GhostOfCommunism

Все вы, скорее всего, уже хорошо знакомы с такой личностью, как принц Артас Менетил. И это совершенно не удивительно, ведь он является одним из самых популярных персонажей за всю историю существования вселенной Warcraft. Да ещё и его история – это одна из самых прописанных и богатых на события историй. И, в отличие от некоторых других, история Артаса закончена, так что сейчас мы имеем отличную возможность проследить весь тот увлекательный путь, который он проделал от принца Лордерона до зловещего владыки нежити в крутом шлеме. Впрочем, для того, чтобы съесть всю эту красоту целиком, необходимо и сопутствующую литературу почитать, и в дополнение к игре Warcraft 3 поиграть, и даже полностью пройти нордскольскую кампанию в World of Warcraft – времени на всё это, как вы понимаете, нужно очень много. Есть ещё вариант прочитать до конца статью, которую вы уже начали читать прямо сейчас. Она тоже будет довольно длинной, но не настолько. Я же постараюсь рассказать вам о принце Артасе в максимально простой для чтения форме. Собственно говоря, давайте уже начинать.

Принц Артас

Наша история берёт своё начало в те далёкие времена, когда люди Азерота были абсолютно уверены в том, что пандаренов не существует. Трава была зеленее, солнце светило ярче, а Blizzard даже и не думали выпускать мобильную игру по вселенной Diablo. Добрые были времена. И в это самое время король Лордерона, также известный под именем Теренас Менетил II, готовился к рождению сына. Он прогуливался по живописным лесам своего королевства, размышляя над тем, какой же ник выбрать для будущего наследника престола. Очевидно, что такие ники, как «Пшеничко» или «Мурлапка» совершенно не подходили для принца, а выбрать красивый ник, не ломающий атмосферу игровой вселенной, было невероятно сложно даже тогда. К счастью для короля, ещё не затронутые порчей Плети леса Лордерона знали целую уйму ников, идеально подходящих для любого королевского отпрыска. И леса эти, как вы знаете, прошептали один из них Теренасу – Артас. Вскоре после этого на свет появился маленький принц, которого ожидало великое будущее сначала в качестве наследника лордеронского трона, а потом и короля. Конечно, у Теренаса ещё имелась самая настоящая дочь, но так уж было устроено престолонаследие в Лордероне – если в правящей семье рождался мальчик, то первым в очереди на трон становился именно он. Так или иначе, но все были в полном восторге – король и королева радовались рождению сына, принцесса радовалась рождению брата, а крестьяне радовались просто так, за компанию.

Обитать принцу Артасу предстояло непосредственно в королевском дворце Лордерона и его окрестностях, где было абсолютно всё необходимое для взращивания наследника престола – об этом Теренас позаботился заранее. Принцу даже предоставили своего личного коня, рождение которого он наблюдал собственными глазами. Не знаю уж, какое именно воздействие данное зрелище произвело на психику Артаса, однако за жеребёнком, получившим от своего хозяина кличку Невыпадим… ой, простите, Непобедимый, он ухаживал исправно. Короче говоря, благодаря широким возможностям своего отца, Артас сызмальства мог позволить себе гораздо больше, чем среднестатистический детёныш крестьянина обыкновенного – у них-то никаких личных коней, само собой, не было. У принца, помимо всего на свете, были также отличные шансы стать маленьким избалованным негодяем, однако шансами этими он не воспользовался. То ли из-за своего природного благородства, то ли из-за умелого воспитания, но принц Артас никогда не гнушался общаться с обычными, ни капельки не знатными людьми. Будущий король то и дело убегал от своих учителей, чтобы поглазеть на работу кузнеца, поболтать с кухарками или даже отнести кружку горячего чая мёрзнущему на крепостной стене стражнику. Король Теренас делал вид, что не одобряет поведения своего сына, однако в душе был горд, ведь Артас грозил вырасти в открытого и честного человека, каким и должен быть настоящий король.

Клятва Артаса

Будучи вполне обычным, хоть и королевским, ребёнком, Артас был начисто лишён выбора. Едва родившись, он уже был обречён повзрослеть и перенять бразды правления у своего отца. К счастью, принца это взросление ничуть не пугало, а совсем наоборот – вдохновлённый примером своего коронованного родителя, Артас мечтал однажды стать королём, которого все вокруг будут любить и уважать. Об ответственности, которую ему предстояло взвалить на свои плечи вместе с титулом, юный принц не задумывался. Ответственность казалась ему чем-то естественным. Чем-то, что приходит само собой, когда это необходимо, и о чём не нужно долго раздумывать. Впрочем, первое серьёзное испытание поджидало Артаса ещё в детстве. Он был ещё слишком мал, чтобы всерьёз заниматься чем-либо, кроме учёбы и отдыха от учёбы, но уже прекрасно понимал, что за пределами Лордерона существует огромный мир, в котором постоянно что-то происходит. И как раз в это время на горизонте замаячила Вторая война, известия о которой прибыли в Лордерон вместе с уцелевшими в Первой войне жителями Штормграда. Находился среди этих жителей и Вариан Ринн, который, сам того не желая, стал королём разорённого Штормграда. Вариан был примерно того же возраста, что и Артас, однако в Лордерон он прибыл разбитым и полным ненависти. В свои годы он уже стал свидетелем ужасов, которые приносит война, и общение с ним изрядно встряхнуло мировоззрение Артаса. Будучи весьма чувствительным ребёнком, юный принц Лордерона чувствовал горечь Вариана так, будто бы она принадлежала ему самому. Возможно, именно благодаря этому двое мальчишек и подружились.

Беспокойство, которое охватило всех обитателей лордеронского дворца во время Второй войны, передалось и Артасу. Гости из соседних с Лордероном королевств, которые частенько приезжали во дворец, чтобы обсудить военную стратегию, всегда ходили мрачнее тучи. А когда все они вместе с Теренасом запирались в комнате для совещаний, оттуда постоянно доносились звуки, явно свидетельствующие о ведении яростных споров. Никто не знал, чем закончится война с орками, а потому тревога, нависшая над Лордероном, легко читалась в глазах каждого, с кем виделся Артас. Война же, как вы знаете, закончилась относительно благополучно для Восточных королевств – армия орков была побеждена у стен Столицы, после чего люди начали заново привыкать к мирной жизни. Как и большинство других лордеронцев, Артас воспринимал орков как бездушных чудовищ, однако, в отличие от Вариана, он не хотел всех их перерезать, считая решение о создании резерваций вполне разумным. Вообще, после окончания Второй войны Артас заметил, что отец начал относиться к нему несколько иначе. Ему позволяли принимать участие в важных совещаниях и даже время от времени прислушивались к его мнению по небольшим, но всё-таки важным государственным вопросам. И чем старше становился принц Артас, тем глубже он погружался в этот омут, именуемый политикой. Кроме этого, Теренас позволил своему сыну обучаться военному делу и владению оружием у самого Мурадина Бронзоборода, закрыв глаза на синяки и ссадины, которые Артас получал во время тренировок. Принц и раньше знал, с какой стороны следует браться за меч, однако никаких серьёзных тренировок у него до этого момента не было.

Постепенно Артас начал осознавать, что забота о государстве – это совсем не то, что он себе представлял, будучи ещё ребёнком. Если говорить совсем вкратце, то у принца становилось всё больше обязанностей, а вот личного времени оставалось тем меньше, чем старше он становился. Отдушину Артас находил лишь в своём верном коне, Непобедимом. Ну, если быть точнее, то не в самом коне (потому что отдушины в коне – это штука сомнительная), а в верховых прогулках, совершаемых посредством оного коня. Каждый раз, когда Артас чувствовал себя морально уставшим или раздосадованным, он попросту запрыгивал в седло и мчался вдаль, не думая ни о чём. Непобедимый, явно скучая в стойлах, радовался этим редким прогулкам не меньше, чем хозяин, так что прогулки шли на пользу им обоим. Увы, времени для поездок по окрестностям у Артаса было не так уж много, что не лучшим образом сказывалось на его моральном самочувствии. И вот, в один из холодных зимних дней, когда дул особенно промозглый ветер, принц решил в очередной раз выбраться на прогулку. Он был крайне раздосадован недавним разговором со своей сестрой, которую король Теренас собирался выдать замуж против её воли – договорной брак с участием Калии Менетил тема для другой статьи, но стоит упомянуть, что дело это мутное, и в нём замешан Смертокрыл. Артас понимал, что такие браки – не редкость в Восточных королевствах, и что ему тоже, вероятно, придётся жениться, руководствуясь лишь политическими мотивами. Он прекрасно всё понимал, но от этого ему было не легче. Артас так сильно увлёкся своими мыслями, что не заметил, как ведёт Непобедимого к обледеневшему краю оврага. Понимание пришло к принцу Лордерона лишь в тот момент, когда было уже поздно что-либо предпринимать – Непобедимый рухнул в овраг и переломал себе ноги. С ужасом наблюдая агонию своего верного коня, Артас далеко не сразу, но всё же решился прервать его мучения ударом меча, ведь жрецы и паладины исцеляют такие страшные раны только в сказках. Принц быстро осознал, что всё случилось по его вине – его собственные беспечность и невнимательность стоили Непобедимому жизни. Пытаясь сохранить свой ранимый рассудок в целости, Артас принёс молчаливую клятву. Он поклялся, что никогда больше он не позволит своим слабостям подвергнуть кого-то опасности. И даже если придётся отдать жизнь ради того, чтобы защитить чужую, он, Артас, сделает это. Клятва лишь слегка смогла унять душевную боль принца – ему уже не суждено было стать прежним.

Принц-паладин

Шло время, однако чувство вины за смерть Непобедимого неотступно следовало за Артасом – этот груз со своей души ему довелось скинуть гораздо, гораздо позже. Не забывал Артас и о своей клятве, благодаря которой его решимость стать паладином лишь укрепилась. Он, правда, никому о клятве не рассказал – видимо, не хотел портить предстоящую церемонию посвящения в соборе Штормграда. Паладинствовать в те времена считалось достаточно престижным занятием (только представьте – никто даже не называл паладинов однокнопочными), так что решение стать частью ордена Серебряной длани далось Артасу легко. Ко всему прочему, обучать принца взялся лично Утер Светоносный – глава своего ордена и один из самых знаменитых паладинов в истории Азерота. Уроки Светоносного Артасу нравились, но длиться бесконечно они не могли, да и посвящения юный принц ждал с огромным нетерпением. Впрочем, когда день посвящения всё-таки настал, Артас не почувствовал никакого восторга – он был измучен чувством вины, тоской и переживаниями о собственном будущем в качестве короля Лордерона. Всё это превратилось в этакий метафорический мерзкий комок, который начал отравлять душу принца своими тлетворными миазмами. И как раз в день посвящения Артас начал замечать за собой вещи, ранее ему не свойственные. Сначала он разозлился на своего отца из-за случайно брошенного им слова, хоть и не подал виду, а потом ему в голову пришла мысль, что использовать свои власть и влияние для какой-нибудь сиюминутной чепухи – это вполне приемлемо для паладина и наследника престола. Артас определённо был и паладином, и наследным принцем, однако помыслы его, стоит признать, уже не были такими чистыми, как раньше.

Артас и Джайна

С Джайной Праудмур Артас дружил с самого детства, и с тех же самых пор по Лордерону расползались слухи о якобы приближающейся свадьбе, благодаря которой династия Менетилов из Лордерона породнится с династией Праудмуров из Боралуса. И пока Джайна с Артасом были детьми, эти слухи редко выползали из уютных трактиров, медленно оседая на дне пивных кружек, однако в какой-то момент отпрыски двух королевских династий повзрослели. Став паладином, Артас решил, что пришло время брать таурена за рога (а если точнее, то Джайну за… кхм! Неважно!), поэтому попросил отца отпустить его на некоторое время в Даларан. Принц заверил Теренаса в том, что ему необходимо подучить историю Восточных королевств и прочие «книжные» дисциплины, однако в мыслях он гладил отнюдь не книжные корешки. Теренас прекрасно понимал, что Артас собирается в Даларан вовсе не затем, чтобы учиться, однако с лёгкостью отпустил его – всё-таки дочь правителя Кул-Тираса была далеко не самым худшим вариантом на роль будущей королевы. Итак, известив отца от отъезде, Артас очень быстро собрался в дорогу и столь же быстро достиг Даларана. В те дни город магов был одним из красивейших мест, известных людям Восточных королевств, однако Артаса привлекали совсем другие красоты. Как, собственно, и Джайну. Очень быстро эти молодые люди поняли, что настало время добавить в повседневную жизнь немного романтики. Любой, кто видел Артаса и Джайну вместе, мог с абсолютной уверенностью заявить – эти двое крутят друг с другом шашни. Вскоре уже порядком запылившиеся слухи о приближающейся свадьбе покинули свои пропахшие элем логова и выбрались наружу, распространяясь со скоростью игроков, набегающих на локации только что запущенного дополнения. Артас и Джайна почему-то хотели скрыть свои отношения, бормоча какую-то чепуху о долге и государственных делах, однако получалось у них это крайне скверно. К тому же Артас, рассуждая о долге, был не совсем честен, ведь именно от долга он и сбежал, пытаясь заменить его Джайной. И хотя Джайна не очень-то этому противилась, однажды всё пошло наперекосяк. «Но почему?», - вероятно, спросите вы. Да потому, что в один прекрасный (или не очень) день Артас решил, что ещё не готов для серьёзных отношений. Он наговорил Джайне всякой чепухи про важность тренировок и молодость, в результате чего их роман плавно переключился на режим «грустить вечерами у окна и думать о нём/ней». И ни Джайна, ни Артас ещё не знали, что возродить былые отношения они так и не смогут, ведь пока они развлекались, Кел’Тузад в подземельях Каэр Дарроу уже готовился выпустить усовершенствованную им чуму нежити в Лордерон.

Принц Артас и некромант

Даже в таком насквозь фэнтезийном мире, как Азерот, нашествие нежити всегда происходит незаметно для большинства обывателей. По крайней мере, до тех пор, пока этим самым обывателям не начинают откусывать лица разного рода вурдалаки. Вот и с Лордероном приключилась именно такая неприятность. Несмотря на многочисленные сообщения о вспышках странной чумы в самых разных концах королевства, вряд ли кто-то всерьёз думал, что Лордерон просто возьмёт, да и превратится в декорации для фильма про зомби-апокалипсис в средневековье. Если вы читали прошлогоднюю статью о Кел’тузаде (а если не читали, то поищите и почитайте – она же интересная), то уже знаете, что чума нежити распространялась с помощью заражённого зерна. Чумное зерно по всему Лордерону развозили ничего не подозревающие торговцы, после чего из этого зерна пекли хлеб для крестьян, которые также ничего не подозревали. Вполне возможно, впрочем, что кого-то смутил нездоровый зелёный цвет хлеба или неприемлемая для выпечки вонища, но так как зерну из Андорала привыкли доверять, то и ели эту чумную гадость без лишних раздумий. Короля Теренаса известия о начинающейся в Лордероне чуме беспокоили, но не сильно – непокорные банды орков, то и дело набегавшие на крестьянские фермы, казались ему гораздо более серьёзной угрозой. Тем не менее, он вряд ли бы так долго просидел на троне, если бы не придавал слухам никакого значения вовсе, к тому же маги Даларана также были обеспокоены обрывочными сведениями с севера. В итоге король Лордерона и архимаг Антонидас решили, что необходимо отправить кого-нибудь на разведку. И так уж получилось (совершенно случайно!), что архимаг отправил свою лучшую ученицу, Джайну Праудмур, а король Теренас отправил своего сына, Артаса. Артас уже успел проявить себя в бою против орков, атаковавших Странбрад – многие люди тогда погибли, однако и нападавшие не избежали кары. При виде орков, убивающих подданных королевства, Артас пришёл в ярость, и только Утер смог его утихомирить. В тот раз кровожадные порывы принца просто списали на молодость, и очень зря – это были первые тревожные звоночки, которые в дальнейшем привели к ужасным последствиям. Как бы то ни было, разведывательная миссия в северном Лордероне должна была стать для Артаса настоящей проверкой его навыков и решимости, ведь никакого наставника, который направил бы его действия, рядом уже не было.

Снова встретившись спустя долгое время, Артас и Джайна определённо испытывали неловкость. Это, конечно, не помешало им пожамкать друг друга в палатке на первом же привале, однако вскоре ошмётки былой романтики отошли на второй план - перед ними простирались чумные земли. Ничего подобного тому, что происходило в северном Лордероне, Артас и Джайна (а также горстка мечников, которых Теренас дал сыну с собой) никогда раньше не видели. Они полагали, что столкнутся с чем-то страшным, но вполне привычным – со стаями крыс, огороженными деревнями, стенающими больными. Северный Лордерон же, вопреки ожиданиям, будто бы вымер. Но это была только половина беды, ведь жертвы чумы не собирались лежать и ждать погребения, как и полагается любому уважающему себя мертвецу. Все они бродили среди опустевших домов, что-то невнятно бормотали, а при виде живых немедленно бросались к ним с явным намерением откусить нос или даже что-нибудь посущественнее. Сильнее всего превращение подданных королевства в кровожадных чудовищ переживал именно Артас – в случае с орками он чётко знал, на кого ему нужно направить свой гнев, а тут врагами выступали обычные люди, ставшие жертвами неведомой болезни. И чем дальше продвигалась группа людей по чумным землям, тем больше ужасов им встречалось, и тем сильнее принц Артас погружался в свои невесёлые мысли. Вскоре, однако, им попалась первая зацепка, которая могла привести к источнику чумы – земля вокруг амбаров с зерном была ещё более мёртвой, чем пиратские сервера с Пандарией. Помимо этого, среди оживших мертвецов изредка попадались живые люди – чародеи в тёмных одеждах, в которых Джайна узнала некромантов. Артас шокировал тот факт, что за распространением чумы стояли никакие не демоны, не потусторонние чудовища, а самые обычные люди, возжелавшие власти над жизнью и смертью. По крайней мере, Артас больше не сомневался. Он знал, кто его враг, и что враг этот скрывается в Андорале.

