В сети набирает обороты скандальный разговор главы еврейской организации ADL, утекший ещё в прошлом году, в ней Джонатан Гринблат рассказывает что у них огромная проблема с Тик-ток и зумерами (рождённые после 1996 года), более старое поколение (бумеры и миллениалы) верило и поддерживало Израиль, но зумеры не поддерживают и не верят. В разговоре говорится что это не борьба "правых или левых" по политическим взглядам людей, а касается всего молодого поколения. Он заявил что главная цель сейчас для ADL это следующее молодое поколение и нужно направить все ресурсы чтобы у них были правильные мозги, а современных зумеров он назвал полезными идиотами ХАМАСа.
Не так давно Илон Маск обвинял еврейскую организацию ADL в ненависти к белым, после чего его обвинили в поддержке антисемитских теорий заговора. Также не так давно ADL отчитались о рекордах антисемитизма в США. А Нетаньяху сравнил студенческие кампусы США с "нацистскими 30-годами". Глава ADL Гринблат, бывший чиновник команды Обамы
В свете последних событий вспомнил старую статью от сентября 2022 года.
Далее вырезки из стати и ссылка на оригинал. Чуть сократил (удалил то, что не касалось национального вопроса):
Дэвид Р. Шедд - бывший исполняющий обязанности директора Разведывательного управления Министерства обороны США.
Ивана Страднер - советник Центра честности СМИ Бэриша в Фонде защиты демократий.
Борьба за Украину будет не просто выиграна на поле боя. Несмотря на все высокотехнологичное вооружение, поставленное Западом, психологическая война против России остается ключевой возможностью для Соединенных Штатов.
Исторически такой подход был направлен на то, чтобы продать россиянам американскую мечту. Но эта стратегия — пережиток холодной войны, плохо подходящая для современной России.
Вместо того, чтобы рассказывать о преимуществах Levi’s и Голливуда, информационные операции США должны использовать русскую национальную гордость, чтобы переиграть Кремль, подчеркивая ущерб, нанесенный войной России, разоблачая коррупцию в правительстве и несправедливость внутри России и используя недовольство российских этнических меньшинств. Такая, осмелимся сказать, тактика в российском стиле принесет больше плодов, чем рассказы о чудесах американской демократии.
...
Конечно, между современной Америкой и современной Российской Федерацией есть различия; большинство россиян сегодня не хотят, чтобы их страна подражала Соединенным Штатам — они ностальгируют по «Великой России». Опрос, проведенный московским независимым Левада-центром, показывает, что 75% россиян, которых постоянно кормят антиамериканизмом и российской пропагандой в государственных СМИ, относятся к США в негативном свете. Национализм неуклонно растет и в России: 56% граждан теперь считают Иосифа Сталина «великим лидером».
Этот рост национализма может быть преимуществом для США в их психологической войне с Кремлем. Россияне очень гордятся своей страной, и Путин подогревал это чувство своей националистической риторикой в течение двух десятилетий. В результате продвижение демократии как альтернативной системы управления вряд ли понравится среднестатистическом россиянину. Скорее, подобно знаменитому видео Арнольда Шварценеггера, осуждающему нападение Путина на Украину, более эффективным подходом было бы подчеркнуть, как Путин унизил «величие» России дома и за рубежом своей кровавой войной на Украине. Точная, нейтральная информация — мощное оружие в условиях непрекращающейся пропаганды. Эффективные информационные операции могли бы показать россиянам, как их страна превратилась из нации, пользующейся международным уважением и престижем, в глобального изгоя. Вместо того чтобы отвергать националистические тенденции, такие усилия сыграли бы на желании многих россиян вернуть утраченную славу своей страны.
Аналогичным образом, подрыв тщательно культивируемого образа сильного человека Путина может подорвать поддержку среди ключевых прокремлевских избирателей. Эти сообщения могут свидетельствовать о том, насколько слабым было ведение войны Путиным, а также то, как он и его союзники обогатились даже во время общественной борьбы.
...
