Этот день начался с обыкновенных для Афанасия нот. Утро зевало из окон. Открыв глаза, он нащупал свои очки, привычно расположившиеся на прикроватной тумбочке, собранной ещё в далёкие времена Советского Союза. Надев их, Афанасий тяжело поднялся с кровати. Жена его умерла два года назад, с тех пор Афанасий не питался ни чем, кроме яичницы с хлебом и бутылки Трёх Топоров. Привычка. Во времена молодости он работал на заводе, где не квасить было невозможно.
Тяжёлый путь до холодильника был преодолен с божьей помощью.
Открыв холодильник и достав бутылочку, Афоня отхлебнул немного Портвейна и сложил в сумку.
Вчера они с дедом Василием договорились посидеть, помянуть жен да вспомнить былые времена.
Афанасий натянул старые брюки, дрожащими пальцами застегнул пуговицы старой, серой в клеточку, рубашки и накинул пальтишко.
- Пора, - проговорил он, отпирая дверь квартиры.
Путь до старейшего друга был не то чтобы долог, но для старого Афони тяжёл.
Уже подходя к дому Василия, Афанасий услышал:
- Эй, дед! Есть закурить? - это были трое молодых людей в спортивной одежде.
- Нету? Ну тогда давай кошелёк.
Их было трое. Тощего вида пацаны, лет по двадцать. Они стали окружать деда.
Афоня, сунув руку в карман, нащупал длинную отвертку. Он носит её при себе с девяностых годов.
- Получайте, вурдалаки! - с криком, Афанасий развернулся и вогнал отвертку по самую рукоять, тому, который стоял сзади.
Оружие вошло как нож в масло, разрывая хрящи с характерным звуком.
- Руки-то помнят, - подумал Афанасий, вгоняя отвертку меж ягодиц тому, что был справа.
Словно Чёрный плащ, он наказывал зло, словно Росомаха орудовал когтем-отверткой, будто ставшей продолжением его руки.
Третий пацан, получив свою порцию правосудия, взмолился:
- Пожалуйста, дедушка, не надо!
Но Афанасия было уже не остановить. Он наносил разящие удары один за одним, пока противники не были повержены.
Лишь убедившись что каждый из ублюдков мёртв, Афоня спрятал в карман отвертку, достал из кармана спички и Приму и закурил.
В этом районе народу никогда не было много, а сегодня так вообще ни души. Никто не видел, вряд-ли кто-то слышал. Афоня подумал, что нужно спрятать тела утырков подальше. Он не то чтобы боялся тюрьмы, но понимал, что вряд-ли доживет хотя бы до этапа.
- Старость боится смерти, - вслух проговорил Афанасий.
Он подошел к одному из трупов и попробовал приподнять. Тот оказался непомерно тяжел и неподъемен для старого Афони.
Поразмыслив немного, дед отправился к Василию за помощью. Идти оставалось не больше пяти минут. На мгновение старый понял , что почувствовал прилив сил, будто ему снова двадцать лет, но лишь на мгновение, пока орудовал отверткой, умерщвляя мразей. Теперь же, сконцентрировавшись на трупах и на том, как их получше упрятать, он чувствует острую боль во всех конечностях. Афоню не удивляет такой расклад, в девяностые он видал и похуже, намного хуже.
Старый, обветшалый подъезд, перегоревшие лампочки, гнилые перила и истертые ступени не добавляли оптимизма. Василий жил на третьем этаже советской пятиэтажки, коих в этом районе хоть пруд пруди. С трудом преодолев три этажа, Афоня подошел к старой двери и постучал.
- Васян! Отпирай! - прокричал Афоня в дверь.
- Да иду я, иду! - послышалось из квартиры.
Дверь отперлась, оттуда высунулась лысая голова.
- Тебе чего, плешивый? - раздраженно спросил Василий.
- Ты, что охерел на старости? Мы же договорились выпить сегодня!
- Ой! И правда! Прости, старый, запамятовал! Заходи.
Дверь открылась шире и Афоня прошел в прихожую. Разуваться не стал.
- Заходи давай! Чего на пороге стоишь?
- Вась, такое дело. Мне помощь твоя нужна.
- Что стряслось?
- Там три трупа. Они напали на меня, а я силы не рассчитал. Убил троих пареньков.
Василий, если бы не был полностью лыс, поседел бы. Лицо его стало белее штукатурки, а руки задрожали.
- Твою же мать...
https://www.youtube.com/watch?v=IGqgyqziK3M
