Жду новый пост
Серия «История ИГ "Фарбен"»

О прошлом: информативно и с юмором

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть XIII. Окончательный расчёт⁠⁠

От моральных высей я, пожалуй, перейду к делам земным. Несмотря на все разрушения, нанесенные в ходе боевых действий, ИГ «Фарбен» представлял из себя дорогостоящую, мощную компанию, и, разумеется, победители не могли просто так пройти мимо этакого немецкого пирога. В 1945 году следователи Финансового отдела военного правительства США в Германии оценили внутренние активы ИГ «Фарбен» в 6 миллиардов рейхсмарок, а иностранные активы кампании в 1 миллиард рейхсмарок. К этому счастью, прилагался небольшой бонус – наиболее значимым кредитором концерна было государство, каковое решением держав-победительниц было ликвидировано. Однако участь немецкого концерна была предрешена еще до окончания Второй мировой войны.

Уже в сентябре 1944 года президент США Рузвельт написал госсекретарю Халлу меморандум о том, что "за разгромом нацистских армий должно последовать уничтожение немецких картелей, как оружия экономической войны". Та же политика была поддержана Объединенным комитетом начальников штабов в апреле 1945 года и окончательно закреплена в Потсдамском соглашении три месяца спустя.

Военное оккупационное правительство США, первым среди стран-победителей начало реализацию программы установления контроля над немецкой промышленностью. 5 июля 1945 г. оно приказало конфисковать все имущество ИГ «Фарбен» в пределах своей зоны оккупации, уволить руководство концерна и приостановить действие всех прав акционеров. Эти меры США были подтверждены Контрольным советом союзников в конце ноября 1945 года со следующими условиями: производственные предприятия и активы будут использоваться для возмещения ущерба, нанесенного Германией. Заводы, предназначенные исключительно для военных целей, будут уничтожены. Права собственности на оставшиеся заводы и активы будут разделены, и тем самым будут прекращены все картельные отношения между ними. Научные исследования и промышленное производство будут поставлены под контроль оккупационных властей. Однако реализация этих целей, как и всех других аспектов Потсдамского соглашения, сильно различались между четырьмя зонами оккупации.

Распределение предприятий ИГ «Фарбен» по зонам оккупации

В конце войны 15 предприятий ИГ «Фарбен» оказались в советской зоне оккупации или в советском секторе Берлина. Они были оценены в 520 миллионов рейхсмарок и, таким образом, представляли 26,7 процента активов ИГ «Фарбен». Советская военная администрация превратила большинство этих предприятий (в том числе завод Лойна, завод Шкопау-Буна и заводы в Биттерфельде, Вольфене и Эйленбурге) в советские акционерные общества (Sowjetische Aktiengesellschaften, SAG), предназначенных для производства продукции в счет немецких репараций Советскому Союзу. Поэтому на производство на этих заводах не накладывалось никаких ограничений, за исключением случаев, когда часть оборудования завода демонтировались, как в Биттерфельде, и сразу отправлялись в Советский Союз. Несмотря на это, производство в среднесрочной перспективе только росло. Даже в Биттерфельде производство искусственного топлива в 1948 г. была уже выше, чем в 1936 г., а к 1951 г. превысила пик производства в 1944 г. Заводы подчинялись Управлению делами Советских акционерных обществ в Германии. Доля этих компаний в промышленном производстве ГДР составила в 1947 г. 20%. Компании могли быть поэтапно выкуплены ГДР и переданы в государственную собственность. После народного восстания 17 июня 1953 г. репарационные выплаты были прекращены с 1 января 1954 г., а последние 33 предприятия советских акционерных обществ были переданы в собственность ГДР и организованы как государственные предприятия (Volkseigene Betriebe, ВЭБ).

Политика, принятая во французской оккупационной зоне, была направлена на максимально полный контроль над химической промышленностью. Последствия этой политики наиболее сильно ощущались на сильно поврежденных заводах в Людвигсхафене и Оппау. Руководящие должности на этих заводах занимали французские специалисты. Но французские оккупационные власти были озабочены возобновлением производства в полном объеме, опять же отчасти для получения репараций, а также для приобретения технологических ноу-хау для французской экономики и снабжения Франции немецкой химической продукцией. Поэтому французские управляющие заключили договора с бывшими ведущими менеджерами ИГ. К середине 1948 года производство химикатов во французской зоне оккупации вернулось к 91% от довоенного уровня.

Британские оккупационные власти официально конфисковали заводы ИГ в своей зоне только в ноябре 1945 г., но сохранили компанию «Байер» (с заводами в Леверкузене, Юрдингене, Дормагене и Эльберфельде) как единое целое. Руководителям заводов ИГ «Фарбен» было разрешено остаться на своих постах, в том числе Ульриху Хаберланду, директору завода в Леверкузене, который служил британским оккупантам в качестве советника по экспортному бизнесу. Производство химикатов для войны и взрывчатых веществ было приостановлено, но британские оккупационные власти также преследовали цель увеличения экспорта химических продуктов из своей зоны, чтобы помочь покрыть расходы на оккупацию. В той мере, в какой это казалось необходимым для этой цели, первоначальные производственные ограничения, наложенные на немецкую химическую промышленность Британской контрольной группой, были ослаблены.

Но в целом, «западные союзники» ориентировались на политику США в отношении подконтрольных немецких территорий. Финансовый отдел Военной администрации (Германии) под командованием полковника Бернарда Бернштейна отстаивал стратегию «промышленного разоружения», сформулированную Генри Моргентау-младшим и направленную на полное уничтожение немецкой военной промышленности и ключевых отраслей, связанных с ней. Против этого выступал Экономический отдел Военной администрации под руководством инвестиционного банкира Уильяма Х. Дрейпера, который стремился наладить хорошие отношения с бывшей бизнес-элитой нацистского режима и надеялся сохранить Германию как сильную экономическую державу в начавшейся холодной войне. В этом противостоянии верх одержали экономические соображения. 12 сентября 1945 г. глава Военной администрации генерал Люциус Клей освободил Бернштейна от его обязанностей и приказал распустить Финансовый отдел. Так было задано направление дальнейших отношений с ИГ «Фарбен»: компания будет деконцентрирована, но не ликвидирована. Начиная с января 1946 года все вопросы, связанные с ИГ «Фарбен», были переданы специально созданному отделу декартелизации под командованием Джеймса Стюарта Мартина. Его работа заключалась в разработке руководящих принципов для закона о декартелизации основных отраслей промышленности во всех четырех оккупационных зонах. В этот период все 55 заводов ИГ «Фарбен», расположенные в американской зоне, продолжали работу и получили преимущество в распределении транспортных и энергетических ресурсов. В то время как высшие менеджеры ИГ были арестованы и ожидали Нюрнбергского процесса против ИГ «Фарбен», все прежнее руководство заводами было полностью восстановлено в должностях.

12 февраля 1947 года Военная администрация Соединенных Штатов обнародовала закон, известный как Закон №56, целью которого было как можно скорее устранить из немецкой экономики "концентрацию экономической власти, примером которой, в частности, являются картели, синдикаты, трасты, объединения и другие виды монополистических или ограничительных соглашений, которые могут быть использованы Германией в качестве инструментов политической или экономической агрессии".

На территории Бизонии (от лат. bi — два и англ. zone — территория, зона — часть Германии, после Второй мировой войны оккупированная войсками США и Великобритании) был создан двусторонний контрольный офис ИГ «Фарбен» (BIFCO) для проведения декартелизации концерна. Его консультировала группа немецких экспертов, известная как Bizonal IG Farben Dispersal Panel (FARDIP). Таким образом, члены экономической элиты национал-социалистического режима стояли рядом с официальными лицами британского и американского военного правительств, признанными равными партнерами в принятии решений о будущем ИГ «Фарбен».

Бывший «фюрер военной экономики» Густав Брехт был председателем группы FARDIP из пяти человек. Еще одно место занимал Оскар Лёр, бывший директор ИГ, который во время войны, среди прочего, руководил захватом химической промышленности в оккупированной Франции. Основной интерес FARDIP заключался в восстановлении конкурентоспособности химической промышленности Западной Германии, и с этой целью они выступали за максимально возможное сохранение рационализации, достигнутой ИГ «Фарбен» путем объединения множества отдельных фирм. Другими словами, в своих отношениях с BIFCO (которая вскоре стала Трехсторонней контрольной группой ИГ «Фарбен» или TRIFCOG после того, как французская зона оккупации была присоединена к Бизонии) члены FARDIP надеялись повлиять на усилия по декартелизации, чтобы разделить ИГ на как можно большие по размеру предприятия.

Первоначальные планы BIFCO предусматривали создание на базе ИГ «Фарбен» 50 независимых примерно равноценных подразделений. Предложение FARDIP от 29 июня 1950 г. заключалось в разделении концерна на три главные группы: «Байер» с его заводами в Леверкузене, Юрдингене, Эльберфельде и Дормагене), группа Майнгау ( «Хохст» с химическим заводом в Грисхайме, заводом в Оффенбахе, районными заводами в Бобингене, Касселле и Кнапсаке) и группу БАСФ в Людвигсхафене (Фактически производственная группа ИГ «Фарбен» Верхний Рейн) и 9 более малых предприятий. Этот проект стал отправной точкой для реорганизации концерна.

Верховный комиссар США Джон Макклой 17 августа 1950 г. обнародовал Закон № 35 о «распределении активов ИГ «Фарбен». Он предусматривал, что новые компании, возникающие в результате роспуска концерна, должны быть жизнеспособными и конкурентоспособными, а акционеры старой ИГ могли обменивать свои акции на акции компаний-преемников. В начале 1951 года правительство Западной Германии во главе с Конрадом Аденауэром назначило новую консультативную группу по декартелизации ИГ. Наряду с Густавом Брехтом и Александром Менне (президент Немецкой ассоциации химической промышленности) в группу входили Герман Йозеф Абс и Гельмут Вольтат, (оба - государственные функционеры Третьего Рейха которых работали с ИГ «Фарбен»), а также Герман Гросс, бывший директор «экономического отдела» венского офиса ИГ. В Министерстве экономики при Людвиге Эрхарде был создан еще один отдел, занимавшийся роспуском ИГ, который был укомплектован бывшими руководителями ИГ.

18 января 1952 года в соответствии с законодательством Германии для ликвидации концерна ИГ «Фарбен» были назначены три ликвидатора: Фриц Бринкманн, Франц Ройтер и Вальтер Шмидт. Они приступили к выполнению требований FARDIP. 23 мая Верховная комиссия союзников издала первый исполнительный приказ в соответствии с Законом № 35, который предусматривал создание 12 формально независимых организаций-преемников ИГ. Запрет на торговлю акциями ИГ был снят 20 июня 1952 года. Тем временем ликвидаторы ИГ форсировали «перегруппировку» запланированных компаний-преемников, так что в итоге, из 12 компаний осталось только четыре, каждая с собственным капиталом, соответствующим полученной доле активов ИГ. «Байер» получил активы стоимостью 387,7 млн немецких марок, «БАСФ» - 340,1 млн немецких марок, «Хохст» - 285,7 млн немецких марок и «Каселла» - 34,1 млн немецких марок. «Организации- преемники» ИГ унаследовал акционерный капитал в размере 1,64 миллиарда немецких марок, что эквивалентно 90 процентам «западных активов» ИГ «Фарбен».

1 октября 1953 года состоялась «Одна из крупнейших сделок с ценными бумагами, когда-либо имевших место в Германии». В обмен на каждые номинальные 1000 рейхсмарок в акциях ИГ «Фарбен» акционеры получили 285 немецких марок в акциях «Байер», 250 немецких марок в акциях БАСФ, 210 немецких марок в акциях «Хохст» и 25 немецких марок в акциях «Каселла». Они также получили «ликвидационный сертификат на акции», который представлял собой требование на ожидаемый в будущем «остаток расчетного излишка» после урегулирования претензий к «Ликвидационной компании ИГ «Фарбен». Эта последняя ценная бумага все еще была номинирована в рейхсмарках, ее стоимость оценивалась в 145 немецких марок. Короче говоря, за каждую 1000 рейхсмарок в акциях ИГ «Фарбен» бывшие акционеры получали ценные бумаги преемников на сумму 915 немецких марок. Для сравнения, в ходе денежной реформы в Западной Германии в 1948 году владельцы сберегательных книжек обменивали рейхсмарки на немецкие марки по курсу 1/10.

С согласия правительства Западной Германии Верховная комиссия союзников 21 января 1955 г. издала Закон об «Окончании ликвидации ИГ», который заменил Закон № 35. Новый закон, в частности, отменил статью 10 [Закона № 35], которая запрещала будущие слияния между компаниями-преемниками, а также запрещала бывшим руководителям ИГ, осужденным на Нюрнбергском процессе, занимать руководящие должности в компаниях-преемниках

Еще до конца 1955 года бывший член правления ИГ «Фарбен» Фридрих Йене, осужденный в Нюрнберге, был нанят председателем совета директоров «Хохст» АГ. В 1956 году бывший член правления ИГ Фриц тер Меер, также осужденный в Нюрнберге, взял на себя ту же функцию в «Байер» AG. Бывший член правления ИГ «Фарбен» Карл Вурстер, который был «фюрером военной экономики», кавалером «Рыцарского креста за военную службу», но был реабилитирован в Нюрнберге, уже занимал пост главного исполнительного директора «БАСФ» AG с 1952 года.

В 1970 году «Каселла» была поглощена «Хохст», так что всего через 20 лет после «декартелизации» «большая тройка» немецкой химической промышленности предстала в первоначальном виде. Это были те самые три компании, которые участвовали в соглашении ИГ 1916 года и инициировали создание концерна ИГ «Фарбен» в 1925 году.

В 1999 году «Хохст» объединился с «Рон Пулен» (да, тем самым французским концерном, который разогнали немцы в 1941 году) и образовался новый фармацевтический гигант «Авентис». В 2005 году Хохст была преобразована в компанию с ограниченной ответственностью, выступающую в качестве посредника в группе компаний без собственного операционного бизнеса. Но промышленный парк в городе Хохст остается штаб-квартирой компании и крупнейшим заводом группы. Штаб-квартира «Байер» по-прежнему находится в Леверкузене, и сегодня, в 2008 году, ей принадлежит около 350 компаний по всему миру. В 2007 году выручка Bayer от продаж составила 32,385 миллиарда евро. Штаб-квартира БАСФ по-прежнему находится в Людвигсхафене, и сегодня у нее около 150 производственных предприятий по всему миру.

Компании-наследники считали себя свободными от каких-либо юридических обязательств, вытекающих из истории ИГ «Фарбен» и отклоняли все требования о компенсации со стороны бывших подневольных рабочих до конца 1990-х годов. Они утверждали, что декартелизация ИГ «Фарбен» привела к созданию «трех организационно и совершенно новых и независимых компаний», которые «не несут ответственности за зверства нацистского террора против подневольных рабочих». Ситуация изменилась, когда выжившие подневольные работники подали коллективные иски против своих бывших «работодателей» в суды США. Сопровождающие протесты привлекли внимание международных СМИ. Увидев угрозу своим продажам за границей, три компании присоединились к другим немецким корпорациям в рамках Инициативы фонда немецкой экономики. В результате долгих переговоров немецкие компании согласились создать фонд в 10 млрд. немецких марок, используемых для компенсационных выплат бывшим подневольным работникам.

Отдельно надо рассказать о компании «Ликвидируемая ИГ «Фарбен», которая была создана в качестве единственного и прямого правопреемника ИГ. Руководил ей конечно же бывший менеджер ИГ – Август фон Книрим. Перед ликвидационной компанией стояли две задачи. Во-первых, он должен обеспечить претензии на зарубежные активы бывшей ИГ, в том числе активы в ГДР. Заводы в Восточной Германии оценивались ликвидаторами как «более половины общей стоимости ИГ в Германии». Поэтому они считали необходимым, чтобы бывшая ИГ сохранялась как юридическое лицо до тех пор, пока возможное воссоединение Германии не позволит претендовать на собственность в ГДР. Если это произойдет, «владельцы сертификатов на ликвидационные акции получат выгоду от всего, что будет возвращено в качестве собственности с востока». Эта надежда на «восточные активы» поддерживала ценность ликвидационного сертификата на Франкфуртской бирже.

Во-вторых, ликвидационная компания должна была уладить кредитные и прочие юридические требования к ИГ «Фарбен». С этой целью Трехсторонняя контрольная группа IG Farben (TRIFCOG) опубликовала в 1950 году объявления в газетах, призывая выступить со своими требованиями потенциальных истцов к бывшему концерну. Это уведомление вызвало несколько судебных процессов, в которых бывшие подневольные работники требовали в частном порядке компенсации от ИГ «Фарбен». В рамках урегулирования этих претензий в 1957 году «Ликвидационная компания ИГ Фарбен» выплатила «Конференции по материальным претензиям евреев к Германии» единовременный платеж в размере 27 миллионов немецких марок в качестве компенсации претензий еврейских подневольных рабочих к ИГ «Освенцим». Получатели, в обмен на компенсацию должны были отказаться от всех дальнейших претензий к ИГ «Фарбен». Ликвидаторы также выплатили дополнительные 3 миллиона немецких марок бывшим подневольным работникам нееврейского происхождения, работавшим в ИГ «Освенцим». После того как Федеральный суд Германии отклонил иск польского подневольного работника, на основании того, что все претензии между Германией и союзниками по Второй мировой войне были урегулированы заключением мирного договора, «Ликвидационная компания ИГ «Фарбен» оказалась защищена от подобных требований в будущем.

В последующие десятилетия ликвидационные сертификаты на акции IG, все еще номинированные в рейхсмарках, вели теневое существование на Франкфуртской бирже. В годы холодной войны надежды на претензии на «восточные активы» постоянно откладывались. И лишь после окончательного присоединения ГДР к Федеративной Республике в 1990 году «Ликвидационная компания ИГ «Фарбен» увидела в последующие годы новые возможности для реализации своих старых претензий на активы в Восточной Германии.

После присоединения Германской Демократической Республики к Федеративной Республике в 1990 году стоимость ликвидируемых сертификатов акций IG Farben увеличилась в три раза за год, с 10 до 30 рейхсмарок. Но 13 февраля 1995 года Федеральный административный суд отменил надежды на удовлетворение претензий компании на восточногерманские активы ИГ «Фарбен» постановлением, подтвердившим законность экспроприацию имущества ИГ по приказу магистрата Восточного Берлина в 1949 г., поскольку это было сделано в соответствии с законами, регулирующими оккупацию союзников. Таким образом, всякая надежда на то, что акционеры м получат прибыль от бывшей собственности ИГ в Восточной Германии, была похоронена. В 2003 году компания потратила остатки своего капитала на выплаты акционерам, после чего заявила о своей ликвидации. Таким образом последний прямой правопреемник концерна ИГ «Фарбен» прекратил свое существование.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 2

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть XII. Преступление и наказание⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт

ИГ Фарбен. Часть IX. Фиаско Аушвица

ИГ Фарбен. Часть X. Список обвиняемых по делу ИГ «Фарбен»

ИГ Фарбен. Часть XI. Нюрнберг

ИГ Фарбен. Часть XII. Преступление и наказание Cat_cat, История, Текст, Вторая мировая война, Война, Трибунал, Нюрнбергский процесс, Германия, Третий рейх, Длиннопост

Посещение Гиммлером строительной площадки в Освенциме

Тема ИГ «Аушвиц» особняком проходила в ходе процесса над ИГ «Фарбен».

Защита предоставила документы в подтверждение хорошо подготовленных заявлений о датировке решения о строительстве завода в Моновице. Это должно было доказать, то, что расположение Освенцима было навязано руководству ИГ "Фарбен" государством; что руководство во время принятия решения не принимало во внимание существование соседнего концентрационного лагеря и его работников; и что руководство пыталось улучшить участь заключенных концентрационного лагеря, которые были вынуждены работать на фирму, путем введения дополнительных компенсационных льгот в отношении питания, одежды и жилья.

Однако на стороне обвинения выступали живые свидетели, не согласные с подобными утверждениями. Выжившие узники концлагерей, подневольные рабочие и военнопленные выступили с заявлениями о категорическом несогласии с доводами защиты. Более 60 из них в ходе расследования рассказали о своем опыте и дали письменные показания под присягой. Кроме того, 25 человек отправились в Нюрнберг и дали показания в трибунале в качестве свидетелей обвинения. Среди них были 16 бывших заключенных и подневольных рабочих, а также 7 британских военнопленных, которых эксплуатировало строительное управление и руководство завода «ИГ Аушвиц». Большинство из них были допрошены в ходе прямого и перекрестного допроса в ноябре 1947 года. Выступления свидетелей «развеяли холодную безразличную атмосферу суда». «Жестокая реальность, примером которой являются Освенцим и Моновитц, вернулась в зал суда» (с): неописуемые условия труда строительных и транспортных отрядов, которые двигались в быстром темпе, подгоняемые охраной; издевательства со стороны мастеров и бригадиров "ИГ Фарбен", которые стремились превзойти в жестокости охранников из СС; хронический голод, постоянное жестокое обращение и переполненные бараки лагеря Моновиц; ужасы лагеря трудового воспитания (Arbeitserziehungslager); и периодически повторяющиеся «выбраковки», которые проходили на глазах у сотрудников ИГ «Фарбен» и директора завода Вальтера Дюррфельда. Защита мало что могла противопоставить этим душераздирающим показаниям и заявлениям бывших заключенных, сосредоточившись на том, что правила обращения с ними были установлены СС и подсудимые были обязаны им следовать.

Надо сказать, что и сами обвиняемые выступали «на все деньги» в суде.

