Жду новый пост

Серия «БуКаффки»

Владелец талона номер 353 лениво озирался по сторонам. Рядом с ним стояла его жена (талон № 354). Как и супруг, она выискивала среди людей вокруг своего сына (талон № 355).
В большом ярко освещённом зале собралась внушительная толпа народа. Они оживлённо гомонили и выспрашивали друг у друга, что происходит и почему понадобилось собирать их в такой поздний час. Отовсюду слышались возгласы: «Неужели это случится сегодня, 255-ый?»; «А вам тоже позвонили, 108-ая?»; «Мама, хочу есть! Тише 56-ой, называй меня 54-ая!»
- Где же наш 355-й? -  с тревогой спросила 354-ая у 353-го.
- Наверное, немного отбился. Ничего, он сильный и смелый мальчик, не пропадёт, - пожав плечами, сказал 353-ий.
- Ему тринадцать! - в голосе 354-ой послышались нотки истерики.
- Соберись, сейчас не время давать волю эмоциям. Да вот же он, - и действительно, к ним, раскрасневшийся и запыхавшийся, протолкнулся 355-ый.
- Па…
- Тихо! 355-ый, вспомни, что я сказал тебе! Вспомнил?
- Да, извини… 353-ий, - сын потупился и посмотрел на номер, приколотый к рубашке отца.
- Молодец, а сейчас стой тихо и жди.
Долго ждать не пришлось, спустя минут пятнадцать в зале зазвучал сигнал оповещения.
- Расступитесь, граждане, не толпитесь! Дорогу, кому говорю!
Властный женский голос давал указания где-то справа и медленно двигался в сторону небольшой трибуны, стоявшей в углу помещения. Спустя ещё несколько минут немного порозовевшая и чуть растрёпанная женщина лет сорока наконец-то добралась до трибуны и начала брифинг.
- Добрый день! Точнее, доброй ночи. Я знаю, что сейчас полночь, знаю, что все вы немного ошарашены, хотите спать и возможно уже проголодались. Однако всё это вторично.
Голос этой женщины не допускал и тени сомнений, ему следовало повиноваться, не смотря ни на что. Она продолжила.
- Все присутствующие самолично, а также в качестве законных представителей своих несовершеннолетних детей вступили в программу «Хольмганг», стремясь улучшить свои жилищные условия. Сегодня у всех вас появится такая возможность.
Присутствующие затихли и внимательно слушали.
- 353-ий, у нас будет свой дом? - шепнул 355-ый.
- Тихо! - цыкнул отец на ребёнка, - ни звука, объясню всё позже.
- Условия контракта вам известны, включая условие о полной конфиденциальности и особо тщательном обеспечении сохранности персональных данных. Никаких имён! Я повторяю, - голос женщины стал ещё твёрже, - никаких имён! Это должно быть понятно всем. Участник, разгласивший свои данные, автоматически исключается из программы вместе со всеми своими родственниками.
353-ий задумчиво сощурился. Он знал что условия «Хольмганга» весьма и весьма жёсткие, поэтому понимал, что под «исключением» имеется в виду нечто более серьёзное, чем удаление записи из реестра.
Они вступили в эту программу полтора года назад. Плачевное состояние строительного рынка в стране вынудило государство искать новые способы удовлетворения жилищных потребностей населения. Стройки замораживались, проценты по ипотеке становились всё более и более заоблачными, коммунальные услуги дорожали каждую неделю. Люди ютились, где только могли, лишь бы найти крышу над головой. Нарастала социальная напряжённость, множились конфликты на бытовой почве. И тогда руководство страны решилось на нетривиальный вариант.
- Вы ознакомились с условиями?
Будущий 353-ый вместе с будущей 354-ой сидели в креслах в офисе корпорации с государственным участием «ДОМ». Они изучали условия контракта.
- Здесь есть ряд условий, которые, - он помедлил,  - обычно воспринимаются как недопустимые.
- Понимаю вашу озабоченность, но спешу уведомить о том, что все обязательства, предусмотренные настоящим контрактом, соответствуют действующему законодательству. В целях реализации новой жилищной программы принят пакет нормативно-правовых актов, регламентирующих необходимые процедуры и определяющий меру активности граждан при реализации ими своих жилищных прав. Всё, что вы найдёте в контракте, - голос консультанта стал немного ниже, - допустимо.
- Можем ли мы отказаться от участия в программе после вступления?
- К сожалению, это невозможно. Принимая на себя подобные обязательства, клиент подтверждает наличие у него… исключительной озабоченности по поводу улучшения жилищных условий. Подобная озабоченность не может и не должна пройти мимо государства, потому лица, изъявившие желание участвовать в программе, встают на обязательный учёт. Они также должны воздержаться как от разглашения своего участия в программе в принципе, так и от разглашения своих персональных данных на период своего участия в программе. Иными словами пожизненно с момента подписания контракта. Контроль за исполнением условий программы осуществляется на постоянной основе с использованием аудио- и видео фиксации.
- Всё необходимое представит корпорация?
- Да, верно. Вам нужно будет только быть готовыми к вызову для непосредственного участия. Этот вызов возможен в любое время, потому прошу лишний раз уточнить свои контактные данные. Неявка по вызову будет основанием для исключения (голос консультанта немного повысился) из программы.
- Спасибо, нам все ясно. Где нужно расписаться?
- Здесь, здесь и здесь. Отлично, теперь Вас зовут 353-ий, Вашу супругу 354-ая, а Ваш сын будет 355-м.
- 353-ий, - неуверенно сказала 354-ая, - следует ли сообщить 355-му… о специальном условии? Об условиях в целом?
353-ий мотнул головой, он снова находился в толпе, рядом стояли жена и ребёнок.
- Сплю на ходу. Ничего, последний рывок и отосплюсь вволю, - невесело подумал он.
- Сейчас вы организованно выйдете из помещения и пойдёте к месту сбора. Направление движения указано на табличках. Прошу не толпиться, не создавать давку, никого не забудут и не оставят. Все получат то, за чем они пришли. Новый дом. Каким бы он ни был…
Последние негромко произнесённые слова женщины на трибуне затерялись в одобрительном гуле.
- 355-ый, дай руку и не отходи от меня.
