#62 Истории из жизни: Профессиональное заболевание?
Из всех органов чувств человека глаз всегда признавался наилучшим даром и чудеснейшим произведением творческой силы природы.
Г. Гельмгольц
В казино портится зрение. Вы всегда находитесь под искусственным освещением, вглядываетесь в мелкие детали на ярко освещенных игровых столах, а вокруг царит полумрак. Отработав 3-4 года в казино заметил заметное ухудшение зрения на левом глазу. Это был период, когда я трудился сразу в двух местах. Работать одновременно в двух казино было тяжело - появился хронический недосып и сильно ухудшилось зрение. Я направился в салон очков подобрать и приобрести оптику. После обследования офтальмолог сообщила что очки и обычные линзы мне не помогут. Добрая и знающая женщина обнаружила астигматизм и подсказала куда с этим обратиться, сэкономив мне массу времени. Корректировку зрения при таком заболевании делают с помощью жестких контактных линз. У меня диагностировали кератоконус - дегенеративное заболевание роговицы.
Керотоконус - глазное заболевание неизвестной этиологии, при котором роговица истончается и приобретает форму конуса.
Контуры предметов даже в паре метров расплываются или двоятся из-за неправильного преломления лучей. Жесткая линза и жидкость под ней образуют систему, которая позволяет вернуть поверхности глаза правильную геометрию. В сравнении с мягкими линзами у жестких выше цена и трудное привыкание к ношению. Но есть и плюсы - при аккуратном использовании линзу можно носить два - три года.
Как видит здоровый глаз. Глаз с кератоконусом.
Моим заболеванием занимались в Национальном медицинском исследовательском центре глазных болезней имени Гельмгольца. Или просто институте Гельмгольца.
Больница была открыта 17 ноября 1900 года и передана Общественному городскому управлению Москвы, став первой муниципальной больницей города, в которой всем нуждающимся оказывалась бесплатная медицинская помощь...
Первоначально учреждение было рассчитано на 54 койки. К 1903 году число коек увеличилось до 72. Для своего времени, даже по мировым меркам, это было прогрессивное учреждение, включавшее 2 отделения для взрослых (мужское и женское), впервые в России и Европе было создано стационарное детское глазное отделение на 21 койку со специально обученным персоналом. Был организовал диспансерный осмотр школьников.
Главные исторические корпуса института находятся на Садово-Черногрязской улице, а отделение контактной коррекции зрения, на Преображенской площади, в непримечательном офисном здании. Сюда с редкими глазными заболеваниями съезжались страдальцы со всей страны. На время подбора линз им приходилось искать приют в столице, в отличии от меня.
Процесс изготовления линзы по индивидуальному размеру - продолжительная и утомительная процедура. В деревянном чемоданчике в кабинете доктора находятся стандартные набор размеров линз. Примеряют их по очереди, закапав краситель в линзу и рассмотрев ее посадку на роговице в щелевую лампу. Выбирают самый подходящий из имеющихся шаблонов, вносят индивидуальные коррективы и отправляют данные мастерам оптикам. Близорукость или дальнозоркость подбираются отдельно и так же вносятся в заказ на изготовление.
Процесс производства занимает от пары дней до недели. Готовые линзы пациент примеряет и находится в них около часа. При сильном натирании их отдают на доработку и приходится наносить визит повторно. В специальном кабинете новичков обучают снимать и одевать жесткие линзы, ухаживать за ними.
Я попал на прием к девушке южных кровей с тонкими чертами лица и выразительными глазами, этакая принцесса Будур из диснеевского Алладина. В процессе примерки она часто уходила совещаться о моем лечении со старшими коллегами. Результат ее работы не порадовал. Одевал я эту линзу от силы несколько раз, глаз через пару часов ношения краснел и слезился. То ли сказалась неопытность офтальмолога, то ли мое неприятие раздражающего кусочка пластмассы в глазу при слабом улучшении зрения.
Дальнейшее ухудшение зрения заставило через пару лет вернутся в отделение на Преображенской площади. Молодая специалистка уже не работала, я попал к опытному доктору Курсакову А. В. Жесткие рыжеватые волосы обрамлявшие лоб, густые брови, неторопливые движения, убаюкивающая речь - он всегда был нетороплив, спокоен, деловит и напоминал хоббита или гнома из Средиземья. Пока он колдовал со стеклами и лампой я мог расслабится и помедитировать в тиши его кабинета. Грамоты и патенты развешенные в рамочках над рабочим столом внушали уважение. Полагаю, Артур Вениаминович самый опытный специалист по контактной корректировке зрения жесткими линзами в России. Он сразу предложил заменить обычную линзу на газопроницаемую чтобы уменьшить раздражение роговицы. Отмел возможность ношения склеральных линз исходя из высокой чувствительности моей роговицы. Обычные газопроницаемые линзы легче одевать и носить - большая часть роговицы открыта для доступа кислорода, но неудачно моргнув или обильно прослезившись крошечный кусочек пластмассы может соскочить с вершины и потеряться. Пару раз это случалось и со мной.