Дюррфельд в суде

15 апреля 1948 года Ганс Зайдль (Мюнхен), защитник на процессе ИГ «Фарбен»в Нюрнберге, вызвал своего клиента, доктора Вальтера Дюррфельда , бывшего директора завода ИГ «Аушвиц», для дачи свидетельских показаний. Подсудимый был приведен к присяге, а затем допрошен его законным представителем. В ходе трехдневного допроса Дюррфельд показал 50 слайдов американскому трибуналу; они были представлены защите в качестве вещественного доказательства № 133. Слайды представляли собой небольшой остаток обширной коллекции, насчитывающей от 15 000 до 20 000 фотографий и трех цветных пленок, подробно документирующих строительство завода. оставленного на территории завода IG Auschwitz , когда немцы покинули это место. Одной из целей слайд-шоу было продемонстрировать достижения ИГ «Фарбен»в развитии местной экономики в восточной части Верхней Силезии, которая была включена в состав Рейха. Второй целью Дюррфельда было показать американскому военному трибуналу в его защиту, насколько цивилизованными и приятными были условия на территории завода ИГ «Фарбен»для всех рабочих, включая узников концлагерей.

В своем выступлении Дюррфельд говорил об «отсталом состоянии цивилизации», с которыми сотрудники концерна столкнулись в городе Освенцим и его окрестностях. В марте 1941 года, когда Дюррфельд впервые осмотрел место и предполагаемую строительную площадку, более 8000 евреев маленького городка — более половины его населения — уже были отправлены в гетто Бендсбург (Бендзин ) и Сосновиц (Сосновец). Дюррфельд нашел общину, «свободную от евреев», населенную только поляками и несколькими немцами; позже она испытала стремительный бум из-за притока немецких рабочих и строительства большого жилого комплекса ИГ «Фарбен». Его работа на Востоке, германизация которой воспринималась как почетная служба отечеству, Дюррфельд интерпретировал как «военную службу», «военную работу», а также «культурную функцию». Нужно было не только построить завод, необходимый для нужд экономики военного времени, но и поднять инфраструктуру города и всего района до уровня цивилизации, «соответствующего» немцам. То есть в перспективе немецких оккупантов и их рьяных пособников из военной экономики все это должно было быть модернизировано в соответствии со стандартами Рейха.

Видение Дюррфельда прославляло достижения ИГ «Фарбен»: по его словам, фирма дала работу людям восточной Верхней Силезии. Более того, сказал он, ИГ «Фарбен» построила свой огромный завод усилиями рабочей силы, пользующейся равными правами и равным обращением, в трудных условиях военного времени, которые ухудшались год от года. Особое внимание он уделял доказательству того, что условия труда на заводе были совершенно «нормальными» для всех заинтересованных лиц, будь то вольнонаемный рабочий, «восточный рабочий» или узник концлагеря. В своем обследовании он подчеркнул заботу ИГ «Фарбен», независимо от статуса человека. Для Дюррфельда «гражданская составляющая», чьи интересы фирма традиционно отстаивала, также включала в себя несчастных узников концлагерей, в отношении участи которых которых ИГ «Фарбен»стремился к улучшению, предоставляя им работу на заводе и более качественную еду. По его мнению, узники Освенцима предпочитали работать на ИГ «Фарбен». Работа на стройке завода и существование в «трудовом лагере» Буне/Моновице были, по мнению Дюррфельда, более выгодными для узников концлагеря по сравнению с концлагерем Освенцим (главным лагерем) и находившимися там рабочими отрядами. По мнению Дюррфельда, не могло быть и речи о бесчеловечном обращении с заключенными со стороны гражданских лиц, тем более о недоедании и высокой смертности. Как он это изобразил, даже в рабочей дружине, которую уцелевшие узники называли отрядом карателей и убийц, пресловутым «канатным отрядом», работа шла слаженно и неторопливо. Дюррфельд подчеркивал, что любая работа очень проста, если все мужчины готовы работать вместе, как одна команда.

То, что свидетели защиты уже описали в унисон, пытаясь опровергнуть заявления оставшихся в живых Буны/Моновица, Дюррфельд теперь пытался доказать с помощью своего слайд-шоу. Он утверждал, что на заводе ИГ «Фарбен»в Освенциме все было совершенно честно и правильно. Фирма, по его словам, была заботливым, социально ответственным работодателем, стремящимся реализовать новаторский крупномасштабный проект как для военного, так и для мирного времени, и делая это в чрезвычайно сложных условиях военного времени, с дополнительными препятствиями в виде узколобых нацистских бюрократов. Узники концлагеря якобы навязаны фирме по приказу государственного руководства, считались руководителями ИГ «Фарбен» неэффективными и, следовательно, убыточными и дорогостоящими работниками, однако химический концерн обращался с ними гуманно, насколько это было возможно, по его собственной оценке. Как и узники концлагерей, ИГ «Фарбен», по словам Дюррфельда, тоже не имела влияния и была бессильна перед СС. Если на заводе IG Auschwitz и в лагере Буна/Моновиц погибали люди, ИГ «Фарбен»— по единодушному мнению обвиняемых сотрудников ИГ «Фарбен»и свидетелей защиты — не несет никакой ответственности за эти прискорбные происшествия. Отвечая на вопросы своего защитника, Дюррфельд пытался выразить, насколько глубоко его потрясла судьба заключенных:

«Когда я видел заключенных, марширующих группами или колоннами, когда они шли к месту работы, когда я видел этих заключенных людей с их остриженными волосами, одетых в обноскм, [...] то я могу только сказать, что мое сердце обливалось кровью».

Уверенность Дюррфельда в успехе своей оборонительной стратегии была удивительной. Чтобы обелить условия в «кабельном отряде», подчеркнуто охарактеризованном почти всеми выжившими как убийственные, Дюррфельд показал суду две фотографии (фотографии 1322, 1323: «Канатные работы») рабочих, тянущих кабель, причем обе фотографии были «из Людвигсхафена». Свидетель (или ответчик) со всей серьезностью полагал, что эти фото опровергнут описание условий работ, данное свидетелями потерпевшими. Оценка Дюррфельдом письменных показаний, данных заключенными Буны/Моновица, выглядела соответственно критической:

«[...] но я хотел бы сказать, что в тех случаях, когда я могу судить о заявлениях заключенных - они полны ошибок, искажений и огромных преувеличений. В какой-то момент мне кажется, что сами авторы должны были бы признать, что они ошибались».

Столкнувшись с письменными показаниями Норберта Вольхейма , в которых упоминается сварка без защитных приспособлений, Дюррфельд прокомментировал:

«Что касается заявления о том, что сварка — это тяжелая работа, я хотел бы сослаться на слайд, на котором женщина сваривает трубу. У нас было много женщин, немок и иностранок, получивших образование сварщиков, и я думаю, что как инженер я могу судить, что сварка не очень тяжелая работа. Женщины были рады работать».

Комментарий Дюррфельда к снимку 1318 звучит непреднамеренно комично:

«Снова можно увидеть, что гражданские рабочие и заключенные работают вместе. Я утверждаю, что это не постановочная картина, потому что видно, что они все заняты, и видно, что они особо не торопятся».

Цель заявления Дюррфельда о том, что спешить некуда, состояла в том, чтобы опровергнуть утверждение выживших о том, что многие задачи приходилось выполнять бегом и что темп работы был убийственным для ослабленных, полуголодных заключенных. При правильном рассмотрении, утверждал Дюррфельд, завод IG — вопреки искажениям и преувеличениям свидетелей обвинения — был местом многонационального согласия, мирной гармонии. Комментируя фотографию 1326, на которой изображен заводской цех, Дюррфельд сказал: «В таких цехах люди всех национальностей мирно работали вместе».

Следовательно, в глазах Дюррфельда завод IG в Освенциме был местом взаимопонимания между народами в разгар войны. «На заводе проводились мероприятия, — сказал он, — где бельгийцы, французы и русские встречались и развлекались». По мнению Дюррфельда, рабочие, обычно трудовые призывники и люди, насильно привезенные из стран, подвергшихся вторжению и оккупации немецким вермахтом, — стран, экономическая мощь которых использовалась для поддержки немецкой военной машины, — естественно, не испытывали недовольства против ИГ «Фарбен»и ее сотрудников, но были, так сказать, рады тому, что их устроили на работу.

Однако в другом месте своих показаний Дюррфельд сделал иное примечание. В неосторожный момент саморазоблачения Дюррфельд утверждал, что один из субподрядчиков, бельгийская компания, «по ее собственному признанию , привел с собой много неполноценных людей, и у нас действительно было много трудностей с ними. Вам будет трудно представить, что за люди к нам приходили. Были профессиональные бездельники и мошенники». Этому феномену Дюррфельд дал объяснение, почерпнутое из его богатого профессионального опыта: «Так бывает, когда такое множество людей собирается и назначается в одно место без всякого отбора. Эти люди не проходили процесс отбора старого завода, существующего 20 или 30 лет». Затем, он беззастенчиво продолжил: «Были люди, которые наносили себе травмы, нагревая 10 пфеннигов, а затем прикладывая их к своему телу. Затем они натирали свои тела определенными травами и таким образом вызывали определенные болезни. Конечно, все эти саботажники должны были быть устранены». В лагере Буна/Моновиц СС совместно с ИГ «Фарбен» проводили «отбор», «устранение» рабов, которые были «непригодны для работы». Любой, кто больше не мог работать, кого нельзя было больше отправить в лагерь как годного к работе или отправить на стройку ИГ «Фарбен», становился жертвой отбора. «Отбор» «квалифицированных рабочих» на основе должностных инструкций ИГ «Фарбен»производился Дюррфельдом и другими функционерами концерна в концентрационном лагере Освенцим (основной лагерь) и в лагере Буна/Моновиц. Внутри своего корпоративного лагеря ИГ «Фарбен»могла распоряжаться узниками концлагерей выкупленными у СС так, как считала нужным. В лагерь смерти Биркенау «переводили» заключенных, которые уже «не годились» для лагерного отряда (внутреннего отряда) или для заводского отряда. Никто из руководителей ИГ «Фарбен», разумеется, не признается, что знал об этой «процедуре отбора», об этом «методе исключения». Всякий раз, когда накапливались сообщения о плохой работе, Дюррфельд стоял у лагерных ворот с лидерами СС, пока отряды заключенных выходили, и выбирал тех заключенных, которые были в плохом физическом состоянии. Таким образом, у ИГ «Фарбен»было множество возможностей для максимального повышения эффективности работы заключенных. О «неудовлетворительном» заключенном можно было сообщить в СС, которое "выбирало" этого человека при следующей поверке, или представитель фирмы мог принять участие в процессе отбора.

При этом Дюррфельд совершенно очевидно не осознавал, что подобные действия могут быть восприняты судом как серьезное преступление.

Вердикт

28 мая 1948 года основной судебный процесс закончился, однако, в отличие от остальных «малых» Нюрнбергских процессов, судьям потребовалось два месяца, чтобы вынести вердикт. Причины длительных обсуждений неизвестны, но, вероятно, это были существенные расхождения судей во мнениях. Эти противоречия, скорее всего, были преуменьшены при вынесении вердикта, когда судья Пол М. Хеберт выразил свое несогласие для протокола лишь кратким комментарием. 29 и 30 июля Военный трибунал номер VI огласил свой вердикт. Поскольку Хеберт подписал его, несмотря на свои оговорки, мнение большинства судей было зафиксировано и приговор немедленно вступил в законную силу. По пунктам 1 и 5 (подготовка агрессивной войны и заговор против мира), по которым обвинения были предъявлены всем подсудимым, судьи согласились с доводами защиты и признали всех обвиняемых невиновными. Хотя судьи пришли к выводу, что ИГ «Фарбен» действительно была важным фактором в подготовке и ведении войны, но ни один из ее руководителей не принадлежал к кругу лиц, принимающих решения в Третьем Рейхе, которые планировали и осуществляли агрессивные войны. Даже Краух, несмотря на его важность для военной промышленности, был лишь второстепенной фигурой, и даже в отчете о его деятельности за 1939 год не указывалось, что он был соучастником или пособником конкретного плана агрессии против конкретного или вероятного противника. В целом, попытка обвинения доказать, что обвиняемые знали ― что перевооружение было составной частью плана агрессии или имело своей целью ведение агрессивных войны, потерпела неудачу. Следовательно, им также нельзя было вменить никакого совместного заговора против мира. Хеберт также проголосовал за отказ, но по другим причинам, и объявил, что он представит свое особое мнение позже.

Затем, суд счел обвинение в том, что менеджеры ИГ «Фарбен» присвоили частную собственность на оккупированных территориях и, таким образом, нарушили статью 46 Гаагской конвенции (пункт 2: грабеж и незаконное присвоение), доказанным по нескольким пунктам. В Польше они пытались приобрести в постоянное владение химические компании, а оборудование красильных фабрик в Воле и Виннице было демонтировано и вывезено в Германию. В Норвегии концерн пытался мошенническим способом установить контроль над Norsk Hydro путем допэмиссии акций, при которой было отказано в преимущественных правах приобретения французским акционерам. Суд установил, что основание концерна «Франколор» и ликвидация французских заводов по производству красителей, не включенных в него, также были осуществлены принудительно. За активное участие в этих преступлениях девять обвиняемых: Шмитц, Шницлер, тер Меер, Ильгнер, Бюргин, Хефлигер, Йене, Остер и Куглер были признаны виновными.

Затем суд перешел к трем элементам преступления по пункту 3 (преступления против человечности и рабский труд). Здесь все три судьи сочли доказанным, что обвиняемые не были соучастниками или пособниками массовых убийств и медицинских экспериментов, в которых использовались запасы «Циклона Б» и лекарств, произведенных «Дегешем» или ИГ «Фарбен». Члены правления «Дегеш» Херляйн, Манн и Вурстер не имели решающего влияния на деловую политику и, следовательно, не могли предвидеть, какое убийственное применение получит часть поставок «Циклон Б». Столь же ошибочным, по мнению суда, было предположение о соучастии Херлейна, Лау-Теншлегера и Манна с врачами концлагеря и их преступными действиями, поскольку они прекратили доставку лекарств, как только в фармацевтических отделах И.Г. Хехста и И.Г. Леверкузена "возникло подозрение в незаконном или непрофессиональном поведении врачей».

По вопросу использования иностранных рабочих, военнопленных и заключенных концентрационных лагерей для принудительного труда, судьи трибунала Шейк и Моррис сочли заслуживающими доверия доводы обвиняемых и их защиты о том, что они оказались в неразрешимой ситуации: нацистские власти, регулирующие трудовые ресурсы, вынудили менеджеров «Фарбен» использовать труд подневольных рабочих для выполнения программ вооружения, продиктованных им режимом. Эта чрезвычайная ситуация не оставила им альтернативы для действий, потому что, если бы они выступили против производственных программ и использования рабского труда, как того требовали эти программы, это было бы "расценено как предательский саботаж". Тем не менее, судьи сочли необходимым выяснить, не проявляли ли обвиняемые при этом собственную инициативу, выходящую за рамки того, что было им навязано сверху. Согласно решению суда, подобная инициатива проявлялась менеджментом ИГ «Фарбен» в случае с ИГ «Аушвиц» и шахтой в Фюрстенгрубе. По общему признанию, инициатива создания завода в Освенциме исходила от рейха, но по мнению суда руководство ИГ «Фарбен" выбрало это место с учетом наличия рабочей силы в концентрационных лагерях. Кроме того, заключенные концлагеря попадали в зависимость концерна и условия труда для них определялись специалистами ИГ «Фарбен». Конкретные условия размещения заключенных в лагере «Моновиц» также зависели от воли менеджеров концерна, и этот факт исключал любые заявления о том, что они действовали по приказу вышестоящего руководства (Befehlsnotstand). Поэтому руководители, непосредственно отвечающие за строительную площадку завода — Амброс, Бютефиш и Дюррфельд, — а также члены наблюдательного совета Краух и тер Меер должны быть привлечены к ответственности.

Последним пунктом обвинения было членство в СС. Здесь судьи единогласно пришли к выводу, что наказание должно быть назначено только тем членам СС, которые добровольно стремились вступить в их ряды и совершили преступления против человечности или военные преступления в качестве активных пособников или исполнителей. Суд постановил, что это не относится к трем подсудимым, которым вменялось данное обвинение: Кристиану Шнайдеру, Бютефишу и фон дер Хейде. Шнайдер просто платил членские взносы. Менеджер «БРАБАГ» Фриц Кранефусс вынудил Бютефиша стать почетным членом Круга друзей экономики. Суд постановил, что ежегодный перевод 100 000 рейхсмарок в фонд СС с 1941 года, вопреки утверждению обвинения, никоим образом не может подразумевать осведомленность о преступных намерениях или действиях СС.

Наконец, суд установил, что фон дер Хейде принадлежал только к «Конному корпусу» СС "Рейтерштурм", которое Международный военный трибунал не классифицировал как уголовное. Таким образом, во всех трех случаях участие в деятельности преступной организации не было доказано, и обвиняемые должны были быть оправданы. С сегодняшней точки зрения вердикт кажется неоправданно мягким, однако надо отметить, что обвинение упустило из виду и не предъявило суду детали касающиеся Шнайдера, который был начальником службы безопасности (Hauptabwehrbeauftragter) и официальным агентом гестапо, и его заместителя фон дер Хейде работавшим в Главном управлении безопасности рейха (Reichssicherheitshauptamt, RSHA), где они принимали прямое участие в обеспечении нацистского правопорядка и угнетении подневольных рабочих. Кроме того, в 1948 году истинная роль "Круга друзей экономики" все еще оставалась неизученной и недоступной для трибунала, поэтому членство обвиняемых в нем не было признано преступлением.

Затем, 30 июля, последовало оглашение обвинительных приговоры. Тринадцать обвиняемых получили тюремные сроки, десять были оправданы. Самые суровые приговоры были вынесены Амбросу (8 лет), Дюррфельду (8 лет), Крауху (6 лет) и Бютефишу (6 лет) из-за их ответственности за эксплуатацию и бесчеловечное обращение с заключенными концлагеря на заводе «Фарбен» в Освенциме. За участие в конфискации имущества на оккупированных территориях к ответственности были привлечены к ответственности: Шницлер (5 лет), Шмитц (4 года), Ильгнер (3 года), Остер (2 года), Хефлигер (2 года), Йене (1 год и 6 месяцев) и Куглер (1 год и 6 месяцев). Единственным обвиняемым, который был признан виновным и приговорен по двум пунктам обвинения 3/C (Участие в управлении ИГ «Аушвиц») и 2 (грабеж и незаконное присвоение), был Фриц тер Меер (7 лет).

Вердикт суда выносился в соответствии с большинством голосов судей, при этом судья Хеберт и заместитель судьи Меррелл (не имевший права голоса) высказали свое особое мнение по вердикту суда. При вынесении приговора Хеберт зафиксировал свое особое мнение только в отношении пункта 3/C (рабский труд и «ИГ Аушвиц»), и только оно стало частью официальной документации судебного разбирательства. Впоследствии Хеберт и Меррелл неофициально высказали свои возражения по оправдательному приговору по важнейшим пунктам обвинения 1 и 5 (подготовка и ведение агрессивных войн и участие в заговоре против мира).

В декабре 1948 года Хеберт официально заявил, что члены правления и руководство завода "ИГ Фарбен" по собственной инициативе проводили активную политику привлечения и эксплуатации подневольных работников, и что это относилось не исключительно к заводу в Освенциме, а ко всей операционной деятельности концерна. Кроме того, по мнению Хеберта, у руководства концерна ни разу не возникало ситуации, в которой они были вынуждены использовать рабский труд, поскольку всегда имелись альтернативные варианты действий. Вместо этого, утверждал Хеберт, менеджеры ИГ "Фарбен" использовали свои полномочия и влияние на всех корпоративных уровнях, чтобы привлекать иностранных принудительных рабочих, военнопленных и узников концлагерей и использовать их для выполнения согласованных в одностороннем порядке производственных программ. По его словам, восемь руководителей завода Бюргин, Гаевский, Херлейн, Йене, Кюне, Лаутеншлегер, Шнайдер и Вурстер были прямыми соучастниками немецкой программы рабского труда, но и те члены правления, которые не были руководителями завода и не участвовали регулярно в собраниях Центрального комитета концерна, также были соучастниками в этом преступлении.

Неофициально Хеберт и Меррелл утверждали, что руководство "ИГ Фарбен" разделяло с государственными властями Третьего Рейха значительную ответственность за подготовку и развязывание агрессивных войн. Положение Крауха в аппарате планирования, по их мнению, было отнюдь не второстепенным, и его показания при перекрестном допросе относительно событий последних месяцев перед войной не были приняты во внимание судьями, вынесшими оправдательный вердикт. По крайней мере, Краух, должен был быть осужден за преступления против мира, полагали Хеберт и Меррелл, поскольку он принимал активное участие в перевооружении Германии, вопреки экономическим соображениям.

Отто Амброс. После его смерти в 1990 году химический концерн BASF выразил свои соболезнования по этому поводу и охарактеризовал Амброса, как «выразительную предприимчивую личность с большой харизмой»

С другой стороны, все подсудимые, проходившие по делу ИГ «Фарбен», как осужденные, так и оправданные, считали абсурдным сам факт проведения над ними судебного процесса. Для них казалось странным выделение из общей массы немецких промышленников и предпринимателей показательных фигур. Сами они считали, что концерн ничем не выделялся из ряда прочих немецких компаний, работавших в Третьем рейхе. Фигуранты процесса испытывали недовольство тем, что именно руководящий состав концерна оказался в центре внимания судебного преследования, в то время как тысячи других соучастников преступления с более низких уровней - директоров, уполномоченных подписантов и топ-менеджеров — могли беспрепятственно сосредоточиться на восстановлении и на своей карьере.

Кроме этого, привлечение к суду вызывало необходимость давать объяснения как минимум друзьям и членам семьи. После вынесения приговора Амброс написал обширные воспоминания, в которых он пытался оправдать действия завода в Освенциме. Фриц тер Меер, после того как его доставили в Ландсбергскую тюрьму для военных преступников, перенес нервный срыв. Он написал заявление, в котором обвинил своих младших коллег по правлению в том, что они навязали концерну проект Освенцима против его воли, и тщетно пытался добиться возбуждения апелляционного производства. Краух также написал обширные мемуары, которые в первую очередь служили цели оправдания себя перед членами своей семьи.

