ulex2006

в продолжении к историям

https://pikabu.ru/story/pochemu_pogibla_polskaya_giena_pir_n...

https://pikabu.ru/story/1_sentyabrya_1939_i_to_chto_posledov...

источник http://kozaostra.mybb.ru/viewtopic.php?id=414

Стратегия Гитлера ("The New York Times", США)

Статья опубликована 21 июня 1941 года

Сообщается, что Берлин требует от Москвы предоставления Украине самостоятельности под германским протекторатом, демобилизации Красной Армии, передачи под контроль немцев судостроительных заводов на Балтике и гарантий, что русская тяжелая промышленность будет работать на Германию. Подтвердить, что именно в этом состоят германские требования, и даже сам факт предъявления каких-либо требований немцами, несмотря на массу туманных слухов, по-прежнему невозможно. Однако есть у приведенного списка притязаний одна черта, которую мы, несомненно, обнаружим в подлинных требованиях, когда они наконец станут известны, поскольку эта черта свойственна всей дипломатической стратегии Гитлера: его требования будут таковы, что их удовлетворение существенно ослабит способность России противостоять дальнейшим требованиям. Именно таковы все пункты фигурирующего в прессе «списка».

Идеальный образец этой стратегии Гитлер продемонстрировал во время Чехословацкого кризиса. В Мюнхене он проявил «умеренность», потребовав лишь Судетскую область. Лондон и Париж сочли, что из-за Судет не стоит начинать войну. Однако в результате ее уступки Чехословакия вместо удобной для обороны и укрепленной границы получила новую, незащищенную, и позднее оккупация всей страны стала для немцев «легкой прогулкой». Тот же метод Гитлер снова применил на Балканах: сначала проникновение немецких «технических специалистов», потом требование о проходе войск, и наконец, постепенное усиление контроля и влияния, вплоть до полного захвата.

Кстати, самое подозрительное относительно муссируемых германских «требований» к России - их крайняя жесткость. Логичнее было бы предположить предъявление притязаний, которые сами по себе казались бы недостаточным поводом, чтобы затевать войну, но, в случае удовлетворения, лишили бы Сталина возможности отклонить следующие требования.

Маска сброшена ("The Times", Великобритания)

Статья опубликована 23 июня 1941 года

http://s41.radikal.ru/i094/1201/ec/83e123edce41.jpg

Вряд ли стоит тратить слова на нравственную оценку последнего шага Гитлера. Внезапно, без всякого предупреждения, он развернул на 180 градусов политический курс, начало которому было положено год и 10 месяцев назад подписанием Пакта Риббентропа-Сталина - точно так же, как сам этот пакт диаметрально изменил его политику (и принципы, в верности которым он клялся с пеной у рта) предыдущих пятнадцати лет.

Различные предлоги, которыми оправдывается нынешний разворот - насчет того, что Советская Россия не соблюдала заложенную в Пакте позицию нейтралитета или что советские патрули на прошлой неделе нарушали границу - звучат по-детски нелепо. Единственный пассаж в заявлении Гитлера, содержащий хотя бы малую толику искренности - тот, где он по сути признает, что Пакт был временной уловкой, позволявшей добиться определенных целей, с тем, чтобы позднее «сбросить маску», когда эти цели будут достигнуты.

Большинство стран мира - но увы, не простодушная жертва агрессии - давно уже подозревали, что дело обстоит именно так. Главный урок вчерашних событий удачно подытожил председатель Комитета по иностранным делам американского Сената: ни одному слову, ни одному обещанию Гитлера верить нельзя. После произошедшего трудно представить себе, чтобы кто-нибудь, каким бы наивным он ни был, подписал соглашение с Гитлером, считая, что тот будет его соблюдать, а не рассматривать просто как прелюдию к очередному акту вероломства.

Пока что развитие событий следует по до боли знакомому руслу. Внезапное, без объявления войны, нападение, бомбежки мирных городов, обращение Гитлера к немецкому народу, зачитанное Геббельсом, нота, врученная Риббентропом дипломатическому представителю жертвы агрессии, обещание обнародовать «разоблачительные» документы, захваченные в ходе некоей предыдущей операции - все это мы видели уже много раз. Жертве в очередной раз не был предъявлен ультиматум, не выдвигалось никаких требований. Цель, однако, вполне очевидна - стереть Советскую Россию с политической карты, как уже были стерты Чехословакия и Польша, Дания и Норвегия, Голландия и Бельгия, Югославия и Греция. И конечные планы нацистов тоже не изменились.

