Жду новый пост

Серия «Территория добра»

Ярко-зеленые стены, свежевыкрашенный в оранжевый пол, план эвакуации на стене. И блестящая решетка, отделившая нас от сотрудников полиции.

Федя сидел и ржал, как конь.

- Ну ты, Васек, и артист. Надо же, прикинулся потерпевшим, я б не догадался.

- А ты чего не стрелял-то? Ты ж пистолет забрал, - лениво спросил я, растянувшись в полный рост на скамье. Впрочем, я бы и на полу лег, спать хотелось неимоверно. Вроде бы еще и три часа не прошли, обещанные Чижигиным, но мозг уже был на грани отключки.

- Так это ж менты. Обдолбанные по самые погоны. Я взрыв услышал со второго этажа и подумал, что незачем нагнетать обстановку, вот и сдался. Если б пришли ребятки с осмысленными глазами, я б, может, и покочевряжился.

Что ж, логично. Я рассуждал примерно в том же ключе. И больше всего меня интересовало два вопроса: удалось ли нам отключить ретранслятор и как быстро о нашей поимке узнают ребята с осмысленными глазами.

Послышался скрип, и к нашей камере подошел сержант с девушкой в белом халате. Она отчаянно зевала и терла переносицу.

- Задержанные, по одному подойдите к решетке.

Федор лениво поднялся:

- Ну?

- У вас эмоциальный срыв, поэтому вам необходимо получить дополнительный стимул для стабилизации состояния. Марина Васильевна, квалифицированная медсестра, сделает вам укол.

Девушка, продолжая зевать, открыла маленький чемоданчик и вытащила небольшой шприц.

- А если я не хочу, чтобы Марина Васильевна делала мне укол? - ухмыльнулся Сухов.

- Хмм, - чуть нахмурил брови сержант. - Я прошел курсы оказания первой помощи, поэтому также могу сделать вам инъекцию.

- Я не хочу, чтобы в меня вообще что-то втыкали. Есть у меня право отказаться от стабилизации состояния?

Я улыбнулся, повернулся лицом к стенке и уснул. В таком стиле Федька мог разговаривать часами, особенно когда собеседник не пытался донести свое мнение кулаками.

От резкого тычка в бок я вскочил и уставился на Федьку, он приложил палец к губам. Я прислушался. Из-за двери в коридор доносились голоса, один из них я сразу узнал, это был сержант полиции, а вот второй, с явными начальственными нотками, мне не понравился.

- Сколько я проспал? - шепнул я другу.

- Пару часов всего, я тоже чуток вздремнул.

- Укол тебе сделали?

- Ага, разбежались. Я ему всего минут за сорок объяснил, что согласно конвенции прав человека, российской конституции и частично гражданскому кодексу я имею полное право не делать никаких уколов. Мента словно перемкнуло. Как Си-Три-ПиО. В конце концов, он матюкнулся и свалил.

- Матюкнулся? - удивился я. Даже мои алкаши на складе под обдобрином ни разу не использовали матерные слова. Я схватил Федьку за плечо и крепко сжал. - Лысый, у нас получилось?

- Не лысый, а бритый, - привычно возразил Сухов. - Слушай, а ведь ты прав! По ходу, получилось.

Скрип ключа, к камере подошел знакомый сержант с раскрасневшимся и перекошенным от гнева лицом.

- Руки за спину и на выход!

- А если я не хочу? - спросил Федька, подмигнув мне.

Полицейский не выдержал, вытащил дубинку и шарахнул по решетке:

- Да кто тебя, твою мать, спрашивает? Выметайтесь быстро.

- Мне кажется, что у вас эмоциональный срыв, и вам необходимо... Вась, что там ему необходимо?

- Стабилизировать состояние? - вспомнил я недавний разговор.

- О, во, точно. Стабилизировать состояние. Сержант, зовите медсестричку скорее.

Сержант еще сильнее покраснел, сжав дубинку в кулаке до белых костяшек:

- Быстро, - чуть ли не по слогам сказал он, - на выход.

Тут к решетке подошел невысокий обрюзглый мужчина в гражданской одежде. На морде была нарисована только вселенская усталость и суточный недосып.

- Козин, Сухов, наконец-то я вас нашел. Полгорода перерыл, сука, а вы тут в ментовке прячетесь.

- Да разве ж мы прячемся, начальник? - быдловато протянул Федька. - Сидим тут тихонько, примус починяем.

Мужчина в гражданском сжал руку на пруте решетки так, что суставы пальцев побелели, придвинулся вплотную и процедил сквозь зубы:

- Была б моя воля, я б вас прям тут и расстрелял.

- Как я несказанно рад, что...- начал было Федор, но я остановил его, положив руку на плечо.

Мужик отошел назад и, не глядя на нас, сказал:

- В наручники и в машину. Глаз с них не спускать, - и уже выходя из коридора, добавил. - Заодно встретитесь со своими девочками.

Я врезал кулаком по стене:

- Сука! Так я и знал. Вляпались мы с тобой, Федька, по самые гланды.

Сухов провел рукой по голове, поморщился из-за отросшего ежика волос и сказал:

- Так мы с самого начала знали, на что идем.

Вошли двое в черной форме, надели браслеты и отвели в полицейский пазик. Даже не били. Хотя куда им торопиться, успеют еще.

Тот хмырь в гражданском в пазик не сел. Ну да, он же большой шеф, ему другие машинки по должности положено. Интересно, он из организаторов этой заварушки или так, наемник? Местный или приезжий? По лицу похож на татарина, только из рыжих, а не из черных татар. Казанский? По поведению больше похож на эфэсбешника, Леха, наверное, бы точнее смог сказать.

Нас отвезли в поселок Сельдь, не так далеко от моего дома, кстати. Пазик заехал во двор, там уже стояли парни с автоматами. Из окна я увидел татарина, к нему подбежал солдатик, что-то перепуганно отрапортовал, и я впервые увидел, как у человека краснеет затылок.

- Что-то у начальства не срослось, - также отметил Федор. - Может, ему выговор влепили?

- Через подчиненного? Вряд ли. Интересно, как это аукнется нам.

Через пару минут это аукнулось ударом дубинки по почкам, после чего нас поволокли по узенькой лестнице в подвальные помещения.

Сначала солдатики нас просто отпинали, а затем оставили лежать на бетонном полу в наручниках.

- Вась, что думаешь? Что будет дальше? - негромко спросил друг. Я сплюнул невесть откуда набежавшую кровь, то ли щеку изнутри посекло, то ли десну разбили.

- Не знаю. Если бы у нас не получилось отключить их антенну, то думаю, что тебя бы посадили на иглу, а меня тихо бы прикопали в уголке этой милой дачи. А теперь, боюсь, мы оба пойдем на удобрения. Девчонок жалко. Их могут за компанию рядом с нами положить.

- Но ведь мы освободили целый район города! Народ сейчас оклемается немного и начнет шубутить.

- И давно ты стал таким идеалистом? Декабристы, поди, тоже так думали, а потом поехали Сибирь осваивать. Если нашего человек не пнуть в сраку, никуда он не пойдет. Это мы с тобой, дураки бессемейные. Половина даже не прочухает, что что-то было не так, вторая половина промолчит. Некоторые будут за новые порядки, пусть и ценой зомбирования, зато детки будут в безопасности, другие будут против, но молча.

Федька тихонько рассмеялся, но смех его быстро перешел в надрывный кашель.

- Ты чего?

- Да я Лариску вспомнил. Как она сидит в гаражике, кушает дошираки и гадит в новенькое цинковое ведерко. Когда еще сосед спохватится и пойдет проверять его!

Я улыбнулся. Хотя смешно-то мне не было.

Догадается ли Михаил направить на эту сторону людей? Вряд ли, мы ж не сообщали, что планируем бомбить вышки. А значит, все зря.

Да даже если бы я остался на свободе, что бы я стал делать? Все-таки я ни разу не революционер, мозга мне хватает только на военные операции. Сейчас мы вроде как выиграли небольшой раунд, и по идее в районы, где прекратилась зомбирующая передача, нужно бы направить грамотных агитаторов, которые смогли бы разъяснить людям, что с ними делают, показать последствия такого зомбирования, сводить их в другие районы и продемонстрировать овцанутость запрограммированного человека.

А еще лучше собрать людей, сломать барьер на мосту и дернуть Миху с его солдатиками. Все-таки полковник — это тебе не кот чихнул, там и мышление другое, стратегическое, и возможности пошире, и связи потолще.

Если б меня сейчас спросили: «Вася, чего ты больше всего хочешь?», я бы ответил: «Готов продать душу за шесть часов сна». Хотя, может, лучше продаться за точечную бомбардировку города? Или за пару десятков молний, совершенно случайно ударяющих в те вышки? Или... Какая ерунда лезет в голову, когда ты не спамши двое суток?

Я старался не думать о том, что моя гениальная идея не столь уж гениальна и порождена измученным мозгом, недосыпом и переживаниями. Но даже если и так, лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего. Возможно, я пожалею о своем решении спустя пару часов, но сейчас я не видел других вариантов.

Пока Чижигин, успевший сожрать какой-то энергетик, бодро химичил в выделенном ему углу, мы с Федей еще раз прошлись по карте с вышками сотовой связи с учетом предполагаемого радиуса действия.

Дальше мне предстояло самое тяжелое — объяснить задачу бойцам. Всего в подвале было человек двадцать, и все, кроме нас, спокойно дрыхли, кто - на древнем пыльном диване, появившемся, видимо, здесь вместе с бильярдным столом, кто — сидя на полу и привалившись плечами друг к другу.

Сначала я решил обзвонить отсутствующих. Наверное, потому что не мог смотреть в глаза.

Сложность была еще и в том, что те, кто был с нами, это не безликие люди, не массовка и не пушечное мясо. Серега - школьный друг, с которым мы вместе гоняли в футбол, пробовали первую сигаретку и свистели вслед девчонкам. Павлуша — скромный тощий парень, которого, казалось бы, соплей можно перешибить, самый главный отморозок, с двух глотков пива слетает с катушек и может зубами перегрызть глотку любому. Боря-боксер, ДаблБи, как мы его называем, или Большое Ухо из-за изуродованного в какой-то драке уха. Славик-красавчик. Красавчиком мы его прозвали не из-за внешности, а из-за того, что он пару месяцев работал торговым представителем, продавал сок «Красавчик» и по телефону свои клиентам представлялся как «Слава, Красавчик».

Про каждого из них я мог рассказать с десяток историй, с каждым бухал в свое время, с кем-то дрался, с кем-то работал, учился. У некоторых, как Леха, гулял на свадьбе и знал родных.

Не все боали трубки, и я сразу стирал их номера из памяти телефона, несколько ребят честно объяснили, что отказываются принимать участие в чем-либо. Остальные меня выслушивали и... соглашались. Даже когда я честно выкладывал им свой идиотский план и говорил о риске.

И после каждого такого согласия я клал трубку и несколько секунд смотрел в стену. Потом снова брал телефон и снова набирал номер.

Больше всего отказавшихся было из лехиной команды, его уход многих подкосил, кроме того, именно у Лехи были немногочисленные женатые парни.

Закончив обзвон, я пошел к спящим парням, по дороге ко мне подошел Федя:

- Вась, хватит. Я сам с ними поговорю.

- Нет, мой план — мне и говорить.

Он схватил меня за плечо и развернул к себе:

- Слышь ты, зомбяк ходячий. Ты и так до хрена уже сделал, иди к Чижигину, пусть он тебе что-нибудь вколет, иначе ты, твою мать, сдохнешь в процессе.

Я вяло отмахнулся:

- Отвали.

- Бля, ты что, реально возомнил себя Сигалом и Чаком в одном флаконе? Ты себя видел? Коля, - позвал он ученого, - дай ему той же дури, что и мне.

Чижигин глухо откликнулся:

- Притворщика?

- Не, последнюю хрень, что мне дал.

- А-а-а, могу, но не уверен, что Вася долго продержится даже с ней. Часа три максимум.

- Три часа — нормально, - буркнул я. И ойкнул от неожиданного укола в плечо.

- Через десять минут подействует, - сказал Чижигин и снова уполз в свой угол.

Я хлопнул Федю по плечу, подошел к спящим красавицам и рявкнул:

- Рррота, подъем!

Почти все ребята служили в армии и после моего крика взвились в воздух аки орлы.

- В общем, так, - посмотрел я в их ошалевшие лица, - думаю, все уже слышали, что Кирю захватили, Витек, скорее всего, прорвался на ту сторону, но нам уже некогда ждать помощи из Заречья. Хуже всего, что мы вообще теперь не можем ждать. Семья Лехи-эфэсбешника также попала к ним, Леха сам ушел сдаваться. С каждой минутой наши шансы на успех становятся все ниже.

- Васек, не на трибуне, короче давай, - сказал Петух. Он уже давно не обижался на прозвище, да и куда ему было деваться, если родители назвали Петей. Петя-петушок, золотой гребешок. Без вариантов.

- Короче, либо мы сейчас идем и взрываем к херам вышки с ретрансляторами, либо утром дружно сдаемся в ближайшую желтую будку. Особо умелые могут рискнуть и перебраться за реку.

- Откуда бомбы, шеф? - подал голос Светляк, Борька - единственный альбинос, которого я видел в своей жизни.

- Чижигин ляпает из дерьма и палок, так что если у кого что осталось, не стесняйтесь, все пойдет в дело.

- А охрана?

- Тоже к херам.

Парни переглянулись между собой. Одно дело — драться по пьяной лавочке, и совершенно другое — сознательно идти и убивать. Мало кто из наших побывал в Чечне, и далеко не все за время службы подержались за автоматы.

- Заставлять никого не буду, взывать к совести тоже, - спокойно сказал я. - Объясню только одно — в охране стоят парни не зомбированные. Они видят, во что превращается город, в кого превращают народ, они осознанно приняли решение поддержать эту хрень. Если играть по-честному, устраивать войнушку с автоматами и боями один на один, то нас за раз вынесут. Да и ты, Петух, мне по-любому дороже сотни таких солдатиков. Отказ приму без обид и наездов. Это не тот случай.

- А если все откажутся? - снова Петух. Все-таки не зря он получил это прозвище, ох, не зря.

- Значит, я пойду один и попробую бомбануть хотя бы одну вышку. Может, если пара тысяч людей очухается, что-нибудь изменится?

- Ну один ты точно не пойдешь, - пробасил сзади Федор.

- Я знаю, - улыбнулся я.

И почти сразу зазвонил телефон Лехи — к подвалу стягивались те, кого я обзвонил ранее.

