socialAnalytics

Василий Петрович, начальник, в тот час наорал на Алису Сергеевну, свою подчинённую. Завершил он истерику фразой «да пошло всё нахрен, и все пошли нахрен!!!».

Оскорбил. Затем он хлопнул дверью и сбежал. С истерикой в глазах.

Алиса Сергеевна спрятала тонкие губы, приобрела боевой и решительный взгляд. Вошла в кабинет Петровича с претензией на лице. Петрович, как ни в чём не бывало, вёл себя прилично и приветливо. Алиса Сергеевна заявила, что будет жаловаться в случае повторения начальственного эмоционального всплеска. Петрович извинился. Поговорили о делах - успокоились.

-Дык, что случилось то? – Алиса Сергеевна от природы не очень хорошо умела улыбаться, но сейчас старалась, пытаясь выглядеть тёплой.

-Ничего, - буркнул Петрович.

-Рассказывайте, не стесняйтесь,- Алиса Сергеевна была похожа на нянечку в детском садике.

-Не буду,- смущённо закапризничал Василий Петрович.

Алиса Сергеевна погладила рукой по голове Петровича с седыми волосами.

-Расскажите, легче будет,- Алиса Сергеевна, неловко пыталась быть нежной.

Василий Петрович шмыгнул носом с соплями, с видом ребёнка обиженного мальчиками из старшей группы сказал:

-Мне приказали кардинально повысить Ромку.

-Дык он же того, дурак и лоботряс!

-Директор два часа назад объяснил мне, что Роман очень умный и перспективный сотрудник, приносящий неоценимый вклад в предприятие.

Брови Алисы вспорхнули вверх. Её рот открылся зря – слова отсутствовали. Она промычала:

-ЭЭЭЭЭ.

-Всё это папа Ромы объяснил директору. Он, увы, убедительней реальности! Так, что с повышением тебе придётся подождать. Кого повышать решили без нас.

Руки Алисы беспомощно повисли вдоль тела. Она пронзительно прошептала:

-Да пошло всё нахрен!

-Вот и я про то же,- шмыгнул носом Василий Петрович.

Василий Петрович и Алиса Сергеевна оказывали услуги по организации массовых сокращений сотрудников на крупных предприятиях. Они вычисляли тунеядцев, брали на себя вопросы законности увольнений, делали так, чтобы не возникал ущерб для бизнеса и не страдала репутация. Спорная, согласитесь, деятельность. Однако весьма прибыльная.

Василий Петрович полулежал на капоте желтого блестящего внедорожника и курил сигару. Он смотрел вкруг и по-барски улыбался. Был похож на Котэ. Мимо цепочкой следовали на работу хмурые утренние люди с однообразными лицами.

Внутри внедорожника Алиса Сергеевна слушала джаз, пила кофе и просыпалась. Она радовалась утру с безмятежной детской улыбкой –ещё не успела одеть равнодушную физиономию.

Петрович постучал в лобовое стекло снаружи, поманил. Алиса выбралась из кабины, встала на подножку джипа. Петрович ткнул пальцем необычно припрыгивающего среди людей старичка:

-Посмотри на этого товарища. Его приказали уволить. Сделай пожалуйста так, чтобы у нас этого не получилось. Не люблю, когда приказывают.

Алиса Сергеевна приподняла бровь. Внимательно посмотрела на скачущего старикана. Он был в чёрном кожаном плаще, в пообтрёпанной, но стильной одежде. С длинными курчавыми седыми волосами, собранными в хвостик.

-Этот старик, Серёга Новиков недавно, на корпоративе, во время юбилея компании, напился и набил директору по физиономии. Видимо из-за этого его и хотят сократить. Такие сначала протестуют против системы, потом против несправедливости, но в конце концов против собственной старости. Семидесятники – последние романтики империи.

-Давайте создадим внешнее обстоятельство, не позволяющее уволить Новикова - потом разведём руками, как будто мы не виноваты.

