AlexKap2015

16 октября 1946 года по приговору Нюрнбергского трибунала в здании Нюрнбергской тюрьмы казнены нацистские преступники Иоахим Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Эрнст Кальтенбруннер, Альфред Розенберг, Ханс Франк, Вильгельм Фрик, Юлиус Штрейхер, Франц Заукель, Альфред Йодль и Артур Зейсс-Инкварт.

Смертные приговоры были приведены в исполнение в спортивном зале Нюрнбергской тюрьмы. Герман Геринг отравился в тюрьме незадолго до казни. Также заочно к смертной казни был приговорен Мартин Борман, который, предположительно, совершил самоубийство на мосту близ Лертского вокзала 2 мая 1945 года

Приговор в исполнение приводили американские солдаты — профессиональный палач Джон Вудз и доброволец Джозеф Малта.

После приведения приговора в исполнение, тела казненных были кремированы Прах развеяли с самолёта по ветру.

Один из свидетелей казни, писатель Борис Полевой, опубликовал свои воспоминания о казни:

"Идя на виселицу, большая часть из них сохраняли присутствие духа. Некоторые вели себя вызывающе, другие смирились со своей судьбой, но были и такие, которые взывали к Божьей милости. Все, кроме Розенберга, сделали в последнюю минуту короткие заявления. И только Юлиус Штрайхер упомянул Гитлера. В спортивном зале, в котором ещё 3 дня назад американские охранники играли в баскетбол, стояли три черные виселицы, из которых были использованы две. Вешали по одному, но чтобы скорее закончить, очередного нациста вводили в зал тогда, когда предыдущий ещё болтался на виселице.

Приговорённые поднимались по 13 деревянным ступенькам к платформе высотой 8 футов. Веревки свешивались с балок, поддерживаемых двумя столбами. Повешенный падал во внутренность виселицы, дно которой с одной стороны было завешено темными шторами, а с трёх сторон было заставлено деревом, чтобы никто не видел предсмертные муки повешенных.

После казни последнего осуждённого (Зейса-Инкварта) в зал внесли носилки с телом Геринга, чтобы он занял символическое место под виселицей, а также чтобы журналисты убедились в его смерти.

После казни тела повешенных и труп самоубийцы Геринга положили в ряд. "Представители всех союзных держав, — писал один из советских журналистов, — осмотрели их и расписались на свидетельствах о смерти. Были сделаны фотоснимки каждого тела, одетого и обнажённого. Потом каждый труп завернули в матрац вместе с последней одеждой, которая на нём была, и верёвкой, на которой он был повешен, и положили в гроб. Все гробы были опечатаны. Пока управлялись с остальными телами, было принесено на носилках и тело Геринга, накрытое армейским одеялом… В 4 часа утра гробы погрузили в 2,5-тонные грузовики, ожидавшие в тюремном дворе, накрыли непромокаемым брезентом и повезли в сопровождении военного эскорта. В передней машине ехал американский капитан, следом за ними — французский и американский генералы. Потом следовали грузовики и охраняющий их джип со специально отобранными солдатами и пулемётом. Конвой проехал по Нюрнбергу и, выехав из города, взял направление на юг.

С рассветом они подъехали к Мюнхену и сразу направились на окраину города к крематорию, владельца которого предупредили о прибытии трупов «четырнадцати американских солдат». Трупов на самом деле было только одиннадцать, но так сказали затем, чтобы усыпить возможные подозрения персонала крематория. Крематорий окружили, с солдатами и танкистами оцепления была налажена радиосвязь на случай какой-нибудь тревоги. Всякому, кто заходил в крематорий, не разрешалось выйти обратно до конца дня. Гробы были распечатаны, тела проверены американскими, британскими, французскими и советскими офицерами, присутствовавшими при казни, для уверенности, что их не подменили по дороге. После этого немедленно началась кремация, которая продолжалась весь день. Когда и с этим делом покончили, к крематорию подъехал автомобиль, в него положили контейнер с пеплом. Прах развеяли с самолёта по ветру."

источник

Трудно найти ночью в Африке "Лиса пустыни", особенно если там его нет.

В ночь с 17 на 18 ноября 1941 года в маленькой ливийской деревне Беда-Литтория бушевала гроза, а у здания местной префектуры происходили интересные события — группа британских коммандос готовилась к его штурму. К парадному входу направились несколько бойцов во главе с командиром подполковником Джеффри Кейзом. Задачей спецназовцев было уничтожение командующего танковой группой «Африка» генерала танковых войск Эрвина Роммеля.

Тайные страницы операции «Крусейдер»

Весной 1941 года ситуация в Северной Африке стала вновь меняться в пользу итало-немецких войск. Во многом это произошло благодаря новому командующему Африканским корпусом генерал-лейтенанту Эрвину Роммелю. Британцы были вытеснены из Киренаики, немцы окружили Тобрук и сорвали все попытки деблокировать его. Благодаря своей нестандартной тактике, умению быстро переходить из обороны в наступление и постоянному маневрированию Роммель получил прозвище «Лис пустыни». 1 июля 1941 года он был произведён в генералы танковых войск, а в сентябре возглавил танковую группу «Африка».

Генерал танковых войск Эрвин Роммель, командующий танковой группой «Африка». Ноябрь 1941 года.

Британские генералы разработали план по деблокированию Тобрука и разгрому бронетанковых сил противника, известный как операция «Крусейдер». Частью этого плана были диверсионные операции. Подразделения Специальной авиадесантной службы (САС) лейтенанта Дэвида Стирлинга должны были нанести удары по аэродромам в Газале и Тмими, а 11-й отряд коммандос подполковника Джеффри Кейза из состава боевой группы «Лейфорс» подполковника Роберта Лэйкока — убить генерала Роммеля.

Бойцы 11-го отряда коммандос.

Главным разработчиком спецоперации по уничтожению Роммеля, получившей кодовое название «Флиппер», был 24-летний подполковник Джеффри Кейз — сын адмирала Роджера Кейза (руководителя Центра специальных операций), имевший слабое зрение и лишённый командирской инициативы.

Подполковник Джеффри Кейз.

По замыслу Кейза, спецназовцы должны были на субмаринах «Торбэй» и «Талисман» приблизиться к пляжу Ческем-эль-Кельб (30 км от Беда-Литтории), высадиться в тыл врага, выполнить поставленные задачи, вернуться на пляжи и снова погрузиться на субмарины. План был одобрен командующим 8-й британской армией генерал-лейтенантом Аланом Каннингемом, подполковником Лэйкоком и штабом спецопераций в Лондоне, хотя Лэйкок подчёркивал, что у спецназовцев будет крайне мало шансов вернуться обратно на субмарины. Опираясь на данные разведки, Кейз был уверен, что «Лис пустыни» находится у Беда-Литтории.

10 октября сектор проведения будущей операции исследовал опытный разведчик капитан Джон Хэйсельден, которому местные жители, сотрудничавшие с британцами, сказали, что Роммель расквартировался в здании префектуры Беда-Литтории.

Капитан Джон Хэйсельден.

25 октября в сектор была отправлена ещё одна разведгруппа во главе с капитаном Томасом Макферсоном (адъютантом Кейза), но спецназовцы попали в руки врага.

К вражескому берегу

Кейз не имел достоверных данных о пребывании Роммеля в Беда-Литтории, но всё же решил действовать. Доставить коммандос к вражескому берегу должны были субмарины «Торбэй» (командир — лейтенант-коммандер Энтони Майерс) и «Талисман» (командир — лейтенант-коммандер Майкл Уиллмотт.

Субмарина «Торбэй».

На борту «Торбэя» находились 28 бойцов во главе с Кейзом, на «Талисмане» — 28 бойцов и Лэйкок. На каждой субмарине также было по два военнослужащих особой лодочной службы, которым предписывалось помочь спецназовцам при высадке (на «Торбэе» — лейтенант Роберт Инглс и капрал Клайв Северн, на «Талисмане» — лейтенант Джон Прайор и бомбардир Джон Бриттлбэнк). Среди участников операции были переводчик из 51-го палестинского отряда коммандос капрал Абшалом Дрори и два проводника-араба. Спецназовцы должны были нанести удар по четырём целям: резиденции Роммеля, радиостанции в Аполлонии, штабу итальянской дивизии «Триесте» у Слонты и коммуникациям у Кирены. Капитан Хэйсельден ожидал спецназовцев на берегу, куда его ранее доставила Группа дальней разведки пустыни.