На десять вышек я смог набрать команды по три человека. Один идет в качестве с автоматом, второй кидает разрывную хлопушку с гвоздями и мелкими кусками металла в место, где сидит охрана, третий несет более солидную бомбочку для самого передающего устройства. Понятно, что план был сырой прям до состояния болота.

У всех были вопросы, и я не мог на них ответить. А что, если охранники будут рассредоточены? Если мы не сможем определить нужное устройство? Если охрана усилилась со вчерашнего дня? Если команду спалят еще до приближения к вышке? Что делать, если все сорвется с самого начала? И куда бежать, если все получится?

Я знал, пожалуй, одно: если не сейчас, то никогда.

- Вышки находятся в разных частях города. Часы сверять не будем, начинать штурм примерно через час от этой минуты. Но если вдруг покажется, что вас скоро спалят, или едет подкрепление к вышке, или даже задница зачешется сильнее, - плюньте на время и валите всех. Или сами валите оттуда, по ситуации.

- И еще одно, - добавил я, - как только уйдете отсюда, забудьте этот адрес. Он будет считаться запаленным. Телефоны можете выбросить прям сейчас. После дела ныкайтесь как можно глубже, лучше всего валите из города. Кто может — реально перебирайтесь на ту сторону, но река охраняется и днем, и ночью.

Ну все, ни пуха!

- К черту! - рявкнули парни. Друзья. Братаны. Кого из них я еще раз увижу?

Чижигин подождал, пока не вышел последний человек, и спросил:

- И что теперь?

- Теперь, Коля, ты берешь лаборантов в охапку, поднимаешь Игоря Владиславовича, и вы дружно валите из города.

- Василий, что-то настроение у тебя не очень. Неужто не действует мой укольчик?

- Действует, Коль, действует. Если все сложится удачно, то твоя помощь больше не понадобится, из Заречья придет подкрепление, и все будет красиво. Тогда мы тебя найдем и вручим большую медаль. А если все сложится хреново, тогда ты все равно никак помочь не сможешь. Сам подумай, какое из вас четверых подполье? Федина машина тут недалеко, но лучше вам пробежаться по темноте в северный парк, до него идти всего с полчаса. А там уж тропинками-тропинками выберетесь из города, только учти, что придется шоссе пересекать.

- А ты? Федор? Идемте с нами!

- Коля, хороший ты мужик, - я пожал его огромную лапищу, - даром что умный.

Мы с Федей взяли оставшуюся взрывчатку, я засунул лехин пистолет за пояс, и мы ушли из подвала. Себе я оставил центральную телевышку.

- Через полчаса мы дойдем, - спустя пару минут сказал Федор.

- Я знаю.

- Там площадка перед вышкой. Нас издалека увидят.

- Я знаю.

- Мы не сможем подняться наверх.

- Да знаю я, знаю, - прорычал я. - Скажи что-нибудь, что я не знаю.

- Мы прорвемся, - неожиданно сказал Федя и провел рукой по миллиметровому ежику волос.

Вокруг самой вышки было спокойно и светло, фонари, как и всё в этом обдолбанном городе, работали отлично. Окна охраны возле шлагбаума не горели. Доблестные стражи то ли дрыхли, то ли бдили в темноте.

Федор с ходу рванул дверь, попутно выломав внутреннюю щеколду, а я швырнул внутрь одну из бомбочек, что Коля сварганил для людей. Взрывной силы в ней было не так много, но шрапнель из гвоздей в замкнутом пространстве должна была изрешетить все живое.

Не останавливаясь для проверки, Федя побежал к зданию телецентра, швырнул еще один взрыв-пакет и с силой врезался плечом, вышибив входную дверь. Сразу распластался по стене, пропуская меня. Я бежал по коридору с пистолетом в руках и пытался прикинуть, где ж тут аппаратура.

Федька махнул рукой в сторону лестницы, мы побежали на второй этаж. Из одного кабинета высунулась заспанная физиономия мужчины, Сухов едва успел схватить его за шиворот, я проскользнул внутрь и порадовался: судя по количеству лампочек и непонятной техники мы пришли куда нужно. Больше в кабинете никого не было.

Федор вкинул мужчину, забрал у меня пистолет и пошел проверять этаж дальше. Как все-таки здорово, что мы не в Москве, в их Останкино без ног бы остались, а тут всего два этажа.

- Где излучатель? - рявкнул я. Да, Федькиной небритой внушительности не хватало, но если уж полтора десятка проспиртованных грузчиков мне подчинялись, то и с этим интеллигентишкой я как-нибудь справлюсь.

- Ка-какой излучатель?

- Ретранслятор. Хрень, которая зомбирует город. Последняя приблуда, которую приперли в это здание.

- А-а, в-вы, наверное, про усилитель сигнала... С-сам усилитель закрепили на вышке, н-но это вам с-с-снаружи надо добираться.

- Я могу отключить его отсюда?

- Н-н-ну да, вот тут, - и трясущийся мужчина показал на один из рычажков.

- Вырубай все, - приказал я.

- В-в-вообще все?

- Да, вообще все.

- Н-н-но я не могу. Меня у-у-уволят.

Я врезал ему в живот, и мужчина согнулся, судорожно хватая ртом воздух. Я подождал, пока он продышится и ударил туда же. Третий удар не понадобился, чувак сообразил, что увольнение при таком раскладе не самое худшее, что с ним может случиться.

Он быстро-быстро начал дергать рычажки, нажимать какие-то кнопки, но я не мог ждать, мне все казалось, что время утекает прямо из-под пальцев. Я отстранил его, закрепил на пульте часть взрывчатки, схватил мужика и метнулся к двери.

Ровно через пятнадцать секунд, как и обещал Чижигин, раздался глухой взрыв.

- Где еще тут есть аппаратура? - ткнул я своего пленника в плечо.

- А? - удивленно повернулся он ко мне. - Да везде, это же телецентр.

- Мне нужна та, что передает информацию с вышки.

Из-за угла послышались выстрелы, сдавленный мат, я толкнул мужика в сторону и побежал к сторону шума. Осторожно выглянув из-за угла, я увидел, как на лестнице двое в полицейской форме вяжут Федьку.

Я отскочил назад, схватил мужика за гортань и, чуть надавив, спросил:

- Как отсюда выбраться? Быстро!

- Там, сзади, есть курилка, - просипел он, - окошко вечно открыто и без решетки.

Втолкнув мужика в тот же кабинет, я побежал в сторону курилки, там и правда было небольшое окошко. Федька бы в такое не влез, но я со своей субтильностью — вполне.

Спрыгнув в кусты, растущие за зданием, я прислушался, под прикрытием зелени и теней прополз к передней части. Перед шлагбаумом стоял уазик, к которому уже тащили Федю. Я не рискнул бросить оставшуюся бомбочку. Радовало одно — его взяли обычные полицейские, а значит, на какое-то время друг в безопасности. Более того, есть шанс, что его сразу обколят и не будут бить.

И тут до меня дошло. Обколят, да, но если наша афера удалась, то облучение сейчас не действует. И Федька не сможет отделаться так легко.

Я пополз было назад, но чья-то тяжелая рука схватила меня за плечо и вздернула вверх. Я поднял глаза и увидел крупного, не меньше Феди, полицейского. Он смотрел на меня с жалостливой улыбкой. Зомбированный?

- Полицейский? Какое счастье, что вы так быстро доехали, - кинулся я обнимать его. - Я испугался, что меня там убьют.

- Не беспокойтесь, гражданин, полиция всегда на страже, - и он провел по моей руке каким-то приборчиком. Нахмурился, еще раз провел. - Вам необходимо пройти в ЦВД.

- Конечно, я и сам чувствую то же самое. Вы не подвезете меня?

- Как вы смогли выбраться из здания? - он все еще не до конца доверял мне. Эх, надо было соглашаться на Притворщика, когда предлагали.

- Когда начались взрывы, я побежал в курилку, нет, я не курю, конечно, но название-то осталось. Там у нас окошко вечно открыто, вот я и подумал, что смогу вылезти наружу и позвать полицию, - заговаривая зубы, я хотел незаметно выкинуть взрывчатку в кусты, но этот зомбированный глаз с меня не спускал.

- Хорошо, гражданин, пойдемте, мы отвезем вас в ЦВД.

Я пошел с ним к машине, но ойкнул и упал в кусты, заодно спихнув туда улики.

- Что с вами?

- Кажется, я повредил ногу при прыжке со второго этажа, но ничего, я смогу идти.

Мы вышли из-за здания как завзятые подружки, под ручки. Этот заботливый сержант довел меня до машины, усадил рядом с водителем, а сам сел сзади. Федьки не было.

- Простите, - робко обратился я к соседу, - а преступников уже поймали? Никто не пострадал?

- Одного взяли, уже повезли в участок, второго скоро тоже поймаем.

- А был еще и второй? - ахнул я.

- А вы не видели? - удивился тот полицейский, что меня нашел. - Он как раз в вашу сторону побежал.

Я не успел ответить, как в машину сели еще два человека: сотрудник полиции и тот самый мужик, которого я допрашивал. Он, как увидел меня, аж побелел со страху и вытянул в мою сторону палец, не в силах что-то сказать.

- Вам плохо? Вызвать скорую? - забеспокоились менты.

- Он.. он... это он.. он... взорвал... бил...

На этот раз даже зомбированные полицейские поняли, что я не тот, за кого меня принимали. И никакая порция Добра, вогнанная им в мозг, не остановила их от наручников.

После поимки Кири у меня сердце было не на месте. Словно вместе с ним ушла последняя надежда на благополучный исход нашей маленькой революции.

- Идиот, успокойся, - говорил я себе, - вот если бы их обоих взяли, тогда да, каюк, но Витек же доплыл. Угу, если молча не пошел ко дну. По пьяни и не такие речки можно переплыть, особенно когда водочка изнутри согревает. Хотя он нормально подготовился, настоящий костюм достал, в таком в июне уже не замерзнешь. Но друга у него на глазах забрали.

В общем, вместо звонков я шел и мотал себе нервы. Потом выматерился и начал обзванивать всех своих. Сначала предупредил Чижигина, Леху и Федю, затем уже позвонил своим бойцам, чтоб те забирали свои семьи и ныкали их куда-нибудь поглубже. По сути, моя группа уже выбыла. Теперь их можно использовать только как штурмгруппу, да и то подвозить придется в закрытом уазике.

Вторая ночь на ногах давала о себе знать. К Чижигину я решил не ходить, незачем лишний раз светить своей и без того засвеченной мордой. Поэтому я попер прямиком в Федькину квартиру, к тому же борщ еще должен был оставаться.

Шел я на автомате, сказывалось и недосыпание, и переживания за Кирю, и если бы не случайная кошка, влетевшая мне в ноги, так и зашел бы в подъезд, не поднимая головы. А тут, с трудом удержав равновесие и ебтвоюмать, я проснулся и посмотрел по сторонам. Неподалеку от нужного подъезда, за чахлыми кустиками я заметил машину. Не то, чтоб я знал тачки всех жителей этой пятиэтажки, но почему-то меня это насторожило. Время — примерно два ночи, еще темно. Вечером, когда я уходил, этой машины не было. Но дело было не в этом.

Ага, вот оно. В кабине мелькнула красноватая точка на месте водителя. Сигарета. Двойной промах. Во-первых, нынешние обдолбыши все, как один, бросили курить, во-вторых, по ночам никто не ползает по улицам и не сидит в машине. Значит, нормальный человек. Значит, слежка за квартирой. Значит...

Меня пронизало током до пяток. Мелкую взяли. Еще раз, но уже без моего присмотра.

А если нет? Если она еще там, а дом обложили на всякий случай. Вариант маловероятный, но шанс все еще был. Что делать? Лезть напролом было бы глупо, оставлять все как есть – низко. Нужно было проверить.

Я по дуге обошел дом, больше топтальщиков не увидел, зато заметил, что у соседей Феди настежь открыты окна на балконе. Добряки доверчивые. Ползком, прячась в тени, я прокрался к балкону и запрыгнул внутрь, чуть не врезавшись в санки. Вошел в квартиру, осторожно прокрался к входной двери и посмотрел в глазок.

Дверь в квартиру Феди на первый взгляд была закрыта, но, присмотревшись, я заметил следы побелки на полу и трещины в косяке. Значит, все-таки дверь выбивали. Я стиснул зубы и развернулся, чтобы выбраться обратно. И чуть не заорал с перепуга. Передо мной стояла девочка в белой длинной ночнушке. В таких еще спят что ли?

- Дяденька, ты нас грабить пришел? - негромко спросила она, но я облился холодным потом. А если она закричит?

- Нет, конечно, нет, - торопливо зашептал я, - у меня друг живет рядом с вами. Я перепутал ваши окна и его. Да ты знаешь его, наверное, высокий такой, бреет голову налысо.

- Дядя Федор?

Я чуть не заржал, теперь буду знать, как обзывать друга - дядя Федор. Тогда Леха будет Матроскиным, а я – Шариком.

- Точно, Федор Сухов. Ну ладно, прошу прощения, что перепутал, - я направился было к балкону, но девочка сказала:

- Он напротив нас живет. Но сейчас его нет дома. Там тетя какая-то жила, но недавно ее забрали.

Я обернулся к девочке:

- Точно забрали? Ты сама видела? Когда?

- Да. Я проснулась от громкого шума, подошла к двери и увидела, как дяди в черном вытащили эту тетю на улицу, она в одной футболке была и босиком. Я побежала к маме, но она не хотела вставать и сказала, что тетю, наверное, в ЦВД повезли. Вы тоже так думаете?

Я присмотрелся, неужто девочка не зомбирована? Хотя тогда бы она уже давно орала во всю Ивановскую.

- Скорее всего, твоя мама права. Так что иди, ложись спать. И закрывайте окна на ночь, все-таки на первом этаже живете.

- Хорошо, - спокойно ответила девочка, - только я заснуть не могу. После того шума вообще не засыпается.

- Я тебе скажу один маленький секрет, как лучше заснуть, только ты никому не рассказывай, ладно? Представь, что перед тобой стоят десять маленьких котят, прям совсем крошечных. Видела таких? Помнишь, какие у них хвостики? Такие коротенькие треугольные, у кого-то рыженький хвостик, у кого-то серый. Представь, как они стоят перед тобой и дергают одновременно хвостиками то вправо, то влево. Если будешь смотреть на их хвостики, то быстро уснешь. Ну все, беги в кровать.

