С конца двадцатых годов, Павел Михайлович Кривошей трудился инженером-химиком на только что построенном советской властью, харьковском заводе. Он знал английский и французский языки, был начитан, интересовался живописью и коллекционировал антиквариат.
Кривошей ненавидел красных, белых, махновцев, петлюровцев, он от природы был аполитичен. В этой жизни его интересовали три вещи: деньги, как основа основ, распутство, и антиквариат, как средство надежного вложения денег.
Инженер пристально следил за здоровьем, соблюдал режим питания и сна.
Роговые очки, небольшая полнота и умение держать себя в любой обстановке, как правило, вызывали у окружающих ощущение, что рядом с ними находится большой начальник из столицы.
Антиквариат всегда стоил дорого, а после революции и гражданской войны появилось столько заманчивых предложений, что однажды Кривошей понял, ему срочно нужно много денег.
Для реализация своих мечт, он украл казенные деньги. На львиную долю скупил антиквариат, а малую толику, тыщонок триста припрятал, на период реабилитации, после возвращения из лагеря. Кривошей планировал, что его посадят, но как человек умный и хитрый, он не сомневался, что переиграет государство, на его же поле.
Павлу Михайловичу дали 10 лет с конфискацией. Правда, его расчет на то, что расхитителя социалистической собственности, а не кровавого «врага народа», не отправят в тмутараканский лагерь, не оправдался. Вскоре после суда, кривошей уехал по этапу на Колыму.
Как специалист, он должен был искупать вину трудом, в химической лаборатории Аркагалинского района. В то время, советские геологические партии активно искали в этих местах золото.
Прииск «Чай-Урья», начнет тут работать только в 1940 году. Пока же старатели подчищали старые месторождения, а геологи старались найти новые залежи золотишка.
В лаборатории, Кривошей получал всю информацию о геологических партиях и маршрутах геологоразведчиков.
Через три месяца, к сидельцу из Харькова приехала его супруга. Также как и жены многих осужденных, она завербовалась в «Колымский край» на три года. Помыкавшись в Аркагале, Ангелина Григорьевна, именно так звали жену нашего героя, перевелась в Магадан.
Вскоре после ее отъезда на Большую Землю ушла шифрограмма: «Из лагеря бежал заключенный Кривошей Павел Михайлович, 1900 года рождения, статья 116 «Присвоение или растрата должностным лицом или лицом, исполняющим какие-либо обязанности по поручению государственного или общественного учреждения, денег, ценностей или иного имущества», срок 10 лет».
Ангелину Григорьевну вызвали, конечно, на допрос, но та сумела убедить следователей, что к побегу мужа она никакого отношения не имеет. Промурыжив женщину неделю, следаки от нее отстали. Усиленная проверка уходящих на Большую Землю пароходов и вылетающих самолетов, ничего не дала, Кривошей, словно сквозь землю провалился.
Хитрый и умный Павел Михайлович, уходил не туда, где его будут искать чекисты. Беглец шел к Якутску, от которого его отделяли 1800 км.
Кривошей выдавал себя за геолога, у него был рюкзак, геологический молоток, образцы ценных пород, набор химреактивов и толстая пачка денег, зашитая в подкладку фуфайки.
В одном якутском поселке, представившись профессором из академии наук, он нанял старателей, которые копали шурфы, разбивали породу и собирали геологические образцы.
Кривошей зарисовывал в «Дневнике экспедиции» карты, и испещрял страницы таинственными значками. Через месяц после побега, его «экспедиция» перевалила через Яблоновый хребет, протянувшийся через все Забайкалье и Якутию до Чукотского моря.
Добравшись до Якутска, «геолог» сдал коллекцию минералов и горных пород в камеру хранения речного порта, а сам пришел за помощью в «Якутское геологическое управление». Он попросил товарищей с оказией, отправить посылки с образцами пород в Академию наук СССР.
Руководство управления не только согласилось, помочь, но и умолило «маститого» геолога, прочитать три лекции для якутских коллег. Не смутившись Кривошей ответил, что его изыскания носят сугубо секретный характер, поэтому в выступлении он ограничится общими вопросами.
Во время его доклада яблоку негде было упасть. Лектор много перемещался по сцене, свободно цитировал в оригинале Шекспира, Байрона и Бомарше, и рассказывал о геологии то, что к началу 30-х годов знал любой советский школьник. После выступления одна часть зала взорвалась бурными овациями, а вторая хмуро поднялась с мест.
Геологи, оставшиеся недовольными лекцией, решили, что их московский «коллега» связан по рукам подписками о неразглашении.
Тем временем «посылка» Кривошея с минералами и горными породами прибыла в Академию Наук в «Секцию геологии, геофизики и геохимии». Сбив крышки с ящиков, ученые были обескуражены, они не могли понять, кто отправил в Москву весь этот хлам.
Говорят именно тогда, родилась легенда, что посылку собрал сумасшедший геолог, два года проблуждавший по якутской тайге, и обнаруженный местными охотниками.
Руководство управления в благодарность за лекцию, за казенный счет, помогло Кривошею, добраться до Владивостока.
На Большой Земле, беглец выправил у уголовников поддельный паспорт, и уехал в Мариуполь. Павел Михайлович купил домик на берегу Таганрогского залива, и устроился химиком на местный металлургический комбинат.
Его арестовали через два года у заводской проходной.
Оказалось, что из лагеря его вытащила жена, она же и упрятала его обратно в лагерь.
Завербовавшись на Колыму, Ангелина Григорьевна ухитрилась передать мужу деньги для побега, и сразу же после этого уехала в Магадан.
Чтобы разыскать сбежавшего из лагеря любимого, женщина послала письма «до востребования» на имя П.М. Кривошея, во все крупные украинские города, включая Мариуполь.
Однажды Ангелине Григорьевне пришел денежный перевод. С той поры она получала их ежемесячно. Кривошей всегда отправлял деньги из новых мест, и никогда из Мариуполя. Тем не менее, эта «конспирация» ему не помогла.
Отправив беглеца, досиживать срок на Колыму, «кровавые сталинские» следователи не найдя доказательств участия в подготовке побега мужа, разрешили Ангелине Григорьевне вернуться в Харьков.
Кривошею, было грех жаловаться на лагерную жизнь. Он жил не в бараке с заключенными, а в маленькой лаборатории, где за шкафом с химреактивами стояла его раскладушка.
«Откинувшись», уже через день, Кривошей пришел к бывшим «коллегам», в новом дорогом американском кожаном пальто, английских ботинках и черной фетровой шляпе.
Учитывая, что ему было запрещено выезжать с Колымы, он устроился химиком на предприятие горнодобывающей промышленности, и, заботясь о мужском здоровье, женился на уроженке здешних мест.
Говорят, что с Ангелиной Григорьевной они больше никогда не встречались.
