Серия «Площадь и башня»

Заканчиваем знакомиться с книгой Нила Фергюсона "Площадь и башня".

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4

Наступление нового тысячелетия ознаменовалось терактом 11 сентября 2001 года. Террористы  были связаны в сеть, которую автор назвал "антисоциальной", потому что она была относительно изолирована от всего остального мира. Ответ американской иерархии был предсказуем и малоуспешен, во всяком случае на первых порах, пока натовцы не стали действовать методами генерала Уолкера из предыдущей части.

Потом был крах финансовой сети, вызванный рядом причин, среди которых были слабость банков, наводнённость рынков финансовыми инструментами сомнительного качества, расточительная политика Феда и надувание политиками пузыря недвижимости в Штатах. И здесь реакция федеральных органов, позволивших обанкротиться братьям Леманам, не учтя, что за ними, как домино, повалятся другие, была неоптимальной. Кризис случился, несмотря на наличие внушительной системы государственного контроля, которая деградировала в так называемое "административное государство", непрестанно генерирующее всё новые тома законов, которые и прочитать-то жизни не хватит. Это государство решает проблемы, влезая во всё большие долги и заставляя платить других за свои и чужие ошибки. Кризис иерархии -налицо.

В это же время сетевой мир пережил фазовый переход, связанный с развитием ИТ. В ходе дальнейшей миниатюризации техники появились гаджеты, связавшие людей в ещё более тесную сеть, дав подняться на этой волне трём гигантам: Google, Amazon и Facebook, которые пожирают львиную долю плодов этого фазового перехода. Мир оказался соединён и в то же время неравен. Рост неравенства - это проблема. Автор, признавая это, пытается представить картину в позитивном свете. Он указывает, что региональное неравенство уменьшилось, благодаря росту Китая, Индии и других. Он оспаривает цифры Пиккети, говорит, что в наше время богатство в основном не наследуется и что средний класс (который марксисты якобы называют буржуазией) увеличивается. Тем не менее и ему трудно закрыть глаза на рост "социальной поляризации" в развитых странах, особенно в США.

"Мобилизация" (в смысле обеспечение мобильниками) мирового населения могла бы вызвать изменения, сравнимые с теми, что были при появлении книгопечати. Но иерархии остаются начеку. Первыми в процессе глобального сбора информации и анализа big data были уличены Штаты. Это сделали Ассандж со Сноуденом. Нил не жалеет яда, описывая их связи с русскими. Но и всевозможные исламские экстремисты не дремали. Борьба за умы происходит в большой степени онлайн, и она далека до завершения.

Избирательная борьба тоже уходит в онлайн, что сыграло большую роль и в Брекзите, и в победе Трампа. В Твиттере, и в Фейсбуке у Трампа было процентов на тридцать больше подписчиков, чем у Клинтон. К этому приплюсовался более звучный резонанс в традиционных "сетевых" местах: барах и пабах.

В нашем мире есть устоявшиеся иерархии власти с государствами, их советами, клубами и блоками во главе. Смогут ли они устоять перед сетями? Автор сомневается и приводит примеры "арабской весны", революции на Украине, Брекзит и выборы Трампа. Как по мне, то я не вижу в этих событиях борьбы сетей с иерархиями. Скорее это борьба между разными группировками, каждая из которых имеет своё (неизбежно иерархическое!) построение, и каждая из которых пользуется социальными сетями, просто с разным успехом.

Касательно прогноза на будущее, Нил приводит слова Киссинджера, который опасается мирового пожара. Пожар этот может возгореться из-за ухудшения отношений с Китаем и разрыва Запада с Россией в условиях военной слабости Европы и эскалации на Ближнем Востоке. Вернувшись к аналогии с книгопечатанием, автор указывает на то, чем отличается ситуация сегодняшнего дня (территориальный охват, господство монополий и протекание в бизнесе, а не в религиозной сфере) от тех лет и удивляется росту популизма на примере Трампа. Я прямо чуть ли не читаю между строк: "Но как, чёрт возьми как, Ватсон?" Ведь даже сам Цукерберг топил за Клинтон! Тут, конечно же, не обошлось без русских, наводнивших фейками Фейсбук. Автора не заботит полное отсутствие доказательств этой высосанной из пальца истории, его гораздо более тревожит компетенция России в военной киберсфере, и это притом, что первым фактом кибердиверсий был разработанный США и Израилем портивший иранские центрифуги червь Stuxnet.

