AlexKap2015

Приезжавшие к нам европейские купцы подолгу проживали в крупных торговых городах в образованных ими факториях или дворах. Стремясь преодолеть языковой барьер во взаимоотношениях с русскими партнерами, а также осознавая важность и ценность знания языка делового партнера, помимо ведения своей основной торговой деятельности, они осваивали и русскую грамоту.

Широкая практическая заинтересованность в изучении русского языка и стремление поддерживать постоянные деловые и культурные связи с русскими, а также отсутствие возможности долгосрочного пребывания в России породили необходимость написания специальных практических руководств по русскому языку для иностранцев. И в шестнадцатом

столетии появляются двуязычные словари-разговорники, составленные с учетом повседневных и профессиональных нужд изучающих русский язык.

Большинство разговорников было направлено на помощь в профессиональном общении иноязычных торговцев на территории России. Однако содержание учебных книг зависело и от потребностей их составителей, поэтому в одних преобладали торговые темы («Книга русского

языка» Т. Шрове (1546 г.), русско-немецкий разговорник Т. Фенне (1607 г.), торговые диалоги «Русского разговорника XVII в.» Х. Соренсеса), в других значительное место отводилось темам бытовым (немецко-русский разговорник Г. Невенбурга (1626 г.).

В данном посте речь пойдет о русско-немецком разговорнике (словаре) Тонниса Фенне (Томас Фунне) (1582, Любек — 1627) — немецкого купца, составленном в Пскове в 1607 году.

Как отмечалось выше, этот словарь не первый в своем роде и не последний, большинство из них  – анонимно-коллективное творчество тех же ганзейских купцов, торговавших с северо-западной Русью. Так что считается, что значительную часть своего разговорника Фенне списал у анонимных предшественников.

Впрочем, списал или не списал, но труда на свой разговорник купец положил немало. К делу Фенне относится с воистину купеческой серьезностью: по разговорнику видно, с каким старанием человек пытается освоить кириллическое письмо (которое, вероятно, должно было ему казаться совершеннейшей китайской грамотой) и параллельно не забывает воспроизводить все написанное латиницей – для тех своих земляков, кому кириллица окажется не по зубам. Русисты (русистика — комплекс наук о русском языке, русской культуре, русской литературе, русском народе, русской истории. В разговорном употреблении термин «русистика» используется как сокращённое наименование для лингвистической русистики) до сих пор ему по гроб жизни обязаны: Фенне самым скрупулезным образом зафиксировал фонетические особенности северо-западных русских диалектов с их «цоканьем» («зонка» - «жонка», «хоцу» - «хочу») и прочими прелестями.

«Воимя Святая Троица, – начинает Фенне свой разговорник. – Яз починал писат тю рѹскѹю книгю. Г(оспо)ди И(сѹ;)се Х(ри)ст(ос)е, С(ы)не Божеи приди комнѣ да пособи мнѣ тѣ рѹскии рѣчи прямо учитса да похватит ї опосле прямо писат и даи мнѣ свою милостъ здоровие всвоем страхѹ жити а тѣ рѹскии рѣчи володѣтъ. Амин».

«Во имя Святой Троицы. Я начал писать эту русскую книгу. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, приди ко мне да пособи мне той русской речи прямо (правильно) учиться и овладеть (ей) и после правильно писать, и дай мне свою милость в здоровье со страхом (Божиим) жить и этой русской речью владеть. Аминь».

Дав для начала читателю обширный список необходимых «интуристу» русских слов, Фенне приступает собственно к «разговорной части»:

«Здѣ ѧз божиею помочию починѹ писат рѹскѹю рѣце как надобъ немьчинѹ срѹсиномь порѹскы говорит ѿ домовьню дѣле и всяких дѣлех говоря».

«Здесь я с Божьей помощью начну писать русской речью, как надобно немцу с русским по-русски говорить в домашних и всяких делах».

«О всяких делах» надо говорить, в первую очередь, вежливо, поэтому купец выдает аудитории список всяких «Bog posobbi vam» («Бог пособи вам»), «Bog napomus» («Бог на помощь»), «Dobri den», «Dobro vetzer», «Doboszdorouie» и т.д., и т.п., а затем приступает к диалогам «из жизни».

