Серия «Рухнувшее»

Заканчиваем знакомиться с книгой Адама Туза

"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."

Ссылки на предыщущие части: 1 2 3 4 5

Коротко:

Кризис прошёл, а экономика не взлетает: ЕЦБ запускает QE. Протестный электорат растёт, свежеизбранные левые правительства прессуют, не давая денег. Крайне правые взлетают на фоне недовольства Евросоюзом и волны беженцев. Спесивые британцы решили блефануть в целях изменить движение ЕС к дальнейшей интеграции - и получили Брекзит. Потом миру явился Трамп, и давай рушить всё, нажитое непосильным трудом предшественников. И, наконец, Китай получил свой кризис и после безуспешных метаний, всё-таки его заборол. Что будет дальше? Никто не знает, но у автора нехорошие предчувствия.

Обычно после кризиса экономика идёт на поправку. Но в Европе после того, как закончился турбулентный 2012 год, этого не произошло. Автор не пытается отвечать на вопрос "почему", а концентрируется на последствиях. А главным последствием стагнирующего, если не сказать хуже, уровня жизни большинства населения явилась поляризация политического спектра. В наиболее благополучной Германии был тоже свой протестный электорат, который перебежал от "жёлтых" FDP, бывших в коалиции с Меркель, к "голубой" новой партии AfD, являющейся прибежищем евроскептиков и умеренных националистов. FDP вылетела из бундестага, и Меркель снова пришлось блокироваться с социал-демократами. В других странах положение было тяжелее (в Греции и Испании безработица превышала 25%), и протестный электорат соответственно тому шире. В начале 2015 года в Греции победила коалиция радикальных левых СИРИЗА с Алексисом Ципрасом во главе. Экономика в стране продолжала падать под гнётом бюджетных ограничений и процентных выплат по долгам. И снова надо было что-то с этим делать. Но в этот раз карты у греков были гораздо хуже: практически одновременно с теми самыми выборами в Греции ЕЦБ решил запустить свой QE, выкупая государственные облигации за свеженапечатанные евро. Официальным поводом была борьба с дефляцией. Теперь дефолт Греции не угрожал бы падением Испании или Италии - в случае бегства капиталов они всегда могли занять денег у Драги. Поэтому инициатива Ципраса снова скостить долгов и подбросить деньжат получила жестокий отлуп от немцев. Прощения долгов не будет, урезайте и дальше пенсии и повышайте налоги, и только тогда получите очередной кредит. Ципрас ездил за помощью и к Обаме, и к Путину, и к китайцам, и все ему сказали: "не наше дело, разбирайтесь с немцами". Куда ни кинь - всюду клин получился. А немцы и сотоварищи Ципрасу отказывали в послаблениях, причём в немалой степени потому, что это был блок крайне левых с коммунистами во главе. В конце концов Ципрас устроил референдум по поводу принятия условий "тройки". Неожиданным союзником греков оказался... МВФ, которые открыто выступил с критикой политики экономии, навязываемой Меркель всему Евросоюзу. По прошествии лет явно стало видно, что урезая бюджет, нельзя избавиться от долгов. Из долгов можно только вырасти. Греки сказали на референдуме ясное "нет", Ципрас отправился снова на переговоры, но карты у него были всё так же плохи, и ему пришлось согласиться с тем, что прощения долгов не будет, а 86 миллиардов нового займа будут даны только под залог. Левому правительству была устроена таким образом показательная порка. Но народ всё же не бросил Ципраса, и следующие выборы он снова убедительным образом выиграл. Левые выиграли выборы и в Португалии, но и там им выкрутили руки, допустив к власти только на унизительных условиях продолжения надиктованной в Берлине политики экономии.

Но кроме левых, были ещё и крайне правые, включающие в себя националистов и евроскептиков. Они победили в Польше и взяли много голосов во Франции и Дании. Но наиболее широкий резонанс они вызвали в Британии. После Тэтчер лондонский Сити завоевал себе место под солнцем в качестве денежного шлюза между Европой и Америкой с операциями в долларах. Они здорово на этом заработали, но после прошедшего кризиса начали несколько проседать. Их стала обгонять Уолл Стрит. Чтобы удержать Сити на плаву, премьер-министр Кэмерон решил продвигать отношения с Пекином, продвигая операции в юанях. Конечно, получил отповедь из Нью-Йорка, но всё же дело несколько наладилась. В процессе недавних еврокризисов на повестку дня ЕС встала более тесная интеграция в финансах, и на неё англичане идти не хотели, и особенно они не хотели давать контролировать Сити. Решили поторговаться, и ничего не вышло. Кэмерон решился на рискованный блеф, организовав референдум о выходе из ЕС, надеясь повлиять на политику всего Евросоюза. Как известно, он жёстко прокололся. Народ повёлся не на уверения элит с самим Обамой во главе (то, что иностранный президент открыто влезает в политику, как-то не вызывает нареканий), что в случае выхода всё будет плохо, а на ксенофобию и протестные настроения, разжигаемые националистами. Я со своей стороны замечу, что не всё так просто. Народ не глуп, и, помимо страха за рабочие места, за которые приходится конкурировать вместе с поляками и компанией, видит результаты многолетнего кривобокого развития экономики Британии, когда интересы индустрии приносятся в жертву выпестованному дитяти капитализма - лондонскому Сити. После Брекзита новая элита, сама ошарашенная неожиданной победой, надеялась легко договориться о приемлемых результатах выхода из ЕС, но увы. Европа заняла жёсткое положение, и до сегодняшнего дня сделки не состоялось. На кону свобода перемещения для граждан ЕС и доступ к рынкам для британских компаний. Ждать осталось месяц, посмотрим, что из этого выйдет.

Кому понравился Брекзит - это новому кандидату в президенты США - Трампу. Честно говоря, глава про него меня разочаровала. Вспоминаются газетные статьи неолиберальной прессы. Адам уделил слишком много места предвыборной кампании. Он упоминает Берни Сандерса, который мог бы составить конкуренцию Трампу на тех выборах, и который как раз сейчас взял курс на следующие выборы, но тогда он был вырублен Клинтон, опирающейся на поддержку Уолл Стрит. Победа Трампа была, конечно, разорвавшейся бомбой, и автор описывает, каким образом у него получилось всё-таки как-то наладить работу. Но, к сожалению, он совершенно не упоминает о случившемся расколе элит и активном противодействии, с которым пришлось столнуться Трампу внутри его страны. Американцы всегда сплачивались вокруг своего президента после выборов, кем бы он ни был. Теперь всё было по-другому. Мне кажется, Адам в своём изложении здесь необъективен, и стоит на стороне демократов, которые уже лет десять, как в союзе с Уолл Стрит. Он с неодобрением пишет о трамповском снижении налогов, хотя политика в интересах богатейших классов была признаком всех последних администраций. Рост неравенства начался уже давно, ещё с начала семидесятых, и автор справедливо указывал на то, что положение зашло в тупик по причине монополизации власти элитами. Потому не стоит обвинять одного лишь Трампа в такой политике.

На международной арене новый президент стал вести себя, как слон в посудной лавке, ломая начинания и проекты, выпестованные многие десятки лет назад. Автор критикует это, не обращая внимание на то, что по существу Трамп прав. Он хочет обратить глобализацию. Неявной предпосылкой, которую можно прочитать у Адама между строк, является то, что глобализация - это хорошо. Но ведь нужно быть слепым, чтобы не видеть, что хорошо при глобализации далеко не всем, а только меньшинству, и это объективный процесс при капитализме. При объединении рынков капитал начинает концентрироваться в местах, в которых он наиболее прибылен, и по законам математики, эти места получаются островами в океане неблагополучия. Те, кто живёт на этих благословенных островах, довольны жизнью, а вот остальным глобализация пользы не приносит. И в США, и в Европе, и повсюду, плодами прогресса пользуется всё более низкий процент населения. Люди начинают протестовать. Поляризация политического спектра - мировая тенденция. Пока левым, которые хотят кардинально хакнуть систему, затыкают рот, на сцену выходят правые, у которых больше шансов на успех, поскольку они выступают за власть капитала, только хотят ограничить его движение в интересах населения отдельных стран. А это значит - проводить новые границы, возводить стены, защищать рынки, на которых своя, потерявшая конкурентноспособность промышленность сможет снова возродиться. Это нормально, это мировой процесс.

Адам с некоторой долей удивления пишет, что, несмотря на рискованные и непродуманные шаги Трампа, дела в мировой экономике поправляются. Он не приводит объяснения этому процессу. А было бы неплохо узнать, действительно ли политика затягивания поясов приносит пользу, или это действие каких-то других факторов. Вообще, чем далее по ходу повествования, тем фрагментарнее автор освещает развитие мировых событий. Например, описывая выборы в Германии, не упоминает тему беженцев, хотя это именно она явилась основной причиной изменений распределения голосов. И вообще, ближневосточные дела как-бы не возле Европы, а в другой галактике происходят. В оправдание автора можно сказать, что всё-таки главная тема книги - экономика.

Последнее большое событие, нашедшее отражение в книге - китайский кризис 2015-16 годов.