Мы опубликуем статью о сложной судьбе Новикова, его огромном вкладе в предприятие. Напишем слезливо, с интригой и сюжетом, со счастливым концом. Никто не станет увольнять человека, которого любит интернет.

Петрович откинулся на капот и помахал рукой Алисе в знак согласия.

*********************

Директор предприятия был стариком лет девяносто шести. Из-под его сморщенных век выглядывал острый любознательный взгляд. Он просматривал списки кандидатов на сокращение. В нём были те, кто работал менее четырёх часов в день.

Иногда он бросал бумагу со списком на стол, прятал и без того узкие губы, закрывал глаза, как будто от боли. Тогда, когда он видел в списке знакомых или друзей.

Рядом с директором сидели молодые подчинённые; они ответственно соглашались, и поясняли.

Присутствовал и Петрович – автор списков для сокращения. Он прилежно улыбался уже более сорока минут. Алиса сидела рядом, скрывая эмоции за лёгкой улыбкой.

Директор пробормотал вслух, но сам себе:

«Тут написано, что в интернет будет протестовать, если мы уволим Новикова. Есть риск, того, что меня будут воспринимать злобным Карабасом Барабасом, который, мстит за набитую на корпоративе морду.»

-Перебьются, буду я прогибаться под всякие интернеты!- воскликнул директор и подмигнул Алисе.

Петрович глубоко вздохнул. Психанул, скомкал пальцы.

Закончив читать, директор поблагодарил присутствующих за отличную работу по повышению производительности. Он пожал руку Василию Петровичу и Алисе Сергеевне.

Пожав руку директору, Алиса Сергеевна постояла, помялась, решилась:

-Почему Вам не стыдно приказывать уволить человека за то, что он подрался с Вами?

Директор вцепился в взглядом в Алису. У неё подкосились ноги, она опёрлась о стол. Петрович взял её за руку, открыл было рот.

-Кто приказал? – раздался резкий шепот директора. Он резко вдохнул воздух.

Петрович всё же сказал быстренько – быстренько:

-Сергея Новикова попросил добавить в список отстающих работников ваш заместитель по кадровой политике.

Директор повернулся к молодому уверенному мужику барской физиономией, взял в руки стариковскую клюшку и врезал ей по ухоженной спине. Молодой уверенный мужик покрылся страхом. Клюшка мелькала в воздухе, директор старался, зам по кадрам просил прощения, иногда подвывая.

-Никто, слышишь, никто не имел и не имеет права принимать за меня решения. Особенно принимать решения касаемые моей набитой рожи.

Директор трясущейся рукой вычеркнул Новикова из списков.

-Пусть так. Так тоже неплохо, - удовлетворённо хмыкнул Петрович.

-А ведь Новиков даже и не узнает, что ради него столько всего произошло, - Алиса улыбнулась Петровичу тёплым человеческим взглядом.

-Настоящее добро, оно незаметное, - философски ответил Петрович.

Приобнял Алису. Она прильнула в ответ.

Для подписчиков Алисы: Друзья, здесь немного другой, формат рассказа, менее пикабушный : Уволить гения(более длинный, с другим смыслом и концовкой).

Витёк часто говорил гыгык. Его так и прозвали Гыгык. И мы будем так его звать. Для просты изложения.

То-ли опиумные галлюцинации забросили его туда, то-ли Витёк просто хотел испытать адреналин от необычных обстоятельств. Однако он попал в настоящую библиотеку. Прямо из прослойки, в которой кушают семки на кортах. Из фойе библиотеки он увидел несколько тематических залов с стеллажами и редкими посетителями, которые скрючились над книгами.

Впрочем, были и те, кто прятал сознание в устаревших мониторах компьютеров. В библиотеке был бесплатный доступ к компьютерам с интернетом.

Витёк сморщился от увиденного и собрался уже свалить, однако его взгляд зацепился за официальную сотрудницу Лизоньку…

Лизонька не собиралась пронзать сердце Гыгыка, она совсем даже не успела заметить Витька, когда он уже влюбился в неё с первого взгляда.

