Наука только для богатых?
Во всем мире бедность и социальное положение до сих пор остаются главными препятствиями на пути к научной карьере
В прошлом году Кристина Квасней (Christina Quasney) была близка к тому, чтобы сдаться. Социальное положение Квасней абсолютно не соответствовало ее цели, заключавшейся в изучении биохимии в университете Мэриленда, округ Балтимор. Ее отец держит небольшую авторемонтную мастерскую в крошечном городке Миллерсвиль, штат Мэриленд, и она стала первой студенткой университета в своей семье. В свои 25 она уже несколько лет отчаянно пытается найти время и для учебы, и для работы, за которую она берется, чтобы оплачивать свое образование, однако она все еще далека от получения ученой степени. «Мне стало казаться, что пришло время прекратить эту безнадежную борьбу и жить дальше», — говорит она.
Трудности, с которыми сталкивается Квасней, знакомы миллионам студентов во всем мире. Исследователям нравится думать, что в науке имеет значение только качество работы людей и ничего больше. Однако в реальности достаток и происхождение человека чрезвычайно важны. Студенты из малообеспеченных семей крайне редко попадают в науку, а те, кто все же попадают, зачастую обнаруживают, что плохо подготовлены к научной карьере из-за низкого качества школьного образования.
Лишь немногие страны собирают детальную информацию о социально-экономическом статусе научных работников, но имеющиеся цифры убедительно доказывают, что государства растрачивают таланты лишенной привилегий молодежи, которая в противном случае могла бы успешно решать проблемы в области здравоохранения, энергетики, загрязнения окружающей среды, климатических изменений и целого ряда социальных проблем. Очевидно, что универсальное понятие класса далеко не так универсально в том, какую роль он играет. В этой статье авторы Nature рассмотрят ситуацию в восьми странах по всему миру, а также попытки этих стран справиться с множеством классовых проблем в науке.
США: как классовое расслоение проявляется в учебной аудитории
Джейн Ли (Jane J. Lee)
По мировым стандартам Квасней очень повезло. Она живет в чрезвычайно богатой стране, где есть огромное количество возможностей получить качественное образование и найти хорошую работу. Тем не менее, перед студентами, которые, как и она, пытаются свести концы с концами, система высшего образования США может ставить одно препятствие за другим.
«Все начинается в средней школе», — говорит Эндрю Кэмпбелл (Andrew Campbell), декан магистратуры Брауновского университета в Провиденсе, штат Род-Айленд. По его словам, начальные ступени образования финансируются за счет средств штатов и местных бюджетов, а из-за того, что естественнонаучные курсы являются наиболее дорогостоящими, лишь немногие школы в относительно бедных округах могут позволить себе преподавать их. Таким образом, студенты из этих округов гораздо хуже подготовлены к естественнонаучным курсам университетского уровня, чем их более состоятельные сверстники, многие из которых посещали хорошо оборудованные частные школы.
Кроме того, это ставит студентов в крайне невыгодное положение в условиях жесткой конкуренции в процессе подачи заявок на поступление в университеты: в 2013 году только 40% выпускников средней школы из группы с низким уровнем доходов поступило в университет, в то время как в семьях с самыми высокими доходами таких выпускников было 68%.
Студентам, которые в итоге поступают, приходится искать способы оплачивать свое обучение, стоимость которого постоянно растет. С 2003 года по 2013 год расходы студентов на обучение, проживание и питание выросли в среднем на 34% в учебных заведениях, финансируемых государством, и на 25% в частных вузах (с корректировкой на инфляцию). Стоимость года обучения в одном из лучших университетов может легко превысить 60 тысяч долларов. Многих студентов, по крайней мере, частично поддерживают родители, а также они могут воспользоваться стипендиями, грантами и федеральной материальной помощью. Другие, как Квасней, работают неполный рабочий день.
Тем не менее, около 61% студентов США получают степень бакалавра с долгом, составляющим в среднем 26,9 тысячи долларов. Для тех, кто решает продолжить учебу, обучение, как правило, оплачивается за счет сочетания грантов и преподавательской деятельности. Но, поскольку после окончания обучения молодым людям приходится еще долго выплачивать свои студенческие кредиты, это может заставить магистров и аспирантов отказаться от продолжения научной карьеры.
В настоящее время в США реализуется ряд инициатив, призванных облегчить путь в науку для студентов из неблагополучных семей. Одной из них стала 14-миллионная программа INCLUDES, которая была анонсирована ранее в этом году Национальным научным фондом США. Но для таких студентов, как Квасней, продолжение работы в области науки — это все еще дело случая.
Однажды вечером в прошлом году Майкл Саммерс (Michael Summers), структурный биолог из ее университета, решил поужинать в ресторане, где Квасней встречала гостей и обслуживала столики. Эта случайная встреча позволила ей примкнуть к лаборатории Саммерса в январе, что стало для нее настоящим откровением. Прежде она чувствовала, что многие профессоры забыли, как трудно учиться и работать одновременно. По ее словам, лаборатория Саммерса оказалась совершенно иной. «Здесь нет места оценочным суждениям и дискриминации», — сказала она.
