Конечная. Часть 3. Заключительная.⁠⁠

***

Саша пришел в себя резко и вскочил, словно после дурного сна. Осмотревшись вокруг, он понял, что все еще находится в машине скорой помощи. Рядом никого не было. Он попытался встать, но снова присел на закрепленные в кузове носилки. Голова шла кругом, мысли текли медленно, будто мозг еще не до конца проснулся, а перед глазами все плыло. Саша проверил свои руки: раны затянулись, превратившись в уродливые шрамы. Сколько он был без сознания? День-два, неделю. Рубцы подсказывали, что не меньше месяца. Он тихо завыл то ли от обиды, то ли от непонимания.

Музыка, которую Петров не замечал, вдруг стихла – в кабине кто-то был.

- Пришел в себя? Вот и славно! - в окошке показалось улыбчивое лицо усатого мужика средних лет.

Это был тот самый голос, что слышал Петров перед тем, как окончательно отключился.

- Где я? Что происходит? – спросил Саша, пытаясь сконцентрировать взгляд на незнакомце.

- Конечная, и ты, москаль, вже приихав, - рассмеялся водитель.

Краем глаза Саша уловил какое-то движение, повернул голову и отпрянул к стене от неожиданности – прямо напротив него в тридцати сантиметрах сидел мужчина в белом халате, лениво пролистывая карту пациента в руках. Петров готов был поклясться, что всего секунду назад его здесь не было, и вообще никого не было в машине, кроме него и водителя. Несколько минут, сидели в полной тишине, которую нарушал только шелест страниц. Водитель продолжал улыбаться и подмигивал пациенту, когда тот переводил взгляд на него.

Врач был не молод, но и пожилым его назвать, язык не поворачивался. Темные вьющиеся волосы, такая же борода, нетронутая сединой, и усталый взгляд, как будто он уже не одни сутки провел на дежурстве. На груди красовалась табличка с инициалами и фамилией: А.И. Дьяченко.

- Та-а-ак, - протянул, наконец, доктор, - ну, и что мы с вами, Александр Васильевич, делать будем? Учился хорошо, не воровал, не предавал, жене не изменял, а к концу жизни так напортачил.

- К концу жизни? – тихо переспросил Петров. Переварив эту фразу, он с облегчением вздохнул. Мало кто воспринимает информацию о том, что умер так легко. Он мысленно взвесил все «за» и «против», прикинул вероятность того, что его успели спасти, еще раз посмотрел на свои запястья, глянул в окно, за которым клубился туман, и не было видно ничего, и отбросил все сомнения. – Вы, наверное, про убийство? Согласен, виноват, готов понести наказание.

- Понесешь, не сомневайся, - кивнул врач. – Только не из-за этого деятеля. Он свою судьбу заслужил, а тут мы ему добавили – до конца времен не расхлебает. Такого грешника под поезд толкнуть это не грех, так, мелкий проступок. Как муравейник разворошить. Признавайся, ворошил муравейники в детстве?

- Я не помню, наверное, - пожал плечами Саша и посмотрел на водителя. Тот состроил непонимающую гримасу.

Дьяченко открыл карту где-то в начале и сказал:

- Разоренные муравейники, вот, за тобой числится четыре штуки, но кто считает? – и без паузы продолжил: - Я считаю! С начальником метрополитена будет пять, - достал ручку что-то быстро поправил в записях и развернул последнюю страницу. – А вот что с твоим самоуничтожением делать я пока не представляю. Ладно бы ты после смерти жены вены вскрыл, но прожил несколько лет, совершил убийство, а от искупления решил сбежать… нехорошо.

- А я и не жил эти годы, - ответил Петров и посмотрел собеседнику прямо в глаза, выдерживая тяжелый пронзительный взгляд доктора.

- Только поэтому мы сейчас и ведем эту непринужденную беседу, - кивнул Дьяченко и сощурился. – Наказание будет суровым, но справедливым, а пока угощайся, - медицинская карта в руках врача превратилась в гранат. – Это полезно для крови, в конце концов, ты ее столько потерял по пути сюда.

Саша взял гранат разломил пополам и впился зубами в самую сердцевину. Новопреставленный не принадлежал себе и не мог заставить себя остановиться. Он был очень голоден и чувствовал, как с каждым глотком наполняется силой. Когда со сладкой снедью было покончено, Петров почувствовал боль в левой руке. Он выронил шкурку и завыл, наблюдая, как рубец выворачивается наизнанку, а запястье покрывается чешуей и шерстью. Мышцы наливались мощью, ладонь перестала походить на человеческую и увеличилась вдвое, пальцы удлинились и венчались длинными острыми, как бритва, и прочными, как сталь, когтями. Рука стала похожа на смертоносную лапу оборотня из фильма ужасов. Метаморфоза закончилась, боль отступала, осталось только жжение, но Саша уже мог управлять рукой и говорить.