Информационные операции США также должны быть направлены на разжигание антикремлевских недовольств среди этнических меньшинств России. Такие группы, как буряты, якуты и чеченцы, постоянно подвергаются дискриминации, а государство закрывает на это глаза. Между тем, во время войны на Украине российская армия набрала гораздо больше солдат из групп меньшинств, чем из других групп, что привело к повышенному уровню жертв среди меньшинств. Этот процесс найма представляет собой постоянную эксплуатацию Кремлем тех, кто живет в более бедных регионах, у которых нет возможностей трудоустройства. Путин уже опасается, что этнические меньшинства могут сформировать сепаратистские движения, которые приведут к расколу многонационального российского общества. Таким образом, он стремился навязать этим группам свою «вертикаль власти». Например, Москва недавно лишила главу Российской Республики Татарстан титула президента региона, добивавшегося независимости еще в 1990-е годы. Вашингтон должен сделать так, чтобы каждый татарин в России знал, что он потерял, и побудить его бороться за свои права.
Во время холодной войны США открыто и тайно поддерживали диссидентские группы. Хотя важно взаимодействовать с российскими диссидентами в изгнании и усиливать их голоса, это не обязательно самый эффективный метод достучаться до простых россиян и изменить их восприятие. Пропутинские россияне не смотрят диссидентские каналы. Более эффективный способ добраться до сердца Путина — работать в своем собственном сообществе. Важнейшим аспектом русской культуры является доверие.
Когда диссидентские мнения исходят из источников, которые русские считают заслуживающими доверия, они теряют бдительность. Поэтому Соединенные Штаты должны стремиться к установлению партнерских отношений с русскоязычными влиятельными лицами в социальных сетях, чтобы помочь им распространять сообщения внутри России, чтобы противостоять всепроникающей дезинформации Кремля.
Купил мой лучший друг бомбер, alpha industries. Вот такой:
И пошли мы с ним гулять по весенним улочкам Петрограда. При встрече мне сразу бросилась в глаза вот эта маленькая незначительная деталька:
Бомбер хорош, качественный, теплый, стильный. Но не прошло и получаса, как к другу последовал запрос: -братка, а ты что, американец? -нет -а че ты тогда американский флаг носишь?
В общем все бы это рисковало перерасти в холивар и опиздюливание, еслиб мы с другом не были кабанами по 100кг под метр девяносто.
Интересно другое. Как любопытно поменялось наше общество под влиянием событий в мире. А помните вот это?)
Пацанятами в 90х все носили такие кепки, футболки и чем больше звездно-полосатости, тем круче было. Мир меняется, меняется общество и отношение. А шеврон Вася так и не спорол.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Кто там говорил что этот человек очень объективный журналист и чуть-ли не друг России и лично Путина? В реальности всё как раз ровно наоборот и он всего лишь использовал недавнее интервью в своих интересах и интересах тех, кто его нанял.
Национализм — самый надежный способ распродажи суверенитета, именно потому он оказался в основе всех переворотов в Восточной Европе
На улицах Бухареста. Декабрь 1989 года.
Рождение «революционной матрицы»
Базовый принцип управления любой революционной ситуацией был сформулирован римлянами и звучит как divide et impera: разделяй и властвуй. Но в каждом новом случае он оказывается надежно спрятанным под огромным количеством временных и местных особенностей, амбиций, интересов, информационных шумов и бурь страстей, в силу чего его, как правило, не видят.
Непосредственные участники событий обычно искренне полагают, что происходящее с ними уникально, неповторимо и действительно открывает дверь в некую новую светлую реальность. И они, как правило, столь же искренне разочаровываются, когда результаты неизменно оказываются обратными ожидаемым.
На заре индустриализации ответ на вопросы, как этот принцип работает и почему крупному государству выгодно иметь в качестве контрагентов государства малые, дал еще Александр Гамильтон в своих дискуссиях с другими отцами‑основателями США о том, как построить великую Америку. Да, в экономике размер имеет значение. Крупная экономика, имеющая под собой крупный рынок, всегда может окупить создание дорогостоящей высокотехнологичной продукции, а малая — никогда. Образно говоря, метро в деревне построить можно, но окупить затраты — никогда. Соответственно, крупное государство по определению будет технологическим донором для малых, с каждой новой инновацией укрепляя их зависимость от крупного. Колониализм в этом случае совсем не обязан быть прямым, экономическое подчинение будет не менее эффективным.