Никто в нашей стране не должен поддаваться соблазну облегченно вздохнуть из-за того, что теперь силы Гитлера отвлечены на Востоке. Ведь нападение на Россию - лишь еще один этап подготовки к вторжению на Британские острова. Это еще один шаг к воплощению гитлеровской мечты о мировом господстве. Что же касается конкретных задач, которые ставят перед собой нацисты, и вероятных последствий нападения на Россию, то о них можно лишь гадать. Если главная цель Гитлера - запасы сырья и продовольствия, он должен был бы избрать для этого более подходящие средства. Когда военные действия начинаются накануне страды, надеяться на рекордный урожай не приходится. Кроме того, даже если сопротивление русских будет куда слабее, чем можно ожидать, исходя из неоспоримых фактов прошлого, трудно представить себе, что советские нефтепромыслы попадут в руки немцев неповрежденными.

С другой стороны, если Гитлер намеревается превратить российскую территорию в плацдарм для наступления на Ближний Восток, мы можем испытать некоторое удовлетворение при мысли о том, что он не решился штурмовать препятствия, которые мы возвели на более удобных для него маршрутах. Но вывод из этого может быть только один: нам следует приложить все усилия, чтобы выстроить столь же мощные и неприступные барьеры на случай успеха его нынешнего предприятия. Каждое наступление вражеских войск, независимо от того, куда оно направлено - это очередное предупреждение нам и нашим союзникам о необходимости активизировать наши приготовления и максимально усилить наши возможности, как оборонительные, так и наступательные.

Возможно также, что Гитлер принял это радикальное решение, рассчитывая в первую очередь на перелом в политическом аспекте войны. Пока что блестящие военные успехи не смогли развеять апатию и беспокойство немцев - ведь война явно затягивается, и конца ей не видно. Возможно, Гитлер надеялся вызвать у своих подданных запоздалый энтузиазм, вытащив из нафталина прежние лозунги о «крестовом походе» против большевизма. Если так, то он явно просчитался. Даже тех немцев, которых ему удалось обмануть, убедив поддержать нацистскую идеологию как противовес коммунизму, вряд ли удастся еще раз ввести в заблуждение, столь бесстыдно и цинично провозглашая «крестовый поход», который уже был один раз начат, а затем отменен. Еще меньше шансов на то, что эти идеологические «обманки» смогут кого-то запутать в других странах. Те, кто в свое время был одурачен и вообразил Гитлера спасителем мира от марксистской угрозы, больше не попадутся на эту удочку. Мир уже осознал как беспредельность его амбиций, так и абсолютную неразборчивость в средствах для их достижения. И никакие ужимки Гитлера это понимание уже не перечеркнут.

В этих условиях ответ Британии на вчерашнюю агрессию четок и ясен. Безрассудно добавив Россию к списку своих врагов, Гитлер вынужден будет вести войну на два фронта, избежание которой до сих пор считалось кардинальным принципом его стратегии. Тем самым он создал новую ситуацию, из которой его противники должны без колебаний извлечь максимальные преимущества. Сейчас возможна лишь одна постановка вопроса. Те, кто помогает Гитлеру - наши враги, какая бы взаимная симпатия и интересы ни объединяли нас с ними в прошлом. И напротив, тех, кто подобно нам - пусть и с запозданием - присоединился к фронту сопротивления нацистской гегемонии, следует считать нашими соратниками по борьбе, заслуживающими любой возможной поддержки и помощи с нашей стороны, которая, к тому же, отвечает и нашим собственным интересам.

Мы, несомненно, не упустим шанса оказать косвенную поддержку новой жертве нацистской агрессии за счет усиления наших ударов по военным и промышленным объектам Германии. Вопрос о том, осуществима ли наша непосредственная помощь уже в ближайшем будущем, будет непременно и безотлагательно рассмотрен военными специалистами обеих наших стран. Давно прошли те времена, когда русский солдат должен был идти в бой ради идеологических постулатов. Сегодня он клянется в верности лишь своей советской родине. Во вчерашнем радиообращении г-н Молотов призвал русский народ стойко сражаться в «отечественной» войне «за родину, за честь, за свободу», и привел славный пример из истории, когда вся страна поднялась на борьбу с Наполеоном.

