Загадка "шведского сфинкса"
Одна из самых романтических и одновременно загадочных фигур в мировом кинематографе. Эта женщина с классическими чертами лица и застенчивой отчуждённостью характера, поражавшая на экране силой своей страсти, стала символом той самой женственности, которую "мужчинам не дано постичь"..
..было много причин, по которым Гарбо не хотела путешествовать, но и так же много путешествий, противоречащих им — например, поездку по Европе летом 1973 года, в которой её сопровождали Сесиль Ротшильд и Сэмюэль Грин.
В этой поездке Грин отзывался о ней как о «все ещё физически привлекательной», но не очень сексуальной.
«Однажды, когда мы бродили по Парижу и наткнулись на секс-шоп, — рассказывает он, — она сказала, что никогда раньше не была в таких местах и ей стало любопытно. Она зашла и долго оглядывалась, а выйдя, сказала: Ах, секс. Я рада, что эта часть моей жизни закончилась»
Двоюродный брат Грина — Генри, жил в замке Гленви в графстве Донегол, Ирландия и Грин думал, что его 25 000 акров, облагороженные множеством садовников, были именно тем местом, которое могло бы понравиться Гарбо. И она согласилась, оставшись довольной этим визитом. И несколько месяцев спустя Грета размышляла в своей квартире в Нью-Йорке:
«Прошло уже много времени, а я так и не поблагодарила кузена Сэма, за то время, которое провела у него в замке. Конечно, наверное, он ждал теплого письма, но так его и не получил. Это так неправильно! О, Боже, я совсем нецивилизованный человек.. Но, наверное, еще не поздно. И я успею поздравить его с Рождеством и поблагодарить. Но как же мне подписаться? «Грета Гарбо»? Но я так ненавижу своё имя, что съёживаюсь, когда меня им называют.. Впрочем, Генри называл меня «мисс Г.». Что ж, так и подпишусь..»
Грета Гарбо и Джон Гилберт в фильме «Плоть и дьявол». 1926 год.
А во время поездки в Лондон в 1975 году, Грину удалось уговорить Гарбо навестить Сесиля Битона (известный английский фотограф, мемуарист, один из важнейших мастеров модной фотографии) , с которым у нее ранее был проблемный роман. Их последняя и самая серьезная ссора была вызвана публикацией дневников Битона - с множеством интимных отрывков писем Гарбо - в 1972 и 1973 годах. И по её мнению, публикация этих дневников (и их сенсационное освещение в лондонских газетах) была атомной бомбой предательства.
Когда Грин спросил у Сесиля, почему он это сделал, Битон рассказал, что написал Гарбо, чтобы спросить разрешения, и после года без ответа позвонил ей в Нью-Йорк, но она повесила трубку. В тот момент он решил, что было бы нечестно вычеркнуть большую часть своей жизни «из-за невроза этой женщины». Наивно или неискренне, он думал, что она выслушает его объяснения, и был совершенно подавлен, когда она этого не сделала.
Дружба Грина с Битоном, который был частично парализован после инсульта 1974 года и находился в глубокой депрессии, намного лет предшествовала его дружбе с Гарбо и он был полон решимости примирить их. Мягко, но безжалостно он воздействовал на нее, подчеркивая жалкое состояние Сесиля и его столь же жалкое желание увидеть ее в последний раз.. И Гарбо согласилась.
«Мы прибыли незадолго до наступления темноты и были проведены секретарем Битона, наверх в его гостиную, где тот сидел у огня в костюме желтовато-коричневого цвета, ярко-розовом галстуке и фирменной широкополой шляпе. Увидев Гарбо — ее длинные седые волосы, завязанные сзади шнурком, — он заплакал.
- Битти, я вернулась, — сказала она, и наклонившись обхватила его лицо ладонями, затем посмотрела ему прямо в глаза и поцеловала в обе щеки.
- Грета, — сказал он, — я так счастлив..
Она села к Сесилю на колени и прижалась к нему, как ребенок, к его величайшему удовольствию. Я оставил их одних, но вернулся незадолго до ужина, за которым Битон часто плакал и извинялся за своё полупарализованное тело. Мы легли спать сразу после ужина, и я уверен, что «песочный человек» не пришёл к Гарбо в ту ночь..»
Сесиль Битон
В марте 1978 года Гарбо отправилась с Грином в его дом в Картахене, Колумбия. Ему потребовались годы, чтобы заманить её туда, но поездка прошла гладко. Беда пришла только по их возвращению. В отсутствие Грина репортер спросил его помощника о «романе» Гарбо - Грин. И стремясь развеять эти мысли, помощник раскрыл множество подробностей о визите в Картахену, которые и приветствовали Гарбо в колонке Daily News, на следующий день после ее возвращения. Ее гнев вылился в телефонном разговоре с Грином, который последовал:
«Всё это заставляет меня думать, что меня используют люди и мне это противно. Я устала. Я не могу никуда пойти, чтобы не наткнуться на людей из вашей толпы (журналистов), хотя я уже давно не снимаюсь в кино. Мне это надоело. И я не знаю, подлец ты или идиот..»