Курсаков научил многим полезным хитростям: мыть линзы жидким мылом для рук, снимать линзу оттягивая угол века, не имея доступа к воде линзу можно обеззаразить во рту - слюна является слабым антисептиком. По мнению доктора, ношение жестких линз замедляло скорость развития заболевания. Он убеждал, что оперативное вмешательство - всегда риск и следует корректировать зрение консервативными методами. Я полностью усвоил точку зрения своего врача - линзы я носил долгие годы стойко перенося раздражение роговицы.
Через пару лет понадобилась линза и на правый глаз, кератоконус прогрессировал. Более 8-ми часов носить линзы было тяжело, глаза краснели, а на следующий день было уже нестерпимо больно находится в линзах даже пару часов. На протяжение многих лет мой график был сменный 2/2 по 12 часов. Для избегания боли я перешёл на следующую схему: В первую рабочую смену носилась только одна линза на правом глазу, а во вторую смену одна на левом.
Еще через пару лет левая линза перестала держаться на заостренной вершине роговицы. Даже Артур Вениаминович ничего не мог поделать своей магией. С сожалением покачав головой он рекомендовал сделать операцию.
Я прошел платное обследование в одном из главных корпусов института им. Гельмгольца на Садово - Черногрязской и оказался на приеме у красивой молодой женщины с вьющимися каштановыми волосами. Она была очень внимательна, выдала из личных запасов солкосерил гель для ускорения заживления натертой линзами роговицы и сопереживающе качала головой, описывая мои будущие мытарства. Я закрывал за собой дверь в кабинет врача трясущимися руками - в таких мрачных красках было обрисовано дальнейшее лечение.
Буквально мне поведали следующее: Чтобы не потерять глаз и иметь возможность корректировать зрение консервативно предстояла хирургическая процедура - сквозная кератопластика. Пациенту вырезают центральную часть роговицы и заменяют ее донорской. Имплант берут у трупа - это преждевременно погибшие люди, как правило в авариях. Главное чтобы "донор" был моложе и труп посвежее. При неблагоприятном стечении обстоятельств возможно отторжение донорской роговицы. В среднем при первой пересадке вероятность отторжения составляет 40%(но это как "средняя температура по больнице"). Если глаз мутнеет - предстоит вторая операция. При повторной операции вероятность отторжения повышается.
Глаз после сквозной кератопластики. Черные линии на радужной оболочке - швы скрепляющие имплант и родную роговицу. Впервые в мире сквозную кератопластику (СКП) выполнил Э. Цирм в 1905 г. в Австро-Венгрии.
Денег хватало на одну пересадку. Если роговица не приживается я попадаю в очень сложную ситуацию выход из которой не просматривался. Стараясь не думать о неблагоприятном развитии событий я начал планировать операцию. В коридорах института Гельмгольца наслышался о неудачных операциях, местных пациентов, это заставило искать альтернативу. Альтернатива была одна.
В то время было много рекламы Межотраслевого научно-технического комплекса(МНТК) «Микрохирургия глаза» имени академика Святослава Федорова. Гибель основателя в 2000 году подстегнула популярность его лечебниц. После защиты диссертации Федоров заведовал клиническим отделением Чебоксарского филиала Государственного института глазных болезней им. Гельмгольца и проводил там свои первые экспериментальные операции. Поэтому Чебоксарский МНТК был центральным и самым известным в стране. Поток пациентов со всех окрестных регионов был выше чем в московском филиале. Цены на операцию в Москве и Чувашии отличались на 50%, а стоимость пребывания в станционаре - в два с лишним раза. Это обстоятельство склонило меня к поездке в Чебоксары. Я взял отпуск, сел в автобус и отправился в путь. Просидел упираясь коленками в переднее кресло больше девяти часов, пока добирались из Москвы до Чебоксар. Сошел с автобуса с затекшей спиной, озираясь в поисках ближайшего туалета. С тех пор стараюсь избегать длительных поездок на автобусе.
