Bitnik89

Кем были наемники во время двух войн в Чечне?
Не секрет, что в Первую и во Вторую чеченскую кампанию на стороне боевиков были не только чеченцы, но и наемники, которые "отстаивали суверенитет" Чеченской республики, пишет автор портала "Русская семерка".

Наемники – кто они?

Наемники, которые воевали в Первой и Второй Чеченской кампаниях, можно поделить на два типа. Первые – те, кому нужны были деньги, вторые – те, для кого "убивать русских" это дело принципа. Есть и "политические" - косовские албанцы, например, которые не могут "простить" России сочувствия сербам.

В декабре 1999 года в Грозном находилось около 300 наемников с Украины, часть из которых воевала еще в Первую чеченскую кампанию. Это были представители организации "Украинская Народная Ассамблея – Украинская Народная Самооборона" (УНА-УНСО) (запрещена в РФ), которая активно помогала Дудаеву солдатами. Российские солдаты называли украинских наемников "салом в окопах". Такой уничижительный тон в отношении наемников не редкость – они воюют не за страну, за принципы и идеалы, а за деньги. Существует еще один тип наемников – русские, которые воюют против "федералов". В основном это уголовники, которые скрываются от правосудия. Среди них были и наркоманы, которые прочно "подсели" на чеченские наркотики.

По данным помощника Президента России Сергея Ястржембского, в общей сложности на стороне чеченцев воевало 800 человек из ближнего и дальнего зарубежья. По словам Ястржембского, была установлена связь между дудаевцами и исламскими террористами, которые стали одним из главных дестабилизирующих факторов. Удивительно, что среди наемников Дудаева были и "романтики". В книге Д.Корчинского, бывшего лидера УНА-УНСО, написано, что некоторые хотели приключений, поэтому шли воевать в Чечню.
Почему во Вторую Чеченскую кампанию было меньше наемников?

Перед Второй Чеченской кампанией республика превратилась в большой бандитски остров. Наемников было меньше, в первую очередь, из-за действий российской армии. В рядах боевиков были в основном украинцы, литовцы, латыши. Во-вторых, Басаев и его компания расплачивалась с наемниками фальшивыми долларами, которые были напечатаны в Урус-Мартане. Еще один камень преткновения – контракт. В нем было прописано, что боевик получает деньги в случае наличия доказательств убийства русского солдата или офицера. Отдельная премия была за уничтоженный танк или БТР. Иностранные наемники упрекали чеченских командиров за то, что боевую технику было практических невозможно подбить из-за постоянных авианалетов.

К тому же, наемников не воспринимали среди местного населения. Контрактники занимались грабежом, забирали не только продукты питания, но и одежду, предметы обихода. Полевые командиры запрещали входить в дома с замком – солдаты лезли в окно. Среди наемников было много наркоманов – они не воевали, а старательно искали дозу.

Как воевали наемники

Участник Второй Чеченской кампании рассказывает: "Они рассказали, что в Украине, на западной, очень сильно развито с 50-х годов антирусское движение — мозги там промывали чуть ли не в подпольных школах. Называли места под Ровно, не помню уже точно названия. Он сказал, что и он, и его родные были очень рады, что он поехал убивать русских".

Из рассказа бойца морской пехоты, ветерана 1-ой чеченской кампании, 61 полк морской пехоты Северного Флота: "Наши морпехи сталкивались с украинцами и в первую, и во вторую чеченскую. В первую чеченскую "викинги" издевались над русскими солдатами с большей жестокостью, чем арабы…И воевать с ними было опаснее: например, они могли одеться в мирное и заманивать солдатиков в засады. Или даже выдавали себя за наших (офицеров), надевая соответствующую форму, и ходили разговаривать с "карандашами" (молодые неопытные срочники) — "разводили" на сдачу оружия и плен, а потом убивали без жалости".