Общение с прислугой на постоялом дворе:

- Malitz stavai pora iest otzum ti lesz̃is toll dolge.

Малец, вставай, пора есть (уже пора), отчего ты лежишь столь долго?

- Prinesz mne iest, ias chotzu saffterkat.

Принеси мне есть, яз (я) хочу завтракать.

- Vÿpolloszi kruska tzista da prinesz pÿva.

Выполощи кружку чисто да принеси пива.

- Totzi pÿva da ne totzi na sen.

Точи (наливай) пиво да не точи наземь.

"В Питере во Пскове пить" образца начала 17 века:

- Mui pili ffprochatt da ne buili piani.

Мы пили впрохоть (вволю) да не были пьяны.

Если не устраивает ассортимент:

- To piva droszovato/ mutno mne iogo piet ne lube.

То пиво дрозжеватое / мутное, мне его пить не любо.

Вежливая отмазка:

- Ia tzeloviek ne piuszei ne mogu mnogo pitt.

Я человек непьющий, не могу много пить.

- Ia idu dovetra motzitza.

Я иду до ветра мочиться.

- Ia idu stzæt.

Я иду ссать. (Слово «ссать», очевидно, вызвало у Фенне какие-то затруднения, поэтому на всякий случай он старательно дублирует его кириллицей: «сцят»).

Комплимент даме:

- Vtoi tzonki litzo kak snek belo.

У той жонки лицо как снег бело.

Кроме пития недрожжеватых и немутных пив за столом полагается вести светские беседы. Несколько фраз для оживления разговора:

- Sidavini Christum rospinali.

Жидовины Христа распинали.

Обсуждаем местные сплетни – эзотерического характера:

- Ta veduna isportila trÿ musikÿ.

Та ведунья испортила (сглазила) трех мужиков.

И семейно-бытового:

- Tzto batka opromuislaiett to sini propiutt da problædotza.

Что батька опромышляет, то сыны пропьют да проблядутся.

«Деловая» часть разговорника начинается, конечно, с самого насущного:

- Kolko proszis sa suoi tovar?

Сколько просишь за свой товар?

Примеры диалогов:

- Koiego kuptzina tut tovar?

Коего купчина (какого купца) тут товар?

Кстати, если нужно отлучиться от прилавка, можно попросить соседа:

- Posalui steregi moiovo tovaru, dokul ia opæt pridu.

Пожалуйста, постереги мой товар, доколе я опять приду.

Правда, любитель припрячь ближнего своего на халяву всегда может нарваться на резкий ответ:

- Ia tuoiomu tovaru ne storos pust tovar vtebe stereszot, chto tuoi chlieb iest.

Я твоему товару не сторож, пусть товар у тебя стережет (тот), кто твой хлеб ест.

И это правильно, ибо любой труд должен быть оплачен. :-) Вот как действует нормальный купец, если ему требуется добрая услуга:

- Posalui druske svedais tÿ takoff tovar uinich kuptzoff ÿ tÿ menæ knim privedi da posobi mnie tovar vnich kupit, ia tebe ottovo dam mogoretz.

Пожалуйста, дружок, сведай ты таков товар у иных купцов и ты меня к ним приведи да пособи мне товар у них купить, я тебе оттого (за это) дам магарыч.

При оптовых поставках действует золотое правило «утром – деньги, вечером – стулья»:

- Moi aspodar velil mnie ottebe dengi ffzæt, sa kottoroi tÿ tovar viovo kupil, da ias tebe tovar oposle priprovaszu.

Мой господарь (хозяин) велел мне от тебя деньги взять, за которые ты товар у его (у него) купил, да яз (я) тебе товар опосле препровожу (после доставлю).

Уже в самом конце разговорника Фенне знакомит аудиторию с совершенно необходимыми для жизни на Руси пословицами и фразеологизмами:

«Здѣ ѧз божиею помочию починѹ писать рѹскѹю пословицою какъ рѹсины всвоим речи влодятъ».

Здесь я с божией помощью начну писать русские пословицы, которые у русских есть в их языке.

Пословицы-«нетленки», дожившие и до наших дней:

Sciplota chotze kuritza vtzitt.

Цыпленок хочет курицу учить.

Voron voronu glasa ne vÿkluiet.

Ворон ворону глаз не выклюет.

