Жду новый пост

Серия «01: Недеццкие сказки для перешкольного возраста»

Волк скорчил гримасу и помотал головой.

– А я – буду! – сделав два приличных глотка, Ваня уткнулся носом в волчью шерсть на загривке. Занюхал. Выдохнул.

– Как ты эту гадость жрешь? – шёпотом поинтересовался Волк.

– Тебя б в мою шкуру, так не спрашивал бы, – так же шёпотом ответил Ваня.

– Тс-с-с-с-с! – вновь сквозь зубы прошипел Волк.

В основном коридоре вновь раздался громоподобный топот. Но уже неспешный. Было понятно, что теперь их ищут, методично заглядывая во все ответвления на пути.

– Хорошо, что у неё нюх притуплённый, – прошептал Волк.

– За то слух – ояебу! – так же шепотом ответил ему Ваня и снова достал фляжку. – Будешь?

– Да когда она у тебя кончится-то? – шёпотом возмутился Волк.

Ваня взболтнул содержимое, прислушиваясь к плеску.

– Не скоро.

– Ты поосторожнее с выпивкой. Нам как-то в живых остаться нужно.

– У меня у трезвого крыша поедет от того, что в голове творится, – сказал Иван и еще раз приложился к фляге. – Ты то, что в избушке творилось, слышал?

– Слышал.

– А я видел, – закрутив горлышко фляги, Ваня вновь спрятал её в карман. – И не только видел, но ещё и, прошу заметить, участвовал...

* * *

На первый взгляд всё было просто: пробраться в сад к Кащею, упереть из его сада несколько молодильных яблок и принести Бабе Яге, за что оная дала бы Ваньке клубочек, который провёл бы его через зачарованный лес к Василисе. А там делов-то – головы Горынычу порубить! В результате Василиса становится законной женой, а от царя, по совместительству отца Василисы, Ваньке отпадает половина королевства. Долги раздаются, соседи уважают, отстраивается новый дом, на поля нанимаются работники – жизнь налаживается.

Однако два дня петлять по лесам да по болотам от приспешников взбешенного дерзким Ваниным поступком Кащея без еды и сна, попивая лишь водичку из гнилых ручьёв, оказалось не так уж и легко, а потому на подходах к избушке Яги Ванька не удержался и со словами: «Да кто там их считать-то будет!» – съел одно яблочко из Кащеева сада.

И спустя полчаса понял, что имел в виду Кащей, кричавший в след похитителю: «Дебил! Они ж экспериментальные!». В избушку к Яге Ваня вошел с эрекцией, которой позавидовал бы самый племенной жеребец из царёвых конюшен.

– Принес? – сквозь пелену желания совокупиться с чем угодно, лишь бы оно шевелилось, услышал Ваня голос Бабы Яги.

И кто-то за Ивана ответил его голосом. Его губами. Его языком.

– Да, бабулька-красотулька, принес.

Баба Яга косо посмотрела на Ивана и буркнула:

– Ну дык, давай сюды.

Ваня, преодолевая сводящее с ума желание хотя бы подрочить, встал в углу и наблюдал, как бабка, положив узелок на лавку, склонилась над ним, пытаясь единственным зубом поддеть и ослабить узел. Хуй стоял, как стража возле царева дворца, – не моргая.

«Сил моих нет терпеть! Будь что будет!», – решил Иван. И с членом наперевес кинулся на Бабу Ягу с тыла.

– Хуй! Ровесников! Не! Ищет! – повторял Иван раз за разом, выдавая по одному слову на фрикцию.

А Бабка, поначалу обалдевшая от такого поворота событий, уже подмахивала костлявым старушечьим задом Ивану в такт, и, когда она в третий или четвертый раз в экстазе впивалась костлявыми руками в лавку, оставляя в дереве глубокие борозды от длинных грязных ногтей и елозя лицом по лавке в луже своей же пузырящейся слюны, Ваня справился. А в следующее мгновение он осознал, что путеводный клубочек ему не дадут. Еще через миг, схватив стоящую на столе фляжку с алкоголем одной рукой, а второй, поддерживая норовящие спасть штаны, Ваня стрелой вылетел из избушки на курьих ножках.

– Иван, – услышал он хриплый голос, – помоги! Обещаю, мы с тобой таких дел наворотим!

Волк, прикованный цепью к вековому дубу, смотрел на Ивана с мольбой в глазах. Этого Волка Ваня видел и три дня назад, когда приходил к Яге впервые. Яга тогда сказала, что приручает дикое животное. А он, видите ли, не дикий, а волшебный. Говорящий Волк, оказывается!

Сунув бутыль подмышку, Ваня на бегу выхватил меч-кладенец из притороченных к поясу ножен и так же на бегу наотмашь рубанул по удерживавшей Волка цепи.

Одновременно с этим за спиной послышалось:

– Ату их, избушка, ату!

Дальше они бежали вместе. Здоровенный зверь сразу же вырвался вперед и вел Ивана за собой, позвякивая обмотанным вокруг шеи куском железной цепи.

– К скалам, Ваня, к скалам! – прокричал зверь и побежал с еще большей скоростью.

Зловеще громыхающая поступь за спиной то удалялась, затихая, то становилась громче.

А потом Волк, повернув голову, крикнул:

– Внутрь!

И оба, проскочив сквозь вход в пещеру, покатились вниз.

– Бля-а-а-а-а-а! – кричал Иван, кувыркаясь по скользким, покрытым мхом, каменным ступеням.

Летучие мыши, всполошившиеся от Ваниного ора, заверещали, заметались под сводами пещеры, изо всех своих мышиных сил гадя на незваных гостей.

– Бежим, Ваня, бежим! Отдыхать некогда!

Проклиная себе под нос царскую дочку, по вине которой, собственно, всё и началось, Иван вскочил на ноги и помчался по коридорам за Волком.

– Маменьку мою любить, а где мы хоть? – наконец-то догадался поинтересоваться Ваня.

– Во владениях Горыныча, – ответил Волк.

– Ох, ё!

По основному коридору вновь забухали шаги, и Иван с Волком уже в который раз затаили дыхание.

– Если так сидеть будем, она ж нас всё равно когда-нибудь найдет. Или Горыныч, когда вернется.

– А не ты ли, Ваня, буквально три дня назад в полтора взмаха головы ему поотсекать грозился?

– Ну-у-у-у, – задумчиво протянул Ваня, – мало ли что я говорил. Дурной был. Наивный. Эта нечисть – жуть какая страшная, оказывается. Они злые какие-то.

Волк закатил глаза к потолку.

– Какой же ты, Ваня, всё-таки… – замялся, подбирая слово, – … Дурак.

– А ты откуда знаешь? – оживился Иван. – Меня все так и кличут.

Но разговор прервался грохотом.

– Ой… чего это? – спросил Ваня, испуганно вжимая голову в плечи.

– Хозяин апартаментов прилетел, – ухмыльнулся Волк.

В основном коридоре забухало громче прежнего. Но к теперешнему грузному топоту добавлялось еще и мрачное, тяжёлое, с присвистом сопение. Доведись Ивану смотреть «Звездные Войны», он бы без колебаний решил, что по коридору идет увеличенная копия Дарта Вейдера. Но Ваня об этом персонаже, равно как и о кинотеатрах, слыхом не слыхивал, а потому еще сильнее вжал голову в плечи и пропищал:

– Мамочка-а-а...

Навстречу новым грузным шагам протопали хорошо знакомые, но не менее от этого страшные. Раздался крик:

– Ки-и-ийя!

И в коридоре загремело, закувыркалось.

– Отлично! – обрадовано сказал Волк, – можно смело идти смотреть на апокалипсис местного масштаба, – и устремился по коридору, в котором они отсиживались, к выходу в основную пещеру.

Горыныч, вертя расположенными на неповоротливой туше головами, полыхал пламенем по резво вертящейся между огненных струй избушке, которая ловко уворачивалась от очередного огненного выдоха, с задорно повторяющимся «Ки-й-йя» наносила удар и тут же уходила Змею за спину. А из окна весело хохоча, швыряла в Змея глиняными горшками помолодевшая на вид Баба Яга.

– Окстись, старая! - кричала гиганнтская рептилия. - Чего ты мечешься, будто раньше положенного с хера спрыгнула!?

– Сам окстись! И верни мне молодца, для утех и всяческих игрищ предназначенного, - потребовала Яга, швыряя очередной горшок в Змея.

– Да не брал я никакого молодца! - недоуменно кричала левая голова, пока правая дышала на избушку огнём а средняя уворачивалась от очередного горшка, запущенного негодующей Ягой в рептилию.

Иван-Дурак и Серый Волк зачарованно наблюдали за поединком.

Очередной горшок, вылетевший из окна, описав в воздухе дугу, наделся на одну из голов Змея Горыныча как раз в тот самый момент, когда эта самая голова собиралась дыхнуть пламенем. И дыхнула.

Сначала из-под надетого на голову горшка во все стороны полыхнули искры. Потом черепки разлетелись во все стороны, а голова, освободившаяся из глиняного плена, бесформенным обгорелым отростком безжизненно повисла на туловище. Спустя еще несколько всполохов пламени изба, нанося очередной удар с разворотом, шпорой рассекла Горынычу вторую шею. Однако третья, уцелевшая голова, в это же мгновение вцепилась в избушку мёртвой хваткой.