Началось 12 июня 2015 года с трёхнедельного проседания биржевых курсов на 30 процентов. Государственные компании и фонды начали заливать пожар на рынке миллиардами юаней, стабилизировав положение лишь на короткое время. Но в августе падение продолжилось. Государство сново поднажало, курсы подросли, но к февралю 2016 года минимум был снова обновлён, составив примерно половину первоначального значения. Источник проблем находился внутри самого Китая. Адам объясняет возникновение кризиса причинами, сходными с теми, которые имели место в Южной Корее в 2008 году, а именно тренд юаня на повышение. На этом играли многие компании, занимая  доллары, прикупая на них сырьё, используя это сырьё в качестве залога для займа уже в юанях и инвестируя уже в юане. Почему нельзя было просто поменять доллары на юани? Законом запрещалось. В результате частные компании заняли свыше триллиона долларов. Стратегия базировалась на неизменности условий: процентных ставок, валютного курса и цен на сырьё, и всё это, по словам автора, поменялось в 2015 году. Но позвольте: пусть Фед прекратил QE, но ставку-то не изменил. И курс юаня держался стабильным как минимум до августа. Вот что цены на сырьё изменились - это правда. Но, так или этак, в результате изменившихся условий компаниям срочно понадобились доллары, и на этой волне началось бегство капиталов из страны. Как мы знаем из книги Ручира Шармы, в случае шухера первыми выводят капиталы не злобные международные спекулянты, а сами местные, лучше всех знакомые с ситуацией. Так было и тогда. Западная пресса уже рисовала в чёрных красках расползание кризиса на весь мир, но этого не случилось. Китайцы справились. Курс юаня удержали на несколько более низком уровне, ужесточили контроль за выводом капитала из страны, а также позволили "размотаться" подставленных под удар долларовым позициям. Было израсходовано свыше миллиарда резервов (из всего четырёх). Вслед за этим запустилось новый кредитный бум и программу стимулов. Запад вздохнул. Заражения не произошло. Китай, хоть и справился, оказался всё же уязвим и далеко не всемогущ. А Фед на волне кризиса поостерёгся поднимать процентную ставку. И правильно сделал, помогая, вольно или невольно, Китаю.

На последних страницах книги автор проглядывает беглым взором те события, которые он написал, отмечает монументальность событий и слаженную и верную работу Феда и казначейства в 2008 году, мучительное преодолевание европейцами "ментальной блокады" при борьбе с Еврокризисом. Задаваясь вопросом, что будет, случись подобный катаклизм сегодня, он довольно пессимистичен: республиканцы в Штатах деградировали, Трамп ломает всё, что было заботливо выстроено предшественниками, европейцы неспособны сами справиться со своими же проблемами, между тем как степень интеграции Китая с мировой экономикой ещё только выросла. А полагаться на Китай, находящийся под властью коммунистов, Адам не советует. Ну а Восточная Европа, забытая после кризиса, представляет собой вызывающее нехорошие предчувствия зрелище. Да и Европа в целом вызывает опасения. Центристские и умеренные партии неспособны отвечать на вызовы времени. Время неспокойное, события случаются непредвиденно, масштабы угроз растут. Автор, несмотря на название главы "форма наступающих вещей" не даёт нам даже намёка на эту форму, не говоря уже о направлении движения. Не будет требовать от него слишком многого: он всего лишь историк, а историки будущим не занимаются.

--------------

Вот и перевёрнута последняя страница. Мы окунались в мир процентных ставок, финансовых операций и политических переговоров. Адам Туз рассказал нам о сформировавшейся мировой системе капитала, о её свойствах, достоинствах и рисках. Автор не навязывает нам своих оценок, но их можно всё же вычитать. Он стоит на стороне существующего статуса-кво со свободой торговли, гегемонией доллара и политическим господством США. Пока дела в мировой экономике обстоят более-менее сносно, его трудно критиковать, но дела эти могут резко ухудшиться, и он сам это признаёт. Адам хорошо пишет о проблеме неравного распределения доходов, но не видит путей её решения. Он подробно описывает возникновение и протекание кризисов, но не обращает внимание на сохранение основ и предпосылок для будущих, ещё более разрушительных кризисов. Глобальное банковское казино осталось, деньги печатаются, кредит расширяется под любыми благовидными предлогами. Пузыри растут. Накладывается это дело на политическую напряжённую ситуацию. Случись следующий кризис (а это неизбежно), образуется взрывоопасный коктейль с непредсказуемыми последствиями. Но, с другой стороны, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Пока существующая система устройства хозяйства не потерпит сокрушительный крах, мало кто будет хотеть что-то кардинально в ней изменить. Быть может, удастся увидеть и что-то хорошее на хмуром горизонте надвигающихся событий. Время покажет.

Продолжаем знакомиться с книгой Адама Туза

"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."

Ссылки на предыщущие части: 1 2 3 4

Коротко:

Прогрессирующее обеднение в Штатах вызвало всплеск популизма в стране, которым воспользовались элиты, монополизирующие власть. Американцы продолжили печатать доллары и заливать ими весь мир. Тем временем начал поддавливать Китай, к которому присоединилась Россия после того, как Запад устроил переворот на Украине, приведший к вооружённому захвату Крыма и гражданской войне на Донбассе. После этого Россию давили-давили, но не задавили.

Я писал мимоходом в предыдущей части, что в 2011 году в Штатах были первые массовые выступления за более справедливое распределение доходов. Они проходили под лозунгом Occupy Wall Street, но поскольку люди стали выходить во многих других городах, то его стали называть просто Occupy. Людей двигало туда тяжёлое социальное положение всё более широких слоёв населения. Кризис 2008 года кончился, но не для всех, а только имущих слоёв. Простой человек не стал жить лучше. И вообще, такая ситуация появилась не вчера. Уже десятки лет в США, да и по всему миру, львиную часть прироста производительности присваивает себе верхний процент населения, сливки общества.

Рост производительности труда в сравнении с зарплатами.

В этом нет ничего хорошего для остальных 99%, но бороться с этим им трудно: политики, принимающие решения, находятся под контролем элит, да и сами являются частью этой элиты. А так - давно уже ясно, чем нужно заняться: нужно просто вернуть прогрессивное налогообложение, существовавшее в тех же Штатах полсотни лет назад, заставив богатых платить в казну со своих всё более растущих доходов. Об этом хорошо и подробно писал французский экономист Томас Пикетти в своём выдающемся труде "Капитал в XXI веке". Замечательная книжка, будет время - расскажу о ней. Но не станет же элита, сидящая во власти, резать самим себе доходы! Потому ползучее обеднение и размывание среднего класса продолжаются долгие годы. Растёт протестный электорат, желающий изменить положение дел в политике. Но, я думаю, читателю не хуже моего известно, что электорату этому начинают дурить голову те же элиты, подсовывая ему популистов, кричащих о том, что во всём виноваты не жирные коты, выводящие капиталы из страны, а государство, тратящее триллионы на социальные программы. И это работает! Так добилось успеха движение Tea party, создавшее немало проблем Обаме и его сподвижникам в конгрессе с его медицинским страхованием и многими другими вопросами.

Вызывающий оторопь политический спектакль в Штатах не ухудшил, однако, уверенность в американской экономике, и произошло это главным образом потому, что Фед продолжал вбрасывать в экономику по 85 миллиардов долларов в месяц, покупая за них облигации казначейства (так называемое количественное смягчение или QE). Прибыльность облигаций от этого снизилась, и инвесторы были вынуждены "пойти по миру" в поиске вложений, которые бы принесли профит пожирнее. Разумеется, риск таких вложений тоже был больше. Курсы мировых валют стало давить вверх, снижая экспорт стран всего остального мира. Лидеры третьего мира стали открыто выражать недовольство, в том числе на саммитах Q20. Спекулянты всего мира стали гадать на кофейной гуще, когда же Фед перестанет печатать деньги и начнёт поднимать цену доллара. Но Бернанке был спокоен, и ставку не дёргал, сохраняя те же темпы QE3. Это было странное время: в отсутствие изменений все ловили каждое слово, каждый артикль в высказываниях руководства ФРС, чтобы вовремя начинать скидывать один актив и приобретать другой. 22 марта 2013 года Бернанке пообещал, наконец, что начнёт сворачивать QE3 (призванный оживить экономику - ведь одним и приоритетов Феда является снижение безработицы), Рынки моментально отреагировали денежными потоками со всего мира обратно в США. Валюты развивающегося мира скакнули назад, навлекая риск тем, кто набрал кредитов в долларах. Неважно, что Бен потом передумал. Важно было видеть действие глобализации потоков капитала, а также реальность произошедшего шока. В случае чего капитал снова драпает в США, и там, откуда он уходит, будет нехило колбасить. Экономисты назвали процесс "долларовым пылесосом". Потому центробанки ведущих мировых стран заключили договор о свопах с ФРС, наподобие тех, что начались в 2009 году. Центробанки же многих стран третьего мира тоже завязались свопами не с Федом, но с теми, кто был с ним связан, создав таким образом мировую сеть снабжения ликвидностью. Гегемония доллара проявилась во всей красе.

Тем временем по-новому встал вопрос о сохранении доминирования США на мировой арене. Обама начал сколачивать тихоокеанский торговый союз, не включая в него Китай. При этом он надеялся прикрыть себе спину, перезагрузив отношения с Россией, начав во время президентства Медведева. Но ливийские дела, когда западные элиты, долгие годы облизывавшие Каддафи, бросили его на растерзание мародёров, а также неприкрытое одобрение протестов оппозиции незадолго до президентский выборов 2012 года похоронили это дело. На новый срок Путин пошёл с консервативным культурным национализмом. Но не американцы вызвали реинкарнацию холодной войны - это была Европа. Европейский Союз - мультинациональное образование, в котором не всё решается лишь немцами или французами. Играют роль также и поляки, и шведы, и румыны, которые не были настроены на добрососедские отношения с Россией. Так говорит автор. Я добавлю, что значительная часть элит стран Восточной Европы издавна ориентирована на Вашингтон, и потому нельзя списывать со счетов роль этого фактор в последующей эскалации. Я имею в виду, конечно, ситуацию вокруг Украины.

