теперь глянь на уколы у бабушки от капельницы. Это просто небольшие точки.

– Так кровоизлияние. Неправильно вкололи тебе, вот и покраснело.

– Я когда была в кабинете биологии у нас в школе, то помню, там висел плакат с изображением покраснений укусов от разных насекомых. У каждого насекомого укус выглядит по-своему. Может это меня кто-то укусил? Паук какой-нибудь, вроде каракурта?

-- Может быть…. – задумался Олег. – Ядовитое насекомое… Чёрт разберёт, какие насекомые живут в этих краях. А что сказали врачи?

– Врачи считают, что я наркоманка…

Олег рассмеялся.

– Не волнуйся, Алиса! С врачами мы справимся! Это не самое большое зло. Хотя… Учитывая сколько людей они тут урыли… -- он осёкся и понял, что это не самые оптимистичные слова. -- Всё самое страшное уже позади. А что это такое было – выяснится, вот увидишь. Полиция уже выехала на место. Ты тут не при чем, я уверен, – сказал Олег и обнял её за хрупкие плечи. – Воспринимай сегодняшний день, как внезапный выходной.

– Да… именно так и сделаю, – ответила Алиса и грустно улыбнулась.

***

В восемь утра Алиса уже могла встать с постели и ходить по палате, однако врачи, на всякий случай, уверяли её отлежаться. Выражали опасения, что после передозировки у неё могут появиться необратимые нарушения в работе печени, почек и мозга. Однако, на всеобщее удивление, анализы показали полное отсутствие наркотических веществ в её организме. Наркотик не мог выйти из организма с такой поразительной скоростью, поэтому ставку, что логично, сделали на яды насекомых. Но и тут по симптомам определить, от какого насекомого получила яд Алиса, не удалось. Симптомы как раз показывали, что это самое очевидное отравление опиатами, только вот следа этих наркотиков не нашли. Кроме того Алиса не помнила, что это за насекомое её укусило. Предположили, что такая реакция на укус насекомого могла быть довольно специфичной аллергической реакцией. Само красное пятно на бедре было наиболее всего похоже на укус слепня, однако это насекомое не ядовито. После продолжительного обсуждения предположили так же и то, что это могло быть результатом каких-то не выявленных нарушений в организме, коих может быть бесчисленное количество: от диабета, до травмы мозга. Поэтому порекомендовали пройти полное медицинское обследование.

Тем же утром к Алисе наведался участковый и провёл допрос. Выяснить он всё равно ничего не смог, она ничего не помнила и поставила его в тупик. Как позже выяснилось – отправившийся к коттеджу Антона Леонова полицейский наряд ничего путёвого не нарыл. Полицейские стучались в дверь, никто им так и не ответил. Затем они обошли коттедж с обратной стороны и заметили разбитое окно на первом этаже, что их насторожило. Окно было разбито изнутри деревянной табуреткой, которая лежала снаружи. Дом был пуст, и уже не первый день, о чем свидетельствовал испорченный ужин, оставленный на кухонном столе. Полицейские провели обыск, но запрещённых веществ не нашли. Никаких записок, никакой информации о том, куда бы могла уехать семья. Автомобиль стоял в гараже, значит, Леоновы могли либо уехать на чужом автомобиле, либо же уйти пешком, что сомнительно. Зачем было разбито окно и как это связано с исчезновением Леоновых – неясно. Тогда пришлось созвониться с родственниками Антона Леонова, но ни его престарелые родители, ни бывшая жена не знали ничего о местоположении семейства. Осмотр окрестностей тоже оказался безрезультатным, трупов не нашли. Семейство Леоновых пропало без вести.

А когда Алиса на допросе сказала, что ничего не помнит, то надежда, что дело хоть как-то прояснится и сдвинется с места и вовсе пропала. Да и тревога с наркотиками оказалась ложной – первичные и повторные анализы не выявили никаких следов в крови пострадавшей. Значит ситуация не такая серьезная, как показалось участковому на первый взгляд. Никаких наркотиков, никакого состава преступления. Полиция ничего поделать не могла, только держаться на связи с родственниками Леонова, иногда навещать коттедж, или провести более глубокий и тщательный осмотр брошенного в явной спешке дома… Но особой инициативой местные полицейские не горели.

К вечеру Алису уже отпустили из больницы, она подписала отказ. На следующий день Олег отвёз её в город, в больницу с более квалифицированным медперсоналом. Тщательное обследование показало, что в здоровье Алисы нет никаких отклонений, органы не повреждены и функционируют нормально. В аллергологическом центре серьёзных проблем не выявили. Это лишь прибавило вопросов. Чудо? Стечение обстоятельств?

Олег припомнил, что Алиса, будучи в бреду, говорила о «чём-то страшном, которое бродит рядом и поэтому надо бы убраться отсюда». Забавы ради он рассказал ей об этом.

– В таком случае я не жалею, что потеряла память о той ночи! – рассмеялась Алиса.

Всё прошло поразительно бесследно, как неприятный сон. От событий остались только лишь воспоминания, да и те казались Олегу нереальными, сюрреалистичными. В них как-то не верилось. Алиса была при смерти, буквально умирала на его руках, а сейчас вот она, совсем рядом, шутит и улыбается, к произошедшему относится совершенно легкомысленно. И ничего не помнит…

Радостную новость о хорошем здоровье Алисы они решили отпраздновать походом на аттракционы, а после направились в городской ресторан. Красное пятно укуса постепенно угасало, а уже на следующее утро в отеле, пока Алиса ещё спала, Олег заметил, что отпечаток от укуса насекомого исчез. Только тогда Олег вздохнул полной грудью и позволил себе окончательно расслабиться. Всё было позади…

Метаморфоза. Глава 1

Метаморфоза. Глава 2

Метаморфоза. Глава 3

В горах.

По горному склону, усеянному камнями и булыжниками, двигалось большое пятно из чёрных и белых точек – овец. День подходил к концу, воздух стал холодным и колким, и всё вокруг начало терять свои краски: зелёные лиственницы темнели и далеко отбрасывали кривые уродливые тени, трава под ногами животных тускнела. Даже длинное облако густого тумана над быстрой речушкой внизу, попав под тень исполинской горы с противоположного берега, сделалось похожим на тьму.

Два хмурых пастуха верхом на гружёных скарбом конях молча сопровождали отару. Они выглядели измотанными и напряженными: острые настороженные черты лица, опухшие от недостатка сна глаза, запылившаяся одежда и недельная щетина. Но, несмотря на изнурительную усталость, нечто не позволяло им утерять бдительность. Пастухи были максимально сосредоточены и собраны. Их напряженные взгляды словно ищейки скользили по местности в поиске опасности.

– Темнеет… – нарушил первым тишину тот, что помоложе. Сказал он это скорее для себя, чем для товарища и даже не рассчитывал услышать ответа. Старший пастух впал в состояние глубокой задумчивости, взглядом вперившись в покрытую густым лесом большую гору на том берегу. Воистину титаническая громада! Даже отсюда она поражала своим размером. Лес на ней почернел – там воцарились сумерки. Скоро солнце зайдёт за неё, и тогда тьма набросятся и на этот склон. Чернота поглотит округу. Тень от горы уже добралась до реки.

– У нас есть ружья, – наконец ответил старший. Другой пастух потянулся к ремню ружья, как бы убеждаясь, что оно у него действительно имеется.

– Если бы не блеяние овец – я бы сошёл с ума от тишины, – сказал молодой. Старший на секунду прислушался к овцам, а затем ответил:

– Если мы оба не сошли с ума пару дней назад, то какой-то тишины бояться и вовсе не стоит.

-- Я считаю, что нам нужно побольше разговаривать. Молчание угнетает, -- хмыкнул молодой пастух. Старший вздохнул.

– Я собеседник – такой себе. И был таким что раньше, что сейчас. Болтовня отнимает силы. Которых у нас и так осталось мало.

– Не спорю, это ты верно сказал, собеседник так себе. Но не зря в тюрьмах самое страшное наказание – одиночная камера. Когда человек один – это пытка. И вот сейчас у меня от этого молчания ощущение, будто я сижу в одиночной камере. Только с овцами под боком. Я скоро, понимаешь ли, сам начну блеять.

Старший улыбнулся, впервые за этот день:

– Не начнёшь. Завтра прибудем домой. Да и не в первый раз на выпас ходим. Не стал же бараном раньше?

– Так это было раньше, – сказал младший. – А вот ты сам, в какой камере предпочёл бы сидеть? С бандитами или в одиночной? Хотя можешь даже не отвечать. Я знаю, что ты предпочёл бы одиночную.

– Я предпочёл бы вовсе не садиться в тюрьму.

– Бандиты тоже предпочли бы не садиться в тюрьму, однако в жизни всякое случается. Вот и представь, что тебя поставили перед выбором. В одиночную или к бандитам?

– А ты бы сам, значит, предпочёл бандитов одиночеству? Лишь бы потрепать языком было с кем?

– Да я уверен, что в тюрьмах есть и хорошие люди.

– Тогда их там мало. В одном ты прав – я выбрал бы одиночную камеру. Уж шибко я люблю помолчать.

– Да я и не сомневался…. Как вообще можно столько молчать? Вот не понимаю! – взмахнул руками младший.

– Эх, если б я знал «как», то давно научил тебя этому. Тебе бы не помешало. Но, увы, молчуном нужно родиться, а ты родился болтуном.

Раздался собачий лай, и пастухи вздрогнули, принялись оглядываться. Однако пёс залаял без ведомых на то причин – никого вокруг не было. Ложная тревога.

– Даже пёс хочет поболтать, – подметил младший.

Пастухи снова сделались хмурыми, серьёзность вернулась на их лица и они замолчали, каждый задумавшись о своём. Отара медленно продвигалась вперёд.

Пастухи стремились до наступления темноты выйти к стоянке, там у них был загон и небольшая избушка. Оставалось совсем недалеко.

Наверху, откуда они пришли, простирались высотные луга, где не росли деревья, а только лишь разнообразнейшие низкорослые травы – полезнейшее питание для овец. А в местах у этой стоянки они пасли овец в более холодные времена года – когда на высотных лугах погода становилась слишком суровой. Тогда приходилось спускаться, всё ниже и ниже, а к зиме отара возвращалась в деревню. Однако июнь только лишь начался, а они уже возвращались с высотных летних пастбищ. И вовсе не из-за суровой погоды.

Ту чертовщину, которую им удалось поведать высоко в горах, пастухи никогда не забудут. Оставалось только гадать, с чем же это им удалось столкнуться.

Не зря считается, что страх перед неизведанным – самый глубинный и древний из страхов человека. Этот страх и гнал пастухов прочь из этих глухих мест.

Очень скоро вдалеке нарисовалась стоянка: ветхая маленькая изба на берегу, уже вся почерневшая от старости; тут же и загон для скота, представляющий собой пространство, ограждённое импровизированным забором из палок и досок; и коптильня для бараньего мяса, похожая на миниатюрный деревенский сортир. Постройки были хлипкими, и казалось, будто небольшого ветерка достаточно, чтобы порушить их.