Из воспоминаний офицера 61 полка морской пехоты Северного Флота: "В далёком 1999 году мне, молодому летёхе, в кабинете оперчасти ВКР в Новогрозненском выдали фото двух человек: Шукевич и Капинос. И сообщили, что это лидеры УНА-УНСО. "Особняк" сказал, что с прочими бандеровцами могу делать что хочу, но вот этих двоих двоих если доставлю живыми — в долгу Особый отдел не останется. Но мне в те дни было как-то не до мыслей о наградах — я забыл об обещаниях особиста почти сразу… Прошло буквально пару суток и мы наткнулись на жёсткое сопротивление в одном из аулов. Вованы (солдаты Внутренних войск МВД) окружили очаг, а мы пошли с контрабасами выяснять что там. Около 15−20 мин длился тот бой. Потом огонь с той стороны смолк. …В плен сдался парень лет 20 и один раненый с ним — тот постарше. Оба хохлы. Бились они до последнего патрона — знали, что им хана. Никому они не нужны — ни местным, ни нашим…

Лейтенант запаса, ветеран второй кампании, кавалер медалей "За Отвагу" и "Кавказский Крест" ("За службу на Кавказе"): "…Я думаю, там (в армии Украины) много дебилов из воевавших в Чечне еще и потому, что война — это же болезнь, наркомания. Чтобы от нее избавиться, нужно понимать, за что ты воевал — чтобы потом ради этого жить. Почему после Великой Отечественной никаких "ветеранских синдромов" не было? То есть, конечно, были, просто не писали об этом… Но и были не так повально — инвалиды куда большей проблемой были. Потому что люди воевали за мир и за свою землю. Отстояли землю, вернули на землю мир — теперь надо строить. Детей делать, растить этих детей под синим небом. Ради синего и кропили красненьким. А у этих садистов нет смысла в мирной жизни. Им не за чем жить. Вот и воюют, одержимые".

фото: Alexey Matveev

Отрывок из книги Алексея Колышевского "Афера".

…Он явственно, как случалось только до контузии, увидел две на весь Грозный панельные девятиэтажки. Рядом с собой труп капитана Горелова с простреленной над правым ухом головой. Капитан лежал в луже собственной крови и мозгов, и в горле у него что-то непостижимым образом булькало, как будто Горелов хотел сказать что-то, о чем-то предупредить. Но здесь и так все было предельно ясно. Вон оттуда, с девятого этажа одной из выжженных квартир дома, что стоял правее, бил снайпер из числа тех, что на спор вышибает белке глаз со ста шагов. Охотник за душами. Картье-сержант остался самым старшим во взводе, выбитом охотником на две трети. Тех, кто уцелел, душила ярость, но высунуться не решались, боясь, как Горелов давеча, схлопотать.

– Витька, надо драть отсюда когти, – сказал кто-то за спиной Картье. – Хрен с ним, пусть отцы-командиры решают, чего делать. Наше дело яйца свои спасать.

– Танк бы сюда, – проговорил еще один из солдат и сплюнул в цементную пыль плевком того же цвета. Цемент въелся в легкие, и там, наверное, останется на всю жизнь. Судя по всему ненадолго…

Картье принял решение:

– Так, парни, под мою ответственность, отползаем. За грузовик. Там группируемся по двое. Двойками влетаем в дом. Двое впереди, двое прикрывают: один землю, другой воздух. В подъезде под ноги смотрите, там сто процентов растяжки. Гранаты приготовьте. Огонь не открывать, а то еще уйдет как-нибудь, падаль.

Никто не стал ворчать, все его поняли. По-крабьи, осторожно отползли за остов сгоревшего грузовика – спасительная преграда, за которой охотнику с девятого этажа ничего не было видно. Разделились. Картье вбежал в подъезд первым, сразу увидел: чуть над ступенькой, сантиметра на три-четыре тонкая, словно рояльная струна, проволочка. Один конец примотан к куску арматуры, вбитому в стену, другой привязан к кольцу чеки осколочной гранаты «эфки», в широком обиходе «лимонки». Если рванет, то от всех, кто неподалеку, останутся макароны и дерьмо. Картье ухмыльнулся: спагетти «болоньезе», мать их.