Kotoroi svolkum szivet tomu svolkum voiet.

Который с волком живет, тот с волком воет.

А вот уже пооригинальнее:

Slova ne strela skuos ne proidet.

Слово не стрела, сквозь не пройдет.

Blæd blædi savidet.

Блядь бляди завидует.

Ну и как же без обсценной лексики:

Goffna tebe na nos.

Говна тебе на нос.

Dai aspodi tebe skortzilo.

Дай господи, (чтоб) тебя скорчило.

Tzort tebe pochvati.

Черт тебя похвати (побери).

А вот совершенно поэтическое:

Na teni suoi gubi, da streli suoi iasz̃ik ffmoi gusna.

Натяни свои губы да стрели (выстрели) свой язык в мое гузно (мне в зад).

И, наконец, выражение, видимо, насколько поразившее почтенного ганзейца Фенне, что он даже записал его кириллицей:

Не насере пизда бѣсъ тебя еблитъ.

Вот эту грамматическую конструкцию, честно говоря, даже затруднительно корректно перевести. …А вообще этот славный купец, живший триста с гаком лет назад, вызывает самую горячую симпатию. К изучению чужого языка он подходит как к делу величайшей важности, требующему полной самоотдачи. Он прирожденный лингвист, у него острый слух и отличная память, он максимально успешно справляется с передачей чужой фонетики письменными средствами своего родного нижненемецкого диалекта – задача, мягко говоря, слабо решаемая. Он пытается в меру своих сил анализировать русские грамматические формы – и у него это даже получается (правда, склонение существительных Фенне так толком и не одолел). И пусть с точки зрения нашего современника его разговорник – бессистемная мешанина, зато благодаря этому старательному купцу из Любека мы слышим частичку живой разговорнуой (не книжной!) речь начала XVII века.

источники: http://www.schaeken.nl/lu/research/online/editions/fenne11.p...

http://repozytorium.uni.lodz.pl:8080/xmlui/bitstream/handle/...

https://shano.diary.ru/p210483339.htm?oam=#more1

Пожарное дело издревле плотно сопрягалось с делом военным. В обоих случаях, человек, утром уйдя на службу, к обеду мог уже погибнуть. И если у солдата основным поражающим фактором был вражеский клинок или пуля, то у огнеборцев беда была другая. Нет,не огонь. Дым, вернее угарный газ.

Современный пожарный похож скорее на космонавта, чем на усатого дядьку в блестящем шлеме из детских книжек. Ни сантиметра открытого тела, здоровенный шлем с прозрачным забралом, ну и конечно кислородный баллон на спине. Трудно поверить, но такой облик стал сформировываться два века назад.

Пожарная противодымная маска, XIX век, Франция. Остается только догадываться о механике взаимодействия поршня на гребне и трубок подходящих к лицу.

Фирма Vajen Bader производила дыхательное оборудование для пожарных начиная со своего основания в 1881 года. «Защитник от дыма Vajen-Bader» в 1890-ых и в начале 1900-ых закрывал голову пожарного от окружающей среды и подавал воздух от баллона со сжатым воздухом, закрепленного на задней части шлема. Шлем защищал от высокой температуры, отравляющих веществ и дыма. Кроме того, в верхней части шлема располагалась специальная подушка, которая защищала голову пожарного от падающий обломков. Шлем был оборудован свистком, для подачи звукового сигнала. Визоры были выполнены из толстого стекла или слюды, при этом они защищались специальными решетками и оснащались стеклоочистителем, который приводился в действие поворотом специальной ручки. Пластины, расположенные напротив ушей, производили усиление звука, таким образом, слышимость в шлеме была даже лучше чем без него.

Пожарная дыхательная маска, 1918 год, Франция. "Дедушка" дизайна С-3РО.

Противодымный шлем, Великобритания, начало 20 века.

Защитный шлем-маска, Германия

Эта маска самая элегантная. Италия?

Эпизод из истории средневековых междоусобных войн на территории Голландии -  "войны крючков и трески"

"Война крючков и трески" (1350–1490 годы) - под таким причудливым названием известна многолетняя борьба политических группировок в северных областях средневековых Нидерландов. К фракции «трески» принадлежали представители зажиточной городской буржуазии и части мелкого дворянства — сторонники сильной графской власти. Их противником была фракция «крючка», объединявшая большинство консервативного дворянства и часть городских низов.