Ну что сказать... Так всегда: сами же первыми начинают, а потом начинают возмущаться, когда ответка приходит. Главная проблемы у автора по поводу киберпространства - "не удаётся сдержать Россию". То есть другими словами - он недоволен, что у Запада нет гегемонии в этой ключевой на сегодня области. Недоволен и боится. ( Я подумал было: "Боится, что ли..." И читаю в следующем абзаце: "Насколько сильно мы должны бояться Киберии?") Нил выступает (ставит вопрос, по крайней мере) за объединение "хороших игроков" в геополитическую сеть против всего плохого. Ну, кто у автора плохой - догадаться несложно. И, поставив вопрос, автор остаётся в сомнениях. Вернее, сомневается ещё один, процитированнай Нилом автор. Надо сказать, что книга изобилует цитатами, и трудно понять, где чья мысль. Но в целом не столь важно, кто написал. Глубиной мышления Фергюсон хоть особо не блещет, однако интересно ознакомиться со срезом настроений интеллектуальной элиты Запада. Часто в этих цитатах между строк читаются растерянность и страх перед будущим.

Цифровое будущее для Штатов не выглядит столь уж розовым в свете конкуренции со стороны Китая, вырастившего своих гигантов: Baidu, Alibaba и Tencent. Китайцы умеют в сети. Компартия сама представляет собой замысловатую сеть. Ещё они опутывают весь мир транспортными сетями проекта "Один пояс - один путь". А ещё они занимаются блокчейновыми технологиями и готовят свою цифровую валюту. Нил в своём репертуаре. Набросал в кучу разных вещей со словом "сеть" - и вывод готов: китайцы идут.

В заключительных словах автор называет мечту о мировом братстве граждан сети утопией, и я с ним согласен. Ничто не ново под Луной, мы давно уже в сетях. Человечество берёт на борт нового судна все свои пороки. Цукерберг может сколь угодно долго разлагольствовать о достойном соцобеспечении и свободе слова, но трудно забыть, ни что, то он своей персоной олицетворяет неравенство, ни его сотрудничества с полицейским государством. Будущее туманно, и вряд ли можно ожидать от него новых скачков благосостояния. Вот придут роботы, придётся думать, как поступать со ставшими ненужными людьми. Беспорядочный рост киберсферы способен ввергнуть мир в пучину хаоса и анархии, выйти из которой может помочь новая пентархия или что-о подобное. Что и как случится - зависит от сильных мира сего, и не в последнюю очередь - от экстравагантного строителя гигантских башен. Ключи от ворот, разделяющих анархию и порядок, лежат в его руках.

Что ж, неплохо было ознакомиться. Порой было занимательно, но в целом подход у автора неверный, и он обоснован концептуальной ошибкой. Пытаясь представить историю в ключе борьбы сетей с иерархиями, Нил уходит от традиционной исторической борьбы социальных групп, и, по моему мнению, оказывается неправ. Сеть - это всего лишь средство, а не цель. Инструмент, который после использования кладут на полку. Нельзя ни придавать ей какую-то собственную волю, ни считать её рецептом на все случаи жизни.

Желаю читателю всего хорошего, и до следующей встречи. Интересных вам книг!

Продолжаем знакомиться с книгой Нила Фергюсона "Площадь и башня".

Ссылки на предыдущие части: 1 2 3

Итак, что за уловка, к которой прибегли немцы в Первой мировой? Это была попытка организовать ни более - ни менее, чем джихад. Джихад мусульман колоний Антанты против метрополий. И главным образом в Индии. К делу подключили турецкого султана, который организовал публичное мероприятие с чтением специальной фетвы у мечети Фатих в Константинополе. Затея эта провалилась. Немцы просчитались в своей трактовке мусульманского единства и религиозной сети. Племенные связи оказались сильнее. Более того, организовать джихад и не обеспечить безопасность святых мест - верх легкомыслия. Англичане действовали более осмысленно и поставили на арабский сепаратизм. Так было положено начало Саудовской Аравии и современного Ближнего Востока.