Ее опыт помог ей понять, чего можно ожидать, когда она подаст заявление в магистратуру и продолжит карьеру в исследовательской деятельности. «Я собираюсь попробовать, — говорит она. — Все или ничего».
РОССИЯ: благие намерения, низкая продуктивность
Кирин Ширмайер (By Quirin Schiermeier)
После распада Советского Союза в 1991 году Россия очень скоро почувствовала вкус безудержного капитализма и резкого роста неравенства. Тем не менее, ей удалось сохранить свои прежние, советские идеалы в области образования: сегодня в России сохраняется довольно большая доля студентов вузов и научных работников, которые росли в семьях со средним и низких доходом.
«В России существует национальный консенсус касательно значения равных возможностей в образовании для модернизации нашей страны», — говорит Дмитрий Песков, который руководит направлением «Молодые профессионалы» в московском Агентстве стратегических инициатив, которое продвигает идею экономической модернизации России. В настоящее время в России существует около 3 тысяч университетов и институтов, и примерно половина выпускников школ поступают в них, чтобы продолжить обучение. Между тем, в странах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития, этот показатель в среднем составляет около 35%.
На периферии, к примеру, на Урале или в Сибири, где местные власти стремятся развивать научный и инженерный потенциал, учителя ищут таланты среди детей от 4 до 6 лет. Если эти дети и дальше продолжают подавать надежды, их приглашают в местные университеты, где бесплатные программы обучения нацелены на решение насущных проблем конкретного региона.
Дети, которые демонстрируют исключительные данные в естественных науках, искусстве, спорте или даже в шахматах, могут попасть в образовательный центр «Сириус», созданный в городе Сочи, на побережье Черного моря. Этот центр, учрежденный по инициативе президента России Владимира Путина, был открыт в 2014 году, после Зимних Олимпийских игр в Сочи, чтобы помочь одаренным молодым людям развивать свои таланты при поддержке ведущих ученых и профессионалов.
С декабря 2015 года талантливые подростки, которые хорошо выступили на местных и национальных научных соревнованиях и математических олимпиадах, могут также получить президентский грант, составляющий 20 тысяч рублей в месяц. Эти гранты позволяют сотням студентов из менее обеспеченных слоев общества учиться в лучших университетах страны при условии, чтобы они останутся работать в России как минимум на пять лет после окончания вуза.
Несмотря на все подобные усилия, показатели России в области науки остаются относительно низкими. По словам Пескова, одна из причин заключается в изолированности российского научного сообщества. Несмотря на свои блестящие навыки, российские ученые, как правило, плохо говорят на английском языке, поэтому они принимают участие в международных конференциях и проектах гораздо реже, чем могли бы. Неопределенность в вопросе правительственной поддержки науки в будущем тоже является частью проблемы. «Высокооплачиваемые должности в сфере финансов, управления бизнесом и промышленности пользуются гораздо большей популярностью среди молодых россиян с высшим образованием, чем рискованная научная карьера», — добавил он.
КИТАЙ: низкая заработная плата — причина утечки мозгов
Дэвид Сираноски (David Cyranoski)
Среди всех стран мира Китай лидирует по количеству ученых, получивших докторскую степень, и это вовсе не случайно. В попытке справиться с массовой бедностью, особенно во внутренних провинциях, коммунистическое правительство в Пекине делает все возможное, чтобы образование было одинаково доступным для всех.
Например, для того чтобы помочь бедным, Пекин устанавливает низкую плату за обучение и запрещает поднимать ее. Всего 5 тысяч юаней (750 долларов) в год достаточно для поступления в ведущие учебные заведения, такие как университет Цинхуа в Пекине. А для людей, не располагающих такими средствами, в стране существуют национальные стипендиальные программы, в том числе не облагаемые налоговым сбором кредиты и бесплатное поступление.
Между тем, чтобы способствовать интеграции 55 китайских этнических меньшинств, тоже зачастую бедных, в большинстве провинций студентам из этих меньшинств дают бонусные баллы при сдаче Гаокао — университетского вступительного экзамена, который является важнейшим порогом на пути к научной карьере. Система квот гарантирует, что студенты из таких отдаленных районов, как, например, Синьцзян и Тибет, будут представлены в элитных школах. В Китае даже есть 12 университетов, которые рассчитаны, прежде всего, на представителей меньшинств.
Однако реальность китайской науки зачастую сильно отличается от ее эгалитарных идеалов. На детей старших государственных деятелей и частных бизнесменов приходится непропорционально большая доля мест в ведущих университетах. Кроме того студенты не решаются на требующую напряженной работы карьеру ученого, поскольку в сфере бизнеса их ждет более доступная и, как правило, более прибыльная карьера. Согласно мнению Хэпэн Цзя (Hepeng Jia), журналиста, который пишет о проблемах науки в Китае, это, прежде всего, касается прилежных студентов из богатых семей.