Согласно "Утрехтской хронике", Ян ван Шаффелар, командир одного из отрядов "трески", был осаждён более многочисленной шайкой оппонентов в башне, в церкви деревни Барневелд. Выбор у осаждённых был невелик - погибнуть в неравном бою, или сдаться в плен.

Однако, противник, не желая рисковать своими головами при штурме башни, предложил осаждённым свободу, но с одним изуверским условием - они должны были сбросить с башни своего командира. Солдаты Шаффелара отвергли спасение такой ценой, и готовились умереть. Тогда он сам, желая спасти своих людей, спрыгнул вниз и был добит на земле врагами.

Подвиг ван Шаффелара. Картина неизвестного художника XVII века.

Его поступок произвёл настолько сильное впечатление на современников, что имя никому неизвестного Яна ван Шаффелара на века сохранилось в истории Нидерландов.

История бывает часто непредсказуема. В ее водоворотах бесследно исчезают сильные мира сего, но на ее поверхность вдруг неожиданно выскакивает мелкий человечек, вроде новгородца по имени Степанка, который однажды поставил Великий Новгород на грань гражданской войны.

Новгородский мятеж 1418 г., известный как восстание Степанки, – это событие, довольно хорошо освещенное в летописях, что дает широкие возможности для его интерпретации.

Прежде всего, необходимо обратиться к тому, что сообщают нам летописные источники о новгородских событиях, случившихся на исходе второго десятилетия XV в. За основу можно взять рассказ Новгородской I летописи младшего извода (НПЛ), указывая там, где нужно, пояснения и дополнения из других летописцев.

Повествование о восстании Степанки начинается с известия о тревожном происшествии накануне будущих потрясений, которое по мысли монаха-летописца, исчерпывающе объясняет все предпосылки событий читателю:

«Знамение бысть въ церкви святей мученици Ностасьи: идяше от иконы Святыя Богородица Покрова акы кровь по обе стороне ризъ ея, месяца априля 19».

Сразу после этого летописец продолжает:

«Того же месяца («в 24 день» – уточняет Новгородская IV летопись (Н4Л)) сдеяся тако в Новегороде научением дияволим: человекъ некыи Степанко изымаша боярина Данила Ивановича, Божина внука, держаши вопияше людем: “а господо (в Н4Л обращение заменено на более «демократичное» – “о, дроузи!”), пособите ми тако на злодея сего”. Людие же, видяще его вопль, влечахут акы злодея к народу и казниша его ранами близъ смерти, и сведше с веца, сринуша и с мосту».

По какой-то неведомой причине, скорее всего за долги, Степанка попал в кабалу к боярину с Козьмодемьянской улицы Даниле Ивановичу Божину, став его дворовым человеком. Какая кошка пробежала между хозяином и слугой мы не знаем, но 24 апреля 1418 года Степанка повстречал на улице боярина Данилу и вместо того, чтобы снять шапку и уступить дорогу хозяину, Степанка хватает его за шиворот словно пойманного вора и кричит прохожим, чтобы они помогли ему "управиться с этим злодеем". На его крики сбегается толпа, которая тащит уже избитого в кровь боярина Божина на вечевую площадь. На помощь Степанке бросилась его жена. Как пишет летописец, «отвергши женскую немощь и взявши мужскую крепость», она начала неистово колотить боярина, припоминая причиненные им обиды. В чем именно заключались эти обиды, мы тоже не знаем, но видимо боярин Данила Божин пользовался в городе дурной славой. Только что Новгород перенес страшную эпидемию, унесшую тысячи жизней. Можно лишь предположить, что боярин Божин воспользовался этим несчастьем для личного обогащения, давая в долг деньги под "безбожные", извиняюсь за каламбур, проценты.

Автор Новгородской IV летописи добавил к описанию расправы над боярином одну заинтересовавшую его деталь:

«Бяше жѳ сѳ дивно, или на оукорѳниѳ богатымъ и обидящимъ оубогиа, или кознь диаволя: жѳна некая, отвергъши и жѳньскую нѳмощь и вземьши моужескую крепость, воскочивше посрѳди сонмища, дасть ему раны, оукаряющи его, яко нѳистовна, и глаголющи, яко “обидима есмь имъ”. И свѳдшѳ его съ сонма, сринуша его с мостоу, аки разбоиника и зло деюща людемъ многимъ».

