Внимание! Автор не ручается ни за один факт написанный в данном посте, а виной тому - сам Ярослав Гашек! Если в комментариях меня дополнят или приведут какие-либо подтверждения, то я буду только рад.
Писать биографию Ярослава Гашека очень трудно. Много историй и небылиц ходит вокруг чешского писателя. Некоторые он придумал сам, некоторые произошли на самом деле,а что-то Гашек использовал в романе, который обессмертил его имя.
В данном посте я попробую описать боевой путь Ярослава Гашека, упоминая различные версии тех или иных событий.
Часть первая. Служба в австро-венгерской армии.
"Убили, значит, Фердинанда-то нашего..."
Ярослав Гашек был призван в армию в 1915 году. Он явился в полк в военной форме, но в цилиндре (что и использовал в своем романе). Поступил в школу вольноопределяющихся для подготовки младших офицеров, оттуда его исключили за нарушения дисциплины. Часть пути на фронт Гашек проделал в арестантском вагоне: его обвинили в попытке дезертировать и присудили три года тюрьмы с отбыванием срока после войны.
Служил Ярослав Гашек в 91-м Богемском пехотном полку (k.u.k. Infanterieregiment Nr. 91), "попугайско-зеленые петлицы" и некоторые солдаты которого, стали известны на весь мир. Полк воевал в Первой мировой войне на Восточном и Итальянском фронтах, сам же Гашек в сентябре 1915 года сдался в русский плен.
Вид с высоты птичьего полета на исторический центр Ческе-Будейовиц — место формирования 91-го пехотного полка.
Вспоминая о службе Гашека в австрийской армии, надо упомянуть и о малой серебряной медали "За храбрость", которой был награжден писатель. На фронте в Галиции, Гашек выполнял обязанности квартирьера, позже был ординарцем и связным взвода. Участвовал в боях у горы Сокаль, был награждён серебряной медалью «За храбрость» и произведён в чин ефрейтора. Вот только обстоятельства награждения разнятся. По воспоминаниям Лукаша и Ванека, Гашек во многом против своей воли «взял в плен» группу русских дезертиров — он неплохо говорил по-русски и условился с русскими солдатами об условиях сдачи. Сам же Гашек заявлял, что медалью был награждён за то, что избавил батальонного командира от вшей, намазав его ртутной мазью.
-- О чем же вы размышляете, товарищ?
-- О большой серебряной медали "За храбрость", которую получил столяр с Вавровой улицы на Краловских Виноградах по фамилии Мличко; ему первому из полка в самом начале войны
оторвало снарядом ногу. Он бесплатно получил искусственную ногу и начал повсюду хвалиться своей медалью: хвастал, что он самый что ни на есть первый инвалид в полку. Однажды пришел он в трактир "Аполлон" на Виноградах и затеял там ссору с мясниками
с боен. В драке ему оторвали искусственную ногу и трахнули этой ногой по башке, а тот, который оторвал ее, не знал, что она искусственная... и с перепугу упал в обморок. В участке столяру ногу опять приделали, но с той поры он разозлился на свою
большую серебряную медаль "За храбрость" и понес ее закладывать в ломбард. Там его сцапали, и пошли неприятности. Существует какой-то там суд чести для инвалидов войны, и этот суд постановил отобрать у него эту серебряную медаль и, кроме того, присудил отобрать и ногу...
Часть 2. Русский плен и служба в Чешском легионе.