Щепки и солома разлетелись во все стороны, а в следующий миг раздался полный боли предсмертный вопль Бабы Яги. И наступила тишина.

– Фу-у-у-ух, – выдохнула язык пламени оставшаяся в одиночестве голова Горыныча, дожевав остатки избушки, – совсем на старости лет сдурела бабка.

– Давай, Ваня, – шепнул Волк. – Это твой единственный шанс. Второго не будет.

И Иван, на ходу вытаскивая кладенец, рванулся к измотанному поединком, тяжело дышащему Змею.

Меч, описав дугу, вошел в шею, будто раскаленное шило в масло, голова упала на пол пещеры, а из обрубка шеи к потолку рванулся столб пламени, сжигая мечущихся там летучих мышей. Последняя голова Горыныча даже не успела понять, откуда к ней пришла смерть.

Иван придирчиво осмотрел меч и сообщил:

– Ничо так палочка-выручалочка.

* * *

Свадьба была в самом разгаре. Зелено вино лилось рекой, слуги то и дело приносили новые блюда, новые кадки с хмельным и выносили на свежий воздух перепивших гостей, укладывая их на траву.

Иван и Волк сидели на одной из крепостных стен, подальше от суеты, наслаждаясь теплыми летними сумерками

– Рассказать кому, так и не поверят ведь, – сказал Иван, прикладываясь к бездонной фляге – единственном напоминании об избушке Бабы Яги.

– А не надо никому рассказывать, Ваня, – не поворачивая лобастой головы, произнес Волк. – Люди всё сами додумают и переврут тридцать три раза. Уже спустя пару-тройку поколений истории о тебе будут совсем не похожи на то, что было на самом деле. Да и сам ты, если, конечно, доживёшь, будешь верить каждому слову, рассказанному в этих историях. Так уж вы, люди, устроены.

Серый помолчал, задумчиво глядя в ночное небо, а потом добавил:

- Знаешь, Ваня, а оно, может быть и к лучшему. Иначе сказки бы так никогда и не появились.

Иван согласно кивнул, еще раз отхлебнул из фляги и, достав из-за пазухи яблоко, с хрустом откусил.

– Те самые? – поинтересовался Серый Волк.

– Ага, – откусив еще раз, кивнул Иван. – Эк-спе-ри-мен-таль-ны-е.

– Ты смотри, не увлекайся, – посоветовал Волк.

– Сегодня можно, – уверенно сказал Иван. – У меня ведь брачная ночь всё-таки.

© VampiRUS
Иллюстрация - Фукс Дефинбахер

Осознавая неизбежность и изобретательность кары за содеянное, Иван в мгновение ока натянул портки, рубаху и, схватив походную котомку, метнулся к двери.

За дверью сидел Серый Волк.

– Что, Ваня, не задалась брачная ночь? – поинтересовался зверь у оторопевшего Ивана.

– Э… а… – только и смог выдавить из себя Ваня, отчаянно жестикулируя руками.

– Понятно, – сказал Волк. – Ну, побежали, что ль?!

Вниз решили не спускаться: где-то на уровне второго этажа на обеих лестницах шумели люди. Среди призывов убить, четвертовать и скинуть с колокольни особо выделялся царёв голос, грозящий дважды завязать тестикулы вокруг шеи бантиком. Отступать можно было только вверх.

Выбежав на крышу основного здания, Волк замер, оценивая ситуацию.

– Дальше-то чего? – дрожащим от волнения голосом спросил Иван.

– Давай на тот край крыши. Там переход к двухэтажной части покатый. С него на караульню. А дальше – как повезет.

Повезло. И до леса они успели раньше, чем погоня поняла, в чём дело.

– Она прямо насмерть? – как-то печально спросил Иван.

– Ага, – Волк почесал за ухом. – Хрясь! И всё.

– Жалко. Уж больно красивая была.

– И чего делать-то думаешь, Ванька? – поинтересовался Волк, пытаясь выгрызть репей, застрявший в шерсти.

– Ох, прямо и не знаю, – вздохнул Иван. – У Кащея, говорят, живая и мертвая вода имеется.

– Чего? – поперхнулся Волк. – Ты что, забыл, как по яблочки ходил?

* * *

Кощеева территория охранялась спустя рукава. Потому что одна половина королевства боялась Кащея, а вторая половина его уважала. Ванька не относился ни к тем, ни к этим. А потому в Кащеев сад Ваня залез без каких-либо мыслей на тему «а если поймают».

Нагнув ветку, Иван срывал яблоки, тут же складывая их к себе за пазуху и, время от времени, оглядываясь на мрачный Кащеев замок. Вот не вертел бы головой, всё, возможно, и удачно прошло бы. Ан нет. Узрел Ванька на соседнем дереве не то фазана, не то павлина заморского.

Птица спала, спрятав голову под крыло, лишь только перья длинного шикарного хвоста слегка покачивались от легкого ночного ветерка. И перья эти светились. Отпустив ветку яблони, Ваня подкрался к ничего не подозревающей чудо-птице, ухватился за кончик пера и дёрнул.

Последний раз похожий визг Ивану довелось слышать, когда старший брат, перепив хмельной браги, проломил загородку и рухнул прямо в свинарник. Свинью тогда, помнится, ловили всей деревней до тех пор, пока она не застряла в чьем-то заборе. Правда, если свинья визжала на одной ноте, то звук, издаваемый потревоженной Иваном птицей, стремительно менял диапазон, от чего закладывало уши и перед глазами мелькали разноцветные пятна.

Так и не обзаведясь красивым, светящимся перышком, Ваня рванул прочь из сада, попутно врезавшись лбом в одну из яблонь и набив себе приличную шишку. Последнее, что он услышал сквозь завывания пернатой бестии, – неестественно громкий голос Кащея:

– Дурак! Они ж экспериментальные!

Потом было двое изнурительных суток погони. Потом Яга, знакомство с Волком, пещеры Горыныча. Потом опять Яга, опять Горыныч, освобожденная Василиса, свадьба, брачная ночь, сексуальные игрища с молодой женой, выпадающая из окна обнаженная Василиса.

Не задалась, в общем, неделька.

– А выбора у меня нет, Серый.

– Ну почему же? – Серый Волк отошел в сторону, пометил дерево и, вернувшись, продолжил. – Можно, например, так всю жизнь в лесу и прожить. У Яги, кстати, похожая история была. Богатые родители, неудачная любовь, кто-то кого-то там отравил, а потом и избранник отравился. Или зарезался. Не упомню уже. И ничего, освоилась как-то. Её, кстати, не всегда Ягой звали.

– Да? – удивленно спросил Иван. – А как же?

– Юля.

– А почему Яга?

– Ну, понимаешь, Ваня, в аглицком наречии она вообще-то Джульетта была. Джулия. Юля, по-нашему. А в транскрипции, – Волк вывел лапой загогулину с точкой над ней, – эта буковка может и как «джей» и как «я» читаться. Вот и взяла себе псевдоним.

Волк перевел взгляд с только что нарисованной буквы «j» на Ивана и, увидев его недоумевающее лицо, понял, что жить Ваньке в лесу – не вариант. И к Кащею всё ж таки идти придется.

– Так! Что-то мы не о том разговор ведем. Где там, говоришь, вода у Кащея?

План был до безобразия прост: один отвлекает, второй в это время пробирается в замок и зачерпывает живой и мертвой воды в ёмкости, после чего бегом ретируется, а спустя какое-то время оба собираются на заранее условленной поляне. Ванька со своей частью справился быстро. А вот Серому Волку пришлось побегать, сбивая с толку преследователей и заметая следы. И на поляне Волк появился только перед самым рассветом, перепугав задремавшего Ивана.

– Серый, чего ж долго-то так? Я аж извёлся весь! – бормотал Ваня, протирая глаза. – Чего, пойдем, да?

– Нет, Ваня, не пойдем. Я устал, как собака. Да и смысла нет ломиться средь бела дня. Зашибут нас. Как пить дать, зашибут.

Волк рухнул рядом с Иваном и почти тут же захрапел. А Иван, помаявшись бездельем, стал перебирать котомку в надежде обнаружить что-либо съедобное. Обычной еды не было. А вот яблок из Кащеева сада оказалось еще целых три штуки.

– Экспери-мать-его-ментальные, – пробурчал Ванька себе под нос и швырнул яблоки в сторону леса.

Серый Волк проснулся в тот момент, когда догорел последний отсвет солнца. Встряхнулся, обвел поляну глазами, наткнулся взглядом на Ивана, тяжело вздохнул.

– Ну что, картонный герой, пойдем, что ли?

Спустя несколько часов блужданий в темном лесу Иван и Волк выбрались на опушку. Поодаль светились факелы на сторожевых башнях царского дворца.

– И как мы мимо стражи-то? – сокрушенно проговорил Иван. – Повяжут нас сразу и четвертуют на месте.

– Не повяжут, Ваня, – Волк задрал морду к небу, посмотрел на полный диск бледной луны. – Сегодня не повяжут.

