S.T.A.L.K.E.R.

"Пойдешь ли ты со мной?" Этот вопрос я слышу каждую ночь. Девочка, которую я помнил когда-то звала меня. "Но куда?" - задавал я ей один и тот же вопрос, но ответа никогда не слышал ибо на этом моменте просыпался в слезах. Почему - непонятно. Кто она? Наверняка из моего прошлого. Дочь? Сестренка? Племянница? Неизвестно. Этот сон мучал меня со времен того грандиозного выброса, источником которого, по слухам, не был четвертый энергоблок. Это была доселе неизвестная лаборатория, в которой проводились ужасные эксперименты. Я возвращался на базу Свободы на Милитари, однако не добежал буквально нескольких километров - меня накрыло в поле, недалеко от деревни кровососов. На базу меня притащил Грант. С тех пор мы работаем вместе. В сознание пришел из-за того, что меня звала девочка. "Пойдешь ли ты со мной?". И теперь во сне я всегда слышу один и тот же вопрос.

- Опять этот сон? - спросил меня Грант.

- Не опять, а снова - ответил я ему - Честно сказать, не могу я так больше. Мне нужно найти способ узнать кем я был до того выброса.

- Каким образом?

- А хрен его знает. Хоть к Монолиту топай за советом.

- Пуля в лоб будет тебе их ответом.

- Тоже верно.

Неизвестность мучала меня уже довольно давно. Однако я не знал к кому обратиться, поэтому решил просто жить обычной жизнью сталкера - собирать арты, сколачивать капитал на разного рода хабаре. Сталкеры дали мне прозвище Стертый.

- Хотя, помнишь то сообщение? Может это и не вранье вовсе?

- Грант, ты сам-то в это веришь?

- Нет, но вот выбора у тебя особо нету. Пан или пропал, дружище.

- Ну, если ты так считаешь, давай попытаем удачу.

- Другой базар. А то наблюдать твою рожу в слезах уже начинает надоедать - чуть усмехнувшись сказал напарник.

- Да-да, пошел ты! Так, че там в этом сообщении-то...

Я достал КПК. "Неизвестный контакт" предлагал встретиться в Баре с 8 до 9 вечера. Я посмотрел на часы - три пополудни. Успеем.

- В Бар надо. Выдвинулись? Пока дотопаем, может еще че по пути найдем полезного. Как говорят бывалые - тут я поднял палец вверх и сменил голос - Не знаешь какие подарки преподнесет тебе Зона.

- Погнали, мудрец. - Грант встал. Мы проверили экипировку, зарядили стволы и начали свое увлекательное путешествие по маршруту Янов - Бар.

Когда дошли, была половина восьмого.

- Я пойду с Барменом потрещу насчет работенки какой, а ты жди своего неизвестного.

Мы разделились. Я пошел к указанному месту на карте, которое находилось недалеко от Арены.

Интересно, кто этот таинственный незнакомец? Что он может знать о моем прошлом? Или это развод? Со своими мыслями я провел в районе часа. Никто не появлялся. Походу все-таки херня была идея.

- Здравствуй, сталкер. Меня ждешь?

Я аж подскочил от неожиданности. Позади меня стоял человек в длинном и темном плаще.

- А ты кто такой? Это ты мне отправил то сообщение?

Вместо ответа, этот незнакомец кинулся на меня с ножом. Благо с моей реакцией было все в порядке и удар я отразил без ран.

- Ты че, охерел?

- Умри, паскуда! - незнакомец набросился второй раз. Однако тут уже я психанул. Выхватив пистолет, двумя точными выстрелами успокоил эту личность, но не убил. Валяясь на земле, этот странный сталкер повторял лишь одно:

- Ты следующий! Ты следующий... Ты...

Я успокоил его контрольным выстрелом. На шум сбежались долговцы. Пришлось им объяснять, что тут произошло. После всех разбирательств, охранники решили убрать труп и краем глаза я заметил нечто похожее на папку во внутреннем кармане плаща.

- А ну стой, хлопцы!

Поначалу охранники пытались забрать эти документы, однако после обещания показать все это Воронину отстали от меня. Покажу, ага. Разбежался и понес уже, держите карман шире. Отписав Гранту, что я буду в на чердаке часовни я выдвинулся туда, чтобы в тишине изучить содержимое таинственной папки.

Вот только изучать было особо нечего. Практически все было написано от руки и из-за крови непоправимо испорчено. Удалось разобрать информацию о лаборатории Х-354, о каких-то экспериментах с пси полем, а также было досье на некоего Орлова Елисея Константиновича. Имя, кстати интересное - Елисей. Довольно редко его встретишь в наше время. Еще было пару заметок о Х-031, но большинство информации было испорчено. И как мне это должно помочь, интересно. И что за лаба такая - Х-354?

Пока я сидел и думал, вернулся Грант:

- Ну че, помог тебе неизвестный?

- Ага, вон в канаве валяется за заставой, завтра собаки им позавтракают.

- Не понял - после короткой паузы переспросил напарник.

- Этот гребаный информатор напал на меня с ножом, ну я его и успокоил. Два раза в грудь и один раз в голову, чтоб наверняка. На, почитай, было у него в плаще.

Грант внимательно изучил папку.

- Ясно, что нихера не ясно. Инфа ровным счетом ничего не дает. Местоположение обеих лаб тут не указано, а про этого Орлова я слышал только то, что он был в составе группы ученых, которые направлялись на очень секретный объект. Походу в одну из этих лаб.

- И откуда ты это слышал?

- От ученых, когда однажды ночевал на Янтаре.

- Может тогда стоит двинуть к ним? Вдруг они в курсе всего этого?

- Мы же только оттуда! Опять переться в такую даль? К тому же, это был залетный эколог какой-то, недавно его некролог читал.

- Ну зашибись! И че теперь делать?

- Есть у меня один человек. Он может кое-что знать о твоем прошлом.

- Дежавю какое-то.

- Этот не нападет, не беспокойся! Сейчас он на Скадовске, в районе ВНЗ. Можем встретится и поговорить.

- Это ж сколько топать!

- И это предусмотрено. Я кпк нашел незадолго до твоего спасения. Там столько троп интересных. До болотного ледокола доберемся за сутки, я тебе как Грант заявляю.

- Ну-ну - произнес я с глубочайшим скепсисом.

- По пути посетим пару аномалий, там явно будет что-то хорошее. Так что в минусе точно не останемся.

Самое, блин, интересное, что этот черт окажется прав. Да и с другой стороны - все равно делать было особо нечего, так хоть на артах бабла немного подымем.

- Тогда завтра с утра выдвигаемся?

- Ага - ответил Грант - А пока что - отбой. Встаем на самом рассвете.

Мы устроились на этой часовне. Я снова видел этот сон. И опять этот вопрос: "Пойдешь ли ты со мной?". Зараза. Щас я проснусь и опять Грант меня подколет насчет слез. Но нет, в этот раз на мой вопрос "Куда" я услышал ответ: "Туда где все у нас с тобой началось". Интересно, что там у меня началось с девочкой. Кем я был в прошлом? Уж не маньяком ли? Затем я видел какое-то разрушенное помещение. Массивная дверь. Х-031 было написано на ней красной краской. "Пожалуйста, вернись ко мне!" - закричал детский голос. Я подскочил и проснулся. Грант дрых. На часах половина четвертого утра. Что это было? К кому я там должен вернуться? Вопросов становилось все больше и больше. Надеюсь человек моего напарника ответит хотя бы на один. На горизонте занимался рассвет. Грант открыл глаза:

- О, уже проснулся? Ну тогда завтракаем и в дорогу! К вечеру будем на Скадовске.

Через полчаса мы выдвинулись. По пути заглянули в парочку мест и разжились неплохими артами. У Гранта на них был нюх. Ни разу, исследуя аномалию с ним, нам не попадалась пустая. Поход уже начал приносить мне радость - кого не радуют деньги в Зоне?

Ближе к шести часам вечера мы поднялись на борт ледокола. Тут было довольно шумно. Некоторые из сталкеров покосились на Гранта как-то странно. Однако после кивка напарника вернулись к своим делам. Видать, старые знакомые.

- Потуси пока здесь где-то, я сейчас вернусь - сказал мне мой товарищ и направился наверх.

Я занял место недалеко от входа и принялся изучать окружающих. Тут были сталкеры всех мастей - бандиты из стаи Султана, Свобода, Долг, пару ученых. Никто никому глотки не грыз ибо существовало правило - Скадовск есть нейтральная территория. Любой нарушивший его, тут же лишался права посещения этого заведения. Иногда летальным образом. Похожая тема была на Янове, однако я там давно не был и не знаю, остались ли старые порядки.

Минут через пятнадцать спустился Грант:

- Идем в "Железный лес". Информатор там. Артефакты сдал, деньги потом поделим.

- Окей, двинули.

В железке было безлюдно. Даже полтер, обычно тусивший здесь пропал куда-то.

- Ну и где твой человек? Шо, опаздывает?

- Я никогда не опаздываю - послышался голос справа - Это точно он или ты опять не того нашел? - это было адресовано Гранту.

- Его хотел убить сбрендивший Сколкин младший - сойдет за доказательство?

Я стоял в полной прострации. Справа находилась девушка с огненно рыжими волосами. Девушка в Зоне? Вот это поворот!

- Слышь, Грант, я чет не въехал - она про что?

- Грант? А прозвище тупее не мог выбрать?

- Вот тебя спросить забыл.

- Да что тут происходит? - я выхватил Глок и направил на своего напарника - Кто ты, бл** такой?

- Успокойся! Мое имя Алексей, но многие знали меня по другому прозвищу. Это Арина. Она полуконтроллер, так что я тебе не советую размахивать стволом.

В этот момент эта рыжеволосая особа посмотрела на меня и я потерял контроль над своим телом. Мной овладела паника.

- Повторяю - успокойся. Если бы мы хотели тебя убить, я бы тебя оставил на том поле, чтобы собакам было чем перекусить. Арина, отпусти его.

Контроль тела вернулся. Я вскинул ствол и выстрелил в Гранта. Или не Гранта, похер.

- Ну вот зачем ты комбез попортил?

На его теле не было ни царапинки! Только дырка в такни комбеза! Какого?!! Я выпустил всю обойму. Безрезультатно. В глазах начало темнеть. Рассудок помутился. Я вырубился. Будучи в отключке только и слышал тот детский голос: "Вернись ко мне!" Знать бы кто ты.

Пришел в себя в какой-то пещере. Надо мной склонилась рыжеволосая и, такое чувство, колдовала надо мной. Рука медленно потянулась к ножу в левом отсеке штанины. Выхватить, всадить в горло и деру!

- Стертый, я думаю не стоит этого делать.

Как я его мог не заметить? Видать еще не до конца в себя пришел ибо Грант сидел по левую сторону с направленным на меня моим же глоком.

- Арина, что скажешь?

- Припадок восстановил его способности, но не память. Видать причина не только в выбросе.

- Какую способность? Что вы оба несете?

Грант подвинулся чуть ближе.

- Меня зовут Алексей, в прошлом Контрактник, будем знакомы. Мы - последствия экспериментов и предательства ученых. Арина, путем внедрения в организм генов контролера обрела его способности, а я... Проще показать.

После этих слов, Контрактник снял комбез. В районе живота был ужасный шрам, который а по всему телу видны красные то ли вены, то ли хрен его знает что еще. Затем Леха выстрелил себе в сердце и в печень. Я охренел. Раны затянулись мгновенно.

- Во мне живет артефакт "Кровь первого". Мой очень хороший друг погиб при его создании.

- Безумно круто, но я то тут причем?