Пожалуй, столь же уместно - хотя, наверно, не для г-на Молотова - было бы вспомнить другой случай, уже из недавней истории, когда Россия тоже была среди тех, кто отражал очередную попытку решить судьбы Европы огнем и мечом. Никакое хитроумие государственных деятелей ничего не смогло поделать с географическими факторами и потребностями баланса сил; в результате, без каких-либо осознанных намерений любой из сторон, сегодня сложились те же группировки держав, что и в 1914 году. В тот раз вторжение германских войск на российскую землю стало прелюдией к одному из самых мимолетных успехов в истории, но затем и к одному из самых сокрушительных поражений - краху Германской империи. И этот прецедент сейчас наверняка беспокоит очень многих немцев.

Гитлер напал на Россию ("The New York Times", США)

Статья опубликована 23 июня 1941 года

http://m.ruvr.ru/2011/06/22/1251169035/4689664240_14d235f1de...

С яростью, словно воплотившей в одной драматичной вспышке всю долгую историю их насилия над собственными народами, два великих революционных режима современности внезапно схлестнулись в схватке не на жизнь, а на смерть. Это – война, предначертанная самой судьбой, давно уже предугадывавшийся конфликт между тоталитаризмом и тоталитаризмом. Он вторгается в ход идущей уже второй год более масштабной борьбы между тоталитаризмом и демократией и сливается с нею воедино – ошеломляя весь мир своей бурной внезапностью. Несомненно, он окажет глубокое влияние на развитие событий в этой войне. Столь же несомненно, что Гитлер, решивший вдруг резко повысить ставки в игре, многократно усилил и потенциальную опасность собственного положения.

Для американцев, наблюдающих за событиями со стороны, первый же непреложный вывод состоит в следующем: они стали окончательным и неопровержимым доказательством вероломства нацистской Германии. Неужели и после этого у кого-то из американцев повернется язык заговорить об умиротворении Гитлера или о том, что его обещаниям можно верить? Он дал России самые четкие гарантии ненападения и получил в ответ рабскую готовность Москвы выполнить любое его желание. Чтобы «умиротворить» его, Сталин разрушил так называемый «демократический фронт», который Россия сама же и поддерживала, предал международное коммунистическое движение, которое он лично возглавлял, ползал в нацистской пыли у ног Гитлера. Не помогло! В первый же момент, показавшийся ему выгодным, Гитлер нарушил все свои обещания и пошел войной на «умиротворителя». Отметим же для себя хотя бы этот факт.

Столь же очевидна мораль происходящего в отношении двуличной политики самого Сталина. Он обманул своих потенциальных союзников – Францию и Британию. Он намеренно дал Гитлеру «зеленый свет» на развязывание войны в 1939 году, пообещав не оказывать помощь Польше. Вся его стратегия была построена на фундаменте вероломства. Он, словно азартный игрок, поставил будущее международного коммунистического движения на карту затяжной войны, которая должна была ослабить и Германию, и Британию и дать возможность России воспользоваться их взаимным истощением. Теперь же он подорвался на мине собственной дипломатии, и сам его режим оказался под угрозой гибели.

Итак, между бывшими партнерами началась война. Для нас и англичан было бы опасной ошибкой считать это однозначным благом. Слишком часто мы впадали в эту ошибку в прошлом. Мы совершали ее, когда Гитлер напал на Польшу, когда он сокрушал Норвегию, когда его танки мчались по Голландии, Бельгии и Франции, когда он вторгся в Югославию, когда его войска появились в Бенгази, когда он высадил десант на Крите. Каждый раз мы твердили, что Гитлер идет на безумный риск, допускает «первый роковой просчет», опрометчиво увеличивает число своих врагов и начинает войну еще на одном фронте в дополнение к предыдущим. Но всякий раз оказывалось, что Гитлер все рассчитал верно – по крайней мере, с точки зрения непосредственных результатов его действий.

Впрочем, по сравнению с одним вариантом развития событий – вариантом, еще несколько дней назад казавшимся вполне возможным – нападение Германии на Россию представляет собой однозначное благо для демократий. Речь идет о создании полномасштабного военного альянса между Сталиным и Гитлером. Так вот, по сравнению с этой возможностью каждый самолет, каждый танк, каждый солдат, каждый день, что Гитлер потеряет в России, дает преимущество Британии и Соединенным Штатам. Даже если представить себе, что он сможет захватить Россию, не потеряв ни одного человека или пушки, ему все равно придется уничтожить немалую часть русского военного снаряжения и производственного потенциала, который в случае союза с Москвой попал бы в его распоряжение нетронутым.

II

Однако победа Гитлера над Россией чревата для США самыми мрачными последствиями. В его руки в этом случае попадет огромный военный арсенал – аэропланы, танки, пушки, субмарины, которые, даже если предположить, что они второсортны по своим боевым возможностям, можно тем не менее с большим успехом использовать против тех, у кого такая техника еще хуже или просто отсутствует.