- Заче-е-ем?! – прошипел он. – Кто ты, вообще, такой?

- Зови меня Аид, - ответил доктор, вставая и открывая дверь, - следуй за мной.

Саша посмотрел на водителя, и тот кивком указал на выход. Белый туман окутывал все вокруг. Все, кроме Аида, который сменил белый халат на тогу. Петрову ничего не оставалось, кроме как идти за ним.

- Аккуратнее, смотри под ноги, - предупредил провожатый.

Как только он это сказал, Петров поскользнулся и чуть не упал. Повинуясь какому-то наитию, Cаша нагнулся и провел на землей изуродованной рукой. Туман, словно повинуясь приказу, начал отступать. Сначала показался лед под ногами, а секунд через тридцать вокруг Петрова образовалось несколько метров свободного пространства. Вместе с увеличением пятна видимости, начали проявляться и звуки: стоны, всхлипы, плач, мольбы. Саша стоял на месте, не шевелясь, ожидая, пока туман рассеется настолько, чтобы показать источник этого шума, соединившийся в единый гомон отчаяния. Аид не торопил, наблюдая за реакцией новичка.

В какой-то момент туман отступил настолько, что показалась прорубь, затем еще и еще. Дырки во льду появлялись одна за другой, окружая Петрова в хаотичном порядке. В каждой из них находился человек, все они плакали, кричали и стучали зубами от холода. Расширение пятна видимости прекратилось, но Саша знал, что там, за границей тумана, осталось бескрайнее ледяное поле с множеством заполненных людьми прорубей. А еще он откуда-то точно знал, что туман, растаявший для него, оставил их слепыми. Они не видели друг друга, оставаясь наедине со своими мучениями, что добавляло к пытке холодом испытание одиночеством.

- За что ты их так? – тихо спросил Петров, подойдя к Аиду стоящему над одной из прорубей. В ней сидел молодой коротко стриженый парень, силы его кончались, и он потихоньку уходил на дно, захлебываясь. Саша нервно потер левую руку, в надежде, что на этом его наказание закончилось, а, значит, удалось отделаться малой кровью.

- Любили на крещение в прорубь понырять, - усмехнулся Аид.

- А разве это плохо? – удивился Саша, вспоминая, что сам когда-то хотел попробовать сделать это, да никак не складывалось.

- Плохо быть верующем несколько дней в году, только по праздникам, а вылезая из купели, считать себя очищенным от грехов и продолжать быть мудаком. Ледяная вода ведь все через год смоет… как бы не так!

Аид сказал это так грозно, что Саше стало страшно. Его даже не смутила бранная речь из уст, какого-никакого, а Бога. Свою короткую, но понятную проповедь черноволосый мужчина в белой тоге сопроводил взмахом руки, и на Петрова обрушился объединенный стон боли, собранный со всех узников ледяного плена, оказавшихся здесь. Саша упал на колени, зажимая уши руками, но это не помогало. Голова заболела так, что, казалось, будто вот-вот взорвется, замутило, еще секунда и его бы вырвало, но Аид сжалился над ним, и звук исчез.

- Этот, например, - мучитель указал на парня у своих ног, - большой любитель выпить. Начинал загодя, с вечера, чтобы ночью в очереди к купели нескучно было. И сюда он попал, после того, как сел за руль после очередных возлияний. Невинного человека инвалидом сделал, когда на встречку вылетел. Раз так любит пить, то жидкости теперь у него всегда будет в избытке, - Аид зло и страшно рассмеялся.

Тем временем голова парня почти полностью скрылась под водой, на поверхности оставались только губы и нос, а прорубь потихоньку замерзала, превращаясь в лед. Саша откуда-то точно знал, что у мученика сломан позвоночник, он все чувствует, но не может пошевелить ничем ниже шеи. И вот дырка окончательно заросла, а несчастный захлебывался, меняя остатки воздуха в легких на ледяную воду и глядя сквозь прозрачную корку невидящим полным ужаса взглядом на Петрова. Через несколько секунд после того, как парень окончательно перестал дышать, невидимая сила толкнула его вверх с такой силой, что он пробил головой лед и, откашлявшись, снова начал свое медленное беспомощное погружение, стуча зубами.

- Нам пора, - сказал Аид, убедившись, что Саша понял, как устроен водоворот смерти и воскрешений - в этом мире все через боль, а бесконечность цикла обрекает грешников на вечное отчаяние.

