AlexKap2015

Или как Ломоносову "простывшие" щи жизнь спасли

Из школьного курса физики все помнят трагическую историю смерти профессора Георга Рихмана.

В 1753 году во время опыта с атмосферным электричеством в профессора, соратника и друга Михаила Ломоносова, наблюдавшего за грозой и проводившего эксперимент с «громовой машиной», ударила шаровая молния. Ломоносов мог разделить участь покойного, но его уберегло удачное стечение обстоятельств. Ученый подробно рассказал о трагическом инциденте в письме своему покровителю Ивану Шувалову.

"Милостивый государь Иван Иванович!

Что я ныне к вашему превосходительству пишу, за чудо почитайте, для того что мертвые не пишут. Я не знаю еще или по последней мере сомневаюсь, жив ли я или мертв. Я вижу, что г. профессора Рихмана громом убило в тех же точно обстоятельствах, в которых я был в то же самое время. Сего июля в 26 число, в первом часу пополудни, поднялась громовая туча от норда. Гром был нарочито силен, дождя ни капли. Выставленную громовую машину посмотрев, не видел я ни малого признаку электрической силы. Однако, пока кушанье на стол ставили, дождался я нарочитых электрических из проволоки искор, и к тому пришла моя жена и другие, и как я, так и оне беспрестанно до проволоки и до привешенного прута дотыкались, затем что я хотел иметь свидетелей разных цветов огня, против которых покойный профессор Рихман со мною споривал.

Внезапно гром чрезвычайно грянул в самое то время, как я руку держал у железа, и искры трещали. Все от меня прочь побежали. И жена просила, чтобы я прочь шел. Любопытство удержало меня еще две или три минуты, пока мне сказали, что шти простынут, а притом и электрическая сила почти перестала. Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойного Рихмана, весь в слезах и в страхе запыхавшись. Я думал, что его кто-нибудь на дороге бил, когда он ко мне был посылан. Он чуть выговорил: «Профессора громом зашибло». В самой возможной страсти, как сил было много, приехав увидел, что он лежит бездыханен. Бедная вдова и ее мать таковы же, как он, бледны. Мне и минувшая в близости моя смерть, и его бледное тело, и бывшее с ним наше согласие и дружба, и плач его жены, детей и дому столь были чувствительны, что я великому множеству сошедшегося народа не мог ни на что дать слова или ответа, смотря на того лице, с которым я за час сидел в Конференции и рассуждал о нашем будущем публичном акте.

Первый удар от привешенной линей с ниткою пришел ему в голову, где красно-вишневое пятно видно на лбу, а вышла из него громовая электрическая сила из ног в доски. Нога и пальцы сини, и башмак разодран, а не прожжен. Мы старались движение крови в нем возобновить, затем что он еще был тепл, однако голова его повреждена, и больше нет надежды. Итак, он плачевным опытом уверил, что электрическую громовую силу отвратить можно, однако на шест с железом, который должен стоять на пустом месте, в которое бы гром бил сколько хочет. Между тем умер г. Рихман прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность. Память его никогда не умолкнет, по бедная его вдова, теща, сын пяти лет, который добрую показывал надежду, и две дочери, одна двух лет, другая около полугода, как об нем, так и о своем крайнем несчастий плачут.

Того ради, ваше превосходительство, как истинный наук любитель и покровитель, будьте им милостивый помощник, чтобы бедная вдова лучшего профессора до смерти своей пропитание имела и сына своего, маленького Рихмана, могла воспитать, чтобы он такой же был наук любитель, как его отец. Ему жалованья было 860 руб. Милостивый государь! исходатайствуй бедной вдове его или детям до смерти. За такое благодеяние Господь Бог вас наградит, и я буду больше почитать, нежели за свое. Между тем, чтобы сей случай не был протолкован противу приращения наук, всепокорнейше прошу миловать науки и

вашего превосходительства

всепокорнейшего слугу в слезах

Михайла Ломоносова.

Санктпетербург

26 июля 1753 года."

