djerkas

- Деда! Расскажи сказку!

- И какую на этот раз?

- Ну, про ту девчонку в красной накидке...

Старый Жан, нежившийся в лучах заходившего солнца, лениво повернул голову к внуку.

- Ты где про нее услышал, сорванец?

- Так ты ее вспоминал, когда с одноногим Полем беседовал, сам же говорил, что она - просто красавица...

- Не помню что-то... Ты пойди пока, побегай. А я, может, чего и припомню...

Старик посмотрел вслед мальчишке. Конечно же, он прекрасно помнил, кто такая Анетта-Проказница и чем эта чертовка была славна. Но как рассказать такое ребенку? Старик вздохнул и опустил взгляд на свои руки. Давно это было, в те времена, когда эти пальцы не знали других мозолей, кроме тех, которые оставляет аркебуза. Впрочем, зачем врать себе самому? Копать землю приходилось и тогда. От шанцевых работ король никогда солдата не освободит. Особенно - солдата инженерных частей. Не сам же он будет рыть осадные ходы.

Старик ухмыльнулся, представив, как Его Величество, подоткнув кружевные манжеты, роет траншею, постепенно приближаясь к осажденному городу. Ведь король и копать должен по-королевски. То есть - один за всю роту. Да он ведь позицию для батареи за час сделать должен. И сам стрелять за всех пушкарей, наверное, сможет... Как там говорил маршал? "Сожжем побольше пороху - потеряем поменьше солдат". Впрочем, рыть и таскать в тех осадах приходилось очень много. Даже больше, чем слушать грохот чертовой артиллерии. Работа всегда работа... А главным развлечением были девки из обоза. Такие, как Анетта. Он не помнил, откуда она была родом. Вроде как откуда-то из Оверни. Говорили, что из какой-то деревушки около Клермона. Ну да кто ж теперь вспомнит.

Но она была хороша настолько, что ей очень щедро платили. А она бойко торговала всем, что ухитрялась достать и притащить в лагерь. И, так как она не отказывала капитану, тот всячески помогал ее делишкам. Ну и особо удачливым солдатам тоже порой перепадало. А он-то был удачлив... Да еще как удачлив! Старик блаженно зажмурился, его крупный нос перечеркнутый шрамом, хищно задвигался, словно опять чуял запах тех блюд, которые дымились на столе в шатре вражеского командира, когда он, Поль и еще семеро парней туда ворвались. И подумалось тут старику, каким он был дураком, когда считал, что жизнь начнется, когда он остепенится и купит ферму. Нет, жизнь была тогда. Он вздохнул и прокашлялся. Это помогло отвлечься от таких сладких воспоминаний, переходящих в такие тяжелые мысли.

Но опять вспомнилась Анетта. Это было, кажется, во время Голландской войны. Как раз перед тем, как их маршал получил это звание. Они наступали так быстро, что протестанты успевали только удирать. А обозы еле поспевали за ними. Что это были за осады! Неделя - и крепость пала, надо идти дальше, а ведь только успевали обжиться. Ни о какой устойчивой обороне речь уже не шла и победоносная армия Короля-Солнца неудержимо продвигалась к Маастрихту. И вот тогда-то всё и случилось.

И началось с того, что у Анетты кончилось вино. А это уже беда, да не только для нее, но и для всей роты. Потому бедовая девчонка решила не подвергать опасности победы великого короля, а взяла с собой одного парня, который потерял в бою руку, но сумел оклематься и пристроиться при обозе, запрягла тележку и отправилась по деревням за припасами. Все уже предвкушали, что она привезет и считали дни до возвращения. Последним вечером только и разговоров было о том, кто чего собирается прикупить. Болтали до самого отбоя. Но почему-то ему не спалось. Потому, прихватив Поля и еще двоих стрелков, он решил встретить ее по дороге к лагерю. Он сам не знал, что его дернуло. Даже сейчас старый солдат не мог объяснить, зачем их понесло той ночью в лес, через который проходила дорога. Но уж понесло так понесло. Повозку, на которой сидел однорукий караульный, заметили, когда прошли же пару часов. Быстрый опрос показал, что Анетта по дороге познакомилась с каким-то богатым господином, который всё ее расспрашивал о том, кто она и куда едет. Та посмеялась и, сказав, что везет припасы для бабушки, выспросила у попутчика дорогу в нужную ей деревню, ну а тот был только рад поболтать с милой девушкой. Сам солдат в это время дремал под холстиной, накинутой на корзины с припасами и решил в разговор не вступать. Однако, он прекрасно помнил, как Анетта, оставив тележку, решила сбегать до деревни, чтобы не пугать жителей королевскими гербами на бортах. И вот ее всё нет.. Сев около дорожки, отходившей от тракта к деревне, четверка поклонников Анетты начала прикидывать, что именно могло случиться.

- Хуже всего, если на мародеров напоролась, - сказал Поль.

- Это да. Протестанты никого не щадят. Звери они и нехристи, - подытожил один из стрелков

- Так что делать будем?

Но начавшийся столь разумно военный совет был прерван. Кто-то шел от деревни, распевая на местном языке. И тут Поля осенило.

-Давайте в кусты, - тихо сказал он: - Когда я их отвлеку - крутите.

Он взвел свой пистолет, некогда подобранный на поле боя при Безансоне и залез на телегу. Схватив потертый плащ, под которым Анетта обычно укрывалась от дождя, он надвинул капюшон и уселся на облучке. Ждать пришлось недолго. На дороге появились двое. Один из них, высокий и крепкий детина, судя по всему, местный крестьянин, шел впереди с фонарем. Его спутник, одетый намного приличнее, следовал за ним, стараясь не отстать.

- Кто вы такие? - пропищал Поль, стараясь подражать местному выговору.

- А ты еще кто? - весьма недружелюбно осведомился детина, поднимая фонарь.

- Я - бедная старая женщина и пытаюсь найти в этом лесу свою внучку...

Детина заржал.

- Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие большие ноги?

- Ой, милок, много дорог я исходила...

-Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие большие глаза?

- Чтобы лучше видеть таких сорванцов, как ты.

- Бабушка-бабушка, а почему у тебя такой большой нос?

- Ты еще мой пистоль не видел, собака голландская!

Сам того не желая, издевавшийся над чужаком парень попал в цель. Огромный нос Поля всегда служил темой для насмешек в лагере, к которым гордый провансалец почти привык и воспринимал, как обычную манеру разговора старых товарищей. Но шуточку от какого-то голландца он уже вынести не мог. Вспыльчивый, как всякий южанин, он откинул плащ назад, вскидывая руку с оружием.

Детина отпрянул и потянулся было к большому ножу на поясе, но выскочившие из кустов солдаты резко охладили его пыл. И тут заговорил второй.