Судебное разбирательство по делу ИГ «Фарбен» и вынесенные вердикты были предметом противоречивого общественного обсуждения. Поскольку радиостанции и редакции газет все еще находились под цензурой военных правительств, преобладали чисто фактические репортажи, со сдержанными комментариями и оценкам. Наиболее активными критиками результатов процесса стали левые и леволиберальные круги печатных СМИ: они указывали на факт, что Военный трибунал №6 фактически отменил преамбулы нескольких законов и декретов Союзников, направленных на декартелизацию "ИГ Фарбен", поскольку он оправдал подсудимых по совместной ответственности за военную политику нацистской диктатуры.

С учетом того, что большая часть менеджмента ИГ «Фарбен» находилась под стражей с 1945, на момент вынесения приговора, часть подсудимых, приговоренных к небольшим срокам заключения была освобождена в зале суда. В начале 1951 года Верховный комиссар союзников Джон Макклой смягчил приговоры нескольким последним осужденным, все еще находившимся в тюрьме, и они были освобождены.

С учетом своих высоких деловых и технических качеств, все топ-менеджеры ИГ «Фарбен», включая осужденных малым Нюрнбергским трибуналом, были востребованы на рынке труда и быстро оказались интегрированы в немецкую экономическую элиту, заняв посты технических, коммерческих руководителей в советах директоров и наблюдательных советах крупных компаний. Осужденные представители концерна не переставали оправдывать свои поступки в частном порядке и публично, и они, казалось бы, достигли своей реабилитации, которая возникла в результате их интеграции в экономическое восстановление Германии. Однако, ни эйфория "экономического чуда", ни ревизионистская пропаганда немецких экономических элит не смогли отменить реальность и огромных последствий симбиоза между руководством ИГ «Фарбен» и нацистской диктатуры. Судьями для них стали их собственные потомки. Это выразилось в том, что довольно много сыновей и дочерей, а также племянников и племянниц менеджеров ИГ «Фарбен» стали активными участниками студенческого движения и восстали против своих отцов и дядей. В 1990 году были опубликованы интервью и воспоминания о жизни 161 менеджера ИГ «Фарбен». Суть этих документов можно выразить в том, что трагедия бывших руководителей ИГ «Фарбен», заключалась и заключается не в том, что они были очернены и унижены иностранными государствами и осуждены трибуналом победителей, а в том, что им пришлось пережить подобное отношение в своей собственной стране, в особенности от послевоенного поколения немцев, включая их собственных детей. В этом, на мой взгляд, есть определенная справедливость.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 5

[моё] Cat_cat История Текст Вторая мировая война Война Трибунал Нюрнбергский процесс Германия Третий рейх Длиннопост

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть XI. Нюрнберг⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт

ИГ Фарбен. Часть IX. Фиаско Аушвица

ИГ Фарбен. Часть X. Список обвиняемых по делу ИГ «Фарбен»

ИГ Фарбен. Часть XI. Нюрнберг Cat_cat, История, Война, Вторая мировая война, Текст, Трибунал, Нюрнбергский процесс, Германия, Третий рейх, Суд, Длиннопост, Политика

Заседание трибунала по делу ИГ «Фарбен»

Вот в предыдущих частях я часто писал "ИГ «Фарбен»", "ИГ «Фарбен»". А что такое ИГ «Фарбен»? Это люди и заводы, и вот в последней части мы и поговорим о послевоенной судьбе заводов и людей, определявших краткий, но яркий путь концерна.

Напомню, у самого мощного концерна в истории Германии было два папы: Карл Дуйсберг и Карл Бош. Оба не дожили до смерти своего детища, хотя Карл Бош успел застать начало Второй мировой войны. Карл Дуйсберг скончался в 1935 году, его некролог в лондонской «Таймс» гласил:

«Германия потеряла человека, которого, учитывая все обстоятельства его жизни, по нашему мнению, можно считать величайшим промышленником, которого когда-либо знал мир».

При нем на предприятиях Bayer был введен девятичасовой рабочий день, а условия жизни сотрудников были улучшены различными способами. Дуйсберг считался прототипом нового промышленника, чья предпринимательская миссия характеризовалась приверженностью обществу в целом. Труд Дуйсберга «О Предприятии» до сих пор является библией немецкого бизнеса. Интересно отметить, что до захвата нацистами власти в Германии, Дуйсберг, отличавшийся правыми взглядами, все же выступал на стороне политических противников Гитлера, в частности, во время президентских выборов 1932 года он возглавлял выборный штаб противника Гитлера, Гиндебурга. Об отношении Дуйсберга к нацистскому режиму мы можем только гадать, поскольку он застал относительно умеренный период гитлеровской политики, но с учетом его мировоззрения, можно сказать, что скончался Дуйсберг весьма вовремя для сохранения своего доброго имени.

Семейный склеп Дуйсбергов

Карл Бош, надо сказать, поначалу приветствовал политику Гитлера после прихода НСДАП к власти, отчасти из-за того, что фюрер поддерживал любимое детище Боша – синтетическое топливо, отчасти потому, что экономическая политика фюрера, направленная на выход из экономического кризиса путем ликвидации безработицы и раскручивания экономики, совпадала со взглядами Боша. Однако отношения Карла Боша и Адольфа Гитлера испортил личный конфликт, связанный с еврейским вопросом. С учетом того, что огромное число ценных специалистов-химиков имело еврейское происхождение, Бош считал неправильным терять эти кадры из-за антисемитской политики Гитлера. Попытка переубедить фюрера вылилась в скандал, после которого Бош постепенно был «задвинут на чердак». В 1935 году после смерти Дуйсберга Бош добровольно снял с себя полномочия главы совета директоров концерна и занял освободившийся пост главы Наблюдательного совета – должность, безусловно, важную, однако в большей степени парадную. В последующие годы Бош все больше отходил от управления концерном, занимаясь личными делами, впадая в депрессию и алкоголизм. 7 мая 1939 года на собрании ассоциации немецких музеев, Бош произнес речь, в которой заявил:

«Наука может процветать только свободно и без патернализма... экономика и государство без вариантов погибнут, если наука будет связана такими удушающими политическими, идеологическими и расистскими ограничениями, как при национал-социализме».

После этой речи распоряжением Рудольфа Гесса Бошу были запрещены публичные выступления. В конце 1939 года Бош попытался совершить попытку самоубийства, а 26 апреля 1940 года скончался, не застав окончания войны и суда над своим детищем.

Бош на закате своих дней

До того, как писать о возмездии и наказании, надо сказать пару слов про функционеров ИГ «Фарбен» пострадавших от нацистского режима по причине своего еврейского происхождения. Речь идет об основателях компании «Кассела» братьях Артуре и Карле фон Вайнберг. В 1925 году, после основания концерна, в который вошла фирма «Кассела», братья стали членами наблюдательного совета и правления, отвечая за науку, патенты и производство красителей. В 1938 году антиеврейское законодательство вынудило их покинуть свои посты. 2 июня 1942 года братья были арестованы и помещены в концлагерь Теризенштадт. Несмотря на усилия, предпринятые их бывшими коллегами, Карлом Краухом и Германом Шмитцем, Артур фон Вайнберг умер в лагере 2 марта 1943 года. Его брат был освобожден, однако здоровье его оказалось сильно подорвано и Карл фон Вайнберг умер в Риме 14 марта 1943 года.

Вообще сама по себе идея привлечь к ответственности деловые круги Германии принадлежала Министерству финансов и Министерству юстиции США. Благодаря их инициативе 30 октября 1943 г. министры иностранных дел трех союзных держав в Московской декларации о наказании за военные преступления добавили к классическим элементам преступления подготовку и ведение агрессивных войн. 8 августа 1945 года было подписано Соглашение четырех держав, заложившее правовую основу для наказания за военные преступления и санкционировавшее создание Международного военного трибунала для принятия мер против военных преступлений, преступлений против человечности и преступлений против мира. Для вынесения приговора по преступлениям нацистов сначала необходимо было создать рамки уголовного и процессуального права, поскольку международное право не признавало концепцию виновности и не предлагало конкретных норм уголовного права и процессуальных норм. Эта проблема была решена путем принятия Закона о Контрольном совете № 10 от 20 декабря 1945 года, в котором были изложены элементы и критерии совершения, соучастия и попустительства, а также согласия на военные преступления, преступления против человечности и преступления против мира, и впервые в прецедентном праве экономические и финансовые элиты Германии были включены в категорию лиц, привлекаемых к ответственности. Суд над главными военными преступниками в Нюрнберге впоследствии проводился на этой правовой основе.

Заседание МНТ

«Экономическая составляющая» Третьего рейха была представлена на процессе промышленностью (Густав Крупп), финансами и экономикой (Ялмар Шахт), и рейхминистерством военной промышленности и боеприпасов (Альберт Шпеер). Призвать к ответу получилось не очень хорошо: смешнее всего вышло с герром Круппом. Представители США собирались привлечь к процессу его сына, который фактически руководил концерном во время войны, но СССР и Франция настаивали на Густаве фон Круппе (по какой причине, лично мне абсолютно не ясно), каковому было на момент начала процесса 75 лет, после перенесенного в 1941 году инсульта он вообще отошел от дел по состоянию здоровья. К 1946 году здоровье его не улучшилось, участие в процессе окончательно подкосило старика, и он был освобожден из-под стражи по здоровью. Ялмар Шахт проскользнул между струйками по причине редкой удачи – обвинительное заключение было сформулировано таким образом, что по факту не затрагивало его деятельность, и он был полностью оправдан. Альберт Шпеер был осужден, но не как представитель бизнеса, а как представитель государственных структур.

Тем не менее, администрация США не желала отказываться от дополнительных судебных процессов над военными преступниками, в ходе которых ведущие представители оружейной промышленности и крупных финансовых компаний Германии были бы привлечены к ответственности. Это решение отражало, с одной стороны, сильную позицию судебной власти как третьего столпа американской конституционной традиции, которая не привыкла щадить даже политические и экономические элиты; с другой стороны, было желание показать мировой общественности на конкретном примере, что даже правящие элиты диктаторского режима, которые грубо нарушали нормы международного права и основные права человека, могут быть привлечены к ответственности в рамках судебного разбирательства, основанного на нормах уголовного права США. В этом смысле последующие Нюрнбергские процессы по замыслу американской Фемиды были компонентом "перевоспитания", целью которого была реинтеграция правящей и управляющей элиты Германии, в частности, в формируемое американцами новое гражданское общество. Однако сначала они должны были пройти через чистилище серии судебных процессов, которые должны были безжалостно реконструировать их преступления и сделать их деяния достоянием общественности. Хотя бы для знаковых персон. Вполне возможно предположить, что таким образом немецкой элите показывали, кто в доме главный. Само собой разумеется, и это с особой ясностью проявилось в процессе над "ИГ Фарбен", что в администрации США и в оккупационной администрации США существовали существенные разногласия во мнениях относительно санкций, которых следует добиваться, и экономических и политических курсов, которые должны были вытекать из исхода судебного разбирательства.

Надо отметить, что среди держав-победительниц именно американцы были наиболее последовательны в своем стремлении судебным порядком разбирать дела государственных и общественных институтов Третьего Рейха. СССР и Великобритания как правило проводили конкретные персональные суды над военными преступниками, французы сосредоточились на доении доставшейся им части Германии. Что интересно, Великобритания не одобряла стремление американцев проводить судебные процессы над техническими и деловыми кругами Германии, мотивируя это тем, что квалификация этих специалистов крайне востребована для восстановления ФРГ. Тем не менее, по запросу США, американцам для проведения процессов были выданы все немцы, которые были задержаны в французской или британской зонах оккупации. Для проведения процесса над ИГ «Фарбен» были собраны все без исключения члены правления концерна и «пристегнутый» к ним по случаю общественного резонанса директор завода ИГ «Аушвиц».

Телфорд Тэйлор

Идейным вдохновителем малых Нюрнбергских процессов был бригадный генерал Армии США Телфорд Тэйлор. Известный американский юрист, в годы войны служил в американской разведке, и поэтому имел хорошее представление о том, что из себя представляют нацисты. В 1944 году он работал в команде Роберта Джексона – разработчика Устава и правовых основ Нюрнбергского международного трибунала, а впоследствии американского обвинителя в ходе работы НМТ. После окончания трибунала Джексон вернулся в США, а Тэйлор занял его место в качестве главного прокурора на следующих 12 малых Нюрнбергских процессах. Тэйлор вспоминал, что его шокировала жестокость нацистов, число и масштаб совершенных ими преступлений, и поэтому он счел предельно важным привлечь преступников к ответственности.

24 октября 1946 года Военное правительство Соединенных Штатов в соответствии с указом № 7 санкционировало использование чисто американских военных судов для проведения судебных процессов на территории американской оккупационной зоны в Германии. Глава оккупационной администрации был уполномочен назначать американских судей в состав трибуналов, в то время как Управление главного юрисконсульта по военным преступлениям, созданное в январе 1946 года, было назначено органом обвинения. К концу лета 1947 года было создано 12 военных трибуналов, в том числе три для проведения процессов по экономическим делам: в отношении концернов "Флик", "Крупп" и ИГ «Фарбен». Дело против ИГ «Фарбен» было передано в Военный трибунал номер VI, созданный 8 августа 1947 года. Судьями были назначены Кертис Гровер Шейк (бывший главный судья Верховного суда штата Индиана, председательствующий судья), Джеймс Моррис (судья Верховного суда Северной Дакоты), Пол Макарус Хеберт (декан юридического факультета Университета штата Луизиана) и Кларенс Ф. Меррелл (заместитель судьи, член коллегии адвокатов штата Индиана). Надо отметить, что в качестве военных судей в Германию не направлялись действующие американские судьи, поскольку американцы не хотели ослаблять собственную систему правосудия. Туда ехали в основном «теоретики», представители юридических учебных заведений и судьи в отставке. Это, по словам участников процессов, приводило к тому, что судьи руководствовались «буквой, а не духом закона».

Судьи 6-го малого Нюрнбергского трибунала, слева направо Моррис, Шейк, Хеберт, Мэррил

В отличие от судей, члены группы обвинения готовились к судебному разбирательству с декабря 1946 г. Некоторые из группы из 10 человек годами имели дело с ИГ «Фарбен» в контексте своей работы в Управлении по контролю за иностранными фондами Министерства финансов и Антимонопольного отдела Министерства юстиции. Руководил обвинением прокурор Джосайя Э. Дюбуа, глава судебной группы "ИГ Фарбен" Группа обвинения использовала обширные коллекции документов и отчеты о расследованиях, которые были получены в правительственных департаментах, Управлении стратегических служб, Комитете Килгора Сената США (Подкомитет Сената по военным вопросам по мобилизации на войну) и Управлении внешней экономики (ВЭД). Особое значение имели обширные заявления и документы, которые члены правления ИГ «Фарбен» Герман Шмитц, Георг фон Шницлер и Макс Ильгнер представили для следственной группы Бернарда Бернштейна летом 1945 года, в рамках подготовки к международному нюрнбергскому трибуналу. Они дали всесторонний обзор совместной работы между химическим концерном и нацистским руководством, активное участие треста в наращивании вооружений и подготовке к войне, а также координацию его внешней экспансионной политики с агрессивной внешней политикой Третьего рейха. Эти заявления служили судебной команде во главе с Дюбуа в качестве краеугольных камней для подготовки судебного разбирательства, которое они соотносили с документами из внутренних архивных отделов ИГ «Фарбен».

3 мая 1947 года прокурорская группа подала обвинительный акт в генеральную секретариат Нюрнбергского военного трибунала. В нем были перечислены пять обвинений, основанных на нормативных положениях Закона № 10 о Контрольном совете, и обвинялись 24 менеджера ИГ «Фарбен» в совершении следующих преступлений:

1. Планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивных войн через стратегический союз с Гитлером и нацистским движением, через активное и синхронное участие в перевооружении и подготовке к войне в контексте Четырехлетнего плана, а также через ослабление потенциальных противников, активное участие в иностранном шпионаже, пропаганда в поддержку нацистской диктатуры, сокрытие иностранных активов непосредственно перед началом войны.

2. Грабеж и разграбление в аннексированных и оккупированных странах Европы, контролируемой Германией (Австрия, Чехословакия, Польша, Франция, Норвегия и Советский Союз). Утверждалось, что ИГ «Фарбен» пыталась подчинить себе химическую промышленность Европы и в этом процессе действовала в соответствии с тщательно разработанными планами.

3. Участие в программе рабского труда и политике геноцида нацистской диктатуры. Руководство "Фарбен" энергично пользовалась иностранными подневольными рабочими, военнопленными и узниками концентрационных лагерей для осуществления своих экономических программ военного времени. В ходе этого процесса тысячи узников концентрационных лагерей, особенно на заводе "ИГ Фарбен Аушвиц", были доведены до смерти. Более того, менеджеры несли совместную ответственность за незаконные медицинские эксперименты над порабощенными людьми и, как члены правления холдинговой компании «Дегеш», должны были знать, что ядовитый газ Циклон В, поставляемый «Дегеш» в концентрационные лагеря, использовался для убийства заключенных лагерей.

4. Членство в преступных организациях. Трем подсудимым были предъявлены обвинения в том, что они были функционерами СС, которые были объявлены преступной организацией Законом № 10 Контрольного совета, а затем Международным военным трибуналом.

5. Совместное планирование заговора против мира. Подсудимым было предъявлено обвинение в том, что они были среди тех, кто в течение многих лет составлял заговор против мира, в период до 8 мая 1945 года. Кроме того, преступления против человечности, совершенные в ходе этого процесса, были неотъемлемым компонентом преступления против мира, как оно определено в Законе № 10 Контрольного совета. За это они несли индивидуальную ответственность; более того, они разделяли ответственность за акты насилия, совершенные другими во время выполнения совместного плана.

Обвинения были предъявлены 23 членам правления концерна и директору завода ИГ «Аушвиц».

В процессе рассмотрения дела пункты 1 и 5 были объединены как взаимодополняющие.

Обвинительное заключение не застало большинство обвиняемых врасплох. Некоторые, конечно, были арестованы и доставлены в Нюрнбергскую тюрьму только после предъявления обвинительного заключения, но в дополнение к ведущим "бизнесменам" Шмитцу, Шницлеру и Ильгнеру, несколько "инженеров" из правления и Технического комитета были интернированы и допрашивались с лета 1945 года. В течение 1946 года содержавшиеся под стражей функционеры были переведены в центр интернирования Крансберг в горах Таунус (под кодовым названием "Мусорная корзина"), и они регулярно встречались. В ходе встреч выяснилось, что на первом этапе допроса они вели себя совершенно по-разному. На допросах и в своих показаниях "бизнесмены" из головного офиса фирмы довольно откровенно рассказывали о симбиозе их корпорации с нацистской диктатурой и ее подготовке к войне, потому что они хотели таким образом опустить дискредитирующие детали и надеялись, что их сотрудничество с следствием принесет им преимущество в дальнейшем. Интернированные химики и инженеры избрали прямо противоположный путь: они удовлетворили любопытство своих американских коллег относительно деталей технологических инноваций в военной промышленности, но они были предельно сдержанны, когда речь заходила о контексте и последствиях их действий. Когда стало ясно, что суд неизбежен, последовали серьезные разногласия по поводу различных подходов, потому что заявления «бизнесменов», явно подставляли "инженеров". Однако подсудимым очень повезло в том, что суд отказался рассматривать их досудебные признания в качестве доказательств, поскольку использование этих документов противоречило принципу американской юрисдикции, согласно которому человек не обязан свидетельствовать против себя сам. Соответственно представители концерна отказывались от многих своих досудебных признаний. Единственным сотрудником ИГ «Фарбен», который не отказался от своих досудебных показаний, был фон Шницлер.

Фон Шницлер на процессе

Судопроизводство строилось на принципах, закрепленных в МНТ, то есть любые доказательства, выдвинутые обвинением, и заявления свидетелей обвинения априори принимались судом как доказанные, в случае согласия судьи, однако защита имела право оспорить доказательство и подвернуть свидетелей обвинения перекрестному допросу.

Основное судебное разбирательство

Основной судебный процесс начался 27 августа 1947 года со вступительного заявления главного обвинителя Телфорда Тейлора. Группа обвинения была чрезвычайно хорошо подготовлена, но она столкнулась с серьезным сопротивлением защиты, которой энергично помогали представители "ИГ Фарбен" из Людвигсхафена и Леверкузена, предоставлявшие защите необходимые документы из уцелевших архивов концерна. Обвинение представило 2282 документальных доказательства, 419 показаний под присягой и 87 свидетелей против 4102 документов, 2394 показаний под присягой и 102 свидетелей защиты.

Процесс по делу ИГ «Фарбен» длился 152 судебных дня. По его ходу внешние параметры все больше играли на руку защите. Когда начался судебный процесс, Холодная война только что достигла своего первого кризиса, когда Соединенные Штаты предложили западным странам Европы отдельное предложение о восстановлении, включая западные зоны оккупации (программа восстановления Европы, известная как План Маршалла). В конце июля 1948 года, в момент вынесения вердикта по процессу, произошло очередное обострение, связанное с блокадой Западного Берлина. При таких предзнаменованиях процесс ИГ «Фарбен» казался «неуместным», поскольку его фигуранты были явно «антисоветски» настроены и могли быть очень полезны при восстановлении Западной Германии, которая должна была входить в прозападный европейский блок государств. Плюс, обвиняемые имели обширные деловые и дружеские связи среди американского истеблишмента, что привело к прямому оказанию давления на суд. Джосайя Э. Дюбуа, глава обвинения, проявлял большую выдержку. Его не смутил тот факт, что один из судей навел справки, чтобы узнать, был ли он "евреем", или что он был осужден как сторонник "доктрины коммунистической партии". Консервативные американские СМИ в своих статьях также оказывали давление на процесс отмечая присутствие "слишком большого числа евреев" в команде обвинения.