Люди понемногу выходили из помещения, давки действительно не было. Напротив, участники программы были вежливы и предупредительны. Объединённые одной целью они живым потоком лились по коридорам здания корпорации, не наступая друг другу на ноги, оберегая детей и поддерживая добрым словом тех, кто выглядел недостаточно уверенно.
Один коридор, другой, третий, выход на лестницу, крытый переход, ещё один коридор. Здание корпорации было огромным. Наконец, после очередного спуска по лестнице, они увидели выход. Сделав шаг за освещённый порог, люди тотчас же пропадали в черноте ночи. Она проглатывала их одного за другим. 353-ий почувствовал, как сжалась ладонь его сына. Ничего, это пройдёт, скоро всё пройдёт.
Они вышли на улицу. Свежий ветер с реки донёс до них запахи спиленного дерева, смолы и краски. Вниз к берегу от здания вела вымощенная тротуарной плиткой дорожка. Там, на пристани, их уже ждали.
- Рассчитайся по номерам, быстро! В одну колонну по порядку! Кому говорю, рассвет скоро, а нам ещё погрузить всех надо! Ты какой номер? 106-ий? Марш отсюда на своё место! Даю пять минут, кто не будет стоять на своём месте, того выкинут из программы немедленно!
Зычный голос распорядителя метался по пристани, возле которой замерли в ожидании пять больших низкобортных деревянных кораблей.
Пункт 3.10 контракта, вспомнил 353-ий, «Корпорация обеспечивает перевозку Участника до места реализации Программы с использованием аутентичных транспортных средств (драккар) под началом специально лица (херсир), назначенного Корпорацией из участников Программы. Участник программы обязан безоговорочно выполнять все требования и указания херсира».
Люди выстроились, и началась погрузка на корабли.
- 43-ий, номер 4, место 26!
- 44-ая, номер 4, место 29!
- 45-ая, номер 2, место 17! Ничего не желаю слышать, никаких «рядом». Рассадка спланирована заранее, исходя из физиологических показателей каждого участника программы! Да мне плевать, кто она вам! Найдёте после высадки, а нет, значит, так тому и быть! Марш на своё место!
- 46-ий, номер 1, место 61!
- 47!…
Долго, - думал 353-ий. Сын уже извёлся, жена осунулась, скорее бы рассвет.
Однако дело спорилось и немного погодя они уже стояли перед херсиром.
- 353-ий, - прорычал он, номер 5, место 9!
- 354-ая, туда же, место 31.
- 455-ый!
- 355-ый,  - машинально поправила 354-ая.
- Ты мне тут не указывай, вот ведь ещё считать вас, цыплят, по головам. Будешь вякать, ссажу всю семейку! 355-ый, номер 2, место 15!
354-ая было хотела что-то сказать, но 353-ий тут же жёстко одёрнул её. Не сейчас, терпи, вот, что значило сжатое до боли запястье.
Они взошли на борт. Низкие скамьи для гребцов, ряды вёсел в уключинах. Груда сваленных вместе щитов, копий и топоров на палубе. В руках у 353-го и 354-ой были вручённые им перед посадкой стёганые нагрудники.
Пункт 3.13 контракта, «Корпорация обеспечивает Участнику стандартную защиту (кожаный гамбезон, щит) и оружие (топор, копье). Усиленные варианты оружия и защиты влияют на итоговый приобретаемый метраж жилья с учётом коэффициентов, предусмотренных Приложением № 9 к настоящему Контракту».
353-ий заметил, что среди копий и топоров как будто бы лежит меч. Но он не был уверен в этом до конца, было ещё слишком темно. В целом же, те, кто оказался вместе с ним на драккаре, воспользовались стандартным вариантом снаряжения.
- Папа, зачем мне это?
353-ий стоял с сыном на поляне. В руках у каждого из них были деревянный меч и щит.
- Меньше разговоров, ещё раз.
- Я не понимаю!
- Ещё раз!
- Пап, я устал, не могу больше!
Так надо, малыш, так надо, - сказал 353-й, делая вид, что не видит слёз в глазах сына.
- Занять свои места, отплываем! - Херсир вырвал 353-го из воспоминаний, - на вёсла, живо!
На каждой скамье белой краской был указан порядковый номер во избежание ненужной суеты. Все быстро расселись, после чего весла разом поднялись над водой, а затем погрузились в неё. Драккары один за другим выплывали на середину реки.
Каждый участник программы «Хольмганг» был обязан пройти двухнедельные курсы академической гребли. Сопоставив условия программы с названием гребли 353-ий, не удержавшись, громко хмыкнул.
- Отставить! – заорал херсир, плывший с ними в одном драккаре, - не сбивать ритм, держать дыхание!
Голос херсира далеко пронёсся по реке, его услышали во всех пяти лодках, после чего над тёмными водами зазвучали глубокие, густые звуки огромного барабана. Где-то далеко позади них над рекой понемногу начинало розоветь небо.
Мерные взмахи вёсел. Мерное дыхание. Мерные удары барабана. Минута прошла или час, сказать было трудно. Точный пункт их назначения был известен только херсиру.
Корпорация оставляла за собой определение состава участников программы и местоположение предполагаемого жилья. Участнику давали возможность улучшить жилищные условия. И объясняли, как именно это нужно было сделать. Этого было достаточно.
Полоска рассвета за спиной алела все больше и больше, наливалась густым багрянцем, предвещая восход солнца. Удары барабана ускорились.
- Эй, 45-ая, держись, скоро уже доплывём.
355-ый смотрел на худенькую девочку сидевшую прямо перед ним. Она старалась изо всех сил, но явно была на последнем издыхании.
- Соберись, чуть-чуть осталось!
- Не могу, в глазах темно. Больше не выдержу.
- Представь, как будешь в своём новом доме жить! Хорошо же, новый дом! Правда?
- Хорошо, - прошелестела 45-ая, - правда хорошо.
- Вот и не падай духом тогда, раз-два, вдох-выдох.
- А чьи это дома?
- Как это? Наши!
- А до нас?
355-ый задумался. Родители не рассказывали ему подробности программы. Просто сказали, что рано или поздно их позовут, и когда это случится, нужно быть готовыми. К чему именно они не рассказывали. И теперь, сидя на вёслах с этой девочкой, 355-ый бросал задумчивые взгляды на лежавшие на палубе топоры и копья.