От строений до реки было не больше ста метров. Открытые пустые пространства здесь перемежались с небольшими клочками леса.

Первым делом братья направили отару к реке на водопой – овцы давно не пили. Младший пастух остался присматривать за животными, а старший ушёл в избу, готовить еду, пока ещё было светло.

Примерно через час, когда солнце скрылось за горой и всё утонуло в ночи, пастухи завели насытившихся овец в загон, псов оставили на улице, а сами пошли ужинать.

Ровный огонёк керосиновой лампы, стоящей на тесном столике, освещал лица братьев тусклой желтизной. Спины отбрасывали на бревенчатые стены избы могучие неподвижные тени. Ужин прошёл в сосредоточенном молчании. Только лишь было слышно, как ложки стучат по металлическому дну котелков. Заканчивая трапезу, пастухи откидывались назад и сидели, глядя в свои размытые отражения на оконном стекле. После плотного ужина разморило и клонило в сон. Тишина и темнота убаюкивали. Поэтому, чтобы не уснуть, младший решил заговорить о первом, что взбрело в голову:

– Я тут подумал. Вот наступит старость – и что? Всю жизнь пас овец. Только и делал, что пас. А потом возьму, да и сыграю в ящик. Как-то нелепо.

Старший пастух перевёл взгляд с окна на брата:

– Странные у тебя сегодня темы для разговоров. Ты это к чему?

– Да просто так. Нелепым показалось. Всё чаще задумываюсь над этим, когда время свободное есть.

– Работаешь плохо, значит. Надо работать так, чтобы на мысли сил не оставалось.

– А где работать-то? Овцы пасутся, а ты сидишь рядом в траве, книгу читаешь и не знаешь чем бы себя занять. Какая же тут работа?

– Вот всё от книг и идёт. Начитался, увидел, как другие люди живут, и захотелось так же пожить. С приключениями. В поле с овцами мало приключений. Разве что волки придут. Но и это только на первых порах приключение.

– То есть ты предлагаешь думать поменьше и книги бросить читать? А что делаешь ты? Молчишь, ни о чем не думаешь и книги не читаешь? Что же у тебя в голове тогда? Болотная жижа? – слегка завёлся младший пастух, на что старший рассмеялся.

– Может и болотная жижа! Кто его разберёт... Книги не связаны с реальностью, – сказал он. – Романы, приключения. Это всё фантазии. Если их начитаешься, то, оказавшись снова среди своих овец, подумаешь, что обделён.

– Но разве это не так? Ведь есть совсем другая жизнь. Абсолютно другая. Мир не сходится на нашей деревне и горах. Читаешь и узнаешь, как оно бывает в разных уголках мира, у разных людей. А здесь глухомань. Чего здесь? Запустевшие места. Ловить нечего.

– В этом ты не прав. Когда снова подумаешь об этом -- просто посмотри на эти горы, на деревья, на облака в небе. Чего ещё тебе надо?

-- Побольше веселья.

-- Жизнь в основном скучна. Не жди от неё чего-то чрезмерно великого, не то можешь настроение себе испортить, – и, сделав непродолжительную паузу, добавил. – Да и назвать ли нашу жизнь скучной? Язык не поворачивается, после того, что произошло на пастбищах.

Младший хмыкнул и задумался. В избушке снова стало тихо. Несколько минут пастухи сидели без разговоров. В конце концов, старший поднялся и взял ружьё.

– Ты слишком устал, брат, это заметно по тому, что ты говоришь... Ложись спать, через несколько часов меня сменишь, – сказал он и направился к выходу.

На чёрном небе уже мерцали звёзды. Здесь, вдали от огней цивилизации, звёзд было особенно много. Легко различались созвездия, по небосводу растягивалась серебристая лента млечного пути. Глубины бескрайнего и потрясающе безразличного Космоса зачаровывали... Что такое человек, по сравнению с такой бездной над головой?

Благо, ночь была лунной и светлой. Можно не только вслушиваться в тысячи разнообразных звуков, можно смотреть, вглядываться. Это придаёт уверенность, и ты не терзаешь себя опасениями, потому как ясно видишь, что это там шумит, например, около вон тех кустов. Ведь самое страшное – это неизвестность.

Вот уже несколько ночей братья спали по очереди. От этого они сильно измотались. Спать, не оставляя дозора было рискованно. Ведь у них осталось всего два пса, а те не справятся с ночным чудовищем. Вся свора с ним не смогла справиться.

Пастух посмотрел на окно – свет от лампы уже погас. Тогда он присел на лавочку у стены и стал наблюдать. Какие сюрпризы принесёт эта ночь?

Олег проснулся раньше обычного, от звонка будильника на телефоне. Он был не из любителей ранних подъёмов, даже наоборот – предпочитал не покидать уютную постель до самого полудня. Но на неделе у него всплыли проблемы с этим чёртовым Антоном Леоновым, передряга с Алисой, мотание по больницам, поездка в другой город, от чего произошло сильное отставание в его работе над проектом, и теперь нужно было как-то нагонять. Олег был чрезвычайно ленив, а в борьбе с ленью самым важным всегда было то, как начинается день. Валяться до полудня – это прекрасно и приятно, однако весь день будешь после этого рыхлым и чудес работоспособности не проявишь. А вот если вскочить ранним утром, минуя телевизор и посиделки в Интернете, сразу приступить к делам, то и работа будет идти легче и приятней!

Едва Олег уловил ухом звук будильника – сразу поднялся на ноги, даже не позволив проскочить соблазнительной мысли поваляться. Ну вот, подумал Олег, самое страшное за сегодня уже позади.

Алиса спала, полностью оккупировав одеяло и укутавшись в него с головой – от чуть приоткрытого на ночь окна веяло холодом. Олег прикрыл окно, надел спортивный костюм и тихо вышел из дома, стараясь не разбудить её.

Небо затянуло рваными серебристыми облаками, а горизонт перекрасился из вишнёвого в золотистый. К пенью птиц на деревьях примешивался несуразный выкрик соседского петуха. Воздух был свежим, и Олег продрог, ощутив себя разбуженным глубокой зимой медведем. Таким же злым. Захотелось зарычать. Но вместо этого Олег побежал.

Через несколько сотен метров в висках уже стучало. Сердце гнало кровь по венам, выметало остатки сна из самых отдалённых глубин головы, как это делает грамотный полководец с разбитым, но ещё не сложившим оружие противником. Олег не разгонялся до сверхвысоких скоростей, бежал не спеша, но этого хватало, чтобы как следует встряхнуться. Давно не бегал и слегка сдал в форме.

Свидетелями физкультуры Олега оказались две соседки-бабули в платках, что шагали по грунтовой дороге навстречу. Он поприветствовал их, те ответили улыбкой и заговорили между собой, наверное, о нынешней молодёжи – Олег не расслышал, в ушах свистел ветерок.

Одного круга по деревне хватало, появлялось настроение и желание действовать. На обратном пути за Олегом увязался мелкий и настырный пёс: облаивал и показывал зубы, однако делал это с почтительного расстояния. Потявкал, пробежался в след, будто тоже на утренней зарядке, да повернул назад.

Олег направился в баню, ещё не успевшую остыть после вчерашней растопки, окатился прохладной водой, и в голове окончательно прояснилось.

Теперь можно смело браться за проект.

После светлой улицы казалось, что в доме темно, и глаза привыкли к полумраку не сразу. Чем-то дурно пахло. Шторы во всех комнатах были задёрнуты, и Олег прошёлся по дому, раскрывая их. По пути он пытался понять, откуда и чем это так несёт. На кухне испортившейся еды не было, мусорное ведро пустое ещё с вечера. На рабочем месте у компа стояла грязная кружка, остатки вчерашнего молока скисли, но пахло не оттуда. Щёлкнув кнопкой загрузки, Олег отправился в спальню. Да, необычный запах исходил оттуда. Алиса так же спала, завернувшись с головой в одеяло. Здесь запах был сильней, чем в остальных комнатах. Странно знакомый запах. Поразмыслив, Олег прикинул, что примерно такой же душок возникает после сильного удара в нос.

Странно, раньше не чувствовал его. Наверное, за ночь привык, а когда пришёл с улицы, то сразу и заметил. Запах исходил от Алисы, захотелось плоско пошутить про неудавшиеся бобы, но запах этот, почему-то, вызывал ощущение необычной тревоги и к юмору никак не располагал. Тогда Олег подошёл ближе, было протянул руку к одеялу, но остановился, подумав, что, наверное, не следует будить её по пустякам.

– А я и не сплю! – донесся из-под одеяла приглушённый весёлый голосок Алисы немного хриплый с утреца. Она зашевелилась и откинула одеяло в сторону. – Чего задумал?

Олег уже открыл рот, чтобы ответить шуточкой, но в ту же секунду осёкся. Лицо Алисы.

Внутренний рубильник громко щёлкнул, и по телу ударило током. Олег резко отшатнулся и ударился спиной в стену.

– Твою мать…

Лицо Алисы. Вместо гладкой и красивой кожи там было пугающее месиво.

– Ты чего? – спросила она.

Изменениям подверглись руки, а так же, как Олег заметил через мгновение, и вся кожа на теле. Она была буквально испещрена небольшими круглыми отверстиями. Сотни, а может даже и тысячи почти идеально круглых дырочек размером с пульку от пневматического пистолета не оставляли живого места на теле. Словно кратеры на лунной поверхности, они зияли во вспучившейся коже, за ночь обретшей желтушный, как гной, цвет. Из них и исходил тот странный тошнотворный запах.

Перед Олегом всплыла картинка с сотами в пчелином улье, куда насекомые откладывали свои личинки, и его чуть не вырвало, когда показалось, что в глубине этих отверстий, под кожей, есть что-то красноватое.

Алиса увидела свои руки, которыми держалась за край одеяла перед собой и вскрикнула:

– Что это такое, Господи?...

Слишком часто Олегу в последнее время хотелось, чтобы происходящее оказалось лишь сном. Но если ЭТО сон, то как его сознание смогло изобразить такое потрясающе неестественное видение? Каким образом его мозг, вполне здоровый, как Олег полагал до этой секунды, смог придумать настолько отталкивающее зрелище? Сознание не может быть таким изобретательным! Это не сон.

Алиса растерянно глядела на свою обезображенную кожу:

– Что это такое…

А действительно, что это такое? Оспа? Так быстро развиться? Нет, при оспе кожа не становится… такой. Чума? Язвы от чумы выглядят совсем иначе. За одну ночь! Ещё вечером всё было в полном порядке…

– Нужен врач, – сказал Олег, как только ему удалось собраться с мыслями. – Сейчас же.

Алиса вроде и не услышала. Она дотронулась до изуродованной тыльной стороны ладони, сначала нерешительно, затем слегка надавила, как бы проверяя, реальна ли рука или же это чья-то скверная шутка из воска.