На рельсы же современной практической политики этот принцип поставил американский президент Вудро Вильсон. Если в начале Первой мировой войны США, став кредитором воюющих стран, еще скромно рассчитывали на «союз центров белой расы в лице триумвирата США, Британской империи и Германской империи», то к завершению войны, когда задолженность перед Америкой выросла до фантастических размеров, Соединенные Штаты решили добавить к статусу главного кредитора западного мира и статус его архитектора. Вильсон в этой связи заявил: «Нам в значительной мере приходится финансировать мир, а тот, кто финансирует мир, должен понимать его и управлять им по своему знанию и разумению».
Беспорядки на улицах Бухареста. Аналитики до сих пор задаются вопросом, отчего при свержении «тирана» Чаушеску погибло сто человек, а после его задержания и казни — более 900…
Национализм как движущая сила и «камикадзе»
Разумение было простым и прагматичным: империи, с которыми еще вчера жаждали сотрудничать США, были объявлены «тюрьмой народов», в силу чего подлежали расщеплению на национальные государства. Последние из‑за своих малых размеров должны остаться в аграрной парадигме: те предприятия, которые могли там возникнуть, могли быть только американскими, без передовых технологий и с американской собственностью. Институализировала этот раздел Лига Наций, главное политическое детище Вильсона.
Собственно, при этом разделе империй Вильсоном и была сформулирована матрица будущих «цветных революций»: их движущей силой должен быть национализм.
Дело в том, что ни одна национальная культура выделившихся из империй стран Восточной Европы не имела ни опыта государственного управления, ни, что более важно, опыта индустриального производства. Поэтому ни в одном национализме не было и не могло быть рецептов, которые бы вывели их на индустриальный уровень развития. Более того, такой вопрос даже не ставился по той простой причине, что главным врагом национализма всегда будут другие нации и на борьбу с ними направят все силы политической системы. Вопросы экономики, таким образом, тем надежнее будут в руках находящихся «над схваткой» американских корпораций.
Отметим, что этот рецепт полностью сработал. Лига Наций постоянно порождала межнациональные конфликты, не урегулировав ни одного из них, и в итоге, запутав до предела клубок противоречий, приготовила Вторую мировую войну.
СССР и Восточная Европа: хроника развала
СССР, как известно, сумел не попасть в «доктрину Вильсона», объединив народы вокруг советской идеи, и вполне успешно, хотя и болезненно, прошел порог индустриализации. Казалось бы, проблемы решены системно и надолго. Но в конце 1980‑х социалистическая система враз обрушилась: вначале в странах соцлагеря наблюдалась череда революций, впоследствии брендированных как «бархатные», затем в странах народной демократии в одночасье произошла смена режимов. А после сколлапсировал и СССР, распавшись на 15 государств.
Такому развитию предшествовала довольно длинная череда событий, которые, нанизываясь одно на другое, в итоге привели к обвалу. Первое событие датируется далеким мартом 1954 года, когда Георгий Маленков, тогда занимавший пост председателя Совета Министров СССР, под давлением Хрущева и Берии подписал указ о преобразовании Народного комиссариата государственной безопасности в КГБ, подчинив последний Совету Министров. Очевидная причина — страх номенклатуры перед возможностью возврата репрессий, однако не меньшим резоном была и борьба за власть: Маленков, возглавлявший правительство, намеревался держать главную силовую структуру под своим контролем.
Ключевой в этом решении — последний пункт. Дело в том, что архитектура советской власти была простой, но функциональной, основанной на четком разделении функций. Так, КПСС, исходя из идеологических приоритетов, ставила задачи и контролировала кадровые назначения, правительство эти задачи исполняло, а контроль за исполнением возлагался на силовую структуру — НКГБ. Следствием добросовестного исполнения был карьерный взлет, а ошибки и просчеты, повлекшие потери, могли стоить не только должности, но и стать причиной репрессий.
Подчинение проверяющих проверяемым — а именно это сделал своим указом Маленков — кардинальным образом ломало логику этой архитектуры. Функция контроля перестала быть возможной, поскольку отныне добросовестный контроль за исполнением решений мог стоить должности и карьеры уже проверяющему. Это практически мгновенно привело к коррупционированию системы.