Однако боярин не утонул, поскольку «некто же людинъ, Личковъ сынъ, хотяше ему добра, въсхити его в челнъ, и народ, възъярившись на того рыбника, домъ его розграбиша». Спасшийся же боярин, «хотя бещестие свое мьстити, въсхитивъ супостата и нача мучити, хотя вред ицелити, паче болши язву въздвиже; не помяну рекшаго: азъ отмьщение». Это повлекло новую волну возмущения: «Слышавъ же народ, яко изиманъ бысть Степанко, начаша звонити на Ярославли дворе вече, и сбирахуся людии множество, кричаху, вопиюще по многы дни: “поидем на оного боярина и дом его расхытим”. И пришед в доспесех съ стягом на Кузмадемиану улицу, пограбиша дом его и иных дворовъ мъного, и на Яневе улице берегь пограбиша». Новгородская IV летопись говорит, что пострадавших было больше: «не токмо того, но и иныхъ крестьянъ неповинныхъ».

То есть, после расправы над лодочником, конфликт мог быть исчерпан, поскольку повторную казнь новгородский закон запрещал. Но на свою беду боярин Божин воспылал жаждой мести. Он приказал своим челядинцам схватить Степанка и пытать его. Узнав об этом тысячные толпы меньших людей с Торговой стороны кинулись на Софийскую сторону громить боярские усадьбы. За своих господ вступились слуги. Ударили колокола, на волховском мосту началось грандиозное побоище. Число убитых множилось с каждой минутой.

Новгород разбушевался не на шутку:

«И от того часа нача злоба множитися: прибегше они на свою Торговую сторону и реша, яко Софеиская страна хощеть на нас въоружатися и домы наши грабити; и начаша звонити по всему граду, и начаша людие сърыскывати съ обою страну, акы на рать, в доспесех на мостъ великыи; бяше и губление: овы от стрелы, овы же от оружиа, беша же мертвии аки на рати».

К тому же разразилась страшная гроза, усилившая панику и общий психоз и Н4Л нагнетает обстановку:

«Того же дни, в лютую тоу брань, бысть громъ великъ, и мълниамъ блистание, и дождь, и градъ, или того ради или строениемъ Вышняго на потребу живоущимъ народомъ». «И от грозы тоя страшныя и от возмущенна того великаго въстрясеся всь град и нападе страх на обе страны» (НПЛ), «и от лютыя брани и от оусобнаго гоубительства начаша животы свои носити въ церкви» (Н4Л).

Неизвестно чем бы все кончилось, если бы не архиепископ Симеон, который появился среди разъяренной толпы с поднятым крестом. Появление владыки отрезвило новгородцев. Побоище прекратилось, и народ отправился по домам…

"И пришед святитель ста посреде мосту и, вземъ животворящий крест, нача благословляти обе стране; ови, взирающе на честный крестъ, плакахуся. Услышавши она страна святителево пришествие, и прииде посадникъ Федоръ Тимофеевич съ иными посадникы и с тысячкыми, поклонишася владыце. Владыка послуша молениа их, посла анхимандрита Варлама и отца своего духовнаго и протодиакона на Ярослаль дворъ, да подадут благословение степенному посаднику Василью Есифовичю и тысячному Кузме Терентеевичю, да идут в домы своя».

В 1962 г. вышла монография В.Л. Янина «Новгородские посадники», составившая золотой фонд новгородоведения. Восстание Степанки было выделено в ней в отдельную подглавку. В.Л. Янин констатировал: «Антифеодальная, антибоярская направленность восстания очевидна до такой степени, что его следует признавать крупнейшим классовым столкновением за всю историю республиканского Новгорода». Но учёный предостерегал считать его «проявлением классового антагонизма, так сказать, в чистом виде, когда на одном полюсе борьбы оказались все бояре, а на другом – весь чёрный люд». Сам В.Л. Янин видел «в ходе восстания 1418 г. повторение обычной расстановки сил внутриполитической борьбы Новгорода, когда классовая борьба причудливо переплетается с внутрифеодальной борьбой», но «сложное переплетение задач боярской и классовой борьбы лишает последнюю чёткой перспективы, затрудняет ясное понимание классовых целей восстания, разобщает чёрный люд уже самим противопоставлением соперничающих территорий». Причины новгородского мятежа историк связывал с произошедшей в 1416–1417 гг. реформой посадничества, которая и вызвала взрыв недовольства в 1418 г.