Затем Волк оглядел опушку леса, подошёл к трухлявому пню, стал на него передними лапами, присел и, оттолкнувшись задними, перекувырнулся через пенек. Раздался хлопок, будто кто-то выбивал от пыли ковер, в воздухе запахло озоном и через пень на спину упал богатырь Любомир – начальник дворцовой стражи.

У Вани отвисла челюсть.

– Я тебя поймал и к царю веду, понял? – Спросил Волк-Любомир.

– Ага, – кивнул Иван, не закрывая рта.

– Ну, значит, котомку на плечо и вперёд.

* * *

– Стой! Кто идет!?

– Свои, – отозвался Волк-Любомир. – Изловил окаянного.

– Ох, ты ж бог ты ж мой! – стражник был явно удивлён, но всё ж таки спросил: – А волчара говорящий где?

– Да кто ж его знает-то, – продолжал играть роль Любомира Волк. – Я вон, этого, – кивнул на перепуганного Ивана, прижимающего к груди котомку, – совершенно случайно нашел. В стогу, шельмец, отсыпался. Совсем недалеко. Правду говорят про него, что дурак дураком, – и обращаясь к Ивану: – Шевели ногами, душегуб!

– Интересно, – услышал Ваня за спиной разговор стражников, – его сначала казнят, а потом Василису хоронить будут или наоборот?

Пройдя ворота, Иван с Волком в Любомировом обличье крадучись добрались до здания дворца и, чтобы не искушать удачу лишний раз, не вызывать подозрения у стражи, влезли в одно из открытых окон на первом этаже. Пробравшись на цыпочках к двери, Иван заглянул в соседнее помещение.

– Кухня, – шепнул он Волку-Любомиру.

– Это хорошо, – так же шепотом ответил Волк. – Теоретически гроб должен стоять в центральной зале. А это сразу за кухней.

Гроб с телом Василисы, как Волк и предполагал, стоял в центре залы. А рядом лениво помахивая кадилом и бормоча под нос что-то заунывно-молитвенное, спиной к ним стоял поп. Жестами Волк-Любомир указал на попа, замахнулся и рассёк кулаком воздух, мол, оглуши.

Ваня кивнул и крадучись пошел к попу.

«Крупноват, – думал Ваня. – Кулаком-то я его и не выключу».

И тут его взгляд упал на табурет, стоявший прямо за спиной у попа. На табурете лежало кольцо колбасы, ломоть белого хлеба и фляга. Та самая. Бездонная. Праведный, с его точки зрения, гнев захлестнул Ивана.

– Вот же суки, – проговорил Ваня одними губами, продолжая красться. – Я, значит, только за порог, а они моё имущество сразу попам раздают. Могли бы и подождать. А вдруг я реабилитируюсь!

Иван аккуратно снял с табурета фляжку и тарелку с колбасой, поставил их на пол. Затем взял табурет в обе руки, размахнулся и опустил его на голову попу. Священнослужитель грузно рухнул на землю. Со стороны кухни раздался хлопок, будто кто-то выбивает ковёр, в воздухе запахло озоном, и к Ивану подбежал Волк в своём обычном обличье.

– Полчаса в сутки в чужом облике. Только в полнолуние и только полчаса, – отвечая на немой вопрос Ивана проговорил Серый Волк и, встав передними лапами на край гроба, поторопил Ивана. – Давай, Ваня, доставай водицу-то.

Ваня достал два одинаковых с виду флакона.

– Вот, – показал их Волку. – Я, чтобы не попутать, буковки написал на них. «М» и «Ж».

Волк нервно захихикал.

– Эм – мёртвая. Жэ – живая, – пояснил Иван.

– Да я понял, понял, – продолжая глупо хихикать, сказал Волк. – Лей давай. Сначала «Эм», чтоб кости и органы восстановились.

Ваня, аккуратно приоткрыв рот покойнице, влил в него содержимое флакона.

– Теперь «Жэ». Чтоб ожила.

Иван уже было поднёс флакон ко рту Василисы, но рука замерла на полпути.

– Я не смогу, Серый.

– Эт чой-та? – удивился Волк, наклонив лобастую голову.

– Не смогу разговаривать с ней, есть за одним столом, супружеский долг исполнять, в конце концов, тоже не смогу.

– Эт чой-та? – вновь спросил Волк и наклонил голову в другую сторону.

– Я всё время буду думать, что она мёртвая была.

– Вань, ты смотри, тебя в народных сказаниях точно из Дурака в Дебила переименуют. Лей давай.

И Ваня вылил Василисе в рот содержимое второй фляжки.

* * *

– Что, Ваня, не сложилось у песни начало? – поинтересовался Серый Волк у вышедшего на поляну Ваньки.

– Не могу, Серый. Вот честно… не могу. Вроде и царь-батюшка коситься перестал и Василиса ласковая, приветливая, и бояре мне в ноги кланяются, когда по дворцу иду. А как подумаю, что она мёртвая была и холодная… бррр. И знаешь, друг мой Серый, глаза у неё, всё одно какие-то другие стали. Пустые, будто из загробного мира на тебя смотрящие.

– Может, вода тоже того, – почесал Волк лапой за ухом, – экс-пе-ри-мен-таль-ная?

– Не знаю, Серый. Не знаю. Но я устал. Постоянно в ожидании, постоянно в напряжении. Ухожу я. Куда глаза глядят.

– И, кстати, да, Ваня, ты ж в курсе, что Кащей преставился?

– Вот как? – удивился Иван.

– Ну да. Натурально преставился. Смешал, говорят, из мертвой и живой воды себе эликсир очередной, а он, видать, не пошел у него.

– Да ты что?

– Хотя странно. Кащей в эликсирах разбирался лучше всех, – продолжал Волк, не обратив внимания на Ванин возглас, – и осторожный был. У него поговорка даже была: семь раз отмерь – один раз отпей.

– Может из-за мочи?

– Какой мочи? – оживился Волк.

– Да понимаешь, Серый, я водицы зачерпнул, смотрю, меньше её осталось. Заметно очень. А ну, думаю, догадается Кащей, что у него водицу украли, если не долить до уровня. А под рукой ничего не было. Только отлить хотелось сильно. У меня особенность такая у организма. Как напряжение какое или стресс – я в туалет по-маленькому хочу. Часто и помногу. Я и подумал, мол, а чего делать-то. Ну и догнал водицы до уровня…

Когда Ваня заканчивал рассказывать, Серый Волк в припадке истеричного смеха катался по залитой солнечным светом поляне и сквозь приступы хохота повторял раз за разом:

– Дурак. Ой, дурак. Ну дурак же, форменный.

© VampiRUS

Иллюстрация - Фукс Дефинбахер

– Турнир.

– Это как это? – спросил Иван уже у Волка.

– Потеха у них такая, – пояснил Серый Волк. – Соберутся и в поединке выясняют, кто самый сильный, ловкий и в ратном деле умелый.

– Ага, – сказал Иван. – Интересненько.

В участники турнира записывали только знатных особ, и Иван, с гордостью достав из-за пазухи свиток, подтверждающий, что он является мужем Василисы, царёвой дочки, предъявил его щуплому писарю с изъеденным оспинами лицом и перепачканными в чернилах пальцами.

– Ты ж говорил, что налегке из дворца ушёл? – удивился Волк.

– Налегке, – согласился Иван. – А грамотка, она ж не тяжёлая.

Писарь посмотрел на странную пару и поинтересовался:

– В каком виде поединков желаете участвовать? Мечи, копья, стрельба из лука?

Иван задумчиво почесал затылок, и выдал:

– Да во всех.

– Не много ли на себя берёшь, Ваня? – поинтересовался Серый Волк.

– Ну хоть в каком-то мне должно повезти! – пояснил свой выбор Иван.

Площадка для поединков мечников, огороженная толстыми брёвнами, была утоптана не одной парой ног.

– Вы действительно желаете выйти на поединок без лат? – поинтересовался странный мальчик в чудной шапочке, украшенной пером.

– Да на кой они мне. Только мешаются, – ответил Иван.

– Что ж, воля ваша, сэр, – сказал мальчик и вышел в центр площадки объявлять поединок.

Увернувшись пару раз для приличия от неповоротливого и закованного в латы воина, Иван повернул кладенец плашмя, да и стукнул благородного сэра по лбу. Латник помотал головой под шлемом, очевидно пытаясь стряхнуть посыпавшиеся из глаз искры, неуклюже шагнул в сторону, наткнулся на загородку и с металлическим грохотом упал.

На том бой и закончился.

– Вань, ты зачем его так?

– А чего ж мне, голову ему рубить было нужно? Так он вроде б то мне плохого ничего не делал. А кладенец, ты ж сам знаешь, если рубит, то в капусту. Ну вот я его плашмя по башке и стукнул.

Серый посмотрел в сторону ошарашенного бойца, вокруг которого суетилось несколько человек, безуспешно пытаясь снять приплюснутые в районе лба доспехи.

– Хм, а я уж думал, что если человек дурак – это надолго.