- Кажется, вы не поняли, с кем связались, - сказал он медленно и угрожающе: - Никто не рискует поднять оружие на Клауса Волка...

- Это он! - закричал вдруг однорукий: - Это он с Анеттой говорил!

- Жаль, что не пристрелил тебя, щенок... - процедил Клаус.

Жан подошел поближе, держа в руке вытащенный из ножен тесак.

- Где Анетта?

- Там, где сучке самое место, - нагло ухмыльнулся разбойник и пояснил: - Под моими волчатами.

- Ничего, - сказал вдруг Жан, ухмыляясь: - Загибай его, парни. Сейчас с ним сделаю то же, что он с Анеттой. Я сам в ад попаду, но и ты со мной на сковородке окажешься.

Лицо Клауса застыло. Судя по всему, перспектива участия в том, что гарантированно отправит душу в ад, по-настоящему пугала истового протестанта. Притом, гораздо больше, чем оружие в руках солдат.

- Нет! Вы не посмеете! Да кто вы, вообще, такие? - только что уверенный в себе хозяин лесной дороги сжался от ужаса.

- Дровосеки мы! Рубим протестантам их деревянные бошки! - рявкнул здоровенный Анри, поигрывая топором: - Ты девку добром отдашь? Или тебе брюхо резать, когда он натешится?..

Старый Жан тяжело вздохнул и открыл глаза. На несколько мгновений ему казалось, что он опять молод, а вокруг мокрый лес и обескураженная шайка, даже не пытающаяся сопротивляться тем, кто захватил их главаря.

- Деда! Так ты вспомнил?

- Вспомнил, сорванец, вспомнил. Садись и слушай, если не передумал.

Конечно же то, что было отнюдь не подходило для ребенка. Но Жан начал говорить, надеясь, что привычка травить байки и здесь не подведет.

- Жила, значит, в одной деревне девочка. Была она такой хорошей, что все ее любили, а мама даже подарила ей красивую красную накидку, чтобы все видели, какая она красивая...

Дети слушали, затаив дыхание. Когда сказка закончилась и храбрые дровосеки зарубили-таки злого волка, спасая Красную Шапочку и ее бабушку, они сидели молча.

- Что, старый, опять детям всякое рассказываешь?

Жан обернулся. Его жена, вернувшаяся с виноградника, стояла рядом, держа корзину, наполненную срезанными гроздьями, а он, увлеченный рассказом, и не заметил ее прихода.

- Он нам про Красную Шапочку рассказал! - заявил внук.

- И что он наболтал? - голос благоверной звучал настолько сладко, что становилось понятно, сколь мало осталось жить бывшему солдату.

- Всё! - радостно заявил мальчишка: - И про девочку, и про волка и про бабушку, и про дровосеков, которые волка зарубили, а девочка с бабушкой у него в животе еще живые были...

- Ох... Вечно он чего-то придумает. Ладно, бери корзину и неси в дом. Мы попозже подойдем...

Дети взяли корзину и, сопя от усердия, поволокли ее домой.

- Ты что им наболтал? - прошипела старуха, когда дети скрылись за дверью.

- Да ничего такого. Просто сказку придумал, - пробубнил Жан, оправдываясь: -Ну, вспомнил кое-что и вот...

- Ладно, - буркнула жена: - А ведь весело тогда было...

- Ага, - ответил старый солдат и, обняв, прижал жену к боку: - Вот сколько времени прошло, а помнится... Одно только всё не могу вспомнить.

- Чего?

- Откуда ж ты всё-таки родом, Анетта?

В тот день было особенно жарко. Пожилой шарманщик, жавшийся в тени, отбрасываемой горячей стеной, вздохнул. Перекинув из-за спины свой тяжелый ящик, отстегнул кожаную петлю, удерживавшую ручку. Уперев ящик на трость, аккуратно вытащил из сумки марионетку, сделанную в виде носатого мальчишки, распутал нити, прикрепил их к пальцам правой руки, левой взялся за рукоятку и начал привычно ее вращать.

Редкие прохожие, спешившие по улице, почти не обращали внимания на шарманщика. Только несколько прохожих и стайка детей подошли поближе.

- Смотрите, смотрите, ребятки. Смотрите, почтенные горожане, - нараспев проговорил он, медленно двигая нити, заставлявшие деревянного мальчика двигаться в простом танце: - Я долгие годы был один. Но сегодня у меня появился сынок. Его зовут Буратино, и сегодня он первый раз танцует перед вами. Вам веселее и мне не так скучно...

- Эй, Карло, - лениво протянул один из зрителей, немолодой мужчина, одетый в драные штаны и лохмотья, которые некогда были рубашкой: - Ты, я вижу, что-то новенькое придумал?

Шарманщик не ответил, продолжая вращать рукоятку шарманки. Танец марионетки продолжался. Еще несколько человек подошли посмотреть. Все они прекрасно знали старого Карло, но увидеть что-то новенькое хотелось. Даже несмотря на дневную жару. Большинство тех, кто собрался посмотреть представление, жили неподалеку. В этом районе Флоренции издревле не водилось богачей, потому разноцветные лохмотья бедноты делали толпу по-настоящему пестрой. Тем разительнее был контраст со всей толпой одного из тех, кто подошел, когда представление было в самом разгаре. Рослый тучный мужчина, одетый в добротный костюм, высокие сапоги и высокий цилиндр явно выделялся на общем фоне. Какое-то время он молча смотрел на шарманщика. Точнее, на его марионетку.

- Послушай, уважаемый, - сказал он вдруг: -Я вижу, твои пальцы устали. Дай-ка я тебе помогу. Не бойся, я не украду твоего ребенка.

- Зачем тебе это, почтенный? - ответил шарманщик.

- Хочу помочь тебе подзаработать, повеселить публику, а заодно скоротать время.

Карло ухмыльнулся. Упражнения с марионеткой уже успели сильно утомить его пальцы, потому необычное предложение странного незнакомца было поводом отдохнуть. Потому, поворчав для виду, он снял нити с пальцев и подал их незнакомцу.

- Иди к нему, Буратино. Поиграй с почтенным человеком, пока твой старый папочка отдохнет...

Незнакомец взял нити. С трудом натянул их на толстые пальцы. Толпа замерла, ожидая прокола этого толстяка. Да, конечно, Карло первый раз выступал с марионеткой и отнюдь не был мастером в этом деле. Но движения странного человека казались еще более неуклюжими. Потому все, затаив дыхание, ждали нелепого провала приличного господина, забредшего в этот квартал. Но тот, немного подвигав пальцами, привыкая к новой кукле, вдруг опустил ее так, чтобы деревянные ноги коснулись мостовой. Аккуратно перебирая пальцами, кукловод повел деревянного мальчишку к Карло. Толпа затаила дыхание. Такого мастерства в управлении куклой здесь еще не видели. Кукла подошла к шарманщику и, подняв руку, коснулся его штанины.