Сообразив бравый вид, Гыгык, как на шарнирах подкатился к Лизонькиному столу. Сел на стул, деловито запустил руки в какие-то бумажки, растопырил лицо в улыбке и сказал:

-Привет!

Лиза увидела Витька, испугано шарахнулась. Однако тут же быстро приняла благожелательный вид с улыбкой. Исправилась.

-Здравствуйте! Вы хотите записаться?

Гыгык приветливо оскалил зубы, гыгыкнул, изъяснился:

--Да не. Мне бы того… Чиго ты сегодня вечером свободна? А то давай туда-сюда замутить придумаем?

-Думаю Вам нужно посетить другое место. Здесь библиотека. У вас есть читательский билет?

-Да не, ты не понимаешь.Я по личному вопросу. Я хочу тебя пригласить где-нибудь культурно посидеть.

Виктр издал несколько порций смеха в форме Гыгык, замер в ожидании ответа.

Лиза крепко задумалась, покусала губу. Затем она сказала, рассматривая Виктора, как врач рентгеновский снимок:

-Давайте поступим так: мы поговорим с вами по личному вопросу. Только если вы прочитаете сто страниц Собачьего сердца. Оформитесь и возьмите книгу в третьем зале.

Витька попытался противиться, однако Лизонька была непреклонна. Ещё она была пронзительно красива. Пришлось идти читать.

По окончании рабочего дня, Лиза вышла из библиотеки. За ней радостно притоптывал Витька Гыгыг.  Он светился смелым оптимизмом: на лице была открытая улыбка, в глазах мечты и фантазии . Он было уже собирался подойти и заговорить, как возле Лизы затормозил здоровый желтый джип Rubicon, из которого выскочил огромный мужчина с цветами.

Он поцеловал Лизе ручку и открыл перед ней дверь автомобиля.

У него было абсолютно страшное бандитское лицо, которое совершенно не соответствовало приличному костюму, и уважительным манерам.

Мимика лица Витька отображала душевные страдания. Лиза обернулась и спросила Виктора очень вежливыми интонациями:

-У вас что-то личное?

Витёк был парень довольно отчаянный, поэтому он возьми, да и скажи:

-Да, у меня есть личный разговор. Пошли куда-нибудь вдвоём культурно посидим?

Тут же в сторону Витька мелькнул удар Лизиного ухажёра. Витька сразу же упал. А куда деваться?

-Так нельзя, – спокойно, но нравоучительно заметила Лиза: сейчас же извинись перед Виктором. Страшный мужик немного помялся, однако затем, как провинившийся шестиклассник буркнул:

-Извини.

-Молодец, -похвалила Лиза: дома прочтёшь пятьдесят страниц Аристотеля.

Она повернулась к Виктору:

-Извините, однако вынуждена отказать Вам. У нас на вечер сегодня билеты в камерный театр. Если вас устроит наша компания, приглашаю купить билеты и присоединиться.

Искренняя, безмерная обида исказила физиономию Виктора. Он посмотрел на страшного большого мужика, и вполне осознанно заявил:

- Да пошла ты нахрен!

Тут же в него опять мелькнул оглушительный удар. Тут же Страшила перед Витьком извинился. Получил ещё пятьдесят страниц штрафного чтения Аристотеля в наказание.

Покорёженный Витёк наблюдал, как воздушная Лиза запрыгивает в американский джип. Что-то раздумывал. Остановил уже отъезжающего страшилу. Шепнул на ухо:

-Слушай, братан, а ты не думал свалить куда-нибудь от всех этих штрафов?

Страшила задумался. Грозный вид его сменился на беспомощно-щенячий.

Шепнул обречённо на ухо в ответ:

--Думал. Но куда?

Драки и Инга- это, пожалуй, всё из чего состояло мировоззрение Коляна.

Драться Колян любил с шиком, в ресторанах. Разбивая посуду, кидаясь мебелью, как в кино. Это обходилось дорого ему, но оно того стоило.