Началось всё с Восточного Партнёрства, после чего Украину и Армению поманили в ЕС, обещав договор ассоциации. Параллельно тому Россия пригласила обе страны в Таможенный союз. Всем было ясно, что договора эти несовместимы, и чем-то придётся пожертвовать, о чём Россия официально предупредила обе страны. Армения быстро определилась в сторону ТС, а вот Янукович справедливо потребовал от Европы компенсации тех убытков, которые потерпит Украина, лишившись торговых преференций России. В ноябре 2013 года выяснилось, что условия договора об ассоциации совершенно несравнимы с Таможенным союзом (не говоря уже о том, что Европа требовала не только экономического, но и военного сотрудничества). Европа и МВФ отказались Украине существенно компенсировать убытки, которые Янукович оценил в 50 миллиардов. В то время, как Россия пообещала 15 миллиардов займа. Выбор был сделан в пользу Таможенного союза. Потом случился Евромайдан, где протестующие выражали интересы меньшинства населения и где вовлечённость ЕС и США стала видна как минимум в середине января. Автор проиллюстрировал это небезызвестным мемом "Fuck the EU".  22 февраля 2015 года, на следующий день после того, как ему дали гарантии безопасности главы Германии, Франции и Польши, Янукович бежал, не желая идти по стопам Каддафи. А затем был ввод небрежно замаскированных российских войск в Крым и военная поддержка Россией восстания на Донбассе. После Крыма Запад наложил на Россию первые санкции, но ЕС ограничился при этом скорее декоративными мерами. Европа не хотела ссориться с Россией. Киеву не оказывали военной помощи. Зато ему дали 30 миллиардов помощи, при этом МВФ на глазах всего мира прогнулся под Штаты, предоставив кредит банкроту, да ещё находящемуся в состоянии войны. А потом 17 июля ополченцы радостно сообщили о сбитии тяжёлого транспортного самолёта, оказавшимся на самом деле MH17. На волне негодования Меркель удалось продавить более серьёзные санкции. Россия в ответ на это перекрыла сельхозимпорт и усилила поддержку Донбасса, которому удалось провести контрнаступление. Так новая холодная война вылилась в кровавую конфронтацию.

Дальнейшие события происходили в основном в экономике. В декабре Россия подверглась трём сокрушительным ударам одновременно: новому раунду санкций, резким ростом нефтедобычи в Саудовской Аравией и окончанием QE3, прекратившему поток дешёвых долларов. Даже Адам, будучи историком, обязанным полагаться на документальные свидетельства, не исключает заговора в этом деле. Рубль рухнул вместе с нефтяными ценами. Российский Центробанк сжёг значительную часть своих резервов, смягчая падение рубля, а в декабре скоординированной атаке подвергся Сбербанк, миллионы клиентов которого получили текстовые сообщения из-за рубежа об отсечении банка от внешних источников финансирования.

Курс рубля и цена барреля

Источник: https://doi.org/10.1017/9781108227346.007

Несмотря на глубокий кризис, поддержка Путина выросла до невиданных высот. А кризис ударил и по всему ближнему зарубежью. И эпицентром его стала Украина. Гривну продолжительное время сдерживал Центробанк, но как только олигархи перевели свои активы в иностранную валюту, она рухнула за один день на 50%. ВВП тоже рухнул за год на 18%. Страна снова фактически обанкротилась. И в 2015 году ей опять дали денег (40 миллиардов в течение четырёх лет), признав, что придётся потом списывать долги.

А Россия устояла. Санкции скоро стали непопулярны в ЕС, и даже в Штатах у РФ нашлись защитники. И главное, случившееся параллельно противостояние в Южно-Китайском море подвигло Китай встать на сторону России. Символично, что на параде, посвящённом 70-летию окончания Второй Мировой войны, не было Обамы, Кэмерона, Олланда и Меркель, но был Си Цзыпин.

Вызывает уважение взвешенная позиция автора и внятное изложение событий, без лицемерия. Честно говоря, нигде до того в западных источниках информации не читал подобного. Респект.

Продолжаем знакомиться с книгой Адама Туза

"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."

Ссылки на предыщущие части: 1 2 3

Содержание в двух словах:

Европа, толком не оправившаяся от кризиса 2008 года, вынуждена была спасать с помощью МВФ греков и ирландцев, заставляя их затягивать пояса. Грекам давали ещё и ещё, а потом "подтянулись" Португалия, Испания и Италия. Поручаться за их всех немцы категорически не хотели, а всё-же пришлось. В конце концов дело спасла решимость ЕЦБ.

Слегка оправившись после волны кризиса, страны мира (и западные демократии в первую очередь) стали зализывать раны в бюджетах, пробитые расходами на спасение банков и оживление конъюнктуры. То есть после расходов на спасение банков пришлось экономить где-то ещё. При этом в еврозоне этот процесс протекал весьма драматично, поскольку для закрытия дыр в госбюджете напечатать новых денег было нельзя: эмиссия в руках экономного ЕЦБ. Оставалось продавать облигации, а их покупатели тоже не лыком шиты, и чуть что - скидывают их на рынке, что заставляет страну-продавца предлагать всё более высокий процент по ним. Первыми начали шататься слабые звенья - Греция и Ирландия. У греков изначально, ещё до входа в еврозону, были серьёзные проблемы с государственными финансами. Кризис настиг греков с запаздыванием: их банки не были замешаны в глобальном ипотечном казино. Но падение спроса ударило по экономике через туризм и экспорт. Это резко ухудшило ситуацию с выплатами многомиллиардных долгов греческого государства. Выплатить такие огромные деньги было делом совершенно бесперспективным, особенно когда инвесторы на волне паники стали выводить капиталы из страны. Можно было либо реструктуризировать (иначе говоря, частично списать) долги (нанеся ощутимые убытки частным банкам Франции, Германии и Ко.), либо перевесить их на кого-то другого. Французы, имевшие максимальный интерес, хотели повесить их на европейских налогоплательщиков, предложив создать нечто вроде фонда помощи. Но Меркель была против, не в последнюю очередь потому, что такие дела напрямую запрещены Маастрихтскими соглашениями. Деньги - врозь, как мы это уже знаем. Дело продолжлось созданием 25 марта 2010 года сообщества "спасателей", состоявшего из ЕС, ЕЦБ и МВФ, получившего печально знаменитое наименование troika. Эта troika дала денег грекам (110 миллиардов евро - это было, как оказалось потом, для начала), чтобы те расплатились по срочным долгам, но при этом заставила их конкретно затянуть пояса, урезая пособия и госрасходы и поднимая налоги. Процесс происходил драматично, денег не давали до самого последнего момента, поставив страну на грань банкротства. Чтобы его избежать, лидеры Евросоюза буквально в течении выходных 8-9 мая слепили на коленке план частного "общака" под названием EFSF, куда должны были скинуться страны для спасения утопающих экономик. Включение в спасение МВФ констатировало неспособность Европы справиться с проблемами своими силами. Американцы со своей стороны не могли позволить еврозоне "упасть", потому что были сами завязаны на европейцев.

Не сказать, что это было элегантным решением, особенно в свете наличия других, гораздо более крупных стран из клуба PIIGS (Португалия, Ирландия, Италия, Греция, Испания) со сходными проблемами. 18 октября 2010 года "Меркози" (Меркель+Саркози) выступили с новыми предложениями в области европейских финансов: превентивно наказывать страны с плохими финансовыми показателями, создать нормальный фонд спасения для неудачников навроде греков, а также (!) заставлять кредиторов списывать часть долгов. "Тройке" не пришлось долго ждать следующей возможности для приложения своей энергии. 28 ноября настала очередь Ирландии, получившей 85 миллиардов в комплекте с бюджетными сокращениями. Ирландский налогоплательщик, в отличие от греческого, даже не смог получить никакой выгоды до кризиса, потому что он платил по долгам не государства, а своих проигравшихся в глобальном казино банкиров-спекулянтов. Те же, кому эти спекулянты проиграли, сполна получили свои денежки.

ЁЦБ, заставляя европейцев затягивать пояса, действовал в рамках заботы о стабильности цен, чем призван заниматься любой центробанк. Но в США Фед обязан, помимо этого, заботиться ещё и о низком уровне безработицы. Потому они действовали обратным способом, печатая в рамках QE2 по 75 миллиардов долларов в месяц для покупки на них ценных бумаг и вызывая при этом праздничный фейерверк на Уолл-Стрит. Простому же налогоплательщику от этого мало что перепало. Американцы получили заслуженную дозу критики со стороны европейских политиков, но не европейских же банкиров, которые хорошо наварились на этом деле.

2011 год прошёл под знаком дальнейшей политики жесткого ограничения государственных расходов. Вслед за Грецией и Ирландией, "тройка" занялась Португалией. Юг Европы захлестнули массовые социальные протесты. Из Испании, Италии, Греции началось бегство капитала, по большей части в Германию. В середине года стало ясно, что Греция не выкарабкается даже после того, как ей оказали помощь. Пришлось снова давать ей деньги и заставлять кредиторов прощать ей часть долгов. Но эта прощённая часть долгов (21%) была слишком невелика, чтобы обеспечить возможность выплаты оставшегося. А на другой стороне океана случился первая бюджетная свара в конгрессе наподобие того, что происходил совсем недавно. В результате этого отдельные рейтинговые агенства отважились на немыслимое: они снизили рейтинг Штатов. "Куды котицца мир", - размышлял тогдашний обыватель,  глядя помимо этих событий ещё и на арабскую весну (в которой многие обвиняли печатание денег американцами, приведшее к подорожанию продуктов), бомбардировки Ливии (с демаршем Германии). К миллионам протестующих в Испании, Италии и Греции, к ним добавились десятки тысяч в Штатах. Цифра небольшая, но много значащая, потому что собирались эти демостранты не где попало, а на Уолл-Стрит.