Снял гранату с привязи, загнул усы чеки, гранату убрал в карман. Пригодится. Через минуту все ребята уже были в подъезде. Невероятное дело, но никто по ним огонь не открывал, а это означало, что охотник залег наверху без прикрытия и сам поставил растяжку.

Сюрпризов от охотника оказалось еще четыре штуки. Времени на их разминирование не было: просто перешагнули и вверх, по шажку. Ворвались на девятый этаж. Правая сторона, квартира прямо, сразу несколько автоматных очередей по комнатам, дым, вонь пороховая, ничего не видно – и женский вопль!

– Сука! – заорал кто-то из солдат. – Сука! Вот она!

Картье вбежал в обезображенную комнату: оконный проем выбит, даже признака рам нет. В углу валяется что-то белое. Присмотрелся: женский труп. Вторая охотница в грязно-белом комбинезоне держалась за бедро, под рукой у нее расплывалось кровавое пятно. Винтовка с цейсовским прицелом лежала рядом, вокруг было много гильз. Каждая гильза родила пулю, каждая пуля чью-то смерть.

– Это они, Витька! Белые колготки! Одну я застрелил, а эта ранена, ты погляди, как корчится, падаль!

– Исполняет! – отрезал Картье. – На ноги ее, живо! Раздеть!

Белые колготки… Сколько о вас написано, сколько сказано, но никто так и не удосужился объяснить, почему вас так прозвали. Из-за колготок ли? Вовсе нет.

«Белыми колготками» на прошлой чеченской войне называли снайперш-спортсменок из Литвы и Белоруссии, преимущественно биатлонисток. Никаких колготок они не носили, на войне этот предмет явно излишний, а одевались они в белые термокомбинезоны, простеганные медными нитями. На поясе у такого комбинезона пояс с аккумуляторными батареями: лежи хоть в сугробе и грейся. Умные люди придумали. А под комбинезоном у женщин-убийц только и было надето, что нижнее белье, в чем убедились Картье с бойцами, разом стащив с охотницы ее комфортабельный наряд.

– Что ж ты, сука, натворила? – Картье хотел ударить ее, занес руку, и она вскрикнула, закрыла глаза.

– Работа у нее такая, Витя, нас убивать. Нам никто не платит, вроде как за Родину воюем, за Россию, а им за каждого из нас копейка бежит немалая. За Горелова бы небось долларов пятьсот сразу получила, – сказал кто-то.

– А вот и камера у них, чтобы доказательства фиксировать. – Картье заприметил на полу маленькую видеокамеру. – Прямо фронтовая хроника, занятно будет посмотреть. Ну что – как тебя там? – с тобой делать. Небось думаешь, мы сейчас с тобой поступим гуманно: вызовем тебе лимузин с шофером и доставим в камеру со всеми удобствами? А потом суд, дадут тебе лет десять, выйдешь через пять…

Снайперша умоляюще смотрела на него, в глазах ее затеплилась надежда.

– Нет, сука, мы тебя сами сейчас осудим. На войне все происходит быстро. – Картье посмотрел на нее с ужасом. Как она могла? Женщина убивает живых людей, а должна их рожать! Но состояние его длилось совсем недолго: – За бесчеловечное и подлое уничтожение русских солдат и офицеров предлагаю приговорить вот эту вот к смертной казни. Кто «за», прошу поднять руки. Единогласно.

– Нет! Не надо! Так же нельзя! – завопила женщина. – Я только наводила, стреляла она, все она! Сдайте меня куда следует, там разберутся! Прошу вас, только не убивайте! У меня мама, у меня дочери три годика!

Картье молча достал из кармана ту самую, подобранную им внизу гранату:

– Держите ее за руки, вон провод валяется какой-то, возьмите, стяните в локтях, не давайте упасть, подведите к окну и поверните лицом на улицу. Смотри в небо, сука. Последний раз его видишь.