- А с тобой все еще интереснее. Вставай, - Контрактник протянул мне руку. Я поднялся и мы вышли наружу. Пещера находилась недалеко от Скадовска - Ты есть второй удачный эксперимент лаборатории Х-031. В тебя вживили гены химеры. Ты создавался как охранник для одного подопытного.

На этих словах Контрактник поперхнулся.

- Если кратко, ты должен был защищать девочку - генетический материал, служащий для создания таких как ты и Арина. Однако твоя с ней связь оказалась очень сильной. В один день она заставила тебя убить одного из охранников забавы ради - пробовала на что она способна. Ты подчинился. После этого инцидента было принято решение перевести ее в лабораторию Х-354 - подальше от тебя. Ты был неконтролируем. Когда я взрывал лабораторию Х-031, ты был в одной из камер. Я решил, что уничтожил тебя. Провал. Теперь ты слышишь ее голос во сне, она зовет тебя.

Я мягко говоря обалдел. Гены химеры? Я вытащил нож и, стиснув зубы отрезал себе палец. Крови было - море. Контрактник просто смотрел.

- Вот уже и новый отрастает. Ощущения будут неприятные.

Действительно, на месте срза начало образовываться нечто похожее на маленький пальчик.

- Химеры способны отращивать конечности, если ты не знал - сказала Арина.

Я просто молча наблюдал за регенерацией.

- И что дальше? - отстраненно задал я вопрос.

- Ты должен ее убить - сказал Контрактник - Иначе эти ужасные эксперименты не прекратятся. Скоро по зоне одни суперлюди ходить будут. Представь масштаб того хаоса, который может произойти.

- Почему я?

- Элементарно - доверие. Она тебя знает и не будет атаковать.

- Как я убью маленькую девочку?! Ты, бл*ь, в своем уме? - заорал я.

- Она никогда не была человеком - это всего лишь набор генетического материала разных тварей Зоны! - тоже на крик сорвался мой напарник, - К тому же - она ключ к твоей утерянной памяти. Ты же хотел все вспомнить? Вот твой шанс. Месторасположение лаборатории мы уже узнали - в твоих документах я все таки это смог найти. Она находится в Рыжем лесу, неподалеку от танка. Там есть нора, которая ведет аккурат ко входу в Х-354.

- Ты сказал, что наша связь была сильна. А что, если я не смогу ее убить?

- Та связь подкреплялась твоим прошлым. Сейчас ты чист. Обещаю, после смерти ты все сам вспомнишь, но сейчас - нам надо действовать.

Я был шокирован. Меня подписали на убийство ребенка! Ох**ть просто.

- Хорошо. Но после всего это дерьма я жду исчерпывающих объяснений, иначе даже твоя кровь чего-то там тебя не спасет.

- Славненько. Тогда потопали. Арина, ты ведущая. Стволы проверить, готовность десять минут.

Мы шли доселе неизвестной мне тропой. Никто не разговаривал. Мои спутники потому, что одна прикрывала фронт, а другой тыл. Я же все думал. Что-то он не договаривает мне. Походу там все куда серьезней, однако факт существования таких как мы - очко в пользу Контрактника. Однако, может я смогу решить все по-другому? Минуя смерть невинного ребенка? Или не невинного? Что ж, время покажет.

Прошу прощения за мое долгое отсутствие (писал, а потом защищал диплом). Перечитав "Выбранный самой Зоной" я решил дополнить ее еще одним персонажем и новой сюжетной линией. Пересечения будут, но в целом я попытаюсь рассказать новую историю и концовкой более логично завершить обе серии. На ваш суд, как говорится, представляю серию рассказов "Защитник". Опять мистика, лаборатории, мутанты и так далее. Приятного чтения! Конструктивная критика и предложения приветствуются)

Авторы: Владимир Лебедев, Анатолий Москаленко.

Глава 6. Добыча.

– Эй! – услышал Штурман громкий шепот Рассела. – Иди сюда. Кажется, приходит в сознание.

Глаза Нестора не желали открываться. Сталкер напрягся и чуть-чуть разлепил веки. Фигура напарника нависла над ним.

«Смотрит, в порядке ли я». Штурман ухватился за мысль и попытался сосредоточиться. «Я в порядке. Просто пес помял немного».

Высохшие слезы склеили ресницы и это, по сути, было хорошо, так как пробивающийся сквозь тонкие щели дневной свет резал глаза. Предприняв безуспешную попытку отвернуться от света, Штурман застонал от боли в шее.

– Штурм… ты живой? – раздался над ухом голос Бизона. – Давай, очухивайся уже.

– Вв… – Нестор хотел сказать, чтобы ему дали воды, но онемевший язык даже не пошевелился. В груди кольнуло. Теплое покалывание начало распространяться по телу.

«Наверное Бизон артефакт какой-то примотал», – подумал сталкер.

Свет закрыли две смутно различимые тени. Одна из теней сделала короткий взмах, и Штурман почувствовал боль в щеке. Пощечина придала ему энергии.

– Во..д-ды, – выдавил он из себя и попробовал пошевелить конечностями. Пошевелились только пальцы.

Пока Бизон открывал флягу, Рассел приподнял голову Штурмана. Горлышко фляги коснулось губ, и первые капли потекли по бороде вниз. Нестор попытался поймать их, и дернул головой. Зубы ударились о металл.

Живительная влага нашла дорогу в иссушенном русле пищевода и устремилась в желудок. После нескольких глотков в тело сталкера начала возвращаться энергия. Боль вымывалась, исчезала, растворялась.

– Ну, как? – спросил Бизон. На круглом, небритом лице отражалось неподдельное беспокойство. Краем глаза Штурман увидел руку Рассела, что держала его голову. Верхний слой комбинезона был весь в прожженных костром дырах.

Сталкер отвел флягу в сторону и сделал глубокий вдох. Выдохнул. Затем приподнялся на локтях. Прислушался к внутренним ощущениям. Если не считать слабой боли в боку и шее, то он – в порядке. Приятное покалывание и тепло никуда не делось, но оно скорее умиротворяло, чем доставляло беспокойство. Осталось разобраться с кашей в голове.

Штурман откинулся на вещмешок и закрыл глаза. Ночью он опять чуть не расстался с жизнью. Уже третий раз за последние трое суток. Хотя за три года в Зоне так близко от смерти он был лишь один раз! Когда они с Седым… Седой! Мертвец тоже стал появляться с завидной регулярностью…

«Мистика какая-то…» – подумал Нестор.

Мысль ему не понравилась. Разговоры с Бизоном, Расселом, собственные ощущения – породили в душе брожение у смуту. А уж он то прекрасно знал, что нет хуже для сталкера, чем отсутствие душевного покоя. Сознание сталкера должно быть зеркально чистым, чтобы моментально реагировать на происходящие вокруг него изменения.

«Нет. В Зоне есть контролеры, полтергейсты, триггеры. И ходячие мертвецы еще. Кто-кто, а они-то по мозгам дать могут. Нет никакой мистики. Есть факторы, не поддающиеся объяснению. Пока не поддающиеся».

Чтобы окончательно отвлечься от неприятных мыслей, он решил подумать о приятном. О прекрасном саде, о речке… о чистом небе.

– Эй! Чего снова зенки закатил! – Новая оплеуха. – Давай говори, как здоровьице?

Раздраженный пощечиной, Штурман резко подался вперед и сел.

– Вот что я тебе скажу напарник… – сталкер, метая глазами молнии, замолчал.

В воздухе почувствовалось напряжение. Бизон и Рассел нахмурились.

– …С таким барбосом по ночному городу ходить, одно удовольствие. Никакая шелупонь не пристанет, – закончил Штурман.

Секунды две сталкеры переваривали шутку, а затем Бизон захохотал.

– Вот это по-нашему! Вот дак Палыч! Не скулить и не жаловаться, даже при смерти! – Он залился в продолжительном гоготе.

Рассел ткнул его кулаком в бок.

– На самом деле, Штурм, – Бизон перестал смеяться. – Тебе нужно Рассела благодарить. Лекала у него знатные, последней модели. Зубастая скотина тебе всю шею распорола. Мы уж отпевать тебя собрались, – а сейчас от раны лишь рубец остался.

– Хм… – Писатель поднялся с корточек. – Не думаю, что современные лекарства способны на такие чудеса. Это уже область фантастики. Тут либо артефакт, либо… – он посмотрел в сторону мертвого хищника, – слюна мутанта. Народная медицина считает, что слюна собаки обладает целебными свойствами. Волк, в принципе, тоже из семейства псовых. А наш гость ночной – волк-мутант.

Он пошел к краю полянки, чтобы еще раз взглянуть на животное.

– В принципе логичное объяснение… – на ходу протянул он.

– Да какая разница? – Бизон проводил Рассела взглядом, потом протянул Штурману руку и помог ему подняться. – Зона лечит и калечит. Кому как выпишет.

Сталкеры подошли к трупу псевдопса. Нестор сообразил, что пока он валялся в отключке, товарищи оттащили мутанта от лагеря. Даже лежащий на боку, высотой он приходился по колено людям. Свалявшаяся шерсть была вся в пятнах крови и грязи, а хвост пса красовался на поясе у Гоши.

– Здоровый. Раза в полтора больше чем любая тварь его породы. Любой торгаш кипятком мочиться будет при виде такого хвостища.

– Как видишь, я позаботился об этом. – Бизон покрутил хвостом.

Рассел пнул тушу ногой.

– Будет о чем рассказать на Большой Земле...

Он начал рыться в карманах, в поисках блокнота, чтобы зафиксировать какую-то очередную посетившую его мысль. Заслышав о Большой Земле, Бизон и Штурман переглянулись. В ответ на немой вопрос напарника, Штурман кивнул. Получив согласие, Бизон окликнул писателя:

– Эй, Рассел, ну, в общем это… ща мы перекусим малеха и двинем. Пора нам. Штурм в норме, спасибо твоему биоклею, но у нас дела. И так сколько времени потеряли.

– А? – Писатель оторвался от блокнота. Сталкеры стояли перед ним, сжимая оружие в руках и стреляя глазами в разные стороны. Он тоже оглянулся вокруг, отметив про себя, как же все таки красиво на этой поляне. Дикая природа всегда в чем-то красива, даже если и смертельно опасна.

– Ладно, – сказал он первое, что пришло на ум. – Вам тоже спасибо.

Удовлетворившись ответом, напарники пошли к костру готовить нехитрую снедь и проверять экипировку.

Через полчаса, с автоматами наперевес, с вещмешками за спинами, сталкеры пожали руку Расселу.

– Бывай, романтик, – сказал Бизон.

Штурман просто кивнул. Шурша травой, они двинулись на юг.

Рассел с удивлением смотрел им вслед. Он не привык к таким коротким прощаниям. На Большой Земле, прощание – это целый ритуал, с рукопожатиями, напутственными словами и прочим этикетом. А тут – можно сказать не один раз на дню друг другу жизни спасали, а сейчас разошлись, как в море корабли.

– Удачи, сталкеры! – крикнул он, опомнившись. Сталкеры не обернулись, лишь идущий первым Бизон вскинул вверх сжатый кулак. Сунув руки в карманы, Рассел побрел к кострищу. Глядя на валяющийся у костра окурок, он прокрутил в памяти события прошедших двух дней. Зона не прощает ошибок. Но и здесь можно выжить, если твою ошибку компенсирует опыт товарища… если он у тебя есть…

Рука нащупала кармане гармонику. Писатель взглянул на стену леса, которая скрыла случайных знакомых.

«Впрочем…», – подумал он, – «это будет неплохой сюжет!»

– Эй! – он вскочил на ноги и бросился по следам сталкеров. – Бизон! Штурман! Одну секунду!

Догнав ходоков, он вручил одному музыкальный инструмент, а второму – кубинскую сигару и бензиновую зажигалку.