А вот разваливать Россию у Германии получалось лучше. Немцы снабдили Ленина не только пломбированным вагоном из Швейцарии в Петроград, но и деньгами, на которые были куплены и особняк Кшесинской (правда ли?), и печатный пресс, и даже участники демонстраций (тоже в первый раз читаю). Но и эта затея вылезла немцам боком: через год красные флаги уже реяли и в самой Германии. Коммунистическая зараза стала расползаться по Европе. Свою революционную сеть большевики быстро и безжалостно обратили в новую иерархическую систему, ещё почище царской, которая базировалась на чекистском насилии и безжалостном отношении к врагам революции. Нил не жалеет страниц на перечисление жестокостей и чисел пострадавших. Сталину, как старому конспиратору и подпольщику, всюду виделись заговоры, с которыми он боролся, организуя бесконечные судилища над врагами революции и народа. Система определяла даже малейшее роптание как государственную измену. По большей части от репрессий страдали невиновные. Что уж говорить, когда треть осуждённых по политическим статьям была вообще неграмотной. В безопасности себя не чувствовал никто, включая чекистское начальство, которое тоже сложило свои головы один за другим на плаху репрессий. Страна превратилась в обширный лагерь рабов со Сталиным во главе, абсолютная власть которого покоилась на тотальном контроле трёх элементов: партийной бюрократии, средств связи и органов госбезопасности.

Как мы знаем, у коммунистов на волне Октябрьской революции в Европе ничего не получилось. Ещё был шанс во время Великой Депрессии, но им воспользовались наци, движение которых имело серьёзную идеологическую, почти религиозную, составляющую. Придя к власти, нацисты, подобно большевикам, быстро создали свою, партийную иерархию, а также иерархию службы безопасности. А параллельно ещё была старая бюрократическая система. Вот такой хаос был. Евреи, которых преследовали наци, не представляли собой собой сеть (тот самый "золотой Интернационал", как говорил Гитлер). Они были в большой степени ассимилированы и не оказали существенного организованного сопротивление. Еврейских связей хватило лишь на бегство некоторых из Германии к родственникам за рубеж. Думаю, что если Гитлер приукрашивал роль "золотого Интернационала", то Нил предпочитает её вообще отрицать, хотя выше сам же писал, что без Ротшильдов мало какое правительство принимало важные решения, и они ведь никуда не исчезли. У тех же англичан была возможность пойти на сговор с Гитлером после падения Франции, который специально для этого прислал Гесса на самолёте. Они долго дебатировали на эту тему, и то, что победила точка зрения Черчилля - в этом вполне могли играть роль еврейские деньги. Об этом в своё время писал историк Дэвид Ирвинг, отсидевший три года в Австрии за отрицание холокоста.

Автор уделяет немало страниц описанию деятельности кембриджской пятёрки, хотя, на мой взгляд, к теме книги она имеет мало отношения. Видимо, даже по прошествии лет, столь вопиющий провал английских спецслужб не даёт ему спать по ночам. "Кембриджским апостолам" достаётся и за их нетрадиционную сексуальную ориентацию, и за отношение к советско-германскому пакту о ненападении. У читателя создаётся впечатление о том, что это были продажные шпионы без принципов, стыда и совести, хотя на самом деле денег за свою "работу" они не брали. Они просто придерживались левых взглядов и были солидарны с Советским Союзом. Не забываем, что речь идёт о тридцатых-сороковых годах. Это уж потом, после "пражской весны", европейские левые стали массово отворачиваться от СССР и твердить про архипелаг Гулаг.

Ещё более выпадает из ткани повествования глава о романтических отношениях Анны Ахматовой и вторым секретарём британского посольства Исайей Берлиным (философом российского происхождения и имевшим с Анной массу общих знакомых), приведшим на одно свидание за собой "хвост" и создавший этим серьёзные проблемы у поэтессы. Можно было бы просто сказать, что тоталитарная власть во избежание угроз для себя стремилось разорвать любые параллельные контакты и вообще ограничивать общение людей между собой. И это было так на самом деле. В те годы даже в столовой нельзя было просто час-другой посидеть-поболтать. Мало ли до чего можно было договориться.