Солдаты молча выполнили его приказ. Снайперша поняла, что это конец и чуда уже не случится. В последние мгновения перед смертью ее оцепенение прошло, она уже больше не кричала, только сказала вот что:

– Будь ты проклят, сержант. Желаю тебе подохнуть так, что люди после долго еще будут тебя проклинать и пугать детей твоим именем. Будь ты проклят, – повторила.

– Помолись на лету, если успеешь. – Он оттянул ей трусики сзади, кинул в них готовую разорваться гранату и сильно пнул снайпершу берцем в спину. С жутким воем она вылетела с девятого этажа. Между третьим и четвертым раздался оглушительный взрыв…

Ветераны Чечни делятся воспоминаниями о своих ощущениях после возвращения из зоны боевых действий в мирную жизнь:

Андрей: А мне вспоминается история когда нас эвакуировали в ростовский госпиталь. Один парнишка немного контужен был и по-моему не совсем понимал, где он. Когда увидел город говорит: "А здесь по моему зачистку еще не проводили". И смех и слезы... Удивительно увидеть целые дома, людей без забот.

Александр: А я увидел целые многоэтажки и обалдевал.
D: По-любому гор не хватало!!!!!!!!!!!!!!!!!
Дмитрий: После первой Чечни в 95-м, крышу сорвало, боялся из дома выходить, да и дома какая-то фигня постоянно чудилась. Спасибо шефу, отпустил в отпуск, съездил на родину, вроде отошло.
К: Не понимал гражданских, ни о чем не мог говорить с ними. Вопросы, распросы... напрягало. Прилив сил чувствовал, проблемы гражданки казались смешными. С земляками моего призыва после увольнения практически продолжали вместе жить, пару месяцев, каждый день виделись, бухали, дрались... я чувствовал себя танком))) всех военных угощали... Сны конечно, привычка прятать сигарету, даже ржали с этого. Как у всех наверно
Алексей: Удивился красным "жигулям", асфальтированной большой площади, кружилась голова от толпы на рынке. Первые дни только.
Страх гражданских. Все военные как родные - знаешь что у них на уме вроде, а тут народ в разных одеждах, со своими тараканами в голове.
Александр: Частые сны, что я на войне, даже когда просыпаешься, минуты три осматриваешься по сторонам: где ствол, где Я. Не отпускало полгода. Сейчас душат воспоминания о тех с кем был и кого с нами нет!
Елена: Самый первый "прокол" был, когда приехав домой, первым делом рванула в ванную, захватила с собой ковшик. Мать зашла, а я из ковшика поливаюсь... "Доченька, тут вода из душа даже льется))))))" И долго был вопрос, когда будили: "Кто? Куда ранение?"
Татьяна: БРАТИШКИ можете посмеяться... С февраля 2000 по август 2001 провела в ВЕДЕНО, потом в Россию. В 4 утра приехала домой, а в 9 на рынок с детишками пошла, белое платье, шпилька 8 см. Обратно идем, покупок - все руки заняты. Переходим дорогу... Глушняк у машины проходящей хлопнул,... покупки в сторону... кричу ложись, и рыбкой в траву... Подошел сын, поднял, дочке платье отряхнули.... Так тихо-тихо проговорили "мама ты дома", а я ничего понять не могла... Потом смотрю народ собираться начал... В общем наверно недели две накрывало, то за проволку нога зацепится: команду СТОЯТЬ то ЛЕЖАТЬ...Сейчас редко сны накрывают, а так прошло после того как второй раз съездила в горы с 2005 по 2008 - совсем другая Чечня, вот и успокоилась.
Евгений: Ночью спать не мог, и пил месяца два не просыхая.
Дмитрий: Полгода вообще на улицу не выходил, а как начал выходить - голова вообще на месте не стояла, всё по сторонам шнырял. Каквказца как увидишь руки сами сжимались и подручные долбёжные средства присматривал. Передвигался в основном по темноте, по неосвещённым участкам улицы. Спросонья тоже автомат искал под диваном часто, родители рассказывали часто орал во сне, всё приказы кому то отдавал и командовал в основном матами, просил подмоги и патронов, хотя я не был на командной должности (был сапёром). Со своей как начал жить - во сне кидался, задушить пытался, сейчас прошло вроде всё, только вот если на кресле сидя усну - не подходит, могу упороть.
Антон: Автомат бывало искал, к цивилизации долго привыкал. Да и сейчас (10 лет прошло) бывает приснится что-нибудь, пару раз жене чуть руку не сломал.
Сергей: Первое время, как уволился, ходил кум королю: все мне нипочем, сам черт не брат и т. д. Но не долго, сам дошел до того, что вокруг все же люди. Лет 10 воевал по ночам во сне, жена по началу боялась спать со мной, но как стали с ней жить, быстро все прошло. Потом не мучило ничего, а сейчас снова ностальгия, и все чаще хочется в горы, хотя прошло 19 лет после дембеля.
Алексей: Отпуска не дали по приезду, началась обычная мирная служба.
Автомата не хватало, как голый на улице стоишь. Разгрузки не хвтало,все по карманам распихаю, стою ка дурак с оттопыренными карманами. Спал хреновенько, жена будить боялась, дергался, руки распускал. Первое время не понимала. Потом как по приколу, в комнату вошла с работы, я сплю после наряда, она мне сумочку на спину кинула (ну типа просыпайся), а я с топчана вниз, на спину переворачиваюсь и руками возле топчана (дивана) шарю, автомат ищу и ору что то.
Жена как глаза мои шальные увидела, притихла.
Мне проще у меня жена психиатр. Отошел быстро, но с ее помощью.
Вообще мужики не надо этого стесняться, только офицально в дурку не суйтесь... а то на всю жизнь клеймо. Пообщайтесь с врачом через знакомых, препараты все обычные, в аптеках без рецепта продаются.
Башка предмет темный, но если вовремя поправить то нормалек.
Еще в двери первое время заходить не мог, пока не осмотю косяки и комнату.
Николай: Молчал месяц, не говорил. Всё казалось мелким - все проблемы.
Нечего было обсуждать с людьми, молчал и всё.