– Сувениры. На память. Все-таки псевдопес в лесу ночью… это не моська на газоне. При свете солнышка.

Бизон расплылся в улыбке.

– Спасибо, Рассел! Забегай как-нибудь в «100 рентген», попьем да попоем!

– Обязательно. Как только все дела утрясу, сразу туда. За сталкерским фольклором.

– Если надумаешь организовать экспедицию к Исполнителю Желаний, зови нас! Страсть как на инопланетян посмотреть охота! – пошутил Штурман.

Троица рассмеялась. Затем, похлопав в прощании друг друга по плечам, они разошлись в разные стороны.

* * *

Уже часа три сталкеры двигались через лес в обычном режиме – один ищет путь, а второй глядит в оба, осматривая местные достопримечательности на предмет артефактов. Деревья, основную массу которых составляли сосны, росли довольно редко. По сравнению с переходом через чащобу за Веселым полем, здесь ходоки ощущали себя как на прогулке по заброшенному осеннему парку. Опавшие с веток иголки шуршали под ногами. Но одна «странность» все-таки здорово щекотала нервы – несмотря на то, что хвоя сплошным ковром укрывала землю, на деревьях ее было не меньше. Из-за чего дневной свет практически не проникал под густые кроны. В результате в лесу царил полусумрак. Но самое главное – вокруг все было тихо и спокойно! Даже аномалии вели себя смирно, тихонечко забавляясь перебиранием мертвых иголок. Впрочем очаги аномальной активности попадались довольно редко. В основном это были Карусели. «Вспухающий» воздух, слабый гул и то и дело проскакивающие искорки, позволяли локализовать их даже визуально.

– Мрачно как-то здесь... – включая налобный фонарик, сказал Штурман. Ему надоело напрягать зрение, чтобы разглядеть что-то в зыбком свете.

– И пусто. – Бизон притормозил. Глянул на детектор и покачал головой. – Чувствую себя не в своей тарелке.

Штурман вздохнул. Не в своей тарелке он чувствовал себя с самого утра. Мысли о странных видениях не давали ему покоя. Почему в видениях он был Седым? Но самое главное, откуда они взялись, эти видения?

Поэтому, идя первым, он здорово рисковал из-за своих думок угодить в ловушку. Он знал это, но ничего не мог с собой поделать. И, смотря на экран детектора, он снова видел, как Седой уходит во тьму из логова Кесаря.

Нестор вдруг вспомнил, как он ушел из банды… Он решил не возвращаться к Кесарю сразу после того, как его, Седого, и еще двух ребят накрыл контролер. До конца жизни он не забудет бездонную черноту его глаз. Нечеловеческий разум, подавляющий волю и диктующий свою. Да, они выбрались. Не все. И именно после этого случая Гришко стал Седым. А Штурман понял, что не прав. Что нельзя в Зоне быть шакалом. Лучше быть человеком. Сталкером.

Он пытался отодвинуть эти мысли на задний план и сосредоточиться на переходе, но те, извивающими склизкими червяками, настойчиво сверлили мозг.

«А Седой? Старый бандит держался до конца, пока мертвяки не стали приходить к нему. Напоминая о прошлых грехах.

Но правда ли то, что он видел? Хотя, если судить из нашей последней встречи на Дикой Территории, то все так и было…

Стоп!»

Ошеломленный простотой объяснения, Штурман даже остановился.

«Вагон! Вагон-аномалия! В этом вагоне сидел Седой, перед нападением на него, Штурмана. А потом он сам залез в него, проверять, что находится в пакете!»

Сталкер хотел было сказать об этом напарнику, но вовремя спохватился. Бизону лишние головняки не нужны. Его задача – подстраховать до Янтаря и, если все пойдет по плану, составить компанию на обратный путь в «100 рентген». А дальше дорожки разбегаются. Так что, – меньше знаешь, крепче спишь…

Штурман услышал лязг металла – Бизон интересовался, все ли нормально.

Нестор сообразил, что переваривая в голове мысли, он минуты две стоял неподвижно. Для вида поковырявшись в КПК и поводив «Медведем», он подал знак что, мол, «все чисто!»

По примеру напарника, Гоша тоже бросил взгляд на свой детектор и сказал:

– Штурм, не везет нам что-то на артефы. Выброс прошел, а аномалии пусты, как яйца нетопченой курицы! Зуб даю, что та Вспышка на «Дэ-Тэ» с позапрошлого Выброса. А видна стала лишь нынче, потому как аномалия в этот Выброс схлопнулась!

– Наверное. – Нестор погладил мешочек за пазухой, в котором лежал артефакт. – Будут, Бизон, артефакты, точно тебе говорю – будут.

Сталкеры возобновили движение. Минут десять молча шли вперед, пока их внимание не привлекла огромная сосна. Вершину гигантского дерева окутывала белесая тенета Жгучего Пуха. Не теряя ни секунды драгоценного времени, напарники натянули противогазы и наглухо запаковали комбинезоны. Чтобы ни одна пушинка не смогла проникнуть до кожи. Мобильность – вот что делало эту аномалию особо опасной.

Небольшой грязно-оранжевый холмик под сосной они увидели практически одновременно. Бизон бросил несколько гаек в сторону любопытного предмета. Видимых ловушек не оказалось. Сталкеры медленно подошли.

Под деревом лежали человеческие останки. Оранжевый комбинезон научников идеально вписывался в цветовую гамму рыжей коры и опавших иголок. Только у комбинезона не хватало нижней части… как и у мертвеца ног.

– Допрыгался. Воняет наверное, жуть, – сказал громила. – Надо осмотреться. Сомневаюсь, что он был один. Яйцеголовые обычно под охраной ходят.

Штурман подобрал обломок сухой ветки и осторожно разворошил хвою. Недалеко от правой руки мертвеца, под слоем иголок, нашелся пистолет Макарова. Бизон тем временем обошел сосну кругом.

– Мутное дерево, – сказал он, подходя к Штурману и показывая ему свою находку – второй пистолет. – Могу поклясться, что я видел эту сосну раньше. Только ни фига не тут. А в другом месте.

Он поглядел наверх, где с веток сосны свисали полупрозрачные клочья субстанции напоминающей тополиный пух. Посмотрел по сторонам. На их счастье в лесу не было ни малейшего движения воздуха.

– Да. – Гоша поставил точку в своих сомнениях. Сними он противогаз, Штурман бы увидел, как потемнело его лицо от внезапно нахлынувших воспоминаний.

– Ты серьезно?

– Штурм, тут одно из двух – либо мы в Рыжем лесу, либо кусок Рыжего леса здесь. Я тогда здорово попал. Думал, кранты мне… Вот смотри, – он ткнул стволом автомата в оплывшую щербину на стволе. – Сюда попала пуля одного кента из Монолита. А целил он мне в башку. Точно тебе говорю – это было в Рыжем лесу, около трех месяцев назад, когда я до Припяти рейд делал. Я шел в паре с Дариком, и он сгинул в ту ходку…

Нестор сделал знак «продолжай», а сам принялся присматриваться к мертвецу.

– Ну вот, – Бизон повернулся спиной к напарнику. Из-за противогаза голос звучал глухо. – Нам на хвост упали монолитовцы. Серьезно упали, что стряхнуть мы их не могли. Когда Дарика подстрелили, нас еще хватило на полночи, прежде чем он преставился. Вот тут-то я и труханул. Серьезно труханул, до глубины души страх пробрал. Может это меня и спасло. Я забился в яму, под корнями дерева, на берегу ручья. Забился как краб в нору. На мое счастье ночь была. Темная… луна, как черепушка белая висела... И ветер выл, уныло так, словно бабы на похоронах… Они прошли в метре от меня, а у меня только одна мысль и была, чтобы ни один урод меня не почуял. Они прошли, а я даже слышал их дыхание, слышал, как хрустят ветки у них под ногами… Слышал как поскрипывают их ботинки и брякают стволы… а мои ноги плавали в радиоактивной речушке…

Бизон замолчал.

– Я мог стать одним из них, – с вызовом произнес здоровяк. – Я чувствовал, что они не хотели меня убивать… Они хотели сделать меня таким как они… недочеловеком.

– Понимаю. – Нестор не стал говорить, что как-то тоже довелось познакомиться с одним из представителей зловещего клана.

«Да уж…» Он с содроганием в душе отогнал воспоминания.

– Я думаю его сместила пространственная аномалия. Или пузырь какой. Иначе его бы нашли. – Штурман еще раз внимательно осмотрел место трагедии. – Давай оттащим его.

Бизон отцепил от пояса веревку и подал ее конец Штурману. Тот аккуратно накинул удавку на руку покойника. Затянул. Сталкеры отошли от опасного дерева на длину веревки и принялись тянуть тело ученого. Потихонечку, с паузами, они подтянули труп к себе. Под сосной остался небольшой кейс и ноутбук. Белесая бахрома на ветках еле заметно шевелилась. Однако обошлось – Жгучий остался на месте.

Бизон поддел труп дулом автомата, переворачивая его лицом к небу. Картина открылась неприглядная. Стекло сферы оплавилось, под воздействием прилипшего лоскутка Жгучего Пуха. Полуразъеденное субстанцией лицо застыло в гримасе отчаяния. Сама поверхность комбинезона утратила свою герметичность и эластичность, и с виду напоминала корку сыра, только оранжевого цвета.

Несколько минут сталкеры смотрели на мертвеца.

– Пойду заберу его снарягу, – сказал наконец Бизон.

– Я обыщу тело.

Когда Гоша вернулся, Штурман уже закончил с обыском и складывал полезные предметы в небольшой пакет.

– Второй, говоришь, где? – задумчиво произнес он. – Судя по отсутствию ног у бедолаги, его приятеля видать съели целиком.

– Нет, – Бизон посмотрел окуляры в окуляры напарнику. – Не сходится...

– Что?

– Смотри на обрубки. Крови нет, да и так видно, что ног он лишился на днях. А судя по роже – можно смело утверждать, что скопытился он где-то неделю назад. Сто пудов живность местная поработала, уже после Выброса. Точно тебе говорю. Поэтому второго съесть целиком не могли.

По-любому он тоже Пух словил.

– И?..

– Два варианта: либо утащили, либо сам ушел. После Выброса.

– Если бы тащили, остались бы следы.

– По хвойному покрову хрен поймешь. Могли и утащить.

– Снорки?

– Может и снорки… – Бизон развел руками. – Ладно. Снял кэпэкашку? Дай глянуть.

– Сейчас. – Штурман извлек карту памяти из КПК ученого и вставил в свой.

– Эй, – нахмурился здоровяк, – только не сотри ничего. Нам за нее гонорар причитается.

– Конечно, – ответил Нестор, глядя на экран и нажимая на кнопки. – Я как раз копирую инфу. И тебе советую. На всякий случай. Информация нынче дорого стоит. Особенно от ученых.

Закончив процедуру, он щелкнул по вкладке «Последние сообщения». Новых не было. Перечитал последнюю новость: «Погиб сталкер Сухарь. Локация: Янтарь. Причина смерти: Снорк». Рассылка пришла, когда он сутки валялся без сознания.

«Черт, мрут сталкеры как мухи… а я еще жалуюсь…». Штурман покачал головой, вспоминая нелюдимого сталкера и в который раз прокручивая в уме крик той страшной ночью. Завершив операции, он передал карту памяти Бизону. Тот, недолго думая, последовал совету напарника.

Пока напарник возился с КПК, Штурман огляделся. Пусто. Пусто и тихо. Как и полагается в Зоне отчуждения. Ни зверья, ни человека.