Господство иерархий в двадцатом веке достигло апогея. Иерархично было всё: телефонные компании и военные блоки, мафиозные структуры и агенства безопасности. Нормальным людям только и осталась возможность самоорганизации в нечто не представляющее опасности для власти типа "Анонимных Алкоголиков". Настало время мне сказать, что я вижу в этом повествовании Фергюсона историю развития человеческого общения в контексте развития средств связи и транспорта и процесса установления государственного контроля над связью. Появилось что-то новое - необходимо поставить его под контроль. Если ты это не сделал - жди беды. Так было с бесцензурным почтовым сообщением и печатным прессом. С телеграфом, телефоном и радио этот фокус не прошёл - иерархии быстро поняли степень угрозы и во-первых, монополизировали этот ресурс, а во-вторых, обеспечили прослушку и цензуру. Такая же судьба ждёт и интернет, какие бы надежды с ним ни связывали сторонники свободы общения. Не прошло и двух лет после того, как Джон Перри Барлоу написал эти строки в знаменитой Декларации независимости киберпространства:

Мы должны провозгласить свободу наших виртуальных "я" от вашего владычества, даже если мы и согласны с тем, что вы продолжаете властвовать над нашими телами. Мы распространим наши "я" по всей планете так, что никто не сможет арестовать наши мысли.

Мы сотворим в Киберпространстве цивилизацию Сознания. Пусть она будет более человечной и честной, чем мир, который создали до того ваши правительства.

как американцы поставили инфраструктуру DNS под свой контроль. Не сказать, что битва уже проиграна, но перспективы свободы в интернете с течением времени сокращаются, это факт.

Но вернёмся в середину двадцатого века. С начала холодной войны в мире установилось относительное спокойствие. Великие державы предпочли выяснять свои отношения опосредованно - через битвы вассалов из Третьего мира. В этих битвах, протекающих часто в труднодоступных местах, понадобились особые навыки, и они были сетевыми. Автор описывает их на примере действий британского генерала Волкера на острове Борнео. Для того, чтобы добиться успеха, воюя в тяжёлых условиях против партизан, армии самой необходимо действовать партизанскими методами: ставить засады, стараясь самой не попадать в чужие. Его шесть составляющих успеха были: единство операций, своевременная и точная информация, скорость, мобильность и гибкость, безопасность баз, доминирование в местности, а также борьба за сердца и умы людей, прежде всего местного населения. У него получалось, в отличие от американцев во Вьетнаме. Всё хорошо бы, только Нил не нашёл места в книге упомянуть, что отстоять свою колониальную систему ни Британии, ну другим метрополиям, не удалось. А ведь это было эпохальное событие.

По мере хода послевоенной истории вертикальная интеграция государств и компаний натолкнулась на свои естественные ограничения. Нил говорит, что это обусловлено переходом на мирное развитие, при котором планировать намного труднее. Вряд ли он прав. Ведь крупные вертикально интегрированные компании долгие годы прекрасно чувствовали себя на рынке и в мирное время. Я думаю, что причины кроются в расширении и усложнении мировой торговли, что поставило иерархии в сложное положение. Медленная обратной связь и запаздывающая реакция, обрекающие на неуспех в динамично меняющемся окружении, заставили управляющие структуры изменяться в сторону большей децентрализации.

Примером успеха сетевой активности в международной политике автор считает деятельность Генри Киссинджера в американской администрации. И правда, роль прямых и неформальных контактов в условиях, когда бодание иерархий зашло в тупик, оказалась весьма важна. Киссинджер и разрядку начал, и с Мао нашёл общий язык.

Падение системы социализма Фергюсон ставит в заслугу сетевым протестам в Восточной Европе, прежде всего в Польше и ГДР, совсем в духе сказкок о народных революциях с западных телеканалов. Вот только даже бывший немецкий канцлер Гельмут Коль, объединитель Германий, придерживается мнения, что народом как независимым игроком в этой истории там не пахло. На самом деле Горбачёв заметил, что его карта бита, и ему пришлось сдавать своего друга Эриха. А как жарко целовались...

Поцелуй Горбачёва и Хонеккера в октябре 1989 года.