Под пальцами желтушная кожа слегка промялась, и из маленьких дырочек проступило совсем немного прозрачной жидкости – чего-то вроде слизи. Алиса охнула и отстранила пальцы, а вышедшая жидкость стянулась в капельку и соскользнула на кровать. Её губы задрожали, из напуганных глаз хлынули слёзы.

– Алиса, тебе больно? – Олег пододвинулся к ней, но касаться плеч не решался – боялся причинить боль. Или дело в отвращении? А ещё и непонятный страх.

– Что это такое?...

– Алиса, тебе больно? – повторил Олег, словно позабыв остальные слова. Слёзы ручьями стекали по её желтушным, обезображенным щекам, на каждом нездоровом отверстии в коже потоки отгибались в сторону, меняли русло. Алиса отбросила одеяло в сторону и вскочила на ноги. Она двинулась мимо Олега к зеркалу, и тот неосознанно вжался в стенку, чтобы она не задела его своей болезненной кожей. Отвращение? Да, это было непреодолимое отвращение и Олегу стало стыдно за это чувство.

На простыне, где только что лежала Алиса, отпечаталось большое желтоватое пятно от той самой жидкости из дырочек в коже. Вытянутое пятно, во весь её рост. Дурной запах усилился. И как его Олег не заметил ночью?

– Мамочка!...– в ужасе взвизгнула Алиса. Она только что увидела своё отражение в зеркале. Шелковистая ночнушка с цветами намокла от слизистых выделений и прилипла к её телу. Алиса несколько секунд смотрела на то, что произошло с её лицом. От паники её ноги подкосились, она опустилась на кровать и зарыдала.

– Мамочка!...Что со мной? ЧТО СО МНОЙ??!!

От её отчаянного крика по спине Олега пробежал холодок. Он был напуган, но стоял столбом у стены и не знал что делать. «А вдруг я заражусь тем же?» – пронеслось в голове, но он заставил себя перебороть эту мысль. Нужно помочь Алисе, нужно действовать. В конце концов, он же мужчина!

Олег неуверенно направился к ней. Хоть и пытался собраться всей своей смелостью, но получалось неважно. Отвращение – это было понятно. Но откуда брался необъяснимый животный страх? Глубинный страх, настойчиво нашёптывающий прямо в голову лишь одно: «Беги!».

– Алиса…– Олег вдруг понял, как жалко выглядит, сделал усилие, вытянул из себя всё мужество, какое только нашлось, и сказал уже более уверенно. – Надо срочно к врачу. Ты меня слышишь? Сейчас же!

Алиса не слышала. Она ещё не отошла от увиденного. Достучаться до неё сейчас было нельзя. Поэтому Олег, ещё сохранявший остатки рассудительности, решил действовать сам. Прошёлся по всем выдвижным ящикам и шкафам, взял медицинские документы, деньги, сходил к себе в кабинет за рюкзаком, сгрёб всё туда. Возвращаясь в спальню, Олег застал Алису на пороге комнаты. С поникшими плечами, вздрагивающая от всхлипов, она своими раскрасневшимися глазами уставилась в мольбе на него:

– Пожалуйста…. не бросай меня…

– Я просто ходил за рюкзаком, складывал вещи, чтобы отвезти тебя в больницу. Ты как?

– Я изуродована… Олег, пожалуйста, не бросай меня… я теперь стала… я теперь не нужна тебе… я не перенесу, если ты меня бросишь… – сказала она и заплакала с новой силой. Не раздумывая, Олег прижал её к себе:

– Что за глупые мысли? Я никогда не брошу тебя, что ты… Успокойся… Не об этом сейчас думать надо. Тебе нужно срочно в больницу.

Алиса плакала, прижавшись обезображенной щекой к его груди, и Олег про себя молился Богу, в которого никогда не верил. Насколько это опасно? Что будет с ней? Что будет с ними?

Поглаживая её по голове, чтобы успокоить, он вдруг увидел, что рыжие волосы сходят с макушки Алисы от каждого движения ладонью. Это настоящий кошмар, подумал Олег.

– Алиса, – он взял ее за плечи, аккуратно отстранил и заглянул к ней в глаза. – Послушай меня, Алиса. Соберись. Я знаю, это может быть сложно, но постарайся. В больнице тебе помогут. Я тебя туда отвезу.

– Что со мной?...

– Ничего страшного. Это просто болезнь, послушай. Вроде ветрянки. Болела в детстве ветрянкой? Вот и тут… ничего страшного, – говорил он и не верил сам себе. Это не просто болезнь! Это что-то гораздо серьёзней ветрянки. И Олегу было от этого не по себе. – Ты сможешь одеться сама?

Алиса всхлипнула и кивнула головой.

– Вот и хорошо. Поспеши.

Алиса вроде бы немного успокоилась и зашагала к гардеробному шкафу. Пока она одевалась, Олег пытался управиться с кашей в голове. Он сходил на кухню, выпил холодной воды из-под крана, глубоко вздохнул. Из спальни слышались всхлипы и шуршание одежды.

– Работу… Работу придётся прогулять… – донеслось оттуда. Олег подумал, что не об этом надо беспокоиться, но вслух ничего не сказал. Алиса в шоке и от этого несёт чушь. Ещё не до конца поняла, что случилось. Впрочем, и Олег не понимал. Кажется, что она взволнована даже не самой болезнью, а всякими последствиями: прогулами чёртовой работы (где начальство, кстати, относится к ней по-свински), и тем, что её бросит любящий муж. Бредни.

Через пару минут она вышла. Чтобы скрыть изуродованную кожу от посторонних глаз, она надела кофту с длинными рукавами, ноги скрыла в джинсах, а лицо частично закрыла, обернувшись в большой платок.

– Олег… У меня выпадают волосы… – пролепетала она сквозь слёзы.

– Пошли. – Олег закинул рюкзак на плечо и потянул Алису к выходу. – Врачи всё исправят. Они вылечат тебя.

Он закрыл дом на ключ, и они спустились по ступенькам крыльца во двор. Не успели они миновать и половины двора, как раздался оглушительный лай. Их пёс Арчи выскочил из своей старой будки и со злобным рыком ринулся в их сторону, однако его остановила крепкая цепь. Арчи залился сумасшедшим лаем, встал на задние лапы, показал свою пасть, полную острых клыков, и повис на этой, натянувшейся до звона, как струна, цепи. Его обезумевшие от ярости глаза были направлены на Алису.

– Это он на меня?…

– Клянусь, когда вернёмся, то пристрелю эту псину! Заткни свою пасть! – крикнул Олег на Арчи, но тот даже и ухом не повёл и продолжал метаться и гавкать, удерживаемый цепью.

Они миновали двор, вышли за ворота. Олег стал выводить из гаража машину. Напуганная Алиса стояла у забора палисадника, озиралась, нет ли прохожих, и слушала остервенелый лай их собственного пса.

Снова Алисе нужна помощь и снова он в спешке выводит из гаража свой автомобиль. А не связан ли недавний случай с сегодняшним кошмаром?

Алиса села на заднее сидение, где окна были затонированы. Наверное, хотела скрыться от любопытных взглядов, подумал Олег, и внутри у него всё съёжилось от невыносимой жалости.

– Только в другую больницу, – сказала она тихим голосом. – Не в ту самую… И подальше от деревни. Чтобы слухов не было никаких… Я, наверное, не перенесу слухов.

– Хорошо, – ответил Олег и подумал, что в ту самую больницу он её не повезёт никогда – хватило волнений той ночью, когда всё началось, когда погибла не одна тысяча его нервных клеток.

Автомобиль выскочил на дорогу и резво помчал по ней, оставляя позади шлейф пыли. Прямо как несколько дней назад.

«А вдруг я тоже заражусь?»

Олег посмотрел на свой спортивный костюм. В том месте, куда приложилась щекой Алиса, было мокро. Что же – этого теперь не избежать, подумал он. Ведь они провели целую ночь в одной комнате.

Огромная коробка в пять этажей возвышалась над остальными строениями поблизости. От жилых пятиэтажных коробок её отличало широкое мощёное гранитом крыльцо главного входа, да сплошные ряды одинаково квадратных окон вместо балконов. Несмотря на, можно сказать, роскошное крыльцо, на все эти глянцевые полированные ступеньки, поблескивающие на солнечном свете пятнистым букетом минеральных вкраплений, общая картина была безрадостной. Ровная серая стена с македонскими фалангами окон, и взгляд отчаянно метался по этой стене вверх и вниз в поиске деталей, но не находил ничего, за что мог бы зацепиться.

Невзрачный фасад отчасти скрывался пышной листвой высаженных поблизости деревьев. С одного края дорожки росли стриженые кусты, а за ними раскидывалась ухоженная лужайка. С другого края дорожки стояло несколько скамеек со спинками, на одной из них сидел дряхлый старик в тёмно-синей клетчатой рубахе и с костылём в руках. Люди всех возрастов поднимались и спускались по ступенькам крыльца, входные пластиковые двери едва успевали закрываться, как их распахивали вновь.

Большие синие буквы над входом говорили, что это городская больница номер два.

Олег сидел в машине на стоянке уже долго, поэтому во все мало-мальски заслуживающие внимания детали он успел вглядеться, и казалось, что он с этим местом знаком всю жизнь, что закрой он сейчас глаза — и в воображении возникнет отчётливая картинка со всеми трещинами в асфальте и травинками на лужайке.

Пришлось преодолеть долгих восемьдесят километров от деревни Тихой до больницы этого небольшого городка. Персонал больницы был более квалифицированным и вызывал куда больше доверия. Хоть фасад и уныл, зато здесь было и хорошее оборудование, и чистота, да и сами работники – улыбчивы.

Алиса постоянно пребывала в страхе, что её кожу увидят другие люди. Когда они припарковались на стоянке, то она увидела, как много здесь ходит народа и впала в панику, пришлось её долго успокаивать, убеждать выйти из машины. В больницу она вошла, обернув голову большим платком так, чтобы остались видны лишь глаза.

Однако пациенты в коридорах не обращали на неё особого внимания – они были поглощены своими мыслями, разговорами и ожиданием своей очереди. Если и смотрели на Алису, то совершенно без интереса, как бы слегка касаясь взглядом на мгновение. Но Алиса всё равно беспокоилась, прятала взгляд, поворачивалась спиной к толпе.

Врачей симптомы удивили и ввели в замешательство. Непонятная болезнь отобразилась только лишь на коже: никакой лихорадки, повышенной температуры – Алиса себя чувствовала хорошо, если можно так выразиться в данном случае. Несмотря на такие довольно глубокие повреждения (или что же это такое) в коже – никакой боли она не испытывала, даже когда на осмотре притрагивались к отверстиям ватными палочками. Разве что небольшой дискомфорт, зуд и постоянное обильное выделение слизи, организм терял воду, от чего Алиса стала испытывать жажду, а потом на неё напал и зверский аппетит. Но никакого жара, никакого недомогания, что было странно. Эти многочисленные дырочки в коже окрестили «кластерными отверстиями». Хоть они были глубокими, но кровотечения не было, разве что в тех местах, где Алиса успела расчесать ногтями. В других же местах кровь едва заметно выделялась через эту самую жидкость. Но кровотечением это не назовёшь.