Кадыровцы
Много ходит рассказов про то, как они беспредельничают. То ворота фейсам (сотрудникам ФСБ – прим. ред.) в Грозном заварили. То по команде Рамзана будто бы остановили БТР тяжёлых из МВД и связались с их начальством. В результате ребята от своего начальства якобы получили приказ немедленно передать БТР и пошли пешком под насмешки охраны Рамзана.
Но, насколько я могу судить, в основном они кипешуют из-за денег. Когда чувствуют угрозу своим привилегиям по распилу бюджетных денег из России. Ну и, конечно, проверяют на слабо. Мы с ними один раз столкнулись конкретно. Командир сразу сигнал к бою подал, группа в боевой развернулась, затворы передёрнули. Их чуть больше было, но мы готовы были воевать до последнего. И они это поняли сразу. На Кавказе вообще сразу понимают, кто слабину даёт, а кто нет. Их старший грозить стал, звонить нам в штабы. А командир рацию специально при них выключил и говорит их старшему: «У меня, типа, связь не работает». Тот давай рассказывать, что с нами в Ханкале наши начальники сделают. А наш ему отвечает, что со своими сам разберётся. Потом. А пока никому на себе кататься не даст. В общем, съехали они плавно и отошли. Нет, пугали нас в спины, конечно. Мол, ещё найдут, встретят и т.д. Но это всё как-то по-детски выглядело. И все это понимали. И мы, и они.
Такой рецепт хорошо бы всем нашим буграм использовать. А то я лично на третью войну не поеду. Хватит уже мне шрамов и «гигантской» пенсии от благодарного государства.
***