Продвигаясь к Андоралу, Артас и Джайна встретили ещё больше нежити. Всё вокруг буквально кричало о том, что северный Лордерон отныне является царством мёртвых – земля была поражена порчей, а порабощённые проклятием нежити крестьяне уже возводили укрепления. Наблюдая всё это безобразие своими собственными глазами, Артас уже не мог думать ни о чём, кроме возмездия. За время путешествия принц стал молчаливым, постоянно огрызался на своих людей и Джайну, и даже сражался он с какой-то нездоровой одержимостью. Месть и ненависть стали для Артаса единственным, что двигало его вперёд, и ничего хорошего из этого выйти попросту не могло. Тем не менее, верные принцу люди тогда всё ещё думали, что он хоть и перегибает палку, но цель его благородна. И творящееся в Андорале безумие, учиняемое Кел’Тузадом и его прислужниками, никому не оставляло времени для сомнений, в том числе и самому принцу. Итак, Артас без лишних раздумий повёл своих людей на штурм – и хорошо ещё, что в чумных землях удалось найти вооружённых до зубов союзников, иначе никакого штурма бы не получилось. Пробившись через некоторое количество агрессивных мертвецов, отряд Артаса столкнулся, наконец, с Кел’Тузадом. Некромант даже и не думал отпираться – напротив, он с радостью сообщил Артасу, что служит некоему Мал’Ганису, который засел в Стратхольме и оттуда планирует начать зачистку Лордерона от живых. Сообщив всю сюжетно важную информацию, некромант испустил дух, слишком близко познакомившись с молотом Артаса. Всем было ясно, что в Стратхольме принца ждёт ловушка. Всем, кроме него самого. Артас по-прежнему был одержим гневом, и лишь цель его немного изменилась – раньше это был Кел’Тузад, а теперь его место занял таинственный Повелитель ужаса.

Артас и очищение Стратхольма

Итак, Артас расправился с Кел’Тузадом и повёл свой потрёпанный отряд к Стратхольму, рассчитывая как можно быстрее избавиться от истинного источника чумы. Это было подходящее время для того, чтобы вправить принцу мозги на место, однако его воины не осмеливались даже слово поперёк сказать, а Джайна, увы, в те годы была ещё слишком слабохарактерной. Даже прибытие Утера, который привёл с собой подкрепления из Столицы, делу не помогло. Конечно, раньше Артас уважал своего наставника, да только это был другой Артас – на несколько лет моложе, с убеждениями, которые никто как следует не шатал, и с вполне здоровой головой. Старая травма от потери Непобедимого, данная после этого клятва, проснувшаяся в Артасе гордыня, разрыв с Джайной, путешествие по опустошённому Лордерону – всё это так сильно изменило принца, что назад для него дороги больше не существовало. Артас считал свои решения абсолютно правильными и достойными настоящего короля, которым он, конечно, ещё не являлся. Если же кто-либо открыто не разделял его стремлений, то этот «кто-то», несомненно, был предателем и дезертиром. Думаю, вы уже прекрасно знаете, к чему всё это привело – к тому, что Артас, взглянув на Стратхольм и вдохнув воздух, наполненный запахом чумы, сообщил всем вокруг, что город необходимо уничтожить. Организовать карантин или эвакуировать горожан, которые ещё не покупали хлеба или зерна из Андорала? Или же обыскать окрестности и выяснить, где прячется Мал’Ганис? Нет, такие мысли совсем не пришли принцу в голову, ведь у него была своя собственная, лучшая во всём Азероте идея, против которой могли выступать лишь глупцы и предатели.

Утер, Джайна и некоторое количество бойцов сразу же засомневались в том, что план Артаса – это именно то, что необходимо для спасения Стратхольма. План этот казался им дикостью, в которой не было никакой необходимости, а кое-кто даже начал сомневаться в адекватности принца. Поняв, что не все окружающие одобряют его решение, Артас пришёл в ярость – он приказал всем несогласным убираться прочь, а сам принялся готовить нападение. Утер, шокированный словами юного принца, поспешил увести своих людей от обречённого Стратхольма. Как истинный паладин, Утер должен был остановить Артаса любой ценой, однако он поклялся королю Теренасу, что будет защищать Артаса, и клятва эта оказалась превыше его убеждений. Вряд ли Утер Светоносный мог даже в мыслях допустить, что однажды ему придётся сделать такой выбор, но он, тем не менее, сделал его. Джайна, не желая смотреть на то, как Артас превращается в убийцу, отправилась вслед за Утером, обрывая в душе своего принца единственную нить, которая удерживала его от безумия. После того, как Утер и Джайна покинули его, Артас почувствовал себя преданным – да, он намеревался совершить ужасный поступок, но как ещё можно было спасти Лордерон от чумы? Убедив самого себя в том, что он поступает правильно, Артас повёл немногих оставшихся с ним людей на зачистку города. Стоит заметить, что горожане были крайне удивлены, когда узнали, что принц Артас явился их всех убить. Никакого сопротивления они организовать не успели, ведь отчасти Артас всё-таки был прав – люди, которые успели накушаться отравленного хлеба, уже превратились в слуг Короля-лича. Восстав из мёртвых, они принялись медленно, но верно истреблять своих ничего не подозревающих соседей. Убивая безоружных людей, Артас почувствовал, что, вероятно, он занимается какой-то ерундой, однако он постарался отгородить себя от подобных мыслей. Когда резня всё-таки подошла к концу, перед принцем появился Мал’Ганис во всей своей демонической красе. Он во всеуслышание сообщил, что намеревается перебраться в Нордскол, после чего воспользовался магией и скрылся с глаз. Артас, даже и не думая о том, что перед ним ещё более очевидная ловушка, чем сам Стратхольм, поклялся найти и убить Мал’Ганиса любой ценой. Каким-то образом клятва «отдать свою жизнь, чтобы спасти чужую» в голове Артаса преобразовалась в «отдать сколько угодно чужих жизней, чтобы отомстить демону, который меня бесит». Вскоре Артас покинул Лордерон и направился в холодный Нордскол, чтобы встретить там свою судьбу и некоторое количество неожиданных поворотов сюжета.

И вот на этом первая часть большой статьи про Артаса Менетила подходит к концу. В следующий раз мы поговорим о том, что же случилось с Артасом в Нордсколе и как его угораздило стать слугой Короля-Лича. Будет весело. А пока что… удачи вам и до встречи в новых рассказах.

Наименования авторов картинок по порядку:

1. Eric Braddock

2. Roman Kenney

3. Brandon L Hunt

4. Estelle Pechuzal

5. Tooth

6. Cole Eastburn

7. Shengyi Sun

Ссылка на мою, автора статьи, группу ВК:

https://vk.com/kotbaiunlair

Камни душ, грибы и магия

Данный рассказ будет менее объёмен, чем рассказ о доме Редоран, ведь о происхождении Великих домов уже всё давно известно. Да и в целом дом Телванни, в отличие от дома Редоран, на протяжении всей своей долгой истории довольно редко принимал участие в политической жизни Морровинда. Тем не менее, я бы не взялся писать о доме Телванни, если бы о нём нечего было рассказать, и поэтому давайте начинать. Итак, что же представляет собой Великий дом Телванни? Если говорить совсем коротко, то это дом, верхушка которого целиком состоит из волшебников, желающих достичь власти и богатства, либо достигших всего этого, и оттого скучающих в своих магических башнях. Ну, тех самых грибных башнях, битком набитых тайнами, богатствами и смертельными опасностями для незваных (а порой и званых) гостей. Впрочем, говорить о Телванни всё-таки уместнее в прошедшем времени, ведь дом этот фактически прекратил своё существование после Красного года. Нет, за жизни волшебников переживать не стоит, однако большая часть рядовых представителей дома Телванни уже вряд ли когда-нибудь презрительно взглянет на чужеземца. При наличии должного усердия Великий дом Телванни вполне можно возродить в любое удобное время, однако прямо сейчас это, похоже, никому особо не нужно. Волшебники, некогда входившие в состав совета Великого дома, обычно только делали вид, что их интересует происходящее в Морровинде, однако управленческие дела просто спихивали на своих помощников, именуемых Голосами. Например, небезызвестный Дивайт Фир (впрочем, он даже не имел в Совете Телванни своего Голоса) всегда находил более увлекательными попытки создать «дочерей» из кусочков собственной плоти, нежели участие в политике дома. Теперь же, в Четвёртую эру, телваннийским волшебникам даже не нужно создавать никакую видимость деятельности – извержение Красной горы и нашествие аргониан позаботились об этом.

Ну, довольно о грустном (или не очень грустном – кому как), ведь дом Телванни – это не упадок и не сгнившие шляпки грибных домов, торчащие из пепла. Дом Телванни – это одна из самых причудливых и занимательных штуковин, какие только можно встретить в Тамриэле. Но что же делает этот дом таким необычным? Первым делом на ум приходят, конечно же, телваннийские грибы, являющиеся наглядным свидетельством могущества дома и мастерства его волшебников. И хоть грибы эти несъедобны, ранее они выполняли множество других, не менее полезных функций – например, служили домом для любого, кому приходило в голову жить в огромном грибе. Ранее на острове Вварденфелл можно было отыскать сколько угодно гигантских грибов, споры которых использовались профессиональными микологами для выращивания грибных домов, однако сейчас такие споры – большая редкость. Но каким бы огромным не был гриб, жить в нём разумные обитатели Тамриэля вряд ли сумели бы. Ну, разве только в том случае, если бы они объелись лунного сахара, но это не точно. И вот тогда-то в дело и вступала магия – телваннийские микологи обрабатывали грибные споры специальными заклинаниями и напитывали их энергией камней душ, после чего гриб вырастал до необходимого размера и становился прочным, словно хорошая древесина. «Но почему бы тогда просто не построить дом из обычного дерева?», - возможно, спросите вы. И ответ здесь очень прост – в обычных домах живут все, кому не лень, а вот в грибах живут лишь избранные! Конечно, телваннийским грибам ещё нужен был регулярный уход, иначе они попросту засыхали, но эти трудности никогда не останавливали того, кто уже решил, чего хочет от жизни. К тому же в грибных домах запросто можно было обустроить помещения, попасть в которые без заклинания «левитации» не смогли бы даже вездесущие скайримские гонцы!

Общественное устройство дома Телванни

Итак, вы уже знаете, что Телванни всегда были далеки от политики (и знаете, вероятно, даже не потому, что я говорю это уже второй раз за статью). Но это, само собой, вовсе не означает, что Телванни вообще никогда и никак с политикой не контактировали – контактировали, и весьма плотно. Увы, даже сейчас, даже самому нелюдимому волшебнику в Тамриэле приходится как-то поддерживать свой официальный статус и общение с соседями. Жилища тех, кто этого не делает, очень быстро превращаются в «подземелья» для искателей приключений. Спросите какого угодно вампира, некроманта или банальнейшего бандита – всех их объединяют общие психологические травмы, полученные от многочисленных довакинов и чемпионов Сиродила. Волшебники Телванни же разграбление своих грибных башен, как правило, не приветствовали (Дивайт Фир здесь опять является исключением, но о нём попозже), и потому им пришлось научиться уживаться с другими разумными и не очень существами Морровинда. Ну, то есть они наняли кучу стражи, установили множество магических и не очень ловушек, а также взяли за привычку пользоваться услугами Мораг Тонг для устранения недоброжелателей. Все разумные, но иноземные существа, которых телваннийская стража не убивала сразу, внутри теллваннийских же поселений считались грязными н’вахами, общение с которыми признавалось необходимым злом. При этом свысока на чужаков смотрели не только волшебники (у которых на это, скажем честно, были некоторые основания), но даже мелкие торговцы и рыбаки. Переменить негативное отношение к собственной персоне чужак мог с помощью «удостоверения гостя», которое необходимо было купить у представителя Телванни в портовом городе Телваннис или же в Садрит Море. Нужно ли было наклеивать купленное удостоверение себе на лоб, чтобы все телваннийцы могли узнать гостя издалека – об этом история умалчивает.

Миновав первую линию обороны в виде необходимости получения бумаг, чужак сталкивался с недружелюбным, замкнутым в себе обществом дома Телванни. Телваннийцы жили в частичной изоляции от внешнего мира веками, и останавливаться на этом вовсе не собирались. Общество же их было жёстко разграничено в соответствии с положением отдельно взятого телваннийца в доме. Рыбаки ловили в море всякую съедобную чепуху и помалкивали, владельцы магазинов позволяли себе уже несколько больше, а волшебники делали вообще всё, что захочется. Ну, и были ещё рабы, игравшие роль предметов домашнего обихода, и чьего мнения, конечно, никто и никогда не спрашивал. Ситуация с рабами на телваннийской территории, между тем, является отличной иллюстрацией того, какое место занимал Великий дом Телванни в политике Морровинда и Тамриэля. Телваннийцы, будучи консервативными приверженцами традиций (но лишь тех, которые им понравились), всегда выступали за сохранение института рабства на своей территории. Присоединение Морровинда к Империи Септимов и присоединение дома Телванни к договору между лордом Вивеком и Тайбером Септимом ничуть не изменили положение дел в телваннийском обществе. В Империи рабство, как известно, повсеместно считалось незаконным, но Телванни отнеслись к имперским предписаниям относительно рабства достаточно спокойно – они их попросту не выполняли. Они согласились их выполнять, но не выполняли, и новые имперские власти не могли с этим ничего сделать, ограничиваясь вереницей писем с выражением недовольства. Начать войну с Телванни Империя не могла, ведь телваннийцы официально считались гражданами Империи, а сил легиона, размещённого в Садрит Море, было недостаточно для того, чтобы заставить волшебников поступать так, как того требуют имперские законы. Примерно так же дела у Телванни обстояли и с культом Трибунала – официально телваннийцы считались приверженцами сначала даэдрического культа, а потом и Трибунала, однако на деле… ну, они никогда не были в достаточной мере атеистами, чтобы другие данмеры пошли на них войной, как они пошли на двемеров и дом Дагот. При этом Телванни не считали нужным беспрекословно соблюдать все храмовые догматы, и на это религиозным элитам Морровинда приходилось закрывать глаза во избежание открытого конфликта с волшебниками Телванни.

Тем не менее, невзирая на изоляцию от внешнего мира и достаточно жёсткие правила, действовавшие в землях Великого дома Телванни, чужестранцы достаточно активно пытались стать частью всего этого чародейно-грибного безобразия. Их не останавливала даже ужасная удалённость земель Телванни от цивилизованного мира, а ведь северо-восток Морровинда и Вварденфелла справедливо можно считать одними из самых безлюдных и диких уголков Тамриэля. Но что же заставляло столь многих пытаться стать частью дома Телванни? Никакого секрета здесь, собственно, нет – при всей строгости телваннийских обычаев, они позволяли буквально кому угодно получить тёплое местечко под защитой могущественных чародеев. Успехи членов дома зависели исключительно от настойчивости и находчивости каждого отдельно взятого претендента, так что в теории стать членом дома Телванни мог даже самый распоследний раб, то есть по сути живая табуретка в глазах своих хозяев. Конечно, далеко не всем удавалось пробиться наверх, однако свобода ото всего, кроме прихотей нелюдимых волшебников и простейших правил поведения в обществе, выглядели в рамках Тамриэля крайне привлекательно. Ко всему прочему, до Красного года телваннийские города были одним из лучших мест для обучения магии – нужно было всего лишь вызвать заинтересованность у одного из чародеев, ещё не успевших сойти с ума. И даже если продвижение наверх среди магов Телванни зачастую сопровождалось заказными убийствами и прочими традиционными данмерскими развлечениями, возможность научиться настоящей магии привлекала многих. Потом эти «многие», правда, возвращались туда, откуда пришли, потому что чужаков Телванни всё-таки недолюбливали, либо же оседали в городах в качестве дешёвой прислуги и уличных торговцев. Согласитесь, перспективы не очень, но самых упёртых это, конечно, не останавливало.

Место дома Телванни в истории Морровинда

Хоть дом Телванни и не принимал такого активного участия в истории, как тот же дом Редоран, вечно оставаться в стороне у него, конечно, не получилось. Первый раз Телванни по-крупному вляпались в историю ещё во времена Войны Первого совета, однако в тот раз ничего особенного они не делали – ну, повоевали немного за компанию вместе с другими эльфами, да и всё тут. В дальнейшем Телванни были замечены разве что за попытками расширить свою территорию за счёт диких или принадлежащих другим Великим домам земель острова Вварденфелл. Эти короткие, но жестокие войны за территорию носили скрытый характер, и конфликтующие стороны даже ничего официально не объявляли. Как правило, война заканчивалось резнёй в каком-нибудь заброшенном храме, после чего территория одной из сторон становилась чуточку обширнее, а о некоторых низкоранговых членах дома никто никогда больше не слышал. Телванни в ведении таких вот теневых войн весьма преуспели, потому что магия, кто бы что ни говорил, сильнее меча. При этом Телванни, даже имея на руках козыри в виде свежих, ещё неосвоенных земель, продолжали свою изоляционистскую политику вплоть до Кризиса Обливиона, когда порталы в царство Мерунеса Дагона вынудили их действовать более открыто и активно. В то время, как войска дома Редоран сдерживали даэдра, набегающих из порталов, волшебники Телванни ухватили самую суть – все даэдрические врата в Обливион были активны только при наличии сигильских камней. Камней, которые любой уважающий себя чародей смог бы использовать кучей разных способов, а не только для дешёвого зачарования всякой ерунды (здесь следует укоризненно посмотреть в сторону чемпиона Сиродила). В течение всей войны с ордами Мерунеса Дагона, волшебники Телванни смогли собрать целую кучу сигильских камней, приблизив, таким образом, победу всего Морровинда. Позже, однако, выяснилось, что все собранные камни не стоили тех усилий и ресурсов, которые пришлось потратить на их сбор. Многие опытные чародеи погибли от лап даэдра, а уцелевших оказалось недостаточно, чтобы противостоять ещё и аргонианам, которые вскоре после Красного года вторглись в Морровинд. Для аргониан Великий дом Телванни стал одной из приоритетных целей – они, очевидно, не хотели, чтобы им на головы внезапно обрушился огненный дождь. Наступление аргониан было стремительным и беспощадным – большинство членов совета Телванни, скорее всего, уцелели, однако сам Великий дом, как я уже говорил в самом начале статьи, фактически прекратил своё существование.