Легко увидеть, что на этом решении фактически началось омертвение и догматизация советской идеологии.
Ведь, по сути, любая идеология представляет собой контракт между властью и обществом: власть декларирует четкую систему координат добра и зла, хорошего и плохого, и общество, понимая, что поощряется, а что — наказывается, что перспективно, а что — нет, на уровне индивидов может уверенно строить свои жизненные планы.
Тут же произошло разделение слова и дела: КПСС, оставшись без инструмента контроля, больше не управляла, а лишь олицетворяла и могла разве что в наиболее громких случаях снять с должности провалившегося управленца. Слова стали постепенно существовать отдельно, все больше превращаясь в мало к чему обязывающий ритуал, а дела — отдельно. Собственно, это и породило эпоху застоя, набравшего полные обороты уже при Брежневе.
Идеология устойчивости и парадигма краха
Второе значимое событие тоже связано с Хрущевым.
Мало кто знает, что влияние СССР в странах социалистического лагеря при Сталине было организовано просто и рационально: идеологическая общность подкреплялась контрольным пакетом Советского Союза во всех ключевых предприятиях стран Восточной Европы. Что важно, эти контрольные пакеты не были взяты силой: за них уплатили немецкими репарациями, которые недополучил СССР.
Таким образом, Сталин построил и механизм повседневного экономического влияния СССР в Восточной Европе. Однако одним из первых своих решений Хрущев безвозмездно передал все контрольные пакеты правительствам стран социалистического блока с благодушной мотивировкой «это же наши идеологические братья».
Одним из катализаторов «бархатной революции» в Чехословакии стал фейк о якобы убитом полицией студенте.
Благими помыслами, как известно, вымощен путь в ад. Без повседневного инструмента контроля и, самое главное, без совместно извлекаемой выгоды от функционирования производств в странах Восточной Европы и на фоне процессов догматизации советской идеологии расхождение интересов местных элит и Советского Союза было запрограммировано. Это не замедлило проявиться в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии — в 1968‑м и в Польше — в 1980‑м. Уже тогда стало очевидным, что после решения Хрущева у СССР не осталось никакого действенного инструмента влияния в Восточной Европе, кроме силового, чем он и пользовался в режиме «тушения пожара». Каждое применение силового инструментария лишний раз дискредитировало советскую идеологию, выявляя ее нарастающую нефункциональность, и лишний раз стимулировало процессы ее закоснения.
Мы лишь бегло упомянем ряд других фатальных решений Хрущева, подорвавших конкурентоспособность советской экономики и критичным образом затормозивших ее развитие. Большинство из них, разумеется, легитимировались благими намерениями. Так, в оплату труда внедрили принцип справедливости, в итоге оказались уравнены предприятия, использовавшие новое и старое оборудование, вследствие чего были уничтожены низовые стимулы к модернизации производств. Принцип гегемонии пролетариата привел к заморозке роста зарплат интеллектуального класса, который по мере превращения идеологии в ритуал все чаще обнаруживал себя бесполезным «пятым колесом в телеге» и уходил во внутреннюю фронду, а то и в диссидентство. Тем временем экономическая отчетность учитывала лишь количественные параметры (пресловутый «вал») при полном игнорировании качественных показателей.
Перестройка, или Режим саморазрушения
В свете вышеизложенного неудивительно, что к 1980‑м годам СССР обнаружил себя в состоянии глухой обороны. Идеология уже окончательно закоснела, превратившись в формальность, практически не связанную с реальной жизнью. Общество знало, что карьеру и преуспевание гарантируют совсем другие вещи, связанные с близостью к начальству. В экономике было засилье номенклатуры, по сути ставшей наследственным красным дворянством, что делало коррупцию массовой и, за редкими исключениями, практически ненаказуемой. При этом и для элит стран Восточной Европы такая ситуация была более чем комфортной: промышленность стабильно получала заказы из СССР безотносительно качества производимой продукции, а внутренний порядок они могли выстраивать по своему усмотрению с соблюдением идеологических формальностей, но без особой оглядки на Советский Союз.
Ключевым экономическим событием, запустившим развал всей этой системы, стало обрушение нефтяных цен, спровоцированное Саудовской Аравией после вхождения советских войск в Афганистан.