– Погоди-погоди, Серый, вот турнир выиграем, мне какое-нибудь прозвище обязательно дадут красивое! Иван Благородный. Или Беспощадный. Или Иван Красавчик! Я тут между этими балбесами в латах потолкался – оказывается, они не просто так всё затеяли.

– Надо же! – деланно изумился Волк.

– Они во имя какой-то Марии-Изабеллы дерутся. А, ну и денег им там дадут.

– Вон она, – Волк мотнул головой в сторону возвышения, на котором сидел местный король с супругой и какая-то худосочная девица с надменным выражением лица, – Мария-Изабелла ваша.

– Святые угодники! – изумился Иван. – Кожа да кости. И бледнющая какая! Её что, в темнице держат? За что тут драться-то? Нет, Серый, нам такого добра не нужно. Мы будем драться за деньги!

– Ну прямо солдат удачи какой-то! – не то изумился, не то съязвил Волк.

– Да и официально-то женатый я.

Между победителями первого тура быстро провели жеребьёвку, и поединки начались по новой.

Второй бой мечников занял у Вани и того меньше времени. Не дожидаясь, пока увалень в латах пойдет в атаку, Ваня в два прыжка оказался возле него и, ловко взмахнув кладенцом, перерезал кожаные ремешки, соединявшие верхнюю и нижнюю часть лат. Металлическое подобие юбки, прикрывавшее бёдра и причинное место поединщика, упало, ударило по пальцам ног, помешало шагнуть, и боец с грохотом рухнул на землю. А без посторонней помощи ни подняться, ни вылезти из лат не смог. За что ему и засчитали техническое поражение. На том второй тур для Ивана и закончился.

Потом был третий тур. За ним четвертый…

Осознав, что главное – противника уронить, Ваня без зазрения совести оббегал неуклюжих, облаченных в железо поединщиков и толкал в бок, в спину, дергал за руки, заставляя терять равновесие, ставил подножки, а одного просто испугал, замахнувшись мечом и заорав что-то про «бога-душу-три-царя-гроба-сердцу-креста-мать». Оторопевший латник сел на свой металлический зад и заверещал по-бабьи.

Словом, в финал Иван вышел без единой царапины.

За пределами круга для поединков обстановка накалялась. Те, кто уже столкнулся с Ваниной тактикой и выбыл из турнира, сбившись в кучку, о чем-то шептались, косо поглядывая на нового претендента в чемпионы. Затем от них отделился тот, которому Иван подрезал ремешки, и торопливо захромал в сторону замка.

– Финальный бой! – известил мальчик в чудной шапочке. – Сэр Мортимер, неподражаемый мастер боя на мечах, хранитель врат, против сэра Ивана-Дурака, чужестранца!

– Слышишь, Серый, – обратился Иван к Волку. – Это как понимать, хранитель врат?

– Это навроде Любомира нашего. Начальник стражи.

– А чего ж пафосу столько-то? – удивился Иван и шагнул к центру круга.

Сэр Мортимер пыхтел, махал мечом, сыпал проклятиями, да всё без толку. Имея преимущество в маневренности, Иван, даже не пытаясь нанести ни единого удара, загонял его за десять минут боя, после чего спокойно подошёл к тяжело дышащему поединщику и уже привычным движением, так же плашмя, ударил его кладенцом по лбу.

Не смотря на то, что сэр Мортимер был неподражаемым бойцом на мечах, падал на землю он с таким же грохотом, как и все остальные.

Потом перешли к стрельбе из лука.

Соперники выстроились в ряд, каждый напротив своей мишени. Сразу же за мишенями начинался густой, высокий кустарник, очень быстро переходящий в мрачный лес.

– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.

Лучники достали по стреле.

– Цельсь!

Натянули тетивы.

– Стреляй!

Стрелы засвистели на разные лады, впиваясь в мишени, а Иван, будто бы и не заметив уже начавшегося действа, вертел оружие в руках, пытаясь к нему приноровиться всего с одной мыслью: «Зачем я выпил вторую кружку компота?». Стрела соскальзывала с тетивы, лук был громоздким и, как за него ни возьмись, норовил перекоситься в сторону. Однако в конце концов Ваня всё же установил стрелу и даже смог натянуть тетиву.

– Учитывай ветер, Вань, – посоветовал стоящий рядом Серый Волк.

– Чего? – поворачивая голову к Серому, спросил Иван.

Рука скользнула, лук, издав вибрирующее «фззынь», отправил стрелу в полёт.

Просвистев в сторону соседней мишени, левее собственной, Ванькина стрела расколола торчащую в её центре стрелу соперника. Надвое.

Зрители ахнули. А у Ивана предательски надавило внизу живота.

– Чего скривился-то? – поинтересовался Волк.

– В туалет хочу, – прошептал Иван. – Я ж говорил, особенность у меня такая, когда волнуюсь или стресс какой. Или когда компоту много выпью, как сейчас вот.

– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.

Лучники вновь достали по стреле.

– Цельсь!

Вновь натянули тетивы.

– Стреляй!

В этот раз, Иван чуть сноровистее установил стрелу на тетиву и чуть сноровистее эту тетиву натянул. Однако в тот самый миг, когда прозвучала команда «Стреляй», что-то внизу живота вновь предательски надавило. Мишень перед глазами поплыла и, чуть подсогнув колени, чтобы ослабить давление на мочевой пузырь, Ваня отпустил тетиву.

Тетива фзззынькнула и швырнула стрелу в центр мишени соперника, стоящего справа от Ивана.

Зрители снова ахнули. А Ванька, издав звук, подобный стону раненого морского тюленя, принялся едва заметно пританцовывать на одном месте. В туалет хотелось неимоверно.

– Иван, в центр своей мишени стрелять надо, а не в центр чужих, – напомнил Волк.

– Да знаю! – с досадой ответил Иван. – Но оно само так получается.

– Такое ощущение, что твой мозг в жизни тела не участвует, – пробормотал Волк себе под нос.

– Что? Я не расслышал, Серый.

– Да так, ничего. Не отвлекайся, Ваня.

– Готовьсь! – гаркнул распорядитель.

Вновь все достали из колчанов по одной стреле.

– Цельсь!

Тетивы натянуты.

– Стреляй!

Иван достал из своего колчана две стрелы. Каким-то непостижимым образом обмотка оперения одной зацепилась за другую. Разделять их было некогда – уже прозвучало «Цельсь!», да и мочевой пузырь, яростно вопиющий о том, что свободного места в нем не осталось, сильно сбивал с нужного лада. Каким-то чудом Иван приладил обе стрелы на тетиву, поднял лук и по команде «Стреляй!» выпустил обе.

На удивление, одна из стрел даже попала в краешек мишени, а вторая улетела в густой кустарник, из которого раздался душераздирающий, но почему-то радостный, хотя и полный боли вопль. Поднялась суматоха. Несколько лучников сорвались в сторону мишеней, на крик. И вытащили оттуда стонущего голого человека с обломком стрелы в правой ягодице. Голого мужика подвели к королевским трибунам, за ним столпилась куча народу, а Иван, улучив момент, приспустил портки и сходил по-маленькому под одиноко растущую сразу за трибуной осинку, пока внимание всех было приковано к найденному человеку.

– Кто ты такой? – поинтересовался король, пока королева закрывала ладонями глаза худосочной, но очень любопытной Марии-Изабелле.

– Меня зовут сэр Винни, мой король, – преклонив колено и скривившись от боли в раненом полупопии, ответил голый мужик.

– Не тот ли Винни, из рода благородных Пуххов, на которого наложила проклятие злая ведьма Фригиддина? – поинтересовался король, сделав ударение в имени ведьмы на третий слог.

– Вы проницательны, мой король, – ответствовал голый мужик. – Она превратила меня в медведя и обрекла на скитания по лесам до тех пор, пока мне не нанесут случайную рану. Я избегал охотников, ибо, по моему разумению, рана, нанесенная охотником, была бы умышленной, с целью убить. Однако я часто выбирался на лесную опушку, с тоской вглядываясь в далёкие огни вашего замка. И вот сегодня, увидев приготовления к стрельбам, понял, что это мой единственный шанс.

– А стрела-то, чего в такое место угодила? – поинтересовался король. – Почему не в руку, там, или ногу?

– Там такая вкусная малина, мой король, – смущенно произнес сэр Винни. – Я отвлекся, стал её собирать. И вот…

В связи с чудесным спасением сэра Винни Пухха продолжение турнира было перенесено на следующий день. Когда расколдованного рыцаря приодели, предварительно вытащив из мягкого места обломок стрелы и перевязав, он сам разыскал Ивана и долго с жаром пожимал ему руки, неустанно благодаря за чудесное спасение, но подозрительно вглядываясь в Ванькино лицо.

– Благородные сэры, готовьте своих коней, – вскричал глашатай. – Начинается наиважнейшая часть турнира…

– Лошадь-то зачем? Драться ж на копьях! – недоумевал Ваня.

– Конные поединки на копьях! – продолжал глашатай. – Победителю будет дарован…

– Именем святой инквизиции, остановитесь! – прервал глашатая человек в черном одеянии, вышедший из толпы на площадку для поединков. В руках у него был какой-то свиток.

Следом за ним семенил тот самый вояка, которому Ванька подрезал ремешки и прихрамывал, придерживаясь за мягкое место, сэр Винни Пухх.