Тем не менее, вне зависимости от общественного мнения, выдвинутые обвинения должны были быть, по крайней мере, опровергнуты, а это было непростой задачей в свете представленных изобличающих документальных доказательств и решения фон Шницлера придерживаться своих первоначальных заявлений. В своем общем подходе защита опиралась на деполитизированное структурное описание деятельности ИГ «Фарбен», подготовленное в 1946 году Фрицем Тер Меером. Исходя из этого, защита признавала общие факты дела, которые сводились к обвинению в неоспоримых фактах преступлений политических/правительственных центральных властей, утверждая, что они вынудили лидеров корпорации принять участие в программах вооружений под страхом разорения и под личными угрозами, насильно использовали их для подготовки к войне и заставляли их нанимать все большие и большие контингенты подневольных рабочих в качестве рабочей силы на заводах. Таким образом, по утверждениям защиты, лидеры "Фарбен" были лишены свободы действий в рамках законов Третьего Рейха и оказались в кризисной ситуации, которая становилась все более острой на протяжении всей войны. Единственной возможностью для обвиняемых был выбор меньшего зла и попытки улучшить участь подневольных рабочих, которые были вынуждены работать на заводах концерна.

На основе этого общего подхода адвокаты защиты разработали подробные сценарии для противодействия конкретным обвинениям. Обвинение в пособничестве врачам концентрационных лагерей и их варварским экспериментам на людях было опровергнуто свидетелями защиты в поддержку обвиняемых представителей фармацевтического отдела (Херлейн и Лаутеншлегер), заявившими, что доставка лекарств и вакцин в концентрационные лагеря были прекращены, как только стало известно об их использовании в нестандартных целях. Факт прекращения поставок подтверждался документами. Подсудимые Херляйн, Манн и Вурстер отвергли обвинение в попустительстве в отношении смертельного применения инсектицида «Циклон Б», заявив, что, будучи членами правления, они не имели представления о деловой практике компании «Дегеш», и что не было значительного увеличения поставок инсектицидов в лагеря, после того как они стали использоваться в газовых камерах. В свою очередь свидетели защиты из числа руководящего менеджмента компании-производителя, подтвердили, что переданная им СС информация об применении «Циклон-Б» в газовых камерах была строго секретной, и они не уведомляли руководство концерна о характере использования вещества.

Обвинение в использовании рабского подневольного труда было оспорено защитой через факты, установленные Международным Нюрнбергским трибуналом. Из решения МНТ был сделан вывод, что к концу 1941 года Германия достигла эффективного господства над территориями с общим населением 350 000 000 человек. На ранних этапах войны была предпринята попытка получить на добровольной основе достаточное количество иностранных рабочих для немецкой промышленности и сельского хозяйства, чтобы заменить тех, кто был призван на военную службу, но к 1940 году эта система не смогла предоставить достаточное количество рабочих для поддержания объема производства, который считался необходимым для ведения войны. Началась принудительная депортация рабочих в Германию, 21 марта 1942 года Фриц Заукель был назначен Генеральным уполномоченный по использованию [распределению] рабочей силы, имеющий полномочия в отношении "всей имеющейся рабочей силы, включая рабочую силу, завербованную за границей, и военнопленных". Декретом Заукеля от 6 апреля 1942 года гауляйтеры были назначены уполномоченными по труду, с полномочиями координировать все агентства, занимающиеся трудовыми вопросами, с конкретными полномочиями в отношении найма иностранных работников, включая условия их труда, питание и жилье. В соответствии с этой властью гауляйтеры взяли на себя управление над распределением рабочей силы, включая принудительных рабочих из зарубежных стран.

В ходе войны основные заводы ИГ «Фарбен», так же, как и остальные немецкие промышленные предприятия, испытывали серьезную нехватку рабочей силы из-за мобилизации для службы в вооруженных силах. На ИГ «Фарбен» была возложена ответственность за соблюдение установленных производственных квот, и она уступила давлению Имперского министерства труда и использовала вынужденных иностранных рабочих на многих своих заводах.

Обвиняемые, ссылались на прецедент «защиты по необходимости». Использование рабского труда на заводах ИГ «Фарбен» было необходимым результатом принудительных производственных квот, навязанных им правительственными учреждениями, с одной стороны, и столь же обязательные правилами, требующими от них использования рабского труда для достижения такого производства, с другой. До сведения суда были доведены многочисленные указы, распоряжения и директивы Министерства труда, из которых следует, что указанное ведомство взяло на себя диктаторский контроль над привлечением, распределением и надзором за всей доступной рабочей силой в рейхе. Строгие правила регламентировали практически все аспекты взаимоотношений между работодателями и работниками. Промышленным предприятиям было запрещено нанимать или увольнять работники без одобрения агентства. За нарушение этих правил были предусмотрены суровые наказания, включая отправку в концентрационные лагеря и даже смертную казнь. Таким образом суд признавал, что обвиняемые находились в таких условиях, когда использование подневольного труда выходило за рамки их компетенций.

Однако в общем правиле оказалось исключение, которое распространилось на дело ИГ «Фарбен» и касалось оно вопроса ИГ «Фарбен» Аушвиц.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 7

[моё] Cat_cat История Война Вторая мировая война Текст Трибунал Нюрнбергский процесс Германия Третий рейх Суд Длиннопост Политика

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть X. Список обвиняемых по делу ИГ «Фарбен»⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт

ИГ Фарбен. Часть IX. Фиаско Аушвица

Примечание @Cat.Cat:

В следующей статье цикла будет рассказано о послевоенной судьбе людей, принимавших непосредственное участие в жизни концерна. В данной же статье содержится только внушительный список обвиняемых.

ИГ Фарбен. Часть X. Список обвиняемых по делу ИГ «Фарбен» Cat_cat, История, Текст, Германия, Третий рейх, Война, Вторая мировая война, Трибунал, Нюрнбергский процесс, Длиннопост

АМБРОС, ОТТО — Родился 19 мая 1901 года, Вайден, Бавария. Профессор химии. В 1938-45 гг. член правления ИГ «Фарбен», Технического комитета и Комитета по химическим веществам; председатель 3-х Комитетов Фарбен в химической области; управляющий 8 наиболее важными заводами концерна, включая Буна-Освенцим; член наблюдательного совета в нескольких подразделениях Фарбен, в том числе созданного в ходе оккупации франко-германского концерна «Франколор».

Член Нацистской партии и Германского трудового фронта; Руководитель военной экономики; специальный консультант начальника отдела исследований и разработок Четырехлетнего плана; начальник Специального комитета "С" (Химическая война), глава комитета по пороху и взрывчатым веществам управления снабжения вооружением; начальник ряда подразделений экономической группы «Химическая промышленность».

БЮРГИН, ЭРНСТ — Родился 31 июля 1885 года, Вилен, Баден. Электрохимик. В 1938-45 гг. член правления ИГ «Фарбен»; 1937-45, Технического комитета; руководитель Центральной группы производства; директор заводов Биттерфиль и Вульфен; член наблюдательных советов предприятий концерна в Германии, Норвегии, Швейцарии и Испании.

Член Нацистской партии и Германского трудового фронта; Руководитель военной экономики; сотрудник Крауха в Четырехлетнем плане; председатель технического комитетов по некоторым важным продуктам экономической группы "Химическая промышленность".

БЮТЕФИШ, ХАЙНИХ — Родился 24 февраля 1894 года в Ганновере. Доктор технических наук (физико-химических). В 1938-45 гг. член правления ИГ «Фарбен», консультант технического Комитета; с 1938-45, член Технического комитета; 1938-45, директор завода «Лойнаверке»; председатель или член наблюдательных советов компаний в составе «ИГ Фарбен» в области химикатов, взрывчатых веществ, горнодобывающей промышленности, синтетики и т.д., в Германии, Польше, Австрии, Чехословакии, Югославии, Румынии и Венгрии.

Член «Круга друзей Гиммлера»; член Нацистской партии и Германского трудового фронта; Подполковник СС; член НСКК и НСФК; член национал-социалистического союза технических специалистов; сотрудник Крауха в Четырехлетнем плане; комиссар по нефти Министерства вооружений; президент Комитета технических экспертов Международной азотной конвенции и т.д.

ДЮРФЕЛЬД, ВАЛЬТЕР — Родился 24 июня 1899 Года в Саарбрюккене. Доктор технических наук. Не являлся членом правления концерна ИГ «Фарбен» или членом комитетов концерна. С 1932-41 главный инженер завода "Лойнаверке"; 1941-44 уполномоченный представитель ИГ "Фарбен"и начальник строительно-монтажных работ на заводе в Освенциме; 1944-45 директор завода в Освенциме.

1937-45, член нацистской партии; 1934-45, член Германского трудового фронта; 1932-45, член Национал-социалистического летного корпуса (капитан, 1943-45); 1944-45, окружной председатель экономической группы Химическая промышленность Верхняя Силезия; 1918, получил Железный крест II класса; 1941, Крест за военные заслуги II класса; 1944 год, Крест за боевые заслуги I класса.

ГАЕВСКИЙ, ФРИЦ — Родился 13 октября 1885 года в Пиллау, Восточная Пруссия. Доктор химических наук; 1931-34, заместитель члена правления ИГ «Фарбен; 1934-45, действительный член правления ИГ «Фарбен; 1929-38, член Рабочего комитета; 1933-45, член Центрального комитета; 1929-45, член Технического комитет (первый заместитель председателя 1933-45); 1929-45, директор 3-го производственного округа концерна; 1931-45, директор комбината в Берлине; управляющий заводами «Агфа»; член правления многих других дочерних и зависимых компаний, включая DAG.

Член Нацистской партии и Германского трудового фронта; член Национал-социалистического союза немецких техников и Союза защиты рейха от воздушных налетов; Руководитель военной экономики; член нескольких научных и экономических групп.

ГАТТИНО, ГЕНРИХ — Родился 6 января 1905 года в Бухаресте, Румыния, в семье немцев. Юрист. Не член правления ИГ «Фарбен», но член Рабочего комитета ИГ «Фарбен» с 1932-35, и Комитета «Фарбен» по Юго-Восточной Европе, 1938-45; 1934-38, начальник Отдел политической экономии «Фарбен»; сотрудник или член наблюдательных советов подразделений и дочерних компаний «Фарбен» в Германии и Юго-Восточной Европе.

1933-34, полковник СА; 1935-45, член нацистской партии; 1936-45, член Национал-социалистического автомобильного корпуса; 1934-45, член Немецкого трудового фронта и Национальной организации социалистического благосостояния; член Совета по пропаганде немецкой экономики; член Комитета по Юго-Восточной Европе экономической группы «Химическая промышленность»; кавалер Креста за выдающиеся заслуги I и II степени.

ХЕФЛИГЕР, ПАУЛЬ — гражданин Швейцарии, родился 19 ноября 1886 года в Штеффисбурге, кантон Берн, Швейцария. Выпускник коммерческого училища. Сохранял швейцарское гражданство и служил почетным консулом Швейцарии во Франкфурте в 1934-38 годах; получил немецкое гражданство в 1941 году и отказался от него в 1946 году; в 1926-38 годах - заместитель члена правления ИГ «Фарбен»; 1938-45, действительный член правления «Фарбен»; 1937-45, член Коммерческого комитета; 1938-45, член Комитета по химическим веществам; 1944-45, заместитель председателя и заместитель начальника отдела продаж металлов; член комитетов «Фарбен» по Юго-Восточной Европе, Восточной Азии и Востоку. Председатель или член наблюдательных советов в нескольких подразделениях «Фарбен», включая концерны в Германии, Австрии, Чехословакии, Норвегии и Италии.

Не был членом нацистской партии, но был членом Немецкого трудового фронта.

ФОН ДЕР ХЕЙДЕ, ЭРИХ — родился 1 мая 1900 года в Гонконге, Китай, от немецких родителей. Доктор сельскохозяйственных наук. Никогда не был членом правления ИГ «Фарбен» или каких-либо комитетов; 1939-45 был уполномоченным представителем правления концерна; 1936-40, советник департамента экономической политики; 1938-40, агент экономической контрразведки в Берлине, и в течение короткого периода исполняющий обязанности начальника контрразведки «Фарбен».

1937-45, член нацистской партии; 1934-45, член Германского трудового фронта и член Конного клуба СС (капитан 1940-45); 1942-45, советник Управления военной экономики и вооружения Верховного командования Германии.

ХЕРЛЕЙН, ГЕНРИХ —родился 5 июня 1883 года, Вендельсхайм, Рейн-Гессен. Профессор химии: 1926-31, заместитель члена правления; 1931-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен»; 1931-38, член Рабочего комитета; 1933-45, член Центрального комитета; 1931-45, член Технического комитета (второй заместитель председателя 1933-45); 1930-45, председатель фармацевтического комитета; управляющий заводом в Эльберфельде.

Член Нацистской партии, Германского трудового фронта, Национал-социалистического союза технических специалистов Германии; член Имперского совета здравоохранения; сотрудник или член нескольких научных организаций.

ИЛЬГНЕР, МАКС — Родился 28 июня 1899, Бибесхайм, Гессен. Доктор политических наук. 1934-38, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1938-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен»; 1933-38, член Рабочего комитета; 1937-45, член Коммерческого комитета; 1926-45, начальник отдела Берлинского офиса «Фарбен»; председатель Юго-восточного комитета; директор завода «Шкопау», заместитель директора «Ammoniakwerk Merseburg»; сотрудник или член наблюдательных советов 14 концернов в 7 странах, включая American I. G. Chemical Corporation, Нью-Йорк.

С 1937, член нацистской партии; член Германского трудового фронта, НСКК, национал-социалистического солдатского союза; Руководитель военной экономики; председатель или член 7 консультативных комитетов при правительстве; сотрудник или член 41 торговой палаты и экономических ассоциаций и 21 общества и клуба в Германии и за рубежом; обладатель полудюжины наград времен Первой мировой войны, включая Железный крест и медаль Гессена за Храбрость и ордена отличия от различных других правительств.

ЙЕНЕ, ФРИДРИХ — Родился 24 октября 1879 года, Нойс, Германия. Дипломированный инженер. 1934-38, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1938-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен» и член технического Комитета; председатель технической комиссии Фарбен; начальник инженерного отдела Завод «Хохтс»; член Наблюдательных советов нескольких подразделений «Фарбен».

Член Нацистской партии и Германского трудового фронта; Руководитель военной экономики; член Большого консультативного совета промышленной Группы Рейх; член Президиума Германского Комитет по стандартизации; руководитель Технического комитета Торговой ассоциации химической промышленности.

ФОН КНИРИЕМ, АВГУСТ — Родился 11 августа 1887 года в Риге, Латвия. Юрист. 1926-31, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1931-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен»; член Рабочего комитета; 1938-45, член Центрального комитета; 1931-45, приглашенный специалист на заседаниях Технического комитета; 1933-45, председатель Юридического комитета и патентного комитета. "Главный адвокат" ИГ «Фарбен»; член правления в нескольких подразделениях «Фарбен» и в двух голландских фирмах в Гааге.

Член Нацистской партии, Германского трудового фронта, Национал-социалистической ассоциации юристов; член 4 комитетов и нескольких подкомитетов промышленной группы «Рейх», занимающихся вопросами права, патентов, товарных знаков, регулирования рынка и т.д.; член большого числа профессиональных ассоциаций.

КРАУХ, КАРЛ — Родился 7 апреля 1887 года, Дармштадт, Германия. Доктор естественных наук, профессор химии. Член правления ИГ «Фарбен» и его Центрального комитета; член и председатель Наблюдательного совета директоров, 1940-45; начальник Берлинского отдела по связям с Вермахтом; член правления ряда крупных дочерних и зависимых компаний «Фарбен», включая завод «Форд» в Кельне.

В апреле 1936 года назначен ответственным за Отдел исследований и разработок в области сырья, материалов штате Геринга; с октябрь 1936 года, ответственный за отдел исследований и разработок в Управлении немецкого сырья и синтетики Четырехлетнего плана; июль 1938-45, Генеральный уполномоченный по специальным вопросам химической промышленности; с декабря 1939 года, комиссар по экономическому развитию «Четырехлетного плана», руководитель военной экономики; член директората Рейхсканцелярии Фюрера.

1937, член нацистской партии; член НСФК; член Германского трудового фронта.

КЮНЕ, ГАНС — Родился 3 июня 1880 года в Магдебурге, Германия. Химик. 1926-45, член Правления ИГ «Фарбен» и Рабочего комитета до 1938; 1925-45, член Технического Комитета; 1933-45, начальник комбината Нижнего Рейна; 1926-45, член Комитета по химическим веществам; руководитель завода в Леверкузене; сотрудник или член правления в многочисленных концернах «Фарбен» в Германии и в 5 других странах.

Стал членом нацистской партии в 1933 году, но вскоре после этого был исключен и восстановлен только в 1937 году; член Немецкого трудового фронта; член групп в экономических, коммерческих и трудовых ведомствах рейха и местных органах власти.

КУГЛЕР, ГАНС — Родился 4 декабря 1900 года во Франкфурте-На-Майне. Доктор политических наук. Не являлся член Правления ИГ «Фарбен»; С 1934-45, член Коммерческого комитета; 1938-45, второй заместитель председателя Комитета по красителям; 1937-45, член Руководящего комитета по красителям; 1943-45, 1934-45, начальник отдела продаж красителей в Венгрии, Румынии, Югославии, Чехословакии, Австрии, Греции, Болгарии, Турции, Ближнего Востока и Африки; 1939-45, член Комитета «Фарбен» по Юго-Восточной Европе; 1942-44, член Коммерческого комитета концерна «Франколор», Париж.

1939-45, член нацистской партии; 1934-45, член Германского трудового фронта; 1938-39 Уполномоченный Министерства экономики по делам заводов «Ауссиг-Фалькенау», Чехословакия, управляющий указанными заводами и член Консультативного совета.

ЛАУТЕНШЛЬЭГЕР, КАРЛ — Родился 27 февраля 1888 года в Карлсруэ, Баден. Доктор медицины, доктор химических наук, профессор фармацевтики, почетный сенатор (регент) Марбургского университета, бывший научный сотрудник Физиологического института Гейдельбергского университета и Фармакологического института Фрайбургского университета.

1931-38, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1938-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен», член технического комитета и директор комбината "Майн Вэлли"; 1926-45, член фармацевтического комитета; директор завода завода Хехст; участник фармацевтического Комитета «Фарбен».

1938-45, член нацистской партии; 1934-45, член Немецкого трудового фронта; 1942-45, Руководитель военной экономики; член различных научных и исследовательских организаций.

МАНН, ВИЛЬГЕЛЬМ — Родился 4 апреля 1894 Года, Вупперталь-Эльберфельд. Выпускник коммерческого училища. 1931-34, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1934-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен»; 1931-38, член Рабочего комитета; 1937-45, член Коммерческого комитета; 1931-45, начальник отдела продаж «Combine Pharmaceuticals»; 1926-45, член Фармацевтического Комитета «Фарбен»; председатель Комитета Восточной Азии; должностное лицо или член многочисленных наблюдательных советов в концернах «Фарбен» (включая председательство в "DEGESCH" (компания выпускавшая «Циклон-Б»).

Член нацистской партии; член СА в звании лейтенанта; член Немецкой рабочего Фронта; судья Рейха; член Большого консультативного совета, Промышленной группы «Рейх»; член многих научных организаций.

ТЕР МЕЕР, ФРИЦ; — Родился 4 июля 1884 года, Уердинген, Нижний Рейн. Доктор химии. 1926-45, член Правления ИГ «Фарбен»; 1926-38, член Рабочего комитета; 1933-45, член Центрального комитета; 1925-45, член Технического комитета (председатель, 1933-45); 1929-45 , начальник Второго производственного района ИГ «Фарбен»; 1936-45, технический представитель в Комитете по красителям; сотрудник или член наблюдательных советов многочисленных подразделений, дочерних и зависимых компаний «Фарбен», включая «Франколор», а также концернов в Италии, Испании, Швейцарии и Соединенных Штатах.

Член нацистской партии и Германского трудового фронта; Руководитель военной экономики; член национал-социалистического союза немецких техников; комиссар рейха по Италии Министерства вооружения и военного производства; член экономической группы "Химическая промышленность"; член многочисленных технических и научных организаций.

ОСТЕР, ГЕНРИХ — Родился 9 мая 1878 года в Страсбурге, Эльзас-Лотарингия. Доктор философии. 1928-31, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1931-45 действительный член Правления ИГ «Фарбен»; 1929-38, член Рабочего комитета; 1937-45, член Коммерческого комитета; 1930-45, руководитель Азотного синдиката; член Восточноазиатского комитета и руководитель Торговой организации «Фарбен» по азоту и нефти; член нескольких наблюдательных советов в Германии, Австрии, Норвегии и Югославии.

Член нацистской партии; член Конного клуба СС; член Германского трудового фронта.

Во время Первой мировой войны получил Железный крест и несколько государственных наград. Во время Второй мировой войны получил Крест за военные заслуги.

ШМИТЦ, ГЕРМАН — Родился 1 января 1881 года, Эссен/Рур. Выпускник коммерческого колледжа, без ученой степени. 1925-45, член Правления ИГ «Фарбен»; 1930-45, член Центрального комитета; 1935-45, председатель Правления ИГ «Фарбен» и приглашенный член на заседания наблюдательного совета ИГ «Фарбен»; 1929-40, председатель правления ИГ «Хеми», Базель, Швейцария; в 1937-39 годах председатель правления American I. G. Chemical Corp., Нью-Йорк; председатель правления DAG [Dynamit A. G.] (ранее Alfred Nobel & Co.); член Наблюдательного совета «Фридрих Крупп АГ», Эссен; председатель или член наблюдательных советов в нескольких других дочерних и зависимых концернах «Фарбен».

1933, депутат рейхстага; председатель валютного комитета рейхсбанка.; член совета директоров Банка международных расчетов, Базель; член Комитета семи, Немецкого Золотой дисконтного банка, Берлин; член или председатель контрольных групп в нескольких других финансовых учреждениях. Член Комитета экспертов по сырьевым материалам; член Специального консультативного совета, Промышленной Группы «Рейх»; Руководитель военной экономики.