Последующий "триумф Давоса" когда даже коммунист Нельсон Мандела, выйдя из тюрьмы, отказывается от своего намерения национализации средств производства, ознаменовал слияние коммунистической сети с сетью международного бизнеса. Именно эта сеть, не иерархия, правит сейчас миром, ставит и убирает целые правительства. Автор очень хорошо описал процесс обрушения британского фунта в 1992 году, приписываемого Джорджу Соросу. Это описание по-видимому взято из книги самого Сороса. После объединения Германии немцы стали обменивать населению их восточные марки на западные по курсу 1:1. Этот курс был завышен, что привело во-первых к неконкурентоспособности и банкротству промышленности в бывшей ГДР, а во-вторых, к росту нагрузки на бюджет. В таких условия была неизбежна инфляция, с которой и стал бороться Бундесбанк, задирая процентные ставки. Всё бы хорошо, но марочки в то время уже были в системе жёстких обменных курсов, объединявшую почти всю Западную Европу. А зачем инвестору вкладывать под три процента в фунтах, если он может вложиться в облигации Бундесбанка и поднять восемь? Вот и стали шортить фунт. Шортить - это значит брать у Банка Англии фунты взаймы, менять на марки и сидеть ждать, пока фунт упадёт, чтобы потом обменять назад и вернуть Банку Англии подешевевшие фунты, оставив себе жирную маржу.  Конечно, нельзя считать это изолированным действием отдельного взятого финансиста. Сорос был главным из стаи гиен, набросившихся на тушу дряхлого гиганта, и он прав, что не будь его - это сделали бы другие. Важно, что они были информированы и знали о действиях друг друга. Сеть? А как же...

Всё, с двадцатым веком мы покончили. Настало время заняться современностью, которая и будет темой заключительной части.

Продолжаем знакомиться с книгой Нила Фергюсона "Площадь и башня".

Заря истории человечества была отмечена доминированием иерархий. Автор объясняет это разделением труда - кому-то надо копать, а кому-то - принимать решения. По мере развития началось расслоение общества. Появились "силовики", которые взяли на себя бремя лидерства в военное, а также в мирное время. Для обоснования правомерности своего правления широко использовались религии, провозглашавшие божественное происхождение власти. Но, помимо преимуществ, иерархии имеют и недостатки, одним их главнейших является неоптимальное распределение ресурсов, когда правящий слой присваивает весь прибавочный продукт. Тогдашние социальные сети были подчинены иерархиям и изолированы в деревнях. На расстояниях могли общаться лишь элиты, и вот как раз из них происходили угрозы заговоров. Демократические "эксперименты" наподобие древнегреческих полисов или римской республики, не устоялись. Конечно, были и шёлковые пути, связующие сетью всю Евразию, но, помимо идей, они распространяли и болезни, и угрозы вторжений, потому сильная власть была оправдана необходимостью поддержания мира и порядка. На разных концах Евразии сформировались две больших империи, Рим и Срединное царство. Западная - развалилась под ударами миграционных потоков и религий (организованный в том числе и на "сетевых" началах), а вот Китай устоял: религия была монополизирована государством. Но и там главную угрозу существующим иерархиям представляли собой семейные, клановые и племенные сети. Упоминая идеи Франкопана, Фергюсон упирает на недостаток общения между разными частями континента, и по факту Евразия была далека от единой сети. На что можно ответить, что недостаток - это всё же не отсутствие, потому сеть всё-таки была, пусть и не столь тесная.

Первые социальные сети базировались в буквальном смысле на семейных началах. На Западе они были более независимы от властных иерархий, чем на Востоке, где Византий считал себя истинным наследником императоров. Эпоха Ренессанса была отмечена широким развитием влиятельных кланов, таких как Медичи. Связи осуществлялись главным образом "вдоль" купеческих маршрутов. Одного купца (Котрульи) автор взял примером для описания широких сетевых сношений, имевших тогда место. Настоящий прорыв в Европе был достигнут, однако, не итальянцами, а португальцами, которые создали свою сеть океанических маршрутов (ээээ... это что, транспортные сети уже стали рассматриваться вместо социальных? Ну Нил даёт...). Жил Эанеш, Бартоломеу Диаш, Васко да Гама, Педру Алвариш Кабрал помогли раздвинуть границы достижимости далеко на запад, юг и восток. Португальцы достигли Бразилии, южных и восточных берегов Африки, Индии, Малакки и Китая. В противостоянии португальской сети и китайской иерархии сеть потерпела сокрушительное поражение. В чём португальцы действительно преуспели - это в торговле. В Китай они везли опиум, специи, ртуть и слоновую кость, из Китая - ткани, металлы и изделия из них, фарфор. Замечу, что в те времена Китай был ведущей индустриальной державой, потому и бросается в глаза промышленный вывоз и сырьевой ввоз. Товаров своего производства португальцы не везли, их главная инновация - морские суда, на которые и опиралась торговля. В том, что они в ходе времени всё-таки преуспели в торговле с Китаем, роль играли два фактора: физическая невозможность реализации запрета торговли со стороны китайского императора и высокое качество португальских судов и артиллерии. Былая вражда сменилась сотрудничеством.