Бизон щелкнул крышкой ноутбука. Нестор тоже скосил взгляд на машинку. На крышке маркером было написано «Глеб Матвеев». Внутри, под крышкой обнаружилась приклеенная к корпусу маленькая фотография. С фотокарточки на сталкеров смотрел рыжеволосый загоревший мужчина, спортивного телосложения, стоящий по пояс в воде. Улыбаясь, он одной рукой обнимал за талию женщину лет тридцати. На плечах у него сидела смеющаяся девчонка. Такая же рыжая и почти вся усыпанная веснушками.

– Да уж, – здоровяк обернулся к мертвецу, видимо стараясь найти в поврежденном лице схожие черты с мужчиной на фотографии. – Не дождутся они своего папашку. У Зоны нашей на него свои планы.

Штурман промолчал. Добавить к словам напарника ему было нечего. Он отклеил карточку, наклонился над мертвецом и поместил ее в карман научного костюма.

Через несколько минут они были готовы идти дальше. Научное оборудование и найденные пистолеты поделили – кейс взял Бизон, ноутбук достался Штурману.

Двигаясь в относительно спокойном режиме, спустя час они практически добрались до цели.

– Осталось совсем немного, – сказал Штурман. – С этой стороны лес практически вплотную подступает к комплексу. Проскочим этот участок и будем уже на территории Янтаря.

– Да. – Бизон попытался почесать щеку, но палец в перчатке уперся в резину противогаза. – Смотри. – Палец оторвался от щеки и указал вперед.

Перед сталкерами раскинулась аномальная роща. Деревья, скрученные неведомой силой, были начисто лишены крон. С черных ветвей свисали клочья Жгучего Пуха. Лианоподобные Ржавые Волосы тихонько покачивались на ветру, переплетаясь друг с другом и цепляясь за кривые стволы сосен. В воздухе летали прелые листья и кусочки чего-то похожего на пепел. Но самой тоскливой деталью пейзажа являлась заброшенная линия электропередач и… снег.

Деревянные Т-образные опоры стояли кто как, – кто покосился, кто завалился. Большинство из них, сломленные временем и ненастьями практически лежали. На некоторых пролетах провода порвались из-за упавших на них веток, на других – дрожали от натяжения, словно струны гитары. Жухлая серая осока, черная земля, грязная вода. Лишь фарфоровые изоляторы и пятна снега светились неестественной белизной.

Сталкеров пробила дрожь. Глядя на летающую листву, они совершенно четко осознавали – ни впереди, ни за ними, ни по бокам, нет ни одного лиственного растения! Будь то дерево, или кустарник! А снег… это совсем ни в какие ворота не лезло.

– Теперь я понимаю, почему сюда никто не ходит… – выдохнул Штурман, придвигаясь поближе к напарнику. Он вдруг вспомнил про шишку, которой в него кинул Рассел. – Странный лес. С той стороны только лиственные деревья, а с этой, значит, хвойные? И хрен с ним, со снегом, но ты видел когда-нибудь сосны на болоте?

– Не припомню… – Бизон присел на корточки, не спуская глаз с аномального поля. – Два года, а каждый раз как первый… Может обойдем?

– Не знаю… Такое чувство гложет, будто я перед зубным кабинетом стою… Представил? А за дверью бормашина жужжит. Как в детстве прям. Не хочется туда идти. Страшно не хочется. А Янтарь-то – вот он. Один шаг – и мы там.

Штурман вытащил детектор аномалий и тоже присел. Сталкеры замолчали и задумались.

Лес ждал их решения. Не беспокоил ни криками, ни выстрелами. Хотя в менее чем за километр находился опорный пункт военных. А военные, как известно, те еще любители пострелять.

Полное безмолвие. Лишь ветки, пригревшие заразу Зоны, поскрипывали при малейшем дуновении ветерка.

– Да что же тут все черно-белое такое, мать его за ногу! – вдруг в сердцах произнес Бизон. – Не люблю черно-белый, люблю сиреневый! Чтобы до всего сиренево было! Но непруха, блин, одна чернота кругом!

– А? – отозвался Штурман, полностью ушедший в какие-то расчеты и изучение экрана ПДА.

– Да тут Рассел, пока ты сладко спал, тему мне одну нашептал. За тест… э-э-э… Люмьера…. или Люмпена кажись.– Здоровяк легонько ударил напарника по плечу. – Ты какой цвет больше любишь? Ну, типа, тебе особо нравится, больше чем другие цвета?

Штурман задумался.

– Могу точно сказать, что до Зоны мне нравился зеленый.

Подумав несколько секунд, добавил:

– Да, зеленый. А в Зоне я полюбил красный. И что это значит?

– Это значит… – Штурман увидел, как в окулярах Гошиного противогаза блеснула молния. Он перевел взгляд на небо. Сплошной фронт туч. Как обычно в Зоне. – …Это дружище значит, что раньше ты был безобидным растением, а теперь как дикий зверь. Как-то так, – закончил Бизон.

– Ну здорово.

– А я про что говорю. А еще писака рассказывал…

– Потом расскажешь, – перебил здоровяка Штурман. – Я думаю, мы сможем пройти, если будем держаться линии электропередач. – Он постучал по стеклу ПДА, показывая напарнику тоненькую линию на карте.

– Бросаю к первому столбу. – Приняв жест за сигнал к действию, Бизон с плохо скрываемым недовольством вытащил гайку и со всего размаха швырнул ее вглубь рощи.

Раздался протяжный треск.

– Лицо вниз! – крикнул Штурман и, прижав к груди детектор, повалился вперед.

Сталкеры распластались на земле. Детекторы аномалий вибрировали не переставая. Где-то наверху снова затрещало. На этот раз громче и продолжительнее. Затем треск неожиданно оборвался и недалеко от людей с глухим звуком упало что-то тяжелое. Напарники даже не пошевелились. Штурман физически ощущал, как опасные частицы оседают в фильтрах противогаза. Слышал, как Жгучий Пух скребет по прорезиненной материи накидки. Он закрыл глаза и принялся считать.

Нестор досчитал до ста четырнадцати, когда Бизон решил, наконец, рискнуть. Аккуратно приподнявшись на локтях, осмотрелся. Не обнаружив угрозы, встал на ноги. Штурман последовал его примеру.

– Ржавая мотня где-то отвалилась. Хорошо хоть Пуха взлетело мало, а то бы долго загорать пришлось бы. – Бизон отряхнулся. – Идем.

Штурман занял место ведущего и двинулся вперед выдерживая направление бывшей линии электропередач. Шаг за шагом они начали углубляться в аномальную зону. Шаг вперед, два назад. Крюк влево, дуга вправо…

Обошлось.

Гигантская аномалия практически кончилась. За деревьями проступили очертания заброшенного комплекса. КПК пискнули одновременно. Сталкеры замерли. Штурман поднял руку вверх. Бизон вскинул автомат к плечу. Только после этого Штурман посмотрел на экран. На краю пульсировала точка. Она не двигалась, только лишь становилась то четкой, то расплывчатой.

Зверь? Человек? Ответа у сталкеров не было. Невидимая опасность ничем себя не проявляла. Напарники возобновили движение, поддерживая темп на минимуме. С каждым новым пробросом они ожидали нападения. Тем не менее, все равно шли в направлении странной отметки.

Вскоре сталкеры заметили вдалеке среди растительности собачий силуэт, склонившийся над каким-то бугорком. Штурман приставил к окулярам бинокль и попытался разглядеть подробности. Собака стояла, понурив голову, и скребла лапой по выпирающему из осоки рыжеватому бугру.

– Впереди собака, – не оборачиваясь, бросил за спину сталкер.

– Снова псевдо? – Бизон прицелился в мутанта, но открывать огонь не торопился.

– Нет, слепая. Взрослая… Одна. Там еще рыжий бугор какой-то. Наверное второй научник. – Штурман отпустил бинокль и положил руку на автомат. – Нужно быть начеку. Такие твари в одиночку не ходят.

– Ага, с этими тварями еще минимум квад вояк должен был быть. – Бизон гоготнул. – А вообще, не думаю, что здесь целая стая – особо тут не разбежишься.

– Справедливо…

Петляя между деревьями и кустами Жгучего Пуха, не теряя из виду линию электропередач, сталкеры сократили дистанцию. К их удивлению собака исчезла. Штурман медленно, оглядываясь по сторонам, скосил глаза на КПК. Метки не было. Страх зашептал рассудку, что стая слепцов может выскочить в любой момент и разорвать их в клочья. Но здравый смысл возражал, апеллируя тем, что мутантам просто негде спрятаться среди этого безумия аномальных энергий.

«Да пошло все к черту! Бизон прикроет.» Выругавшись про себя, Нестор решил, что с него хватит. Выбросив из головы исчезнувшего пса, он, скрипя зубами от злости, двинулся прямиком к любопытному бугру. Бизон тенью последовал за ним.

Это был не ученый. На земле, друг на друге, лежали три собачьих трупа.

– Смотри, – указал Гоша на труп большого пса. – Это вожак. Больше всех приложило.

Живот и спина мутанта были "проедены" Пухом до самих костей. Под действием аномалии ребра и позвоночник животного потрескались, а внутренности превратились в сплошную кашу. Морду пса покрывала корка из аномальной субстанции. Две собаки поменьше, видимо самки, лежали рядом. Половина головы одной из них отсутствовала. Другой псине Пух попал на холку и, по окончанию реакции, фактически отделил голову от туловища.

Почувствовав легкий приступ тошноты, Штурман поднес руку ко рту, забыв что он в противогазе. Испытывая чувство отвращения к увиденному – отвернулся. Перед его глазами вдруг четко возникла картина, как все произошло.

…Вожак шел впереди стаи, когда сработала аномалия. Легкое облачко грязно-белого цвета, подгоняемое ветерком, плавно опустилось на трех собак. Пух нежно «обнимает» спину и бока мутанта. Тончайшая субстанция разъедает собачью шерсть и принимается за шкуру, проникая в нее, словно в тающее масло. Вожак крутит головой, пытаясь стащить зубами прилипший к телу лоскут. Рыча и поскуливая , он кусает себя за бока. Каждый укус отдается вспышкой боли и жжения, но пес не прекращает попыток. Часть Жгучего Пуха остается на его морде. Тогда пес бросает бесплодные попытки очистить спину и начинает судорожно возить мордой по траве. Аномалия разъедает язык и десны, проникая все глубже в горло. Вожак не замечает, что происходит с его самками. Одна из них яростно трясет головой, полностью облепленной пленкой Пуха. Бока судорожно вздымаются и опускаются в безрезультатных попытках сделать вдох. Она припадает к земле, пытаясь когтями содрать причиняющую боль субстанцию. Когти оставляют на белом покрытии кровавые борозды. Постепенно субстанция начинает проседать, уходя вглубь собачьей морды, добираясь до мозга. Продолжая мотать головой, собака вскакивает, делает пару шагов и снова падает, споткнувшись о товарку, которую также зацепило аномалией. Небольшой лоскут прилип к шее третьей жертвы. Аномалия не торопясь делала свою «работу» миллиметр за миллиметром отделяя голову от туловища. Собаки сбиваются в кучу. Еще несколько мгновений – и они мертвы…

Авторы: Владимир Лебедев, Анатолий Москаленко.

Хак!

Мощный кулак, вооруженный кастетом, впечатался в бок твари. Раскаленные угли обожгли подушечки на лапах. Короткая шерсть под воздействием огня начала курчавиться и обгорать. Запах жженой резины и паленой шерсти ударил в ноздри Штурману. Время растянулось. Какая-то часть разума кричала, что писатель вот-вот сгорит, другая – удивлялась реакции Бизона, а третья – отдала приказ телу (наконец!) двигаться на помощь. Руки толкнули автомат вперед. Штык-нож устремился в бок мутанту. Кастет Бизона плыл по воздуху к другому.