Утром 24 сентября 1915 года возле села Хорупань, около Дубно, полк сдался в плен русским. В нем среди 509 солдат и офицеров был Ярослав Гашек. Как и остальные, он шел в плен добровольно. Пленные под конвоем казаков, сопровождаемые возгласами «Сволочь австрийская! Мать твою!.. Быстрее!»... В декабре Ярослав Гашек в числе 600 пленных был перевезен в лагерь Тоцкое, что за Самарой, между Бузулуком и Оренбургом. Среди пленных в лагере свирепствовал тиф. Из 16 тысяч пленных шесть тысяч умерли. Гашек переболел дважды, видимо, сыпным тифом и еще чем-то, каждый день смотрел в глаза смерти. В глубоком заволжском тылу, мертвых было вокруг него больше, чем на фронте. Выжил он чудом. Были моменты, когда его считали умершим. 21-го апреля 1916 года российское правительство разрешило принимать в армию добровольцев из военнопленных чехов и словаков. В лагерь сразу пришли агитаторы из Клуба сотрудников Союза чехословацких обществ, которые приглашали к вступлению в Чехословацкий стрелковый полк, уже воевавший на фронте. Ослабленный, еле передвигавшийся Гашек одним из первых подал заявление о вступлении в войско и был направлен в Киев.
В июне 1916 года Ярослав Гашек был зачислен в 1-ю запасную роту. Это был резерв 1-го стрелкового полка имени Яна Гуса. Медкомиссия признала Гашека не годным к строевой службе, в результате 7 июля 1916 года он был включен в нестроевой состав роты. По прибытии в штаб, Ярослава Гашека как нестроевого с писательским талантом определили в полковую канцелярию, которая находилась в доме польской помещицы Коморовской.
В штабе Ярослав Гашек был недолго. Уже 12 июля он был прикомандирован к группе агитаторов из Клуба сотрудников Союза Чехословацких обществ России, которые вели работу среди военнопленных прифронтовых лагерей. Здесь он пробыл полгода, с июля 1916-го по 26 февраля 1917 года, продолжая числиться писарем в штабе полка, а с 20 ноября — в запасном батальоне. На протяжении первых двух месяцев он был эмиссаром — агитатором наборной комиссии клуба и ездил в прифронтовые и тыловые лагеря военнопленных. С 15 июля 1917 года Гашек снова стал писарем канцелярии 1-го полка и был причислен к штабу. После июльских боев полк остановился на отдых в местечке Березна (теперь Велика Березна), селах Лабунь и Титкова, возле Полонного. 26 августа 1917 года его избрали от штабной роты в полковой комитет секретарем. По его предложению в комитете были созданы финансовый, хозяйственный, образовательный и агитационный отделы. С 7 сентября он был заседателем в том же полковом суде, который судил его в мае. Третьего сентября 1917 года в № 36 «Чехослована» была напечатана статья Гашека «Письмо с фронта» с анализом провала успешно начатого наступления у Зборова, участником и очевидцем которого был автор. В это время Гашека произвели в десятники (сержанты), а 21 октября 1917 года за участие в боях у Зборова и при отступлении к Тернополю наградили георгиевской медалью IV степени. В некоторых местах упоминается крест, но вероятнее все-таки медаль.
Мне попалось такое описание: "В поезде Ярослав Гашек делал вид, что спит, и слушал разговоры об отступлении у Тернополя. Один из курьеров достал подшивку приказов и читал ее. Когда курьеры уснули, Гашек взял подшивку и прочитал приказ по 1-му полку имени Яна Гуса от 21 октября 1917 года по старому стилю. В нем был список награжденных за бой у Зборова, где встретил фамилии многих хорошо знакомых, среди которых значился «Ярослав Гашек, стрелок 1-го стр. полка Яна Гуса нестроевой роты, награжден за заслуги в зборовском бою и тернопольском отступлении медалью св. Георгия 4 степени». Далее читал приложение: «Во время тяжелого июльского отступления всегда честно и мужественно исполнял свои обязанности, часто под огнем артиллерии и при обстрелах. В частности, 12 и 13 июля, когда противником была уничтожена полковая канцелярия, по своей инициативе перешел в роты, воевал с ними и нес тяготы отступления»."
Ярослав Гашек в госпитале, 1915г.
После Октябрьской революции, Гашек порывает с легионом и вступает в РККА.
Часть 3. Красная армия и возвращение домой.
