Ален Жербо - легенда Франции. Он не только первым из французов обошел в одиночку вокруг света под парусом, он сумел об этом талантливо рассказать.
Но еще главнее то, что он доказал: не обязательно быть моряком, настоящим "морским волком", чтобы совершить такое путешествие.
История бегства
Оставалось больше, чем пройдено. Две с половиной тысячи миль против двух, оставшихся за кормой. И на все про все 50 литров пресной воды.
Утром он открыл бочонок - отличный новый бочонок, купленный в Гибралтаре, - и оттуда пахнуло так, что съеденный незадолго до этого завтрак запросился наружу. Он завалил бочонок, и за борт полилась красная от дубильной кислоты мерзость.
Та же участь постигла содержимое второго бочонка. В третьем, старом и неказистом, доставшемся капитану «Файеркреста» вместе с яхтой, воды оставалось совсем немного. Плюс канистра из оцинкованного железа.
Он прикинул: отныне его рацион - два стакана воды в день. И это притом что вокруг безбрежный океан. Парадокс. Хотя вся его жизнь - парадокс, так что пора бы привыкнуть. Привык же он к штормам и штилям, порванным парусам и воспоминаниям, которые не тревожат его только здесь - в море.
Бесконечные споры
Во Франции, в городе Лаваль, если вы пройдете мимо средневековой крепости и выйдете на набережную реки Майен, вы увидите корабль «Сен-Жюльен». Он очень живописен, но славен не этим. Это Музей Алена Жербо.
И это символично - где же еще, как не на борту парусника. И оправданно - где еще, как не в родном городе человека, который стал национальным героем Франции.
На набережной много кафе. Они никогда не пустуют. Немало тут и завсегдатаев, которые приходят сюда, чтобы поговорить о том, кого называли безумцем, но никогда - сумасшедшим, кому отчаянно завидовали, и чьему примеру никто не осмелился последовать. О человеке, который судьбу свою держал в своих ладонях: жил как хотел и умер когда пожелал.
Споры не умолкают. На всех уровнях.
Известный яхтсмен Жан Меррьен в книге «Мореплаватели-одиночники» замечал, что называть Алена Жербо выдающимся мореплавателем несправедливо и неверно. Он был дилетантом и авантюристом.
Искусству навигатора, равно как искусству мореплавателя, Жербо научился уже в Тихом океане, истинно чудом одолев Атлантику.
И это правда. Относительно того, что особого умения - ни в прокладывании курса, ни в управлении парусами, - поначалу у Жербо не было.
Но шельмовать его как авантюриста - это жестоко. Это слово несет негативный оттенок: дескать, пресыщенный сноб вдруг решил поразить всех, совершив, казалось бы, немыслимое. Нет, такая оценка несправедлива.
Ален Жербо не слишком заботился о мнении других людей, он думал о себе. Он заслужил такое право. И поэтому правильнее всего назвать его беглецом.
Потерянный человек
Сначала все решали за него.
Ален Жербо родился в 1893 году. Он был бретонцем, и в детстве каждое лето проводил в деревушке недалеко от порта Сен-Мало. Иногда местные рыбаки брали его на промысел. Ален мечтал о море, но его отец рассудил иначе: у сына должна быть другая жизненная дорога: вот, скажем, юрист - очень уважаемая профессия.
Когда подошло время, Алена отправили в Париж, в колледж Св. Станислава. «Разные годы были в моей жизни, но не было несчастливее», - много позже признавался Жербо в одной из своих книг.
Звучит это странно, ведь впереди была война - кровавая и беспощадная Первая мировая. Жербо записался в «летучий отряд». Быть авиатором в то время было почти равносильно тому, чтобы стать самоубийцей.
Если новичка не сбивали в первом же бою, он мог рассчитывать еще на две, от силы три недели фронтовой жизни. Продержаться дольше удавалось единицам.
В эскадрилье было несколько американцев, и один из них дал Жербо почитать книги Джека Лондона. Особенно восхитило Алена «Плавание на «Снарке».
Его восторг разделили трое друзей-летчиков, и молодые люди поклялись, что когда-нибудь обязательно окажутся на островах Тихого океана, где жизнь тиха, где люди улыбчивы, где никто не думает о войне и по большому счету даже не верит в нее.