Девочка разулыбалась при описании котячьих хвостов и послушно ушла в свою комнату, а я прокрался на балкон и выскочил наружу.

Вот я лох, бля. Полтора часа бездарно потраченного времени. Смотрел вдаль и оплакивал Кирю. Идиот. Он же меня сразу сдал. Да как я вообще догадался припереть сюда эту девчонку? Меня же уже давно срисовали, а значит, должны были прошерстить и моих друзей, Федю и Леху. Как только ее раньше не забрали?

Я шел не глядя и продолжал тупить. Только вибрация в кармане привела меня в чувство. Это был Леха.

- Леха, бросайте, бля, и все и валите из квартиры. Все, ты, Федька, Чижигин с лаборантами и языком. Ниче, бля, мелкую взяли. Что слышал! Быстро, чтоб через десять минут никого в хате не было. И это, семью свою тоже спрячь. Да, все серьезно, а ты думал, мы тут в бирюльки играем?

Что теперь делать? Я планировал завтра, а точнее, уже сегодня, срисовать все вышки, подобрать команды и одновременно атаковать их. Вряд ли гениальный Чижигин за это время успел сварганить на коленке блокиратор.

Мы потеряли штаб, треть команды, лабораторию. И мелкую. Пусть она ни хрена не делала, зато она видела список людей, а я еще ее мордой в четвертого потыкал, мол, смотри, вот наш главный. Да и дело было даже не в этом. Она тоже была мой человек. Как и Киря.

Вот только Киря с открытыми глазами шел на дело, а эта дурища, как слепой кутенок, ползла, куда мордой повернут.

И на нее ни хрена не действовали их уколы. Я уже в который раз облился холодным потом при этой мысли. Вряд ли ее сразу возьмут в полный оборот, но много ли нужно этой комнатной девочке? Врежут пару раз, и все, травма до конца жизни.

Я набрал номер Чижигина:

- Коля, ну что там язык? Раскололся?

Бас хозяина квартиры оглушил меня на одно ухо:

- Вася, да ты не охуел ли там часом? Федор тут, как ошпаренный, орет, чтоб мы выметались. Гонит из собственного дома. Мы сейчас думаем, что взять, куда бежать и как везти с собой Бориса, а ты спрашиваешь, не раскололся ли он.

- Коля, я все понимаю, - ответил я, сам поражаясь своему вселенскому спокойствию. - сборы, переезды, квартира, Гаврюша опять же скучать будет. Но у меня двух людей забрали, понимаешь? Пловца выловили, но ему только укол добра грозит. И еще девчонку, с которой все началось. А у нее полнейшая невосприимчивость, даже уколы не берут. Понимаешь? - тут я заткнулся, так как почувствовал: еще немного, и мне сорвет крышу.

Чижигин помолчал, потом тихонько сказал:

- Ты вряд ли ей чем-то поможешь. Мы пока только про вышки спрашивали, но этот хмырь почти ничего не знает. У него свой узкий фронт работ, а именно вылавливание иммунных. Он со своей зондер-командой бегает по наводкам зомбированных, проверяет на устойчивость и вывозит пачками. Если тебе интересно, их только в первую неделю выкидывали в Заречье, а сейчас складируют в лабораторию, пробуют усилить действие укола, чтоб пробить блокаду.

Я молча слушал.

- А ее в лабораторию не повезут. Ее куда-то допрашивать отправят. Я с Борькой поговорю, конечно, но через пару часиков, когда устроимся где-нибудь.

- Понял тебя, - только и смог выдавить я и бросил трубку.

По идее, я сейчас должен подыскивать место для дислокации, но в голову лезла всякая хрень. Типа склад, на котором я работал, старые друганы, которые по большей части уже в команде, злополучный гараж с Лариской из лаборатории, кстати, неплохой был бы вариант, только тупиковый. Если бы нас там нашли, то мы бы даже сбежать не сумели — выход-то один.

В висках стучалось желание найти водки и нажраться где-нибудь в кустах. Если бы в кармане случайно завалялась чекушечка, я б не устоял. И тут меня озарило. Я снова схватил телефон.

- Василий, если не срочно, то отвали на часик, - устало проговорил Чижигин.

- Коля, срочно. Ты бомбу сделать сумеешь?

- Угу, на раз из говна и палок сляпаю. Вези дерьмо. - как-то обыденно сказал ученый, что я даже поверил, но потом он взорвался. - Слушай, ты, переживальщик хренов, Христом богом прошу, отвали. Все свои гениальные идеи подвезешь, когда мы переедем. Я тебе и бомбу сделаю, и свечку в задницу воткну, веришь?

Но несмотря на столь резкий отпор я загорелся еще сильнее. Зачем нужно атаковать с ребятами вышки и лезть на автоматы? Зачем вообще все делать тихо и незаметно? Зачем ждать указаний Михаила? Наша единственная задача сейчас — вывести из строя ретрансляторы.

Не верю, что Чижигин не сумеет сделать самопальную взрывчатку. Даже я могу, но, как показала практика, мои изделия уж очень нестабильны. То ли взорвутся, то ли нет, то ли сейчас, то ли через недельку бомбанут.

Исследование излучения можно отбросить, так как, скорее всего, задействованы вышки сотовой связи, их не так уж и много. Внутрь пробраться никто нам, конечно, не даст, но так ли это нужно?

Я шел по темным пустым улицам, особо не задумываясь о маршруте, и набрасывал мысленно план нападения, прикидывал, сколько человек на вышку отправлять, сколько и какого типа взрывчатку им давать, как взять основную телевышку. И пытался не думать, что сейчас происходит с мелкой.

Когда план был продуман почти до деталей, мне позвонил Федя. Его голос был каким-то выгоревшим, бесцветным:

- Подходи по этому адресу, там подвальчик сбоку здания, как будешь подходить — отзвонись, тебе откроют.

- Федька, что случилось?

- Лешкину семью забрали, один из его команды увидел, как их увозили, - и гудки...

Бля, что ж как все не вовремя. Но я был уверен, что ни жену, ни сына Лешки не тронут, максимум, вгонят укол Добра. Знать они точно ничего не знали. Ведь не будут же они его шантажировать...

А если будут? Я бы точно шантажировал, если б из-за подобных говнюков огромная операция была под угрозой срыва.

Снова звонок, Леха попросил подойти к одному месту, неподалеку от квартиры Чижигина.

Когда я пришел туда, Леха вышел мне навстречу. Таким я его еще никогда не видел. Из него словно скелет вынули.

- Так, Вась, ебал я революцию, вышки и добро. Адрес, куда свалил Чижигин и компания, я не знаю, команду своих я предупредил, их номера в памяти телефона, - и он передал мне свою трубку. - Извини, но семья мне дороже, нцать.

Он развернулся и пошел в сторону подъезда. Я не стал его останавливать.

Что за хрень творится? Такое ощущение, что эти мудаки за две первые недели расслабились, население зомбировалось строго по графику, а потом, бац, появляется мелкая. Пока они раскачивались, пока срочно обкалывали Антидобрином, или как он у них там называется, своих сотрудников, пока вводили их в курс дела, все шло хорошо.

Словно после того, как я вытащил мелкую и захватил языка, у них там все с цепи сорвались. И буквально за пару часов они сумели развернуть огромную деятельность, прочесали кучу людей, квартир...

А возможно, так оно и было. Пока мы сидели и молчали в тряпочку, потихоньку кололись своей фигней, начальство не понимало смысла дергаться. Оставалось пересидеть еще несколько дней, и царство добра было бы построено. Но после нашего бандитского налета с автоматами и маски-шоу они зашевелились, да еще как.

Срочно к Чижигину.

Когда Федор меня впустил, то первым делом я отметил общее похоронное настроение. На самом Федьке лица не было, он тоже переживал за лехину семью, ведь мы оба давно знали и его жену, и с пацаном играли. Чижигин потерял свою жизнерадостность и оптимизм. Игорь Владиславович дремал, сидя на стуле. Лаборанты устало раскладывали какие-то пузырьки по старому бильярдному столу, невесть откуда взявшемуся в подвале.

- Ну как? – спросил Федя.

- Кирю взяли, Витек вроде прорвался, но мы уже не можем ждать указаний от Михаила. Мелкую тоже повязали.

- Точно?

- Точно, соседская девчонка видела. И там топтунов оставили. Видел Леху.

- Доигрались, - буркнул друг. – Что делать-то будем? Предлагаю штурмовать реку. Особенно тебе и Коле.

- Да ни хрена, - рявкнул я. – А своих бросим что ли?

- Вася, я все понимаю, - Федор подошел и положил свою лапищу мне на плечо. – Но и ты прикинь, что лучше жить со своей семьей, пусть и обдолбанным зомби, или рисковать их жизнями ради призрачной возможности изменить гребанный город? У тебя выбора нет, Леха свой выбор сделал, парни сейчас тоже на измене. Кто-то успел своих спрятать, а кому-то просто некуда. Мелкую ты тоже спасти не можешь. Может, ну его все, и через реку?

- И как мне Михе в глаза смотреть? Типа не сдюжил и просрал свою половину? А мелкая? Она же жизнью рисковала. И ради чего?

- Ох ж ты, бля, - взревел Федька, - ну точно, как я мог забыть? Раз обеих девчонок забрали, то теперь мы должны жизни положить. А то ведь их жертва окажется напрасной.  Я сейчас расплачусь. А наши жизни? А жизни наших ребят? На них насрать теперь, раз девки попались? Вот только что-то ты ни хрена на Чака Норриса не похож. И Коля у нас на коленке ядерную бомбу пока не сварганил, но это же ничего, пофиг, и так справимся. Вась, очнись, твою мать! Мы продули. По всем фронтам продули. Что мы о них знаем? Да ни хрена не знаем, только блабла от Борисочки. Что они о нас знают? Всё, Вася, всё знают. Наши имена, наши адреса. Леха, между прочим, вместе с нами списки ребят составлял, так что и моя команда под прицелом. И знаешь что? Я не хочу. Не хочу смотреть, как моих корешей будут крошить ради твоей совести.

Я скрежетал зубами во время его тирады, но молчал. Федька, сука, был прав. Но я не хотел сдаваться.

Внезапно лицо Феди расслабилось, и он улыбнулся. Я чуть не обосрался, но увидел Чижигина, отходящего от бритого с пустым шприцом в руку.

Коля положил шприц на бильярдный стол и негромко сказал:

- Это Притворщик. Отлично успокаивает. Тебе надо?

Я покачал головой.

- Так зачем тебе резко понадобились бомбы? Учти, у меня так и нет точной карты ретрансляторов, могу только набросать их примерное расположение исходя из теоретического радиуса действия. Мы пока переезжали, проверяли напряженность излучения на Игоре Владиславовиче, так что какие-то данные у меня уже есть.

- Хочу по максимуму вывести все вышки из строя. Мы сначала неправильно начали действовать. Слишком умничали. Зачем нам принцип их действия, технические способы воздействия? Если мы раззомбируем хотя бы часть населения, у тех ребят начнутся проблемы.

Вмешался Федор:

- И кто будет смертничком? Особенно на телевышке, где стоят такие милые обаятельные ребятки с автоматами.

- Которые сидят в будке, - продолжил я. – Федя, хватит нам миндальничать и сопли жевать.

- Правильно. Айда в террористы. Чтоб не укол Добра грозил, а сразу к стенке ставили.

- У тебя есть другие идеи? – прорычал я. – Кроме как сдаться.

Снова вмешался Чижигин:

- Василий, не бузи. Ты, кстати, молодец, что позвонил насчет бомб заранее. Иначе б сидели мы тут с голыми задницами, а так я прихватил все нужное с собой. Тебе какого типа взрывчатка нужна? Тикающая? Бутылка с напалмом? Для техники или людей?

Я села на пуфик, посмотрела на свои галоши и спросила:

- Свет, ты реально собираешься ломануться на парня с автоматом вот так? С голыми руками? И что мне делать после того, как в тебя выстрелят? Я кровь не умею останавливать, пули вынимать тоже не приходилось...

- Да ты чего? - возмутилась подруга. - Уже хоронишь меня? Кто сказал, что мы пойдем воевать? Пойдем, у нас нарисовалась уникальная возможность обшмонать такой шикарный особнячок. Нужно же узнать, как живут современные буржуи...

- А если в доме кто-то есть?

- Угу, только если глухой старикан, но с ним я как-нибудь справлюсь. Ты подумай, мы тут дверь ломали, грохот был слышен даже в подвале, если он тут есть, - Светка радостно потирала руки и практически била копытом. - Так, разделимся. Ты иди на второй этаж, а я первый просмотрю.

- А что искать?

- Во-первых, деньги, во-вторых, подбери себе какую-нибудь одежду, даже мужская сойдет, в-третьих, оружие. Эх, мне б пистолетик... - вдохнула дзюдоистка.

- Какой пистолет? Откуда? И в кого ты собираешься стрелять? - испугалась я.

- Да ни в кого. Иди давай, - отмахнулась Света и пошла вглубь дома, толкая каждую попадавшуюся ей дверь.

Я же поднялась на второй этаж по ранее виденной лестнице, но почти сразу поняла, что там нам ловить нечего. Серые, недавно отштукатуренные стены, мешки с цементом в углу, доски, проложенные посередине, чтобы не запачкаться. Я прошла в следующую комнату, но там была примерно та же картина, только еще лежали рулоны обоев, завернутые в полиэтилен.

Я походила по этажу, удивляясь масштабам строительства, а потом подумала, что стоит посмотреть двор, раз уж раньше я не удостоила его вниманием.

Выглянув в первое окно, я резко отскочила назад, затем снова приблизилась, но уже сбоку. Оно выводило в переднюю часть двора. Я увидела ворота, судя по их конструкции, раздвижные, высокий железный забор. Со второго этажа трудно было оценить его высоту, но судя по фигуре автоматчика, неторопливо прогуливающегося возле вольера с здоровенной белой собакой, не меньше двух с половиной метров.

Создавалось впечатление, что до двора хозяева особняка не добрались пока, так как кроме ворот и монументального вольера с толстенными прутьями ничего не было. Ни асфальта, ни клумб с ирисами, ни чахлого кустика смородины, только укатанная земля и все.

Я перешла на другую сторону: прямо к стене дома был пристроен гараж, судя по высоте и плоской крыше. Ох, и намучаются они зимой сбрасывать оттуда снег.

Из окна напротив гаражного я увидела только ту же укатанную грунтовку, небольшую деревянную постройку позади вольера, чуть побольше уличного туалета. Может, подсобка?