Северо-восточная часть Ливии.

13 ноября подлодки подошли к пляжу Ческем-эль-Кельб в 400 км от линии фронта. Лейтенант-коммандер Майерс осмотрел берег в перископ, но не обнаружил сигналов для высадки. Всю ночь подлодки пробыли под водой у берега. Утром 14 ноября субмарины всплыли, но в небе показался итальянский самолёт «Капрони» Ca.309, и оба корабля погрузились вновь. Днём погода испортилась: начался дождь, усилился ветер, на море образовались большие волны.

Трудности высадки

Высадка началась 14 ноября в 19:56, когда Хэйсельден подал сигнал с помощью факела. Волны опрокидывали резиновые лодки, была потеряна часть амуниции, намокли подрывные заряды, но спецназовцы не сдавались и боролись со стихией. Майерс вспоминал:

«Великолепным был дух солдат, которые не растерялись в пугающих условиях. Они были совершенно невосприимчивы к неудачам и по-прежнему продолжали работать».

15 ноября в 00:35 Майерс сообщил Уиллмотту о том, что высадка с «Торбэя» произведена, и наступила очередь «Талисмана». Коммандос на берегу были встречены Хэйсельденом (с ним были два арабских проводника — Хусейн Тахер и Махиль Хамед) и собрались у костра в заброшенном доме восточнее пляжа, где сушили одежду и пили чай.

В 1:37 к пляжу подошёл «Талисман». Первыми Уиллмотт отправил на берег Прайора и Бриттлбэнка. Те нашли Хэйсельдена и бойцов с «Торбэя», а затем с помощью фонаря подали на субмарину сигнал о том, что можно высаживаться. Из-за волнения субмарина едва не села на мель, большая волна смыла в море более десятка коммандос, утонул младший капрал Питер Бэррэнд. Остальные бойцы с трудом были подняты на судно, но продолжать высадку уже не могли. С «Талисмана» высадились лишь девять военнослужащих. Когда на берегу оказался подполковник Лэйкок, он подал команде подлодки сигнал к десантированию остальных бойцов, но так как сигнальщик из него был плохой, командир корабля не понял, что от него требуется. До 4:00 подлодка пробыла у пляжа, после чего ушла в море.

Коммандос идут вглубь материка

На берегу оказались 34 бойца, которым не хватало пищи и боеприпасов. Из-за нехватки личного состава Кейз скорректировал планы: теперь он во главе группы из 25 бойцов должен был атаковать штаб Роммеля, а лейтенант Рой Кук с восемью солдатами — штурмовать штаб в Кирене. Миссия капитана Хэйсельдена была завершена, и его эвакуировали бойцы Группы дальней разведки пустыни. Капитан Робин Кэмпбелл воспоминал: «Перед рассветом Кейс отдал приказ взять личный комплект, оружие и следовать за ним вглубь плацдарма, до вади (примерно 1,6 км), которое он выбрал на карте ранее». Неподалёку от берега остались Лэйкок, рядовой Эдвард Аткинс (медик), бомбардир Джордж Данн и ещё пять бойцов.

Дождавшись заката солнца в вади, 25 коммандос во главе с Кейзом отправились дальше в сопровождении арабов-проводников, им предстояло преодолеть более 30 км. 16 ноября примерно в 2:00 бойцы остановились на ночёвку.

Местность, по которой передвигалась группа подполковника Кейза в ноябре 1941 года. Современный вид.

Утром 16 ноября группа снова двинулась в путь, бушевала гроза. Спецназовцы повстречали местных жителей — Авада Мохаммеда Джибрила из племени масамир, его отца и двоюродного брата. Переводчик Дрори зачитал им письмо от шейха Мухаммада ас-Сануси, который просил оказывать помощь британцам, а Кейз передал Аваду тысячу лир за предоставление укрытия и сопровождение к Беда-Литтории. Бедуины указали британцам на пещеру Кармель-Хасан (10 км севернее Беда-Литтории), где они прятали коз во время дождей. Пещера находилась на склоне оврага в зарослях можжевельника и мастикового дерева.

Спецназовцы остановились в пещере и разожгли огонь. В полдень туда вернулся Авад, который привёл с собой молодого бедуина Идрисса Муссу. Бедуины принесли сигареты, козье мясо, суп, за что получили ещё тысячу лир.

На рассвете 17 ноября Кейз, сержант Джек Терри, лейтенант Кук и капитан Кэмпбелл с двумя арабами направились к Беда-Литтории на разведку. Они взошли на вершину откоса в 2 км от Беда-Литтории. Авад отказался идти в деревню, и Кейз отправил туда Идрисса, пообещав ему солидную суму, если тот опишет планировку зданий, количество и размещение вражеских войск. Когда парень вернулся, с его слов подполковник составил план и распределил задачи для своих подчинённых, которые были разбиты на пять групп. Из строя выбыл ещё один боец: рядовой Робин Фаулер проколол ногу, и его решили оставить в пещере.

Кейз с остальными бойцами пошёл на штурм здания префектуры. Четыре спецназовца должны были блокировать чёрный ход, четыре — прикрывать близлежащую территорию от возможных ударов противника (южнее деревни находились казармы итальянских карабинеров), ещё три – перерезать телефонный провод и заминировать автомобили. Лейтенант Кук и шесть бойцов должны были взорвать телефонные столбы на перекрёстке у Кирены.

17 ноября в 18:00 коммандос покинули пещеру и направились к Беда-Литтории, шагая по щиколотку в грязи, при этом младший бомбардир Терренс О’Хейген потерял ботинок. Примерно в 23:20 спецназовцы оказались у деревни. Арабы остались здесь, и Кейз сказал, что заплатит им после операции.

Где «Лис пустыни»?

Коммандос двинулись дальше и вскоре оказались среди арабских хижин. Из-за грозы деревня была безлюдной. Перед входом в двухэтажное здание префектуры находился фонтан, а вдоль дороги росли кипарисы. Терри и Кейз отправились к префектуре на разведку, а рядовой Джеймс Хорнелл случайно задел ногой кучу консервных банок. Раздался лай собаки, и из ближайшей хижины вышли два араба. Дрори по-арабски сказал им, что в деревне немецкий патруль. Арабы успокоили собак и зашли обратно в хижину. Вернувшиеся Терри и Кейз сказали, что часовых не обнаружено. Вскоре подполковник отправил группу лейтенанта Кука (сержант Фредерик Бирч, О’Хейген, Хорнелл, а также рядовые Филипп Макрэй и Чарльз Пэкстон) к Кирене, а сам приготовился к штурму здания.

Британцы даже не подозревали, что Роммеля в префектуре нет. Командующий танковой группой «Африка», начальник штаба группы генерал-майор Альфред Гаузе и начальник оперативного штаба оберст-лейтенант Зигфрид Вестфаль ещё в августе переместились в штаб, расположенный у аэродрома Гамбут между Бардией и Тобруком (более чем в 300 км восточнее Беда-Литтории). В самой Беда-Литтории «Лис пустыни» лишь иногда отдыхал, встречаясь с офицерами в неформальной обстановке. 17 ноября Роммеля вовсе не было в Африке: двумя днями ранее генерал отпраздновал своё пятидесятилетие в Риме, а 16 ноября самолёт, на котором он летел в Ливию, совершил вынужденную посадку в Афинах. Интересно, что британская разведка знала о перемещениях Роммеля, но не предупредила коммандос.

В здании префектуры разместился главный интендант (квартирмейстер) группы «Африка» майор Хайнц Шлёзенер, но 17 ноября он лечился в госпитале Дерны от дизентерии. За старшего в здании префектуры был гауптман Рюдигер Вайц, всего здесь находилось более двадцати человек: офицеры-снабженцы, ординарцы, механики, водители и вестовые. Часовых немцы не выставляли, поскольку объект находился в глубоком тылу и не представлял особой важности. В палатке у здания отдыхал рядовой Мате Боксхаммер.

Парадный вход в здание префектуры.