источник: Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений / АН СССР. Т. 10 С. 484 — 486

взято отсюда

В 1845 году редакция французского "Словаря разговора и чтения" попросила известного драматурга и географа Жака Араго написать статью о шовинизме.

Араго прекрасно знал, что этот термин происходит от имени Николя Шовена — героя пьесы 1821 года «Солдат-землепашец» (приписываемой Скрибу), водевиля 1831 года «Трехцветная кокарда» братьев Коньяр и гравюр Шарле. Но, в отличие от многих, он полагал, что прообразом его является реальное историческое лицо.

Араго предпринял некие архивные разыскания, в результате которых написал краткую биографию героя-эпонима:

«Никола Шовен, тот самый, кому французский язык обязан появлением слова, стоящего в названии этой статьи, родился в Рошфоре. В восемнадцать лет он стал солдатом и с тех пор участвовал во всех кампаниях (Наполеона). Семнадцать раз он был ранен, причем ранен только в грудь и никогда — в спину; ампутированные три пальца, сломанная рука, страшный шрам на лбу, сабля, врученная в награду за мужество, красная орденская ленточка, двести франков пенсии — вот что нажил за свою долгую жизнь этот старый вояка...».

Загвоздка в том, что Араго не указал источника своих сведений о Николя Шовене. К тому же на момент написания он был почти слепым, так что, скорее всего, вел разыскания не сам, а поручил это кому-то из своих друзей или учеников. Возможно, он опирался на какую-то устную традицию.

Несмотря на это, бравый наполеоновский гроньяр (ветеран) начал уже не литературную, а вполне историческую жизнь. Пьер Ларусс, сам сочинивший для своего «Словаря» статью «Шовинизм», сообщил некоторые дополнительные сведения о нем:

«Этот старый вояка неизменно выказывал такое простодушие и такую неумеренность в изъявлении своих чувств, что боевые товарищи в конце концов начали посмеиваться над ним. Постепенно Шовен прославился не только среди военных, но и среди гражданского населения, и слово „шовинизм" стали употреблять всякий раз, когда речь заходила о поклонении Наполеону и вообще о всяких неумеренных изъявлениях чувств, прежде всего в области политической».

После ряда похожих публикаций писатель Жюль Кларети опубликовал в 1913 году в газете «Тан» статью, где внес в образ Шовена несколько новых штрихов:

«Выйдя в отставку, Шовен вернулся в Рошфор и поступил привратником в префектуру. Во время короткого пребывания Наполеона в Рошфоре перед отплытием на Святую Елену Шовен ни на минуту не отошел от дверей комнаты, где почивал его повелитель. Отъезд императора и возвращение Бурбонов с их белым флагом привели старого солдата в состояние крайнего возбуждения. Он унес старое трехцветное знамя к себе домой, постелил его на кровать вместо простыни и проворчал: „Тут и помру"; слово свое он сдержал».

Кларети опирался при написании этой статьи на работу доктора Голара, опубликованную в 1912 году в «Бюллетене Рошфорского географического общества». Впрочем, Голар сомневался в достоверности эпизода со знаменем. В эпоху Реставрации и при Июльской монархии подобные истории были в ходу. У Беранже есть песня с похожим сюжетом. А повар Талейрана, Карем, отказавшийся переехать в Англию, пошутил: «Я умру, как солдат старой гвардии, завернувшись в свои знамена!»

Все остальные сведения о Николя Шовене так или иначе восходят к этим известиям.

Историкам до сих пор не удалось обнаружить ни одного архивного документа, подтверждающего существование легендарного наполеоновского солдата. Это не мешает ему быть одним из самых известных людей во французской истории.

P.S.

Для французов шовинизм — скорее, привлекательное и отчасти полезное качество. Это не национализм, а патриотизм, хотя временами и наивно-неумеренный.

источник

Вязаный шелковый чулок из Италии. Датируется временем между 1470-1540 гг.

Носили их долго и упорно, непрерывно латая. Видать, хорошие.

