Поэтичная драма Вима Вендерса, который превратил «низменную» рутину и честный труд в синоним внутренней гармонии.
Рассветное солнце еще только нежится в своей постели и не торопится начать шумную жизнь Токио, но унылое шарканье метлы за окном уже будит пожилого мужчину. Книга, оставленная вечером у постели, находит место на полке, а аккуратно сложенный матрас отправляется в угол комнаты. Одинокий хозяин подбирает разложенные в строгом порядке бумажник, ключи, улыбку, фотоаппарат и мелочь для автомата с кофе и выходит на темную улицу столицы.
Под ритмы The Animals, струящиеся из кассетного проигрывателя минивэна, Хираяма встречает запоздавший рассвет на полпути в район Сибуя. Подобрав из багажника бережно уложенные инструменты, он берется за чистку общественных туалетов. Аскетичные, стилизованные под дерево или высокотехнологичные — до конца смены нужно обойти десяток отхожих мест, в каждом встречая неприятные следы бурной ночи.
В отличие от нерадивого коллеги, работающего спустя рукава, Хираяма относится к труду с должным благородством. Он монотонно чистит каждый укромный закуток и прекрасно знает все «подводные камни» профессии. И даже когда проспавшийся пьянчуга вваливается посреди уборки, с гордостью за наведенный порядок ждет за дверью, чтобы вскоре начать прибираться по новой.
Хотя обитатели Сибуи обходят Хираяму стороной, он с удовольствием проводит время за унылой работой — общественно порицаемой, но все же необходимой. Без лишних слов, не вдаваясь в беседы с коллегой или споры с брезгливыми посетителями, мужчина проживает рабочие будни, чтобы вечерком выпить ледяного лимонада в забегаловке у дома и привычно провалиться в сон с книгой в руке.
Вим Вендерс показывает незамысловатую жизнь главного героя «Идеальных дней» с той же дотошностью, с которой Хираяма подходит к своей работе. День за днем камера следует за молчаливым господином, подглядывая за его однообразными деньками. Весь быт словно выстроен по расписанию, и терпеливый режиссер не нарушает его лишними движениями, давая простор установленному порядку.
Подобно давшему обет молчания монаху, Хираяма выступает в роли стороннего наблюдателя, прибывающего в тени шумного мира. Но если ангелы, порхающие в «Небе над Берлином», находятся в немом поиске правды и смысла, то главный герой «Идеальных дней» его уже нашел. Бедный и одинокий старик, проклятый на сизифов труд, улыбается восходящему понедельничному солнцу, будто его свет — это все, что нужно человеку для счастья.
Черпая вдохновение из поэтического реализма 1940-х и классиков японского кинематографа Ясудзиро Одзу и Акиры Куросавы (см. наш текст), Вим Вендерс опускает Хираяму на самое дно общества. Ведь красота мира сильнее всего контрастирует с «низменным» бытом. К тому же куда проще радоваться солнцу, когда есть минутка посидеть в тишине парка, а не гнаться за убегающим временем по улицам мегаполиса.
Во второй половине картины на Хираяму сваливается ворох нежданных событий и знакомств, угрожающих нарушить стройный порядок в мыслях и делах. Но Вим Вендерс не торопится нагнетать лишней драмы, и поначалу волнения лишь забавляют привыкшего к стабильности мужчину. Правда, когда отдельные события разом вторгаются в его прошлое, настоящее и будущее, идеальные дни дают трещину.
Минимализм картины, отрицающий суету одного из самых суматошных городов на планете, вдруг обретает новые краски. Каждое слово доселе молчаливого главного героя наполняется тяжестью и ценностью. Но вместо того, чтобы кардинально преобразиться в кульминации, «Идеальные дни» возвращаются к первоначальной формуле, на этот раз ярко подчеркнутой свершившимися переменами.
Работы Вима Вендерса нередко отрицают привычное повествование, позволяя персонажам находиться в мире без четкого прошлого и лейтмотива. Хираяма не скрывается от прожитой жизни, но картина не позволяет заглянуть в нее и узнать получше. Даже редкие детали и домыслы, что приносит ветер перемен, едва ли приоткрывают завесу тайны.
Режиссер отрицает необходимость развития и важность отправной точки, вместо этого приковывая внимание к монотонности насущного момента. В самых обыденных ритуалах и скучной повседневности он находит красоту простоты. Гуманизм Вима Вендерса проявляется в том, что он позволяет своему главному герою быть счастливым в безжизненной пустоши одиночества.
Процессы рефлексии и поиска будто бы уводит Хираяму прочь от умиротворения, тогда как простая рутина подпитывает его внутреннюю гармонию. На исходе восьмого десятка Вим Вендерс дает ответ всем своим героям в их непростом путешествии. Возможно, вечно ускользающее от человека счастье попросту ждет его в парке среди солнечного света, что едва пробивается сквозь ветви деревьев.
PS. Если понравился текст — ищите нас в Telegram.
Либо заглядывайте на сайт, там уже можно почитать о том, каким образом еда, любовь и смерть представлены в кино. С отдельным упоминанием подхода Дэвида Кроненберга.