ШНАЙДЕР, КРИСТИАН — Родился 19 ноября 1887 года в Кульмбахе, Бавария. Химик. 1928-37, заместитель члена Правления ИГ «Фарбен»; 1938-45, действительный член Правления ИГ «Фарбен» и Центрального комитета; 1937-38, член Рабочего комитета; 1929-38, приглашенный помощник на заседаниях Технического Комитета, действительный член 1938-45; 1938-45, начальник первого промышленного района ИГ «Фарбен»; 1937-45, глава контрразведки отдела по связям с Вермахтом; менеджер «Ammoniakwerk» Мерзебург; начальник Центрального отдела кадров «Фарбен»; член контрольных органов нескольких подразделений «Фарбен».

Член нацистской партии; поддерживающий член СС; член Немецкого трудового фронта; член Консультативного совета Экономической группы "Химическая промышленность"; член Экспертного совета комитета имперских попечителей труда.

ФОН ШНИЦЛЕР, ГЕОРГ — Родился 28 октября 1884 года в Кельне. Юрист. 1926-45, член Правления ИГ «Фарбен»; 1926-38, член Рабочего комитета; 1930-45, член Центрального Комитета; 1929-45, приглашенный секретарь Технического комитета; 1937-45, председатель Коммерческого комитета; 1930-45, член нацистской партии; капитан СА; член Немецкого трудового фронта; член Нацистской автомобильной ассоциации; Руководитель военной экономики; член Большого консультативного совета, промышленной группы «Рейх»; заместитель председателя Экономической группы Химической промышленности; вице-президент Арбитражного суда Международной торговой палаты; председатель Совета по пропаганде немецкой экономики; председатель Наблюдательного совета «Chemische Werke Aussig-Falkenau», «Aussig», Чехословакия; член Наблюдательного совета, «Франколор», Париж; должностное лицо или член Наблюдательных советов других филиалов «Фарбен» в Испании и Италии.

ВУРСТЕР, КАРЛ — Родился 2 декабря 1900 года в Штутгарте. Доктор химических наук. 1938- 45, член Правления ИГ «Фарбен», Технического комитета и Комитета химической промышленности; 1940-45, директор комбината Верхнего Рейна; председатель неорганического Комитета и директор заводов в Оппау и в Людвигсхафене; член наблюдательного совета в нескольких концернах «Фарбен».

Член Нацистской партии и Германского трудового фронта; Руководитель военной экономики; сотрудник Крауха в Четырехлетнем плане, заместитель председателя Экономической группы «Химическая промышленность», а также руководитель и председатель ее Технического комитета, подгруппы по сере и соединениям серы; Кавалер Рыцарского креста, Креста военных заслуг.

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить следующую часть! Она выйдет 13.11 в 18:00 по МСК.

Показать полностью 24

[моё] Cat_cat История Текст Германия Третий рейх Война Вторая мировая война Трибунал Нюрнбергский процесс Длиннопост

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть IX. Фиаско Аушвица⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт

ИГ Фарбен. Часть IX. Фиаско Аушвица Cat_cat, История, Текст, Война, Вторая мировая война, Германия, Третий рейх, Химия, Каучук, Польша, Освенцим, Длиннопост

Искусственный каучук

Эта сфера деятельности ИГ «Фарбен» будет рассмотрена здесь наиболее подробно, потому что она тесным образом переплетена с самой черной страницей концерна – сотрудничеством с концентрационным лагерем СС «Аушвиц». Хочется отдельно подчеркнуть тот факт, что проект «Освенцим», а если выражаться более точно, проект верхнесилезского промышленного комплекса оказался наиболее крупным проектом концерна ИГ «Фарбен» и абсолютно провальным, если рассматривать его по соотношению вложения/результат.

В предыдущей части я уже упоминал о том, что производство искусственного каучука было одним из основных приоритетов четырехлетнего плана. Каучук был самым узким местом в немецкой военной машине. Без решения вопроса с искусственным каучуком Германия принципиально не могла вести современную войну. При этом Четырехлетний план в части возведения заводов искусственного каучука оказался провален. Из четырех запланированных к постройке заводов, к началу войны была построена только первая очередь завода в Шкопау, завод в Хюльсе был заложен в 1938 году, но его строительство затянулось. Недостаток строительных материалов, в первую очередь конструкционной стали, и значительная нехватка рабочей силы на строительных площадках заводов по производству искусственного каучука привели к тому, что начало строительства третьего завода «Буна» было отложено. Начало строительства четвертого завода по производству «Буны» было предусмотрено в четырехлетнем плане на середину 1937 года, но, в конце концов, было отложено на неопределенный срок. После длительных переговоров между военными властями и ИГ «Фарбен», было принято решение о расширении производства на заводах в Шкопау и Хюльсе, а окончательный выбор площадок для запланированных заводов «Буна» III и «Буна» IV будет отложен на некоторое время.

Однако к моменту вторжения в Польшу завод в Хюльсе так и не был введен в эксплуатацию и производство резины в Германии почти полностью основывалось на импорте натурального каучука с мирового рынка. В литературе оценки зависимости Германии от импортного натурального каучука к 1939 году колеблются от 80 до 90 процентов. После начала боевых действий производство резины базировалось на использовании накопленных запасов, а затем на контрабандных поставках через территорию СССР и действиях блокадопрорывателей.

Карл Дёниц вручает капитану блокадопрорывателя «Осорно» Паулю Хелльману Рыцарский крест, 28 апреля 1944 года. Судно доставило в Германию 3944 тонн каучука, 1826 тонн цинкового и 180 тонн вольфрамового концентратов.

Победы вермахта в Польше и Западной Европе резко увеличили потребность в объемах производства искусственного каучука. Теперь заводы «Буны» должны были обеспечивать удовлетворение общих потребностей в 300 000 тонн каучука в год для всего «Большого европейского экономического пространства». К концу 1940 года введенная в эксплуатацию первая очередь завода в Хюльсе и завод в Шкопау обеспечивали производство всего 40 тысяч тонн искусственного каучука. Строительство третьего завода по производству каучука было запущено в Людвигсхафене, завод этот был введен в эксплуатацию в конце 1942 года. Площадка для четвертого завода начала готовиться в городе Раттвице, недалеко от Бреслау, однако в планы концерна вмешалась война.

Тут необходима важная ремарка. Как правило, в работах посвященных «Аушвицу» указывается, что критическим фактором, повлиявшим на выбор места для будущего завода, стало именно наличие лагеря с рабочей силой. Оспаривать эту точку зрения в виду ответственности за Холокост обычно немодно, однако лично мне представляется, что руководство концерна преследовало несколько иные цели, отраженные в документах.

Имеющиеся в Германском рейхе три завода по производству каучука, в Шкопау, Людвигсхафене и Хюльсе находились недалеко от западной границы Германии и считались уязвимыми перед возможным воздушным нападением противника. Производство там постоянно расширялось и к 1944 году они производили 117 тысяч тонн искусственного каучука в год, что в принципе закрывало потребности Третьего рейха, однако было слишком мало для «Европейского пространства».

Буна-Верке, Шкопау

В ходе переговоров с министерством экономики Рейха в 1940 году ИГ «Фарбен» было предложено построить четвертый завод по производству «Буны» в Силезии, так как лучшая защита от авиаударов делала это решение более предпочтительным, чем расширение одной из трех существующих производственных площадок. Выбор этого места также отвечал долгосрочным экономическим интересам ИГ «Фарбен». Площадка в Верхней Силезии позволила бы ИГ «Фарбен» расширить свое присутствие далеко на восток. Под влиянием этих обстоятельств, ИГ «Фарбен» принял решение не возобновлять работы на строительной площадке в Ратвице, хотя затраты на постройку завода там в конечном итоге были бы ниже, однако остальные факторы говорили в пользу варианта в Силезии. Транспортное сообщение с Освенцимом-Моновицем было хорошим; поблизости были угольные шахты и залежи извести; реки Вейхзель и Сола обеспечивали достаточное снабжение водой. И, наконец, потребность в рабочей силе на этапе строительства удовлетворялась за счет рабочей силы, имевшейся в концентрационном лагере Освенцим. В данном случае, мне представляется, что при необходимости рабочую силу можно было переместить к месту строительства, в отличие от географических условий. То есть первичным критерием выбора было именно местоположение Освенцима.

Проект ИГ «Фарбен» начатый в Освенциме в апреле 1941 года, был чем-то большим, чем просто возведение завода по производству синтетического каучука. Фактически ИГ «Аушвиц» с самого начала проектировался как сложнейший химический завод, производящий, помимо бутила, разнообразные виды топлива (в том числе авиационный бензин и мазут для флота), различные пластмассы, синтетические волокна, стабилизаторы, смолы, метанол, азот и фармацевтические препараты. В дополнение к заводу по производству каучука и топлива в Буна, ИГ «Фарбен» вместе с Верховным командованием сухопутных войск планировала с лета 1941 года построить третий, финансируемый государством заводской комплекс для производства прекурсоров для химического оружия на завод по производству нервно-паралитического газа, построенный ИГ «Фарбен» в Дихернфурте недалеко от Бреслау. Этот завод начал производить «табун» в мае 1942 года.

На первом совещании по строительству ИГ «Аушвиц» в конце марта 1941 г. обсуждались основные направления производства, запланированные для нового завода. ИГ «Аушвиц» должен был производить в общей сложности 30 000 тонн «Буна-С» в год. На основе углерода и извести сначала должна была использоваться четырехступенчатая процедура производства, впоследствии планировался переход на более новый процесс Реппе. Стирол, используемый для полимеризации, впоследствии должен был быть заменен другим компонентом полимеризации, таким как изопрен. Это изменение в производственном процессе, запланированное с самого начала, следует рассматривать в канве двойной концепции ИГ «Освенцим»: с одной стороны, завод предназначался для удовлетворения военных потребностей в топливе и каучуке, а с другой, замышлялся как комплекс производства альдегидов, растворителей, пластмасс, смол.

С 1936 по 1943 год производство пластмасс ИГ «Фарбен» выросло с 5 миллионов до 122,6 миллионов рейхсмарок, рентабельность пластмасс почти утроилась за первые три военных года, увеличившись с 7,4 миллионов до 20,6 миллионов рейхсмарок. На базе ИГ «Освенцим» планировалось начать производство термопластичных синтетических материалов (полиамидов), используемых, среди прочего, в качестве синтетических текстильных волокон.

Фюрстенгрубе сегодня

Угольная шахта Фюрстенгрубе, переданная ИГ «Фарбен», должна была служить сырьевой и энергетической базой для производства топлива и каучука. Планы предусматривали расширение производственной мощности шахты с 550 000 тонн каменного угля в год в 1941 году до 1,2 миллиона тонн к 1943 году. Из этого количества 650 000 тонн должны были быть использованы в качестве сырья на заводе по коксованию низкотемпературного кокса и 550 000 тонн для производства энергии. Предполагалось, что топливный завод ИГ «Аушвиц» будет производить в общей сложности 75 000 тонн бензина в год из каменного угля по модифицированному процессу Фишера-Тропша. Битум, образующийся в качестве побочного продукта, должен был перерабатываться на заводе карбонизации для получения от 40 000 до 50 000 тонн мазута в год и поставляться немецкому флоту. В три этапа расширения предусматривалось производство топлива, спиртов и олефинов (алкенов), а также получение метанола, этанола, пропанола и изобутанола путем синтеза изобутилового масла. Из-за перебоев со снабжением и нехватки рабочей силы работы по строительству топливного завода отставали от графика, и начало производства топлива, первоначально запланированное на 1943 год, приходилось неоднократно откладывать. В конечном итоге заводы по производству топлива и каучука так и не были запущены.

Единственным производством, стартовавшим в промышленном масштабе в Освенциме, стало производство метанола, которое было начато в октябре 1943 года. По данным отдела четырехлетнего плана, в 1944 году, ИГ «Аушвиц» произвел в общей сложности 28 998 тонн метанола, что составляло около 15 процентов производства Германии за этот год. Таким образом, производство метанола компанией ИГ «Аушвиц» имело большое значение для военной экономики Германии.

Аэрофотосъемка промышленного района Аушвиц

Строительство изначально велось силами заключенных. В лагере «Аушвиц» был сформирован так называемый «внешний отряд Буна», партия заключенных, выделенных для проведения строительных работ. На 21 апреля 1941 года в составе отряда было 150 рабочих. Строительное управление ИГ «Фарбен» и СС неоднократно вступали в конфликт по поводу строгого контроля и надзора за заключенными на их рабочих местах на строительной площадке, а также по поводу маршей между концентрационным лагерем и стройплощадкой. Ежедневно, заключенные должны были преодолевать от 6 до 7 километров в каждую сторону. В начальный период строительства заключенных каждый день перевозили на грузовиках, но в мае 1941 года численность «отряда Буна» выросла до нескольких сотен рабочих, которые уже не могли быть подняты автотранспортом. Долгий марши лишали больных и недоедающих заключенных последних запасов сил и увеличивали смертность. В глазах руководства завода изнурительная прогулка заключенных представляла собой бесполезную физическую растрату рабочей силы, снижала их производительность и отнимала многие часы ценного рабочего времени. Поэтому в конце июля 1941 г. компания ИГ «Фарбен» стала использовать для перевозки рабочих железнодорожную ветку между главным лагерем и железнодорожной станцией в деревне Дворы, расположенной на северной окраине территории завода.

Ежедневная перевозка примерно от 1000 до 2000 заключенных «отряда Буна» в сопровождении охранников СС в 10 или 12 товарных вагонах была трудоемкой и отнимала много времени. Кроме того, осенью 1941 года и без того перегруженную железнодорожную ветку широко использовали военные эшелоны вермахта, что часто приводило к задержке прибытия поездов на строительную площадку на несколько часов. В конце декабря 1941 года из-за сильных морозов большая часть строительных работ была остановлена, а перевозки по железной дороге прекращены. В марте 1942 года работы возобновились, количество заключенных было снова увеличено, и перевозки по железной дороге возобновились. Однако ввиду вышеизложенных трудностей, руководство ИГ «Аушвиц» призвало комендатуру концлагеря Освенцим создать подлагерь для использования фирмой, и в октябре 1942 года он был построен. Новый лагерь назывался «Моновиц».

Моновиц или «Буна» лагерь. Наименование каучука было даже в названии концлагеря

В период с ноября по декабрь 1942 года более 2000 заключенных должны были работать за пределами лагеря. В январе 1943 г. количество узников, дислоцированных на стройплощадке ИГ «Аушвиц» , превысило 3000 человек, а к сентябрю 1943 г. оно превысило 5000 человек. В период с января по март 1944 г. оно колебалось от 4500 до 4800 человек, а затем резко возросло к августу 1944 г. до самого высокого уровня, когда численность заключенных занятых на строительстве завода составляла почти 10 000 человек.

Помимо непосредственно заключенных концлагеря, к работе на заводе в Освенциме привлекались рабочие нескольких различных категорий. Наиболее многочисленной категорией «иностранных» рабочих были, понятное дело, поляки. Большая часть из них была вольнонаемными рабочими. Некоторое количество поляков было направлено в исправительно-трудовой лагерь III-Тайхгрунд (исправительно-трудовой лагерь № 50 для поляков). До ликвидации лагеря 10 марта 1944 г. они жили здесь в суровых условиях (мизерный продовольственный паек, теснота, плохие санитарно-бытовые условия, бесплатный труд). Затем польским заключенным были выданы «рабочие удостоверения личности от ИГ «Аушвиц», право на получение заработной платы и право покидать бараки в свободное от работы время». Таким образом, они были причислены к польским гражданским рабочим. Численность польских рабочих к 1944 году составляла почти 8 тыс. человек. Гражданские рабочие прибывали со всех концов Польши: многие приехали на работу из Освенцима или соседних деревень; остальные прибыли издалека и были размещены в отведенных для них казарменных лагерях. Большинство из них были направлены на работы центрами занятости и надеялись, что это предотвратит их отправку в Германию на принудительные работы.

С польскими рабочими обращались как с «рабочими второго сорта»: немецким рабочим предписывалось держаться подальше от поляков и других иностранцев. Поляки получали более низкую заработную плату, продовольственные пайки были менее калорийными и более низкого качества, они получали меньше одежды (в смысле разрешений на приобретение). Поляки не имели права на культурный досуг, однако ИГ «Аушвиц» профинансировал строительство публичного дома для польских рабочих.

Помимо поляков, на стройке работали итальянцы. 14 марта 1942 года ИГ «Аушвиц» заключила контракт непосредственно с консорциумом из 40 итальянских строительных фирм из Национальной фашистской федерации строительных подрядчиков (Federazione Nazionale Fascista dei Costruttori edili e imprenditori grandi), предусматривающий предоставление 8635 строительных рабочих, в основном квалифицированных строителей на строительные площадки ИГ «Аушвиц» в Генерал-губернаторстве Польша. Из этих рабочих 1196 человек были направлены в ИГ «Аушвиц».

Помимо поляков и итальянцев на стройке были задействованы остарбайтеры. По планам ИГ «Фарбен» ожидалось прибытие до 4000 украинцев из Рейхскомиссариата «Украина», в реальности прибыли не более тысячи женщин, размещенных в отдельном рабочем лагере.

Также к работам с сентября 1943 года были привлечены британские военнопленные, размещенные в лагере Е-715. Всего там размещалось до 1400 англичан, из которых непосредственно в ИГ «Аушвиц» работало 600 человек.

Заключенные на строительных работах

Разумеется, на строительстве, и на последующей эксплуатации завода должны были работать немецкие служащие. Начальником строительства был назначен сотрудник строительного подразделения ИГ «Фарбен» Макс Фауст, директором будущего завода – Вальтер Дюрфельд. До весны 1942 года на строительной площадке работало около 500 немецких рабочих, представляющих субподрядные строительные фирмы. Первые сотрудники ИГ «Фарбен» прибыли в Освенцим в марте 1942 года - 594 инженера и служащих, а также 72 человека из числа руководящего персонала с членами семей. Работа в «нецивилизованной местности» предусматривала дополнительные выплаты и более высокие оклады Руководство завода пыталось обеспечить персоналу специальные льготы — зеленые насаждения, удобное жилье и образцовое медицинское обслуживание, а также концерты, кино- и театральные постановки в качестве компенсации за «принесение в жертву привычной цивилизации и образа жизни своей родины». К 1944 году численность немецких работников ИГ «Аушвиц» достигло 2,5 тысяч человек.

Как и на других заводах ИГ «Фарбен», для нового завода в Освенциме создавалась так называемая служба безопасности завода (Werkschutz). Она состояла из трех отделов. Отдел расследований отвечал за рассмотрение дел о краже и контрабанде и работал с так называемыми прогульщиками или бездельниками (Arbeitsbummelanten). Отдел контрразведки отвечал за отслеживание «политических» правонарушений, таких как саботаж и шпионаж. Отдел вооруженной охраны завода взял на себя функции безопасности и действовал на территории завода в качестве службы безопасности с полицейскими полномочиями. В декабре 1943 года штатная охрана завода насчитывала 166 человек, помимо 150 «совместителей» и ряда осведомителей, так называемых секретных агентов, «работавших на заводе в обычном порядке и осуществлявших наблюдение». Службы безопасности имели право наказания иностранных работников, в частности отправку их в исправительных лагерь, по собственному произволу. В ноябре 1944 г. на базе службы охраны руководство завода сформировало батальон немецкого фольксштурма, численностью 350 человек.

Налет на Освенцим, август 1944 года

Налеты авиации союзников на объекты ИГ «Аушвиц» начались в 1944 году. После высадки в южной Италии и захвата военного аэродрома в Фодже в декабре 1943 года западные союзники получили возможность достичь целей в Венгрии, Румынии, Словакии, южной Польше и Верхней Силезии.

Завод ИГ «Аушвиц» в Освенциме-Моновице был впервые сфотографирован союзниками во время разведывательного полета американского самолета разведчика 4 апреля 1944 года. При анализе аэрофотоснимков специалисты Королевских ВВС определили различные производственные объекты ИГ «Аушвиц» как потенциальные цели для стратегических бомбардировок. С конца мая по середину августа 1944 г. Были произведены дополнительные разведывательные полеты. Первый значительный бомбардировочный налет 15-й воздушной армии США на заводские здания ИГ «Аушвиц» произошел 20 августа 1944 г. Из 127 задействованных бомбардировщиков был сбит только один. Атака нанесла значительный ущерб производственным объектам ИГ «Аушвиц». Из-за того, что заключенным было запрещено покидать заводскую площадку во время налета, было убито и ранено почти 200 человек.

13 сентября 1944 года в результате атаки 96 бомбардировщиков B-24 «Либерейтор» строительная площадка ИГ «Аушвиц» была вторично сильно повреждена. Под удар также попали главный лагерь и лагерь Освенцим II (Биркенау). В результате этого авиаудара было ранено и убито около 300 человек, включая эсэсовцев. Еще один воздушный налет 18 декабря 1944 г. сильно повредил насосно-компрессорные станции ИГ «Аушвиц». Как упоминается в оценочном отчете союзников, пять бараков концлагеря также пострадали в результате удара. Четвертый авиаудар по ИГ «Освенцим», 26 декабря 1944 года был признан авиационной разведкой союзников самым успешным из-за серьезного ущерба, нанесенного заводским зданиям. Последняя атака ВВС США произошла 19 января 1945 года, через сутки после начала эвакуации лагерного комплекса, когда эсэсовцы заставили заключенных начать марш смерти на запад.

Надо отметить, что ВВС союзников наносили удары именно по заводским объектам. Это стало причиной послевоенного скандала, поскольку «еврейские комитеты» настаивали на том, что приоритетной целью в Аушвице должны были быть подъездные пути к лагерю, для того, чтобы усложнить немцам завоз людей для уничтожения. Союзники же предпочитали выводить из строя немецкий промышленный потенциал.