Но в конце концов, она простила его — на этот раз. Но такие происшествия ужасно потрясали её и сказывались на её сомнительной вере в людей и мир.
А некоторые считали, что Гарбо уже давно страдает маниакально-депрессивным психозом.
«В один момент я очень счастлива, а в следующий момент мне кажется, что в моей жизни нет ничего хорошего», — сказала однажды она.
И сказала она это в 1933 году.
«Я испортила свою жизнь, — говорила она в 1977 году, — и уже слишком поздно что-то менять. Эти прогулки — просто спасение. Когда я иду одна, я думаю о своей жизни и прошлом.. И я не удовлетворена тем, как я устроила свою жизнь»
Смерть Зальки Фиртель, ее самой близкой подруги, в 1978 году сильно ударила по ней.
«Ну, вот и еще одна глава закончилась.. Всё, что у меня осталось — мои прогулки..»
Человеческие лица стареют множеством способов. И однажды Гарбо рассказала о своём:
«Так странно устроена жизнь. Вот вы живёте и принимаете всё, что происходит, как факт. Вы наносите макияж, укладываете волосы и выходите на улицу. Но, внезапно, в один прекрасный день появляется рука — в моем воображении каждые 7 или 10 лет — рука, которая проходится по лицу, стирает пудру и помаду, растрёпывает волосы и вот вы уже не такая, какой были ещё только вчера.. Я могла бы пойти как и многие к хирургу, но я считаю это просто отвратительным. Я старая? Что ж.. Таково моё положение дел»
Что было для Гарбо было невыносимо - это нездоровое любопытство тех, кто хотел на неё посмотреть. Тех, кого волновало, как она выглядит сегодня? В мире кино она была Еленой Троянской: самой прекрасной женщиной с огромной ответственностью — выглядеть прекрасно в любом месте, в любое время и в любом возрасте. Но по мере того, как ее жизнь приближалась к концу, становилось все хуже. Она чувствовала себя осмеянной — как будто мир каким-то образом наслаждался разрушением своей величайшей красоты, которую он когда-то создал.
«Больше всего ей нравилось быть наедине со своими мыслями. - Говорил Сэм Грин. - У нее не было каких-то больших амбиций, потому что она достигла их всех к тому времени, когда ей исполнилось 35 лет. Она была самой известной, красивой и состоявшейся женщиной своего времени. Но она поплатилась тем, что потеряла своё право на частную жизнь, а это было единственное, чего она хотела. Просто вести достойную, здоровую, честную жизнь вне поля зрения общественности. Но с 17 лет она только и делала, что работала, и ее огромный успех пришел до того, как она успела эмоционально повзрослеть..»
А осенью 1985 года корреспонденту Globe удалось поговорить с помощником Грина, который рассказал все, что знал об их дружбе, и даже больше. И 29-го октября таблоид прогремел заголовком:
«80-летняя ГРЕТА ГАРБО выходит замуж! Женихом будет арт-директор на 30 лет моложе ее!»
Грин был в Колумбии и, как утверждал, не имел к этому никакого отношения, но Гарбо увидела статью и пришла в ярость. По возвращении Грин, как обычно, позвонил ей, чтобы узнать как дела, и после долгого молчания она сказала:
«Мистер Грин, вы сделали ужасную вещь»
После чего повесила трубку. Это был последний раз, когда он слышал ее голос.
Сэм Грин
Но Грин был уверен, что была и вторая, главная причина их разрыва. Он записывал их разговоры на пленку, и утверждал, что Гарбо никогда не возражала. Но в какой-то момент в 1985 году ей сообщили, что одну из записей он проигрывал на одном званном ужине. Грин это категорически отрицал.
«Я думал, что она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я никогда не буду ее эксплуатировать. Хотя, видит Бог, у меня была тысяча возможностей»
Хотя Сэм и был ранен их расставанием, но, оглядываясь назад, он рассматривал эти инциденты как предлог для разрыва. К 1985 году здоровье Греты пошатнулось, и она не хотела, чтобы люди видели ее состояние, считает он.
«В конце концов, мы предали Гарбо или она предала нас?» - говорил Сэмюэль Грин.
Он вспоминал, что однажды днем, когда он был у неё в гостях и Гарбо вышла из гостиной, он потянулся за арахисом, и несколько упали на пол. Нагнувшись, чтобы подобрать их, он заметил крошечную фигурку, выглядывающую из-под дивана, на котором он сидел.