Ещё он любил хороший ром. Ром, который привозили прямо с Кубы.

Отмороженный на всю голову, он сводил с ума всех девчонок с района. Колян ходил по земле слишком борзо и смотрел на этот мир слишком нагло, чтобы оставлять милый пол в спокойствии.

Деньги у него были- Колян был капитаном каких-то войск.

Инга пела слегка хрипловатым голосом и водила смычком, обнимая коленями виолончель. Печально пела, как – то по настоящему штоли. Подчеркивая интонации тревожными нотами виолончели. Многим нравилось тосковать с рюмашкой под её пение в кабачке «Нагасаки».

Инга невозмутимо созерцала проходящие события из под приспущенных век, с насмешкой в уголках большущих глазищ. У неё получалось высокомерно смеяться не улыбаясь губами над всеми подряд, вне зависимости от статуса и финансового положения.

Инга красила губы в алый цвет, всегда, предсказуемо, без изысков. Носила иссиня-черные волосы. У неё было рябая кожа на лице. Маленькая, чуть заметная грудь. Руки и шея её были покрыты татуировками с неведомыми зверьми. Она была необычной для Коляна. Он полюбил её сразу навсегда и полностью.

Колян не очень-то разбирался в музыке, потому боготворил способности Инги.

Он не смел пить и драться в Нагасаке: при Инге он был вежлив учтив и улыбался.Дрался Колян в других местах. При других людях. Такая вот жизнь-не сахар.

Несколько раз в год Колян пропадал в командировки на несколько месяцев. Однажды он вернулся раненый. На районе все поняли, что во время командировок Колян воюет. Люди стали бояться его ещё больше. Колян вызывал у людей ужас и это делало его жизнь яркой.

Он определенно собирался сделать Инге предложение, однако колебался. Но стал настойчиво внимателен к ней. Всё больше и больше.

Однажды, он приехал из командировки побежал к Инге задыхаясь от нетерпения, но не увидел её.

Все вдруг поплыло вокруг Коляна. Какие-то голоса каких-то людей сказали, что Инга убита укуренным парнишкой в малиновом пиджаке. Колян упал на колени, закричал животным, состоящим из длинной боли, гортанным голосом. Ингу кремировали и похоронили скромно. Как выяснилось друзей у этой мрачноватой, странной женщины толком-то и не было.

Колян стал пить. Перестал драться. Надолго потерял способность улыбаться.

Девяностые прошли- не прошла боль потери, Колян просто к ней привык.

Он обзавелся семьёй с дочкой, остепенился.

По ночам ему снились алые, как маки губы Инги, её татуировки, её почти незаметная, маленькая грудь. Он просыпался от своего глухого стона.

*"""""""

Черногорское солнце наполняло сердце восторгом, Колян любовался игривой своей семьёй.

Дочка потянула Коляна на террасу, небольшого ресторанчика. Жена пританцовывала бёдрами вокруг радостных музыкантов.

Вдруг зазвучала виолончель, глубоко и задорно. Зажатая между коленей веселой беззаботной блондинки с широкой радостной улыбкой на рябом лице. Вся в татуировках, она подмигнула дочке Коляна.

Её взгляд наткнулся на изумлённого Коляна. Рябое лицо стало уродливым от ужаса где-то на полминуты. Потом оно покрылось невозмутимостью. Уголки глаз ощетинились холодной насмешкой.

Они учились в худшем классе лучшей в городе школы. Ибо Анжела и Гришка- они плохо слушались и не всегда умели слышать.

В силу возрастного максимализма, они считали себя очень умными, а других интеллектуально отсталыми. И он, и она отрицали насилие.

И он, и она обходились язвительной силой могучего русского языка, интеллигентно оскорбляя, вместо того чтобы по-честному использовать кулаки. И, да, они жутко не любили, скорее ненавидели друг друга и регулярно ссорились.

Однажды, когда у кого-то из них случилось плохое настроение, они сцепились языками и он крикнул ей: «заткнись!». Она тоже крикнула ему что-то обидное. Оба фыркнули. Повели носами-разошлись кормами.