Дивайт Фир и все-все-все

Какой бы захватывающей (ну, это вряд ли) не была история дома Телванни в Морровинде, гораздо больше интереса лично у меня вызывают телваннийские волшебники. Эксцентричные, могущественные и слегка чокнутые, они представляют собой наглядный пример того, что получается, если у кого-нибудь имеется неограниченный доступ к изучению магии Тамриэля. В отличие от стандартных данмеров, телваннийские волшебники даже живут дольше (если их, конечно, никто при этом не убивает) – средний данмер приходит в негодность примерно за 120-130 лет, однако члены совета Телванни обычно живут столько, сколько захотят. Это не значит, впрочем, что волшебники Телванни бессмертны – просто они живут очень долго благодаря магии, однако остановить естественные процессы навсегда не могут даже они. Ярким примером того, как могущественный чародей может состариться, является госпожа Терана. Эта древняя волшебница уже к концу Третьей эры совершенно выжила из ума. Она не только начала коллекционировать яйца квама в своей башне, из-за чего там стоял совершенно неописуемый запах, но также имела привычку рассказывать увлекательнейшие истории о своей молодости. Иногда она также пыталась убить своих гостей и слуг, но это уже совершенное обычно дело для любого уважающего себя чародея. Что же касается эксцентричности, то здесь одним из самых наглядных примеров можно считать Нелота – того самого волшебника, который после Красного года переехал на Солстейм и заимел себе новую модельку вместе с полной голосовой озвучкой. Основным хобби Нелота всегда было коллекционирование, причём интерес его вызывали очень необычные вещи – книги-порталы Хермеуса Моры, могущественные артефакты, которые можно разбрасывать по всей башне в надежде заманить туда очередного подопытного, а также молодые редоранские дворянки.

Интерес Нелота к знатным девушкам из дома Редоран разделял ещё один его коллега по цеху – знаменитый Дивайт Фир, собеседник принцев даэдра и самый «волшебнистый» волшебник из всех Телванни. Начнём, пожалуй, с башни Дивайта Фира (в прямом смысле башни, не подумайте чего) – она, конечно, не была самой большой, но была самой заковыристой из всех телваннийских башен. Помимо экспериментов по клонированию себя самого из кусочков плоти, Дивайт Фир использовал башню в качестве полигона для исследования корпруса – «божественной» болезни, созданной Даготом Уром в недрах Красной горы. Больные корпрусом обычно превращались в какое-то непотребство, и всё это непотребство Дивайт Фир увлечённо собирал у себя в закромах. Ему даже удалось заполучить последнего двемера Тамриэля – Ягрума Багарна, также больного корпрусом. Корпрусариум, а именно так были названы подземелья под башней Тель Фир, Дивайт Фир также использовал в качестве средства для собственного развлечения. Он специально складывал там ценные вещицы, чтобы грабители могли попытаться стянуть их – надо ли говорить, что подавляющее число воров в итоге погибали или присоединялись к многочисленным пациентам хозяина башни? Сам по себе Дивайт Фир, конечно, представляет ещё больший интерес, чем его большая, извилистая башня. Прежде всего, господин Фир является долгожителем даже по сравнению с Тераной. Если он жив и сейчас, в Четвёртую эту, то ему около четырёх с половиной тысяч лет, что является абсолютным рекордом для любого данмера, не прикасавшегося к Сердцу Лорхана (да, я смотрю на вас, мистер Вивек). Помимо этого, Дивайт Фир известен как мер, который на равных общался с Азурой и Мерунесом Дагоном, чем не могут похвастаться даже самые преданные последователи этих принцев даэдра. И при всей своей власти, которая у него, несомненно, имелась, Дивайт Фир был очень далёк от любой политики – у него не было Голоса в совете Телванни, он не занимался никакими делами своего дома, и даже войны за территорию проходили мимо него. Собственно, единственной связью Дивайта Фира с политикой были регулярные похищения редоранских девушек на пару с Нелотом, но это, скорее, не политика, а простая страсть коллекционера. Как я уже говорил, гораздо больше, чем любые политические игры, Дивайта Фира привлекали попытки создать свои подобия из своих же кусочков тела (каких именно – неизвестно). Благодаря своим опытам, Дивайт Фир создал данмерок, которые были женскими версиями его самого, уникальными личностями со своими интересами и даже «дочерьми» и «жёнами» (да, в ЭТОМ смысле) своего создателя. Каким словом можно описать отношения между Дивайтом Фиром и его «дочерьми» я не знаю. Возможно, это сделаешь ты, уважаемый читатель. Ну, а на этом рассказ о Великом доме Телванни подходит к концу. До новых встреч в новых рассказах.

А теперь важные штуки. Во-первых, наименования авторов картинок по порядку:

1. Joseph Watmough

2. OrsaTheSimurgh

3. Swietopelk

4. coupleofkooks

5. TJ Foo

6. Feivelyn

И ещё кое-что! Автор текста я сам, так что ссылку на свою группу в вк я вам тоже дам:

https://vk.com/kotbaiunlair

Пробуждение Нер’зула

Итак, в прошлый раз мы оставили Нер’зула в деревне клана Призрачной луны. Он забился в самый тёмный угол, который только смог найти, и под радостное улюлюканье чернокнижников Гул’дана очень, очень долго оттуда не выходил. Нер’зул был полностью поглощён удручающими мыслями об упущенных перспективах (примерно так же поступают выпускники гуманитарных факультетов под новый год), так что в делах народа орков не участвовал. И пока Нер’зул сидел в своём уголке, Дренор превращался в самую настоящую пустыню. Орда практически ничего не производила, кроме боевых действий и геноцида, однако ресурсы поглощала постоянно и в огромных количествах. И вот, спустя некоторое время, планета решила, что не намерена больше терпеть подобного отношения со стороны орков – она принялась медленно погибать, превращаясь в подобие Аргуса времён последнего вторжения Легиона в Азерот. Орки, недолго думая, выстроили грандиозный Тёмный портал и с его помощью ринулись покорять неизведанные земли нового мира, оставив позади увядающий Дренор и некоторое количество соплеменников, которым было приказано сторожить ящики с безвкусными пайками и заплесневелыми шкурами талбуков. Нер’зул, конечно же, был одним из тех орков, которых не взяли в Азерот – его в принципе было принято не замечать. И самого шамана подобное отношение полностью устраивало, ведь оно как нельзя лучше соответствовало его мнению о самом себе. Он даже изобразил у себя на лице белый череп – метку изгнанника, означавшую, что носитель метки мёртв для своего племени.

Пока основные силы Орды в Азероте сжигали города, убивали крестьян и вообще всячески культурно отдыхали, орки, оставшиеся в своём родном мире, постепенно теряли надежду. И орков этих вполне можно понять, ведь праздники, как бы это нелепо не звучало, упразднили, все кланы жили вперемешку, а кормёжка была редкостной дрянью – как тут не преисполниться вселенской грусти? Утешение орки Дренора находили в самых разных вещах (Костеглоды, например, убивали других орков, а потом носили вырванные из ещё тёплого тела кости в качестве украшения), однако вещей этих в стремительно пустеющем мире становилось всё меньше. Тогда орки вспомнили о том, что в деревне Призрачной луны всё ещё живёт Нер’зул, и к нему, по слухам, вернулась способность созерцать видения будущего. Слухи о вернувшихся силах Нер’зула быстро распространились среди орков, и вскоре к палатке бывшего шамана выстроилась целая очередь из просителей – все они желали узнать будущее Дренора. Нер’зул, однако, видел только одно будущее для родного мира орков, он видел гибель и запустение. В видениях Нер’зулу являлись только пробуждённые тёмной магией кости, бесцельно блуждающие среди голых скал. Тем временем Орда в Азероте проигрывала Вторую войну, отступая к Чёрной горе и распадаясь. Когда же орки в Дреноре узнали о том, что судьбоносное вторжение в другой мир не удалось, они приуныли ещё сильнее прежнего, – «значит, Нер’зул был прав и у Орды нет будущего», – думали они.

Из-за Тёмного портала в Дренор вернулись немногие – большая часть ушедших в Азерот орков осела либо в недрах Чёрной горы, либо в лесах и резервациях, либо сразу в наспех вырытых ямах, куда сбросили их трупы победители. Большинству же рыцарей смерти, созданных Гул’даном, удалось добраться до Дренора, где они принялись планировать что-то ещё более зловещее, чем соединение душ чернокнижников с телами убитых людских рыцарей. Терон Кровожад, впрочем, совершенно не доверял своим собратьям – все они были себе на уме, в то время как ему требовался кто-то, кто мог не только стать хорошим союзником, но ещё и поделиться властью, когда придёт время. И единственным, кто подходил Кровожаду по всем параметрам, был Нер’зул – только он мог собрать приунывших орков Дренора в новую Орду и воодушевить их для нового похода в Азерот. У Терона даже имелся подходящий план, которым он намеревался привлечь бывшего верховного шамана на свою сторону. План Кровожада был одновременно прост и чрезвычайно сложен – от Гул’дана он узнал о трёх артефактах, с помощью которых можно было открыть новые порталы, подобные Тёмному порталу, однако все эти артефакты хранились в таких местах, из которых унести можно было только ноги, да и то, если повезёт. К тому же Гул’дан так и не успел сообщить рыцарям смерти, где конкретно находятся эти Скипетр Саргераса, Книга Медива и Око Даларана. К тому же открытие порталов в новые миры не гарантировало успешное завоевание этих самых миров. Короче говоря, план Кровожада Нер’зулу сразу же не понравился. Кровожад, однако, не переставал капать шаману на мозги, пока тот не сдался – Дренор умирал, и та же участь ждала орков, а этого Нер’зул, конечно же, не хотел. Итак, благодаря предавшему его ученику, обращённому в рыцаря смерти, Нер’зул получил шанс исправить свои ошибки. Он получил шанс изменить будущее своего народа к лучшему.

Охота за артефактами начинается

Решив придерживаться плана, предложенного Кровожадом, Нер’зул также решил не тянуть элекка за хвост. Шаман созвал вождей оставшихся в Дреноре орочьих кланов, чтобы обсудить с ними перспективы Орды (каковых тогда не имелось), а также возможность убраться с их родной планеты куда подальше. Нер’зул ожидал, что никто на его призыв не явится, однако Громмаш Адский крик, Каргат Острорук и Фенрис Громоборец явились, да ещё и сбегать в Азерот за артефактами согласились охотно. Все эти трое вождей были, скажем так, не самыми миролюбивыми существами во вселенной, так что решение оставить их кланы в Дреноре они восприняли как оскорбление. Когда же Нер’зул сообщил вождям, что Тёмный портал можно открыть снова, они не раздумывали ни секунды – это был их шанс отыграться за прошлые обиды, а также кого-нибудь покромсать. Вслед за кланами Песни войны, Изувеченной длани и Громоборцев принять участие в новой азеротской кампании захотели и другие кланы – видимо, их вожди решили, что раз уж самые крутые идут, то лучше всего держаться к ним поближе. И вот, когда все кланы были в сборе, оставалось лишь открыть Тёмный портал. Чтобы открыть его в первый раз, понадобилось огромное количество жизненной энергии и помощь Медива с другой стороны, однако возобновить работу уже готового портала оказалось значительно легче. И в этом Нер’зулу сильно помог череп его предателя-ученика, Гул’дана, который Кровожад предусмотрительно принёс с собой в Дренор. Для Орды череп Гул’дана стал ключом к будущему, а для Нер’зула он стал отличной возможностью хоть с кем-нибудь поговорить по душам – череп убитого демонами чернокнижника оказался прекрасным собеседником для полубезумного шамана.

К несчастью для Орды, Альянс быстро обнаружил подозрительное копошение близ Тёмного портала. Засевшие там остатки клана Кровавой глазницы обычно вели себя тише воды ниже травы, так что несвойственное им волнение уже вызывало кучу подозрений. Но если активность Кровавой глазницы и можно было списать на какой-нибудь клановый праздник, то вот поток энергии скверны, излившийся из неактивного портала, уже явно намекал на готовящееся вторжение. Специально для такого случая в Чёрных топях (они же Выжженные земли) была построена крепость Стражей Пустоты, укомплектованная опытными чародеями, день и ночь отслеживающими колебания магии рядом с Тёмным порталом. Пристальное внимание Альянса в планы Нер’зула, конечно, не входило, однако ему оставалось только надеяться, что Альянс не станет следить за порталом, из которого несколько лет назад вырвались целые полчища зеленокожих существ, уничтоживших Штормград и едва не захвативших весь континент. Вот только лидеры Альянса оказались чуть менее наивны, чем только что созданные гномы-воины, а потому спустя какое-то время к Тёмному порталу от крепости Стражей Пустоты выдвинулся крупный отряд под предводительством Даната Троллебоя. Отряд этот двигался быстро, но недостаточно быстро, ведь иначе сюжет бы не произошёл. К тому моменту, как Троллебой со своими людьми достиг Тёмного портала, дренорские орки уже успели пролезть через него в Азерот и приготовиться к сражению. И даже более того – пока отряд Альянса двигался в сторону портала, орки построили вокруг этого самого портала здоровенные каменные врата, чтобы он не висел в воздухе как поставленный в неправильном месте спецэффект.

Будучи очень мудрым (нет) и опытным командиром, Троллебой приказал немедленно атаковать лагерь орков, надеясь положить конец вторжению ещё до того, как оно начнётся. Увы, но важность численного превосходства иногда действует даже в Азероте, а у Орды оно как раз было при себе. В завязавшемся сражении погибли все люди Троллебоя, однако сам он уцелел (без этого сюжет, опять-таки, не случился бы, так что не будем заострять на этом внимание). Троллебой совершил тактическое отступление в крепость Стражей Пустоты, намереваясь сдерживать новую орочью Орду столько, сколько потребуется. Орки же, как вскоре выяснилось, никуда вторгаться не собирались – основная часть Орды просто окопалась у Тёмного портала, а вглубь Азерота двинулся лишь небольшой отряд, возглавляемый Тероном Кровожадом. Отряд этот остался незамеченным разведчиками Альянса, однако Гарона Полуорчиха, хорошо знакомая с методами прихвостней покойного Гул’дана, тут же пошла по их следу. Сама по себе Гарона – тема достаточно интересная, но сейчас мы не станем углубляться в детали её богатой на события истории. Для данного рассказа важно лишь то, что раньше Гарона находилась под воздействием чар Гул’дана, но потом перестала это делать благодаря Кадгару – из-за этого она считала своим долгом помочь Кадгару и всему Альянсу понять истинные замыслы Орды. Впрочем, Гарону можно смело отложить в сторонку на то время, пока основное внимание будет уделено Кровожаду и его путешествию в Азероте.

Приключения Кровожада

В самом начале своего путешествия Терон Кровожад знал точное местонахождение лишь одного из трёх нужных ему артефактов – Книги Медива. Книгу добыть было относительно просто, однако для этого требовалось как-то миновать земли Штормграда, Каз Модана и Стромгарда. Пешком чесать на другой конец континента Кровожад не захотел, ведь он был казуалом и очень не любил классический World of Warcraft. Вместо этого рыцарь смерти решил воспользоваться услугами братьев Черноруков, которые после поражения Орды во Второй войне прятались в подземельях Чёрной горы и всячески сходили с ума, воображая себя вождями «истинной» Орды. Черноруки, правда, помогать Кровожаду отказались, да и в целом вели себя совершенно неадекватно, вызывая у рыцаря смерти острое желание найти себе уютный склеп и никогда оттуда не вылезать. Он уже готов был совершить невероятное пешее приключение, однако в этот самый момент откуда ни возьмись появился Смертокрыл. Дракон предложил Кровожаду помощь членов своей стаи, но в обмен потребовал содействия Орды в транспортировке драконьих яиц в Дренор, на что Терон согласился без всяких раздумий. Ну, просто потому, что спорить с гигантским огнедышащим чудовищем довольно опасно, даже если ты – пробуждённое тёмной магией умертвие. Как бы то ни было, но верхом на чёрных драконах отрад Кровожада быстро добрался до Альтерака, где и хранилась искомая Книга Медива. Король Перенольд и без того был довольно дурной, но после чар Смертокрыла совершенно спятил, а потому и Книгу у него забрать было легко – нужно было всего лишь избавиться от гарнизона лордеронских солдат, что при наличии драконов сделать проще простого.

Пока Терон занимался приобретением Книги Медива, Орда пыталась захватить крепость Стражей Пустоты, стремясь, таким образом, обезопасить себя от внезапного нападения Альянса и выиграть время для искателей артефактов. Что касается Нер’зула, то он просто торчал в Дреноре и занимался ерундой, дожидаясь возможности полноценно вернуться в сюжет. Короче говоря, лучше сейчас вернуться к Терону Кровожаду, который сразу же после заварушки в Альтераке полетел на встречу со своими союзниками, которых он заранее отправил добывать Око Даларана. Никакого Ока, впрочем, этим союзникам добыть не удалось – очень уж ревностно маги Кирин-Тора охраняли свои секреты. Посетовав на тему глупых, неумелых и никчемных прислужников, Кровожад взгромоздился на дракона и совершил налёт на Даларан, пока другие рыцари смерти, пользуясь замешательством чародеев, пытались выкрасть Око. Каким-то чудом (это чудо ещё называют сюжетной необходимостью) рыцарям удалось выкрасть Око Даларана, и даже сам Антонидас, погнавшись за грабителями верхом на своей верной лошадке, не смог их настичь. Это был уже второй артефакт из тех, что были необходимы Кровожаду для открытия порталов в иные миры, однако достать третий оказалось не так-то просто. Загадочный Скипетр Саргераса покоился в самых дальних залах Гробницы Саргераса, охраняемой некоторым количеством злобных демонов. Демонов Саргераса, конечно же. А стены этой зловещей гробницы наверняка были покрыты мхом Саргераса, в то время как по мелководью Саргераса вблизи гробницы шныряли крабы. Просто крабы. Но всё это, пожалуй, к делу уже не относится.

Как и в случае с Оком Даларана, на поиски Скипетра выдвинулся не сам Кровожад, а его союзники. Они полагали, что смогут беспрепятственно добраться до гробницы, если внезапно атакуют Гавань Менетилов и реквизируют корабль. Но они совершенно не ожидали, что Гарона, всё это время следившая за ними, предупредит защитников Гавани об опасности. Как только ордынцы показались из-за холмов верхом на своих чёрных драконах, они с удивлением обнаружили град стрел, летящих им в колени. В завязавшемся сражении многие орки были убиты, однако уцелевшим всё-таки удалось заполучить несколько утлых посудин, на которых они и устремились к Расколотым островам. Гробница (Саргераса, да) встретила ордынцев недружелюбно – некоторые из них даже погибли в боях с демонами, однако больше ничего примечательного там не произошло. В итоге Скипетр оказался в руках Орды, и Кровожад со своими уцелевшими союзниками смог вернуться к Тёмному порталу с триумфом и полным набором артефактов. Там же он выполнил обещание, данное Смертокрылу, выделив несколько телег и батраков для транспортировки в Дренор драконьих яиц. И как только последнее яйцо оказалось по ту сторону Тёмного портала, план по сваливанию из умирающего мира вступил в свою завершающую стадию. Нер’зулу оставалось только выбрать подходящее место и, воспользовавшись силой артефактов, провести необходимый ритуал.