Взгляды хищника и человека встретились.

Ярость и голод встретились со страхом и жаждой выжить.

Кое-кто из излишне разговорчивых сталкеров за банкой пива в баре утверждал, что в такой момент между охотником и жертвой устанавливается невидимая связь.

Вопрос только в том: Кто охотник, а кто жертва?

В этот момент бег времени обрел прежнюю скорость.

Массивное тело псевдопса обрушилось на Штурмана. Бездонные омуты за доли секунды оказались ближе некуда. Сталкер не увидел в них откровения. Лишь отблеск от фонаря. Зеленый огонь. Затем «картинка» сузилась до малюсенькой точки, утонув в красной пелене. Уровень восприятия звуков окружающего мира упал до минимума, уступая место мучительному звону…

…звенело так, что казалось – сейчас лопнут барабанные перепонки…

Я тряхнул головой, приходя в себя после удара. Верить в происходящее я отказывался.

Почему? Почему, несмотря на то, что мы вместе делаем дела уже не первый год, меня гонят в шею, как паршивого пса?

– Гришко, ты что, все еще не врубаешься? Последний раз я тебя по-хорошему прошу. Дуй прочь, пока мое терпение окончательно не лопнуло!

Кесарь рванул меня за куртку. Занес кулак и снова, со всей души, мне врезал. В голове поплыло. Я ничего не мог сделать. Не мог его ударить. Не мог блокировать удар. То, о чем мне говорили, вышибло дух из меня гораздо сильней и больней, чем какой-то тычок в морду…

Меня гонят прочь, как паршивого пса! Выгоняют из дома, из банды. И гонит не кто-нибудь, а лучший товарищ, с которым я пришел в Зону. С которым мы и организовали эту банду.

Кесарь предал меня.

Теперь, получается, я сам по себе. А один в Зоне – это смерть. Не сегодня, так завтра. Не завтра и, даже если не через неделю – но все равно один исход.

– Кесарь, я…

Кесарь не шутил. Он и еще трое. Братки… Братишки… Колобок, Аптекарь…

Они стояли посреди грязного дворика нашей халупы и ждали, что я еще смогу сказать в свое оправдание.

От удара капюшон слетел с головы. Боль пульсировала в скуле, а я, как дурак, наслаждался дыханием ветра, что ворошил мои волосы. Не заплывшим глазом я видел прядь челки, что гладила лоб, словно заботливая рука матери… Седая…

Сейчас я уже как лунь седой. Был только чуб, а теперь вот целиком. Когда контролер увел Хмурого и Куска. Я тогда смог соскочить, но вот теперь…

– Кесарь, я без понятия, что за предъява? Может, пояснишь, за какой такой косяк? – оттирая с губы кровь, спросил я.

Я действительно не знал в чем беда. Хотя догадывался…

Но изгнание? После моих вложений в общий котел? После моих прибыльных наводок братвы на хабар? Таков итог за четыре года промысла? Вместо куска жирного хабара, гонят как вшивую дворнягу?

Кесарь сверлил меня взглядом. Массивный, коренастый. В руках молот. На иссиня-черном металле Ангел сражается с Сатаной. А ведь у нас у обоих наколота эта картина. В знак дружбы, в знак боевого товарищества.

И вот оно как обернулось. Наше товарищество.

Кесарь… Иуда, мать твою.

От правой брови до подбородка уродливый шрам… Тебе бы еще деревянную ногу и попугая на плече…

Ветер кружился вокруг него прихвостнем, гоняя листву и пыль. Я чувствовал, как в моей душе разгорается ненависть. К этому ублюдку, что бьет меня, что гонит меня прочь. Но один только его жест, и шестерки размажут меня… или в аномалию приложат.

Пыль липла к комбезу, пыталась забиться Кесарю под шейный платок. Чтоб ты наглотался этой радиоактивной заразы…

Кесарь вновь сунул мне под нос свой молот.

– Гришко, с-су-к-ка-а! Мне тут телеги тебе раскатывать недосуг. Ты меня знаешь. Не исчезнешь сам, ляжешь с дыркой в башке.

– Погоди, Кесарь. – Я смахнул со щеки принесенный ветерком пожелтевший лист. – Давай нормально поговорим. Спокойно. Что случилось? Я ведь только что вернулся с ночного дежурства! Всю ночь пас клиентов с хабаром. Так что, веришь, нет, не в курсе, что у вас тут стряслось.

– Не темни, шалава. Все ты знаешь, – влез в разговор Мешок. Его поросячьи глазки захлопали напротив моих. Я почувствовал запах гнили из его рта.

Он ударил меня своей бритой башкой. Я упал и сжался в комок, ожидая новых ударов. Звон в ушах усилился до такой степени, что превратился в свист.

– Этой ночью умер Марик.

«Умер Марик…»

Повторив про себя, я открыл глаза. Дом. Бывший домик путевого обходчика, на заброшенной железнодорожной развязке между Свалкой и Агропромом. Полуразрушенная обветшалая халупа, в которой мы отсиживались… жили… наша компания, с Кесарем во главе. Она стала мне родной. Иногда мы снимались отсюда, уходили в подземелья, в схроны, или еще куда – но всегда возвращались. Именно здесь я чувствовал себя дома. Чувствовал, что спина прикрыта. Что найдется под этой дырявой крышей, но в теплом, большом подвале, и кусок хлеба, и стопка водки. И кореш, чтобы перекинуться в карты…

Теперь этого нет.

Марик умер. Умер Немец. Кусок, Митяй, Хмурый.

Теперь есть только Зона.

Я застонал. Все правильно. Я знал, что Марик мертв. Уже знал об этом до того, как вернулся после ходки в лагерь.

Но разве я виноват?

– Но... – Вставать сил не было. Сплюнув в грязь кровь и осколок зуба, я остался лежать. – Кесарь, я же ночью в дозоре стоял! Как такой расклад? Я ведь только что…

Холодная сталь обожгла горло, не давая остальным словам выйти наружу. Чертов молоток придавил меня к ржавой створке, когда-то бывшей въездными воротами ремонтный бокс. Петли противно заскрипели, оставляя в душе неприятный осадок. Ни дать ни взять – как в пыточной камере.

– Я в курсе, – прошипел палач. – И Штуцер на вышке тебя не видел. Но как ты объяснишь вот это?

Свободной рукой он рванул ворот моей куртки и вытянул за цепочку мой медальон.

Он заискрился, заиграл всеми цветами радуги, хотя солнце пряталось в клубах туч. Я смотрел на скрюченного сталкера. Как он светится и пульсирует. Я лежал, скрючившись точно также, и все во мне пульсировало от боли.

Свояки подошли поближе, приглядываясь и перешептываясь.

– Если надо, забирай себе, – просипел я.

Кесарь ногой перевернул меня на спину. Посмотрел в глаза и отпустил цепочку. «Сталкер» упал мне на грудь. Молот вдавил его в меня.

– Благодарю, за столь великодушное предложение, Гришко. – Из-за звона в ушах мне казалось, что он шептал. – Но оно мне надо? Я не хочу закончить как Марик. Как Немец. Как еще пара надежных пацанов. Я слышал, что Штурман, отмычка твоя, живее всех живых у Долга отирается. А ты когда вернулся с Припяти, ничего мне не сказал, что он тоже живой вышел. Ну как так, Гришко?

– Зови меня Седым. – Не скрывая ненависти, я посмотрел в глаза Кесарю. – Гришко сдох там, в Припяти, когда контролер схватил нас за мозги.

Кесарь переглянулся с ребятами.

– Ты проклят Седой. Думаешь, я не заметил, как ты от артефактов шарахаться стал? Попросил как-то давеча тебя «Душу» оценить, так ты чуть истерикой не изошел. – Он отстранился от меня. – И я не хочу, чтобы твоя зараза погубила всех нас. Я не убью тебя. Даже не из-за былой дружбы. Мы топчем с тобой Зону не первый год, и знаем, как тут бывает. Уходи. Это последнее мое слово.

Я посмотрел на них всех и прочитал на их лицах свой приговор.

Изгой.

Ненависть взвыла во мне бешеной собакой. Отбросы. Вне Зоны были отбросами, сюда пришли – отбросами и остались. Комбезы и куртки цвета грязи, черные маски, грязные дождевики. Одним словом – дерьмо.

Ты покойник Седой. Скорее раньше, чем позже.

Я с тоской поглядел на свой дом. Окна халупы глядели на меня равнодушной пустотой, тем самым тоже осуждая меня. Покосившиеся бетонные столбы забора презирали меня. Осветительная вышка, и сидящий на ней Штуцер, плевали на меня. Мертвая трава шептала мне слова проклятий… Только грязь не осуждала меня. Потому что я сам стал грязью. Зона смешала меня с ней.

Молот Кесаря выбил искры из железного листа, рядом с моей головой. Ржавчина створки, смешавшись с кровью, начала потихоньку заполнять вмятину.

– Это ведь его ты выменял три дня у Марика на хавку и ствол? После того, как тебя Скорпы обобрали? А сегодня он красуется на твоей тощей шее, которую и свернуть-то в падлу. Ствол Марика тоже при тебе. – Кесарь завелся не на шутку. – А вот сам Марик синеет на шконке! Вот тебе и расклад! Что слепишь на этот раз, Седой?

«Никакой я уже не седой. Скорее рыжий», – отстраненно подумал я.

Мысль прояснила мой рассудок. Мост сожжен.

Я хочу жить!

Какие мои шансы выжить?

Высокие, если Кесарь окончательно не съедет с катушек.

Отступать некуда. Лежу на ржавых воротах, без возможности двинуться. Справа, в пяти метрах дозорная вышка. Лет сорок ей… чтобы Штуцер когда-нибудь сверзился с нее… Но сейчас он запросто подстрелит меня как дикого зайца.

Убить их всех? Нереально. Только сбежать. Уйти, как сказал Кесарь.

Надо выиграть время.

– Но... – я попытался приподняться. – Как ты узнал про медальон?

– Ты че, за дурака меня держишь!

Ошибка. Короткий размах и, – молот Кесаря прилетает в мой живот. Как больно! Хочу вздохнуть, и не могу. Остатков воздуха хватает лишь на непродолжительный стон. Я повалился обратно. Теряя сознание, услышал:

– В прошлом месяце то же самое случилось с Немцем! Ты впарил ему свою цацку, а через пару дней вертел ее в руках. Немец сдох! Ну как, а?

Вопрос Кесарь приправил ударом с ноги.

– Тут уже даже ущербный поймет, у кого рыльце в пуху!..

…Пришел в себя от хлопков по щекам. Кровь на глазах запеклась. Я с трудом осознавал, где я нахожусь. Дом, братва…

Не братва она мне больше. Изгнали меня… кореша ненаглядные.

Зеваю, как рыба на берегу. Вырвали мне жабры… Хорошо хоть по зубам не бьет… Кесарь… Выживу – убью. Убью собаку, и все припомню, падле… Как мы пришли в Зону… Как развернулись… И как он, сука, меня выгнал…

«Сталкер» обжигает кожу… Значит дело плохо…

Надо вставать. Уходить. Искать выход… решать проблему… Два раза без сил заваливался на спину, пока не догадался перевернуться на живот и не упереться на все четыре конечности. Кое-как я встал на колени. Язык распух, и не ворочался. Сейчас бы воды холодной… Но из воды – только слезы… Просить у Кесаря… это еще пара ударов…

Я не мог понять, сломано ли у меня что-то, или просто ушибы. Переломы мне не нужны… Надо уходить…

Боль когтями разрывала горло, от каждого вздоха колыхалась студнем в груди, считая ребра.