- А вот и я, папа! - сказал господин неожиданно высоким голосом, столь непохожим на глубокий бас, которым он говорил с шарманщиком: - Я хочу пойти в школу...

- Да какая тебе школа?! - опешил от неожиданности шарманщик.

- Как это - какая мне школа? Я хочу вырасти, - деревянный мальчишка повел головой, оглядывая толпу: - А ведь я совсем голый! - руки марионетки, опустились, стараясь прикрыть место где у него, будь он настоящим, располагались бы те части тела, которые не принято показывать.

В толпе раздались смешки.

- Мне надо одеться и найти книгу. Ведь для учебы всегда нужны книги...

Ведомая ловкими пальцами незнакомца кукла подошла к одной из женщин и постучала ее по юбке.

- Мамаша, а у вас найдется книга или хотя бы штаны? А то вам приходится любоваться на мою тощую задницу, которая еще даже не отполирована...

Женщина засмеялась. Ей ответила немалая часть толпы. Шутки ниже пояса здесь были в ходу и весьма ценились.

Деревянный мальчишка резко развел руки в стороны, демонстрируя совершенно гладкий низ той части деревянного тела, которая соответствовала животу.

- Если бы мой папаша был поумнее и перевернул полено, мне было бы чем вас поразить и пронзить до самого сердца, синьора! Но я могу только сунуть нос в чужие дела...

Окончание фразы было заглушено общим хохотом. Похоже нарастающий градус скабрезности пришелся по сердцу зрителям.

- А ты ее носом, носом! - весело посоветовал молодой каменщик, стоявший у стены, положив к ногам мешок с инструментами.

- Да охота мне нос мочить! - ответил незнакомец за куклу: - Уж если его и смачивать, то вином. Кстати! Поднес бы кто-нибудь чарочку папаше. Ему попроще стоять будет...

Остроумный ответ оценили. Один из собравшихся, высокий жилистый парень самого бандитского вида отцепил от пояса небольшой мех и наполнил протянутый шарманщиком стакан. Пока Карло предавался радостям винопийства, бородатый незнакомец повел куклу ближе к одному из зрителей, одетому поприличнее остальных. Тот стоял глядя на представление, сжимая в руке портфель.

- Папаша, - пропищал он: -Дай мне листок бумаги, а то одеться не во что...

Мелкий чиновник хмыкнул и, открыв портфель, вытащил половинку листа бумаги.

- Добрые женщины! Вы ведь не хотите, чтобы я учил ваших деток плохому... Потому соорудите мне хоть что-то похожее на одежду.

- Ладно, ладно, - пробурчала одна из зрительниц, вытаскивая из сумки ножницы: - Давай свою бумагу...

Она взяла лист и быстро выкроила из него короткие штаны и какое-то подобие безрукавки. Кукольник подвел марионетку к женщине и с ее помощью одел деревянного мальчишку. Спустил на землю. Ведомая быстрыми движениями пальцев, кукла оглядела себя.

- Вот теперь другое дело! - бодро сообщил деревянный мальчик зрителям: - Теперь я одет, теперь я не какой-нибудь голозадый хулиган. Я стал приличным мальчиком. Значит, пора идти в школу...

Он повернулся к шарманщику.

- Папаша, дай мне пять золотых...

- Чего? - шарманщик чуть не поперхнулся вином: - Да откуда мне столько взять?

марионетка уперла руки в бока.

- Вот же угораздило родиться! У папаши даже пяти золотых не найдется...

В толпе опять захихикали. Сумма в пять фиоринов казалась большинству просто невероятной. А потому требование мальчишки выглядело совершенно несуразным.

Толстяк огладил свободной рукой свою длинную бороду.

- Мальчишка! - зарычал он своим голосом: - Да ты обалдел! Требовать от отца таких денег! Шел бы работать, бездельник!

-Ой-ой-ой, - "ответил" деревянный сорванец: - А зачем мне это? Может, я еще добуду деньги, посажу их на пустыре, как яблоню и буду только денежки, как яблоки, собирать...

- Деньги не растут на деревьях, сорванец!

- А кто пробовал? - марионетка скрестила руки на груди и гордо подняла голову.

- Может, кто из дураков и попробовал!

- Значит, мне надо идти в Страну Дураков. Если там растут денежки - соберу их. Если нет, то выкопаю те денежки, которые дураки зарыли...

И кукла пустилась в пляс под бодрую песню о том, что дураки живут куда лучше чем все остальные.

Толпа подалась ближе. Казалось, что пальцы кукольника жили какой-то своей жизнью, заставляя марионетку плясать, выделывая совершенно умопомрачительные коленца. В толпе раздались первые аплодисменты. Не пресытившаяся подобным зрелищем публика щедро благодарила заезжего артиста. В старую шляпу шарманщика полетели монетки.

Пару часов спустя, когда шарманщик и заезжий кукольник сидели в таверне, наслаждаясь прекрасным жарким и кувшином хорошего вина, Карло, глядя на марионетку, лежащую поверх шарманки, подвинулся ближе к собеседнику.

- Почтенный, как вы смогли придумать такое представление?

- Да это несложно, - ответил тот, оглаживая свою окладистую бороду: - Я с детства работаю с куклами. Как и мой отец. Только один период в моей жизни прошел без кукол. Это было, когда я служил во флоте. С тех пор я храню вот это, - он полез в свой саквояж, который даже никто не стащил за время представления и достал многохвостую плетку: - Порой использую в спектаклях...

Он посмотрел на собеседника.

- Слушай, Карло. У меня, как ты понимаешь, не самые лучшие времена. Я потерял свой театр, а потому надо придумать что-то новое. Вот я и думаю попробовать вместе с тобой сделать театр с нуля. Ты со своим Буратино, я с тем, что осталось от моих кукол...

- Погоди. А зачем тебе я? Ты ведь с куклами такое вытворяешь, что мне и не снилось...

- Я могу вести сразу только пару кукол. Не больше. А для спектакля этого мало. Вот тут-то ты и будешь нужен. Мы возьмем историю твоего Буратино, продолжим ее. Пусть наш маленький хулиган живет дальше. В конце концов, этот персонаж очень полюбился публике. Так зачем же его забрасывать?

- Слушай, синьор, ты, конечно, доктор кукольных наук. Тебе виднее... Но я не смогу управлять куклой, как ты. Никогда не смогу.

