Маршал наблюдал за суетой на ночных улицах в окно своего кабинета, провожая взглядом ночных горожан. Вскоре это занятие ему наскучило. Шатающейся походкой он прошелся по своему кабинету, достал из бара еще одну бутылку крепкого мёда. Сделав глубокий вдох, он приложился к бутылке, стараясь утопить в крепком мёде все мысли и переживания. Сил удерживать все это в себе уже не оставалось. Ощутив всю мощь внезапно ставшей ощутимой силы земного притяжения, он направился к своему креслу, предварительно захватив еще одну бутылку. Хм, оказывается, мебель в кабинете может быть удобной, когда рабочий день закончился. Хотя, возможно, дело и не в мебели…
Уже находясь на грани между сном и явью, периферийным зрением Маршал выхватил из темноты на подоконнике черное пятно, влетевшее в открытое окно , и так же стремительно скрывшееся. Едва Маршал опомнился, о померещившемся напоминали лишь запахи мяты и лаванды. «Слишком похоже на сон, чтоб быть явью» – с этими мыслями Маршал полиции генома отключился под действием крепленого мёда.
Сознание вернулось под воздействием полуденного сияния двух светил, бившего непосредственно в глаза. Вместе с сознанием в качестве наказания за вчерашнюю слабость вернулись и физические ощущения - голова гудела, а по рукам волнами прокатывалась дрожь. Приложив достаточные усилия, он побрел в смежную с кабинетом ванную комнату. Взглянув в зеркало, он увидел, что выглядит вовсе неподобающе званию маршала - аккуратная бородка превратилась в витиеватое гнездо, примятое с одной стороны и торчащее жестким топорщащимся пучком с другой, заплывшие покрасневшие глаза, лучащиеся тоской, отчаянием и бессилием. Маршал по привычке начал приводить в себя в порядок и на это ушло несколько больше времени, чем обычно по причине никак не хотевшей униматься дрожи в руках. Маршал мог отличить простое похмелье от проявления внутренней тревоги и руки у него дрожали явно не от вчерашнего крепкого меда.
В момент, когда утренние процедуры почти подошли к концу, в кабинет настойчиво постучали. В дверях стояла миниатюрная девушка, одетая в черный мундир с серебряной окантовкой. Большие, почти на пол-лица очки в тонкой оправе, делавшие девушку похожей на стрекозу, коротко стриженые волосы цвета смолы, выгодно сочетавшиеся с тонкими чертами лица.
-Господин, - почти заговорщицким тоном начала девушка, - Мне удалось раздобыть для вас информацию по узнику 3087.
Маршал широко улыбнулся , Ну хоть что-то хорошее за последнее время.
– Спасибо, Хельга, положите отчёт на стол, - сказал он, отойдя за дверь и указав в сторону своего рабочего места.
Девушка покраснела от смущения. Маршал никогда прежде не называл ее по имени. Одна из почти полусотни секретарей в его штате, иногда она сомневалась, что кто-то вообще знает о ее существовании.
- К-конечно, Господин Маршал, - Хельга неловкой походкой прошла к столу, заваленному бумагами и положила папку с документами, после чего развернулась к Маршалу и тут же опустила голову краснея от смущения. Ее взору на миг открылся торс Маршала, говоривший о том, что тренировкам он уделяет немало времени. Этот образ будет преследовать ее еще очень долгое время. Она восхищалась этим человеком, не только как лидером, держащим в кулаке всю городскую полицию. Он уже очень давно привлекал ее как мужчина.
Опустив голову и нервно поправляя очки, Хельга поспешила покинуть кабинет.
Маршал подошел к столу и взял папку:
Заключенный 3087
Филипп Уртэль
Возраст 615 лет
Ст 367 . Кодекса Правящей сотни
Допустимо применение красного и фиолетового уровней воздействия для дознания соучастников по статье «государственная измена». По отношению к соучастникам допустимо воздействие черного уровня.