В погоне за Нер’зулом

Казалось бы, ничто уже не может воспрепятствовать проведению Нер’зулом ритуала – артефакты были у него в руках, а между войсками Альянса и Дренором находилась солидная толпа орков, готовых сражаться и умереть за Орду. Но даже несмотря на все эти обстоятельства, чародей Кадгар и паладин Туралион, которые уже были в курсе планов Нер’зула, намеревались остановить шамана любой ценой. Зачем? Ну, чтобы не позволить Орде сделать с другим миром то же, что она сделала с Азеротом. Да, в какой-то момент благополучие неизвестного мира стало для некоторых обитателей Азерота достаточным поводом для того, чтобы повести отважных воинов на верную гибель в ином мире. Тем не менее, Кадгар и Туралион никого не собирались принуждать, так что просто позвали с собой добровольцев. И добровольцев этих оказалось на удивление много – даже Аллерия Ветрокрылая, Курдран Громовой молот и Данат Троллебой решили не оставаться в стороне, когда затевается заварушка в родном мире орков. Всё это пёстрое сборище решено было назвать «Сынами Лотара». Там, конечно, хватало и мужчин, и женщин, и даже гномов, но называть экспедиционный отряд «Сыны, дочери и все прочие Лотара» – это как-то несолидно. Как бы то ни было, в первом же своём бою Сыны Лотара проявили себя с самой лучшей стороны – орков, охраняющих Тёмный портал, они просто смели, после чего потрёпанные, но готовые сражаться дальше, ринулись в портал. С этого и началась экспедиция Альянса в Дреноре.

Появление в Дреноре сил Альянса орки заметили не сразу, однако скрыть передвижения крупного отряда в области, полностью контролируемой Ордой, не представлялось возможным. Кровожад был настроен весьма скептически относительно шансов Альянса взять штурмом Цитадель Адского пламени, возвышавшуюся над тем, что осталось от Танаанских джунглей. Нер’зул же уверенности своего союзника не разделял – конечно, у Орды имелось много воинов, крепкие стены и даже парочка драконов, которых Смертокрыл подарил Нер’зулу в обмен на череп Гул’дана. Но ведь Альянс, как ещё помнил бывший верховный шаман, всё-таки сумел одолеть лучших воинов Орды в своём мире, и даже на все их многочисленные преимущества не посмотрел. Предвидя определённые неприятности со стороны экспедиции Альянса, Нер’зул решил не тянуть со своим ритуалом, однако провести его в Цитадели он не мог – там попросту не было подходящей для этого точки пересечения силовых линий планеты. Ближайшая точка пересечения располагалась под Тёмным порталом, но это место использовать было невозможно по вполне понятным причинам, которые были вооружены стальными мечами и ручными мортирами. Из всех возможных вариантов оставался лишь Чёрный храм, некогда принадлежавший дренеям – туда-то Нер’зул и решил выдвигаться. Вскоре он забрал с собой почти всю Орду, оставив для обороны Цитадели только небольшой отряд под командованием Каргата Острорука – этот отряд должен был если и не остановить, то хотя бы задержать вторгшееся из Азерота войско.

Сказать, что ожидания Нер’зула не оправдались – это ничего не сказать. Каргату не удалось даже не день задержать экспедицию Альянса, которая стремительно взяла Цитадель Адского пламени штурмом, после чего сразу же пустилась в погоню за Ордой. И это Нер’зулу ещё повезло, ведь по следу Орды пошла не вся экспедиция, а только один крупный отряд, по большей части состоящий из пехоты Троллебоя и наездников на грифонах Громового молота. Преимущество Орды заключалось лишь в том, что продвигалась она по знакомым, хорошо изученным землям, в то время как для Альянса Дренор был чем-то совершенно неизведанным. Вот только для дворфов Громового молота, снабжённых солидным запасом взрывчатки, это преимущество мало что значило – они изрядно проредили колонны орков, совершая один налёт за другим. Бомбы, которыми дворфы швырялись с безопасного расстояния, взрывались на ура, а вместе с ними взрывались и орки, всем своим видом сообщая Нер’зулу, как важно иногда иметь крышу над головой. Короче говоря, Орде нужно было быстро и максимально безопасно добраться до Чёрного храма, но при этом единственным, что могло бы защитить орков от дворфийских налётов, были подземные лабиринты разорённой и проклятой дренейской гробницы – Аукиндона. Даже Нер’зул, с самой своей молодости говоривший с духами мёртвых, не испытывал ни малейшего желания лезть в засыпанные пеплом и костями усыпальницы Аукиндона, однако наездники на грифонах, уже потрясающие вдалеке новыми связками бомб, не оставляли ему никакого выбора.

Кое-как добравшись до Аукиндона, орки подверглись очередному налёту дворфов, однако в этот раз им повезло – дворфы осмелели до такой степени, что угодили прямо под обстрел. Больших потерь наездники на грифонах смогли избежать, однако тан Курдран угодил к оркам в плен, чем немало порадовал Нер’Зула и Кровожада, которые решили, что раздобыли ценную стратегическую информацию. Вместо этого они, правда, раздобыли крайне несговорчивую и вечно бранящуюся поклажу. Ну, по крайней мере, Орда получила возможность выйти через подземелья к окрестностям Чёрного храма. Опасаясь, что преследователи тоже спустятся под землю, Нер’зул вновь оставил небольшой отряд позади, чтобы выиграть хоть немного времени. Возглавил этот отряд Килрогг Мёртвый глаз, вождь клана Кровавой глазницы – Килрогг как раз подыскивал себе подходящее место, чтобы погибнуть специфическим образом. Дело в том, что к титулу вождя Кровавой глазницы раньше прилагалось не только выковыривание глаза, но и видение, в котором свежеиспечённый вождь наблюдает собственную смерть – видение Килрогга, как вы понимаете, было связано именно с Аукиндоном. Оставив позади Килрогга с его кланом, Нер’зул в сопровождении немногочисленной уже Орды поспешил к Чёрному храму, стремясь закончить начатое. Он даже не заметил, как народ орков, ради которого всё и затевалось, изрядно убавил в числе. Нер’зул просто двигался вперёд, потому что это было единственным, у него ещё оставалось, кроме отчаяния и презрения к самому себе – лок’тар огар, победа или смерть. Вот только ни того, ни другого Нер’зулу уготовано не было.

Нер’зул и гибель Дренора

Покинув Аукиндон, Нер’зул увидел далеко впереди цель своего путешествия – Чёрный храм. Он наконец добрался до него! Альянс ни за что не успел бы настигнуть остатки Орды вовремя, и Нер’зул знал это. Бдительности он, тем не менее, не утратил – по его приказу оставшиеся в живых воины Орды и рыцари смерти Кровожада занялись подготовкой храма к обороне, ожидая скорого прибытия азеротской экспедиции. Все они должны были стать ещё одной жертвой, которую Нер’зул с готовностью принёс, чтобы открыть портал в другой мир. В мир, где орки смогли бы процветать, не зная ни войн, ни предательств. Вот только орков в Дреноре к этому моменту уже почти не осталось – все они либо превратились в падальщиков, копошащихся на останках иссыхающего мира, либо погибли, либо готовились погибнуть ради исполнения замыслов своего вождя, Нер’зула. Кадгар и его союзники тем временем собирались нанести решающий удар по оборонительным позициям Орды, пробиться к вершине Чёрного храма и покончить с Нер’зулом навсегда. И времени у них для этого оставалось всё меньше, ведь Нер’зул уже начал ритуал, питая будущий портал энергией артефактов. О битве, которая произошла в Чёрном храме перед самой гибелью планеты, говорить особо нечего. Дворфы убивали орков, рыцари смерти убивали людей, а небеса, как и полагается любым нормальным небесам во время финальной битвы, окрасились в зловещие, сумрачные тона. Кто победил, а кто проиграл в этой битве – сейчас уже неизвестно, да и не так уж это важно. Гораздо важнее то, что происходило тогда на самой вершине храма.

Опасаясь, что воины Альянса всё же смогут вовремя пробиться к вершине Чёрного храма, Нер’зул начал ритуал в спешке, и даже избранные члены его родного клана делу особо не помогали. Энергии, с помощью которой бывший шаман предполагал открыть желанный портал, было не просто много, а даже слишком много. Контролировать хаотические потоки первобытной магии оказалось чрезвычайно сложно, к тому же Нер’зул вообще никогда не имел с такой магией дела. В результате произошла ужасная, но вполне ожидаемая вещь – Нер’зул потерял контроль над магическими потоками. Стремясь найти себе новое русло, неудержимые потоки магии принялись делать именно то, что и предполагал ритуал Нер’зула – создавать пространственные порталы. Но так как энергию больше никто не контролировал, то и порталов получилось несколько больше, чем ожидалось. Одновременное появление десятков, если не сотен, разрывов в ткани реальности привело к тому, что силовые линии Дренора переполнились магией и буквально начали рвать планету на куски. Кадгар и его товарищи прибыли на вершину храма слишком поздно, так что уже ничего не могли сделать, чтобы спасти гибнущий Дренор. Нер’зул же, увидев своих врагов и прекрасно понимая, чем ему грозит их появление, ринулся к ближайшему порталу, успев прихватить с собой только орков, помогавших ему с ритуалом. Горстка неудавшихся чародеев – вот и всё, что осталось от Орды Нер’зула, когда он оставил за спиной расколотый мир и ринулся в неизвестность.

Рождение Короля-Лича

Портал перенёс Нер’зула и горстку орков прямиком в Круговерть Пустоты. «Вот это совпадение!», – скажете вы, и будете абсолютно правы. Увы, но без этого совпадения никакого Короля-Лича бы в Азероте не появилось, так что это всё-таки не совпадение, а сценарная необходимость. Так вот, в Круговерти Пустоты, как вы, должно быть, знаете, обитают демоны. И демоны эти немедленно обнаружили неопознанных орков, каким-то непонятным образом очутившихся в их владениях. Находку доставили Повелителям ужаса, которые сразу же принялись за своё грязное дело, как приказал им лично Кил’Джеден – товарищей Нер’зула убили быстро, намереваясь позже пересоздать их в качестве личей, а самого шамана принялись рвать на крошечные кусочки. Повелители ужаса не позволяли душе истязаемого шамана покидать его тело, так что Нер’зул каждой частицей своего существа смог прочувствовать гостеприимство Пылающего легиона. Охваченный невообразимой агонией, Нер’зул стал молить своих мучителей о смерти, и лишь тогда к нему явился Кил’Джеден – он пообещал выполнить желание шамана, если тот согласится стать орудием в руках Легиона. И Нер’зул согласился. В этот самый момент измученный дух орочьего шамана освободили от оков плоти, заменив их на оковы стали и льда. Отныне сущность Нер’зула была заключена в комплекте доспехов и клинке, получившем имя Ледяная скорбь. Почему были выбраны именно доспехи и меч? Видимо, это слишком круто смотрелось, так что более практичные формы даже не стали рассматривать. Как бы то ни было, «темницу» Нер’зула спустя некоторое время доставили в Азерот, на самую вершину пика Ледяной короны в северном Нордсколе. Кил’Джеден сообщил своему невольному слуге, что нарекает его королём этого мира, если, конечно, тот окажется способен завоевать своё королевство и наполнить его мёртвыми подданными во славу Пылающего легиона. Так закончилось существование Нер’зула и началось существование Короля-Лича. Рассказ о Нер’зуле, стоит заметить, тоже закончился вместе с самим Нер’зулом. Но это означает лишь то, что история Короля-Лича только начинается, ведь впереди столько всего интересного – чума нежити, падение Лордерона, зловещие замыслы на каждом шагу! Обо всём этом обязательно нужно рассказать, но только уже в новом, 2019-м году.

P.S. Ники авторов картинок. Или имена. Короче, некоторые слова, которые были написаны рядом с картинками, когда я их нашёл, и которые могут помочь найти автора отдельно взятой картинки:

1. Тут всё просто - автор неизвестен. Найдёте, кто нарисовал - напишите в комменты.

2. Markus Erdt

3. Dave Kendall

4. Nicola Saviori

5. Phill Gonzales

6. Stanton Feng

7. Justin Kunz

P.P.S. У текста тоже есть автор, и это я. Можете даже ко мне в группу ВК зайти - https://vk.com/kotbaiunlair

P.P.P.S. Всем огромное спасибо за то, что читаете и даже комментируете посты. Приятно думать, что я пишу не впустую. Ну, и всех с новым годом, конечно!

Происхождение Великих домов в целом и дома Редоран в частности

Мы уже касались темы происхождения Великих домов в статье, посвящённой народу данмеров, но если уж речь зашла о доме Редоран, то почему бы не освежить память? К тому же в прошлый раз о Великих домах говорилось крайне поверхностно, но теперь можно заняться этим более основательно. Итак, несмотря на то, что Великие дома данмеров появились далеко не сразу, они существовали в том или ином виде ещё с тех времён, когда сами данмеры именовали себя кимерами и кочевали по всему Тамриэлю в поисках подходящей для себя земли. В обществе кимеров место Великих домов занимали ничем не примечательные кочевые семейства. Эти кочевые семейства с течением времени уступили место кланам, но уже после того, как кимеры, вдоволь накочевавшись, прибыли в земли, ныне именуемые Морровиндом, и как следует на них осели. Вслед за оседанием кимеров кланы приступили к процессу преобразования в те самые, но ещё не очень Великие, дома, одному из которых как раз и посвящена данная статья. В отличие от кланов, дома прекрасно вписывались в кимерские реалии того времени (зато к Четвёртой эре большинство из них совершенно устарело вместе со своими рабовладельческими традициями). Дома эти даже предполагали возможность расширения своей власти за счёт уничтожения и поглощения других, более мелких и слабых домов. Изначально таких вот кимерских, а потом и данмерских домов была целая прорва – некоторые их них занимались земледелием, другие квамоводством, третьи разбоем. При этом ни один из них не упускал возможности увеличить своё влияние, набить закрома богатствами, а соседние дома оставить с носом. И, желательно, с разбитым.

Когда кимерских-данмерских домов было ещё очень много, их представители частенько воевали друг с другом, чтобы доказать, что именно их дом изготавливает самые длинные хитиновые копья во всём Тамриэле. Помимо этого, кимерам приходилось воевать с двемерами, которые не разделяли их религиозных убеждений, с нордами, которые просто воевали по поводу и без, а также с дикими животными, которые хотели кушать. В таких условиях, само собой, наиболее малочисленные и слабые дома становились лёгкой добычей для воинственных соседей. Некоторые из них просто-напросто были уничтожены, а другие стали частью домов-победителей, со временем превратившихся в уже привычные для нас Великие дома. Великих домов было уже совсем не так много, как домов обычных, однако все они контролировали значительную территорию, обладали собственным войском и даже крестьянами, которых они могли угнетать днями напролёт. Короче говоря, Великие дома быстро превратились из влиятельных, но разрозненных семейств в самые настоящие города-государства, которые, тем не менее, были частью единого народа. Народа, объединённого общей верой, общим происхождением, а также необходимостью хоть как-то противостоять агрессивной нордской экспансии. Всё это, тем не менее, никак не мешало Великим домам периодически строить друг другу козни и даже открыто враждовать, однако проявления этой вражды определённо были уже не так масштабны, как в былые времена. Вражда между Великими домами так никогда и не изжила себя, но со временем стала менее заметной, скрытой. Данмеры не могли отказать себе в удовольствии иногда прирезать соперника-другого, однако пришли к выводу, что делать это следует реже и эффективнее.

Смутные времена междоусобиц, войны с двемерами и завоевание нордами Морровинда (или, как его раньше называли, Ресдайна) пережили всего шесть Великих домов – Индорил, Дрес, Хлаалу, Телванни, Редоран и Дагот. Каждый из этих Великих домов включал в себя несколько десятков поглощённых годами ранее малых домов, но к этому моменту единственным свидетельством их существования оставались одни лишь фамилии – Морвейн, Сарети, Нерано и многие другие. Великие дома поклонялись одним и тем же принцам даэдра и старались не совать нос в чужие дела, пока эти дела никак не были связаны с ними. Благодаря такому подходу шесть Великих домов могли мирно сосуществовать и даже местами процветать, что устраивало всех, кроме самых коварных заговорщиков, которыми, впрочем, укомплектовано любое мало-мальски развитое государство Тамриэля. Также, несмотря на скрытую вражду, о которой уже говорилось выше, Великие дома поддерживали друг с другом определённую степень общения. Благодаря этому сформировались некоторые общие черты, характерные для большинства представителей Великих домов – недоверие к чужестранцам, религиозность, а также добрая традиция умерщвления неугодных таким образом, чтобы об этом никто не узнал. Исключением можно считать разве что дом Дагот, который многое перенял от соседей-двемеров, однако об этом доме мы, пожалуй, поговорим в другой раз.

А вот дом Редоран, в отличие от дома Дагот, исключением не стал – идеалами дома были провозглашены верность традициям и своему роду, что, конечно, никогда не мешало редоранской знати строить заговоры и устранять соперников самыми изощрёнными способами. Тем не менее, заговоры и убийства, которые являются частью данмерской культуры вообще, ничуть не умаляют достоинств дома Редоран. Традиционно члены этого дома отличаются честностью, несвойственной другим уроженцам Морровинда – они всегда выполняют свои обещания, даже если это уже не приносит им никакой выгоды. Также редоранцы в большинстве своём считают безопасность Морровинда и его жителей (исключая грязных н’вахов, конечно) делом первостепенной важности, и вследствие этого они довольно редко вступают в открытую конфронтацию с другими Великими домами. Что же касается традиций Морровинда, связанных с колюще-режущими орудиями и умением использовать их по прямому назначению, то наиболее ревностно их оберегает именно дом Редоран. Впрочем, ревностное соблюдение старых традиций и консерватизм, присущие большинству редоранцев ещё со времён зарождения Великих домов – это ещё и повод для насмешек со стороны более прогрессивных данмеров, состоящих на службе у других домов. Но даже они признают, что Великий дом Редоран всегда был и остаётся настоящим оплотом данмерских традиций. Таким Редоран появился, и таким он, скорее всего, и исчезнет. Если, конечно, исчезнет вообще.