В конце октября 1944 года из Освенцима были эвакуированы женщины и дети немецкого персонала. Однако до самого конца руководство завода прилагало все усилия к тому, чтобы быстро отремонтировать повреждения завода и ввести в эксплуатацию недостроенные производства. В последнюю неделю перед захватом завода войсками РККА вновь заработали выведенные из строя налетами цеха карбонизации и карбида. Производство ацетальдегида было «готово к возобновлению». Поскольку заводы по производству промежуточных продуктов для производства синтетического каучука также были «готовы к работе», директор завода Вальтер Дюррфельд рассчитывал, что «производство "Буны" будет наконец начато в течение 2-3 недель».

16 января 1945 года завод подвергся воздушному налету ВВС РККА. На следующее утро гражданское население, «не связанное с работой», было эвакуировано. Дюррфельд приказал оцепить территорию завода подразделениями полиции и охраны завода, чтобы не дать монтажным и строительным фирмам, не входившим в ИГ «Фарбен», забрать свое оборудование для эвакуации. 18 января эсэсовцы начали «эвакуацию» (а фактически пеший «марш смерти») лагеря, а 20 января руководство завода получило приказ «парализовать» производство изъятием ключевых узлов. Уничтожение всего оборудования и корпусов завода не производилось, видимо в расчете на то, что завод удастся вернуть в ходе возможного контрнаступления. 21 января персонал ИГ «Освенцим» был спешно эвакуирован, а завод остановлен и закрыт. В последующие два дня с территории завода на грузовиках и по железной дороге вывозились секретные документы и ценное оборудование. 23 января Дюррфельд и Фауст были последними сотрудниками ИГ «Аушвиц», покинувшими территорию завода. 27 января 1945 завод ИГ «Аушвиц» был занят войсками Красной Армии.

Всего на строительство Верхнесилезского химического комплекса концерном ИГ «Фарбен» было потрачено 1,3 млрд рейхсмарок. В итоге от этой колоссальной инвестиционной программы больше всего выиграл Советский Союз, вывезший большую часть аппаратуры высокого давления, и поляки, которым достались здания и электрогенераторы. К 1950-м гг. оставшиеся производственные мощности в Аушвице-Освенциме представляли собой ядро химической промышленности силезского региона, работающей на угле.

Весной 1945 года Третий Рейх начал агонизировать. К этому моменту большая часть высшего менеджмента ИГ «Фарбен» самовольно отошла от дел. Руководители концерна разъезжались по личным поместьям, которые как правило находились в Руре или Рейне, ожидая прихода союзников. В марте 1945 года в результате бомбового удара были серьезно повреждены офисные здания концерна в Берлине и все работающие службы были переведены в Франкфурт, в штаб-квартиру ИГ «Фарбен». Перед приходом союзников, основной задачей работников было уничтожение компрометирующей документации – за несколько дней до захвата города американцами было сожжено до 50 тонн различных документов.

В отличие от документации, предприятия концерна (за исключением топливных заводов), в целом, не очень сильно пострадали в ходе боевых действий. Союзники отмечали, что как правило им доставались вполне рабочие заводы, с персоналом, готовым к сотрудничеству. Англичане заранее формировали специальные трофейные команды, которые находили и вывозили из зоны боевых действий ценных технических специалистов и техническую документацию ИГ «Фарбен». Первые лица концерна также были объектом для поиска и захвата – однако им отводилась другая роль – они должны были предстать перед трибуналом союзников. О том, как это было – в следующей части.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 9

[моё] Cat_cat История Текст Война Вторая мировая война Германия Третий рейх Химия Каучук Польша Освенцим Длиннопост

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась

ИГ Фарбен. Часть VIII. Концерн и Вермахт Cat_cat, История, Текст, Война, Вторая мировая война, Германия, Третий рейх, Промышленность, Экономика, Топливо, Длиннопост

Зачастую утверждается, что в годы войны концерн ИГ «Фарбен» был становым хребтом гитлеровской военной машины. Это утверждение, разумеется, верно. Во многих секторах жизненно важного военного производства доля участия производств ИГ «Фарбен» в той или иной форме была критически важной. Разумеется, после начала войны объемы потребляемой вооруженными силами продукции, особенно такой, как топливо и боеприпасы, было кратно увеличено. Расширение производства было сопряжено с огромными инвестициями в него, которые осуществлялись за счет государственных кредитов. Продукция предприятий также полностью скупалась государством. Разумеется, росли как обороты, так и прибыли концерна. Но не надо забывать про то, что средства на огромнейшие капиталовложения давались концерну в кредит, который надо было рано или поздно отдавать. Однако это должно было случиться только после войны, которую еще надо было выиграть. И руководство концерна изо всех сил трудилось на победу Германии.

Пройдемся по основным направлениям немецкой промышленности, обеспечивающим боевую мощь гитлеровских вооруженных сил, которые критически зависели от участия ИГ «Фарбен».

Взрывчатые вещества

В целом, 95% взрывчатых веществ и пороха Третьего рейха производилось либо предприятиями концерна, либо из сырья и промежуточных продуктов, производимых ИГ «Фарбен». Крупное плановое расширение производства военных взрывчатых веществ началось в 1934 году. Как правило, химические заводы строила государственная корпорация "Монтан" и сдавала их в аренду частным компаниям по производству взрывчатых веществ, которые в основном были дочерними компаниями концерна ИГ "Фарбен". К 1939 году Германией был создан большой запас пороха общим объемом около 187 000 тонн. Потребление пороха немецкими войсками составляло в среднем 3000 тонн в месяц в 1940 году и 5000 тонн в месяц в 1941 году.

Farben производил весь немецкий дигликоль, промежуточный продукт для производства пороха. Он был разработан в качестве заменителя нитроглицерина. Согласно докладу Управления боеприпасов от 9 февраля 1939 года производственные мощности по производству дигликоля на заводах И.Г. «Фарбен» в Людвигсхафене, Вольфсбурге, Шкопау, Ульсе и Тростберге были достаточны для производства 50 000 тонн пороха в год.

Вторым по значимости вкладом концерна в секторе боеприпасов было производство метанола, который является важным продуктом при изготовлении мощных взрывчатых веществ — гексогена и нитропенты. «Фарбен» производил весь метанол в Германии. «Фарбен» также производил все стабилизаторы в Германии. Эти вещества необходимы для предотвращения преждевременного взрыва пороха и взрывчатки и использовались во всех немецких боеприпасах.

Непосредственно саму взрывчатку также производили дочерние компании ИГ «Фарбен», в первую очередь, выкупленная концерном корпорация «Динамит АГ».

До 80% всех инвестиций в промышленность в 1940-1941 годах приходилось на производство взрывчатки и пороха. Стоимость немецких активов по производству ВВ, на 1939 год составляла 237 млн. рейхсмарок, к 1943 году выросла до 2 874 млн. рейхсмарок. Практически все эти активы входили в состав ИГ «Фарбен», составив более половины основных средств концерна. Благодаря работе немецких предприятий, Вермахт практически не испытывал дефицита боеприпасов в ходе Второй мировой войны.

Вся начинка — от ИГ «Фарбен»

Легкие металлы

Германия уделяла огромное внимание производству алюминия, поскольку он был крайне важен для развития Люфтваффе, и к началу войны являлась мировым лидером по производству этого металла и его производных. ИГ «Фарбен» не являлся монополистом в этом сегменте немецкого производства, однако контролировал значительную его долю. Кроме этого, концерн занимался производством магния и электрона – сплава, который стал основой для одного из наиболее разрушительных вооружений Второй мировой войны – зажигательных бомб.

В 1933 году ИГ «Фарбен» получил от Люфтваффе заказ на строительство магниевого завода мощностью 12 000 тонн в год. Люфтваффе выбрали место в Акене, по требованию заказчика строительство завода и характер его продукции должен был сохраняться в секрете. Завод был частично запущен 1934 году. Общий объем инвестиций в производство магния и алюминия в Акене составил около 46 млн. марок. В 1934 году Люфтваффе заказало еще один магниевый завод, в Штассфурте. Строительство завода началось в 1935 году, пуск состоялся в 1938. К 1942 году его производственная мощность составляла 13 000 тонн магния в год. Общий объем инвестиций в завод составил 50 млн. марок. Министерство финансов предоставило ИГ «Фарбен» льготы по амортизации производства в размере 20% в год. Заводы производили корпуса зажигательных бомб и зажигательный порошок. В 1930 году производство магния ИГ «Фарбен" составило 600 тонн. В 1942 году производство составило 25 100 тонн. Таким образом, "Фарбен" во время войны увеличил производство магния более чем на 4000 процентов. Довольно иронично, то, что в межвоенный период ИГ «Фарбен» построил фабрику для производства электрона в Великобритании. После начала войны она была конфискована англичанами и практически все зажигательные бомбы, впоследствии упавшие на Германию, имели корпуса, произведенные из запатентованного немцами сплава, произведенного на немецком оборудовании.

Доля «Фарбен» в производстве алюминия в 1930 году составляла 1750 тонн, а в 1943 году - 24 000 тонн. В основном участие концерна заключалось в совместном с государством владении заводами Vereinigte Aluminium-Werke AG, однако в 1941 году концерн намеревался совершить серьезный прорыв в этой области за счет своих норвежских активов. Норвежская компания Norsk Hydro до войны находилась в совместном франко-немецком владении. После поражения Франции ИГ «Фарбен» намеревался установить полный контроль над компанией, путем выпуска допэмиссии акций, которые предполагалось скупить в одно жало. К сожалению для концерна, немецкое государство в лице партийного функционера Ганса Керля подсуетилось и выкупило практически всю допэмиссию и французские акции, установив свой контроль над предприятием. Делалось это в рамках замышляемой грандиозной программы переноса в Норвегию центра тяжести производства немецкого алюминия – в Норвегии была дешевая электроэнергия, а запасы бокситов планировалось вывозить из Франции. Впрочем, как и множество других проектов Третьего рейха, этот замысел сожрал полмиллиарда марок и так и не был в полном масштабе реализован до конца войны.

Зажигательные бомбы — специальное оружие ИГ «Фарбен»

Искусственное топливо и ГСМ

Как было указано в предыдущей статье, посвященной ИГ «Фарбен», собственно производство искусственного топлива в Германии не было на 100% сосредоточено на предприятиях концерна. Помимо развития собственных мощностей, ИГ «Фарбен» осуществлял постройку заводов синтетических ГСМ для сторонних компаний Третьего рейха, получая лицензионные отчисления с производимого на них топлива. Однако роль концерна в топливной структуре Германии была гораздо более значительной, нежели просто участие в производственном процессе. Функционеры ИГ «Фарбен» по совместительству возглавляли управляющие государственные структуры, контролирующие производство ГСМ в Германии, причем в их сферу ответственности входили как синтетические, так и перерабатывающие мощности. Бывший генеральный директор завода «Лойнаверке» Генрих Бютерфиш с 1936 года входил в состав технического комитета директоров ИГ «Фарбен» и возглавлял экономическую группу топливной индустрии Четырехлетнего плана. В его ведении находились все вопросы производства, запасов и реализации топлива в Германии.

Несмотря на огромные инвестиции, вкладываемые в производство искусственного топлива с 1936 года, к началу войны суммарная производительность немецких синтетических заводов составляла 2,2 млн тонн в год, или всего 26% от немецкого топливного баланса. Однако производство постоянно расширялось. До конца войны немцами было построено всего 18 заводов по методу гидрогенизации Бергиуса и 9 заводов, работавших по методу Фишера-Тропша. Для производства синтетического топлива немцами было израсходовано 10 миллионов тонн каменного угля (что составило 4 процента от общей добычи каменного угля) и 50 миллионов бурого угля (20 процентов от общей добычи). В среднем на производство 1 тонны топлива расходовалось 4 тонны каменного угля или от 8 до 10 тонн бурого угля. К 1942 году заводы выпускали 4,92 млн. тонн ГСМ, что составляло более половины немецкого топливного баланса.

Немецкий топливный баланс, с выделением синтетического топлива.

Немцы синтезировали не только автобензин, но и высокооктановое авиатопливо, дизельное топливо, мазут, масла и смазки. В принципе, эти продукты никак не отличались по качеству от натуральных продуктов перегонки нефти.

Производство синтетического топлива в Германии неуклонно росло до середины 1944 года, ровно до того момента, как заводы искусственного топлива стали приоритетной целью для ВВС союзников. Напомню, что в процессе стратегических бомбардировок Германии союзники несколько раз меняли свои приоритеты, в поисках «иглы Кащея», и результаты, подбитые по окончанию боевых действий, показывают, что в случае с заводами искусственного топлива цель была выбрана верно. Но, как водится, есть нюансы.

Итак, по результатам оценки воздействия союзных бомбардировок на немецкую экономику, было установлено, что промышленность оказалась достаточно устойчивой к ударам с воздуха. Спад немецкой экономики в целом протекал на удивление медленно. Заключительный отчет Отдела общих экономических последствий стратегических бомбардировок США дает окончательную картину событий последних месяцев 1944 года и января 1945 года. Наиболее поразительным результатом этого исследования является указание на то, что промышленное производство хорошо поддерживалось почти до конца 1944 года, несмотря на накопившиеся стрессы долгой войны и интенсивные усилия по уничтожению немецкой промышленной машины с воздуха. Промышленная активность в ноябре составила примерно 95 процентов от уровня второго квартала, а к декабрю потеряла еще 10 процентов от уровня апреля-июня. Только в январе 1945 года потери промышленных районов и усиливающиеся последствия воздушных налетов вызвали заметный спад производства, предвещая полный крах немецкой промышленности в последующие месяцы.

Нефтяная промышленность Германии и авианалёты

Немецкая нефтяная промышленность рушилась гораздо быстрее. В декабре 1944 года, в то время, как общий объем промышленного производства составлял 85 процентов от уровня второго квартала, производство нефтепродуктов составило менее 40 процентов от уровня, достигнутого за первые четыре месяца года. К марту 1945 года производство топлива в Германии, как синтетического, так и перерабатываемого составило 12% от уровня марта 1944 года. Основным фактором этого снижения было воздействие бомбардировок союзников на транспортную систему Германии, поскольку из-за перебоев в транспортировке уголь не мог регулярно доставляться на заводы по производству синтетических материалов, а готовая продукция не могла быть вывезена. Бомбардировки союзников также нанесли ущерб производству непосредственно в немецкой нефтяной промышленности, поскольку сектор синтетической нефти немецкой нефтяной промышленности сокращался гораздо быстрее, чем сектор переработки сырой нефти. В декабре 1944 года объем производства синтетического топлива составил всего 16 процентов от момента начала нанесения целенаправленных ударов по заводам синтетического топлива. Американские специалисты в Германии после войны подсчитали, что им потребуется не менее года (до июня 1946 года), для восстановления производства синтетического топлива из-за повреждения заводов.

Еще одним «неожиданным бонусом» воздушных ударов по заводам синтетического топлива, стало то, что они побочно производили сырье для других химических предприятий, что привело к сокращению производства не только искусственного топлива, но и синтетического спирта, синтетического каучука и синтетических нитратов.

Было отмечено, что заводы, работавшие по методу Бергиуса, хотя и были более производительными, оказались более уязвимыми перед последствиями бомбежек с технической точки зрения. Установки были более массивными, процесс требовал огромного числа трубопроводов высокого давления, соединявших установки, которые легко выводились из строя осколками авиабомб и взрывными волнами. К слову, сектор переработки сырой нефти немецкой нефтяной промышленности оказался более устойчивым чем синтетический сектор. В декабре 1944 года, через шесть месяцев после начала наступления союзников, переработка сырой нефти удерживалась на уровне 60 процентов от начала бомбардировок. В марте 1945 года немецкая нефтяная промышленность смогла произвести 40 тыс. тонн переработанного топлива, и только 11 тыс. тонн синтетического горючего.

Уязвимость заводов искусственного топлива определялась их технологическими особенностями – относительно большими размерами и значительной концентрацией дорогого и сложного оборудования химии высоких давлений. Каждый налет, пусть даже не выводивший завод из строя, причинял серьезный ущерб, исчисляемый миллионами марок. Суммарный ущерб, причиненный авианалетами на один только завод «Лойнаверке» составил 250 миллионов рейхсмарок – это практически стоимость полноценного завода.

Из мемуаров Шпеера:

День 12 мая я не забуду никогда, потому что в этот день война с точки зрения техники была проиграна...Со специалистами подвергшихся бомбардировке заводов «Лойна» мы с трудом пробирались через хаос изорванных и покореженных трубопроводов. Химическое производство оказалось очень уязвимым для бомбовых ударов. Даже самые оптимистические прогнозы не обещали возобновления производства раньше, чем через много недель. Наша суточная продукция горючего после этого налета упала с 5850 т до 4820 т. Правда, у нас еще были в резерве 574000 т авиационного бензина, т.е. примерно объем трехмесячного производства. На протяжении еще 19 месяцев они могли бы уравновешивать потери производственных мощностей...После шестнадцати дней лихорадочных восстановительных работ мы только что вышли на прежний уровень производства горючего, когда 28–29 мая 1944 г. на нас обрушилась вторая волна бомбардировок. На этот раз всего 400 бомбардировщикам 8-го американского воздушного флота удалось причинить нам еще более серьезные разрушения, чем почти вдвое большей армаде при первом налете. 22 июня были уничтожены мощности для производства 9/10 авиационного бензина, суточный объем его производства снизился всего до 632 т. Когда интенсивность налетов несколько ослабла, мы еще раз повысили его уровень до 2307 т, что составляло ровно 40% прежнего объема. Но еще через четыре дня, 21 июля, с выпуском всего 120 т мы практически оказались на мели. 98% производства горючего для авиации остановилось.

Впрочем, противник дал нам все же возможность запустить часть производств химического гиганта «Лойна», благодаря чему мы к концу июля смогли поднять суточную выдачу горючего для авиации до 609 т. Теперь уже считалось успехом, если нам удавалось дать хотя бы десятую часть прежнего объема. Но повторявшиеся налеты настолько разладили систему трубопроводов на химических заводах, что не только прямые попадания, но и просто удары взрывной волны, проседание грунта повсюду вызывали нарушение герметичности монтажных систем. Ремонт их был практически невозможен. В августе мы дали 10%, в сентябре — 15%, в октябре опять — 10% наших прежних объемов. И только в ноябре 1944 г. мы, несколько неожиданно даже для самих себя, выдали 28% (633 т в сутки).

Надо сказать, что немцы осознавали потенциальную уязвимость этого сектора своей экономики. Еще до начала целенаправленных авиаударов по топливным заводам, на совещании в министерстве по производству вооружения и боеприпасов Гитлер отметил: «На мой взгляд, заводы по производству топлива, буна-каучука и азота представляют собой особенно уязвимый момент для ведения войны, поскольку жизненно важные материалы для изготовления вооружения производятся на небольшом количестве заводов». Еще на этапе запуска Четырехлетнего плана, в 1936 году обсуждалась возможность строительства новых заводов искусственного топлива в защищенных от ударов авиации местах – горных выработках и штольнях. Однако подобное требование чуть ли не утраивало потенциальную стоимость заводов, от его исполнения было решено воздержаться. В 1944 году выяснилось, что защитить ранее существовавшие заводы по производству топлива от бомбардировок с помощью противоосколочной защиты или бетонных укрытий не представлялось возможным. Усиление ПВО заводов не обеспечивало их бесперебойного функционирования и не позволяла отразить все налеты ВВС союзников. В июне 1944 года была запущена экстренная программа «перевода в укрытия заводов по производству топлива». Отвечал за ее выполнение Эдмунд Гейленберг, генеральный комиссара по неотложным мерам при рейхсминистре вооружений и боеприпасов. Программа предусматривала создание 80 новых малых заводов по производству топлива, рассредоточенных и укрытых в горных массивах – в штольнях, пещерах и выработках. Заводы должны были оснащаться максимально упрощенной и дешевой аппаратурой. К работам было привлечено 350 тыс. человек, включая 100 тыс. подневольных рабочих, затраты на программу составили почти 300 млн марок, однако до конца войны ни один из объектов не был запущен в работу.

Боевые отравляющие вещества

Несмотря на то, что репутация концерна еще с ПМВ была запятнана боевым применением химического оружия, и несмотря на запреты, наложенные на Германию Версальским мирным договором, в 1936 году ИГ «Фарбен» возобновил производство боевых отравляющих веществ. На заводах в Хюльсе, Тростберге и Шкопау, было организовано производство горчичного газа. Помимо этого, концерн начал производство двух новых БОВ, синтезированных в межвоенных период: табун и зарин. Для производства этих БОВ был специально построен новый завод в Силезии в городе Дихернфурт.

К началу войны были накоплены значительные запасы БОВ, и в 1942 году рассматривалась возможность их применения в районе Сталинграда. На совещании в ставке Гитлера был поднят вопрос об использовании зарина и табуна против РККА. Представитель концерна Отто Амброс, ответственный за производство БОВ, должен был проинформировать фюрера касательно возможностей нового оружия и ответить на вопрос: могут ли союзники иметь что-либо подобное в наличии. Амброс доложил о том, что он вполне допускает наличие больших запасов самого современного химического оружия у союзников, так как у них имелись все возможности для его разработки и производства. На этом заявлении вопрос был закрыт. Несмотря на наличие к 1943 году более 12 000 тонн современных БОВ, немцы так и не решились на их применение.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 5

[моё] Cat_cat История Текст Война Вторая мировая война Германия Третий рейх Промышленность Экономика Топливо Длиннопост

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне

ИГ Фарбен. Часть VII. Война началась Cat_cat, История, Германия, Третий рейх, Война, Вторая мировая война, Франция, Промышленность, Экономика, Текст, Длиннопост, Политика

Заправка «Лойна» в разрушенном немецком городе

Начало Второй мировой войны для концерна ИГ «Фарбен» не было неожиданным, руководство государства прямо намекало промышленникам, что боевые действия вот-вот начнутся. С одной стороны, начало войны означало резкое увеличение заказов на военную продукцию со стороны государства. С другой стороны, война означала значительные проблемы для ИГ «Фарбен»: закрытие заграничных рынков сбыта, в том числе и из-за блокады союзников, мобилизацию части рабочего персонала в армию, угроза потери предприятий, размещенных в нейтральных странах.