Кроме того, Гитлеру достанутся огромные сырьевые ресурсы, – особенно зерно и нефть – позволяющие ему много лет не ощущать последствий британской блокады. Он сможет создать в Москве марионеточное правительство, еще более сервильное, чем правительство Виши во Франции, чтобы направить ресурсы и ненависть России против западных демократий. Оккупация России позволит ему напасть на Сирию, Ирак и Иран и, возможно, захватить эти богатые нефтью страны, при необходимости проникнуть в Китай и Индию, а также установить прямую связь с Японией.

Если у Японии ее собственный альянс с вероломным партнером, аналогичный тому, что поставил Сталина на грань гибели, а Муссолини низвел до положения вассала Германии, вызовет соблазн немедленно поучаствовать в общем грабеже, Гитлер сможет предоставить ей множество самолетов для осуществления планов Токио в Китае, Голландской Ост-Индии и в западной части Тихого океана. Америка же окажется лицом к лицу с гитлеровской угрозой на двух океанах сразу, что сразу же сделает наше положение весьма опасным.

В этой ситуации задачи нашей внешней политики очевидны. Сейчас не время для праздного удовлетворения от того факта, что два жестоких тоталитарных режима, вызывающих у нас отвращение, заняты теперь столь приятным для нас делом – взаимным истреблением. Скорее пришла пора действовать. Ибо, как отметил вчера мистер Черчилль, наступил один из великих кульминационных моментов нынешней войны, несущий нам не только новые опасности, но и новые благоприятные возможности.

Нам, естественно, выгодно, чтобы кампания Гитлера в России затянулась как можно дольше и обошлась ему как можно дороже. Это не только позволит Британии выиграть драгоценное время, но и даст нам возможность довести до совершенства наш собственный оборонный потенциал. Поэтому нам следует смело воспользоваться представившимся шансом создать Гитлеру как можно больше трудностей в тот самый момент, когда он наконец пошел на риск войны на два фронта, удвоив и утроив нашу помощь Британии.

В ближайшие недели или месяцы произойдет одно из двух: либо Британия сможет бомбить Германию практически безнаказанно, нанося невосполнимый ущерб военной промышленности нацистов, либо Гитлеру придется перебросить с Восточного фронта значительную часть своей авиации, чтобы защищаться от английских ВВС, в результате чего его войска, вероятно, увязнут в России.

Пришло время, чтобы Соединенные Штаты предоставили для войны на Западном фронте все бомбардировщики, истребители и штурмовики, что мы можем выделить без ущерба для боеготовности нашей собственной армейской и морской авиации. Действуя без промедления сейчас, мы в будущем вдвойне пожнем плоды успеха.

Почему погибла «польская гиена»

Пир над Чехословакией

После Литвы Польша вернулась к чехословацкому вопросу. Адольф Гитлер практически сразу озвучил программу восстановления единства немецкой нации. В 1937 году, несмотря на сопротивление части немецких военных, которые опасались войны с Францией и Англией и закономерного поражения (вермахт был ещё крайне слабым), Гитлер продавил окончательное решение о расчленении Чехословакии. Сразу же после аншлюса Австрии резко возросла активность судетских немцев из Чехословакии, которых поддерживали из-за границы. На съезде прогерманской судетской партии в апреле 1938 года в Карловых Варах прозвучало требование объединения ряда пограничных районов Чехословакии с Германией. Также судетские немцы потребовали расторжения Чехословакией договоров о взаимной помощи с Францией и СССР.

Первоначально чехи были готовы дать бой. Чехословацкая армия была крепким орешком. А германские вооруженные силы ещё были только в стадии становления. Чехословацкое правительство планировало защищаться, опираясь на мощные приграничные укрепления. А также перенести военные заводы «Шкода» в глубь страны, начать мобилизацию промышленности и продовольственных ресурсов, в том числе ввести круглосуточную работу на 8 авиационных заводах.

Так возник Судетский кризис. Его итог известен. Сначала Англия, Франция и Италия отторгли Судетскую область в пользу Германии (Мюнхенское соглашение от 30 сентября 1938 года), а в марте 1939 года Чехословакия была ликвидирована. В Богемию и Моравию Германия ввела свои войска и объявила над ними протекторат (протекторат Богемия и Моравия). Словакия осталась автономной, но по сути стала вассалом Германии.