На первом этаже здания нёс вахту сортировщик поздней почты — фельджандарм, вооружённый лишь штыком. В оружейной комнате на первом этаже находились лейтенант Хайнц Кауфхольц, фейерверкер Курт Лентцен, обершютце Курт Ковачич и ширрмайстер Отто Бартль. На втором этаже ночевали гауптман Вайц, оберст-лейтенант Фридрих Бартль (главный военный инженер группы «Африка»), лейтенанты Ампт и Шульц.

Младшие капралы Фрэнк Верни и Малкольм Хьюз, капрал Вильям Хэвисайд и бомбардир Джозеф Кёрни заминировали подстанцию. Сержант Чарльз Брюс, капрал Чарльз Локк, рядовые Джеймс Богль и Роберт Мюррей заминировали автотранспорт и заняли позиции южнее здания, готовые отбивать возможные атаки карабинеров. Кейз отправил младшего капрала Уильяма Прайда, капрала Джеймса Рэтклиффа и рядового Джона Фиминстера проверить чёрный ход, находившийся в кухне. Маленькая дверца сбоку выходила на винтовую лестницу, ведшую в подвал, где ночевали фельдфебель Альфонс Гирш и обер-ефрейтор. Дверь не имела замка, и её подпёрли изнутри канистрой с водой и шкафом. Коммандос осмотрели весь дом и увидели, что окна первого этажа находятся высоко и заперты ставнями. Кейз решил, что единственный вход в здание — парадная дверь.

Штурм префектуры

Атака началась примерно в 23:40. К парадному входу направились Кейз, Кэмпбелл, Терри и младший капрал Деннис Калтред. Капитан Кэмпбелл постучал в дверь и по-немецки приказал открыть её. Дверь открыл фельджандарм, Кейз оттолкнул немца и направил на него пистолет. На основе свидетельств немцев, находившихся в здании в момент нападения, а также воспоминаний коммандос, Кейз не выстрелил в часового, и тот набросился на него.

Кэмпбелл застрелил часового. Дверь в оружейную (слева от входа) была открыта, там горел свет. Возня в коридоре обеспокоила обитателей комнаты. В коридоре появился лейтенант Кауфхольц с пистолетом в руке. Сержант Терри выпустил но нему несколько очередей из «Стена». Падая, немецкий офицер сделал несколько выстрелов, одна из пуль попала в грудь Кейзу. Коммандос забросили в комнату две гранаты — обершютце Ковачич погиб, оберст-лейтенант Бартль успел спрятаться за кроватью, фейерверкера Лентцена отбросило на пол взрывной волной.

Бой в здании префектуры, современный рисунок.

Стрельба и взрывы подняли с постелей немецких офицеров, спавших на втором этаже. Немцы схватили пистолеты и направились к лестнице. Лейтенант Ампт со ступеней увидел лежащего Кейза. Кэмпбелл тут же заметил Ампта и стал стрелять по нему, но тот скрылся. После войны сержант Терри утверждал, что командира ошибочно убил в тёмном коридоре именно Кэмпбелл. Капитан с остальными бойцами подняли тело Кейза и выскочили наружу.

До того, как в оружейной прогремели взрывы, в соседней комнате спал обер-лейтенант Отто Ягер. Стеной между комнатами служила перегородка из фанеры, а потому взрывы гранат буквально выбросили лейтенанта из постели. Тот в панике бросился к окну, выпрыгнул из него и, будучи одет в белую пижаму, стал хорошей мишенью для младшего капрала Малкольма Хьюза, который расстрелял его. Услышав автоматные очереди, капитан Кэмпбелл подбежал к окну, откуда выпрыгнул Ягер, и был ошибочно ранен Хьюзом — пуля раздробила правую ногу. Когда началась стрельба, и прогремели взрывы, к зданию подбежал рядовой Боксхаммер — через мгновение его застрелил переводчик Дрори.

Раненый Кэмпбелл приказал взорвать подстанцию и автопарк, но из-за отсыревших детонаторов гелигнитных зарядов взрывов не последовало. Тогда младший капрал Калтред и младший бомбардир Альфред Броуди детонировали гелигнит с помощью ручных гранат — генератор взлетел на воздух, и освещение пропало. Хьюз и бомбардир Джозеф Кёрни забросили в окно, откуда выпрыгнул Ягер, два гелигнитных заряда и зажигательную бомбу — взрывов не последовало.

Не имея возможности передвигаться, Кэмпбелл приказал сержанту Терри возглавить группу и направляться к пляжу. Получив морфин, капитан разместился у дерева и ждал появления противника. Терри подал сигнал к отступлению, и спецназовцы покинули деревню. Вскоре к зданию сбежались военнослужащие вермахта и итальянские карабинеры, которые обнаружили убитых и раненого Кэмпбелла. Военврач Вернер Юнге оказал раненому первую помощь.

В итальянском рапорте, составленном 18 ноября генералом Умберто Прести, указывалось, что в Беда-Литтории был схвачен раненый британский капитан, найден убитый диверсант (Кейз), при которых нашли деньги, оружие и записную книжку с детально расписанным планом действий. Проанализировав рейд на здание префектуры, действия парашютистов САС и бойцов Групп дальней разведки пустыни, генерал пришёл к следующему выводу: «Враг пытается отвлечь наши войска с фронта, распространить панику в тылу актами терроризма и диверсий». О том, что главной целью покушения был Роммель, никто даже не догадывался.

Группа лейтенанта Кука

Услышав стрельбу и взрывы в Беда-Литтории, начала действовать группа лейтенанта Кука. Спецназовцам предстояло отойти от деревни на 15 км и взорвать мачту с телефонными и телеграфными проводами у перекрёстка неподалёку Кирены. Затем британцы должны были пройти 45 км к пляжу. Поскольку О’Хейген и капрал Джон Керр сильно натёрли ноги, лейтенант приказал им возвращаться на пляж, а сам с четырьмя бойцами продолжил путь. Кук решил захватить автомобиль, который ехал из Кирены, и на нём добраться до перекрёстка. Рядовой Хорнелл попытался остановить машину, но та ускорилась, и британцы открыли по ней огонь. Машина съехала в канаву, водитель и пассажир успели сбежать.

Спецназовцы не смогли вытащить машину и пошли дальше. 18 ноября в 3:20 они достигли перекрёстка и увидели мачту — конструкцию на четырёх опорах, поверх которой были наброшены провода. Бойцы заминировали каждую из опор, но намокшие детонаторы не дали гелигниту сдетонировать. Тогда британцы взорвали заряды с помощью зажигательных бомб и гранат — мачта не упала, но сильно наклонилась. Поскольку приближался рассвет, Кук приказал спрятаться в гробнице на старом кладбище и ждать сумерек.

Враг идёт по пятам

После инцидента у здания префектуры, расстрела автомобиля и подрыва мачты немецкие и итальянские части стали прочёсывать местность. Первыми были схвачены О’Хейген и Керр. Рядовой Фаулер днём 18 ноября покинул пещеру и направился к пляжу. На пути он повстречал пастуха-бедуина, который отвёл британца к… итальянцам. Сержант Терри с бойцами также направлялись к пляжу. В темноте Терри поскользнулся и едва не сорвался с откоса, успев схватиться за куст. После передышки спецназовцы преодолели откос и столкнулись с ливийскими карабинерами. Дрори объяснил, что они из немецкого патруля, и арабы пропустили диверсантов. Примерно в 17:00 группа достигла вади и встретилась с подполковником Лэйкоком. Солдаты укрылись в пещере у берега.

В 19:00 из бинокля подполковник увидел субмарину «Торбэй» и подал сигнал, но так как Лэйкок был плохим сигнальщиком, на подлодке не поняли его смысла. Субмарина скрылась, а офицер вернулся в пещеру. В 23:30 субмарина и Лэйкок вновь обменялись сигналами и вновь не поняли друг друга. Экипаж «Торбэя» погрузил в лодку еду, медикаменты и питьевую воду и толкнул её к берегу. Майерс дал сигнал, что сможет взять бойцов на борт вечером следующего дня, так как днём это делать опасно.

Утром 19 ноября подполковник выставил патрули к западу и востоку от пляжа. В полдень в западной части пляжа раздалась стрельба — спецназовцы были атакованы итальянскими карабинерами. В бой вступили младший капрал Ларри Кодд и лейтенант Прайор. Последний был ранен в ногу. Офицера перевязал рядовой Аткинс и вместе с ним попал в плен. Подполковник Лэйкок так вспоминал эти события:

«Хотя враг не имел автоматического оружия, он стал окружать нас, его выстрелы становились всё более меткими. Стало понятно, что до темноты мы не продержимся, а единственный путь к отступлению вскоре будет отрезан».