Саудовская Аравия, обладавшая на тот момент половиной разведанных запасов нефти и имевшая крайне низкую себестоимость добычи, на самом деле могла диктовать рынку цену — и уронила ее ниже советской себестоимости добычи. Лишившись нефтедолларов, СССР оказался в тяжелом, но, в принципе, еще вполне переносимом положении. Запас прочности был велик, и даже эту ситуацию можно было пережить. Но тут возникли реформы Горбачева, избравшего мишенью ту самую идеологию, которая, превратившись в формальность и ритуал, тем не менее продолжала исправно исполнять свою функцию, сохраняя вместе и Советский Союз, и социалистический блок.
Идею перестроечных реформ можно описать простым примером: чтобы перелить воду из одного стакана в другой, разбивается полный стакан в расчете, что освободившаяся вода сама перельется в пустой.
На примере воды абсурдность такого подхода очевидна, но в случае перестройки он вполне сработал. Идеологическая основа, хоть как‑то объединявшая советское общество и уравновешивавшая экономическое отставание СССР за счет осознания советским обществом своей миссии справедливости, довольно быстро разрушилась, после чего аргумент о качественном разрыве жизни в СССР и странах Запада стало просто нечем крыть. Более того, именно идеологию объявили корнем зла. КПСС, еще с маленковских времен сохранявшая в своих руках единственный инструмент в виде кадровых назначений, закрепленный в шестой статье Конституции о руководящей роли КПСС, оказалась под давлением Горбачева, требовавшего перемен. Но все, что она могла сделать, — снять одних назначенцев и поставить на их место других. Это в принципе не могло повлиять на общее положение и делало публичным фактическое бессилие и КПСС, и советской идеологии.
Под аналогичное давление попали и компартии стран Восточной Европы: горбачевское требование «борьбы с застоем», как и в СССР, порождало там аналогичную кадровую чехарду и перетряски с аналогичным же эффектом. По сути, советское руководство, разрушая собственную систему, подрывало и легитимность восточноевропейских союзников, ставя их под удар критики и заставляя рубить сук, на котором они сидели.
Тем самым восточноевропейские страны, подставленные Горбачевым, оказались в положении легкой и желанной добычи для Запада. Фактор последнего присутствовал всегда, но только теперь получил шансы сработать. Запад предсказуемо вновь избрал своим орудием местных националистов, которые легко нашлись в рядах культурной элиты.
Ставка была хорошо просчитана. Так, культурная элита, изнывавшая от своего положения «пятого колеса в телеге», везде давно раскололась на официальные, творившие в закосневающей идеологической парадигме, и контрэлиты, критиковавшие существовавший порядок вещей. Понятно, что наиболее благодарных точек опоры для критики было две: во‑первых, национализм, досоветское аграрное прошлое, которое так или иначе идеализировалось, а во‑вторых, развитые страны капитализма, находящиеся в непосредственной близости, в первую очередь ФРГ и Австрия.
Обе точки опоры были маргинальными и непримиримыми с существовавшей реальностью. Так, для национализма понятным образом не было места в коммунистической парадигме, поскольку марксистская идеология опиралась на идею интернациональной солидарности трудящихся. Капиталистический же уклад с его опорой на индивидуальное потребление напрямую отрицал первичность потребностей общества в целом, на которой основывалась социалистическая экономика.
В силу маргинальности националистические культурные элиты не имели и в принципе не могли иметь управленческого опыта, по определению были зависимы от западных центров принятия решений, которые могли привести их к власти.
Собственно, готовясь сорвать подготовленный для них Горбачевым плод в виде стран Восточной Европы, Запад отводил им роль силы, которая под разговоры о национальном возрождении обеспечит передачу собственности в управление западным корпорациям.
Разрушение советской идеологии, ее делегитимация на фоне экономического кризиса создали для националистов поле деятельности. Перестав быть «запретными», те в одночасье превратились из маргиналов в быстро набиравших авторитет лидеров общественного мнения. Тезис о «потерянном времени в составе социалистического лагеря» вел к актуализации национальных мифов, которые, разумеется, все были родом из доиндустриальной эпохи, а значит, в их контексте созданная и развитая СССР промышленность осмысливалась уже не как достояние, а как обуза, навязанная «старшим братом». Объектом их социализации стала молодежь, и идея, что избавление от всего, связанного с социализмом, тут же автоматически сделает уровень жизни равным западному, распространилась повсеместно.
