nik.rasov

Профессия моряка загранплавания была в нашем городе популярна и престижна с советских времён. Хорошие заработки, возможность посмотреть мир, бонусы в виде импортных шмоток...

Потом весь мощный, советский торговый и рыболовецкий флот внезапно и очень быстро куда-то исчез. Больше сотни судов просто растворились. Их распродали или порезали "на иголки". Рыбоперерабатывающие предприятия, на которых работали сотни людей, закрывались или работали с минимальной загрузкой. Моряки стали устраиваться кто как может. Кому повезло - заключали контракты с иностранными компаниями. Появились крюинговые агентства. На "хорошие" рейсы устраивались по блату и за взятки.

И вот, в начале 90-х, возвращались после рейса четверо наших морячков домой. Рыбачили они где-то под Южной Америкой и, когда сменили экипаж, сели на самолёт и прилетели оттуда в славный город Париж. Из франкской столицы на родину было в тот день два рейса. Один почти сразу, утром, а следующий вечером. Один рыбачёк говорит:

- А давайте, ребята, полетим вечерним. А пока походим по городу. Посмотрим как тут люди живут.

- Нет, - говорят остальные. - Полетим сразу. Домой хотим.

- Но ведь это Париж! Эйфелева башня, там, поля Елисейские, француженки живьём ходят...

- Нет, - упираются остальные. - Нам всё это не интересно, мы по телевизору посмотрим.

В общем трое улетели, а один остался. Чего это, думает? Где только не побывал, а нигде дальше припортовых кабаков не был. И устроил себе экскурсию.

А надо сказать, что никаких банковских карточек тогда у нас в ходу не было. И все, честно заработанные, денежки моряки везли с собой. Наличкой. И вот когда вышли трое морячков в знакомом аэропорту на родную землю, приняли их там ребята из одного коммерческого предприятия. Бандиты местные. Завели там же в какой-то ангар и всё до копеечки отобрали. Ну, может, оставили что-то до дома доехать да пива выпить. Как-то там у них службы была поставлена. Знали что люди не порожняком летят.

А турист этот, прилетел позже и никому он уже и неинтересен был. И все деньги привёз в целости и сохранности, плюс массу положительных впечатлений от посещения мировой столицы моды. Так вот бывает, когда любопытство не во вред идёт, как обычно, а наоборот. На пользу.

Правда, говорят, остался он в некотором подозрении. Коллеги поневоле задумывались: а не ты ли, братишка, про нас стуканул?

Но мы в это не верим потому, что настоящие моряки так не поступают. К тому же он всех пострадавших очень уговаривал лететь вместе с ним другим рейсом.

Не послушали.

Иной раз люди пропадают. Чаще - находятся. Иногда нет.

В милицию обратился мужчина. Сутки, как у него пропал сын. Молодой парень, немногим за двадцать. Офицер. Служит на корабле. Казалось бы срок небольшой, ну, загулял по молодости - с кем не бывает? Но есть одна деталь: сын женат, а жена лежит в роддоме и вот-вот родит. Он каждый день приезжал её навещать.

Начинаем разбираться. Мобильных тогда и в помине не было. Последний раз пропавшего видели вечером в баре. Сидел со знакомыми, выпивал. Да, выпил прилично, но себя вполне контролировал. Очень радовался, что скоро станет отцом. Был в прекрасном настроении.

Ищем. Находим всех из компании. Все в один голос утверждают, что парень ушёл из бара один. Конфликтов ни с кем не было. Устанавливаем таксиста. Тот: да, отвозил такого. Отвёз к военному причалу. 

У причальной стенки - влево-вправо - стоят корабли. Прямо - бухта. Территория огорожена. Договариваемся с водолазами. Те проверяют дно. Ничего.

Проходит несколько дней. Жена пропавшего рожает. Мальчик. От неё всё скрывают. Врут что-то про внезапные учения и выход в море. Уже закоренелые скептики и знатоки человеческой натуры склоняются к тому, что с парнем действительно что-то случилось.

Приходит отец:

- Моего сына держат заложником!

Как?! Что за Голливуд?

- Он заперт в подвале заброшенного дома. Ему вкалывают какие-то наркотики, что бы он не смог убежать. Дом, примерно, вот в этом районе...