Вскоре подполковник отдал команду прорываться каждому бойцу самостоятельно в восточном направлении.

В 18:20 подлодка всплыла у пляжа, но не увидела коммандос. Майерс отправил на пляж лейтенанта Томаса Лэнгтона и сержанта Сирила Фибери. Те не обнаружили солдат на берегу, но слышали крики и выстрелы вдали. Оба вернулись на субмарину. Всю ночь подлодка пробыла у берега и утром 21 ноября опять не увидела следов присутствия коммандос на берегу. Тогда же Майерс заметил, что пляжи прочёсывают вражеские солдаты, а в небе появилась авиация противника. «Торбэй» сбил один самолёт огнём орудия, погрузился и отправился в Александрию. 21 ноября пять коммандос были пойманы итальянцами неподалёку от Слонты. Ещё восемь спецназовцев попали в плен у деревни Мечили 26 ноября. Группа лейтенанта Кука была схвачена в полдень 19 ноября у деревни Мансура, остальных диверсантов немцам и итальянцам выдавали арабы.

Полный провал

Из вражеского тыла вырвались подполковник Лэйкок и сержант Терри, они прятались в вади и пещерах, ели ягоды и пили дождевую воду, иногда их кормили пастухи. Оба 25 декабря прибыли в Кирену, которая на это время уже была в руках союзников. Джон Бриттлбэнк бродил ещё дольше — 40 дней, и 28 декабря достиг союзных позиций. Подполковника Кейза похоронили рядом с четырьмя погибшими немецкими военнослужащими на военном кладбище в Беда-Литтории. Посмертно он был награждён Крестом Виктории, сержант Терри получил Медаль за выдающиеся заслуги.

Провальным стал не только рейд коммандос, но и десантирование бойцов САС на немецкие аэродромы в ночь с 16 на 17 ноября. Сильный ветер и огонь зениток привели к тому, что десант разбросало по большой площади, многие бойцы получили травмы при приземлении. Из 55 спецназовцев вернулись 21, остальные попали в плен либо погибли. 18 ноября британцы начали операцию «Крусейдер», бои продолжались до конца 1941 года. Несмотря на то, что британцы оттеснили противника к Эль-Агейле, им не удалось разбить бронетанковые силы итало-немецких войск. При этом британцы потеряли львиную долю бронетехники. Осаду Тобрука удалось на время снять, но 21 июня 1942 года город был захвачен силами Оси.

В июле 1944 года подразделения САС ещё раз попытались устранить Роммеля, но эта операция тоже провалилась. Сам «Лис пустыни» 14 октября 1944 года покончил жизнь самоубийством из-за подозрений в причастности к покушению на Гитлера. Рейд 18 ноября 1942 года закончился провалом: Роммеля попросту не было в здании префектуры, высадка с субмарины «Талисман» прошла неудачно, а подполковник Кейз неоднократно менял план атаки, не проявил должной инициативы и не справился с трудной задачей.

источник

7 августа 1840 г. В Англии запрещено использовать детей в качестве трубочистов

Трубочист — это старая профессия, которая сохранилась до наших дней. В его обязанности входит обслуживание дымоходов каминов, печей и прочих устройств оснащенных дымоходами и системами вентиляции.

Как известно, в Англии 18 да и 19 века ребятишек эксплуатировали в хвост и в гриву: дети работали в шахтах, на фабриках, нанимались в услужение. Условия труда были ужасными, а жалование минимальным - еще бы, ведь ребенку можно заплатить меньше чем взрослому рабочему, потому что за него некому заступиться. Но даже на этом мрачном фоне работа трубочистом выглядит поистине ужасающей.

Чтобы камины работали исправно, не дымили, трубы приходилось время от времени чистить. Трубы были узкими, так что для их чистки требовалось или специальное оборудование, или же очень худенькие работники маленького роста. Дети, иными словами. А поскольку дети стоили дешевле новых технологий, англичане предпочитали использовать именно их.

В подмастерья к трубочистам отдавали мальчиков-сирот в возрасте от четырех лет — чем младше, тем лучше. Сиротские приюты таким образом «обеспечивали будущее» своим воспитанникам, и вполне законным было принуждать к этой работе бродяжек. Хозяин маленького подмастерья обязывался одевать его, кормить и обучать мастерству. Теоретически подмастерье мог дослужиться до помощника трубочиста, но большинство мальчишек, когда их рост уже не позволял лезть в трубы, вынуждены были искать другую работу. Некоторые гибли в юном возрасте, ведь такому заработку сопутствовал серьезный риск. Работа заключалась в том, чтобы залезть в трубу и почистить ее изнутри скребком или щеткой. На первых порах дети боялись лезть вверх по трубе, вдруг застрянешь. Поэтому обычной практикой считалось зажечь немного соломы в камине, чтобы вынудить трубочиста двигаться вверх. Отсюда и происходит английское выражение «развести под кем-то огонь» (to light a fire under somebody) в смысле: «заставить кого-то работать быстрее». У трубочистов не было защитной одежды или респираторов. Порою дети застревали, срывались вниз или задыхались от пыли прямо в трубе. Кормили их плохо, ведь чем тоньше подмастерье, тем он полезнее. Мальчишки редко мылись (воду для них никто разогревать не станет), поэтому год за годом на их телах накапливались слои сажи. Постоянное соприкосновение кожи и копоти приводило к серьезным заболеваниям, в том числе онкологическим. Мало кого заботило физическое состояние трубочистов, а вот за их духовным развитием строго следили. Согласно лондонским законам, подмастерья трубочистов могли работать лишь 6 дней в неделю. В воскресенье мальчики должны были посещать воскресную школу для изучения Библии, ибо только так они могли спасти свои души. Можно представить, что чувствовали дети, никогда не знавшие милосердия, сталкиваясь с подобным лицемерием. С другой стороны, религия давала им утешение и прогоняла одиночество.

МАЛЕНЬКИЙ ТРУБОЧИСТ

Был я крошкой, когда умерла моя мать.

И отец меня продал, едва лепетать

Стал мой детский язык. Я невзгоды терплю,

Ваши трубы я чищу, и в саже я сплю.

Стригли давеча кудри у нас новичку,

Белокурую живо обстригли башку.

Я сказал ему: — Полно! Не трать своих слез.

Сажа, братец, не любит курчавых волос!

Том забылся, утих и, уйдя на покой,

В ту же самую ночь сон увидел такой:

Будто мы, трубочисты — Дик, Чарли и Джим, —

В черных гробиках тесных, свернувшись, лежим.

Но явился к нам ангел, — рассказывал Том, —

Наши гробики отпер блестящим ключом,

И стремглав по лугам мы помчались к реке,

Смыли сажу и грелись в горячем песке.

Нагишом, налегке, без тяжелых мешков,

Мы взобрались, смеясь, на гряду облаков.

И смеющийся ангел сказал ему: «Том,

Будь хорошим — и Бог тебе будет отцом!»

В это утро мы шли на работу впотьмах,

Каждый с черным мешком и метлою в руках.

Утро было холодным, но Том не продрог.

Тот, кто честен и прям, не боится тревог.

(Пер С. Маршака)

В оригинале этого стихотворения можно увидеть немаловажную игру слов: трубочисты ходили по улицам и кричали «Sweep!» рекламируя свои услуги. В детских устах слово «sweep» — «чистить», звучало, как «weep» — «плакать».

В 1803 году сформировали Общество по замене детей-трубочистов, целью которого было найти оборудование, способное чистить трубы без применения детского труда. Такие щетки изобрели еще в XVIII веке, в 1828 году их улучшил Джозеф Гласс. Но использовать детей все равно было дешевле. Только в 1840 году парламент запретил забираться в трубы лицам до 21 года, а в 1864 году штраф за эксплуатацию малолетних трубочистов повысили до 10 фунтов. Новая мера получила как юридическую, так и общественную поддержку. Эксплуатирование маленьких трубочистов прекратилось.