Ранняя история Великого дома Редоран

Итак, дом Редоран, возникший ещё во времена поздней Меретической эры, прошёл долгий путь от бывшего кочевого семейства до одного из самых успешных и могущественных Великих домов Морровинда. Но как же редоранцам удалось преуспеть там, где дом Дагот ждало забвение, а дома Хлаалу, Телванни, Индорил и Дрес – упадок? Ну, давайте разбираться. О ранних годах дома Редоран известно мало, но ровно столько же известно и о ранних годах любого из Великих домов. По-настоящему же история дома Редоран начинается вместе с началом Войны Первого совета, в которой пять Великих домов Морровинда схлестнулись с двемерами, заключившими союз с домом Дагот. Дом Редоран, хоть и разместил на своём гербе древний двемерский символ, идей двемеров совершенно не поддерживал, а потому присоединился к войне против них. В те времена редоранцы, судя по всему, ещё не обладали большим, хорошо обученным войском, а потому терпели одно поражение за другим, следуя дурному примеру остальных Великих домов. Великим домам, очевидно, следовало заранее обсуждать совместные действия, однако никаких подвижек в эту сторону не предпринималось вплоть до назначения Неревара из дома Индорил главнокомандующим. Действия Неревара предопределили ход Войны Первого совета, победа в которой по итогам досталась пяти союзным Великим домам. Позже, когда Альмалексия, Вивек и Сота Сил провернули трюк с Сердцем Лорхана и стали полубогами, они объявили Неревара святым. Им, очевидно, требовался объединяющий символ, с помощью которого можно было максимально безболезненно занять места принцев даэдра в качестве богов Морровинда, и Неревар, герой для всех данмеров, подходил на роль такого символа лучше всего. Дом Редоран, представители которого были сильно вдохновлены Нереваром, тут же объявил его своим покровителем. Именно это событие, вероятно, и стало причиной, по которой дом Редоран начал обучать новое поколение воинов боевым искусствам, чтобы сделать их защитниками Морровинда, каким был святой Неревар.

Вряд ли все редоранцы восприняли переход от почитания даэдра к почитанию самозваных полубогов спокойно, однако упоминаний о каких-либо восстаниях не сохранилось. Ко всему прочему, приход к власти полубогов-Альмсиви сказался на благосостоянии дома Редоран в целом положительно, так что и жаловаться было особо не на что. Лорд Вивек по какой-то причине очень благосклонно относился к редоранцам (возможно, раньше он сам был частью их дома, но подтверждений этой версии у меня нет), вследствие чего дом Редоран всегда пользовался популярностью среди простонародья. Если также принять во внимание наличие обширных территорий на северо-западе Морровинда, которые находились тогда во власти дома Редоран, то и дом этот вполне можно назвать процветающим. К началу Второй эры он, конечно, не достиг того же уровня влияния, что и дом Индорил, из которого происходил Неревар, однако многочисленные войска и всенародное уважение тоже кое-чего стоили. Другие же Великие дома с течением времени всё больше полагались на редоранских воинов, понемногу сокращая собственные войска и оставляя укомплектованными разве что немногочисленные отряды городской стражи. В результате Морровинд банально оказался не готов к встрече с регулярными имперскими войсками Тайбера Септима, которые в поздние годы Второй эры явились туда завоёвывать и доминировать.

Только дом Редоран, чьи территории граничили со Скайримом (а именно оттуда явилась имперская армия), мог оказать захватчикам хоть какое-то адекватное сопротивление. Ещё не осознавая в полной мере ситуацию, в которой оказался Морровинд, храм Трибунала и дом Индорил провозгласили начало войны с Империей Септимов, подставляя, таким образом, дом Редоран под удар. Редоранцы, известные своим почтительным отношением к традициям, в том числе религиозным, без всяких раздумий выступили на стороне данмерской храмовой элиты, однако решимость и отвага против десятков тысяч легионеров почему-то всё равно им не помогли. Надежда храма Трибунала использовать свой авторитет и религиозность данмеров, чтобы сплотить народ Морровинда, также не оправдалась: предводители дома Хлаалу быстро смекнули, к чему всё идёт, а потому заявили о своём намерении начать мирные переговоры с Империей, дом Телванни же попросту остался в стороне. Тем временем уже первые стычки между войсками Империи и бойцами дома Редоран показали, что редоранцам в этой войне ловить нечего. Лорд Вивек, прекрасно понимая, что редоранцы не будут отступать и скорее позволят Империи уничтожить весь их дом, поспешил заключить с Тайбером Септимом договор. По этому договору Морровинд становился имперской провинцией, сохраняя относительную независимость, тогда как император получал в дар Нумидиум – колоссальный двемерский механизм, простаивающий без дела со времён Войны Первого совета. Дом Индорил и верхушка храма Трибунала были, скажем так, немного удивлены, когда узнали о решении Вивека (их мнения, как вы понимаете, он не спросил), но мир с Империей позволил дому Редоран уцелеть и даже сохранить большую часть собственный войск. Быть частью Империи редоранцам, правда, всё равно не понравилось, но их мнения, конечно, тоже никто не спрашивал.

После того, как Морровинд стал частью Империи Септимов, расклад сил в нём значительно поменялся – дом Хлаалу, заранее подсуетившись, заполучил практически все самые выгодные торговые контракты с Империей, в то время как дома Индорил и Дрес фактически стали изгоями в собственной стране, утратив большую часть былого влияния. Что касается Телванни, то они продолжили хранить свой нейтралитет и жить в грибах, почти ни во что не вмешиваясь. Редоран же, хоть и поддержал формально договор с Империей, предпочёл отстраниться от него и самоизолироваться на своих землях. Но продолжалась такая самоизоляция лишь до тех пор, пока главой дома не стал молодой (нет) и амбициозный (а вот это правда) данмер Болвин Веним. Болвин Веним решил действовать нестандартно для представителя дома Редоран, и когда он увидел возможность расширить территорию дома, пусть и не самым лицеприятным образом, он так и сделал. Именно благодаря Вениму дом Редоран расширил своё влияние в Морровинде и начал медленно, но верно осваиваться в болоте политических интриг, предательств и прочих замороченных штук, которые считались неприемлемыми в редоранском обществе. Также с подачи Венима редоранский совет переехал из Блэклайта, древней столицы дома Редоран, в Альд’рун, расположенный на острове Вварденфелл. Это позволило главе дома лучше контролировать действия совета, который время от времени пытался сместить неуправляемого Венима, вернув старые добрые времена, когда дом Редоран мог похвастаться своим нейтралитетом в противостоянии Великих домов. Подводя итог, можно сказать, что дом Редоран извлёк определённую выгоду из появления в Морровинде имперцев – дома Индорил и Дрес распрощались с большей частью своих доходов и политического веса, а вот дом Редоран, напротив, сохранил боеспособную армию, а позже ещё и расширил свою территорию, сумев успешно противостоять подковёрным интригам других домов.

Поздняя история Великого дома Редоран

Дома Редоран, Хлаалу и Телванни сохраняли своё главенствующее положение в Морровинде до самого конца Третьей эры, однако потом в Тамриэле что-то пошло не так. И это «не так» впоследствии получило название «Кризис Обливиона». Император Уриэль Септим VII был зверски убит посредством топорно заскриптованной катсцены в канализации под Имперским городом, и это событие развязало руки (все четыре, между прочим) принцу даэдра Мерунесу Дагону. Дагон на радостях решил вторгнуться в Тамриэль, открыв множество врат в свой план Обливиона по всему континенту. Имперские легионы, размещённые в Морровинде, после начала Кризиса Обливиона сразу же были отозваны в Сиродил, так что данмерские города остались практически без защиты. В распоряжении дома Редоран были хорошо обученные воины, однако их оказалось недостаточно, чтобы покончить с вторжением из Обливиона раз и навсегда – даэдра даже сумели разрушить Альд’рун и вынудить редоранцев отступить вглубь материка. Потеря Альд’руна стала для дома Редоран настоящим ударом, однако вместо того, чтобы забиться в Блэклайт и переждать там Кризис Обливиона, редоранцы начали собирать армию для отпора даэдра. И данмеры, увидев в редоранцах своих единственных защитников, с радостью встали под их знамёна, что и позволило Морровинду выстоять против бесчисленных легионов Мерунеса Дагона. После окончания Кризиса имперцы, и без того не слишком популярные в Морровинде, в глазах данмеров стали настоящими предателями, а вместе с ними предателем оказался и дом Хлаалу, поддерживавший Империю Септимов. Стремительно утекающая репутация Хлаалу привела к тому, что в самом начале Четвёртой эры этот дом принудительно лишили всех привилегий и отстранили от политической жизни Морровинда. Дом Редоран же, таким образом, в начале Четвёртой эры оказался единственным Великим домом, который обладал реальной властью в Морровинде – Хлаалу, Индорил и Дрес уже не могли соперничать с ним, ну а Телванни, как обычно, просто ни до чего не было дела.

Избавившись от угрозы вторжения даэдра и разорвав все связи с Империей Септимов, дом Редоран немедленно приступил к восстановлению разрушенного Альд’руна и других поселений по всему Морровинду, так или иначе пострадавших из-за Кризиса Обливиона. Но, само собой, всё не могло быть настолько просто – уже в 5-м году Четвёртой эры произошло извержение Красной горы, которая всё это время была вулканом. Пепельные пустоши вокруг горы, а также клубы дыма, иногда вырывающиеся из её вершины, позволяли сделать вывод о том, что Красная гора является вулканом, однако раньше она вела себя вполне адекватно и не засыпала Вварденфелл метровым слоем пепла. Вскоре после извержения, сопровождавшегося землетрясениями и потоками лавы тут и там, Красная гора принялась выплёвывать пепел в таких неприличных количествах, что жить на Вварденфелле стало попросту невозможно. Большинство местных жителей, конечно, бросили свои дома и перебрались на материк. Значительная часть данмеров даже подалась в Скайрим, однако ничего интересного, кроме загаженных трущоб и шовинизма, они там не нашли. Другие жители Вварденфелла, успевшие вовремя покинуть остров, направились в Блэклайт, рассчитывая получить помощь от редоранцев. И редоранцы эту помощь им дали, ведь беженцы в их глазах были не только лишними голодными ртами, но ещё и дешёвой рабочей силой, лояльными торговцами, а также работниками борделей. Вварденфелл же оказался потерян для Морровинда – да-да, все эти милые фуражиры квама, пытающие откусить лицо первому встречному путнику, оказались погребены под толстым слоем пепла и разбитых надежд.

Несмотря на массовый приток беженцев в поселения дома Редоран на материке, положение дел в Морровинде ещё нельзя было назвать плачевным, но вот аргониане, много веков страдавшие от рабовладельческих рейдов дома Дрес, имели своё собственное мнение относительно благополучия северного соседа. Воспользовавшись сумятицей, возникшей в Морровинде после извержения Красной горы, в бывшую имперскую провинцию вторглась огромная армия из Чернотопья. Аргониане были беспощадны – в кратчайшие сроки они захватили юго-восточную часть страны, перерезали всех данмеров, которые не успели бежать, а также превратили в груду дымящихся развалин древний Морнхолд – город света, город магии. Как и в случае с Кризисом Обливиона, отпор врагу смог дать лишь дом Редоран – только у этого дома было крупное боеспособное войско и опытные командиры, уже повидавшие некоторое дерьмо в боях против даэдра. Встретив отпор в лице редоранской армии, аргониане сначала охладили свой пыл, а потом начали отступать. И хотя юг Морровинда всё же остался в руках аргониан, редоранцы спасли свою родину от полного уничтожения, что тоже неплохо. К тому же редоранцы перенесли столицу всего Морровинда из разорённого Морнхолда в свой Блэклайт, а потом ещё и назначили своего представителя в совете Великих домов главой этого самого совета. Возражать было уже некому, так что и дом Редоран ни капли не стеснялся, распространяя свою власть на все сферы жизни данмерского общества. Когда же верховный король Скайрима в 16-м году Четвёртой эры передал остров Солстейм вместе с находящимся там эбонитовым рудником Морровинду, дом Редоран получил отличную возможность пополнить свою казну с помощью торговли эбонитом-сырцом. На данный момент Великий дом Редоран можно смело ассоциировать со всем Морровиндом в целом, ведь именно Редоран фактически владеет всем, что осталось от этой древней вотчины тёмных эльфов Тамриэля.

Культурные особенности Великого дома Редоран

История Великого дома Редоран, как вы понимаете, весьма богата на события, перекликающиеся с историей всего Морровинда и народа данмеров. И раз уж с историей этой мы пока что закончили, то почему бы не поговорить о редоранской культуре? Всё-таки каждый из Великих домов Морровинда обладает собственной уникальной культурой, и Редоран совсем не исключение. В случае с домом Редоран эта уникальность, прежде всего, проявляется благодаря архитектуре и доспехам (не одежде, потому что одежду редоранцы носят самую обыкновенную). С доспехами всё достаточно просто – традиционно воины дома Редоран носят костяные доспехи самой практичной формы, которую только могли придумать древние данмеры. И форма эта весьма обтекаема – для того, видимо, чтобы легче отражать удары клинков, стрел и копий, которые чаще всего применяли против редоранцев ещё в те времена, когда дизайн доспехов только-только создавался. Традиционные постройки дома Редоран также призваны максимально эффективно решать определённую задачу, с которой столкнулись древние редоранцы, а столкнулись они, похоже, с нехваткой места. В итоге классические редоранские здания внутри всегда оказываются больше, чем снаружи – снаружи, как правило, находится только один этаж, и под землёй как минимум оказывается помещение не меньших размеров. Сильнее всего такой подход к архитектуре заметен в городе Блэклайт, который даже будучи столицей современного Морровинда, представляет собой переплетение тесных, извилистых улочек, в которых можно легко заблудиться. Особенно если вы поставите себе такую цель. В принципе, сами редоранцы также оказываются глубже, если заглянуть внутрь (не буквально!) – они могут показаться недружелюбными, излишне резкими и чрезмерно консервативными. Всё это, конечно, правда, но ведь должен же кто-то в Морровинде оберегать древние данмерские традиции от поругания и следовать заветам святого Неревара? И кто же лучше всего подходит для этого, если не древние защитники Морровинда и хранители заветов предков из дома Редоран?

Ссылки на источники картинок из поста лежат в соответствующем посте вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair

Клан Призрачной луны

Перед тем, как основательно взяться за, собственно, Нер’зула, стоит уделить немного внимания и его родному клану Призрачной луны. Как и все другие орки, орки клана Призрачной луны происходят непосредственно от Гронда, колоссального существа, созданного титаном Агграмаром из подручных материалов, найденных им на планете Дренор – камней, металлов и брутальности. Потомки Гронда, буквально родившиеся из его останков, постепенно эволюционировали, становясь всё мельче и умнее с каждым новым витком развития (если принять во внимание этот факт, то можно утверждать, что гномы – одни из самых умных существ во вселенной). Таким вот образом на Дреноре сначала появились магнароны, а потом и огры с орками. И орки, как вы понимаете, оказались наиболее разумными потомками древнего Гронда - они легко приспосабливались к любым условиям и выживали там, где даже гномы потерпели бы неудачу. Несмотря на это, орки долгие годы прозябали на окраинах владений своих более крупных и агрессивных сородичей, формируя уникальную систему ценностей и питаясь разного рода объедками. Когда же пришло время покинуть задворки огрской цивилизации и найти себе земли получше, орки разделились на самобытные племена, а потом отправились куда глаза глядят. Одно из племён, выходцу из которого как раз посвящён данный рассказ, обосновалось в долине Призрачной луны – в землях, далёких от войн Дренора (настолько, насколько вообще можно быть от них далёкими), а также наполненных секретами, раскрытию которых и посвятили себя родичи Нер’зула.

Наблюдая за ночным небом Дренора, орки клана Призрачной луны пришли к выводу, что в расположении звёзд есть какой-то скрытый смысл. Они начали проводить ритуалы, призванные раскрыть этот смысл – ритуалисты Призрачной луны верили, что таким образом они смогут заглянуть в будущее, и это позволит им избежать каких-нибудь ошибок, а также впечатлить сородичей. Раньше орки жили одной лишь охотой, да постоянными стычками с ограми и ботани, так что новое веяние было встречено кланом Призрачной луны с энтузиазмом. И хотя никакого большого и важного секрета ритуалистам раскрыть не удалось, постепенно они научились разговаривать с духами предков и даже немножко предсказывать будущее, описывая свои видения красочными, но зачастую малопонятными словами. Всего этого, однако, оркам клана Призрачной луны было недостаточно – они полагали, что мир духов, завесу над которым им удалось приоткрыть, таит в себе гораздо больше тайн. И однажды, надеясь первыми постичь эти тайны, многие молодые и не очень орки покинули долину Призрачной луны, отправившись странствовать по Дренору в поисках мест, где сильнее всего ощущалось присутствие духов. Все эти орки-паломники, которым предстояло стать первыми шаманами своего народа, обнаруживали присутствие духов природы и стихий повсюду, но больше всего их привлекал Награнд. Именно там, окружённый тихими водами озера, находился череп самого Гронда, ставший пристанищем для изначальных стихий Дренора.

В отличие от стихий Азерота, стихии Дренора к моменту своей встречи со смертными существами ещё не успели превратиться в злобных, постоянно враждующих друг с другом и со всем миром элементалей. Они обрели форму благодаря жизненной энергии, высвободившейся после гибели Гронда, так что развивались параллельно с ограми и прочими магнаронами. Но при этом никто, кроме орков, не пытался заговорить с духами стихий – те же огры предпочитали подчинять стихию земли своей воле с помощью первобытной магии, не вдаваясь в подробности. Орки же отнеслись к стихиям со всем возможным почтением, а потому сумели завоевать их доверие – духи земли, воды, воздуха, огня и жизни охотно шли на контакт со своими новыми друзьями, и время от времени они даже делились с ними своей силой. Спустя некоторое время такого вот общения с духами орки из клана Призрачной луны стали первыми настоящими шаманами Дренора. И они же были теми, кто сформулировал основные принципы орочьего шаманизма – уважение к духам предков и стихий, необходимость оберегать равновесие в природе, а также обязанность каждого шамана быть сдержанным и не злоупотреблять своей близостью к стихиям Дренора. Шаманы клана Призрачной луны назвали место, где они впервые заговорили со стихиями, Троном Стихий, и там же они соорудили храм, украсив его какими-то верёвочками с глубоким смыслом и бивнями копытней. Когда же в других кланах узнали о Троне Стихий, популярность клана Призрачной луны резко возросла – многие молодые орки хотели стать шаманами, и всем им нужно было у кого-то учиться. Со временем почти каждый клан орков разжился собственным шаманом, однако клан Призрачной луны навсегда сохранил свою славу в качестве клана, где шаманизм зародился прежде всего.