Об этом известно довольно хорошо. В СССР Мюнхенское соглашение прямо называли сговором и хорошо вскрыли сущность предательства Чехословакии со стороны западных держав, которые ранее гарантировали её безопасность. Однако на роли Польши в этих событиях предпочитали не заострять внимание, так как Польша была союзником СССР, входила в социалистический блок и Организацию Варшавского договора.

Дело в том, что Варшава имела территориальные претензии, не только к СССР, Германии, Литве и Данцигу, но и к Чехословакии. Поляки с самого создания Второй Речи Посполитой претендовали на т. н. Тешинскую Силезию. Политика Польши в отношении Чехословакии основывалась на словах отца-основателя Второй Речи Посполитой Пилсудского о том, что «искусственно и уродливо созданная Чехословацкая Республика не только не является основой европейского равновесия, но, наоборот, является его слабым звеном».

Очередной всплеск античехословацких настроений в Польше произошел в 1934 году. Польская пресса развернула кампанию по поводу необходимости возвращения исконных польских земель. А польская армия провела большие военные маневры у границы Чехословакии, отрабатывая сценарий распада Чехословакии или её капитуляции перед Германией. В 1935 году отношения между двумя европейскими странами по-прежнему находились на уровне «холодной войны». Варшава и Прага отменялись «любезностями», отправив послов «в отпуск». В январе 1938 года Варшава и Берлин провели консультации по поводу будущего Чехословакии. Встреча Адольфа Гитлера и министра иностранных дел Польши Юзефа Бека положила начало плодотворному сотрудничеству двух стран по поводу чехословацкого вопроса. В 1938 году Варшава, копируя политику Берлина, создала в Тешинской области «союз поляков», который ставил своей целью отделение этой области от Чехословакии.

Когда после аншлюса Австрии Гитлер выступил с требованиями к Праге «об обеспечении прав судетских немцев», Варшава его поддержала, предъявив аналогичные требования по поводу тешинских поляков. Когда 12 мая 1938 г. СССР заявил о готовности поддержать Чехословакию при условии прохода войск Красной армии через Польшу или Румынию, Варшава объявила, что Польское государство немедленно объявит войну Советскому Союзу, если он попытается направить войска через польскую территорию для помощи Чехословакии.

При этом поляки нахамили и своим традиционным союзникам — французам. Юзеф Бек вполне ясно сказал, что в случае конфликта Германии и Франции из-за Чехословакии Польша останется нейтральной и не будет выполнять франко-польский договор, так как он предусматривает лишь оборону от Германии, а не нападение на неё. Францию ещё и упрекнули в том, что она не поддержали Польшу в марте 1938 года, когда стоял вопрос о будущем Литвы. Одновременно Польша категорически отказалась поддержать Чехословакию, которая столкнулась с угрозой прямого германского вторжения.

С немцами поляки были куда любезнее. Варшава не только подтвердила обещание не пропускать через свою территорию Красную Армию, и не разрешать пролёта советских ВВС для оказания помощи Чехословакии, но предложила свой план раздела Чехословацкой республики: Тешинская область должна была отойти Польше, Закарпатье и Словакия — Венгрии, Чехия и всё остальное — Германии.

В сентябре 1938 года Судетский кризис достиг своей высшей точки. В начале сентября во Франции призвали 300 тыс. резервистов, а в ночь на 24 сентября ещё 600 тыс. человек, отпуска в восточных гарнизонах отменили, линию Мажино укомплектовали всеми техническими средствами. Шесть французских дивизий были выдвинуты на границу с Германией, затем их число увеличили до 14. К концу сентября было мобилизовано 1,5 млн. человек, а на границе с Германией развернули 35 дивизий, 13 кавполков и 29 танковых полков. В СССР в середине лета 1938 года активно готовились оказать помощь Чехословакии. Командование приняло решение о формировании шести армейских групп в Белорусском и Киевском военных округах. Были сформированы Витебская, Бобруйская, Житомирская, Винницкая, Одесская и кавалерийская армейская группы. В конце сентября СССР был готов направить в Чехословакию авиационную группировку из более 500 машин.

Советское правительство, в соответствии с советско-французско-чехословацким договором, выразило готовность прийти на помощь Чехословакии, если Прага попросит об этом, и даже в условиях, если Франция сохранит нейтралитет. Кроме того, Москва сообщила, что в случае вторжения польских войск в Чехословакию, СССР денонсирует заключенный им с Польшей в 1932 году договор о ненападении.