А испанцы осваивали Западное полушарие. Но они не столько строили сеть опорных пунктов на морском побережьи, сколько шли в глубь континента в поисках Эльдорадо. И там европейская сеть атаковала местную иерархию, но в данном случае иерархия развалилась с поразительной скоростью. Частично в этом "виноваты" возбудители оспы и прочих доселе неизвестных в Америке болезней, частично - внутреннние распри самих американцев. И хотя завоеватели охотно брали себе в жёны туземных принцесс, прошли годы, и в Новом Свете была сформирована новая иерархическая система с опорой на чистоту крови (испанской, конечно).

Н-да. То, что и испанские, и португальские плавания финансировались и действовали в интересах этих монарших иерархий, Нил опускает. Ну а чо. Сеть же. Опорные пункты, маршруты. Топологию можно нарисовать...

Подлинным триумфом сетей над иерархиями стала Реформация. Она опиралась на величайшее изобретение - книгопечатание, которое, многократно удешевив процесс копирования знаний, позволило широко раздвинуть границы общения. Монополии церкви на распространение информации пришёл конец. Не будь Гутенберга, Лютер как пить дать кончил бы жизнь, подобно Яну Гусу, на костре. Печатный пресс позволил распространиться его идеям с невиданной доселе быстротой. Неудивительно, что протестантизм лучше всего развился именно на севере Европы - там, где новая технология была лучше развита. Секретом успеха протестантов в противостоянии с папством была опора их сект на устойчивые сетевые структуры. Вся эта "церковная" история вылилась в кровавую анархию и многолетние войны, которые опустошали центральную Европу вплоть до Вестфальского мира. Но в то же время была положена основа нового, современного миропорядка и парламентского политического устройства, прежде всего в Англии. Протестантские страны быстрее развивались экономически - сказалось перераспределение ресурсов из религиозной в светскую деятельность. Закрывались монастыри, конфисковывались земли. Меньше студентов избирало церковную карьеру. А книжный бум позволил передавать знания, легшие в фундамент современной экономики. Культурная жизнь перестала концентрироваться вокруг Рима.

Сетевой обмен стал бурно развиваться в различных областях: научной (связи между университетами Италии, Германии, Франции и Англии), коммерческой (трансатлантическая торговля), литературной (корреспонденция между писателями). Но самый большой резонанс вызвали революционные организации, надёжные связи в которых играли ключевую роль в победе восстаний, будь то Война за независимость США или Великая Французская революция. Автор подробно описал Скачку Пола Ревира и встал на сторону теории масонского заговора, упирая на членство в ложах виднейших деятелей Американской революции, включая Джорджа Вашингтона. Я не удивлюсь, если когда-нибудь станет известно, что Фергюсон и сам масон. Конечно, собрания лож как дискуссионные площадки сыграли свою роль, но считаю, что для победы гораздо важнее было наладить систему связи в армии, где в ход шло всё доступное: гонцы, колокольный звон, барабаны, сигнальные выстрелы, фонари на башне и всё прочее. Но что действительно отличало североамериканцев от европейцев, так это их желание и способность к формированию ассоциаций и обществ, то есть объединяться по различным принципам. Только так, сообща, они смогли так быстро и хорошо наладить жизнь в тяжёлых условиях практически необжитого континента. Думаю, такое ценное свойство достойно похвалы, и, главное, подражания.

В своём изложении автор просматривает один очевидный феномен: сеть можно построить только тогда, когда есть физический канал связи. С ранней древности как скорость, так и  пропускная способность каналов общения были весьма невелики. Чтобы выйти за пределы деревни или города, нужен надёжный и быстрый транспорт или средство связи, а также нужны носители информации. Долгие века основным транспортным средством служили небольшого размера суда, неспособные к океаническим плаваньям, да гужевые повозки, а средством связи - память путешественника. Потому сетевой обмен происходил в основном либо через купеческие контакты, либо посредством гонцов в пределах иерархии. Феодальная раздробленность не прибавляла динамики в систему. Развитие мореплавания, организация почтового сообщения между странами и в особенности книгопечатание оказались способны поднять развитие обмена и построение сетей на новый, невиданный уровень. И последствия не заставили себя долго ждать. Жаль, что мне приходится додумывать за автора, ведь вещь-то в принципе очевидная.