Молча шагая вслед за хозяином потустороннего мира, Петров был рад тому, что все окружающее пространство снова скрыл туман. Он отгонял от себя мысль о том, что уготовил для него бессмертный палач грешников. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Саша заговорил, вопросов было много, но он почему-то решил задать самый идиотский и безобидный:

- Аид, вы там сказали… ну, матом, в общем. Я не то, чтобы много богов знаю, скорее вы даже единственный, кого встретил лично, но, просто, неожиданно.

- Стараюсь говорить с паствой на одном языке, - не останавливаясь, ответил повелитель подземного мира. – Знал бы ты, каких я только слов в молитвах не наслушался. Люди не стесняются в выражениях наедине со мной.

- В каких молитвах? Кто-то вам еще молится или… - Саша замолчал, боясь озвучить свою догадку. Он пока не разобрался в действующих здесь механизмах и не мог достоверно сказать, обладает телом или его туловище и конечности – это материализовавшаяся душа, но холодок, пробежавший по спине, ощущался вполне отчетливо.

- Во всех, к кому бы они ни были обращены, - горделиво ответил Аид, останавливаясь, - другого-то Бога у вас нет.

Он резко замолчал, поднял палец вверх и прислушался. Петров замер на месте, желание продолжать расспрашивать собеседника улетучилось. Пытаясь переварить полученную информацию и сопоставить с тем, что он усвоил при жизни, Саша явственно услышал приближающийся гул. Сомнений не было: так рычал автомобильный мотор, из которого кто-то выжимал все соки, и машина приближалась. Через полминуты из тумана вылетело такси желтого цвета и остановилось прямо перед Аидом. Не медля ни секунды, тот направился к пассажирской двери. Не успел он подойти, как она распахнулась и наружу вывалилась старушка. Она бросила свою палку, которой пользовалась при жизни – теперь та была ей не нужна, и бросилась в ноги к мужчине в белой тоге.

- Господь мой, Спаситель, - лепетала она, обнимая колени Аида и продолжая кланяться, - верила я, что не оставишь рабу свою. Они не верили, а я знала. Знала! Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…

Владыка подземного мира сел на корточки и обнял бабушку, которая продолжала читать молитвы без остановки. Саша даже не мог разобрать, где кончается одна и начинается другая. Кажется впервые с того момента, как он пришел в себя в карете скорой помощи, ему захотелось улыбнуться: не всем по эту сторону суждено мучиться до скончания времен, кому-то будет даровано благословение и вечная жизнь. Петрову даже обидно стало, что он, будучи крещенным, не считал себя верующим и не уделял должного внимания спасению души, находясь по ту сторону. Ему казалось, что он разгадал коварный план Аида, связанный с его наказанием: сначала показал грешников, потом праведников, а дальше даже не определит его к первым, то и ко вторым не пустит, оставляя томиться в зависти.

Из размышлений Сашу вывел таксист, вышедший из машины. Этот человек, если вообще это был человек, оказался один в один похож на водителя скорой: те же усы, тот же хитрый прищур, седина и мешки под глазами. Таксист встал перед машиной, облокотился на капот и сложил руки на груди, склонив голову в сторону никак не успокаивающейся бабули. Она уже закончила молиться и перечисляла все свои хорошие дела, не забывая, кого-то ругать. Эти обвинения резанули слух Петрова, и он вспомнил, что находится в окружении любителей покупаться на крещение и внутри начало расти какое-то нехорошее предчувствие. Аид никак не реагировал на слова старушки, обнимая ее одной рукой, и поглаживая по голове другой.

- Ну, все-все, - спустя пару минут, наконец, он прервал ее, вставая, - сейчас ты получишь все, что заслужила.

Это не звучало, как обещание чего-то хорошего, Саша нахмурился, а усатый водитель, посмотрев на него, покачал головой. Бабка подняла голову и открыла рот от удивления. Кажется, только сейчас она осознала, что перед ней не тот, кто принял смерть на кресте за грехи человечества и воскрес, дав людям повод красить яйца и наяривать куличи ежегодно. Людям, которые даже между собой не смогли договориться, когда именно это следует делать. Она поняла, что судьбу ее будет вершить вовсе не тот, кому она молилась всю жизнь. Откуда ей было знать, что этот судья слышал все ее молитвы, обращенные к другому.