– Инкви… чем? – как всегда недоумевая, обратился Иван к Волку.

– Потом, Ваня, потом, – ответил Серый. – Если ты еще не понял, нас сейчас бить будут.

– За что? – искренне удивился Иван.

– За то, что мы неместные.

– Так разве ж за такое бьют? – снова удивился Ваня.

– Если и не бьют, то благодаря тебе, Ваня, будет положена новая традиция.

Человек в чёрном подошёл к Ивану и, развернув свиток, не своим голосом заорал:

– Иван, по прозвищу Дурак, ты обвиняешься… – толпа стихла, и голос был отчетливо слышен даже на самом дальнем краю импровизированного стадиона для поединков, –… в сговоре с Диаволом, с целью нечестной победы над доблестными рыцарями, нашего королевства!

– Ого, заявочка! – изумился Иван. Но инквизитор продолжал, будто не услышал Ванькиной реплики.

– В сговоре с нечистым и его слугами, даровавшими тебе возможность вселить беса в Божие создание, именуемое волком, дабы оный бес всегда был рядом с тобой и своими поучениями мог подсказывать хитроумные решения, позволяющие тебе достигать побед в поединках мечников, не используя мастерства, но используя подлость и коварство.

– Серый, ты, кажись, тоже виноват, – улучив момент, сообщил другу Иван.

– В использовании богопротивной чёрной магии во время турнира лучников, не позволившей попасть тебе по собственной мишени, но позволившей снять заклятие колдуньи-сообщницы, известной в этих краях под именем Фригиддина, с благородного сэра Винни Пухха. Церковь уверена, что имел место сговор между тобой и Фригиддиной, целью которого было проявление твоих колдовских умений пред нашими королем и королевой, дабы вызвать их интерес к себе, втереться в доверие и, получив доступ к королевской дочери, совратить её, отвернув от лона церкви и обратив все её помыслы к Диаволу…

– Какая фантазия! – восхищенно протянул Волк вполголоса, и обращаясь к Ивану: – Бежать пора, Ваня.

– Не привыкать! – ответил Иван, сделал шаг к инквизитору и провел резкий прямой удар прямо ему в нос. – Бежим!

И они побежали…

* * *

– Шах, – объявил Серый Волк.

– Кому? – не понял Иван.

– Твоему королю, – пояснил Серый Волк.

– Это вот этому, что ль? – Иван взял фигурку с доски и принялся вертеть в руках. – Ну, какой же он к чертям собачьим король? Ни бороды, ни мантии. Непонятная и глупая игра. Из всех мне только конь понятный, и тот почему-то загогулиной скачет. Ну вот скажи, Серый, ты хоть одного коня в жизни видел, чтоб он загогулинами скакал?

– А как, по-твоему, лучше было бы? – поинтересовался Серый Волк.

– А вот так! – Ваня прищурил один глаз и дал коню щелбана. Фигура, пролетев по полю, развалила выстроенную Волком хитроумную комбинацию. – В бою так и бывает. Сам видел. Один конный на скаку десяток пеших валит и не кривится! А ежели и сабелькой машет, так вообще э-гэ-гэй! – разошёлся Иван, потрясая над головой кулаком. – И ладья эта. Ты мне скажи, Серый, ты ладью настоящую видел? Она ж по рекам плавает. Где это видано, чтоб конные и водные войска в одном сражении участвовали? Смешали всё в кучу. Кони люди, корабли… несуразица, да и только.

– Знаешь, Ваня, – сказал Серый Волк, печально вздохнув. – Шахматы, это, явно не твоё.

© VampiRUS
Иллюстрация - @Definbaher

– Хорошенько ты её, видать.

– А то! Я, Серый, смотрю – плывет. Да так близко к поверхности! А я как раз замахнулся, совпало, понимаешь? Ну, я её шмяк! А она и всплыла. Её, правда, течением понесло. Недаром же я полдня с дубиной тут простоял? Прыгнул, поймал. Вот она, красавица! Будет рыбка у нас на обед, Серый!

Щука, лежащая в траве, конвульсивно дернулась, открыла глаза, затем рот, и спросила:

– Мужик, ты очешуел, что ль?

– Да! – сказал Ваня. И только в следующее мгновение у него отвисла челюсть.

А еще через миг он уже орал благим матом:

– Серый!!! Оно разговаривает! Гля! Говорящая! Рыба!

– Хм. Я, значит, когда заговорил, тебя это не удивило… – Волк обошёл рыбину кругом. – А как рыба заговорила, так у тебя паника.

– Киньте меня в реку, суки! Дышать же нечем! – подергиваясь на траве, потребовала рыбина.

– А! Глянь! Глянь! Она опять говорит! – вновь заорал Ванька.

– Да вижу, – Серый Волк склонил голову на бок и поинтересовался у трепыхавшейся щуки. – А позволь-ка полюбопытствовать, что нам за это будет?

– Ну, стандарт будет! Серый, а то ты не знаешь! Кидайте давайте в воду!

– Какой стандарт? – склонив голову на другой бок, продолжал допытываться Серый Волк.

Ванька, стоя рядом, с отвисшей челюстью наблюдал за сюрреалистической картиной – диалогом рыбы и зверя.

– Три жела… ла… ания испол… исполню… – просипела рыбина, едва шевеля жабрами.

– Идёт! – Волк весело, будто щенок, подпрыгнул на месте и заорал на Ивана. – Давай в воду её бегом!

Ванька, находящийся под впечатлением, опрометью бросился к рыбине, подхватил в обе руки и швырнул в речной поток.

Щука, очутившись в родной стихии, несколько раз вильнула из стороны сторону, ушла на дно, затем поднялась на поверхность. Высунула голову из воды и сказала:

– Я, мужик, с тобой ментальный контакт установлю.

– Чего она со мной сделает? – спросил Иван у Волка.

– Слушай, дурень, не перебивай.

– Как захочешь желание исполнить, просто вслух его произнеси, – продолжала щука. – Главное в начале сказать: «По щучьему веленью, по моему хотенью…», а потом само желание. Только заковырка одна есть. Желание тоже в рифму произнести надо. И желательно размер стихотворения выдержать. Понял?

– Нет, – признался Иван.

– Ладно, Серый тебе объяснит, – сказала щука, вильнула хвостом и ушла в воду.

– Я вот не понял, Серый, мне сейчас удача улыбнулась, что ль?

– Дурак дураком, – тяжело выдохнул Серый Волк.

* * *

Где-то в лесу раздавался звонкий детский голос, напевавший что-то неразборчивое.

– Это что это? – спросил Иван.

– Откуда ж я знаю? – ответил Волк. – Пойдем, посмотрим.

Пробравшись сквозь заросли какого-то кустарника, Ваня и Волк вышли на тропинку.

Волк повёл носом и сказал:

– Пирожками пахнет.

Из-за поворота показалась девочка с корзинкой.

– От неё пирожками пахнет, – мотнул Серый Волк головой в сторону девочки.

– А! – просиял Иван. – Так у неё в корзинке пирожки!?

Волк фыркнул, подавившись смешком.

– Вань, ты… – Волк замялся, подбирая слово, но так и не нашел. – …точно не притворяешься?

– Кем? – удивился Ваня.

Девочка заметила Волка с Иваном и сбавила темп, попутно уменьшив громкость.

– Здравствуй, девочка, – поздоровался Иван.

– Здравствуйте, дяденька.

– Ты чего это одна по лесу ходишь? – поинтересовался Ваня. – Не страшно?

– Нет! Лес-то родной! Я тут каждый кустик, каждую извилинку на тропинке знаю.

Девчушка была – сама наивность.

– А куда идешь-то, милое создание? – спросил Волк.

– К бабушке. Пирожки несу. Маме сон плохой приснился, так она напекла пирожков и говорит, пойди-ка, проведай бабушку, узнай, всё ли у неё в порядке.

– Как зовут тебя? – вновь проявил любопытство Серый Волк.

– Маша Шапкина.

– А-а-а-а! – протянул Серый Волк. – Ну, счастливого пути, Машенька.

– Спасибо, – поблагодарила Маша и зашагала по тропинке, размахивая корзинкой с пирожками.

– Плохо дело, Ваня, – растерянно произнес Серый Волк, когда девочка отошла на приличное расстояние.

– Любящая внучка идёт проведать бабушку, несет ей пирожки! Чего ж плохо? – изумился Иван.

– А того ж плохо, что бабушка преставилась сегодня утром.

– Откуда знаешь? – посерьёзнел Иван.

– Сорока на хвосте принесла, – серьёзно ответил Волк. – Сороки, они, сам знаешь, болтливые.

– Надо что-то делать, Серый! Жалко ж девчушку! Давай к бабушке бегом!

– И?

– Ну, на месте и определимся!

– Простота и гениальность твоих планов вгоняет мой разум в состояние ступора, – пожаловался Серый Волк. – Маша Шапкина по самой короткой дороге идет. Ну, из существующих. Раньше неё мы не успеем, будем сзади красться – еще заподозрит чего. А обогнать – так еще скажет потом, что это мы её бабушку на тот свет отправили.