Чулок связан из очень темно-коричневого, почти черного шелка. Следы износа довольно ощутимы: чулок залатан белой или небеленой тканью полотняного переплетения, вероятно льняной. Ткань, которой латали - тоже сильно изношена. Длина чулка 43 см, но изначально он был длиннее, верхняя часть изделия отсутствует.

Шелковая пряжа гладкая и однородная. Чулок имеет ложный шов сзади.

Вязка очень плотная, изделие не эластичное.

Ткань, которой латали - достаточно грубая по качеству, 22-24 нити на 1 см. Нитки, которыми она была пришита к чулку - льняные, грубые.

Размер чулка соответствует примерно современному 36.

источник

Коллекция Отдела "Арсенал", Эрмитаж.

Италия. Конец ХVI в. Сталь, кость. Ковка, резьба. Размеры: выс. 42 см

Важные нюансы

Первое, на что обращаешь внимание при изучении русского бронного дела - это почти полное отсутствие латных доспехов. Напоминаю, латы - отнюдь не всякие "брони дощатые", а только те, что выкованы из крупных цельных кусков железа или стали по форме человеческого тела, т.е. эргономичные.

Латной брони в русских землях почти не делали. Исключение - отдельные элементы, такие, как наручи или поножи. Последние, по моим сведениям, встречались довольно редко, зато наручи - часто.

Наручи типа "сахновка". Вполне русская модель. Артефакт обнаружен на территории современной Украины

Но латная защита корпуса на Руси так и не появилась. С некоторой натяжкой подобием таковой можно назвать зерцальный доспех, состоящий из крупных стальных или железных щитков, прикрывающих живот, часть груди и иногда спину и вплетенных в обычную кольчугу. Но все-таки - с натяжкой. "Доски" зерцального доспеха не повторяют форму тела.

И второе, что хотелось бы отметить - это тот до некоторой степени парадоксальный факт, что расцвет русского доспеха пришелся даже не на XIV, а на XV-XVI века. Это уже - век огнестрела, достаточно совершенного, чтобы пробивать сталь. Только, я умоляю, не надо мне рассказывать, что у основных соседей русских - волжских и крымских татар, вечно буйной Польши, рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов и надменной Швеции - огнестрельного оружия было мало. Смешно, ей-ей - вполне в достатке оно у них всех было.

Однако доспехи только совершенствовались, и ушли в небытие лишь перед самым началом Петровской эпохи, когда мушкет, фузея и граната окончательно нивелировали смысл таскать на себе лишние 10-20 килограмм...

Основные типы поздних русских доспехов

В первую очередь надо отметить, что почти все они, кроме куяка (куяк стоит несколько особняком, и я про него сделаю отдельную статью) - кольчужно-пластинчатые. То есть стальные пластинки различных форм и размеров вплетены в кольчужное полотно так, что прикрывают только спину, грудь и живот. Все остальное - бока, ключицы, бедра, плечи и т.п. - закрывается лишь кольчугой.

К основным типам такой брони относятся:

колонтарь;

юшман;

бахтерец (бехтерец);

зерцало.

Колонтарь - это, по сути, кольчуга, в которую вплетены прямоугольные, квадратные или (очень редко) восьмиугольные стальные пластинки. Вплетены они без нахлеста - это основной отличительный признак колонтаря.

Колонтарь

Лет 30-40 назад считалось, что колонтари были исключительно без рукавов, но сейчас известно, что встречались и с рукавами до локтя. И действительно - это ж просто-напросто усиленная кольчуга. Что мешает к ней рукава приделать?

Юшман - похож на колонтарь, только пластинки уже идут с нахлестом по верхнему краю. Ширина пластин - в ладонь или чуть уже ладони. Как правило, они прямоугольные.

Юшман

У многих юшманов есть "слабые места" - вертикальные "швы" между рядами пластин. На спине бронепластины присутствовали не всегда, иногда закрывалась только передняя чать корпуса.

Кстати, что интересно: сохранилось довольно много юшманов, пластины которых прикрывают только живот, но не грудь. Почему? Возможно, юшман считался "противокопейным" доспехом (копьем, такова уж его специфика, легче всего бить в живот), но наверняка мы этого не знаем...