– Вы говорите правду? Правда ли, что такое запущенное состояние возникло всего за одну ночь? – поинтересовался озадаченный врач, после того, как закончил осмотр.

– Сегодня утром. Вчера вечером всё было абсолютно нормально. – ответил Олег. Алиса кивком подтвердила его слова.

– Быть может, какие-либо симптомы всё-таки проявлялись? Подумайте хорошенько.

Алиса задумалась, перебирая в памяти вчерашний вечер, но лишь помотала головой, ведь тогда она чувствовала себя прекрасно.

Осмотр ничего не дал. Насчёт Олега сказали, что раз уж болезнь ещё не установили, поэтому, что делать именно с ним – не знают.

Слизь взяли на анализ, так как она могла содержать в себе возбудители инфекции. На время проведения анализов Олега и Алису ради перестраховки ненадолго изолировали. Однако результаты показали, что слизь чиста. Это не инфекция. Новость лишь ещё больше запутала врачей, окончательно загнала в тупик.

В бессилии и замешательстве они решили созвать консилиум, время которого назначили на вторую половину дня, что ближе к вечеру. Алису увели в изолятор, хоть врачи и стали сомневаться в том, что это заразно, а Олега отпустили, наставив очень бдительно наблюдать за своим состоянием и в случае чего – сразу мчать в больницу.

Олег оторвал свой взгляд от колышущейся на ветру листвы деревьев у больницы и глянул на часы. Третий час дня. Консилиум будет через полтора часа, и всё это время придётся ждать.

Машина раскалилась под высоким солнцем, поэтому внутри было как в бане. Спина покрылась потом, однако включать кондиционер Олег не хотел – жалел бензин. Вместо кондиционера он открыл окна. Ветерок с улицы выдувал горячий воздух, но особо легко от этого не становилось.

С этого дня придётся следить за каждой копейкой – ещё неясно, сколько денег придётся потратить на лечение Алисы и, что не исключено, на лечение его самого. Пока ещё никто не может с полной уверенностью сказать, заразна ли эта болезнь, но Олег уже принялся мысленно готовиться к худшему. По крайней мере, утешался он, болезнь эта не мучительна, разве что только с психической точки зрения. От сотен глубоких дырочек по всему телу наверняка останутся шрамы, если и не на всю жизнь, то на годы. Красивая кожа будет изуродована. Наверное, Алиса это понимала, причем не без ужаса, но в разговорах Олег старался избегать этой темы, потому как просто не знал что сказать. Да и что тут скажешь? Всё сводилось к утешению, к тому, что «всё будет в порядке», но в это даже сам Олег не до конца верил. Однако, впадать в панику раньше времени не следовало, пока ещё врачи сами не разобрались в чем дело. Страх отнимает у организма силы.

Олег ещё раз глянул на часы и подумал, что время тянется, как загустевший мёд – прошло всего пять минут и это, вкупе с жарой, вгоняло в отчаяние. Хоть под землю провалиться – там хотя бы прохладней.

Он перечитал два раза какую-то брошюрку, в смысл которой даже не смог вникнуть, в телефоне тоже не нашлось ничего интересного. Тогда Олег решил прогуляться по улицам неизвестного города.

Вне машины, даже несмотря на бьющее по глазам солнце, было прохладнее, однако эта иллюзия перепада температур рассеялась очень быстро, и даже стало казаться, будто здесь столь же знойно, как и в распалённом автомобиле.

Левая сторона довольно длинной центральной улицы с её широкими тротуарами, укрывалась в спасительной тени от домов. Правая же сторона улицы, по которой шагал Олег, напоминала сухую, залитую солнцем выжженную пустыню – можно было даже увидеть, как вдалеке над асфальтом маячит раскалённый воздух. Олег перешёл на тенистую сторону улицы. Горячий ветерок, пролетая под тенью зданий, становился освежающим. Стало немного легче.

После спокойного безмолвия горной глуши городской гвалт с непривычки казался диким, потрясающим и неестественным. Десятки прохожих, сотни гудящих автомобилей пробуждали странную мысль, будто не могут на этой планете стоять леса, бежать реки, волноваться моря…

Прогулка по неизвестному городу ненадолго, но отвлекла Олега от донимавших его мыслей и позволила скоротать время до консилиума. На обратном пути Олег забрёл в столовую, где к обеду подавали что-то вроде блевоты.

Возвращался он спешным шагом, так как внезапно обнаружил, что слегка загулялся. А что если эта странная болезнь всё-таки заразна? С какого момента времени Олег сам станет опасным для других? Он не слишком разбирался в медицине, но на ум пришла ветрянка. Больные ею являются заразными ещё до того, как на коже появится сыпь. Если эти болезни схожи, то в таком случае за сегодняшнюю прогулку он вполне себе мог заразить сотни человек. Врачи поступили опрометчиво, раз не поместили его вместе с Алисой в изолятор. Хоть в слизи не нашли инфекции и, вроде бы, беспокоиться не о чем, однако некое смутное беспокойство, залегшее в самых далёких уголках души, не давало Олегу покоя.

К больнице Олег пришёл, когда консилиум уже закончился, поэтому он сразу направился к врачу. Его он встретил в коридоре. Седой мужчина средних лет, с проплешинами на голове начал долгий рассказ, общий смысл которого выражался в том, что даже созыв консилиума не принёс результатов.

– У нас, конечно, есть несколько предположений, – сказал врач. – Но болезнь Алисы не подходит своими симптомами на сто процентов ни под одно из них. Короче говоря, нам пока не удалось установить, что же это такое, для этого нам нужно время. Во всяком случае, недуг этот довольно редкий, за всю свою практику я ничего такого не встречал. Лечить такое… Мы можем только бороться с неприятными симптомами, которых, кстати, почти нет. Если не учитывать состояние кожных покровов…

– И что же делать? – отчаялся Олег.

– Наблюдать. Я же сказал вам, что диагноз не вынесли лишь на данный момент – мы всё ещё работаем над этим. Так что не волнуйтесь – мы обязательно выясним, в чём дело.

– Может тогда и болезнь эта заразная? Диагноз же установить не удалось. Может и меня следовало бы изолировать?

– Нет, мы ведь говорили об этом уже….– врач старался тщательно подбирать слова.– На этот счёт можете быть спокойны, мы провели анализы – у нас хорошая лаборатория. Инфекции тут никакой. Болезнь, скорее всего, имеет механизмы, отдалённо напоминающие нейрофиброматоз или что-то вроде того.

– Что это такое?

– Это такая болезнь, при которой организм даёт сбои. Тело зарастает ужасными опухолями, нарушается работа нервной, эндокринной, сердечно-сосудистой систем и даже кости деформируются. Это даже может привести к инвалидности, – сказал врач, и, увидев округлившиеся глаза Олега, добавил: – Нет-нет, у вашей жены не нейрофиброматоз, я имел ввиду, что сами механизмы болезни могут быть с этим схожи. То есть это не инфекция, а последствия нарушений в работе организма.

– Но ведь Алиса совсем недавно обследовалась, полностью. Никто ничего не выявил, она была абсолютно здорова…

– Да, мы уже взглянули на результаты и её медицинскую карту. Потеря сознания неделю назад может иметь самое прямое отношение к болезни. Та интоксикация могла нарушить равновесие в организме. Судя по всему – это было похоже на отравление опиатами, но Алиса неестественно быстро от неё оправилась. Неясно, конечно, почему тогда на медобследовании ничего не обнаружили, да и опиатов, если верить записям, в крови не нашли. Ситуация очень запутанная, я при этих событиях не присутствовал, а персонал той больницы мог упустить из вида что-то важное, недоглядеть… По рассказам Алисы, красное место укола не напоминало след от иглы шприца. Да и не думаю, что тамошние врачи могли спутать след от иглы с укусом насекомого. Я сам склоняюсь к версии с укусом.

– И укус какого же насекомого действует, как героин?

– Не припомню таких насекомых, – честно признался врач. – Думаю, что они тогда бы пользовались большой популярностью у наркоманов, – он усмехнулся, но тут же снова сделался серьёзным. – Это тогда должен быть очень мощный яд. Таких насекомых точно занесли бы в книги, и они были бы очень известны. Но живёте вы в местах глухих, так что вполне может быть, что там обитает неизвестный вид. Это лишь моё фантастическое предположение, не придавайте ему значения.

– А я подумываю, что это было всё таки не насекомое, а Антон Леонов… То есть отец дочки, учащейся в классе моей жены. Её Алиса и ездила проверять в тот день. Дом был пуст, а сами Леоновы пропали без вести, полиция ничего не нашла.

– Довольно любопытная история. Однако я не берусь ничего утверждать. Версия с насекомым....

В конце концов, это может быть как, например, клещевой энцефалит – лишь одной из болезней, переносимой разными кровопийцами. В таком случае даже не нужно выдумывать фантастических насекомых.

– Но ведь это могло быть последствием наркотиков?

– Чем чёрт не шутит, я бы ничему и не удивился. Однако наркотиков у нее в крови не обнаружили, если, конечно, тот персонал провел анализы правильно.

– Алиса ещё не помнит ничего…. Кто её укусил или уколол. Ничего не помнит. А это от чего может быть?

– А с чего вы взяли, что ей было что запоминать? Может, ничего и не было.

– А это еще как?

– Она могла ведь просто-напросто потерять сознание. Не все насекомые кусают больно – Алиса могла просто не заметить укуса. А потом токсин подействовал.

– Тот мужик, к которому она ездила – исчез. Слишком много против него доводов. Я считаю, что это он её уколол какой-то дрянью, -- завёлся Олег.

– Ничего сказать не могу по этому поводу. Наша задача на сегодня – это установить диагноз, а потом уже и видно будет.

– Да, я понимаю…– Олег ненадолго задумался и тут же заговорил снова. – Я помню, когда приехал за ней на ту гору ночью, когда вышел из машины… В общем, Алиса говорила, что ей очень страшно, просила убираться отсюда, мол рядом есть кто-то. Но она совершенно ничего не помнит и потому не может сказать, чего это она тогда так напугалась. Вот потому я и подумал на Леонова.

– Всё может быть. Вполне вероятно, что Алиса испытывала негативные психические переживания – такое бывает, когда человек находится под наркотиками. Однако, что же это тогда за наркотик? Не оставляющий следов... Хотя, в современном мире создание новых веществ – дело рядовое.

– Вряд ли это насекомое. То, под чем была Алиса – вещество очень сложное. Насекомые такое не воспроизведут.

– Мы сейчас только и делаем, что предполагаем – нам ничего больше не остаётся. Но, надо признать, вы меня заинтриговали. Теперь мне самому до жути интересно, что же это такое.

– А что с Алисой?