К 1919 году, когда был подписан акт о капитуляции Германии, из четырех друзей в живых остался только Ален. Это таких, как он, позже стали называть «потерянным поколением».
Они слишком много испытали, чтобы верить, надеяться, любить. Мир для них был зыбким, жизнь - иллюзорной.
Жербо и не пытался найти работу, зацепиться за нее. По счастью, у него обнаружились способности, которые позволяли ему вести существование, которое его не слишком тяготило. Он стал профессиональным теннисистом, когда же наградных не хватало, он отправлялся в казино и пополнял свой бюджет игрой в покер.
Все складывалось, что называется, более или менее, и какое-то время Ален даже ходил в женихах победительницы Уимблдона знаменитой Сюзанны Ленглен, но очередной приступ жесточайшей депрессии, которые преследовали Жербо, положили конец и помолвке, и упорядоченному будущему.
И тут Жербо получил небольшое наследство, что позволяло вернуться к мечте о собственном суденышке. В 1922 г. Жербо оказался в английском Плимуте, в гостях у своего друга Ральфа Стока, жившего на борту своей яхты «Дрим Шип». А рядом с судном Стока был пришвартован изящный тендер. На его борту было выведено «Файеркрест» - и он продавался! Через неделю Ален Жербо стал его хозяином.
У порога мечты
Как многих молодых людей, прошедших горнило войны, Жербо соблазняла мысль совершить что-то особенное и тем как бы утвердить себя в этом изменчивом мире.
Поначалу он хотел перелететь Атлантику на аэроплане, снять «рекламные сливки», на вырученные деньги купить яхту и отправиться в Южные моря.
Теперь пробивать идею перелета необходимости не было. Он и так стал судовладельцем.
Правда, яхта его была почтенного возраста. В 1892 г. «Файеркрест» спроектировал знаменитый Диксон Кемп, а построил не менее известный Питер Гаррис. О, эти джентльмены разбирались в яхтах, так что к качеству корпуса из тика и дуба не было претензий и через 30 лет.
Вот только создавали Кемп и Гаррис гоночное судно - с длинным подзором, короткой носовой частью, совсем не предназначенное для продолжительных плаваний.
Как бы то ни было, в распоряжении Жербо имелось то, что имелось: судно с общей длиной 11,7 м, длиной по ватерлинии 9 м, шириной 2,55 м, осадкой 2,1 м, балластом в 6 т - и донельзя изношенными парусами.
Попрощавшись со Стоком и английской землей, Жербо на «Файеркресте» отправился через Бискайский залив, который имеет обыкновение жестко экзаменовать и людей, и корабли.
Весь следующий год Жербо практически жил на борту яхты, совершая когда в одиночестве, когда в сопровождении кого-нибудь из друзей переходы между французскими портами Средиземного моря.
Ему надо было понять, готов ли он к тому, что пока еще неясно мерещилось впереди.
Начало пути
Ален Жербо писал: «Я совершил переход через Атлантику ради наслаждения, доставляемого плаванием, и еще для того, чтобы убедиться, что могу справиться с яхтой один, без чьей-либо помощи».
26 апреля 1923 г. «Файеркрест» покинул Канн и взял курс на Гибралтар. Туда он прибыл 15 мая и задержался на три недели, чтобы подготовиться к небывалому трансатлантическому рейсу.
Действительно, еще никто не пересекал Атлантику в одиночку с востока на запад. К тому же южный маршрут делал этот рейс рекордно длинным - в 4500 миль. Потому что прямая - кратчайшее расстояние для парового, а не парусного судна.
Следуя логике ветра, яхта сначала должна достичь тропика Рака где-то южнее Саргассова моря, потом повернуть на запад, а вблизи Бермудских островов повернуть на север и направиться к финишу - Нью-Йорку.
И при этом никаких промежуточных заходов в порты!
Жербо взял с собой в плавание 150 кг продовольствия и 300 л воды, но при этом не позаботился о новых парусах. А впрочем, имевшихся у него средств хватало или на то, или на другое. Он выбрал первое - еду и питье, без которых точно не выжить.