источники: https://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/234776.html

http://knizhnik.org/ekaterina-kouti/sueverija-viktorianskoj-...

https://1q82.livejournal.com/1585.html

Склонностью к сложносочинённым, многолюдным и безжалостным розыгрышам особо славился флорентийский правитель Лоренцо Медичи по прозвищу Великолепный.

Однажды ему опостылела бесцеремонность некоего лекаря, любителя дармового угощения, пьяницы и дебошира. Великолепный велел напоить его до бесчувствия и посадить в темное закрытое помещение, чтобы после пробуждения тот не понял, где находится.

Беднягу, изрядно перебравшего вина и оттого совершенно бесчувственного, по приказу Лоренцо закрыли в тёмной комнате, где держали сытым и пьяным целый год, не разговаривая с ним и не отвечая на его вопросы. В то время как несчастный узник томился в заточении, по Флоренции был пущен слух, что бедняга умер от чумы. Чтобы уверить всех в случившемся, вместо лекаря был предан земле случайный бродяга, до судьбы которого не было никому дела.

Через год лекаря по приказу Лоренцо выпустили в неизвестном ему лесу, но благодаря смекалке он нашёл дорогу к себе домой. Можно представить, какой ужас испытал несчастный, когда увидел в страхе разбегавшихся от него людей, а придя в дом, обнаружил жену, вышедшую замуж и уже успевшую понести ребёнка. Крича и изрыгая проклятия, бедный лекарь пытался под смех свиты Лоренцо Великолепного войти в собственный дом, куда его не пускал никто, полагая, что это призрак.

Однако розыгрыш на этом не закончился. Великолепному так понравилась его придумка, что он решил разыграть еще и спектакль с эксгумацией. Когда вскрывали гроб, в котором якобы покоились останки лекаря, из склепа выпорхнул заранее посаженный туда черный голубь. Зловещую птицу сочли воплощением дьявола, народ был страшно напуган, а Лоренцо снова корчился от смеха.

Вдоволь посмеявшись над лишившимся чувств лекарем, Лоренцо Медичи милостиво признал его, а вслед за ним его признали и все остальные. Лекарь вернулся к жене, её новый муж был изгнан из дома, а родившийся несчастный младенец передан на воспитание монахам.

Так, руководствуясь идеалами неоплатоников, Лоренцо позволил себе стать Создателем, заставив пьяницу-лекаря пройти путь от животного к человеку.

источники: https://diletant.media/articles/43686016/?utm_referrer=https...

https://www.livelib.ru/book/1000591497/quotes-medichi-veliki...

часть 1

(напомню, что жирным шрифтом выделены фрагменты из Жан Фруассар

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Долгожданная встреча произошла юго-восточнее города Пуатье, причём принц Эдуард успел, как и во времена Креси, занять господствующие высоты. В воскресенье 18 сентября 1356 года начинать сражение не решились – во-первых, святой день, во-вторых, кардинал продолжал разъезды между лагерями, пытаясь уговорить августейших особ решить дело миром. Принц Уэльский и впрямь не был уверен в своих силах – около десяти тысяч англичан и союзных им наваррцев против двадцати тысяч французов! Он предложил королю Франции освободить всех пленных, вернуть французам крепости, взятые за время летней кампании и – грандиозная уступка! – заключить перемирие на длительный срок в семь лет.

Иоанн категорически отказал. Его условие было однозначно: немедленная капитуляция неприятеля. Чёрный принц, понимая, что изменить решение ослеплённого гордыней француза невозможно, пытался за воскресенье хоть как-то укрепить лагерь кольями и рвами, способными остановить рыцарскую кавалерию.

"Пока кардинал, радея о мире, разъезжал от одной армии к другой, некоторые рыцари каждой из сторон выехали вперед, к краям вражеских армий, чтобы изучить их позиции. В течение дня случилось так, что сэр Джон Чандос проезжал мимо одного из крыльев французской армии, и сеньор Жан де Клермон, один из королевских маршалов, делал тоже самое, наблюдая за англичанами. Когда оба рыцаря возвращались в свои лагеря, они встретились. Они оба имели одинаковую эмблему на своих плащах, которые носили поверх прочей одежды - Деву Марию, вышитую на лазурном поле или окруженную серебряными солнечными лучами 26 . Увидя это, сеньор де Клермон сказал: «Чандос, с каких это пор вы носите мой герб?» «Это именно вы носите мой, - ответил Чандос, - поскольку он столько же мой, сколько и ваш». «Я это отрицаю, - сказал сеньор де Клермон, - и если бы не перемирие между нами, я бы быстро показал бы вам, что у вас нет права его носить». «Ба, - ответил Чандос, - вы можете найти меня на поле завтрашним утром, приготовьтесь защищаться, и пусть оружие докажет, что он больше мой, нежели ваш». Сеньор де Клермон ответил: «Это хвастовство англичан, которые не могут придумать ничего нового, кроме того, чтобы присваивать себе то хорошее, что принадлежит другим». На этом они и расстались без лишних слов, и каждый вернулся к своим войскам."

Французы приняли следующую диспозицию: двумя небольшими конными отрядами планировалось отсечь английских лучников и уничтожить их, после чего пешее войско пойдёт вперёд на возвышенности. Рыцарство проложит путь армии, прочие дворяне будут драться в пешем строю. Раздавались разумные голоса, в частности от маршала Жана де Клермона, что выбранная тактика слишком опасна, куда проще взять англичан в осаду и дождаться, когда у них кончится невеликий запас продовольствия. Король отверг эту идею с негодованием – ему хотелось добыть победу в сражении.

Король Иоанн, отказавшись от традиционной тактики атаки тяжёлой кавалерией, показавшей свою полную неэффективность в битве при Креси, приказал своей тяжёлой коннице спешиться, оставив верхом лишь отряд элитной рыцарской конницы численностью 500 человек. Их задачей было рассеять английских лучников в начале сражения. Приготовившись сражаться пешими, французские рыцари укоротили свои копья и сняли шпоры. Сам король, спешившись, вооружился боевым топором и облачился в белоснежное сюрко. Такие же сюрко надели ещё 19 французских рыцарей с целью запутать англичан.

"Боевой порядок полков армии принца был в точности такой, как о нем докладывали королю Франции три вышеупомянутых рыцаря, за исключением того, что за это время он приказал нескольким доблестным и мудрым рыцарям оставаться верхом, аналогично отряду французских маршалов, и еще распорядился расставить 300 латников и столько же конных лучников на небольшом, не слишком крутом и не слишком высоком холме на своем правом крыле, и спрятаться за ним, чтобы окружить крыло, на котором находился полк герцога Нормандского. Сам герцог лично шел в этом полку в пешем строю. Это были все изменения, которые принц внес в боевой порядок. Сам он находился при главных силах, в гуще виноградников, полностью вооруженный и, держа неподалеку коней, на случай, если вдруг в них возникнет нужда. Слабые места они укрепили и прикрыли своими повозками и багажом."

Чёрный принц решил перегруппировать силы и приказал отрядам левого фланга отойти под прикрытие леса. Французская кавалерия атаковала отступавших и моментально попала под залпы лучников, бивших с фланга – сражение толком ещё и не началось, как рыцарская конница потеряла строй и смешалась, понеся большие потери. Атака была отбита. Маршал Арнульф д’Одрегем был ранен и попал в плен, маршал Жан де Клермон убит.

"Теперь сражение началось с обеих сторон. Отряд маршалов наступал прежде тех, кто должен был разбить отряд лучников. Он вошел в узкий проход между живых изгородей, вдоль которых были расставлены лучники, которые, как только ясно увидели своих врагов, начали стрелять из своих луков с обеих сторон изгороди, и стреляли они так великолепно, что лошади, утыканные их стрелами, окрасились болезненными ранами, и больше не двигались вперед, но поворачивали назад и, став неуправляемыми, опрокидывали своих всадников, который не могли с ними совладать. Упав, всадники, к своему смущению, не могли вновь встать на ноги, и в результате, этот отряд маршалов так и не смог добраться до принца."

Тут же король Иоанн совершил новую ошибку – пешее войско начало наступление по заболоченному берегу речушки Моиссон, к западному флангу противника. Началась общая свалка, постепенно превратившаяся в несколько отдельных крупных схваток без всякого единого командования. Иоанн Добрый не понимал, что происходит и куда движется его армия, управление было потеряно.