«Это был тролль. Знаете, эти маленькие пластиковые гномы с уродливыми, растрепанными, пурпурно-бирюзовыми волосами? Когда я заглянул под диван, то увидел их там целый ряд. По крайней мере, дюжину, целое маленькое сообщество из них — стоящих в каком-то строю»
Он ни словом не обмолвился об открытии, но в последующие визиты, когда оставался один в ее гостиной, всегда заглядывал под диван и всегда находил там троллей, всегда в разном расположении.
«Почему тролли? Почему бы и нет? Дети играют в куклы. Гарбо играла со своими троллями. Наверное они забавляли ее. Кто знает? В конце-концов она была шведкой..»
Большую часть времени в последние годы Грета проводила у телевизора. Она особенно любила сериалы «Мэтлок», «Главный госпиталь» и «Проще простого».
В ноябре 1983 года она получила высшую гражданскую награду Швеции став кавалером шведского ордена Полярной Звезды. Посол Швеции в Соединенных Штатах граф Вильгельм Вахтмайстер оказал почести на частной церемонии в её квартире. Шведский король и королева всегда мечтали встретиться с ней. И во время государственного визита в США в 1988 году королевская чета стремилась устроить аудиенцию в их резиденции, но актрису так и не смогли выманить из ее квартиры. Королю Карлу Густаву и королеве Сильвии пришлось отправиться к ней самим.
Последним успехом в пожизненной борьбе Гарбо за конфиденциальность было то, что пресса в значительной степени оставалась в неведении относительно ее последних болезней, включая мастэктомию в 1984 году. Также скрывался от общественности тот факт, что она перенесла легкий сердечный приступ в Швейцарии в августе 1988 года. А в июне 1989 года ее племянница Грей Густафссон Рейсфилд наняла для неё лимузин, чтобы возить Гарбо на процедуры диализа три раза в неделю. У Греты начались серьезные проблемы с почками. Но за две недели до смерти ее все ещё видели на улице с тростью.
Ещё одна персональная война Гарбо велась с фотографом Тедом Лейсоном, преследовавшим её почти ежедневно в течение 10 лет. Она назвала его «тем бедным человечком, который всегда прячется», и однажды сказала Грину: «Меня не было три недели, но он будет там, когда я выйду. Интересно, что он делает, когда меня нет рядом?». Чтобы испортить его фотографии, она всегда держала в руке скомканную салфетку чтобы быстро поднять её, увидев, что её снимают.
«Может некоторые это и считают странным, - говорил сам фотограф, - но я выражал свое уважение и восхищение мисс Гарбо. Это непреодолимое желание с моей стороны, что-то, что я не мог контролировать. Это стало навязчивым.. Я восхищался и очень любил её. Возможно, я причинил ей боль и мне очень жаль, но я думаю, что сделал что-то для неё или для потомков. Ведь я провел с ней десять лет своей жизни..»
11 апреля 1990 года она в последний раз покинула свою квартиру, чтобы попасть в больницу Нью-Йорка, и проиграла последнюю битву своей войны с Лейсоном.. Сила Гарбо угасала, но не ее достоинство. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, разве что глазами: на последних фотографиях она смотрит на него с презрением.
Сначала казалось, что есть надежда. Но Грета Ловиса Густафссон умерла в 11:30 утра. В Пасхальное воскресенье, 15 апреля 1990 г..
Греты Гарбо нет. Но её влияние на её собственное и последующие поколения так же трудно понять и оценить, как влияние Моны Лизы или Девятой симфонии Бетховена. Леонардо-человека можно отделить от того, как мы воспринимаем Мону Лизу, а Бетховена от его музыки, но нельзя отделить плоть и кровь Гарбо от её ролей. Из сотен сценариев, написанных для нее, только 27 превратились в фильмы, и только полдюжины из них стали лучшими. Но ее способности были триумфом завораживающей эротики. Люди интуитивно чувствовали это и были потрясены. И, нравилось это Гарбо или нет, их реакция была последним ингредиентом её искусства..
«Я слышала, что Гарбо ушла из кино.. Ну что ж, я рада. Теперь я осталась одна» /Марлен Дитрих в письме своему мужу в 1941 году/
«Я устала от Голливуда, и, вообще, не любила мою работу. Были дни, когда я просто заставляла себя идти на студию. Я ушла потому, что не было ни хороших идей, ни хороших предложений. Я снималась даже дольше, чем планировала. Мне всегда хотелось жить другой жизнью. Я бы остановилась раньше, если бы не контракт. Мой последний фильм появился потому, что я просто выполняла условия контракта»