Польша же в это время готовилась к нападению на Чехословакию в союзе с Германией. В сентябре был сформирован «Добровольческий корпус освобождения Тешина». В сентябре 1938 г. на Волыни прошли большие маневры польской армии, под прикрытием которых к Тешину стали стягивать польские войска. На границе с Чехословакией Варшава развернула отдельную оперативную группу «Шлёнск» в составе трёх пехотных дивизий, двух кавалерийских бригад. К началу октября польская группировка насчитывала около 36 тыс. человек, 270 орудий, более 100 танков и бронемашин, свыше 100 самолетов.

Немецкие и польские боевики начали активные провокации на границе. Они нападали на чехословацких военных и полицейских, военные и государственные объекты. При ответной реакции чешских военных польские и немецкие бандформирования скрывались своих территориях. Польские самолеты регулярно вторгались в воздушное пространство Чехословакии. Одновременно Германия и Польша развернули кампанию политико-дипломатического давления на Чехословакию.

При этом Варшава выражала готовность воевать с СССР вместе с Германией. Польский посол во Франции говорил своему американскому коллеге: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания СССР помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства».

Стоит отметить, что в 1938 году Красная армия имела полное превосходство над германскими и польскими войсками и могла одна разгромить объединенные армии Германии и Польши. Однако советское правительство не могло действовать в одиночку, рискуя столкнуться с «крестовым походом» западных держав против СССР. Самостоятельные действия Москвы могли объявить агрессией. Кроме того, стоит держать в уме, что летом 1938 года Красная армия вела тяжелые бои с японскими войсками на озере Хасан и была на грани большой войны с Японской империей. В Москве помнили об угрозе большой войны на двух фронтах и старались избежать такой опасной ситуации. Необходим был хотя бы нейтралитет Франции и Англии. Но английская и французская элиты просто сдали Чехословакию. Париж сначала гнул свою линию, но вскоре поддался влиянию Лондона, что в итоге привело к крушению Франции.

20-21 сентября английский и французский посланники в Чехословакии заявили чехословацкому правительству, что в случае, если Прага не примет англо-французских предложений, Париж «не выполнит договора» с Чехословакией. Кроме того, британцы и французы намекнули, что если чехи объединятся с русскими, то «война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». Одновременно Польша предъявила Чехословакии ультиматум о «возвращении» им Тешинской области. 27 сентября польское правительство повторило свой ультиматум. В итоге Прага капитулировала. 30 сентября 1938 г. Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер подписали Мюнхенское соглашение. В этот же день Варшава направила Праге очередной ультиматум и одновременно с германскими войсками ввела свою армию в Тешинскую область.

https://topwar.ru/uploads/posts/2014-12/1418060740_polish_ar...

Польская армия производит захват Тешинской Силезии в 1938 году

Таким образом, Германия и Польша, с согласия Италии, Франции и Англии, начали раздел Чехословакии. Как отмечал Черчилль, Польша «с жадностью гиены приняла участие в разграблении и уничтожении чехословацкого государства». Тешинская область была сравнительно небольшой территорией, но имела развитую промышленность. В конце 1938 года расположенные в Тешине предприятия давали более 40% выплавляемого в Польше чугуна и почти 47% стали. Это был лакомый кусок. В Варшаве захват Тешинской области восприняли, как национальную победу. Юзеф Бек был награжден высшим орденом Белого орла. Польская пресса призывала к новым «свершениям».

В Варшаве не поняли, что сами подписали себе смертный приговор. Расчленение Чехословакии резко усилило потенциал Германии и позволило Гитлеру приступить к решению следующей задачи — польской. Уже в ноябре 1938 года Гитлер отмел предложение Варшавы о передаче Польше Моравской Остравы и Виткович. Он больше не планировал делиться с Польшей.

Гитлер первоначально хотел добиться уступок от Польши по поводу Данцига и транспортного коридора к Восточной Пруссии. Однако тут Варшава совершила вторую смертельную ошибку — заартачилась, надеясь на свою силу и помощь Англии и Франции. При этом спесивые поляки отвергли руку помощи, которую предлагал СССР.

https://topwar.ru/uploads/posts/2014-12/1418060871_bundesarc...