- От тебя никто не требует, чтобы ты был таким же виртуозом, как я сам. Пусть твой паренек будет несколько нелеп, забавен. Это будет привлекать внимание к нему, как к главному герою истории. Оставим его таким, как он есть. Аляповатым, смешным, хулиганистым. Такие нравятся публике. Теперь посмотрим, кто остался у меня...

Он поставил на стол саквояж и, открыв его, начал выкладывать на стол куклы. Сначала появились девочка с премилой фарфоровой головкой, на которой было нарисовано красивое лицо. Всё было бы хорошо, если бы не ее голубые волосы.

- Никогда не представлял ,куда можно воткнуть эту Мальвину. Но теперь придется придумывать ее жизнь...

Следующей куклой был Пьеро. Этот выглядел как почти все такие куклы. Длинные рукава белого одеяния, белое же лицо. Застывшая в углу глаза слеза. За ним появились еще две куклы - рыжая Коломбина и черноволосый старик, одетый в драный костюм и черные очки.

- Вот теперь перед нами все герои будущей истории. Почти все... - Он глотнул вина прямо из кувшина и продолжил: - Потому осталось дать им всем жизнь...

- А ты сам будешь участвовать в спектакле? Мне очень понравилось, как ты с куклой разговаривал.

- Буду конечно. И, конечно, я буду там самым плохим и гадким. А звать меня будут... Карабас. Этим словом древние эллины называли самозванцев, так что имя красивое и с историей.

- Карабас-Барабас... - весело хмыкнул шарманщик.

-Именно так, - щелкнул пальцами кукольник.

Он встопорщил бороду, схватил плетку и, вращая глазами, прорычал:

- Карабас-Барабас, доктор кукольных наук и ближайший друг Тарабарского короля!

Карло поежился. Даже зная вполне милый характер своего собеседника, он не мог удержаться. Настолько жутко прозвучала эта реплика.

- Видно хорошего актера... - пробурчал он.

- Пока еще нет, - ответил кукольник: - Но скоро Флоренция увидит двух хороших актеров... Или даже хороший театр, если все пойдет правильно.

Ссылка на первую часть истории:

Проблемы эстетики

После встречи, описанной в прошлой истории, я, если честно, решил не позориться. Еще бы! Профессор, которому мерещатся исчезающие сумасшедшие девушки, нормальным быть не может. А чокнутому профессору место в дурдоме или американских фильмах, но никак не в приличном университете. Даже, если он собрался этот университет культурно покинуть. Потому, придя на вечеринку, я не стал рассказывать о том, что со мной приключилось. Да чего уж тут, я просто увлекся милым разговором и веселыми посиделками. И напоминанием о странной встрече были только ножницы, на которые я наткнулся, когда пошел вытащить из пальто новую пачку сигарет. К тому времени почти все гости успели разойтись, и за столиком остались только я, Хатадзо и Амайя, его девушка, которая училась на математическим факультете. К сожалению, я был уже нетрезв, потому, когда вытаскивал сигареты, ножницы зацепились и выпали из кармана. Предупредительный Хатадзо бросился помогать и, подняв их, протянул мне. Я поблагодарил его за помощь и, повертев ножницы в руках, положил их на стол. Мой студент нагнулся, рассматривая их.

Сначала он удивился, как и я. Всё-таки найти на улице ножницы со знаком Голландской Ост-Индской компании, прекратившей существование в конце XVIII века - это необычно. Естественно, он спросил, где я нашел такую диковину. И я, покуривая, рассказал им о странной встрече. Хатадзо покачал головой.

- Это очень плохо, профессор. Вы встретили... - он осекся и, быстро глянув на Амайю, тихо сказал: - Вы встретили юрэй.

- Погоди. Ты действительно веришь, что это был призрак? Слушай, Хатадзо, я, конечно уважаю ваши легенды, но...

- Легенды не ловят детей по ночам, - тихо сказала Амайя: - Легенды не ходят с древними ножницами. Легенды не стараются вернуть свое.

- Ты думаешь, что она хочет получить ножницы назад?

Она молча вздохнула. Потянулась к своей пачке сигарет. Взяла одну и медленно прикурила.

- Когда я была девочкой, родители рассказывали мне историю об этой женщине. Тогда я думала, что это - простое суеверие, однако, я была хорошей дочерью и не спорила с родителями. От них я и знаю о Кутесакэ-онна. Рассказов о ней ходит много. Но я никогда не слышала, чтобы кто-то смог не только прогнать ее, но и забрать ножницы, которыми она убивает. Я не знаю, на что она пойдет, чтобы вернуть их. Судя по древности, они с ней очень давно.

- Позволь опять воспользоваться твоими знаниями. Откуда она взялась?

- Рассказывают, что когда-то ее изуродовал и убил то ли ревнивый муж, то ли сын, которого она мучила. И она вернулась, чтобы мстить.

- А кому она мстит?

- Детям. Почему-то детям.

- Я не понимаю ее логики. Если ее убил муж или сын, то почему она обратила свою ненависть на совершенно незнакомых детей?

Мои собеседники молчали. Взяв бутылку, я вылил в стакан остатки пива.

- Если она была человеком - она будет действовать, как человек. Сумасшедший, жестокий, но человек. А значит, ее действия можно предсказать. Есть ли какие-нибудь места, куда она не может зайти?

- Храмы... Призраки не заходят в храмы.

Я откинулся на спинку стула. Глубоко затянулся. Судя по всему, мы остались последними посетителями заведения. Хатадзо, извинившись, встал и, подойдя к бармену, быстро начал о чем-то говорить. Я не вмешивался, занятый своими мыслями. Через несколько минут он вернулся.

- Мы можем сидеть хоть до утра. Нам разрешили.

- Это хорошо, - ответил я: - Значит, сидим тут до утра, а потом идем в ближайший храм. В буддийский, христианский или синтоистский? Я не особо знаю, чем можно гонять местных привидений...

Амайя не ответила. К моему удивлению, она смотрела куда-то за мою спину. Ожидая какого-то розыгрыша, я обернулся. У стеклянной двери стояла женская фигура. После сегодняшней встречи я бы узнал ее из тысячи. Всё то же длинное пальто, шарф, намотанный на лицо. Она просто молча стояла и смотрела. Впрочем, увидев или ощутив мой взгляд, гостья повернула голову и продолжала молча стоять, глядя на меня. Как и в прошлый раз, ее глаза были полны той страшной и холодной ненависти, которая так меня поразила.

В голову вдруг пришли строки старой песни, которую некогда один мой друг очень любил петь у костров в те времена, когда мы обожали, вырвавшись из серого Питера, сидеть у костра в карельских лесах. Нащупав трость, я поднялся и, пошел к двери, тихо напевая слова этой песенки, которая, как казалось, была очень уместна.