"...сеньор Жан де Клермон, который, покуда мог, сражался под своим знаменем, но, будучи опрокинут на землю, не смог ни подняться, ни обещать выкуп, и был убит на месте. Некоторые говорили, что это произошло из-за его перебранки накануне с сэром Джоном Чандосом.

В короткое время этот отряд маршалов был полностью разбит, а поскольку он стал отступать на задние ряды, то и вся армия не могла двигаться вперед.

В это время, подошел из-за холма отряд англичан и, пройдя на скаку, в сопровождении большого отряда лучников, вдоль французских полков, напал на одно из крыльев полка герцога Нормандского. Сказать по правде, английские лучники сослужили бесценную службу своей армии, так как они стреляли так плотно и так хорошо, что французы не знали, куда им повернуться, чтобы избежать их стрел и, благодаря этому, англичане медленно, но не переставая, двигались вперед, и постепенно распространились повсюду. Когда английские рыцари увидели, что первый отряд французов разбит, и что другой, под командованием герцога Нормандского, находится в расстройстве, и в нем начали открываться бреши, они поспешили сесть на своих коней, которые у них были наготове под рукой. Как только все они сели верхом, то вскричали: «Святой Георгий, за Гиень!», и сэр Джон Чандос сказал принцу: «Сир, сир, теперь идите вперед, ведь этот день наш, сегодня Бог дал в ваши руки победу. Давайте набросимся на нашего врага, короля Франции, ведь он должен находится там, где самая большая гуща народу. Я хорошо знаю, что его доблесть не позволит ему бежать и, если это будет угодно Богу и Святому Георгию, то он останется у нас. Но он должен хорошо сражаться, а вы ранее говорили, что покажете себя сегодня добрым рыцарем». Принц ответил: «Джон, вперед! Вы не увидите меня сегодня обращающим свой тыл, но я всегда буду в передних рядах».

Атака спешенных французских рыцарей началась прежде, чем французское командование узнало о разгроме войск маршала Клермонта. Отступающие рыцари и их кони внесли известную долю беспорядка в ряды наступающей пехоты. Несмотря на хорошее вооружение, рыцари продвигались медленно и были идеальными мишенями для английских стрелков, однако большинство из них достигли изгороди, которая была сильно разломана после недавней схватки. Это значительно облегчило продвижение французов. Завязалось ожесточённое сражение, которое длилось несколько часов и решилось лишь с прибытием подкреплений, посланных принцем Эдуардом. В бою был утрачен штандарт Дофина, захваченный англичанами. В конце концов французские командиры, видя бесперспективность дальнейшей борьбы, приказали отступать.

Последовала очередная фатальная ошибка короля: вспомнив о гибели одиннадцати принцев крови при Креси, Иоанн приказал своим сыновьям, возглавлявшим крупные отряды, отступить – его вдруг осенило, что на поле боя находится вся мужская ветвь фамилии Валуа, и если король и его наследники будут убиты или пленены, англичане моментально достигнут своей главной цели: короны Франции, из-за которой, собственно, и началась эта война. Наконец, битва добралась и до резервного отряда, возглавляемого лично Иоанном Добрым – можно считать французского монарха недалёким политиком и весьма посредственным полководцем, но он оставался рыцарем, обладавшим достаточной личной храбростью, чтобы взять в руки секиру и сражаться наравне со своими подданными в пешем строю.

На фланге королевский отряд прикрывали выдвинувшиеся отряды арбалетчиков под прикрытием больших щитов-павез. Несмотря на значительный перевес противника, отряд короля был наиболее боеспособной и дисциплинированной частью войска, кроме того, англичане и гасконцы были сильно истощены продолжительным боем. К тому же они были немало удивлены внезапной атакой казалось бы разбитого противника. Даже Чёрный Принц был поражён неожиданным нападением короля.

"Полк короля наступал в правильном порядке, чтобы встретиться с англичанами. Было нанесено множество тяжелых ударов мечами, боевыми копьями и другим оружием. Король Франции, вместе со своим младшим сыном, сеньором Филиппом, атаковал полк английских маршалов...

Сам король Иоанн совершал чудеса. Он был вооружен секирой, которой сам сражался и защищался.

Преследование французов продолжалось до самых ворот Пуатье, было много убитых и поверженных людей и лошадей, так как жители Пуатье закрыли свои ворота и не желали никого впускать. По этой причине, на мостовой перед воротами произошла большая резня, и там было убито и ранено такое количество народа, что некоторые сдавались сразу, как только замечали англичан, и было много английских лучников, которые захватили 4, 5 или 6 пленников."

Английские лучники завязали перестрелку с французскими арбалетчиками, однако из-за дефицита стрел и хороших доспехов противника эта перестрелка была безрезультатна для англичан. Благодаря этому французы атаковали англичан практически в полном составе. Однако Эдуард умелым фланговым манёвром сумел незаметно поместить гасконский отряд позади левого фланга французов, после чего приказал коннице атаковать короля. После того, как английские лучники израсходовали последние стрелы, принц отдал приказ об общем наступлении пехоты. Лучники побросали луки и присоединились к атакующим. Затем гасконский отряд, располагавшийся в тылу французов, ударил по противнику. Французские порядки смешались. Малочисленный и растерянный королевский отряд был отброшен к югу. Лучники довершили разгром французов.

"В это время была большая давка, из-за страстного желания добраться до короля, и те, кто находился ближе всего к нему и узнали его, кричали: «Сдавайтесь, сдавайтесь, или вы мертвец». В том месте поля боя находился молодой рыцарь из Сент-Омера, который за жалованье сражался на стороне короля Англии. Его звали Дени де Морбек (Denys de Morbeque) и он 5 лет назад самовольно отправился в Англию, так как в дни своей молодости был изгнан из Франции за убийство, совершенное им во время драки в Сент-Омере. Для этого рыцаря удачно сложилось так, что он оказался около короля Франции как раз в то время, когда того сильно пинали туда и сюда, а так как он был очень сильным и крепким, то благодаря своей силе, пробился сквозь толпу и сказал королю на хорошем французском: «Сир, сир, сдавайтесь». Король, который видел, что оказался в очень неприятном положении, обернулся к нему и спросил: «Кому я должен сдаться, кому? Где мой кузен, принц Уэльский? Если я увижу его, то буду говорить с ним». «Сир, - ответил мессир Дени, - он не здесь, но сдавайтесь мне, а я отведу вас к нему». «Кто вы?» - спросил король. «Сир, я - Дени де Морбек, рыцарь из Артуа, но я служу королю Англии, так как я не служу Франции, лишившей меня всего, что я здесь имел». Тогда король отдал ему свою правую перчатку и сказал: «Я сдаюсь вам». Вокруг была большая толпа и давка, так как все хотели крикнуть «я поймал его». Ни король, ни его младший сын Филипп не смогли пробиться вперед и освободиться от толпы."

Король Иоанн Добрый храбро сражался, но был взят в плен, вместе с младшим сыном Филиппом (впоследствии герцог Бургундский Филипп II).

Погиб весь цвет французского рыцарства. В числе убитых были герцог Пьер I де Бурбон, коннетабль Франции Готье VI де Бриенн, епископ шалонский, 16 баронов, 2426 рыцарей; всего убито 8 тыс., а 5 тыс. перебито во время бегства. 24 мая 1357 года пленного короля торжественно привезли в Лондон. С Францией было заключено перемирие на 2 года. Выкуп за короля равнялся 2 годовым доходам королевства. Взята была огромнейшая добыча. Франция была погружена в глубокую печаль.

"Как только вернулись оба маршала, принц спросил их, не знают ли они чего-нибудь о короле Франции, и они ответили: «Нет, сир, ничего определенного, но мы полагаем, что он должен быть либо среди убитых, либо пленных, так как он никогда не оставляет своего полка». Тогда принц, обращаясь к графу Варвику и лорду Кобхэму, сказал: «Я прошу вас сесть на коней и обскакать поле боя, чтобы вы могли вернуться и доставить мне о нем определенные сведения».