После уроков Гришку встретил Лёшка. За школой, с другой стороны от парадного крыльца. Лёшка придерживался популярных и несложных поведенческих регламентов.

Он жил правильно, просто и по-честному: в случае встречи с несправедливостью и непонятными явлениями он бил виноватых, без всяких там интеллектуальных потуг.

Лёшка высказал Гришке претензию, которая заключалась в том, что Гришка сказал Анжеле слово «заткнсь» в то время, как Лёшка, оказывается, в неё весьма и весьма влюблён. Прямо до безумия. Согласно Алёшкиному мировоззрению, он обязательно доложен был дать Гришке в морду. Тот интеллигентно засомневался.

-Вы же с разных планет! Ей никогда не понравятся люди с интеллектуальной и культурной инвалидностью. На что ты надеешься?

-Ты тупой штоли? -спросил в ответ Алёшка и ударил Гришку по лицу. Потекла кровь.

Подтянулись первые зрители из числа школьников.

Гришка улыбнулся и заметил:

-Лёх, ну, дурак и русалка, они если честно не пара, не пара, не пара …..

Раздался второй удар. Гришку откинуло к стенке. Снова улыбка:

-Лёх, ты бы завязывал с этим. Сделай наконец правильный выбор: либо кикбоксинг либо мозг. Третьего не дано.

Лёха, красиво махнул ногой и пнул Гришку. Тот упал. Спросил:

-Леха, ты можешь объяснить наконец-то словами, почему я не имею права сказать «заткнись» девочке, которая меня обматерила? За что ты меня бьёшь?

Лёха насупился, сморщил лицо и растерянно ответил:

-Тебя ещё раз ударить?

Гришка осмотрел свою грязную, местами порванную одежду, ощупал окровавленные части тела, картинно задумался и ответил:

-Пожалуй на сегодня хватит, я всё понял, - потом Гришка сделал паузу и добавил:

-Но, всё же ты того, голову на тренировках береги.

Лёха перестал бить, беспомощно опустил руки, не в силах объяснить Гришке простую истину о том, что нельзя обижать людей, тем более Анжелу.

Драка закончилась, зрители перестали снимать происходящее.

Случилось так, что в тот же вечер одноклассницы избили Анжелу. Сказали, что избили за то, что Лёшка из—за неё избил Гришку.

Интересно, что Анжела позвонила Гришке в тот вечер. Спросила его, кто такой Лёшка. Узнала, что это её одноклассник. Они посмеялись над тем, что не знают имён многих одноклассников. Поговорили про то глупость насилия.

-Слушай, может мы с тобой не будем больше ругаться, а то нас поубивают эти внуки девяностых? Может сходим на концерт Наташки Белкиной? – Гришка звучал необычно умиротворённо.

Ей послышалась нежность.

-Я тоже тебя люблю, -вырвалось у Анжелки.

Валялись ли вы в настоящем поле тюльпанов? Весной, раскинув руки в сторону, уставившись в серое небо? Валялись ли вы на земле, среди красно-желтых цветов, без мыслей, когда внутри бултыхается детское нелепое счастье? Если нет, то поверьте – это здорово. Это захватывающе.

Преодолевали ли вы по весне дорогу, которая разбита лесовозами? Дорогу, которая по щиколотку, а где-то и по колено, наполнена жирной грязью, вперемежку с навозными вкраплениями? Если вы думаете, что это совсем не здорово, что это неприемлемо для современного цивилизованного человека, то я поддакну вам.

Так вот, среди этой самой грязи и тюльпановых полей, в советской леспромхозовской деревушке жил да был Алёшка.

Когда это случилось, Алёшка учился то ли в седьмом, то ли в восьмом классе. Алёшка мечтал водить «КАМАЗ», потому за оценками не гнался. Он рос с матерью, без отца, но с тремя сёстрами в соответствии с финансовыми возможностями. Покуривал, чтобы быть взрослее, в свободное время помогал зажиточным соседям ухаживать за лошадьми. Лошади - это здорово, и немножко прибыльно. Соседи нередко благодарили Алёшку материально, проявляя милосердие к неудачному недотёпе. Тюльпаны, лошади, пусть даже грязь, но это всё же счастье!