Допустим, топоры нужны для обустройства дома, вещь полезная, - думал мальчик, - Но копья то зачем? Неужели там нужно будет охотиться? А щиты? Со щитами же не ходят на охоту…
Река изогнулась и после очередного поворота перед участниками программы «Хольмганг» предстало небольшое поселение, немного отстоявшее от берега.
Аккуратные, однотипные, ухоженные домики стройными рядами тянулись вдоль берега. Лучи рассветного солнца отражались в чисто вымытых стёклах и больших номерах на фасаде каждого дома. То тут, то там мелькали вывески магазинов, аптек и небольших мастерских. За поселением начинался лес, в который серой змеёй тянулась хорошо заасфальтированная дорога.
Пункт 1.5 Контракта: «Под угрозой исключения из Программы Участнику воспрещается каким-либо образом портить, разрушать, уничтожать, а равно видоизменять, модернизировать, укреплять здания, сооружения, коммуникации, образующие поселение». Да, за этим строго следят, - подумал 353-ий.
Справа на небольшом холме стояло высокое, массивное здание, похожее на церковь, но без каких-либо опознавательных знаков.
353-ий вспомнил, п. 3.25 контракта, «Участник обязуется каждое воскресенье с 06:00 до 08:00 пребывать в специально оборудованном здании для совместного проведения времени с остальными Участниками. Отказ от настоящего обязательства влечёт исключение из Программы».
Сегодня же воскресенье, подумал он. Наверное, большинство жителей сейчас в этом здании.
- Приготовиться! – крик херсира был подобен раскатам грома, - к берегу, живо! Разобрать оружие, вперёд!
Дракарры один за другим приставали к берегу, люди соскакивали со своих мест, хватали топоры, копья, мечи, щиты и выскакивали на берег. 355-ый ошарашенно смотрел вокруг, рядом с ним тихо плакала 45-ая. Так вот зачем всё это нужно, думал он, пока участники программы хватали оружие, спрыгивали с лодок и бежали в сторону мирно дремлющих, чистеньких домиков. Это действительно ещё не наши дома.
В это время, 353-ий уверенно взял в руки топор и щит с эмблемой корпорации ДОМ (небольшой домик с мечом и топором в качестве оконной рамы; дом окружён телом Мирового Змея) и велел жене сделать то же самое.
- Держись за мной, помнишь номер дома?
- 28-ой, - ответила 354-ая.
- Отлично, мы справимся, я уверен.
Из здания на холме посыпались люди, они бежали к своим домам, готовясь встретить незваных гостей. Тем, что жили неподалёку от холма, повезло больше, прочих же вновь прибывшие без всякой жалости закалывали и рубили прямо на улицах, не давая им ни единого шанса дать отпор.
Некоторые из участников программы с довольным видом уже подтаскивали к своим новообретённым домам трупы прежних жильцов,  предварительно сверив номер дома с нашивками на одежде у убитых. Другие же либо занимали позиции возле своих будущих домов и молча ждали, либо бежали навстречу жителям и убивали всех без разбора.
Дом номер 28 был ближе к холму и когда 353-й с супругой добежали до него, их уже ждали. Хозяин дома, одетый в кольчугу, стоял на крыльце, сжимая в руках щит и меч. Хозяйки не было видно, но она точно была где-то неподалёку. Ничего не оставалось, как вступить в бой.
- Прикрывай спину, не лезь, - бросил 353-й супруге.
Хозяин дома широко улыбнулся.
- Ну, подходи, собака, сейчас я тебя выпотрошу.
355-ый крадучись шёл от дома к дому, сжимая в руке щит. За ним бледной, напуганной тенью семенила 45-ая. Она смотрела на лужи крови, приколотых к стенам домов  людей, на отрубленные головы и едва могла стоять на ногах.
- Какой дом?
- А?
- Дом, какой у тебя говорю, где твои родные?
- А? Я не знаю, не помню…
- Вспоминай! Мне сказали, что 28-й, а у тебя?
Не помню, - прошептала 45-ая и заплакала.
- Ну-ну, тише, чего ты. Сейчас найдём твоих родителей, все будет хорошо, вот увидишь.
- Не будет.
355-ый осёкся, глядя в потухшие, бесцветные глаза своей спутницы. Но бездействовать было нельзя.
- Подумай, пожалуйста, попробуй вспомнить эту цифру. Родители точно про неё говорили. Давай, попробуй.
- Кажется, они говорили, что-то про мой день рождения. Что-то про то, как здорово всё совпало…
- А какого числа у тебя день рождения?
- Седьмого…
Большего от девочки добиться было нельзя, он взял её за руку и повёл в сторону дома номер семь.
353-ий мрачно смотрел на хозяина дома номер 28.
- Ну, давай, чего мнёшься, - улыбнулся тот и провёл мечом по воздуху.
Он спустился с крыльца. Мужчины медленно пошли по кругу, выжидая, внимательно глядя друг на друга и примеряясь к внезапному броску. 354-ая как ей и было сказано, шла за мужем, оглядываясь по сторонам. Когда входная дверь в дом оказалась за спиной у 353-го, оттуда с диким криком выбежала хозяйка дома и метнула ему в спину копье. Он ощутил сильный удар. Это 354-ая, выставив перед собой щит, отбила копье и влетела в мужа сзади.
Все внезапно смешалось. Хозяин дома номер 28 налетел спереди, широко отставив меч для удара, хозяйка, подхватив топор, лежавший на крыльце, бросилась на 354-ую.
353-ий, теряя равновесие, прыгнул вперёд и рубанул противника по ногам, раздался вой. Хозяин дома номер 28 упал на колено, опёршись на меч, его левую лодыжку разворотило на части, ступня болталась на куске кожи. Не теряя времени, 353-й закончил дело ударом топора в лицо. Он оглянулся.
С удовлетворением и одновременно с ужасом он смотрел, как 354-ая, выбившая щитом оружие у хозяйки дома, этим же щитом ломает ей шею. Пошатываясь, 354-ая поднялась над бездыханным телом, отошла на несколько шагов в сторону, потом её вырвало. Всё было кончено. Почти.
Дом номер 10, номер 9, номер 8, они были почти у цели. Дом номер 7, просторный двор, кровь, трупы, смерть. 45-ая закричала. В середине двора лежала женщина с таким же щитом, как у 355-го.
- Мама!
- Тихо, стой! Стой, говорю, - 355-ый едва мог удержать бьющуюся в истерике девочку.