Одиночество шлялось за мной и в притихших витринах

Отражалось печальной фигурой в потертом плаще

За фигурой по мокрым асфальтам катились машины,

Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.

И в пустынных вагонах метро я летел через годы,

И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя...

Когда я подошел к прозрачной двери, она продолжала стоять молча. Вряд ли песня на неизвестном языке как-то смутила предполагаемое привидение, но она сделала большее, не дав страху захватить контроль над моей волей и превратив страшную гостью в одинокую девушку, которая просто хочет получить что-то очень ей нужное. Я остановился около двери. Она не двигалась. Та самая страшная и странная тишина опять окутала меня. Я перестал слышать даже голос напевавшего что-то бармена и тихий звон стаканов, которые он протирал.

- Вы меня слышите? - спросил я.

Вопрос казался излишним, но она кивнула.

- Что вы хотите? Ответ на свой вопрос или что-то другое?

- Отдай мне то, что забрал... - голос был тихим, но я прекрасно слышал слова пришедшей.

- Зачем? Чтобы вы могли продолжить охоту на детей?

Она опять кивнула.

- Я вынужден отказаться. Ножницы мы с утра посвятим в храм, откуда вы их больше не получите.

Она бросилась к двери. Обе ладони легли на стекло, и я к удивлению увидел, как вокруг них начинает расползаться иней.

- Они мои, - зло прошептала она: -И я заберу их...

- Нет. Я не могу допустить, чтобы вы продолжили свои убийства.

- Ты осмелился встать на моем пути? Ты, ничтожный человек, пытаешься сравниться со мной?

- Да, - просто сказал я.

Не знаю почему, но тот страх, который рождал в душе ее голос вдруг исчез. Зато начала подниматься какая-то веселая злость. Я понял, что ответ был правильный.

- Ты - смертная тварь, я убивала таких, из ненависти, да и просто потому, что могла. А что можешь сделать ты?

Смесь ненависти, уверенности и самонадеянности в ее голосе была столь густой, что я ухмыльнулся и, медленно, чеканя каждое слово ответил:

- Уничтожить твои ножницы. И ты не сможешь больше убивать.

- Ты уверен?

Она медленно потянула вниз свой шарф, открывая изуродованное лицо и нечеловечески большие острые зубы.

- Да. Уверен. Ты ведь убиваешь только ими...

Страшная гостья прижалась лицом к двери. Ледяная корка на стекле становилась всё плотнее. Ее лицо постепенно скрывалось за белесым налетом. Только глаза продолжали смотреть на меня, не мигая.

- И что ты за них хочешь?

- Я сказал, что я не отдам их тебе.

- Ты считаешь, что я не могу ничего с тобой сделать?

- Не можешь. Потому, что, если бы ты что-то могла, ты бы уже сделала. Ты бы уже вцепилась в меня своими зубами, радостно чавкая. Ты, как многие тебе подобные - бессильна, если тебя не боятся. Ты пытаешься показать мне, что ты сильна и страшна. Но это не так. Ты была глупа при жизни и не стала умнее за прошедшие два века. Иначе бы ты не тратила свое время на идиотские вопросы, размахивание ножницами и запугивание детей. Но ты тратишь, а потому кем, кроме полной дуры, опасной для детей, я могу тебя считать? Никем. Вот никем я тебя и считаю. И не вижу смысла в продолжении существования такой злобной дуры. Так что ножниц ты не получишь. Надеюсь, в следующем перерождении ты сможешь стать более достойным существом...

Она отпрянула. Я стоял, глядя на покрытую инеем дверь, на которой отпечатались ладони и лицо страшной гостьи. Под порывом теплого ветра иней начал таять. Казалось, что лицо гостьи постепенно истаивало с ним вместе. Отойдя на шаг сторону, я посмотрел на улицу через витрину. Улица была пуста. Я обернулся к моим спутникам. Они сидели молча, уставившись на меня. И в этот момент я почувствовал удар, отбросивший меня вглубь заведения. к счастью, я успел выставить руки и опереться на столик, вместе с которым я свалился. Подняв голову, я увидел мою гостью, которая стояла в дверях. Она даже не потрудилась поднять шарф повыше. Если можно было говорить о выражении на ее изуродованном лице, я бы мог поклясться, что оно было полно какого-то мрачного торжества. Оглядевшись, я увидел свою трость, но дотянуться до нее было просто нереально. Потому я аккуратно сел, глядя на медленно приближавшуюся женскую фигуру. Потряся головой, аккуратно оперся ладонью об пол, стараясь на изрезаться об осколки стекла, и медленно поднялся. Она уже была близко.

- Вот и всё, человек. Ты хотел стать сильнее меня, но теперь всё встало на свои места...

Голос призрака звучал тихо. Я вздохнул и посмотрел на ее лицо. К моему удивлению, сквозь нее я видел разбитую стеклянную дверь. Она стала почти прозрачной.

- Да, встало. Ты потратила все силы на этот удар. И что ты можешь теперь?

Я ухмыльнулся и сделал медленный шаг вперед. Шаг отозвался резкой болью в колене, но она отпрянула. Я шагнул еще раз. Она рванулась к двери, ее силуэт истаивал на глазах.

- Теперь ты никого не убьешь, тварь, - пробурчал я, оглядываясь.

Амайя и Хатадзо сидели за столиком, держась за руки. Они оба были бледны, но, увидев, что я стою один, быстро вскочили. Он подхватил меня за плечи, помогая пройти к стулу. Девушка подняла трость и передала ее мне. И тут звуки города вернулись. Я поежился, чувствуя, что тот страх, который я сдерживал всё это время, начал истаивать, так и не вырвавшись наружу.

- Профессор, вы порезались... - тихо сказала девушка.

Не призрак, а вполне живая девушка. Подавив желание схватить ее на руки и обнять, тяжело вздохнул.

- Кровит сильно?

- Нет. Только небольшой порез.

- Тогда дай мне пару минут. Сейчас до туалета дойду...

- Подождите, пожалуйста, -сказал мой студент: - У вас сзади в плечо воткнулся осколок стекла...

- Так вытащи его...

Он взялся за осколок и со множеством извинений, вынул из меня этот кусок стекла.

-Я сейчас принесу салфетку. Снимите свитер и рубашку, надо протереть ранку...

С этими словами он пошел к бармену, стоявшему около разбитой двери.

- Вы говорили с ней, - голосок Амайи был полон восхищения: - Вы говорили так, слово вы привыкли заклинать призраков... Вы встречались с подобными существами раньше?

- С такими - нет, - честно сказал я. Но, когда я был чуть старше тебя, я попал в одну историю, в ходе которой я встретился с одной очень странной дамой, сумел пережить эту встречу и даже нашел жену.

- А вы женаты, профессор?