Ближе к концу года положение лучше не становилось, бегство капиталов с юга Европы не прекращалось. Всё труднее стало Испании и Италии занимать деньги, поскольку обеспокоенные инвесторы соглашались покупать их гособлигации на всё более невыгодных для этих стран условиях. Снова стало ясно, что грекам тех денег, что им дали, не хватит. В октябре договорились ещё на 130 миллиардов (каковы суммы!), и списать уже 50%  долгов. Но простым списанием делу особо не помочь было: дело в том, что кредиторами греческого государства были крупнейшие европейские банки, которые уже были основательно потрёпаны в 2008 году, в том числе крупнейшие банки самой Греции. После убытков, понесённых в результате списания, многие не остались бы на плаву, потому было решено дать и банкам 106 миллиардов. Ну и до кучи нарастить EFSF до 1,2 триллиона. Бюджетные ограничения, конечно, остались. Их получила и Италия в обмен даже не на деньги, а на их обещание. Чтобы это дело было надёжно проведено в жизнь, хитрым аппаратным способом были сменены главы обоих государств (европейская демократия, ага). На смену заступили "технократы", получавшие образование в США: Пападимос и Монти. Во главе ЕЦБ встал третий технократ - Марио Драги, работавший когда-то, как Монти, в Goldman Sachs. Он был полон решимости покончить с кризисом и начал с укрепления банков, снабжая их долгими деньгами. Но если читатель подумает, что на этом всё кончилось и дело пошло на поправку, он ошибается. В начале 2012 года выяснилось, что грекам ещё раз не хватает денег: в связи с резким падением ВВП в результате бюджетных ограничений, долговая нагрузка хоть и уменьшилась, но в процентном отношении к ВВП не на столь уж большую сумму, тем более, что львиную долю полученных новых кредитов пришлось отдавать на выплату процентов по старым. Пошли разговоры о Грекзите. Тройке пришлось делать новые уступки, и процент списанных долгов вырос до 53,5. А в середине года на сцену вышла Испания, где местные банки всё ещё оставались перед грудой обломков лопнувшего пузыря недвижимости. В конце концов, в результате преодоления отчаянного сопротивления Меркель, оставшейся в одиночестве без проигравшего выборы Саркози, пазл сложился, и был принят полный антикризисный пакет, наладивший развитие: реструктуризация греческих долгов, фискальный и банковский союз, включавший спасение (рекапитализация) банков, находящихся под угрозой банкротства, скупка государственных облигаций путём денежной эмиссии, проводимая Драги и новый "общак" под названием ESM. В момент наибольшего накала кризиса кредиторов успокоила решительное высказываение Драги, обещавшего обеспечить спасение евро "любой ценой".

На приведённом графике видно, как простое обещание Драги (знаменитый мем "whatever it takes") резко снизила накал индекс суверенного риска на рынках капитала.

Вот так, в болях и муках, европейцам пришлось бороться с последствиями своего непредусмотрительного обращениями с финансами и жизни не по средствам. Жизнь стала тяжёлой, и хеппи-энда не случилось пока. Сегодня мы снова видим, что легче простому человеку не стало, и европейцы снова выходят на улицы.

Продолжаем знакомиться с книгой Адама Туза

"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."

Ссылки на предыщущие части: 1 2

Содержание в двух словах:

И в Азии, и в США (и лишь отчасти в Европе) кризис стали "тушить" наращиванием госрасходов и помощью крупнейшим банкам. Но, в обмен на помощь, эти банки получили обременительный (и часто неэффективный) контроль со стороны государства, заставляющего наращивать резервы и мешающего "рубить бабло".

Конечно, не только Китай, но и другие азиатские экономики были потрясены кризисом. В Южной Корее, например, вона росла вместе с экспортом год за годом, и Самсунгу энд компани было выгодно набирать долларовых кредитов, чтобы вкладывать их в производство, получать прибыль в вонах, а потом отдавать по более выгодному курсу. Естественно, всё это пошло прахом в 2008 году. Ответом азиатских "молодых тигров" было стимулирование экономики посредством дешёвых денег и снижениея налогов. Адам описал схожие процессы в Индонезии, Таиланде, Малайзии. Ну а корейцам, как из Западной Европе, с долларами помогла ФРС США, снабдив их долларами, взяв вместо них воны на определённый срок (так называемая своп-сделка).

Большие проблемы требуют больших игроков для их решения, а в условиях глобального кризиса действовать эти игроки должны сообща. Одним из самых многообещающих направлений были координированные действия в рамках G20 - клуба наиболее влиятельных мировых держав. Ещё на пороге нового тысячелетия стало ясно, что существующие системы международной координации были либо слабо представительны (как МВФ), либо рыхлы и плохо управляемы (как ООН). С подачи канадского премьер-министра и секретаря казначейства США был создан список первой мировой "двадцатки", который получил одобрение большой "восьмёрки". Но до конца нулевых годов это был скорее клуб технических экспертов, не вырастая до уровня глав государств. И уже на излёте президентства Буша-младшего (не хотевшего G20), в разгар кризиса, дело покатилось. Первая встреча, состоявшаяся 15 ноября 2008 года в Вашингтоне, весомого результата не принесла, но через полгода в Лондоне дело пошло веселей. Китай выступил с идеей создание нового Бреттон-Вудского соглашения, а именно организации мирового валютного стандарта, основанного на СПЗ (мировой валюты, выпускаемой МВФ). Обама и его свеженазначенный секретарь казначейства Гейтнер высказались с осторожным оптимизмом на этот счёт, после чего доллар сразу просел на 1,3 цента к евро, и оба подверглись обструкции в правой прессе. Американцы быстро просекли, что это угроза доллару. Идея китайцев не получила развития, особенно в условиях кризиса, когда Фед снабжал долларом полмира, цементируя его роль. Главы государств, однако, договорились создать новый финансовый регулирующий орган (Совет по финансовой стабильности) и усилить роль МВФ, для чего расширить его ресурсы, а уж для этого пришлось кое у кого порезать квоты (Европа), чтобы добавить кое-кому (Азия). И да, СПЗ, пусть и не в роли новой мировой валюты, всё же было решено эмитировать на ощутимую сумму в 250 миллиардов долларов. Ещё была свара между французами и китайцами по поводу прикрытия офшоров, чему сопротивлялись китайцы, закономерно опасавшихся бунта своих олигархов, завязанных на Гонконг и Макао. Предсказуемо, в этом отношении ограничились полумерами. В целом, второй саммит оказался большим успехом. В итоге на борьбу с кризисом во всём мире было ассигновано около двух триллионов долларов (большие деньги даже в мировом масштабе), и процесс вели не европейцы, но Азия и США.

По примеру Рузвельта и заветам Кейнса бороться с кризисом американцы решили путём увеличения госрасходов. Я объясню коротко. Если каждый боиться потратить лишний цент в кризисных условиях, то в масштабах страны это становится катастрофой, поскольку приводит к цепной реакции банкротств. Поэтому возмещать падение спроса должно государство. Рузвельт в своё время построил кучу всего хорошего и не очень в своё время. Он даже порой не знал, куда ещё вбухать пару миллионов. Вот и сейчас администрация Обамы намеревалась выделить порядка триллиона долларов на стимулирование экономики. Намерение ассигновать такие огромные деньги породило взрыв негодования со стороны консерваторов. Реально удалось пробить 725 миллиардов, большая часть из которых пошло на снижение налогов и социалку. На широкополосный интернет осталось всего 7 миллиардов, что для такой страны, как США, крохи. Т.е. в итоге получилось нечто вроде противоположное немецкой поговорке "klotzen statt kleckern" (красить, а не пачкать). Но всё же это ощутимо подтолкнуло экономику, хоть, по словам автора, этого было и маловато. На большее Обама и его команда не замахнулись потому, что, во-первых, и сами не представляли глубины ямы, а во-вторых, боялись навлечь на себя ещё больший гнев в Конгрессе и Сенате.

Помимо вышеупомянутых госпрограмм, большую роль в стабилизации после кризиса практически во всех развитых странах сыграли так называемые "автоматические стабилизаторы", т.е. расходы государства в рамках существующих социальных обязательств (пособия по безработице, пенсии и тому подобное). Во время рецессии эти расходы логичным образом растут. Деньги, которые государство платит, например, безработным, тратятся ими и возвращаются в экономику, поддерживая спрос и не давая фирмам окончательно загнуться. Падают и налоговые поступления, и дефицит бюджета таким образом автоматически растёт, что есть гут в кризисные времена, говорит автор. Если честно, я не особо понял, что хорошего в дефиците. Его ведь когда-то надо будет закрывать. Государство, набирая долги, вешает их на грядущие поколения. Далее, рынки капитала могут потерять доверие к государству, что приведёт к тому, что ему будет труднее и дороже занимать новые деньги. Потому с политической точки зрения такое поведение довольно бризантно и вызывает негодование "фискальных ястребов", радеющих за бездефицитный бюджет. Что бы ни говорили, эти страхи не оправдались, и облигации казначейства США были и остаются желанным компонентом резервов стран и компаний.