Первые ростки скверны

К тому времени, как на Дреноре началось всё самое интересное (ну, вы знаете – пришествие демонов, создание Орды, разрушение планеты и другие, не менее занятные вещи), верховным шаманом клана Призрачной луны, да и вообще всех других кланов был Нер’зул. Нер’зул пользовался огромным уважением не только у других шаманов, но и вообще у всех орков – к его словам прислушивались даже самые дикие и воинственные вожди. Но несмотря на всю свою мудрость, Нер’зул был очень слабо осведомлён о том, что происходит в мире – будучи не только верховным шаманом, но и вождём своего клана, он в первую очередь интересовался благополучием подопечных орков. Нер’зула не интересовали даже загадочные дренеи, буквально свалившиеся с неба, и уж тем более он не пытался постичь секретов Бездны, которая изредка охватывала шаманов, пытавшихся пройти посвящение у Трона Стихий. С поглощёнными Бездной шаманами поступали безо всякой выдумки – на их лица наносили изображение белого черепа, после чего изгоняли в пещеры, где несчастные окончательно сходили с ума. Но Бездна не была единственной угрозой, которая нависла тогда над орочьими кланами – скверна и демоны, что стояли за ней, также не собирались долго оставаться в стороне. И демоны, не желая действовать самостоятельно, решили использовать в качестве своего орудия одного из уроженцев Дренора – орка, наполненного отчаянием и ненавистью к собственному народу. И такой орк, увы, имел место быть, а звал его очень просто – Гул’дан. Не все орки, которые хотели стать шаманами, успешно завершали своё обучение, и Гул’дан как раз был из их числа – он, мягко говоря, не пользовался популярностью в своём родном клане, и даже духи стихий, почувствовав ненависть, кипящую в сердце юного орка, отказались говорить с ним. Зато с ним заговорил Кил’Джеден собственной персоной – демон предложил Гул’дану власть над скверной в обмен на помощь в покорении народа орков, на что первый в истории орк-чернокнижник согласился без всяких сомнений.

Первым делом, которое поручил Кил’Джеден своему новому слуге, стало осквернение Трона Стихий – это должно было привести (и привело) к нарушению равновесия в природе Дренора, а также позволило бы обвинить в бедах народа орков дренеев. Духи стихий Дренора никогда раньше не имели дела со скверной, и потому они не смогли совладать с чарами Гул’дана, когда тот явился к Трону, чтобы лишить стихии их сил. После того, как духи ослабли, реки Дренора обмелели, животные исхудали, а ветер приносил оркам уже не прохладу, а чуму, прозванную красным туманом. В течение короткого времени жертвами красного тумана стали многие орки – болезнь была напрочь лишена предрассудков и не подчинялась канонам сюжета, так что косила одинаково беспощадно и детей, и стариков, и даже вождей. Орочьи кланы, не зная, как справиться с поветрием, на всякий случай пришли в ужас, надеясь лишь на милость духов и мудрость шаманов. Увы, но духи, ослабленные скверной, уже мало на что были способны, и даже самые мудрые шаманы не понимали, как можно совладать с красным туманом. Видя, как страдает его народ, Нер’зул созвал кланы на Кош’харг, чтобы там вместе с вождями и другими шаманами обсудить неведомую напасть, однако на пользу делу это не пошло. Как только кланы собрались в одном месте, красный туман радостно бросился поглощать новые жертвы – видимо, кланы зачем-то притащили с собой на Кош’харг своих больных родичей. Единственным решением, которое пришло тогда в голову Нер’зула, оказалось решение собрать всех больных в одном месте. Решение это мало кому это понравилось, но погибать раньше времени тоже никто не хотел, а потому жертвы красного тумана вскоре отправились в Награнд, поближе к Трону Стихий. Возглавил больных орков Гарад, вождь клана Северного волка, и в честь него поселение изгоев было названо Гарадаром.

Ложные видения

Многочисленные беды, обрушившиеся на весь народ орков, сильно изматывали верховного шамана – слишком уж часто ему приходилось изгонять кого-нибудь в Награнд, а всё из-за того, что лучшего решения Нер’зулу так и не удалось отыскать. Духи стихий тем временем всё реже отвечали шаманам, их голоса звучали будто бы издалека, а сами духи словно скрывались за непреодолимой пеленой. И как раз в это неспокойное время в деревню клана Призрачной луны явился Гул’дан. Он утверждал, что его клан был уничтожен ограми, и потому слабый, ни на что не годный шаман-недоучка вынужден был просить убежища у других орочьих кланов. Над Гул’даном сжалились и позволили ему остаться с кланом Призрачной луны, но слуга Кил’Джедена, конечно же, не собирался благодарить своих «спасителей» - ему был нужен только верховный шаман. Кил’Джеден считал, что именно Нер’зул, обладающий огромным влиянием на любой из орочьих кланов, сможет стать идеальным орудием, ведь по одному его слову орки безропотно бросились бы убивать дренеев. Оставалось лишь внушить Нер’зулу мысль, что дренеев действительно необходимо уничтожить. Ключом же для этого являлась давно погибшая жена Нер’зула по имени Рулкан. Верховный шаман был очень сильно привязан к своей жене – после того, как она покинула мир живых, Нер’зул находил утешение лишь в общении с духами. Духи же, как вы знаете, молчали по вине Гул’дана, а потому Нер’зула понемногу охватывало отчаяние, хоть он и старался всеми силами с ним бороться, ни на миг не забывая о своём долге шамана.

При первом же взгляде на искажённое скверной лицо Гул’дана (а таким его сейчас знают буквально все, кто имел неудовольствие вообще с ним познакомиться) вы можете смело заявить, что никакого доверия это лицо не вызывает. Но вот раньше злобные, хитрые глазки Гул’дана воспринимались совершенно иначе, что и позволило чернокнижнику втереться в доверие к Нер’зулу. Верховный шаман даже взял Гул’дана в ученики, надеясь однажды научить его разговаривать с духами и пользоваться их силой на благо Дренора и орков. Гул’дан же, вместо того, чтобы учиться у Нер’зула, подсыпал ему в питьё всякую дрянь, вызывающую кошмары, в которые так легко мог проникнуть Кил’Джеден. Каждый раз, являясь Нер’зулу во снах, демон принимал облик Рулкан, и каждый раз он внушал шаману ужасные мысли– это дренеи создали красный туман, это дренеи заставили духов замолчать, и за это дренеи должны быть уничтожены. Нер’зул долгое время сопротивлялся демоническому влиянию – он просто не мог поверить, что его Рулкан может говорить такие жестокие вещи. Но Кил’Джеден, которого явно не просто так прозвали Искусителем, своё дело знал, а потому и разум шамана однажды начал поддаваться. Когда же Гул’дан принёс сведения (почти ложные) о том, что дренеи полностью вырезали орочий клан, который в течение нескольких лет набегал на их караваны, Нер’зул отбросил все сомнения и действительно поверил в то, что дренеи – враги орков.

Рождение Орды

Несмотря на то, что Нер’зул уже поверил в ложь Кил’джедена, он не мог позволить своему клану напасть на города дренеев без всякой подготовки. В таком деле потребовалась бы объединённая сила всех орочьих кланов – именно такая сила в своё время сумела переломить хребет Горианской империи. Вот только измученный шаман не верил в то, что все орки прислушаются к словам всего лишь одного шамана, пусть даже такого уважаемого, каким был Нер’зул. С этого момента псевдо-Рулкан начала убеждать верховного шамана в том, что лишь он один способен спасти народ орков от уничтожения, объединив кланы и нанеся дренеям упреждающий удар. Сюжет непременно должен был двигаться вперёд, и потому спустя некоторое время Нер’зул поступил именно так, как ему и говорила ложная Рулкан. Он призвал всех вождей кланов к священной горе Ошу’гун – там он рассказал им всё, что узнал от Кил’Джедена, а также сообщил о своём намерении объединить кланы. Некоторые вожди сразу же выступили в поддержку этого плана – их шаманы также рассказывали о зловещих видениях, вдобавок некоторым оркам уже давненько хотелось с кем-нибудь повоевать, да только случая подходящего не было. Более миролюбивые вожди открыто сомневались в том, что дренеи действительно могут что-то замышлять против своих соседей, но даже они были вынуждены признать – духи не лгут. Сейчас-то всем очевидно, что видения посылали вовсе не духи, однако в те далёкие времена орки ничего не знали о демонах и скверне, так что после ночи, проведённой в спорах, вожди кланов приняли судьбоносное решение. Так родилась Орда.

Тень скверны

Наблюдая за тем, как орки, некогда мирно жившие по соседству с дренеями, уничтожают этих самых дренеев сотнями, Нер’зул начал что-то подозревать. Даже теряя одно поселение за другим, дренеи так и не раскрыли своего зловещего оружия или смертоносной магии, с помощью которых якобы планировали уничтожить всех орков. Это заставило верховного шамана засомневаться – а что, если он ошибся? Что, если он принял кошмары за видения? И засомневался не он один – некоторые кланы, тот же клан Северного волка, были совершенно не в восторге от происходящего. Ко всему прочему, многие шаманы заговорили о том, что духи почему-то разозлились на орков, хотя орки, как им сообщили вожди, не сделали ничего плохого. К сожалению, остановить Орду уже не могли ни сомневающиеся вожди, ни шаманы, лишившиеся своей силы, ни даже Нер’зул, власть которого заканчивалась там же, где начиналась ярость разгорячённых сражениями вождей. Несмотря на это, Кил’Джеден всё ещё признавал влияние Нер’зула на орков – сомнения верховного шамана рано или поздно передались бы всем, после чего уничтожение дренеев рисковало сойти на нет. Этого демон допустить не мог, а потому задумал явиться Нер’зулу лично, чтобы поразить орка своим величием. В облике Рулкан Кил’Джеден вновь явился шаману во сне – он рассказал ему о существовании загадочного доброго духа, который хотел поддержать орков в трудное время. Поначалу сияющая белая фигура действительно впечатлила Нер’зула, однако сомнения вскоре вновь охватили его. Почему дух и Рулкан никогда не появлялись вместе? Почему дух не хотел прекращения войны и кровопролития, если уж он на самом деле был таким добрым, как рассказывала Рулкан? И с чего бы вообще этому доброму духу так сильно желать смерти пророка Велена и дренеев?

Ответов на свои вопросы Нер’зул не получил, и потому он прибег к единственному оставшемуся у него способу докопаться до правды – верховный шаман отправился к горе Ошу’гун, чтобы в её недрах говорить с духами. Тайно покинув деревню Призрачной луны и добравшись до горы Ошу’гун, Нер’зул с удивлением обнаружил, что внутрь просто так войти невозможно – вся гора была окружена странным барьером, из-за которого шаман не мог слышать голоса духов. Но отступать, как и полагается в таких ситуациях, было уже поздно. Собрав волю в кулак, Нер’зул сумел миновать барьер и войти внутрь горы, где его немедленно оглушил хор множества голосов, среди которых шаман узнал и голос своей возлюбленной Рулкан. Она-то и рассказала Нер’зулу, что его обманули самым бессовестным образом - на самом деле дренеи никогда ничего против орков не замышляли. Орки же, не без участия Нер’зула собравшиеся в Орду, вероломно напали на дренеев, разрушили их города, вытоптали клумбы. Тысячи ни в чём не повинных существ оказались безжалостно истреблены, да и орков погибло не меньше. И виноват во всём этом был один только Нер’зул, который позволил себя обмануть. Сгорая от стыда, Нер’зул покинул Ошу’гун и направился обратно в деревню. Духи предков отвернулись от него, духи стихий умолкли, а сам верховный шаман наполнился презрением к самому себе. Тем не менее, он должен был хотя бы рассказать оркам правду. Увы, но вот сделать это ему было уже не суждено.

Вернувшись в деревню Призрачной луны, Нер’зул обнаружил одно неприятное обстоятельство, которые уже вышагивало ему навстречу. Этим обстоятельством, конечно же, был Гул’дан. Пока верховный шаман отсутствовал, Гул’дан захватил власть в деревне при активной поддержке своих прихлебателей – шаманов, которые лишились связи с духами и от нечего делать добровольно отдались скверне Пылающего легиона. Новоявленные чернокнижники потребовали казнить Нер’зула на глазах у всей деревни, однако в этом случае разработчики не получили бы такого колоритного злодея, как Король-Лич, а я бы не взялся писать эту статью. Ну, и ещё Кил’Джедену почему-то захотелось помучить шамана – он приказал Гул’дану сохранить ему жизнь, чтобы тот своими глазами увидел, каким станут орки под руководством Легиона. Впрочем, существовала и более веская причина оставить Нер’зула в живых – орки, не зная о том, что ими манипулируют, сохраняли своё уважение к мудрому верховному шаману, каким считали Нер’зула. Исчезновение же такой ключевой фигуры могло бы вызвать недовольство среди воинов Орды, но и позволить Нер’зулу говорить было бы слишком опасно. Именно поэтому Нер’зула было решено сломить. Гул’дан и его чернокнижники ежедневно унижали верховного шамана, который и без того презирал себя за глупость и недостаток проницательности. Со временем Нер’зул совершенно замкнулся в себе и почти никогда не покидал своей палатки. И на этом, казалось бы, история верховного шамана и вождя клана Призрачной луны должна закончиться. Но история эта, как вы знаете, закончилась гораздо позже, причём в другом мире. Увы, но того же нельзя сказать о первой части статьи о Нер’зуле, которая только что подошла к концу. В следующей части мы поговорим о том, как будущий Король-Лич пришёл в себя и разрушил Дренор, а прямо сейчас… доброго вам вечера!

P.S. Хотите знать, откуда взяты картинки? Просто заходите в эту группу ( https://vk.com/kotbaiunlair ), где в закреплённом наверху посте будут ссылки на источники картинок.

Предки современных бретонцев

Как правило, современные обитатели той или иной области Тамриэля происходят от какого-то одного древнего народа, который с течением времени изменялся и превращался в самых обыкновенных альтмеров, босмеров или каджитов. Нередко о самых ранних временах народов-прародителей известно довольно мало, из-за чего учёным приходятся довольствоваться легендами, либо же сооружать массивные теории из догадок и воды. Бретонцы же, как вы понимаете, пошли совершенно другим путём. Во-первых, они решили произойти не от одного народа, а сразу от двух – древних высоких эльфов и не менее древних недийцев, зачем-то обитавших на территории современного Хай Рока ещё в поздние годы Меретической и ранние годы Первой эры. Во-вторых, о судьбе обитателей Хай Рока известно довольно-таки много, и никаких споров между имперскими учёными на эту тему, как правило, не ведётся. Это значит, что на сей раз придётся обойтись без красивых легенд и довольствоваться одними только историческими фактами. И первый из этих исторических фактов заключается в том, что в самом начале Первой эры Хай Рок активно осваивался кланом Диренни – высокими эльфами, частично мигрировавшими туда с островов Саммерсет. В отличие от своих соседей-айлейдов, Диренни не были поклонниками даэдрических культов и тотального господства на отдельно взятой территории. К тому же в Тамриэль клан Диренни пришёл позднее всё тех же айлейдов, поэтому повластвовать как следует так и не успел. Впрочем, давайте остановимся на теме клана Диренни подробнее.

Начнём, пожалуй, с того, как эльфы Диренни вообще попали в Тамриэль. Никакой зловещей тайны здесь нет – изначально клан Диренни зародился на островах Саммерсет, а потом перебрался в Хай Рок, рассчитывая таким образом расширить своё влияние и приумножить богатство. В целом эта задумка сработала – на островах Саммерсет Диренни были обычными, хоть и весьма зажиточными, землевладельцами, однако после того, как они перебрались в Хай Рок, их политическое влияние и военная мощь резко возросли. Тем не менее, Диренни вряд ли предполагали, что столкнутся на материке с таким серьёзным сопротивлением, которое оказали им варварские племена недов. В отличие от недов Сиродила, неды Хай Рока ни в какую не желали порабощаться эльфами и так яростно защищали свои владения, что окончательно завоевать их земли клану Диренни удалось лишь спустя несколько десятилетий после прибытия туда. И при этом не в классическом плане завоевать, хотя без вооружённых столкновений, конечно, не обошлось. Но главную ставку Диренни сделали на то, чтобы убедить варваров, что людям в рабстве у эльфов будет не так уж плохо – тут вам и еда, и развлечения, и даже кое-какая защита от враждебных племён, так почему бы, собственно говоря, не поработиться? Согласитесь, такой подход разительно отличается подхода айлейдов. Айлейды, если помните, чуть ли не младенцев на завтрак с лучком кушали, а управлять рабами предпочитали в большинстве случаев с помощью страха и тотального контроля. Диренни же своим подходом избавили себя от аналога Алессианского восстания, которое случилось в Сиродиле, и даже более того – они сумели завоевать определённую степень популярности у части порабощённых недийских племён. От растущего самосознания бретонцев и экспансии соседей их эта популярность не спасла, но об этом мы поговорим чуть позже.