Но так просто дело не кончилось. Империя (в смысле иерархия) нанесла ответный удар. Об этом - в следующей части.

Доброго времени суток, уважаемые!

Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Нила нашего, понимаете ли, нашего Фергюсона? Свежую книгу этого популярного британского историка мне довелось совсем недавно приобрести. Называется она "Площадь и башня" и повествует о социальной истории. Я держал в руках и другие его книги, но они как-то не убеждали. В этот раз я получил более обещающее впечатление, и решил взяться.

Написана она была пару лет назад, перевода на русский пока вроде не было, но может и появится когда-нибудь скоро. Зато уже издан перевод на украинский.

Желающие могут прямо сейчас ознакомиться с основными идеями на ютюбе, там есть обсуждение.

Речь пойдёт о социальных сетях в широком смысле - о сетях общения человека с человеком, которые не обязательно работают через компьютер. Тема сейчас модная, и Нил решил тоже приобщиться. Он решил приложить те знания, которые имеются на данный момент к исследованию прошедших событий. Книжка наполнена большим количеством баек описаний конкретных исторических событий, что делает чтение занимательным.

В начале нам предлагается ознакомиться с тем, что удалось автору нагуглить разузнать о поведении сетей в теоретическом плане. Историческим примером служит тайное общество баварских иллюминатов, члены которого были связаны своего рода сетью общения и которое, распавшись вскоре после запрещения, ещё долго будоражило умы сторонников теорий заговоров. То, что столь незначительное движение доставило такой мощный вирусный меседж современникам и потомкам, подчёркивает ключевое значение сетевых организаций в истории.

Понятие "сеть" глубоко проникло в повседневную жизнь. Автор насчитал 136 слов "network" в публикациях New York Times за одну лишь неделю. Между тем, как ещё какую-то сотню-другую лет назад оно было лишь узкоспециальным, неизвестным широкой публике. В то время, как человек, будучи "социальным животным", живёт в социальных сетях всю свою сознательную историю. Сети имеются разнообразных форм и размеров, спонтанно организованные или структурированные. Но в ходе истории доминировали в основном иерархии, и в размере, и в охвате. История взаимодействия сетей с иерархиями и вынесена в заголовок книги. Башня с сидящими в ней правителями олицетворяет иерархию, а площадь - социальные сети, связывающие между собой, так сказать, простых смертных. У меня сразу зародился вопрос: а не является сама иерархия тоже сетью? Конечно, является, она обладает как особой древовидной топологией, так и особым распространением сообщений снизу вверх и сверху вниз. Это всё, что мне удалось выудить об основных понятиях сети и иерархии из первой части. Казалось бы Нил должен бы дать нам чёткое определение того, что есть что, но поиски на данный момент оказались тщетны. Он рассказывает нам о происхождении слова "иерархия", о метафорическом употреблении сетей у Шекспира, но не проясняет принципиальных различий между башней и площадью. Такую интеллектуальную неряшливость трудно записать автору в актив. В целом, заранее могу сказать, что на данный момент у меня создаётся впечатление, что автор "бьёт по верхам", не углубляясь глубоко в суть предмета. Что печально.

Зачем нужны иерархии? Ну, во-первых, эффективное осуществление власти - не надо тратить время на убеждение - приказы не обсуждаются. Во-вторых, они позволяют сплотить общество. Всё. О том, что главным образом иерархия нужна для обеспечения согласованности действий для выполнения задач, Нил не пишет. У иерархий есть недостатки: её глава должен быть суперменом, чтобы справиться с задачей управления. То, что для эффективного управления существуют всяческие штабы, визири и советники, не указывается, зато, конечно, упоминаются демократичные формы правления как альтернатива.

Неформальные сети - другое дело. В них нет строго предписанных правил общения, они основаны на предпочтительных, взаимоподдерживающих действиях. Для анализа сетей применяется как теория графов, начала которой были положены уже в XVIII веке Леонардом Эйлером. Если нарисовать социальную сеть как граф с людьми в качестве вершин и отношениями в качестве рёбер, то можно попытаться выделить в ней тех, кто более важен - рассчитав центральность по тому или иному критерию: посчитать число рёбер, исходящих из вершины (важны те, у кого много знакомств) или оценить положение вершины как связующей между разными подчастями (те, у кого знакомства c нужными людьми). Или посчитать максимальное расстояние от одной вершины к любой другой (те, кто быстрее всех оказываются в курсе дела) - степень разделения, которая равна шести для всего человечества согласно одной популярной теории, а для Фейсбука не превышает четырёх.