Подписано лично советником Арилом
Дрожь в руках Маршала пропала. В груди зародился пожар гнева. Маршал отложил папку на стол и надел униформу. Подойдя к окну он увидел привычную суматоху: рыночные торговцы сновали туда-сюда , транспортные суда пытались протиснуться в общей давке от центральной площади к проспектам в сторону наружных витков.
–Потерпи дружище. Я найду способ, как тебя вытащить из этого безумия, - прошептал Маршал.
Двери в кабинет Маршала бесцеремонно распахнулись, но Маршал не оборачивался. По звону цепи за своей спиной Маршал догадался, что это был советник Арил,
Скрипучий голос объявляет с присущей ему надменностью:
- На закате сопроводите заключенного 3087 в 97 виток. Если он там сгниет, то я буду только рад! Правосудие должно быть одинаковым для всех, но Я, – на этом «я» он сделал такой акцент, будто все его естество светилось добродушием, однако, звук пенопласта по стеклу все равно был приятнее.
Повсюду следующая за советником свита, состоящая из лизоблюдов и личной охраны, воодушевленно заохала. Маршал склонил голову, но не от почтения или послушания. Если бы советник Арил увидел его глаза, исполненные ненависти и решительности, то предпочел бы отдать приказ о его переводе вместе с заключенным. Но глупость Арила была соизмерима лишь с его надменностью.
- Я очень рад, что вы повинуетесь так беспрекословно, Маршал. Исполняйте мои приказы, и, может быть, вы останетесь главой полиции, - на ястребином лице промелькнула улыбка, - На этом все.
Выверенной походкой Арил зашагал к выходу из кабинета. Его свита зашаркала вслед за своим повелителем. Маршал стоял склонив голову еще несколько мгновений, после того как двери закрылись. Руки непроизвольно потянулись к булаве. Маршал называл ее «Крушитель», но это имя было дано не Мастером. Когда он преподносил этот подарок Маршалу, он не знал как зовут это оружие, поэтому «Крушитель» было прозвищем до выяснения обстоятельств. И сейчас в приступе ярости своими действиями Маршал оправдывал это прозвище во всей его красе. Удары булавы разносили в щепки письменный стол, заваленный бумагами, с неистовой яростью. Удивленные горожане, находившиеся в этот момент на площади, могли удивленно наблюдать, как из окна кабинета главы полиции летят щепки и уйма мелких клочков бумаги, сопровождаемые страшным грохотом, слышимым даже сквозь городской шум.
Когда ярость отступила, Маршал обнаружил себя посреди развалин кабинета. Вокруг оседала повисшая в воздухе пыль и обрывки бумаги, еще недавно бывшие документами государственной важности. Откуда-то с потолка к его ногам спустилось письмо, которое он раньше не видел. Оно было подписано каллиграфическими завитушками. Маршал взял его в руки, узнав почерк сестры:
"Дорогой братец. Если ты это читаешь, значит дела приняли совсем скверный оборот. Задача любого родителя это защита своего ребенка. Уильям находится у наших знакомых в 13 витке, квартира пустует. Я вколола ему снотворное и надеюсь, его хватит на сутки. Позаботься о нем, пожалуйста. Все средства я перевела на счета семьи твоей кузины. Надеюсь, она поймет, что к чему, как мы ранее обговаривали это. Спасибо, братец. И прощай."
На пергаменте виднелись разводы чернил от слез.
Маршал сжал письмо в кулаке, по его щекам текли слезы. В этот момент он был способен лишь шептать: «Прости меня , прости меня... Бесполезный старший брат...».
Он развернулся на каблуках и двинулся к дверям. Распахнув их ударом ноги он рявкнул на караульных – «НИКОГО не Впускать до моего возвращения!».
Караульные вытянулись по стройке смирно, как никогда не вытягивались за весь период службы. Когда Маршал скрылся за поворотом коридора, караульные удивленно переглянулись – им еще не доводилось быть свидетелями проявления таких эмоций у Маршала, зарекомендовавшего себя как человека сдержанно-доброжелательного вне зависимости от ситуации.