В итоге, новгородские беспорядки 1418 года можно, во-первых, характеризовать как классовое противостояние, принявшее форму борьбы городских сторон под руководством бояр-феодалов, в результате чего «столкнулись низы и верхи, бедные ополчились на богатых». Во-вторых, как внутриобщинный конфликт, проходивший по привычному для вечевого Новгорода сценарию традиционного столкновения соперничающих городских сторон.

https://vnnews.ru/culture/81532-novgorodskie-istoricheskie-z...

https://philologist.livejournal.com/10003360.html

Любой литературный «капитан Алатристе»  "бледнеет" перед этим авантюристом и его одиссеей от Гибралтара до Енисея…

Колонизация Сибири добровольными переселенцами и ссыльными породила сложную этнокультурную среду. Сплетение культур и традиций стало особенностью этого региона.

Самым неожиданным для современного читателя является появление в зоне с суровым климатом греческих иммигрантов.

В августе 1627 г. в Архангельск на английском корабле прибыл некто, как позже записали в Посольском приказе - «Юрий Иванов, родом греченин Трапизона города». То есть византиец из Османской империи по имени Георгий, сын некоего Иоанна из Трапезунда.

Ранняя биография Юрия Трапезундского восстанавливается по его рассказам. Первый допрос в Посольском приказе относился к 1627 г. В этом году, впервые переступив границы России, он предстал невольником-гребцом с турецкого корабля, бежавшим во Фландрию, а затем через Гамбург в Архангельск. В 1633 г., возвращаясь к этому же периоду своей жизни, он называл уже корабль арабских разбойников, умолчав о рабском состоянии. Если видеть причину разночтений не в забывчивости, а в стремлении скрыть определенные детали жизни, то можно попытаться, «сложив» истории рассказанные Юрием, реконструировать биографию героя до его переезда в Россию.

Она предстает крайне авантюрной и начинается с упоминаний о Трапезунде. Свое социальное положение перед московскими чиновниками Ю. Трапезундский определил как «служилый человек», а род деятельности его отца чиновники записали как «гайдуцкая служба». Дворянином иммигрант не был и, судя по дальнейшей карьере, изначально входил в военную охрану

купеческих кораблей. С «торговыми людьми» на судне, перевозившем зерно из Трапезунда, в 20-е гг. XVII в. он направился в Стамбул. Вероятно, греческий корабль, на котором находился Юрий, благополучно пополнив запасы в столице, достиг Средиземного моря. Но здесь судно было захвачено мусульманами, алжирскими пиратами:

"…на море погромили турские люди и многих гречан побили, а ево взяли жива и свезли в турскои город Алзер."

При том в Москве, куда доставили «греченина» из Архангельска подозревали, что тот у алжирцев был не невольником, «у турских людеи на катарге с ыными полоняники», а вполне натуральным пиратом. Алжирское государство, центр пиратства того времени, находилось в вассальной зависимости от Османской империи. Согласно второму рассказу, он оказался на пиратском корабле, грабившем европейцев: ходил «для добычи с арапы на море под немецких людей». Видимо, он сумел изменить свой социальный статус, став пиратом на арабском судне.

Далее он переместился в Западную Европу. В первой «скаске» повествуется о восстании невольников близ границ «Шпанской земли». Можно предположить, что речь идет об Испанском королевстве во главе с династией Габсбургов, где пленники галер чаще всего обретали свободу. Испанские флотилии активно боролись с мусульманами, и, зная об этом, рабы поднимали мятеж при приближении к границам Испанского королевства. Ситуация совпадает с рассказом Ю. Трапезундского. Ночью, когда команда уснула, на корабле произошел бунт:

"…и тъ де турские люди поуснули и они де неволники тех турских людей всех побили."