- Да. Удивлена?

Она кивнула. Отошла к столику. Хатадзо и бармен продолжали обсуждать каких-то хулиганов, которые разбили стеклянную дверь. Похоже, верный студент не хотел ставить преподавателя в неудобную ситуацию, вынуждая объясняться. Потому он просто соглашался с барменом. Стащив свитер и рубашку, я положил их на столик и обернулся. Амайя сидела, держа в руке ножницы. Она смотрела на них пристально, вдруг рука девушки дернулась поднимая ножницы к лицу. Лезвия разошлись. Я оперся на трость, поднимаясь со стула. Колено немилосердно болело, однако я сумел встать с первой попытки.

- Стой! - заорал я.

- Зачем? - ответила Амайя странным голосом, почти лишенным интонаций: - Ты победил Кутесакэ-онна. Но всегда должна быть Кутесакэ-онна...

- Погоди, - сказал я, делая шаг к ней: - Скажи, зачем тебе это?

- Ты победил. Но ты не можешь занять мое место. А она может. И займет. Теперь ты видишь, чего стоит твоя победа.

- Я не согласен, - еще один шаг к ней: - Ведь, если ты проиграла, то обязана уйти...

- Мы не в твоей земле, гайдзин. Здесь другие законы...

- Настолько другие, что ты можешь продолжать творить свою волю?

Еще один шаг. Нас теперь разделала всего пара метров.

- Стой. А то она просто убьет себя, - ножницы опустились и уперлись в шею девушки.

Я оперся на трость. Глубоко вздохнул.

- Я не могу позволить тебе убить ее. Но, если даже ты убьешь ее, я все равно отнесу ножницы в храм.

- Кто сказал, что она умрет?

- Ты...

Она удивленно вскинула брови. опустила глаза, рассматривая ножницы.

Воспользовавшись этим я сделал еще один шаг. Между нами оставалось всего полтора метра. Я перенес вес тела на здоровую ногу.

-Зачем же? Я поживу в ее теле, пока люди не убьют ее...

- Ты ошибаешься, если думаешь, что я оставлю тебя в покое.

- А что ты можешь сделать?

Она опять повернула ножницы направив острые концы себе в лицо. Хатадзо, явно привлеченный звуками нашего спора, обернулся и, увидев свою милую готовую порезать себя ножницами, бросился к ней.

Не давая ей обернуться, я взмахнул тростью, обрушив ее окованный конец на руку девушки. Она вскрикнула, роняя ножницы. Подскочивший парень, ногой отбросил их к стене. Амайя закричала, сжав ушибленную руку. Я посмотрел на отлетевшие ножницы и побрел к ним. Не знаю почему, но мне четко виделся тающий силуэт моей страшной гостьи, стоявшей над своим оружием. Когда я подошел, она исчезла. Преодолевая боль в колене, я нагнулся. И увидел, что еще недавно блестевшие ножницы ржавели и рассыпались на глазах. Хатадхо и Амайя подошли.

- Теперь она исчезла?

- Надеюсь, - ответил я: - Не могу гарантировать, что больше ни одна сумасшедшая не решит разрезать себе рот и начать гоняться за детьми. Но Кутесакэ-онна проиграла. Он была слишком злой и глупой.

Амайя, закончив бинтовать свою руку, покачала головой.

- Профессор, можно ли мне спросить, что вы напевали, когда шли к ней? Это была какая-то молитва?

- Нет. Просто песня с моей родины.

- Мне интересно, можно ли победить и остальных, подобных ей? И что нужно для этого?

- Как ты видела, для того, чтобы победить такое существо, достаточно просто оставаться человеком. Столько, сколько нужно.

Это произошло осенью 20** года, когда я по приглашению Токийского университета читал курс лекций для студентов этого учебного заведения. Не могу сказать, что мои усилия пропали полностью, но жалеющих слушать историю развития эстетических представлений жителей средневековой культуры Европы было не очень много. Впрочем, те, кто записался на мой курс учились на совесть, сполна подтверждая легенды о невероятном усердии японцев. Когда стало понятно, что мой курс не вписался в концепцию образования университета, так как требовал серьезного кроссдисциплинарного подхода, а не узкой специализации, многие из моих студентов были даже расстроены. Не скажу, что мне было приятно покидать только что обжитое место, потому, когда один из моих студентов предложил устроить посиделки по этому поводу, я согласился прийти.

Дом, где он снимал квартиру, располагался далеко не в самом Токио, а в пригородном городке Фусса. Впрочем, пригородом он считается только номинально, входя в состав Большого Токио. Потому, выйдя из поезда на станции Ушихама и сверившись с навигатором, я перешел маленькую площадь и двинулся мимо парикмахерской и стоянки велосипедов к магазину и, обогнув его, пошел направо, в сторону почты. Дело было осенью, потому пришлось поднять воротник, спасаясь от промозглого холодного ветра. Наверное, именно поэтому, шедшая передо мной фигура девушки, одетой в длинное пальто, несколько старомодные сапоги и шарф, навернутый на шею и низ лица, почти не привлекла моего внимания. Она шла быстрее меня и я успел несколько отстать, сетуя про себя на боль в колене, которое я ушиб несколько дней назад, неудачно упав на лестнице. В тот день колено почти не болело, но трость я все-таки взял. Впрочем, история медицинских проблем пожилого гуманитария, вряд ли будет вам интересна, потому перейду к случаю, который хотелось бы рассказать.

Я почти потерял девушку из вида, но успел заметить, как она, быстро ускорив шаги, свернула в проулок между двумя заборами. Пройдя мимо закусочной, я заглянул в проулок. Он был чуть шире метра, потому свет фонарей с улицы скорее нагонял теней, чем улучшал видимость. Но я смог разглядеть ее фигуру, почти нависшую над каким-то ребенком, судя по одежде, мальчиком. Когда я ступил в проход, стало тихо. Настолько тихо, что исчезли даже звуки вечернего города. Это было странно, но, словно предчувствуя возможность чего-то нехорошего, я свернул и подошел поближе. Если честно, мне очень не понравилось то, что я увидел. Девушка стояла, вцепившись в плечо мальчишки и пристально смотрела ему в глаза. Ребенка это явно пугало. Не зная, что там происходит, я пошел вперед и, когда меня отделяла от них всего пара шагов, я услышал ее вопрос. Наверное, это был самый нелепый вопрос, который взрослая девушка, стоящая в полутьме, может задать дрожащему от страха мальчишке.