– По щучьему веленью, по моему хотенью, деревья не мешайтесь, пред нами расступайтесь! – вдруг выдал Иван.

«Желание принято и исполнено. Осталось два желания». – Раздался в голове Ивана голос волшебной щуки.

– Ваня! Ты не безнадёжен! – восхитился Волк.

– Давай, Серый, дорогу показывай!

И они побежали. А деревья, повинуясь стишку, покорно расступались в стороны, возвращаясь на место почти сразу после того, как Серый Волк и Иван Дурак пробегали мимо.

– Надо было и про кусты сказать, Ваня! – получив на бегу очередной веткой по морде, сказал Волк.

– Надо было! – согласился Иван. – Но сказал, как сказал.

Дорога действительно оказалась короткой.

Бабушкин домик стоял с открытыми нараспашку дверями, будто приглашая войти.

– Мы на много её обогнали, Серый?

– Не думаю. Но минут пять у нас есть.

* * *

Бабулька лежала в своей кровати, укрытая одеялом, и будто спала.

– Ну? Прибежали. Дальше чего?

– Эм… – задумался Иван, глядя на труп старушки в чепчике. – А если… По щучьему веленью, по моему хотенью, бабуленька давай скорее оживай!

«Запрос отклонен, – зазвучал голос щуки в голове у Ивана. – Желания распространяются только на неодушевленные предметы».

– Сука ты, а не щука! – в сердцах вскрикнул Иван. – Второй раз поймаю – точно съем! Сырую! Без соли! Что ж делать-то, Серый?

– Есть вариант, – задумчиво проговорил Серый Волк. – Однако далеко бежать. Долго, даже если деревья расступаться будут.

– Да не томи, Серый, говори!

Вдалеке уже раздавался звонкий голос Маши Шапкиной, распевавшей веселую, под стать погоде, песенку.

– Замок Кащея. Живая и мертвая вода там.

– Знаю! Знаю! – обрадовано заговорил Ванька, схватил лежавший у двери коврик, отряхнул от пыли и проговорил: «По щучьему веленью, по моему хотенью, пригодным для полета ковром стань самолётом!»

«Запрос отклонен. Сформулируйте желание конкретно. Укажите в заклинании предмет, на который должно быть направлено волшебное вмешательство».

– А, чтоб тебя! – в сердцах выругался Ваня и выбежал вместе с Серым Волком во двор.

Пока Иван бормотал себе под нос, перебирая рифмы, Волк нашел во дворе пенек, встал на него передними лапами, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём – раздался хлопок, и с другой стороны пня упала бабушка Маши Шапкиной.

– Сегодня, Ванечка, не полнолуние, – прошамкал Волк в бабушкином обличьи. – Минуток десять у меня в таком облике…

– По щучьему веленью, по моему хотенью, ковер, что у меня в руках, стань быстро самолётом, нах! – выдал Иван.

«Желание принято и исполнено. Осталось одно желание».

* * *

– Бабуля, я пришла! – донесся звонкий голос от калитки.

Серый Волк в бабушкином обличье как раз утрамбовал бабкин труп в шкаф и, резво метнувшись к кровати, напялил на себя чепчик и укрылся одеялом.

– Заходи, внученька, – голос Бабушки-Волка подрагивал.

– Здравствуй, бабушка.

– Здравствуй, внученька.

– Я тебе пирожков принесла.

– С мясом? – спросил Бабушка-Волк, чтобы хоть что-то спросить.

– С мясом? – удивилась Маша. – Ты ж не любишь с мясом!?

– Да вот… – замялся Бабушка-Волк. – захотелось чего-то вдруг.

– Бабуль, с тобой всё в порядке? А как же твой вегетарианский образ жизни?

– Да ну его нахрен, этот вегетарианский образ жизни! – вконец растерявшись, ляпнул Волк.

– Ой! Бабушка, ты почему ругаешься? Ты не заболела? А то маме сегодня сон плохой приснился, будто у тебя страшные волчьи зубы, страшный волчий нос, страшные волчьи уши…

– Нормальные у меня уши! – возмутился Волк, продолжая нервничать.

– Ты сегодня корвалол пила, бабушка? А то что-то ты нервная какая-то. С тобой точно всё в порядке?

Волк, ни разу за всю свою волчью жизнь не попадавший в такие идиотские положения, стал нервничать еще сильнее.

– Нормальный я! – еще немного повысив тон, выкрикнул он.

Маша подозрительно посмотрела на него и сказала:

– Давай-ка бабушка, температуру измерим! Где градусник?

– Где обычно, – выкрутился Серый.

Маша прошла в соседнюю комнату, открыла дверцу шкафа, из которого на неё кулём свалился бабушкин труп. Девочка завизжала, Бабушка-Волк откинул одеяло и кинулся в комнату.

Увидев двух бабушек (одну живую и одну мертвую), девочка завизжала еще сильнее. И в этот момент раздался хлопок. Живая бабушка на глазах у внучки превратилась в Волка. Психика девочки не выдержала, и, внезапно перестав визжать, Маша Шапкина хлопнулась в обморок.

* * *

– Ну что, Серый, нормально всё? – поинтересовался Иван, влетая в домик и размахивая двумя склянками с жидкостью. – Я принес! Ох, и грязища там! Запустение, пыль. Сад зарос, замок паутиной покрылся весь…

– Вань, – меланхолично прервал его Волк, – девочку, вполне вероятно, в дурдом свезут.

– Свезут, не свезут. Давай бабку оживлять!

Перетащив труп на кровать, Ванька приоткрыл бабкин беззубый рот и плеснул из первой склянки, бормоча себе под нос:

– Мертвая, чтобы кости срослись, – затем откупорил вторую склянку и влил её содержимое туда же. – Живая, чтоб к жизни вернуть.

И бабка вдохнула.

* * *

– Вот видишь, всё с ней нормально, – разглядывая из кустов Машу Шапкину, увлеченно играющую с куклой на крыльце, сказал Ваня. – А ты переживал! Ну кто детским россказням поверит-то? Мужик с говорящим Волком, мертвая бабушка в шкафу...

– Знаешь, Ваня, – Волк почесал лапой за ухом, – есть такая поговорка: с кем поведешься, от того и наберешься.

– И чего? – не понял Иван.

– Ты умнеешь, Ваня. Не по дням, а по часам.

– Так это ж хорошо!

– А я, исходя из этой поговорки, тупею, кажется.

– Да брось ты, Серый!

– Знаешь, я ведь, когда в бабку обернулся и с Машей разговаривал, я же не знал, как себя вести даже. Что говорить, как отвечать. Меня будто заклинило. Я такую ахинею нес…

– Ну получилось же всё? Да? – Иван заговорщицки толкнул Волка локтем в бок.

– Получилось, – согласился Серый Волк слегка повеселевшим голосом. – Кстати, а ты третье желание на что потратил-то?

– На коврик.

– Коврик же – второе было!

– Ну не забирать же его у бабульки! Я ему и сказал, что мол, по щучьему веленью, по моему хотенью, ковер, ебёна мать, хорош уже летать.

– Вот, знаешь, Ванька, – совсем повеселел Серый Волк. – Нормально всё! Отлично! До тех пор, пока ты так рифмы придумываешь, я себя дураком не буду чувствовать!

– Правда? А вот послушай тогда…

© VampiRUS
Иллюстрация - Фукс Дефинбахер

– А до уровня чем догнал, чтоб Кащей не заметил?

– А… Ты про это? – Иван расплылся в довольной улыбке, думая, что его хвалят за изобретательность. – Ну, отлил я туда чуток, чтоб до уровня догнать.

– Бабке Шапкиной из тех же чаш зачёрпывал?

– Ага.

– Ну вот и всё. Здравствуй зомбиапокалипсис! – Волк был явно в панике. – Бабка укусила внучку, внучка – Жучку, Жучка – кошку... Велком ту зомбиленд, Ваня!

На дальнем краю поляны затрещали кусты, послышались какие-то невнятные не предвещающие ничего хорошего звуки. Кто-то ворчал и чавкал в кустах на несколько голосов.

– Да вставай же ты! – вновь заорал Волк. – кладенец твой где?

Ванька, начав осознавать, что Серый Волк не шутит, вскочил, размотал тряпицу, в которой хранил меч, приторочил его ремнем к поясу. И, совладав с начавшей было просыпаться паникой, замешанной на раздражении от недосмотренного сна, почти спокойно спросил:

– Так! А шо ваще происходит-то!?

– Происходит, Ваня, – согласился Волк и мотнул лобастой головой в сторону дальнего края поляны.

Сквозь заросли колючего кустарника на поляну уже продрались те, кто шумел. Все семеро были изодраны колючими ветками настолько, что клочья кожи кровавыми лоскутами свисали с тел. Живи Иван на границе ХХ и ХХI веков, обязательно пробормотал бы себе под нос что-то об «Обители зла». Но Ванька жил в другом времени и просто пробормотал нецензурное. Подернутые белёсой пленкой пятна глаз всех семерых уставились точно на пробормотавший голос.

– Ты, Ваня, не смотри, что они маленькие. Неприятностей тебе создадут, как большие, если укусят.