Судя по его последующей биографии, Ю. Трапезундский в католической среде представлялся итальянцем-католиком. Доказав свою лояльность испанским миссионерам, ему удалось перебраться из Испании в подчиненную Габсбургам Фландрию:

«а сами на том же корабле в Брабанскую землю в Пленно город».

Речь идет о Пленво. То есть там этот реальный исторический персонаж действует в одном месте и одном времени с литературным капитаном Диего Алатристе.

Из «Брабанской земли» православный грек как-то попадает служить уже на голландский корабль. Голландцы в то время воюют не только с испанцами, но и с англичанами. Видимо, из Испанских Нидерландов Юрий перешел в Республику Соединенных Провинций, где поступил на голландское судно. В одной из морских баталий грек в который раз попадает в плен – уже английский. В Лондоне начала XVII века, между прочим, существует не такая уж маленькая греческая колония, бывшие византийцы и подданные Османского султана, торгуют и живут по всему миру.

В Англии он сумел познакомиться с двумя двоюродными братьями, получившими позже в России фамилию Альбертусов-Далмацких, – Иваном и Дмитрием (считавшимися потомками

Палеологов). Вероятно, под их влиянием он выбрал Россию в качестве постоянного пристанища и оказался первым из «английских греков», отправившихся в Московское царство.

В порт Архангельска Ю. Трапезундский прибыл 8 августа 1627 г., по его словам, из «Немецкой земли». Целью путешествия странник назвал стремление «служить государю

верою и правдою, слыша к иноземцем царьское жалованье и неизреченную милость».

Согласие властей на вступление в царскую службу было получено, и 5 ноября 1627 г. пристав доставил выходцев в Посольский приказ, где и произошло оформление ими русского подданства. «Жалованье за выход» Ю. Трапезундскому составило 12 рублей и сукно. Ему был

назначен также «поденный корм» – по алтыну на день. 30 декабря выходцы попросили о верстании. Юрию определили поместно-денежный оклад в 250 чети и 12 рублей. В окладных книгах Иноземского приказа имя иммигранта отнесено к категории «греченя и турские полоняники».

Юрия зачисляют в «греческую роту», которая входила в «Большой полк» Москвы, вместе с иными европейскими наёмниками и русскими войсками ежегодно несла вахту на степной границе с Крымским ханством.

Во время Смоленской войны в 1632 г. наш грек – успевший в Москве жениться, завести детей и стать «Юрием Трапезондским» – вновь попадает в плен, теперь к «литовским людям». В плену Юрий выдаёт себя за итальянского дворянина, благо после многолетнего пиратствования в Средиземке хорошо знает «ладино». Вроде бы, с его слов, даже общается с самим королём Владиславом IV.

"…сказался, что он Итальянские земли и веры. И король де его для того и отпустил в Ытальянскую землю." (орфография источника сохранена)

Факт, что поляки отпускают его из Кракова и через Данциг грек едет в Амстердам, откуда второй раз плывёт в Архангельск…

Бывший пират и невольник был восстановлены в низшем чине «греческой роты» и получил прежний размер поденного корма. Военная карьера Ю. Трапезундского складывалась успешно. В августе 1635 г., Юрий получил звание поручика.

Как и другие иностранные формирования, «греческая рота» была направлена на оборону южных границ в регион Тульско-Белгородской засечной черты. Ю. Трапезундский проявлял себя отважным воином, отчаянно сражавшимся с крымскими набегами. В сражении под Ливнами, он был награжден.

Если вы думаете, что это благополучный конец авантюрной жизни греческого корсара на русской службе, то таки нет. Проявилось главное отличие «греков» от «немцев» - дикая, ну просто дичайшая склонность бывших византийцев к интригам и внутренней борьбе за власть. Такая, что обалдели даже москвичи, сами после Смуты матёрые в интригах. В «греческой роте», как подозревали именно по вине Юрия, исчезло аж 13 служивых – где-то их закопали его подручные…

Известно об инциденте 1638 г., когда ротмистр объявил о покушении на свою жизнь Григория Савельева Гречанинина. По словам офицера, ему были нанесены телесные и словесные оскорбления:

"И учал я… ему Григорью говорить: «За что ты, Григореи, товарыщев своих бьешь и матерны бранишь и всякою неподобною лаею лаешь?». И он, Григореи, учал меня… лаять и… по щокам меня… учал бить и за бороду драть и с саблею наголо ко двору моему приходить, и товарыщи

моеи роты на улицы от нево оборонили."