Адам не устаёт повторять, что влезание государства в долги в кризисные времена - нужная и правильная концепция. Я не могу безоглядно с ним согласиться. Критике Кейнса давно говорили, что необдуманное вливание средств в экономику не означает долговременного и устойчивого её восстановления. Они предупреждают, что такая политика вызовет иметь характер "соломенного огня", вызывая пусть бурное, но лишь кратковременное оживление. А долги потом всё равно кому-то платить нужно. Мало взять деньги в долг, нужно ведь их вложить толковым образом, а если проесть-пропить - лучше от этого не станет. Потому критическое значение имеет, куда идут эти новые деньги, какой эффект они будут иметь. Очень часто и раньше, и сейчас, экономический эффект приносится в жертву кратковременным соображениям и лобби крупного бизнеса. В результате на те немногие вещи, которые действительно имеют прибыльный потенциал, политики оставляют жалкие огрызки, как это случилось с широкополосным интернетом при Обаме. Одним словом, тратить государственные деньги в кризис - не всегда хорошо, а лишь тогда, когда эти деньги приносят прибыль. К сожалению, я не нашёл у Адама подобной мысли.

Наоборот, в его строках читается неодобрение политики немцев в те годы, продиктованной интересами предусмотрительного обращения с государственными финансами. На европейской почве борьба с кризисом и его последствиями была не столь решительной и последовательной, и главную роль в этом сыграла политика Германии. Несмотря на небольшое расширение госрасходов и снижение налогов в условиях кризиса, политика большой коалиции во главе с Меркель была ориентирована на снижение государственного долга, т.е. государство должно было жить по средствам. Благодаря поддержке "сдувшихся" социал-демократов удалось прописать так называемый "долговой тормоз" в немецкий Основной Закон. Эти начинания оказали своё влияние далеко за пределами Германии.

Но вернёмся в Штаты. В начале 2009 , после того, как уже было потрачено более триллиона на поддержку инвестиционных банков и стимулирование экономики, фокус проблем переместился на коммерческие банки с огромным Ситибанком во главе. Его спасение стоило американскому налогоплательщику десятки миллиардов, и всё равно проблемы оставались. Вопрос о национализации быстро сняли с повестки дня: Обама заявил, что, в отличие от, например, Швеции, в Америке "свои традиции". Это не говоря о том, что решение потратить ещё сотни миллиардов на национализацию определённо не нашло бы поддержку у конгрессменов. Решено было не национализировать, и даже не разукрупнять банки, но усилить государственный надзор со стороны казначейства. Государство устроило финансовые стресс-тесты, направив сотни бухгалтеров в ведущие банки. Проверяющие задавались вопросом, что будет если неожиданно выпадут важные доходы и источники финансирования, хватит ли резервов, чтобы закрыть ситуацию? У кого их не хватало, тех обязывали привлекать дополнительный капитал. Нельзя сказать, что эти стресс-тесты были проведены надлежащим для того образом: слишком трудная это задача. Но, тем не менее, после того, как какой-нибудь банк выдерживал этот тест, неявным образом предполагалось, что государство не оставит его в случае чего в беде. Рынки капитала на это отреагировали благоприятно, и дело пошло на поправку. Стоит заметить, что никого из проигравшихся банкиров не наказали. Что уж говорить, когда Ситибанк выделил 5 миллиардов на премии по итогам года, в котором было понесено 1,9 миллиардов убытков! Но не надо думать, что это им сошло с рук: на волне негодования публики был принят внушительный закон Додда-Франка (849 страниц), который регулировал деятельность банковской сферы всеобъемлющим образом. Так, в начале десятых годов в США сформировались новые, симбиозные отношения между государством и ведущими банками. Государство заботится о том, чтобы банки были здоровы (а для этого они должны хорошо зарабатывать), но также имеет влияние на то, как банки распоряжаются своими средствами. Вот такая вот "рыночная экономика" получилась. Автор отмечает, что финансовая сфера была таким образом полностью оздоровлена (чего не скажешь о "подстреленном" индустриальном секторе). Я скажу на это, что сомнительным практикам быстрого обогащения не был положен конец, и мировое "казино" продолжило работу. Начали расти новые пузыри и пирамиды.

Вернёмся к "большой двадцатке". Что случилось дальше? Были локализованы 29  ключевых финансовых организации, которых обязали придерживаться новых требований к ключевым показателям их деятельности.

Вот они:

Системно важные финансовые организации мира в порядке возрастания активов.

http://blogs.worldbank.org/psd/watch-out-sifis-one-size-wont...

Палки на диаграмме отрисованы цветом, соответствующему тому, насколько хорошо вписываются банки в новые требования к их "здоровью". Как видно, американцы с китайцами чувствовали себя вполне неплохо, чего не скажешь о Европе. Европейские банки отбрыкивались, как могли, от государственного вливания капитала, опасаясь падения доверия к ним на рынках. Я думаю, они ещё боялись, что придётся отдать часть контроля за своей деятельностью, как это случилось в США. Как результат, "раненая" финансовая отрасль европейской экономики не имела достаточно резервов, чтобы справиться с новым кризисом, который уже рисовался на горизонте: на этот раз под угрозой были не частники, но государства. Но об этом - в следующей части.

Продолжаем знакомиться с книгой Адама Туза

"Рухнувшее. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир."

Ссылка на первую часть

Речь пойдёт уже о том, как разворачивался кризис, потому читать всё интереснее. Автор  продолжает удивлять своей осведомлённостью и эрудицией, а также обилием неизвестных широкой публике подробностей. Я читал в отзывах, что в процессе написания Адам брал интервью у представителей центробанков разных стран. Что ж, заметно. Вообще, книга вызвала заметный отклик в широких (не только в академических) кругах. Даже издали целый пересказ с обсуждением:

Что ж, если другие тоже этим занимаются, значит дело нужное. Продолжим.

Цены на недвижимость в Штатах начали выравниваться уже в 2006 году, в Европе - годом позже. За ними последовало охлаждение конъюнктуры и первые банкротства, начиная с нижнего звена кредиторов, имевшего дело непосредственно с покупателями недвижимости, а за ними следовали те, кто были выше в "пищевой цепочке". Начали шататься уважаемые банки по всему миру: HSBC в Британии, испанский BNP Paribas, немецкий WestLB... Все страдали от падения в стоимости якобы первоклассных ценных бумаг. 9 августа 2007 года испанский BNP Paribas объявил о закрытии трёх своих фондов. Когда столь уважаемые заведения стали испытывать проблемы, настроение на рынках капитала сразу упало в ноль. Финансовые компании стали бояться ссужать тех, кто потенциально мог завалиться, и для этих "невезучих" сразу стало трудно достать ликвидность, по-быстрому перезанять (чем они постоянно занимались до сей поры). Трудно - не значит невозможно, но вот вполне достоверно, что дорого. Финансовые потоки на рынках, используемых этими банками, резко сократились. Проблема в том, что эти же рынки капитала жизненно важны и для других компаний, например британской Northern Rock. У них было немного гнилых ипотек, но они занимали деньги на тех же рынках, где торговали и держатели крупных пакетов гнилых ценных бумаг. Как только стало ясно, что у NR проблемы с ликвидностью, случился "набег" озабоченных вкладчиков, причём большая часть денег была снята не живьём, а онлайн. Для NR музыка кончилась. Затем настала очередь других рынков, например репо. Репо - это сделка наподобие договора с ломбардом: заёмщик берёт деньги на определённый срок под определённый процент (так называемую "стрижку"), оставляя в залог что-то ценное, например государственные облигации. Проходит день - и он возвращает деньги, забирая назад залог. И вот, на волне паники рынок репо "высох": стрижки выросли до неприличных размеров, особенно когда в качестве залога использовались не гособлигации, а ценные бумаги, обеспеченные недвижимостью (пусть и с рейтингом ААА). Следующим банкротом в цепи стал американский инвестиционный банк Bear Sterns, который не смог пользоваться репо. Заёмщики стали нервничать и забирать свои деньги уже у солидных банков.

Острая фаза кризиса началась в сентябре 2008 года. 15 сентября настал черёд американских Lehman Brothers, курс акций которых свалился на 90% за день. Потом был страховой гигант AIG. Банки стали бояться связываться со ставшими рискованными бумагами навроде ABCP или CDS, которыми промышлял AIG. Народ стал массово доставать свои деньги. Вся деловая активность оказалась придушенной. Займы резко сократились, процентные ставки так же резко выросли. Не станем забывать, что американскими долларовыми рынками капитала пользуется весь мир, и главным образом Европа. Пожар перепрыгнул океан и обрушился на ведущие европейские банки - HBOS, RBS, Fortis, Dexia, UBS, Credit Suisse, HRE... Все они сразу оказались на грани банкротства. Они пали жертвой нового "набега": не было очередей вкладчиков у окошечек, потому что не было вкладов, но никто не ссужал им на межбанковских рынках, и этого оказалось достаточно.

Экономические последствия были опустошительными. Коллапс цен на недвижимость повлёк за собой падение потребления, то есть сбыта автомобилей, бытовой электроники и далее по списку. Ряды потенциальных банкротов пополнили такие компании, как Дженерал Моторс. Очень сильно пострадали страны-экспортёры, сбывающие свою продукцию в США - Германия, Япония, прочие страны Азии, даже Турция. Падение спроса ощутили на себе и экспортёры сырья: не сказать, чтобы намного меньше стали сбывать, но сами цены в разы упали. Глобализация сыграла с мировой экономикой злую шутку: интегрированные производственные цепочки и рынки капитала заставили всё случиться синхронно.