Поздней осенью столица Чувашии выглядела невзрачно, глазу не за что было зацепиться. Хрущевки и девятиэтажки советской постройки перемежались общественными зданиями выстроенными в духе социалистического конструктивизма. Пейзаж поздней осени с голыми ветками деревьев не радовал глаз красками. Корпуса МНТК ничем не выделялись на этом фоне. Чистенькие советские интерьеры больничных палат, такая же столовая со стандартным котлетно-макаронном меню. В таком сером окружении я провел больше недели в ожидании "свежего" трупа.
Развлекал себя прогулками и чтением. Зашел в храм Новомучеников и Исповедников Российских, находившийся рядом с больничным комплексом и поставил свечку за благополучный исход операции. Один раз посетил местный кинотеатр, где произошел забавный случай. Перед сеансом зашел в уборную - одеть линзу. Мои манипуляции с футляром привлекли внимание бдительной уборщицы она быстро скрылась за дверью и через полминуты вернулась с охранником.
- Вот он, наркоман, - указала она мужчине в черной униформе.
Охранник спокойно осмотрел мои принадлежности, выслушал объяснения и с улыбкой отпустил. У сотрудников правопорядка мой набор для линз вызывал подозрения, приходилось объяснять.
Перед заселением прошел повторное обследование, здесь не котировались результаты осмотров в институте Гельмгольца. Мне назначили хирурга женщину, с внешностью и повадками белокурой валькирии. Холодная и горделивая она бы органично смотрелась в мундире германского Вермахта от Хьюго Босс. Каждый день сидя у ее кабинета, я видел посетителей заходящих с пакетами и коробками конфет. Придерживаясь мнения что ответственный работник без взятки все сделает хорошо, а разгильдяй и за дополнительную плату напортачит, сам воздержался от подношения. Опасаясь возможного продления отпуска за свой счет я часами просиживал под дверью доктора ожидая информации о прибытии материала для импланта. Врач редко удостаивала меня больше чем парой фраз, возможно сказывалось отсутствие подношения с моей стороны. Надежды уложится в 14 дней отпуска таяли с каждым днем, когда врач объявила что надо готовится к завтрашней операции. Мной овладели смешанные чувства: радость от совпадения по срокам и страх предстоящей операции. Свозная кератопластика проводится под местной анастезией, значит я буду в сознании когда мне разрежут глаз! Боялся я напрасно, местный наркоз сопровождался такой дозой успокоительного, что я едва осознавал происходящее.
Хирургом валькирия оказалась отличным - хороший врач обязан быть мизантропом, иначе будут дрожать руки. А может на исход повлияла та свечка в храме? Сопереживаюшая красавица-врач из института Гельмгольца, напугавшая перспективой остаться без глаза, не переставая нахваливала удачную операцию наблюдая меня в послеоперационный период в Москве. Через полгода она же сняла швы. Процедура безболезненная, но требующая выдержки в момент когда острый инструмент почти касается роговицы. Удачная операция совсем не означала улучшение зрения, видеть я стал даже хуже, но теперь, удалив швы, можно было записываться на прием к Курсакову для изготовления линзы.
Тогда после операции опасался что и на втором глазу придется делать пересадку, однако обошлось. "После десяти-двадцати лет с начала возникновения, кератоконус обычно останавливается в развитии." - эта фраза из прогноза заболевания в статье Википедии как нельзя лучше описывает мой случай. Зрение потихоньку ухудшается, но это не изменения роговицы, а миопия. Сейчас у меня на обоих глазах около - 1 в добавок к кератоконусу.
Недавно решил сделать новый комплект линз. Как правило их хватает на один-два года ношения. Потом начинают натирать роговицу сильнее из-за микро повреждений в процессе одевания и снимания линз. Направили меня к другому врачу, давнему коллеге Артура Вениаминовича. Высокий худой с седыми волосами, своей размашистой походкой он напоминал мне английского аристократа или Петра Первого с картины Репина. В кабинете нового доктора я посетовал что Курсаков не возвращается на работу после ухода во время локдауна и антиковидной истерии.
- Помилуйте, Курсакову уже больше восьмидесяти. Да и мне семьдесят пять. Молодежь не идет в нашу профессию, выбирают хирургию - там больше денег. Так что приемников у нас нет, - он грустно улыбнулся.
- В следующий раз когда будете записываться на прием обязательно предварительно позвоните, узнайте работаю ли я еще, - напутствовал он меня, когда я забирал готовые линзы.
PS.
Буду рад если читатели поделятся в комментариях своими историями противостояния подобному заболеванию.
Где, кроме филиала института Гельмгольца на Суворовской, можно качественно подобрать и приобрести жесткие газопроницаемые линзы? Есть ли подобные возможности в других городах? Поделитесь, если знаете ответы на эти вопросы, заранее благодарен.