– Так они ж вроде б то не кусаются? – изумился Иван.

Сначала шагнул тот, который стоял посередине, и будто по команде за ним двинулись остальные. Хромая, волоча ноги, кося в стороны, натыкаясь друг на друга, с текущей по губам и капающей на траву кровавой пеной, но уверенно приближаясь.

– Я, Ванечка, только отвлекать смогу. Надежда на одного тебя.

И завертелось.

Ванька уворачивался от нападавших, попутно нанося удары. Первого разрубил пополам, что не помешало передней части туловища, клацая зубами, пытаться дотянуться до Ванькиной ноги.

– Голову рубить надо, Вань, – орал с другого края поляны Серый Волк, бегая от двоих, увязавшихся за ним козлят. Козлята клацали зубами и с явной ненавистью пытались блеять на Волка. – Только голову! По-другому никак!

Ванька, ничего не ответив, взмахнул кладенцом и раскроил черепную коробку ближайшему и, судя по длине рожек, старшему из козлят. Большая часть головы, разбросав смачный веер грязно-красных брызг, отлетела в сторону, а туловище беззвучно рухнуло на траву.

Освоив нехитрую науку борьбы с взбесившейся живностью, размахивая мечом, как косарь на летнем лугу, Ванька в несколько мгновений поотсекал головы еще четверым противникам, а затем помог Волку отделаться от еще двоих, зажавших Серого возле здоровенного дуба.

– Козлы, чессслово, – пробормотал Иван, утирая пот со лба.

Словно на картине переевшего белены художника, на поляне валялись семь обезглавленных тушек.

– Козлята, – поправил Ваню Серый Волк.

– Мамка ихняя, наверное, расстроится сильно, – с печалью проговорил Иван.

– Угу. Уже расстроилась. Вон, пришла сказать, что мы зря здесь на поляне разделочный цех устроили.

С треском разворотив кусты, с той же стороны, с которой появились козлята, на поляну, пробуксовывая в зеленой траве, вылетела коза. Взяв изначально курс на Волка, переводящего дыхание под дубом, она явно не собиралась останавливаться.

– Серый! – закричал Иван и, прыгнув к мохнатому другу, оттолкнул его с линии атаки.

Издав утробный рык, который больше подошел бы Змею Горынычу, на всем скаку коза встряла рогами в дуб.

Посыпались желуди.

С утробным урчанием животное пыталось высвободиться из импровизированной ловушки, однако разгон был взят так, как нужно, и ствол дуба надежно удерживал рога взбесившейся матери семерых, безвременно покинувших этот мир зомби-козлят.

– Так! – опомнился Иван, вставая и отряхиваясь. – Ни шагу не сделаю, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит?!

– У козы вон, спроси, – буркнул Волк.

– Да я серьёзно, Серый! Разбудили, наорали, бешеных козлов целую стаю натравили! Вся поляна в кровавых пазлах, в дерево коза встряла, такая же, как детки, нервная, рычит, как белый медведь в жаркую погоду, и дергается, как карась под электричеством, а ты у неё подробности спросить предлагаешь?

Картинно встав на одно колено, сбоку от конвульсивно дергающейся козы, Ванька заговорил:

– О, бешеное животное, слюну пускающее и в хрюканье поросенку Борьке подобное, не соблаговолите ли рассказать, что происходит, пока я не отрубил вам голову, не утруждая себя церемониями и вежливостью, которую в данных случаях рекомендует этикет?

Коза всё так же похрюкивала, а Серый Волк, глядя на Ивана изумленно-округлившимися глазами, пробормотал:

– Мда. Демосфен в сравнении с тобой – дитя неразумное и сопливое.

Почесал задней лапой за ухом и добавил:

– Ладно, Ванька, не серчай, я сам нервничаю. Слушай, что случилось…

На протяжении всего рассказа коза яростно, с подвыванием сопела, стремясь вытащить рога из дерева. Дослушав, Ваня с залихватским матерком взмахнул кладенцом и перерубил животинке шею. Тело рухнуло. А голова, удерживаемая рогами, еще некоторое время булькала, пуская слюну и издавая гортанные, чавкающие звуки.

* * *

– А до замка эта зараза не добралась?

– Вань, да я ж откуда знаю? Я последних несколько часов только и делаю, что от зомби убежать пытаюсь. А тебе хоть бы что – дрыхнешь тут на солнышке!

– Надо в замок, Серый.

– Зачем?

– Василису спасать.

– Да? У неё ж взгляд неживой и всё такое? – напомнил Волк с ноткой ехидства.

– Да какое б ни было. Она жена мне. И… полцарства, к тому же на дороге не валяются.

– Если туда эта гадость дошла, тебе теперь, что полцарства, что три четверти. Хоть два с половиной. Править-то некому и некем уже.

– А это исправить как-то можно, Серый? – в Ванькином голосе чувствовалась неподдельная тревога. – Если все такие станут, что ж я один во всем царстве делать буду? Я ж с тоски помру!

– С тоски он помрёт! Ваня, я, честно говоря, теряюсь в твоей логике. Тебе вот, что не жалко никого, кроме себя?

– Жалко, – потупился Иван. – Тебя. Очень.

И пояснил:

– Ты ж мечом махать не приспособлен. Тебя сразу загрызут. А без тебя мне совсем кранты. Я к тебе привязался, Серый.

– Ладно, тоску-печаль прочь! – Серый Волк вновь почесал за ухом. – Есть тут одна идея. Ты читать умеешь?

– Ну, шибко-то я грамоте не обучен, но буквы складывать могу. Я даже на березке, которая у опушки стоит, когда срамную картинку ножичком вырезал, подписал, что это.

Серый Волк почти по-человечески обхватил передними лапами голову и произнес:

– Да что ж ты за напасть такая на мою голову-то?!

* * *

Кощеев замок был всё так же пуст и мрачен. Не пели жар-птицы, не висели под потолком нетопыри, не горели факелы.

– Значит, смотри, Ванька. У него в северной башне библиотека собрана. И там, как я помню, есть «Трактат о мертвых». Вполне вероятно, что в том трактате и про то, как вернуть всё на свои места, написано. В любом случае, вариантов я больше не вижу.

Разыскав несколько факелов, Ванька поджег один из них и поднялся вместе с Волком по винтовой лестнице в Кащееву библиотеку, посреди которой стоял единственный стол. А на столе, словно дожидаясь Волка с Ванькой, лежал «Трактат о мертвых».

– Удача-то какая! – воскликнул Ванька, аккуратно поставив кладенец в угол, возле одной из полок с книгами, и начав расставлять факелы в держатели на стенах.

– Да, Ваня. Видать, поговорки не врут.

– Какие?

– Народные. Про то, что тебе везти должно.

Волк читал, хмурился, а для Ивана буквы книги были непонятными, а уж слова, из оных букв состоящие, и подавно. А потому Ванька помогал тем, что перелистывал для Серого Волка страницы.

Волк то довольно порыкивал, то недоуменно скулил, словно щенок, и просил перелистнуть на несколько страниц назад.

– Ничего не понимаю, – бормотал Волк. – Корешки, бактерии, грибочки, плесень…

– А и не надо понимать! – услышал Ванька до боли знакомый голос у себя за спиной, после чего в районе затылка вспыхнуло тысячей искр и мир на какое-то время исчез.

* * *

Когда реальность вновь стала обретать очертания, Ванька обнаружил, что сидит в центре главного зала Кащеева замка, привязанный к стулу, а рядом прямо на полу в ошейнике, украшенном шипами, на цепи сидит Серый Волк.

– Жив, Ваня? – поинтересовался Волк.

– Голова раскалывается, – пожаловался Ванька. – Что это было, Серый?

– Это был я! – раздался голос у парадной лестницы.

Даже в тусклом свете факелов Ванька узнал Кащееву фигуру.

– Ты ж подох! – изумился Иван.

– А ты меня хоронил? А лекарь заключение давал? – насмешливо поинтересовался Кащей.

– Ну, как же… – растерялся Иван. – Я же ведь в чашу с водой…

Кощей рассмеялся. И смеялся он, как показалось Ивану, очень долго.

– Ванька, ну ты ж Дурак! Привыкнуть бы уже пора. Ан нет. Тебе что не скажи, так ты во всё веришь, как дитя неразумное.

Ванька постепенно приходил в себя и уже мог задавать вопросы.

– Значит, моча на тебя не действует?

– Не знаю, Ваня, не проверял.

– Как не проверял?

– Не всем слухам верить нужно, Ваня! Ты думаешь, для Василисы настоящую живую и мертвую воду черпал? Ну да… в какой-то мере. Я ваше королевство сгноить давно хотел. Да все не мог придумать, как бы это позаковыристей сделать. В колодец отраву вылить? Так вода на Руси кристальная! Невинная! Каждый второй источник – целебный. Мигом любая гадость растворяется. Растение какое ядовитое вырастить? А я начал… а тут ты. Яблочки ж, в конце концов, должны были совсем не молодильными быть и зависимость вызывать. Но, Ванечка, это ж селекция, это ж не одно поколение яблочек должно переродиться. А ждать я устал. Мне когда нетопырь принес весть про то, что невеста твоя из окна упавши, разбилась, так я сразу подумал, что вы ко мне прибежите. И совпало так, Ванька, что я как раз «Трактат о мертвых» перечитывал. Вот она, думаю, удача-то моя! Подсыпал отравы я в те чаши. Да, видать, с пропорциями переборщил. Оттого-то и глаза твоей Василисы как неживые были. Не показалось тебе, Ваня.