Тяжёлые звёзды
Базировались мы временно в одном селе. В расположении комендантской роты. Служила там сотня контрактников под командой капитана из Дагестана. Нас он принял нормально, приглашал в баньку и вообще хорошо относился. А мы от него работали по округе. И вот после очередного выхода приглашает он наших офицеров и прапорщиков представляться по случаю получения майорских звёзд. Стол накрыл – я такого, наверное, больше не увижу. Всё ломится от осетров, икры, шашлыков, зелени и кизлярского коньяка. Ну, как положено, выпил он стакан со звёздочками на дне, представился и стал настоящим майором. И смотрю я – звёзды какие-то необычные. Попросил посмотреть. А они тусклые и тяжёлые очень.
– Что, капитан, не похожи на твои? – усмехается хозяин. – Золото это. Наивысшей пробы. Земляки в подарок вместе с продуктами прислали. Непросто мне это звание досталось…
Я спрашиваю, зачем ему такие дорогие здесь, в горной Чечне?
– Э, слушай, разве это дорогие?!?! Вот ты сколько за свои засады получаешь?
Я сказал. Он посмеялся немного и говорит:
– Ты не обижайся, капитан. Ты же знаешь, я тебя и твоих бойцов уважаю. Помогаю, чем могу. Но деньги ты смешные получаешь. Как мужчине семью на такие копейки содержать? Я вот родителям новый дом построил, себе. Сейчас старшему сыну дом заканчиваю. Потом младшего женю, тоже дом поставлю.
Откуда деньги? Делом надо заниматься, дорогой, делом. Ты не думай, я с этими козлами бородатыми шахер-махер не кручу, особисты знают. Ни один патрон к ним не уйдёт от меня, ни один ваххабит мимо не проедет. Я и старейшин здешних предупредил – если что, разнесу всех по камешку. Я их кровник еще с 99-го, когда они к нам в Дагестан полезли.
А деньги… Вот мне каждый мой контрактник в месяц две тысячи отдает. Сами собирают, не думай. Они ж почти все мои земляки. У нас там с работой плохо. А я им как отец родной. И домой отпущу, если на свадьбу или, там, на похороны очень надо. И здесь помогу, если нужно. Направление в военные училища выбиваю, характеристики пишу. У нас военная профессия очень популярная. Все хотят в армии служить. А уж в офицеры попасть – вообще мечта.
Ещё тут по лесам и вдоль дорог полно взорванных машин валяется. Мои люди этот металлолом собирают и сдают. Я свою долю имею. «Самовары» бензин гонят? Наливники туда-сюда катаются? Без меня никак мимо не проехать.
Мои солдаты – с деньгами люди. Рядом рыночек, шашлыки, сигареты, туда-сюда. Кто хочет рядом с моей базой торговать – ко мне идёт. Я решаю.
В общем, бизнес надо делать. Есть ещё всякие мелочи. Вот так, понемножку, деньги собираются. Ты не думай, я же не один. Наверх начальникам каждый месяц плачу, как положено. А как иначе? Я бы сейчас с вами здесь не сидел, майорские звёзды не обмывал бы. Ну, мне хватит. Академий этих всех мне не надо, поеду через годик на родину, в военкомате дослуживать. Там мне место готовят, я уже порешал всё.
Потому, капитан, у меня майорские звёзды из чистого золота. А начальник мой свои полковничьи звёзды вообще из платины может заказывать…
***

Пушка
Вот ты всё спрашиваешь, откуда у них снаряжение, жратва, оружие… Да за деньги духи что угодно могут достать. Мы чего только в схронах не находили и не находим сейчас. Самая запоминающаяся находка – танковая пушка. Нулёвая, в масле и упаковке. Хоть сейчас в башню устанавливай. Нашли мы её в начале второй войны. Ну, отработали по схрону, как учили, по полной. Что смогли – утащили, сожрали и т.д. А пушку сфотографировали на цифровик со всех сторон, номер крупно, и подорвали. На себе ж её не унесёшь? В общем, вернулись на базу, группник отписался по результатам, и тут через пару дней началось…
Драли нас, как котов помойных, все, кому не лень. И поодиночке, и всей группой. Обвиняли во всех смертных грехах: очковтирательстве, клевете на боевых товарищей и т.д. Чуть ли не измену шили. Короче, выяснилось, что по всем документам это танковое орудие давно установлено на какой-то танк и вместе с ним списано на переплавку после подрыва. Старший наш, отрядный, надо отдать ему должное, закусился с начальством группировки не на шутку. В результате была организована целая «боевая операция»: бронеколонна под прикрытием вертушек приехала в указанное нами место и осмотрела остатки подорванного орудия. Номер был цел, и большие начальники, сквозь зубы, нехотя это признали. То есть кто-то из «боевых товарищей» на складах в своё время орудие это продал духам (у них тогда ещё танков несколько штук было) и списал. Но какие силы поднялись на его защиту! Разведчикам такое и не снилось никогда.
Извинились ли перед нами? Что ты хрень какую-то спрашиваешь, вроде, взрослый уже? Отвязались, и на том спасибо. Никого не наградили из наших, конечно. Ну, себя-то, наверное, не забыли. Ещё бы, с таким «риском» для раскормленных жоп лично на месте осматривать взорванное орудие – явно на пару орденков и медалей настрочили, себе, любимым.
***