Было начало перестройки, когда в эту размеренную невзрачную Алёшкину жизнь вторглась новенькая математичка. Устроившись в школу, она стала заставлять его учиться. Удивлённый, Алёшка противился, утверждая, что для хороших оценок есть отличники и хорошисты, а ему и тройбан сойдёт.

Математичка в ответ стала ставить Алёшки плохие оценки за малейшие ошибки. Она установила режим нулевой терпимости. То, что прощалось отличникам, за что «журили» хорошистов, Алёшке несло беспрецедентный террор со стороны математички и двойки в дневник. Она оставляла его после уроков: приходилось решать по двадцать - тридцать задач. Такой вот советский мотиватор.

В советское время ученики так, как сейчас не жаловались на учителей. Не принято было.

Алёшка терпел «издевательства», однако придерживался мнения, что ему, для того чтобы стать водителем «Камаза», математики не нужно. Математичка не обращала внимания на скептицизм и продолжала требовать результат. Безапелляционно, как немецкий надзиратель.

По осени, где-то в ноябре, Алёшка получил первую пятёрку по математике. Потому, что учебник кончился – все задачи были прорешаны. Сравнив себя и старательных отличников, Алёшка с восторгом подтянул остальные предметы. Вторая четверть завершалась блестяще. Было очень непривычно.

Одноклассники удивились Алёшкиным успехам всем составом.

О том, что Алёшка умный узнали родители одноклассников, а затем и вся деревня. Появились слухи о чудесном просвещении. Как объяснение чуду, поползли слухи о жестокости методов математички.

Так случилось, что родители одноклассников вдруг стали замечать недостатки в способах преподавания математички. Появились жалобы.

Математичка тем временем заставляла Алёшку решать задачи из дополнительных задачников. Вероятно, что сил на других учеников не хватало. Вероятно, что им не хватало внимания.

Одна из родительниц написала в центральную газету(могу соврать, но вроде бы Литературная газета была). Приезжали журналисты. Исследовали профпригодность математички. Изучили успеваемость. Криминал обнаружен не был.

Позже были проверки из ГОРОНО. Математичку попросили не выделяться. Обстановка накалялась. Остальным педагогам было непонятно рвение Математички. Нервы тратились. Окружающий мир всё меньше и меньше прощал ей отклонения от учебной программы. Угрюмая и немного нелепая, упрямо она продолжала учить Лёшку. Надеялась она на него. Очень.

Зимой он с лёгкостью решил вступительные задачи ЗФТШ МФТИ. Поступил. Ходил Алёшка по деревне умный и важный.

В мае математичка очень просила Лёшу учиться. Говорила, что заочная физико-техническая школа – это дорога в совсем другую жизнь, полную науки и свершений. Утверждала, что Алёшка Гений. Да.

Потом она уехала. Когда кончились тюльпаны и высохла грязь. Перестройка лютовала в те времена. Пропитание становилось всё скуднее.

По голливудскому сценарию, по сценарию котолампы, Лёшка должен был бы стать профессором, выбравшись из грязной деревушки, выжив среди бандитизма 90-х и всю жизнь благодарить математичку… Он действительно, с лёгкостью мог бы пройти этот путь. Природа дала ему много таланта.

Но случилось так, как должно случиться:

Лёха водит грузовики. Дети у него есть: двое. Живут без телефонов, без телевизоров. С учебниками. Дети надеются поступить в Гарвард. Лешка надеется. Очень.

Иванов поднялся на сцену, посмотрел в тёмноту зала и, смущаясь, стал наполнятья восторгом. Левый глаз его стал мокрый от счастья. Восхищённое лицо ведущего с профессиональной искренностью приветствовало Иванова.

На столе Иванова ждал радостный приз за самую пронзительную живопись.