Маршал ожидал в помещении у главных ворот тюрьмы для особо опасных преступников. Воздух в комнате отдавал плесенью и легким запахом пыли, что навевало уныние и толкало на не самые радостные мысли. На памяти Маршала это был первый и единственный случай, когда оттуда кто-то возвращался из этой тюрьмы на волю.
Двое стражников вели тощее тело в лохмотьях, на глазах была грязная от запекшейся крови повязка. Конвой молча отдал честь Маршалу и передал пленника .
- Филипп, - Маршал сам не узнал свой голос, - Как же они тебя изуродовали , друг мой…
Мастер попытался улыбнуться, обнажив десны с едва ли затянувшимися ранами.
- Маршал, это ты? Неужели это и в правду ты?
- Да, Филипп… Что они с тобой сделали?
- Они, они, - Мастер содрогнулся, упав на колени, - Они убили ее у меня на руках!, - закричал он, протягивая в сторону Маршала искалеченные покрытые шрамами руки. Повязка соскользнула с головы, из вызженных глазниц текли кровавые слезы.
Маршал молча помог другу подняться, его глаза были наполнены слезами, сердце стучало от ярости и сожаления. Сделав усилие, он прервал тишину:
- Фил, а помнишь, как ты в прошлый раз попал в плен? Эти бешеные паладины посчитали тебя отступником, и в тот раз я так же тащил тебя через восточную пустошь. Веселые были времена, правда?
-Да, ты мне рассказывал свои пошлые анекдоты ,чтобы я не отрубался, но даже эта безвкусица не помогла, и я пришел в себя только в госпитале. Боюсь, Роберт, в этот раз все будет по-другому, -Мастер сделал паузу, - Поставь меня, прошу.
Маршал аккуратно прислонил его к стене. Мастер сделал глубокий вдох.
– Как приятно почувствовать свежий воздух. Мы же сейчас недалеко от двадцатого витка, верно?
- Твои ощущения тебя не обманывают. Ты знаешь этот город лучше, чем кто-либо, Филипп.
-Эти улочки, они, должно быть, сейчас приятно освещены биолюминесценцией, - мечтательно протянул Мастер.
-Филипп, мне необходимо тебя доставить до…
-Роберт!, - решительно прервал его Мастер, - Я слышал свой приговор. 97 виток. Это свалка. И, как только они найдут Уильяма, то все. А я сгнию на свалке, - Мастер закашлялся и выплюнул большой сгусток крови.
- Вот, возьми ,попей, - Маршал протянул ему свою флягу с водой. Мастер издал звук, похожий на смех.
- Я бы и рад, но не могу, - он поднял искалеченные руки. Пальцы были в неестественном положении, распухшие в тех местах, где должны быть суставы. Глаза маршала наполняли слезы от увиденного.
- Роберт, можно тебя попросить?
- Проси что угодно, старина,.- процедил сквозь зубы Маршал.
- Ты не мог бы помочь мне уйти?
Пустые глаза Мастера смотрели прямо в душу. Его тихий голос отражался раскатами грома в голове у Маршала. Ответом на просьбу была гнетущая тишина.
- Ты же понимаешь, что от меня никакой пользы? Меня сошлют на окраину спирали, и что я там могу? Посмотри на меня - я слеп, руки уже не будут работать, как прежде! Я - бесполезный калека!
Маршал смотрел на него, а в ушах отдавался эхом каждый удар сжимавшегося сердца.
-У меня есть друзья среди Био, Фил! Мы поставим тебе лучшие из доступных протезы, как глаз так и рук!
Мастер попытался усмехнуться, но зашелся в кашле.
- Ты лучше меня знаешь, что для любого чужеземца даже элементарные протезы стоят целое состояние. Ни у меня, ни у тебя нету таких средств. Даже если предположить, что мы останемся на улице, все равно это будут не руки мастера-а клешни!
- Не будь так уверен, выход есть всегда, друг, - бас наполнился печалью осознания ситуации. Маршал не верил в свои слова, но иначе сказать он не мог.