И, наконец, из окон в задней части дома я узрела такой же высоты забор, за ним виднелся потрескавшийся шифер старой деревенской халупы. Да и вообще, в соседях у такого особнячка оказались только старые покосившиеся дома.

Наверное, хозяева выкупили участок с одним из таких домов, снесли его к чертям и выстроили себе дом по вкусу и возможностям. Но легче от моего озарения не стало. Как отсюда выбраться?

Я спустилась вниз и пошла по коридору, не заглядывая в комнаты, скорее всего, Света их уже обшарила. Подругу я нашла на кухне. Она сидела на стуле и хомячила бутерброд с колбасой. В животе сразу заурчало, я не ела вчера с полудня, пара бутылок с пивом — не в счет.

Света приглашающе махнула рукой и быстренько отрезала мне щедрый кусок, кинула на хлеб, и я не стала отказываться.

- Ну что, нашла что-нибудь? - спросила она.

- Неа, - с трудом прожевав, сказала я, - там ремонт вовсю идет. Зато увидела автоматчика, вольер с собакой Баскервилей, только беленькой, высоченный забор. И такое ощущение, что мы в какой-то полузаброшенной деревне, где вместо церкви вот этот самый домина.

- Угу, - кивнула Света, - понятно. У меня дела обстоят получше, в соседней комнате есть женские шмотки, загляни и выбери что-нибудь. Еще я нашла пару тысяч и вот этот ножик. Видела небольшой сейф, мне кажется, под пистолет, но почему-то код от него хозяин решил выучить наизусть, а не приклеивать к двери.

С бутербродом в руке я пошла за одеждой. Как только я туда вошла, то сразу поняла, что это комната моей мечты, просто раньше я не догадывалась, что хочу именно такую.

Деревянный потолок с тонкими балками, обшитые темным деревом стены, мягкий свет от настенных квадратных светильников, темное ворсистое покрытие на полу, коричневые занавески во всю стену, широкая деревянная кровать с шоколадным постельным бельем. Поверх кровати лежали вытащенные из встроенного шкафа тряпки.

Дожевав, я начала перебирать одежду. Джинсы и брюки сразу отложила в сторону, их и в магазине фиг подберешь по фигуре, туда же ушли строгие юбки, блузки и длинные платья. Осталось несколько футболок, шорты и пара летних юбок. Я посмотрела на галоши, вздохнула, сняла многострадальную футболку Сухова, которую нечаянно стащила из его квартиры, и переоделась в длинную желтую юбку и черную короткую футболку с изображением котенка. Лифчика на мне не было, поэтому светлые футболки я также трогать не стала.

Когда я вернулась на кухню, Светки там уже не было, зато в задней части комнаты была распахнута небольшая дверь, которую я раньше не заметила. Оттуда высунулась голова подруги, она одобрительно щелкнула языком и кивнула идти за ней.

Дверь выводила во двор за домом. Если автоматчик не решит пройтись вдоль дома, то он не должен нас заметить.

Светка аккуратно вытащила стул из кухни, поставила рядом с забором, встала на него и, подпрыгнув, легко подтянулась наверх.

- Давай, - шепнула она, поглядывая в сторону ворот.

Я встала на стул, ухватилась руками за забор и... повисла, как колготки на сушилке.

- Ну ты чего, - зашипела Светка, - подтягивайся.

- Я не умею, - просипела я.

Дзюдоистка закатила глаза, ухватила меня за предплечье и с силой потянула наверх, я отчаянно зашебуршила ногами, нашла ступней спинку стула, оттолкнулась от нее и с трудом смогла закинуть вторую ногу на забор.

Светка легко спрыгнула на соседский участок, едва избежав колючего крыжовника. Я же тем временем целиком вползла на забор, перевалилась и, повисев секунду, плюхнулась на землю. Из потерь было только самоуважение и одна галоша. К счастью, она свалилась уже с этой стороны, так что я быстро ее отыскала и надела.

- Как, блин, ты не можешь подтянуться? Даже один раз?! - шипела Светка, пробираясь через кусты и грядки к хлипкой калитке.

- Ну не все годами дзюдо занимаются, - оправдывалась я, - я же в офисе работаю. У меня только задница тренированная, и то лишь на многочасовое сидение за компом.

- Но ты же в походы ходишь!

- Там тоже в основном задница и спина работают, руки вообще не напрягаются.

Так, перешучиваясь, мы спокойно размотали проволоку, выполняющую функции замка на калитке, и ушли. Перед воротами особняка никого не было, видимо, из-за взрывов Философ забрал всех своих людей, оставив лишь одного автоматчика. Если Светка не пришла в себя, то этого вполне бы хватило.

На всякий случай, мы свернули с улицы, на которой стоял тот дом, потом еще попетляли между домов. Но в какой части города мы оказались, мы пока не понимали. Везде были старые деревянные дома с покосившимися наличниками, лишь изредка их стройные ряды прерывались краснокирпичными башенками коттеджей. Наш особняк все-таки был не единственным колоссом здесь.

Судя по всему, было около четырех-пяти утра. На улицах никого, даже собаки не гавкали, я зябко потирала плечи. Светка же читала названия улиц на домах, вставала на цыпочки, пытаясь понять, где же мы находимся. Наконец, еще немного погуляв, мы вышли на стоянку маршруток. Даже в столь раннее время два водителя уже стояли там и мирно беседовали. Маршрут двадцать семь. Никогда раньше не видела.

Света уже решительно направилась к ним, знаком меня попросив остаться на месте.

- Здравствуйте, подскажите, а как называется этот поселок?

- Доброе утро! А вы, что заблудились? - доброжелательно откликнулся один из них, пожилой татарин. - Это Сельдь.

- Сельдь? А-а-а, спасибо.

Подруга не стала отвечать на их вопросы, вернулась ко мне и потащила в сторону:

- Ты давай не высовывайся лишний раз с таким лицом. Иначе нас первый встречный сдаст полиции. Я поняла, где мы. Только понятия не имею, куда теперь.

- Давай сначала подальше отсюда и от людей.

- Слушай, тут недалеко есть заброшенные дачи. От домов почти ничего не осталось, зато можно спрятаться в яблонях и зарослях. Там и решим, что делать дальше.

- А нас там не найдут?

- Только если с собаками.

Мы обошли водителей стороной, перешли по пешеходному мостику небольшую речку и по тропинкам вышли к высокому подъему.

- Свет, я не понимаю, где мы вообще, - сдалась я.

- Смотри, сзади поселок Сельдь, если мы пройдем еще немного вперед, то выйдем к Мостовому. Тут сплошной частный сектор. Если пилить в ту сторону еще час, то выйдешь на Нариманова, примерно к тому месту, где я живу. Но мы с тобой сейчас свернем на север и поднимемся на эту гору. Там уже многоэтажки, самый край города.

Так вот, между высотками и склоном как раз находятся дачи. Понятно?

- Да, теперь примерно понятно. Я здесь вообще ни разу не была.

- В самом поселке я тоже впервые, но район хорошо знаю, могла бы и сама догадаться. Я думала, что нас в южную часть города отвезли.

Почему-то я ожидала увидеть аккуратные дачные участки со слегка покосившимися домиками, где еще будут видны очертания грядок сквозь заросли крапивы и лебеды, с подгнившими лавочками и садовыми деревьями, на которых виднеется позапрошлогодняя побелка.

По факту мы пришли в постапокалиптический мир. Через плети разбушевавшегося плюща едва виднелись почерневшие рассыпавшиеся останки построек, деревья переплелись ветками, и новые поросли вишни стройными рядами нападали на едва примятые тропинки. Где-то неподалеку заливался соловей, яростно стрекотали кузнечики и сладко пахло цветами и свежескошенной травой.

Кое-где ушлые обитатели многоэтажек вытоптали небольшие полянки, притащили коряги и устроили уютные местечки для шашлыков. Об этом же говорили и пустые скомканные бутылки из-под пива, стыдливо выглядывающие из травы.

Света, проходя мимо, небрежно заметила:

- А хорошо здесь прибрались! Раньше вообще как по помойке ходили. Вроде бы сами для себя сделали место, а убирать за собой вообще не хотели. Поэтому каждое лето полянки меняли. Одну загадят до состояния вонизма, переходят на другую. А сейчас почти что красота. Все-таки промывка мозгов периодически бывает полезна.

Мы свернули с тропинки и пошли вглубь зарослей, там вытоптали себе местечко и уселись на траву.

Интересно, как в современном мире можно найти человека, если он без телефона, без связи, без пластиковой карты? Если затариться едой и водой, построить шалаш и целыми днями слушать птичек, то месяц точно можно продержаться, а то и больше. Нам же нужно было просидеть тут дня три-четыре, пока опухоль с лица не спадет. К тому времени уже будет понятно, кто выиграл.

Когда на улице начали ходить люди, Света сбегала в ближайший магазинчик, купила немного консервов, пакеты с лапшой, принесла еще пятилитровую бутылку воды, кастрюлю на три литра и одеяло. Мы разожгли небольшой костерок и поставили кипятить воду для лапши.

Я удивилась:

- Неужели ты все это купила на те деньги?   

- Ага, сейчас, разбежалась, - фыркнула она. - Постучалась в несколько квартир, в одной стрельнула кастрюльку, типа только переехала, вещей никаких, а есть хочется. В другой попросила одеяло, мол, гости приехали, укрываться нечем.

- Так они же спалят нас!

- Нет, я сразу просила дня на три. Так что не трусь, подруга. По идее, можно и в гости напроситься, но как вижу эти блаженные морды, так сразу руки чешутся встряхнуть их. Как можно настолько поддаваться внушению? Неужели они настолько слабовольные?

Я поспешно отвернулась, чтобы не показать улыбку. Ведь недавно Светка и сама была такой же блаженненькой, и проповеди читала похлеще любого попа, она, по крайней мере, верила в то, что говорила.

Дзюдоистка заметила мое движение, но не рассердилась:

- Заметь, я сама смогла освободиться. Без всяких Антидобринов.

- Не сама, - я покачала головой. - Философ подсобил. Вспомни, о чем ты думала, когда он полез меня бить.

- Не знаю. Как только он вошел, я обрадовалась, подумала, ах, какой он крутой, такой серьезный, глаза умные. Даже в сердце что-то екнуло. И нечего тут смеяться, - шутливо замахнулась Светка. - Вот реально, что ж они вкачивают нам в голову, чтоб мне такой сморчок понравился? Он же ниже меня, а я терпеть не могу, когда мне мужики в пупок дышат. Я и так по жизни самая высокая, самая сильная, самая крутая, а хочется подойти к своему мужчине, уткнуться носом в подмышку и почувствовать себя Дюймовочкой, а не вожатой в садике.

    Когда он пошел к тебе, я даже немного взревновала. Но увидев его перекошенное лицо и замах, я прям вспыхнула, словно не под уколом была. Ненавижу, когда запугивают, когда девчонок бьют, не на тренировке, а так, злость сорвать. Я руку перехватила на запале, прием тоже провела на автомате, а потом словно кувалдой по голове огрели или через мегафон в ухо проорали: «Драться нельзя! Применять насилие плохо! Ты плохая! Запрет! Запрет!» Дальше программа взяла верх, но я уже понемногу начала отделять эти голоса от себя. Просто не сразу смогла полностью     контролировать тело, и сморчок этот прям в тему со мной поговорил. С каждой его фразой я все больше осознавала, что происходит.

Потом вступила в действие аварийная система. Видимо, как только появляется риск потерять зомбака, все мелкие голосишки начисто выметаются одной-единственной мыслью — срочно в ЦВД. Ну ты помнишь, я, как ошпаренная, кошка в дверь ломилась.

Ты, кстати, молодец, грамотно эту сигналку обошла. Может, я придумываю, но кажется, что их система сбойнула еще и потому, что в ЦВД я могла пробраться только своими силами. То есть не по их правилам.

- Тогда почему программа не включилась после того, как мы сбежали из дома? Даже Антидобрин глушит ее лишь на время, а ты на чистом адреналине держалась и сейчас держишься. Получается, ты в любой момент можешь пойти сдаваться? Да еще и меня прихватишь?

Светка почесала затылок:

- С одной стороны, вроде бы и так. Но мы уже часов пять тут телепаемся, и пока я не чувствую никаких левых голосов, улыбаться особо не тянет, а вот выпить чего покрепче да надавать кому-нибудь по морде хочется.

- Погоди, - схватила я ее за руку. - Помнишь, что он сказал перед выходом? Козин и сотоварищи смогли взорвать несколько трансляторов. В этом районе сейчас чисто. Нет никакой программы. Понимаешь?

- Это что же выходит? В любой момент местные жители оклемаются? - и подруга расхохоталась. Сквозь икоту она выговорила, - Надеюсь, они не пойдут свое имущество искать? А то я номер квартиры-то им назвала наобум.

    Отсмеявшись, она сняла кастрюлю с закипевшей водой, кинула туда лапшу, и пока та заваривалась, вскрыла одну из консерв.    

- А делать-то что будем? Сидеть здесь и ждать, пока местные попойку не устроят? - неуверенно спросила я.

- А ты что предлагаешь? Бегать по городу и искать Козина? Мы не знаем, ни где он, ни как с ним связаться. Да и зачем мы им? Только обуза. Саму бесит наша никчемность, но лучше бы нам пока посидеть в лесу. В крайнем случае, попробуем выбраться из города и на попутках добраться до нормальной     цивилизации. Там найдем адекватных людей и расскажем, что у нас творится. Ведь не может быть так, чтоб вообще никто не заметил, что обычный город стал закрытым. У нас ведь не какой-нибудь поселок на пятьдесят тысяч населения.

- Ну да, постоянно же  должны приезжать в командировки, возвращаться с вахты, да мало ли чего... Если только не...

- Не что?

- Если только все это реально не санкционировано государством.

- Да ну нахуй тебя с твоими страшилками, - Светка отвернулась посмотреть, не заварилась ли лапша, но я успела заметить, как ее лицо побледнело.

- Свет, подумай сама. Ты все правильно говоришь. У нас куча заводов, в том числе и с иностранными инвесторами, аэропорт, вокзалы, университеты. Как можно закрыть такой город незаметно для всей страны? Да репортеры бы уже стаями слетелись.

- Все, закончили этот разговор, - подруга швырнула крышку в траву. - Даже если это правда, мы ни черта не можем сделать. Но если думать именно так, тогда лучше сразу пойти сдаться     этому Философу. Я с ним радостно трахнусь на семейном ложе, а ты привыкнешь к ежедневным побоям. Так лучше что ли?    