Бахтерец - я бы сказал, это вершина русского доспеха, не по красоте, а по прочности.

Бахтерец (бехтерец) состоял из множества очень мелких прямоугольных пластинок, вплетенных в кольчугу с большим нахлестом. Ширина каждой пластинки - примерно в палец, даже меньше. Нахлест (то есть насколько верхняя пластинка заходила на нижнюю) достигал двух-трех миллиметров.

Бахтерец. В отличие от многих других типов доспехов, этот мог иметь "встроенную" защиту руку

Особенность бахтерца - это именно мелкопластинчатость в сочетании со значительным "припуском", нахлестом. В результате этого в определенных точках защита получалась как бы двухслойная.

Бахтерец - доспех боевой (тогда как, например, о колонтаре есть мнение, что он больше считался парадным). Его грудные бронепластины иногда делались толще спинных. С учетом нахлеста... Я встречал упоминания, что бахтерец выдерживал попадание пули из тогдашнего ручного огнестрела. XVI век. Вряд ли стреляли в упор, но даже с 10-15 м - это серьезное испытание, господа )

Мелкопластинчатость придавала ему большую гибкость, но ухудшала амортизационные свойства. А кроме того, недостатком был значительный вес - металла много, понимаете ли. Бахтерец на мужчину среднего роста и комплекции весил где-то килограмм 12, если не больше. Не меньше - точно.

Зерцало - самый поздний из русских доспехов. Существовал относительно недолго, носился преимущественно воинами с доходом не ниже, чем у воеводы.

Зерцальный доспех

Отличительные признаки: защита живота и нижней части груди, выполненная в виде круглого щитка, и "доски" для верхней части грудной клетки, боков, плеч и спины довольно сложной трапециевидной формы, соединенные кольчужным плетением. Встречались "бахтерные" зерцала - вроде этого:

Подавляющая часть сохранившихся зерцал - доспехи парадные, богато украшенные чеканкой, золочением и прочими способами. Многие из них относятся уже к концу XVI века и началу XVII - преддверию Смуты. "По инерции" их продолжали изготавливать и в семнадцатом столетии, но тогда они окончательно превратились в чисто парадные доспехи.

Главный вопрос - сколько стоили доспехи?

Стоимость обычного юшмана или колонтаря, по сохранившимся сведениям, в XVI веке составляла от 2 до 10 рублей. Бахтерца - от 5 рублей. Богато украшенные брони царей и воевод могли стоить и 50 рублей.

Как понять, много это или мало? Ну судите сами...

15 копеек - пуд муки (16 кг).

30 копеек - железный топор (не бердыш, обычный плотницкий инструмент).

5 рублей - корова. Или новая изба, если брать без изысков.

Подьячий (не священник, а чиновник среднего ранга, примерно можно соотнести с майором или подполковником современной таможни или полиции) получал в год 12 рублей, или рубль в месяц.

Думаю, примерно уровень покупательской способности населения понять можно, да? В общем, обычному воину эпохи Ивана Грозного самый дешевый доспех был доступен, если полгодика подкопить или взять в долг. Это примерно как сейчас для человека среднего достатка приобрести машину - с бухты-барахты не купишь, но в общем-то задача решаемая. А для служилого дворянства, составлявшего солидную часть армии, и приобрести "брони дощатые" - и вовсе не особенная проблема.

А учитывая, что от доспеха в бою зависит жизнь (шанс выжить у бронированного воина резко повышается) - то тут дом заложишь, а панцирь купишь...

источник

Ошеломительное произведение ювелирного искусства, своего рода древнерусская "маска Тутанхамона".

Младший сын Ивана Грозного, как известно, загадочно погиб (в 1591 году), что позволило взойти на трон Годунову. Потом началась катавасия со Лжедмитрием. В мае 1606 года Лжедмитрия выкинули из окна кремлевского терема. Следующему царю Василию Шуйскому приходилось разбираться со Лжедмитрием II, который маячил на подступах к Москве аж до 1610 года. Чтобы подчеркнуть, что царевич-таки давно мёртв (а не сидит в Тушино), царь Василий Шуйский инициировал шумную пиар-историю про то, что невинно убиенное дитя Димитрий Иоаннович стал святым.