- Роберт. Мой дорогой друг. Я просто не смогу жить без нее. В ней был мой мир и смысл жизни. Без нее все бесполезно. Я даже не увижу, как растет мой сын! Я стану ему обузой. Поверь, я уже продумал все варианты. Я не сошел с ума. Пришло время прощаться, дружище. Я готов.
Маршала тщетно выискивал хоть одну малейшую возможность подбодрить друга и не выполнять его просьб. Мастер был слишком настойчив, все для себя решив. Смотреть на него было невыносимо. Мелькнула мысль о том, что подобное существование – не жизнь, а некое наказаение, злая шутка судьбы.
- Ты меня не убиваешь. Ты приносишь мне покой .
Рука маршала соскользнула на булаву.
- Теперь я знаю, какое имя у твоей булавы, - прошептал Мастер и улыбнулся. Скрип мышц был подобен раскату грома. Свист и отблеск на полированной поверхности булавы озарил комнату вспышкой. Все было кончено.
-Да. Его имя - "Приносящий покой",-прошипел Маршал сквозь зубы, все еще не веря, что он это сделал. Подойдя к телу Мастера, он снял с себя плащ и накрыл им тело друга. По связи были вызваны адепты некросов.
Тонкий силуэт, облаченный в чёрную мантию появился в помещении менее, чем через десять минут после завершения связи. На неестественно молодом лице отражалось глубочайшее удивление .Ночь, глава полиции Генома, и завернутое в его плащ тело со следами длительных пыток.
- Мое почтение, мой господин, - начал, было, адепт хриплым голосом, но был прерван.
-Я хочу, чтобы от этом никто никогда не узнал, процедил сквозь зубы Маршал, протянув увесистый мешок с монетами в тонкую белую руку.
- Непременно, мой господин.
Ловким движением адепт подхватил тело и оно будто на гравитационной подушке двинулось в сторону повозки некроса.
-Его тело будет придано зеленому пламени, мой господин - бросил адепт, оборачиваясь через плечо, но Маршала уже и следа не было.
Шагая по ночным улицам спирали, Маршал всегда находил успокоение, но не в этот раз. Он думал, как использовать «Приносящий покой» в отношении Советника. Эти мысли заставляли его идти ускоряя шаг и не оборачиваясь. Идти к своей цели. Отомстить честь друга и сестры. Вот и 13-ый виток. Дом №1406. Необходимая квартира находилась на 30-ом этаже. Ничем не выделяющийся фасад дома. Серо-желтый блок, в котором через равные промежутки были окна, балконы. Такие блоки не сильно отличались друг от друга, составляя собой 13-ый и прилегающие витки. Кое-где виднелось белье, развешанное после стирки на сушку. В иных окнах жильцы уже любовались рассветом с кружкой горячего чая. Маршал набрал код, двери разъехались с тихим шипением. Поднявшись на лифте на 30-ый этаж он нашел дверь, как и было описано - Обшитая светлой кожей цвета пустыни Дверь. Вновь небольшое шипение. Маршал вошел в небольшую квартирку , на пороге его встретил маленький мальчик. Его кожа была смуглая, напоминая о палящем солнце Геолота, а белые волосы говорили Марашалу о его сестре. Протирая глаза мальчик смотрел на великана, закованного в броню.
- Дядя Малшал, а де мама?, - мальчик смотрел на него невинными голубыми глазами. Сердце Маршала сжалось, по щекам текли слезы, голос дрожал. Он упал на колени рядом с мальчиком.
-Прости Уил. Мама просила присмотреть за тобой, пока ее нет.
-А де она?, - невинность в голосе ребенка разрывала сердце Маршалу. Скорбь и боль окутали его. Он не мог сказать ребенку что его отец и мать погибли .
- Дядя! Де мама! Я хочу к маме! Я хочу к маме!, детский голос отражался от пустых стен. Ребенок заплакал. Маршал обнял его и взял на руки