Иван слушал и не верил тому, что слышит. Он понимал, что всё, о чем рассказывает Кащей – чистая правда. Он понимал, что «Трактат о мертвых» лежал на самом видном месте не потому, что дуракам должно везти, а потому что его просто-напросто совсем недавно читали.

– Слух о смерти своей пустить – так это раз плюнуть, – продолжал Кащей. – Слухами земля полнится, ой, как быстро. Но, знаешь, Ванька, с соотношением ингредиентов напутал я. А потому не стала твоя Василиска зомби полноценной. Ну, чего оставалось? Продолжать делать вид, что я умер, да ждать, когда ты опять кого-то спасать кинешься.

– Бабушка Маши Шапкиной!? – воскликнул Иван Дурак.

– Ага, – расплылся в злорадной ухмылке Кащей. – И ты, дурачинушка, напоил Шапкину бабку уже той отравой, в которой пропорции были такие, как положено.

– И чего теперь? – иронично поинтересовался Серый Волк. – Будешь самым умным в королевстве разлагающихся, пускающих слюни и охочих до мяса дебилов?

– Зачем? – Кащей явно наслаждался сложившейся ситуацией. – Я почти всех смогу к нормальной жизни вернуть. Противоядия-то никто не отменял. Покажу всем Ваньку, расскажу, как он вирус на свободу выпустил. Скажу, что умышленно. А там, глядишь, – Кащей потер руки, будто в предвкушении вкусного обеда, – и на Василисоньке переженюсь.

Иван дернулся на стуле в припадке ярости, но путы держали крепко.

– Ты чего, Ваня? Ты ж сам ушел скитаться. Глаза тебе, видите ли, потусторонние её не понравились.

– Загрызу суку! – кричал Иван в бессильной ярости, пытаясь высвободиться от пут.

– Удушу тварь! – хрипел Серый Волк, повиснув на впившемся в шкуру ошейнике.

– Эй, герои, а разве не наоборот? – продолжал глумиться Кащей. – Ладно, сидите тут. А у меня еще немножко работы. Противоядие почти готово. Осталась всего пара ингредиентов.

И, насвистывая незатейливый мотивчик, Кащей ушел вверх по лестнице.

Дождавшись, когда наверху хлопнет дверь, Ванька шепотом спросил:

– Серый, у тебя зубы в порядке?

– В порядке. А толку? – ответил Волк.

– Я все придумал, Серый, – все также заговорщицки прошептал Иван и стал скакать вместе со стулом в сторону Серого Волка.

– Ты чего это?

– Сейчас, Серый, сейчас, – подпрыгивая вместе со стулом, приговаривал Ванька. – Я к тебе так, со стулом, подскочу, а ты мне верёвки и перегрызешь.

– Хм, странно. По идее, я додуматься должен был, – пробормотал Волк.

С. Кем. По. Ве. Дешь. Ся… – в такт прыжкам, по одному слогу на каждый скачок говорил Ванька. – От. То. Го. И. На. Бе. Решь. Ся. Грызи, давай.

Серый ткнулся мордой в накрученные на Ванькиных кистях узлы. Но замер.

– Ваня, а ты точно руки мыл после того, как по малой нужде ходил последний раз?

– Мыл, Серый, мыл! Ай, щекотно!

– Я ж тебя, дурака, не покусать стараюсь, – ворчал Серый Волк, мусоля хитрый узел.

Очень быстро Волк перегрыз путы на Ивановых руках. Еще быстрее Ванька развязал ноги, примотанные к передним ножкам стула. Сложнее оказалось с цепью, удерживающей Волка. Ошейник оказался литым. И каким образом он был надет на Серого – непонятно.

Ванька огляделся, увидел камин, метнулся к нему. И прикатил оттуда чурбак приличных размеров.

– Это еще на кой? – удивился Волк.

– А чем не пенёк? – подмигнул ему Ванька. – Перекинешься и ошейник снимешь.

– В кого? – спросил Волк.

Ванька встал во весь рост, уперев руки в бока, и спросил:

– Слушай, Серый, вот ответь мне честно, кто из нас дурак?

– Ты. Потому что загадками разговариваешь, – нашелся Серый Волк.

– Ну, превратись в кого-нибудь такого, чтоб ошейник снять.

– А! Дык, это я легко!

Волк поставил передние лапы на чурбан, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём. Раздался хлопок, освободившаяся цепь звякнула, и с другой стороны пня упал Колобок.

– Серый, ну ты нормальный, не?

– Я просто подумал, – пропищал Серый Волк тоненьким голосом, – что у Колобка-то только голова. И мороки с шеей не будет.

– Ой, всё! Молчи! – Ванька махнул рукой, подхватил Волка-Колобка подмышку и кинулся вверх по лестнице, в библиотеку.

* * *

То ли по недосмотру, то ли будучи уверен в том, что Ваньке с Волком не выбраться, меч Кащей не тронул. кладенец был там же, где Ванька его и оставил – возле полки с книгами.

– Ну, нелюдь поганая, трепещи! – воскликнул Иван, воздев меч над головой.

С мечом в руке и Колобком подмышкой, Иван бросился обратно вниз по лестнице.

И выскочив в зал, наткнулся на недоумевающего Кащея.

– Время кончается, Ваня, кати меня! Как в боулинге! – пропищал Волк-Колобок.

– В чем?

– Под ноги ему бросай!

Ванька кинул Колобка и тот, почти докатившись до Кащея, с громким хлопком стал Серым Волком, который вцепился в ногу злодея.

В два прыжка подскочив к противнику, Иван взмахнул мечом и ударил Кащея.

Меч со звоном отскочил от лысой макушки.

Не обращая внимания на терзающего ногу Волка, Кащей захохотал:

– Ванька, ты что?! Я ж бессмертный!

– И хули? – невозмутимо спросил Иван и смачно пнул Кащея между ног. А когда тот согнулся пополам, схватил его за шкирку и несколько раз приложил головой о мраморную колонну.

– Ну вот, Кащеюшка, такова доля неудавшихся диктаторов, – разглагольствовал Волк. – Тебе просто не повезло, что ты бессмертный. Так и будешь тут висеть, долго-долго. Да о жизни о своей неправедной думать.

Кощей Бессмертный, обмотанный крепкими цепями, словно куколка гусеницы, с одной лишь торчащей наружу из рулона цепей лысой головой, висел под самым потолком замкового подвала.

Подвал замка был глубоким и сырым.

* * *

Костер радостно потрескивал, швыряя в ночное алые искры, которые таяли где-то в вышине.

– Искорки, будто на небо хотят попасть и стать звездочками, - задумчиво сообщил Ваня.

– Чего? – округлив глаза поперхнулся Серый Волк. – Вань, это точно ты? Что за философски-возвышенные речи?

– События навевают, – пожал плечами Ваня.

– Со-о-обытия? Навева-а-ают?

– Ну да, - кивнул парень. – Мы сегодня накуралесили, чего люди подумают? Что скажут? И чего-то я так расстроился, что захотелось как искорки эти, в небо улететь, чтоб никого не видеть и не слышать.

– Ой, я тебя умоляю! Чего ты распереживался-то? Всё, что ни делается, Ваня, к лучшему, – выгрызая из лапы репей, успокоил парня Серый Волк. – Не урони ты Василису из окна, так Кащей бы другой способ нашел, людей-зверей в зомби превратить. Не напои мы бабку этим зельем, то так бы и не знали, где корни этой эпидемии искать. И тогда не факт, что всё обошлось бы.

Ванька вертел в руках несколько исписанных на непонятном ему языке листочков пергамента с рецептом противоядия. Рядом с ним стояла здоровая бутыль, в которой плескалась первая порция. На завтра было много работы. Нужно было приложить все усилия, чтобы период мёртвых закончился как можно скорее.

– Козу жалко. Она-то безвинно пострадала с козлятами.

– А, коза? Считай это издержками производства, которые неотъемлемо сопровождают любого, даже нормального героя. А мы ведь, как ни крути, на нормальных героев не тянем.

– Не тянем, – согласился Иван и пошевелил палкой костер так, чтобы «Трактат о мертвых» разгорелся поярче. – Ты ж меня латыни этой научишь, Серый?

Серый Волк пристально посмотрел на Ивана и сообщил:

– Странно...

– Что странно?

– Странно, что тебя к знаниям, вдруг, потянуло.

– Да понимаешь, – Ванька стыдливо вынул из-за пазухи книгу, прихваченную в Кащеевом дворце, и протянул к Волку. – Картинки многообещающие. Ну о-о-очень хочу знать, что написано здесь.

– Kamasutra, – прочитал Волк и хихикнул в лапу. – Вань, поверь, это не та книга, ради которой латынь учить нужно. Тут картинок достаточно.

© VampiRUS
Иллюстрация - @Definbaher