Я замолчала. Впервые видела ее такой взбешенной. Казалось, если я скажу ещё пару слов, она меня побьет.

Света обняла меня за плечи и повела к дальней двери. Там оказался совмещенный санузел. Наклонив голову над раковиной, я осторожно сполоснула щеки холодной водой, боль немного поутихла. Затем мы вернулись в спальню, уселись на кровать, и Света приступила к расспросам, участливо улыбаясь:

- Так что с тобой случилось? Ты упала, и тебя привезли сюда? Почему ты в огромной футболке и босиком?

Я недоуменно посмотрела на нее:

- Свет, ты чего? Меня вытащили из кровати буквально час назад, допрашивали и били. Гребаный Философ. Урод, блин!

- Нет, такого не может быть, - мягко возразила Света, глядя на меня, как на маленького несмышленного ребенка. - Ты же про того мужчину, такой невысокий, с животиком? Он такой умный, начитанный, образованный, с чувством юмора. Как думаешь, он женатый или нет? Скорее всего, женатый, а так бы я с ним замутила.

- Света, приди в себя. Он меня по лицу бил, глядя в глаза. Он же садист! - я с ужасом заметила мечтательное выражение у подруги.

- Я не понимаю, зачем ты обманываешь, - спокойно возразила Света. - Хочешь, я позову кого-нибудь, чтобы тебя отвели в ЦВД? Тебе явно нужна помощь.

Бля, не может быть... Я смотрела в лицо Свете и понимала, что ее обкололи по самые уши. Но может, у меня есть шанс достучаться до той Светы: боевой девчонки, дзюдоистки и авантюристки?

- Света, очнись! Мы, блин, не в сказке живем! Философ твой — сука необдолбанная, ему срать с высокой колокольни на добро, свет и всеобщее счастье.

- Ты неприлично выражаешься! Я прошу следить за своими словами. И я все-таки попрошу кого-нибудь помочь, - она приподнялась, но я схватила ее за руку.

- Да меня уже всю искололи этой наркотой. Посмотри! - я ткнула пальцем в красные точки на плече, затем задрала футболку и показала два укола на ноге, куда меня кололи по приказу Бориса. Лицо Светы резко исказилось:

- Так ты что, из этих?

- Из каких, бля, из этих? Какие еще эти?

- Тебя должны были депортировать в Заречье. Может, полицейские еще не нашли тебя? Надо им сообщить, - Света все-таки поднялась, несмотря на мое сопротивление, и пошла к входной двери.

Я прямо-таки видела прописанный ей в мозг алгоритм: если человек ведет себя неправильно, то нужно отвести его к ЦВД, если уколы не действуют, нужно срочно сообщить полицейским, чтобы его выкинули из Изумрудного города.

Она попробовала открыть дверь, затем постучала, оставшись же без ответа, на секунду задумалась и пошла к креслу. Словно ей было неприятно находиться со мной вблизи.

Я спрыгнула с кровати и села в кресло напротив:

- Света, ведь где-то за навязанными мыслями живешь настоящая ты! Попробуй пробиться, а? - я говорила, а самой было смешно, ага, сейчас она, прямо как в кино, усилием воли сумеет раздолбать установку, навязываемую ей уже не первую неделю, швырнет кресло в окно, и мы, весело смеясь, умчим в закат.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь. И вообще, нежелательно разговаривать с такими, как ты, - она сложила руки на груди и прикрыла глаза.

- Ну вспомни, ты любишь дзюдо, иногда выпиваешь с друзьями и терпеть не можешь какую-то бабульку из твоего подъезда. Правда ведь?

- Ты ошибаешься. Агрессивные действия против людей неприемлемы, алкоголь убивает клетки мозга, и я ко всем своим соседям отношусь хорошо, а к уж к старушкам особенно. Пожилым людям нужно помогать.

- Но ты же помнишь, как мы с тобой пили красное вино? Как ходили встречать квадрокоптер? Как ты одной левой завалила Козина?

- Помню, конечно. Не понимаю, что на меня нашло, хотя... - она чуть испуганно взглянула на меня, - ты же мне что-то вколола. И ты тогда только вернулась из Заречья, значит, тебе дали специальное вещество, чтобы делать людей агрессивными.

- Не агрессивными, - я с трудом удерживалась от истерики, - а настоящими. Ты же всю жизнь такой была, ну вспомни! Не из-за моего же укола ты занималась дзюдо несколько лет, и бар ты собрала задолго до нашей встречи.

-Все люди совершают глупости по молодости. Сейчас я уже достаточно взрослая, чтобы осознавать последствия своих поступков, поэтому я больше не собираюсь заниматься столь нелепыми вещами. А Козин, кстати, нам обеим тогда не понравился. Асоциальный тип. Надеюсь, его скоро поймают и депортируют.

Не в силах больше выдерживать такую Свету, я поднялась, подошла к окну и отдернула тюль. Конечно, окна были зарешечены, и замок висел с той стороны. Странная у хозяев забота о гостях. Интересно, здесь хоть раз ночевали нормальные люди или чисто арестантов водят? И почему Свету до сих пор держали здесь?

Хотя сколько времени прошло? Всего-то два дня с того момента, как мы с ней вынуждено разбежались. Только этим вечером меня пытался допрашивать Борис, и вот спустя несколько часов я попала в настоящий плен.

Почему меня поселили в комнате со Светой? Чтобы показать, как выглядит Добро в их понимании? Или у них не было еще одной аналогично оборудованной спальни. Или Света — это еще один уровень защиты от побега, ведь в таком состоянии она зубами вцепится мне в ногу. Или не вцепится, ведь агрессивные действия неприемлемы.

Поняв, что от подруги ничего хорошего уже не дождусь, я пошла спать. Света осталась в кресле, пристально наблюдая за моими действиями.

Я особо не рассчитывала, что смогу уснуть, долго ворочалась, пытаясь подобрать такое положение, при котором лицо не будет касаться подушки, особенно губа. Но быстро вырубилась.

Проснулась я снова от грохота. Свет остался включенным, поэтому я могла видеть, как в распахнутую дверь влетел Философ с побелевшим лицом. Он на секунду замешкался, отыскивая меня взглядом, затем подскочил к кровати, сдернул одеяло, подтащил меня за футболку и заорал в лицо, брызгая слюной:

- Быстро говори, где твои чертовы дружки? Козин? Чижигин? Сухов? Куда они могли пойти? Откуда взяли взрывчатку? Михаил им передал? Говори, - и с силой потряс меня. Я ничего не понимала. Какая взрывчатка? Какой Сухов?

Он замахнулся, я зажмурилась от страха, но удара не последовало. Открыв глаза, я увидела перепуганную Светку, вцепившуюся ему в руку:

- Д-д-драться нельзя! Женщин бить нельзя!

Мужчина вырвал руку и в ярости замахнулся уже на Свету, но та рефлекторно сделала захват и кувыркнула его на пол, прижав локоть к спине. Вид у нее был донельзя удивленный и непонимающий, но отработанный прием она провела четко и красиво.

Через секунду она отскочила от Философа:

- Я прошу прощения. Я не хотела... Оно само... Но вы не должны... не должны бить девушек. Неужели это вы разбили ей лицо?

Дознаватель медленно поднялся с пола. Он немного успокоился и уже мог себя контролировать. Все произошло так быстро, что парни в черном не успели отреагировать и только сейчас схватили Свету за руки, заламывая их назад.

Философ дернул подбородком, показывая, чтобы ее отпустили. Подруга стояла в полнейшем раздрае. Уголки ее рта непроизвольно дергались вниз, показывая, что еще чуть-чуть и она расплачется.

- К-к-как же так? - с трудом выговорила она. - Так... так не должно быть... Это не... неправильно.. Вас нужно отвести в ЦВД.

- А если я не соглашусь? - сощурил глаз мужчина.

- Тогда... тогда нужно позвать полицейского, - выдавила Света.

- Я сам полицейский.

- Тогда... тогда..., - она растерянно посмотрела на меня, - вы должны сами сходить в ЦВД. Вам там помогут.

- Мне не нужна помощь ЦВД.

Я не понимала, что он делает. Он специально провоцировал эмоциональный срыв, сталкивая вложенные установки? Света стояла, не понимая, как же лучше поступить. Словно робот со сбившейся программой. И это обещанный нам мир добра?

- Так, твои чертовы друзья несколько минут назад взорвали несколько трансляционных вышек. В том числе и в этом районе. Ты, конечно, можешь порадоваться за них, но я лично позабочусь о твоей дальнейшей судьбе и судьбе твоей подружки. Устрою вам обеим счастливую жизнь.

Он вышел из комнаты.

Я так и не поняла, зачем он приходил. Все, что я знала, рассказала раньше, вытряхивать из меня что-то еще бессмысленно. Он же не дурак и должен понимать, что я была всего лишь передаточным звеном, ни Михаил, ни Козин не собирались посвящать меня в свои планы. Только для того, чтобы выплеснуть гнев?

Меня прошибло запоздалым страхом, по спине поползли капельки пота. О господи, если бы не Света, он бы меня точно покалечил, и говнюки в черном даже не пошевелились бы.

- Света? Света! Ты как? - сипло позвала я. Горло до сих пор сдавливало от пережитого.

Подруга стояла на том же месте и смотрела на свои руки.

Я подошла к ней, стараясь держаться сбоку, и прикоснулась к ее плечу:

- Света?

Она посмотрела на меня невидящими глазами и сказала:

- Мне нужно в ЦВД.

Подбежав к двери, Света постучала:

- Выпустите меня, мне нужно в ЦВД. Срочно!

Ответа не последовало. Она требовательнее застучала, потом развернулась и с силой ударила пяткой:

- Мне! Нужно! В ЦВД! Откройте!

Никакого отклика. То ли все уехали с чокнутым Философом, то ли отсыпались после бессонной ночи, а может, по приказу того же Философа игнорировали нас. Но я увидела небольшой проблеск надежды в таком состоянии Светы:

- Света, тебе же нужно в ЦВД, верно? – мягко спросила я. – Мне тоже туда нужно. Ты же видишь, как он меня избил! Я не могу поверить, что полицейский так неправильно поступил. Возможно, еще один укол в ЦВД все исправит в голове. И нам нужно сообщить хорошим полицейским, что один из них сломался.

Света оглянулась на меня, и я увидела, как на ее лице явственно проступило облегчение. Видимо, ей не хватало хоть какого-то логического объяснения и порядка действий.

- Да, в ЦВД. И полицейским. И тебя в ЦВД, - она повторяла, словно опасаясь упустить цепочку. Надо попробовать говорить ей все последовательно.

- Света. Нас запер плохой человек, чтобы мы не смогли добраться до ЦВД. Значит, мы должны выбраться из этого дома так, чтоб нас никто не заметил. Понимаешь?

- Выбраться? Украдкой? – спросила подруга. – Это неправильно?

- Если мы убежим от плохих людей, разве это будет неправильно? – я словно разговаривала с маленьким ребенком.

- Нет? – удивилась Света.

- Нет, ведь мы никого не обидим, а тихонько убежим. А если и обидим, так ведь они тут все сами плохие, девочек бьют. Потом пойдем к ЦВД, нам сделают уколы, снова станем хорошими и счастливыми. И все будет хорошо.

Света с силой потерла лицо руками и пробормотала:

- Ничего не понимаю. Плохие-хорошие… Не понимаю. Выбраться. Нам нужно выбраться.

Она огляделась. За спинкой одного из кресел обнаружились ее вещи, то же платье, в котором ее и забрали. Она быстро переоделась, с укоризной посмотрела на мою мятую, испачканную и порванную футболку, потом на мои босые пятки, но ничего не сказала. Выключила свет, подошла к окну и отдернула тюль. На улице уже рассвело.

Света осмотрела решетки, замок, вздохнула и покачала головой:

- Нет, хорошо заделано. Даже если разбить стекло. Иногда решетки вешают чисто для вида, и их можно аккуратненько снять с петель, если потянуть вверх. Замок взломать не смогу, не домушница. Значит, только через дверь.

Я опустилась в кресло, поджала ноги и уткнулась лицом в колени. Все бесполезно. Нам оставалось только ждать. Подруга же заглянула в санузел, потом прошлась по комнате, обкусывая ноготь, и снова вернулась к двери. Стукнула в верхнем левом углу, затем начала простукивать ее по всей поверхности сверху вниз.

- Свет, ты чего?

- Да вспомнила кое-чего… Лет пять назад отмечали с друзьями Новый год, сняли приличный такой особнячок за городом, знаешь, чтоб камин, баня, бильярд…, - подруга заговорила так свободно и живо, что мне на миг показалось, что действие обдобрина закончилось. – Выпили, конечно, изрядно. Ну и я поспорила с Саньком, что смогу пробить дверь. Он говорил, что тхеквондо рулит, а мое дзюдо никому нафиг не нужно, ведь врезать ногой лучше, чем валять соперника по земле. И типа его друган ногой влегкую пробивает дверь. А я что, пьяная, вскинулась и говорю, типа, я тоже смогу. Ну и проломила дыру. Он мне тогда бутылку коньяка проспорил, - продолжая рассказывать, Света взяла второе кресло и поднесла к двери, ножками вперед. – Ты знала, что двери внутри дома практически никогда не делают из дерева. В смысле, из цельного куска. Чаще всего, ДСП или МДФ обшивают тонкими пластинками из дуба или там ореха. Так что, надейся, что хозяин этой хаты, кто бы он ни был, пожмотился на нормальную дверь.

Она чуть отошла и резким толчком рванула вперед. Послышался удар, треск, но с разочарованием я увидела, что дверь осталась на месте.

- Не получилось? – грустно спросила я.

- Почему не получилось? Нормально все, - бодро ответила Света, поднимаясь с пола, куда ее отбросило. Она отодвинула упавшее кресло и показала две дырки в двери. Каждая с кулак размером.

- И что теперь? Ты просунешь руку и откроешь замок?

- Да не, - рассмеялась она, - его только ключом можно открыть. Сейчас сделаю еще дырки слева и выломаю дыру. Ты точно пролезешь, да и я, думаю, тоже.

- Тебе помочь? – я чувствовала себя неловко. Опять я выступаю бесполезным грузом.

- Ага, молись, чтоб никакая скотина не заинтересовалась шумом. И намотай на ноги какие-нибудь тряпки, вон, хотя бы простынку порви.

Я так и сделала: зубами разгрызла край простыни, затем разорвала ее на полосы и обмотала ноги вплоть до коленей. Закрепила все узлами с дурацкими бантиками и почувствовала себя полной идиоткой. Разбитая опухшая рожа, футболка на десять размеров больше меня и самопальные портянки. Даже бомжи будут подавать милостыню.