Ещё есть такие интересные вещи, как "слабые звенья" - жизненно важные связи между сравнительно изолированными частями. Они держат на самом деле единство сети. Или вирусные идеи (пикабушные волны?). В отличие от вирусов, сканирующих сеть в поиске нового хозяина, идеи распространяются несколько по-другому. Они раздаются сперва тем, кого мы считаем своего рода единомышленниками (подписчикам?). Более того, вирусным может быть даже не идея, но настроение. В ресторане сидящий рядом с плотно жрущими сам неосознанно заказывает больше. Продавить идею в общество гораздо труднее, чем пустить вирус  в компьютерную сеть, поскольку далеко не всякий способен принять её от первого встречного, не говоря уже о том, что эта идея может конфликтовать с личными убеждениями, изменить которые ой как сложно. Но всё же это происходит, и существенную роль играет топология сети.  Главным образом те вершины, которые (на основании соображений личной выгоды) решают, рассказывать об этом другим или нет. Если будет достигнута определённая критическая масса важных вершин - эпидемии не избежать. Топология сети может быть самой разной, но они поддаются классификации на основании определённых критериев, которых Нил приводит три: модулярность, однородность и случайность построения. Социальная сеть как таковая не является статичной, она может очень быстро изменить свою структуру. Как уже сказано выше, иерархия тоже являет собой частный случай топологии. В ней две вершины могут соединяться только одним путём, а иерарх имеет наибольшую центральность или важность.  Если добавить к иерархическому дереву горизонтальные связи - сеть необратимо изменится с неизбежным падением важности иерарха.

Один фрагмент, который я у автора не понял - это взаимодействия между контачащими сетями. Они могут привести как к позитивным (инновации, изобретения), так и к негативным (разрушительные атаки) явлениям. При этом в качестве милого примера атаки Нил привёл вмешательство России в президентские выборы в США в 2016 году (ещё один пример интеллектуальной неряшливости, ведь история совершенно мутная и слабо доказуемая, кому, как не историку, об этом знать). На мой взгляд, взаимодействуют не сети, а организации или общества, а уж по какому принципу эти организации устроены - другой вопрос.

Большинство футурологов предполагает, что сложившиеся иерархии будут терять своё значение в будущем. Автор высказывает в этом отношении здоровый скептицизм: кто знает, как оно сложится, ведь существующие системы невероятно устойчивы, это раз, а новые сети имеют многие ещё неизвестные недостатки.

Из всего теоретического багажа автор избрал всего семь основных идей, которые и прилагает для истории в последующем изложении:

- люди связаны между собой отношениями;

- люди тянутся к себе подобным;

- слабые звенья на стыке сегментов невероятно важны;

- вирусность определяется структурой;

- структура социальных сетей непрестанно изменяется;

- сети взаимодействуют по-разному, при этом как иерархия, так и соцсеть могут взять верх;

- "сильные" вершины с течением времени становятся непропорционально быстро ещё сильнее.

Заканчивается часть попыткой приложения идей к истории иллюминатов. Ордену имело смысло быть тайным ввиду потенциального конфликта с католическим духовенством. Взрывное своё распространение он получил, перемещаясь по вентиляторным ходам распространяясь через инфраструктуру масонских лож. В иллюминатах Нил увидел парадоксы: являясь социальной сетью, они умудрились выстроить внутри себя иерархию. Более того, выступая против христианства, они сами атеистами не являлись. Эти два противоречия и погубили орден. Не знаю, как насчёт второго, но первый мне парадоксом вовсе не кажется. Иерархия необходима очень во многих делах, прежде всего для обеспечения согласованности действий. Любое восстание обречено на неуспех, если оно стихийное и без предводителя. Подразделение без командира - дом без хозяина. А сеть - это не только топология, но и такие вещи, как и контроль доступа, многоуровневость, архитектура, функционал и всё прочее. Сводить всё к одной топологии - недопустимое упрощение.