- Доченька!
На пороге дома показался огромный мужчина с двуручным топором в руках, заляпанный своей и чужой кровью с ног до головы.
- Иди ко мне маленькая, все будет хорошо! – он опустил топор и развёл руки. 45-ая отпрянула.
- Аррр…!
В следующую секунду раздался мерзкий, чавкающий звук, мужчина застонал и медленно осел на пол, в его спине торчало копье. За ним, опираясь на копье в теле мужчины, стояла окровавленная хозяйка дома номер 7. Спустя ещё мгновение она упала рядом и испустила дух.
45-ая медленно пошла по двору, села возле трупа женщины со щитом, положила её голову себе на колени и тихо что-то залепетала, покачиваясь взад-вперёд. 355-ый сделал шаг назад, потом ещё один, споткнулся, уронил щит и стремглав бросился по улице, прочь от дома номер 7.
Пункт 1.1. Контракта: «Настоящим Корпорация обязуется предоставить Участнику возможность получить жилье в рамках законодательно одобренной программы «Хольмганг». В рамках указанной Программы Участник в составе группы совершает набег на определённое Корпорацией специализированное поселение с целью смены собственника конкретного дома посредством узаконенного физического (летального) воздействия.
Право собственности на жилье переходит к Участнику в момент устранения предыдущего собственника (собственников) жилья.
Жителями указанного специализированного поселения должны быть исключительно лица, ранее согласившиеся на участие в Программе и успешно прошедшие её (при первичном заселении в качестве жителей поселения выступают лица, осуждённые к пожизненному лишению свободы за насильственные преступления).
В случае если собственник дома успешно защитит своё право, то
- право собственности сохраняется за ним до следующего набега;
- Участник заранее заявляет отсутствие каких-либо претензий в отношении любых негативных последствий (пытки, насилие, издевательства и т.п.), за которые Корпорация ответственности не несёт».
353-ый и 354-ая стояли на пороге дома. Своего дома. Но осталась одна небольшая деталь.
- Да где же 355-ый, куда он запропастился!
- Ты же сам сказал, он сильный и смелый мальчик, всё будет хорошо.
353-ый внезапно поёжился от голоса супруги, он был слишком отстранённый, слишком спокойный.
- Дорогая, ты в порядке?
- В полном, дорогой. У нас есть дом, осталась последняя небольшая формальность, сейчас 355-ый поможет нам с ней, и мы счастливо заживём на новом месте.
Её слова звучали все более и более жутко. В этот момент во двор дома вбежал 355-ый.
- А, малыш, вот и ты. Как ты, дорогой, 355-ый? – 354-ая распахнула ему свои объятия. Мальчик немного отступил, но потом безропотно подошёл к ней и позволил себя обнять. Его била дрожь.
- А теперь, мой милый 355-ый, пойдём в дом, нужно сделать одну последнюю, малюсенькую, совсем несущественную вещь. Видишь, твои любящие 353-ий и 354-ая уже сделали почти всю работу, - она показала на трупы бывших хозяев, - теперь твой черёд.
Колыбель стояла на втором этаже. За всей суетой, что происходила снаружи, крики младенца никто не слышал, теперь же они ежесекундно резали слух. 353-ий, 354-ая и 355-ый стояли возле колыбели.
- Ну, золотце, теперь ты, - сказала 354-ая и протянула 355-му топор, - давай, это не трудно.
- Нет… Нет! Нет!!! Я не могу!!!
Его крик был ужасен, но 354-ая даже не вздрогнула.
- Малыш, ты хотел свой дом, так ведь? Сколько ты о нем мечтал. Сколько было разговоров, помнишь? А чем ты готов пожертвовать для этого? Что готов сделать? Жизнь – это поле боя, 355-ый. Здесь или ты, или тебя. Сегодня нам удалось победить, но если ты сейчас откажешься, нас удалят из программы. А ты, наверное, уже понял, что значит быть удалённым из программы, правда?
Он понял. Он всё понял, но руки, сжимавшие топор, предательски дрожали. В глазах стояли слезы.
- Не переживай так, милый 355-ый. Наверное, мы лучше выйдем, да, 353-ий?
Тот слабо кивнул, после чего они вышли, оставив 355-го наедине с собственным выбором.
Пункт 1.2. Контракта «Участнику запрещается покидать поселение после успешно совершенного набега под угрозой физического (летального) воздействия. Продовольственное и иное обеспечение поселения осуществляется Корпорацией по нормам, устанавливаемым Корпорацией».
355-ый стоял на берегу и смотрел на реку. Она неторопливо несла свои воды из далёкого ниоткуда в дальнее никуда. Теперь в его распоряжении было только «здесь», небольшое поселение в лесной глуши.
Не все бывшие собственники сменились, кому-то удалось отстоять свои дома. Погибших сгребли в кучу и сожгли (и херсира туда же, оказывается, только орать был горазд, а зарубили уже у берега, когда пытался уйти вплавь). Никаких возмущений, никаких склок. Все всё понимали. Все получили то, что хотели: возможность жить в своём доме, тихо и размеренно.
Ровно до той поры, пока однажды в рассветный воскресный час не принесёт к ним равнодушная река несколько больших деревянных кораблей с новыми участниками программы «Хольмганг».

01.10.2023

Три часа ночи. Затишье. Дежурная часть перестала бурлить голосами сотрудников и доставленных. Необходимые отчеты составлены, предусмотренные инструкциями звонки осуществлены, личный состав притих на своих местах, город спит.
Мерное дыхание миловидной девушки в форме, сидящей за столом оперативного дежурного, выдавало пограничное состояние сознания, при котором глаза еще полуоткрыты, но разум уже собирает в причудливые композиции события прошедшего дня. Девушка засыпала, измученная тяжелым дежурством.
Резкий звонок болезненно вернул ее в действительность. Голова загудела от боли, живот скрутило судорогой. Отсутствие полноценного сна не шло ей на пользу. Впрочем, отсутствие постоянного места работы и стабильного заработка гораздо более пагубно влияет на здоровье.
- Дежурная.
- Прошу Вас, приезжайте!
- Представьтесь, пожалуйста.
- Вы не понимаете! Приезжайте скорее!
- Как Вас зовут?
Женский голос в трубке ненадолго замолк, после чего назвал имя и фамилию.