– Пока что Алиса будет в изоляторе. На сегодняшнюю ночь она точно должна остаться здесь, под наблюдением.

– Мне можно пройти к ней? Продежурить у её кровати. Я с нее точно глаз не спущу всю ночь, – предложил Олег.

– Нет, мы в изолятор никого не пускаем.

– Но ведь она не заразна? Или я чего-то не так понимаю?

– Она не заразна, однако не беспокойтесь, мы с нее глаз тоже не спустим – она особенный пациент. Мы будем следить за ее состоянием.

Олег хотел было проявить настойчивость, но подумал, что это будет излишне, потому промолчал.

– А сейчас, позвольте, у меня на сегодня ещё много работы. Как что-нибудь выясним – мы вам сразу сообщим, – седой врач выдал Олегу самую вежливую улыбку, какую только смог натянуть и зашагал по коридору, к своему кабинету. Было очевидно, что разговор ему не особо понравился. Наверное, подумал Олег, не следовало так налегать со своей жаждой обвинить Леонова.

Олег вернулся в машину и погрузился в мысли. Скоро пустынную жару в салоне сменила приятная прохлада. Олег достал из кармана свой телефон и всю вторую половину дня искал в Интернете всевозможную информацию: о новоуслышанной болезни «нейрофиброматоз»; перелистал тонны информации по ядовитым насекомым, обитающим в их краях, однако не нашёл ничего подходящего; значительно расширил свои познания о наркотиках, но всё-таки не нашёл такой информации о препарате, который могли бы вколоть Алисе.

Олег выписал все имеющиеся факты на листочек в свой блокнот – это чтобы лучше думалось, чтобы можно было, глядя свысока на листочек, видеть всю картину сразу. Однако картина эта была нарисована небрежными мазками, в ней не хватало множества деталей, поэтому понять, что же на ней нарисовано было очень сложно. На дерево Олег забрался – вот только лес оказался покрыт густым туманом.

Солнце уже склонилось к горизонту, тени стали длинными, серая стена больницы окрасилась в оранжевый, а окна блеснули огнём. Олег выключил кондиционер и оторвался от телефона. Сегодня он переночует в машине.

Так ничего и не удалось понять.

А что, если высоко в горах действительно появилась какая-то новая болезнь, переносимая насекомыми? Ею и могли заболеть Леоновы. Новые насекомые, выделяющие наркотик, отбивающие память и, одновременно, переносящие болезнь? А может, болезнь и потеря сознания вообще никак не связаны? Леонов напал на Алису и скрылся? Вспомнилось, как участковый рассказал о сгнившем ужине на столе в их доме и о разбитом табуреткой окне. Судя по всему, Леоновы ушли из своего горного дома задолго до случая с Алисой. По спине пробежались мурашки. Что тогда произошло в этих чёртовых горах?

Внезапно раздалась весёлая музыка, телефон завибрировал. Олег вздрогнул и глянул на экран. Алиса. Он немедленно взял трубку.

– Да, Алиса. Всё в порядке?

– Привет… Не особо, – голос Алисы выдавал плохо скрываемую дрожь, похоже, что она плакала и делала это долго. Олег вдруг представил, как она, обезображенная неизвестной болезнью, сидит в палате, в полном одиночестве, предоставленная сама себе.

– А самочувствие? Не ухудшилось?

– Самочувствие у меня хорошее… Если не считать сильной жажды… и аппетита. И дырявой кожи…

Повисло неловкое молчание. Олег вдруг впал в мыслительный ступор и просто не нашёлся, о чем бы спросить, что бы сказать, не задев при этом за больное.

– Пожалуйста, поговори со мной… Мне одиноко… и страшно…– Алиса шмыгнула носом. Олег растерялся, но тут же сообразил, что неважно, о чем он сейчас будет говорить – главное увести её от собственных мыслей подальше. Олег начал рассказывать обо всём, что только приходило в голову, различные истории из жизни, обрисовывал всяческие нелепые и смешные ситуации, пересказывал любопытные факты из прочтённых книг. Постепенно Алиса разговорилась и сама, даже повеселела, что было слышно по её голоску и это радовало Олега. От первоначальной скованности не осталось и следа – они переговаривались обо всём на свете, позабыв о проблемах.

Солнце зашло за пятиэтажки и огромные тени от них упали на больницу. Зажигались фонари и окна. Небо перебежало из оранжевых красок в нежно розовые, а затем в холодные тёмно-синие. Постепенно город поглотили сумерки.

Разговор закончился на позитивной ноте – оба они не хотели портить его обсуждением проблемы, перед которой были бессильны. Хоть прощаясь, Алиса совсем немного и погрустнела. Олег отложил телефон, и какое-то время просидел, вглядываясь в одну точку, с абсолютной пустотой в голове – разговор хоть и был приятным, успокаивающим, дал какую-то оптимистичную иллюзию, но так же и утомил. День выдался тяжёлым. Олег сходил до круглосуточного магазина, прикупив себе колбасы с хлебом и холодным чаем – ведь ничего толком не ел. Как голодный зверь отужинал и улёгся спать, откинув кресло назад, сморенный стрессом, размышлениями, разговорами и всей прочей чертовщиной, произошедшей за этот день.

***

Посреди ночи Олега разбудил холод, пришлось включать печку. Хоть днём здесь была баня – ночью салон превращался в холодильник. Разогревая салон, Олег про себя отметил, что чернота в погашенных окнах больницы выглядела особенно зловеще. Оживлённая улица утихла, и по ней редко проезжали автомобили. В остальном сон Олега был на удивление крепким, ничто не нарушало его, даже мысли, от которых получалось удачно отмахиваться, не дав им встряхнуть спящую голову бесполезным волнением. Олегу часто снились повторяющиеся сны. В них он обычно блуждал по своему излюбленному маршруту утренних прогулок, среди гор, скал, могучих лиственных лесов, поднимался на сопки и с высоты оглядывал величественные территории внизу. И места, которых там не существовало на самом деле. Неизведанные пространства манили загадочностью, и спящий мозг начинал придумывать, как могли бы выглядеть недостигнутые глухие края.

Однако в этом сне что-то было не так. Некое тонкое различие, которое мог бы уловить лишь частый гость в этих землях. Как если бы ухо опытного гитариста уловило, что струны не держат строй. Дружелюбная атмосфера лесов изменилась, природа насторожилась, притихла, трусливо спряталась. А Олег спускался через светлый лесок к ручью. К этому ручью невероятно тянуло, Олег хотел там что-то увидеть. Тревожная тишина. Ни пенья птиц, ни стрёкота и жужжания насекомых. Даже деревья не трещали своими стволами и ветвями, как то обычно бывает в хвойном лесу. Осталось только журчание этого ручья.

Олег проснулся от резкой музыки и сперва не сразу сообразил, где находится. Было светло, часы показывали около десяти утра.

Олег глянул на экран телефона – звонила Алиса.

– Да, Алиса,– сказал грубым от сна голосом Олег, поднеся телефон к уху.

– Олег, – донеслось из динамика. – Меня решили перевести в другую больницу.

– Да… – голова у Олега ещё не проснулась. – В смысле... Зачем переводят? Куда переводят?

– Ночью мне стало плохо…– Алисе будто бы с трудом давались слова, говорила она тихо. – Лихорадка. Температура под сорок, трясло всю… и бредила ночью. Врачи сказали, что надо перевести меня в областной центр, там университеты, много специалистов…. Это из-за лихорадки… Мне плохо…

– Чёрт…. И что делать? То есть, имею в виду, сейчас поедем?

– Нет, – сказала Алиса. – Меня отвезут туда на скорой. С тобой уехать не разрешили…

-- А куда именно отправят? Какая больница?

-- Не езжай следом за мной...

– Как это? А если помощь нужна будет?

– Какая помощь?... Нет… От тебя там толку не будет. Да и незачем было тут ночевать, езжал бы домой…

Олег не нашелся, что ответить и промолчал.

– В центре будут специалисты, и они позаботятся обо мне… – продолжала Алиса. – А ты не должен бросать всю свою работу…

– Какая уж тут работа, Алис?...

– Не надо ехать следом… прошу. Ты всё равно ничем не поможешь, только время потеряешь… и работу… И тебя все равно ко мне не подпустят. Поэтому бессмысленно ехать… Главное звони мне…

– Если лихорадит, то значит это всё-таки инфекция? Врачи облажались?

– Нет… они говорят, что это неинфекционная лихорадка… Сбои в организме…

– Тогда почему они меня не пропустят к тебе?

– Нет, они изолируют меня…. Наверное не до конца уверены… В машине повезут в город. Чтобы я ни с кем не контактировала.

– Ничего не понимаю…

– Извини, Олег… у меня сил мало говорить… – голос Алисы сделался ещё тише. – Звони мне иногда… И не беспокойся… Всё будет хорошо… Там специалисты…

Олег про себя подумал, что какие же это специалисты, если диагноз определить не могут, однако промолчал.

– Да, Алиса. Держись.

На этом разговор окончился. Олег несколько секунд просидел, размышляя, что же теперь делать, а потом направился в больницу. Там он сначала посетил кабинет седого врача, где было пусто, потом искал того некоторое время в уже заполненных пациентами коридорах. В конце концов, он нашёл его в переходе между корпусами. Врач сразу, как только увидел Олега, заговорил. Он рассказал, что Алису в связи с ухудшением её самочувствия переводят в крупный город, где имеются доктора наук, профессора и прочие продвинутые специалисты, а так же новейшее оборудование для обследований. Врач честно признался в своём бессилии. На очередной вопрос об инфекционности, врач пояснил, что не все лихорадки обязательно последствия вирусов, бактерий, что существуют и неинфекционные лихорадки, вызванные другими внутренними причинами. Просто вирусные лихорадки встречаются гораздо чаще, мол, поэтому вы, Олег, и думали, что иначе быть не может.

Затем последовал разговор о дальнейшем лечении. Стоимость, как сказал доктор, неясна, так как диагноз не определён. А на вопрос, почему его не подпускают к своей жене, если она не заразна, врач ответил уклончиво, извернулся, ничего толком при этом будто и не сказав. Олег нажимал на врача, но так ничего и не добился, а навязывать яростный допрос посчитал бессмысленным…

После разговора Олег какое-то время сидел в машине на стоянке и переваривал информацию. Ему казалось, что если он не последует за Алисой в мегаполис, а повернёт домой, то предаст её, хотя она и выразилась предельно ясно. Он опасался, что когда ей понадобится помощь, то его не будет рядом. Однако даже сам себе Олег не мог объяснить, чем бы он мог ей помочь. Олег хотел оказать помощь скорее самому себе, ведь будь он рядом, то ощущал бы над происходящим бо́льшую власть, пусть даже если и иллюзорную. На душе было бы спокойней.