Утопающий, как известно, хватается и за соломинку. Вот и отец обратился к людям, которые заявляли, что они экстрасенсы, провидцы и телепаты, и стали выдавать ему такую информацию. Не бесплатно.

Больше для успокоения человека, чем для дела, поколесили с ним по округе, но ничего, подходящего под описанный ему дом, конечно, не нашли.

А ещё через день-другой пропавший нашёлся. Но история получилась с несчастливым концом. За военными причалами располагался грузовой терминал и там проводили дноуглубительные работы. Готовились к приёму судов с большой осадкой. Земснаряд выгребал грунт со дна бухты и вытащил своим грейфером (ковшом) тело. Когда мы приехали, труп висел в воздухе. Челюсти грейфера держали его за ногу. Видимо, руководители работ решили сохранить картину до нашего приезда.

- Опустите ковш, - сказали мы. - Это всё же человек.

В теле, извлечённом из воды на поверхность, как правило, активизируются процессы разложения. И всё же, сомнений не было с самого начала - перед нами разыскиваемый. Сын, молодой офицер и пару дней как отец. Ничего криминального в происшествии не было. Подвыпивший человек оступился в темноте, упал с причала в воду и утонул. Когда "чудотворцы" рассказывали его родным о злодеях, держащих его в заложниках, он был уже несколько дней мёртв и тело его потихоньку дрейфовало вместе с течением.

Мы любим книги и фильмы о ловких Остапах Бендерах, выманивающих денежки у подпольных миллионеров и нечистых дельцов. Зачастую такие люди представляют себя этакими Робин Гудами, наказывающими других мошенников. Они говорят, что не трогают "простых людей". Но дело в том, что простой человек не интересует их лишь в силу того, что с него много не возьмёшь. Правда, если собрать в одном месте много "простых" людей и облапошить их вместе, то тогда количество перерастёт в качество. Или если "простой" человек будет год плавать по морям, гоняясь за рыбой, или выколачивать из мёрзлого грунта полезные ископаемые на Крайнем Севере и при этом скопит немного деньжат, то тогда ничего, можно и его немножко подстричь.

В трудные моменты жизни мы становимся уязвимы. И ребята это хорошо знают и пользуются. Какой-нибудь "доктор" с удовольствием будет пичкать нас бесполезными пилюлями, которые непременно излечат тяжкий недуг. Представитель похоронной конторы навяжет кучу ненужных услуг, по высокой цене, растерянным людям, потерявшим близкого. Риэлтор весело потрёт ручки, видя безвыходное положение клиентов...

Всё это уже даже не обман или мошенничество, а просто - ловкий маркетинговый ход.

Конечно, я не говорю огульно, кто-то видит границы, кто-то нет. Но в обществе, где главный принцип - "мыль копейку", нужно держать ухо востро.

И мы не станем об этом забывать, не правда ли?

Я иду по городу, а вокруг меня осень

На парапет ограды парка прыгает кот. Он маленький и чёрный.

- Человек, дай пожрать, - говорит кот.

Я шуршу магазинным пакетом.

- Сосиску хочешь?

- Что такое "сосиска"?

Я отрываю целлофан и бросаю ему маленький кусочек. Кот торопливо ест. Я кидаю ему ещё. Он съедает один и сразу начинает принюхиваться в поисках следующего.

- Ты знаешь, что скоро зима и будет холодно?

- Нет, - говорит кот. - Откуда мне знать? Я же только два месяца как родился.

- Кот, - спрашиваю я, - а пойдёшь ко мне жить?

- А какие будут условия? - спрашивает кот.

- Ну, я обещаю тебя кормить. Когда придёт зима и наступят морозы, ты можешь спать возле тёплой батареи. А вечером мы будем смотреть телевизор.

- Хорошо, - говорит кот. - Только вот ещё что. Ты будешь со мной играть. Ну, привяжешь, там, какую-нибудь бумажку к нитке. Ты будешь дёргать за нитку, а я ловить бумажку. Будешь меня гладить даже если я стану делать вид, что мне это не нравится, потому, что на самом деле я притворяюсь. Будешь меня кормить, но не давай слишком много, а то я не знаю меры и обожрусь. А насчёт телевизора ничего не могу сказать - не знаю о чём ты.