- Так это снова Вы? Мы уже дважды направляли к Вам наряд только на этой неделе. Вы можете уже, наконец, сами разобраться?
- Он грозится, что убьет меня!
- Ровно то же самое он грозился сделать в прошлый раз. И в позапрошлый. С ваших слов.
- Сейчас это другое! Так вы приедете или нет?
- Фиксирую Ваше сообщение, ждите наряд.
- Прошу Вас, быстрее!
Связь оборвалась.
Девушка в форме устало вздохнула и откинулась на спинку офисного стула. Спать на нем в иное время было бы страшной пыткой. Но сейчас и ведьмин стул сгодится для отдыха. Реальность вновь начала путаться. В голове зашумело, потом она отяжелела, потом наступил мрак.
Дежурная пришла в себя неожиданно. В полудреме она озиралась по сторонам, силясь понять где она и что происходит. Выход из сна был настолько резкий, что она чуть не упала со стула. Постепенно реальный мир вновь проступил сквозь красные круги перед глазами, уши стали воспринимать окружающие звуки. Далекий мрачный звон церковных колоколов на фоне багрового неба сменился затрапезной мелодией звонка ее сотового телефона.
- Алло!
- Где Вы?
- Кто звонит? Представьтесь!
- Где Вы? Он забрал мою верхнюю одежду! Я заперлась в ванне! Почему Вас все еще нет?
- Да кто вы, наконец?
Не дослушав яростный, истеричный ответ, дежурная уже знала кто это.
- Откуда у Вас мой номер?
- Вы приезжали к нам как-то раз, я записала! Почему никто не едет? Я звонила Вам в дежурную часть несколько раз, и никто не берет трубку!
- Успокойтесь.
Дежурная мелком посмотрела на часы. Была половина пятого.
- Ждите, скоро наряд будет у Вас. И будьте спокойнее.
- Вам легко говорить! Не Вас сейчас хотят убить в собственном доме!
Дежурная почувствовала жгучую ярость. Ее сон, тревожный и поверхностный, был прерван причитаниями женщины, которая уже давно жалуется на мужа в любое время дня и ночи. Жалуется. Раз за разом. И продолжает с ним жить. Телефонный звонок по официальной линии не располагал к откровенности, но частная беседа позволяла многое.
- Вам самой не надоело? Вы жалуетесь на него годами, таскаетесь по отделам полиции, по судам. И продолжаете с ним жить! Почему? Зачем?
В трубке некоторое время ничего не было слышно. Потом неуверенный голос ответил:
- Люблю.
- Любите? Не смешите. Если он такой деспот, почему Вы это терпите? Почему не уйдете?
- А куда?
Голос в телефоне зазвучал с вызовом.
- Куда мне податься? Родители умерли. Жить больше негде! И еще ведь дети, на кого их оставить! Вам, девушка, легко говорить! Вы, наверное, молодая, детей нет. А мне... Мне семью сохранить надо! Вот я и прошу, помогите!
- Думать надо было, когда такую семью создавали!
Дежурная чувствовала, что беседа приобретает все более и более неуставную форму, но спутанное сознание мешало остановиться.
- Да. Думать. Когда вышли за него! Когда детей рожали!
- Он был другой!
Голос в трубке сорвался на визг.
- Приезжайте!
- Да? Чтобы опять смотреть, как вы сначала просите упрятать его за решетку, а потом со слезами просите простить? Сами разберетесь, не в первый раз!
- Он кричит, что убьет меня!
- Убьет? Да ладно.
- Грозится сломать дверь!
- Ничего, вставите новую!
- Как вам не стыдно! А если он и правда меня убьет!?
- Ну, вот как убьет - звоните! Хоть повод будет!
Дежурная пришла в себя только тогда, когда заметила, что судорожно сжимает пальцем место тачпада, на котором упорно проявлялся значок отключения звонка. Сжимает каждый раз при повторном звонке. Их было пять. После телефон затих.
Она, на всякий случай, перевела телефон в беззвучный режим. Остаток дежурства прошел без происшествий.
Сдав все необходимое, она вышла из помещения дежурной части в холодное осеннее утро. Промозглый ветер не прибавлял бодрости, но сдерживал от желания лечь и уснуть прямо у входа. Она пошла домой. Уже заходя в метро, будто бы легкое касание чужого недоброго взгляда заставило ее обернуться. Никого не увидев, она поежилась и пошла вниз. Без приключений добралась домой. Приняла душ, немного поела, и, едва дойдя до не разложенного дивана, провалилась в сон.
Как это часто происходит, мелкие и большие неурядицы любят выстроиться в длинную колонну и последовательно отнимать силы и время у людей. Они не приходят по расписанию, только толпой или бесконечной очередью.
Она проснулась от телефонного звонка. Кляня себя за то, что случайно отключила беззвучный режим и людей, за глупость, бесчувственность и отсутствие такта, она добралась до формы, нащупала и достала из нее телефон.
Он был отключен. Она тотчас же вспомнила, что отключила телефон сразу же, как зашла домой. Однако это не мешало ему настойчиво звонить. Экран телефона горел ровным серым цветом, номер не определялся. Значка отключения вызова не было. Немного помедлив,  она ответила.
- Алло.
В трубке послышался слабый шелестящий женский голос. Незнакомый и одновременно напоминающий кого-то.
- Я. Звонить. Вам.
- Кто это?
- Звонить. Сказать мне.
- Что за шутки, кто это?
- Сказать мне. Убьют - звони.
Последние слова были сказаны более отчетливо. Женский голос заскрежетал как будто от сильных эмоций.
Девушка опешила. Быть такого не может!
- Как Вам не стыдно! Это опять вы? Мало того, что звонили сегодня всю ночь, так и сейчас никак не уйметесь? Я уже не на работе, пытаюсь отдохнуть! Что за хулиганство.
Голос в трубке стал как будто чуть более зловещим.
- Убили. Звоню. Тебе.
- Да хватит уже! Сколько можно!
- Жди.
Телефон замолчал. Он снова лежал в ее руке безжизненным куском пластика.
Голова окончательно расползалась по швам. Галлюцинации? Дурацкая шутка? Что, в конце концов, происходит?
Она поставила телефон на зарядку. Включила. Проверила список входящих звонков, новых не появилось. Пять пропущенных звонков от той женщины ощерились на нее забором из красных стрелочек. Или когтистой кровавой лапой.