Тем временем Света сделала дырку побольше и сейчас пяткой доламывала острые края, одновременно расширяя проем. Волосы растрепались еще сильнее, глаза горели. Прямо как тогда.

Она высунула голову наружу, посмотрела по сторонам и аккуратно полезла. Я думала, что плечи у нее точно застрянут, уж больно широкие они были, но дзюдоистка, как кошка, высунула одну руку, потом изогнулась и проскользнула целиком. Только пятки и сверкнули.

Я подхватила остатки истерзанной простынки, ей ведь тоже нужно будет обмотать ступни, и полезла за подругой.

Хорошо все-таки тут потрудились над дизайном. Стены выкрашены в приятный мятный цвет, а внизу обшиты белыми деревянными панелями, рядом прочная белая лестница вела на второй этаж, и по стенам в произвольном порядке развешаны круглые и овальные деревянные тарелки с разнообразными узорами. А на ступенях лестницы мягко горели встроенные в стену лампочки.

Светка тем временем тихонько прошла к левому от комнаты повороту, хотя, казалось бы, чего тихариться после того шума, что мы уже устроили, заглянула за угол, затем прошла к правому углу и махнула мне рукой.

Там была узкая прихожая комната также в мятно-белых тонах, несколько пуфиков, накрытых газетами, на вешалке висело две легких куртки, но Света бросилась к обувному шкафу, вытащила оттуда обувь. Детские ботиночки, пару галош, мужские туфли…

- У тебя какой размер?

- Тридцать семь.

- У меня сороковой. Значит, я беру туфли, а ты галоши, - и кинула в меня обувью. Ну да, к моему потрясающему внешнему виду только галош и не хватало. Но я посмотрела на туфли, даже в портянках я из них вывалюсь, так что вздохнула и натянула то, что дали. Чуть свободновато, но сойдет.

- У них охрана на улице есть? – спросила Светка, хищно прищурившись.

- Понятия не имею, меня сюда ночью втащили, и я была не в том состоянии, чтобы по сторонам смотреть.

- Блин, меня днем. И помнится мне, что там небольшая веранда, на скамье сидел один с автоматом. Потом широкий двор, там еще огромный вольер, в котором не менее огромная псина бегала. Забор метра под три и автоматические ворота. У ворот еще пара человек. Прав был Козин, против пушек никакое кунфу не рулит. Прорвемся, пойду в стрелковый клуб.

- Света, с тобой все нормально? А как же «агрессивные действия против людей неприемлемы»?

Она взглянула на меня с удивлением, почесала затылок:

- Как я могла такую чушь спороть? Не понимаю. И Философ этот – редкостный говнюк.

Я хихикнула:

- Ты же с ним замутить хотела…

- Не-не, увольте, - сконфузилась Светка, - мне вообще-то брутальные мужики нравятся, метра под два, чтоб плечи в дверь не пролазили. А этот мелкий, пузатый, и лицо такое… Фу. Вот, блин, неужто это так их долбанная программа работает? Она же вообще весь мозг перекручивает. Я сейчас вспоминаю, как им все рассказывала, как с тобой говорила. Противно-то как…

У меня задрожали губы:

- А я, Свет, и без укола все им рассказала. И про Козина, и про Чижигина, помнишь, четвертый, который главным должен быть. И вообще. А ведь меня даже не пытали, так, по лицу несколько раз врезали и все.

Света подошла ко мне и неловко похлопала по плечу:

- Ты просто никогда не дралась. Домашний цветочек. Ничего, я тебя к нам в секцию притащу. Как пару сотен раз тебя протащат по матам, сразу заматереешь, и на такие мелкие царапины даже внимания обращать не будешь. Я вон сколько раз и суставы выбивала, и переломы были, а уж разбитая губа или там ухо – вообще не в счет.

- Но сейчас-то мне что делать? – всхлипнула я.

- Не ныть, это точно, – отрезала Светка. – Нужно придумать, как из дома выбраться и куда потом идти. Ко мне нельзя, к тому старикану тоже, к Козину и подавно. Ты еще какие-нибудь адреса помнишь?

- Если бы даже и помнила, то все равно бы уже рассказала этому хрену, - угрюмо сказала я.

- Логично. Ладно, фигня, потом разберемся. Сначала побег, потом уже направление.

Я проснулась от грохота. Козин? Но не успела я испугаться, как в комнату ворвались два черных силуэта. Один из них резко сдернул одеяло, схватил меня за руку и потащил на выход.

Босиком, в одной футболке я вынуждена была пробежаться по холодному заплеванному подъезду. При тусклом свете лампочки я успела заметить лишь черные бронежилеты и черные маски на лицах. Меня закинули в машину, по бокам уселись эти громилы, и мы сразу тронулись.

Ситуация один в один напоминала вчерашнюю, вот только Василий меня уже не прикрывал. Сомневаюсь, что он оставил меня в квартире и за углом ждал, что сюда приедет группа захвата. В голове еще шумело выпитое пиво, я негромко спросила:

- А куда...

Мужик слева небрежно ткнул меня в живот рукой - взрыв боли. Желудок скрутило, и я, согнувшись, облевала себе ноги. Я чувствовала, как теплое и слизкое стекает по ступням, как противный кислый запах заполняет машину, как жуткое ощущение беспомощности и страха охватывает меня.

Торможение, удар головой в переднее сидение. Холод по ногам, жесткая рука на плече, рывок, пронзительная боль, острые камушки под ногами, слезы по щекам. Мельтешение теней, грубый смех, толчок в плечо.

- Чем от нее воняет?

- Блеванула в машине.

- Бля, вытри ей ноги чем-нибудь. Иначе мы тут задохнемся.

Треск материи, по коже с силой провели тряпкой. Дрожь колотила так сильно, что ноги едва держали, мне было страшно поднять голову и посмотреть на сопровождающих.

- Сюда смотри! - удар по щеке. Я упала на колени, щека вспыхнула огнем.

- Что, и эта сучка все, блять, испортила? Она ща со страху обоссытся, - мужчина схватил меня за волосы и рванул назад. Я запрокинула голову. Невысокий полноватый мужчина лет сорока, уставшее лицо, набрякшие веки, крупный нос. - Рассказывай.

- Что? - прошептала я. - Что рассказывать?

- Громче! - закричал он мне в лицо. Я вздрогнула. Хотелось свернуться в клубок и закрыть голову руками, но боль от зажатых волос держала меня в той же позе.

- Я приехала в город четыре... пять дней назад...

Еще удар. У него даже выражение лица не изменилось.

- Где Козин? Как с ним связаться? Где Сухов и Калмыков? Кто еще с ними?

- Я не знаю, - губы свело судорогой. Я уже не плакала. Меня настолько скрутило от страха, от ожидания удара, что я не могла плакать.

- Где, блять, Козин? - он еще сильнее стиснул волосы.

- Не знаю. Он меня привез...привез в квартиру и сказал ждать.

- Где Сухов?

- Я не знаю Сухова.

Удар.

- Ты в его квартире сидела! - от его крика я закрыла глаза и снова получила пощечину. - На меня смотри.

- Я не знаю Сухова. Когда меня привезли, там никого не было, - зажмуриться бы и не видеть его посеревшие от ярости глаза.

- Кого, кроме Козина, еще видела?

- Ларису Владимировну из университета, но она отказалась...

- Какую, нах, Ларису Владимировну? Фамилия?

- Не.. не помню... Смирнова, кажется...

- Из какого университета?

- Бывший МГУ... медицинский факультет.

Мужчина кивнул кому-то за моей спиной, сзади хлопнула дверь.

- Дальше. Кто еще?

- Коля...

- Какой Коля? Фамилия? Адрес? Внешность?

- Не знаю... Высокий, лысый. Пошел за Ларисой Владимировной.

- Это Сухов, по ходу. Дальше? Кого еще видела?

- Больше никого. Никого не видела. Только в масках. Когда в прошлый раз...

- Вспоминай список. Ты ж читала его? Кто там еще был? Кто был четвертым?

Я напрягла память, но в голове все было словно в тумане. Еще удар. Чувствовала, как тянуло нижнюю губу, словно ее надули, как шарик. Казалось, вот-вот кожа треснет, и брызнет кровь. Прямо на лицо допрашивающему.

Снова удар. Не шелохнуться. Я мучительно пыталась вспомнить хоть что-то.

- Люстра...

- Какая, блять, люстра?

- Такая лечебная... Дядя от рака включал... Люстра... Чижевского...

- Фамилия Чижевский?

- Нет, похожая. Не помню точно. Описание — Портос. Живет на Орлова.

- На Орлова несколько тысяч людей живет. Там, бля, высотки стоят. Вспоминай. Чижевский? Чижиков? Чижков?

Я дернула головой.

- Вспоминай! Дайте телефонный справочник какой-нибудь!

Он отпустил волосы, я сразу уткнулась лицом в колени и расплакалась. Мужчина отошел на несколько шагов, чиркнул спичкой, по кабинету поплыл крепкий сигаретный запах.

- И чего, нах, Коробов с ней возился? Она ж нихуя не знает, - задумчиво, словно самому себе, сказал он. Сзади снова хлопнула дверь, мелькнули высокие шнурованные ботинки. Передо мной упал толстенный справочник.

- Ищи своего Чижевского. Если не найдешь, начну ломать пальцы, - небрежно, затягиваясь сигаретой, бросил мужчина.

Я торопливо пролистала до буквы Ч и внимательно начала водить пальцем по фамилиям, проговаривая их про себя. Несколько раз мне показалось, что вот она, но следующие варианты тоже казались похожими.

- Вот. Вроде такая, - дрожащим голосом выговорила я, не поднимая головы от справочника - Чижигин. На Орлова. Имени не помню.

Мужчина подошел ко мне: черные лакированные туфли остановились перед моими глазами.

- Встань!

С всхлипом я втянула сопли и поднялась, с трудом заставив себя взглянуть в глаза палачу. Он смотрел на меня с интересом, словно на забавную зверушку. Его не смущали ни распухшие щеки, ни раздувшаяся губа.

- Что ж, теперь можно поговорить и обстоятельнее. Дайте ей стул!

Мне ткнули под коленки чем-то жестким, и я упала на сиденье. Мужчина сел на краешек стола, вытащил вторую сигарету, прикурил, вытащил диктофон, нажал кнопку и кивнул:

- А вот теперь начинай. В город ты приехала несколько дней назад...

Скороговоркой, боясь рассердить этого человека, я начала пересказывать в который раз последние дни жизни. Когда я дошла до момента расставания со Светой, то снова расплакалась: она рискнула собой ради дела, а я расклеилась из-за нескольких затрещин и все испортила.

Зачем я сказала про Чижигина? Назвала бы любую другую фамилию, пусть бы они искали... Но тут я подумала, а что было бы, когда они бы поняли, что я вру? И почувствовала, как внутри все свело от страха да так, что несколько секунд я не могла говорить. Горло перехватило от страха.

- Воды? - мужчина, до этого молча сидевший на столе, протянул пол-литровую бутылку воды. Я судорожно схватила ее и залпом выпила половину, пытаясь продышаться.

Почему он не приказал воткнуть в меня шприц? Ведь о неудаче тогдашнего дознавателя Бориса никто не узнал. Или он кому-то успел доложить?

Когда я закончила рассказ, мужчина выключил диктофон и в очередной раз достал сигарету.

- Так на хера ты влезла во все это? Чего тебе спокойно не жилось? - его голос прозвучал спокойно и даже немного участливо, словно бы не он только что хлестал меня по лицу. - Возомнила себя супергероиней? Захотела лавры Пересмешницы? А ты помнишь, чем там все закончилось? Страна захлебнулась в крови, погибли миллионы людей. И даже ее сестренка погибла. И главными гадами оказались не диктаторы-тираны, а ее же товарищи-революционеры. Тебе что, не понравился обновленный город? Без убийств, воровства и лжи? Ты только что сама говорила, как тебе на вокзале помогали, как угощали мороженым, как улыбались незнакомые люди. Так какого хера ты сунулась?

Я молчала. Боялась не угадать нужного ответа, и он снова ударит меня. Как лучше ответить? Сказать, что ошиблась? Запугали? Что беспросветная идиотка?

- Молчишь? Не хочешь разговаривать? Ты же понимаешь, твое геройство только до первого укола... А потом будешь взахлеб сдавать своих друзей. Примерно так же, как сейчас, только с радостным повизгиванием. А я хотел бы пока с адекватным человеком поговорить.

Я не выдержала и выпалила:

- Вот вы сами и ответили на свой вопрос, - и тут же пожалела о своих словах. Но он не рассердился, лишь выдохнул дым и сказал:

- А, ну да. Лучше голодная свобода, чем сытое рабство. Как же, слышал такое. Еще, кажется, Спартак подобную чушь говорил. Вот только уже тогда, две с лишним тысячи лет назад, большинство рабов отказались от такой свободы. Некоторые даже защищали своих хозяев от восставших. Не догадываешься, почему? За Спартаком шли самые отчаявшиеся либо те, кто недавно ходил в рабах.

Мы все потомственные рабы. Родители пахали на благо государства, считая каждую копейку, дедушки и бабушки жизнь-поди положили ради него, кто на войне, кто - впахивая по четырнадцать часов в сутки на заводе. Даже сытость уже не так важна, как качественная промывка мозгов. За Родину! За Сталина! Построим коммунизм! Ха. С коммунизмом не срослось, нате вам обывательский капитализм.

Ты пойми, мозги промывали всегда, еще со времен пещерного человека. Сейчас лишь перешли с опосредованного воздействия на прямое, и заметь, все от этого выигрывают. Раньше только добренькие и чистенькие поддавались библейским заповедям, а злые и грязненькие этим пользовались. Сейчас же нет добрых и злых, все люди одинаково честны и бескорыстны. Эта Лариса из лаборатории правильно говорила: сейчас ты улыбаешься на улице и получаешь улыбку в ответ.

- Но вы-то не зомбированы.

- Как ты говоришь? Зомбирован? Хороший термин. Ты же понимаешь, каждому стаду нужен пастух, иначе куда оно забредет?

- Борис тоже называл людей овцами...

- Ладно, я понял, - он устало потер лоб. - Ввязалась из-за нелепых идеологических воззрений и наивных взглядов на жизнь. Перечитала Дюма и Купера.