- По рукам, - говорю я.

Я протягиваю руку и кот карабкается по рукаву куртки. Он взбирается выше и прячется мне за пазуху.

- А-ы-ы-х, - зевает он там. - Сосиска... телевизор...

И засыпает.

Мы идём по городу с котом и вокруг нас осень. По улицам ходят люди, собаки и кошки.

Понедельник.

За весь июнь с неба не упало ни капли, а к концу месяца набежали тучи и обложили село плотным, тяжёлым кольцом. Стало душно, но дождя по-прежнему не было.

Одна тучка спустилась на крыльцо опорного пункта и обернулось невысокой, живенькой старушенцией.

- Василич, - причитала старушка. - Ведь воруют, ироды! Я не замечала сперва, а потом гляжу - пропадают потихоньку. Когда два, когда три.

Василич, плотный, флегматичный участковый лет двадцати пяти, вздохнул, взял папку и, буркнув: "Пошли", неспешно направился к выходу.

Они стояли около невысокого, покосившегося забора из ветхих досок. Рядом была сложена большая стопка пиленого, белого камня, прозываемого "инкерманским".

- Вот видишь, - тараторила старушка, - каждую ночь понемногу пропадает. Уже штук двадцать украли. Это сын привёз. Пристройку будет ставить.

Участковый сонным взглядом обвёл окрестности: пыльные, не асфальтированные улицы вились между частными одно и двухэтажными домами на километры вокруг.

- Краска есть? - спросил он.

Василич обмакнул в поданную банку веточку и взмахнул ей, словно поп кадилом. Камни верхнего ряда покрылись мелкими, зелёными пятнышками.

- Шуганула бы ты их, - участковый снял фуражку и обтёр вспотевший лоб.

- Ага! Я-то одна живу. Дадут по башке и привет! И собака старая - жрёт да спит.

- Душно, - сказал участковый. - Хоть бы дождь пролил.

- Так в среду, в среду по прогнозу обещали, - сказала старушка. - Ну что, Василич, найдёшь?

Участковый повернулся спиной к собеседнице и лениво бросил через плечо:

- Вот в четверг, после дождичка, и найду.

Вторник.

- Опять пропали! Ты ищешь-то, участковый?

Старушка стояла перед столом в небольшой комнатке опорного.

- Вот, - сказала она. - Заявление. Прошу принять меры и задержать воров. Официально!

Участковый взял тетрадный, исписанный шариковой ручкой, листок. Подошёл к распахнутому окну и попытался открыть его ещё шире. Духота! 

- Ты выйди, выйди - пройдись по селу. Что ты, тут сидючи, найдёшь?

- Найду.

- Когда же, а?

Участковый, будто спросонья, потянулся.

- Когда? Я же сказал, после дождичка в четверг.

Среда.

- Алло! - голос в трубке был грозным и требовательным. - Савельев! Почему на тебя граждане жалуются? Звонят в райотдел по начальству. Говорят, вместо того, чтобы воров искать, шуточки шутишь. Хамишь.

- Да найду, я воров. Найду.

- Когда?

- В четверг.

- Ты ещё скажи "после дождичка"! Смотри, Савельев, доиграешься! В понедельник жду тебя в отделе, разговор будет...

Участковый положил, запищавшую короткими гудками, трубку и тут сверху громыхнуло. На село обрушился ливень. Сразу стало свежо. Ливень шёл без остановки около часа, потом превратился в обычный дождь, а к вечеру и вовсе закончился.

Четверг.

Участковый стоял возле знакомого забора. Вчерашние лужи быстро испарялись. Солнце поднималось всё выше и к недавней жаре прибавилась какая-то, просто тропическая, влажность. Стало ещё хуже, чем до дождя.

На мокрой земле виднелись два следа колёс от гружёной тачки. Они иногда пропадали, но вскоре снова проявлялись то тут, то там.

Василич уже заранее знал, что сможет пройти по этому следу и найти дом владельца тачки. Знал, что где-нибудь во дворе у того найдутся и, помеченные зелёной краской, камни и те, что пропали раньше.

Он достал носовой платок, вытер мокрую шею и пошёл по деревне.

Вышел я вечером во двор воздухом подышать, а заодно поймать своего кота. Смотрю - на лавочке Николай Петрович сидит. Сосед.