ИГ «Фарбен» еще до начала войны предпринял серьезную программу «маскировки» своих заграничных активов, с тем, чтобы избежать их возможной конфискации Великобританией и ее союзниками. Маскировка заключалась в продаже заграничных активов дружественным резидентам стран пребывания, причем зачастую концерн финансировал сделку из своих средств. Продажи проходили абсолютно легально и компании переходили «в руки наших надежных партнеров, которые будут употреблять их на расширение и развитие бизнеса на пользу отделения концерна». Какова была бы послевоенная стратегия ИГ «Фарбен» по возвращению своих активов нам неизвестна, но можно смело предположить, что, в случае победы Германии в войне, в Европе нашлось бы мало желающих «кинуть» немецкую компанию. Таким образом были «замаскированы» предприятия ИГ в Нидерландах и в США. Правда, с учетом того, что Нидерланды в 1940 году были оккупированы Германией, маскировка голландских активов оказалась излишней мерой.

Американские долговые обязательства ИГ «Фарбен». Подчеркнуто американские

Американские активы являлись наиболее дорогими и масштабными среди всей иностранной собственности ИГ «Фарбен». Хотя США подчеркивали свое стремление сохранить нейтралитет, концерн счел еще до войны необходимым перевести всю свою американскую собственность во владение компании ИГ «Хеми», совместное немецко-швейцарское предприятие, созданное на территории Швейцарии, под швейцарской юрисдикцией. В 1940 году после того, как США четко обозначили свою антинемецкую позицию, ИГ «Хеми» был переформатирован, таким образом, чтобы превратиться в швейцарскую компанию с минимальным участием немецкого капитала. Компания получила новое название: «Интерхендл». При этом, внутренние соглашения позволяли ИГ «Фарбен» использовать практически всю полученную от американских подразделений прибыль в своих интересах. Тем не менее, принятые меры не защитили американские активы «Фарбен» – в 1942 году они, несмотря на протесты швейцарской компании, были арестованы и переданы под управление Правительства США. «Вражеской» собственностью руководило Управление по хранению имущества иностранцев. Главным активом управления стало General Aniline and Film Corporation с объемом продаж 58 800 000 долларов в 1943 году и активами в размере 77 900 000 долларов на по состоянию 30 июня 1944 года. Отдельно хочется отметить то, что с законной точки зрения у США не было обоснованных претензий к швейцарской компании и арест её имущества обосновывался влиянием общественного мнения. Официально США заявляли о том, что владение швейцарцев является лишь прикрытием для немецкого управления. К слову говоря, после капитуляции Германии, американцы пытались найти доказательства этому в документах концерна, но безуспешно. На основании этого был сделан вывод, что такие документы, несомненно, есть, но они просто утрачены или оказались недоступны.

Предприятия ИГ «Фарбен» на американской территории сыграли значимую роль в военной промышленности США: так предприятие по производству фотоаппаратов Ангфа-Анско за годы войны выпустило более 2 млн. прицелов, а заводы по производству взрывчатки получили четыре персональные благодарности от Армии и Флота США за качественное производство продукции. В 1948 году швейцарская компания подала иск к правительству США с требованием вернуть захваченные активы. Судебный процесс зашел в тупик, поскольку суд требовал от швейцарцев предоставить документы, удостоверяющие выход немецких компаний из состава акционеров, однако эти документы не могли быть представлены в американский суд по швейцарским законам. Компания развивалась под контролем правительства США в течении 23-х лет. В 1965 году правительство США и швейцарская компания заключили между собой внесудебное мировое соглашение, согласно которому акции General Aniline and Film Corporation были проданы на открытом рынке, прибыль с продажи была разделена в отношении 60:40 между США и швейцарской компанией. Интересы Германии сделка не учитывала.

Дело «Интерхендел» изучается в американском праве как один из интересных случаев

Но, разумеется, захватнический характер войны со стороны Германии доложен был приносить не только проблемы, но и дивиденды немецким компаниям.

Политика руководства концерна ИГ «Фарбен» в ходе войны преследовала главную стратегическую цель: укрепление конкурентных позиций своей фирмы в послевоенном мире. Это четкое и долгосрочное видение будущего отделяло их от многих нацистских чиновников, для которых сиюминутные приоритеты были более важными.

Как бы это ни казалось удивительным, но к началу Второй мировой войны производство красителей все еще занимало значительную долю бизнеса «ИГ Фарбен» и было стратегически важным для концерна. Производства красителей были практически самортизированы, имели самую высокую рентабельность из всей линейки продукции концерна. К началу войны чуть более половины (54%) объема производства красителей приходилось на экспорт, обеспечивая 49% экспортной прибыли ИГ «Фарбен». Если рассматривать вопрос шире – экспортная выручка обеспечивала импорт жизненно важный не только для концерна, но и для Рейха в целом. При этом, производство красителей было сбалансированным бизнесом, который не испытывал вынужденного экстенсивного роста в военное время и обещало быть стабильной «дойной коровой» ИГ «Фарбен» в будущем. В ходе «расширения» Третьего рейха, интересы концерна на оккупированных или присоединенных территориях других государств лежали в первую очередь в «красительном» сегменте – фирма довольствовалась этими приобретениями отчасти потому, что подобная стратегия представляла наименьшие проблемы. Более амбициозные желания могли породить конфликты с государственными компаниями, такими как «Рейхсверке Герман Геринг», или с частными интересами крупных германских концернов, тогда как в области красителей у ИГ «Фарбен» не было немецких конкурентов.

Вторжение вермахта в Польшу означало для немецкой промышленности возможность использовать захваченные польские ресурсы и промышленные предприятия. Наибольший интерес для концерна ИГ «Фарбен» представляли четыре польских красительных предприятия, расположенные в Польше. Это были заводы в Боруте, Воле, Виннице и Пабьянице. Завод в Боруте был госпредприятием; Воля принадлежала еврейской семье Шпильфогелей, завод в Виннице находился в совместном владении ИГ «Фарбен» и французской корпорации, Пабьяница принадлежала швейцарской компании.

Теперь вспомним, что ИГ «Фарбен» является крупнейшим концерном Третьего Рейха, тесно интегрированным с властными структурами государства. Казалось бы, у подобной компании не могло возникнуть каких-либо проблем с реализацией своих замыслов. Но нет.

Член правления концерна Георг фон Шницлер в обращении к армейской администрации, назначенной управлять захваченными территориями на первом этапе, указал, что "Борута" и "Воля" полностью принадлежали польским интересам и были членами картеля "Красители". Он обратил внимание на значительные и ценные запасы предварительной, промежуточной и конечной продукции на заводах и заявил: "Хотя мы и не хотим занимать позицию по дальнейшей эксплуатации, мы считаем крайне важным, чтобы вышеупомянутые запасы использовались экспертами в интересах немецкого национальной экономики. Только ИГ «Фарбен» в состоянии предоставить экспертов, компетентных в области эксплуатации захваченного". 14 сентября 1939 года, фон Шницлер направил письмо в Министерство экономики в котором предлагалось назначить ИГ «Фарбен» доверенным лицом для управления "Борутой", "Волей" и "Винницей", чтобы продолжать их эксплуатацию или закрыть, чтобы использовать их оборудование, запасы и конечные продукты.

Отвечая на письмо фон Шницлера, имперское министерство экономики сообщило, что оно решило принять предложение «Фарбен» и передать Боруту, Волю и Винницу, расположенные на бывших польских территориях, ныне оккупированных немецкими войсками, под временное управление. Было получено согласие назначить рекомендованных «Фарбен» сотрудников временными управляющими, однако, в письме подчеркивалось, что все это не создает для концерна никаких приоритетных прав на покупку вышеуказанных предприятий. Впоследствии управляющие «Фарбен» добились демонтажа и переноса оборудования фабрики Воля в Боруту, но получить право собственности на польский завод концерн смог только 27 ноября 1941 года. К этому моменту ИГ «Фарбен» смог «уговорить» французских владельцев продать акции завода в Виннице. Швейцарский завод в Пабьянице был попросту закрыт, с него вывезли все ценное оборудование и запасы сырья на завод «Фарбен» в Боруте.

Однако настоящий «чад и угар кутежа» стартовал тогда, когда под немецкими ударами пала Франция. В этот момент немцы считали, что поймали жар-птицу за хвост, и уже начинали делить шкуру неубитого медведя. В июне 1940 года управление концерна ИГ «Фарбен» получило внезапное поручение от правительства Третьего рейха.

Новый порядок глазами ИГ «Фарбен»

Команде концерна поручили разработать документ, озаглавленный "Подготовка к изменению экономических отношений в послевоенной Европе" в части химической промышленности. Документ касался реорганизации экономики следующих стран: (a) Франция, (b) Бельгия и Люксембург, (c) Голландия, (d) Норвегия, (e) Дания, (f) Польша, (g) Протекторат, (h) Англия и Имперские владения. В качестве подопытного «котика» была выбрана Франция, как наиболее враждебная Германии страна, попавшая в оккупационную зависимость.

Надо сказать, что поставленная задача привела руководство концерна в легкое замешательство, поскольку у него не было достаточно вводных данных: не было понимания, каким будет «новый мировой порядок», на какие условия будут готовы пойти французы и каковы интересы во Франции других немецких конкурентов ИГ «Фарбен». На позицию «Фарбен» повлиял скандал, который разгорался между МИД, военной администрацией и Германом Герингом, по поводу одобрения рейхсмаршалом «оргии грабежей» в Нидерландах, где немецкие компании весьма агрессивно начали отжимать чужую собственность в свою пользу, разрушая налаженные промышленные цепочки и создавая напряженность, вредную для послевоенного урегулирования мирных соглашений.

В августе 1940 года Георг Фон Шницлер предоставил в министерство экономики первые две части предложений концерна: вводную и раздел по Франции. По мнению концерна, «Новый порядок» должен был обеспечивать экономическую независимость от Европы, и военно-экономические потребности Германии. В качестве рецепта решения этих проблем ИГ «Фарбен» предлагал закрытие мелких «национальных» химических производителей, ликвидацию предприятий, принадлежащих иностранным владельцам, и заключение с оставшимися крупными компаниями долгосрочных картельных соглашений, которые ограничивали бы возможности по экспорту товаров, произведенных во Франции, за рубеж и гарантировали ИГ «Фарбен» существенную долю внутреннего рынка. В отношении Франции ИГ «Фарбен» считал подобные меры оправданными ввиду того, что, по мнению концерна, французская химическая промышленность появилась в результате Версальских соглашений паразитируя на немецком фундаменте. Министерство экономики, в общих чертах одобрило проект, однако порекомендовало подождать с его реализацией до тех пор, пока не появится результаты воздушного нападения на Великобританию. В октябре 1940 года, после того как стало понятно, что Битва за Британию проиграна, статс-секретарь министерства экономики предупредил немецких предпринимателей, чтобы те «с уважением относились к интересам французских коллег». Однако это не было строгой установкой – например руководитель «химического» отдела министерства экономики Клаус Унгевиттер, считал, что в условиях войны, да и после нее все химические предприятия Европы должны управляться непосредственно немецкими владельцами. Его позиция, без сомнения, повлияла на аппетиты ИГ «Фарбен», потому что на непосредственных переговорах с представителями французских химических предприятий немецкие представители концерна вели себя значительно более агрессивно, чем это предполагалось по предложенному выше варианту.

Буквально сразу после капитуляции Франции ИГ «Фарбен» приобрела французские химические заводы в Эльзасе и Лотарингии, выплатив их владельцам рыночную стоимость предприятий. Поскольку вопрос присоединения этих территорий к Германии считался практически решенным, французские владельцы сами были заинтересованы в продаже своих активов, полагая, что в противном случае они могут быть конфискованы вообще без какой-либо компенсации.

В ноябре 1940 года состоялись первые переговоры с представителями французов. Немцы выкатили довольно серьезные условия. Французские химические предприятия по производству красителей должны были объединиться в один национальный холдинг, «Франколор». Холдинг мог осуществлять продажи красителей на территории Франции и Бельгии. Немцы требовали себе 51% акций холдинга, соглашаясь, однако, на то, что президентом компании будет француз. Французы были довольно сильно шокированы подобными предложениями, им не нравилось, что контроль над холдингом после войны будет принадлежать немцам, без возможности как-то повлиять на ситуацию с французской стороны. Первый раунд переговоров прошел безрезультатно, французы потребовали время для проведения консультаций. Дожимать их немцы стали только в марте 1941 года, использовав, помимо прочего угрозу того, что в случае, если контрагенты не подпишут соглашение, французские компании могут быть подвержены ариизации, так как имеют в управляющем составе евреев. Французы, в свою очередь, разработали устав нового общества, существенно расширив полномочия президента и ограничив возможности акционеров по его снятию с должности. Немцы пошли на эти условия. Французы были удовлетворены тем, что руководящем менеджменте нового концерна не было немцев, и тем, что соглашение закрепило объемы производства и продаж продукции на приемлемом для них уровне. В свою очередь, немцы получили свои 51% акций, контроль над французской красительной промышленностью, обеспечили себе доступ на ранее закрытый для них французский рынок и устранили серьезного конкурента в экспортной торговле. При этом ИГ «Фарбен» не заплатил ни пфенинга из своих средств – по соглашению с французами оплата за 51% немецкий пакет акций осуществлялась постепенно из дивидендов на акции нового концерна. Аналогичным образом был получен контроль над французской фармакологической промышленностью, немцы закрыли наиболее конкурентоспособные предприятия французов и объединили оставшиеся в крупный холдинг, под своим контролем.

Нью-Йорк Таймс сообщает о том, что ИГ «Фарбен» получает 51% акций «Франколор». Война войной, а экономические новости важнее

Надо отметить, что до 1942 года ИГ «Фарбен» старался загружать французские химические предприятия немецкими заказами, поддерживая их на плаву. Однако по мере ухудшения экономической ситуации, французские активы стали страдать. В первую очередь это касалось поставок сырья и использования рабочей силы. Немецкие предприятия, расположенные в Германии, начали испытывать серьезный недостаток квалифицированных специалистов, по причине мобилизации мужского населения в Вермахт. ИГ «Фарбен» изначально решал проблему, путем автоматизации производства, что позволяло помимо прочего широко использовать женский труд – женщины составляли до 30% работников концерна, в отличии от 10-12% в среднем по Германии. Однако и этот источник кадров быстро иссяк, что вынудило концерн прибегнуть к широкому использованию подневольного труда, а также к перетаскиванию квалифицированных кадров из промышленности оккупированных стран в Германию. К 1944 году французская химическая промышленность фактически остановилась из-за отсутствия рабочих рук и сырья. Взаимовыгодного сотрудничества с оккупантами не получилось.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 5

[моё] Cat_cat История Германия Третий рейх Война Вторая мировая война Франция Промышленность Экономика Текст Длиннопост Политика

Партнёрский материал

specials

Угадайте звездного капитана юмористической команды «Сборная Красноярска» по описанию одного из участников⁠⁠

Ну что, потренировались? А теперь пора браться за дело всерьез.

Показать полностью

Видео ВК Шоу

Cat.Cat

О прошлом: информативно и с юмором

Лига историков

Серия История ИГ "Фарбен"

1 год назад

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне⁠⁠

Автор: Алексей Котов.

Читайте ранее:

ИГ Фарбен. Часть I. Немецкая химия

ИГ Фарбен. Часть II. От кошмара Версаля до крупнейшей корпорации Европы

ИГ Фарбен. Часть III. Высокие технологии и высокая политика

ИГ Фарбен. Часть IV. Концерн и нацистские власти

ИГ Фарбен. Часть V. Арийский бензин

ИГ Фарбен. Часть VI. Концерн на пути к войне Cat_cat, История, Германия, Третий рейх, Промышленность, Экономика, Нефть, Химия, Текст, Интербеллум, Топливо, Каучук, Бензин, Длиннопост

В 1935 году Германия пошла на прямое нарушение Версальского договора и объявила о создании Вермахта, открыто сообщив о возрождении военной мощи государства. Разумеется, в этом процессе должны были принять участие промышленники Германии, и, надо сказать, делали они это с большим энтузиазмом. Однако, есть один очень важный нюанс. Тот факт, что производство в оборонной промышленности стало расти после того, как в 1935 году Гитлер начал перевооружение, промышленники рассматривали не как подготовку к агрессивной войне, а как естественный результат восстановления полной независимости Германии. Генерал Томас из военно-экономического управления Вермахта утверждал: «Было бы несправедливо не согласиться с лидерами германской индустрии в том, что у них были все основания верить обещаниям Гитлера, что они понимали перевооружение только как меры для защиты отечества и считали своим патриотическим долгом помогать этой цели». На самом деле в первые годы своего правления Гитлер отличался довольно-таки миролюбивой внешнеполитической риторикой. Надо сказать, что наиболее верные соратники фюрера из финансово-промышленных кругов Германии, Ялмар Шахт и Фриц Тиссен, которые на самом деле способствовали приходу нацистов к власти, рассматривали программу перевооружения и восстановления военной мощи в первую очередь как средство для политического достижения внешних целей Германии. Это доказывается тем, что, когда в воздухе реально запахло войной, они приложили все усилия для того, чтобы остановить Гитлера и в результате были вычищены из нацистской государственной пирамиды в 1938 и 1939 годах.

Ну а в 1935 году немецкие промышленники с должным патриотизмом воспринимали перевооружение страны. ИГ «Фарбен», разумеется, не оставался в стороне. Еще в 1934 году по просьбе правительства концерн создал подставную компанию Wifo, которая занималась постройкой сети нефтехранилищ по всей Германии. Предполагалось разместить в них стратегические военные запасы до миллиона тонн авиабензина на случай войны. Постройка нефтехранилищ от лица ИГ «Фарбен» велась с целью маскировки, в 1935 году, когда необходимость скрывать действия по повышению боеготовности отпала, компания Wifo была продана государству.

Ведущим представителем концерна области контактов с военными стал Карл Краух, занимавший в структуре ИГ должность руководителя направления синтетического топлива и каучука. В начале 1935 года он возглавил еще один, новый комитет в управлении концерна, комитет по связям с Вермахтом (Vermittlungsstelle W[ehrmacht]). На самом деле связь поддерживалась не непосредственно с вооруженными силами, а с консультационным советом Вермахта и гражданской промышленности. Краух воспользовался возможностью, чтобы представить в марте 1935 года комплексный доклад, в котором сравнивались текущие вопросы перевооружения Германии с историческим опытом менеджеров ИГ, полученным во время Первой мировой войны. В своей докладе Краух предлагал централизацию всех аспектов экономического перевооружения. Его видение заключалось в объединении высшего руководящего органа с промышленностью. Всем менеджерам в секторах, имеющих отношение к перевооружению, должно было быть присвоено звание «Офицеры военной экономики» («Wehrwirtschafts-Offiziere»), если использовать термины Крауха. Они выполняли функции военных командиров на своих заводах и готовились к мобилизации личного состава и производственных мощностей на случай войны. Параллельно с этой «новой организацией военной экономики» Краух призывал к ускоренному расширению базы ресурсов и синтетических ресурсов: вискозы, пластмасс, легких металлов, синтетического каучука, топлива и масел. Его идеи заключались в том, чтобы стимулировать продажу и использованию этих материалов в гражданской экономике за счет ценовых субсидий и требований к их использованию (например, за счет коэффициента использования синтетических ресурсов).

Тут надо особо заострить внимание, что эти предложения ИГ «Фарбен» в 1935 году были отвергнуты руководством Третьего Рейха. «Уполномоченным по вопросам военной экономики» был назначен Ялмар Шахт, который не был сторонником резких перекосов экономики в военную сферу. То есть он, конечно, был за перевооружение, и, в частности, именно Шахт изобрел знаменитые векселя МЕФО, давшие возможность скрыто оплачивать военные потребности Германии, однако он никогда не забывал о том, что экономика должна функционировать, обеспечивая жизнедеятельность государства.

1936 год стал переломным моментом в недолгой истории экономики Третьего рейха. В сентябре Гитлер озвучил «Меморандум о Четырехлетнем плане». Официально план был призван «улучшить качество жизни германского народа», однако сутью этого плана (которая была предельно секретной) была установка срока готовности Германии к войне. Причем к войне в условиях экономической изоляции. Полный вариант Меморандума в 1936 году (написанный от руки самим Гитлером) получили только назначенный ответственным за выполнение плана Герман Геринг и военный министр фон Бломберг. Формальной целью плана, озвученная для широких масс, заключалась в том, чтобы вдвое снизить стоимость германского импорта путем создания мощностей по производству сырья на сумму порядка 2,3 млрд. рейхсмарок в год, или примерно 5 % от всего германского промышленного производства. На реализацию плана был запланирован государственный бюджет в 10 миллиардов рейхсмарок. Для ИГ «Фарбен» реализация Четырехлетнего плана была крайне выгодна так как в его основе, помимо резкого увеличения производства стали, лежало создание мощностей по производству синтетического сырья: топлива, каучука, волокон. Во всех этих областях ИГ «Фарбен» обладала фактической монополией на владение необходимыми технологиями. Более того, отвечавший за данный сектор производства ИГ Фарбен Карл Краух был назначен на государственную должность руководителя научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами в отделе сырья. Все старшие советники Крауха в сфере топлива, каучука, взрывчатки и прочей продукции химического производства были его коллегами по ИГ. По настоянию главы концерна, Карла Боша, Краух сохранил свои посты в ИГ «Фарбен», поэтому не удивительно, что концерн в широких масштабах привлекали к выполнению этих проектов. Надо сказать, что положение ИГ «Фарбен» в Третьем рейхе было абсолютно уникальным в сравнении, например, со сталеплавильными компаниями – концерн обладал эксклюзивными технологиями и возможностями, являясь фактически монополистом. Карл Краух оставался активным действующим лицом в промышленной политике нацистской Германии с 1933 по 1945 г.