Всплыли и факты подтасовки аристократических титулов для выходцев из бывшей Византии и прочие грехи с грешками. Короче, бывшего корсара из Трапезунда в 1648 г. сослали из Москвы служить казаком за Урал, в Томск… Ротмистра обвинили в государственной измене, припомнив "мутные" обстоятельства попадания его в литовский плен:

"А тот... изменник рохмистрь Юрья Тропизонскои… ведомои вор и крестопреступник, под Смоленским сперва государю изменил и переехал к литовским людем, весть подал, и, быв в Литве, опять переехал к государю, а сказал, бутто ево взяли в языкех. И про то ево воровство и про измену сыскано. И по сыску сослан он, Юрьи, в Сибирь."

И там в заснеженной Сибири – кто бы мог подумать! - греческие авантюры продолжились. Юрий Трапезундский не только ходил в рейды аж до степей современного Казахстана, но и наладил активную контрабандную торговлю сибирскими мехами, меняя пушнину на водку (сказались пиратские навыки). Под руководством О. И. Щербатова (томского воеводы) он выменивал у местного населения меха на алкоголь и предметы первой необходимости, на Чулыме и в Мелесском остроге занимался незаконной торговлей пушниной с «ясачными людьми». В 1648 г. в челобитных,  отмечалось:

"Да он же, князь Осип (Щербатов), посылал от собя с товары во многие земли

и в твои в государевы в ясашные волости на Чулым, в Мелеской острог многие русские товары и вино с сыном боярским с Юрьем Тропизонским да служивыми людьми и велел на те свои товары покупать у твоих государевых служивых ясашных людей всякую мяхкую рухледь."

Да, делал всё это «греченин» в доле с местным воеводой, князем Щербатовым, но явно что-то они не поделили и вскоре Юрий возглавил бунт казаков против властей! Думаете, конец? Нет! Византиец едет из мятежного Томска в… Москву с челобитной от казаков, с жалобами на «воровство» воеводы. В столице бывшего корсара и ссыльного не только выслушают, но и восстановят в прежнем чине командира «греческой роты».

Ю. Трапезундский возвратился в Сибирь в качестве представителя властей и в 1651 г. судил организаторов восстания. Парадоксально, но бывший участник «воровского круга» вышел из Томского восстания 1648 г. со значительным повышением социального статуса. С 1652 по 1661 г. в звании сына боярского он получал один из самых высоких окладов – 14 четей ржи.

Проявление авантюрных черт характера лишь помогало его карьере в России. Около 1650 г. он осуществлял приведение в русское подданство кочевников. В мае-июне 1658 г. он «дозирал» земли Басогорской волости, где отстроил новый Ачинский острог (будущий город Ачинск в современном Красноярском крае), перенеся укрепление в другое место – между Чулымом и Кангалом. После 1662 г. информация о нем обрывается. К этому времени Ю. Трапезудскому было немало лет (вероятно, больше 60).

Моряк из Трапезунда, побывавший корсаром в Алжире, закончил жизнь в Сибири. География его путешествий невероятна. Во время многолетних странствий он обогнул континент, пройдя из южных морей вдоль берегов Европы, а затем через Северный морской путь попал в Россию. Его жизнь, наполненная удивительными авантюрами, отражает не только склонности его натуры, но и реалии Западной Европы и Малой Азии того времени, когда сложнейшие миграции порождали непредвиденные перемещения людей.

http://elar.urfu.ru/bitstream/10995/47065/1/qr_1_2017_12.pdf

https://vk.com/wall-110942671_80534

https://jaerraeth.livejournal.com/199695.html

14 января 1966 года во время хирургической операции скончался главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Павлович Королёв.

Под руководством Сергея Королева был создан первый космический комплекс, многие баллистические и геофизические ракеты, запущены первые в мире межконтинентальная баллистическая ракета, ракета-носитель "Восток" и ее модификации, искусственный спутник Земли, осуществлены полеты КК "Восток" и "Восход", созданы первые КА серий "Луна", "Венера", "Марс", "Зонд", ИСЗ серий "Электрон", "Молния-1" и некоторые ИСЗ серии "Космос"; разработан проект КК "Союз".