Из-за звона в ушах я не слышал, что мне говорят подельники… по губам Мешка я разобрал только «…стонать!..»

Я стону? Значит, мое горло еще не до конца разбито… раз я еще могу стонать?..

Надо бежать…

– Х.. х.. х.. хва-тит… хва-тит… Не б-бей м-ме-ня…

Хотел встать на ноги, но голову обнесло, и я снова уперся руками. В лужу слюней и крови… Как немощный калека, я дополз до опорного столба. Сел. Кое-как нашарил клок травы, и вытер рот. Порыв ветра принес так необходимый воздух. Я мог снова связно мыслить… мог слышать звуки…

Надо уходить. Иначе если еще будут бить – не выжить.

– К-кесарь… Я их и пальцем не т-трогал... Я же в банде с самого о…ос…основания...

– Да! – Кесарь размахнулся молотком. Я видел его как под увеличительным стеклом… До чего же он здоровый… Пот крупными бусинами стекал по шраму. Молот застыл над его головой. Задрожал… Удар пришелся по столбу рядом с моей головой. – Нас было двенадцать! А сейчас всего пятеро осталось. Без тебя. А это значит, что Скорп, со своими отморозками, скоро попытается сунуться к нам. Он давно уже поглядывает на наш хутор со своей болотины!

Последний шанс.

– С-со мной...

– Да, как же. – Кесарь отошел к остальным и провел большим пальцем по горлу, в красноречивом жесте. – Ты спекся, Седой. В память о нашей дружбе. – Он указал молотом за ворота. – Уходи пока цел.

Хотел сказать, – «да, ухожу», – но получилось только потрясти головой, как старому маразматику. От кивков кровь в голове зашумела целым водопадом, вытекая через нос, рот, уши…

Хорошо видать меня приложили, пока валялся без сознания…

Дрожащей рукой я дотянулся до фляги. Удалось глотнуть. Рука без сил упала. Услышал, как вода потекла из фляги.

– Мешок, помоги ему. – В голосе Кесаря слышалась брезгливость.

С трудом разлепив глаз, различил, как Мешок подошел ко мне. В лицо плеснулась холодная вода. Боль уменьшилась. «Сталкер» пульсировал. Возникло ощущение, что побрякушка что-то тянет из меня. Может быть боль… Может быть… душу… он вернулся ко мне… чтобы убить меня…

Гад поднял меня на ноги… когда-нибудь, я убью его… Плечо пронзила боль от грубо повешенного Мешком рюкзака. Я сделал шаг, оперся на столб ворот. Зона лежала передо мной. Пустошь, как застывшее море в шторм, черный лес вдалеке, рваные фиолетовые облака… Заросшая железная дорога, уходящая вдаль… Где-то там мой новый дом...

Хуже чем сейчас, в моей никчемной жизни еще никогда не было…

Надо идти.

Сделав несколько шагов, я повалился на колени. Не останавливаясь, я пополз на четвереньках. Фиолетовые облака неслись со скоростью товарняка, обгоняя меня. Молодой ясень проросший между промышленными рельсами, стал моим первым ориентиром. Я не стал оглядываться.

Крест.

«Скоро ночь. Главное не потерять сознания! Не потерять сознания! Иначе сожрут…» Повторяя про себя слова, я тупо переставлял ноги, покидая место, где была вся моя жизнь…

Авторы: Владимир Лебедев, Анатолий Москаленко.

Глава 5. Ночь.

– Штурман, а что ты думаешь о Зоне? Есть какая теория? – обратился в темноту Рассел. – Бизон вроде разъяснил свою позицию. Лбом аномалии прошибает, мутантов за Периметр голыми руками выкидывает. И оружие ему для красоты нужно!

Нестор не ответил. Устроившись в подходящей ямке в нескольких метрах от стоянки, он «слушал» Зону. Бизон, что-то бурча под нос, потянулся к карману.

– Я лишь резюмировал твои рассказы об убитом кровососе, разгромленной шайке бандитов и как ты из Карусели вышел, – развел руками Рассел. К разочарованию писателя, шутку никто не поддержал.

– Думай че хошь. – Гоша вытащил из кармана «пятнашку». – Я одно тебе скажу, друг. Я живу в Зоне. Мы с ней одного поля ягоды… – Заскорузлые пальцы щелкнули по фишкам. – Моя сила – против ее. Моя хитрость – против ее. Моя воля – против ее воли. Мы на равных. Только вот еще звезды на моей стороне.

– А ты не думал… – начал писатель.

– Нет! – оборвал Бизон почти слетевшую с губ Рассела фразу. – Не тупи, приятель. Это... Рассел. Вижу, что ты не дурак. Но эти твои, как их... – здоровяк покрутил пальцем, – теории, мне по барабану. Мне пофигу, откуда тут все взялось. Я не пытаюсь вникнуть, откуда Зона такая вылезла. Пусть Монолит хоть с неба упал, я-то причем! Я просто хочу срубить бабла. И выжить пытаюсь... А ты мне – те-о-о-рии!

С досадой взглянув на игрушку, Гоша сунул ее обратно в карман и выудил сигарету. Чтобы сгладить эффект от отповеди, Рассел закашлялся, прочищая горло.

– Штурм, – закуривая, обратился Бизон к напарнику, – я до кустов, а потом подежурю.

С минуту сталкер не отвечал. Наконец, из-за деревьев донесся шорох.

– Хорошо. – Штурман выступил из тени и подошел к костру.

Напарники переглянулись. Последний переход хоть и был спокойным, но под конец дня душевные и физические силы, что у одного, что у другого, были вычерпаны досуха. Игнорируя Рассела, Бизон натянул сапоги и растворился в темноте.

Штурман занял его место на плащ-палатке и принялся ворошить костер. Писатель задумчиво грыз ручку, ожидая ответа.

– На самом деле… – вдоволь наглядевшись на игру огня, сказал Штурман, – Бизон неплохо ориентируется в Зоне, и в ее монстрах. К тому же, если опасность нагрянет, он сам в монстра превращается. Рвет всех направо и налево. Однако, несмотря на крутой нрав, еще и юморить пытается. Баек много знает. Это ты и без меня понял.

– А откуда у него прозвище такое? – оживился Рассел, – видимо от того, что здоров как бык?

– Ты только при нем не ляпни. За «быка», Гоша может и врезать, – рассмеялся Штурман. – Такие «шутки» он не внемлет. Вот и прозвали Бизоном, – вроде как благородней звучит!

Порыв ветра качнул деревья. Смех оборвался. Угли тихонько потрескивали. Вглядываясь во тьму, сталкеры положили руки на оружие.

Штурман повел носом. Отступил от костра в темноту. Присел.

«Тяжелый же запах у здешних цветов… не родной... – подумал он. – Даже дым и тот как-то ближе…»

Теплые волны воздуха расходились от огня, согревая душу. Костер говорил с людьми, тихонечко рассказывая о своей короткой, но яркой жизни. Лес молчал.

– Я собираю образы для книги, – прервал паузу Рассел. – Уже с десяток сталкеров "собрал". Судя из нашего общения, и твоего прозвища, ты – проводник. Рассчитываешь путь и ведешь других через лабиринт аномалий. Бизон – спец по выживанию. Пока больше ничего не могу сказать... Ну да ладно. Если захочешь – расскажешь о себе. Меня, прежде всего, интересует твое отношение к Зоне. Что ты думаешь о ней?

– Это кладбище. – Штурман медленно отвел взгляд от черной стены леса, и посмотрел на писателя. – Одно большое кладбище.

– В каком смысле? – Рассел быстро черкнул строку в блокноте.

– Да в прямом. Тут ведь, куда ни плюнь, – либо кровь впиталась в землю, либо труп сгнил…

Штурман замолчал, прислушиваясь скорее к внутренним ощущениям, чем к лесным звукам. Рассел ждал.

– Сколько человек здесь погибло при втором взрыве? Хоть АЭС и не работала на полную мощность, по крайней мере, официально. Тут были люди. Проводились исследования. Причем не только в самом сердце Зоны, но и в других точках. Росток, Агропром, Юпитер, Радар, Янтарь. На севере несколько точек… – Штурман сделал жест рукой, словно пытаясь охватить как можно больше территории. – А что здесь творилось после первого взрыва?

Писатель, сидящий по другую сторону костра, еле различил жест скрывающегося во мраке сталкера. Поняв, что от него ждут ответа, Рассел сказал:

– Если вкратце, то приехали ликвидаторы, вывезли людей, потушили пожар и возвели саркофаг. – Ограничился он одной фразой, как бы приглашая сталкера продолжать мысль.

Штурман сел обратно к костру.

– Да, – поглаживая рукой раны, сказал он. – Приехали ликвидаторы... Обычные люди, которые никогда не тушили пожары на атомных электростанциях. Да, среди них были пожарные. Но с таким случаем каждый из них столкнулся впервые. Ни для кого не секрет, что все эти люди умерли. Большая часть прямо тут, в Зоне. Остальные же – в больницах по возвращению из пекла. Некоторые не протянули и больше двух-трех лет. Другим повезло больше – они отдали богу душу лет через семь-восемь. Хотя можно ли считать везением жизнь, когда ты прикован к койке? Когда к тебе даже родных не подпускают, а врачи подходят в специальных костюмах?

Откуда-то издалека донесся вой. Вслед за ним из леса долетел хруст ветки.

«Бизон» – определил Штурман. Скривился, увидев, как Рассел бросил ручку и схватился за оружие.

– На охоту зверь вышел… не беспокойся брат, за ночь ему до нас никак не дойти. Кстати, большинство ликвидаторов, так и лежит тут. – Нестор похлопал по земле ладонью. – Многих похоронили в закрытых гробах. Знаешь, почему они закрытыми были? Я скажу. Пустые они были. Кто-то говорит, что трупы сжигались. Но, черт подери, они ни хрена толком не знают! Мертвецы так и остались лежать неприкаянными. Ведь это «источник радиоактивного заражения». Правительство приказало соорудить биомогильники, куда свалили все трупы, но... Как говорят, «человеческий фактор»… или секретные эксперименты...

– Но ведь есть же эти захоронения? – уточнил Рассел.

– Да. – Глаза Штурмана блестели. – Причем довольно много. Хотя официально заявляли, что ведутся работы по их ликвидации. Но что они могут сделать? Перезахоронить, как полагается? С венками, почестями, тройным салютом в воздух? Как бы не так. Закопать по-тихому поглубже и залить бетоном потолще. Так и делали... Только что толку. Как фонили эти некрополи, известные-неизвестные, так и фонят. И еще не одну сотню лет будут…

– Надо же… – задумчиво протянул Рассел. Постучал костяшками пальцев по наладоннику. – В сети такое не откопаешь…

Штурман хмыкнул. Потянулся к вещмешку, развязал его. Остановился. Не открывая горловины, секунды две думал, затем накинул лямки обратно и затянул. Бросил в огонь сухую веточку можжевельника. Костер с благодарностью принял подношение, и вернул сталкеру облачко ароматного дыма.

– У меня тут отец лежит, – глухо обронил он. – Ликвидатором был. Поэтому я всю свою молодость Чернобыль изучал. Зону знаю лучше родного города. Вот меня и занесло сюда, когда тихое место понадобилось.

– Что-то случилось? – Рассел последовав примеру Штурмана, взял ветку и пошерстил ей в костре. Тот недовольно зашипел, защелкал и выплюнул сноп красных искр.

– А с чего это ты взял, что...

– Ну, ты просто...

– Мне просто стало скучно жить, и я решил сменить обстановку.

– Да я не против, – усмехнулся Рассел.

КПК зажужжали.

– Ну, что там случилось? – спросил Штурман писателя.