Чтобы подтвердить гибель царевича, в Углич была направлена специальная комиссия под руководством митрополита Филарета (отца будущего царя Михаила Федоровича). Комиссия должна была удостоверить, что тело царевича на месте.

Могила Дмитрия была вскрыта, при этом по собору распространилось «необычайное благовоние». Мощи царевича были обретены нетленными (в гробнице, по оппозиционным слухам, лежал свежий труп ребёнка с зажатой в руке горстью орехов, болтали, что это Филарет купил у некого стрельца его малолетнего сына, который был затем убит, а его тело положено в гробницу вместо тела Дмитрия).

Такие чудесные мощи оставлять в Угличе было нельзя: великолепный инфоповод же! Отвлечем страну от роста налогов и возможного дефолта. Торжественная процессия с мощами двинулась к Москве; у села Тайнинское она была встречена царём Василием со свитой, а также матерью Дмитрия — инокиней Марфой (царицйе Марией Нагой). Гроб был открыт, однако Марфа, взглянув на тело, не смогла произнести ни слова. Затем к гробу подошёл царь Василий, веско опознал царевича и повелел гроб закрыть.

Марфа пришла в себя только в Архангельском соборе, где объявила, что в гробу находится её сын. Тело было помещено в раку вблизи могилы Ивана Грозного — «в приделе Иоанна Предтечи, идеже отец и братья его».

Современное местонахождение мощей царевича в соборе (ныне в основном пространстве, каменную сень с оградой соорудили позже). Иван Грозный с двумя старшими сыновьями погребен за алтарной преградой, и доступа к нему нет.

Из династии Шуйских на русском троне задержались правителей ровно 1 шт., и на престол взошел первый Романов, Михаил Федорович. Сын того самого Филарета, который обрел останки царевича. Теперь он стал уже патриархом и, де-юре, главой государства при малолетнем сыне.

Филарет не хуже предшественника понимал про пиар, поэтому история с почитанием царевича Димитрия продолжала разворачиваться. Более того, новая династия постоянно старалась подчеркивать свою связь с последними Рюриковичами, преемственность. Например, Михаил и его сын Алексей своих детей называли теми же именами, что Иван Грозный, тоже приказывали с них делать мерные иконы, ну и прочую всякую монархическую атрибутику поддерживали. Первые Романовы старательно подчеркивали, что в бедах Смутного времени они не виноваты, это все Годуновы и Шуйские, а их, Романовых, вообще и близко-то не было, они как раз покурить вышли.

Поэтому в развитие культа рюриковича Димитрия продолжали активно вкладываться.

В 1630 году по заказу царя Михаила Федоровича и был создан этот самый экспонат.

Официально он называется Крышка раки царевича Димитрия

и хранится в Оружейной палате, то есть является частью фондов Музеев Московского Кремля.

Остальные части раки (гроба) не сохранились: их похитили во время Отечественной войны 1812 года. Удалось спасти вот только эту крышку, с изображением. На боковых сторонах, скорей всего, просто были узоры, как на той, где мощи Дмитрия лежат в наши дни.

Вот описание крышки раки из каталога музея:

Мастера Павел Алексеев, Дмитрий Алексеев, Василий Коровников, Тимофей Иванов, Василий Малосолец под руководством Гаврилы Овдокимова. 1628–1630 годы. Мастерские Московского Кремля.

Золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг, стекло, дерево, ткань; чеканка, литье, резьба, канфарение, золочение, эмаль. 158,3 х 70,3.

Происходит из Архангельского собора Московского Кремля. Реставрирована в 1985 году Н.И. Долговым. ММК. инв. МР-9989.

"Крышка раки принадлежит к числу наиболее значительных творений мастеров-ювелиров Серебряной палаты Московского Кремля, выполненных под руководством одного из лучших ювелиров страны Гаврилы Овдокимова.