***************

Две недели назад Анечка нашла для Иванова ссылку в интернете с условиями конкурса живописи. Условия конкурса подразумевали неплохие деньги победителям и Иванов со скрипом согласился на участие. Картины должны были иметь общественно значимый смысл.

Иванов никогда не писал картин на общественные темы. Нужно было что-то быстренько сообразить и написать картину. Иванов последнее время рисовал рекламу, комиксы, эротику и всё, что продаётся. Через семь секунд просмотра рисунки Иванова становились скучными.

Что-то пронзительное у него не получалось.

***************

-У меня денег нет а надо срочно нарисовать. Без тебя одни пошлости. Помогай.

-Чего надо-то?

-Просто посиди час, пока я рисую. Надо очень.

Анечка сидела на стуле, смущаясь и рассматривая Иванова, который рисовал для конкурса. Он говорил что-то не совсем складное. Она слушала.

-Ты знаешь, мир, как это архаично не звучит – это самое важное, что есть у человечества. Очень плохо, что мы воюем. Воюем с теми, кто был нашей частью в течение веков. А мир он для детей. Я не знаю, как это говорить. Не умею. Поэтому нарисую.

Его глаза сверкали. Он, почти не глядя, разбрасывал мазки по холсту. Она положила голову в ладонь и любовалась одержимостью Иванова. С печалью и лёгкой улыбкой.

- Мне кажется, что если показать детей врагов, которые дружат назло взрослым, назло пропаганде, то завтра может быть войны будет меньше.

Иванов вопросительно посмотрел на Анечку. Та одобрительно кивнула.

-Хочешь большую шоколадную швейцарскую конфету? Я тебе купил специально.

Иванов говорил немного хрипло, немного несмело...

-По случаю твоего пришествия. Конфета обалденная, дорогая. Такие в городе не продают.

-Нет. Спасибо.

-Бережёшь фигуру?

-И её тоже. Ещё зубы.

Иванов спрятал расстроенное лицо за мольбертом. Пришел в себя. Снова повеселел. Наполнил голос бодростью и шутливым тоном:

-Отговорки это всё. Ты никогда не брала мои подарки.

Но спасибо, что пришла. Я сейчас обязательно напишу шедевр. Потому, что ты пришла. С тобой я не умею врать и фальшивить.

Из-за тебя я чувствую, в глобальном, хорошем смысле этого слова. То есть не только себя чувствую, но и вселенную,всех людей, весь мир.

Какое – то время они смело смотрели друг другу в глаза. Потом он снова стал рисовать. Что-то говорил. Она что-то слушала.

***************

Два подростка были на картине Иванова. Мальчик и девочка. Видно было, что они только, что играли. Мальчик прятал девочку в нише полуразрушенного дома. Рядом был строгий и патриотичный воин. Его нога стояла на расколотом фарфоровом гномике.

-Анечка ошеломлённо смотрела на картину. Молчала минут пятнадцать. Иванов торжествовал с раскрытым ртом. Анечка пришла в себя, встрепенулась, провела руками по волосам Иванова:

-Мне пора.

***************

Иванов машинально взял в руки приз, всматриваясь в зрительный зал. Ни разу он ещё не нравился такому множеству людей сразу. Ни разу его не разглядывали массы.

Не хватало Анечки. Но её присутствие - это уже из области фантастики.

***************

В уютной комнате раздался довольный жизнью мужской бас.

-Аня, смотри-кась, иди сюда. Помнишь я тебе показывал одноклассника? Который художник? Который не в себе? Иванов который?

Анна подошла к телевизору. Там сверкало награждение конкурса живописи.

-Смотри-кась, лохопед лохопедищем, а получил какой-то приз за свою мазню.

-Пойдёмте кушать! – позвала Анна пустым голосом.

-А ну-ка семья! Все вперед! Кушать котлеточки! Урааа! На абордаж!

Взрослый мужчина с двумя детьми подмышками, подпрыгивая и дурачась, проскакал мимо Анечки на кухню.