– Погибли сталкеры Семецкий, Металлист, Драйвер. – Рассел вздохнул. – Дикая Территория, Карусель.

– Странно…

Штурман вспомнил вчерашнее утро. В тот день было много смертей… А глупая машинка выдала некролог только сегодня… и то на Семецкого.

– Что же тут странного? Это же Зона. – Писатель растянулся на полиуретановом коврике. – Семецкий достаточно одиозная фигура в местном фольклоре. Как и Монолит. У меня даже зафиксировано несколько версий доказательств их происхождения.

– Ну и какой ты больше веришь?

– Не знаю… Больше склоняюсь к версии, что камень все-таки внеземного происхождения… Может даже Их задача – колонизация Земли.

Губы Штурмана растянулись в улыбке. Он заскреб бороду, чтобы подавить рвущийся наружу смех.

– Сложная какая-то система получается. Кхм… – Штурман не смог сдержаться и рассмеялся. Он, было, набрал воздуха для новой порции смеха, как вдруг закашлялся. Кашель бритвой резанул по ранам. Веселье как рукой сняло.

Сталкер сплюнул.

– А как быть с кланом, что охраняет этот камень? Если бы все было так, как ты говоришь – то инопланетным друзьям было бы проще, если бы каждый желающий имел доступ к Монолиту? Или монолитовцы – наш добровольческий оборонительный рубеж против захватчиков? Только не говорят об этом никому?

Взгляд Рассела на мгновение стал колючим. Он перевел взгляд на небо. Ночь полностью поглотила окружающий пейзаж. Лишь далеко на северо-востоке отсвечивало багровое марево. На его фоне кроны деревьев дышали бездонной чернотой. Костер выбрасывал одну порцию искр за другой, стремясь зажечь звезды на небе. Маленькие метеоры изо всех сил стремились ввысь, выписывая сложные траектории, и гибли, один за другим, задушенные черной громадой неба.

Рассел усмехнулся.

– Это все, – он обвел рукой поляну, – не просто маленькая язва на теле планеты. Зона живет своей жизнью… И она... растет.

– Растет?! – автоматом переспросил Штурман.

Рука коснулась медальона. Слова писателя поразили его. После того, как он повесил его на шею, он тоже начал воспринимать Зону живой… Но что имел ввиду романтик? Это ответ на колкость, или он решил поделиться другой теорией?

Усилием воли Нестор обуздал эмоции. Ухмыльнувшись, уточнил:

– Вроде как живой организм что ли?

– Можно и так сказать, – Рассел не стал скрывать удивления, вызванного реакцией сталкера. – А вы разве не знали? Ведь Периметр постоянно расширяется.

– Я знаю, что Зона расширяется, – Штурман надвинул на глаза кепку и чуть отодвинулся в тень. – Думаю, в какой-то степени из-за Выбросов. У меня есть одна теория – вполне приземленная.

– Я готов записывать.

– Угу. – Штурман включил коммуникатор и вызвал Бизона. – Гоша, как дела? Ничего на горизонте?

– Все чисто, – скрипнуло в ответ. – Двигаюсь потихонечку. Тихо.

– Ну вот, – продолжил Нестор, – я говорил тебе, что Зона – это большое кладбище? А где лучше всего делать темные делишки, чтобы никто не догадался? – махнул рукой, чтобы «романтик» не перебивал. – Правильно. А большое кладбище – большие дела. Различные лаборатории – прямое тому подтверждение. Наши доблестные ученые напортачили, а мы теперь пользуемся, плодами рук их. Выброс – не что иное, как разряд большого конденсатора, который качает энергию хм… скажем так, из «эфира». Помню, в десятых годах даже сериал на похожую тему по телевизору показывали. Жена у меня любила смотреть… А Гон мутантов – это ничто иное, как воздействие инфразвука. Оч-чень низкой частоты. Кошки покидают дома перед землетрясениями, птицы замолкают перед надвигающейся грозой, собаки воют перед солнечным затмением. В тихой гавани крысы, заслышав голос моря, спешат уйти с корабля, резонансная частота которого совпадает с частотой волн шторма. Они чувствуют, что кораблю может не поздоровиться. Странное исчезновение экипажа при полной сохранности судна и отличной погоде. Начиная с «Марии Целесты» оставленной экипажем в 1872 году, найдены десятки судов без экипажа. Как знать, может и это проделки инфразвука, заставившего людей в панике покидать корабли… Мы же – забиваемся по норам.

Штурман остановился. Достал сигарету и начал раскуривать от уголька. Рассел шуршал листками блокнота.

– Чистая физика – затянувшись, подытожил Нестор. – Никаких инопланетян, другого измерения и прочей фантастики. Все исключительно на совести самих людей.

Рассел закончил записывать и открыл было рот, чтобы задать вопрос, как тишину пронзил жуткий, леденящий душу вопль и несколько беспорядочных выстрелов. Сталкеры вскочили.

– От костра! – выдохнул Штурман и исчез во мраке.

Вместо того чтобы последовать совету, писатель начал крутить головой, пытаясь что-нибудь разглядеть в ночи. Опомнившись, он схватил автомат, включил подствольный фонарь и лучом света начал шарить по деревьям. Метания закончились быстро – массивная фигура появилась у него за спиной и схватила. Одной рукой неизвестный обхватил Рассела за шею, другой вырвал автомат и прижал руки писателя к торсу. Рассел почувствовал, как под давлением стальных объятий воздух выходит из легких. Сердце с дикой скоростью пыталось прокачать кровь к головному мозгу, но сдавленные артерии не пропускали живительную жидкость.

Резкий рывок и они провалились в темноту. Поляна опустела. Лишь по траве и деревьям мелькали тени от неровного света костра, и тихонько тлела брошенная сигарета…

– Спокойно, брателло! – прошипело у уха писателя. – Ты в бе. Зо. Пас. Нос. Ти.

Распознав голос Бизона, Рассел прекратил сопротивляться. Гоша медленно ослабил хватку и отпустил его. Отдал автомат. Минут десять сталкеры ждали, сидя на корточках. Глаза привыкли к темноте, но видимость все равно была практически нулевой. Никакого треска сухих веток или шуршания травы. Лишь шепот листьев и поскрипывание качающихся деревьев.

– Сдается мне, брат, что не здесь это случилось… – прошептал Бизон. – Ложная тревога. Готов поклясться, что этот крик слышали, что на Кордоне, что в Припяти.

– С чего ты взял? – Писатель повернулся лицом к сталкеру.

– Эх ты, бумажная душа. – Бизон с раздражением указал рукой сложенной в жесте «V» себе на глаза, а потом выставил указательный палец в сторону костра. – Зона оповестила всех, что добыла жертву… а может и не одну. Чтобы мы не расслаблялись. Сечешь?

Рассел мог поклясться, что услышал в голосе Бизона не превосходство, а тоску. «А он очень хочет оказаться на моем месте… и свалить отсюда к черту», – подумал он, переводя взгляд в указанном направлении.

– Ясно, но…

– По новой? – Гоша не дал ему закончить. – Ты не думай, дружище, что услыхав десять историй про Зону, стал крутым спецом по ней. Вот покантуешься тут годик-другой, не будешь задавать дурацких вопросов! Вон Штурм идет. – Он повел стволом Абакана в сторону костра. – Пошли к нему.

Сталкеры подошли к огню. Вестник смерти оставил у каждого в душе черный осадок. Каждый ждал, что он вот-вот снова даст о себе знать… А может быть, придет…

«Медальон холодный. Ничего не болит», – отстраненно подумал Штурман, не спуская глаз с края поляны. – «Странно».

Молчание затягивалось. Никто не хотел начинать разговор первым. Убирать оружие – тоже.

– Расширяется, значит, Зона, – наконец произнес Нестор, чтобы разрядить напряжение группы.

– Десять минут курим, потом один дежурить, остальные спать, – сказал Бизон. Подкинул в костер хворостину. – Отбой.

Усилием воли Штурман заставил себя отвернуться от леса. Сообразил, что они все еще стоят. Хмыкнул и, размышляя о «температурных странностях» амулета, сел у костра. Когда остальные последовали его примеру, он спросил писателя:

– Ну что там дальше, Рассел?

В глазах писателя, в такт языкам пламени, плескался страх. Погруженный в себя, он не услышал, что обращаются к нему. Бизон кинул в него веточку. Рассел вздрогнул.

– Что же человеку сделали такого, что его крик так далеко разнесся? – спросил он.

– Говорят, они внутренности человеческие любят. Еще теплыми, – не уточняя, кто именно эти «они», Бизон сунул в зубы сигарету. – Пока жертва коньки не отбросила. Разрывают тушку и вынимают что повкусней. Хотя, правда, сильно не ковыряются. Потом мигом отправляют в пасть и, почти не пережевывая, глотают. – Гоша увлекся и начал жестикулировать, изображая каждое действие. – Бывает, жрут вместе с одеждой, но чаще едят труп изнутри, через грудную клетку. Так крови меньше на землю вытекает. Мышцы они жестковаты, а вот легкие, печень, кишочки…

– На себе не показывай, – буркнул Штурман. Сдвинув кепку на затылок, он смотрел сквозь огонь, поглаживая медальон.

Бизон резко замолчал.

– Рассел, я знаю, у тебя по-любому должна быть какая-нибудь музычка? Типа вам полезно для вдохновения, – сверля взглядом напарника, обратился к писателю громила. – Я бы не отказался сейчас что-нибудь послушать… Для поднятия настроения.

Рассел сморщил лоб, секунды две думал, а затем расстегнул комбинезон и сунул руку за пазуху.

– Не знаю, смогу ли я что-нибудь исполнить, – сказал он, доставая губную гармошку. – Все еще руки трясутся и сердце колотится.

Увидев инструмент, Бизон снова воодушевился.

– Дай сюда! – Он сдернул перчатку с руки и протянул ее к гармонике. – Я в молодости кое-что наигрывал на такой штуке.

– Да? – Писатель поднял брови. – Давай, попробуй.

Гоша критично осмотрел гармошку и попробовал пропустить через нее воздух. Звук несмело пробежался по поляне и растворился в лесном массиве. Сталкер удовлетворенно кивнул.

– Надеюсь, мутантам не понравится. Вопли их как-то больше прикалывают, – глотнув воды, попытался пошутить он.

«Восьмиклассница»… – Штурман узнал мелодию, старательно выводимую напарником. – «Бизон молодец. Железные нервы… Зона в любой момент может прибрать нас к рукам, а ему нипочем. Если вдруг костлявая заглянет в его глаза, он выдавит ей зенки... Вот поэтому она и обходит его стороной… »

Под воздействием мелодии душа затрепетала, избавляясь от черного осадка, освобождаясь из клещей страха и безысходности. Сталкерский привал в Зоне смерти неожиданно превратился в пикник в лесу недалеко от родной деревеньки. Костер, гитара, девчонки… молодость…

Наваждение быстро рассеялось, когда ветер принес новый крик. Еле слышимый, но такой же жуткий…

Музыка оборвалась.

– Отбой, – зло произнес Бизон. Протянул гармонику Расселу. – Пойду, прогуляюсь.

– Я буду первым дежурить, – сказал Штурман в спину напарнику. Получив согласие, занялся проверкой амуниции. Примкнул штык-нож к автомату, встряхнулся, проверяя, чтобы ничего не брякало, включил-выключил налобный фонарик. Покончив с мелочами, принялся тестировать детектор.

– Возьми мой. – Рассел протянул Штурману «Сварог». – И прибор ночного видения – тоже.

Нестор осмотрел устройства. Одобрительно хмыкнул.

– Неплохо, – прокомментировал он.

Уходить в темноту не хотелось. Штурман решил еще немного посидеть у костра, пока не придет Бизон.