- Здорово, - говорю. - Тут мой кот не пробегал?

- Нет, - говорит Николай Петрович и вздыхает.

- Да ладно, - говорю, - Петрович, не расстраивайся. Сейчас я его найду.

- Да я не поэтому...

Что такое?

Приехали к Николаю Петровичу сестра его жены и двое её сыновей. Племянники, значит. А прибыли они из заморской страны США, где осели лет десять назад. Тогда получили они грин кард, а сейчас уже были полноценными гражданами. И решили родственников навестить.

- Вот знаешь, - говорит Николай Петрович. - Я ж в армии на танке, по дну, через Днепр ездил. Я ж всю жизнь шофёром проработал. Я карьерный самосвал водил. В Казахстан, помню, когда там корма для коров закончились, солому на грузовиках возили. Не жравши, не спавши. У нас тогда за зиму трое гробанулись. Да я весь автопром советский перепробовал. А "фуру" помнишь?

Я кивнул. Пару лет назад к нам во двор заехала "фура". Двор у нас тупиковый и водитель боялся назад выезжать - машин много стояло, а там узко и пара поворотов. Ну и что? Нашли Петровича и тот, хотя на "фурах" и не ездил, быстренько её задним ходом выгнал.

- Ну, вот. Спрашиваю племянничков, как, мол, там в Америке машины? Ну, из интереса просто. А они мне: "Николай Петрович, Николай Петрович, там - ах, ах! - такие машины, что одна сплошная электроника, компьютеры и подогрев задницы!" И говорят, вы на них, наверное, и поехать бы не смогли.

Петрович посмотрел на меня.

- Да я по "зимнику"... Тыщу километров... Вот скажи, там же только кнопку нажал и она сама едет. Две педали. И баба ещё говорит: поверни налево, поверни направо... Я что, кнопку бы не нашёл?!

Ну, вздохнули. Тут вижу - котяра мой пришёл и сидит, тоже Николая Петровича слушает. Я его взял за шкварник и говорю:

- Пойдём, Васька, домой. Жрать. Через пять метров поверните налево. 

Иду я летом с работы. Вечер, но ещё светло. Поднимаюсь в горку знакомой дорогой и вдруг вижу - стоит у тротуара мальчик и плачет. Небольшой такой мальчик, килограммов на шестнадцать. А я, признаться, не люблю двух вещей - это когда детишки плачут и когда в баре на мне кег заканчивается и вместо пива в кружку пена с воздухом идёт.

И вокруг никого нет. Ну, подхожу я, соблюдая осторожность, потому, что бывалые люди говорят: "Если вы нашли медвежонка, то не играйте с ним, а то придёт медведица и поиграет с вами." Подхожу и спрашиваю:

- Мальчик, а мальчик , ты чего плачешь? Потерялся?

- А-ва-ва-ва... - говорит мальчик. То есть да. Потерялся.

Вокруг ни мамы его, ни других родственников не видно. А рядом, метров триста, есть отделение полиции. Туда очень просто пройти - через старый парк, где стоит здание заброшенной бани. Дай, думаю, ментам его сведу. Сдам беглеца.

И вдруг в голове у меня маячок тревожный засигналил.

Вот идёт, допустим, какой-то дядька и тащит за руку маленького, плачущего мальчугана. А тут мама его, вместе, предположим, с бабушкой. И они, может, как на это посмотрят? Скажут, стой, педофил, отдай нашего сыночка! Полиция, полиция!!!

Полиция во всём разберётся. Но часок-другой меня помурыжат. Очень просто! А потом знаете что? Осядут у них мои данные и если (не дай бог!) случится что-нибудь с кем-нибудь, то полицейские подумают: "А помнишь того мужика? А давай-ка его на всякий случай проверим по этому делу." И будут приезжать ко мне домой или на работу. И спрашивать  где я был такого-то числа, и не слышу ли я в голове голосов каких. И будут наводить обо мне справки, после которых пойдёт про меня слава. И мамаши, при виде меня, станут тащить детей домой, а папаши ругаться и пытаться побить. Вот оно мне надо?

Поэтому взял я мелкого и по-тихому сунул его в куст сирени, а сам пошёл дальше.