Она набрала телефон дежурной части.
- Дежурная.
Она представилась.
- О, привет! Ты же сейчас спать должна после смены?
- Да, должна. Что-то сон не идет, нервное дежурство было. Можешь сказать, вчера я сообщение приняла от одной женщины, направила наряд к ней. Чем там кончилось?
- А что за женщина? Фамилию помнишь?
- Да.
Она назвала фамилию. Немного погодя, коллега ответил.
- Там все печально. Наряд то один на весь район, то одно, то другое... А та гражданочка была, как ты помнишь, довольно скандальная. Нервная.
Девушка напряглась.
- Так, и?
- Ну. В общем, когда приехали, то уже поздно было... Муж ее. Ножом. Летально.
Земля поплыла из-под ног.
- Когда?
- Ну, эксперты там разбираются еще. Примерно в шесть утра.
Она осела на пол возле дивана.
- Точно?
- Странный вопрос. Ну да, точно. А что случилось то?
- Нет, ничего, просто. Не бери в голову, устала, наверное.
- Отдыхай, давай. Скоро опять на смену, валерьянки выпей или чего покрепче. И спать.
- Да, спасибо.
Она положила трубку. Отключила телефон.
Этого не может быть. На часах была половина десятого утра. Чья-то шутка? Но об их разговоре никто не знал. Никто кроме той женщины. Нет. Несуразица какая-то, нужно просто выспаться. И воздух. Свежий воздух.
Она вышла на маленький балкон. С четвертого этажа она смотрела на дорогу и проезжающие по ней машины. Смотрела на маленький парк за дорогой. Осень уже сорвала листву с большей части деревьев, поэтому аллеи были хорошо видны. Голые ветки сплетались между собой и напоминали кучу пожелтевших рыбьих костей.
Вдруг на центральной аллее она увидела женщину. Одетая под стать осеннему парку, подчеркнуто строго, в темные цвета, она стояла прямо напротив дома.
Девушка напрягла зрение, что-то смутило ее в этой женщине. Чуть приглядевшись, она поняла. Дама в парке носила вуаль. Черная, непроницаемая, она была направлена в сторону дома, в ее сторону.
Женщина достала что-то из сумочки, приложила к уху. В комнате позади девушки послышалась мелодия сотового телефона. Женщина ждала, мелодия не прекращалась. Подойдя к телефону, она увидела все то же ровное серое сияние экрана и одинокий серый значок "принять вызов".
Она ответила.
- Алло.
- Иду. К тебе.
- Кто Вы? Зачем Вы мне звоните!?
- Я. Иду.
Голос менялся: то скрежетал, то свистел, то хрипел. Казалось, говорившей крайне трудно давались слова. Как если бы с каждым из них говорившая испытывала страшную боль.
Телефон вновь замолчал.
Она бросилась на балкон, вглядываясь в парковые аллеи. Там никого не было, он был пуст. Чувствуя, что она сходит с ума, девушка вернулась в комнату, села на диван и стала смотреть перед собой, пустым и потухшим взглядом.
Игра воображения? Муки совести? Розыгрыш? Что-то  в ней говорило, что все намного серьезнее. Откуда-то извне подступал липкий страх. Осязаемый ужас, скрывающийся за черной вуалью.
Звонок, теперь уже в домофон. Она не ждала гостей. Подойдя к двери, она сняла трубку.
- Кто там?
- Пришла.
Все тот же голос звучал теперь уже как будто возле нее. Казалось, что вместе с голосом сама его обладательница тянется к ней через трубку, чтобы...
- Что Вам нужно? Зачем Вы пришли?
- Некуда. Идти. Ты. Сказать.
- Я сказала звонить! Зачем Вы пришли.
- Убить.
Голос в трубке сказал это явственно, почти обычным голосом. Звонок прервался.
Она глубоко задышала. Не паниковать, срочно звонить, вызвать кого-то, спастись. Она подбежала к телефону. Как назло он долго не включался. Запустив его, она попыталась дозвониться до своей дежурной части. Потом до родных. Потом кому угодно. На все ее попытки телефон отвечал одним и тем же: "Данный вид связи недоступен".
Задыхаясь от паники, она набрала экстренный вызов полиции.
- Дежурная.
- Добрый день! Я сотрудник полиции, мне нужна помощь!
- Представьтесь.
- Я непонятно говорю?! Мне нужна помощь!
- Девушка, не кричите. Назовите себя.
Она назвалась.
- Минутку.
В телефоне раздался неуверенный стук пальцев по клавиатуре.
- Девушка, человека с такими данным в составе полиции нашего города нет. Вы зачем мне морочите голову?
- Это какая-то ошибка! Меня хотят убить!
- Кто?
- Я не знаю! Какая-то женщина в черном!
- Женщина? В черном? Может, еще с вуалью?
- Да! Вы смеетесь надо мной?
- Мне кажется, что вы хулиганите по телефону. Стыдно, девушка.
- Вы обязаны принять сообщение и приехать на вызов!
- Да. Это верно. Но смотрите, привлечем Вас за такие шутки. Говорите адрес.
Она назвала адрес.
- Приезжайте скорее!
- Не переживайте, город большой. Приедем.
Одновременно с тем, как в дежурной части положили трубку, раздался звонок во входную дверь. Затем, еще один. Она крадучись подошла к двери, заглянула в глазок и, что есть сил, закричала. На площадке у двери стояла та самая женщина в черном. Вуаль все также скрывала ее лицо, но те участки кожи, что были видны, цвели разложением. Палец, нажимавший на звонок, был в трупных пятнах.
Каждый новый звонок чередовался с ее словами.
- Пришла.
- Тебя.
- Убить.
Истошно крича, девушка бросилась в комнату, одновременно звоня в полицию.
- Дежурная.
- Где вы! Она меня убьет! Она пришла!
- Девушка. Вам же сказали, что наряд в пути. Едет. Кто Вас убивает? Опишите нападающего.
Она не сразу нашлась, что ответить, потому что была в комнате не одна.
Перед ней стояла женщина в черном. Одной рукой, той, что она нажимала на звонок, женщина медленно сняла вуаль. Под ней было искаженное от боли мертвое лицо, с огромной дырой через всю шею и черными провалами вместо глаз. Сквозь дыру в сторону девушки несло зловонием гниющего тела. Вторую руку женщина медленно поднимала перед собой. Длинные пальцы с обломанными ногтями медленно превращались в пять огромный кроваво-красных когтей.