Итак, высокие эльфы из клана Диренни явились в Хай Рок, закрепились там, после чего подмяли под себя большую часть местных варварских племён благодаря развитой боевой магии, а также возможности изготавливать качественное металлическое оружие и доспехи. Что дальше? А дальше начался период, в течение которого на свет появился народ, который сами Диренни называли берату (именно это слово, которое буквально переводится как «половина», со временем превратилось в слова «бретоны» и «бретонцы»). Как вы понимаете, берату – это полукровки, появившиеся на свет в результате союза эльфов и людей. И своим появлением эти берату обязаны тому, что в какой-то момент среди эльфийской знати Хай Рока стало модно набирать себе гаремы, состоящие из наиболее красивых (по меркам эльфов, конечно) представителей недийских племён. Со временем эти модные тенденции, зародившиеся в кругах знати, просочились в народ, так что вскоре высокие эльфы Хай Рока принялись неистово скрещиваться с людьми, пытаясь, таким образом, соответствовать современной моде. Дети от таких вот союзов, что совершенно не удивительно, вырастали и были вынуждены искать себе место в обществе. И общество это, судя по всему, приняло их достаточно благодушно (им, правда, по какой-то причине не позволялось создавать семьи с чистокровными эльфами). Берату никуда не изгонялись из эльфийских поселений, а время от времени им даже позволялось закладывать свои собственные деревушки, где они занимались развитием ремёсел, выпеканием этих мягких бретонских булок, да распитием чаёв. Но как же выглядели берату? Красноречивее всего на этот вопрос может ответить один инцидент в Западном Пределе, где произошла первая встреча нордов и берату. Норды, которые к тому моменту уже научились видеть врага в любом эльфе, при первой своей встрече с берату первым делом схватились за оружие – настолько предки бретонцев напоминали меров. Со временем берату становились всё более похожими на людей (не в последнюю очередь благодаря запрету на создание семей с эльфами и возрастающей численности будущих бретонцев), так что сейчас уже вряд ли кто-то спутает мера и потомка древних полуэльфов.

Зарождение бретонской государственности

Возможно, после прочтения предыдущего раздела у вас сложилось мнение, что Хай Рок во время правления клана Диренни был неплохим местом для жизни, особенно если сравнивать его с другими областями Тамриэля в раннюю Первую эру. Это, конечно же, не так, ведь в соседях у Диренни имелись воинственные норды и крайне амбициозные сиродильцы, причём оба этих народа имели весьма негативный опыт общения с эльфами, а потому люто, бешено ненавидели их всех без разбору. Вместе с этим Диренни на протяжении всей истории своего господства в Хай Роке испытывали определённые проблемы с местным населением. Конечно, они сумели убедить часть этого самого населения в том, что быть рабами меров – это очень даже неплохо, однако проблема как раз заключалась в том, что Диренни смогли убедить не всех. Так, к моменту начала экспансии нордского короля Врэйджа Одарённого, также известного под именем Врэйдж Мясник, Диренни обнаружили, что значительная часть населения прибрежных районов севера и северо-запада Хай Рока предпочла присоединиться к нордам в их войне против эльфов. Даже более того – бретонцы, выступившие на стороне нордского короля, охотно участвовали в набегах на прибрежные поселения, где проживали не только эльфы, но и бретонцы, которые по тем или иным причинам поддерживали Диренни. Не меньшие проблемы возникали у клана Диренни и с обитателями Сиродила – преследуя айлейдов, которые пытались спастись бегством от своих бывших рабов, подданные молодой Алессианской империи неоднократно вторгались в Хай Рок, разоряя пограничные поселения и явно не намереваясь на этом останавливаться. При всём этом клан Диренни, стоит отдать им должное, продолжал увеличивать влияние и военную мощь, даже ведя войну на два фронта. К 477-му году Первой эры могущество Диренни возросло настолько, что им удалось вернуть себе северный Хай Рок (где немедленно начались волнения, ведь местные бретонцы выступали против возвращения старых порядков), а также захватить часть Скайрима и Хаммерфелла. Военные успехи клана Диренни, которых удалось достигнуть во многом благодаря конфликту между Скайримом и Алессианской империей, в итоге привели к тому, что амбиции высоких эльфов Хай Рока возросли многократно. И, как выяснилось в дальнейшем, пользы им это никакой не принесло.

Диренни полагали, что их сил вполне достаточно для того, чтобы удержать захваченные территории, подавить любое недовольство в Хай Роке и вместе с этим продолжать войну на два фронта с сильным, хоть и ослабленным противником. Алессианский орден, в то время фактически управлявший сиродильской империей, думал примерно так же, поэтому после нескольких неудачных попыток расширить свои владения за счёт эльфийской земли отправил в Хай Рок огромную армию. Диренни, заметив подозрительное движение у своих границ, решили не тратить время на выстраивание обороны, а сразу отправить навстречу алессианцам свою огромную армию, которая у них как раз накопилась в замках (дело было в понедельник). Столкновение этих двух армий произошло в Гленумбрийских болотах, которые и без того не отличались приятной атмосферой, а после битвы превратились в поистине гиблое место. Войска клана Диренни разгромили алессианцев, однако это была самая настоящая Пиррова победа, то есть потери высоких эльфов оказались так высоки, что их победа мало чем отличалась от поражения. С оставшимися воинами Диренни уже не могли ни полноценно вести войну, ни удержать в руках завоёванное, ни подавить выступления бретонцев, которые требовали независимости. В течение следующих десятилетий клан Диренни утратил почти всё своё влияние, вынужденно уступив место самозваной бретонской аристократии, которая провозгласила создание королевства Великая Бретония, власть в котором уже принадлежала людям. Диренни в итоге скучковались на острове Балфиера, откуда несколько веков назад началась их экспансия, и после этого они уже никогда не правили Хай Роком.

Хай Рок после падения клана Диренни

Сбросив в себя гнёт эльфийской гегемонии, население Хай Рока решило не ограничивать себя одной только Великой Бретонией. Едва ли не каждое крупное поселение хотело отведать независимости, поэтому вскоре после того, как Диренни окончательно расстались со своей властью, на территории Хай Рока появилось множество мелких королевств и городов-государств. Все они не желали признавать над собой никакой власти и отчаянно сопротивлялись любым попыткам создать одно большое государство, в котором правила бы только одна могущественная королевская династия. Примерно в это же время в Хай Роке зарождаются местные традиции рыцарства и самых изощрённых и витиеватых интриг, которые когда-либо видел Тамриэль. В те времена любой бретонец, который мог раздобыть меч, блестящий шлем и немного краски, чтобы намалевать герб на щите, с лёгкостью объявлял себя «лордом-вон-того-грязного-сарая» и вступал в борьбу за власть, землю и хоть какой-нибудь титул. В большинстве случаев такие вот доморощенные рыцари носились по всему Хай Року, совершая подвиги разной степени паршивости, а добившись желанного титула, быстро погибали от яда в вине или же от банальнейшего вероломного нападения вчерашних друзей. И хотя странствующие рыцари в Хай Роке так и не перевелись, добиться реальной власти удалось лишь единицам, причём самым ушлым и хитроумным единицам. Именно от них происходят большинство знатных родов современного Хай Рока – все они имеют толстенные книги, в которых записаны деяния их предков, никому не нужные фамильные реликвии, а также многочисленные претензии к соседям, из-за которых конфликты в среде бретонской знати не утихают до сих пор.

Несмотря на целый ворох междоусобиц и территориальных споров, многие королевства и города-государства Хай Рока сумели добиться процветания. Даже сейчас некоторые из них по праву считаются культурными и экономическими центрами не только Хай Рока, но и всего Тамриэля, соперничая в этом даже с Имперским городом в Сиродиле. Больше всего, тем не менее, преуспели королевства Даггерфолл и Вэйрест, которые сначала конкурировали в основном только друг с другом, а позже начали конкурировать ещё и с редгардским королевством Сентинель, расположенным на юго-восточном побережье залива Илиак. Даггерфолл, основанный нордами во времена, когда местного населения там было от силы штук триста, включая свиней и коз, после получения самостоятельности довольно быстро превратился в крупный торговый город. Благодаря активной морской торговле богатства Даггерфолла стремительно росли, и вскоре он превратился в самое настоящее королевство, обладающее внушительных размеров армией и кое-какими связями за рубежом. Город Вэйрест во многом повторил судьбу своего соседа, однако и крепость там была гораздо менее внушительной, и врагов у этого королевства оказалось куда больше (примерно в середине Второй эры Вэйрест как минимум дважды находился под осадой – ричменов Западного Предела и соседнего королевства Шорнхельм). В итоге правители Вэйреста решили сделать ставку не на регулярную армию, а на экономическое превосходство, которое позволило бы не только нанять опытные отряды наёмников, но и договориться с более воинственными соседями. Что же касается остального Хай Рока, то в нём со временем также определились некоторые фавориты, однако того уровня расцвета, которого достигли Даггерфолл и Вэйрест, никто из них так и не добился. В некоторых же областях Хай Рока и вовсе никакого развития не произошло – взять хотя бы ричменов Предела, в Скайриме более известных как изгои. Эти отчаянные ребята вполне заслуживают отдельного рассказа, но пока что ограничимся вот такой краткой характеристикой, - «сейчас бы в Четвёртой эре носиться по холмам, одевшись в шкуры и размахивая костяными топорами».

Осада Орсиниума

Одной из наиболее ярких глав в истории Хай Рока, несомненно, является легендарная Осада Орсиниума, которая длилась целых тридцать лет. Начать же рассказ об этой долгой осаде хотелось бы, как ни странно, с Хаммерфелла, который с 808-го года Первой эры активно осваивался людьми, прибывшими с Йокуды. Йокуданцы, быстро разделавшись с бретонцами, обитающими на юго-восточном побережье залива Илиак, тут же переключились на более развитые и укреплённые королевства на севере и северо-западе от залива. Эти королевства, уже как следует закалённые стычками друг с другом, охотно поприветствовали будущих редгардов мечом и магией, остановив, таким образом, их продвижение на север. Сражения между королевствами Хай Рока и йокуданцами происходили на протяжении нескольких десятков лет, но потом одно обстоятельство заставило враждующие народы заключить перемирие. И обстоятельством этим был Орсиниум – королевство орков, основанное ещё в 10-м году Первой эры на склонах Ротгарианских гор. До 950-го года Первой эры Орсиниум не представлял собой ничего примечательного в глазах йокуданцев и бретонцев – живут в горах какие-то орки, ну и пёс с ними. Тем не менее, вытесненные йокуданцами из Хаммерфелла племена зверолюдей (гоблинов в основном) долгое время скапливались именно в Орсиниуме, рассчитывая, видимо, на помощь если не себе подобных, но хотя бы похожих на них существ. Орки же, которые были совсем не против увеличения числа потенциальных воинов и слуг, давали зверолюдям приют, однако постепенно беженцев стало так много, что Орсиниуму пришлось расширять территорию – именно это и стало поводом для заключения военного союза между бретонцами и йокуданцами против орков. Предполагалось, что союзники вторгнутся в Орсиниум, быстренько его разорят, после чего вернутся по домам, однако орки оказались не так просты. В результате объединённые силы Даггерфолла, Сентинеля и ныне уже не существующего рыцарского ордена Диагны надолго завязли под стенами орочьей твердыни. Победу союзники одержали только в 980-м году Первой эры – Орсиниум был разорён, однако Сентинель при этом потерял столько воинов и ресурсов, что вскоре подвергся нападению со стороны Даггерфолла. В дальнейшем сражения между редгардами и бретонцами разгорелись с новой силой, и вражда эта начала уходить в прошлое только с появлением в регионе сначала Империи Реманов, а потом и Септимов.

Культура и обычаи Хай Рока

После весьма насыщенного первого тысячелетия Первой эры в Хай Роке наступило затишье. Затишье по меркам Тамриэля, конечно. Бретонцы просто продолжали жить своей жизнью, время от времени вступая в конфликты друг с другом или с редгардами, и продолжалось это примерно до 2200-х годов Первой эры, когда началась Трассианская чума. Чума затронула Хай Рок не так глобально, как тот же Эльсвейр (каджиты, если помните, из-за чумы были на грани уничтожения), однако без жертв, само собой, тоже не обошлось. Главы самых богатых и знатных родов на время чумы укрылись на острове Балфиера, надеясь, что их защитит магия древней Адамантитовой башни, а в Хай Роке тем временем остались лишь самые отчаянные, храбрые или попросту мёртвые дворяне. Особого хаоса в Хай Роке, как ни странно, вся эта ситуация не вызвала – бретонцы были слишком заняты умиранием от чумы и поэзией, так что на захват опустевших дворянских поместий попросту не оставалось времени. Относительно спокойно прошло и распространение власти империи Ремана Сиродила на земли Хай Рока: в то самое время, как дворянство всё ещё пыталось привести в порядок свои дела, жители городов и крестьяне, за долгие века привыкшие к разного рода потрясениям, были совершенно не против того, что к ним придут чужаки в латах и добровольно будут их защищать. К тому же и бретонское дворянство, и сами имперцы вмешивались в жизнь простонародья в основном только при сборе налогов. Именно поэтому имперская власть в глазах обывателя выглядела следующим образом – раньше налоги собирал Финис Летруш, а теперь этим занимается какой-то Процессус Вителлиус, ничего особенного. Из других более-менее масштабных событий, которые поджидали бретонцев в дальнейшем, можно упомянуть достаточно короткую войну с ричменами во Вторую эру, битву при Санкр Торе, в которой союзная армия Скайрима и Хай Рока потерпела поражение от армии Тайбера Септима, а также несколько коротких, но кровопролитных войн в середине Третьей эры. Но что же бретонская культура, которой посвящён этот раздел? А бретонская культура вплоть до Четвёртой эры практически никак не изменялась, разве что было написано несколько новых книг, да совершена пара-тройка научных и магических открытий. Тем не менее, бретонскую культуру всё-таки стоит рассмотреть более внимательно.

Итак, как уже говорилось несколькими разделами выше, в Хай Роке ещё на ранних этапах бретонской независимости сложился институт рыцарства и дворянства, которое из этого рыцарства происходило. Наличие бесчисленного множества странствующих рыцарей не могло не породить соответствующие литературные традиции, так что если кто-либо ощущает нехватку в своей жизни героических преданий и баллад, то он обязательно должен посетить хотя бы самые крупные города Хай Рока. Со временем бретонским рыцарям (в том числе рыцарям, которые сами себя так назвали) стало тесно в Хай Роке, и они начали путешествовать по всему Тамриэлю, пополняя ряды искателей приключений, ставших жертвами самых экзотических животных и чудовищ. Чародеев же среди бретонцев ничуть не меньше, чем странствующих рыцарей – карьера в местных гильдиях магов считается весьма престижной среди жителей наиболее развитых областей Хай Рока. Также этому способствует бесплатное обучение в гильдиях, которое получают все юные маги, успешно справившиеся с испытанием, призванным выявить в детях магические таланты. Что же касается талантов вообще, то Хай Рок является родиной множества известных писателей, поэтов, бардов, учёных, инженеров и политиков. И это довольно неплохой результат для страны, в некоторых областях которой даже в Четвёртую эру сохраняется племенной строй и такие ужасные, устаревшие традиции, как человеческие жертвоприношения и поедание сладкой каши с колбасой. И последнее, о чём бы мне хотелось поговорить в рамках данного рассказа, так это о бретонской архитектуре. Вернее, о её отсутствии. Из-за того, что в Хай Роке нередко случаются вооружённые столкновения, во время которых периодически сжигают целые поселения, бретонцы привыкли строить свои жилища максимально простыми и функциональными. В небольших деревушках люди зачастую живут в самых обыкновенных землянках, сжечь которые практически невозможно, да и вырыть себе новую относительно просто. По крайней мере, проще, чем заново выстроить двухэтажный коттедж с украшенными резьбой дверьми и настоящими стеклянными окнами. Из-за подобного подхода к архитектуре и даже к одежде, когда практичность ценится превыше всего, иностранцы вполне могут не понять, где же в Хай Роке хвалёное разнообразие. А дело тут просто в том, что своё разнообразие бретонцы никогда не выставляют напоказ – его ещё нужно найти, прямо как мясо в пироге.

Пара слов в заключение

Итак, рассказ о бретонцах подходит к концу, однако сначала хотелось бы подвести какой-то итог всему вышесказанному. История бретонцев, начавшаяся весьма бурно и подарившая Хай Року его уникальную культуру, со временем остепенилась и стала всё реже подкидывать какие-нибудь неожиданные вторжения, перед лицом которых народ вынужден сплотиться и забыть о своих разногласиях. Но бретонцы не унывали, а потому решили самостоятельно вторгаться на земли соседей, устраивать дворцовые перевороты и в целом вести обычную жизнь порядочного тамриэльского государства. Тем не менее, даже извечные междоусобицы и распри не помешали Хай Року произвести на свет множество выдающихся личностей – от знаменитых воителей до мудрейших чародеев. И неизвестно, какие ещё сюрпризы готовят Тамриэлю зелёные холмы Хай Рока.

P.S. Ссылки на источники картинок из этого поста можно отыскать вот здесь - https://vk.com/kotbaiunlair

Ксавий – от аристократа до чудовища

Наверняка вы уже не раз слышали о высокорожденных – небольшой группе калдорай, которые до Войны Древних представляли собой этакую первобытную эльфийскую аристократию. Высокорожденные искренне полагали, что во всём мире невозможно найти никого прекраснее и мудрее, чем они, и за один только этот факт все прочие эльфы должны были любить их и уважать. Простые калдорай же этих высокорожденных от души ненавидели, но по какой-то причине терпели, признавая, таким образом, их право занимать лучшие места у Источника Древности, а также делать вид, что они управляют всей огромной империей ночных эльфов. Но были среди высокорожденных и ещё более привилегированные эльфы, входившие в ближайшее окружение королевы Азшары. Возможно, таких эльфов следовало бы назвать высоко-высокорожденными или ещё-более-высокорожденными, но лучше этого не делать. Так вот, одним из таких особо приближённых как раз был Ксавий. И даже более того – лорд Ксавий был ближайшим советником королевы Азшары, что автоматически делало его ещё более высокомерным, чем все остальные дворяне, вместе взятые. А если вспомнить о легкомысленном характере королевы, то можно сказать, что именно лорд Ксавий фактически управлял государством калдорай в Азероте. И он же, кстати говоря, был первым эльфийским чародеем, с которым заговорил Саргерас, повелитель Пылающего легиона.