Противоречия в биографии Гашека есть и в дате вступления в ком. партию, которая записана в его партбилете, выданном ему политотделом Пятой армии в 1920 г. Там указан 1917 год. Та же дата упоминается и в одной из ведомостей политотдела, причем в этом случае указан и месяц - октябрь. Трудно сказать, чем объясняется эта ошибка - небрежным отношением самого Гашека к формальностям, невнимательностью человека, заполнявшего бланк билета или некими иными соображениями, мотивами и причинами. Остается ясным одно - в указанное время Гашек никак не мог вступить в компартию. На протяжении всего 1917 и в начале 1918 г. он занимал по отношению к большевикам резко отрицательную позицию.
Несмотря на отношение к коммунистам, вскоре Гашека все же захватит идея социальной справедливости, которую провозглашали коммунисты, и представление о перспективе всеобщей социальной революции в Европе. Отчасти и поэтому он был решительно против перемещения чехословацких добровольческих частей в Сибирь, а оттуда во Францию. Он полагал, что они должны продолжать борьбу против Австро-Венгерской империи. На этой почве он резко расходится с руководством чехословацкого корпуса и, покинув в конце февраля 1918 г. Киев, уезжает в Харьков, а затем пробирается («частично поездами, а по большей части пешком», как вспоминал один из его спутников) в Москву. В конце марта 1917 г. уже в первом номере чешского журнала «Прукопник» (в буквальном переводе «Первопроходец»), который стал издаваться в советской столице, появляется его статья «К чешскому войску. Зачем нам ехать во Францию?», в которой он обращается к воинам-соотечественникам с призывом отказаться от переезда во Францию и «помочь русскому народу укрепить республику советов, от которой исходят лучи освобождения для всего мира и для нашего народа». К этому же времени, вероятно, относится и вступление Гашека в компартию, что зафиксировано и в анкете, собственноручно заполненной и подписанной им в середине ноября 1920 г. перед самым отъездом на родину.
С октября 1918 находился на партийной, политической и административной работе в политотделе 5-й армии Восточного фронта, сотрудничал во фронтовых газетах, редактируя революционные издания, предназначенные для бывших военнопленных. Вместе с 5-й армией прошел от Бугульмы до Иркутска. 1920 - по решению Чехословацкого центрального бюро при ЦК РКП (б), Гашек, вместе со своей второй женой, работницей уфимской типографии Александрой Гавриловной Львовой (первая жена - Ярмила Майерова-Гашекова) выехал в Чехословакию...
К этому периоду относятся Бугульминские рассказы, которые как предполагается, Гашек хотел использовать в продолжении похождений Швейка.
"В декабре 1918 года в женском монастыре под Бугульмой царил переполох. Новый помощник коменданта города велел монахиням доставить ему дюжину яиц и фунт масла. Распоряжение это поступило после его встречи с делегацией местного духовенства, пытавшегося усовестить начальника: накануне помощник коменданта потребовал прислать в казармы монахинь...
Игуменья и насельницы монастыря были в растерянности. Помощник коменданта – большевик, да еще и чех! Что было ждать от него хорошего? В обители смирились и приготовились к худшему.
Утром из ворот монастыря вышло шествие с иконами и хоругвями. Четыре старейшие монахини с игуменьей во главе несли большую икону, следом с пением псалмов шли насельницы. Из городского собора вышло православное духовенство в шитых золотом ризах. За ними брел с жалобным плачем местный православный люд. Процессия подошла к комендатуре.
...За столом в комендатуре сидел молодой человек с круглым детским лицом – тот самый ужасный помощник коменданта. Как позже он сам вспоминал: «Это напомнило мне процессию первых христиан во дни Нерона». На столе перед помощником коменданта стояла икона, зажженные свечи и хлеб-соль. Он вручил каравай игуменье в знак того, что не имеет враждебных намерений, попросил духовенство успокоиться и объяснил, что монахинь он просил прислать, чтобы… вымыть полы в казармах, где собирались разместить Петроградский кавалерийский полк. Глубоким вздохом облегчения были встречены его слова. Все казармы были приведены в образцовый порядок... "