А паруса... Нет, он не мог больше ждать!
6 июня «Файеркрест» вышел в океан. Двумя днями позже яхту подхватил пассат. К сожалению, тендер не мог выдерживать курс без участия рулевого, и Жербо приходилось стоять на вахте по 12 часов в сутки. Остальное время он отдыхал и спал, положив «Файеркрест» в дрейф.
Лишь через неделю яхтсмен сумел так настроить паруса, что его суденышко могло, не рыская, плыть с закрепленным рулем.
Правда, это сказалось на скорости, но она Жербо не слишком заботила - он наслаждался одиночеством и океаном!
Дневные переходы составляли от 50 до 90 миль. 17 июня «Файеркрест» прошел в 50 милях от острова Мадейра.
По мере удаления от берега пассат набирал силу. Жербо был вынужден уменьшить площадь парусности. И тут выяснилось, что поврежденная оковка бома не позволяет рифить грот, поэтому Жербо приходилось убирать его всякий раз, когда ветер слишком крепчал. На место грота он поднимал трисель, а когда ветер стихал, вновь менял его на грот.
Потом моряк стал это делать уже не из-за ветра. Ему то и дело приходилось орудовать иглой. Паруса «Файеркреста» показали полную свою несостоятельность в противостоянии с океанским пассатом.
Не успевал Жербо залатать грот, как рвался трисель, на смену которому поступал фор-стаксель, а потом опять наступала очередь грота...
Через месяц на «Файеркресте» не осталось ни одного паруса, а на них - ни единого шва, который не был бы перешит заново.
Не выдерживал нагрузки и такелаж: рвались штаги, шкоты, фалы - из-за этого паруса то и дело оказывались в море. 13 июля одно из таких происшествий едва не закончилось трагически.
Яхтсмен ступил на бушприт, не обвязавшись страховочным линем, наклонился, чтобы вытянуть снасть, и тут распластавшийся на воде кливер дернулся в сторону. Жербо сбросило в воду.
От неминуемой гибели его спас бакштаг, свисавший за бортом. Моряк ухватился за него и вскарабкался на палубу.
Кого Жербо следовало винить за все это - и с гнилыми парусами, и с падением?
Только себя. А он упивался свободой!
Проверка на прочность
Даже когда он остался с двумя стаканами пресной воды на день, это не испортило его настроения. Поистине оптимизм его был безмерен. Отношение Жербо к происходящему не изменило и то, что протух бочонок с солониной, а весь картофель оказался поражен какими-то насекомыми.
Первый раз он по-настоящему усомнился в том, что плавание закончится благополучно, несколько дней спустя.
В горле сначала запершило, а затем оно воспалилось настолько, что единственное, что удавалось проглотить, это разведенное водой сгущенное молоко. Хотя жажда мучила Жербо нестерпимо.
Четыре дня яхтсмен находился в полубессознательном состоянии, путая день с ночью.
В конце концов ангина сжалилась над несчастным и отступила. А потом прошел тропический ливень, пополнивший запасы воды.
А еще Жербо удалось загарпунить несколько корифен(большая корифена, или золотая макрель)- в дополнение к летучим рыбам, которые падали на палубу «Файеркреста».
20 августа у горизонта на западе стали громоздиться тучи. Их полосовали молнии. Ветер усилился до ураганного. Волны становились все выше. Жербо выпустил за борт плавучий якорь... но при этом оставил кливер.
Надо ли удивляться, что тендер не развернулся носом к волне? Все-таки Ален Жербо был дилетантом.
Плавучий якорь он вытащил обратно и приготовился штормовать. Зачарованно вглядываясь в накатывавшие на «Файеркрест» волны, видя в них то страшные картины войны, то угадывая в разводах пены лицо любимой и рано оставившей его матери, Жербо вдруг увидел огромный вал - гиганта среди карликов.
Он бросился к мачте и стал взбираться на нее. Волна обрушилась на яхту. Суденышко скрылось под водой, мачта накренилась.
Так продолжалось несколько бесконечно долгих секунд. Потом вода расступилась и корпус яхты будто вытолкнуло наружу. Волна уже умчалась, и, словно то был «прощальный поклон», шторм стал стихать.