Будучи властолюбивым и в целом не очень порядочным эльфом, лорд Ксавий с упоением слушал рассказы падшего титана о безграничном могуществе, невообразимой власти над живым и не очень, а также о прилагающемся к этому набору соцпакете. Уже спустя несколько дней после начала общения с Саргерасом Ксавий был готов сделать всё, что угодно, даже отдать свой родной Азерот демонам. Собственно говоря, именно это советник королевы и сделал, красочно описав Азшаре все выгоды от союза со зловещей сущностью из Круговерти Пустоты. Язык у Ксавия, надо сказать, ещё тогда был неплохо подвешен, поэтому Азшара немедля распорядилась открыть побольше порталов для демонов Пылающего легиона. И так началась Война Древних. Лорд Ксавий лично принимал демонических гостей в королевском дворце Зин-Азшари, уже предвкушая своё будущее величие. Впрочем, торжествовал он недолго, ведь в это самое время ко дворцу уже приближался Малфурион Ярость Бури, вооружённый друидической магией и собственной крутизной. Призвав на помощь необузданные силы природы, Малфурион в одиночку одолел целую кучу королевских чародеев, в том числе и лорда Ксавия, крайне удивлённого тем фактом, что какие-то корни посмели рвать его на части. Поражение Ксавия сильно подпортило нервы королеве, однако больше всего был недоволен Саргерас – он-то рассчитывал быстренько захватить Азерот, а потом просто раздать скверны всем причастным. Своё недовольство падший титан выместил именно на Ксавии – он вырвал бессмертную душу чародея из небытия и засунул её обратно в принадлежащее ей тело, уже подлатанное и наполненное энергией скверны. Ксавий вряд ли был в восторге от своего обновлённого тела, однако тело это отлично функционировало и позволяло своему владельцу превращать других высокорожденных в сатиров. А ещё мнения Ксавия, конечно же, никто не спрашивал.

Создание сатиров и вторая гибель Ксавия

Первым приказом, который получил от Саргераса возрождённый Ксавий, был приказ создать как можно больше сатиров, верных Пылающему легиону. И, как ни странно, приказ этот Ксавий выполнил легко – невзирая на перспективы стать вонючими мохноногими тварями, многие высокорожденные добровольно последовали на Ксавием, желая научиться владеть магией скверны. Видимо, внезапное возвращение королевского советника в мир живых стало для эльфийской аристократии достаточно весомым аргументом в пользу могущества этой самой скверны. Заполучив собственную копытную армию, Ксавий с огромным удовольствием приступил к исполнению второго приказа от падшего титана – устранению Малфуриона. Впрочем, Ксавий прекрасно понимал, что силой покончить с Малфурионом будет затруднительно – он ведь уже на собственной шкуре прочувствовал, какими опасными могут быть друиды. Вместо этого Ксавий решил, что разумнее всего будет использовать хитрость и коварство, которые входят в базовую комплектацию любого сатира. И первой целью зловещего замысла Ксавия стал брат-близнец Малфуриона, Иллидан – он в это время как раз всё глубже погружался в пучины отчаяния, так как армия ночных эльфов проигрывала ордам демонов один бой за другим. Ксавий же отчаяние Иллидана только усугублял, незримо влияя на его разум. В итоге Иллидан очень правдоподобно присоединился к Пылающему легиону, получив лично от Саргераса власть над скверной и модное по тем временам выжигание глаз. Сам же Ксавий после этой истории вновь стал целью Малфуриона, однако на этот раз сатир был готов к встрече с друидом.

Малфурион, однако, тоже был готов к новой встрече с Ксавием, ведь он явился на неё не один – он принёс с собой Шандрису Оперённую Луну, которая в будущем станет самым настоящим командиром армии ночных эльфов. Поначалу Ксавий даже не понимал, насколько опасна может быть Шандриса в руках могучего друида, но когда Малфурион принялся выращивать дерево из стрелы своей союзницы, рогатый злодей что-то заподозрил. Когда же это дерево начало прорастать непосредственно в теле Ксавия, питаясь его собственной энергией, сатир быстро смекнул, что его коварный план, похоже, оказался недостаточно продуман. Другие сатиры, однако же, не растерялись, и пока Малфурион был занят схваткой и их повелителем, сумели умыкнуть Тиранду, которая, как обычно, находилась неподалёку без особой на то причины. И хотя Ксавия похищение Тиранды не спасло, Малфуриона это событие как следует пробрало – он тут же взбесился и едва не погубил своих союзников. К его счастью, в дело вмешался Кориалстраз из будущего, оказавшийся там благодаря перемещению во времени (не спрашивайте). Дракон смог угомонить Малфуриона, однако похитившим Тиранду сатирам удалось улизнуть и доставить свою добычу в Зин-Азшари. И вот на этом роль, которую сыграли сатиры в событиях Войны Древних, заканчивается. Без своего предводителя сатиры превратились в обычную свору демонов, которые вытаптывали ночных эльфов вместе с их полями, зловеще при этом хохоча. Несмотря на это, сатиры сохранили воспоминания о том, что изначально все они были высокорожденными, и вместе с этим они навсегда сохранили своё презрение в отношении не-знатных калдорай.

Война сатиров

После Великого Раскола дерево, в которое превратился Ксавий, отправилось на дно морское, однако душа первого сатира не погибла. Тем не менее, бывший советник Азшары, в отличие от созданных им сатиров, надолго выбыл из истории Азерота. И пока Ксавий прохлаждался вне мира смертных, потихоньку превращаясь из прислужника Саргераса в прислужника Древних богов, сатиры, ухитрившиеся выжить во время Раскола, намеревались отомстить ночным эльфам за все свои унижения. Они верили, что однажды Пылающий легион вернётся в Азерот, и тогда этот мир сгорит, как и предсказывал лорд Ксавий. Но почему же сатиры вообще остались верны Пылающему легиону, даже несмотря на его поражение в Войне Древних? Скорее всего, они попросту не смогли смириться с тем фактом, что превратились в козлорогих существ напрасно – в таких условиях было легче поверить в то, что когда-нибудь их решение всё-таки окажется правильным. Но пока этого не произошло, сатирам требовался хоть кто-нибудь, кто смог бы отдавать приказы и выглядеть достаточно внушительно. Лучше всех прочих на роль предводителя сатиров подошёл Ксалан – кровожадный и очень самонадеянных козлорог, который первым делом приказал сатирам заполонить эльфийские леса, а самих эльфов истребить. В те времена Калимдор ещё не испытывал такого недостатка в сатирах, как сейчас, и потому приказ Ксалана положил начало не обычной серии неудачных набегов, а самой настоящей войне, названной без лишних изысков Войной сатиров.

Начало войны сложилось не в пользу ночных эльфов – Часовые Тиранды попросту оказались не готовы дать отпор ордам мохноногих высокорожденных, а друиды, которые могли бы помочь своему народу, как раз в этом время спали в подземных чертогах. И вот, пользуясь отсутствием друидов, сатиры заполонили Ясеневый лес, неся с собой скверну Пылающего легиона и недружелюбную, токсичную атмосферу. Спустя некоторое время рогатые захватчики уже были готовы праздновать победу, однако Шандриса Оперённая Луна даже в это непростое для своего народа время сумела разработать гениальную стратегию, которая позволила ночным эльфам переменить ход войны. Стратегия Шандрисы заключалась в том, что необходимо разбудить друидов, и уже с их помощью приструнить разбушевавшихся сатиров. Малфурион не хотел вырывать своих собратьев из объятий Изумрудного сна, который как раз охватила неизвестная порча, однако признал, что без их помощи калдорай не выстоят. Вскоре друиды были разбужены, а войска (если это так можно назвать) сатиров дрогнули. Больше всех в истреблении сатиров отличились друиды-волки, воплотившие в себе ярость неукротимого Голдринна. Благодаря вмешательству друидов ночным эльфам удалось оттеснить сатиров обратно к Осквернённому лесу и даже покончить с их вожаком, Ксаланом. Несмотря на это, калдорай также пришлось несладко, ведь у друидов-волков был один недостаток – в пылу битвы они плохо различали, кто тут эльф, а кто сатир, так что для верности рвали всех на одинаковые клочки. Буйство друидов-волков вызвало среди ночных эльфов некоторое замешательство, однако сатиры не успели этим воспользоваться – Малфурион отправил всех почитателей Голдринна прямиком в Изумрудный сон, и армия ночных эльфов смогла возобновить наступление на позиции сатиров. Вскоре большая часть сатиров была истреблена, а немногие уцелевшие скрылись в самых глухих чащобах Осквернённого леса. Эти сатиры решили, что посвятят свои жизни нанесению вреда, путь даже самого мелкого, ночным эльфам – на этом их амбиции и закончились.

Изумрудный кошмар

Итак, побеждённые сатиры, рассеянные по необъятным лесам Калимдора, со временем превратились в обычную свору бандитов и головорезов. И хотя они вовсю пользовались магией скверны, а порой даже вызывали слабых демонов себе в подмогу, никаких особых успехов в своих начинаниях они так и не добились. Они, конечно, мелькали время от времени на заднем плане, но вместе с ними на заднем плане мелькали также мурлоки и Тиранда, так что это ещё не достижение. Ксавий же тем временем уже плотно сотрудничал с Древними богами – будучи деревом с заключённой внутри душой, он был вынужден постоянно слушать вкрадчивый шёпот древних повелителей Азерота, желавших использовать первого сатира, чтобы завладеть Изумрудным сном и покорить друидов, которые были тесно с ним связаны. Цели Древних богов и Ксавия совпадали, так что никаких причин оставаться верным Пылающему легиону у бывшего советника Азшары не было. Благодаря Древним богам дерево-Ксавий оказался в Изумрудном сне, где он принялся оплетать своими гнилыми корнями самую душу Азерота. Постепенно целые области Сна попали под влияние сатира, наполнившись искривлёнными, изуродованными отражениями лесных животных. Друиды ещё не знали, что именно является источником этой порчи, однако озаботились тем, чтобы дать ей название – Изумрудный кошмар. Друиды не знали, как им бороться с Кошмаром, но и позволить ему свободно расползаться они не могли – они даже призвали в Изумрудный сон самого Малфуриона, надеясь, что глава их ордена всё-таки сможет как-то противостоять порче. Совместных усилий Круга Кенария, впрочем, хватило только на то, чтобы сдержать порчу, но не остановить её, и уж точно не начать очищение заражённых областей Сна.

Пока Малфурион отсутствовал, его место занял Фэндрал Олений Шлем (место в качестве верховного друида, а не место рядом с Тирандой). Но хотя Фэндрал и был одним из лучших друидов своего народа, он не смог скрыть свою душу от влияния Изумрудного кошмара. Пользуясь своей новой властью, Ксавий раз за разом посещал Фэндрала во снах, настойчиво склоняя его к сотрудничеству, и однажды ему удалось добиться своего. Заполучив союзника в лице верховного друида, Ксавий сумел распространить своё пагубное влияние на мир смертных: Фэндрал, повинуясь настойчивым рекомендациям своего нового хозяина, использовал ветку дерева, в котором была заключена душа первого сатира, чтобы вырастить Тельдрассил. В результате Тельдрассил с самого своего сотворения являлся своеобразным проводником для влияния Изумрудного кошмара, а верховный друид, который должен был всеми силами препятствовать проникновению порчи в Азерот, эту же самую порчу и оберегал. После этого Ксавий смог беспрепятственно проникать в чьи угодно сны – он протянул свои корни через весь Азерот, пытаясь свести с ума вождей и королей, и всё это под носом у друидов Круга Кенария. Тем не менее, Ксавию не удалось вечно скрывать свои замыслы от обитателей Тельдрассила – однажды о них узнала Тиранда (не сама, конечно – ей в этом сильно помогли друид Бролл, Изера и прочие примечательные личности). Первым делом Тиранда решила пробудить своего супруга Малфуриона, и решение это, как ни странно, оказалось наиболее эффективным в сложившейся ситуации. Благодаря Малфуриону группа самых отъявленных героев Азерота смогла пробраться в Изумрудный сон и сразиться там со зловещим деревом из своих кошмаров – с Ксавием. Ксавий, хоть и был деревом, погибать не хотел, а потому использовал против Малфуриона и его союзников весь свой внушительный арсенал – от заражённых Кошмаром драконов до продуктов жизнедеятельности фикрайтеров, фантазирующих на тему любви Иллидана и Тиранды. Все эти ужасы, правда, не сработали, и в результате Ксавия запечатали в Провале Альн – самом глубоком и недоступном месте Изумрудного сна. Малфурион надеялся, что к тому моменту, как Повелитель Кошмара снова вырвется на свободу, друиды найдут способ противостоять его порче. Фэндрал же, освобождённый от влияния Ксавия, не выдержал свалившегося на него потока сюжетной информации и сошёл с ума. Позже он даже решил стать боссом в рейде Огненные просторы, однако душевного спокойствия ему это не принесло, и тяжесть совершённых преступлений нависала над ним до самой смерти. Что касается Тельдрассила, то после победы над Ксавием Изера и Алекстраза решили благословить эту твердыню ночных эльфов, и таким образом они очистили её от порчи Кошмара. Увы, но вот от зажигательных снарядов драконье благословение Тельдрассил всё-таки не спасло, хотя это уже совсем другая история.

Возвращение Изумрудного кошмара

Сразу же после победы над Ксавием Малфурион почувствовал, что за появлением Изумрудного кошмара стоит не один только первый сатир, но и кто-то более могущественный. Тем не менее, Провал Альн он всё-таки запечатал, тем самым обеспечив весёленькую жизнь всем друидам Валь’шары, а героям Азерота – очень атмосферные подземелье и рейд. Дело в том, что Ксавий, хоть и не мог покинуть пределов Провала Альн, получил отличную возможность пополнить силы благодаря близости к средоточию Кошмара, которое как раз находилось в Провале. Неизвестно, сколько бы ещё Ксавий прохлаждался в своём Провале, питаясь тёмной энергией Кошмара, однако незадолго до окончания Дренорской кампании его навестил сам Архимонд, напомнив сатиру о его связях с Пылающим легионом. Именно это и стало отправной точкой для начала полномасштабного наступления Изумрудного кошмара на Сон и мир смертных. Сам по себе Изумрудный кошмар уже не представлял такой опасности, как прежде – друиды знали, что такое Кошмар, и были готовы сдерживать его. Но вот о том, что Ксавий и Легион будут координировать свои действия, друиды даже не подозревали. И уж точно они были не готовы к тому, что порча охватит священное древо Шаладрассил, издавна служившее друидам вратами в Изумрудный сон. К тому же вслед за живописной багряной травой из-под корней Шаладрассила вырвалась целая толпа сатиров, которые мариновались там ещё со времён Великого Раскола. Благодаря всему этому разнообразию, подкрепляемому атаками демонов по всей территории Расколотых островов, превращение Азерота в мир первобытного ужаса и тьмы оказалось вполне себе реальным вариантом развития событий. Всё это, кстати говоря, также играло на руку (вернее, на щупальце) Древним богам, которые ненавидят Легион, однако не видят ничего зазорного в том, чтобы использовать его в своих целях.

В лесах Валь’Шары Ксавий почему-то решил действовать менее скрытно, чем в тот раз, когда он был деревом – видимо, так на нём сказалась близость демонов Пылающего легиона, которая придала сатиру уверенности. Также Ксавий почему-то решил не переправлять многочисленных сатиров Калимдора на Расколотые острова – вряд ли его власть на Изумрудным сном была так мала, что он не мог привести подкрепления из Осквернённого леса. Скорее всего, про своих калимдорских собратьев Ксавий попросту забыл. Впрочем, о них вообще все забыли, кроме качающихся в тех краях героев. Непосредственно замысел первого сатира по захвату Изумрудного сна и священных друидских лесов Валь’Шары (о которых никто не слышал до выхода Хроник и дополнения Legion), состоял в следующем – он выпускает Изумрудный кошмар в мир смертных через Шаладрассил, а потом ждёт, пока всё как-нибудь рассосётся. И первое время всё шло согласно этому гениальному плану – деревья и животные превращались в агрессивные версии самих себя, а друиды, которые не успели вовремя распознать угрозу или проснуться, один за другим сходили с ума. Но потом в дело вмешался Малфурион. Ему, правда, не удалось предотвратить заражение Кенария порчей Кошмара, поэтому верховный друид пришёл в ярость и просто убежал в алые заросли, благополучно угодив в ловушку прихвостней Ксавия. Тогда в дело вступили Изера и Тиранда. Королева стаи Изумрудных драконов сражалась с порождениями Кошмара достойно, однако первый сатир, которому за долгие годы заточения удалось научиться проецировать себя в Азерот в виде ослабленной по сравнению с оригиналом копии, использовал похищенные Слёзы Элуны, чтобы поразить порчей самое сердце дракона. Охваченная Кошмаром, Изера взбесилась и отправилась разрушать местный храм лунной богини, вынудив Тиранду принять непростое решение и покончить с поражённой порчей королевой Изумрудной драконьей стаи. И да, до этого Тиранда просто носилась по лесу, громко возмущаясь и бросаясь на любой куст, хоть немного напоминающий похищенного Малфуриона. Впрочем, для неё это вполне нормально.

Пленение Малфуриона изрядно подкосило боевой дух Тиранды и друидов Валь’Шары, однако и на первом сатире это событие сказалось не лучшим образом – он начал совершать ошибку за ошибкой, рассчитывая только на то, что окружил себя достаточным количеством приспешников. А приспешников в Азероте, как вы знаете, никогда не бывает достаточно, особенно в тех случаях, когда против тебя выступают бессмертные герои, раз за разом возрождающиеся у ближайшего целителя душ. Именно герои Азерота в результате принесли Ксавию поражение – сначала они пробились в чащу, разделавшись с аватарой Ксавия, а Малфуриона самым жестоким образом освободили из плена. После этого герои, ведомые верховным друидом отважно (но мы-то с вами знаем, что там, в этом рейде, творилось на самом деле) пробились и в самое сердце Изумрудного кошмара – к Провалу Альн, в недрах которого их уже поджидал Ксавий. Битва в Провале Альн выдалась нелёгкой (особенно для локализаторов, с подачи которых слово «Ксавий» некоторое время было прилагательным, из-за чего постоянно появлялись сообщения в стиле «Пшеничко побеждает Ксавего»), однако в итоге зловещий Повелитель Кошмара был побеждён. После победы героев над Ксавием друиды Круга Кенария наконец-то смогли приступить к очищению Изумрудного сна от порчи, а создания, подвергшиеся влиянию Кошмара, снова обрели разум или подобие такового. Но действительно ли Изумрудный кошмар был побеждён окончательно? Действительно ли Древние боги отказались от своего желания проникнуть мысли смертных через их сны? Действительно ли погиб Ксавий, Повелитель Кошмара? Возможно, и так. Но не стоит забывать, что зло всегда находит лазейку.

P.S. Ссылки на источники картинок вы сможете найти вот тут - https://vk.com/kotbaiunlair