«Раскачивание»: эмоции вместо мыслей
Первый «прорыв» на линии соприкосновения социалистического лагеря и капиталистического мира — решение Венгерской социалистической партии, где за год до того «реформаторы» сместили прежнего руководителя Яноша Кадара, открыть границы и разрешить осенью 1989 года свободный вылет на территорию ФРГ и выезд в Австрию. Продиктованное стремлением снизить социальное давление, оно его только повысило, поскольку наглядно демонстрировало слабость власти и ее неспособность решать проблемы самостоятельно. Месседж был воспринят всеми странами Восточной Европы: через Венгрию устремилась многотысячная волна беженцев из ГДР. В условиях идеологического коллапса и экономического кризиса сравнение в принципе не могло быть в пользу стран социализма. Социальная температура повсеместно повышалась до критических значений.
Проведенный в 2009-м социологическим институтом Ipsos (ФРГ) опрос показал, что каждый седьмой немец оценивает падение Берлинской стены негативно…
Непосредственным же началом «бархатных революций» стал отказ Горбачева задействовать советские войска, размещенные в большинстве стран Восточной Европы, для стабилизации режимов, озвученный им на Политбюро СЕПГ 7 октября 1989 года. Весть об этом разлетелась мгновенно, и в тот же вечер на берлинские улицы вышли демонстранты, которые скандировали: «Горби, помоги!» Главным врагом окончательно стали собственные элиты. Месяц нараставших уличных протестов — и уже 9 ноября была разрушена Берлинская стена, разделявшая Западный и Восточный Берлин. Дальнейшее развитие событий фактически предопределилось: уличные протесты стали повсеместными.
Матрица раскачивания толпы везде была примерно одной и той же. Это обвинения власти в полной некомпетентности и коррумпированности, стигматизация советской идеологии, наклеивание ярлыка коммунистической диктатуры, снос памятников, слухи о гибели демонстрантов.
Кстати, зачастую такие слухи не подтверждались, но разгоряченные демонстранты правде уже не верили. Это логично: толпа как социальное образование представляет собой расколотый субъект, где эмоциональная составляющая переживается толпой, а право думать и озвучивать, что правда, а что нет, делегировано лидеру.
Вопрос раскачки толпы всегда сводится к повышению эмоционального градуса, чтобы не давать ей «остыть» и начать думать самостоятельно.
…а 30 лет назад, осенью 1989-го, в Берлине царила по этому поводу немыслимая эйфория.
«Власть без власти»
Примечательно, что прежним элитам нигде не удалось удержать власть. «Реформаторы», сдавшие власть, предсказуемо проиграли на ближайших выборах, и далеко не последнюю роль в этом сыграло западное финансирование местных националистов.
Инвестор, вкладывающийся в выборы, рассматривает их как инвестицию, которая должна окупиться, желательно с хорошей прибылью. Поэтому последние, придя к власти, первым же делом провели приватизацию, за бесценок распродав западному капиталу модернизированные и вновь построенные СССР предприятия, что, собственно, и было ставкой Запада в «бархатных революциях».
Позднейший анализ показал, что Запад стал собственником в ряде случаев до 90 процентов активов стран Восточной Европы, по сути, получив в свои руки их экономический суверенитет.
Таким образом, новые националистические правительства оказались «властью без власти»: отвечать за социальный менеджмент в условиях, когда ключевые ресурсы контролируются не ими, значит объяснять, почему стало плохо, без возможности что‑либо реально сделать.
Были свернуты социальные программы, а для пущей надежности экономический контроль над Восточной Европой дополнился силовым: все восточноевропейские страны вступили в НАТО. Логичным образом национализм, провозглашающий приоритет собственной нации, стал самым надежным способом распродажи фактического суверенитета. «Доктрина Вильсона», простая и логичная, опять сработала.
Согласно информации органов по борьбе с антисемитизмом и сведениям, полученным полицией США, неонацистские группы в Соединенных Штатах планируют провести 25 февраля национальный «День ненависти» против еврейских общин, сообщает newsweek.