На крышке помещена чеканная горельефная фигура юного царевича в нарядном облачении. Хотя изображение подчинено определенному канону, детское лицо царевича, мягко смоделированное, со слегка выпяченной нижней губой и широко открытыми глазами, создает впечатление известной портретности образа. Это произведение свидетельствует об исключительно высоком уровне профессионального мастерства русских чеканщиков XVII века".

Вот он каков, наш "русский Тутанхамон", шедевр ювелирного искусства в жанре посмертного портрета!

источник

Суровость римской военной дисциплины стала нарицательным понятием. Поступая на военную службу, римский гражданин выходил из-под защиты обычного права и оказывался подчинён власти военачальника. Порядок в армии насаждался железом и кровью, а нарушителей дисциплины ждала смерть. Поблажек не существовало, даже если виновный был связан с военачальником родственными узами. Эта осознанная жестокость являлась одной из основ высокой боеспособности римской армии.

Гражданская и военная доблесть

Среди историков утвердилось представление о принципиальном различии гражданского и военного права у римлян. Первое действовало на территории города и определялось буквой Закона. Второе начиналось за первым милевым столбом от городских стен, и здесь безраздельно царила воля военачальника. Его власть над телами и душами подчинённых была абсолютной. Недаром одним из её символов римляне считали фасции, то есть перевязанный ремнём пучок розог, которые торжественно носили перед военачальником ликторы. За пределами городских стен в фасции вкладывался топор, который символизировал право военачальника выносить смертные приговоры. На территории Рима смертная казнь была ограничена правом провокации, то есть возможностью приговорённого обратиться за заступничеством к народному собранию. Однако с выступлением войска в поход для граждан, ставших воинами, это право переставало действовать.

Римский военачальник в сопровождении ликторов с фасциями. Римский мраморный рельеф, I век н.э. Музей археологии, Палестина

После объявления войны обычные нормы гражданской жизни в Риме приостанавливались. Закрывались суды, переставало собираться народное собрание, прекращалась торговля. Даже сам гражданский статус воинов как бы отчуждался: будучи зачисленными в войско, граждане лишались базовых прав и подлежали заключению, телесным наказаниям и даже казни по приказу военачальника. Этой особенностью гражданско-правовой жизни охотно пользовался римский сенат, который во время плебейских волнений обычно под первым удобным предлогом вводил военное положение, мобилизовывал недовольных в армию и тем самым принуждал их покориться. Любые сходки или собрания в войске были запрещены под страхом смерти. С другой стороны, эта же особенность приводила к тому, что знаменитые плебейские сецессии V–IV веков до н.э., как правило, начинались с восстания войска, которое отказывало военачальнику в подчинении и затем в полном порядке удалялось на Священную гору в трёх милях от города.

Чрезвычайное положение и безграничная власть военачальника прекращались, когда войско возвращалось из похода и вступало в пределы городских стен. Если поход был победоносным, оно происходило в виде триумфального шествия: военачальник въезжал в город на колеснице и затем поднимался на Капитолий, где приносил торжественную жертву Юпитеру. За ним в процессии следовали служившие под его началом воины, которые проходили через обряд очищения оружия. Знаком перехода из военного в гражданское состояние было принятое в Риме формальное обращение к гражданам «квириты». Считалось, что одно лишь это слово в устах военачальника освобождало солдат от их клятвы. Именно этим обращением Цезарь урезонил солдат, бунтовавших против него осенью 47 года до н.э. и требовавших отставки.

«В начале своего слова, — пишет Аппиан, — он обратился к ним «граждане» вместо «солдаты», это обращение служит знаком того, что солдаты уже уволены со службы и являются частными людьми. Солдаты, не стерпев этого, крикнули, что они раскаиваются и просят его продолжать с ними войну».