Олег рассудил, что гораздо больше толку от него будет в том случае, если он сейчас же начнёт разгребать свои отставания по работе. Вырученные с проектов деньги ещё пригодятся для лечения, а вот преследование Алисы до отдалённого города могло обернуться одними расходами, бесполезной тратой времени и невыполнением проекта, что сулило ещё и потерей работы. С финансами возникнут проблемы и на лечение денег гарантированно не хватит. Такой исход Олега точно не устраивал, это было бы очень глупо – действовать исходя из своих эмоций. Поэтому он и решил направился обратно, в деревню.

Горы, леса, дороги и перевалы. Глухие места, куда редко заглядывает человек. Казалось, будто они скрывают в своих глубинах некую тайну – никакой определённой мысли, просто какое-то первобытное чутьё прорезалось у Олега, пока он разглядывал далёкие силуэты хребтов, запирающих долину с деревней со всех сторон. В голове начинала складываться смутная версия всего происходящего, и она не была похожа на научные объяснения, какие так уж сильно Олег любил и уважал. Он не принимал эту версию – попросту не мог этого сделать в силу своего скептицизма, но так же не мог и полностью её отвергнуть – слишком много странных вещей произошло. И переплелись эти вещи таким замысловатым узлом, что рационалистически распутать его было не под силу. Полностью игнорировать фантастические объяснения не получалось.

Вполне возможно, однако, что всё разрешится самым простым и логичным объяснением, которое сейчас просто сокрыто от Олега. Но в это верилось всё меньше и меньше.

Олег запихал пропитанные пахучей желтоватой жидкостью простыню и одеяло в большой мусорный пакет. Негодной оказалась и подушка Алисы. Свою подушку тоже выбросил – она пропахла тем отвратительным запахом. Сначала Олег подумал сжечь постельное бельё, но рассудил, что лучше пока не спешить с этим и просто всё герметично запаковал. То же самое он сделал и со спортивным костюмом – к нему Алиса прислонялась щекой. Пакеты он закинул на чердак. Просто не хотелось держать их на виду, но и выкидывать было жалко. Чрезмерная хозяйственность вызывала у самого же Олега смешки. Если не инфекция – только зря выбросит. Достаточно только постирать.

Матрас Олег вытащил просушиться на солнце, пока то ещё было высоко. Хоть влага улетучилась – запах остался. Проветривание комнат убрало необычный душок из всех комнат, кроме спальни – там, казалось, он безнадёжно впитался в стены и поэтому Олег закрыл туда дверь, чтобы запах не распространялся по дому.

Олег несколько раз вскипятил воду в чайнике, чтобы не растапливать баню, и тщательно вымылся, оттёрся от всей грязи. Оттирался почти до ссадин.

И эта слишком странная вонь в спальне. Казалось, будто она не имела ничего общего с другими запахами – настолько, что даже не вызывала ассоциаций. Разве что со странным ощущением, когда получаешь кулаком в нос, но и то лишь отдалённо. Это ощущение не было схоже с мясной гнилью, запахом гангрены или какой-нибудь другой мерзостью, но если бы Олега попросили дать наиболее краткую характеристику этому душку, то он бы определённо назвал его «запахом опасности». Настолько он настораживал. Или «чужеродным запахом». Настолько он был чужд восприятию.

Олег отмахнулся от подобных сравнений. Его мышление всё больше и больше склонялось к какой-то паранойе. Отвлечься от всего он решил работой.

Большое отставание по проекту. Немереные горы работы – пахать и пахать. Мысль часто возвращалась к болезни Алисы, однако рассуждения эти были неплодотворны, бесполезны и вредны. Зря он мучает себя беспокойством, он же ничего предпринять всё равно не может. Для лучшей концентрации пришлось купить две банки энергетика. Со временем сложные задачи проекта вытеснили из головы негатив, и Олег оказался полностью поглощён работой. В этом и заключался главный плюс тяжёлой интеллектуальной деятельности – она позволяла забыться.

На землю Олега вернуло чувство голода. Хотелось перекусить чем-нибудь серьёзным – последние сутки перебивался только бутербродами, да и супом на обед. Но разве суп – еда? Поэтому Олег приготовил себе стейки – ну, или как можно было назвать обычные жареные куски мяса? Олег не был изысканным кулинаром и в терминологии не разбирался, но «стейк» – звучит аппетитно. Сальные, жирные куски румяного мясца, получилось очень сочно.

После такого плотного и сытного ужина Олег плюхнулся за рабочее место и пожалел, что позволил себе так нажраться – теперь мысль шевелилась лениво и медленно. Здесь бы жмахнуть сверху пару рюмок, чтобы кровь совсем уж отчалила от беспокойной головушки к радостным кишочкам, да рухнуть спать крепким сном.

Однако взгляд его остановился на купленной воздушной шоколадке. Очень соблазнительной шоколадке. Сыграть финальный аккорд хорошего ужина или всё-таки проявить дисциплину? Сопротивлялся Олег недолго – поэтому взял плитку в руки. После жирного всегда хочется сладкого! Шоколад снимает стресс. Что может быть лучше шоколадки, а?

Олег отломал кусок, было, поднёс его ко рту… и вдруг остановился. Поры. Отвратительные поры. Много-много-много дырочек в шоколаде. Олег непроизвольно откинул кусочек, словно это было мерзкое насекомое. Ужин подступил к горлу, Олег сделал глубокий вдох. Глаза заслезились, однако рвоту удалось сдержать. Отвратительные поры! От одного вида шоколадки стало дурно и неприятно, будто бы от недостатка воздуха. Голова закружилась, затошнило. Олег поднялся и распахнул окно, летний воздух хлынул в комнату. Олег дышал, упершись в деревянный подоконник ладонями, пытался уняться. Что это такое, мать твою? По телу ходили мурашки, он ощущал неведомую тревогу и желание убраться подальше от этих дыр. Спрятаться где-нибудь, например, с головой в одеяло и лежать не двигаться, забыть обо всём… Олег издал нервный смешок – уж больно ситуация нелепая. Он повернулся к столу, сделал попытку сесть, но всё-таки поднялся снова. Уняться не получилось.

Испугаться шоколадки? Вот умора! Нет, не просто испугаться… Это отвращение, что-то схожее с тем, когда на тебя сваливается откуда-то скользкий таракан или большой пузатый паук. И в то же время ещё отвратительней – прямо до тошноты. До странного отталкивающего безотчётного беспокойства. Съесть ЭТО? Ни за что! Олег тут же вспомнил, как много он за свою жизнь съел воздушного шоколада, и от этой мысли стало ещё дурнее.

На подушечках пальцев оказалось немного подтаявшего от жары шоколада. Олега охватило навязчивое желание вымыть руки, поэтому он направился к умывальнику и долго, тщательно намыливал пальцы, держал их под струёй ледяной воды, растирал и растирал с неведомым фанатизмом, пока суставы совсем не окоченели. Затем он достал резиновые перчатки, в которых обычно мыли унитаз, вернулся в комнату с мусорным пакетом и не без отвращения собрал все куски шоколадки. По пути через кухню, Олег скользнул взглядом по булке хлеба, и его осенило – внутри тоже много таких отвратительных пор! Там всё усеяно порами, маленькими дырочками, пустотами. Олег порадовался, что никогда не ест мясо с хлебом, иначе его бы определённо стошнило от мысли, что эти поры сейчас у него в желудке. Булка полетела в мусорный пакет вместе с хлебной корзиной – Олег посчитал, что эта корзина больше не имеет права находиться в доме. Ведь с ней соприкасались корочка, под которой скрывались тошнотворные поры… Губка для мытья посуды тоже оказалась в пакете. И как теперь мыть тарелки? Можно справиться и пальцами.

Олег на всякий случай обошёл весь дом в поиске пористых предметов, но ничего более не отыскал. Он вышел на улицу с желанием поскорей выкинуть пакет в мусорный бак. Тошнило, кружило голову. Странное волнение. Но в последний момент Олег одумался – выкинуть ЭТО так близко от дома? Нет уж! И поэтому он направился к мусорке в другом конце улицы. Туда же он выкинул и резиновые перчатки. На обратном пути у Олега возникла слабость в ногах. Он присел на лавочке у своего забора, чтобы перевести дух, подышать свежим вечерним воздухом и успокоиться.

Что это сейчас было? Олегу не хотелось думать об этом. Не хотелось осознавать, что вёл себя, будто одержимый. Нездоровое поведение. Фобия? Он не мог припомнить, когда появилась боязнь скопления пор, дырок… Это всё напоминало отвратный улей мерзких насекомых, куда они откладывают свои гадостные личинки… Тут Олег и вспомнил Алисину кожу. Так вот в чём дело! Посттравматическое стрессовое расстройство? С такими делами придётся обращаться к психиатру, иначе есть риск лишиться нормальной жизни, постоянно натыкаясь на триггеры. Ведь сколько же кругом всяких пористых материалов…

– Далековато мусор ходишь выкидывать, Олег! – внезапно раздался мелодичный голосок Светланы со стороны соседнего палисадника. Олег сразу же поднял голову. Женщина с собранными в хвост пышными черными волосами стояла у забора и улыбалась. – Что это за гадость ты выбрасывал, раз уж лицо такое скорчил? Привет!

– Привет, – ответил Олег. – Да ничего… Прогуляться решил. А ты чего делаешь?

Глупый вопрос, было понятно, что Светлана выдёргивала сорняки на цветочных клумбах, судя по рабочей одежде, но нужно было сменить тему. Обсуждать с соседкой свою уезжающую крышу не хотелось.

– Прополкой занимаюсь, вот, – показала она на ведро с выдернутой травой. – Маникюр только порчу…

Светлана будто что-то вспомнила и посерьёзнела, открыла калитку, вышла за ограду и подошла.

– А что с Алисой? – спросила она, остановившись перед Олегом. – Говорят, что чем-то тяжёлым заболела, раз уж в другой город лечиться уехала.

– Откуда ты узнала? – удивился Олег.

– Так деревня же, тесно. На работе она не появилась, начальству передала, что заболела, а там уж и слушок пополз.

– Ну да… Заразилась чем-то непонятным.

– Непонятным?

Олег вздохнул, осмотрелся по сторонам, убедился, что их больше никто не слышит. Кроме полиции и персонала больницы, никто не знал о случившемся ночью около горного домика Леоновых. Распространяться об этом было незачем – по деревне гарантированно пойдут сказки разной степени правдоподобности. Но Светлане можно было выложить всё. В конце концов, они с Алисой подруги – имеет право знать, да и Олег больше не будет чувствовать себя одиноко перед этой проблемой. Хотелось выговориться.

– Происходит что-то странное, – сказал он. – Пообещай, что больше никому не расскажешь? Совсем никому. Даже тем, кому доверяешь – строго между нами.

Светлана насторожилась, но кивнула:

– Обещаю. Что-то совсем плохое?

– Не знаю насколько плохое, но у меня дурное предчувствие. Алиса подхватила какую-то кожную болезнь, которую даже врачи в городе диагностировать не смогли. Выглядит… выглядит очень жутко. На коже здорового места не осталось. Всё в каких-то дырочках… Даже слов не подобрать. Алиса очень напугана. Её теперь увозят в другой город, потому что болезнь неизвестная и ее состояние ухудшается.