- Я красивая? - спросила она

Если сказать честно, я удивился. Впрочем, среди японцев порой встречаются такие, что ни русское слово "безумец", ни английское "crazy", ни испанское "loco" никогда не передадут всех оттенков высокого безумия детей самураев и внуков ками. Вытянув вперед руку с тростью, я легонько коснулся ее предплечья. Она обернулась. Меня поразило, что я смог рассмотреть ее глаза. Точнее, какую-то страшную и нечеловеческую ненависть, застывшую в них. Я не был великим бойцом даже в молодости, потому, признаюсь, я несколько струхнул. Однако, понимая, что передо мной явная сумасшедшая, а в ее руках - ребенок, я сказал:

- Простите меня, что вмешался в ваш разговор. Однако, если вы хотите получить ответ на свой вопрос, то вряд ли этот мальчик скажет что-то путное. Он слишком напуган и неопытен. Однако я могу вам дать полный и однозначный ответ.

Мой голос, закаленный долгими годами преподавания, не дрогнул. Странная девушка повернулась ко мне, и в отблеске фонаря я увидел большие ножницы, наполовину торчащие из кармана пальто.

- Мне продолжать? - спросил я.

Она кивнула.

- Вы спрашиваете красивы ли вы. Ответить на этот вопрос можно только если мы предварительно определимся с понятием красоты и ее критериями. Вы ведь понимаете, что красота, как производная от эстетического восприятия, господствующего в то или иное время, менялась на протяжении всей истории человечества?

Лицо странной девушки застыло. Похоже, мои слова были тем, что она никак не ожидала услышать поздним вечером в проулке, где она неизвестно зачем поймала мальчишку. Однако, она кивнула. Я сделал шаг. Она отшатнулась. Пользуясь этим, я положил руку на плечо мальчика. И продолжил говорить.

- Таким образом, мы получаем, что для ответа на ваш вопрос, мы должны решить, на основании каких критериев мы будем оценивать вашу внешность... У вас есть предложения? Или мы пройдемся по всей истории человечества, составив полную таблицу соответствия вашего экстерьера нормам красоты каждой эпохи?

Я аккуратно потянул ребенка к себе. Сумасшедшая девушка стояла, не двигаясь. Воспользовавшись этим, я отодвинул мальчика себе за спину. Тонкая бледная рука безвольно соскользнула с его плеча. Но я понимал, что ее смущение и замешательство надо доводить до максимума, а то эта сумасшедшая с ножницами может и броситься.

- Итак, - продолжил я: - Мы уже пришли к пониманию того, что красота - понятие относительное. А определить относительную величину мы можем только в рамках той или иной системы отсчета, каким является система эстетических предпочтений. Как я уже говорил, без указания того, с какой точки зрения мы оцениваем вашу красоту, ответ дать невозможно. Вы не хотите выбирать, а я не могу выбрать за вас. И отсутствие критериев делает ваш вопрос бессмыслененным, потому на него не существует ответа. И столь же бессмысленным выглядит ваше существование, которое вы тратите на то, чтобы задавать детям бессмысленные вопросы, на которые заведомо не получите осмысленного ответа.

И тут произошло что-то невероятное. Она отвернулась и отпрянула назад, к забору. Шарф съехал вниз, открывая длинную рваную рану на щеке, идущую от губ к уху. Я шагнул назад, подталкивая мальчика к улице. Но она не бросилась, как я опасался. Наоборот, начала дрожать всем телом. Я успел подумать, что, наверное, мои слова были слишком жестокими, в конце концов, она - простая городская сумасшедшая... И теперь придется как-то защищаться. Я поднял трость, И тут по ее телу прошла рябь. Да, именно так можно назвать странное дрожание, которое начало искажать ее облик. На долю секунды показалось, что на ее месте стоит полуразложившееся тело изуродованной женщины. И в этот момент она исчезла. Не прыгнула через забор, не убежала, а именно исчезла, словно кто-то выключил голограмму. И на меня нахлынули звуки города. Я потряс головой и с удивлением понял, что моя беседа со странной женщиной происходила в полной тишине. Я посмотрел на ребенка. Он оглядывался, словно избавившись от какого-то помрачения рассудка. Ошарашено посмотрел на меня и, пробормотав:

- Простите меня, пожалуйста, но мне нужно бежать домой...

- Конечно, малыш... - задумчиво пробормотал я, и добавил : - И лучше побыстрей, а то я сам уже ни хрена не понимаю...

Впрочем, вторую часть моей тирады он мог понять, только если знал русский.

За спиной раздались быстрые шаги бегущего ребенка и, повернувшись, я успел заметить мелькнувший в свете фонаря рюкзачок с каким-то нелепым покемоном.

Повернувшись, я решил осмотреть место. В конце концов, исчезновение девушки требовало объяснения. И простейшим объяснением казалась дурацкая шутка. Потому стоило осмотреть место происшествия на предмет аппаратуры, оставленной шутниками. К моему удивлению, я не нашел ничего, способного создать изображение. Единственным, что я заметил, был какой-то металлический предмет, валявшийся на земле. Подойдя, я всмотрелся и увидел старые портновские ножницы, лежавшие около забора. Я потрогал их концом трости и заметил, что и конец трости и земля, где лежали ножницы, покрыты инеем. Не знаю почему, но я нагнулся и аккуратно поднял их. Выйдя на улицу, я осмотрел находку. Это были старинные портновские ножницы, на одном из лезвий которых удалось рассмотреть клеймо - буквы С и О, нанизанные на две линии, складывающиеся в большую букву V. Несмотря на ржавчину, оба лезвия были прекрасно отточены. Когда мне захотелось проверить, сколь хорошо они режут, раздался звонок. Я вытащил телефон и ответил. Это был Хатадзо, один из моих студентов, который очень вежливо спросил, где находится господин профессор и не нужна ли мне помощь с поиском дороги. Я сердечно поблагодарил его и попросил уточнить, где именно мне придется свернуть. Получив все указания и обещание встретить меня по пути, я спрятал ножницы в карман пальто и продолжил свой путь с всё усиливающимся намерением присоединить находку к коллекции странных вещиц, которые я привозил из всех стран, где довелось побывать. Надо будет рассмотреть их получше. Но это уже потом.

Несколько раз я, и, как, мне кажется, ты тоже, читатель, сталкивался с потрясающими людьми, на полном серьезе утверждающих, что вся история античности и средневековья была придумана и фальсифицирована в XVIII веке. Несмотря на все мои расспросы, я так и не получил ответа на вопрос, кто смог придумать эту идею и, что куда сложнее, ее воплотить. Ведь это далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Потому в этом посте я собираюсь немного поучить сторонников теории заговора этот самый заговор придумывать.

Что нам надо для хорошего заговора? Правильно, нужна цель. Притом, цель, которую сложно достичь другими, более простыми методами. Потому, что наши заговорщики должны быть людьми умными, а потому совершенно не обязаны тратить средства и время на ерунду. Ведь никто просто так не соберется, чтобы сесть и начать писать историю.