В школе Саша неплохо играл в футбол. Выступал на районных соревнованиях и однажды даже попал на городские. Позже его небольшой рост сыграл с ним злую шутку: для защиты он оказался мал, для нападения недостаточно расторопен, а для сидения на скамейке запасных – очень нетерпелив. Но был один случай, который почему-то навсегда врезался в память юному спортсмену. На исходе очередного матча между округами его партнер по команде, в ходе ожесточенной борьбы в центре поля, заполучил мяч и рванул в сторону ворот. Оказавшись в штрафной площади, он замахнулся, поднял голову, чтобы скорректировать прицел, и увидел растерянное лицо своего вратаря. В горячке боя или от усталости он перепутал направление атаки. Только это и объясняло его стремительный прорыв в штрафную. Надо отдать ему должное, он сориентировался практически мгновенно и вместо удара перекатил мяч под другую ногу, развернулся и продолжил нападение в правильном направлении. Ему удалось превратить глупую ситуацию в красивый игровой момент.

Как бы Саша не уважал своего товарища, с ретивой старушкой ему было не сравниться. За долю секунды она сообразила, что выбирать не приходится, взяла себя в руки и бросилась к ступням Аида, заводя со слезами на глазах «Отче наш».

- Хватит! - грозно прервал ее владыка подземного царства, отталкивая ногой. – Пришло время ответить за все, - он повернулся, посмотрел на Петрова и продолжил, - ведь кто-то должен ответить. Познакомься, Александр, это Венера Тимофеевна, она сделала с твоей женой то же, что ты сделал с начальником. Ей удалось убедить себя, что это была случайность, но, если бы твоей супруге не случилось проскочить через турникет вперед этой богобоязненной женщины, она бы не получила гневный толчок в спину, стоя на краю платформы. Уверен, вам есть, чем заняться. Времени теперь много, не буду мешать, - Аид скосил взгляд на изуродованную руку Саши и закончил: - Не благодари.

Венера Тимофеевна сидела молча, наблюдая за приближающимся мужчиной. Ее глаза были расширены от ужаса. На лице Петрова ясно читалась ненависть, которую не смогла бы остановить ни одна молитва. Когда ему осталась сделать всего пару шагов до цели, она снова начала громко причитать, плакать и каяться. Резкий взмах руки, рассекающий плоть на ласкуты заставил ее замолчать. Она упала и умерла, но через секунду пришла в себя и завыла от боли, стягивающей ее раны, возвращая к жизни. Саша не мог остановиться, да, и не хотел. Он схватил свою жертву, развернул и медленно провел острым ногтем по шее Венеры Тимофеевны, наслаждаясь тем, как ее оправдания прерываются булькающими звуками вырывающейся крови.

Аид, не оборачиваясь, уходил, растворяясь в тумане. Петров посмотрел ему вслед и закричал:

- А наказание-то в чем?! В чем наказание? – повторил он, обращаясь к водителю такси, все еще остававшемуся на месте.

- А ты не понял? – грустно спросил он. - Жену тебе никогда не увидеть.

Туман окутал машину и водителя, оставляя разъяренного Сашу наедине с Венерой Тимофеевной снова готовой к очередной казни. Петров прокричал что-то не невразумительное и пробил левой рукой брюхо старушки, разметывая ее внутренности по всепожирающему туману.

***

- Аид, погодь, - ускоряя шаг, крикнул усатый водитель.

Как же он не любил это место, которое назвал про себя «долиной верунов». Много столетий он доставляет Богу мертвых свежие души, и Тартар – не самое приятное место, но эта долина, появившаяся всего пару тысяч лет назад и росшая с распространением христианства, наводила на него уныние. Ледяная поверхность, пронизывающая тело холодом до самых костей, и туман – результат действия адского пламени, обжигающий нутро при каждом вдохе, сами по себе были наказанием. А уж то, что делал тут с мнящими себя верующими грешниками Аид, вызывало оторопь даже у бывалого слуги властителя подземного мира.

- Ах, да, - остановился Бог мертвых и протянул водителю свиток, – вот новый заказ. Я думал, ты захочешь передохнуть, в последнее время, что-то зачастил. Все же автоматизировано давно.

- Знаю, что не нужен, можешь не напоминать каждый раз, но не могу я без дела сидеть, - пожал плечами таксист. – Дозволь спросить, Владыка: если бы этот парень нашел в себе силы простить, ты бы его отпустил?

- Харон, ты здесь работаешь с начала времен, - разочарованно произнес Аид, - а так и не понял, что никто лучше меня в человеческих душах не разбирается. Если бы был, хоть один, шанс, что он простит, мы бы встречались не здесь, а в месте, которое тебе больше нравится. Кого-то любовь делает сильными, ну, а кого-то слабыми.

Традиционно OnceOnesUponATime специально для Пикабу

Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.