Награды
Вернулись мы с очередного выхода с неплохими результатами. Очень даже неплохими. Не с пустыми руками, короче. По такому случаю нас вертушками с грузом ценным добросили прямо до Ханкалы. Чтобы, значит, тем, кто за наши результаты уже дырки на кителях себе навертел, не ждать понапрасну. Ну, старшие наши пошли по штабам докладывать. А мы ждём, загораем. Рожи небритые, сами грязные – прямо с гор. А по нам всё-таки видно, кто такие. Как ни шифруйся, а оружие и снаряга всё равно с головой выдают. И начинает вокруг нас круги выписывать какой-то боец из штабных. Одет, как с плаката в военкомате – в начищенных берцах, в новеньком глаженом камуфляже, с белоснежной подшивой, бритый. На груди медаль «отважная» и куча значков. Ну, я ему и говорю так хмуро:
– Чего хотел, солдат?
А он говорит:
– Вы спецназовцы?
– А тебе зачем это знать?
– Да вы не подумайте чего, я просто спросить хотел: не хотите вопрос с наградами порешать?
А наградной вопрос на той войне, как и на всех прочих, решался не очень. Представляли, конечно. Но не густо. А получали и того реже. Я вот своих практически всех из группы представлял. А получили… Ну, как везде в спецназе, короче. Штабным не хватало, видимо. В общем, интересно нам стало, за сколько в Ханкале ордена и медали раздают. Спросили бойца, что, почём и как. И этот писарёк, крыса штабная, нам весь расклад дал.
Короче, от представления до награждения проходит куча времени и инстанций. И на каждой тыловая крыса может зарубить награду. Даже если и придёт в итоге в штаб группировки орден или медаль, боец-срочник или в госпитале, или давно уже на дембеле. Вот тут штабные и начинают свой бизнес на чужой крови. Книжка заменяется, в военник вписывается номер указа о награждении другого солдата, прапорщика или офицера. Орден или медаль – вот они, на груди сверкают. И в Чечне их кавалер был. Так что сомнений, как правило, ни у кого не возникает. Есть, конечно, риск, что пробьют по датам и указам. Но кому это надо? И сделать это было тогда не так-то просто. В общем, за не очень дорого можно было прикупить орден Мужества или медаль «За отвагу». Менее весомые медали вообще «почти даром» отдавали.
А у меня замок третью войну ломал и цену наградам знал хорошо. И вдруг замечаю я краем глаза, он как-то нехорошо смотрит на этого писаря. Оценивающе так. Глаз свой снайперский щурит. И, главное, рукой начинает рукоятку ножа своего трофейного греть. Я его за руку схватил и говорю штабной крысе – вали отсюда, пока цел. А он не понимает, гад! Думал, мы торгуемся. Начал скидки предлагать. В общем, еле мы нашего замка удержали втроём, пока мои бойцы этого писаря пинками до штаба гнали, с глаз долой. А то сел бы мой боевой зам-прапорщик за убийство. И написали бы про гибель невинного юного срочника от рук озверелого убийцы-спецназовца много красивых статей наши правозащитники…