В условиях «нормальной» экономики перед развитием производственных мощностей ИГ «Фарбен» имелись бы «сдерживающие» факторы такие как экономическая целесообразность и ограниченность в финансировании. Однако гитлеровский режим решительно убирал эти препоны: «наполеоновские планы» ставились перед Фарбен государством, и обеспечивалось финансирование этих проектов государством, гарантировавшим концерну, как минимум, безубыточность. Ежегодные инвестиции ИГ возрастали почти неконтролируемыми темпами: составляя в разгар депрессии не более 10-12 млн рейхсмарок в год, к началу 1940-х гг. они увеличились до 500 млн рейхсмарок в год. «Планы, которые не могли быть реализованы, пока существовала нормальная экономика, стали реализуемыми, и впереди как будто бы замаячили самые потрясающие перспективы».

Все это привело к тому, что руководство ИГ «Фарбен» по большей части оказалось отодвинуто от оперативного управления значительной частью концерна, которое фактически перешло в руки государства, хотя и в лице функционеров «Фарбен», в первую очередь Карла Крауха.

«Блестящая на первый взгляд ситуация с платежным балансом ИГ ослабила центральное руководство. Такие молодые и активные технические сотрудники, как Амброс [синтетический каучук], Бютефиш [синтетическое топливо]», работавшие на Крауха с его программами в рамках Четырехлетнего плана, «…несли независимую ответственность за проблемы величайшего значения и брали на себя все более широкие обязательства. При просьбе обосновать их действия они обычно ссылались на „инструкции [,Auflage“], полученные от некоего управления в составе вермахта“».

Если в секторе искусственного топлива и искусственного волокна немцы могли опираться на работающие в промышленном масштабе технологии, то в сфере производства искусственного каучука ИГ «Фарбен» предстояло совершить как производственный, так и технологический рывок.

Попытки получить искусственный каучук стартовали с момента начала промышленного использования резины и, вообще говоря, они имели вполне экономическую подоплеку. Толчком для получения синтетического каучука послужил прежде всего недостаток натурального каучука в условиях массовой автомобилизации начала 20 века. Проблема заключалась в том, что бразильские плантации истощались, а великий перенос каучуконосов в ЮВА находился «в процессе». В 1906 году в условиях дефицита каучука на рынке его стоимость резко выросла, до 3 американских доллара за фунт (26 немецких марок). Компания Bayer объявила конкурс на создание заменителя каучука, цена которого не превышала бы 20 марок за фунт. В 1909 году группа химиков, руководимая Фрицем Хофманом открыла способ получения синтетического каучука на основе метил-изопрена. Полученный синтетический каучук полимеризовывался при различных температурах и в различных по химическому составу емкостях, в результате чего конечный продукт обладал различными свойствами, условно делясь на мягкий и твердый каучуки. Однако в результате стабилизации поставок натурального каучука в 1910 году (были введены в эксплуатацию новые плантации «перенесенные» из Бразилии в ЮВА и Конго), цены на сырье упали настолько, что производство синтетики стало нерентабельным. В годы ПМВ производство метил-изопренового каучука в Германии было возобновлено, так как блокада союзников лишила немцев источников натуральной резины. Однако эксплуатация синтетического метил-изопренового каучука выявило существенные недостатки: каучук разлагался под воздействием кислорода и солнечных лучей, цельнолитые шины были крайне чувствительны к температурным перепадам, разрушаясь на морозе, резина разъедалась при контакте с топливом и маслами. Еще одной проблемой был длительный срок полимеризации каучука, составлявший до 6 месяцев. Тем не менее немцы были вынуждены использовать то, что у них было, и производство метил-изопренового каучука в годы войны достигало уровня 150 тонн в месяц, всего до конца боевых действий немцы успели произвести 2500 тонн искусственного сырья.

После окончания войны сотрудники ИГ Фарбен продолжили свои изыскания в области искусственных каучуков. К началу 30-х годов был разработан метод получения синтетического каучука из бутадиена методом его полимеризации в присутствии натрия в углекислом газе. Полученное вещество было названо БУНА (от первых букв — БУтадиен и НАтрий). Что характерно, этот способ был изобретен русским ученым Лебедевым и запатентован в СССР значительно раньше открытий немцев, но те положили болт на советские патенты. Однако этот метод был слишком дорогим и при наличии относительно дешевого натурального каучука производить БУНУ для коммерческого использования не было смысла. В начале тридцатых годов на фоне великой Депрессии потребление каучука резко сократилось, в то время как поставки с плантаций оставались на прежнем уровне, что привело к рекордно низкому уровню цен на натуральную резину.

ИГ «Фарбен» продолжала экспериментальные работы по производству искусственных каучуков на небольшом заводе в Шкопау, однако те не имели коммерческого и промышленного значения. Впрочем, с качественной точки зрения немецкие химики смогли добиться улучшения конечного продукта. В 1933 году В. Бок и Э. Чункур заменили в составе БУНЫ 25% на полимер стирол, получив БУНУ-С. Новый каучук имел гораздо лучшую износостойкость, чем натуральный каучук даже самого высокого качества, однако он плохо вулканизировался и компаундировался. Требовалось добавлять в резину размягчители, что приводило к снижению износостойкости. В 1934 году Э. Чункур и Э. Конрад использовали акрилонитрил вместо стирола. В результате получен новый каучук БУНА-Н, который помимо всего прочего, обладал устойчивостью к бензину и прочим подобным жидкостям, размягчающим и, в конце концов, растворяющим обычный каучук. С технической точки зрения искусственные каучуки уже как минимум не уступали натуральному продукту, а по ряду параметров даже превосходили его, однако основной проблемой была стоимость – в 1934 году БУНА-Н стоила в 10 раз дороже натуральной резины, поэтому ИГ «Фарбен» не собиралась начинать производство буны в промышленных масштабах.

Между тем вопрос производства искусственного каучука из чисто промышленной плоскости перешел в политическую. 11 сентября 1935 года сам Гитлер на съезде партии заявил, что «технические проблемы с производством искусственного каучука можно считать решенными».

Несмотря на заявление фюрера, синтетический каучук концерна не находил себе применения ни в военной, ни в гражданской сферах Германии. Ялмар Шахт отказывался поддерживать программу производства искусственного каучука, считая, что на фоне низких цен на натуральную резину подобная экономия валюты будет стоить неоправданно дорого. Артиллерийское управление Вермахта, которое пытались убедить использовать БУНУ, после проведения испытаний пришло к выводу, что искусственный каучук непригоден для использования в военных целях, и предложило вместо развития программы создать стратегические запасы резины.

Тем не менее, рейхскомиссар Кепплер убедил руководство ИГ «Фарбен» в необходимости открытия хотя бы небольшого производства, поскольку сама идея одобрена Гитлером. Концерн начал строительство в Шкопау экспериментального завода по производству каучука годовой мощностью в 2500 тонн.

Все изменило введение «Четырехлетнего плана», в рамках которого «цена производимого сырья имело второстепенное значение». Протестовавший против подобного подхода Ялмар Шахт был снят с поста министра экономики. За экономические вопросы в Третьем рейхе начал отвечать Герман Геринг, для которого вопросы экономики были несущественными. Не надо думать, что Геринг был тупым – он просто знал то, чего не знал Ялмар Шахт – что война начнется максимум через четыре года, что это уже решено лидером государства бесповоротно.

В рамках реализации программы замены натурального каучука, государство гарантировало концерну компенсацию эксплуатационных расходов, амортизацию и прибыль по реализации продукции в размере 5%, по аналогии с «Бензиновым контрактом». Для расширения производства в Шкопау, концерн получил инвестиционный кредит в размере 90 млн. рейхсмарок. После заключения в сентябре 1937 года первого «Буна-Контракта», правление IG Фарбен дало зеленый свет менеджеру соответствующего производственного подразделения Фрицу тер Мееру, на расширение производства в Шкопау до 30 000 тонн в год. К весне 1939 года фабрика начала приносить прибыль. В рамках Четырехлетнего плана было запланировано строительство четырех заводов по производству искусственного каучука суммарной производительностью 100 000 тонн в год. В конце апреля 1938 года стороны договорились о строительстве завода «Буна II» в городе Хюльц годовой мощностью 15 000 тонн. Это предприятие начало производство в августе 1940 года, примерно через год после начала войны. Третий завод был построен на комплексе BASF в Людвигсхафене, причем ИГ «Фарбен» самостоятельно вела этот проект, не заключая контракта на гарантированную прибыль. Строительство четвертого завода в городе Ратвиц, недалеко от Бреслау началось незадолго до начала Второй мировой войны и вскоре после нападения на Польшу было заморожено. О том, почему в 1941 году было принято решение о строительстве нового завода около Освенцима, я напишу в одной из следующих частей.

По мере течения времени, потребные объемы производственных мощностей, заложенных в четырехлетнем плане, росли. Раскручивающаяся военными заказами экономика Третьего Рейха росла, увеличивая потребление ресурсов. Вложения в инфраструктуру в рамках развития производства сырья съедали драгоценные ресурсы, не давая мгновенной отдачи.

Между тем в 1938, на фоне обострения международной обстановки, в воздухе очевидно запахло войной. Важной составляющей готовности к войне было производство пороха и взрывчатки. В 1918 г. заводы Германской империи производили 13600 тонн взрывчатки и 13250 тонн пороха в месяц. Летом 1938 г. Третий рейх не мог произвести более 5400 тонн того или другого в месяц. С тем чтобы решить эту проблему, Геринг 12 июля 1938 г. одобрил новый вариант Четырехлетнего плана, известный как «Новый план военно-экономического производства» (Wehrwirtschaftliche Neuer Erzeugungsplan). К середине 1941 г. Краух намеревался достичь ежемесячных объемов производства взрывчатки в 17100 тонн и пороха в 18100 тонн. К 1942–1943 гг. объемы производства синтетического топлива планировалось довести до 8,3 млн тонн, а к 1944 г. – до 11 млн тонн. Но в августе 1938 г., когда до войны за Судеты, возможно, оставалось всего несколько недель, даже этого было недостаточно. Для того чтобы к концу 1939 г. достичь уровня Первой мировой войны, Краух выдвинул Schnellplan (Быстрый план) – краткосрочную чрезвычайную программу, имевшую абсолютный приоритет над всеми прочими многочисленными программами вермахта. С тем чтобы Краух получил необходимые ему ресурсы, Геринг наделил его специальным статусом генерального уполномоченного по особым вопросам химического производства (GB Chem), и этот статус позволил Крауху до самого конца войны оставаться главной фигурой в германской химической промышленности. В рамках быстрого плана значительные инвестиции были получены концерном ИГ «Фарбен» для расширения производства компонентов и сырья для пороха и взрывчатки.

1936 год был ознаменован прямым конфликтом между ИГ «Фарбен» и государством – не надо думать, что все шло как по маслу. Дело в том, что у Рейха опять случилась неприятность в виде валютного кризиса. Экспорт из страны не покрывал даже весьма сокращенный импорт, кредитная история Германии была испорчена дефолтами, и для реализации программ перевооружения и четырехлетнего плана требовалось изыскать валюту. Валюту государство изымало у граждан (в виде золота) и у предприятий (в виде зарубежных активов, предназначенных на продажу). Разумеется, как мы помним у ИГ «Фарбен» хватало зарубежных активов, которые, в принципе могли быть проданы за хорошие деньги. Но несмотря на то, что лично Гитлер требовал смертной казни, для любого, кто утаит хоть пфенинг, концерн отказывался декларировать все то, чем владел за границей. Эта ситуация продолжалась вплоть до конца Третьего Рейха, хотя с заграничными активами произошли интересные вещи, о которых я напишу чуть ниже.

Хотя ранее я писал о том, что в вопросах, касавшихся выполнения «Четырехлетнего плана», руководство ИГ «Фарбен» оказалось задвинуто на второй план в сравнении с непосредственными исполнителями, в остальном оно продолжало руководить концерном. В том числе и в таком интересном вопросе, как расширение ИГ «Фарбен» за счет поглощения компаний, находившихся на территории сопредельных с Германией стран. «Процесс пошел» в 1938 году, когда состоялся аншлюс Австрии. К слову, о предстоящей внезапной операции руководство концерна узнало одним из первых - компания Deutsche Gasoline AG [филиал ИГ] получила приказ дозаправить все бензоколонки в Баварии и прочих районах Южной Германии вблизи чешской и австрийской границ, что было вполне однозначным указанием на подготовку вторжения. Надо сказать перспектива грядущей войны сильно волновала руководство концерна, которое начиная с 1938 года разрабатывало программы «маскировки» зарубежных активов, для того чтобы они не были конфискованы после начала боевых действий.

Австрия была аннексирована в марте 1938 г., в октябре немецкие войска вошли в чешскую Судетскую область, а в марте 1939 г. были оккупированы Богемия и Моравия. В Австрии ИГ «Фарбен» закрепила свое присутствие путем быстрого поглощения завода по производству нитратов «Шкода Ветцлер» и его дочерних компаний. ИГ «Фарбен» впервые купила акции «Шкода Ветцлер» в январе 1938 года, еще до аншлюса Австрии; остальные акции концерн приобрел у банка «КредитАнстальт» в июне, через несколько месяцев после аншлюса. Руководители-евреи Исидор Поллак и Франц Роттенберг (оба уже были арестованы нацистами) и весь остальной «неарийский» персонал были немедленно уволены. Ханс Кюне, директор группы «Нижний Рейн» в ИГ, был назначен новым генеральным директором заводов «Шкода Ветцлер». Четыре месяца спустя ИГ «Фарбен» приобрела австрийские активы словацкого производителя боеприпасов «Динамит Нобель Братислава». Они были объединены со «Шкода Ветцлер» и образовали новую дочернюю компанию ИГ «Фарбен», «Донау Хеми».

Все эти сделки сопровождались беспощадным изгнанием евреев с экспроприированных предприятий. В отличие от методов, использовавшихся в Германии до 1938 года, весь персонал, идентифицированный как «еврейский», просто увольнялся и выбрасывался на улицу без выходного пособия. Менеджеры ИГ и пальцем не пошевелили, чтобы предотвратить антисемитское насилие, которое часто следовало за тем, что они называли «переговорами о покупке», такими как жестокое убийство Исидора Поллака эсэсовцами. Целью концерна было как можно быстрее завладеть австрийскими предприятиями по производству удобрений и взрывчатых веществ, мощности которых были немедленно интегрированы в текущие программы Имперского агентства экономического роста – то есть в «Быстрый план». ИГ «Фарбен» получил от государства 192 миллиона рейхсмарок для скорейшей интеграции предприятий, причем финансирование в основном поступало от Вермахта и Люфтваффе. Еще до того, как был завершен официальное создание «Донау Хеми» начала строительство новых производственных комплексов по производству авиационного топлива, смазочных материалов, магния и жизненно важных в военном отношении нитратов.

Аннексия Судетской области Германским рейхом в октябре 1938 года дала ИГ доступ к химическим и металлургическим заводам «Ауссигер Веррейн» в Фалькенау и Ауссиге/Усти-над-Лабем. Центральный комитет ИГ нацелился на это предприятие еще в апреле 1938 года. Однако, помимо ИГ «Фарбен» на эти заводы претендовал концерн «Хемише Верке Хейден». Посредником в заключении контракта выступило министерство экономики Рейха, который был подписан 7 декабря 1938 года. В итоге компании совместно купили «Аусигер Веррейн» за 32,4 миллиона рейхсмарок, хотя она была оценена в 120 миллионов рейхсмарок. «Аусигер Веррейн» была реорганизована в «Хемише Верке Ауссиге Фалькенау» GmbH, при этом каждый из двух партнеров внес половину уставного капитала в размере 10 миллионов рейхсмарок.

Все было замечательно, если бы не одно «но»: Германия стремительно катилась к войне, это было понятно в 1938 году, когда Европа чудом прошла по краю, а в 1939 году на фоне нарушения Гитлером Мюнхенских соглашений и продолжения территориальной экспансии Германии, стало понятно, что рано или поздно полыхнет.

В этих условиях ИГ «Фарбен» приступила к «маскировке» своих заграничных активов. Делалось это довольно просто: как правило концерн субсидировал приобретение своей заграничной собственности доверенной компании из третьей страны. Например, все американские активы были официально проданы «ИГ Хеми». Немцы выходили из состава директоров компаний, зачастую фирмы переименовывались, убирая из названия «ИГ». Делалось все это на основании личных договоренностей, какова была бы судьба фирм в случае победы немцев мы не знаем, но юридически продажи оформлялись честь по чести (что, впрочем, не помешало американцам наложить лапу на собственность концерна в США).

Важным событием для концерна оказался разрыв соглашений с корпорацией «Стандарт Ойл оф Нью Джерси», случившийся в сентябре 1939 года, практически сразу после начала Второй мировой войны.

В предыдущей части статьи я уже упоминал о сотрудничестве ИГ «Фарбен» с американским концерном «Стандарт Ойл» в разрезе синтетического топлива. На самом деле сотрудничество компаний было гораздо более широким. В коммерческом плане сотрудничество между ИГ «Фарбен» и «Стандарт Ойл» трудно назвать сильно значимым, в первую очередь потому, что у них не было очень широкого пересечения плоскостей интересов – если «Стандарт Ойл» был сосредоточен на топливной сфере, то у ИГ «Фарбен» интересы были гораздо шире.

Коммерческие отношения заключались в участии капитала компаний в совместных проектах и в немецких закупках топлива и нефти через ИГ «Фарбен» у «Стандарт Ойл» по выгодным ценам. Однако американская и немецкая компании «нашли друг друга» в научно-технической сфере – недаром, со стороны американского концерна отношения с ИГ «Фарбен» строились в основном через руководителя научно-технического отдела Ф. Говарда. Американцы были традиционно сильны в нефтехимии и в топливной химии, немцы – были мировыми лидерами в вопросах синтеза. Концерны решили объединить свои научно-технические достижения, и для этой цели была создана компания JASCO - Joint American Study Company, в качестве площадки для получения патентов на совместные проекты. Создатели новых технологий имели 5/8 доли в новом патенте, а вторая сторона — 3/8 доли. Эта схема оказалась на удивление рабочей, и в ее рамках американцы и немцы вели совместные работы над технологиями, ради общего блага. Приведу два примера подобного сотрудничества.

Хотя сегодня мы знаем, что «Четырехлетний» план, в рамках которого бурно развивалась синтетическая топливная промышленность Германии, имел своей целью подготовку к войне, но главный потребитель топлива – Люфтваффе – до 1940 года не использовали синтетические бензины, поскольку получаемое гидрогенизацией топливо имело недостаточное октановое число. Немецкие авиабензины получали путем переработки нефти. Американские химики разработали технологию повышения октанового числа топлива путем добавления тетраэтилсвинца. ИГ «Фарбен» будучи заинтересованным в поставках авиабензинов Люфтваффе приобрел эту технологию у «Стандарт Ойл», завод по производству добавок в Германии начали строить в 1939 году, закончено строительство было уже в 1940, но еще до начала военных действий ИГ «Фарбен» приобрел у партнеров 500 тонн тетраэтилсвинца, который можно было использовать для производства авиабензина до введения завода по производству добавок в эксплуатацию. К слову, власти США пытались предотвратить эту сделку, однако в рамках действующих соглашений американский концерн не видел причин отступать от принципов работы.

С другой стороны, немцы передали «Стандарт Ойл» технологию полимеризации изобутилена, на основании которой американцы сделали загуститель для моторных и трансмиссионных масел Vistanex, пользовавшийся огромным спросом. Новые масла благодаря немецкому изобретению стали морозоустойчивыми, что сильно способствовало их продажам.

Надо сказать, что с «немецкой» стороны контакты ИГ «Фарбен» с «Стандарт Ойл» курировались военными и государством гораздо плотнее, нежели с американской. В частности, от концерна требовали не передавать американцам технологические секреты производства искусственного каучука. При этом представители концерна понимали, что «одностороннего обмена» с американцами не будет, и настаивали на том, что надо выполнять условия контракта.

«Было бы, конечно, просто настаивать на секретности в интересах национальной обороны во всех случаях, когда имеются какие-то сомнения. Но такие действия имели бы крайне серьезные последствия... Прежде всего это означало бы, что другие страны не стали бы больше делиться с нами своими техническими знаниями. Но и для нас такие технические знания других стран имеют иногда решающее значение».

При этом, ситуация была довольно странной. Производство «Буны» в США не имело никакого коммерческого смысла, поскольку налаженные поставки натурального каучука по низкой цене делала промышленное производство абсолютно нерентабельным. Поэтому немцы вполне резонно недоумевали, зачем американцы просят технологическую документацию на производство. С другой стороны, отношения между США и Германией портились на глазах, и в этих условиях совместная деятельность могла вызвать сложности с государственными властями. В 1939 году начались переговоры по разрыву отношений, которые не были закончены к началу Второй мировой войны. В итоге оформлять расторжение пришлось в нейтральной Гааге. ИГ «Фарбен» получал права на патенты ДЖАСКО в Германии, «Стандарт ойл» - во всем мире. Немцы так и не передали полной технической информации по производству «Буны» американцами, но и американцы не дали немцам технологии производства бутилкаучука. По иронии судьбы в 1943 году именно американцы сделали технологический прорыв и разработали реакторы непрерывного процесса, что сделало производство бутилкаучука дешевым и массовым. Бутилкаучук удерживает воздух в 13 раз лучше, чем натуральный каучук, и обладает отличной стойкостью к старению, атмосферным воздействиям, химическим веществам, влаге, озону, экстремальным температурам и разрывам. И что самое приятное, сырье для него было доступно в изобилии и дешево.

Ну а пока мы вернемся к ИГ «Фарбен», и в продолжении я расскажу про историю концерна во время Второй мировой войны и после её окончания.

Пост с навигацией по Коту

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.

Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Показать полностью 9

[моё] Cat_cat История Германия Третий рейх Промышленность Экономика Нефть Химия Текст Интербеллум Топливо Каучук Бензин Длиннопост

Отличная работа, все прочитано!

1 2

Жду новый пост Серия «История ИГ "Фарбен"»

Жду новый пост
Серия «История ИГ "Фарбен"»