Во время подписания Мюнхенского соглашения. Слева направо: Чемберлен, Даладье, Гитлер, Муссолини и Чиано

Гибель Второй Речи Посполитой

Варшава не протестовала против ликвидации Чехословакии, хотя и обиделась из-за того, что при разделе Чехословацкой республики полякам достался слишком небольшой кусок. Ещё до захвата Чехии, в январе 1939 года с Берхтесгадене состоялась встреча Гитлера и Бека. Германский фюрер на этой встрече поднял вопрос воссоединения Данцига с Германией, в соответствии с волей населения «вольного города», с учётом экономических интересов Польши. Данциг в политическом отношении должен был стать германским, а в экономическом — остаться под контролем Польши. Гитлер также поднял вопрос о польском коридоре. Фюрер отметил, что связь Польши с Балтикой необходима. Однако и Германии необходима связь с Восточной Пруссией. Гитлер предлагал пересмотреть статус польского коридора. Польский министр не дал Гитлеру чёткого ответа на эти предложения.

В марте 1939 года германские войска заняли Мемель. После этого Лондон заявил, что готов поддержать Варшаву, если она подвергнется нападению и будет оказывать сопротивление. В апреле премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен заявил, что на помощь Польше придёт не только Англия, но и Франция. Москва предложила помощь в борьбе с агрессором. В июле советское правительство повторило предложение о заключении военной конвенции. Лондон и Париж согласились начать переговоры на эту тему, но явно не спешили. Их представители, прибыли в Москву только 11 августа. Кроме того, английская миссия не имела полномочий от своего правительства для подписания соответствующих соглашений. В целом посланцы Англии и Франции занимались затягиванием времени и хотели переложить всю ответственность в деле борьбы с Германией на СССР.

Главной проблемой, из-за которой переговоры в Москве окончательно зашли в тупик, стало нежелание Румынии и Польши пропустить через свою территорию Красную армию. Советский Союз не имел общей границы с Германией и мог оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии только при условии прохода Красной армии через польскую и румынскую территории. При этом Москва строго ограничивала зону прохода своих войск: район Вильно (Виленский коридор) и Галиция. Варшава, как и Бухарест, постоянно отказывались принять любую помощь Москвы. Однако Англия и Франция не спешили оказать всё возможное давление на Польшу, чтобы она в случае войны с Германией пропустила советские войска.

Нежелание Польши в столь опасный момент пропустить силы Красной армии было связано с несколькими причинами:

Во-первых, это ненависть к СССР и русским вообще. Варшава не хотела сотрудничать с ненавистными русскими, тем более пропускать советские войска через свою территорию. Как заявил 19 августа польский маршал Э. Рыдз-Смиглы: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам». Польша категорически не желала русской помощи и до последнего момента проводила антисоветскую и антирусскую политику, по-прежнему надеясь на разгром России и её расчленение в пользу Второй Речи Посполитой.

Во-вторых, у польского руководства было опасение, что западнорусское население при виде советских танков просто восстанет, что заставит Москву пересмотреть своё отношение к Польше и воспользоваться моментом для аннексии Западной Белоруссии и Галиции. Это было возможно, так как поляки относились к русским как «хлопам» (рабам), а к русским землям, как к колонии.

В-третьих, польских панов в очередной раз в истории подвела спесь и самоуверенность. Так, французский министр иностранных дел Боннэ в разговоре с польским послом в Париже Лукасевичем отметил, что угроза столкновения с Германией делает для Польши необходимой помощь СССР. На это польский посол самоуверенно заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!» Когда французы продолжили настаивать на своём, польский министр Бек заявил, что Польша не хочет иметь военного договора с СССР.

Надо сказать, что подобные идеи о том, что «польская кавалерия за неделю возьмет Берлин» были весьма распространены в Польше. Идея победоносного «похода на Берлин» основывалась на недальновидности и заносчивости польского военно-политического руководства. Варшава помнила о разрухе и экономической, политической слабости Германии после поражения в Перовой мировой войне. Тогда действительно многочисленная польская армия была сильнее германской армии. Однако в Германии буквально в считанные годы произошли коренные изменения. Финансы и промышленность, благодаря англосаксонскому капиталу, окрепли. Был создан сильный вермахт. Германия добилась аншлюса Австрии, присоединения Судет и ликвидации Чехословакии, эти победы окрылили армию и население. Польша же в 1930-е годы так и не смогла добиться видимых успехов в консолидации народа, развитии экономики и совершенствовании вооруженных сил. Практически все планы модернизации польской армии остались на бумаге.

Поэтому вторжение вермахта в Польшу станет страшным откровением для польского военно-политического руководства, общественности и народа, показав всю гнилость и слабость Второй Речи Посполитой. Однако что-то изменить в лучшую сторону будет уже невозможно.