– О, Господи, – ахнула Светлана. – Неизвестная болезнь? И где это она в нашем захолустье смогла её подцепить?

– Ты слышала о том, что Леоновы пропали?

– Ну… Да, что-то такое слышала. Эпидемия?

– В больнице сказали, что болезнь не заразная. Иначе меня бы загребли на карантин. Нет, Леоновы, скорее всего, пропали по другой причине. Может и сами убежали. У них дом выглядел так, будто там что-то произошло. Окно разбито, ужин на столе остался. По-крайней мере, так мне сказали в полиции, сам я не видел.

– А этого я не слышала.

– Короче говоря, неделю назад к нам почтальон пришёл, рассказал какую-то дикую историю про то, как он ездил посылку доставлять к Леонову. И увидел что-то странное в окне их дома.

Олег заметил, как на лице Светланы промелькнуло некое понимание в смеси с испугом, но не придал этому значения и продолжил свой рассказ.

– Ты же слышала про запертую дочку Леонова? Как там её…

– Лила?

– Вот Алиса и поехала туда на велосипеде, беседовать, она же учительница Лилы… Надо было мне тогда её подбросить на машине… – на Олега вдруг нахлынули эмоции, но он их задавил – не проявлять же их перед женщиной! – Алиса не вернулась, а была уже ночь. Её тело я нашёл около коттеджа Леоновых, она была под чем-то. Как при передозировке, знаешь? Лежит без сознания. Я думал, что это поехавший отец Лилы её обколол, но в больнице не нашли следов наркотиков, а полиция обыскала дом Леоновых. Дом был, похоже, покинут уже с неделю… Укол на бедре Алисы не был похож на шприц, но был похож на укус насекомого. Странно, да? Я почти уверен, что это связано с болезнью. И ещё… помню, как Алиса в бреду мне сказала о чём-то страшном, что на неё напало. Ничего конкретного. Мол, увези меня поскорей, тут бродит ОНО. Какое-то чудовище. Что её и укололо.

Светлана побледнела. Было видно, как её руки покрылись гусиной кожей:

– Кажется, я знаю, о чем она...

– Серьёзно?

– Вчера вечером я ездила за мясом на свиноферму к своему брату Вите. И на обратной дороге за моей машиной увязался какой-то силуэт, – Светлана дрогнула. – Мне стало любопытно и я притормозила, чтобы разглядеть получше, а когда ЭТО приблизилось – я просто... Я сразу же педаль вжала и оторвалась. Хорошо, что эта дрянь не бегала быстрее машины!

-- Не брешишь? В самом деле?

-- Да ты шутишь? Зачем…

– Просто странно, что я не особо-то удивлён твоей историей, – сказал Олег. – До последнего не мог принять эту мысль. Но раз уж целых три человека заявляют о каком-то существе… Да и я сам столкнулся с такими странными вещами…

– Я всю ночь уснуть не могла. Боялась, что эта тварь придёт следом, к моему дому. По запаху, например. И вы ещё уехали… Я хотела вам сказать, но ваш дом был пуст. А потом подумала, что вы бы мне просто не поверили. Особенно ты, Олег.

– Это правда, не поверил бы. Я и своим глазам-то не верю… И не верю, что мы сейчас здесь обсуждаем такое. Чудовище… Ну не смешно ли?

-- Когда я его увидела – мне было совсем не смешно!

-- А как оно выглядело?

– Такое… Искажённое. Я даже не знаю… -- Светлана закатила глаза. -- Вроде похоже на человека, но я это даже и не сразу поняла, потому что всё такое поломанное, кривое, ноги тонкие… Я и не разглядела толком.

– Оно попалось в твой видеорегистратор?

– Нет… Оно сзади было, я его в зеркало увидела.

-- Как жалко, что ты не вытащила телефон и не включила камеру. Это бы сильно облегчило мои скептические терзания.

-- Мне тогда об этом не думалось совершенно! Я своей задницей чувствовала опасность и хотела быстрее свалить!

– А где это случилось?

– …На полпути от фермы до нашей деревни. Где-то по дороге, точно не помню.

– Эта тварь, наверное, агрессивная. Тебе показалось, что она хочет на тебя напасть?

– Конечно! Оно неслось за машиной.

– Может, оно просто хотело, чтобы ты его подвезла? – хохотнул Олег, но Светлана юмора совсем не оценила – она осталась предельно серьёзной и напуганной.

– Интересно… – Олег кашлянул в кулак и задумался.

– Я так никому и не рассказала. Всё-таки думала, что померещилось или ещё что-то…

– В деревне не появилось никаких странных слухов? Никто больше не заболел?

– Не слышала ничего, – ответила Светлана. Олег подумал, что мимо Светланы вряд ли могла бы проскочить какая-нибудь история – работала она продавцом в небольшом магазинчике и имела привычку потрещать с покупателями о всяком.

– Похоже, придётся предположить, что в окрестностях обитает какая-то фантастическая тварь, – Олег почесал затылок. – А может это просто чья-то дурная шутка, типа маскарада. Всё-таки как-то это нереально.

– Эта тварь и распространяет болезнь?

– Похоже на то. Кстати, а ведь убийств не было. Мы бы точно узнали. Если только не считать за убийство пропажу Леоновых… Что ещё интересно – Алиса не помнила нападения, как только вышла из бессознательного состояния. Это значит, что половина деревни может быть уже заражена, не подозревая об этом… У тебя не было провалов в памяти?

-- Вроде бы нет…

-- Хорошенько задумайся.

Светлана ещё раз закатила глаза, но отрицательно помотала головой.

-- Я бы точно поняла, что со мной что-то не так. Ведь я бы потеряла сознание и очутилась на земле.

-- И то верно…

-- Укусов тоже не припомню.

-- Никто из местных тебе не жаловался на потери сознания?

-- Я что, по-твоему врач? – возмутилась Светлана и упёрла руки в бока.

-- Продавец – врач души, -- парировал Олег. – Особенно когда нужно спиртное после десяти вечера.

***

По краям грунтовой дороги, ведущей от деревни к свиноферме, не было густого леса: деревья стояли редко, небольшие их скопления перемежались с полями. Местность просматривалась отлично – напасть внезапно на машину не мог никто. Ехали медленно, осматривая окрестности. Олег держал рядом ружьё на всякий случай, а своей компаньонке он наказал снимать на видео, если та что-либо заметит, поэтому Светлана сидела с телефоном в руках наготове.

– Вот приблизительно здесь я и встретила эту тварь, – сказала соседка, когда чёрный седан настиг небольшого поворота. Олег сбавил скорость и остановился, осмотрелся по сторонам и вышел из машины. Некоторое время он искал на дороге следы, но дождей не было уже давно, земля иссохла, и поэтому ничего разглядеть было нельзя.

Тогда он вернулся, и они продолжили путь.

– Тут до деревни не так уж и далеко. Если что-то и существует, то оно могло бы добраться до посёлка уже этой ночью, – сказал Олег.

– Интересно, а можно ли подстрелить его ружьём?

– Почему бы и нет? Оно же не танк.

Олег на секунду задумался.

– Я бы хотел подстрелить. Получится отличный трофей – ни у одного охотника такого нет. Ну и ради науки, конечно, если это какой-то неизвестный и редкий вид животного.

– Оно совсем не было похоже на зверушку.

– А кто его знает? Эти горы глухие, а если прислушаться к местному фольклору, то я уверен – можно будет найти какую-нибудь сказку про эту тварь.

Скоро вдалеке показался компактный домик из красного кирпича, ветхие хозяйственные пристройки рядом, одинокий амбар в поле, похожий на ржавую бочку, наполовину вкопанную в землю. Олег свернул на подъездную дорожку, остановился перед самыми воротами и несколько раз посигналил. Залаял пёс. Олег вышел из машины, оставив двигатель включённым – на случай, если вдруг понадобится уносить ноги. Следом вышла и Светлана.

За воротами хлопнула входная дверь дома. Послышались приближающиеся шаги.

– Заткнись, псина! – прикрикнул на заливающуюся лаем собаку мужик. Значит он живой, подумал Олег с неким облегчением. Дверь ворот щёлкнула и открылась. В проёме появилось заспанное лицо толстого мужчины под сорок, осунувшееся, нахмуренное.

– Чем могу помочь? – спросил Виктор, а увидев свою сестру, добавил. – Что-то случилось?

Гости всё ему рассказали: от Леоновых, до некоего существа на дороге. Фермер, что показалось удивительным, даже не упрекнул их в шутничестве. Может, он не отличается особым скептицизмом и относится к тому сорту людей, что верят в телевизионные истории про чупакабр?

– Ты замечал что-нибудь такое в окрестностях? – спросила Светлана. Виктор нахмурился.

– Ну, что-то подобное… У меня пол месяца назад – в мае ещё – четыре свиньи кто-то разодрал.

– Кто-то?

– В амбаре кто-то шарился, окно разбил. Вряд ли воры, – сказал Виктор. – Свиньи были загрызены. Причем, я даже не врубаюсь, как можно было сожрать так много мяса. Только если стаей…

-- Стая… -- присвистнул Олег.

-- Я ещё задумался, какие это животные допёрли бы разбить окно?

– Медведь, – ответил Олег.

– В самом деле? – переспросил Виктор.

– Ну да, слышал, что медведи часто в зимники промысловиков пробираются. Промысловики, кстати, именно поэтому стекло и не ставят на окна – плёнкой затягивают, чтоб не разориться.

– Может и медведь, – сказал Виктор, почесав затылок. – Но следы там были странные, под окном. Несколько ног будто. И все разные. То ли человек, то ли птица, то ли это был костыль – потому что пары не было… В следах не разбираюсь, говорю, что видел.

– Четыре свиньи было съедено? Это сколько килограмм?

– Это где-то… Полтонны.

– Полтонны? Сожрать полтонны? Это какой желудок нужен… – сказала Светлана.

– Стая медведей? – усмехнулся Виктор.

– Медведи стаями не ходят.

– Мне проще поверить в стаю медведей, чем в чудовище… – сказал Олег.– Вы говорите, что несколько ног у существа? Света, а сколько ног было у того, что ты увидела вчера?

– Я толком и не успела разглядеть, только в общих чертах помню… Бежало оно неуклюже, не на двух…

– Ладно, но думаю, что можно связать эти события… – сказал Олег. – Полмесяца? Эта тварь бродит здесь так долго?

– Наверное, – Виктор пожал плечами. – Я капканы расставил на случай, если вернётся. И погремушку, чтоб я сразу проснулся, если что. На телефон сигнал придёт.

– А у вас есть ружьё? – поинтересовался Олег. Виктор помотал головой.

– Тогда вам может быть опасно здесь находиться.

– А что ещё поделать? – спросил фермер.

– Можешь пожить у меня дома, – предложила Светлана.