Мировое производство в сравнении.

Источник: http://core-econ.org/the-economy/book/text/17.html

Конец 2008 года и начало 2009 года прошли под знаком мировой рецессии. Мы видим на графиках, что падать производство начало  примерно тем же темпом, как и в тридцатых годах прошлого века. И всё же падение было не столь сильным, как во время Великой Депрессии. Зато острее был характер протекания, синхронность событий, сила и скорость "лавины", и только быстрота реакции властей смогла предотвратить худшее. Ведь на кону стояли не отдельные банкротящиеся банки, но вся система мировых финансов как целое. А если не будет кредита - капиталистическая экономика обречена. Сильным мира его это было хорошо понятно, и они решили действовать

Адам называет процесс, последовавший за сползанием "интегрированной атлантической финансовой экономики" в кризис "битвами за спасение". И, пожалуй, что-то от военных действий в этом было. Государство спасало банкротящиеся банки деньгами налогоплательщика. Четыре механизма помощи выделяет автор: это государственные займы, рекапитализация, выкупание активов и госгарантии вкладов и прочего. Поначалу власти думали, что оно само собой устаканится, и частный сектор спасёт себя сам. Но идея себя не оправдала, и в 2008 году начались попытки организовать при государственном участии поглощение "подстреленных птиц" кризиса более удачливыми конкурентами, как это было с Bear Stearns, Dresdner Bank и HBOS. Оказалось, что "поглотители" способны сами издохнуть от ядовитых активов, находящихся на балансе поглощённых. Далее, летом настал черёд Freddie Mac и Fannie Mae, которые были настолько велики, что спасти их нельзя было без принятия политических решений. Последовал невиданный до тех пор политический спектакль, всё новые акты которого мы наблюдаем до сих пор. Республиканцы, имевшие большинство в Конгрессе, раскололись. Tea party и им подобные не желали тратить государственные деньги, прочие были в целом за. Но демократы хотели плюшек среднему классу в качестве некоей компенсации. Лишь к осени было принято решение, и обе гигантские ипотечные компании были по сути национализированы. Но вот Lehman Brothers спасать не стали. Может, думали, что обойдётся, и их банкротство образумит других? Ага, образумило. Участники рынка стали бояться давать кому-то в распоряжение свои деньги, особенно тем, кто не в лучшей форме. И вот уже через пару дней после Братьев Леманов американское государство тратит миллиарды свеженапечатанных долларов, национализируя AIG. Но за ними неизбежно должны были последовать другие - столько мусорных активов находилось на балансе мировых финансовых организаций. Осознав масштаб разворачивающейся катастрофы, американское казначейство запросило у Конгресса 700 миллиардов, чтобы выкупать всё это дерьмо у потенциальных банкротов. Это очень большие деньги, даже для США, и законопроект провалился. В день голосования 29 сентября индекс Доу-Джонса упал сразу на 778 пунктов - сильнее, чем 9/11.

Параллельно в Европе происходили не менее драматичные события. Уже 30 сентября Ирландия объявила гарантии по долгам своих банков, находившихся на грани банкротства. Для справки: суммарный баланс банков в семь раз превышал ирландский ВВП! Стало ясно, что европейским странам нужно скидываться на нечто вроде Фонда Спасения. Но Меркель, выполняя волю избирателя, наотрез отказалась, посоветовав каждому разбираться со своим дерьмом. Евроинтеграция - она такая: табачок вместе, а деньги - врозь... И вот, после вестей о банкротстве HRE, 5 октября самой Меркель пришлось срочно объявлять с телеэкранов о гарантиях вкладчикам немецких банков. Другие страны Евросоюза тоже стали делать схожие заявления. Британцы пошли дальше, они национализировали системообразующие банки-банкроты, и предоставили средства для выкупа мусорных активов и т.п. Впоследствии и другим европейским странам, включая Германию, пришлось заниматься тем же самым, а именно вливанием сотен миллионов евро в свои проигравшиеся в мировом казино банки, и занимались они этим каждый сам по себе.

Тем временем в Штатах казначейство со второго захода добилось 700 миллиардов в Конгрессе, на выкуп неликвида оказался малоэффективным средством, и, глядя через океан на англичан, Полсон, Гейтнер и Бернанке продавили схему частичной рекапитализации (читай национализации) своих крупнейших банков, всех подряд. Несогласным, не хотевшим допускать государство в свои акционеры, быстро закрыли рот, пригрозив закрытием для них рынков капитала. Не стоит, однако, думать, что это была внушительная демонстрация силы и решительности - нет. Это были судорожные попытки выровнять ситуацию в процессе борьбы в пределах социально-политической сети, опутавшей Вашингтон, Уолл-Стрит и европейские финансовые столицы. Да и условия этой рекапитализации были весьма мягкими. Избрание Обамы в ноябре беспечило твёрдый контроль демпартии в стране, успокоило рынки и наладило сотрудничество в структурах власти.

Спасая свои финансы, Штаты не забыли и о своих союзниках. ЕЦБ помогал, как мог, раздавая евро европейским банкам под (порой сомнительного качества) залог, но вот чего он не мог дать (и чего не хватало в первую очередь) - это доллары. Резервы были слишком скудны, чтобы позволить вернуть долги, сделанные европейцами за океаном. Казалось бы, можно было расплатиться экспортной выручкой, благо у Европы со Штатами профицит. Но увы, торговый профицит исчислялся в миллиардах, в то время как долги - в триллионах. Такого порядка суммы могла предоставить лишь одна организация, и ею была ФРС США. Американцы поняли, что если они не сделают это, Европа будет вынуждена устроить пожарную распродажу своих долларовых активов, не сулящую ничего хорошего им самим. Фед предоставлял средства, начиная с 2007 года, в рамках различных программ, счёт шёл на триллионы. Доллары давались и напрямую банкам, и через свопы ЕЦБ, и (позднее) в рамках программы скупки  ипотечных ценных бумаг, получившей название QE1. Делалось это без шума и пыли, чтобы избежать паники на рынке и шума в газетах и парламентах. Так, на фоне разговоров ведущих европейских политиков о закате доллара, происходило обратное - доллар утверждал своё превосходство. И базировалось оно не на договорах или организациях, а на рынках капитала Уолл-Стрит и лондонского Сити.

Но были ещё другие страны, которым финансовая помощь ФРС не полагалась. Например, Россия, столкнувшаяся с падением дохода бюджета после четырехкратного падения цены барреля за вторую половину 2008 года. К счастью, золотой нефтяной дождь начала нулевых позволил накопить кое-какие резервы. Которые пошли, на покрытие потребностей в капитале Газпрома, Роснефти и других системообразующих контор, набравших многие миллиарды долларов на краткосрочной основе. Один только Газпром был должен 55 миллиардов. Государство помогло всем нуждающимся олигархам, но взамен им дали жёстко понять, что и от них ожидается такая политика, которая не идёт вразрез интересам государства. Сцена в Пикалёво, когда премьер-министр заставил в прямом эфире Дерипаску подписать чек, чтобы закрыть задолженность по зарплате, говорит сама за себя. Жизнь, конечно, стала труднее в новых условиях. Рубль обвалился, несмотря на то, что Центробанк спалил свыше 200 миллиардов долларов на его поддержку. Тем не менее, всё было не так плохо, как в других странах Восточной Европы. Свежепринятые члены НАТО также не получили денежной поддержки Вашингтона и вынуждены были выживать, затягивая пояса, потому как продолжали держать курс на евроинтеграцию, привязав свои валюты к евро, а денежной подушки, подобно российской, у них не было. Хуже всего пришлось латышам, но они продержались. Лучше - тем странам, которые могли как-то лавировать, девальвировав свою валюту, например, Польше. Но всё равно, вся Восточная Европа отчаянно нуждалась в долларах, которые получить было больше не у кого, как у пользующегося заслуженной дурной славой МВФ. Это было больше, чем ничего, но условия были не самые вкусные. Тем не менее, финансы были спасены. Получил помощь и Киев, чей стальной экспорт пострадал ещё сильнее, чем российский нефтяной. И хоть условия МВФ были не так уж, чтобы очень жестки, даже они были Украине не по силам. Гривна обвалилась. После газового конфликта с Россией 2009 года цена на газ значительно выросла. Уже тогда страна начала дрейф на край пропасти.

Ну а что Китай? Там было всё по канонам Кейнса. Падение экспорта они закрыли наращиванием внутреннего спроса, подтягивали который небывалым расширением кредита и увеличением госрасходов. Сеть высокоскоростных железных дорог покрывает страну, семьи получают кредиты для приобретения бытовой техники, и процент охвата медицинским страхованием населения прыгает с 30 до 90. Но кредит - это такое дело, его когда-нибудь отдавать нужно, потому подобного рода стимулы понравились далеко не всем среди китайских элит. Но большинство было под впечатлением внушительного рывка, который совершила при этом страна, встав вместе с США в мировой авангард борьбы с кризисом. Стали поговаривать о смещении центра притяжения в мире, о новой ведущей экономике мира. И хоть в военной области развитие Китая заметно отставало от экономических темпов, Штаты обоснованно опасались, что рост Китая скоро приведёт к возрастанию мировых амбиций. Китая оказался независим от экспорта, но взаимозависим с Западом, и это сыграло свою роль, когда в 2008 году Россия предложила сбросить разом облигации Фанни и Фреди. Китайцы не согласились, но мягко напомнили США, что нехорошо подвергать высокому риску весь мир, держащий эти облигации на руках (последствия мы знаем: Фанни и Фреди были национализированы). Оказавшись опутанным ставшими опасными связями с остальным миром, перед лицом судорожных действий Запада в условиях вызванного Западом же кризиса, Китай поставил вопрос о том, что будущее мировым державам нужно определять сообща, а не поодиночке. Как родилась G20 и что удалось добиться новому политическом клубу, рассказывается в следующей главе.