Нет. Не так. Достал я мобильный телефон и позвонил. В полицию. И всё объяснил.

Стою, жду. Мальчику дал свои ключи. На них брелок в виде маленького револьвера. И он стал с ним играть и заткнулся. Чему я был рад.

Вскоре подоспели полицейские, а, вслед за ними, нашлась и мамочка. Потискала пацана и дала ему по жопе. Брелок мой ему сильно понравился, поэтому я ключи снял, а револьверчик мальчику подарил. Только взял с него обещение, что он не станет его глотать или в ноздрю засовывать. Мальчик пообещал. Зуб, говорит, молочный даю. Так что я на этом деле даже потерял.

И пошёл я домой, а сам думаю. Вот раньше как, в моём советском детстве, было? Идёт взрослый человек и видит маленького. И если тот ему понравился, то он его по головёнке потрепал и сказал чего-нибудь ласковое. И ничего!

Или, идёт слесарь дядя Вася с работы, а тут соседский пацан матом ругается или сигаретку достал. Дядя Вася, очень просто, ухи ему накрутит, а папа пацана не побежит жаловаться. Нет. Он скажет: "Спасибо вам, Василий Кузьмич, за то, что несёте общественную нагрузку по воспитанию подрастающего поколения. Вы, если что-нибудь такое ещё заметите, то не стесняйтесь, а прописывайте ему, идолу, леща!"

Или вот встретятся два мужика. Давно не виделись. Так они друг-друга обнимут, да ещё расцелуют троекратно. И никто не кричит: "Гомосеки, мол, гомосеки!"

Нет. Я не хочу сказать, что раньше лучше было. Было не лучше и не хуже, а... по-другому. Времена, как известно, меняются и нам тоже приходится меняться вместе с ними.

И вот, мальчики и девочки, во-первых не теряйтесь, а во-вторых не теряйте!

Поломал я что-то себе в голеностопе и, по такой оказии, очутился в травматологии. Доктора говорят: ай-ай, можете охрометь, давайте мы вам операцию сделаем! А я что? Терзайте, отвечаю. Ваше право.

Усыпили меня, вставили в ногу железную пластину и зашили обратно. А потом ещё рентгеновскую фотокарточку сделали. Любуйтесь, дескать.

И вот лежу я послеоперационной палате, принимаю уколы и мужественно отказываюсь от обезболивающего. Тут, как водится, потянулись ко мне посетители. Жена приехала, детишек привезла. Дочка мне на больную ногу села. Родители тоже навестили. Друзья там. Ребята с работы зашли отпустить пару бородатых шуток.

И каждый что-нибудь приносит. Яблочко, грушку или даже кефирчик.

Тут звонит мне Валера. Мы с ним учились в одном классе. Общались, марками обменивались. Потом дорожки разошлись, но живём в одном районе, встречаемся когда ни когда. Не дружим, но близкие знакомые.

Правда, он вот уже несколько лет как закладывает за воротник, а я не могу часто. Всё время что-то мешает - то жена, то дети, то работа... В общем завидую молча и принимаю только по праздникам и в отпуске.

- Алло, - спрашивает Валера. - А ты где?

Я, конечно, таится не стал. Пожаловался на судьбу-злодейку и докторов, которым лишь бы людей резать.

- А... - говорит Валера. - Я тут рядом как раз. Сейчас, корешок, зайду к тебе.

Лежу, жду. На тумбочке место освободил для апельсинок или чего он там принесёт?  Приходит Валера и с ним ещё двое. Одного я слегка знаю, а второй - вообще неизвестный тип.

- Во тебе не повезло, братан, - говорит Валера. - Когда выйдешь?

- Да, вот, - отвечаю. - Заживёт, гипс наложат и пойду домой. Пару месяцев на одной ноге буду прыгать.

- А-а-а... Слушай, я чего хотел-то. Займи пару соток, нам с ребятами на пузырь не хватает.

Я человек хоть и испорченный русской литературной классикой, но, всё ж таки, пролетарского происхождения. Поэтому исчерпывающе указал, где он может занять денег и как туда пройти кратчайшим путём.

- Да ладно тебе. Ты чо? Ты чо?

Вот люди! Помирать будешь - а они за своё: "Ну, дай сотку, тебе ж не надо уже..."