Я за время нашего странного диалога немного успокоилась и осмотрелась. Большой и на вид тяжелый стол с пустой поверхностью, шкафы с множеством книг, я узнала темно-синюю коллекцию Пикуля и зеленый набор Дюма, два небольших окошка за спиной моего собеседника плотно зашторены. Я знала, что за спиной стоят как минимум два спецназовца, или как они там называются? Не разбираюсь я в их форме и знаках отличия.

- Ну что, по кофе? - спросил мужчина и сразу кивнул куда-то в район двери. Хлопок, и через пару минут вошел один из этих, черных, с двумя ароматно пахнущими чашечками. Не одноразовыми бумажными стаканчиками, а настоящими фарфоровыми чашками. Видимо, мы были в чьей-то квартире, а точнее, в чьем-то доме, потому что меня не водили по подъезду. Хоть в тот момент я от страха почти не соображала, но точно помню, что была россыпь камней, гравий, наверное, потом теплое дерево под ногами.

Мужчина протянул мне одну из чашек, а сам снова прислонился к краю стола и повел носом над кофе, полуприкрыв глаза.

Голова болела нещадно. Вроде и выпила всего пару бутылок пива, отхватила несколько пощечин, но мозг словно бурил изнутри скважину и хотел выплеснуться наружу. И хоть я не любила кофе, но сейчас он пришелся кстати.

Я даже с какой-то долей симпатии посмотрела на дознавателя, вот человек на работе надрывается, ночами не спит, девчонок допрашивает. И казалось диким и нелепым предположение, что этот мужчина несколько минут назад бил меня с равнодушным видом. Наверное, так и зарождается стокгольмский синдром.

- Ну что, еще поговорим? - устало проговорил мужчина. - Все равно нужно дождаться проверки твоего Чижигина. А вдруг ты соврала? Хотя ты же хорошая девочка, верно?

Всего пара слов, и меня снова затрясло от страха. Я почти ощутила жгучее прикосновение к щеке. Стараясь успокоиться, я поднесла трясущуюся чашку ко рту и обожгла разбитую губу горячей жидкостью.

- Можешь обращаться ко мне Философ. Кстати, тебе уколы в ЦВД делали? Или Коробов не задумался о таком варианте? Коробов — это тот самый Борис, который тебя в прошлый раз допрашивал.

Почему он спрашивает? Я же рассказала про предыдущий захват? Или забыла сказать о том, что они вкололи две дозы? И если сейчас признаюсь, не изобьет ли он меня со словами: «Что ты еще забыла?»? Поэтому я на всякий случай помотала головой.

- Ну точно придурок. А куда его повезли, Козин тебе не говорил?

Я снова покачала головой.

- Не хочешь разговаривать? А знаешь, твоя подружка, Света, сейчас находится в этом доме.

Я осторожно отвела горячий кофе и с надеждой посмотрела на Философа:

- С ней все в порядке? Ей... сделали укол?

- Ага, вот и заговорила, - мужчина усмехнулся. - Она такая боевитая, все кулаками махала. Конечно, ей сделали укол. Хочешь, ее приведут?

Что сказать? Я очень хотела увидеть Свету, хоть мы и были знакомы всего несколько часов, но мы как-то быстро сдружились. Она воплощала в себе все те качества, которых не хватало мне: решительность, отвага, отсутствие лишних мыслей. А вот хотела ли я увидеть ее под действием укола? Улыбающуюся, размякшую... Не настоящую.

Тут у Философа зазвонил телефон. Он сразу посерьезнел, отставил кофе в сторону и приложил трубку к уху:

- Да? Нашли? Элитный дом? Входите. Стрелять только при нападении. Чижигина взять живым. Как Портос. И Козина тоже живым. Невысокий мужчина лет тридцати пяти. Да, ко мне. Им уколы не делать. Консьержка? Вас что, всему учить? Ксиву ей покажи.

Я сидела, уставившись в блестящую поверхность кофе. Как я могла? Как я могла сдать всех?! Это ведь не запланированная сдача, как в прошлый раз. Я реально все испортила. Зачем Михаил доверил мне такую миссию? И Василий, тоже, блин, молодец! Мог бы спрятать меня куда получше, чем в квартиру одного из своих подручных! Хотя у нас же не фильм про агента 007, это сраная жизнь в провинциальном городе, где вместо супергероя матерящийся Вася, а вместо Скарлетт Йоханссон — самая обычная я. Не хожу в кожаных штанах, не умею красиво махать ногами и взмахом руки избивать крутых мужиков с автоматами. Если этот философ решит тушить об меня свои вонючие сигареты, то я буду терпеть, глотая слезы и крики, а не сверну ему шею небрежным движением ноги. Сука. Я себя ненавижу.

Философ с интересом посмотрел на меня:

- Можешь не переживать. Все рано или поздно сдаются, просто ты это сделала вовремя и обошлась без лишних травм. На мой взгляд, очень умно.

Снова звонок.

- Как это никого нет? Обыщите квартиру! Лаборатория? Что, прямо в доме? Миллионер? Лауреат? Неважно. Ищите!

Мужчина положил телефон и зло сощурился:

- Куда они могли пойти, Чижигин и компания? Вспоминай, - и взгляд за мою спину. - Принесите уколы.

Я съежилась на стуле. Некстати вспомнила о том, что сижу в одной футболке, хорошо, что она длинная, почти до колен, что ноги испачканы в собственной блевотине, что лицо разбито и вздута губа. Я хотела обратно, в тот город, из которого я уезжала в отпуск, с нудной офисной работой, угрюмыми лицами и хамоватыми маршрутчиками. И никаких судьбоносных решений, никаких сторон, никакого добра и зла.

Хлопнула дверь. По кивку Философа мне в плечо вогнали иголку, знакомая боль от вливаемой жидкости. Я сидела, не двигаясь, и сжимала в руках чашку кофе, как спасательный круг. Я не могла и не хотела притворяться зомби.

- Еще! - и рядом воткнулся еще один шприц.

- Даже так? - удивился дознаватель. - Интересно... Специалисты говорили о тех, на кого не действует излучение, но считалось, что под действием этого средства может устоять меньше одного процента населения. И что с тобой будем делать? Снова бить? Или все-таки сама расскажешь?

Я смотрела на него и не могла вымолвить ни слова, ожидая новых ударов. Словно кролик перед удавом. Но тут снова зазвонил телефон, Философ махнул рукой, мол, уведите ее, и закричал в трубку:

- Как насчет Смирновой? Что значит — не нашли?

Мы прошли немного по коридору, затем конвоир достал ключ, отпер замок и и втолкнул меня в комнату. Сзади послышался щелчок запираемой двери. Было темно.

Я провела руками по стене сначала с одной стороны от двери, потом с другой, нащупала выключатель и включила свет.

Судя по всему, меня закрыли в одной из гостевых спален, хотя зачем хозяева поставили замок, я не поняла. Неужели они заранее рассчитывали принимать гостей, не желающих у них оставаться на ночь?

Полупрозрачный голубой тюль на огромном окне, два уютных кресла перед ним с низким темно-синим журнальным столиком, неброский серо-голубоватый ковер на полу и огромная, как минимум, трехспальная кровать, на которой, кстати, уже кто-то спал. В дальнем углу была еще одна дверь.

Они забыли, что тут уже кто-то был? Или сюда поместили одного из захваченных пленников? Я посмотрела по сторонам в поисках какой-нибудь защиты, вроде бейсбольной биты или хотя бы металлической статуэтки. Смешно, меня только что избили, а я чего-то боюсь от собрата по несчастью.

Человек на кровати пошевелился, я вжалась в стену. Если он уснет, то я попробую пробраться в дальнюю дверь и запереться там. Но из-за одеяла вынырнули растрепанные светлые волосы. Света?

- Света, это ты? Как ты? Тебя не били? Ты в порядке? - я так обрадовалась, увидев ее, что тут же разревелась, как маленькая. Я так переживала за нее.

Она сонно потерла лицо, приходя в себя. На улице было еще темно, а значит, не было еще и четырех утра. Уставилась на меня непонимающим взглядом, и я видела, как медленно расширялись ее глаза. Меня, наверное, сейчас сложно было узнать.

- О Господи? Что с твоим лицом? - когда Света наконец осознала, кто перед ней стоит, то выскочила из кровати и бросилась ко мне. Она с ужасом смотрела на мое лицо, боясь прикоснуться и сделать больно. - Кто это с тобой сделал?

Я всхлипывала от радости, что с ней все хорошо, хотела улыбнуться, но губу сильно дернуло болью. И ревела. Теперь, когда со мной Света, все точно изменится. Она сумеет придумать, как нам отсюда вырваться. А еще я так хотела выговориться, сказать, что я всех предала, что из-за меня усилия стольких людей пошли прахом. И пусть она меня отругает, но мне это было так нужно... Почувствовать, что я не последняя сволочь. Не предатель.

Очередной попутчик неожиданно прервал меня и спросил:

- А может быть такое, что таблетки Анти не действуют?

Я насторожился:

- А что, чувствуешь желание пойти и творить добро налево и направо?

- Не, - замотал головой он, - я это... девушке своей утром дал одну. Василий, она у меня такая, знаешь, зажигалочка, вечно у нее в одном месте шило играет. То потащит меня бегать прямо по городу в шортах, то на концерт какой-нибудь, то дом весь обвоняет всякой фигней. Пока мы оба зомбанутые были, мне было норм, что она тихая и спокойная. А сегодня утром, как ты меня … ну это самое.. я смотрю, а она как клуша какая-то: овсяночка, кефирчик, глажка-стирка. На меня толком не смотрит, разговаривает, как учебник по физике читает. В общем, дал я ей одну таблетку, типа витамины, подождал полчаса, и ни фига. Такая же квелая. Вот я и думаю, может, это колеса неправильные? Ну там, испортились или что-то ещё.

- Ты не волнуйся, таблетки нормальные. Сам подумай, ей мозги уже третью неделю промывают, может, надо двойную дозу дать или больше подождать. Так что не переживай, мы как раз и пытаемся все исправить.

Его-то я заговорил, а вот кто бы меня теперь успокоил? Может, мы уже напрасно дергаемся? Опоздали? С другой стороны, я ж только вот ночью ребят объезжал, на всех Анти сработал. Либо таблетки реально медленнее действуют, либо некоторые люди уже полностью пропитались этой добрючей ерундой и не смогут вернуться в нормальное состояние.

Интересно, каково это — быть зомби? Не как Игорь Владиславович, ведь он осознавал, что с ним творится что-то не то, похожее на раздвоение личности, а вот как другие люди: быть правильным, возненавидеть все то, что когда-то было дорого. Хотя для меня это не было жертвой, у меня нет ничего ценного. Ну перестал бы я пить по вечерам или материться на складе, захотел бы пойти работать в ментовку или на стройку, оплакивал бы изредка умерших котят... особо ничего бы не изменилось, только что вокруг все люди были бы такими же. Нашел бы себе домашнюю клушу с борщами и вязаными салфетками, нарожали бы детей.

Но вот на этом моменте меня и перекосило. Значит, мои дети выросли бы абсолютно правильными, без лазания по деревьям, стрельбы по воробьям из рогатки, без прыжков с крыши и солнышка на детских качелях, без подросткового бунтарства, без возможности реветь в подушку из-за идиота за соседней партой, без выкрашенных в синий цвет волос и пирсинга в носу. Каково это будет? Без страха, что тебя изобьют после школы, или какой-нибудь извращенец зажмет в подъезде, без постоянных выяснений «из какого ты района» и «есть ли закурить». Не будет ни гениальных прорывов в науке и наркотиков в школах, не будет увлеченных спортсменов и полупьяной шпаны в переулках, не будет ни плохого, ни особо хорошего. И я бы согласился оставить все, как есть, попробовать влиться в эту нереальную жизнь, если бы не одно «но» - наличие незапрограмированных мудаков, типа меня или тех, кто это организовал, что получат безграничные возможности для насилия и манипулирования.

Поговорив с каждым из ребят, я выяснил масштабы катастрофы по оружию: на пятнадцать человек у нас было пять травматов, пару охотничьих ружей, два пистолета и один устаревший броник. С голыми жопами фактически, не считать же кастеты, биты да ножички за оружие.

Затем мы распределились по району, дабы выяснить местонахождение всех будок Добра и возможных мест вышек, сам же с двумя парнями пошел к телевышке. Они купили мороженое и пошли знакомиться с девушками в том районе, я же наблюдал издали, так как моя морда уже была засвечена.

На первый взгляд, ничего особенного я не увидел, правда, я никогда и не обращал внимания на то, как охранялась вышка раньше, да и вообще ничего толком про нее не знал.

Один из моих ребят уже весело трепался с какой-то симпатичной девчонкой, затем он подхватил ее под руку и направился прямо к вышке, вроде как предложил подняться ей на самое высокое место в городе. Когда они подошли на расстояние в десяток шагов, из будки выдвинулся запакованный по самые уши охранник, хотя какой там охранник, вылитый, мать его, спеназовец, даже автомат в руках держал, и вежливо попросил удалиться. Мой донжуан еще поуговаривал пару минут цербера, но вынужден был отступить.

Что ж, скорее всего, в будке этот охранник не один, плюс внутри несколько человек. Если с оружием, то вряд ли этот хрен обзомбирован, но в качестве языка брать его было бы безрассудно, да еще и на глазах у других вооруженных людей.

Я почесал затылок. Чижигин был прав насчет необходимости языка, но нам нужен не тупой боец, а кто-нибудь из управляющих этой кодлой. Я не рассчитывал на организаторов, но хотя бы мелкого управленца мы должны выловить. А как?

В голову пришла только одна мысль: ловля на живца. В качестве наживки я мог использовать себя, но это глупо, так как велика вероятность, что кукловоды уже знают о моем боевом прошлом и решат меня просто пришить. Также можно выдвинуть старикана, Игоря Владиславовича, но он был слишком ценной для нас фигурой с невероятными способностями. Итак, оставался только один человек — это та мелкая девчонка, с которой все началось. Она знает только меня и лишь мельком видела Федю, не в курсе ни про Чижигина, ни про прочих людях, не знает плана. То, что она общалась с Михаилом, не столь важно. А главное - она устойчива к внушениям, по крайней мере, не сольется из-за укола и промывки мозгов.

Возможно, было нечестно использовать ее еще раз, ведь она уже поработала пешкой в руках Михаила, но мы все тут рискуем.

Я потратил несколько часов на прошаривание района и пометил несколько наиболее вероятных мест для установки мозгопромывателей, особенно там, где заметил охрану. Затем отзвонился Чижигину и предупредил о своем приезде, ребят рассредоточил около тех мест. Если где-то начнутся лишние телодвижения, они меня предупредят.