Оба барона немедленно вскочили на своих коней, оставили принца и поскакали на небольшой холмик, чтобы осмотреть окрестности. Оттуда они увидели толпу пеших воинов, которые двигались очень медленно. Король Франции был среди них и оказался в большой опасности, так как англичане и гасконцы отняли его у мессира Дени де Морбека и спорили о том, кому он должен принадлежать. Самые решительные кричали «это я взял его». «Нет, нет, - отвечали другие, - это мы взяли его». Король, чтобы уберечься от этой опасности сказал: «Месье, месье, я умоляю вас любезно препроводить меня и моего сына к моему кузену принцу, и не спорить столь яростно по поводу моего пленения, так как я столь великий сеньор, что всех вас могу сделать достаточно богатыми».  Тогда два барона силой пробились сквозь толпу и приказали всем отойти в сторону. Они приказали именем принца и под страхом неминуемой смерти, чтобы все держались на расстоянии и не приближались без приказа и не думали бы это сделать. Все они отступили позади короля, и два барона, спешившись, приблизились к королю с глубокими поклонами и мирно препроводили его к принцу Уэльскому."

Дофин Карл де Валуа принял на себя регентство, когда страна оказалась на грани банкротства. Более того, Генеральные штаты и парижане были вправе спросить с дофина за огромные средства, потраченные на снаряжение войска, потерпевшего столь возмутительное поражение при двукратном численном превосходстве!..

Королевство оказалось обезглавлено. Экономика лежала в руинах. Начались внутренние мятежи, включая Жакерию 1358 года. Казалось, более худших времён Франция ещё не переживала, однако последующие события доказали – самое страшное ещё впереди.

источники:

https://vk.com/uzhukoffa

https://warspot.ru/3801-stoletnyaya-voyna-razgrom-pri-puatie

https://royallib.com/get/fb2/fruassar_gan/hroniki.zip

После окончания Второй мировой мир столкнулся с новым кризисом: колониальная система трещала по швам. Одной из войн того периода была Первая Индокитайская война, давшая старт 45 годам кровопролития в регионе.

Как известно, тема первой войны в Индокитае является не особо "раскрученной" и меркнет на фоне более кровопролитной Корейской, а также Вьетнамской, так как вторая оставила больший отпечаток в сознании людей как в самом Вьетнаме, так и вне его: в Соединенных Штатах и, в меньшей степени, в СССР, к примеру.

Колонии — база возрождения Франции

19 декабря 1946 года началась Первая Индокитайская война. Франция предприняла отчаянную попытку сохранить контроль над своими владениями в Юго-Восточной Азии. О независимости не могло быть и речи просто потому, что во время Второй мировой Франции очень сильно помогли колонии. Шарль де Голль в мемуарах писал, что без помощи колоний Франции было бы крайне трудно ликвидировать острый продовольственный кризис, возникший в стране к концу войны.

Французские колониальные владения в 1938 году

Но ресурсы колоний должны были не просто накормить метрополию: «Среди страшных испытаний, — говорил в июне 1942 года генерал де Голль, — французская нация поняла, что существует один фактор, особенно важный для ее будущего и совершенно необходимый для ее величия. Этот фактор — французская империя. Прежде всего потому, что именно она явилась первоначальной базой для возрождения Франции».

Де Голль же и был основным идеологом поворота Франции лицом к колониям. Во время войны Французский комитет национального освобождения (ФКНО) разработал планы реформ, которые затем вылились в Браззавильскую конференцию 1944 года: империю хотели превратить в союз, провести децентрализацию, передать полномочия местным элитам и повысить уровень жизни в колониях. Таким образом ФКНО планировал соблюсти баланс между национально-освободительными настроениями в колониях и желанием французской элиты оставить всё так, как было раньше.

Вторая мировая война предсказуемо ухудшила состояние экономических связей метрополии и колоний: в 1945 году объём импорта из Франции в колонии составил 20% от всего импорта против 62% в 1939 году. Экспорт во Францию тоже упал за годы войны: с 64% до 51%. Созданию Французского Союза это не способствовало.

В 1946 году в результате переговоров были подписаны французско-вьетнамские соглашения, согласно которым Вьетнам становился независимым государством, но в составе Индокитайского Союза, то есть, по сути под протекторатом Франции. Обе стороны не были удовлетворены переговорами, и в конце 1946 года вспыхнула война, позже получившая название Первой Индокитайской.

Французы пережили Вьетнам на 10 лет раньше американцев

20 ноября 1946 года французской стороной в районе порта Хайфон была обстреляна лодка, принадлежавшая ДРВ. После этого Франция потребовала от ДРВ передать назад порт Хайфон. Руководство Демократической Республики Вьетнам удовлетворять это требование французской стороны отказалось. После этого французские военные корабли обстреляли порт Хайфон. Огонь велся, в том числе, и по жилым кварталам города, что привело к большим жертвам среди мирного населения. Несколько тысяч человек (от 2 тыс. до 6 тыс. по различным источникам) погибли.

Атака на порт Хайфон стала одним из главных непосредственных поводов к началу Первой Индокитайской войны. К этому времени правительство Демократической Республики Вьетнам уже прекрасно понимало, что вооруженной конфронтации с Францией избежать не удастся. Но вьетнамские патриоты были готовы сражаться против вчерашней метрополии, даже несмотря на значительное превосходство последней в вооружении и иных ресурсах.

В этой войне Демократической Республике Вьетнам противостояли не только французские экспедиционные силы и колониальные войска общей численностью 190 тысяч солдат и офицеров и еще 55 тысяч человек во вспомогательных частях, но и Армия Государства Вьетнам, созданного в 1949 году на юге страны и находившегося под контролем французов.

Численность южновьетнамских войск составляла около 150 тысяч военнослужащих, однако их подготовка и мотивация были заметно ниже, чем у французов и армии ДРВ.

Используя силовое превосходство, французы смогли взять под контроль основные города Северного Вьетнама и перекрыть ключевые дороги. Коммунисты отступили в регион Вьетбак, где приступили к партизанской войне и подготовке к ответному удару.

В октябре 1947 года французские войска попытались взять под контроль Вьетбак, однако столкнулись с серьезным сопротивлением сил ДРВ и понесли значительные потери. Отступление во Вьетбак командование силами ДРВ использовало для укрепления своей армии и повышения уровня ее подготовки. Осенью 1949 года вооруженные силы Вьетминя впервые за три года после начала войны перешли в масштабное наступление и смогли взять под контроль ряд важных населенных пунктов. Так начался постепенный перелом в Индокитайской войне.

В Париже на набережной Орсэ в Министерстве иностранных дел ломали голову, как выйти из сложившегося положения, однако на ум приходили только два варианта. Признать поражение и уйти или попросить помощи у США. Выбрали второе. Дядюшка Сэм щедро поделился кредитами и оружием, среди которого были 114 транспортных самолетов С-119, прозванных «летающими товарными вагонами».

В январе 1950 года Советский Союз и Китайская Народная Республика признали правительство Демократической Республики Вьетнам единственным законным органом власти вьетнамского народа. Из СССР и Китая стала поступать помощь вьетнамским патриотам. В результате, позиции Вьетминя значительно укрепились. В октябре 1950 г. французские войска потерпели сокрушительное поражение под Каобангом, потеряв около семи тысяч человек убитыми и ранеными. 21 октября 1950 г. французские войска были вытеснены за реку Ка (Красная река).

22 декабря 1950 года французское правительство было вынуждено признать суверенитет Демократической Республики Вьетнам в рамках Французского Союза. Но этот шаг колонизаторов уже не устраивал сами власти ДРВ. Вьетнамские коммунисты рассчитывали освободить от французского господства всю территорию Вьетнама, включая и созданное на юге марионеточное Государство Вьетнам. Поэтому в начале 1951 года Вьетнамская народная армия начала наступление на Государство Вьетнам. Однако французские войска смогли отразить нападение Вьетминя, нанеся северовьетнамским силам серьезное поражение.

Воспоминания сержанта Клода-Ива Соланжа:

"Быть может, нескромно так говорить о Легионе, но в наших рядах тогда сражались настоящие боги войны, и не только французы, но и немцы, скандинавы, русские, японцы, даже пара южноафриканцев. Немцы все до единого прошли Вторую мировую, русские - тоже.