– А свиней я куда дену? Помрут с голодухи. Да и не лезет эта тварь сюда уже давно. А если залезет – я её топором!

– Вы на всякий случай машину подготовьте, выведите её из гаража, чтобы быстро умчать. Эта тварь без особых проблем повалила мою жену, хоть у той и не было топора. А теперь моя жена заражена какой-то болезнью и неизвестно, чем всё это кончится. Не рискуйте.

– Посмотрим, – махнул рукой Виктор. – Но если эта сволочь положит ещё несколько моих свиней… Я её точно прикончу!

***

На обратном пути никто Олегу и Светлане не встретился.

До самого заката, пока солнце ещё освещало окрестности, они ездили по просёлочным дорогам и тропам вокруг села – куда только можно было проехать. Часто приходилось поворачивать назад лишь потому, что дорогу преграждали такие глубокие ухабы, что проехать их на машине было нельзя. Существо не могло уйти за один день слишком далеко, оно наверняка где-то рядом. И это тревожило. Поиски не увенчались успехом.

– Может, сообщить в полицию? – предложила Светлана.

– Ага, смешно. Они выезжают только, когда уже случается убийство. А тут какое-то мифическое существо, которого никто не видел и даже не заснял на камеру.

– А как же несколько свидетелей?

– Свидетелей чего? Никто из нас не сталкивался с тварью напрямую, кроме тебя. Вообще может оказаться так, что всё это только удачное стечение не связанных обстоятельств. Тварь ведь даже и не убила никого… кроме свиней. Но свиней и в самом деле мог задрать медведь.

– Но я правда видела его!

– Я тебе верю. А это уже кое-что, да значит, ведь я не склонен верить в подобное. Но полиция – вообще не вариант. Они ничего не поделают – это во-первых. А во-вторых, они отправят нас лечиться.

– Но что-то же надо предпринять! Ведь всю деревню могут заразить. Или убить кого-нибудь…

– Я завтра начну поиски. Сегодня уже темнеет – опасно. Надо прочесать лес.

– Тогда я с тобой, – неуверенно проговорила Светлана. – Хоть мне и страшновато…

– Тогда на тебе съёмка. Я в руках не удержу и ружье, и камеру одновременно. Жалко, что нет го-про.

– Хорошо… Надо подзарядить телефон…

– На машине не везде проедешь, а пешком долго… На велосипедах поедем. У тебя есть велосипед?

– У моего сына есть.

– Отлично, тогда договорились. И возьми с собой какую-нибудь палку или нож… Всяко лучше, чем просто с голыми руками.

– У меня есть бита!

– Вот и хорошо, – сказал Олег и задумался. – Не нашли сегодня…Эта тварь прямо-таки как паук, которого ты увидел, на секунду отвернулся, а он куда-то исчез.

***

Долину окутала непроглядная ночная темнота, какая бывает только в горах. С окрестных возвышенностей сюда, к деревне Тихой, стекался весь холод, температура обычно опускалась до десяти градусов, а иногда и ниже. Темнота и холод. И тишина. Совсем редко эту тишину нарушал лай собак, а ещё реже – далёкий шум двигателя проезжающего по трассе автомобиля.

Олегу приснился странный сон, будто его велосипед рассыпался на части, и пришлось собирать гайки и болтики в каких-то оранжевых лужах, заполнивших всё вокруг. Проснулся он посреди ночи в тёмной комнате, поначалу показавшейся ему незнакомой. Такая тёмная комната… В городе светлее, в окно бьют огни, гудят машины – своеобразный намёк на то, что ты здесь не один, что в городе есть люди. В деревне же – темно и тихо. Кажется, будто ты один посреди этой ночной темени и от этого становится не по себе.

Спал Олег в гостиной на диване – в спальне всё ещё витал чужеродный запах. Вдруг подумалось, что этот самый запах мог привлечь сюда существо, ведь форточка в спальне открыта. И матрас оставлен на улице – прикасаться к нему было противно, следовало бы и его выкинуть. Тревожно. Уснуть не получалось. Олег включил по всему дому свет, осторожно заглянул в спальню. Пусто.

Ружьё теперь он держал рядом. Дом ведь с краю деревни – потенциально опасное место.

А что он поделает, если существо придёт в гости? Стрелять. Однако каким может быть существо по размерам, если оно сумело сожрать полтонны мяса? Нечто большее, чем сам медведь. Такое ружьём не свалишь. Как такое вообще может оставаться незаметным в лесах сравнительно тесной долины? Хоть здесь места и глухие, но всё же гиганта, умещающего в желудке сразу четырёх свиней, кто-нибудь и заметил бы. Фантазия рисовала пятиметрового монстра, валящего кедры одним лишь взмахом своей безобразной руки. Или что там у него вместо руки? Но в таком случае Светлана непременно упомянула бы гигантский рост существа, в то время как из её рассказа следовало, что существо имеет рост приближенный к человеческому.

Каким образом тогда это существо умудрилось сожрать столько мяса? Либо тут обитает целая стая тварей поменьше, либо нападение на ферму вовсе никак не связано с тем, что увидела Светлана и объясняется как-то иначе.

Что же, если ружьём свалить тварь не выйдет, то придётся бежать к машине. Олег вдруг пожалел, что загнал автомобиль в гараж – как-то не подумал, что нужно будет убегать. Конечно, ружьё должно было прикончить эту тварь, но в темное время суток активировались древние области мозга, отвечающие за страх, поэтому в голову невольно закрадывались сомнения и

то, что не было страшно днём – становилось страшным сейчас. Ведь если существо такое уж фантастическое, то почему бы ему и не игнорировать пули? Как в фильмах.

Олег врубил свет на участке, вышел из дома, прислушался к холодной тишине. Тревожно. Выгнал машину из гаража, развернул её капотом к дороге – чтобы при бегстве не тратить времени на разворот. Его дом был единственным с включенным светом на участке – остальные люди спали, и в окнах соседних домов было пусто. Свет мог привлечь тварь, но Олег подумал, что из всех местных он, по крайней мере, осведомлён об опасности и поэтому лучше бы тварь пришла сюда, чем к кому-то беззащитному. Тогда Олег и подстрелит эту дрянь! Спасёт много жизней. Возможно, станет первооткрывателем неизвестного вида животных, попадёт на ТВ, обретёт знаменитость…

Эти мысли развеселили. Остаток ночи Олег просидел над проектом, распахнув форточки, чтобы слышать происходящее на улице. Много единичных звуков доносилось снаружи, однажды, кажется, что-то быстро пробежалось в саду. Но выглянув туда из окна, Олег ничего не увидел.

***

Виктор смотрел телевизор и пил пиво. На экране под музыку мелькали голые бабы, которые обливали себя водой, пеной и мыли подъезжающие к ним машины. Фермер представлял себя на месте водителей, от чего на душе становилось приятно. Пиво заканчивалось, хотелось добавки, а до ближайшего круглосуточного магазина далеко ехать. Когда была поглощена последняя капля, Виктор осознал, что недостаточно пьян. Нужно ещё хотя бы две бутылочки для углубления кондиции и ещё столько же для её поддержания. Но и от одной он бы не отказался… Тогда фермер пошёл на кухню и раскрыл холодильник, в надежде, что невнимательный глаз упустил непочатую баночку где-то в глубинах. Пусто и воняет гнилью. Следовало бы прибраться.

В эту секунду в зале разразилась жуткая трель. В сердце похолодело, а ладони мгновенно вспотели.

-- Мать твою… -- ругнулся фермер и вернулся в комнату. Телефон прыгал в конвульсиях по грязному, заляпанному пивом и чипсами столику. Сработала погремушка.

Виктор выключил телефон и замер посреди комнаты. Со двора никаких звуков не доносилось. Он взял пульт и убавил громкость. Всё равно тихо. Вот и вернулась тварь. Как внезапно и неожиданно. Он даже не успел разъярить себя, настроиться на боевой лад. Днём он был готов рвать и метать, а сейчас сделалось не по себе. Особенно после россказней сестры и её соседа.

К чертям! Стоять и ссать, когда твоих свиней, твои денежки, заработанные самым грязным и мерзким трудом пожирает какой-то ублюдок! Виктор надел штаны, накинул на плечи куртку, взял фонарь. У входной двери он для этого случая припас добротный колун. Если съездить таким по чьей-то башне – мало не покажется! Поначалу он надумывал взять топор, но рассудил, что махать им не так-то и просто. Ударишь – а топорище упадёт плашмя. А этой штукой можно махать, как дубиной!

Виктор схватил колун и вышел во двор. Фонариком осветил старые постройки. Никого. Только сейчас он уловил, как свиньи в ангаре гудели, чем-то встревоженные. Было стрёмно, однако алкоголь помогал быть смелее обычного.

-- Ты чего не гавкаешь? – фермер подошёл к собачьей будке. – Кусок дерьма!.. И за что я вообще тебя кормлю?!

Пёс проснулся и весело вилял хвостиком, звенел цепью, в предвкушении кормёжки или ласки. Но вместо этого фермер снял с него ошейник.

-- Хлеб нужно отрабатывать! Пшёл!

Пёсик обрадовался непривычной свободе, стал энергично носиться вокруг своего раздражённого хозяина, прыгать, обнюхивать углы.

-- За мной, дурень! Иди сюда…

Виктор открыл калитку и вышел в огород. Луч фонаря пробегался по грядкам, по зарослям малины, по полю, но никого не находил. С псом было не так страшно. Ощущалась поддержка. Собака облает дикого зверя, напугает. Будет кружиться вокруг, щёлкать челюстью, а Витя в это время будет работать колуном. Замахнулись раз. Замахнулись два… И накололи дрова! Отличный план. Гостю из ангара живым не выбраться!

Пёс носился вокруг фермера. А потом, когда они подошли ближе к ангару, вдруг зарычал, ощетинился и бросился к двери, стал облаивать разбитое окно. В ангаре точно кто-то был. Потому что доски, которыми Виктор заколотил окно, были выдраны.

Забилось сердце в предвкушении стычки, дышать стало тяжелее. Тварина должна была угодить в капкан, поэтому всё пройдёт легко…

Виктор подбежал к двери.

-- Мразь! – гаркнул он, что есть силы. – Тебе конец! Тебе конец, мразь!

Воинственный клич придал очень много смелости, фермер распахнул дверь и посветил фонариком в непроглядную тьму ангара. Свиньи лежали в соломе, без движения, а те, что стояли, в страхе носились по ангару. И как только дверь открылась -- они ринулись на выход. Виктор отпрыгнул в сторону, чтобы не быть сбитым с ног. А потом взгляд его обратился в темноту, вслед за бледным лучом фонарика, уловившим в глубине ангара некое движение... Пёс успел проскочить внутрь, но злобный рык быстро сменился на пронзительный скулёж. Нечто разрывало его своими острыми уродливыми конечностями на части. Фермер оказался способным только на пронзительный и полный ужаса крик.

_______

Спасибо за донаты)))

Максим Владимирович 300 р

Егор Дроздов 500 р