Суровость отеческих нравов

Символом унаследованной от предков строгой военной дисциплины римляне считали так называемый «Манлиев правёж». Он относится к 340 году до н.э., когда консул Тит Манлий Империоз приказал ликторам обезглавить собственного сына за нарушение им запрета покидать строй и сражаться с врагами. Ещё один подобный случай произошёл в 432 году до н.э., когда при схожих обстоятельствах собственного сына казнил диктатор Авл Постумий. Правда, Ливий, рассказывая эту историю, выражал осторожные сомнения в её достоверности.

В 325 году до н.э. прославленный военачальник Луций Папирий Курсор, исполняя обязанности диктатора, приговорил к смерти своего начальника конницы Квинта Фабия Руллиана, который, как и предыдущие юноши, вопреки его запрету вступил в бой с противником и одержал победу. Фабию удалось вырваться из рук ликторов и бежать из лагеря в Рим, где он апеллировал к народному собранию. В ходе разгоревшихся среди римлян дебатов Папирию удалось настоять на своём праве, но по единодушной просьбе расположенного к Фабию собрания он всё же согласился смягчить свой гнев и простить его проступок.

Этрусское бронзовое навершие секиры ликтора. Музей Ватикана

Пример «Манлиева правёжа» особо показателен из-за конфликта между властью военачальника и отцовским правом: «Раз уж ты, Тит Манлий, не почитая ни консульской власти, ни отчей…», — такие слова вкладывает Ливий в уста разгневанного поступком сына военачальника. Его суровость, ставшая легендарной уже в древности, должна была стать примером беспрекословного подчинения дисциплине, которая стояла бы выше любых обстоятельств, в том числе выше отцовской привязанности к детям. Эта традиция слепого подчинения приказу была столь непререкаема, что любое самовольное действие, даже на первый взгляд успешное, считалось в римской армии таким же нарушением военной дисциплины, как и невыполнение приказа. Нет сомнений, что этот пример действительно служил для многих поколений римлян важным ориентиром, с которым они сверяли свои действия в частной и в государственной жизни. «Нравами предков сильна и могуча республика римлян», — писал римский поэт Энний.

Устрашение и жестокость

И Полибий, и другие греки описывали суровые порядки, действовавшие в римской армии. Редко в каком другом государстве, замечал Полибий, к виновным в нарушении дисциплины или малодушии относились с такой жестокостью и презрением, как у римлян. Известно, что сенат неоднократно отказывался выкупать своих воинов, попавших в плен к противнику. Когда царь Пирр отпустил римских пленных без выкупа, сенаторы постановили тех из них, кто ранее служил в кавалерии, перевести в пехоту, а бывших пехотинцев приписать к вспомогательным отрядам пращников. Никто из них не имел права располагаться на ночь в лагере или ночевать в палатках, а к прежней службе они могли вернуться не иначе, как доставив доспехи, снятые с двух убитых врагов. Солдат легионов, потерпевших поражение при Каннах, перевели на Сицилию, где они должны были оставаться до конца войны с тем же запретом разбивать на ночь лагерь и заменой пшеничного хлеба на ячменный.

С особенной суровостью римляне карали за оставление своих позиций во время боя и дезертирство. Наказанием за это преступление являлась смерть, причём зачастую римляне не останавливались перед истреблением целых отрядов. Известен случай с Кампанским легионом, который во время войны против Пирра поднял мятеж и захватил город Регий на юге Италии. Покончив с Пирром, римляне немедленно осадили и взяли Регий. Большая часть кампанцев при этом погибла, в плен попало не более 300 человек. Все они были в оковах отправлены в Рим. Здесь их сперва высекли на Форуме розгами, а затем всех до единого обезглавили. Согласно сенатскому постановлению, тела казнённых были оставлены без погребения, и даже родственникам запретили их оплакивать.

Обезглавливание в римской армии. Реконструкция Дж. Шумейта

Иногда в отступивших перед натиском врага отрядах проводилась децимация. В этом случае устраивали общее построение войска и среди беглецов по жребию отбирали каждого десятого, которого тотчас подвергали казни. Сам отряд при этом расформировывался, а его воины распределялись среди других подразделений армии.