 

Николай, как и мы все, не спал всю ночь, и встретил меня изрядно взъерошенным и помятым. Он все это время пытался уловить излучение при помощи Игоря Владиславовича, но из-за того, что я сделал тому укол с Анти, получалось пока хреново.

- Ничего, - пробасил Николай, - через пару часов, а уж тем более завтра, его влияние снизится, и мы сможем точнее выяснить его природу.

- Нам нельзя затягивать, - возразил я и рассказал о случае той девушкой, что не отреагировала на Антидобрин, - скоро будет поздно.

- А что ты предлагаешь? - нахмурился Коля.

Я рассказал про свой план, и Чижигин с ним согласился.

- Когда поймаешь языка, тащи его ко мне. У меня есть средство разговорить его.

- Пентотал натрия? - с ухмылкой спросил я, так как знал, что его эффективность изрядно преувеличена в шпионских фильмах. Даже как-то попробовал на себе ради интереса, ну что могу сказать, проще напоить и выведать что-то. Поддаются только те, кто и так легко внушаем и болтлив.

- Лучше, - Николай вернул мне такую же ухмылку. - Кстати, та хрень, что колят в будках Добра, сделана как раз на основании пентотала натрия, только с увеличенным сроком действия, примерно на двенадцать часов, чего достаточно для качественной промывки мозгов.

Николай свалил обратно к неведомые мне доселе комнаты, а я побрел на кухню, дожидаясь Леху с Федей. Увы, жратвы там не появилось, и даже волшебный тортик был съеден вчистую, только гигантский поднос с остатками крема свидетельствовал о том, что тут что-то было.

Я практически поддался желанию полазить по шкафчикам и холодильникам в поисках еды, как в квартиру ввалился Леха со сверкающей улыбкой.

- Ага, снова филонишь, нцать? - воскликнул он. - Как ни припрусь, так ты ни хрена не делаешь!

- Да я только пришел.

- И всегда одна и та же отмазка!

- Даже не смешно. Чего светишься? Своих раскодировал?

- И это, нцать, тоже, - плюхнулся Леха на барный стул в глубине кухни. - Моя все-таки умница, нцать, сразу все прочухала, забрала мелкого из садика. Прикинь, нцать, уже через десять минут он начал носиться, как раньше, по квартире, разбил тарелку и обоссал меня, нцать.

- Рад за тебя. А из наших дел?

- О, я, нцать, красава! В общем, у нас ща есть десять автоматов, три броника и две, нцать, полноценные шкурки омоновцев.

- Леха, ты реально красава! Как раз то, что нужно. Сегодня вечером начнем действовать.


Ближе к вечеру я стартанул в квартиру к Феде, где должна была сидеть мелкая. Что ей рассказать, я примерно придумал, повезло, что у нее ответственность повышенная, а самосохранение подхрамывает.

Но, как только я вошел, то меня снес обалденный запах борща, и я вспомнил, что весь день ни хрена не ел, поэтому отложил все откровения и потребовал еды. Заодно и наговорил все, что планировал. Нормальная девчонка все-таки, поругалась, но согласилась. Я б на ее месте на хрен послал. Как я и сказал, некоторые слишком много думают, одноклеточный бы прикинул: «Что я с этого получу? Ни фига. Риск есть? До фига. А значит, идет этот Вася лесом».

Отвез я девчонку подальше, в южный район, рассчитывая, что пока ее засекут, пока выловят и будут везти на базу, мы успеем сорганизоваться.

Так как людей у нас хватало, а вот оружия было мало, и совсем не было техники для слежения, мы расставили парней в ключевых точках по городу — перекрестках — таким образом, чтобы понять, куда ее отвезли. Затем звонок опергруппе и захват языка. Ну и освобождение нашей приманки.

Самое поганое — это возникшее по дороге чувство ее доверия ко мне. Хоть она злилась, ругалась, обзывала меня, но я узнал это ощущение — ответственность перед доверившимся тебе человеком. В последний раз у меня такое было еще на военной службе, почему-то управление двумя десятками складских работников не создавало таких проблем, наверное потому, что они всего лишь выполняли мои приказы, и их жизнь никак не зависела от моих решений. Ну, уволю, ну наложу штраф, не более того.

В армии все было по-другому. Мои солдаты могли материть меня, ненавидеть за лишнюю, по их мнению, муштру и придирки, на пьянках утверждать, что уж они-то бы гораздо лучше спланировали ту или иную операцию, но я всегда знал, чувствовал, что они подчиняются моим приказам не только из-за устава или страха перед трибуналом, но и потому, что доверяют мне, моему умению планировать. А доверие в таких делах — это по сути вверение командиру своих жизней. И это такая, мать его, ответственность, такой груз и такая гордость... И тяжело, и невозможно отказаться.

Вот и эта мелкая соплюха сидела в машине, абсолютно не представляя, куда я ее везу и зачем, но искренне верила в мои решения и с закрытыми глазами соглашалась выполнять то, что я ей говорил. Блин, это страшно.

Когда я ее высадил и дал по газам, то невольно посмотрел в зеркало заднего вида: от ее съежившейся фигурки на пустынной сумеречной улице у меня перехватило сердце. Правильно я свалил со службы.

За ней остались следить два человека, в их задачу входило только наблюдение: кто ее поймает, в какую машину посадят, чтобы дать приметы прочим, в какую сторону поедут. Даже в случае силового воздействия им было запрещено вмешиваться. И от этой мысли мои руки все сильнее сжимали чертов руль. Я уезжал к нашей группе захвата.

Каждые пару минут мне приходило сообщение, по какой улице они проехали. И через полчаса машина остановилась около небольшого офисного здания в центральном районе. Мы подождали еще несколько минут, наблюдатели отчитались, что девчонку ввели в здание, затем туда же подъехала еще одна БМВ, из которой вышел какой-то мужик в костюме и несколько парней с оружием.

В группе захвата было всего десяток парней — все, на что хватило нашего обмундирования, первым двум выдали броники, остальные просто натянули старые омоновские маски. Я поехал следом, хоть Федя и Леха были категорически против. Не, так-то они были правы, если что-то пойдет не так, и меня поймают, то слишком много я знаю. По сути, все. С другой стороны, и я упирал на это в споре, я не поддавался внушению, а значит информацию из меня смогут выбить только силой. Да и не буду я вылезать, пока все не закончиться. Просто нужно, чтобы кто-нибудь знакомый встретил девочку и успокоил.

Леха сам отбирал людей в штурмгруппу, тех, кто не понаслышке и не по фильмам был знаком с тем, как проникать в помещение с враждебно настроенным контингентом.

Мы даже поспорили над тем, стоит ли начинать настоящую войну, в смысле, можно ли обойтись без жертв. Леха был резко против, упирая на то, что это всего лишь зомбирование людей. Федя бил кулаком по столу и говорил, что тварей нужно давить по полной программе, а ведь он довольно мирный товарищ.

На наши крики вышел Чижигин, послушал немного, а потом высказался:

- Так, господа практики, дайте теоретику кое-что добавить. Мы с Игорем Владиславовичем еще раз прошлись по закачиваемым установкам, и я вам голову даю на отсечение, что все, кто там будут, не зомбированы. А если зомбированы, то не вооружены. Подумайте сами, если охранники согласились принять эту ситуацию и готовы поддерживать захватчиков, а это так, то какие моральные установки у них могут быть?

- А по русски? - прищурил глаз Федя. Я был уверен, что он все понял, но хотел добить нашего миротворца.

- В человека с оружием можно стрелять спокойно, он пошёл на это добровольно и с открытыми глазами, а не в результате зомбирования. Зомби же не смогут причинить вам вред. Максимум потащат в желтую будку.

Против аргумента Чижигина и Леха-фээсбешник не стал возражать, поэтому у наших штурмовиков были развязаны руки.

На зачистку хватило всего нескольких минут, из которых большая часть ушла на взламывание дверей и проверку всех помещений. Когда сообщили, что чисто, я пошел искать девочку. Ребята сработали максимально чисто, убив только одного человека, скорее всего, самого первого выскочившего, остальных ранили и, обыскав и забрав все оружие, складировали в одной из комнат. Главного аккуратно повязали и повезли на обговоренную точку, так как светить квартиру Чижигины было бы слишком расточительно, впрочем, Николай уже должен был ждать языка на месте.

А мелкая села в машину и принялась реветь. Отходняк, я все понимал, потому предусмотрительно и захватил с собой пива. Но что меня поразило: захлебываясь соплями, она доложила обо всем, что смогла узнать во время допроса.

Когда я довел ее до фединой квартиры и собрался уходить, она спросила:

- Ты снова туда? Вы ведь ни одной станции еще не захватили, верно?

- Ох, еб-ты, у мелкой наконец включились мозги? Интересно, это с пивасика или со страху?

Она проигнорировала мое хамство:

- Но ведь теперь они знают, что существуют силы, способные победить их. Зачем же было делать эту вылазку?

- Да при любом раскладе они бы узнали. Стоило нам только напасть на вышку, как на прочих сразу бы ужесточили охрану. А так у нас хоть небольшой шанс есть.

- О, ты и нормально можешь разговаривать? - шутливо отсалютовала она мне полупустой бутылкой. - Интересно, это потому я такая пьяная или испуганная? И вообще, почему, блин, я мелкая?

- Светка здоровая, ты мелкая, чё непонятного?

- Точно, Светку-то мы не нашли..., - сразу пригорюнилась девчонка.

- Ладно, все, допивай и ложись спать. Если в ближайшие пару дней не вернусь, сваливай из этого города.

- А ни фига. Я буду партизанить. Буду по ночам влазить в форточки и вкалывать людям Антидобрин. Только вот у меня его нет. Тогда буду орать на улицах, что их обманывают, что все вокруг зомби. Или пойду в НАТО или Юнеско, которое там из них по правам человека?

- Ага, давай-давай, - усмехнулся я. - Только проспись сначала.

Кажется, не зря я водки в пиво добавил.

Настроение у меня было приподнятое: наша первая операция с не до конца проверенными ребятами прошла успешно, без потерь с нашей стороны. Успешно взяли языка, захватили пушки, вот только делать такие точечные вылазки было бессмысленно. Эх, было бы у нас больше времени! И чего эта мелкая так поздно вернулась в город? На недельку бы пораньше...

Я не поехал на точку, где сейчас обрабатывали этого Бориса, хоть и было любопытно, что там удумал Чижигин, важнее для меня было проводить пловцов и убедиться, что они добрались нормально до того берега.

Как мы и договорились, они ждали меня в условленном месте, спокойные и уверенные в своих силах. Я тоже неплохо плаваю, но далеко не уверен, что смогу переплыть за раз около трех километров, да еще и ночью. Вода уже немного прогрелась, но все равно июнь — это не июль и не август.

- Киря, Витек, ну как, готовы? Еще раз повторюсь, плыть по отдельности, друг другу не помогать, кроме вас, у меня таких психов, спьяну переплывавших речку-матушку, нет.

Парни разулыбались и покивали согласно.

Когда мы подошли к воде, их решимость приутихла: огромные лучи, сканирующие темную поверхность реки, выглядели довольно пугающе, особенно если сообразить, что за ними могут скрываться и более опасные вещи.

Со снаряжением мы особо не мудрствовали: парни примотали к поясу шорты, запакованные в непромокаемый пакет, к запястью прикрепили крошечный пакетик с инструкцией, как с нами связаться. В случае опасности достаточно было бы порвать упаковку, и содержимое сразу размоется в воде.

Киря выдохнул, взмахнул пару раз руками, пожал мне и Кире руки и вошел в воду. За те пару секунд, что я еще мог его разглядеть в темноте, он отплыл на несколько метров, а дальше его рыжая голова исчезла из вида.

Витек оказался более подготовленным, вместо обычных плавок он натянул настоящий костюм аквалангиста, только без баллонов с воздухом. Плюсом этого костюма был цвет — черный.

- Я весь вечер мучился, закрашивал зеленые полосы по бокам, - улыбнулся он. - Надеюсь, краска не потечет.

Он выждал десять минут, затем также пожал мне руку и пошел к реке. Его я перестал видеть почти сразу: черный костюм на все тело и черные волосы просто растворились в ночи.

Средняя скорость плавания на дальние дистанции около 3-4 км/ч, но это в идеале. Тут же река, а не бассейн, плюс течение, волны, поэтому эти три с хвостиком километра могут занять и больше времени, поэтому я решил просидеть на берегу часа два. Если вдруг ребята решат потонуть по-тихому, тьфу-тьфу, то я об этом никогда не узнаю, зато если их засекут, я буду знать.

Так как это уже вторая бессонная ночь, я немного задремал, опершись спиной на прибившийся плавун. Мельком просматривая сонный бред, я вдруг открыл глаза от нехорошего предчувствия. Посередине реки луч одного из прожекторов замер на месте, через несколько секунд к нему присоединились другие лучи, а еще через какое-то время в стороне взревел мотор — это с берега выехал катер, ну или гидроцикл, сложно было сказать.

Я протер глаза и прищурился: в свете лучей ясно виднелась рыжая голова Кири. Витька пока не засекли. Бессильно стиснув кулаки, я наблюдал, как катер подплыл к Кире, как его чем-то ударили и втащили тело на борт. Теперь нужно было срочно всем ребятам из моей группы сообщить, чтобы они уматывали со своих квартир, да желательно еще и с семьями. Хотя я специально никого ни с кем не знакомил, но город у нас небольшой, поэтому многие были знакомы между собой, хотя бы шапочно.

Его ведь даже пытать не будут, просто вколят свою фигню, и он сам все расскажет и покажет. Опять же, хорошо, что он из командиров видел только меня, а я уже засвечен. Ни Федю, ни Леху, ни тем более Чижигина Киря не знал, зато он знал про Антидобрин и Притворщик. Черт, времени все меньше и меньше. Надеюсь, что он успел порвать пакет с инструкцией. Нехорошо так говорить, но на какую-то долю секунды я пожалел, что его не убили, ведь это бы значительно облегчило нашу дальнейшую жизнь. Но не мог же я дать парням смертельную таблетку, как каким-нибудь агентам 007, типа в случае пленения сожри и умри.

Со страхом и тревогой я вглядывался в темноту, ожидая, что снова луч замрет, и я увижу черную точку посередине. Про сон я совсем забыл.

Прождав еще полтора часа для верности, я решил возвращаться. Сегодня мне сон точно не грозил, нужно предупредить остальных.