Бизон объявился минут через десять. За это время ни Рассел, ни Штурман, не произнесли ни слова.

– Так. Все-таки отвечу на вопрос Штурмана, – глядя, как Бизон располагается ко сну, прервал затянувшуюся паузу писатель. – Зона расширяется... причем расширяется не только здесь, но и за счет вывезенных из нее артефактов. Каждый артефакт – это бомба замедленного действия. Патрон в револьвере русской рулетки. И иногда боек случая попадает на капсюль и, – вместо артефакта появляется аномалия. Которая может увеличиваться, размножаться… Да бог ее знает, еще что может. Эти зоны аномальной активности – маленькие, но новые Зоны. Как метастазы раковых клеток… А здесь находится очаг поражения.

– Складно-складно… – Бизон положил Абакан под голову и укрылся плащ-палаткой. – Только тут одна загвоздка. Хабар невозможно бы было продать, если он гадит таким образом! Если все так, как ты тут рассказал, то почему лавочку, под названием «Зона», все еще не закрыли на амбарный замок?

Рассел взял веточку и начал выводить на земле незатейливый узор.

– Есть блюда, наслаждение изысканным вкусом которых может стоить гурману жизни. Рыба-иглобрюх, растения-убийцы, грибы, пресмыкающиеся… Попробовать деликатес и подойти к грани смерти. Так и артефакты – источник электричества, знаний, престижа… здоровья, в конце концов. Появление аномалий, пока что – единичные случаи. Но количество артефактов вне Зоны растет. Пусть сработает каждый десятый, двадцатый из них… аномалии живут своей жизнью. Могут как разрядиться, так и размножиться. Полная непредсказуемость. Например, у меня дома в одной комнате мебель в Холодце сварилась… Ну и пол потом пришлось менять, когда она исчезла. Вот тебе и «не гадят».

– Да? – Бизон зевнул. – Ну и ладно. Мне до лампочки. Я свое отгуляю, а после меня – хоть потоп.

– Штурман… – начал Рассел, но сталкер уже поднялся на ноги и двинулся во тьму. Писатель не стал останавливать его. Пожал плечами и полез в спальный мешок.

Штурман между тем отдалился от лагеря и улегся в облюбованную ранее ложбинку. Чувствовал он себя не очень. Разговоры утомили, а воспоминания разбередили душу.

«Рассел, черт бы его побрал… и мертвого разговорит… », – думал он, краем глаза поглядывая на детектор. Сталкер вслушивался в каждый шорох, пытаясь классифицировать его. Время тянулось невыносимо медленно. Незащищенность спины не давала покоя. Агорафобия, вспомнил он слово, означающее боязнь открытых пространств. Раньше, когда ему доводилось ночевать в лесу, он никогда не дежурил в одиночку. Кто-то всегда прикрывал спину. Пока не ушел от кесаревцев…

То и дело вскидывая автомат, Нестор еле сдерживал себя, чтобы не открыть стрельбу по мерещащимся в темноте фигурам. Страх без остановки нашептывал на ухо, что за деревьями кто-то есть. Под его напором Штурман сдался. Выбрался из ямы и прижался спиной к толстой березе.

Стало чуть легче. «Спина прикрыта… жить можно…» Мысли медленно плыли, одна за другой, не задерживаясь и не вызывая эмоций. Словно в голове играла заезженная запись на старом кассетнике: «Разыщем Седого, поднимем схрон, артефакты продадим, снарягу поделим, найдем другой схрон, артефакты продадим, снарягу продадим, деньги поделим, только добраться до Седого, найти его схрон, взять артефакты, продать артефакты… Придем в бар, поедим хорошо, поговорю с Арчи, найду заказчиков на медальон… продам… Медальон!» Пленка в голове оборвалась. Штурман дернул головой, разгоняя апатию. «Медальон!» Кожей шеи почувствовал цепочку и артефакт. «Нет. Медальон не так прост! Седой не зря так трясся над ним. Он искал какого-то человека…»

«Надо обойти лагерь…» Штурман с трудом заставил себя отклеиться от дерева. Согнувшись в три погибели, замирая на каждом шагу, двинулся по дуге вокруг бивака.

Листья… порыв ветра… чей-то вздох…

Внутри все оборвалось. Он включил ночник и осмотрелся. Ничего. Детектор – ничего.

«Показалось? Кажется показалось… Нервы…» Штурман выключил прибор. После яркой картинки в глаза застилали блики. Мрак сгустился до такой степени, что его можно было резать ножом. Сталкер проверил, легко ли вынимается из кобуры пистолет, погладил автомат. От этих вещей во многом зависит его жизнь. Они дают уверенность. Они держат панику и страх под контролем. Он благодарен им за то, что они есть. Он – хозяин ситуации.

Мутанты!!!

Он увидел их, как только глаза привыкли к темноте.

Тушканы!

Те самые, что были на Веселом Поле!

Рефлексы сработали безотказно. Глаза за доли секунды вычислили «чистое» дерево. Ноги бросили тело к укрытию. Руки вскинули автомат. Пальцы…

Пальцы!!!

Пальцы онемели!

Сталкер изо всей силы пытался надавить на спусковой крючок, но указательный палец не слушался. Через мгновение руки затряслись и ослабли. Калашников уткнулся дулом в землю. Тушканы двигались к нему. Штурман упал на колени, навалился грудью на ствол дерева и опустил глаза, приготовившись ощутить боль.

«Почему?»

Только один вопрос…

…«Сварог» завибрировал.

Сталкер открыл глаза. Посмотрел на экран. Вычислил, что в беспамятстве он пробыл около двух минут.

«Где мелкая мразь?»

Все, что показывал детектор – это четыре точки. Три зеленых, и одна… движется по дуге… появляется и исчезает…

Розовая.

Штурмана бросило в холодный пот. Внутренний голос надрывался в крике, что надо бежать… Бежать. Бежать! Он не надеялся на свои руки, на свои рефлексы. Ему нужна помощь! Та, что безмятежно посапывает в десяти метрах у костра.

Бизон!

Щетина чесалась от соленой влаги. Пот капал с бровей, разъедая глаза. Штурман стал пятиться, не отрывая глаз от экрана прибора, начисто забыв смотреть по сторонам. Точка кружила на границе действия детектора. Каких-то десять метров…

Грохнул шальной выстрел. Сталкер увидел, как точка на мгновение замерла, а затем резко пошла на сближение. Нестор забыл о приборе и поднял автомат. Он ничего не видел. Светящийся экран сыграл с ним злую шутку – теперь он ничего не мог рассмотреть в темноте!

– Бизон! – закричал он и, развернувшись, неловко побежал к огню.

Десять метров…

Он видел, как напарник, стоя на одном колене, ждет нападения. Видел, как Рассел, пытается одновременно выпутаться из спальника и схватить автомат. А потом Нестор споткнулся…

В спину ударилась массивная туша, и, царапнув когтями комбинезон, по инерции пронеслась вперед. Раздался низкий утробный рык.

– Лежать! – услышал Штурман, и тут же над ним вжикнули пули.

Промахнувшись, зверь не стал задерживаться. Резкий бросок, – и он исчез в темноте.

Бизон, не мешкая, подскочил к напарнику и, схватив за плечо, приподнял от земли.

– К костру! Прикрываем друг другу спины!

Сталкеры замерли в ожидании. Зверь никак себя не проявлял.

– Штурман, – прошептал Рассел, – где мой детектор? Мы бы сейчас определили, где эта тварь.

– Я его уронил. – Нестор до сих пор не мог прийти в себя. В голове непрерывным потоком крутились тысячи сцен, как мутант валит его, и перегрызает горло… Смерть в который раз прошла рядом, обмахнув плащом.

– Это псевдопес. – Не отрывая от глаз ночника, сказал Бизон. – Матерый. Голодный. Под центнер весом. Не отстанет, пока не загрызет кого-нибудь. Он сейчас ходит кругами и ждет удобного момента. Когда нам надоест мандражировать. Тогда попробует снова.

– Если он такой умный, то должен понимать, что не справится с тремя вооруженными людьми, – возразил писатель.

– А ему нет нужды. Если не удастся утащить сразу, подождет, пока мы не похороним труп, а там откопает.

– Блин… Не подумал… – Рассел смутился.

Свет от налобных фонариков шарил по зарослям, прыгал как испуганная белка по деревьям. В ночник смотрел один лишь Бизон. Фонарик он не стал включать. «Так больше вероятности, что зверюга появится с моей стороны», – объяснил он, – «а тут-то я и возьму его за жабры». Ночник Рассела валялся где-то вместе с детектором.

От всполохов костра пейзаж размывался, приобретал текучесть, оживал. Тени то сгущались в одном месте, то кружились в безумном хороводе. Они в ужасе разбегались от лучей света, но лишь для того, чтобы поспорить с чернотой неба в другом.

Минуты текли одна за одной. Полчаса. Час. Два… Штурман периодически подбрасывал ветки в костер и потихоньку терял терпение. Хотелось лечь на землю и отдохнуть. Сидеть и ожидать неизвестно чего – хуже некуда. Зверь не появлялся и никак не давал о себе знать.

Рассел не выдержал первым. Выпрямившись во весь рост и опустив автомат, он сказал:

– Наверное, он ушел. Мы испугали его выстрелами. – Он повернулся лицом к костру и развел руки потягиваясь. – Я выпью энергетика.

Мутант без единого звука начал атаку. Для своих габаритов он двигался удивительно бесшумно. Штурман начал стрелять. Пули разрезали траву, щелкнули по деревьям. Недопитый энергетик писателя упал в костер. Жидкость зашипела, испаряясь, распространяя терпкий запах, клубы дыма с частичками пепла рванулись вверх. Псевдопес растворился в покрове ночи. Приглушенный рык возвестил о том, что мутант очень зол. Больше скрываться он не пытался. Шум от пригибаемых кустов и треск ломающихся веток шел со всех сторон.

От выстрелов в ушах Штурмана зазвенело. Он шарил фонариком по сторонам, пытаясь отследить передвижения псевдопса, но безуспешно. Следующий бросок мутант сделал со стороны Бизона. Хотя сталкер был готов к нападению, тем не менее, попасть по зверю не получилось. Животное снова исчезло во тьме, оставляя за собой только взрыхленную пулями землю. Бизон разразился проклятиями. Ни Штурман ни Рассел не успели сделать ни одного выстрела. Нестор обернулся. Напарник, матерясь, прижал левую руку к груди и осматривал предплечье. Сталкер увидел, что рукав комбинезона распорот клыками твари.

– Мимо! – крикнул Бизон. Его Абакан из вертикального положения снова перешел в горизонтальное.

Сталкерам казалось, что на них нападает целая свора мутантов. Казалось, что движение и шорох в каждом из окружающих поляну кустов. Штурман хотел набрать в грудь воздуха, но газы сгоревшего пороха и дым вызвали кашель. В легких бушевал огонь. Перед глазами поплыли круги. Он смежил веки, и повращал глазными яблоками, чтобы восстановить четкость зрения. Секундой позже клыки псевдопса сомкнулись на прикладе Калашникова. Горячее дыхание обдало сталкера, по ушам ударил грохот выпущенной Расселом очереди.

– Не пали!.. – Услышал Штурман, а затем мутант исчез. От пережитого потрясения конечности заледенели, хотя сердце в груди кипело.

Он не успел прийти в себя. Через мгновение ночной охотник снова атаковал. Стремительный бросок сбил с ног Рассела. Молодой писатель повалился в костер. Сноп искр и огня поднялся в небо. Выстрелы из МР-7 ушли туда же. Отчаянный крик и яростное рычание переплелись, проникли друг в друга, слагаясь в гимн божеству смерти, и…