«Файеркрест» потерял бушприт. Удерживаемая лишь кливер-штагом, часть его лежала в груде перепутанных снастей у фальшборта, а другая часть кувыркалась за бортом. Отчаянно рискуя, Жербо втащил на палубу сломанную часть бушприта.
Еще ослабло крепление мачты. Пришлось подтягивать ванты.
Через несколько часов каторжной работы моряк даже думать не мог от усталости. И тем более он не думал о том, что в 300 милях от него находятся Бермудские острова с их тихими, мирными гаванями.
Его ждал Нью-Йорк!
Сто дней одиночества
С залатанными парусами, с укороченным бушпритом, сопровождаемый птицами - вестниками близкой земли, «Файеркрест» пересек Гольфстрим и 28 августа повстречал пароход. Их становилось все больше, этих монстров цивилизации.
На 84-й день плавания закопченный «грузовик» под греческим флагом подошел так близко к «Файеркресту», что заслонил ветер, и яхта перестала слушаться руля. Жербо с трудом избежал столкновения, уведя «Файеркрест» в сторону.
Негодующий яхтсмен не удержался от нескольких характерных жестов, однако на борту парохода их приняли за призывы о помощи.
Тут же был спущен вельбот, который направился к яхте. Два молодых офицера были весьма удивлены холодным приемом и явным нежеланием «терпящего крушение» покинуть свою «скорлупку».
Наконец, передав Жербо три бутылки коньяка и пакет с консервами, они отбыли.
Немного успокоившийся яхтсмен даже помахал им рукой на прощание. Что ж, коньяк ему пригодится, а консервы можно и за борт. Он их с войны не выносит!
А желанная цель все ближе. Утром 10 сентября яхтсмен заметил остров Нантакет.
Потом он напишет: «Не могу сказать, что я радостно воскликнул: «Земля!» Напротив, мне стало грустно. Я понимал, что это конец моего путешествия, что скоро окончатся трудные, но и счастливые дни плавания и я перестану быть сам себе хозяином, стану обыкновенным смертным».
Еще через пять дней и после 72 часов, неотлучно проведенных Жербо у руля, «Файеркрест» стал на якорь у Форт-Тоттена над Ист-Ривер в Нью-Йорке. На календаре было 15 сентября 1923 года. И это было только начало...
Дальше и дальше
Плавание «Файеркреста», продолжавшееся 101 день, сделало Алена Жербо героем. На борту эскадренного миноносца и под звуки «Марсельезы» ему был вручен орден «Почетного легиона».
Его ошибки, просчеты, его очевидная неумелость лишь умножали его популярность.
Значит, может каждый? И ты? И я? Надо только захотеть!
А сам герой между тем готовился к новому путешествию.
Денег от книги, написанной о плавании через Атлантику, хватало с избытком. «Файеркрест» сменил гафельное вооружение на бермудское( системы оснастки парусного судна (рангоут, такелаж и паруса), служащие для восприятия и передачи корпусу судна энергии ветра, приводящей судно в движение , а также для управления курсовым движением и изменения скорости хода судна.).
Пошиты новые паруса. Отремонтирован корпус. Закуплено продовольствие и даже кинокамера и граммофон. Жербо уходил всерьез и надолго.
Он писал: «Я нахожусь на берегу без малого год.... Ежеминутно я думаю о новом путешествии, о том, какая это радость - жить наедине с морем».
1 ноября 1924 г. «Файеркрест» покинул Нью-Йорк, и уже через 4 дня, около часа ночи, когда Жербо отдыхал в каюте.
Страшный удар сотряс яхту. Моряк выскочил на палубу и увидел россыпь огней удалявшегося лайнера. Похоже, на нем ничего и не заметили.
Повреждения были серьезные: сломан бушприт, вырваны битенги, пробита носовая обшивка. Идти, как предполагалось, к порту Колон, было слишком опасно, и Жербо повернул к Бермудским островам.
Через 16 тяжелейших дней «Файеркрест» бросил якорь в Сент-Джордже. Здесь был проведен необходимый ремонт, и здесь же Жербо была вручена медаль «Голубая вода» - ежегодная награда за высшее достижение в мореплавании.