Девушка закричала в трубку.
- Она меня сейчас убьет!
-Ну, убьет, опишем труп. Хватит уже кричать. Сказано Вам, наряд едет! Убьют ее. Вот убьют - тогда звоните, развелось же шутников!
Девушка посмотрела на женщину в черном, на жуткое лицо, на огромные красные когти, после чего тихо проговорила в трубку:
- Хорошо. Убьют - позвоню.
Звонок прервался.

День тянулся мучительно долго. Родина была в безопасности. Начальство было в отпуске. Товарищ майор был при исполнении. На своём рабочем месте.
Рабочее место было завалено бумагами, которые огромными белыми торосами заполонили всё пространство кабинета товарища майора. Как снег разной степени свежести, бумаги искрились на солнце (получены на этой неделе), либо отдавали лёгкой желтизной (получены в этом году), либо, приняв ударную долю ультрафиолета, почти чернели где-то в углу кабинета, забытые с тех времён, когда устав требовал синих шаровар и лихо закрученных усов.
Товарищ майор среди этих груд был похож на унылого моржа. Обрюзгшее лицо, белёсые глаза, дряблые щёки, щербатые уши и обширная лысина выдавали в нём человека давно и крепко связанного со своей работой. Человека, который уже не умел и не мог делать что-то ещё. Человека, который лучше всего умел защищать Родину от угроз  и соблазнов. От угроз свободной воли и соблазнов проклятого капитализма.
В кабинете было жарко, июль давал о себе знать. Товарищ майор тяжело поднялся из-за стола и направился к выходу. Длинный коридор, лампы дневного света через каждые пять метров: вот ты есть, а вот ты в тени, вот тебя видно, а вот ты исчез. Дверь на лестницу, три этажа вниз, дверь с надписью «Выход», широкий двор Управления. Курилка.
Товарищ майор давно хотел бросить, но не хватало терпения и выдержки. Слишком много нужно было бросать и слишком много уже было подобрано. Он достал из кармана пачку, щелкнул зажигалкой и закурил. Во дворе было хорошо: шелестели листья деревьев за забором, щебетали птицы. Мыслей не было, их забрал с собой прохладный ветерок, рождённый в тени массивного здания Управления.
Побыть одному долго не удалось, вредные привычки были у многих. Скрипнула дверь и во двор вышел товарищ капитан. Неплохой мужик, вот только трепаться любил совершенно не по-мужски. И всё норовил рассказать окружающим одну из своих дикий историй. Наслаждение тихим днём сменилось тягостным ожиданием.
- Здравия желаю!
- В наличии. Чего-нибудь другого пожелай, отшутился товарищ майор.
- Денёк замечательный, да?
- Вполне, только слишком уж томный.
- Разве это плохо? Постоянно переживать за судьбу Отчества – здоровья не хватит.
-Разговорчики, товарищ капитан. Мы тут для того и поставлены, чтобы переживать, оберегать и охранять. Не разводите демагогию.
-  Да. С этим не поспорить. Правда порой подобные вещи совершенно превратно толкуются нашими коллегами. Не всеми, разумеется, лишь единицами. Вдруг ни с того ни с сего переживание обращается страстью к наживе, оберегание жаждой сберегать, а охраняется вовсе не то, что должно охранять.
- Витиевато. Это уже не наши коллеги. Это казнокрады и взяточники. И судить их необходимо по всей строгости.
- Но ведь они были одними из нас. Нас с Вами! Товарищ капитан с легким недоумением посмотрел на товарища майора. Впрочем, продолжил он, по всей видимости, их стало так много, что они пробудили к жизни нечто столь же древнее, как этот мир…
Товарищ майор понял, что истории не избежать.
- О чём речь?
- Как, Вы не знаете эту историю?
- Нет, не припомню такого.
- Ну что ж. Бытует мнение, что казнокрадство неистребимо и нет возможности побороть его. Что сама суть человеческой природы содержит в себе грязь мздоимства, коросту взяточничества. Что алчность в сердцах людей будет гореть до скончания их века. Быть может это так. Но природа везде старается найти точку равновесия. И, раз на всякое действие есть соразмерное противодействие, можно ли удивляться тому, что в ответ на людскую жадность природа подготовила достойный ответ.
Товарищ майор был вынужден признать, что немного заинтригован. Товарищ капитан, тем временем, продолжал.
- Во многих мифах и легенда, дошедших до нас, фигурирует некое сокровище, которое связано с человеком, на первый взгляд, совершенно обычным. Серым. Такой мотив характерен также для многих сказок. Некто был никем, а стал всем. Именно так природа или, если хотите, промысел Божий (оба перекрестились) зачастую указывали людям на тех, кто под личиной простого человека мог скрывать изъеденное алчностью чёрствое сердце. Как вы могли заметить, подобное стало случаться всё чаще и чаще в наше время.
Вот был допустим некий полковник. Жил не тужил, Родине служил. А потом у него находят миллиард. Или даже два, в разных валютах. Сразу начинается разбирательство: чьи деньги, откуда взялись, как оказались у этого серого полковника? Вот только всё это бессмысленно. Миллиарды эти имеют более сложную, я бы сказал, метафизическую природу и не поддаются нашим жалким измышлениям. Они лишь позволяют вывести на чистую воду казнокрада и взяточника, но сами они трансцендентны по своей сути и в скором времени покинут наш бренный мир. Как Вы конечно помните, миллиарды полковника «передали в бюджет». На самом деле, когда полковник получил свой срок, они растаяли без следа, чтобы оказаться в новом месте, неумолимо указывая на очередного нечистого на руку полковника. Или майора.
Товарищ майор будто вышел из забытья и недовольно посмотрел на товарища капитана.
- Шуточки эти твои! Он недовольно фыркнул и направился к двери Управления. На улице становилось неуютно. Ветер принёс к городу сизые тучи, скоро должен был пойти дождь.
Товарищ майор снова сидел в своем кресле. Но  уныние моржа сменилось щемящей тревогой тюленя, ощущающего незримое присутствие кровожадной косатки. Тучи окончательно закрыли небо и всё в кабинете товарища майора стали серым. Его безжизненное лицо в окружении савана из бумаг «для служебного пользования» могло украсить одну из гравюр Доре. Пустые выцветшие глаза товарища майора смотрели на тускло мерцающее стекло сотового телефона, лежавшего на столе.