В-четвертых, в Варшаве верили, что «Запад их не оставит». Действительно, если бы мощная французская армия, которая в 1939 г. имела полное превосходство над вермахтом (особенно на Западном фронте) нанесла удар, а англо-французские ВВС начали наносить мощные удары по основным политическим и экономическим центрам Германии, это привело бы к военно-политической катастрофе Третьего рейха. Об этом знали германские генералы, которые пытались остановить Гитлера, предупреждая о невозможности войны на два фронта. Однако Гитлер точно знал, что Франция и Англия ограничатся словесными угрозами, реальной войны на Западном фронте не будет. Так оно и произошло. Когда Германия громила Польшу на Западном фронте шла «странная война» — английские и французские солдаты пили вино, играли в различные спортивные игры, а союзные ВВС «бомбардировали» Германию листовками. Польшу просто слили, как и Чехословакию, хоть и побряцали оружием. Западные руководители считали, что после разгрома Польши вермахт, возможно, после небольшой паузы, ударит по СССР. Однако Гитлер не повторил ошибки Второго рейха, первоначально он хотел уничтожить сильную французскую армию, которая нависала над Западной Германией. Таким образом, польское руководство просчиталось, считая, что Франция и Англия придут им на помощь. Польшу легко принесли в жертву.

Польское руководство имело два шанса спасти страну. Во-первых, можно было вступить в союз с СССР. Совместные советско-польские силы, при угрозе Германии с западного направления французской армии плюс английских экспедиционных сил и флота, остановили бы начало большой войны в Европе. Гитлер был человеком умным, считать умел. На войну с такой коалицией он бы не пошёл. Однако Варшава отвергла предложение СССР о помощи. Видя отношение Польши, а также несерьёзное отношение Англии и Франции к потенциальному военному союзу, Москва выбрала единственно верную стратегию — заключила пакт о ненападении с Германией.

Во-вторых, Польша могла договориться с Германией по проблеме Данцига и коридора в Восточную Пруссию. В результате Польша могла присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, стать союзником Гитлера в будущей войне с СССР. Варшава сама давно грезила о совместном «крестовом походе» на Москву. Этот сценарий был разрушен гордыней и глупостью польского руководства. В Варшаве не захотели договариваться с Берлином, поляки были уверены в своих силах, поддержке Англии и Франции, не поверили, что Германия начнёт войну.

Поэтому уже в преддверии вторжения вермахта в Польше Варшава стала оказывать давление на Данциг. Началось всё со скандала с польскими таможенниками, которые увлекались рукоприкладством, выходя за рамки своих служебных обязанностей. 4 августа 1939 года дипломатический представитель Польши в Данциге вручил президенту сената вольного города ультиматум. Польша пообещала перекрыть импорт всех продовольственных товаров в город, если правительство Данцига не даст согласия больше никогда не вмешиваться в дела польской таможни. Город зависел от внешних поставок продовольствия, поэтому это была серьёзная угроза. Гитлер в это время ещё не был готов к войне, поэтому предложил Данцигу принять ультиматум.

Кроме того, в самой Польше началось давление на немцев. В Верхней Силезии шли массовые аресты немцев. Тысячи арестованных были депортированы в глубь страны. Массы немцев пытались бежать в Германию. Немецкие предприятия, торговые фирмы, кооперативы и различные организации закрывались. Немецкая община Польши была охвачена страхом. Фактически Польша провоцировала Германию на вмешательство. 1 сентября 1939 года наступил судный день для Второй Речи Посполитой.

Таким образом, военно-политическое руководство Польши само похоронило страну. Сначала Варшава поддержала раздел Чехословакии, открыв Берлину путь для решения польского вопроса. Пока существовала единая и сильная Чехословакия, Гитлер не мог начать наступление на восток. Однако Варшава помогла раскатать крепкий чехословацкий орешек.

Затем Варшава похоронила два возможных сценария спасения страны. Польские паны отказались принять помощь СССР, надеясь на то, что Германия нападёт на СССР через Прибалтику или Румынию. В случае же нападения немцев на Польшу, поляки надеялись на свою армию (вплоть до «похода на Берлин») и «помощь Запада». Как показала история, все эти надежды были мыльным пузырем. Похоронила Варшава и второй возможный сценарий сохранения страны: стоило польскому руководству хоть немного вернуться к реальности, став младшим партнером Германии, и СССР бы пришлось сдерживать натиск германо-польских войск (не считая других германских сателлитов). А миллионная польская армия могла серьёзно ухудшить положение СССР на начальном этапе войны. Однако амбициозные и недальновидные польские паны похоронили этот сценарий.