27 февраля «Файеркрест» вновь вышел в океан, чтобы, преодолев 1800 миль, подойти к Панамскому каналу. 1 апреля в числе других судов, отличавшихся друг от друга, как Давид от Голиафа, яхта Алена Жербо отправилась вверх по каналу. Впереди был Тихий океан, о котором капитан «Файеркреста» грезил столько лет.
В южных морях
А потом...
Наверное, именно сейчас надо взять паузу. И кое-что объяснить. Книги Алена Жербо о своих путешествиях - единственный надежный источник информации - очень отличаются друг от друга. В первой - это упоение плаванием, почти детский восторг от увиденного в море, от его многообразия и величия.
Другие книги - это скорее рассказ об островах, где побывал Жербо, о людях, их населяющих, они напоминают этнографический отчет. Похоже, по мере того как Жербо становился все более умелым моряком, сам процесс судовождения занимал его все меньше, плавание становилось не целью, а средством.
К тому же Жербо не хотел повторяться. Раз признавшись в любви к морю, он боялся затереть штампами свое чувство. И еще, одиночество становилось его страстью, в которой все чаще проглядывали болезненные черты; он замыкается в себе, и даже собственные книги воспринимает подчас как покушение на свое личное пространство.
…11 июня «Файеркрест» взял курс на Галапагосский архипелаг. Стоически одолев штили и перечеркнув экватор, Жербо прибыл туда 15 июля. Далее в планах моряка был остров Пасхи, однако лоция указывала на отсутствие там надежной стоянки, и после «Файеркрест» направился на юго-запад, к островам Гамбье.
На сей раз уже не штили, а шторма задержали его в пути, но 16 сентября Жербо увидел растущие будто прямо из воды пальмы - это был атолл Тимоэ. Лавируя между рифами, «Файеркрест» подошел к главному острову архипелага Мангарева.
«Передо мной Полинезия, - записал в дневнике Жербо. - Все описания моих любимых авторов тускнеют в сравнении с действительностью».
Только 12 октября, провожаемый едва ли не всем населением острова, которое успело привязаться к странному иноземцу, Жербо продолжил свой путь. Теперь - к Маркизским островам. Их он достиг через 26 дней.
Там, на острове Атуан, путешественник задержался до конца декабря.
Следующей остановкой был остров Таити, на который Ален Жербо прибыл 15 марта 1926 г. и который поначалу показался ему самым красивым из тихоокеанских островов. Но, увы, Таити был уже во власти цивилизации, тогда как Жербо уже окончательно уверовал, что лишь жизнь среди девственной природы может принести человеку настоящее счастье.
Одна радость - здесь он увидел старину «Снарка». На этом судне плавал Джек Лондон и написал о нем книгу. Ею зачитывался военный летчик Ален Жербо, эта книга подарила ему мечту...
26 мая он двинулся дальше. После остановки на Бора-Бора - острове, особенно пленившем яхтсмена, «Файеркрест» устремился на запад. Две недели спустя Жербо достиг островов Самоа, остановившись в бухте Паго-Паго на острове Ту-туила.
23 июля начинается новый этап кругосветного плавания Алена Жербо. Отметим точки на карте, где он побывал: остров Уполу, остров Савайи, острова Уоллис...
Здесь «Файеркрест» наскочил на риф, с которого - вот же удача! - был снят приливом. Но на этом неприятности не закончились. Яхта вновь налетела на риф, и ее стало нещадно избивать волнами. Жербо прыгнул в воду и поплыл к берегу. Каково же было его изумление, когда, обернувшись, он увидел, что «Файеркрест» неторопливо плывет следом за ним! Их выбросило на пляж одновременно.
При ударе о риф у тендера сорвало киль, что и позволило ему сползти со скалы. Положение казалось безнадежным, но помогли туземцы. С их помощью извлеченный из воды киль кое-как приладили к днищу.
Однако завершить ремонт удалось лишь при содействии техников французского военного судна «Кассиопея», специально посланного к месту аварии тендера.