На фото: члены Национал-социалистического движения США
В Управление разведки и борьбы с терроризмом Департамента полиции Нью-Йорка от осведомителя поступили сведения о том, что онлайн-организаторы, призывая к участию в «Дне ненависти» «инструктируют единомышленников, как устанавливать баннеры, размещать наклейки и листовки или рисовать граффити в качестве формы предвзятого так называемого действия».
Еврейские общественные организации и полиция призвали евреев сохранять бдительность во время субботы.
Вокруг синагог в Нью-Йорке и Нью-Джерси будут патрулировать дополнительные патрули.
Организация «Остановить антисемитизм» написала в Твиттере (запрещен в России), что «настоятельно призывает всех быть бдительными, особенно во время службы в синагоге в этот Шаббат».
В Чикаго Консультативная группа по безопасности полицейского управления выпустила предупреждение для сообщества, призывающее представителей общественности «быть в курсе ситуации» и «не только в Шаббат, но и в течение недели».
Лидер местной банды скинхедов Дерек Виньярд прочно удерживает авторитет в своём районе. Убеждённый в своей правоте, он беспощадно расправляется с теми, кто имеет не белый цвет кожи. Независимость и смелость Дерека вызывают восхищение у его младшего брата Дэнни, который уже тоже сделал свой выбор.
Но совершённое Дереком зверское убийство двух чернокожих парней разделяет дороги братьев: Дерек оказывается в тюрьме, где существует свой расклад сил, а Дэнни на свободе успешно продолжает дело брата. До тех пор, пока их пути не пересекаются вновь.
"Его отец научил его ненавидеть. Его друзья научили его ярости. Его враги дали ему надежду."
Слово «fuck» произносится по ходу действия фильма 205 раз.
Специально для данной роли Эдвард Нортон набрал 30 фунтов (примерно 13,6 килограммов) мышечной массы.
Студия попросила Эдварда Нортона перемонтировать картину, тем самым предоставив больше экранного времени его персонажу. Узнав об этом, режиссер фильма, Тони Кэй, попытался добиться исключения его имени из титров, однако, рассказав о своих намерениях во время промоушена фильма, нарушил одно из правил «Гильдии режиссеров Америки», гласящее: «режиссеры, которые используют псевдонимы, не должны разглашать информации о том, почему они решили убрать свое имя из титров». Позднее Тони подал в суд на «Гильдию режиссеров» и студию «New Line Cinema» за нарушение первой поправки конституции, потребовав в качестве возмещения морального ущерба $200 миллионов.
"Хоть что-нибудь, из того что ты сделал, сделало твою жизнь лучше?"
Кэмерон (Стэйси Кич) характеризует Боба Свини (Эйвери Брукс), как Дядю Тома. Брукс сыграл Дядю Тома в «Хижине дяди Тома» (1987).
Забегаловка, в которой завтракают Дэнни и Дерек, перед тем как Дэнни пойдет в школу, — это та же самая забегаловка, что и в фильме «Большой Лебовски» (1998).
Кроме главных героев очень харизматичным вышел персонаж еще полного Итана Сапли (Эффект бабочки, Кокаин)
К сожалению при бюджете в $20 000 000 ( с маркетингом как минимум 25 млн) фильм собрал по миру $23 875 127 (что бы отбить бюджет нужно было примерно 50 млн) и пролетел мимо Оскара.
Отличный дуэт двух Эдвардов - Эдварда Нортона и Эдварда Ферлонга
"Смотри реальности в глаза, когда ненависть делает тебя слепым."
"Мы не враги, а друзья. Мы не должны быть врагами. Хотя узы нашей дружбы не всегда прочны, они не должны порваться. Память об этой дружбе возьмёт своё, когда в сердцах, с неизбежностью, возобладают наши лучшие чувства."
Лично от меня 9 из 10. Жаль Эдварда Нортона, которому не повезло с коммерческим провалом этого фильма, а также Бойцовского клуба.
Подписывайтесь на мой канал в телеге (там будут короткие отзывы на новинки кино, фильмы в новой озучке и тд) - https://t.me/zverevsuperPaperPirates