Лагерное правосудие

Дисциплинарной властью обладал не только военачальник, но также и трибуны, префекты союзников и центурионы. Они имели право налагать денежные взыскания, арестовывать виновных и сечь их розгами. Что касается ответственности за те или иные преступления, то Катон Старший писал, что уличённым в краже среди сотоварищей отрубали кисть правой руки, а если желали подвергнуть их более лёгкому наказанию, то секли розгами перед строем. Полибий перечисляет следующие проступки:

«Трусостью и позором для солдата римляне почитают проступки вот какого рода: если кто ради получения отличия ложно припишет себе перед трибунами доблестный подвиг, потом если кто по трусости покинет пост, на который он поставлен, или тоже по трусости бросит какое-либо оружие в пылу битвы (…) Наказанию подвергается также тот, кто утащит что-либо из лагеря, всякий, кто трижды был наказан за одну и ту же вину, а равно молодой человек, провинившийся в мужеложстве. Таковы деяния, наказуемые у римлян как преступления».

Приведение приговора в исполнение. Осуждённого забивают палками до смерти его же сослуживцы. Реконструкция П. Коннолли

Виновный в этих преступлениях подвергался наказанию палками (fustuarium), которое приводили в исполнение сами солдаты, иногда сослуживцы и товарищи осуждённых. Произнеся приговор, трибун брал палку и ею легко касался провинившегося, после чего солдаты забивали его палками и камнями, большею частью до смерти. Если он всё же оставался жив, его подвергали изгнанию, и вернуться домой он был уже не в праве. По словам Полибия, страх перед неизбежным наказанием заставлял римских солдат стойко держаться на своём посту даже перед гораздо более многочисленным противником. Потеряв в бою щит или меч, они словно безумные кидались в ряды врагов, чтобы или вернуть потерянное, или погибнуть славной смертью. Только смерть на поле боя в их сознании могла избавить солдата от неизбежного в этом случае позора и обид от своих же сотоварищей.

Позорящие взыскания

Римские авторы императорской эпохи продолжали традиционно превозносить старинные нравы таких военачальников, как Домиций Корбулон или Авидий Кассий. Последний отличался легендарной суровостью нравов. По словам его биографа, жившего, правда, в гораздо более позднюю эпоху,

«он подвергал наказанию розгами на площади или казнил посреди лагеря, отрубая голову тем, кто этого заслуживал (…) У дезертиров он отсекал руки, другим перебивал голени и подколенные чашечки и говорил, что оставленный в живых искалеченный преступник служит лучшим примером, чем убитый».

Согласно общему убеждению того времени, праздность и бездеятельность мирной жизни губительно влияли на дисциплину войск, подрывали моральное и физическое состояние солдат. Тяжёлый труд, постоянные упражнения, продолжительная служба в отдалённых гарнизонах бок о бок с врагом считались необходимым средством, чтобы держать в узде наиболее беспокойные контингенты, которые в противном случае самостоятельно не были бы способны удержаться от преступлений или мятежей.

Вместе с тем, особенно в сравнении с предшественниками, в это время гораздо больше стали цениться умеренность тех военачальников, которые реже старались прибегать к репрессиям и чаще решали проблемы личным примером и убеждением. Лагерное правосудие стало гораздо более гибким. За малый проступок на виновного налагались дополнительные наряды по дежурству, его могли отправить на гауптвахту или оставить ночевать за стенами лагеря. Проявивших трусость или неповиновение заставляли копать канавы, носить кирпичи, рубить солому или выполнять другую тяжёлую и грязную работу.

Среди наказаний в это время широкое распространение получили позорящие взыскания. Виновных при этом выставляли в унизительном виде, приказывая им, например, стоять в центре лагеря целый день босиком, в одежде без пояса или разрезанной сверху донизу, с саженью или с дерновиной в руках. Эти наказания, осуществлявшиеся на глазах у сослуживцев, апеллировали к солдатскому чувству чести и являлись эффективным средством поддержания военной дисциплины в рядах профессиональной армии.

Солдат, в знак наказания вынужденный стоять распоясанным весь день перед палаткой военачальника с мерной саженью в руках. Реконструкция Г. Самнера

источник