Что ж, ожидания оправдались, и чтение о разгорании мирового финансового пожара было весьма увлекательным. Мы увидели, что бедствие ввергло в страдания весь мир, и вызвано было это бедствие жадностью и безответственными действиями мировых финансовых элит. В начале раздела Адам поставил важный вопрос: почему государства вернулись к идее эффективного саморегулирующегося рынка, который нужно пустить на самотек? К сожалению, мне не удалось пока найти ответ на этот вопрос в книге. Быть может, что-то прояснится по ходу чтения.

Доброго времени суток, уважаемые!

Сегодня мы раскрываем новую книжку. Она повествует нам о недавней, но всё же уже истории.

Автор её – Адам Туз – историк, профессор знаменитых британских и американских университетов. Он получил известность своими исследованиями экономик начала прошлого века, ну а теперь вот обратился к более современным реалиям.

Книжка называется Crashed, что можно перевести как "разбитый", "сломанный". Поскольку речь пойдёт об экономике, я бы перевёл это как "рухнувшее". Подзаголовок гласит: "как десятилетие финансовых кризисов изменило мир". Книга вышла совсем недавно, прошлым летом. Русского перевода пока нет. Вообще, я думал, что чтиво будет довольно лёгким, популярным но был огорошен томом в семьсот страниц, пришедшим по почте. Что ж, не боги горшки обжигают. Осилим потихоньку.

Начнём. Во введении автор объясняет нам, что настала пора подвести итоги прошедшему кризису 2008 года. Эта финансовая катастрофа впервые имела системный, поистине глобальный характер, и она по-прежнему определяет наше настоящее. Адам говорит нам, что это не был американский кризис. Винить в нём только американцев было бы неверно. В частности, последовавший вслед за ним кризис еврозоны был на самом деле тесно с ним связан. Лицо мира на данный момент определяют не национальные экономики, но взаимодействие глобальных актёров мирового рынка – гигантских транснациональных корпораций. Глобализация состоялась, и наша отдельная история стала неотделима от истории мировой. Не только новые мировые игроки по размерам вполне сопоставимы с целыми странами, но, главное, скорость и характер их воздействия на мировые события превосходят действия отдельных государств. И вот когда бомбануло, то ФРС США спасала не только своих родных американцев, им пришлось взять в лодку и Европу, и кое-кого ещё. И, хотя были некоторые выигравшие, но они были весьма немногочисленны, и в целом ситуацию можно описать, как кораблекрушение. Вряд ли кто выигрывает, попав в него.

С самого начала автор говорит, что Европа – списанная карта. Её влияние падает, и если говорить о финансах – сердце экономики – то будущее принадлежить США и Китаю. Точка. А европейцы... Они лишь явили миру свою некомпетентность, когда спасать Грецию пришлось американцам и МВФ. А Европу стали разрывать на куски радикалы справа и слева, как это уже было когда-то. И как когда-то, левых удалось сдержать, а правых... пока нет.

С начала нового тысячелетия Штаты шли в неправильном направлении. Адам ставит это в вину правлению Буша-младшего. Республиканцы положили конец бездефицитному бюджету, снизив налоги и ввязавшись в войны на Ближнем Востоке. Глобализация породила страхи американского истеблишмента, что всё скоро накроется. В 2006 году подающий надежды сенатор Обама записал в свой блокнот, что ключом к успеху должно быть отсутствие дефицита, а также долгов перед иностранцами. Ну, о первом мы уже давно в курсе, а касательно второго – нарисовалась китайская угроза, которую американцы выпестовали, начиная с никсоновской дипломатии, можно сказать, своими руками. Они хотели вырвать Китай из орбиты СССР, не заметив, как вырастили себе конкурента. В процессе своего роста китайцы выбрали старый проверенный способ стабилизации финансов – привязали курс своей валюты к доллару. Но, наученные горьким опытом многочисленных финансовых кризисов Азии, Латинской Америки и в конце концов России, они не стали пытаться льстить себе, а сделали курс юаня не, по обыкновению, завышенным, а заниженным. Результатом, как известно, стал взрывной рост китайского экспорта, и чтобы сдержать неизбежный рост юаня, Китай не стал менять большую часть своей валютной выручки на свою валюту, а начал её вкладывать в ценные бумаги. Американские ценные бумаги. Нетрудно догадаться, что американцам при виде такой кучи своих долгов в китайских руках сделалось нехорошо, и они стали бояться, что Китай в любой момент обрушить хозяйство США, выбросив на мировой рынок облигации казначейства, накопившиеся у них в неприличных количествах.

Китайский рост вызвал рост спроса на высокорейтинговые ценные бумаги. Американцы, «играя» с процентными ставками ФРС после кризиза 2001 года, с удивлением обнаружили, что этот инструмент финансовой политики теряет свою эффективность: поднятие процентной ставки не привело к сокращению инвестиций и роста частных сбережений – иностранные державы, привязав свои валюты к доллару, не дали этому случиться. Приток средств из-за рубежа вызвал падение процентных ставок, душа при этом экономическое восстановление и раздувая китайский импорт. Штаты начали оказывать давление на Китай, чтобы тот устранил непосредственную причину их проблем – заниженный курс юаня, и они вроде бы пошли навстречу. Но слишком медленно...

Но американцы боялись не там, где следовало. Бомбануло в другом месте. История эта началась с развала Бреттон-Вудской системы в начале семидесятых, когда в мире национальных и международных финансов было значительно ослаблено регулирование. Результатом этого стали дикие пляски процентных ставок по банковским кредитам. В этих условиях банкам трудно стало зарабатывать на ипотеке. Хорошо, когда ты сидишь на договорах, у которых процент не меняется десятилениями. Денежка капает, жизнь прекрасна. Но если процент начинает гулять туда-сюда, жизнь банка становится неспокойной: если он вырастет – долги заёмщиков съест инфляция, а если упадёт – должники по-быстрому перезаймут, оставив банк без прибыли. Я думаю, многие читатели убедились на своём опыте в этом вкусном свойстве ипотеки. Ну так вот, чтобы не прозябать далее в таком незавидном положении, коммерческие банки нашли выход, продавая ипотеки своих клиентам крупным государственным агентствам, а те, в компании со всё большим количеством участников рынка, перепаковав и скомбинировав, стали продавать их дальше, снабдив их рейтингом ААА. Разумеется, такие махинации были запрещены как минимум в самих США, но ограничения были сняты ещё при Клинтоне. В итоге на финансовые рынки было выброшено внушительное количество первоклассного (на первый взгляд) товара по сходной цене. Оптимизм обуял его участников, начался необузданный рост. Основанный, однако, на гнилых ипотеках, ибо контролировать заёмщиках стало некому. Зачем банку, выдавшему кредит, этим заниматься, если он назавтра продаст эту ипотеку куда-то совсем далеко? Ну и рядовые американцы, и богатые, а главное и те, что не очень, не ударили в грязь лицом, нахапав кредитов по самое не хочу. У кого уже был дом - прикупал ещё один, чтобы спекульнуть. Причём с клиента, не всегда надёжного, банк-кредитор берёт гораздо более жирный процент, чем отдаёт покупателю переупакованной ипотеки рейтингом ААА на упаковке. Профит!

Всё это описание, в общем-то не ново, и его можно в различных вариантах много где найти, пусть и не в столь вдумчивом изложении. Что мне нравится в этой книжке - это отстранённость автора и следование фактам, а не "сердцу", что позволяет не тратить время на разоблачение вранья и самообмана. Далее по ходу повествования Адам обращается к другому фрагменту пазла, который сложился в 2008 году. Этот фрагмент - Европа. Грохнувший кризис был мировым, и европейские банки были неотъемлемым его элементом. Казалось бы, торговый дисбаланс и запасы американских ценных бумаг на руках у китайцев представляли наибольшую опасность, но нет. Дело в том, что хоть потоки капитала между США и Китаем были тоже несбалансированы, то, что творилось на европейском направлении, намного превзошло китайский дисбаланс. Но как, чёрт возьми, как, Холмс? Ведь с европейцами у Штатов был не столь большой дефицит? А всё просто. Европейцы вкидывали средства арабских шейхов, а также брали доллары в долг на американских рынках, чтобы заниматься там же теми же спекуляциями, которыми занимались сами американцы. Более того, их не так строго контролировали при этом, как "родные" штатовские банки, хотя и для них тоже условия стали намного легче. При этом деньги брались на короткий срок, а отдавались на длинный.

Можно увидеть, как деформировались потоки капиталов в процессе развития ситуации:

На диаграмме можно увидеть ещё неслабый такой поток средств, идущий из старой в Восточную Европу. Провёрнуто это дело было по большей части через Лондон, где производилось 35 процентов мировых обменных операций. Ещё правительство Тэтчер послужило первопроходцем в ослаблении контроля над банками, и это стало катализатором для подобных процессов в мировом масштабе. Сами банки стали писать правила для контроля над собой же. Теперь много где можно было заниматься рискованными финансовыми операциями, не опасаясь угодить за решётку. Ограничения были ослаблены и касательно необходимости резервировать определённый процент собственного капитала. Если этот процент низок - банки начинают хапать в долг, чтобы отдать сразу, только уже подороже. В итоге в 2007 году соотношение заёмных средств к собственным у ведущих европейских банков стало достигать 50:1.