Коммунисты дрались как черти, но мы тоже показали им, что умеем воевать. Я думаю, что ни одной европейской армии во второй половине 20-го столетия не довелось - и, Бог даст, уже не доведется - вести таких страшных и масштабных боев врукопашную, как нам в этой проклятой долине. Ураганный огонь их артиллерии и ливневые дожди превратили окопы и блиндажи в месиво, и мы зачастую дрались по пояс в воде. Их штурмовые группы либо шли на прорыв, либо доводили свои траншеи до наших, и тогда десятки, сотни бойцов пускали в ход ножи, штыки, приклады, саперные лопатки, топорики.

Ожесточение было невероятное. Тайцы предпочитали какие-то свои особые кинжалы, у нескольких немцев сохранились кинжалы СС; в моем отделении служил баск, который жуть что вытворял складной навахой с лезвием длиной сантиметров в 30."

Точка во вьетнамском вопросе. Поражение при Дьенбьенфу.

В 1953 г. Вьетнамская народная армия вторглась на территорию соседнего Лаоса, королевский режим которого поддерживал Францию и Государство Вьетнам в войне с ДРВ. В начале 1954 г. началось наступление ВНА на укрепленный пункт Дьенбьенфу, где были сосредоточены крупные французские силы. В сражении при Дьенбьенфу участвовали четыре дивизии северовьетнамской армии, а само сражение длилось 54 дня — с 13 марта по 7 мая 1954 гг.

Дьенбьенфу занимал важное положение на пути к Лаосу. В годы войны располагавшиеся здесь японцы построили аэродром – его наличие во многом обеспечило выбор места для предстоящей операции. 14 ноября 1953 г. генерал Наварр подписал приказ о проведении операции «Кастор»: силами парашютного десанта захватить Дьенбьенфу и прилегающий аэродром с целью создания там авиабазы и военного лагеря. Решение выглядело достаточно спорным, учитывая, что местный аэродром был удален от главных французских авиабаз, а погодные условия (повышенная влажность) затрудняли возможность действия с него. Наварра убедили в невозможности доставки Вьетминем артиллерии в этот регион – эта роковая оплошность и привела к катастрофе. 20 ноября 1953 г. в 10 ч. 35 мин. солдаты 6-го колониального парашютного батальона вместе с егерями 1-го егерского парашютного полка начали высадку в районе Дьенбьенфу. Высадка прошла удачно. Французам удалось сразу захватить плацдарм и очистить деревню от сил Вьетминя. На следующий день сюда были переброшены еще два батальона десантников и артиллерийский дивизион. Всего за время проведения операции «Кастор» на захваченный плацдарм было переброшено 5100 человек и 246 тонн различных грузов.

Командующего штурмовыми силами генерала Жилля сменил полковник Кристиан де Кастри, протеже Наварра. Де Кастри был настоящим воплощением лихого кавалериста, рубаки эпохи наполеоновских войн: аристократ, спортсмен-конник международного класса, штурмовик дамских сердец и игрок. Кавалер ордена Почетного легиона, трижды раненный, обладающий безусловной отвагой и мужеством, де Кастри больше бы подошла роль командира какой-нибудь мобильной тактической группы, нежели группировки войск, которые могли оказаться в длительной осаде.

Французы тем временем наращивали свои силы на плацдарме. Гарнизон довели до 12 батальонов общей численностью до 11 тыс. человек. Сюда входили части Иностранного легиона, парашютисты, колониальные войска из Северной Африки.

В течение короткого периода Во Нгуен Зяп (генерал Вьетнамской народной армии) сосредоточил в районе Дьенбьенфу внушительную группировку из трех пехотных дивизий с частями усиления, достигавшую численности почти в 50 тыс. человек. Зяп смог организовать бесперебойное снабжение этой группировки всем необходимым, используя 800 грузовиков советского производства и 200 американских машин, в основном переданных китайцами. Но главной составляющей тыла вьетнамской армии была многотысячная армия носильщиков, доставлявших грузы на многокилометровые расстояния. Артиллерия, уже имевшаяся в изобилии у вьетнамцев, была разобрана и вручную перетащена на господствующие вокруг французских позиций высоты. Собственные офицеры де Кастри утверждали, кстати, что это невозможно. Самое важное, все эти приготовления были осуществлены в глубокой тайне – французская авиаразведка не смогла обнаружить переброску такого количества войск и техники под Дьенбьенфу.

13 марта в 17 ч. вечера французские позиции были подвергнуты массированному артиллерийскому обстрелу, что для осажденных оказалось полной неожиданностью. После бомбардировки, неприятно поразившей французов своей силой и интенсивностью, в атаку пошла вьетнамская пехота. Ей удалось после короткого и яростного сопротивления овладеть передовым фортом «Беатрис». Утром 14 марта десантники из 1-го иностранного полка предприняли контратаку при помощи танков, но она не увенчалась успехом. Меткий артиллерийский огонь вынудил французские самолеты, часть из которых была уничтожена на земле, покинуть плацдарм, лишив его авиаподдержки.

14 марта вьетнамцы, понеся тяжелые потери, захватили большое укрепление «Габриель», где погибло несколько сот французов. Утрата этого укрепления пагубно повлияла на боевой дух солдат де Кастри. 16 марта на плацдарм был высажен 6-й колониальный батальон под командованием Марселя Бижара. К 20 числам марта Дьенбьенфу оказался полностью блокирован.

28 марта на взлетно-посадочную полосу приземлился последний санитарный самолет, который, впрочем, так и не смог взлететь. В последних числах марта развернулись ожесточенные бои за укрепления «Доминика» и «Элиана», которые несколько раз переходили из рук в руки и, в конце концов полностью разрушенные, были оставлены французами. Самый южный форт, «Изабель», оказался фактически отрезанным от основной группировки.

Понеся тяжелые потери в боях за форты, Зяп сменил тактику. Вместо применявшихся ранее «людских волн», он стал вести классическую осаду с подведением траншей непосредственно к французским позициям. Ухудшившееся положение осажденных вынудило командование послать им новое подкрепление в виде 2-го парашютного батальона Иностранного легиона под командованием Юбера Лесенфеля, высадившегося 10 апреля.

Утром 7 мая 1954 г. после мощного артобстрела, в котором приняла участие реактивная артиллерия советского производства, последовал штурм. При помощи штурмовых групп и ранцевых фугасов солдаты Вьетминя проделали бреши во французской обороне. Один за другим захватывались те немногие форты, что еще находились под контролем осажденных. К полудню 7 мая они располагали лишь небольшим участком местности на южной оконечности взлетной полосы. Развязка близилась. В 17 ч. 35 м. де Кастри отправил парламентера к вьетнамцам с предложением прекратить огонь. Немного позже пал последний укрепленный пункт «Изабель», части его гарнизона удалось вырваться из окружения. Сражение за Дьенбьенфу закончилось.

Французские потери составили, по разным оценкам, от 2 до 2,5 тыс. убитыми и 9–9,5 тыс. пленными. Урон, понесенный войсками Во Нгуен Зяпа, тоже был немалым: около 5 тыс. убитых и 8 тыс. раненых. После капитуляции пленных пешим порядком отконвоировали в расположенные далеко на севере лагеря для военнопленных. Тяжелораненых, которых было немалое количество, вьетнамцы разрешили эвакуировать домой. После подписания Женевских соглашений о предоставлении независимости Вьетнаму оставшиеся в живых французы были репатриированы, в том числе и генерал де Кастри.

Поражение при Дьенбьенфу фактически поставило точку в планах Франции сохранить господство в Индокитае. По репутации одной из сильнейших в прошлом колониальных держав мира был нанесен серьезнейший удар. Во вьетнамском плену оказалось более 10 тысяч французских военнослужащих. В этой ситуации Хо Ши Мину, находившемуся в Женеве на конференции, удалось принудить французское руководство подписать соглашение о прекращении огня. Вьетнам временно разделялся на две части по 17-й параллели. В соответствии с этим решением, вооруженные силы Вьетминя отводились на север, а войска Государства Вьетнам и Франции — на юг страны. К июлю 1954 года Первая Индокитайская война, продолжавшаяся восемь лет, была завершена.

Источники:

https://topwar.ru/105754-kak-vetnam-pobedil-francuzskih-kolo...

https://diletant.media/articles/39773512/

https://militaryarms.ru/voennye-konflikty/vojna-vo-vetname/

https://narvasadataa.livejournal.com/896760.html

https://oper-1974.livejournal.com/236198.html

https://topwar.ru/95972-bitva-pri-denbenfu.html

https://vk.com/page-39215368_53056179