Немного помедлив, он взял его, снял блокировку, выбрал из списка имён, званий и кличек нужный номер и написал короткое сообщение: «Это не может продолжаться бесконечно. Я и ты. Всё кончено. Совсем».
Несколько минут товарищ майор смотрел на экран. Ответа не было. Напряжение всё нарастало, воздух в кабинете становился всё гуще, за окном становилось всё темнее. Тьма поглощала товарища майора медленно и без остатка. Резкий звук вернул его к жизни. Залетная птица ударилась о стекло, глухо чирикнула и полетела дальше. Пора было ехать домой.
Город, как и кабинет товарища майора, играл оттенками серого: пепельного, дымчатого, сизого, матового. Серый асфальт в первых каплях дождя под его машиной. Серое грозовое небо, покрытое редкими всполохами молний, над ней. Товарищ майор не хотел ехать домой. Из головы не выходил рассказ товарища капитана. И молчание телефона. Он пересилил себя и прибавил газ. Нужно было отдохнуть и как следует выспаться.
Обычный двор обычного здания. Привычное место для парковки. Звук отпираемой двери подъезда. Тяжко вздыхающий по былым временам старенький лифт. Неприметная черная дверь. Поворот ключа в замочной скважине. Всё было обыденно, тускло, серо.
То, что ждало его за дверью, не желало быть серым. Не могло и не хотело быть незаметным. Беззвучно кричало о своем наличии.
Привычная для товарища майора просторная прихожая исчезла. Вместо неё осталась только пара узеньких проходов, в которые можно было с трудом протиснуться, чтобы кое-как добраться до кухни и комнаты. Дверь в ванну исчезла, второй комнаты будто не существовало никогда. В монолитном единстве, образуя новые стены его жилища, товарища майора окружали деньги. Миллионы. Миллиарды. Они были повсюду, от плинтуса до потолка. Пачки денег, перетянутые банковскими лентами: доллары и евро, рубли и юани. Они лезли ему в глаза, наполняли запахом краски его лёгкие, отвечали лёгким шелестом на его судорожные движения и касались его со всех сторон. Он был зажат в тиски огромным богатством. Он увязал в нём, напоминая гигантскую муху, так некстати влипшую в банку варенья.
Что это? Неужели капитан прав? Древняя сила? Или деньги просто подбросили? Но кто? Кто в  здравом уме подбросит такую сумму такому как он? Зачем? Это не людской промысел! Нет силы, способной заставить кого-либо добровольно избавиться от такого богатства.
Товарищ майор зажмурился, подождал немного и снова открыл глаза. Деньги были на месте. Такое ощущение, что они были тут всегда. И оставалось только удивляться, как их масса не продавила тонкий пол его квартиры и не погребла соседей снизу.
Внезапная догадка с первым ударом грома прошила его сознание. Если это действительно ОНО, то значит ОНИ рядом. Те, кто схватят его, докопаются до истины и отправят в тюрьму. Забыв закрыть входную дверь, он явственно смог услышать, как открывается дверь подъезда и тяжёлые шаги нескольких человек стучат по бетонным ступеням. Одновременно с этим лифт, застывший  на его этаже, поехал вниз.
Товарищ майор рывком закрыл дверь, затравленно глядя по сторонам прополз меж денежных стен до самого тёмного угла квартиры, и затаился там. Раздался звонок в дверь. Затем ещё один, потом к звонку прибавился стук. Он становился всё настойчивее и сильнее.
Товарищ майор не мог проявить себя, но внутри он кричал: истошно, как дикий загнанный в капкан зверь. Проклятые деньги, зачем вы явились именно в мой дом? Почему заполонили его именно в этот момент? Чем я хуже, чем ОНИ? Почему ИМ всё, а мне лишь крохи, за которые я теперь вынужден расплачиваться непомерной ценой? Почему ИХ невзгоды и ответственность обходят стороной? Почему? Почему? Почему???
Товарищ майор обезумел. Он начал что-то мычать, его руки задрожали, в рыбьих глазах появились огоньки помешательства.
Этого не может быть. Горы денег не приходят к тебе сами, не заваливают твой дом почём зря. Это все обман, морок. Я просто устал или, может, я сплю и мне нужно проснуться?
Стук в дверь напомнил о себе, лишив товарища майора остатков разума.
Раз это морок, пусть он сгинет без следа, не оставив о себе в напоминание ничего. Совсем ничего!
- Исчезни, сипло прохрипел товарищ майор, затем поднёс руку к ближайшей пачке купюр и чиркнул зажигалкой.
В ту ночь весь подъезд дома, в котором жил товарищ майор, не спал. В бликах огня суровые пожарные деловито тушили внезапно загоревшуюся квартиру на пятом этаже. Говорят, в ней жил какой-то госслужащий, вроде даже «из госбезопасности». Не пил, не курил, жил тихо и вот на тебе. Пожарных вызвал участковый, он как раз попытался попасть в эту квартиру, когда увидел, как из-под двери потянулись струйки дыма. Он хотел побеседовать по поводу соседей сверху, законченных алкоголиков, которые своими пьяными воплями не давали спать никому поблизости. К слову, они теперь совсем не пьют. Они лучше всех слышали страшные крики хозяина сгоревшей квартиры: «Прочь! Исчезните! Вас нет! Оставьте меня!». Всё это перемежалось мольбами и стенаниями.
Дверь была слишком крепка, пожарные не успели, хотя и прибыли почти сразу. Когда, наконец, огонь унялся, перед ними открылась странная и пугающая картина. Пол, стены и потолок квартиры были серыми от сажи и пепла. В центре одной из двух комнат лежал товарищ майор, вернее, то, что от него осталось. Белесые глаза сменились пустыми черными глазницами. Скелет товарища майора был лишён самого мелкого кусочка плоти, но сохранил в своей позе безумие, которое настигло его по совершенно непонятной причине. Сжатые пальцы, раскинутые в разные стороны руки, широкий оскал. Он будто еще продолжал вопить: от боли, от ярости, от бессилия. Кроме скелета товарища майора в квартире не было абсолютно ничего…

27.06.2019