В результате, по словам Цзя, учеными становятся, как правило, выходцы из бедных слоев, которые получают меньшую поддержку от своих семей и вынуждены работать под более тяжелым финансовым бременем. Он также отметил, что ситуация усугубляется низким уровнем заработной платы. В среднем зарплата ученых составляет 6 тысяч юаней в месяц — это примерно одна пятая часть зарплаты начинающего преподавателя университета США. В особенно сложной ситуации находятся студенты докторантуры и начинающие исследователи, которые, «работая в крупных городах, с трудом могут прокормить семьи». Это вынуждает многих ученых тратить часть своих грантов на личные нужды. Чтобы свести концы с концами, ученым приходится подавать заявки на большее количество грантов, в результате чего им приходится участвовать в большем количестве различных проектов и публиковать многочисленные статьи, что в свою очередь мешает им поддерживать качество их работы на высоком уровне.
Многие китайские исследователи стараются избежать этой ловушки, находя работу за рубежом. Тысячи докторантов уедут за границу в 2016 году при финансовой поддержке Китайского совета по стипендиям, а многие другие будут искать спонсоров за рубежом. Но Китаю все же удалось заманить некоторых выдающихся исследователей обратно. Цао Кай (Cao Kai), исследователь Центра дарований в области науки и техники Министерства науки Пекина, опубликовал в апреле результаты исследования, где говорится, что одного такого вернувшегося на родину ученого наградили ошеломляюще высоким годовым окладом в 800 тысяч юаней.
Однако, по словам Кай, это не норма, а редкое исключение. Это был лишь один крайний случай, которым он и его коллеги воспользовались, чтобы «убедить правительство повысить зарплаты профессоров в государственных университетах». По его мнению, это сыграет важную роль в привлечении и удержании талантливых специалистов в области науки независимо от их социального статуса.
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ: неиспользованные возможности
Элизабет Гибни (Elizabeth Gibney)
По большей части, наука в Великобритании доступна для всех — то есть для всех тех, кто уже сделал научную карьеру. Исследование, проведенное в 2016 году, показало, что, в отличие от сфер юриспруденции и финансов, в сфере чистой науки выходцам из семей с более низким уровнем дохода платят не меньше, чем их изначально более обеспеченным коллегам.
Между тем, ситуация с теми, кто только стремится попасть в науку, в корне иная. То же исследование показало, что лишь 15% ученых являются выходцами из семей, принадлежащих к рабочему классу, которые составляют 35% от общей численности населения страны. В рамках другого исследования эксперты выяснили, что за последние 25 лет 44% рожденных в Великобритании ученых, получивших Нобелевскую премию, посещали частные платные школы, в которых обучается лишь 7% населения страны. «Речь идет о классовом барьере на пути к профессии, — говорит Катрин Мэтьюсон (Katherine Mathieson), исполнительный директор Британской научной ассоциации, — и он гораздо сильнее выражен в области науки».
Одно из препятствий на пути в британскую науку связано с мотивацией и амбициями молодых людей. В ходе 10-летнего исследования группа ученых их Королевского колледжа Лондона выяснила, что большинство англичан в возрасте от 10 до 14 лет считают науку интересной. Но выходцы из семей рабочих редко рассматривают науку в качестве карьеры — возможно потому, что они редко встречают людей, работа которых связана с наукой.
Чтобы решить эту проблему, группа ученых Королевского колледжа работает со школами Лондона в рамках экспериментальной программы, показывая подросткам в возрасте от 11 до 15 лет, как наука вписывается в повседневную жизнь — например, изучая химический состав пищевых продуктов — и то, насколько важны навыки научной работы в ряде профессий. Первые результаты этой программы внушают оптимизм, поэтому команда ученых планирует расширить программу в следующем году.
Другим препятствием может быть то, что британским студентам, которым интересна карьера в науке, зачастую приходится отказываться от других предметов в возрасте 16 лет. «Выходцы из малообеспеченных семей, которые не знают о диапазоне возможностей в карьере ученого, могут расценивать это как весьма рискованный шаг», — говорит Мэтьюсон.
Третья проблема является следствием неожиданного увеличения ежегодной платы за обучение в университетах в три раза до 9 тысяч фунтов стерлингов (12 тысяч долларов) в 2012 году. «Я подозреваю, что размер платы за обучение может стать важнейшим сдерживающим фактором для тех, кто растет в семьях, вынужденных беспокоиться о базовом уровне дохода», — говорит Мэтьюсон.
По ее словам, опасность состоит в том, что неспособность привлечь в науку представителей всех слоев населения не только губит таланты, но и все больше отдаляет науку от общества. Этот разрыв ярко проявился в июне, в ходе референдума по вопросу о выходе Соединенного Королевства из ЕС, когда больше половины населения страны проголосовало за выход, тогда как в научной сфере сторонников выхода оказалось всего 10%. «Такое расхождение взглядов на мир является реальной проблемой, влияющей как на качество исследований, так и на место ученых в обществе», — говорит Мэтьюсон.