Но нельзя ни в коем случае сказать, что это всё были зловредные англосаксы. Денежки-то были со всей Европы и не только. И Deutsche Bank, и ABN AMRO, и швейцарцы - все бросились в Лондон спекулировать. И, как при любой пирамиде, вначале всё шло бурно в рост. Неужели они не знали, чем это кончится, если у кого-то начнут кончаться деньги? Этот вопрос они предпочитали избегать. Проблема европейцев была в том, что ввиду того, что они спекулировали в долларах, в конечном счёте долги будут номинированы тоже в долларах, и европейский Центробанк не спасёт, ведь он печатает евро, имея в долларах лишь весьма ограниченный резерв. Неужели они этого не понимали? Понимали, и надеялись, что Большой Американский Брат в ипостаси ФРС их спасёт, и даст денег, когда припрёт. Неслыханная дерзость, конечно.

Автор подробно останавливается на развитии европейских финансов, чтобы дать читателю уяснить связь между как бы независимых кризисами 2008 года и последовавшим греческим. После отмены золотого стандарта и привязки валют к доллару в семидесятых годах встал вопрос о новом "якоре", и, неудивительным образом, им стала немецкая марка. Впоследствии немцы пожертвовали марку, создав евро ЕЦБ под руководством француза и с представительством всех стран, получив взамен возможность развивать свою экономику после объединения Германии. Валютный союз гарантировал мирное и стабильное врастание увеличенной Германии в единую Европу. Рынки капиталов успокоились. Но конструкция была шаткой: не было предусмотрена реакция ни на внешние шоки для отдельних стран, ни на рост внутриевропейских торговых дисбалансов. Чтобы этому противостоять, нужна была прежде всего такая финансовая политика, которая бы позволяла приток средств странам, столкнувшимся с кризисом, плюс свобода перемещения внутри ЕС. Когда ввели евро, курс немецкой марки оказался в целом завышенным по отношению к другим валютам, и экспорт у Германии упал. Рост замедлился, дефицит бюджета вырос. Германия ответила снижением расходов на социалку, что вынудило до сей поры беззаботных безработных заняться низкооплачиваемым трудом, что автоматом прижало зарплаты и другим трудящимся. Немецкий экспорт снова пошёл в гору, хотя вряд ли из-за этого: главным был эффект аутсорсинга в страны-соседи, а также оживление мировой конъюнктуры. Но социал-демократам такое предательство интересов трудящиеся не простили и до сих пор, что выразилось в появлении Левой партии и прогрессирующей деградации СДПГ, которую обгоняют уже даже евроскептики АфД. Эта деградация дала карты в руки правоцентристам с Меркель во главе, которые продолжили политику затягивания поясов и урезания социалки. При этом немцы, наученные опытом нескончаемой экономической поддержки своих восточных земель, с самого начала категорически были настроены против того, чтобы платить по чужим счетам. Но на самом деле не политики или получатели социальной помощи были, как казалось, главной угрозой, а банки и рынки капитала.

В еврозоне всё поначалу выглядело не так уж плохо. ЕЦБ, пользуясь независимостью, надёжно держал инфляцию под контролем. Но вот деньги давал грекам на тех же условиях, что и немцам. При этом у греков были проблемы с госфинансами ещё до входа в  еврозону, а уж когда и немцы с французами нарушили финансовую дисциплину, прописанную в Пакте Роста и Стабильности, то что уж говорить. Но не государственные финансы представляли проблему. Это были частные банки крупных стран Старой Европы, а именно прежде всего Британии, Франции и Бенилюкса, которые стали вкладываться в пузыри, надуваемые на периферии. При этом Греция ввиду своего небольшого размера тоже не представляла большой проблемы. Но ведь были ещё Испания, Ирландия и прочие. Вот там было серьёзно. По-хорошему, чтобы справиться с опасностью, нужно было придушить эту разрушительную деятельность по месту приложения в странах-получателях, но там частные интересы местных крупных и мелких банков, действующих через политиков, не позволили этого сделать. Ситуация была гадкой особенно в силу того, что у объединённой Европы не было ни возможности, ни способности противостоять неминуемому лопанию кредитных пузырей: не было ни значительного страхования вкладов, ни фонда взаимопомощи. Одним словом, европейцы вбросили свои средства в спекуляции, ни оставив ничего про запас. Они закрывали глаза на перспективу кризиса. При этом и интеграция наткнулась на свои пределы: европейская Конституция провалилась на референдумах, и только дипломатия Меркель позволила слепить нечто подобное, названное Лиссабонскими договорами. Будущее Европы было не за неким центральным органом и законом а за договорами между отдельными странами. Таким образом, национальные правительства сохранили своё верховенство. Право вето осталось и продолжало действовать, внося убийственное запаздывание в контуры регулирования европейской политики. И, в отличие от США, воюющих на Ближнем Востоке, государственная машина не была отмобилизирована, а зря. С начала тысячелетия политическая ситуация в мире начала обостряться. Несмотря на желание дистанцироваться от бливосточных войн и отказ признать угрозу роста Китая, конфронтации, начавшиеся у дверей Евросоюза параллельно с разворачиванием кризиса, показали хрупкость такой политики.

Под конфронтацией автор имеет в виду прежде всего отношения с Россией. Адам хорошо описал ту яму, в которой очутились осколки СССР после окончания холодной войны. Он, опираясь на американские источники говорит нам, что желание предотвратить дальнейший провал было мотивом для расширения НАТО и ЕС. Замечу, что крайне сомнительно, что подобный альтруизм был главной движущей силой. В любом случае, это движение на Восток было тскже желание как минимум элит, если не большинства чехов, поляков, венгров и других народов. Многие миллиарды долларов рекой потекли в постсоветские страны, вливая кровь в их экономики. О масштабах вложений можно судить по тому факту, что в Польшу пришло денег больше, чем в Россию. Индустриальная база и банки стран-неофитов быстро были прибраны к рукам старыми акулами капитализма.  Но, по мере развития событий, риск провоцирования России стал очевиден многим западным державам, что выразилось в разноречивой реакции стран Европы на иракскую авантюру Буша-младшего. Это были первые звоночки, возвещавшие закат старой Европы, долгие годы жившей под чужими ядерными зонтиками, экономя финансы для мирной промышленности и укрепляя таким образом своё благосостояние.

Россия, начавшая стремительное восстановление после коллапса 1998 года (автор справедливо говорит, что основу восстановления заложил ещё Примаков), уже скоро дала понять, что экспансии на восток должен быть положен конец. Рост цен на нефть дал стремительный толчок вперёд. Я добавлю, что это было как нельзя кстати: уже мало кто помнит, что на начало нулевых годов приходились пиковые выплаты по западным кредитам. Есть в этом росте, несомненно, и заслуга Путина, поставившего нефтегазовую отрасль на службу стране, частично восстановив государственный контроль и закрыв жирным королям нефтянки все налоговые лазейки, отправив несогласных (МБХ) в тюрьму. Страна не только смогла выплатить все долги, но и сформировала солидную финансовую подушку, способную обезопасить во время кризиса. Справедливости ради добавлю, что не всё было розово: да, государство расквиталось с иностранной задолженностью, зато частные компании, в том числе Газпром и Роснефть, сами набрали долгов. Столкнувшись с нежеланием Запада обеспечить равноправное сотрудничество (с ограничениями для российских капиталовложений в важные отрасли в частности), Россия, по образному выражению Дмитрия Тренина, будучи Плутоном в Солнечной системе Запада, решила сойти с орбиты и основать свою систему. Путин уже в 2007 в Мюнхене году ясно дал понять, что так дальше не пойдёт, и западной гегемонии наступает конец. Бывшим странам народной демократии, то бишь социалистического лагеря, а также их западным друзьям стало ясно, что с этим вызовом со стороны России надо что-то делать. Лакмусовой бумажкой послужила ситуация с приёмом Грузии и Украины в НАТО в 2008 году. Поляки энд компани всеми силами пытались ускорить этот процесс, но натолкнулись на противодействие Германии и Франции, ясно понимавшими конфликтный потенциал такого решения. Решения о скором принятии не было принято. Тем не менее, с высоких трибун сама Меркель пообещала сделать это в будущем. Это обещание было, по выражению автора, разрушительной ложью, которая с одной стороны поощряла сторонников дальнейшего натовского расширения ускорить темп, а с другой стороны вынуждала Россию к противодействию. Что случилось потом, известно. Война 8-8-8 означала, что наступил предел глобализации под знаком западной силы и денег.

Ну что сказать... Хорошее, годное начало. Автор разбирается и в финансах, и в политике. Это очень редко случается! Более того, трудно заподозрить его в русофобии ангажированности, и его огрехи можно списать на выбор источников. Эру расцвета глобализации он совершенно правильно интерпретирует как апофеоз жадности и самодовольства западных элит, в которых доминирующую роль играли и продолжают играть жирные коты с Уолл-Стрит, лондонского Сити и их подельники. Европейская безалаберность и бесхребетность показаны во всей красе. Приятно читать точность формулировок, живописно прописанные детали и разоблачения газетных мифов. Надеюсь, Адам не разочарует и в дальнейшем рассказе.