Вновь в океане «Файеркрест» оказался 9 декабря. На острове Вити-Леву яхта была подвергнута капитальному ремонту.11 марта тендер покинул док и направился к Новым Гебридам.
И снова точки на карте: 25 марта - остров Эфате, 12 апреля - остров Мале, 10 марта - Новая Гвинея, Порт-Морсби. Пять недель спустя «Файеркрест» направился к Торресову проливу, откуда открывался путь в Индийский океан.
Замыкая круг
Плывем дальше: 1 июля - остров Тимор, 15 июля - остров Рождества, 23 июля - Кокосовые острова, 24 августа - еще 2000 миль позади - остров Родригес. Следующий пункт - остров Маврикий, где Жербо вновь капитально ремонтирует изрядно потрепанный «Файеркрест».
18 ноября тендер отбуксировали в океан. Впереди была Африка. Ураганный ветер не позволил Жербо зайти на Мадагаскар и вообще расстроил все планы. Только 13 декабря мореплаватель увидел землю, а еще через четыре дня вошел в порт Дурбана.
Его встречали пышно и радушно, но именно это более всего тяготило Жербо.
От многих приглашений все же удавалось отговориться, и в газетах стали писать о его дурном характере, заносчивости и нелюдимости.
24 января 1928 г. втайне от всех «Файеркрест» вышел в океан. После трех недель невероятно трудного плавания, обогнув мыс Игольный и мыс Доброй Надежды, измочаленная штормами яхта прибыла в Кейптаун.
Его «Файеркрест» покинул в густом тумане 17 марта, а чуть более месяца спустя, 19 апреля, моряк увидел озаренную солнцем вершину горы острова Святой Елены.
В тот же день тендер стал на якорь в бухте Джемстауна, чтобы через неделю направиться дальше - к острову Вознесения, и дальше - к островам Зеленого Мыса.
5 июня «Файеркрест» снова пересек экватор, а 5 июля уже лавировал в проливе между островами Санту-Антан и Сан-Висенти. Во время одного из галсов тендер наскочил на мель и при отливе лег на борт. Яхту удалось спасти, но требовался серьезный ремонт, и Жербо решил зазимовать на острове.
А может, он просто не спешил домой?
И все же 26 мая 1929 г. под 32°36' западной долготы и 29°31' северной широты мореплаватель замкнул свою кругосветку. Третьим после Джошуа Слокама и Гарри Пиджена...
Задержавшись на Азорских островах, 18 июня Жербо проложил курс на Францию. 25 июля яхта вошла в Ла-Манш. После краткой остановки в Шербуре - Жербо был буквально загнан туда штормом - «Файеркрест» двинулся к Гавру.
Когда тендер вошел в порт, его приветствовали гудки пароходов и сигналы автомашин. Набережная была черна от людей. Все это очень не понравилось Алену, но люди же не знают, они не виноваты - и он заставил себя улыбаться.
Новый виток
Его чествовали, его все хотели видеть, и он терпел в ожидании, когда будет построено его новое судно.
Чтобы снова назад - или вперед, не важно, - в Полинезию!
Верный «Файеркрест», оставивший за кормой 45 тысяч миль, не выдержал бы нового путешествия, и за чисто символическую плату Жербо передал его мореходной школе в Бресте для использования в качестве учебного судна.
Пока на верфи в Сартрувиле строилась новая яхта, на порядок мореходнее и комфортабельнее «Файеркреста», Ален Жербо «убивал» время.
Он посетил Париж, Лондон, Нью-Йорк, Брюссель, Мадрид, Барселону, Вену, Прагу, Дюссельдорф, семь раз побывал в Марокко.
Гонорары позволяли ему вести безбедную жизнь, но не могли укрыть от взглядов зевак, жадного внимания репортеров.
Наконец 4 июня 1931 г. наступил торжественный момент спуска судна на воду. Оно называлось просто и гордо - «Ален Жербо». Они стали одним целым - человек и его корабль. И это настораживало в не меньшей степени, чем настраивало на романтический лад.
Или это кажется сейчас, когда знаешь, чем закончилась эта история бегства?
По рекам и каналам Жербо перегнал тендер в Марсель.