Значит, нам нужна некая великая цель. Нам пытаются говорить о том, что это сделано, чтобы скрыть ту или иную катастрофу. Но встает подлый вопрос. А зачем? Что изменит незнание о ней? Вот первый вопрос, ответ на который я так и не нашел. Большинство авторов делает загадочное лицо и говорит, что это нужно, но обосновывает эту великую нужду очень туманно. То есть, налицо странная загадка: Группа людей тратит силы, время, деньги, привлекает к проекту множество народа без конкретной цели. Нелогично получается. Ведь без четкой постановки цели невозможно ни составить, ни воплотить план.

Что нам нужно еще? Общественная структура, которая будет контролировать воплощение в жизнь поставленных задач. То есть, проверять, что уже подделано, а что еще только ожидает своей очереди, раздавать задачи, пинки нерадивым фальсификаторам и, конечно, отчитываться перед начальством, неизбежно оставляя огромный массив документов. А, кстати, где этот массив? Но об этих вопросах сторонники альтернативной истории предпочитают не упоминать. По-моему, это от простого непонимания того, как подобные задачи могут быть решены. Но ведь интересно же, черт побери! Интересно, а молчат. Наверное, они что-то скрывают...

Продолжим. Следующее, что нам нужно - это исполнители. Вот тут я снимаю шляпу. Хоть ее и не ношу. И хочу только узнать, где они нашли столько талантливых людей. Писатели, подарившие нам речи Цицерона и сатиры Ювенала, сочинения Апулея и комедии Аристофана, поэзию Вергилия и прекрасные рассуждения Архимеда, едкий юмор Светония, идеально выстроенные рассуждения Лукреция и многое другое из античного наследия. Скульпторы, благодаря которым мы можем насладиться прекрасными античными статуями, художники, которые создали для нас картины (особое спасибо за картины Возрождения), ремесленники, оставившие нам столько прекрасных образцов оружия, доспехов, бытовых предметов, архитекторы, создавшие прекрасные здания и их комплексы, ткачи, кружевницы, столяры, камнерезы... Простите, если я кого-то забыл, но я под впечатлением от гениальности тех, кто в столь тяжкий час после всемирной катастрофы был занят созданием для нас этих шедевров. Спасибо им за это. Но, почему-то мне не верится в такую концентрацию гениев в рамках одного коллектива. Никак не верится. А, ведь, их надо не только собрать, но и заставить работать. Притом, в едином ключе, создавая эпоху за эпохой. Как? Откуда их взяли? Кто их учил? Как придумывали стили разных народов? И это скрывают. Сволочи.

Теперь переходим ко второй группе исполнителей. К тем, чья задача состояла в введении в оборот созданных произведений. Вот им-то, явно, пришлось тяжелее всех. Подкинуть или продать нужному человеку, создавать галереи и собрания искусства, убеждать всех, что оные существовали уже давно. Поганая работа. Крайне неблагодарная. Но, проведенная с блеском. Никто ничего не заподозрил. Аплодирую стоя. Вот только вопрос "Но, как?" опять же остается без ответа.

И вот теперь мы перешли к главному вопросу. У такого заговора должны быть руководители. И это не могут быть простые люди. Вот кому может прийти в голову просчитать переписывание истории вплоть до таких тонкостей, как возраст материалов, изменение типов предметов, связанное с развитием и упадком индустрии в месте производства, сымитировать развитие во времени тех или иных типов изделий, притом, сделать это связано и логично? Кто может продумать историю целых эпох настолько, что никто, кроме нескольких особо разумных альтернативных ученых, не заметил подвоха? Читатель, давай попробуем представить себе этот сверхразум, эту дьявольскую внимательность и хитрость, безупречные организаторские таланты и умение добиваться от подчиненных полной покорности, полную преданность общем делу, умение хранить тайны... Где мы еще найдем таких людей? Нет, таких больше не рождается. А жаль.

Итого. Для того, чтобы продумать, подготовить и осуществить столь масштабную фальсификацию, нам нужна куча гениев. Притом, гениев мотивированных, не испытывающих материальных трудностей, объединенных идеей и готовых на всё, чтобы оную идею воплотить. Получается, что столь массовая фальсификация требует слишком качественного человеческого ресурса для того, чтобы это можно было осуществить в реальности. То есть, выражаясь языком наших альтернативщиков, "они не могли этого сделать". Получается, что сторонники альтернативной истории от нас что-то скрывают...

Уважаемые сторонники "бетонной" версии строительства пирамид. Много читал ваших попыток обосновать идею, но после анализа приводимой аргументации, у меня появились вопросы, ставящие под сомнение то, что вы пытаетесь доказать. Вы часто обвиняете своих оппонентов в некритичном отношении к "официальной" науке. Но ваши версии также могут быть проверены логикой. Приступим.

1. Чем являются найденные в большом количестве доломитовые шары? Если ваша версия справедлива, то строители не нуждались в таком количестве инструментов для обработки камня, но множество однотипных каменных орудий было найдено. Объясните, что это и зачем?

2. Чем являются найденные каменоломни, если допустить, что египтяне не добывали камень в таком объеме?

3. Любая технология требует той или иной индустрии, обеспечивающей ее применение. Для использования бетона при создании блоков необходима известь. Где и как ее вырабатывали в нужном количестве? Где искать остатки этого производства? Как подводили воду к строительству? Как и из чего делалась опалубка?

4. Почему раствор, которым замазаны щели между блоками, отличается примитивным составом? Почему его состав не совпадает с составом блоков?

5. Почему эта технология не получила распространения у народов, контактировавших с Египтом?

6. Когда появилась и когда была забыта эта технология? На основании чего это можно утверждать?

7. Каким образом в бетон попадали ископаемые, находимые в известковых отложениях вокруг пирамид? Притом, не раздробленные, как можно было бы ожидать, если известняк дробился перед добавлением в бетон.

8. Технология отлития бетонных блоков была новой и непривычной для окружающих Египет народов. Почему о ней нет упоминаний в современных событиям и более поздних (период эллинизма, например) источниках. Если оные есть, приведите, пожалуйста.

9. Каким образом отливались блоки? Использовалась для этого деревянная опалубка или каменная форма? Если опалубка - то где ее следы на блоках? Если каменные формы - то где их обломки или находки?

10. При отливке блоков в формах, мы увидим четко выраженные типоразмеры блоков, но колебания размеров блоков пирамид сильно превышают то, что можно получить в формах. Объясните это в реалиях вашей гипотезы.

Без ответов на эти вопросы версия о бетонных пирамидах выглядит слишком нелогично. Потому прошу альтернативщиков ответить подробно.