Вот строки из его дневника: «Бегство из Марселя переполняет меня радостью... Мне хочется обрести в море покой, снова увидеть залитые солнцем острова. Я хочу покинуть порт на рассвете, не огорчая друзей, провожаемый лишь близкими... 28 сентября в 7 часов утра я был выведен в море моторной лодкой. Вблизи острова Мер я поднял паруса... Вокруг никого. Только море, яхта и я».
31 октября Ален Жербо заходит в Гибралтар. Отсюда девять лет назад он вышел в Атлантику. После трехнедельной стоянки моряк поднимает якорь. Через четыре дня он прибывает в Касабланку, где узнает о выходе своей книги «Евангелие солнца».
Отсюда 22 февраля Жербо отправляется к Канарам, оттуда - к островам Зеленого Мыса, где предательская мель когда-то едва не погубила «Файеркрест».
Затем Мартиника, Карибское море, Панамский канал - и новая встреча с Тихим океаном.
Галапагоссы, Маркизские острова, Татити, острова Туамоту, Бора-Бора, Мангарева, Гамбье, архипелаг Самоа, острова Уоллис, Фиджи... Все здесь знакомо, все любимо. И в этой любви проходят месяцы и годы. На родине о Жербо все реже пишут, вспоминают, и вот уже новая война на пороге...
Известие о смерти Алена Жербо достигло Европы только после окончания войны. Через четыре года после его кончины. Даже не новость.
Последний шаг
В первых числах октября 1941 г. в бухту Дили португальского острова Тимор вошел парусник под французским флагом. По закону судно и экипаж должен был осмотреть санитарный врач. Когда доктор Карвальо поднялся на палубу, он увидел дочерна загорелого человека, который сообщил, что прибыл из Индонезии и что на борту он один.
Улыбнувшись, доктор Карвальо высказался в том смысле, что он, дескать, прямо-таки Ален Жербо.
Открыл паспорт и обомлел: перед ним действительно был знаменитый путешественник. Не зная, как продолжить разговор, доктор осторожно осведомился о дальнейших планах моряка.
Жербо ответил, что намерен добраться до какого-нибудь заморского владения Франции, например до Мадагаскара...
А пока ему нужно разрешение португальских властей на стоянку и ремонт своего судна.
В следующие дни доктор Карвальо не раз встречал Алена Жербо в порту. Иногда тот заходил в таверны и даже перебрасывался словом-другим с посетителями, знавшими французский язык.
Но вообще он производил впечатление больного, углубленного в себя человека, у него и выражение лица было таким - отрешенным.
Португальские власти тянули с разрешением выйти в море.
Жербо решил обойтись без него, но через четыре дня ураган заставил его вернуться в Дили.
Затем последовала еще одна попытка, но у выхода из бухты тендер налетел на риф.
Жербо совсем замкнулся. На все вопросы он или отвечал односложно, или не отвечал вовсе. По утрам наведывался на рынок, днем не показывался на палубе, а ночами покидал яхту, чтобы часами кружить и кружить по пляжу...
Однажды заметили, что его не видно уже неделю. И тогда доктор Карвальо снова поднялся на борт тендера. В каюте он нашел заросшего, с воспаленными глазами Жербо. Моряк лежал под одеялом, его била дрожь.
Его еще пришлось уговаривать, прежде чем он дал согласие, чтобы его отвезли в больницу. Попади Ален Жербо в руки врачей чуть раньше, возможно, его еще можно было бы спасти.
А так...
Зная, что его пациент католик, позвали пастора, но моряк не захотел исповедоваться. Священник прочитал молитву и ушел.
«Это мое последнее путешествие, - прошептал Жербо. - Пора».
Он умер на закате.
Через два месяца на острове высадились японские войска. Яхту реквизировали. Переоборудуя ее в десантное судно, под обшивкой нашли двести фунтов стерлингов - все сбережения мореплавателя.
Немногим позже прямое попадание авиабомбы отправило на дно судно, бывшее когда-то любимым детищем Алена Жербо.
После окончания войны, согласно завещанию моряка, его останки были перевезены на остров Бора-Бора.
Там он и лежит - там, где так хотел жить......
